Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА ПЕРВАЯ: ПУТЬ ГЕРОЯ СОВРЕМЕННОЙ АМЕРИКАНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ К ИДЕНТИЧНОСТИ 14
1.1. Персонажная ситуация в современной американской литературе 16
1.2. Идентификация как литературно-художественный процесс 27
ГЛАВА ВТОРАЯ: ДИАЛЕКТИКА АВТОРА И ГЕРОЯ В РОМАНЕ ФРАНСИН ПРОУЗ «ГОЛУБОЙ АНГЕЛ» 51
2.1 Писательский мир Франсин Проуз и ее героев 52
2.2 Тендерная дифференциация образной системы романа 69
ГЛАВА ТРЕТЬЯ: ИДЕНТИФИКАЦИЯ КАК ОСНОВА ХАРАКТЕРОЛОГИИ 87
3.1. Интертекстуальность как механизм децентрации героя 87
3.2 Идентичность как результат концентрации персонажного сознания 103
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: ТЕКСТУАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ КАК ХУДОЖЕСТВЕННО-СТИЛЕВАЯ ПРОБЛЕМА 119
4.1. Идентификация как дешифровка текстового кода 123
4.2. Диалогизм текста как путь к идентичности героя 141
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 159
БИБЛИОГРАФИЯ 162
- Персонажная ситуация в современной американской литературе
- Писательский мир Франсин Проуз и ее героев
- Интертекстуальность как механизм децентрации героя
Введение к работе
Экзистенциальной проблемой XX века, доставшейся в наследство и веку XXI, стало всепроникающее отчуждение человека - от других людей, от литературных героев, от собственной подлинности, от окружающего мира. Поиск идентичности, т.е. отождествления человека с теми или иными явлениями жизни, стал одной из актуальных гуманитарных проблем.
Утрата идентичности, воплощающаяся в таких общественных явлениях, как деперсонализация, аномия, маргинализация, психологические патологии, ролевые конфликты, девиантное поведение и другие формы человеческого существования, послужила источником литературной традиции, сформировавшейся еще в начале XX в. (роман австрийского писателя Роберта Музиля «Человек без свойств» и другие сходные произведения).
Под влиянием идентичности начался процесс художественной идентификации, на который указывал еще З.Фрейд. Эта тенденция получила широкое распространение в современной литературе, а само понятие стало ключевым для рецептивной эстетики. Идентификация означает отождествление героя с другими известными литературными персонажами, созданными до его появления перед читателем. Принятие или отторжение героем литературных ролей, усвоение им классических образцов и моделей поведения стало главным структурным принципом характерологии и сюжетостроения многих современных авторов, ярким представителем которых является американская писательница Франсин Проуз.
Художественная идентификация, означающая поиск героем своего «Я», происходит на основе отождествления автора и героя (феномен, известный в мировой литературе, примером которого может служить физиологическое расстройство Г.Флобера при описании смерти Эммы Бовари), но также на вере читателя в реальную жизнь литературных персонажей («скамья Онегина», «могила Вертера» и другие сходные литературные артефакты, подтверждающие эту мысль). В последнее время к этим источникам
вторжения подлинной реальности в мир художественного вымысла добавилась иллюзия «родства» героя с литературными персонажами, ставшими классикой для воспринимающего сознания современного человека. «Литература в литературе» создала особый вид реальности, требующей своего осмысления.
Эту потребность наиболее полно выявила университетская проза, в которой самым распространенным видом занятий героя является преподавание филологии.
Как особое художественное явление университетский роман1 возник в 1950-х -1960-х годах, и важную роль в его становлении сыграла «студенческая революция» «бурных шестидесятых».
Расцвет жанра связан с тем фактом, что его авторы (Д.Лодж, М.Брэдбери, У.Эко и др.) являлись одновременно и писателями, и литературоведами и не раз выказывали озабоченность оторванностью литературной теории от реальной жизни.
Исследователи отмечают, что университетская жизнь перестала быть чем-то профессионально-замкнутым и переместилась в центр общественного внимания - вот главное, что определяет особенности университетской прозы на современном этапе2. В связи с этим важными аспектами раскрытия университетского сообщества становятся черты реалистического романа -бытописательского, социально-критического, психологического.
