Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Вина и понятие преступления 13
1. Родовая специфика понятия преступления 13
2. Вопросы понятия вины в уголовном праве 31
Глава 2. Общие вопросы дифференциации вины 53
1. Вопросы классификации умышленной вины 53
2. Критерии дифференциации форм вины 76
3. Дифференциация неосторожности: пределы субъективного вменения 103
Глава 3. Вопросы дифференциации вины в статьях Особенной части УК РФ 124
1. Классификация составов преступлений по конструкции объективной стороны 124
2. Установление вины в преступлениях с материальными составами 131
3. Установление вины в преступлениях с иными составами 161
Заключение 177
Библиография
- Родовая специфика понятия преступления
- Вопросы понятия вины в уголовном праве
- Вопросы классификации умышленной вины
- Классификация составов преступлений по конструкции объективной стороны
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Пройдя немалый путь в своем развитии, отечественная доктрина-уголовного права до сих пор сохранила вопросы, которые едва ли могут претендовать на то, чтобы в ближайшее время утратить статус terrae incognitae , несмотря на внушительный объем трудов, посвященных их исследованию. Одним из таких вопросов, несомненно, является вина, которая, без преувеличения сказать, становится тем связующим звеном, благодаря которому соединяются два основных понятия уголовного права — преступление и уголовная ответственность. И, хотя имевшая место в советском уголовном праве в первой половине XX в. дискуссия о вине завершилась разгромной критикой понимания вины как основания уголовной- ответственности, вряд ли кто-либо решится отрицать, что именно, идея виновной ответственности (ст. 5 Уголовного кодек-са Российской Федерации 1996 г., далее — УК РФ) является краеугольным камнем'современного отечественного уголовного права. Но в таком случае необходимо дальнейшее осмьісление феномена вины не только как родового понятия, умысла и неосторожности (ч. 1 ст. 24 УК РФ), но и как предпосылки наступления уголовной ответственности. В то же время определение законодателем вины через ее формы в виде умысла и неосторожности предполагает, что установление вины возможно исключительно посредством констатации в содеянном умысла или неосторожности, в связи с чем точное уяснение содержания данных понятий 'имеет чрезвычайно важное значение, поскольку от избранного подхода к их пониманию будет зависеть уголовно-правовая оценка деяния субъекта как преступного или непреступного.
В ряде случаев квалификация содеянного обусловливается тем, с какой формой вины совершено деяние. Наконец, устанавливая круг деяний, являющихся преступными, и их уголовно-правовые последствия, уголовный закон, бесспорно, учитывает при этом и форму вины (ст.ст. 15, 18, 30, 32, ч. 2 ст. 37, ч. 2 ст. 38, ч. 2 ст. 39, ч. 2 ст. 42, ч. 2 ст. 53, ст. 58, ч.ч. 4 и 5 ст. 74, п.п. «б», «в» ч. 7 ст. 79 УК РФ), а потому не вызывает сомнений, что значение, института вины для ква-
* Неизведанное земли (лат.).
. 4
лификации преступлений и определения уголовно-правовых последствий их совершения исключительно велико.
Данное обстоятельство проясняет тот научный интерес к институту вины, который традиционно проявляется отечественными криминалистами. В дореволюционной уголовно-правовой доктрине проблемы вины подвергались глубокому исследованию Н. Власьевым, А.Д. Киселевым, СВ. Познышевым, Н.Д. Сер-геевским, Н.С Таганцевым, Г.С. Фельдштейном и др., в советском уголовном праве - Б.С Волковым, ПС Дагелем, Г.А. Злобиным, Г.А. Кригером, В.Г. Ма-'кашвили, Р.И. Михеевым,- Б.С. Никифоровым,- А.А. Пионтковским, Т.Л. Сергеевой, К.Ф. Тихоновым, И.Г. Филановским, М.Г. Угрехелидзе, Б.С Утевским и др., в постсоветской доктрине - СВ^ Векленко, Г.А. Есаковым, Н.Г. Ивановым, А.П. Козловым, Н.Ф. Кузнецовой, В.В; Кулыгиным; В.В. Лунеевым, В.А. Нерсесяном, В.В. Питецким, А.И. Рарогом, ОД. Ситковской, СВ. Скляровым, И.М. Тяжковой, В.А. Якушиным, П.С Яни-и др.
Значительный объем трудов, посвященных различным аспектам феномена вины, не снижает интерес к его исследованию и на диссертационном уровне как в целом (СВ. Векленко, А.В. Гребенюк, СВ. Скляров, О.В. Стрилец), так и отдельных его сторон (СВ. Дубовиченко, В.А-. Нерсесян, Р.А. Сорочкин, И.М. Тяжкова) или прикладных вопросов (А.Б. Баумштейн, Д.А. Гарбатович).
Однако уже беглое изучение работ названных авторов позволяет прийти к выводу, что в учении о вине единство мнений отсутствует, научно аргументируются точки зрения, в корне изменяющие традиционные представления о вине и ее формах (отнесение легкомыслия к умышленной форме вины - СВ. Векленко, СВ. Скляров; включение небрежности в сферу объективного вменения - В.А. Нерсесян). Поэтому продолжение научной дискуссии по вопросам вины, объяснение и разрешение существующих противоречий в учении о вине является ак--туальной задачей российской уголовно-правовой доктрины, решение которой способно оказать неоценимую помощь законодателю и правоприменителю.
