Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Право граждан на личную неприкосновенность и его ограничение при производстве следственных действий 13
1. Понятие и содержание права на личную неприкосновенность в уголовном процессе 13
2. Критерии, условия и пределы ограничения права граждан на личную неприкосновенность при производстве следственных действий 38
3. Виды следственных действий, при производстве которых допустимо ограничение права граждан на личную неприкосновенность 66
Глава 2. Правовое регулирование и оперативно-розыскное сопровождение производства следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность 99
1. Правовое регулирование производства следственных действий, ограничивающих право граждан на психическую неприкосновенность 99
2. Правовое регулирование производства следственных действий, ограничивающих право граждан на физическую неприкосновенность 124
3. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности при подготовке и осуществлении следственных действий, ограничивающих право граждан наличную неприкосновенность 160
Заключение 183
Список использованной литературы 196
Приложения 217
- Критерии, условия и пределы ограничения права граждан на личную неприкосновенность при производстве следственных действий
- Виды следственных действий, при производстве которых допустимо ограничение права граждан на личную неприкосновенность
- Правовое регулирование производства следственных действий, ограничивающих право граждан на психическую неприкосновенность
- Правовое регулирование производства следственных действий, ограничивающих право граждан на физическую неприкосновенность
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Конституция Российской Федерации, принятая в 1993 г., заложила базу для изменения правовой системы России. Происходит переосмысление положения человека в обществе, преобразование взаимоотношений личности и государства. Приоритет социальных интересов заменяется главенством прав и свобод отдельной личности, которые объявлены высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита — обязанностью государства (ст. 2 Конституции). Модификация объема и содержания прав граждан на конституционном уровне оказала воздействие на отраслевое законодательство, в том числе и уголовно-процессуальное. В статье 6 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) указано, что назначением уголовного судопроизводства является защита прав и законных интересов лиц, как потерпевших от преступлений, так и подвергаемых уголовному преследованию.
Вместе с тем ч. 3 ст. 55 Конституции предусматривает возможность ограничения федеральным законом прав и свобод человека и гражданина в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Для достижения указанных целей и осуществляется расследование преступлений, в ходе которого компетентные органы вынуждены вторгаться в сферу прав и свобод лиц, вовлекаемых в уголовно-процессуальные отношения. Одним из основных прав, ограничиваемых при производстве по уголовному делу и непосредственно в ходе осуществления следственных действий, является право граждан на личную неприкосновенность.
Именно указанные обстоятельства определяют необходимость установления в УПК РФ оптимального порядка производства следственных действий, который максимально сочетал бы интересы личности и государства, т. е. обеспечивал соблюдение названного права граждан должностными лицами, а также вооружал последних возможностью применять эффективные и строго дозированные меры
4 психического и физического принуждения, позволяющие успешно выполнять задачи уголовного судопроизводства.
Гарантии соблюдения права граждан на личную неприкосновенность закреплены ч. 2 ст. 22 Конституции лишь в части ареста и задержания, таким образом, законодателю предоставлена возможность самостоятельно регламентировать производство следственных действий, ограничивающих указанное право. Однако новейшее уголовно-процессуальное законодательство не предлагает безупречного решения проблемы законного и обоснованного ограничения личной неприкосновенности при осуществлении именно следственных действий. Остаются открытыми вопросы о критериях и пределах ограничения права на личную неприкосновенность, о возможности производства отдельных следственных действий (обладающих потенциалом принуждения) до возбуждения уголовного дела, в том числе, когда лицо согласно добровольно участвовать в их проведении. Законодателем не установлены границы допустимости физического принуждения при получении образцов для сравнительного исследования у потерпевшего, свидетеля, подозреваемого и обвиняемого, осуществлении освидетельствования, судебно-медицинской и судебно-психиатрической экспертиз с участием перечисленных субъектов. В УПК РФ не определены и конкретные меры психического и физического принуждения, применение которых дозволено при проведении тех или иных следственных действий. В условиях повышения стандартов доказывания эти вопросы приобретают еще большую значимость.
Нормы УПК РФ, регулирующие производство следственных действий, не содержат прямого указания на принципиальную допустимость ограничения права на личную неприкосновенность, хотя и не запрещают его вынужденного стеснения. Это влечет нарушения рассматриваемого права, и здесь показательны результаты опроса практических работников: 76% из них не имеют отчетливого представления о принципиальной допустимости ограничения права граждан на личную неприкосновенность при осуществлении следственных действий, что, несомненно, отрицательно сказывается на решении задач уголовного судопроизводства в целом.