Проблемы существования человека в таком романе исследуются с точки зрения его профессиональной принадлежности, которая в подобных произведениях оказывается не просто центральной темой, но и предметом всестороннего анализа. Сфокусированность на профессиональной
1 Люксембург A.M. Англо-американская университетская проза. История, эволюция, проблематика,
типология. - Ростов-на-Дону, 1988; Proctor M.R. The English University Novel. - Berkley-Los Angeles. Univ.
Of California Press, 1957; Lyons J.O. The College Novel in America. Carbondale. Southern Illinois Univ. Press,
1964; Stevenson R.A. Reader's Guide to the twentieth-Century Novel in Britain. Harvester, Wheatsheaf, 1993;
Connor S. The English Novel in History 1950-1995. London and New York: Routhedge, 1996; Carter I. Ancient
Cultures of Conceit: British University Fiction in the Post War Years. L.: Routledge, 1990; Deresiewicz W. Love on
Campus II The American Scholar. Summer 2007 II ;
Анцыферова О. Университетский роман: жизнь и законы жанра //Вопросы литературы.2008, № 4. С. 264-295
2 Анцыферова О. Университетский роман: жизнь и законы жанра // Вопросы литературы. 2008, № 4. С. 266
принадлежности героев обусловила формирование многих жанровых разновидностей: производственный, университетский, искусствоведческий, филологический романы.
В современной литературе университетская проза становится своеобразным зеркалом, отражающим отношение культурной элиты к университетской действительности. Одним из центральных объектов осмеяния выступает современная наука и ее предводители, в частности радикальная феминистская критика и преподаватели-феминистки.
Университетскую прозу характеризует особый тип главного героя -герой-интеллектуал, не вписывающийся в университетскую среду и чуждый ей. Важнейшим принципом создания художественного образа становится игра со стереотипами, их переосмысление. Это объясняется тем, что автор имеет дело со сферой производства культурных ценностей. Объект — университетская жизнь как сегмент культурно-образовательного пространства, которое может быть описано только с помощью вторичных культурных кодов, присваивающих или переосмысливающих уже готовые культурные означающие. Отсюда насыщенность университетской прозы аллюзиями и реминисценциями.
Тенденция к переосмыслению культурных кодов становится источником постоянной иронической саморефлексии, которой заполнена университетская проза и которая проявляется в мощном пародийном начале.
Ирония становится преимущественной формой писательского мироощущения и соответствующим способом отношения автора как к своему герою, так и к своему читателю.
Университетский роман как художественное произведение в равной степени призван привлечь и рядового «читателя» (интригой, занимательным сюжетом, запоминающимися характерами) и читателя «искушенного», способного оценить тонкую игру аллюзий и интертекстов.
Перечисленные процессы ознаменовались рядом структурно-жанровых и характерологических изменений, повлияли на общую стилистику современной прозы.
Герой, который прежде проходил путь осознания своего места в жизни, теперь проделывает его, не выходя за пределы студенческой аудитории, как путь узнавания себя в том или ином предшественнике, будь то реальное или вымышленное лицо. Эта психологическая и интеллектуальная работа сопровождается событиями, нарушающими привычное течение повседневности. При этом речь идет не о примеривании героем тех или иных литературных образов, а о проживании сходных с ним событийных перипетий.
Так появляется жанр романа-ремейка, сыгравшего важную роль в распространении и укоренении художественного механизма литературной идентификации.
Специфика ремейка такова, что пародийный по своей природе жанр становится способом возрождения читательского интереса к классическому произведению и изменяет положение современного героя в художественной реальности. Если университетский роман со всевозможными аллюзиями и реминисценциями позволяет герою «примерять культурную маску», играть с классикой и театрализовать романное действие, то ремейк «снимает» эту культурную маску с героя. Интертекстуальность в ремейке несет функцию психологизации героя, который познается через культурный текст, потому и основными средствами создания образа являются не аллюзии, реминисценции, а идентификация с классическими образцами. На основе идентификации происходит обезличивание «культурной маски» героя.
Ремейк - изначально голливудский киножанр, связанный с переснятыми версиями фильмов - возникает как фактор развития киноиндустрии и намерения режиссера показать новые возможности съемки, звука, видеоэффектов; постепенно проникает во все виды искусства, а в конце XX века становится одним из актуальных жанров литературы. Сегодня уже
говорят не только о ремейке фильма, песни, спектакля или книги, но и о ремейках логотипов и компьютерных игр.
