Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История развития законодательства об охране представителей власти в связи с выполнением ими управленческих функций
1. Становление и развитие законодательства об уголовно-правовой охране представителей власти, выполняющих управленческие функции, в дореволюционной России 16
2. Охрана представителей власти, выполняющих управленческие функции, в истории уголовного права советского и постсоветского периодов (1917-1996 гг.) 33
Глава II. Общие вопросы уголовно-правовой охраны представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей
1. Деятельность представителей власти как объект уголовно-правовой охраны 63
2. Представитель власти как потерпевший в преступлениях против порядка управления 80
Глава III. Насильственные посягательства на представителей власти (характеристика и вопросы квалификации)
1. Общая характеристика насильственных посягательств в отношении представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей 109
2. Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа .117
3. Применение насилия в отношении представителя власти 136
4. Дезорганизация нормальной деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества 171
Заключение 184
Библиография.
- Становление и развитие законодательства об уголовно-правовой охране представителей власти, выполняющих управленческие функции, в дореволюционной России
- Охрана представителей власти, выполняющих управленческие функции, в истории уголовного права советского и постсоветского периодов (1917-1996 гг.)
- Деятельность представителей власти как объект уголовно-правовой охраны
- Общая характеристика насильственных посягательств в отношении представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей
Введение к работе
Актуальность исследования. Рост количества насильственных деяний и низкая их раскрываемость свидетельствуют о создании реальной угрозы стабильности в обществе и государстве. В подобной обстановке важная роль отводится повышению авторитета органов государственной власти, нормальному их функционированию, законной деятельности уполномоченных лиц государственных органов управления, жизнь, здоровье и физическая свобода которых подвергается опасности в связи с исполнением ими должностных обязанностей.
Насильственные посягательства в отношении представителей власти являются специфичными преступлениями. Во-первых, они посягают на две группы общественных отношений. Нарушая нормальную деятельность определенных звеньев государственного аппарата, рассматриваемые деяния снижают их эффективность, в частности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Кроме того, указанные преступления связаны с посягательством на жизнь, здоровье и иные правоохраняемые интересы представителей власти, что существенно повышает их общественную опасность.
Во-вторых, совершение преступления, предусмотренного ст. 321 УК, относящегося к этой же группе деяний, свидетельствует о том, что: а) судебный приговор надлежащим образом не исполняется, в связи с чем наносится урон авторитету судебной власти и авторитету уголовно-исполнительной системы страны; между тем реализация судебных решений является одним из необходимых и наиболее важных условий выполнения возложенных на судебную власть функций; б) в отношении виновных цели наказания, а при заключении под стражу - цели мер пресечения не достигаются.
В связи с указанными обстоятельствами государство применяет комплекс мер по предупреждению рассматриваемых видов преступлений, среди которых важное значение имеют уголовно-правовые средства борьбы с преступными
посягательствами на представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей.
С учетом сказанного представляется актуальным изучение социальной обусловленности, юридической природы, эффективности, возможностей дальнейшего совершенствования законодательной конструкции и практики применения уголовно-правовых норм, обеспечивающих законную управленческую деятельность представителей власти, уточнение и углубление некоторых теоретических положений как по данной проблеме, так и по смежным вопросам, что и обусловило выбор темы исследования.
Степень научной разработанности проблемы. В работах М.И. Бажано-ва, Н.И. Ветрова, В.А. Владимирова, П.И. Гришаева, П.Ф. Гришанина, П.С. Елизарова, М.П. Журавлева, П.П. Замосковцева, Е.А. Козельцева, Б.А. Курино-ва, Ю.И. Ляпунова, В.Д. Менынагина, А.А. Пионтковского, Г.Ф. Поленова, И.И. Солодкина, В.В. Сташиса, М.Х. Сулайманова, Ф.Р. Сундурова, Е.С. Сухарева, А.Н. Трайнина, Н.И. Трофимова, Г. Хазака, О.Ф. Шишова, С.С. Яценко и др. осуществлено исследование преступлений в отношении представителей власти, в которых насилие во всех своих проявлениях являлось способом их совершения.
Проблема уголовно-правовой оценки насилия над лицами в связи с выполнением ими служебного или общественного долга рассматривалась в кандидатской диссертации А.В. Кладкова. Однако эта работа основывалась на УК РСФСР 1960 г.
Отдельные аспекты характеристики преступления, дезорганизующего работу исправительно-трудовых учреждений, подвергались анализу в диссертациях, научных публикациях и учебной литературе (А.Р. Абдрахманова, М.И. Бажанов, А.В. Басков, А.И. Друзин, А.И. Кулагин, Г.И. Курбатова, В. Писарев, П. Пономарев, Ш.С. Рашковская, В. Самсонов, А. Сафронов, И.А. Сперанский, Н.А. Стручков, П.Ф. Тельнов, И.М. Тяжкова, А.И. Чучаев и др.).
Подавляющее большинство работ исследователей осуществлялось в
иных общественно-политических условиях, чем существуют в настоящее время, и было основано на базе прежнего уголовного, уголовно-исполнительного, уголовно-процессуального, административного законодательства РСФСР. Они, бесспорно, создали необходимую теоретическую базу для дальнейшей разработки рассматриваемых вопросов. Однако в связи с принятием Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. появились новые проблемы, требующие научного осмысления и выработки теоретически обоснованных рекомендаций.
