Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социальная характеристика и общественная опасность преступного использования порнографических материалов или предметов 13
1.1 Понятие и признаки порнографии как социально-психологического явления 13
1.2 Развитие уголовного законодательства о порнографии в России 26
1.3 Ответственность за незаконное распространение порнографических материалов или предметов по зарубежному и международному уголовному законодательству 33
Глава 2. Уголовно-правовая характеристика незаконного распространения порнографических материалов или предметов 44
2.1 Объект и предмет незаконного распространения порнографических материалов или предметов 44
2.2 Уголовно-правовой анализ признаков объективной стороны незаконного распространения порнографических материалов или предметов 72
2.3 Особенности характеристики субъекта незаконного распространения порнографических материалов или предметов 105
2.4 Субъективная сторона незаконного распространения порнографических материалов или предметов 117
Глава 3. Уголовная ответственность за изготовление и оборот материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних 133
Заключение 158
Список использованной литературы 166
Приложения 181-182
- Понятие и признаки порнографии как социально-психологического явления
- Развитие уголовного законодательства о порнографии в России
- Объект и предмет незаконного распространения порнографических материалов или предметов
- Уголовно-правовой анализ признаков объективной стороны незаконного распространения порнографических материалов или предметов
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современная ситуация в Российской Федерации характеризуется коренными изменениями и преобразованиями в экономической, социальной, политической, культурной и других сферах общественной жизни.
Ориентация на рыночную экономику повлекла за собой коммерциализацию многих действий, включая такие как сексуальные отношения и их символизация, ранее считавшиеся интимными, подлежащими сокрытию от посторонних.
Увеличение информационного обмена с зарубежными странами, появление спутникового телевидения, компьютерных систем сопровождаются не только процессами, расширяющими культурно-коммуникативные возможности человека, но и внедряющими неоднозначно интерпретируемые явления, в том числе и порнографию. Изменения нравственных стереотипов сознания населения, ослабление внешнего, институционального контроля за творческим процессом, отражающим сексуальные отношения, порождает нормативную неопределенность в оценке произведений порнографического характера. Общественная опасность порнографии в связи с переоценкой нравственно-эстетических идей, бытовавших в социалистическом обществе, утрачивает свою очевидность.
Возникновение необходимости признать правомерным использование порнографической продукции для удовлетворения собственных интересов порождает проблему создания нормативной базы, обеспечивающей регулирование не только отношений по изготовлению и приобретению такой продукции отдельными гражданами, но и защиту окружающих от не согласованного с ними воздействия порнографии. Это также заставляет серьезно задуматься над механизмом социальной защиты личности в условиях, когда многие правовые запретительные установления могут оказаться анахронизмом, перестанут удовлетворять человека и одновременно вступят в
противоречие с возникающей и утверждающейся системой социальных и нравственных ценностей.
В структуре правового реагирования на порнографию определенное место отводится уголовному закону как крайней мере реагирования общества на нежелательное поведение, предусматривающему ответственность за незаконное изготовление в целях распространения или рекламирования, распространение, рекламирование порнографических материалов или предметов, а равно незаконную торговлю печатными изданиями, кино- или видеоматериалами, изображениями или иными предметами порнографического характера. Поэтому в контексте настоящего исследования детальному анализу подвергаются социальная обусловленность и эффективность уголовно-правового запрета порнографии и практика его применения.
Необходимо констатировать отсутствие системного подхода к исследованию данной проблемы на фоне все большей ее актуализации. Так, сайты с материалами порнографического содержания занимают около четверти всех интернет-ресурсов и вместе с тем нет ни одной монографии, посвященной этому вопросу с момента принятия УК РФ 1996 г.
К исследованию проблем уголовной ответственность за действия с
порнографическими материалами или предметами в отечественной науке
уголовного права обращались не раз. Ее теоретические проблемы в рамках
характеристики отдельных групп преступлений освещались в трудах
СИ. Бушмина, В.А. Владимирова, Л.Н. Галенской, П.Ф. Гришанина,
И.Д. Даньшина, В.И. Ткаченко М.А. Ефимова, А.Н. Игнатова,
И.И. Карпеца, П.С. Матышевского, М.Д. Шаргородского. Детальный анализ отдельных сторон правоохранительной деятельности, связанной с применением ст. 242 УК РФ, давался в работах Ю.В. Александрова, Р.С. Джинджолия, А.П. Дьяченко, С.А. Кондранина, А.Ф. Степанюка, И.Г. Сугакова и других. Однако с момента выхода отдельных публикаций прошло много лет, существенно изменился подход к рассматриваемым проблемам, часть из работ
5 указанных авторов была посвящена лишь отдельным аспектам. По мнению соискателя, это обуславливает необходимость современного комплексного научного исследования такого социального явления, как порнография, и проблем, связанных с привлечением к уголовной ответственности за незаконное распространение порнографических материалов или предметов.