Научное обоснование ремейка имеется в исследованиях кинематографа3. Как говорит американский исследователь Томас Лейч, ремейк — это фильм, переснятый на основе другого фильма4, или, по мнению У.Эко, произведение, рассказывающее заново «историю, которая имела успех»5.
В связи с ремейками фильмов Т.Лейч вводит такое понятие, как «интертекстуальный треугольник», возникающий на основе отношений между ремейком, оригиналом и сценарием. От взаимодействия составляющих «треугольника» возникают разные типы ремейков: повторная экранизация (re-adaptation); введение новых технологий (up-dating); искусственное создание интереса к классическому тексту (hommage); «настоящий ремейк» (true remake), объединяющий первые три вида.
Наиболее полное отражение первый вид ремейка нашел в кинематографе, второй — в компьютерных играх6, третий - в литературном апгрейде7, четвертый - в музыке и литературе.
В литературе ремейк недостаточно отрефлексированное понятие. В литературоведении появляются работы, рассматривающие какое-либо
3 См.: Harney Michael. Economy and Aesthetics in American Remakes of French Films II Dead Ringers. The
Remake in Theory and Practice/ Ed. by J. Forrest and L.R. Koos. N.Y.: State University of New York Press, 2002;
Forrest, Jennifer, and Leonard R. Koos. Dead Ringers: The Remake in Theory and Practice. Albany: State
University of New York Press, 2002; Horton, Andrew, and Stuart Y. McDougal. Play It Again, Sam: Retakes on
Remakes. Berkeley: University of California Press, 1998; Taylor. London: Routledge, 1994; Reddy William M.
Against Constructionism. The Historical Ethnography of Emotions II Current Anthropology. Vol. 38. № 3. 1997.
4 Leitch T. Twice-Told Tales: Disavowal and the Rhetoric of the Remake II Dead Ringers. The Remake in Theory
and Practice, edited by Jennifer Forrest and Leonard R. Koos, 37-62. Albany: State University of New York Press,
2002.
5 Эко У. Инновация и повторение. Между эстетикой модерна и постмодерна // Философия эпохи
постмодерна / Под ред. А. Усмановой. Минск: Красико-принт, 1996. С. 52.
6 Относительно игр, ремейк связан с развитием компьютерных технологий и 3D графики. С различных
игровых приставок игру переносят в компьютерную версию. В качестве примера можно назвать популярные
игры «Battle City», «Mario», перенесенные с игровой приставки Dendy в компьютерную версию. Игра
«Pakman» претерпела несколько «переделок» для разных операционных систем. Также, игру «обновляют» и
усложняют за счет развития компьютерных технологий, что позволяет сделать ее более красочной,
совершенной, скоростной и т. д.
7 Апгрейд представляет собой пересказ романа «слово в слово», на основе компьютерного файла, - с общим
сокращением сюжетных поворотов, изменением (минимальным) обстоятельств, заменой имен, профессий,
жаргона действующих лиц и уничтожением наиболее ярких примет стиля «оригинала», примером чего
служит роман «Анна Каренина» Льва Николаева, «Идиот» Федора Михайлова // Загидулина М. Ремейки, или
Экспансия классики // http:/magazines.russ.ru/futhors/z/zagidullina/
классическое произведение как модель для дальнейших переделок . В центре внимания оказывается феномен «культурно-литературного эха», что связано с интертекстуальностью ремейка.
Несмотря на то, что литературный ремейк формируется одновременно с появлением жанра пародии или травести, художественные произведения, написанные до XX века, можно назвать ремейками только с большой долей условности. Ремейкообразная форма (назовем ее «праремейком») впервые дает о себе знать во время становления национальных литератур, когда известный текст начинают использовать в качестве модели.
Во второй половине XX столетия, когда заметно снижается интерес к чтению, ремейк создает «искусственный интерес к классике» (Т. Линч).
Современный ремейк отражает постмодернистскую тенденцию к «интеллектуальной игре». Как замечает О.Богуславская, «содержание ремейков колеблется от чистой манипуляции со смыслами, игры ради игры, до скрывающейся за игрой претензии на переосмысление вечных сюжетов»9.
