Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Уголовная ответственность за самоуправство по основным источникам уголовного права России и зарубежных стран
1. Уголовная ответственность за самоуправство в истории уголовного законодательства России и его социальная природа 10
2. Самоуправство в источниках уголовного права зарубежных государств 36
Глава 2. Уголовно-правовой состав самоуправства и его разграничение от смежных составов преступлений 65
1. Объективные признаки самоуправства
2. Субъективные признаки самоуправства
3.разграничение самоуправства от смежных составов преступлений
Глава 3. Совершенствование уголовно-правового законодательства, регламентирующего уголовную ответственность за самоуправство
1. Эффективность применения уголовно-правовой нормы регламентирующей ответственность за самоуправство
2. Совершенствование уголовно-правового законодательства, регламентирующего уголовную ответственность за самоуправство
Заключение л ,~
Список использованных правовых источников и литературы
- Уголовная ответственность за самоуправство в истории уголовного законодательства России и его социальная природа
- Самоуправство в источниках уголовного права зарубежных государств
- Объективные признаки самоуправства
- Эффективность применения уголовно-правовой нормы регламентирующей ответственность за самоуправство
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Построение правового государства и развитие демократических начал в современном российском обществе в соответствии с нормами международного права предполагает признание приоритета общечеловеческих ценностей, прежде всего жизни, здоровья, свободы, достоинства, прав и интересов личности. В связи с этим требуется научно обоснованная корректировка некоторых устоявшихся оценок в отечественном уголовном праве, рациональное обновление уголовного законодательства. Традиционными направлениями совершенствования механизма уголовно-правового регулирования являются, во-первых, нормотворчество, т.е. создание новых и совершенствование уже действующих уголовно-правовых норм, и, во-вторых, совершенствование практики применения этих норм в целях укрепления законности в деятельности правоохранительных органов.
В современном российском обществе, переживающем период кардинальных экономических, политических и социально-правовых перемен, в силу ряда общесоциальных и частно-научных причин не исключена возможность несоответствия уголовно-правовой оценки объективным свойствам конкретного уголовно-наказуемого деяния. В этой связи большую актуальность приобретают те научные исследования в области уголовного права, которые посвящены вопросам до настоящего времени либо теоретически неразработанным, либо не нашедшим должного отражения в науке уголовного права. В частности, к числу недостаточно исследованных относится проблема уголовной ответственности за самоуправство.
Несмотря на то, что самоуправство, ответственность за которое предусмотрена ст.ЗЗО УК РФ относится, в зависимости от характера и степени общественной опасности, к преступлениям средней или небольшой тяжести, существенный рост данной категории посягательств (с 1990 по 1999 гг. количество регистрируемых самоуправств возросло более чем в 5 раз (+ 512%) при общем росте числа зарегистрированных преступлений приблизительно в 1,5 раза (+63%)) обуславливает актуальность особо тщательного уголовно-правового анализа данной нормы. В отличие от тоталитарного государства, в условиях демократии и последовательного формирования основных институтов гражданского общества, общественная опасность самоуправства существенно возрастает. Это, в первую очередь, связанно с институционализациеи и внедрением в правовую систему России частной собственности, отношения которой выступают как основной генератор роста самоуправных преступных посягательств. Но и признание обществом в качестве основного приоритета прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в гл.2 Конституции РФ, также своеобразно отражается на тенденциях самоуправных уголовно наказуемых деяний. В частности, в полном соответствии с главой 2 Конституции действует ст. 14 ГК РФ, допускающая самозащиту гражданских прав, способы которой должны быть соразмерны нарушению и не выходить за пределы действий, не-обходимых для его пресечения. Такая ситуация уже предопределяет необходимость глубокого научного анализа проблем самоуправства, которое объективно граничит с юридически дозволенной, и, кроме того, социально одобряемой активной самозащитой физических лиц. При этом, за время, прошедшее с принятия УК РФ 1996г., законодательными органами не предпринималось попыток совершенствования существующей правовой нормы, предусматривающей уголовную ответственность за самоуправство. Однако такая необходимость вполне назрела. Нуждаются в дальнейшем совершенствовании диспозиция и санкции ст. 330 УК РФ, требуется пересмотр и расширение перечня квалифицирующих признаков самоуправства. Важное значение приобретают и теоретические исследования выдвигаемых судебной практикой вопросов борьбы с самоуправством, тем более что в науке уголовного права вопросы уголовной ответственности за само управство в целом на монографическом уровне до настоящего времени не разрабатывались. Следовательно, анализ содержания ст. 330 УК РФ, предусматривающей ответственность за самоуправство, и практики ее применения, а также вопросы разграничения уголовно-правового состава самоуправства со смежными уголовно-правовыми составами выдвигают ряд вопросов, требующих специального изучения и разработки.