Ири этом, принимая во внимание, что законодатель определяет вину через умысел и неосторожность, а с умышленным и неосторожным совершением пре-
5 ступления связывает различные уголовно-правовые последствия, мы полагаем, что квинтэссенцией изучения феномена вины должна стать предельно четкая дифференциация форм вины, которая может быть применена к любой из статей Особенной части УК РФ.
С учетом изложенного определены цель и задачи диссертационного исследования. Целью предпринятого исследования является формулирование концепции дифференциации вины в уголовном праве и разработка на ее основе научных рекомендаций правоприменительного и законотворческого характера, направленных на четкую дифференциацию умышленной и неосторожной форм вины, что, по замыслу автора, должно способствовать последовательной реализации принципа виновной ответственности в российском уголовном праве. Для достижения указанной цели диссертантом поставлены следующие задачи:
1) установить место и значение вины в структуре преступления;
2)юпределить связь института вины с институтом уголовной ответственно-? „сти и выявить концептуальные основы существования объективного вменения в современном уголовном праве;
выявить уголовно-правовое значение существующих в доктрине и законодательстве классификаций умысла;
обосновать критерии дифференциации умышленной и неосторожной"' форм вины;
обозначить пределы субъективного вменения;
изучить законодательный подход к дифференциации вины в статьях Особенной части УК РФ.
Исходя из изложенного объектом настоящего исследования являются во
просы' дифференциации умышленной и неосторожной форм вины в российском
ч; уголовном праве.
Предметом исследования выступают нормы отечественных и зарубежных законодательства и судебной практики, а также научные труды, в которых в той или иной степени затрагиваются вопросы дифференциации умышленной и неосторожной форм вины.
Методологическую основу исследования составили метод диалектической логики, общенаучные, а также частнонаучные методы: юридические (догматический, историко-правовой, сравнительно-правовой) и конкретно-социологические (анкетирование, интервьюирование, анализ документов).
Методика исследования определяется последовательным разрешением поставленных задач и подчинена его цели.
Нормативную базу диссертационного исследования составили: Конвенция о защите прав человека и основных свобод и прецедентная практика Европейского Суда по правам человека, Конституция Российской Федерации и акты уголовного, уголовно-процессуального, административного, налогового и гражданского законодательства Российской Федерации, в том числе акты их легального толкования, а также уголовное законодательство ряда зарубежных государств и прецедентная практика стран семьи общего права .
Теоретической основой исследования послужили труды отечественных ученых по философии, психологии, общей теории права и гражданскому праву, а также работы советских, российских и зарубежных криминалистов, посвященные проблеме вины и иным смежным вопросам уголовного права .
В основу эмпирической базы диссертации легли результаты обобщения опубликованной судебной практики Верховного Суда Российской Федерации (РСФСР, СССР), а также федеральных судов общей юрисдикции уровня субъекта Российской Федерации. Кроме того, автором изучены 228 материалов неопуб-ликованной судебной практики, в том числе: 13 кассационных (надзорных) определений и 9 надзорных постановлений Верховного Суда Российской Федерации (2002 — 2006 гг.), 143 приговора Приморского краевого суда по делам об убийстве, изнасиловании и бандитизме (1998 - 2003 гг.), 61 приговор районных (городских) судов Приморского края по делам различных категорий (1994 - 1996 и 2002 - 2007 гг.), 1 приговор Московского городского суда по делу об убийстве
* Перевод использованной в диссертации прецедентной практики Европейского Суда по правам человека и стран семьи общего права выполнен с английского автором. В необходимых случаях в скобках помещены термины, использованные в аутентичном тексте цитируемого прецедента.
** В приведенных в диссертации цитатах устранены опечатки, обнаруженные в оригинале, а также внесены изменения, обусловленные Правилами русской орфографии и пунктуации 1956 г. Цитирование англоязычных источников выполнено путем перевода на русский языке указанием в случае необходимости эквивалента, использованного в оригинале.
7 (2005, г.) и 1 приговор Верховного Суда Республики Башкортостан по делу о бандитизме (2001 г.). Изучены материалы 232 дел об административных правонарушениях в области дорожного движения.
Диссертантом также проведено анкетирование 260 студентов (курсантов) вузов г. Владивостока, часть из которых (122 человека) обучалась на 3-м — 5-м курсах по специальности «Юриспруденция», и интервьюирование 144 следователей следственных подразделений Управления внутренних дел по Приморскому краю и 43 научных экспертов по специально разработанным нами вопросам. Помимо этого проведен опрос 207 автолюбителей г. Владивостока.