Литературный ремейк — это переписывание известного текста на язык современности. Будучи продуктом вторичной культуры, он ориентирован на конкретный классический образец, рассчитан на узнаваемость первотекста и являет собой тень классики, так как его художественная самостоятельность снижена. Он призван эпатировать, написан на злобу дня, опирается на массовое сознание, нагляден, легок, зрителей.
Ремейк порождается образной реальностью, играет конструирующую роль в «эксгумации» классического произведения и соотносится с понятием «сообщение»: «Новая информация получается из новой организации данных, что, собственно, и составляет "прием"»10. Вторичный материал как источник
8 См.: Эко У. Инновация и повторение. Между эстетикой модерна и постмодерна // Философия эпохи
постмодерна/ Под ред. А. Усмановой. Минск: Красико-принт, 1996: Sambeek-Weideli В. van. Wege eines
Meisterwerks: Die russischc Rezeption von Pusnkins "Evgenij Onegin". Bern; Frankfurt a. M.; N.Y.; Paris: Lang,
1990. (Slavica Helvetica. Bd. 34)
9 Бугославская О. В. Римейки как «зеркало» литературного процесса // Вестник МГУ. Серия 9: филология,
2003. №5. С. 159
10 Лиотар Ж-Ф. Состояние постмодерна. M.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алтейя, 1998.
С. 126.
нового текста создает иной механизм текстопорождения: перекомбинация элементов и ассимиляция вставных текстов, которые являются ключевыми для авторской идеи и художественного замысла нового произведения, и др.
Ремейк способствует разрастанию «вставного текста» до уровня глобальных обобщений, в результате чего классический текст поглощает новое произведение. Специфика ремейка такова, что он придает современным проблемам классическое обоснование.
Роман Ф.Проуз «Голубой ангел» (The Blue Angel, 2000) в равной степени относится к жанру университетского романа и к жанру романа-ремейка, каждый из которых вносит свои корректировки в прочтение художественного произведения.
Роман «Голубой ангел», с одной стороны, иллюстрирует характерные особенности университетской прозы. В нем воспроизводятся типичные сюжетные ситуации жанра: речи ректора, обращенные к коллективу преподавателей, общее собрание преподавателей, созываемое для того, чтобы подкрепить иллюзию самоуправления, увольнение преподавателя и т.д.11 Но «Голубой ангел» Ф.Проуз выходит далеко за рамки университетской прозы. Вторичные культурные коды, образующие пространство созданной его романной реальности, связаны с новым жанровым образованием — ремейком. Роман-ремейк нельзя относить только к университетской прозе, так как он значительно шире в диапазоне своих сюжетных и стилевых возможностей. Примером романа-ремейка на современной литературной основе служит университетский роман «Рассказ лектора» Джеймса Хайнса (в основе роман «Дар Гумбольдта» 1975 г. Сола Беллоу), но в большей степени романы-ремейки связаны с переосмыслением классического наследия - это «Анна Каренина» (2001) Льва Николаева, «Идиот» (2001) Федора Михайлова, «Гордость и предубеждение» (2005) Хелен Холстед и др.
Люксембург A.M. Англо-американская университетская проза. История, эволюция, проблематика, типология. Ростов-на-Дону: Изд. Ростовского гос. ун-та, 1988. С. 82
Актуальность работы определяется выявлением новых смыслов и значений, которые обретает в современном литературном процессе художественная классика, влияющая на структуру произведения и на характер ее героев. С ее помощью происходит расширение границ художественного пространства нового текста, построенного на основе тождественности, открывающей, в свою очередь, новые горизонты восприятия классики.
Творчество Франсин Проуз мало известно отечественному читателю и не изучено с позиции литературоведческого анализа в зарубежной критике. В связи с этим обращение к художественным принципам построения литературного героя в наиболее известном романе писательницы «Голубой ангел» (2000) представляется своевременным и необходимым. Американская критика не оценивает Ф.Проуз среди выдающихся мастеров слова, но отмечает бесспорный проблемно-художественный потенциал романа «Голубой ангел», указывающий на самостоятельное направление литературного процесса.
Объектом исследования является новый тип литературного героя в современной американской прозе, созданный на основе тройного эстетического опыта в каждом звене триады «автор - герой - читатель».