Изложенное свидетельствует об актуальности постановки проблемы и изучения практики производства следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность, о необходимости теоретического исследования данной проблемы, а также определения направлений совершенствования законодательства в этой части. Приведенные обстоятельства и обусловили выбор темы, структуру и содержание диссертационного исследования.
Степень научной разработанности проблемы. Различные аспекты ограничения права граждан на личную неприкосновенность применением мер психического и физического принуждения при производстве следственных действий рассматривались в работах Г. А. Абдумаджидова, А. Н. Ахпанова, Е. Г. Васильевой, Н. Н. Волошкиной, В. Г. Глебова, Т. Н. Добровольской, 3. Д. Еникеева, 3. 3. Зинатуллина, Г. П. Ивлиева, В. В. Кальницкого, В. И. Каминской, 3. Ф. Ковриги, В. М. Корнукова, Н. Н. Короткого, Ф. М. Кудина, В. А. Куликова, В. А. Лазаревой, В. М. Лебедева, Ю. Д. Лившица, Н. С. Мановой, И. Л. Петрухина, А. П. Рыжакова, Ю. И. Стецовского, М. С. Строговича, И. 3. Федорова, А. А. Чувилева, В. С. Шадрина, С. А. Шейфера и др.
Эти ученые внесли значительный вклад в развитие уголовно-процессуальной теории, законодательства и практики применения норм, регламентирующих производство следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность. Следует отметить, что большая часть разработок процессуалистов велась с учетом традиционной интерпретации анализируемого права, а также во многом — с позиции причисления следственных действий к мерам процессуального принуждения. Кроме того, все исследования в этом направлении осуществлялись до принятия УПК РФ, за исключением работы Е. Г. Васильевой, в которой лишь частично затрагиваются вопросы ограничения права граждан на личную неприкосновенность при проведении следственных действий.
В науке уголовного процесса не проводилось монографического исследования направлений совершенствования производства следственных
действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность. Оставалось неизученным оперативно-розыскное обеспечение подготовки и осуществления анализируемых действий.
Цели и задачи исследования. Целями исследования являются разработка теоретических положений, касающихся производства следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность, и подготовка на их основе предложений по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства и практики его применения.
Достижение указанных целей предопределило постановку и разрешение следующих задач:
Уточнить имеющееся в теории уголовного процесса понятие права граждан на личную неприкосновенность, раскрыть его содержание.
Разработать критерии, исследовать условия и пределы ограничения права граждан на личную неприкосновенность при производстве следственных действий.
Выявить и классифицировать следственные действия, при осуществлении которых допустимо ограничение названного права граждан.
Изучить и обобщить эмпирический материал, отражающий практику ограничения права граждан на личную неприкосновенность должностными лицами государственных органов в ходе проведения следственных действий, выявить возникающие при этом тенденции и проблемы и предложить рекомендации, способствующие их устранению.
Подвергнуть анализу современное состояние правового регулирования производства обозначенных следственных действий, сформулировать предложения по его совершенствованию.
Определить условия использования результатов оперативно-розыскной деятельности при производстве следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность.
Исследовать варианты и направления реализации результатов оперативно-розыскной деятельности на этапе принятия решений о проведении следственных
7 действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность, а также при подготовке и непосредственном осуществлении этих действий.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования являются правовые отношения в сфере производства следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность. В предмет исследования входят нормы Конституции Российской Федерации, Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» от 5 июля 1995 г., иные законы и нормативные правовые акты, регулирующие отношения, связанные с ограничением права субъектов уголовного процесса на личную " неприкосновенность при проведении следственных действий, а также практика реализации соответствующих правовых норм должностными лицами государственных органов.
Методологическая основа, методика и эмпирическая база диссертационного исследования, научная достоверность и обоснованность выводов, предложений и рекомендаций, содержащихся в диссертации. Диссертационное исследование базируется на общенаучном диалектическом методе познания объективной действительности. Достоверность и обоснованность результатов работы обеспечивается за счет комплексного использования диалектического и частнонаучных методов: исторического, логико-юридического, сравнительно-правового, системно-структурного, а также метода конкретно-социологических исследований.
Теоретической основой исследования послужили труды ученых в области философии, социологии, общей теории права, конституционного и уголовно-процессуального права, криминологии, криминалистики, оперативно-розыскной деятельности, литература по зарубежному уголовному судопроизводству. Выводы, содержащиеся в диссертации, опираются на положения действующего отечественного конституционного, уголовного, уголовно-процессуального, оперативно-розыскного и административного законодательства. Специальному анализу подвергнуты также постановления Конституционного Суда и Пленума Верховного суда Российской Федерации, ведомственные нормативные акты,
8 уголовно-процессуальное законодательство зарубежных стран (США, Германии, Индии), Устав уголовного судопроизводства Российской империи 1864 г.