Соответствующие главы в учебниках по Особенной части уголовного права и в комментариях к Уголовному кодексу РФ 1996 г., подготовленные Г.Н. Борзенковым, М.П. Журавлевым, Н.Г. Ивановым, А.В. Кладковым, B.C. Комиссаровым, Ю.А. Красиковым, СВ. Максимовым, З.А. Незнамовой, А.С. Никифоровым, Н.Н. Смирновой и др., в силу своей специфики не могут заменить монографических исследований.
Вместе с тем до настоящего времени комплексному изучению проблем уголовно-правовой оценки насилия в отношении представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей в различных областях государственно-управленческой деятельности, на наш взгляд, не уделяется должного внимания. Многие вопросы квалификации насильственных посягательств на указанных лиц остаются дискуссионными, судебно-следственная практика нуждается в научных рекомендациях по уголовно-правовой оценке насилия, а законодательство - в дальнейшем совершенствовании, в согласовании с административным, таможенным, налоговым, уголовно-процессуальным и уголовно-исполнительным законодательством.
Цели и задачи исследования. Целями диссертационной работы являются: а) исследование социальной обусловленности уголовно-правовых норм об ответственности за насильственные деяния в отношении представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей, определение их юридической природы, выявление тенденций развития уголовного законодательства в этой области, выработка уголовно-правового понятия насильственных
преступлений в отношении представителей власти; б) углубленный анализ дискуссионных проблем ответственности за посягательства на государственно-управленческие отношения, одной из сторон которых выступает гражданин, другой - уполномоченное лицо органа государственной власти; в) разработка предложений по уголовно-правовой оценке насилия в отношении представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей; г) выработка научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию законодательной регламентации уголовно-правового обеспечения нормального функционирования органов государственной власти в области государственного управления и законной деятельности их представителей в связи с исполнением ими должностных обязанностей.
Сформулированные цели предопределили постановку следующих задач:
определить социальную и юридическую природу насильственных посягательств в отношении представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей, показать социальную обусловленность уголовно-правового обеспечения деятельности указанных лиц, очертить круг общественных отношений, терпящих урон при совершении рассматриваемых преступлений;
сформулировать понятие насильственного преступления, совершаемого в отношении представителя власти в связи с исполнением им должностных обязанностей в правоохранительной, контролирующей и иных сферах государственного управления, в уголовно-исполнительной системе страны, установить их виды, исследовать общие и отличительные признаки данных посягательств, показать их место в системе преступлений против порядка управления;
осуществить ретроспективный анализ правового регулирования ответственности за посягательства на представителей власти в России; провести компаративное исследование уголовно-правового обеспечения управленческой деятельности представителей власти на базе Модельного уголовного кодекса СНГ, законодательства государств-участников СНГ и ряда других зарубежных
государств;
исследовать понятийный аппарат уголовно-правовых норм, обеспечивающих исполнение должностных обязанностей представителями власти в правоохранительной, контролирующей и иных сферах государственного управления, в уголовно-исполнительной системе страны, на предмет их соответствия отраслевому законодательству, регламентирующему указанные виды деятельности;
разработать предложения по совершенствованию уголовно-правовых норм об ответственности за преступления, предусмотренные ст. 317, 318 и 321 УК, практики их применения;
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования выступают проблемы уголовно-правового регулирования ответственности за насильственные преступления в отношении представителей власти в связи с исполнением ими возложенных на них законом должностных обязанностей в области государственного управления.
Предметом исследования являются:
государственная управленческая деятельность представителей власти;
памятники уголовного права об ответственности за деяния, нарушающие нормальное функционирование государственных органов власти и их уполномоченных представителей;
действующие уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за насильственные преступные посягательства на управленческую деятельность органов государственной власти и их уполномоченных представителей в связи с исполнением ими должностных обязанностей, а также за смежные преступления;
Модельный уголовный кодекс СНГ, законодательство государств-участников СНГ и ряда других зарубежных государств, регламентирующие ответственность за насильственные посягательства на представителя власти;
нормы действующего российского законодательства, определяющие
компетенцию органов государственной власти и их представителей в связи с осуществлением ими служебной деятельности в различных сферах государственного управления;
научные публикации по исследуемым вопросам;
судебно-следственная практика по делам о преступлениях, предусмотренных ст. 317, 318 и 321 УК.
Методологическая основа и методика исследования. Методологическую основу диссертационного исследования составляет общенаучный (диалектический) метод познания.
При подготовке диссертации также применялись исторический, статистический, формально-логический, сравнительно-правовой, системно-сравнительный методы.
Нормативную базу исследования составили памятники русского права до 1917 г., законодательные акты первых лет Советской власти, Уголовные кодексы РСФСР 1922, 1926, 1960 гг. и Уголовный кодекс РФ 1996 г., нормы Конституции РФ, действующего административного, уголовно-исполнительного, уголовно-процессуального законодательства, иных законов, регламентирующих компетенцию органов государственной власти и их уполномоченных представителей, а также Модельный уголовный кодекс СНГ, уголовные кодексы государств-участников СНГ, современное уголовное законодательство некоторых зарубежных стран (Японии, Франции, Швейцарии, ФРГ, Китайской Народной Республики и др.).