В качестве предмета исследования используется роман Ф.Проуз «Голубой ангел» в контексте взглядов автора на современную литературу.
Цели и задачи исследования:
выявить возможности литературной идентификации для создания образа главного героя романа Ф.Проуз «Голубой ангел»;
выделить функции литературной идентификации при постижении различных семантических уровней художественного текста;
установить возможности художественного влияния классики на стилистику нового текста;
- проанализировать воздействие литературной идентификации на
обогащение классических традиций в современной литературе.
Методологические и теоретические основы исследования: работы отечественных ученых по проблемам героя, характера и персонажа в литературном произведении (Ю.Тынянов, П.В.Палиевский, В.Е.Хализев, И.К.Кузьмичев, И.В.Киреева, Л.И.Гинзбург, Т.Л.Морозова, М.О.Мендельсон, Б.А. Гиленсон, А.М.Левидов, А.С.Мулярчик, В.В.Ивашова, Н.П.Михальская, Н.А.Анастасьев, Е.М.Мелетинский, А.Н.Засурский, Е.А.Стеценко, Т.Л.Селитрина, М.К.Попова, и др.).
Среди зарубежных ученых методологическое значение для исследования имели труды А.Греймаса, Р.Барта, Ю.Кристевой, Ж.Дерриды, Л.Иригаре, У.Эко, М.Фуко, Ж.Делеза, Р.Лахман, Дж.К.Ренсома, Р.Веймана, И.Хасана, Дж.Кавелти, В.Изера, Н.Холанда, Ж.-Ф.Лиотара, К.Миллет, Э.Моэрс, Э.Шоуолтер, С.Гилберт, С.Губар, Н.Ренвика, по проблемам литературной антропологии, онтологии текста и проблемам рецепции.
Принципиальное значение для концепции исследования имело обращение к работам Э.Эриксона, З.Фрейда, Э.Фромма, А.Адлера, К.Лоренца и др., связанным с механизмом идентификации в личной и в общественной жизни человека.
Методология исследования основана на комплексном подходе к анализу текста, включающего в себя элементы структурного, психоаналитического, историко-биографического, текстологического и сравнительного методов.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что ее результаты вносят существенный вклад в изучение творчества Ф.Проуз и могут быть в дальнейшем полезны не только исследователям творчества писательницы, но и при анализе других аналогичных литературных произведений.
Основные положения диссертации представляют интерес с точки зрения их практической значимости. Результаты исследования могут быть использованы в общих курсах по истории современной американской
литературы, психологии творческого процесса, теории литературы, интерпретации художественного текста.
Положения диссертации, выносимые на защиту:
- литературная идентичность проявляет себя во взаимосвязи триады
«автор — герой - читатель» с художественными кодами классического текста;
в творчестве современных писателей, включая Ф.Проуз, обнаруживается конфликт чтения и письма, высокой классики и иронически осмысленной современности;
новая литература на основе классических произведений открывает дальнейшие пути эстетического воздействия на читателя;
роман «Голубой ангел» стимулирует художественное взаимодействие современного сознания с литературной классикой.
Апробация работы. Отдельные положения диссертации были представлены в виде докладов и сообщений на аспирантских и методологических семинарах, международных и межвузовских конференциях: «Культурные границы литературного текста в романе Ф. Проуз «Голубой ангел» (Проблема текста в гуманитарных исследованиях, Москва: МГУ, 16-17 июня 2006); «Понятие «граница» в художественном тексте (на примере романа Ф. Проуз «Голубой ангел»)» (Наука и повседневность: языки описания «границ объектов», Н.Новгород: ННГУ, 4-5 декабря 2006); «Русская тема сквозь призму «художественного объема» (по роману Ф. Проуз «Голубой ангел»)» (XVI Рождественские Православно-философские чтения, Н. Новгород 10-12 января 2007); «Роман Ф. Проуз «Голубой ангел» как культурологический текст: структурно-семантический подход» (Антропологический потенциал культурогенеза, Н.Новгород: ННГУ, 2007), «Культурная жизнь и проблема художественного текста (на примере романа Ф. Проуз «Голубой ангел»)» (Науки о культуре - шаг в XXI век, Москва 5-6 декабря 2007); «Мифологизация интеллектуального героя в современном романе США» (Ломоносовские чтения, Москва, 7-11 апреля 2008), «Культурологическое понимание художественного текста (на примере
романа Ф.Проуз «Голубой ангел»)» (Культурология: фундаментальные основания прикладных исследований, Москва, 15-16 мая 2008).