ііаучная новизна диссертационного исследования определяется избранным автором подходом к исследованию феномена вины в уголовном праве посредством четкой дифференциации ее форм, причем не только in abstracto , но и применительно к отдельным статьям Особенной части УК РФ. При этом вместо существующих на сегодняшний день самостоятельных понятий прямого и косвен-; ного умыслов, легкомыслия и небрежности предложены единые понятия умышленной и неосторожной форм вины, в которых в полной мере проявляется каче- ственное своеобразие каждой из них, что, по нашему мнению, должно способствовать более четкому и простому разграничению умысла и неосторожности. Это тем более важно, что в уголовно-правовой доктрине граница между умышленной " и неосторожной формами вины проводится то между косвенным умыслом и легкомыслием (применительно к преступлениям с материальными составами), то между прямым умыслом и небрежностью (применительно к преступлениям с формальными составами).
Кроме того, на основе анализа положений ч. 2 ст. 24 и ст. 27 УК РФ нами предложены универсальные правила определения форм вины, с которой могут быть совершены те или иные преступления, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части УК РФ.
По результатам проведенного исследования автор нашел необходимым вынести на защиту следующие положения.
' Отвлеченно (лат.).
1. Выдвинутая в советском уголовном праве Б.С. Утевским теория, в соот
ветствии с которой вина является не только субъективной стороной преступле
ния, но и основанием уголовной ответственности, не противоречит ни ч. 2 ст. 5,
запрещающей объективное вменение, ни ст. 8 УК РФ, предусматривающей в ка
честве основания уголовной ответственности совершение деяния, содержащего
все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ. Не подменяя ус
тановленное ст. 8 УК РФ основание уголовной ответственности и оставаясь по
своей сути субъективной стороной преступления, вина может одновременно рас
сматриваться в качестве основания уголовной ответственности, но лишь по-
*
скольку ее (вины) наличие a priori предполагает наличие всех остальных признаков состава данного преступления.
В ст. 23 УК РФ, согласно которой лицо, совершившее преступление в состоянии опьянения, вызванном употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности, закреплено единственное в российском уголовном законодательстве исключение 'из принципа виновной ответственности. Указанное правило, однако, не противоречит общей концепции виновной ответственности, поскольку преступление, совершенное лицом в состоянии полного опьянения, исключающего осознание фактического характера и общественной опасности совершаемого, представляет собой actionem liberam in causa .
Существующие в теории уголовного права и российском уголовном законодательстве классификации умысла не имеют уголовно-правового значения, поскольку не влияют ни на квалификацию содеянного, ни на назначаемое виновному наказание. Деление умысла на прямой и косвенный исторически является 'не результатом дифферейциации единого понятия умысла, а следствием расширения сферы умышленной вины за счет психических состояний, ранее к умыслу не относившихся.
Юридическая ошибка является уголовно релевантной, если осознание
* Заранее (іат).
" Действие, свободное в своей причине (цат)
9 лицом общественной опасности своих действий (бездействия) в конкретном случае возможно исключительно посредством осознания противоправности своего поведения. Сомнения лица относительно правомерности (противоправности) -своего поведения не создают юридическую ошибку.
5. Убийства (причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью), совершенные при превышении пределов необходимой обороны и мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст.ст. 108, 114 УК-РФ), по своему характеру являются неосторожными преступлениями, в связи с чем с учетом, предписаний ч. 2 ст. 37 и ч. 2 ст. 38 УК РФ наименование и абзацы первые ч.ч. 1 и 2 ст. 108, а также наименование и абзацы первые ч.ч. 1 и 2 ст. 114 УКРФ следует изложить соответственно в следующих редакциях:
«Статья 108. Причинение смерти, совершенное при превышении пределов!
.необходимой;обороны либо при превышенишмер, необходимых для задержания;
лица/совершившего преступление», ' &
«1. Причинение-смерти, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, вызванном неизвинительной ошибкой относительно соразмерно--и сти насилия, применяемого для отражения посягательства, характеру и опасности этого посягательства, -»,
«2. Причинение смерти, совершенное при превышении мер, необходимых ""' для задержания лица, совершившего преступление, вызванном неизвинительной ошибкой относительно соответствия этих мер характеру и степени общественной -опасности совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельствам задержания, -»,
«Статья 114. Причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, и причинение тяжкого или средней тяжести; вреда здоровью, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление»
«1. Причинение тяжкого вреда здоровью^ совершенное при превышении пределов необходимой обороны, вызванном; неизвинительной ошибкой; относи-
' Понятие неизвинительной ошибки с достаточной полнотой разработано в уголовно-правовой доктрине.
10 тельно соразмерности насилия, применяемого для отражения посягательства, характеру и опасности этого посягательства, —» и
«2. Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, совершенное при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, вызванном неизвинительной ошибкой относительно соответствия этих мер характеру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельствам задержания, —».
6. Законодательная; конструкция небрежности в части, допускающей, вменение деяний, в основе которых лежит объективное игнорирование лицом опасных факторов ситуации, обусловленное актуализацией установки, фиксированной в результате предшествующей правомерной деятельности лица;,либошепро-извольным переключением внимания на внешний раздражитель, не укладывается в принцип виновной ответственности.
1. Єтатьи.25 и 26 гУКРФ'предлагается изложить в следующей редакции::
«Статья 25. Преступление; совершенное умышленно
Преступление признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), то есть, приступая к их выполнению, не исключало, что результатом их совершения станет преступление.
