Содержание к диссертации
стр.
Введение -; 3
I Глава. А.А. Бестужев-Марлинский
и западно-восточный синтез романтических традиций — 12
1-й раздел. А.А. Бестужев - Марлинский -
критик и теоретик романтизма —-— —— 12
2-й раздел. Восточные повести А.А. Бестужева-Марлинского— 50
II Глава. Персидско-таджикская литература в творческом
восприятии А.А. Бестужева-Марлинского — 80
1-й раздел. Хафиз в переводе и интерпретация
его образа в повести «Мулла-Hyp» :- 80
2-й раздел. «Восточная поэма» М.Ф. Ахундова
в переводе А.А. Бестужева-Марлинского — 130
Заключение 147
Библиография
Введение к работе
О жизни и многогранном творчестве декабриста Александра Александровича Бестужева-Марлинского (1797-1837) написано немало исследований. Достаточно взглянуть в этой связи на список литературы в конце нашей диссертации, составленный к тому же весьма выборочно, как станет очевидным, каким большим вниманием пользовался и пользуется его имя и творчество в течение всего XIX столетия, а в советское время, начиная с 30-х годов прошлого века до наших дней.
Судя по диссертациям, защищенным о его творчестве в последние 7-8 лет (1998-2005) в Москве, Санкт-Петербурге, Баку, Самаре, Харькове, Махачкале и других научных центрах, по книгам, изданным в Европе и странах СНГ, интерес к нему возрастает с каждым годом. Необходимо при этом отметить и то, что его наследие рассматривается в них в контексте диалога цивилизаций, ставшим весьма актуальным на пороге XXI века.
Жизнь и творчество А.А.Бестужева-Марлинского как беллетриста, поэта, критика и теоретика романтизма, переводчика классиков таджикско-персидской литературы с немецких переложений и с языка оригинала, привлекли внимание общественности уже при первых начинаниях. Первым на него обратил внимание никто иной, как сам А.С.Пушкин, а потом, вполне естественно, декабристское окружение. В эпоху расцвета таланта «неистового Виссариона» (Белинского) именно А.А.Бестужев наряду с другими явлениями русской истории первой трети XIX века, был в центре внимания научно-эстетической мысли и политики эпохи и критики В.Г.Белинского в частности.
Его наследие представляет собою тот пласт русской литературы, который следует «перечитать» заново, а может быть, даже несколько раз, чтобы дать соответствующую требованиям нашего времени новую оценку. В условиях, когда отношения к духовно-эстетическим связям между народами обретают новые оттенки и качества, во многом близкие к тому, что были присущи им в эпоху Пушкина, исследования подобного рода приобретают еще большую актуальность.
В этом плане нуждается, например, в новой классификации и «прочтении» и литература, посвященная жизни и творчеству декабриста-писателя А.А.Бестужева. На наш взгляд, всю научную, художественную и эпистолярную литературу, посвященную жизни и творчеству, судьбе и месту А.А. Бес-тужева-Марлинского в истории русской литературы и эстетики первой половины XIX века, можно разделить на три группы.
К первой группе можно отнести десятки трудов, в которых биография, общественно-политическая деятельность, творческое наследие А.А.Бестужева -Марлинского рассматривается под углом зрения его участия в декабристском восстании 1825 года. Здесь можно сослаться на книгу С.Голубова «Бес-тужев-Марлинский - декабрист и писатель» в серии «Жизнь замечательных людей», выдержавшая несколько изданий. К ней примыкает двухтомная антология поэзии, драматургии, прозы, публицистики и литературной критики «Декабристы» (1951) и повторно выпущенная под названием «Декабристы. Эстетика и критика» (1991г.) с дополнениями и изменениями. Многочисленные очерки о жизни и творчестве А.А.Бестужева, монографические разделы в многотомных изданиях по Истории русской литературы, коллективные сборники о русском романе и повести XIX века заметно дополняют этот ряд.