Теоретической основой исследования явились научные труды в области философии, социологии, истории государства и права, общей теории права, теории уголовного права, конституционного, административного права, уголовно-процессуального права, уголовно-исполнительного права, относящиеся к проблемам диссертации.
Эмпирической базой диссертационной работы являются как собственные конкретно - социологические исследования, так и данные других специа-
листов.
Кроме разъяснений и опубликованной судебной практики Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) за 1962-1999 гг., при подготовке диссертации были использованы материалы 165 уголовных дел, рассмотренных судами Чувашской Республики, Краснодарского края, материалы прокуратуры Ленинского района г. Чебоксары за 1997 -2002 гг. Проведен анализ журнальных публикаций за последние пять лет. Учтен опыт работы следователем органов внутренних дел.
Научная новизна исследования определяется тем, что это одна из первых работ, посвященная комплексному исследованию проблем уголовной ответственности за насильственные преступления в отношении представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей, выполненная на базе Конституции РФ, Уголовного кодекса РФ 1996 г. с учетом нового административного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного права и др. отраслей законодательства, регламентирующих деятельность государственных органов и их представителей в различных сферах государственного управления. Проведенное исследование позволило выявить социальную и юридическую природу насильственных посягательств на лиц, выполняющих управленческие функции, очертить их круг, раскрыть содержание признаков рассматриваемых преступлений, внести ряд предложений по совершенствованию уголовно-правовых норм, имеющих целью обеспечение нормальной деятельности определенных звеньев государственного аппарата и личной неприкосновенности представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей, разработать рекомендации по уголовно-правовой оценке насилия в отношении указанных лиц.
На защиту выносятся следующие научные положения, выводы и рекомендации:
1. Насильственные преступления в отношении представителей власти, выполняющих управленческие функции, - это умышленные, общественно
опасные, противоправные деяния, посягающие на нормальную деятельность государственных органов управления и сопряженные с применением физического или психического насилия, влекущего лишение жизни потерпевшего или его близких, либо причинение вреда здоровью или создающего угрозу причинения такого вреда, либо смерти потерпевшего, совершаемые в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц или из мести за такую деятельность.
2. Первые посягательства на управленческую деятельность представите
лей власти были известны со времен Русской Правды. Ст. 1 Краткой редакции
Русской Правды содержала комплексную уголовно-правовую норму, преду
сматривавшую ответственность: а) в случае причинения смерти «княжим му
жам» (уполномоченным лицам княжеской власти) по личным мотивам; б) в
случае убийства представителя феодальной администрации в связи с его слу
жебной деятельностью.
Раннефеодальное русское уголовное законодательство фактически закрепило используемые и современным законодателем такие признаки, как исполнение должностных обязанностей на момент совершения деяния и мотив мести за осуществляемую представителями власти управленческую деятельность.
Уголовные кодексы РСФСР 1922 г. и 1926 г. содержали два вида нарушения нормальной или, по терминологии закона, правильной управленческой деятельности органов государственной власти: а) «сопротивление» представителям власти и б) «принуждение» ее представителей. Действие норм ограничивалось временными рамками: представитель власти должен был находиться непосредственно при исполнении возложенных на него законом обязанностей, что недостаточно адекватно отражало социальные потребности уголовно-правовой охраны указанных лиц.
С принятием УК РСФСР 1960 г. появляется тенденция увеличения количества специальных норм, обеспечивающих безопасность деятельности отдельных представителей власти, в частности работников милиции в связи с вы-
полнением ими управленческих функций. В УК РСФСР 1960 г. берется под особую государственную защиту сфера государственного управления - охрана общественного порядка, осуществляемая работниками милиции, народными дружинниками, представителями общественности (ст. 191, 191і, 1912 УК).
5. Видовым объектом преступлений, предусмотренных ст. 317, 318, 321
УК, следует считать урегулированную нормативными правовыми актами дея
тельность правоохранительных, контролирующих и иных государственных ор
ганов по охране общественного порядка и обеспечению общественной безо
пасности, осуществляемую представителями власти, наделенными в установ
ленном законом порядке властными полномочиями, и военнослужащими.
Государственная управленческая деятельность представителей власти считается законной, если она: 1) не выходит за пределы предоставленных им полномочий; 2) осуществляется с соблюдением установленного законом порядка.
Насильственные преступления в отношении представителей государственной власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей двух-объектны. Это обусловлено существованием сложных многоуровневых общественных отношений, охраняемых государством. В качестве первого объекта выступает законная деятельность представителя власти; второго - жизнь, здоровье либо физическая или психическая неприкосновенность потерпевшего.
В ст. 317 УК конкретизирован объект уголовно-правовой охраны, им признается законная деятельность сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности. Под охраной общественного порядка следует понимать выявление и пресечение правонарушений и преступлений, а под обеспечением общественной безопасности - поддержание состояния защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от наличных или возможных угроз.
Представителем власти является должностное лицо органа государ-
ственной власти, осуществляющее от имени государства предусмотренные законом властные полномочия в отношении физических и юридических лиц, не находящихся от него в служебной зависимости, несущее юридическую ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение функциональных обязанностей.