Статья 26. Преступление, совершенное по неосторожности
Преступление признается совершенным по неосторожности, если лицо, его совершившее, не осознавало общественную опасность своих действий (бездействия),, безосновательно исключая, что результатом их совершения станет преступление».
С учетом предложенной редакции ст. 26 необходимо внести изменения в ст. 27 УК РФ; изложив ее первое предложение в следующей редакции: «если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия,, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только. В; случае, если лицо безосновательно исключало наступление этих по-
следствий».
8. Изменения, внесенные в ч. 2 ст. 24 УК РФ Федеральным законом от 25 июня 1998 г. № 92-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации», не утверждают отказ законодателя от следования принципу ограниченной ответственности за неосторожные преступления, а лишь яснее подчеркивают соотношение данного принципа с правилом, содержащимся в ст. 27 УК РФ: как общего и специального.
?. Поскольку преступления, предусмотренные п. «в» ч. 4 ст. 162 и п. «в» ч. 3 ст. 163 УК РФ, полностью укладываются в конструкцию преступления, совершенного с двумя формами вины (ст. 27 УК РФ), ч. 4 ст. 162 и ч. 3 ст. 163 УК РФ следует дополнить п. «г» следующего содержания: «г) с причинением по неосторожности смерти потерпевшему».
Теоретическая и практическая значимость исследования определяются тем, что в нем на монографическом уровне рассмотрены теоретические и практиче- к ские вопросы дифференциации вины в российском уголовном праве и предложены научно обоснованные рекомендации законотворческого и правопримени- -тельного характера по решению существующих проблем в исследуемой области. При этом, формулируя нормативные положения de lege ferenda , автор уделяет особое внимание анализу существующей правоприменительной практики и теоретическому обоснованию решения всех обозначенных в работе вопросов дифференциации вины с позиции действующего уголовного законодательства, поскольку непреложным является факт, что в отличие от криминалистов-теоретиков органы предварительного расследования, прокуратура и суд жестко связаны императивными предписаниями уголовного закона и актами легального толкования.
Кроме того, сформулированные в настоящей работе положения, предложения и выводы могут быть использованы в процессе преподавания Общей и Особенной частей уголовного права студентам, курсантам и слушателям вузов, обучающимся по специальности «Юриспруденция», подготовки учебных пособий и
* С точки зрения закона, подлежащего изданию (лат.).
12 лекций по затронутым в ней вопросам, а также повышения квалификации работников органов предварительного расследования, прокуратуры и суда. Материалы диссертации представляют интерес и для дальнейшего научного исследования вопросов дифференциации вины в уголовном праве.
Апробация результатов исследования. Основные теоретические выводы и положения представленной работы докладывались, обсуждались и получили положительную оценку на заседаниях кафедры уголовного права Дальневосточного государственного университета, где диссертация выполнялась и рецензировалась.
Материалы диссертации использовались автором при проведении семинарских занятий по Общей и Особенной частям уголовного права на факультете правоведения Юридического института Дальневосточного государственного университета.
Основные положения и выводы диссертационного исследования изложены -' автором в 11 публикациях (общим объемом 2,76 п.л.) и освещены в докладах на ежегодной конференции молодых ученых, аспирантов и студентов Юридического института Дальневосточного государственного университета (2006 - 2008 гг.).
Структура исследования обусловлена его целью и задачами. Диссертация состоит из введения, трех глав, включающих восемь параграфов, заключения и библиографии.
Родовая специфика понятия преступления
Преступление наряду с наказанием является центральным понятием уго-ловного права, в значительной мере определяющим содержательное наполнение всех институтов данной отрасли, которые связаны с учением о преступлении, в том числе и вины, поэтому начнем исследование с выявления существенных черт преступления.
