Введение к работе
Проблемы, которые решает современный человек, значительно отличаются от тех, с которыми сталкивались его далекие предки. Объясняется данный бесспорный факт, в первую очередь, тем утверждением, что культура, постигаемая современным человеком и одновременно развивающая его, определяется и формируется все более глобализирующимся миром. Отличие новой культуры от любой иной заключается в сочетании традиционности культурных форм с невиданным до этого культурным разнообразием. С одной стороны, существуя в рамках национальной, этнической культуры, человек вынужден «приспосабливаться» к параллельному бытованию других национальных культур; с другой стороны, современный человек сталкивается с невероятным «потоком» искусственно созданных культур, количество которых постоянно множится. Каждое из подобных произведений, в силу развития современных технологий, субстанциально приближается к реальности и, взятое отдельно, может претендовать на статус автономной действительной культуры.
Увеличение числа ирреальных культур является первым итогом развития информационного общества. В западной лингвистике, философии, культурологии, психологии такие искусственные культуры номинируются как возможные миры или возможные культуры и являются предметом пристального изучения. Так, различные аспекты теории бытования возможных культур анализировались в работах Р.Адамса, Д.Армстронга, Т.Бивера, Д.Болинджера, Р.Боты, Р.Бредли, У.Бревера, Дж.Брюнера, Д.Вундерлиха, Э.Гомбрича, У.Грассля, М.Даскала, Д.Дойча, КДоннелана, Р.Доферти, П.Дэвиса, С.Кангиссера, Р.Карнапа, Дж.Катца, П.Колерса, С.Крипке, У.Лабова, АЛавджоя, Дж.Лайонса, Д.Лангендоена, Х.-Х.Либа, ВЛикана, ЛЛинского, Д.Льюиса, В.Налимова, Я.Петофи, К.Поппера, Н.Решера, М.Риффатера, Х.Саймона, Дж.Сандерса, Дж.Серля, Д.Скотга, П.Стросона, Г.Томсона, Дж.Фенстада, Ч.Филмора, Э.Хаверлока, П.Хардера, Я.Хинтикки, Н.Хомского, П.Цумтора, Ч.Шмидта, Х.Шнелле, И.Шеффлера, Р.Якобсона и
ДР-
Постижение глобальной культуры связано с идеей познания мирового лингвокультурного универсума, восходящего к совокупности действительных и возможных культур. При этом в глобальной культуре собственно культура обозначается не как некая совокупность произведений искусства, внешнего облика людей, улиц, городов и т.д. Культура здесь — это понимание мира с помощью достижений современной науки и техники, организующих, в свою очередь, названный мир и определяющих степень его глобализации. Иными словами, человек смотрит на мир через некую квинтэссенцию деятельности человечества и, соответственно, мыслит ее категориями. В результате человек приобретает убеждение, что культурная квинтэссенция мира им выявлена, а следовательно, он, даже не будучи способным доступно
изложить суть этой квинтэссенции, знает о мире все самое главное. «Все» в данном случае означает не совокупность конкретных фактов, а все, что понято в науке.
Мысль о том, что некая личность в состоянии понять все, что понято учеными, может показаться фантастической, но фантастики в ней значительно меньше, чем в мысли о том, что один человек может запомнить все известные факты. К примеру, никто не сможет запомнить все результаты научных наблюдений даже в такой узкой области, как изучение движения планет, но многие астрономы понимают это движение настолько полно, насколько оно понято в данной науке. Это становится возможным, потому что понимание зависит не от знания множества фактов как таковых, а от построения правильных теорий и концепций. Одна сравнительно простая и понятная теория может охватить бесконечно много трудно воспринимаемых фактов, ибо, когда теория предсказывает что-либо, это означает, что предсказание логически истекает из теории, даже если на практике для получения таких предсказаний необходимо произвести больше вычислений, чем мы способны осуществить (технологически, или физически, или в той Вселенной, которую мы себе представляем).