В диссертации проведено сравнительное исследование норм УПК РФ и УПК РСФСР 1960 г. (далее — УПК РСФСР), касающихся производства следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность.
Сбор эмпирического материала проводился в 2001-2002 гг. в подразделениях органов внутренних дел, прокуратуры и судах Республик Татарстан и Тыва, Удмуртской Республики, Красноярского края, Омской и Пермской областей. При этом изучены 400 уголовных дел, опрошены 100 работников оперативных аппаратов органов внутренних дел, 100 следователей, осуществляющих свои функции в следственных подразделениях органов внутренних дел и прокуратуры, 60 дознавателей органов внутренних дел, 30 прокуроров и их помощников, а также 30 судей.
При подготовке работы использовались результаты исследований, полученные другими авторами по проблемам, имеющим отношение к теме диссертации.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что впервые на основе новейшего уголовно-процессуального законодательства предпринята попытка комплексного изучения проблемы производства следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность, с позиции возможностей непосредственного применения мер психического и физического принуждения в процессе осуществления таких действий.
Особое внимание уделено разработке перечня следственных действий, при производстве которых допустимо ограничение права граждан на личную неприкосновенность, дается их авторская классификация. Теоретически обосновывается необходимость законодательного закрепления единого механизма ограничения права субъектов уголовного процесса на физическую неприкосновенность (применения мер физического принуждения) при проведении
9 следственных действий. Впервые проводится исследование возможностей использования результатов оперативно-розыскной деятельности для подготовки и осуществления следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность.
В рамках темы исследования разработан проект федерального закона, содержащего уголовно-процессуальные нормы, направленные на совершенствование правовой регламентации применения мер психического и физического принуждения, а также обеспечение законности ограничения права граждан на личную неприкосновенность при производстве следственных действий.
Основные положения, выносимые на защиту:
Право граждан на личную неприкосновенность (неприкосновенность личности), имеющее для человека самостоятельное и жизненно важное значение, следует отграничивать от других — смежных субъективных прав: собственности, охраны чести и достоинства личности, неприкосновенности жилища, свободы передвижения, выбора места пребывания и жительства. Под правом на личную неприкосновенность в уголовном процессе следует понимать субъективное право лица (в отношении которого закон допускает применение мер процессуального принуждения) на обеспечение его психической и физической неприкосновенности от противоправных посягательств долэюностных лиц и государственных органов.
Право на личную неприкосновенность следует считать именно ограниченным (а не нарушенным) исключительно, когда УПК прямо закрепляет за должностными лицами полномочия по применению мер психического и физического принуждения при производстве следственных действий, и в том случае, если в ходе их непосредственной реализации исполнены все условия и выдержаны пределы, установленные законом.
Систематический анализ уголовно-процессуального законодательства позволяет к следственным действиям, при производстве которых допустимо ограничение права граждан на личную неприкосновенность (включая психическую
10 и физическую), отнести следующие: допрос, очную ставку, предъявление для опознания, проверку показаний на месте, обыск (личный обыск), выемку, осмотр, эксгумацию, освидетельствование, следственный эксперимент, экспертизу, получение образцов для сравнительного исследования.
В части регламентации производства следственных действий, ограничивающих психическую неприкосновенность граждан, уголовно-процессуальный закон обладает в целом положительным потенциалом, однако он недостаточно совершенен и нуждается в существенной доработке. В этой связи следует внести изменения в нормы, регламентирующие предупреждение участников судопроизводства об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, заведомо неправильный перевод, дачу заведомо ложных показаний и заведомо ложного заключения, а также в содержание отдельных Приложений к УПК РФ.
В уголовно-процессуальном законе отсутствует правовая основа реализации таких мер психического принуждения, как предупреждение о применении физической силы, повреждении имущества, наложении денежного взыскания. Тем не менее они используются в практической деятельности правоохранительных органов при расследовании преступлений, в связи с чем представляется целесообразным зафиксировать названные меры в УПК РФ и детально регламентировать процессуальный порядок их применения в отношении участников следственных действий.
