Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Характеристика политического дискурса и его компонентов 16-81
1.1. Исторический экскурс в теорию дискурса 16-25
1.1.1. Классификация дискурсов 25-29
1.2. Политическое пространство и политический дискурс: взаимообусловленность и взаимодействие 29-34
1.2.1. Политическое пространство: опыт структурирования понятий 29-34
1.3. Язык политического дискурса 34
1.4.Текст как компонент дискурса 43-64
1.5. Экстериоризация имиджа политика в текстах публичных выступлений 64-81
1.5.1. Имидж политика как компонент политического дискурса 64-72
1.5.2. Текст как вербальный портрет политика 72-81
ГЛАВА ВТОРАЯ. Экспериментальное исследование читательских проекций текстов политической направленности 82-134
2.1. Процедура проведения и текстовый материал эксперимента 82-86
2.2. ТЕКСТ № 1. «Обращение тов. И.В. Сталина к народу» от 2 сентября 1945года 86-94
2.3 ТЕКСТ№2. «Обращение Владимира Жириновского к жителям Урала и Сибири». 1998год 95-102
2.4 ТЕКСТ № 3. Обращение Л.И. Брежнева от 7 января 1979 года «Проектировщикам, эксплуатационникам, партийным, профсоюзным и комсомольским организациям, всем участникам строительства первой очереди восточного порта» 102-110
2.5 ТЕКСТ № 4. Отрывок из заявления МС. Горбачева по центральному телевидению 22 августа, 1991 года 110-116
2.6 ТЕКСТ № 5. Обращение Л.И. Брежнева от 12 апреля 1978 года «Рабочим, инженерно-техническим работникам и служащим, партийным, профсоюзным и комсомольским организациям главного Тюменского производственного управления по нефтяной и газовой промышленности и производственного объединения «Томскнефть» 116-120
2.7 ТЕКСТ №6. Обращение Б.Н. Ельцина от 22 августа 1991 года 120-126
Заключение 127-134
Библиография 135-144
Приложение
- Исторический экскурс в теорию дискурса
- Политическое пространство и политический дискурс: взаимообусловленность и взаимодействие
- Процедура проведения и текстовый материал эксперимента
- ТЕКСТ № 1. «Обращение тов. И.В. Сталина к народу» от 2 сентября 1945года
Введение к работе
Язык, как основной способ интер/интра - социальной коммуникации, не может оставаться вне зависимости от экстралингвистических явлений. Изменения, происходящие в российском социуме за последнее десятилетие, инициировали ряд лингвосоциальных исследований, посвященных проблемам изучения российской ментальности, культурологических характеристик современного общества, особенностей межличностного общения в изменяющемся социуме, причин возникновения барьеров, как на языковом, так и на понятийном уровне и способов их устранения. Спектр проблем достаточно обширен, и это не удивительно, так как любые изменения, происходящие в социуме, порождают конфликты между «старым» и «новым», в результате борьбы которых появляются новые реалии.
При этом ученые обращают внимание на порождение и содержание речи, ее назначение и факторы речевой вариативности в различных ситуациях общения, выявляют влияния личностных характеристик адресанта и адресата на характер взаимообщения, речевую вариативность и их зависимость от социальной ситуации.
Вопросы о различии ролей говорящего и слушающего в процессе коммуникации, о необходимости изучения языка в процессе речевой деятельности рассматривали в своих трудах ещё А.А. Потебня, X. Штейнталь, И.А. Бодуэн де Куртенэ, В.А. Богородицкий.
«Изучение языкового сознания, (национальной) языковой картины мира, попытки взглянуть на дискурс с точки зрения когнитивных структур, развитие когнитивного подхода к феноменам языка - всё это даёт новое осмысление лингвистических феноменов, иное понимание человеческой коммуникации и обусловливает необходимость выхода за рамки чисто лингвистических исследований» [Красных, 1998: 53].
Предмет настоящего исследования лежит в области недостаточно
разработанной. В последнее время всё чаще отмечается, что в политическом дискурсе «мы нередко сталкиваемся с ситуациями, когда проблемы семантики становятся политическими проблемами. Не случайно участники политического дискурса часто прибегают к интерпретирующим речевым актам и метаязыковым операциям по толкованию семантики того или иного слова» [Шейгал, 2000: 111]. В сущности, язык политики - такой же профессиональный подъязык, как язык медиков, военных юристов, экономистов и он должен стремиться к точности обозначения. В политическом дискурсе наблюдается с одной стороны - стремление к понятийной точности, а с другой стороны -смысловая неопределённость.
Анализ текста политического выступления позволяет выявить не только имеющиеся в нём культурологические и временные маркеры, но и некоторые индивидуальные психолингвистические характеристики автора, которые в совокупности формируют своеобразный «текстовый портрет» политического деятеля. Изучение этих характеристик через восприятие современного реципиента позволяет установить обратные связи, обусловливающие существование политического дискурса в социуме, стабильность его лингвистических проявлений в воздействии на социоментальную картину мира носителя языка.