Наряду с вышеуказанными доводами обоснованием темы диссертационного исследования могут служить следующие аргументы: закрепление в ст. 29 Конституции Российской Федерации права личности на получение любой информации может быть отнесено и к информации порнографического характера (за исключением той, на которую наложен запрет по различным основаниям); отсутствие цензуры массовой информации порождает необходимость разработки иного механизма социальной защиты населения от вредного воздействия порнографии; возникающие затруднения и ошибки в практике применения законодательства об уголовной ответственности за действия с порнографическими предметами требуют разработки соответствующих рекомендаций; низкая эффективность современных уголовно-правовых и иных запретов, в том числе административно-правовых, обуславливает необходимость их пересмотра и совершенствования с учетом современных условий; осуществляемое в настоящее время реформирование уголовного законодательства Российской Федерации, в ходе проведения которого высказываются различные предложения, в том числе и о декриминализации изготовления и сбыта порнографических материалов или предметов, предполагает правовой анализ существующих точек зрения и подготовку обобщенной авторской позиции по данному вопросу; ратификация Российской Федерацией Женевской конвенции «О борьбе с распространением и торговлей порнографическими изделиями», предусматривающей пресечение распространения порнографических материалов или предметов, и реальная либерализация правовой политики в
6 отношении порнографии определяют необходимость выработки нормативных ориентиров для правоприменительной практики.
Цель и задачи исследования. Основной целью данного исследования является проведение комплексного научного (уголовно-правового и криминологического) анализа незаконного распространения порнографических материалов или предметов, разработка оптимальной модели (содержания, характера, пределов) криминализации действий с порнографической продукцией и выработка на этой основе предложений по совершенствованию норм уголовного законодательства, предусматривающих ответственность за незаконное распространение порнографических материалов или предметов, а также рекомендаций, связанных с правильной квалификацией указанных деяний.
Данная цель реализовывалась при решении ряда взаимосвязанных задач исследования: определения социальной природы порнографии; анализа существующих подходов к определению порнографической продукции; выяснения причин и условий, способствующих ее существованию; изучения психологического и социального механизма воздействия порнографии на личность; определения характера и степени общественной опасности действий с порнографической продукцией; установления возможностей различных мер социального реагирования в рамках регулирования общественных отношений, связанных с распространением порнографической продукции; анализа развития отечественного, зарубежного и международного уголовного законодательства о порнографии; разработки предложений, рекомендаций по совершенствованию научных основ квалификации незаконного распространения порнографических предметов или материалов; разработки научно обоснованных предложений и рекомендаций по совершенствованию уголовно-правовой нормы о незаконном распространении порнографических материалов или предметов, а также по повышению эффективности правоприменительной деятельности при расследовании указанных действий.
Объектом исследования выступают отношения, возникающие в процессе совершения действий, образующих состав незаконного распространения порнографических материалов или предметов.
Предметом исследования являются понятие, сущность, содержание порнографии, объективные и субъективные признаки состава незаконного распространения порнографических материалов или предметов, уголовно-правовые санкции, механизм уголовно-правового регулирования действий, образующих состав преступления, предусмотренного ст. 242 УК РФ, вопросы квалификации незаконного распространения порнографических материалов или предметов.
Методологической основой диссертационного исследования является доктрина современного уголовного права как фундаментальной отрасли российского права и науки. В процессе работы использованы философско-диалектические (общенаучные) методы познания - исторический, логический, системно-структурный, сравнительно-правовой, конкретно-социологический, формально-юридический и эмпирический. Положения и выводы, содержащиеся в диссертации, основаны на изучении источников конституционного, административного, уголовного, гражданского и иных отраслей российского права, постановлений Пленумов Верховных Судов СССР, РСФСР, Российской Федерации, касающихся проблем, связанных с уголовной ответственностью за незаконное распространение порнографических материалов или предметов.