Он характеризуется следующими признаками: 1) нахождение на государственной должности в органах государственной власти; 2) осуществление функций представляемого им государственного органа власти в пределах возложенной законом компетенции; 3) наделение властными полномочиями в отношении лиц (юридических и физических), не находящихся от него в служебной зависимости; 4) предусмотренная законодательством ответственность за неисполнение или ненадлежащее исполнение функциональных должностных и служебных обязанностей.
9. К сотрудникам правоохранительных органов, выполняющих государ
ственно-управленческие функции в области охраны общественного порядка и в
области обеспечения общественной безопасности, следует относить сотрудни
ков органов федеральной службы безопасности, органов внутренних дел, уго
ловно-исполнительной системы, таможенных органов, органов федеральной
государственной охраны, органов по контролю за оборотом наркотических
средств и психотропных веществ.
10. Предлагается новая редакция ст. 317, 318 и 321 УК, а также дополне
ние Уголовного кодекса ст. 3181.
«Статья 317. Убийство представителя власти или военнослужащего
Убийство представителя власти, военнослужащего, а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка или обеспечению общественной безопасности либо из мести за такую деятельность, -
наказывается ...».
«Статья 318. Применение насилия в отношении представителя вла-
1. Применение насилия, не опасного для жизни и здоровья, в отношении
представителя власти в связи с исполнением им возложенных на него законом
должностных обязанностей, а равно близких указанного лица -
наказывается...
2. Применение насилия, опасного для здоровья, в отношении представи
теля власти в связи с исполнением им возложенных на него законом должност
ных обязанностей, а равно близких указанного лица -
наказывается...
3. Применение насилия, опасного для жизни, в отношении представителя
власти в связи с исполнением им возложенных на него законом должностных
обязанностей, а равно близких названного лица -
наказывается...».
«Статья 3181. Угроза в отношении представителя власти в связи с исполнением им должностных обязанностей
Угроза убийством, насилием, уничтожением или повреждением имущества, причинением иного существенного вреда правам и законным интересам представителя власти в связи с исполнением им возложенных на него законом должностных обязанностей, а равно совершение указанных в настоящей статье действий в отношении его близких -
наказывается ...».
«Статья 321. Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества
1. Угроза убийством, насилием, уничтожением или повреждением имущества, причинением иного существенного вреда правам и законным интересам в отношении сотрудника учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества, или его близких в целях воспрепятствования его законной деятельности или из мести за такую деятельность, -
наказывается...
2. Применение насилия, не опасного для жизни и здоровья в отношении
сотрудника учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества, или его
близких, совершенное с той же целью или по тем же мотивам, -
наказывается...
3. Применение насилия, опасного для здоровья, в отношении сотрудника
учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества, или его близких, совер
шенное с той же целью или по тем же мотивам, -
наказывается...
4. Применение насилия, опасного для жизни, в отношении сотрудника
учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества, или его близких, совер
шенное с той же целью или по тем же мотивам, либо создание в указанных уч
реждениях группировок или активное участие в них, -
наказывается...».
11. В целях усиления борьбы с преступностью п. «б» ч. 2 следует исключить из ст. 213 УК, а содеянное в этом случае квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 213 и 318 УК.
Так же необходимо поступить и применительно п. «в» ч. 3 ст. 188 УК (совершение контрабанды с применением насилия к лицу, осуществляющему таможенный контроль).
Теоретическая и практическая значимость работы определяется рядом обстоятельств. В диссертации на монографическом уровне проведено исследование вопросов уголовно-правовой оценки насилия в отношении представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей, углублены или скорректированы некоторые теоретические положения, относящиеся как в целом к посягательствам против порядка управления, так и к рассмотренным составам преступлений. Результаты исследования, содержащиеся в ней положения и рекомендации, могут быть использованы для дальнейшего анализа проблем уголовно-правового обеспечения управленческой деятельности представителей власти, нормального функционирования определенных звеньев
государственного аппарата, а также смежных проблем.
Практическая значимость диссертационного исследования определяется: а) сформулированными конкретными предложениями по совершенствованию законодательства; б) рекомендациями судебно-следственной практике по уголовно-правовой оценке насилия в отношении представителей власти; в) возможностью использования результатов исследования при подготовке постановления Пленума Верховного Суда РФ по применению законодательства об ответственности за насильственные преступления в отношении представителей власти; г) использованием материалов диссертации при преподавании уголовного права, спецкурса (спецсеминара) «Преступления против порядка управления».
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре уголовного права и криминологии Ульяновского государственного университета, где и проводилось ее обсуждение. Основные положения диссертации опубликованы в научных статьях и докладывались на научно-практических конференциях и семинарах (Ульяновск, 1999, 2000, 2003; Чебоксары, 2003).
Структура работы обусловлена целями и задачами исследования и состоит из введения, трех глав, включающих восемь параграфов, заключения и библиографии.
Становление и развитие законодательства об уголовно-правовой охране представителей власти, выполняющих управленческие функции, в дореволюционной России
Изучение дореволюционных русских уголовных законов показывает, что зачатки уголовно-правовой защиты представителей власти в связи с их служебной деятельностью появились еще в глубокой древности. Разумеется, законы того периода характеризуются отсутствием кодификации норм, недостаточной определенностью признаков составов преступлений и санкций за их совершение. Однако, несмотря на невысокий уровень развития юридической техники, составителям уголовных законов, на наш взгляд, удалось создать комплексную норму, охраняющую безопасность жизни представителей княжеской власти в связи с их служебной деятельностью.