Однако, в связи с тем, что до проведения социально-экономических и правовых реформ самоуправство не было тем преступлением, которое имело бы большое значение для определения основных тенденций преступности, комплексные - уголовно-правовые и криминологическое исследования самоуправства не проводились. Осмысление этого уголовно-правового феномена, необходимость которого вызвана кардинальным изменением социально-экономических условий жизни в России за последние 15 лет, только начинается.
Цель и задачи исследования. Общая цель - детальное изучение комплекса проблем уголовной ответственности за самоуправство.
Частные цели - изучение состояния практики применения ст. 330 УК РФ правоохранительными органами, выработка рекомендаций по совершенствованию уголовного законодательства регламентирующего ответственность за самоуправство.
Достижение этих целей представляется возможным путем решения ряда исследовательских задач:
-проведение ретроспективного анализа российского законодательства об ответственности за самоуправство, выявление закономерности его развития и состояние уголовно-правовых взглядов на самоуправство в различные исторические периоды;
-рассмотрение особенности конструирования уголовно-правововых норм, регламентирующих ответственность за самоуправство в уголовном законодательстве России, а также деяний, схожих по составу с самоуправством, в современном зарубежном законодательстве;
-проведение сравнительно-исторического, сравнительно-правового анализа отечественного и зарубежного законодательства, предусматривающего уголовную ответственность за самоуправство;
-проведение анализа современного уголовно-правового состава самоуправства через детализацию его объективных и субъективных признаков;
-комплексное рассмотрение проблемы квалификации самоуправства, с акцентированием внимания на наиболее противоречивых аспектах;
-разработка предложений по совершенствованию норм, устанавливающих ответственность за самоуправство, а также толкование отдельных положений ст. 330 УК РФ.
Объектом исследования являются общественные отношения, регулирующие ответственность граждан за самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение ими каких-либо действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином.
Предметом исследования являются:
-уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за самоуправство и иные нормы, сходные с ним по уголовно-правовому составу;
-зарубежное законодательство, регламентирующее ответственность за самоуправство и сходные с ним составы;
-теоретико-правовые и социально-исторические представления о самоуправстве как преступлении, административном правонарушении, правомерном социальном поведении;
-практика применения нормы, регулирующей ответственность за самоуправство;
-законодательство, регламентировавшее ответственность за самоуправство в истории уголовного права России.
Методология и методика исследования. Методологическую основу работы составляют общенаучный диалектический метод познания, а также методы: исторический, сравнительно-исторический, историко-генетический, формально-логический, сравнительно-правовой, статистический, конкретно-социологический.