Эмпирическую основу исследования составила судебная практика по уголовным делам судов г. Москвы, г. Брянска, данные социологических исследований, полученные автором за период 1998-2003 гг., в ходе которых были опрошены более пятидесяти судей, следователей и дознавателей, оперативных сотрудников. При проведении исследования широко использовались аналитические материалы Главного информационного центра МВД Росссии, информационных центров органов внутренних дел, следственных и оперативных подразделений Центрального федерального
8 округа о состоянии и динамике преступности, а также опубликованные результаты исследований специалистов в области уголовного права, криминологии, социологии, психологии, сексологии.
Достоверность выводов и положений исследования обеспечена изучением и обобщением законодательства и практики его применения, материалов судебной практики, широкого круга авторитетных литературных источников, посвященных уголовно-правовому анализу состава преступления, предусмотренного ст. 242 УК РФ.
Научная новизна исследования. Работа представляет собой - попытку в условиях кардинального изменения общественно-политического строя, смещения акцентов в нравственных ценностях сферы половой жизни, сопутствующих процессов коренных уголовно-правовых изменений -комплексно исследовать различные аспекты социальной характеристики и общественной опасности преступного использования порнографических материалов или предметов, уголовно-правового анализа незаконного распространения порнографических материалов или предметов, определить границы квалификации незаконного распространения порнографических материалов или предметов, отграничить его от смежных составов преступлений в сфере общественной нравственности. Соискатель предпринял попытку обосновать собственную методику определения порнографии и отграничения ее от эротики, продолжить работу по совершенствованию уголовно-правовой борьбы с незаконным распространением порнографических материалов или предметов, определить особенности квалификации действий, образующих состав преступления, предусмотренного ст. 242 УК РФ, посягающих на социально значимые общественные отношения в сфере половой нравственности.
Новизна сформулированных автором выводов и рекомендаций представлена в положениях, выносимых на защиту:
1. В целях разграничения понятий «порнография» и «эротика»
необходимо было бы уточнить в примечании к ст. 242 УК РФ дефиницию
«порнография». Под порнографией в уголовно-правовом смысле, по мнению
диссертанта, следует понимать непристойное, грубо натуралистическое,
детальное изображение сексуальных отношений, публично фиксирующее
внимание потребителя информации на половых органах персонажей,
систематически эксплуатирующее интерес потребителя к сексу с целью
возбуждения и удовлетворения половой страсти. Именно из этих позиций
должен исходить дознаватель, оценивая совершенное общественно опасное
деяние по незаконному распространению порнографических материалов или
предметов.
Ввиду повышенной степени и характера общественной опасности совершения незаконного распространения порнографических материалов или предметов в отношении несовершеннолетнего, не сформировавшиеся нравственные устои которого еще мобильны, необходимо перевести интересы несовершеннолетнего как факультативный объект ст. 242 УК РФ в разряд дополнительных объектов, предусмотрев специальную ч. 2 ст. 242 УК РФ, в которой регламентировать вопросы ответственности за совершение указанных действий в отношении заведомо несовершеннолетнего. В этой связи целесообразно дополнить ст. 242 УК РФ частью 2 следующего содержания: «Те же деяния, совершенные в отношении заведомо несовершеннолетнего».
В ст. 242 УК РФ предусмотрена ответственность за незаконное распространение порнографических материалов или предметов. Соискатель считает, что термин «незаконное» употреблен в УК РФ не совсем обоснованно, ибо пока «законного» распространения этих изделий не существует, кроме случаев направления их на экспертизу или в качестве вещественных доказательств в суд, использования в медицинских целях. Поэтому целесообразно было бы исключить слово «незаконное» из диспозиции ст. 242
10 УК РФ, имея ввиду, что уголовная ответственность наступает только за совершение незаконных деяний.
В соответствии со ст. 15 УК РФ незаконное распространение порнографических материалов или предметов относится к категории преступлений небольшой тяжести. Следовательно, приобретение и хранение порнографических материалов с целью распространения или рекламирования, то есть приготовление к совершению анализируемого преступления уголовно не наказуемо, так как в соответствии с ч. 2 ст. 30 УК РФ наказуемы приготовления к совершению тяжких или особо тяжких преступлений. Поэтому в связи с повышенной степенью и характером общественной опасности незаконного распространения порнографических материалов или предметов, затрагивающих нравственные устои личности, целесообразно перевести указанные деяния из преступлений небольшой тяжести в категорию тяжких преступлений путем увеличения высшего предела санкции статьи до шести лет лишения свободы.