Ко второй группе мы бы отнесли труды, в которых разработаны вопросы теории и истории романтизма и вклада в них А.А.Бестужева-Марлинского как теоретика и критика романтизма, как автора романтических повестей и лирики, обогащенной восточной романтической образностью. Здесь можно упомянуть десятки исследований, среди которых особого внимания заслуживают работы А.Г.Шаруповича «Бестужев-Марлинский. Вопросы мировоззрения и творчества» (1962), Ф.З.Кануновой «Эстетика русской романтической повести. Бестужев-Марлинский и романтики - беллетристы 20-30-х годов (1973), фундаментальный труд коллектива авторов в 2-х томах «История романтизма», изданный под редакцией М.Шаталова в Москве и т.п.
К третьей группе мы отнесли труды, в которых объектом внимания стали вопросы поэтики, стилистики и языка, проблемы взаимосвязей творчества
5 А.А.Бестужева-Марлинского с литературой 20-30-х годов XIX века в контексте обращения русских художников слова, в том числе и А.А.Бестужева-Марлинского, к Востоку. Здесь можно сослаться на исследования М.И.Алиевой «Поэтика кавказских повестей Бестужева-Марлинского», коллективную книгу «Проза Бестужева-Марлинского и русская литература 1820-1830 г.г.», монографию С.Каганович «Русский романтизм и Восток» (Ташкент, 1994), ряд исследований Р.Ф.Юсуфова и особенно на его труд «Русский романтизм начала XIX в. и национальные культуры» (М., 1979) и т.д.
Третья группа заметно пополнилась благодаря трудам, которые созданы в последние 5-7 лет. Достаточно сослаться в этой связи на диссертационные работы Е.А.Илюшина «Стихотворное наследие А.А.Бестужева. Проблемы поэтики и версификации» (М.,1996), Реслана Гала «Проблема восточного колорита в прозе А.А.Бестужева-Марлинского» (М.,2000), Л.А.Эмировой «Кавказская проза А.А. Бестужева-Марлинского: проблема евразийского культурного диалога» (Махачкала - 2002), Т.А.Никольской «Жанровая система прозы А.А.Бестужева-Марлинского» (Самара - 2002), А.Н.Гиривенно «Русский поэтический перевод в культурном контексте эпохи романтизма» (М.: -Университет Российской академии образования, 2000), как станет очевидным, с каким неослабевающим вниманием русское и российское литературоведение следит за вопросами романтизма, перевода и диалога цивилизаций в контексте творчества А.А.Бестужева-Марлинского.
Как нетрудно заметить, во всех названных и не названных здесь исследованиях творчество А.А.Бестужева-Марлинского рассматривается в одном из аспектов его многогранной деятельности, как, например, Бестужев-декабрист, Бестужев-беллетрист, Бестужев-теоретик русского романтизма, Бестужев-переводчик, и т.д. Нет, однако, среди них монографического труда, посвященного вопросам нашего круга интересов, т.е. восприятия им традиций восточного романтизма, его переводам из персидской литературы.
К тому же Восток в его творчестве рассматривается в них без особой конкретизации, тогда как размышления о месте восточных мотивов и тем,
6 сюжетов и образов в собственном творчестве, его переводы из персидской поэзии и подражаний персидско-таджикским поэтам (Саади, Хафизу) не могут быть ограничены рамками юга России и Кавказа, как это практикуется в науке о литературе с давних пор.
Наше обращение вызвано и тем, что изменения, происходящие в общественном сознании, возникшая в последнее время проблема пересмотра многих вопросов литературы как советского периода, так и классической, касается в первую очередь тех писателей, творческое наследие которых оценивалось тенденциозно, либо в одностороннем порядке. Среди них значится и имя Бес-тужева-Марлинского. Время переоценки ценностей настоятельно ставит вопрос о том, что не следует пренебрегать опытом прошлого, например опыта декабристов, в том числе А.Бестужева-Марлинского в осмыслении им традиций персидско-таджикской литературы.
Более того, внимание многих привлекла публицистическая направленность его творчества. Активный участник декабристского движения, сосланный в Сибирь, а позже - на Кавказ, А.Бестужев-Марлинский оказался не сломленным, более того, продолжал писать. И чем сильнее ухудшалось отношение к нему и к его творчеству, тем интереснее и разнообразнее становились его поиски. Таковыми оказались произведения «кавказского периода», оставившие заметной след в развитие русского романтизма, предвосхитившего появление реализма в ней.