Эмпирическую базу исследования составили:
-материалы 212 уголовных дел о самоуправстве и смежных преступлениях, рассмотренных судами Ставропольского края, Краснодарского края, Ростовской области, Карачаево-Черкесской Республики и Кабардино-Балкарской Республики;
-опубликованная практика Верховных Судов России и СССР по делам указанной категории;
-статистические и аналитические материалы ГИЦ МВД РФ, ГУВД Ставропольского края, Краснодарского края, Ростовской области, МВД Карачаево-Черкесской Республики;
-результаты опроса более 300 следователей из различных регионов Российской Федерации, проходящих повышение квалификации в Ставропольском филиале Всероссийского института повышения квалификации МВД России.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в нем впервые на основе УК РФ 1996г. дается комплексная уголовно-правовая характеристика самоуправства. Проведенное исследование позволило установить несоответствие уголовно-правовой оценки самоуправства по действующему уголовному законодательству объективным свойствам этого деяния, которое предполагается преодолеть в процессе совершенствования существующей ст. 330 УК РФ. Основной научно-исследовательской задачей подготовки, проведения и оформления диссертационного исследования «Уголовная ответственность за самоуправство» явился комплексный уголовно-правовой анализ феномена самоуправства.
На защиту выносятся следующие положения:
- ретроспективное историко-правовое исследование самоуправства в российском праве и закономерности его развития;
- сравнительный анализ норм законодательства зарубежных стран, устанавливающих ответственность за самоуправство и деяния, смежные с ним по составу;
- разграничение понятий самоуправства в уголовно-правовом и в общесоциальном смыслах;
- системная характеристика объективных и субъективных признаков, определяющих самоуправство как преступление;
- предложения по толкованию признаков, разграничивающих: самоуправство от смежных составов преступлений; уголовно наказуемого самоуправства от самоуправства, предусмотренного нормами административного законодательства;
- предложения по совершенствованию нормы, регламентирующей ответственность за самоуправство.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоят в формулировании предложений по совершенствованию существующей нормы, предусматривающей уголовную ответственность за самоуправство. Полученные выводы могут послужить основанием для решения практических вопросов квалификации самоуправства, определения степени его общественной опасности.
Часть выводов и предложений, явившихся результатом проведенного исследования, может быть учтена при подготовке руководящих разъяснений Пленумом Верховного Суда РФ, а также при разработке ведомственных нормативных актов.
Положения и выводы диссертации могут быть использованы в преподавании курса уголовного права в высших и средних юридических учебных заведениях, при подготовке лекций и учебных пособий по данной теме.
Апробация результатов исследования осуществлялась путем публикаций, участия в научно-практических конференциях и внедрения научных разработок и представлена в 3 опубликованных работах. Основные положения диссертации были вынесены на обсуждение на региональных и краевых научных конференциях, научно-практических семинарах Ставропольского государственного университета, Ставропольского филиала Краснодарского юридического института МВД РФ, Ставропольского института им. В.Д. Чурсина. Сформулированные в диссертации выводы использовались при преподавании курсов уголовного права и криминологии в Ставропольском филиале Краснодарского юридического института МВД РФ и Ставропольском институте им. В.Д. Чурсина.
Объем и структура диссертации. Диссертация выполнена в объеме, соответствующем требованиям ВАК РФ. Структура работы определена целями и задачами исследования и состоит из введения, трех глав (семи параграфов), заключения, списка правовых источников и использованной литературы.
Уголовная ответственность за самоуправство в истории уголовного законодательства России и его социальная природа
Рассмотрение проблем уголовной ответственности за самоуправство по основным источникам уголовного права России требует достаточно полного представления о многогранности феномена самой уголовной ответственности, который длительное время остается одним из наиболее дискуссионных в теории уголовного права. Такова точка зрения большинства отечественных исследователей.1 Неоднозначность понимания сущности указанного феномена связывается рядом авторов в первую очередь с тем, что в уголовном законе дефиниция уголовной ответственности не содержится, но при этом данное понятие используется как в нормах Общей, так и Особенной частей Уголовного кодекса.
Для решения задач данной части работы, следовательно - достижения целей всего диссертационного исследования, в первую очередь необходимо остановиться на системном подходе к рассмотрению феномена уголовной ответственности за самоуправство. Он требует не только анализа элементов структуры явления и субординационно-координационных связей между ними, но и исследования тех социальных явлений, которые находятся «на входе» в данную уголовно-правовую систему.