Первое упоминание об уголовно-правовой защите представителей власти в связи с выполнением ими специальной служебной деятельности обнаруживается в Русской Правде. Из текста ее Краткой и Пространной редакций видно, что в эпоху их действия на Руси была известна мера уголовного наказания в виде денежного штрафа. В те времена штраф именовался «вирой». Размер выплачиваемой «за голову» виры указывал на социальную принадлежность жертвы и характеризовал существовавшие феодальные отношения.
Статья 1 Краткой редакции Правды (Устава Ярослава) предусматривала взимание с виновного виры в 40 гривен за убийство уполномоченных субъектов княжеской власти. Исследователи высказывают предположение, что норма обеспечивала уголовно-правовую защиту лишь представителей власти младшего и среднего звена: телохранителя-гридина1, стряпчего-ябетника2, судебного агента князя из числа дружинников - мечника3.
Однако анализ содержания указанной нормы («Убьеть муж (ь) мужа, то мьстить брату брата, или сынови отца, любо отцю сына, или братучаду, любо сестрину сынови; аще не будеть кто мьстя, то 40 гривен за голову; аще будеть русин, любо гридин, любо купчина, любо ябетник, любо мечник, аще изъгои будеть, любо Словении, то 40 гривен положите за нь»4), на наш взгляд, свидетельствует о том, что она представляла собой комплексный уголовно-правовой запрет, обеспечивающий интересы деятельности и личности представителей феодальной администрации всех разрядов.
Различный взгляд на рассматриваемую норму во многом обусловлен, как представляется, различной трактовкой исследователями термина «муж». Например, Н.М. Карамзин фразу: «оже убьет муж мужа» - определял как «ежели человек убьет человека»5, считая, что речь идет о причинении смерти простому человеку. По мнению других, термин «муж» характеризовал свободных общинников6. И.Н. Болтин писал: «Под названием муж ... разумелись люди знатные по роду или богатству, а под названием людин - все вообще свободные»7.
Согласно взглядам некоторых специалистов-, «мужами» признавались представители княжеской власти. Так, Б.Д. Греков считал, что под «мужами» следует понимать дружинную, рыцарскую среду в обычном понимании термина. Сравнивая ст. 1 Краткой редакции Правды с иными ее статьями, он отмечает, что «мужи» по Древнейшей Правде «всегда вооружены, часто пускают оружие в ход даже в отношениях друг к другу и в то же время способны платить за побои, раны и личные оскорбления: они владеют имуществом, которое можно купить и продать... Живут они в своих «хоромах», окруженные слугами, и не порывают связи с крестьянским миром»8.
Следует вкратце коснуться и упоминавшегося в Правде термина «русин». Б.Д. Греков полагает, что «русин» характеризует не этническую принадлежность; он приходит к выводу, что «русин», «огнищанин», «боярин», «княж муж» представляют собой родственные понятия, обозначавшие элиту княжеской дружины9.
Выделим условно части ст. 1 Краткой редакции Правды. Их анализ позволяет утверждать, что ч. 1 ст. 1 Краткой редакции Правды регулировала случаи убийства одного представителя власти другим. По всей видимости, здесь шла речь о причинении смерти по личным мотивам. На присутствие личных мотивов указывает закрепленная законом кровная месть, которая реализовыва-лась в первую очередь, а затем и одновременная возможность денежного возмещения за потерю воина, которую получал сюзерен.
Н.А. Полевой писал: «Кровь требует крови, и убийца подвергается мщению ближних убитого, которые могут убить его... первый мститель — брат, второй - отец, третий - сын, четвертый - сын брата, пятый - сын сестры». И.Ф.Г. Эверс также подчеркивал, что в законе вместе с утверждением права мести закрепляются и пределы действия этого права. Оно предоставляется только родителям и детям, братьям и племянникам. А. Иванишев этому обстоятельству уделял особое внимание, считая, что только ближайший родственник убитого имеет право мести, а не весь род убитого, как в германском законодательстве.
Н. Ланге указывал: «Слово «мстить» ... означало только право самосуда». В.И. Сергеевич по этому поводу замечал: «... надо различать месть досудебную и послесудебную... Русская правда сохранила указания только на досудебную месть». С таким утверждением не соглашался А.Е. Пресняков. «Едва ли для древнего правосознания была принципиальная разница между «досудебной» местью и местью по приговору суда, как для современных ученых»10.
Часть 2 ст. 1 Правды никакого иного наказания, кроме виры, не предусматривала. Отсюда можно сделать вывод о том, что она регулировала ответственность виновного за причинение смерти княжеским людям в связи с их служебной деятельностью, осуществляемой в рамках дворцово-вотчинной системы управления.
Таким образом, ст. 1 Краткой редакции Правды представляла собой комплексную уголовно-правовую норму, обеспечивающую безопасность жизни и деятельности уполномоченных лиц княжеской власти. В ее первой части регулировались случаи причинения смерти «княжим мужам» по личным мотивам. Вторая часть исследуемой нормы предусматривала ответственность за посягательства на жизнь представителей феодальной администрации в связи с их служебной деятельностью. Две несхожие по объектам нормы древнерусский законодатель соединил в одну статью, взяв за основу социальную принадлежность потерпевшего. «Социальное неравенство при регламентации защиты жизни было весьма ярко выражено в «Русской правде», - писал А.Н. Краси-ков11.