Однако способность предсказывать или описывать что-либо, даже достаточно точно, совсем не равноценна пониманию данного «что-либо». Факты невозможно понять, попросту собрав их в формулу, как нельзя понять их, просто записав или запомнив. Факты можно понять только после объяснения. К счастью, наши лучшие теории, наряду с точными предсказаниями, содержат глубокие объяснения. В этом объяснении и заключается полное содержание теории; а предсказания — это всего лишь некие умозаключения, которые мы можем сделать в результате объяснения.
Научные теории категоризируют объекты и явления нашей жизни на основе скрытой действительности, которую мы непосредственно не ощущаем. Однако и эта способность теории (описывать то, что мы не ощущаем) не выявляет ее значимости. Самое ценное качество любой из научных теорий заключается в том, что в ней объясняются сами структуры реальности и фантазии, которые служат своего рода прогнозом будущего и понимание категориальной сущности которых чрезвычайно важно. При помощи фантазии человек информационного общества изменяет действительную культуру и множит возможные культуры, пытаясь познать не только все существующее, но и все возможное и невозможное в будущем.
Рождение и изучение возможных культур отражает стремление информационного общества к предсказанию и даже к построению универсальной теории всего. К сожалению, нельзя утверждать, что скоро человек поймет все; это вопрос иной парадигмальной заданности. Не верится, что мы сейчас близки или когда-нибудь приблизимся к пониманию всего, что существует и потенциально может существовать. Мы говорим о возможности понимания всего, что понято в концентрированном лингвокультурологиче-
ском смысле. Это, скорее, зависит не от содержания нашего знания, а от его структуры. Но структура нашего знания — независимо от возможности его выражения в теориях, составляющих понятное целое, — безусловно, зависит от структуры реальной культуры. Если свободный рост знания будет продолжаться (поскольку должен продолжаться) и если мы сегодня, несмотря ни на что, приближаемся к тому состоянию, когда один человек сможет понять все, что понято, значит, глубина наших теорий должна увеличиваться достаточно быстро, чтобы обеспечить данную возможность. Произойти это может лишь при условии, что сама структура реальной культуры практически едина, а следовательно, по мере роста нашего знания мы сможем понимать ее все больше. Когда же это произойдет, наши теории станут настолько общими, глубокими и составляющими друг с другом культурное целое, что превратятся в единственную теорию единой структуры действительной культуры. Эта теория не объяснит все аспекты действительных и возможных культур: это недостижимо. Однако она охватит все известные объяснения и будет применима ко всей структуре культуры настолько, насколько последняя будет понята. В то время как все предыдущие теории относились к конкретным предметам, это будет теория всех предметов, то есть теория универсума.
В науке считается доказанным, что даже наши лучшие теории «обречены» быть в некотором роде несовершенными и проблематичными. Более того, мы уверены, что в свое время их вытеснят иные глубокие и точные теории (например, в самом начале двадцатого века теория относительности А. Эйнштейна вытеснила теории гравитации и движения И. Ньютона, поскольку точно предсказывала не только принцип движения планет, но и любое другое влияние гравитации). Этот прогресс не остановится, когда мы откроем универсальную теорию: эта теория, безусловно, не будет последней в своем роде, она будет первой. Теория всего, к которой так стремятся современные исследователи, в лучшем случае представит лишь крошечную грань универсума человеческой культуры. Эта теория сможет предсказать все (в принципе). Но предсказание — еще не толкование; соответственно, нельзя ожидать, что она опишет гораздо больше, чем существующие теории.
Объяснение данного алогизма заключается в том, что в прошедшие времена возможная культура — культура фантазии — опосредовалась традиционной культурой, поскольку была представлена мифом и сказкой, создателями и хранителями которых выступали целые народы. С конца XIX века стали появляться фантазийные авторские произведения, которые, в силу их количества, адаптировались к традиционным этническим культурам. В наше же время наметилась тенденция выхода на первый план общечеловеческой культуры возможных культур, являющихся продуктом творчества небольших коллективов или отдельных авторов, что побуждает исследователей к выстраиванию новой концепции культуры, в которой понятие реальности приобретает несколько иную трактовку.