Тремя важнейшими элементами социальной реальности, детерминирующими функционирование системы «уголовная ответственность за самоуправство», являются:
во-первых, реализация субъектами социальной деятельности своих интересов посредством осуществления действительных или предполагаемых прав. В данном случае в качестве субъектов выступают физические лица, являющиеся носителями признаков общего субъекта преступления (в отличие, например, от должностного лица);
во-вторых, наличие правовых норм, в конфликт с которыми в случае самоуправства вступает деятельность социального субъекта;
в-третьих, социально-исторические особенности конфликта между реализацией частных потребностей индивида и коллективных потребностей социума.
Классическая теория диалектики Г. Гегеля и Ф. Энгельса и современная теория конфликта убедительно показывают, что именно в остром столкновении противоречий лежит основа поступательного социального развития. В нашем случае уголовно-правовое противоречие (уголовная ответственность) - это конфликтное взаимодействие, с одной стороны, социальной нормы, которая обеспечивает устойчивое развитие общества, с другой стороны - потребностей личности, субъективно преломленных в её интересах, в результате которого должны быть оптимизированы отношения общества и личности.
Для того, чтобы произвести ретроспективный анализ развития института уголовной ответственности за самоуправство в истории уголовного законодательства России, а также выполнить иные задачи диссертационного исследования, необходимо сформулировать операциональное понятие уголовной ответственности. Суть уголовной ответственности, как и уголовно-правовых отношение в целом состоит в урегулированных уголовным законом отношениях между лицом, совершившим преступление, и государством в лице его правоохранительных органов.1 Такое понимание сложилось в силу следующих причин:
1. Целостное, нераздельное понимание уголовной ответственности базируется на фундаментальном философском законе единства и борьбы противоположностей, предполагающего, что существование явления немыслимо без конфликта противоречивых тенденций в целом.
2. Современное понимание правоотношения исходит из того, что объект и субъект взаимодействия постоянно меняются ролями, или, если быть более точным, каждый участник социального отношения, в том числе -уголовного правоотношения, одновременно выступает и объектом и субъектом взаимодействия.
3. Системный подход к рассмотрению уголовной ответственности, наиболее адекватный существующим общенаучным тенденциям, не позволяет рассмотреть уголовную ответственность вне её а) внутренней структурной иерархической взаимосвязи элементов; б) элементов окружающей среды данного явления, находящихся «на входе» по отношению к нему; в) функций, осуществляемых данным явлением «на выходе» в среду, окружающую данное явление.
Таким образом, уголовная ответственность понимается диссертантом как система отношений дееспособной по возрастному признаку, вменяемой виновной личности и государства в лице специально уполномоченных органов по поводу юридического факта приготовления, покушения или совершения преступления.
Рассматривая функционирование социально-правовой системы «уголовная ответственность за самоуправство» с помощью основных источников уголовного права России, необходимо иметь ввиду следующее. Согласно действующему УК РФ, самоуправство есть самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение каких-либо действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином, если такими действиями причинен существенный вред. Это преступление по родовому объекту относится к преступлениям против порядка управления. Здесь необходимо отметить, что действовавшее до недавнего времени российское административное законодательство также содержало в ст. 166 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях диспозицию, характеризующую самоуправство и как административное правонарушение, посягающее на установленный порядок управления: «Самоуправство есть самовольное, с нарушением установленного законом порядка, осуществление своего действительного или предполагаемого права, не причинившее существенного вреда гражданам либо государственным и общественным организациям».1 При этом указанная диспозиция практически совпадает с диспозицией ст.200 ранее действовавшего уголовного кодекса: «Самоуправство есть самовольное, с нарушением установленного законом порядка, осуществление своего действительного или предполагаемого права, причинившее существенный вред гражданам либо государственным и общественным организациям».2
Самоуправство в источниках уголовного права зарубежных государств
Переходя к рассмотрению проблемы преступного самоуправства с точки зрения его освещения в источниках зарубежного уголовного права, необходимо обратить внимание на обстоятельство, являющееся важнейшей предпосылкой научного анализа предмета данной части диссертационной работы. Оно состоит в том, что буквально «самоуправство» как преступное деяние определяется только в источниках уголовного права государств, ранее входящих в состав СССР или в блок социалистических стран. К ним относятся уголовные кодексы республик: Казахстан, Таджикистан, Узбекистан, Кыргызстан, а также Украины и Беларуси. В период, предшествующий демократическим преобразованиям, состав уголовно-наказуемого самоуправства содержался также в уголовном законодательстве Народной Республики Болгарии.