Актуальность исследования определяется, как недостаточностью исследований в области политического дискурса, так и необходимостью проанализировать воздействие на реципиентов политических текстов, созданных политическими деятелями нашей страны в прошлом и настоящем. Данная работа вписывается в современную парадигму междисциплинарных исследований, направленных на совмещение системно-структурного и социально-когнитивных подходов.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые предпринимается попытка сравнить русскоязычный политический дискурс,
отображающий контрастные в историческом плане хроно-культурные периоды: эйфория послевоенного времени (выступление И.В. Сталина), стагнация «развитого социализма» (выступление Л.И. Брежнева), период политических и демократических преобразований (М.С. Горбачёв, Б.Н. Ельцин, В.В. Жириновский).
Объект исследования - семантическое пространство политического дискурса.
Предмет исследования - семантические единицы политического дискурса и вербальные средства, характеризующие письменные варианты текстов выступлений И.В. Сталина, Л.И. Брежнева, М.С. Горбачёва, Б.Н. Ельцина, В.В. Жириновского. Выбор этих выступлений мотивирован тем, что, во-первых, это обращения известных в нашей стране политических лидеров, во-вторых, обращения И.В. Сталина, Б.Н. Ельцина, М.С. Горбачёва связаны с исключительными событиями (капитуляция Японии, путч 1991 года), а выступления Л.И. Брежнева и В.В. Жириновского отображают реалии относительно стабильной политической обстановки, что даёт дополнительные возможности для сопоставительного анализа. Мы исследуем именно письменную (опосредованную) форму общения политического лидера с реципиентами, потому что полагаем, что в этом случае все авторы находятся в равных условиях: письменный текст доступен разным поколениям носителей языка, его можно неоднократно читать, анализировать, он надёжно фиксирует и сохраняет для истории информацию, содержащуюся в сообщении. Устная (непосредственная) форма общения политика и реципиента/ов возможна лишь при жизни автора, затем постепенно аудиотексты выступлений (если таковые имеются) становятся малодоступными, качество их воспроизведения ухудшается, степень воздействия на реципиента уменьшается в некоторых случаях до минимума. Рассматривая текст, в том числе и политической направленности, как хронокультурный символ социума, как форму
отображения ментального мира автора, полагаем, что письменно зафиксированный текст политического выступления может восприниматься реципиентами разных поколений как своеобразный «автопортрет» выступающего, «нарисованный» с помощью вербальных средств.
Экспериментальным материалом диссертационного исследования послужили читательские проекции текстов выступлений политических деятелей, полученные от испытуемых в результате направленного эксперимента.
В основу исследования была положена гипотеза о том, что политический дискурс разных хроно-культурных периодов, сохраняя свою семантику, может быть по-разному структурирован в плане репрезентации смысловых текстовых концептов посредством лексических, синтаксических и стилистических компонентов, обусловливая тем самым различия в восприятии политического текста современным реципиентом.
Целью настоящего исследования является анализ компонентов разновременного русскоязычного политического дискурса, составляющих своеобразный «текстовый портрет» политического деятеля и определяющих воздействие политического текста на реципиентов.
Для достижения поставленной цели решались следующие конкретные задачи:
1) выявить лексико-грамматические и семантические особенности, характерные
для разновременного политического дискурса, которые влияют на его
смысловое восприятие современным реципиентом;
2) определить индивидуально - групповые закономерности восприятия
современными реципиентами политического текста, созданного политическим
деятелем как языковой личностью;
3) проанализировать текстовые варианты речевого поведения, характерные для
политического лидера;
4) сопоставить текстовые портреты политических деятелей, тексты выступлений которых послужили основой для данного исследования. По результатам исследования на защиту выносятся следующие положения:
1. Политический дискурс, соотносимый с различными хроно-культурными
периодами, формируется посредством различных лексико-грамматических
компонентов и семантических структур, которые оказывают воздействие на
речевое сознание реципиента и формируют определённую социо - ментальную
картину мира у типичной языковой личности.
Политический лидер как языковая личность может быть адекватно идентифицирован современным реципиентом, поскольку формо - и смыслообразующие компоненты политического дискурса можно интерпретировать как «текстовый портрет», отображающий интенции политика, иллюстрирующий как стратегию и тактику ведения политических реформ, так и способы речевого воздействия на реципиента, типичного для данного хроно-культурного периода.
Результативность, объем, и семантика контакта языковых личностей политического деятеля и реципиента детерминируются речевым сознанием последнего в зависимости от психолингвистических характеристик автора, воплощённых в тексте выступления, и представляющего его специфический «текстовый портрет».
Теоретическая значимость исследования заключается в системном рассмотрении аспектов речевого поведения политической языковой личности, отображённой в её текстовом портрете. Кроме того, определённую теоретическую значимость имеют результаты проведённого эксперимента, которые поставляют новые данные для исследования семантических структур политического дискурса в теоретическом плане.
Практическая значимость исследования заключается в том, что полученные в ходе исследования данные могут найти отражение в
теоретических курсах по социолингвистике, языкознанию, психолингвистике, в диссертационных и дипломных работах. Полученные нами результаты могут быть использованы в практике идентификации авторства и в анализе особенностей речевого поведения личности в профессиональном языковом общении, в том числе, в практике вузовского обучения.
Материал и методы исследования.