Ввиду повышенной степени и характера общественной опасности совершения указанных действий в отношении несовершеннолетнего близким родственником или лицом, осуществляющим заботу о несовершеннолетнем, необходимо предлагавшуюся редакцию ч. 2 ст. 242 УК РФ дополнить следующим образом: «..., а равно близким родственником или лицом, обязанным по закону осуществлять заботу о несовершеннолетнем». Таким образом, ч. 2 ст. 242 УК РФ будет выглядеть следующим образом: «Те же деяния, совершенные в отношении заведомо несовершеннолетнего, а равно близким родственником или лицом, обязанным по закону осуществлять заботу о несовершеннолетнем».
6. В процессе исследования признаков субъекта незаконного
распространения порнографических материалов или предметов соискатель
пришел к выводу о целесообразности дополнения ст. 242 УК РФ частью 3
следующего содержания: «То же деяние, совершенное группой лиц, группой
11 лиц по предварительному сговору или организованной группой, - наказывается лишением свободы на срок до восьми лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового».
7. Правоприменительная практика пошла по пути соблюдения негласного правила привлечения к уголовной ответственности по ст. 242 УК РФ только за деяния, совершенные с прямым умыслом. Так как в формальных составах последствия выводятся за рамки, правоприменитель делает вывод о том, что преступление, предусмотренное ст. 242 УК РФ, совершается с прямым умыслом. В то же время правоприменитель не учитывает ч. 2 ст. 25 УК РФ, согласно которой прямой умысел соотносится только с последствиями, а не с деяниями. В этой связи, не изменяя правоприменительной практике и в целях законного привлечения к уголовной ответственности по ст. 242 УК РФ, соискатель рекомендует внести в ч. 2 ст. 25 существенное дополнение: «...желало совершения общественно опасных деяний и наступления общественно опасных последствий...».
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования заключается в возможности их использовании для дальнейшего изучения теоретических проблем квалификации указанных действий, совершенствования уголовного законодательства, а также в судебной и правоприменительной практике и деятельности учреждений уголовной юстиции. Проведенные соискателем исследования расширяют и углубляют представления о характере и сущности порнографии, являются предпосылкой для дальнейшего научного поиска и развития теорий в этой области, выработки целостной системы эффективного механизма уголовно-правового регулирования.
Выводы и предложения соискателя могут быть использованы при разработке и реализации уголовно-правовой политики России, подготовке законодательных и иных нормативных правовых актов как федерального, так и регионального уровня. Полученные результаты являются полезными в процессе
12 дальнейшего осуществления реформы уголовного законодательства, при рассмотрении органами правосудия уголовных дел о незаконном распространении порнографических материалов или предметов, отграничении исследуемого преступления от смежных составов преступлений.
Апробация материалов исследования. Ряд положений и выводов, содержащихся в исследовании, были представлены автором на научно-практических конференциях, проходивших в г. Москве. Результаты диссертационного исследования используются в учебном процессе Брянского филиала МосУ МВД России, Владимирского института Минюста РФ. Отдельные положения диссертации используются в практической деятельности УВД Брянской области. Основные теоретические выводы, содержащиеся в диссертации, отражены в трех опубликованных работах автора.
Структура и объем диссертации определены целями, задачами и логикой исследования. Работа состоит из введения, трех глав, семи параграфов, заключения, списка литературы и приложений.
Понятие и признаки порнографии как социально-психологического явления
Порнография (от древнегреческих «porno» - неприличный, проституция «grafire» - писать) - это откровенно непристойное и циничное изображение половой жизни людей. Основные этапы развития порнографии теснейшим образом связаны с историей видоизменения взглядов на саму суть сексуальности. Одной из наиболее распространенных является периодизация, используемая К. Имелинским.1 Он выделяет:
Доисторический период. Основными источниками знаний об отношении к сексуальности в первобытных культурах являются наскальные рисунки раннего и позднего палеолита (1 млн. - 8 тыс. лет до н.э.), а также мифы и культы сегодняшних примитивных культур. Все они содержат провозвестники многих современных представлений, например, изображения женщины с фаллосом.