В процессе анализа источников уголовного права как «ближнего» так и «дальнего» зарубежья, а также их сопоставления с современным российским уголовным законом возникли два вопроса, которые отражают важнейшие для нашего исследования противоречия, характерные для современного уголовного законодательства, а именно:
1) почему законодательство европейских и американских государств не содержит положений об уголовно-наказуемом самоуправстве в буквальном его понимании в отличие от уголовных кодексов стран-участниц СНГ;
2) как и насколько соотносится уголовная ответственность за самоуправство с идеей развития правового государства и гражданского общества.
Именно постановка указанных вопросов предопределила логику и структуру данной составной части диссертационного исследования.
Фундаментальные исследования в правовой и исторической областях не дают оснований полагать, что юридически значимые социально- исторические процессы в Европе отличались от России в период становления и развития государственности. Известно, например, что социальное развитие институтов классового общества шло практически одним путем. В частности, это касается институтов права. Варварские народы центральной Европы переняли большую часть правовой системы римлян, примерно так же, как восточные славяне заимствовали византийское право, привнесенное в Древнюю Русь христианской церковью. Основываясь на общей схожести социально-политических процессов в России и в Европе, диссертант вправе предположить, что социальная природа самоуправства в широком смысле слова, как социально-правового явления, также как её отражение в уголовном законодательстве Европы и России, очевидно, была идентичной.
Безусловное различие в законодательстве, в том числе - уголовном, проявляются между Россией и Европой в тот период развития, который последовал за буржуазно-демократическими революциями. В этом плане уместным будет сравнение законодательства России и Франции. Как известно, именно французская буржуазная революция 1789 года породила к жизни статью 5 «Декларации прав человека и гражданина», которая гласит: «Все, что не запрещено законом, не может встречать препятствия, и никто не может быть принужден к выполнению того, что законом не предписано».1 Указанная статья действует ныне и, как известно, не отменялась во времена мелкобуржуазного террора, развязанного сторонниками Робеспьера и его единомышленников, который по своим методам и размаху был весьма сходен с репрессиями 30-х годов 20-го века в нашей стране. Напротив, в Советской России, именно в тот момент, когда «полубуржуазный» путь в рамках новой экономической политики был вполне возможен, вступает в действие Уголовный кодекс 1922 года, предусматривающий уголовную ответственность за самоуправство практически в том же виде, как это было сделано в «Уложении о наказаниях уголовных и исправительных» 1845 года, в период наибольшего расцвета «охранительной» политики Николая Первого.
Исходя из указанного сравнения, общеисторического, сравнительно-исторического, конкретно-исторического подходов, и основываясь на сравнительном государственно-правовом и уголовно-правовом анализе отечественных и зарубежных источников, диссертант полагает, что наличие уголовной ответственности за самоуправство в отечественном уголовном законодательстве и в законодательстве государств - участниц СНГ, при отсутствии буквального определения самоуправства в кодексах государств Европы и Америки закономерно. Причины данной закономерности состоят в следующем.