Материалом для нашего исследования послужили письменные тексты выступлений некоторых политических лидеров СССР и России - И.В. Сталина, Л.И. Брежнева, М.С. Горбачёва, Б.Н. Ельцина, В.В. Жириновского, символизирующих политическое прошлое и настоящее нашей страны, а также речевые реакции реципиентов на эти выступления, полученные от испытуемых в результате психолингвистического эксперимента.
При проведении эксперимента и обработки, полученных 600 текстовых проекций реципиентов частично использовалась методика семантического дифференциала, разработанная Ч. Осгудом, а также методы: сравнительно-сопоставительный, статистический, количественного анализа и опроса.
Достоверность и объективность обеспечивается большим количеством текстовых проекций политических выступлений, полученных от реципиентов (600) и корректностью проведённого эксперимента.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования
обсуждались на заседаниях Учёного Совета факультета лингвистики и
международного сотрудничества Ульяновского государственного
университета, были изложены в выступлениях на ежегодных межвузовских научно - практических конференциях по лингвистике и лингводидактике, проводимых в УлГУ (1997-2000 гг.), использовались в учебном процессе при подготовке и проведении лекций и практических занятий по курсу социолингвистики, а также отражены в публикациях по теме исследования.
Цель и задачи исследования определяют его объём и структуру. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографии и двух приложений, включающих в себя: 1) корпус речевых реакций реципиентов в форме текстовых проекций; 2) иллюстративный материал, отражающий результаты эксперимента.
Первая глава теоретического плана состоит из пяти разделов. В ней на основе анализа работ отечественных и зарубежных учёных по проблеме становления и развития дискурса (Т.ван Дейк, М.М. Бахтин, М. Фуко, Р. Барт), теория языковой личности (Ю.Н. Караулов), теории речевой деятельности (А.Н. Леонтьев, А.А. Леонтьев, И.А. Зимняя), библиопсихологической теории (Н.А. Рубакин, Ю.А. Сорокин), формирования и функционирования политического дискурса (В.Н. Базылев, А.Н. Баранов, А.А. Романов, В.И. Шаховский, Н.Н. Миронова, О.Г. Ревзина и др.), экспериментальных методов изучения речевой процессуальности (А.А. Залевская) даётся теоретическое обоснование целей и задач психолингвистического эксперимента.
В первом разделе исследуются истоки возникновения дискурса и дискурсного анализа, рассматривается понятие концепта политического дискурса. Дискурс понимается как вербализованная, речемыслительная деятельность, включающая в себя не только лингвистические, но и экстралингвистические компоненты.
Мы рассматриваем пять источников возникновения дискурса, описанных Т.А. ван Дейком [Дейк, 1989: 69-77], а также различные классификации дискурсов. В нашей работе мы акцентируем внимание на рассмотрении политического дискурса, принимая в качестве рабочего понятия вербализованный опыт мышления относительно области объектов, бытующих как политические обращения, организованный в рамках стратегий восприятия, авторитета и других стратегий.
Во втором разделе описывается политическое пространство как совокупность экстралингвистических факторов, оказывающих влияние на формирование политического дискурса. Политическое пространство понимается как специфическая область коммуникативного пространства, они соотносятся друг с другом как часть и целое.
Третий раздел первой главы посвящен языку политического дискурса. С целью создания объективных и точных характеристик языка политического дискурса необходимо выявить наиболее характерные и часто используемые политиками лексические единицы, описать общую концептуальную структуру, основные стратегии этого вида дискурса, а также универсальные особенности текстов политических выступлений.
Проведённые отечественными учёными исследования (А.П. Булатова, О.Г. Ревзина) показывают, что применительно к ситуации общения могут использоваться различного типа термины относящиеся к области военной и политической лексики, а также своеобразный «новояз» (Седов, Серио), под которым понимается речь, богатая штампами и клише, а также квазитермины, толкование которых затруднено ввиду их семантической сложности, зависимости их смысла как от дискурса, в котором они существуют, так и от конкретного контекста, в котором они употреблены. Ряд авторов (В. Дикман, В. Бергсдорф, Р. Бахем и др.) полагают, что политическому языку свойственна эзотеричность, которая не позволяет достаточно точно идентифицировать денотаты терминов.
В.Н. Базылев полагает, что в политическом дискурсе выделяются такие частотные типы высказываний как атрибутивные и глагольные, возрастает вероятность появления узкоденотативных знаков, наблюдаются тенденции к объединению частей речи в более крупные классы: имени-глагола, наречия-категории состояния и др., проявление устойчивости употребления так
называемого неглагольного предиката и тенденции относить придаточное предложение к последнему члену главного предложения, к конструкциям с нечетко выраженной сочинительной и подчинительной связью.
Язык политического дискурса характеризуется метафоричностью и изменением лексического состава. Метафорическая модель предстает в концепции Ю.Н. Караулова и А.Н. Баранова как когнитивный аналог реальных связей сущностей объективного мира, их взаимодействий и зависимостей. Политическому дискурсу свойственны оценочные суждения как положительные, так и отрицательные.