Меры процессуального принуждения и следственные действия имеют различные цели, основания, условия, порядок применения и производства. В этой связи предлагаются направления разграничения названных процессуальных институтов, а принудительными мерами, непосредственно ограничивающими право граждан на личную неприкосновенность при осуществлении следственных действий, надо признать применение психического принуждения, а также физической силы. С этих позиций приходится констатировать отсутствие в процессуальном законодательстве даже общей регламентации применения
физического принуждения при производстве следственных действий, несмотря на имеющуюся в этом острую практическую потребность. Сказанное определяет необходимость закрепления в УПК РФ норм, четко регламентирующих основания, порядок и пределы реализации физической силы при проведении следственных действий.
Для обеспечения единого процессуального режима ограничения права граждан на физическую неприкосновенность при осуществлении следственных действий в УПК РФ необходимо установить возможность применения физической силы при производстве выемки предметов и документов непосредственно у гражданина, освидетельствования, получения образцов для сравнительного исследования в порядке, предусмотренном ст. 165 УПК, особенно с учетом положений ч. 5 этой статьи, а также при судебных экспертизах — только с разрешения суда, испрашиваемого в порядке, предусмотренном ст. 165 УПК.
Использование результатов оперативно-розыскной деятельности при подготовке и осуществлении следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность, способно обеспечить обоснованность, законность и эффективность производства указанных действий, укрепить организационные возможности соблюдения обозначенного права представителями государственных органов, а также прогнозировать, минимизировать либо совсем исключить применение мер психического или физического принуждения.
Теоретическое и практическое значение диссертационного исследования заключается в том, что его результаты расширяют теоретическую основу для оптимизации практической деятельности по комплексному применению норм, регулирующих производство следственных действий, ограничивающих право граждан на личную неприкосновенность.
Теоретические выводы, практические рекомендации и предложения, содержащиеся в диссертации, могут быть учтены при совершенствовании уголовно-процессуального законодательства и разработке ведомственных нормативных актов, а также использованы следователями, дознавателями,
12 работниками оперативных аппаратов в процессе расследования уголовных дел.
Кроме того, положения диссертационного исследования могут найти применение в преподавании курсов «Уголовный процесс», «Криминалистика», «Оперативно-розыскная деятельность», спецкурсов, посвященных изучению правоприменительной деятельности правоохранительных органов, в системе повышения квалификации практических работников, а также при подготовке научных работ и учебно-методических материалов по данной проблематике.
Апробация результатов исследования. Результаты диссертационного исследования, сформулированные на их основе выводы, предложения и рекомендации прошли обсуждение на кафедре уголовного процесса Омской академии МВД России.
Основные положения исследования нашли отражение в опубликованных работах автора общим объемом 2,5 п. л., докладывались и обсуждались на научно-практических конференциях, состоявшихся в Омской академии МВД России «Досудебное производство: актуальные вопросы теории и практики» (октябрь 2001 г.), «Подходы к решению проблем законотворчества и правоприменения» (июнь 2002 г.).
Методические рекомендации по осуществлению привода при производстве предварительного следствия внедрены в практическую деятельность и используются в подразделении ГСУ при ГУВД Челябинской области, а рекомендации по вопросам ограничения права граждан на личную неприкосновенность при производстве следственных действий — в подразделениях следственных управлений при МВД Республики Саха (Якутия), Удмуртской Республики. Положения диссертационного исследования, кроме того, используются в преподавании курса уголовного процесса в Омской академии МВД России, Пермском филиале Нижегородской академии МВД России.
Структура и объем работы. Диссертация выполнена в объеме, соответствующем требованиям ВАК, состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложений.
Критерии, условия и пределы ограничения права граждан на личную неприкосновенность при производстве следственных действий
Отыскание и утверждение баланса личных и публичных интересов в уголовном судопроизводстве является одной из актуальных задач уголовно-процессуальной науки. От установления в уголовно-процессуальном законодательстве максимального равновесия между индивидуальными и общественными интересами зависит — будет ли раскрыто преступление, изобличены виновные, а также защищены и при этом соблюдены права и свободы человека. Стержнем данной проблемы является вопрос об ограничении конституционных прав граждан при производстве по уголовному делу.
Слово «ограничить» означает — «поставить в какие-нибудь рамки, границы, определить какими-нибудь условиями, а также сделать меньше, сократить охват чего-нибудь»1. Под ограничением понимается «правило, ограничивающее какие-нибудь действия, права»2. В части 3 ст. 55 Конституции РФ закреплено, что «права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом». Таким образом, под ограничением конституционных прав следует понимать установленные федеральным законом случаи, при наступлении которых начинают функционировать правила, позволяющие уменьшить (стеснить, сузить) границы действия основных прав граждан.