Необходимо добавить к сказанному и то, что герои А.Бестужева-Марлинского своеобразны: они активны, целеустремленны, сильны духом. Такие люди в последекабристскую эпоху в России были нужны. Эти личности, будучи идеалом, отличались от тех, кто смирился с реакцией.
Более того, этот период в истории русской литературы характерен острыми «столкновениями» мнений вокруг творческого метода. Это было время, когда на смену жесткого, четкого разграничения «сентиментализм-романтизм-реализм» пришел другой, более объективный подход, учитывающий доминанту метода и его приоритетности. Это решение помогло по-
7 новому осмыслить путь развития русской литературы, особенно в переходных периодах. Выдвинутое положение касается и А.Бестужева-Марлинского, чья литературно-критическая деятельность долгое время рассматривалась только в контексте романтического мироощущения. Однако внимательное изучение его наследия помогает обнаружить некоторые реалистические тенденции в рамках его романтических произведений и литературно-эстетических трактатов, приводит к новым подходам в исследовании его творчества. При всем при этом за пределами внимания исследователей до сих пор остаются вопросы синтеза западных и восточных традиций на его примере, при решении которых должно быть отведено «законное» место западно-восточному синтезу романтизма и осмысления им таджикско-персидских традиций.
Есть и другой аспект проблемы, мало пока подвергнутый литературоведческому анализу. Речь идет о том, что при изучении русской литературы XIX века долгое время противопоставлялся Бестужев-писатель Бестужеву-критику. Бытовало мнение, что писатель в своем творчестве не следовал тому, о чем писал в критических статьях. В частности, имелось в виду разработанное им понятие романтизма, по-разному интерпретированного и воспринимаемого А.А.Бестужевым в собственном художественном творчестве и в его литературной критике, в творчестве его современников и последовавших за ним писателей.
Как теоретик Марлинский выдвигал требования, которые в начале XIX века были прогрессивными и новыми. Но в художественном творчестве и литературно-критической деятельности он по-своему интерпретировал общие для романтизма понятия, в противовес им самим же выдвинутым теоретическим положениям.
Следует особо отметить работы А.А.Бестужева и в области критики в связи с тем, что он еще при жизни был признан одним из первых профессиональных критиков в русской литературе. Так, до него, т.е. до начала XIX века, критика была «оценочной»: писатели оформляли свои суждения в виде нор-
мативов «хорошо», «неудовлетворительно», «плохо» и т.д., имея виду, в первую очередь, соответствие произведения определенным шаблонам. А.Бестужев-Марлинский, ушедший далеко вперед от этих нормативов, все же в своих критических статьях был двойственен. С одной стороны, у него есть эта нормативность, ибо он определяет ценность произведения исходя из романтической эстетики, а с другой, он же анализирует произведение, исходя из новаторства писателя и художественного достоинства его сочинения.
Как нетрудно заметить, при всех достижениях в таджикском, например, литературоведении, актуальной задачей национальной науки о литературе остается исследование истории русской ориентальной литературы в разрезе анализа специфики освоения Востока русской словесностью, тогда как всестороннее усвоение этой проблемы предполагает тщательное изучение русско-восточных взаимоотношений, в том числе важнейших этапов освоения русской литературой Востока, и роли в этом процессе художников слова, наиболее ярко воплотивших этот синтез.
И при всей приемлемости явлений, отзывчивости на самые тонкие их оттенки, А.А.Бестужева-Марлинского можно выделить за широкий кругозор видения Востока в отдельную «графу».