В лингвистике давно подтвержден факт отражательной способности языка, определяющейся степенью его (языка) соответствия представляемой культурной реальности и возможностью понимания заложенной информации (а соответственно, и последующего на этой основе действия). Однако реальная коммуникация чаще демонстрирует явления различной интерпретации партнерами одного и того же текста; частичного, а иногда и полного непонимания собеседника в речевом акте; трудностей перевода с одного языка на другой и т. п.
Сложность данной проблемы усугубляется тем, что многие ее аспекты являются предметом дискуссии в философской, психологической и лингвистической литературе. В частности, существует мнение, что анализу в плане соответствия содержания культурной реальности поддаются лишь некоторые типы высказывания - те, которые имеют логическую форму суждения. Что касается иных типов и форм, то принято считать,.что они не могут квалифицироваться как истинные или ложные (адекватно отражающие культурную реальность или не соответствующие ей). Более того, в научных работах отмечается, что язык обладает свойством уклончивости, то есть его правила не имеют запретов для построения бессмысленных и ложных высказываний, так как в языке действует принцип толерантности к альтернативным утверждениям относительно реальности. Наконец, широко распространено мнение о том, что языковая форма сама по себе никак не влияет на содержание высказывания, поскольку полиструктурность, лолифункциональность, полисемантичность естественного, этнического языка уже не требуют доказательств.
Однако все сформулированные трудности, связанные прежде всего с анализом оценочных и нормативных суждений, проблематичных высказываний, снимаются, если сам критерий истинности рассматривается в контексте проблематики единого универсума: поскольку культура имеет два измерения — действительное и возможное, - многие языковые конструкции получают смысл относительно некоторого возможного культурного мира (потребного, желаемого, необходимого, являющегося предметом веры говорящего и т.д.). Адекватность высказывания в данном аспекте будет характеризоваться как его осмысленность, определяемая лишь выбором способа интерпретации, который совершает адресат. В соответствии с данной трактовкой даже известнейший текст Л.Кэрролла (Варкалось. Хливкие ширьки Пырялись по наве...) может быть воспринят не как бессмыслица, но как выражение философско-художественной позиции, разрывающей с обычным, приземленным здравым смыслом, лишающим полета фантазию художника и ученого. Не обладая референтной истинностью, текст Л. Кэрролла приобретает осмысленность, ибо получает интерпретацию в возможном культурном мире.
Таким образом, в категорию реальности теории единого универсума неминуемо будут включены нынешние и будущие возможные культуры. Бу-
дет важно, действительно ли едина и понятна сама структура реальности, в которую органично входит мир фантазии, оказывающий беспрецедентное влияние на реальность. В этом смысле мы можем констатировать гениальность концепции лингвистической относительности Сепира-Уорфа, суть которой сводится к влиянию языков, то есть так называемой надстроечной части культуры, на основы жизни народов: несомненно, что уже в ближайшем будущем возможные культуры сольются с действительными культурами и определят их дальнейшее развитие. Изучение подобного возможного процесса, прогнозирование его влияния на национальные языки и национальные культуры представляется чрезвычайно важным и обосновывает актуальность предлагаемой работы. ,
Теоретическую и методологическую базу исследования составили
труды таких отечественных и зарубежных лингвистов и логиков, как
В.П.Абрамов, Э.Г.Аветян, Ю.Д.Апресян, Н.Д.Арутюнова, Л.С.Бархударов,
Л.М.Баткин, М.М.Бахтин, В.В.Богданов, А.В.Бондарко, А.А.Брудный,
Г.А.Брутян, Н.Д.Бурвикова, В.В.Виноградов, В.В.Воробьев, Л.С.Выготский,
В.Г.Гак, И.Р.Гальперин, СИ.Гиндин, Д.П.Горский, В.Гумбольдт,
В.З.Демьянков, Т.М.Дридзе, А.К.Жолковский, \ В.А.Звегинцев,
Вяч.Вс.Иванов, А.А.Ивин, Ю.В.Ивлев, Ю.Н.Караулов, И.И.Ковтунова,. Г.В.Колшанский, А.АЛеонтьев, А.Ф.Лосев, Ю.М.Лотман, А.Р.Лурия, А.С.Мамонтов, СП.Мамонтов, И.А.Мельчук, Н.Н.Миронова, ВЛ.Наер, Г.П.Немец, Л.А.Новиков, Р.И.Павиленис, Е.В. Падучева, В.Я.Пропп, Ю.Е.Прохоров, А.А.Романов, Э.Сепир, Ф.де Соссюр, М.Н.Стеблин-Каменский, Ю.С.Степанов, И.А.Стернин, И.П.Сусов, В.Н.Телия, Н.И.Толстой, В.Н.Топоров, В.М.Шаклеин, Н.Ю.Шведова, Д.Н.Шмелев, Ю.А.Шрейдер, Л.В.Щерба, Г.С.Щуридр.