Прежде всего отметим историческую изменчивость понятия преступления, что характерно как для отечественного, так и зарубежного уголовного права, а также то, что появление легального понятия преступления неразрывно связано с выделением Общей и Особенной частей уголовного законодательства, когда уровень его развития достигает достаточной степени обобщения уголовно-правовых явлений. Вместе с тем, хотя деление отечественного уголовного права на Общую и Особенную части ведет отсчет со второй четверти ХГХ в., когда был (., опубликован и введен в действие Свод законов Российской Империи, в книгу первую тома XV которого вошли нормы уголовного права, понятие преступле- „ ния было известно уже первым источникам русского писаного права. Другое дело, какими терминами оно обозначалось и какая смысловая нагрузка в него вкладывалась. До издания Свода законов Российской Империи отечественное уголовное право не знало легального определения понятия преступления, юридическая литература по вопросам учения о преступлении фактически отсутствовала, а о состоянии правоприменения в указанный период судить вообще затруднительно. Указанные обстоятельства не позволяют нам сделать достоверные выводы о действительном развитии отечественного учения о преступлении в период до XIX в. Попытки же подобного рода нередко таят в себе «.. .стремление отыскать в первобытной эпохе подтверждение явлений и понятий позднейшего времени»1. Поэтому для настоящей работы, на наш взгляд, вполне обоснованно ограничиться периодом развития отечественного учения о преступлении со второй четверти ХГХ в. до наших дней.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. (далее — Уложение) в ст. 1 в значительной мере воспроизвело понятие преступления, данное в томе XV Свода законов Российской Империи, установив, что «всякое нарушение закона, через которое посягается на неприкосновенность прав власти верховной и установленной ею властей, или же на права или безопасность общества или частных лиц, есть преступление». При этом в ст. 4 Уложения отмечалось, что преступлением признается не только само противозаконное деяние, но и неисполнение того, что под страхом наказания уголовного законом предписано. Таким образом, первые отечественные легальные определения преступления связывали его сущность с противоправностью и вредоносностью, причем преступным могло быть признано лишь такое общественно опасное поведение, которое сопряжено с нарушением закона. Что же касается формы, в которой должно быть выражено нарушение закона (действий или бездействия), а также психического отношения к нему (ст. 5 Уложения), то эти черты преступления рассматривались лишь как атрибуты нарушения закона. Между тем в Уложении в редакции 1885 г. акцент в понятии преступления с формально-материального признака был пе- „ ремещен на его внешнее проявление: преступлением «...признается как самое противозаконное деяние, так и неисполнение того, что под страхом наказания предписано» (ст. 1). Аналогичный подход был сохранен законодателем и в Уголовном уложении 1903 г. с той лишь разницей, что действия и бездействие были обозначены единым термином «деяние».
Несмотря на широко распространенный тезис о принципиальном отличии социалистического уголовного права от буржуазного, Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г. (ст.ст. 1, 5) сохранили формально-материальный подход к определению преступления. Парадокс состоял лишь в том, что, будучи по своему буквальному смыслу скорее формальным, в правоприменительной практике понятие преступления имело исключительно материальное содержание, поскольку названный нормативный акт не имел Особенной части.
Уголовный кодекс РСФСР 1922 г., в том числе в редакции 1926 г., признавал преступлением опасные для советского строя и правопорядка действия или бездействие (ст. 6), игнорируя при этом основополагающий принцип уголовного права nullum crimen sine lege . Лишь в 1960 г. с принятием нового Уголовного кодекса РСФСР (далее - УК РСФСР) указанный недостаток был исправлен указанием на предусмотренность общественно опасного деяния уголовным законом.
Несмотря на краткость проведенного исторического экскурса, он вполне достаточен для выделения основных законодательных подходов к определению сущности преступления. С одной стороны, данный институт рассматривается как нарушение закона, с другой - как некоторого рода действия или бездействие, которые должны иметь ряд свойств. При этом несомненным представляется, что противоправность, вредоносность, действия или бездействие, виновность, предусмотренность уголовным законом лишь отражают различные стороны преступ- \ ления как явления социальной действительности. Вместе с тем для выявления "сущности преступления недостаточно выделить его основные признаки. Не ме- „ нее важно установить место, которое преступление занимает в ряду других явлений социальной действительности, а это требует обнаружить как общее, так и единичное в понятии преступления. При этом следует помнить, что «взаимосвязь -единичного и общего в отдельном проявляется также в том, что в процессе движения и развития материальных образований единичное превращается в общее, а общее — в единичное»". Вероятно, именно с данным явлением мы сталкиваемся в истории развития отечественного уголовного права, когда наблюдаем определение понятия преступления то через нарушение закона, влекущее причинение вреда, то через действия или бездействие.
Вопросы понятия вины в уголовном праве
Несмотря на внушительное число работ, посвященных проблемам субъективной стороны преступления, в вопросе о понятии вины communis opinio docto-гит до настоящего времени отсутствует. В связи с этим отметим, что признание за преступлением родового свойства деятельности создает необходимые предпосылки для установления концептуальных основ каждой из существующих в уголовном праве теорий вины.