Основные положения диссертационного исследования обсуждались на аспирантских объединениях и заседаниях кафедр всемирной литературы и культурологии НГПУ. По материалам диссертации опубликовано 29 научных работ, в том числе 3 в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Структура исследования определяется поставленными задачами и исследовательским материалом. Диссертация состоит из введения, четырех глав, разбитых на восемь параграфов, заключения, библиографии, которая насчитывает 235 наименовании, из них 64 на иностранных языках.
Персонажная ситуация в современной американской литературе
Одна из особенностей современной характерологии обусловлена тем, что деятельность творческого субъекта объективно-эстетически обусловлена. Это означает, что безгеройность отнюдь не является конституирующим признаком литературы США, хотя, конечно, романная форма обусловливает степень индивидуализации и психологизации героя, служит выражению субъективной позиции писателя.
В разделе «Типология героя» в книге «Литература США XX в. Опыт типологического исследования (авторская позиция, конфликт, герой)» Т. Л. Морозова в центр внимания ставит два противоположных типологических образа американской литературы. Это «одинокий завоеватель» американский Жюльен Сорель и «фигура героя, вытянувшего счастливый билет, утвердившегося в звании победителя и занявшего прочное положение среди «сильных мира сего» - бальзаковский Растиньяк.
Кроме того американская литература часто изображает потерю самостоятельности личности, когда власть принятых условий общественной игры превращает жизнь в клоунаду (Джозеф Хеллер, Курт Воннегут и др.).
Новый «субъективизм», который приходит на смену натурализму и является художественным откликом на идею «американской мечты», создает особый тип героя, вокруг которого вращается романное действие.
В центре внимания нового «субъективизма» оказался интеллектуал, провозвестником которого является герой романа Сола Беллоу «Герцог» (1964) Мозес Герцог.
Писатели интеллектуальной прозы противопоставили лицемерной морали буржуазного общества совесть отдельной личности, трансцендентальную идею о врожденном чувстве справедливости, которое должно стать высшим критерием и законом человеческого бытия. Двойственный характер этой этической концепции определяется противоборством индивидуальных и идейных тенденций с резкой критикой всей американской цивилизации, культа стяжательства, господствующего в стране.
Субъективная проза устремилась к разработке психологических и этических проблем. В ней на первый план выступило лирическое начало. На смену последовательности рассказа пришла сдвинутость, разорванность композиции. Действительность изображается не объективно, а как бы проходящей сквозь впечатления, чувства, мысли интеллектуала. Развитие повествования определяется причудливым и хаотичным током ассоциаций, самопроизвольно возникающих образов, неожиданных ассоциаций и воспоминаний.
К началу 60-х годов XX в. литература США накопила немалый опыт техники «внутреннего монолога» как средства выражения труднодоступных форм сознания для воплощения индивидуального мировосприятия.
Отказ от конкретно-исторического, социального анализа реального мира обнаружил однобокость и схематичность «субъективного» романа, так как он «показывает», но не доходит до социального анализа. В романе Ф.Рота «Жалоба Портного» (1969) принципы «субъективного» письма были доведены до крайности. Изложенный на страницах книги нервический, захлебывающийся монолог современного «отчужденного» интеллигента, с головой ушедшего в проблемы своей личной жизни, полностью отвечал культу нового типа героя.
Другой особенностью субъективного романа с героем-интеллигентом в 60-х годах оказался «новый журнализм», который занял место романа и взял на себя его функции, став хроникером эпохи.
В появлении «нового журнализма» в США определяющими фактами действительности Е.А.Стеценко называет изменчивость, катастрофичность, фантастичность самой жизни, которая опережает воображение, воздействие НТР, точных методов познания, соревнование литературы со СМИ, стремление к созданию правдивой картины мира.14 В соответствующей этим явлениям романной форме усиливается роль автора-героя.
Освоение «новым журнализмом» романной формы расширило возможности самовыражения автора - он может отстраняться от материала, быть наблюдателем, комментатором, героем. Реальность выступила отправной точкой пересмотра, переоценки идеологии, образа существования всего исторического опыта нации. Заслугой интеллектуальной прозы стал разоблачительный пафос, стремление к серьезному анализу пороков американкой жизни, к обобщению исторического опыта страны.