В четвёртом разделе рассматривается текст как компонент дискурса, как
источник информации о дискурсе. Особое внимание в связи с направлением
исследования уделяется тексту политического выступления, который
понимается как базовый элемент дискурса, как темпорально-
культурологический символ социума (С.А.Борисова), как продукт
речемыслитсльной деятельности политика, который получает последующие
интерпретации при восприятии его реципиентами. Текст, как языковой знак,
соединяет различные зоны реальности - текстовую, созданную автором, и
повседневной жизни, частью которой является читатель/реципиент. Текст
| покоится на ситуации, которая, вызывая определенную реакцию, создает мотив
и интенцию для порождения текста, воплощением интенции является концепт, который лежит в основе любого текста. Создавая текст, автор производит селекцию знаковых форм и отбирает те из них, которые максимально полно и адекватно отражают и выражают замысел и в то же время максимально соответствуют "типу" реципиента, входят в его знаковую систему и смысловой код, что и позволяет последнему адекватно воспринимать и понимать текст.
В исследовании рассматриваются основные положения библио-
психологической теории Н.А. Рубакина, которая устанавливает связь в системе
читатель - текст - автор. В этой системе, по мнению Ю.А. Сорокина авторский текст есть лишь точка отсчета, он существует, как сумма читательских представлений о нем, читательских степеней понимания текста и неизбежного изменения его содержания. Понимание текста рассматривается, как «понимание представленного в нем мыслимого мира с помощью мысленного поля» (Сорокин, 1991), поэтому текст не может быть адекватно понят, если мысленные поля реципиентов и мыслимые миры текста вращаются по разным орбитам среды и культуры, образов и ассоциаций.
В пятом разделе первой главы мы обращаемся к проблеме имиджа политика, считая его стержнем, на который "нанизываются" все происходящие с ним или вокруг него события и соответствующие им вербализации. Имидж занимает одно из самых главных мест среди ресурсов влиятельности политического лидера. Чтобы осуществлять свои функции, политический деятель должен быть постоянно в поле зрения своих избирателей, поддерживать с ними эмоциональный контакт. Однако сам лидер зависит от системы и, как правило, не выходит за её рамки.
Анализируя процесс/восприятия деятельности политических лидеров в
массовом сознании, мы пришли к выводу, что для адекватного понимания
государственного деятеля имеют значения его личностные характеристики, в
том числе индивидуальные речевые особенности, составляющие его "речевой
портрет". Под речевым портретом понимается совокупность письменных и
устных выступлений политического деятеля, которые характеризуются
индивидуальными лексико-грамматическими и психологическими
особенностями. Мы акцентируем внимание на "текстовом" портрете, который
формируется как результат восприятия письменно зафиксированного
"общения" политического деятеля с реципиентами. "Этот портрет в
значительной степени обеспечивает узнаваемость политического деятеля
(восприятие его не как посторонней, недосягаемой личности, но как соседа, друга и т.п., короче - "своего") и, следовательно, отношение к нему (позитивное или негативное) и его рейтинг" (Мягкова, Сазонова, 2000). Существование такого портрета обусловлено существованием языка. Он живёт в рамках языковых форм и норм как квинтэссенции культурного опыта человечества" (Базылев, 1999).
Для политического деятеля слово - важнейший инструмент воздействия на людей, так как именно слово, речевое воздействие, помогает выиграть в борьбе за электорат. Такие категории, как грамотность, компетентность, демократичность, эрудированность, влиятельность важны для политического лидера. Убедительность и доходчивость особенно важны в письменной речи, так как автор не имеет возможности воздействовать на адресата иначе, как посредством слов и выразить через них всю гамму эмоций.
На имидж политика в тексте работают многие факторы: эмоционально-оценочная лексика (пословицы, поговорки, афоризмы, цитаты, сравнения), разговорно-сниженная лексика, а также специальные приемы, вносящие элементы художественности в публичное слово: тропы (метафора, метонимия, синекдоха, антифразис и др.), аллюзии, риторические фигуры синтаксиса (риторический вопрос, множественность однородных членов, синтаксический параллелизм, антитеза и др.), разнообразие в использовании синтаксических конструкций, фразеологизмы делают текст выступления эмоциональным, интересным, выразительным.
Существенный недостаток публичной речи, в том числе и её письменной
формы, ее "закниженность". Нежелание автора позаботиться о понятности и
доступности изложения может быть понято, как отсутствие стремления
считаться с читателями, что наносит ущерб демократичности его имиджа.
Очень часто тексты речей отталкивают читателей штампами. Другое "зло" речи
- "новояз", который лингвисты определяют как подъязык, рожденный в номенклатурных кабинетах, как отражение официальной и официозной картины мира языковыми средствами (Седов, 1993). Новояз формирует статичную картину мировосприятия с системой общеобязательных оценок, "спущенных сверху", нивелирует творчески-личностное начало в использовании языка и, следовательно, в мышлении.
В ряде исследований политик рассматривается, как языковая личность с присущими ей индивидуальными чертами. Вслед за Ю.Н.Карауловым [Караулов, 1991], мы понимаем языковую личность как многослойный и многокомпонентный набор языковых способностей и умений, которые классифицируются, с одной стороны, по видам речевой деятельности (говорение, аудирование, письмо, чтение), а, с другой стороны, по уровням языка (фонетика, лексика, грамматика). В сущности, охарактеризовать речевую культуру политического оратора, значит описать его языковую личность. Поскольку языковая личность "стоит за каждым текстом" (Ю.Н. Караулов) представляется естественным при её описании учитывать коммуникативно-содержательные, формально-языковые, структурные и личностно-ориентированные характеристики ее речевых произведений.