Новизна исследования. В настоящей диссертации впервые в отечественной науке неїтолько поставлен вопрос о необходимости анализа механизмов рождения возможных текстовых культур, но и определены пути логико-грамматико-синтаксической адаптации возможных культур в русском языке. Вместе с тем выводы, полученные в результате исследования на материале русского языка, применимы и к прогнозированию развития других языков и культур.
Методы исследования, использованные в процессе написания настоящей диссертации, заключались как в традиционных для науки попытках разработки сугубо теоретических тем, касаемых определения таких лингвистических категорий, как текст, высказывание, предложение, референция и т.п. (системный и компонентный анализ; метод семантической и модальной экспликации речевого акта; описательно-логические (индуктивные и дедуктивные) приемы сопоставления тестовых единиц, метод лексических функций, метод моделирования, метод построения структурно-функциональных подобий, методика логико-синтаксического варьирования), так и в стремлении объективно отразить суть междисциплинарного исследования (интрос-
пекция, сопоставление и обобщение, контекстуальная интерпретация роли различных языковых единиц; метод культурологических истолкований и др.).
Цель исследования состоит в выявлении и теоретическом изучении языковых и культурных механизмов адаптации возможных смысловых конструктов в современной лингвокультуре, причем прагматика процесса не представляется в данном случае важным аспектом. Предполагается, что последнее будет отражено в будущих работах.
Реализация поставленной цели обусловила решение ряда исследовательских задач: .
описать причины возникновения и структурирования проблемы возможных культур в лингвистике, заключающиеся как в существовании данного явления, так и в кризисном состоянии современной лингвистики;
охарактеризовать основные направления разработки проблематики возможного культурного универсума в лингвистической философии модальностей;
выявить категориальную сущность языковой модели как универсальной семиотической матрицы, репрезентирующей отношение культурного опыта человека и реальности;
рассмотреть текст и организующие его конституенты в лингвистическом, лингвокультурологическом, коммуникативно-прагматическом аспектах с анализом условий и факторов его связности и целостности;
установить природу когнитивно-информационных, структурно-иерархических и ценностно-смысловых детерминантов текста, их взаимообусловленность и соотнесенность со способами биактуализации текста как базиса для рождения возможной текстовой культуры;
проанализировать референциальный статус биактуальных текстов, выявив общие правила указаний, их виды, уровни и способы взаимодействия;
определить категориальную сущность и структуру процесса адекватного понимания биактуального текста, рассмотрев феномен возможного культурного смысла и природу его интерпретации;
исследовать проблему логико-синтаксического обоснования механизмов рождения в биактуальных текстах возможных культурных смыслов, выявив потенциал их кодирования и индуктивную обусловленность;
описать сиіггаксические техники создания возможной текстовой культуры в биактуальных текстах и составляющий их (техники) инструментарий.
Материалом для разработки темы диссертации послужили произведения художественной литературы, научная и научно-публицистическая проза, образцы языка газет, публичных выступлении и массовых коммуникаций, материалы лингвокультурологического характера, а также данные этнографии и фольклористики. Это дало возможность проследить функционирование разнообразных текстовых единиц на широком фоне общелитературного
узуса и определить подходы к собственно этническим лингвокультурным компонентам акта коммуникации. Подбор материала (более 1700 текстовых единиц) был подчинен требованиям демонстрационной наглядности — соответственно, отбирались наиболее яркие примеры на основании принципов знаково-ценностного соответствия. Систематизирующим фактором.в отношении материала явилась структура самого исследования, в котором данный материал иллюстрирует возможности логико-синтаксического и лингвокуль-турного анализа.