В главе 2 Конституции РФ расположены 26 статей (ст.ст. 17 — 27, 32, 35, 45 — 56, 64), действие которых распространяется на уголовно-процессуальную деятельность. Из них, социальные блага, предусмотренные предписаниями 9 норм (ст.ст. 17, 18, 19, 26, 32, 45, 55, 56, 64), на наш взгляд, не могут быть никоим образом стеснены. Часть 3 ст. 56 Конституции гласит — «Не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные статьями 20, 21, 23 (часть 1), 24, 28, 34 (часть 1), 40 (часть 1), 46-54 Конституции Российской Федерации».
Содержательный анализ указанных норм позволяет говорить о том, что в уголовном судопроизводстве в принципе могут быть сужены границы действия основных прав граждан, предусмотренных исключительно ст.ст. 22, 23 (часть 2), 25, 27, 35 Конституции РФ. Стало быть, указанные права могут ограничиваться и при проведении следственных действий. Весьма символично то, что среди прав, которые в принципе могут быть стеснены, присутствует наиболее нас интересующее право на личную неприкосновенность.
Учитывая, что психическая и физическая неприкосновенность в уголовном процессе защищаются только от противоправных посягательств, и правоприменителю разрешено уменьшать границы их действия, возникает острая необходимость установить критерии, условия и пределы законного ограничения права на личную неприкосновенность при производстве именно следственных действий.
Еще в XVIII веке во Французской Декларации прав человека и гражданина очень точно был сформулирован один из критериев их ограничения: «Свобода состоит в возможности делать все, что не приносит вреда другому. Таким образом, осуществление естественных прав каждого человека встречает лишь те границы, которые обеспечивают прочим членам общества пользование теми же самыми правами. Границы эти могут быть определены только законом»1. Сходное положение содержится в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ: «Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц». Это общеправовой критерий ограничения, который предполагает наличие прав и свобод у других лиц. Права иных граждан и являются критерием сужения границ действия прав отдельной личности. Само собой разумеется, что право субъекта может стесняться лишь тогда, когда он вступает в правоотношения с другими лицами.
Определенной спецификой обладает данный критерий в уголовно-процессуальных правоотношениях. Особенность заключается в том, что в уголовном судопроизводстве в правоотношения с гражданами всегда вступает государство в лице своих органов и должностных лиц . Соответственно в уголовно-процессуальных правоотношениях права личности очень часто сталкиваются с правом государства. Освещая проблему коллизии прав личности и государства, немецкий юрист Клаус Штерн высказал интересную мысль, что «все основные права, даже если они исходят из естественных прав человека, имеют предпосылкой своего существования, с одной стороны, наличие государства, которое их гарантирует и защищает, с другой — противостояние именно этого государства основным правам»2.
Естественно, возникает вопрос о социальной иерархии прав конкретного человека и прав государственных органов и должностных лиц при производстве по уголовному делу. Эту проблему отчасти решает законодатель, который на основе Конституции РФ устанавливает допустимые ограничения определенных прав граждан реализацией полномочий представителями власти. Вполне уместно привести высказывание И.Л. Петрухина о том, что в уголовном процессе «нередко возникают коллизии интересов личности и общества, когда законодатель вынужден отдавать предпочтение либо отысканию истины за счет некоторого ограничения конституционных прав отдельных лиц, участвующих в процессе, прежде всего обвиняемого, либо охране интересов личности, несмотря на создание тем самым некоторых затруднений для поисков истины»3. То есть, когда раскрытие и расследование преступления представляет большую социальную ценность, чем права отдельной личности, тогда законодатель закрепляет приоритет прав, предоставленных органам государства и должностным лицам над правами отдельного субъекта. В этом случае право государства становится критерием ограничения прав человека. Например, при производстве личного обыска право следователя на принудительное его проведение ставится выше права на личную неприкосновенность обыскиваемого (ст. 184 УПК РФ). Если же права человека при определенных обстоятельствах социально ценнее интересов раскрытия преступления и изобличения виновных лиц по уголовному делу, законодатель не предоставляет возможности прокурору, следователю, дознавателю ограничивать права и свободы личности. Например, при производстве следственных действий недопустимо применение насилия, угроз и иных незаконных мер (ч. 4 ст. 164 УПК).
Виды следственных действий, при производстве которых допустимо ограничение права граждан на личную неприкосновенность
В теории уголовного процесса не проводилось комплексных исследований, направленных на установление перечня следственных действий, при производстве которых допустимо ограничение права граждан на личную неприкосновенность. Вместе с тем, разрешение поставленного вопроса является крайне актуальным. На наш взгляд, будет весьма полезным и интересным изучение обозначенной проблемы путем проведения сравнительного анализа действующего УПК с уголовно-процессуальным законодательством РСФСР.