Исследование вопросов отношения Бестужева-Марлинского к Фирдоуси, Саади и Хафизу, к романтической таджикской поэзии и переводам её образцов из «Западно-восточного дивана» Гете и с языка оригинала (Хафиз и М.Ф.Ахундов) показывают, какими отличительными особенностями наделены его позиция и взгляды по отношению к этому наследию. Исследование наше показывает, что будучи в целом плодотворными и динамичными в своем развитии, эти связи порою сложились в непростых ситуациях, сталкиваясь с процессами, ставшими в определенной мере барьером на пути к более интенсивному взаимодействию. К их числу относятся проблемы литературно-эстетических и духовно-философских связей в эпоху русского романтизма. Особо пестрит этими тайнами и загадками творчество декабристов, в ряду которых особняком стоит Александр Бестужев-Марлинский. Остается только
9 сожалеть, что ни в русском, ни в персидско-таджикском литературоведении тем более, этот пласт творческих изысков А.А.Бестужева-Марлинского до настоящего времени не стал объектом какого-либо исследования.
Историкам русской литературы по непонятной причине почему-то не приходилось обратить внимание на эту грань творчества А.А.Бестужева и В. Кюхельбекера, других декабристов. В подготовленной, например, буквально 10 лет тому назад книге «Декабристы. Эстетика и критика», снабженной, кстати, замечательным вступительным словом и не менее прекрасными с точки зрения научной выверенности комментариями, также не нашлось места двум словам о восприятии Бестужевым-Марлинским Востока в целом, не говоря о персидско-таджикском его аспекте. Между тем, «одного из создателей легендарного альманаха «Полярная звезда», ставшего главным литературным спутником декабристского движения, а в глазах последующих поколений-своеобразным символом декабризма» (75,11) А.А.Бестужева-Марлинского отличало свой подход к проблемам соотношения восточного и западного романтизма, своя позиция и точка зрения восприятия и освоения опыта восточных литератур. Единственная работа, где проблема «А.А.Бестужев-Марлинский и Восток» включена в круг ждущих своего решения задач, является книга СЛ.Каганович «Русский романтизм и Восток», выпущенный в 1994 году в Ташкенте.
Дебютировавший на творческом поприще как поэт, переводчик и публицист, А.А.Бестужев впоследствии стал большим критиком, чем привлек наибольшее внимание эпохи и выдающихся её представителей. Необыкновенно талантливо он выразил проблему в своей поистине масштабной рецензии, посвященной роману Н.А.Полевого «Клятва при гробе господнем», где запечатлены «итоги эволюции пятнадцатилетнего творчества Бестужева как критика романтизма, его позиция о Востоке». (75,12).
Проблемы взаимоотношений Запада и Востока затронуты А.А.Бестужевым также в «Письмах к издателям», в переписках с друзьями, в статье «О романтизме», в посланиях А.С.Пушкину, в переводах и подражани-
10 ях, а также в многочисленных повестях («Мулла-Hyp», «Аммалат-бек», «Шах Хусейн» и др.), написанных на восточном материале. Сюда же следует «присовокупить» переводы ряда стихотворений Хафиза и поэмы азербайджанского просветителя М.Ф.Ахундова «На смерть Пушкина» с оригинала.
Что касается вклада таджикского литературоведения в исследование таджикско-русских и гораздо шире - западно-восточных литературных связей в данном периоде, то оно располагает, к счастью, большим количеством работ о первой трети XIX века, но и, к великому сожалению, ограниченным охватом материалов этого периода1, касающегося объекта наших изысканий -А.А.Бестужева.