Объектом исследования послужил язык возможных текстовых культур.
Предмет исследования - способы создания биактуальных текстов в различных знаковых структурах.
Теоретическая значимость исследования заключается в возможности использования материалов диссертации в качестве методологической основы анализа различных по структуре, направленности, содержанию, способам создания и языковому оформлению текстов. Подобная постановка вопроса имеет важнейшее теоретическое значение для отечественной лингвистики, поскольку современная русистика вступила в фазу, называемую западными учеными «постлингвистикой» и характеризующуюся рядом кризисных явлений, одно из которых - отсутствие направлений, разрабатывающих перспективные методики дальнейших исследований в области языкознания. В результате подобного положения вещей отечественная филология, оставаясь в плену классической лингвистической специализации, в некоторой степени «останавливается» в своем развитии, снижая тем самым значимость собственных достижений в теории языкознания в целом.
Практические результаты исследования могут быть использованы в курсах теории текста, семантики, семиотики, формального моделирования в лингвистике, стилистики, лингвистической поэтики и лингвокультурологии, прикладной лингвистики, риторики, русского языка как родного и иностранного, методики преподавания русского языка в различных аудиториях; при создании современных образовательных технологий и учебных комплексов по данным дисциплинам; при отборе лингводидактических и методических материалов, обеспечивающих учебный процесс, а также в аудитории школьников и студентов-нефилологов.
Объективность и достоверность полученных выводов обеспечивается объемом проанализированного материала, применением комплексной методики его анализа и описания, исследованием последних достижений лингвистики и смежных с нею дисциплин: когнитологии, логики, психологии, лингвокультурологии.
Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие теоретические положения:
1. В начале XXI века процесс познания человечеством окружающего его универсума в значительной мере зависит от влияния на реальную, дейст-
вительную культуру культур искусственно созданных, фантазийных - возможных. В будущем такое влияние еще более усилится, и значимость действительных и возможных культур для когнитивистики и гносеологии в целом сравняется, а следовательно, «надстроечные» факторы станут не менее значимыми, чем «базовые», что будет отличительной чертой пути развития информационного общества.
2. Объединение проблемы возможных культур и лингвистики происходит в рамках получившей сегодня новое звучание лингвистической философии модальностей, рассматривающей основные категориальные свойства языка и, следовательно, языковых единиц как формы возможного и выявляющей, что представляют собой язык и основные языковые единицы как возможность.
-
С логической и грамматико-синтаксической точек зрения в русском языке заложены адаптационные пути восприятия и создания возможных лин-гвокультурных миров, причем базисным фактором для формирования возможной текстовой культуры является отражательное свойство языка, опосредующее отношение культурного опыта человека и реальности и закрепленное в понятии языкового моделирования.
-
Языковые модели являются результатом предшествующей практики языка и культуры и содержат в себе моменты стереотипичности, вербализи-рующие исторический опыт этноса в устойчивых формах. Оперируя указанными моделями, субъект осмысливает возможную культурную реальность, совершает двойное перекодирование (семантико-синтаксичёской структуры текста и стоящей за ним внеязыковой реальности) и тем самым как бы «восходит» через отражение к отражаемому объекту. Языковая реальность содержательного компонента структуры модели проливает свет на проблему взаимосвязи языка и культуры: это многоуровневый характер движения от содержания возможной культуры к ее возможным языковым формам.
-
Основной знаковой единицей, воплощающей возможные смысловые конструкты, является биактуальный текст — сложное лингвокультурное явление, имеющее, во-первых, стандартные текстовые признаки (членимость, ав-тосемантию, когезию, континуум, проспекцию, ретроспекцию, интеграцию, завершенность, модальность), во-вторых, нормативно-регулятивное и ценно-стно-ориентационное наполнение, включающее языковую и информационную сущность, характеризующееся целостностью структурно-смысловой организации и зависящее от специфики его порождения в акте коммуникации. Иными словами, это компонент этнокультурной реальности, в котором в объективной форме воплощены продукты прошлой речевой деятельности субъекта и элементами которого служат сталкивающиеся реальные и возможные лингвокулыурные миры.