Во второй главе описывается ход психолингвистического эксперимента, и анализируются полученные результаты восприятия текстов политической направленности разными группами реципиентов, которые подтверждают теоретически выдвинутую гипотезу. Процесс общения в системе "текст-реципиент" рассматривается в условиях изменения качественных характеристик ее составляющих: для восприятия предлагаются 6 разных текстов, написанных в разные временные периоды, разными авторами, по поводу разных событий; реципиенты различаются по уровню образования,
профессии, возрасту, политическим пристрастиям и пр.
В ходе эксперимента решались следующие задачи:
проанализировать способы хронокультурного маркирования и основные характеристики семантической структуры политического дискурса, влияющие на смысловое восприятие текстового портрета;
выявить и описать варианты текстовых портретов, проявляющиеся в выступлениях политических лидеров;
установить закономерности и особенности восприятия текстовых портретов, принадлежащих разным социохронокультурным периодам, разновозрастными группами современных нам реципиентов;
определить вербальные характеристики, воссоздающие в речевом сознании реципиента текстовый портрет языковой личности политического лидера;
интерпретировать созданный в процессе эксперимента контакт языковых личностей политического деятеля и современного нам реципиента, дистанцированных друг от друга в пространстве и /или во времени.
Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:
«Языковая личность и дискурс» //Всероссийская научно-методическая конференция «Языковые и культурные контакты различных народов. Сб. материалов. Пенза 1999, с. 62-63.
«Некоторые особенности американского и русского дискурса» // «Проблемы прикладной лингвистики». Сб. материалов. Пенза, 1999, с. 107-109.
«К вопросу о семантическом пространстве политического дискурса» // Материалы рабочего совещания «Политический дискурс в России -4». М., 2000, с.ЗО.
Исторический экскурс в теорию дискурса
Трактовка понятия «дискурс» менялась на протяжении последних 20 лет. Если в 60-7 Ое годы дискурс понимался как связанная последовательность предложений или речевых актов, то с позиции современных подходов дискурс (от франц. discours - речь) - связанный текст в совокупности с экстралингвистическими - прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами; текст, взятый в событийном аспекте; речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах). Дискурс - это речь, «погруженная в жизнь». Таким образом, под дискурсом мы понимаем вербализованную речемыслительную деятельность, включающую в себя не только лингвистические, но и экстралингвистические компоненты. Существуют различные виды дискурсов: критический, педагогический, этический, юридический, военный, политический и другие. Центром нашего исследования является политический дискурс. Политический дискурс, как частный случая дискурса вообще, - это совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях. А.Н. Баранов сравнивает политический дискурс со слоёным пирогом, в котором можно, кроме политического слоя, обнаружить психологический, социальный и игровой слои. Пересечения в самых разных дискурсах имеют когнитивный характер и обусловлены многими экстралингвистическими факторами.
О.Г. Ревзина [Ревзина, 1999: 25-34] полагает, что потребность в этом новом термине «дискурс» связана с двумя главными особенностями. Во-первых, дискурс, в отличие от текста или речи, включает понятие сознания независимо от того, как его определяют пользователи. Во- вторых, дискурс не является линейной и завершенной последовательностью, дискурс- это всё то, что высказано.
Обращение к дискурсному анализу началось сравнительно недавно. Историю этого направления исследований дискурса, находящегося на стыке разных наук, можно проследить до античных трактатов по риторике и поэтике более чем 2000-летней давности. Его современное развитие началось в середине 1960-х годов. Современный дискурсный анализ основан на исследованиях в области антропологии и этнографии и связях этих дисциплин с поэтикой и семиотикой. В период развития русского формализма был представлен первый опыт простейшего структурного анализа различных типов текста [Erlich]. Наиболее важным исследованием, использующим в анализе многие другие дисциплины, явилось исследование морфологии русской сказки, предложенное Владимиром Проппом более 70 лет назад.
Когнитивной революцией (или дискурсивным переворотом) стали называть переход от акцентирования внимания на слове и предложении к тексту и далее к дискурсу, приведший к оформлению дискурсивной психологии, дискурсивного подхода и т.п. [Макаров 1998; Павлова 1996; Харре 1996]. Фундаментальная значимость переключения на дискурс связана с осознанием в мировой науке роли межличностных знаковых (символических) взаимодействий в умственных процессах: активность трактуется как когнитивная, если реализующий ее человек использует символы или другие средства, направленные вне его и подчиняющиеся некоторым нормативам, которые определяют корректность или некорректность использования этих средств [Харре 1996]. Однако такие средства приобретаются только через совместную деятельность людей, в том числе речевую, т.е. через дискурс. Эти идеи были значительно ранее (в 30-е гг.) сформулированы в работах Л.С. Выготского.
Параллельно с оформлением дискурсивной психологии как отдельного направления в психолингвистике происходит активизация исследований в области дискурса с переносом акцентов с синтаксиса на семантику [Kess 1993; Carrol 1994]. Для отечественной психолингвистики, как теории речевой деятельности, с самого начала было свойственно признание изначальной активности субъекта деятельности и включенности его в коммуникативное и прочее взаимодействие при ведущей роли семантики и мотивации, на что указывают и зарубежные авторы [Харре 1996: 5].