Преступление представляет собой общественно опасную форму человеческой деятельности, которая выражает единство объективного и субъективного как проявившееся во вне отношение субъекта к объекту посягательства. При этом субъективное отношение лица приобретает уголовно-правовое значение лишь в отношении фактически совершенного им деяния, предусмотренного уголовным законом, причем не в плане ретроспективного анализа собственного поведения, а актуального его восприятия субъектом в момент совершения. Вина является неотъемлемым атрибутом как преступления в целом, так и деяния, его образующего, потому как в силу ч. 1 ст. 14 УК РФ виновность является не признаком преступления самого по себе, а деяния, лежащего в основе этого преступления, из чего следует, что вина есть не любое психическое отношение, а лишь отношение к объективированному во вне преступному поведению21. Именно поэтому, как указывалось ранее, за неоконченную преступную деятельность уго- , ловная ответственность наступает не в связи с тем, что лицо желало совершить оконченное преступление, а поскольку умышленно совершило конкретные дей- . ствия, содержащие все признаки состава неоконченного преступления. Не будучи выраженными в действиях (бездействии), даже самые низкие намерения лица остаются уголовно нерелевантными. Голый умысел не имеет никакого отношения к вине как субъективной стороне преступления и умыслу как одной из форм вины. Несмотря на объективный характер субъективной стороны преступления, в отличие от его объективной стороны первая всегда выступает в качестве внутренней стороны преступного деяния и недоступна непосредственному восприятию стороннего наблюдателя. Поэтому, имея дело с преступлением post factum , правоприменитель, как правило, констатирует совершение действий (бездействия), запрещенных уголовным законом, но никогда не субъективную сторону преступления. И хотя намерение совершить уголовно противоправный волевой акт - его (намерение) нельзя отождествлять с- виной, так как оно лишь предпосылка ее, - всегда предшествует уголовно релевантному действию и сопровождает его до самого окончания, при любых условиях непосредственному нашему восприятию поддается лишь внешняя сторона деятельности субъекта. Субъективная же сторона преступления, по верному замечанию В.Н. Кудрявцева, представляет «...собой своеобразную «модель» объективной стороны состава в психике субъекта...», и в различных преступлениях «...имеет неодинаковое «предметное содержание»...»"", причем это «предметное содержание» определяется в первую очередь объективной стороной совершаемого деяния, а точнее, фактически совершенными субъектом действиями (бездействием). Поэтому имеются все основания утверждать, что субъективная сторона преступления это не просто психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию и его последствиям, но и «последний» признак, установление которого необходимо и достаточно для признания конкретного совершенного лицом деяния преступлением. Если объект, субъект, объективная сторона как элементы состава преступления при анализе отдельного деяния могут быть в наличии и при отсутствии вины, то существование вины без наличия иных обязательных признаков состава преступления немыслимо, ибо она есть выраженное в общественно опас--ных действиях психическое отношение субъекта к объекту преступного посягательства.
С этой позиции, на наш взгляд, вполне возможно вести речь о вине не только как о психическом отношении субъекта к совершаемому деянию в форме умысла или неосторожности, но и как об основании уголовной ответственности. При этом, однако, не следует полагать, что в рамках одного преступления существуют две вины: вина - субъективная сторона преступления и вина - основание уголовной ответственности" . Вина не подменяет установленное ст. 8 УК РФ основание уголовной ответственности - совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного уголовным законом. Оставаясь по своей сути субъективной стороной преступления, вина может одновременно выступать в качестве основания уголовной ответственности, но лишь в силу того, что ее (вины) наличие a priori предполагает наличие всех остальных признаков состава данного преступления24.
Понимание вины в вышеуказанных узком и широком смыслах, характерное для так называемой оценочной (нормативной) теории вины, встретило решительное неприятие в доктрине отечественного уголовного права25. Вместе с тем современное российское уголовно-процессуальное законодательство следует данной концепции. Определяя.компетенцию присяжных заседателей, ч. 1 ст. 339 УПК РФ устанавливает, что перед ними ставятся три основных вопроса: 1) доказано ли, что деяние имело место; 2) доказано ли, что это деяние совершил подсудимый; 3) виновен ли подсудимый в совершении этого деяния. Причем ч. 2 ст. 339 УПК РФ допускает постановку перед присяжными.заседателями одногоос--новного вопроса о виновности подсудимого, являющегося-соединением всех вопросов, указанных в ч. 1 ст. 339 УПК РФ. В результате сделанный коллегией, присяжных заседателей вывод о невиновности лица в совершении инкриминируемого деяния представляет собой заключение о том, что лицо не подлежит ответственности в силу одного из следующих обстоятельств: 1) недоказанности того, что деяние имело место; 2) непричастности подсудимого к совершению этого деяния; 3) невиновности подсудимого в совершении этого деяния. При этом к выводу о невиновности подсудимого присяжные заседатели могут прийти как при непризнании доказанными обстоятельств, предусмотренных п.п. 1 и 2 ч. 1 ст. 339 УПК РФ, так и при установлении таковых.
Вопросы классификации умышленной вины
Не менее важным вопросом, требующим решения при применении положений ст. 23 УК РФ, является квалификация действий лица, причинившего вред в состоянии опьянения. Причем основная проблема заключается в том, что ответственность за умышленное и неосторожное причинение тождественных последствий предусмотрена различными нормами УК РФ. Например, следует ли квалифицировать действия находящегося в состоянии полного опьянения лица, причинившего смерть другому человеку, по ч. 1 ст. 105 либо по ч. 1 ст. 109 УК РФ? О.Д. Ситковская выделила «...4 типичные ситуации, влияющие на степень ответственности: а) принятие алкоголя - для облегчения совершения предумышленного преступления; б) принятие алкоголя - для получения удовольствия, причем субъект, зная особенности своего характера и специфического действия на него алкоголя, представляет себе возможные последствия, но игнорирует их; в) ситуация, аналогичная предьщущеи, но связанная не с осознанно-равнодушным отношением к возможным последствиям, а с легкомысленным отношением к ним или нежеланием задуматься о них; г) принятие алкоголя - случайно, по ошибке или впервые, в результате принуждения и пр.