К сожалению, следует отметить, что сегодняшний УПК, как и его предшественник — УПК РСФСР, не раскрывает понятия следственных действий и не определяет четко их системы . Поэтому прежде надлежит выяснить — какие из процессуальных действий являются следственными.
В юридической литературе нет единства мнений о понятии и круге следственных действий. И.М. Лузгин подразумевает под ними способ собирания, исследования, оценки доказательств и разделяет их на две группы: «действия, содержанием которых является главным образом обнаружение, исследование и оценка доказательств» и «действия, содержанием которых является управление процессом расследования, определение его пределов, сроков и порядка проведения»2. Ряд процессуалистов понимают под следственными лишь те действия, которые направлены на обнаружение, закрепление и проверку доказательств3. И.Е. Быховский определяет следственное действие как «вид познавательной деятельности следователя и иных управомоченных законом лиц, осуществляемой в стадии предварительного расследования и при расследовании вновь открывшихся обстоятельств на основании и в соответствии с регламентированным законом порядком обнаружения, исследования, фиксации и изъятия доказательств»1. С.А. Шейфер считает, что законодатель использует рассматриваемое понятие в широком и узком смысле. В первом случае — это «все процессуально значимые акты следователя». Во втором — это «действия, именуемые обычно собиранием доказательств»2. Б.С. Тетерин и Е.З. Трошкин выделяют три группы следственных действий: 1) «по обнаружению, закреплению, проверке и оценке доказательств»; 2) «по признанию лиц участниками процесса»; 3) «направленные на пресечение преступления, обеспечение привлечения к ответственности виновных лиц»3. Существует множество иных трактовок термина «следственное действие»4, и их детальный анализ требует проведения самостоятельного исследования. На наш взгляд, наиболее предпочтительным является определение следственных действий, предложенное А.А. Чувилевым и Т.Н. Добровольской, которые истолковывают их как «группу уголовно-процессуальных действий, являющихся основными средствами установления обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела и характеризующихся самостоятельной и детальной процедурой производства»5.
Многообразие интерпретаций термина «следственное действие» позволяет авторам выделять различное их число. Так Н.В. Жогин и Ф.Н. Фаткуллин называют восемь1, И.Е. Быховский — четырнадцать2, а С.А. Шейфер (в узком смысле) —двенадцать таких действий3. Ю.Н. Белозеров и В.В. Рябоконь считаютследственными одиннадцать актов4. Б.С. Тетерин и Е.З. Трошкин перечисляют их вколичестве двадцати пяти5. А.А. Чувилев дает перечень из тринадцати действий .
Однако, несмотря на отсутствие законодательной интерпретации исследуемого термина, мы не можем обойти вниманием п. 19 ст. 5 УПК РФ, содержащий разъяснение понятия «неотложные следственные действия», анализ которого позволяет нам сделать вывод, что «следственное действие» осуществляется в целях обнаружения и фиксации следов преступления, а также доказательств. Кроме того, следственные действия отграничены от мероприятий по проверке сообщения о преступлении (ч. 4 ст. 146 УПК РФ) и иных процессуальных действий (п. 32 ст. 5, п. 3 ч. 2 ст. 38, п. 1 ч. 3 ст. 41, ч. 4 ст. 415 УПК РФ). Если подходить к решению вопроса о системе следственных действий с этих позиций (по нашему мнению — это правильно), то в нее не будут входить действия по управлению процессом расследования, определению его пределов, сроков и порядка проведения, признанию лиц участниками процесса и т.д.
Итак, по действующему УПК следственными действиями нужно считать только те, целью которых является собирание доказательств. В юридической литературе, до принятия УПК РФ, к числу таковых относили: допрос, очную ставку, предъявление для опознания, выемку, обыск, наложение ареста на имущество, осмотр, эксгумацию, освидетельствование, следственный эксперимент, получение образцов для сравнительного исследования, экспертизу, задержание, проверку показаний на месте1, контроль и запись переговоров .