Т.А. ван Дейк описывает пять источников возникновения дискурса. Первым источником современного дискурсного анализа является структурная антропология Клода Леви-Стросса [Levi-Strauss, 1958; Levi-Strauss, 1960] в 1960-х гг. Вместе с ростом структурной лингвистики и ее достижениями работы Леви-Стросса по анализу мифов и первые переводы работ русских формалистов на французский язык [Todorov, 1966 b] способствовали развитию направления, которое теперь известно под названием французского структурализма. Главной особенностью этого структуралистского подхода является его интерес к анализу повествования. Исследование литературных рассказов и обыденных историй, затем анализ фильмов и социальных мифов, которые основываются преимущественно на методах языкознания, представлены в работах Барта [Barthes, 1966], Греймаса [Greimas, 1966], Тодорова [Todorov, 1966 a, Todorov, 1969], Кристевой [Kristeva, 1969], Эко [Есо, 1966; Есо, 1976], Меца [Metz, 1966], Бремона [Bremond, 1964; Bremond, 1973] и многих других [„Communications", 1964], [„Communications", 1966], [Culler, 1975].
Политическое пространство и политический дискурс: взаимообусловленность и взаимодействие
Политическое пространство - это совокупность экстралингвистических факторов, оказывающих влияние на формирование политического дискурса. Политическое пространство любой страны, в том числе и в России, представляет собой арену действия различных политических сил, поле борьбы субъектов (институтов, организаций, союзов), движений, процессов, идей, теорий, лозунгов и призывов, а также отношений между классами и государствами, народами, политическими образованьями и системами. Являясь "своеобразным материальным ресурсом политики", политическое пространство характеризуется исключительно динамической структурой. В одних случаях пространственная конфигурация зоны действия политических процессов может совпадать с границами суверенных государств и их административных структур или регионов, в других пределы реального функционирования живой политики (интереса, власти, авторитета) развёртываются по законам, противоречащим территориальной организации общества, его нормативной политической системе.
Это поле противоречий, столкновения конфликтующих сторон и интересов, отношений насилия и ненасилия, соглашений, сотрудничества, свободы и подчинения, борьбы и риска. Интенсивность политических процессов во многом определяется структурой их пространственных особенностей: отношений центра и периферии, характером горизонтальных и вертикальных связей и отношений субъектов, концентрацией социальных, политических, военных, экономических, идеологических сил и факторов, действующих в сфере мирового (глобального, межконтинентального) международного и национального, регионального и локального пространства. Современная политическая жизнь общества характеризуется ослаблением линейных зависимостей и упрощенно-территориальных схем противостояния. "Время и пространство настолько уплотнились, - справедливо заметил 3. Бзежинский, - что в глобальной политике проявляется тенденция к более широким, более взаимосвязанным формам сотрудничества, но вместе с тем и к отказу от укоренившейся преданности определенным институтам и идеологии" [Мурадян, 1994: 149]. В этом плане показательна динамика интернационализации общественной жизни и глобализации общечеловеческих проблем. Также не менее показательно изменение геополитической ситуации на планете, когда на смену двум противоборствующим политическим системам приходят мультиполярные конфигурации нескольких геополитических центров, противостоящих мировому господству США. Этому процессу сопутствует ломка стратегических доктрин военного противостояния и трансформации вооруженных конфликтов в региональные и локальные очаги. Вместе с тем геополитика, как подчеркивают В.В. Ильин и А.С. Панарин, - одна "из наиболее консервативных отраслей политического знания. Она исходит из того, что геополитические структуры и интересы представляют собой своего рода инварианты, которые во многом сохраняют природу даже при смене геополитических режимов на данной территории" [Ильин, Панарин, 1994: 111]. В этом плане показательна устойчивость евразийской политики, проводимой как императорской Россией, так и ее приемником Советским Союзом, что само по себе связано с особенностями формирования политического пространства, основанием которого, по мысли историка Г.В. Вернадского, является "история приспособления русского народа к своему месторазвитию" [Вернадский, 1993: 120].
Политическая жизнь общества при всем своем динамизме осуществляется в рамках политико-территориальной организации, рассматриваемой в качестве определенной системы, основными частями которой являются центр и периферия, где центр включает "совокупность институтов, осуществляющих власть в обществе, а периферия - совокупность сфер общественной жизни". В композиционном плане центр представляет собой столицу, которая распространяет власть на территорию периферии, представленную регионами. Политические связи составляют основу политического пространства, подразделяясь на вертикальные и горизонтальные: первые подразумевают отношения субординации, или соподчиненности между перифериями и центрами разных уровней, а вторые - координационные, выражающие функцию согласования в распределении и регулировании власти. Безусловно, данная модель весьма схематична, но она вполне приемлема для анализа политического пространства фактически на любом уровне: региональном или государственном.
Процедура проведения и текстовый материал эксперимента
В нашем исследовании мы понимаем дискурс как вербализованную и используемую для коммуникации (в широком смысле) совокупность соответствующих языковых знаний и стратегий. Под политическим дискурсом понимается вербализованный опыт мышления относительно области объектов, бытующих как политические апеллятивы, опирающиеся на стратегии власти и авторитета.