Представляется, что в первом случае можно говорить о прямом умысле, во втором — о косвенном умысле, третья ситуация может свидетельствовать о преступной неосторожности в отношении последствий содеянного и четвертая - об отсутствии вины. Такой подход позволит избежать искусственных конструкций вменения и действовать в строгом соответствии с принципом виновной ответственности» . Полагаем, что в решении данного вопроса иллюзий быть не должно: в случаях, когда лицо, находящееся в состоянии опьянения, не осознает фактический характер и общественную опасность своих действий либо не может руководить ими, - и с этим соглашается уважаемый автор (с. 183) - вина отсутствует и, следовательно, имеет место объективное вменение. Попытка же квалифицировать общественно опасные действия лица, находящегося в состоянии опьянения, в зависимости от психического отношения к предшествующему деянию употреблению алкоголя, на наш взгляд, превращает посягательство на объект уголовно-правовой охраны (например, причинение вреда здоровью) в delictum sui generis в виде доведения себя до состояния полного опьянения, повлекшего причинение вреда, что представляется неверным, поскольку доведение себя до состояния опьянения само по себе уголовно-правового значения не имеет. Более того, при таком подходе лицо, имевшее намерение совершить, например, изнасилование, предварительно доведя себя до состояния опьянения, но вследствие чрезмерного возлияния, не преступившее к реализации задуманного, должно отвечать за покушение на изнасилование, хотя в данном случае не может быть речи даже о приготовлении к преступлению, потому как содеянное не представляет общественной опасности. В связи с этим представляется, что уголовная ответственность лица, совершившего преступление в состоянии полного опьянения, должна наступать исключительно по фактически содеянному. Для решения же вопроса о наличии в действиях лица состава неоконченного преступления в любом случае необходимо наличие умышленной вины, без которой невозможно установить направленность действий субъекта.
Что же касается вопроса о квалификации действий лица, совершившего общественно опасное деяние в состоянии полного опьянения, то, на наш взгляд, в этом случае следует применять статью Особенной части УК РФ, предусматривающую ответственность за соответствующее умышленное преступление. Во-первых, как уже отмечалось, в современном уголовном праве воспринята точка зрения, согласно которой уголовная ответственность за неосторожное причинение вреда возможна только в случаях, прямо предусмотренных законом. Во-вторых, от формы вины зависит тяжесть того или иного преступления (ст. 15 УК РФ). При этом отнесение конкретного преступления к той или иной категории обусловлено не только формой вины, но и характером и степенью общественной опасности данного преступления в целом. Однако именно неосторожная вина, как следует из ч. 3 ст. 15 УК РФ, понижает опасность конкретного деяния, запрещенного уголовным законом под угрозой наказания. В то же время УК РФ не содержит положений, свидетельствующих о том, что состояние опьянения, вызванное употреблением алкоголя, наркотических средств и иных одурманивающих веществ, понижает степень общественной опасности содеянного, и лишь ограничивается указанием на то, что лица, совершившие преступление в таком состоянии, подлежат уголовной ответственности. Причем привлечение к уголовной ответственности в этом случае вполне укладывается в рамки теории опасного состояния, допускающей применение превентивных мер в отношении лиц, причинивших вред своими действиями. И, наконец, как будет показано в дальнейшем, для неосторожности необходимо, чтобы лицо исключало причинение вреда в результате совершаемых действий.
Таким образом, несмотря на то, что УК РФ основан на принципе виновной ответственности, в нем также находит реализацию принцип объективного вменения, что не следует рассматривать как свидетельство несостоятельности психологической концепции вины, поскольку, с одной стороны, применение строгой ответственности вообще не влечет последствий уголовно-правового характера, с :; другой — объективное вменение содеянного в состоянии алкогольного опьянения имеет своим основанием actionem liberam in causa. В целом же данные исключения лишь подтверждают значение принципа виновной ответственности, требующего чтобы содеянном нашло отражение психическое отношение субъекта к объекту преступного посягательства.
Классификация составов преступлений по конструкции объективной стороны
Широкое распространение в отечественной теории уголовного права получили классификация составов преступлений по конструкции объективной и основанная на данной классификации точка зрения, согласно которой действующим уголовным законодательством вопросы вины непосредственно урегулированы лишь в преступлениях с материальными составами. Однако названная классификация не является общепризнанной. Поэтому, прежде чем приступить к исследованию дифференциации вины в статьях Особенной части УК РФ, уделим внимание вопросу о классификации составов преступлений по конструкции объективной стороны.