Период наблюдений и донаучных исследований. Одной из первых культур, осуществившей индивидуализацию сексуальности, являлась Древняя Греция. Одновременно здесь же закладывались первые принципы правовой регуляции сексуального поведения. Так, законодательство Солона (VII-VI в. до н.э.) впервые стало рассматривать проституцию как общественный институт, в результате чего последовала ее регламентация. С 720 г. до н.э. бегуны и другие участники соревнований появлялись перед публикой в обнаженном виде. Пенис не относился к постыдной части тела, подлежащей сокрытию. Фаллос был религиозным символом, способным разрушать чары дурного глаза.
Период сексологических знаний. Данный период определяет формирование естественнонаучных представлений о сексологии и порнографии. Культурные традиции и исторические условия достаточно подробно проанализированы И.С. Коном. Он указывает, что отношение к сексуальности в Древней Руси было весьма противоречивым1. Древнеславянское язычество не отличалось как особым целомудрием, так и особой вольностью нравов. Наряду с женскими божествами плодородия был и фаллический бог - Род. Существовали многочисленные оргиастические праздники, когда мужчины и женщины вместе купались голыми, мужчины символически оплодотворяли Землю, женщины вызывали дождь. Типичный фаллический образ - животное, чаще всего лев, с длинным не то хвостом, не то половым членом - можно видеть в каменных орнаментах храма Покрова на Нерли, Дмитриевском соборе во Владимире и других памятниках церковной архитектуры.
Используемая в русском языке брань всегда прибегает к порнографическим образам. Изначально она носила ритуальный характер, ее происхождение было мифологическим. Связь этой ругани с идеей оплодотворения проявляется в ритуальном свадебном и аграрном сквернословии, а также в ассоциации ее с громовым ударом. Она не имела кощунственного смысла, была магической формулой, священным заклинанием.
В отдельных храмах XVII в. сохранились фрески, изображающие полуобнаженное тело в таких сюжетах, как «Купание Вирсавии», «Крещение Иисуса», есть даже сцены купающихся женщин.
Множество сексуально-эротических моментов запечатлено в русской народной культуре. «Эротические сказки» рассказывают о многоженстве героев, сочувственно описывают их сексуальные шалости вроде овладения спящей красавицей, считают допустимым обесчестить, то есть изнасиловать девушку в отместку за отказ выйти замуж за героя и т.д. О лексике этих произведений говорит то, что известные сказки А.А. Афанасьева и сборник песен Кирши Данилова полностью, без купюр, были до недавнего времени опубликованы только за границей.
Не миновало Россию в XVIII в. и влияние французских «либертинов». В гатчинском дворце, подаренном Екатериной II ее любовнику Григорию Орлову, по его приказу были сделаны чрезвычайно вольные фрески и специальная мебель (ныне она хранится в Эрмитаже), где, например, ножки стола выточены в форме мужских половых членов. Дворянское юношество начала XIX в. смаковало не только «Нескромные сокровища» Д. Дидро, но и похабные стихи русского И.С. Баркова и эротические поэмы А.С. Пушкина.
По настоящему переломным стал 1917 г. Традиционные религиозно-нравственные устои отношений между полами были подорваны, новые в послереволюционной России еще не сложились. 20-ые годы ознаменовались яростными спорами о «свободной любви», о том, нужна ли вообще пролетариату половая мораль. Среди студенческой молодежи и рабочей молодежи были широко распространены добрачные связи и внебрачные отношения. По данным разных исследователей, добрачные связи в те годы имели 85-95 % мужчин и 48-62 % женщин1. Именно в этот момент проявилось стремление уже складывающейся административно-командной системы обеспечить тотальный контроль над личностью. Необходимость в деиндивидуализации человека была связана с последовательным искоренением в нем эротического начала.
Развитие уголовного законодательства о порнографии в России
Российскому уголовному законодательству XVIII-XIX веков были известны нормы, предусматривающие ответственность за посягательство на существующие правила приличия.
Одним из первых памятников, содержащих уголовную ответственность за совершение преступлений против общественной нравственности, являлся Артикул Воинский Петра I (1715 г.). Так, в главе ХХ-ой «О содомском грехе, о насилии и блуде» упоминается артикул 177 следующего содержания: «от позорных речей и блядских песней достойно и надобно всякому под наказанием удержатись»1. Указанное правоположение наталкивает соискателя на вывод о том, что «порнографическими материалами» являлись словесные, а не письменные выражения и воспевания различных сторон половой жизни человека. Кроме того, более тщательный анализ главы ХХ-ой петровского Артикула показывает, что в ней произошло объединение как преступлений против половой свободы и неприкосновенности личности и животных, так преступлений против общественной нравственности. Это говорит, по мнению соискателя, о том, что законодатель того периода не различает преступления по объекту посягательства.