Рост управленческих структур князя привела составителей Правды к мысли о необходимости особой уголовно-правовой охраны личности субъектов феодальной администрации - представителей княжеской власти в связи с их служебной деятельностью и увеличения количества подобных норм. Во второй части Краткой редакции Правды (Правды Ярославичей) преступления против должностных лиц княжеской власти содержались уже в статьях 19-23.
Охрана представителей власти, выполняющих управленческие функции, в истории уголовного права советского и постсоветского периодов (1917-1996 гг.)
События 1917 г. послужили началом нового этапа в истории нашей страны. Существовавшие на протяжении многих веков принципы государственного и общественного устройства были отвергнуты. Разумеется, данный процесс затронул и всю правовую систему России, законодательство советского государства проходило период становления, начиная в некоторых случаях с «tabula rasa». Дореволюционное уголовное законодательство применялось лишь в части, не противоречащей новой идеологии и правовым актам советской власти.
Так, Постановлением НКЮ РСФСР от 23 июля 1918 г. была издана Временная инструкция «О лишении свободы, как мере наказания, и о порядке отбывания такового», в которой упоминается понятие «места лишения свободы». Согласно данному постановлению, они делились на мужские и женские, а по назначению - на: 1) общие места заключения (тюрьмы); 2) реформатории и земледельческие колонии как учреждения воспитательно-карательные; 3) испытательные заведения для лиц, по отношению к которым имеются основания для послаблений режима или для досрочного освобождения; 4) карательно-лечебные заведения для помещения арестантов с заметно выраженными психическими дефектами, дегенератов и т.п.; 5) тюремные больницы47.
Декрет ВЦИК РСФСР от 19 апреля 1919 г. «О лагерях принудительных работ» предусматривал, что заключению в лагеря принудительных работ подлежали лица, относительно которых состоялись постановления отделов управления чрезвычайных комиссий, революционных трибуналов, народных судов и «других советских органов, коим предоставлено это право декретами и распоряжениями»48. Постановлением НКЮ РСФСР от 15 ноября 1920 г. было издано Положение об общих местах заключения РСФСР49.
Таким образом, создав необходимую правовую базу для исполнения наказания, советский законодатель в первое время не предусматривал ответственности за посягательства на лиц, выполняющих служебные функции в местах лишения свободы. Этот пробел был устранен в Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. Преступления, посягающие на представителей власти в связи с исполнением ими служебных обязанностей, законодатель отнес к деяниям против порядка управления, поместив во второй раздел под одноименным названием первой главы Особенной части УК «Государственные преступления»50. Включение исследуемых преступлений в указанную главу, занимавшую первое место в системе Особенной части УК РСФСР 1922 г., свидетельствовало о том принципиальном значении, какое придавалось борьбе с посягательствами на представителей власти. Социальная направленность этих деяний подчеркивалась в законодательном определении преступления против порядка управления. В соответствии со ст. 74 УК РСФСР им признавалось «всякое деяние, направленное к нарушению правильного функционирования подчиненных органов управления или народного хозяйства, сопряженное с сопротивлением или неповиновением законам советской власти, с препятствованием деятельности ее органов и иными действиями, вызывающими ослабление силы и авторитета власти».
Преступления против порядка управления получили законодательное определение и в УК РСФСР 1926 г., где они находились во второй главе Особенной части Уголовного кодекса под прежним названием - «Преступления против порядка управления»51.
Надо сказать, что указанные дефиниции в основном текстуально совпадали, лишь слова «к нарушению правильного функционирования подчиненных органов управления или народного хозяйства» (ст. 74 УК 1922 г.) были заменены словами: «к нарушению правильной деятельности органов управления или народного хозяйства» (ст. 591УК 1926 г.). Кроме того, в УК РСФСР 1926 г. употребляется словосочетание «сопротивление органам власти» вместо слово- сочетания «сопротивления законам советской власти» по УК РСФСР 1922 г.
Примерно так же определялись преступления против порядка управления и наукой уголовного права. Так, А.Н. Трайнин преступлением против порядка управления предлагал считать «всякое виновное посягательство на подчинен-ные органы власти, вызывающие ослабление ее силы и авторитета» .
Место рассматриваемых преступлений в системе Особенной части в дальнейшем изменилось. Это произошло в связи с принятием Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) от 25 февраля 1927 г., утвержденного постановлением 3-й сессии ЦИК СССР Ш созыва. Вместо главы I (контрреволюционные преступления - ст. ст. 581 - 5818) и ст. ст. 59 -59 главы II (преступления против порядка управления) Уголовного Кодекса была сформирована глава I - «Преступления государственные» с подразделением ее на две части: контрреволюционные (1) и особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления (2). Глава II УК РСФСР 1926 г. стала носить наименование «Иные преступления против порядка управления». В результате подобных изменений уголовно-правовые нормы о сопротивлении представителям власти и принуждении их к выполнению явно незаконных действий были отнесены к так называемым иным преступлениям против порядка управления.