-
С позиции наличия в языке и тексте двух модусов существования (объективного и интерсубъективного) выделяются два вида указания: экстенсиональная референция, основанная на функции обозначения языковых
выражений, и интенсиональная референция, базирующаяся на идентифици
руемом значении языковых выражений. Одновременное двойное уточнение
функциональных единиц биактуального текста — количественное и качест
венное — позволяет провести дополнительную таксономизацию указаний на
квантитативную, по своему характеру семантическую и экстенсионально-
интенсиональную, и квалификативную (или модальную) — прагматико-
семантическую и интенсиональную — референцию. Названные виды рефе
ренции взаимопересекаются, образуя определенные пучки указаний, которые
предопределяются референциальным статусом соответствующих строевых
единиц и проявляются при функционировании единиц разного уровня в раз
личной степени. Однако указание биактуального текста как целого предстает
в системном виде: способы указания включают семантический и формаль
ный уровни, а средства указания, состоящие как из семантических и фор
мальных, так и прагматических конституентов, группируются в функцио
нальные поля данного текста (прагматические, семантические и семантико-
прагматические). '
-
Биактуальный текст обозначает свою текстовую культуру, возможную с точки зрения совокупности текстов. Статус определенности текстовой культуры утверждается по двум линиям: во-первых, текстовая культура должна обладать упорядоченностью и структурируемостью, что составляет внутреннюю, логическую референцию текста, и, во-вторых, должна характеризоваться мерой достижимости из культуры актуальной со стороны участников текстовой деятельности, обладающих определенными эпистемически-ми установками, что определяет внешнюю референцию' текста. Через указательные релевантные элементы в содержательно-структурной организации текстов отображаются реализуемые субъектами текстовой деятельности межтекстовые эпистемические установки, которые образуют в каждом конкретном тексте динамическую равновесную систему функциональных полей текста, управляемую определенными эпистемическими операторами. Такие «равновесности» функциональных полей совмещают в рамках текстотипов определенные общие закономерности и индивидуальную специфичность. Соответственно, структура текетотипа определяется как семантическими и синтаксическими, так и прагматическими правилами, а любой биактуальный текст обозначает не одну какую-либо возможную текстовую культуру, а «пучок» таких культур, достижимых из структуры данного текста.
-
Понимание биактуального текста связано с воспроизведением общей структуры возможной культурной ситуации, в рамках которой был создан данный текст, и предстает как опознание культурного текстового смысла: поиск объективного смысла текста, его реконструкция и создание новых смысловых конструктов, впрямую связанных с феноменом «возможного» смысла. Новое — возможное — смысловое единство биактуального текста достигается повторением некоторых его элементов (созвучий, лексических единиц, персонажей, образов, поэтических формул, идей, тем и пр.), связы-
12.
вающих в единое целое различные по своему основному содержанию фрагменты, и/или подведением многообразного содержания указанного текста под устойчивые, исторически закрепленные формы и схемы (формы предложений и суждений, речевые и литературные жанры, ритм, повторяющиеся сюжеты, устойчивую композицию текста, мировоззренческие и научные принципы, категории как формы мышления и др.).
9. Наиболее значимым аспектом деятельности как по пониманию биак-
туального текста, так и его созданию является синтез возможного культурно
го смысла, осуществляемый, во-первых, путем различных синтаксических
техник, в процессе конструирования биактуального текста автором и, во-
вторых, в ходе соединения адресатом культурного смысла, воспринимаемого
при знакомстве с данным текстом, с элементами, выбранными из арсенала
современной ему лингвокультуры. В результате биактуальные тексты во
площают возможный культурный смысл, вырабатываемый за их пределами
человеческой деятельностью во всех разнообразнейших формах ее проявле
ния, а создание биактуального текста и его понимание оказываются двумя
модусами одной и той же творческой деятельности по синтезированию воз
можного культурного смысла.