В статье 219 «Устава благочиния или полицейского» от 8 апреля 1782 года запрещены «противные благопристойности» общенародные игры и забавы или театральные представления под угрозой взысканий, выносимых судом.
В статье 1001 «Уложения о наказаниях уголовных и исправительных», вступившего в силу 1 мая 1846 г. и действовавшего с изменениями вплоть до социалистической революции 1917 г., подчеркиваются признаки произведений и изображений как «явно противные нравственности и благопристойности», так и «имеющие целью разрешение нравов» или «соблазнительные».
В отличие от законов Великобритании, Франции, Германии, регулирующих защиту личности несовершеннолетних от воздействий порнографических произведений, «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» Российской империи наряду с простым составом преступления, посягающим на нравственность и благопристойность, предусматривало квалифицированный состав с повышенной ответственностью родителей, наставников и опекунов, распространяющих «непристойные произведения в учебных заведениях или между малолетними или несовершеннолетними, вверенных их надзору». В этом случае виновные могли быть подвергнуты удалению от должностей или лишению званий и заключению в тюрьму на срок от 2 до 4 месяцев.
«Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями», утвержденный императором 20 ноября 1864 г., использовал уже иное понятие «явно соблазнительных изделий и изображений», которое воспринимается последующим уголовным законодательством Российской империи. Этот документ не отменял Уложение 1845 г., а лишь предусматривал ответственность за совершение проступков, к которым были отнесены и некоторые деяния, предусмотренные первоначально Уложением как преступления.
Статья 45 Устава Российской империи о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, ограничивалась лишь воспроизведением в тексте таких действий как публичное выставление и распространение явно соблазнительных изделий и изображений, за которые виновные «сверх извлечения предметов подвергаются аресту не свыше семи дней или денежному взысканию не свыше 25 рублей».
В соответствии с кассационной практикой Российской империи, эта статья применялась и к показавшим один и тот же экземпляр изделия нескольким лицам.
С введением предварительной цензуры печатной продукции размножение порнографических изображений и изданий стало рассматриваться как особый вид нарушения цензурных правил. Цензоры, пропустившие в печать изделия «противные благопристойности», если их действия не содержали признаков должностного преступления, подлежали дисциплинарной ответственности. По мнению русского юриста П.И. Люблинского: «Эти понятия настолько широкие, что охватывают даже расширенные рамки западно-европейских определений непристойных изделий». Известный правовед Российской империи А.В. Лохвицкий считал, что «произнесение на улице или в другом публичном месте непристойных слов, или пение бесстыдных песен, конечно, также составляет преступление против общественной нравственности: каждый вправе требовать, чтобы на улице, и вообще в месте открытом, для всех, он мог двигаться без оскорбления своего нравственного чувства... Уложение и Мировой Устав не упоминают об этих фактах»1.
Для законодательных актов об уголовной ответственности за действия с произведениями порнографического характера этого периода в качестве общих черт могут быть названы следующие:
1) в перечисленных нормативно-правовых актах отсутствовало единообразие терминологии в обозначении предметов преступления («непристойные произведения», «соблазнительные», «противные благопристойности»), различались объемы понятий запрещенной продукции;
2) государственное вмешательство с использованием уголовно-правовых средств предполагалось, если имел место способ изготовления, или размножения предметов, носивший характер массового производства (печать, фотография, литография и прочие), или в случае публичного или открытого сбыта таких произведений, доступного для всякого гражданина;
Объект и предмет незаконного распространения порнографических материалов или предметов
Классификация объектов посягательства как общего (вся совокупность охраняемых уголовным законом общественных отношений — общее), родового объекта (отдельные однородные группы общественных отношений — особенное) и непосредственного объекта (конкретное общественное отношение — отдельное) вполне соответствует требованиям логики. О числе элементов такого деления иногда высказываются и иные точки зрения. Так, по мнению Н.И.Коржанского, их не три, а четыре: «1) общий (совокупность социалистических общественных отношений, охраняемых уголовным законом); 2) родовой (отдельная группа однородных общественных отношений, составляющих определенную область общественной жизни — собственность, личность и т. п.); 3) видовой (общественные отношения одного вида — жизнь, личная собственность) и 4) непосредственный объект (конкретное проявление общественных отношений данного вида — жизнь Иванова И. И., собственность Петрова Е. Е. и т. п.)». Примечательно, что и те, кто предпочитает различать большее количество элементов деления, в обосновании его научной состоятельности ссылаются «на соответствие законам логики и взаимосвязи философских категорий общего - особенного - единичного»2.