Как видно, законодатель испытывал затруднения в определении юридической природы посягательств на лиц, выполняющих служебные (властные) функции, их места в системе Особенной части УК, круга общественных отношений, нарушаемых этими преступлениями, и в связи с этим - установления характера и степени общественной опасности преступлений, их соотношения со смежными деяниями.
По УК РСФСР 1922 г. предусматривалась ответственность за сопротивление отдельных граждан представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей или за принуждение к выполнению явно незаконных действий, сопряженное с убийством, нанесением увечий или насилием над личностью представителя власти (ч. 1 ст. 86), и за сопротивление, имевшее место «без учинення насилия и прочих указанных в ч. 1 статьи преступных действий» (ч. 2 указанной статьи). Данная норма была сохранена и в УК РСФСР 1926 г. (ст. 73).
Анализ составов сопротивления представителям власти, предусмотренных Уголовными Кодексами РСФСР 1922 г. и 1926 г., показывает, что законодательством предусматривались два вида сопротивления: 1) простое, не связанное с насилием в отношении представителя власти (ч. 2 ст. 86 УК 1922 г. и ч. 2 ст. 73 УК 1926 г.); 2) квалифицированное - сопротивление, сопряженное с убийством, нанесением увечий или насилием над личностью представителя власти (ч. 1 ст. 86 УК 1922 г.) и сопряженное с насилием над личностью представителя власти (ч. 1 ст. 73 УК 1926 г.).
Деятельность представителей власти как объект уголовно-правовой охраны
Государственная власть, государственное управление и деятельность представителей государственной власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей в области государственного управления как категории и явления взаимосвязаны, взаимообусловлены, находятся во взаимодействии. Представители власти для осуществления должностных обязанностей в области государственного управления наделяются законом властными полномочиями.
В теории права сложились различные трактовки государственной власти. Так, М. Вебер понимал государственную власть как политическое предприятие, обеспечиваемое установкой человеческого поведения на подчинение, а также материальными ресурсами и монопольным правом применения легитимного насилия118, В.В. Лазарев и СВ. Липень - как реальную возможность управляющего навязывать свою волю другим лицам119, А.Б. Венгеров - как организованную силу, способную оказывать воздействие на людей с помощью государственного принуждения120, Г.В. Атаманчук - как взаимосвязь, в процессе которой люди добровольно или по принуждению признают верховенство воли других121. Есть и другие точки зрения, отличающиеся друг от друга, пожалуй, лишь нюансами.
По вопросу определения государственного управления также высказано ряд мнений. Так, управление Н.А. Кургановым представляется в виде процесса создания целенаправленного взаимодействия субъектов и объектов управления ради достижения социально значимых результатов122. Государственным управлением признается одна из форм осуществления власти (А.Е. Лунев); практическое, организующее и регулирующее воздействие государства на общественную жизнедеятельность людей в целях его упорядочения, сохранения или преобразования, опирающееся на властную силу (Г.В. Атаманчук); деятельность всего государственного аппарата по регулированию общественных отношений, по управлению как общественными, так и собственными делами (Б.П. Кура-швили).
Столь широкий разброс мнений по определению государственной власти и государственного управления затрудняет рассмотрение вопроса об их взаимосвязи. Однако указанные понятия подлежат рассмотрению с точки зрения их неразрывности и диалектического взаимодействия123. Государственное управление невозможно противопоставить государственной власти, поскольку осуществляется именно органами государственной власти и должностными лицами, ее представляющими. Ю.А. Тихомиров124, Н.М. Кейзеров125 и другие специалисты отмечают, что механизм реализации власти находит свое отчетливое и всестороннее проявление в государственном управлении, власть и управление диалектически взаимосвязаны между собой. Г.В. Атаманчук по этому поводу пишет: «Государственная власть - неотъемлемый атрибут государственного управления, а государственное управление - столь же неотъемлемый ком-понент функционирования государственной власти» .
Вопрос о взаимосвязи государственной власти и государственного управления также относится к числу дискуссионных. Одни авторы отграничивают государственное управление от государственной власти, трактуя первый термин как специфический вид государственной деятельности, в результате чего органы государства классифицируются на органы государственной власти и органы государственного управления127.
Другие исследователи государственное управление рассматривают лишь в связи с осуществлением исполнительной государственной власти, а не всей системы государственной власти. В правовой литературе также встречается высказывание, что в 80-е годы термин «исполнительная государственная власть» заменен термином «государственное управление» .
Подобное утверждение вызывает возражения. Указанные понятия по своей природе нетождественны, объем и содержание второго термина шире первого. Так же сомнительна позиция, согласно которой исполнительная власть производна от государственного управления. Надо иметь в виду, что орган исполнительной власти - всегда орган государственного управления, но не всякий орган государственного управления является органом исполнительной власти.
На наш взгляд, предпочтительным является мнение специалистов, признающих государственное управление одним из видов государственной деятельности, осуществляемой органами исполнительной, законодательной и судебной властей, являющимися, как известно, разновидностями государственных органов власти129. Каждый орган государственной власти в той или иной мере осуществляет управленческие функции, в связи с чем является органом государственного управления. Таким образом, государственное управление связано с деятельностью всех органов государственной власти, их управляющее воздействие на поведение людей гарантирует и обеспечивает стабильность в обществе и в государстве.