Конструкция-объективной стороны составов отдельных преступлений не включает в себя описание общественно опасных последствий, наступающих в результате совершения деяния, в связи с чем следует задаться вопросом, с какой целью законодатель вводит в диспозиции отдельных статей Особенной части уголовного закона указание на конкретные общественно опасные последствия. Противниками рассматриваемой классификации данный вопрос не ставится и акцент смещается в другую сторону. Так, обосновывая искусственность понятия «формального» преступления, Р. Шарапов концентрирует внимание на отыскании последствия как обязательного конститутивного элемента состава преступления там, где они непосредственно не обозначены, и без затруднений находит их, отмечая, что в «формальном» преступлении «последствие существует... и определяется путем логического толкования диспозиции статьи. А для констатации его наличия в конкретном случае достаточно установить сам факт совершения оконченного деяния»130. Примечательно, что такой подход находит отражение и в судебной практике. Например, по вступившему в законную силу приговору Черниговского районного суда Приморского края от 7 февраля 2005 г. К., в частности, осужден по ч. 1 ст. 318 УК РФ за то, что умышленно, преследуя цель воспрепятствовать выполнению сотрудниками милиции своих служебных обязанностей, осознавая общественную опасность своих действий, предвидя общественно опасные последствия в виде нарушения нормальной деятельности органов власти и желая их наступления, нанес сотруднику милиции Б., находящемуся при исполнении должностных обязанностей, удар кулаком в лицо, чем причинил телесное повреждение, не расценивающееся как вред здоровью131. В приведенном примере вред, причиненный основному объекту, раскрыт через не обозначенные в ч. 1 ст. 318 УК РФ общественно опасные последствия, ибо нарушение нормальной деятельности органов власти есть имманентное свойство применения насилия в отношении представителя власти. Вместе с тем это не значит, что общественно опасные последствия присущи каждому преступлению. Например, состоит ли вред, причиняемый клеветой, в опорочении чести и достоинства» потерпевшего- или подрыве его репутации либо же только в поставлений объекта под угрозу причинения такого вреда? Ведь заведомо ложные измышления клеветника могут не причинить никакого вреда потерпевшему, потому как не по . словам судят, а по делам. А в таком случае при оконченном действии последствия могут не наступить, что, однако, не свидетельствует о том, что в этом случае имеет место не оконченное преступление, а лишь покушение на него. Между тем Н.Ф. Кузнецова, обосновывая псевдонаучность выделения формальных составов тем, что диспозиция статьи закона и состав преступления нетождественны, а, следовательно, отсутствие указания на последствия в диспозиции статьи не предполагает, что они не являются обязательным признаком объективной стороны состава преступления, пишет: «.. .Если суд найдет в действиях лица признаки «распространения заведомо ложных позорящих другое лицоизмышле-ний»; то ему вполне достаточно установления этих признаков для привлечения виновных лиц к уголовной ответственности за клевету. «Заведомость» определяет форму вины. Объект также бесспорен, - и завершает вопросом и ответом на него. — Теряют ли в таком случае вина и объект клеветы, специально не описанные в диспозиции ст. 161 УК, значение обязательных элементов состава? Понят-но, что не теряют» ". Изложенное верно. Но без ответа оставлен главный вопрос: если последствия являются обязательным признаком объективной стороны кле-.веты, то из чего их следует выводить? Вероятно, как. вину и объект - только из положений уголовного закона, ибо, по верному утверждению Н.Ф. Кузнецовой, признаки «...обязательных объективных и субъективных элементов деяния, образующих его общественную опасность и структурированных по четырем подсистемам, ...предусмотрены в диспозициях уголовно-правовых норм Общей и Особенной частей Кодекса» . Но, как видно, норма, предусматривающая клевету, не содержит указания на причинение вреда1 объекту посягательства.
Итак, в УК РФ существуют преступления, которые считаются оконченными не с момента причинения вреда объекту посягательства, с момента возникновения угрозы причинения,такого вреда. Наряду с клеветой такую особенность имеют оставление в опасности, вымогательство, и ряд других преступлений. При этом в конкретном случае вред объекту посягательства может быть причинен, однако сам по себе факт причинения такого вреда уголовно-правового значения не имеет, поскольку для признания преступления оконченным достаточно поставлення объекта в опасность.
Следовательно, вред, причиненный объекту посягательства, и общественно опасные последствия, предусмотренные диспозицией статьи Особенной части и являющиеся обязательным признаком объективной стороны состава соответствующего преступления, для квалификации преступлений понятия вполне-самостоятельные. Если первое характеризует общественную опасность деяния как неотъемлемый признак преступления, раскрывающий социальную сущность преступления как вредоносного воздействия субъекта на объект, то второе играет роль условия наказуемости деяния подобно месту, времени, способу или обстановке совершения деяния, хотя во многих случаях и отражает характер и степень общественной опасности преступления. В связи с этим точка зрения, согласно которой в основе деления составов преступления на материальные и формальные лежит необходимость «!..в определенных случаях устанавливать уголовную ответственность за действия (бездействия), ставящие в опасность причинения вреда охраняемым законом интересам, независимо от возможных последствий»134, представляется ошибочной, потому как общественная опасность ряда преступлений с материальными составами выражается не в предусмотренных диспозицией статьи Особенной части УК РФ последствиях, а в общественно опасных действиях (бездействии), влекущих наступление этих последствий. В частности, общественная опасность кражи состоит не в причинении ущерба собственнику или иному владельцу имущества, а в самом факте нарушающего право собственности противоправного безвозмездного изъятия этого имущества. Кроме того, последствия, предусмотренные диспозицией статьи Особенной части, могут наступать и при поставлений, объекта посягательствам.опасность причинения, вреда. Так, предусмотренное ст. ПО УК РФ1 последствие в виде1 покушения потерпевшего на самоубийство имеет место и в случае, когда потерпевший не причинил себе никакого вреда вследствие использования негодных средств. Приведенный пример еще раз подтверждает, что вред, причиненный объекту посягательства, и общественно опасные последствия действий (бездействия) виновного понятия нетождественные.