Наша методика практического исследования политического дискурса базируется на когнитивной модели изучения языка, согласно которой [Петров, 1988], [Булатова, 1999] человеческие когнитивные структуры (восприятие, язык, мышление, память, действие) неразрывно связаны между собой в рамках одной общей задачи — объяснения процессов усвоения, переработки и трансформации знания. Мы также используем понятия стратегий, концептов и фреймов, а также понятия дискурсивных стратегий, понимаемых в качестве определенных систем когнитивных правил, которыми следует реципиент. Опираясь на эти понятия, мы рассматриваем дискурс как особым образом (с помощью концептов и фреймов) организованную структуру знания.
Текстовым экспериментальным материалом являются письменные варианты выступлений политических лидеров: И.В. Сталина, Л.И. Брежнева, В.В. Жириновского, Б.Н.Ельцина, М.С. Горбачёва. Выбор обращений этих выступлений мотивирован тем, что, во-первых - эти выступления известных в нашей стране политических лидеров, во-вторых - выступления И.В. Сталина, Б.Н. Ельцина, М.С. Горбачёва связаны с исключительными событиями (капитуляция Японии, путч 1991 года), а выступления Л.И. Брежнева и В.В. Жириновского отображают реалии относительно стабильной политической обстановки, что даёт дополнительные возможности для сопоставительного анализа.
Психолингвистический эксперимент проводился для подтверждения выдвинутой нами гипотезы о том, что политический дискурс разных хроно-культурных периодов сохраняя свою семантику, должен быть по разному структурирован в плане представления его содержания, посредством лексических, синтаксических, стилистических компонентов, обусловливая тем самым, различия в восприятии политического текста современным реципиентом.
В работе предпринимается попытка решения следующих конкретных задач: 1) проанализировать способы хронокультурного маркирования и основные характеристики семантической структуры политического дискурса, влияющие на смысловое восприятие текстового портрета; 2) выявить и описать варианты текстовых портретов, проявляющиеся в выступлениях политических лидеров; 3) установить закономерности и особенности восприятия текстовых портретов, принадлежащих разным социохронокультурным периодам, разновозрастными группами современных нам реципиентов; 4) определить вербальные характеристики, воссоздающие в речевом сознании реципиента текстовый портрет языковой личности политического лидера; 5) интерпретировать созданный в процессе эксперимента контакт языковых личностей политического деятеля и современного нам реципиента, дистанцированных друг от друга в пространстве и/или во времени.
Каждому читателю предлагалось ознакомиться с текстом, установить временной период написания текста, определить авторство каждого текста и указать маркеры, позволяющие это сделать.
Процедура психолингвистического эксперимента предусматривала частичное использование методики семантического дифференциала, разработанная Ч. Осгудом. Отобрав из предложенных Ч. Осгудом 76 позиций, 24 мы исходили из следующего. Позиции (3, 7) ориентированы на уточнение лексико-грамматических, синтаксических и стилистических особенностей политического дискурса. Позиции (1, 2, 9, 13, 24) выявляют особенности репрезентации и восприятия семантики политического дискурса. Позиции (4, 6, 8, 10, 13, 14, 15, 16, 21, 23, 24) соотносимы с текстовым портретом политического лидера.
В качестве текстового материала использовались шесть политических текстов, принадлежащих к разным хронопериодам. Мы считаем, что каждый текст является не только хронокультурным, но и политическим символом: в нём отображены время и реалии, характерные для данного периода и вербально представленные хронокультурными маркерами.
Сопоставление реакций (читательских проекций текста) реципиентов, принадлежащих к разным поколениям, ориентировано на выявление смысловых изменений, вызванных изменениями в хроно-социокультурном пространстве.