Однако, о каком соответствии может идти речь, когда в юридической литературе в непосредственном объекте преступления (отдельное) предлагается усматривать составную часть родового объекта (особенное), а в родовом — составную часть общего объекта (общее), в то время как с точки зрения философии не отдельное должно выступать частью особенного и общего, а, напротив, особенное и общее всегда считались составляющими отдельного? Нет нужды доказывать очевидное: говоря об общем, родовом и непосредственном объекте посягательства, юристы в данном случае подразумевают фактически взаимосвязь иного категориального ряда: целого и части, или, точнее, системы, подсистемы и элемента. С позиций взаимосвязи данных категорий вся совокупность объектов преступлений должна рассматриваться не как вид (общий) объекта посягательства, а в качестве некоторой системы (совокупности, множественности) объектов, в составе которой могут быть выделены определенные подсистемы и элементы (части). Роль подсистем, очевидно, играют объекты разновидностей преступлений, однородных по направленности посягательств. Объект отдельно взятого преступления выступает как элемент системы объектов в целом и одновременно какой-то ее подсистемы. Безусловно, диссертанта не могут не интересовать взаимосвязи элемента, подсистемы и в целом всей системы объектов посягательств. Но выделение разных аспектов анализа системы, ее вертикальных связей никакого отношения к классификации как методу научного познания не имеет и в принципе иметь не может, поскольку в ней исследователя интересуют взаимосвязи иного плана — вертикальные, т. е. между элементами деления. Учитывая, что система в целом нигде и никем не называлась видом по отношению к подсистеме, а сама подсистема — видом по отношению к ее отдельным элементам, необходимо со всей определенностью констатировать: с позиций той взаимосвязи (целого и части, или системы, подсистемы и элемента системы), которая в действительности имеется в виду приверженцами деления объектов преступления по вертикали, ни о какой классификации объектов преступления говорить не приходится вообще.
Из сказанного, конечно, не следует, что при анализе понятия объекта преступления закономерности взаимосвязи категорий общего, особенного, единичного и отдельного (иногда в философской литературе дополнительно указывается на категорию всеобщего) не могут быть использованы вовсе. Принципиально важно, однако, в этом плане не забывать прежде всего о том, что общим в традиционной теории называют признак реального, существующего в пространстве и времени объекта, находящегося в отношении сходства к признаку по крайней мере еще одного класса. «Признак, сходный с признаками всех объектов этого класса, — пишет Г. Д. Левин, — называют всеобщим. Единичное — это признак, отличный от признаков всех объектов данного класса, а особенное — признак, сходный с признаками одних и отличный от признаков других объектов этого класса... Сами же предметы, воплощающие диалектическое единство единичных и общих (особенных и всеобщих) признаков, не могут быть названы ни единичными, ни особенными, ни всеобщими. Для них существует еще одна, пятая категория — «отдельное»1. Кроме того, нужно считаться и с другим широко известным положением: выступая признаками, характеристиками какого-либо отдельного, всякое общее, особенное и единичное существуют всегда не самостоятельно, а в неразрывной связи с отдельным, как его часть, сторона, признак и т. п.
Именно из этих методологических позиций, думается, следует исходить при уголовно-правовой характеристике объекта незаконного распространения порнографических материалов или предметов.
Уголовно-правовая норма об ответственности за незаконное распространение порнографических материалов или предметов помещена законодателем в раздел IX УК РФ «Преступления против общественной безопасности и общественного порядка». Поэтому родовым объектом незаконного распространения порнографических материалов или предметов являются общественная безопасность и общественный порядок. Этот раздел как самостоятельное структурное подразделение в Уголовном кодексе России выделен впервые.