Известно, что в Новое и Новейшее время большинство буржуазных государств восприняли идеи Великой французской революции, в том числе изложенные в статье 5 Декларации прав человека и гражданина. Таким образом, идея гражданского общества, основанная на примате расширения прав и свобод человека и гражданина, проникла и утвердилась в законодательстве указанных стран, в том числе - в законодательстве уголовном. В ряде стран, относящихся к системе континентального права, закрепление идей гражданского общества в нормах уголовного права было достаточно проблематичным. Это было связано с противоречием, безусловно, прогрессивной идеи расширения самостоятельности субъекта правоотношения и принципа континентального права «разрешено все, что не запрещено законом». Необходимо при этом отметить, что идея правового государства и гражданского общества возникла теоретически и была закреплена юридически именно во Франции, правовая система которой, как известно, относилась и во многом сейчас относится к континентальному праву. Но и в этом случае противоречие было разрешено именно в пользу прогрессивной идеи.
Объективные признаки самоуправства
Уголовно-правовая сущность самоуправства, находится в системе тех признаков и существенных черт, посредством которых оно характеризуется. «Явление, - отмечал Г. Гегель, - не показывает ничего такого, чего не было бы в сущности, и в сущности нет ничего такого, что не являлось бы».1 М.П. Карпушин и В.И. Курляндский считают, что сущность преступления выражается в его посягательстве на господствующие обществен-ные отношения. Эта точка зрения преобладает в современной уголовно-правовой науке. Философская категория содержания раскрывается как совокупность всех элементов явления и их взаимодействии друг с другом и с окружающей средой, определяемых их конкретной природой.3 Д.А. Керимов утверждает, что в содержании правовых явлений продолжается, раскрывается, конкретизируется, развертывается их сущность.4 Таким образом, сущность самоуправства в своем развитии определяет содержание.
Поскольку природа преступления состоит в общественной опасности посягательства, содержание преступления должно выражать развертывание этой сущности. Общественно опасным является то, что причиняет значительный вред или ущерб охраняемым уголовным законодательством общественным отношениям. Поэтому содержание преступления в наиболее общих чертах состоит в причинении ущерба общественным отношениям как конкретного социального явления, которое формируется в процессе причинения общественным отношениям ущерба или создает угрозу такого ущерба. Вред общественным отношениям причиняется независимо от сознания и воли законодателя, поэтому по своей внутренней сущности преступление противоречит нормальным условиям существования общества.1
Содержание невозможно безотносительно формы, понимаемой как структура или внешняя граница явления. При этом важной особенностью взаимодействия формы и содержания является то, что содержание в неко-торых случаях определяется формой. В применении к исследованию это означает, что достаточность или недостаточность формальных составляющих разграничивает содержащее признаки самоуправства уголовно-наказуемое деяние и самоуправство как правомерную форму социального поведения. Носителем этой формальной определенности деяния выступает уголовно-правовой состав преступления в котором проявляется единство и взаимообусловленность содержания и формы преступления. Именно в нем проявляется зависимость содержания того или иного преступления от его признаков и, наоборот, зависимость структуры состава преступления от того содержания преступления, которое вкладывает в него законодатель.
Как считает В.Н. Кудрявцев, состав - не только совокупность, а строгая система признаков преступления. Н.И. Ветров понимает под составом преступления систему (совокупность) установленных уголовным законом объективных и субъективных элементов и признаков, необходимых и достаточных для квалификации общественно-опасного деяния как преступления по соответствующей уголовно-правовой норме. Сходного мнения придерживаются и другие виднейшие исследователи уголовно-правовых отношений - Н.Ф. Кузнецова5, ЯМ. Брайнин6 и др. Несмотря на наличие дискуссионных и неоднозначных оценок ряда аспектов состава преступления, на которые было справедливо указано В.Н. Кудрявцевым,1 его понимание через систему признаков преступления является в отечественном уголовном праве преобладающим.