Правовое регулирование производства следственных действий, ограничивающих право граждан на психическую неприкосновенность
На сегодняшний день из всего объема специальной литературы можно выделить лишь несколько работ ученых процессуалистов, в которых затрагиваются вопросы ограничения психической неприкосновенности граждан при производстве следственных действий. Так И.Л. Петрухин рассматривает проблему психической неприкосновенности личности в уголовном процессе и пределы психического воздействия на участников следственных действий. Однако автор акцентирует внимание на исследовании допустимости использования различных тактических приемов допроса, а также на разработке вопросов, касающихся психического принуждения при применении технических средств1. СВ. Борико, Б.И. Дергай, Н.П. Митрохин пишут о возможности реализации тактических приемов допроса, оказывающих психическое воздействие и запрете осуществления тех, которые не исключают психического насилия над допрашиваемыми лицами2. С.А. Шейфер выделяет специальные меры: предупреждение потерпевшего и свидетеля об ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний, предупреждение переводчика об ответственности за заведомо неправильный перевод, эксперта — за дачу заведомо ложного заключения, специалиста — за уклонение от выполнения процессуальных обязанностей3. Однако С.А. Шейфер не считает эти меры принудительными и подробно их не исследует. А.А. Чувилев упоминает о предупреждении об уголовной ответственности как угрозе, оказывающей принудительное психическое воздействие на участников процесса1. B.C. Шадрин анализирует вопросы допустимости использования полиграфа, гипноза, специальных препаратов при допросе подозреваемого, обвиняемого2. В.В. Кальницкий частично рассматривает проблему применения психического принуждения в отношении потерпевшего и свидетеля в ходе допроса, очной ставки, предъявления для опознания, которое, по его мнению, является уголовно-правовым и состоит в угрозе привлечения названных лиц к уголовной ответственности . В других работах содержатся высказывания, которые дают основания полагать, что их авторы признают возможность реализации психического принуждения при производстве предварительного расследования4.
Несомненно, проведенные исследования внесли свой вклад в теорию уголовного процесса в части разработки проблемы производства следственных действий, при осуществлении которых возможно стеснение права граждан на психическую неприкосновенность. Однако анализ юридической литературы показывает, что никто из авторов не уделял достаточного внимания рассмотрению таких мер процессуального принуждения, ограничивающих названное право, как предупреждение об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний, а также за заведомо неправильный перевод, дачу заведомо ложных показаний и заведомо ложного заключения. В свою очередь следует отметить, что предупреждения (угрозы) о применении физической силы, повреждении имущества, наложении денежного взыскания и их правовая регламентация вообще не исследовались. В связи с этим заслуживает детального рассмотрения та часть правового регулирования производства следственных действий, которая связана с ограничением права участников процесса на психическую неприкосновенность именно этими мерами. Актуальность изучения обозначенного вопроса обусловливается и новым уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации.
Думается, что УПК устанавливает лишь общие правила ограничения психической неприкосновенности потерпевшего и свидетеля при производстве допроса, очной ставки, предъявления для опознания, проверки показаний на месте. Согласно ч. 5 ст. 164 УПК РФ следователь после удостоверения личности субъектов процесса «разъясняет им права, ответственность, а также порядок производства соответствующего следственного действия». К сожалению, в данной норме не содержится требования о пояснении обязанностей, что, как мы указывали (см. 2 главы 1), является необходимым условием ограничения права на личную неприкосновенность. Полагаем, что следователь должен ознакомить участников следственного действия не только с их правами, но и с обязанностями. Такой вывод основан на том, что разъяснение ответственности, по нашему мнению, предусматривает доведение до лица его обязанностей, так как нет смысла говорить об ответственности, не указав обязанностей, за неисполнение которых она может наступить. Однако неясно, о какой ответственности говорится в ч. 5 ст. 164 УПК РФ. Если об уголовной, установленной ст. 310 УК, то выходит, что разъясняться должна только одна обязанность — не разглашать данные предварительного расследования. Либо в данном случае нужно применять расширительное толкование закона, подразумевая, что речь идет не только об уголовной, но и об уголовно-процессуальной ответственности, которая может выражаться в виде применения мер принуждения (например, наложения денежного взыскания согласно ст. 117 УПК РФ), тогда естественно надлежит разъяснять все процессуальные обязанности субъектов. Последний вариант нам представляется более верным. Кроме того, общее правило о разъяснении обязанностей закреплено как одно из положений принципа охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ч. 1 ст. 11 УПК РФ). Все же, как мы считаем, во избежание различного толкования необходимо внести соответствующее дополнение в ч. 5 ст. 164 УПК РФ.