Законодательная, исполнительная и судебная власти представляют сложные многоплановые явления. Каждая из названных ветвей государственной власти образует самостоятельную систему, обладающую всеми ее признаками, и в то же время выступает подсистемой более широкой системы - государственной власти. Определяющим и общим для названных категорий является понятие «власть»130, имеющее многофункциональный характер.
В литературе по-разному определяется и сущность государственного управления. Например, Г.Л. Купряшин понимает ее как деятельность законодательных, исполнительных, судебных и иных властных полномочий государства в целях выполнения его организационно-регулирующих и служебных функций как в обществе в целом, так и в отдельных его частях131; 3. А. Незнамова - как исполнительная и распорядительная деятельность органов государства, осуществляемая на основе законов и иных нормативных актов 2.
Общая характеристика насильственных посягательств в отношении представителей власти в связи с исполнением ими должностных обязанностей
Насильственные преступления в отношении представителей власти, выполняющих управленческие функции, - это умышленные, общественно опасные, противоправные деяния, посягающие на нормальную деятельность государственных органов управления и сопряженные с применением физического и психического насилия, влекущего лишение жизни потерпевшего или его близких, либо причинение вреда здоровью или создающего угрозу причинения такого вреда, либо смерти потерпевшего, совершаемые в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц или из мести за такую деятельность.
В содержание насилия включаются любые насильственные действия независимо от того, какими терминами они указаны в законе.
В науке уголовного права наметилось несколько тенденций в установлении объекта преступления вообще и рассматриваемых деяний в частности. Так, некоторые специалисты признают объектом интерес, однако толкуют его по-разному: интерес - структурный элемент общественного отношения215 (глубинное содержание общественного отношения ; интересы субъектов общественного отношения и их материальное выражение в виде предметов, вещей или иных материальных ценностей217); интерес и общественные отношения - различны по своей сути, поэтому категория «интерес» не может признаваться объектом преступления, «... определение объекта посягательства через нарушенные интересы субъекта является в своей основе глубоко ошибочным» ; интерес - это не что иное, как само общественное отношение219.
Разумеется, некоторые предпосылки для признания интереса объектом исследуемых преступлений есть, поскольку насильственные преступные деяния в отношении представителей власти посягают на интересы государства, направленные на охрану авторитета и осуществление нормального функционирования органов государственной власти . Но подобная точка зрения на объект не позволяет выявить их юридическую природу и сущность, создает искусственные сложности при классификации преступлений в рамках Особенной части УК.
А.В. Наумов исходит из того, что теория объекта преступления как общественных отношений, охраняемых уголовным законом, не может быть признана универсальной, и считает «возможным возвращение к теории объекта как правового блага, созданной еще в конце прошлого века в рамках классической и социологической школы уголовного права»221. Подобную позицию занимает и А.В. Пашковская, которая, отмечая, что концептуально позиция Н.С. Таган-цева «представляется наиболее верной и сохраняющей свое значение, несмотря на прошествие без малого сотни лет», заключает: «объект преступления - это охраняемые уголовным законом социально значимые ценности, интересы, блага, на которые посягает лицо, совершившее преступление, и которым в результате совершения преступного деяния причиняется или может быть причинен вред» .
К сожалению, в этом случае в одном ряду оказались разнопорядковые явления: ценности, интересы, блага. К тому же, их содержание авторами не раскрывается, что, естественно, осложняет полемику, делает практически невозможной уяснение логики построения подобной системы.
Г.П. Новоселов утверждает, что «в основу разработки понятия объекта преступления должно быть положено решение вопроса о сущности и направленности вреда, который причиняется или может быть причинен в результате совершения уголовно наказуемого деяния»223. Автор указывает, что тезис, когда объектом преступления должно признаваться именно то, чему преступлением причиняется или создается угроза причинения вреда, высказывался в отечественной уголовно-правовой литературе не раз, однако не реализовался последовательно.
В Уголовном Кодексе РФ насильственные преступления в отношении представителей власти в связи с выполнением ими своих служебных обязанностей (ст. 317, 318, 321 УК) отнесены к преступлениям против государственной власти224. Размещение исследуемых уголовно-правовых запретов в десятом разделе Особенной части УК подчеркивает их единую юридическую природу с другими преступлениями указанного раздела. Общим для насильственных деяний в отношении представителей власти, предусмотренных ст. 317, 318, 321 УК, и смежных с ними преступлений, предусмотренных ст. 295, 296, 277 УК, является родовой объект, каковым признается совокупность (система) общественных отношений, обеспечивающих легитимность, нормальное и законное функционирование государственной власти в Российской Федерации .
В основу различия преступлений против представителей государственной власти положен видовой объект, представляющий: 1) общественные отношения, обеспечивающие нормальную и законную управленческую деятельность государственного аппарата (ст. 317, 318, 321 УК); 2) общественные отношения, обеспечивающие нормальную и законную деятельность органов правосудия (ст. 295, 296 УК).
Видовым объектом составов преступлений, предусмотренных ст. 317, 318, 321 УК, З.А. Незнамова признает общественные отношения по обеспечению управленческой деятельности государственных органов - порядок управления , М.П. Журавлев - нормальную управленческую деятельность органов государственной власти и местного самоуправления227, Г.М. Миньковский — совокупность общественных отношений, регулирующих порядок государственного управления228, А.С. Никифоров - нормальную управляющую деятельность органов государственной власти и местного самоуправления .