Согласно данным словаря русского языка признак - показатель, примета, знак, по которым можно узнать, определить что-либо.2 В науке уголовного права не всегда четко разграничивается понимание того, что признак и составная часть общественно опасного деяния - не одно и то же. Так Б.А. Куринов полагал, что признаком состава является какой-то элемент общественно-опасного деяния, включенный законодателем в законодательную модель преступления. Такой подход, очевидно, был сформирован безотносительно философского знания о том, что знак это материальный, чувственно воспринимаемый предмет, событие или действие, выступающее в познании в качестве указания, обозначения или представителя другого предмета, события, действия, субъективного образования.4 Более поздние исследования в области уголовного права в основном преодолели это противоречие. Идеи наличия в составе преступления не только элементов, но и признаков справедливо придерживаются Н.И. Ветров, Б.В. Здравомыслов, Ю.А. Красиков, Т.Ю. Погосян, А.И. Рарог и др. Элементы состава преступления выступают как его конкретные стороны и грани, а признаки описывают индивидуальные черты преступления и позволяют отграничить один состав от другого. Разница между элементом и признаком состава преступления кроется в их неодинаковом гносеологическом значении. Оно состоит в следующем: разные объекты правового анализа могут иметь сходные признаки, а однопорядковые объекты являются в процессе познания через разные признаки.
Анализ уголовно-правового состава самоуправства был бы неполным, если бы единственным объектом внимания стали только признаки, выражающие конкретное социально-правовое проявление, в то время как сама сущность явления, представленная элементами состава указанного преступления, осталась бы без внимания. Феномен самоуправства в процессе познания познается через явление, то есть свои внешние признаки, зачастую оставляя свою сущность скрытой. Именно так сформулировал подход к проблеме сущности и явления Э. Кант, говоря о «вещах в себе», суть которых принципиально непознаваема. Всесторонне познать преступление - значит полностью проникнуть в его функциональное предназначение, генезис, механизм бифуркаций и многие другие системные составляющие. Уголовно-правовой опыт человечества показывает, что обществу до сих пор приходится приспосабливаться к преступности как массовому феномену. Следовательно, сущность преступления глубже и многомернее, чем современные представления о ней. Таким образом, диссертационная работа позволит только отчасти проникнуть в системную природу самоуправства.
Объективная сторона преступления - это составная часть (элемент) состава преступления, характеризующая внешнее проявление конкретного общественно опасного поведения. Она состоит из совокупности общественно-опасного деяния, его вредоносных последствий, а также времени, места, способа совершения преступления, выступающих в качестве внешних проявлений данного общественно опасного социального отношения.
В теории уголовного права признаки, характеризующие объект преступления и признаки, характеризующие объективную сторону, именуются объективными. Общепризнанным является отнесение к важнейшим объективным признакам уголовно-правового состава преступления деяния, наступившие последствия, причинно-следственную связь между деянием и последствиями, к дополнительным (факультативным) признакам объек-тивной стороны преступления - время, место, способ и обстановку и т.п.
Эффективность применения уголовно-правовой нормы регламентирующей ответственность за самоуправство
Реализация права - явление сложное, несводимое только к изданию актов применения права. Она включает не только систему формальных социальных отношений, но и большое количество неформальных взаимодействий. Различные звенья правоприменительной системы, должностные лица оценивают состояние правопорядка, вырабатывают свои позиции по вопросам применения закона, высказывают мнения и влияют на мнения других лиц, принимают решения по конкретным делам, изменяют текущую практику, выступают с предложениями по совершенствованию законодательства. Этот сложный механизм материально-правовых, процессуальных, организационных, технических, психологических и иных связей и отношений образует правоприменительную деятельность, совершенство которой является одним из важнейших условий эффективности правовой нормы. Изучение эффективности применения уголовно-правовой нормы регламентирующей ответственность за самоуправство предполагает общетеоретическое осмысление некоторых проблем теории эффективности правовых норм. При этом диссертант будет анализировать только те вопросы теории, решение которых имеет значение по проблеме исследуемой нормы. В связи с этим необходимо вначале рассмотреть понятие эффективности правовых норм.
В юридической литературе существует несколько точек зрения по данному вопросу. Одни авторы под эффективностью права понимают потенциальную способность права обеспечивать достижение социально полезной и объективно обоснованной цели , оказывать влияние на общественные отношения в определенном полезном для общества направлении2. Другие полностью или частично отождествляют данное понятие с оптимальностью, правильностью, обоснованностью, целесообразностью самих норм . Третьи связывают понятие эффективности правовых норм с результативностью их воздействия.