Правовое регулирование производства следственных действий, ограничивающих право граждан на физическую неприкосновенность
Физическая неприкосновенность является одним из основных составляющих элементов конституционного права граждан на личную неприкосновенность. Несомненно, ограничение телесной неприкосновенности (применение физического принуждения) при производстве следственных действий происходит гораздо реже, чем стеснение психической неприкосновенности. Об этом свидетельствуют и результаты проведенного нами исследования. Так опрос должностных лиц органов внутренних дел и прокуратуры, осуществляющих расследование, показал, что психическое принуждение используется ими в ходе 86,7% следственных действий, а физическое всего в 12,1%. Однако применение телесного насилия — это исключительная мера, которая должна реализовываться только в крайних случаях, установленных законом, когда иными путями невозможно достичь целей, поставленных перед расследованием. При этом происходит весьма существенное ограничение физической неприкосновенности личности, одновременно довольно жесткому воздействию подвергается психика человека. Именно поэтому вопросам реализации физического принуждения при производстве следственных действий в юридической литературе уделялось и уделяется значительное внимание1.
В уголовном судопроизводстве, как мы указывали, право граждан на личную неприкосновенность ограничивается исключительно применением мер принуждения. В теории уголовного процесса давно идет дискуссия по поводу отнесения к названным мерам тех или иных конкретных следственных действий, причем анализ специальной литературы позволяет обозначить несколько существующих позиций. Так В.В. Николюк и В.В. Кальницкий среди мер уголовно-процессуального принуждения выделяют следственные действия1. Многие процессуалисты причисляют к таким мерам лишь часть указанных действий . Отдельные ученые стараются не называть следственные акты принудительными средствами, но и не возражают против изложенных выше мнений . И.Л. Петрухин ставит решение поставленного вопроса в зависимость от добровольного исполнения гражданином обязанности: «Личная выемка не является мерой процессуального принуждения, если лицо добровольно выдало отыскиваемую вещь. Если же лицо отказалось выдать эту вещь, то выемка становится мерой процессуального принуждения»4. Однако мы не можем согласиться с представленными выше точками зрения. Думается, вообще нельзя относить следственные действия к мерам принуждения или именовать их таковыми.
Аргументировать такой подход можно тем, что сравниваемые процессуальные акты имеют различные цели, основания, условия, порядок применения и производства. Так, в частности, некоторые ученые считают возможным реализацию принуждения только в случае невыполнения лицом процессуальной обязанности1. В.М. Корну ков прямо указывает, что основаниями применения мер принуждения «служат фактические данные, указывающие на возможность противоправного поведения лица или наличие других обстоятельств, осложняющих уголовно-процессуальную деятельность и требующих соответствующего способа воздействия» . Основания же производства следственных действий совершенно иные . Поэтому наиболее верной нам представляется позиция А.А. Чувилева, который полагает, что не следует относить следственные действия к мерам принуждения, а также указывает: «От того, что следователь вынужден прибегнуть к принуждению (взламывать запоры хранилища при обыске, раздеть с применением физической силы обвиняемого при освидетельствовании и т.д.) следственное действие не теряет своего содержания и не становится мерой процессуального принуждения»4. Следует отметить, что в сегодняшнем законодательстве меры принуждения и следственные действия также различаются (разделы IV и VIII УПК РФ). Об этом свидетельствует и то, что к обозначенным мерам отнесены задержание и наложение ареста на имущество (ст.ст. 91-96, 115 УПК РФ), которые ранее прямо относились к следственным действиям (ч. 1 ст. 119 УПК РСФСР, ч. 3 ст. 29 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, Закон СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик» от 12 июня 1990 г.1). На наш взгляд, принудительными мерами следует признать именно применение психического принуждения и физической силы, посредством которых и ограничивается право участников судопроизводства на личную неприкосновенность. Вместе с тем справедливы суждения о том, что все следственные действия обеспечены государственным принуждением и могут носить принудительный характер, когда осуществляются с использованием психического или физического насилия. Обеспеченность же мерами принуждения не требует их обязательной реализации.
Именно такая проекция обозначенной выше проблемы позволяет совершенно с другой стороны взглянуть на вопрос о нормативном регулировании применения физической силы (ограничения права граждан на телесную неприкосновенность) при производстве следственных действий, и поэтому имеет для настоящего исследования принципиальное значение. Многие процессуалисты указывают, что использование принуждения должно быть детально регламентировано уголовно-процессуальным законодательством2. Если исходить из того, что меры принуждения это следственные действия, то действительно, в УПК РФ достаточно подробно урегулирован порядок их осуществления. Если же придерживаться нашей точки зрения, то анализ УПК РФ дает основание утверждать, что процессуальное законодательство не содержит правовой регламентации применения физической силы при производстве следственных действий.