Уголовно-правовой анализ признаков объективной стороны незаконного распространения порнографических материалов или предметов
Уголовно-правовой анализ признаков объективной стороны незаконного распространения порнографических материалов или предметов складывается из выяснения содержания и роли использованного в диспозиции ст. 242 УК РФ термина «незаконный», уголовно-правовой характеристики обязательных признаков деяния и средств совершения преступления, предусмотренных ст. 242 УК РФ.
В Уголовном кодексе РФ по состоянию на 15 февраля 2003 г. из 260 норм Особенной части /з — бланкетные. Чаще всего бланкетными являются признаки предметов преступлений и действий. Имеются целые бланкетные главы, например, гл. 28 — «Преступления в сфере компьютерной информации», гл. 33 — «Преступления против военной службы», гл. 34 — «Преступления против мира и безопасности человечества». О бланкетности деяний говорят термины, характеризующие деяния: «незаконные», «неправомерные», «нарушение правил». Содержание бланкетных норм, прежде всего, надлежит искать в Гражданском, Налоговом, Бюджетном, Водном, Воздушном кодексах, в ратифицированных конвенциях международного права, в федеральных законах, в указах Президента РФ, постановлениях Правительства, подзаконных актах. Так, бланкетность ст. 191 УК — «Незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга» раскрывается Федеральным законом «О драгоценных металлах и драгоценных камнях» от 26 марта 1998 г.
Признак «незаконный» означает не только бланкетность уголовно-правовой нормы, отсылающей к соответствующим правовым актам, но и то, что существуют законные действия (бездействия). Однако из этого правила есть исключения, возникшие, думается, по ошибке законодателя. Так, ст. 242 УК РФ преследует вплоть до лишения свободы до двух лет «незаконное распространение порнографических материалов или предметов». Уместен вопрос о существовании законного распространения порнографии. В определенной степени правы Зубкова В.И., Комиссаров B.C., Леонтьев Б.М., Матвеева А.А., Ткачевский Ю.М., Тяжкова И.М., отмечая, что термин «незаконное» вызывает недоумение, ибо законного распространения этих изделий не существует, разве кроме случаев направления их на экспертизу или на уничтожение в суд.
Более удачной представляется формулировка Уголовного кодекса 1960 г., которая не упоминала о незаконной порнографии, а говорила о распространении, изготовлении или сбыте порнографических предметов. В современных условиях так называемой сексуальной революции в мире, принявшей особенно уродливые формы в России, в кино, на телевидении, других средствах массовой информации, секс-шоу и секс-бизнесе, квалификация деяний по порнографическому признаку крайне усложнилась. Попытки уточнить ст. 242 УК РФ, внести нормативную определенность в понятия «порнография» и «порнографические материалы или предметы», которые предпринимались Комитетом по культуре Государственной Думы РФ второго созыва, пока не увенчались успехом. Так, в проекте Федерального закона «О государственном регулировании и контроле продукции сексуального характера» говорится: «Порнография — продукция средств массовой информации, иная печатная и аудиовизуальная продукция, в том числе реклама, а также сообщения и материалы, передаваемые по коммуникационным линиям, содержащие самоцельное, грубо натуралистическое, циничное изображение и (или) описание насильственных действий сексуального характера, в том числе с несовершеннолетними, сексуальных действий, связанных с надругательством над телами умерших, а также совершаемых в отношении животных».
Экспертная группа при Комитете по законодательству и судебно-правовой реформе не одобрила названный проект федерального закона, видимо, в связи с тем, что данное понятие порнографии не совсем удачно. Оно включает в себя изображение сексуальной агрессии, то есть изнасилования (ст. 131 УК), понуждения к действиям сексуального характера (ст. 133 УК), полового сношения и иных действий сексуального характера с лицом, не достигшим 14-летнего возраста (ст. 134 УК), развратных действий (ст. 135 УК) и скотоложства (наказуемого по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.). Похотливые влечения как цель порнографии такие изображения вряд ли вызовут. Представляется, что пока в современной России, стоящей на перепутье не только политических, экономических, социальных, но и моральных ценностей, разработать закон (да еще федеральный) с описанием понятий порнографии и эротики чрезвычайно сложно.
Нормативным ориентиром, думается, может служить Закон РФ от 9 октября 1992 г. № 3612-1 «Основы законодательства Российской Федерации о культуре»1, в частности, предусматривающий необходимость принятия мер со стороны органов государственной власти и управления, местного самоуправления в отношении деятельности, связанной с порнографией.