Данная проблема сложна и заслуживает самостоятельного рассмотрения. Но, не вдаваясь в её подробности, определим понятие эффективности правовых норм как соотношение между фактическим результатом их действия и теми социальными целями, для достижения которых эти нормы были приняты.5 Самим термином «эффективность» (от латинского «effectus» - действие), обозначают обобщающую характеристику качества человеческой деятельности, измерение соотношения между её результатами (эффектом) и затратами.6
В литературе правильно отмечается, что попытки исследовать эффективность правовых норм, абстрагируясь от их целевого назначения, могут совершенно исказить систему государственных ценностей, привести к явно неверным выводам . Вместе с тем, Ф. Энгельс отмечал, что действия имеют известную желаемую цель, но результаты, на деле вытекающие из этих действий, могут быть вовсе нежелательными. А если вначале они, по-видимому, и соответствуют желательной цели, то, в конце концов, они могут привести совсем не к тем последствиям, которые были желательными. Он подчеркивал, что в результате наших действии лишь в первую очередь возникают те последствия, на которые мы рассчитываем, но «во вторую и третью очереди» возникают «совсем другие непредвиденные последствия, которые очень часто уничтожают значение первых»2. Поэтому представляется весьма убедительной позиция праксеологов, рассматривающих эффективность и полезность (выгодность) в качестве различных способов действия (деятельности). При этом они под полезностью понимают соотношение намеченных результатов и результатов побочных, возникших вне предвидения действующего субъекта. Лишь сопоставив между собой все результаты действия, оцениваемые позитивно и негативно, можно дать общую оценку полезности действия3.
Все эти положения полностью применимы для оценок действия правовых норм. Однако, результаты (основные и побочные) характеризуют не эффективность, а полезность действия нормы права. Действие правовой нормы в принципе может оказаться социально вредным, хотя и эффективным применительно к достижению планируемой цели4.
Понятие эффективности правовых норм необходимо разграничивать от понятия экономичности действия норм. По мнению некоторых юристов, в понятие эффективности входит решение поставленных целей, а также выполнение их с минимальными затратами материальных средств, человеческой энергии и времени.5 Однако, формирование цели, по общему правилу, не только не должно, но, по сути, не может содержать фактора стоимости из-за опасности превращения формулирования цели как начального этапа деятельности, в полный план этой деятельности.6 Вместе с тем, при изучении действия норм уголовного права, связанных с материальными затратами, необходимо проверять их экономическую обоснованность.
На эффективность действия правовых норм влияет множество факторов экономического, социального, организационного, личностного характера и т.д. Для более детального изучения требуется классифицировать основные факторы (условия) эффективности.
Наиболее приемлемой для этой цели, на наш взгляд, является классификация по основанию, связанному с элементами механизма действия права.1
1. Факторы, относящиеся к самой норме, которые обозначаются как совершенство нормы. Совершенство правовой нормы определяется адекватным отражением в правовых предписаниях социально-экономических, политических, идеологических закономерностей развития общества, соответствием принимаемых правовых норм тем общим и конкретным социально-экономическим, идеологическим, нравственным и организационным условием, в которых они будут действовать.
2. Факторы, относящиеся к деятельности правоприменительных органов. Самый совершенный закон окажется неэффективным, если практика применения закона не будет соответствовать предъявляемым к ним требованиям.
3. Факторы, относящиеся к особенностям правосознания и по ведения граждан. Правосознание граждан включает в себя знание закона, степень одобрения его гражданами, развитость навыков правового поведения, состояние правосознания и правового поведения и т.п. Состояние правосознания и правового поведения может оцениваться на различных уровнях общества в целом, социальной группы, индивида. Вышеперечисленные факторы находятся в тесной взаимосвязи друг с другом, именно соединение всей трех групп факторов обеспечивает высокую эффективность действия правовой нормы.