Художественная проза вытесняется документальной, возникают «гибридные» формы, стираются грани между искусством и «неискусством», что объясняется трудностью отражения действительности, где факт фактичнее вымысла, где социальные изменения происходят быстрее, чем это может зафиксировать литература, не выдерживая конкуренции со СМИ.
Писательский мир Франсин Проуз и ее героев
Современная американская писательница Франсин Проуз (Francine Prose) является крупной и весьма заметной фигурой не только отечественного, но и общеевропейского литературного процесса. Ее перу принадлежат романы «Святой Иуда» (Judah the Pious, 1972), «Мария Лаво» (Marie Laveau, 1977), «Животный магнетизм» (Animal Magnetism, 1978), «Мечты снежного человека» (Bigfoot Dreams, 1986), «Простые люди» (Primitive People, 1992), «Экскурсия по Аду» (Guided Tours of Hell, 1997), «Голубой ангел» (The Blue Angel, 2000), После (After, 2003), A Changed Man (2005), Goldengrove (2008), «Touch» (2009); а также научно-популярные произведения: «Жизнь муз» (The Lives of the Muses: Nine Women and the Artists They Inspired, 2002), Gluttony (2003), Sicilian Odyssey (2003), «Караваджо» (Caravaggio, 2005), научно-популярное произведение «Reading Like a Writer» (2006), Anne Frank (2009) и книга рассказов «Спокойное королевство» (Peaceable Kingdom: Stories, 1993).
Особняком в этой цепи ее произведений находится роман «Голубой ангел» - пример современной «университетской» прозы с отчетливым указанием в виде заглавия романа на рецептивные отношения со знаменитым фильмом «Голубой ангел» (1930 г.) с Марлен Дитрих в главной роли.
«Голубой ангел» получил высокие оценки читательской аудитории и стал финалистом премии Национального Книжного Вознаграждения, удивив тех, кто думал, что ее сатира политической и сексуальной правильности слишком резка для чувствительных американских либералов. Ф. Проуз создала жизненный американский роман, подпитанный проблемами повседневности. Роман сразу же поставили в один ряд с лучшими произведениями Филиппа Рота как один из лучших романов, когда-либо написанный об американской академии.
Американские критики почти единогласно называют роман сатирой на американскую действительность.
Критики журнала «Книжный репортер» рассматривают роман «Голубой ангел» как лучшее сатирическое произведение Ф.Проуз: «Blue Angel is а well-written attack on academic hypocrisy and takes no prisoners in its criticism of self-protecting, self-promoting contemporary characters. Prose s fiction is always full of big relevant questions couched in very readable stories, and Blue Angel is perhaps her best melding of the two in her long fiction-writing career».88 К тому же данный роман является образцом современной трагикомедии в феминистском ключе: "All in all, this tale of artistic and romantic desperation is like a feminist WONDER BOYS the aging professor-writer who finds inspiration and destruction in the body of one bright student»89.
Лесли Постон характеризует роман как критику в области образования: «Blue Angel is a biting look at the office politics of a remote college campus and the incendiary reaction when these politics collide with a too-politically correct society».90 По его мнению, «Голубой ангел» - «невероятно хорошо написанная сатира общества через микромир колледжа», в котором профессор Свенсон посредственен во всем, а его ученица Анджела - модель современного «антистудента» и роковая женщина.
Пэм Розентел воспринимает роман как сатиру на пуританизм университетского городка в духе феминизма91. Сатира романа, по ее мнению, заключается в том, что Свенсон писатель, преподающий писательское мастерство, является универсально принятой эмблемой потерянной души, а потому становится грешником в руках экспериментального студенческого автора-женщины.
Люсинда Розенфельд рассматривает роман как поиск героем, переживающим кризис среднего возраста, своей идентичности. Она пишет: «Though happily married with a steady job and at least one well received novel to his credit, Swenson finds his identity as a "dangerous outsider" increasingly under attack».92
Представители «The center for the literary arts in New York State» (Банкс Рассел, Скотт Спенсер, Ричард Прайс и др)93 видят в Ф. Проуз одного из самых острых сатириков американской культуры, а «Голубой ангел» -юмористический роман о сексуальной политике и академической жизни.