О месте и роли А.А, Бестужева - Марлинского в западно-восточном литературно - художественном синтезе у нас в Таджикистане существует два прямо противоположных мнения. Одни склонны считать, что на декабристскую литературу не стоит обращать серьезное внимание, другие придерживаются мнения о том, что не рассмотрев эстетику декабристов в разрезе их вклада в западно-восточный синтез традиций немыслимо создать полноценную картину связей в первой половине XIX века. Пренебрежительное отношение к декабристской литературе связано с отсутствием у нас трудов об
1 Гольц Т.М. Сердце брата (Делибюрадер)-Душанбе: Ирфон, 1964 г.; её же: К проблеме влияния таджикско -персидской литературы на русскую литературу 20-30-х г.н. //Автор дисс.к филол. н. Душанбе - 1980 г.; её же: Сердце брата (Делибюрадер). Второе дополненное издание. -Душанбе: Адиб, 1989 г.; Мирзо-заде X. «И назовет меня всяк сущий в ней язык...» //Памир, 1974 , № 6; Алимова Д.Х. Восприятие и осмысление персидско-таджикской литературы русской критикой первой половины XIX в.- //Автореф. дисс. к филол. н., Самарканд-1995 г., Атаханов Д.Т. Восточные мотивы в творчестве А.С.Пушкина. //Автор.дисс.к филол.н. Душанбе-2000 г.; Пушкин А.С. и Восток. Материалы международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения А.С.Пушкина (19-21 мая 1999 г.), -Душанбе:РТСУ, 1999; Самад В. Ещё раз о первом переводе А.С.Пушкина. - //Памир, 1975 г., № 10; Сафиулина Р.Х., Юсуфбекова ДР., Рахмонов Б.Р., Моногенова Н.Т. Курсовые работы по истории русской литературы. - Душанбе: Ирфон, 2002 г.; Хаджибае-ва Б., Мирзоюнус М. Пушкин и Восток. Монография. - Худжанд - 1999 г.; Холов Х.Р. История и принципы перевода лирической поэзии А.С.Пушкина в таджикской литературе. //Автореф. дисс.к.филол.н. Душанбе -2000 г.; Холмухамедова Н.Н. М.Ю. Лермонтов и его концепция западно-восточного литературного синтеза. //Автореф. дисс.к.филол.н. Москва-1992 г.; Шодикулов X., Хабиб Юсуфй ва Лермонтов. //Садои Шарк, 1967, № 5; его же: Ду тарчумаи як асар (О переводах «Евгения Онегина» на таджикский язык).- //Садои Шарк, 1968, № 4; его же: Кохи ёдгор (памятник нерукотворный). К проблеме западно-восточного литературного синтеза в творчестве А.С. Пушкина. //Садои Шарк, 1974, № 6; его же: Пушкин как вершина Памира. В кн.: Наш Пушкин. М.: Современный писатель, 1999 г.; его же: Бобои Крылов ва масалхои у. В кн.: Крылов И.А. Харгуши сайёд, масалхо. Душанбе: Сино, 2000; Шукуров М.Ш. Реплика Холику Мирзо-заде (О первом переводе и первом переводчике «Сказки о рыбаке и рыбке» //Памир, 1974, № 12; Бадалов Б.К. Н.В.Гоголь и таджикская литература. -Душанбе: Адиб, 2004 и т.д.
11 этом пласте русской литературы и переводов произведений декабристов на таджикский язык.
Между тем восточные повести, критические статьи А. Бестужева - Мар-линского по своей художественной силе и своеобразию их отношения к Востоку, нисколько не уступают творениям А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, О.Сенковского, Д. Ознобишина и других художников слова, которые переведены на таджикский язык, о которых написаны десятки исследований.
Эпоха глобализации литературных контактов, чем характеризуется наступившее третье тысячелетие, выдвинула на арену компаративистики гениальную формулу В. Гёте о том, что «национальная литература сейчас мало что значит, ибо на очереди эпоха всемирной литературы» (145,219).
Формула Гёте, включенная в книгу И.П. Эккермана в новом изложении и переводе Н. Манна, требует с новых высот сравнительного литературоведения разобраться в проблемах соотношения «своего» и «чужого» в культуре, встреч разных культур в одном контексте. Как сказал в этой связи Н. Шайтанов, необходимо «с большим доверием относиться к способности национального «своего» противостоять влиянию, не отвергнув «чужое», а освоив его, претворив себе на пользу», не забывая при этом то, что «чужое» способно обострить движение, взволновать воображение культуры», потому «не случайно выбирается для восприятия на «встречном течении» (135,137).
Творчество А.А. Бестужева - Марлинского в этом плане нуждается в осмыслении на современном уровне и достоин глубокого исследования. Тем более, со стороны таджикского литературоведения, которым ничего ещё не сказано по этому поводу.
Наше монографическое исследование представляет собою первую попытку освещения этого вопроса.
Наше исследование состоит из введения, двух глав, разбитых на четыре раздела, заключения и библиографии. Библиография состоит из двух частей -научной и художественной литератур.