ТЕКСТ № 1. «Обращение тов. И.В. Сталина к народу» от 2 сентября 1945года
Вашими золотыми руками выплавляются черные и цветные металлы, вырабатывается электроэнергия, добываются нефть и газ, выращивается хлеб! Именно Ваш труд спасает жителей России от голодной смерти, а нашу страну от развала. И в то же время большинство из вас влачит жалкое и недостойное для человека существование. До такой жизни страну ее жителей довели демократы, пришедшие к власти на мутной волне горбачевской перестройки. Эти любители долларов и красивой жизни при покровительстве нынешнего президента и под видом приватизации начали разрушать промышленность и сельское хозяйство, передавать их в руки криминальных структур и особенно в руки иностранцев. За это Запад позволил демократам прятать наворованные деньги в западных банках. Запад и ворье стали править бал. По требованию Запада они стали превращать Россию в страну, вывозящую свои сырьевые ресурсы и закупающую на западных рынках все товары: от продуктов питания до самолетов. По их планам Россия навсегда должна остаться страной с бедным населением. В этом случае они максимально будут набивать карманы. При этом наших людей заставят ради сытой жизни демократов и их западных хозяев работать на двух работах: за грошовую зарплату, а то и вовсе без нее вкалывать на заводах, фабриках и полях и, чтобы не умереть с голоду, трудиться на второй работе - огородах, дачах, приусадебных участках, собирать грибы и ягоды. Рабы в древнем мире работали меньше! В этих условиях вы не сможете съездить к родственникам даже в соседний город, не говоря о других регионах России, не сможете нормально отдохнуть, провести свой отпуск даже в доме отдыха, не сможете в случае болезни воспользоваться услугами платной медицины. Ваши дети не смогут получить высшее образование. Но зато сытая жизнь будет у предателей нашей Родины. Это надо остановить. Сейчас зарвавшиеся демократы боятся за свое будущее, но от кормушки-власти уходить не желают. Они готовы даже пожертвовать Ельциным, но посадить на его место угодного и более управляемого человека. Таких людей они готовят. В мировой истории были пророки, но куда больше было лжепророков. Ныне есть патриоты, но куда больше лжепатриотов. Ныне ставка Запада и наших демократов, а вернее лжедемократов, на фальшивых патриотов. Денежные мешки именно их будут Вам навязывать. В основном это будут генералы, ибо у нашего народа традиционно уважение к своим военным. Ваши обидчики именно этим людям дадут очень много денег для любой предвыборной кампании. И наивно рассчитывать, что эти люди после прихода власти накажут обидчиков народа. Жители Урала и Сибири! Научитесь понимать, кто патриот, а кто подсадная утка. В этом Ваше спасение и спасение ваших детей. В тяжелые для Родины дни уральцы и сибиряки всегда приходили на помощь своему народу. Я верю, что так будет и сейчас! Желаю вам всего доброго! Основная установка этого текста-обращения - агитационная. Автор в резкой форме критикует существующий строй. Он сетует на то, что Россию разворовывают, богатые набивают карманы, а бедные как жили на грошовую зарплату, так и будут жить дальше. Выход из создавшейся ситуации один: -отдать свои голоса за - В.В. Жириновского. Текст состоит из двух частей. Первая - это анализ существующего положения и резкая критика руководства страны (см. фрагмент, начинающийся словами -«Вашими золотыми руками выплавляются черные и цветные металлы, вырабатывается электроэнергия...» и заканчивающийся - «но зато сытая жизнь будет у предателей нашей Родины»). Во второй части граждан призывают разобраться, кто есть кто, и проголосовать за В.В. Жириновского (см. фрагмент, начинающийся словами -«Это надо остановить» и заканчивающийся - Желаю вам всего доброго! Кульминационными являются предложения « В этих условиях вы не сможете съездить к родственникам даже в соседний город, не говоря о других регионах России, не сможете нормально отдохнуть, провести свой отпуск даже в доме отдыха, не сможете в случае болезни воспользоваться услугами платной медицины. Ваши дети не смогут получить высшее образование. Но зато сытая жизнь будет у предателей нашей Родины». Грамматические особенности этого текста: множество простых предложений, три случая употребления причастных оборотов (пришедшие к власти, вывозящую свои сырьевые ресурсы и закупающую на западных рынках все товары), четыре случая употребления страдательного залога (выплавляются чёрные и цветные металлы, вырабатывается электроэнергия, добываются газ и нефть, выращивается хлеб). В этом тексте страдательный залог почти не используется ввиду сложности его восприятия текста реципиентами, не используются также обороты и сложные предложения. Этим можно объяснить тот успех, который вызывают его выступления у слушателей (у читателей меньше). Однородные члены предложения очень характерны для этого текста, таких предложений восемь. Представлена и снижено - разговорная лексика: ворьё, кормушка-власть, подсадная утка, вкалывать, денежные мешки, стремясь показать, что он свой. Употребление доступной лексики, отсутствие штампов, встречаемость просторечий - особенность В.В. Жириновского, которую подмечает В. Бондарев: «Владимир Вольфович Жириновский в своей книге «Последний бросок на юг» постоянно повторяет, что ничем особенным он не выделялся среди своих сверстников. Преуспевающий политик настойчиво внушает читателям: я такой же, как и вы...Принципиальным отличием был и его язык— такой, каким говорит простой российский обыватель. Да он и вел себя так же. Впрочем, здесь надо уточнить: Владимир Вольфович говорил и действовал как обыватель, чем-то раздраженный и не ожидающий никакого отпора. Обычно так ведут себя в часы пик в транспорте, когда любое недоразумение превращается в скандал и люди вроде бы нормальные начинают хамить друг другу. Подобное поведение характерно и для мелкого чиновника или служащего: пришел человек с работы, где им помыкает начальство, и преобразился, — срывает недовольство на близких, не стесняясь никого и ничего...Но, несмотря на нередко весьма резкие и фактически провокационные словесные выпады, Жириновский никогда не зовет своих слушателей на баррикады, а пятилетняя история существования его партии не связана ни с одним эпизодом насилия. Жириновский запугал весь мир, так и не совершив ни одного поступка, который свидетельствовал бы о его кровожадной природе. Сплошной блеф, эпатаж, словесное хулиганство да несколько мелких стычек с журналистами и коллегами по парламенту — вот предел его радикализма в политической практике. Всякий, кто его слышал и читал, может убедиться, что Жириновский готов в каждую минуту говорить, что угодно и с необыкновенной легкостью противоречить сказанному ранее [Бондарев, 1995].