Банкс Рассел называет роман «нападением на академическое лицемерие»: "Blue Angel is a smart-bomb attack on academic hypocrisy and cant, and Francine Prose, an equal-opportunity offender, is as politically incorrect on the subject of sex as Catullus and twice as funny. What a deep relief it is in these dumbed-down Late Empire days, to read a world class satirist who s also a world class storyeller». За критику общественной морали Скотт Спенсер ставит Ф. Проуз в один ряд с такими писателями, как Джордж Гиссинг и Джон Апдайк. Также, в связи с критикой университетской среды, он определяет роман «Голубой ангел» «комедией сексуальных манер: «Francine Prose has been steadily producing novels, short stories, and criticism shot through with corrosive wit and searing intelligence, and Blue Angel represents a high-water mark in her estimable career. This is a gorgeous novel, the literary life laid bare in the tradition of George Gissin and John Updike, academe presented with the lofty compassion that Randall Jarrell brought to PICTURES FROM AN INSTITUTE, and a comedy of sexual manners that not only had me laughing out loud, but writing with suspense».
Интертекстуальность как механизм децентрации героя
Проблема объективности художественного текста в современном литературном процессе весьма изменилась. Если раньше она решалась за счет реальной действительности - ощущаемой (романтизм) или анализируемой (реализм), то в современном произведении объективность включает в себя и реалистические приметы, и субъективный мир, который в свою очередь распадается на авторское и читательское сознание. При этом большое значение имеет культурный пласт современного произведения.
Такое наложение культурного текста на реальность позволяет Ф.Проуз эстетизировать быт интеллектуального человека и индивидуализировать героя.
Так, в центре внимания оказывается герой, способный переакцентировать историю согласно своим субъективистским представлениям с помощью моделирования формы, что несет с собой пересмотр классических ценностей. Каждое произведение искусства рассматривается под определенным интерпретационным углом, что дает автору/герою право обосновывать логику своих суждений, находить культурные аналогии и «вписывать» себя в классический культурный контекст.
Современное художественное произведение включает в себя первый слой писательских интенций, намерений, идей и возможностей их воплощения. Второй слой определяется видоизменением традиционных для XX в. приемов усвоения культурной реальности.
Устойчивые литературоведческие понятия: аллюзия, парафразы, реминисценции, цитации расширились за счет приемов литературной идентификации: референция, ремейк, визуализация литературного пространства, литературная инсталляция. Кроме того существуют процессы и тенденции, неотрефлексированные в терминологическом отношении, что затрудняет выявление специфических свойств нового художественного произведения. Такого рода образованием является роман Ф. Проуз «Голубой ангел».
Семиотический подход выявил тот факт, что из литературного произведения конца XX - начала XXI в. ушел человек, а его место заняли вещи, знаки, тексты, виртуальные образы. С точки зрения семиотики, художественный текст создается посредством эклектики, фрагментарности и неосознанности. При этом автор, как и его герой, воплощает собой «конструкцию», за которой действуют механизмы знакопорождения, интертекстуальности и гипертекстуальности. В этом случае семиотика представляет лишь внешний уровень анализа художественного произведения, и, как правило, направлена на «собирание» культурного материала и его раскрытие в свете новой культурной информации. Исходя из такой трактовки литературной практики, текст — это «стерильный продукт, созданный в критической лаборатории по мере расщепления литературы на составляющие и удаление «историчности», «биографичности», «культурности», «эмоциональности», «философии» как вредных».133 Так М.Эпштейн характеризует текст постмодернизма.
С художественной точки зрения произведение оставляет простор для воображения и бесконечных интерпретаций. Говоря о современной литературе, художественное произведение — это такой вид текста, в котором «создается человек, способный написать этот текст».134
Двойная кодировка повествования проявляется на уровне образа героя и ремейковости романа. Интеллектуальный герой является героем-читателем. Он как читатель, представленный в рецептивной эстетике, отождествляет себя с узнаваемым образом. Акцент на читателя в прорисовке персонажа связан с психологизацией литературной реальности. Читатель становится героем произведения, который также, как и герой, входит в диалог с классикой и новым текстом, являясь «внешним персонажем» произведения, регулирующим мысли героя.