-
Логико-синтаксическое обоснование механизмов рождения в биак-туальных текстах возможных культурных смыслов заключается в рассмотрении теории экстраполируемости синтаксических конструкций (гипотез), организующих биактуальный текст, а логический потенциал кодирования возможных культурных смыслов - в выявлении итоговой степени их экстраполируемости на основе закрепленности включенных в указанные гипотезы диспозиционных предикатов. Соответственно, возможность/невозможность рождения нового культурного смысла в биактуальном тексте определяется не истинностью/ложностью отношений с лингвокультурным универсумом, а наличием/отсутствием правилоподобного (с высокой степенью экстраполируемости) поддерживающего биактуального текста. Корни экстраполируемости, или индуктивной обоснованности, следует не приписывать какой-то необходимой и непреложной особенности человеческого сознания, а искать в использовании языка - структурной организации биактуального текста и частотности повторения языковых единиц — и длительности и регулярности языковой практики.
-
Описание инструментов создания возможных смыслов в биактуаль-ных текстах основывается на выявлении и понимании сути факторов, лежащих в основе синтаксических техник, и принципов их взаимосвязанности. Данные факторы не обнаруживаются внешне в возможной культуре, ибо они «встроены» в нее и выполняют многоуровневые референциальные функции, будучи способами объединения и построения символов. Гем самым они организуют биактуальный текст не только как символическую систему, но и как коммуникативно-когнитивно-прагматическое образование категориально
нового порядка - комбинированную единицу с неограниченным количеством способов описания и передачи возможной текстовой культуры.
12. Множественность возможных текстовых культур определяется способами описания отражаемой культуры, что, в свою очередь, обусловливает:
структуру лингвокулыурного универсума в целом, который состоит не из суммы различных версий возможной культуры, а из совокупности способов ее описания;
механизм его постижения, заключающийся в выявлении новых, не доступных прежде признаков и категорий и обнаружении между ними различного рода соответствий.
Апробация работы и внедрение результатов исследования. Основные теоретические положения и выводы диссертационной работы представлены в 71 публикации (статьях, тезисах, методических рекомендациях и учебных пособиях из общего списка в 95 наименований), в монографии «Логико-синтаксические механизмы кодирования возможных культурных смыслов в тексте» (М.: Высшая школа, 2005), в УМК «Добрым молодцам урок...» (Курск, 2003, 4.1-4, грант ФЦП «Русский язык» в 2003г.), в обсуждениях на расширенных заседаниях кафедры русского языка КурскГТУ, в научных докладах, выступлениях, сообщениях на межвузовских, всесоюзных и международных конференциях, конгрессах, симпозиумах, в том числе: международном симпозиуме «Творчество и личность» (Курск, 1995); международной научной конференции «Русский язык как государственный» (Челябинск, 1997); I, II, III международных школах-семинарах «Пути и средства формирования языковой и речевой культуры» (Иваново, 1998, 2001, 2004); международном симпозиуме «Пути и средства повышения мотивации обучения русскому языку как иностранному» (Москва, РУДН, 1998); международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы сопоставительной лингвистики и лингводидактики на пороге XXI века» (Ульяновск, 1999); IX, X Конгрессах МАПРЯЛ «Русский язык, литература и культура на рубеже веков» (Братислава, 1999; Санкт-Петербург, 2003); на IV Международной конференции по риторике «Риторическая культура в современном обществе» (Москва, ГИРЯ, 2000); на II, III, IV Всероссийских конференциях РОПРЯЛ (Санкт-Петербург, 2000; Воронеж, 2001; Нижний Новгород, 2002); международной научной конференции «Русский язык как иностранный: специфика описания. Теория и практика преподавания в России и за рубежом», посвященная 50-летию преподавания РКИ в МГУ (Москва, МГУ, 2001); международной научной конференции «Русский язык и его место в современной мировой культуре» (Воронеж, 2003); 4-ой Международной конференции старшеклассников, студентов, аспирантов и докторантов «Актуальные проблемы современной науки» (Самара, 2003); IV конференции «Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект» (Владимир, 2003); на международной научной конференции «Человек в пространст-
ве языка и мира» (Литва, Шауляй, 2004); V международной научно-
практической конференции «Русистика и современность» (Санкт-Петербург
- Жешув, 2004); международной научно-практической конференции «Меж
дународное образование: итоги и перспективы» (Москва, ЦМО МГУ, 2004);
IX международной научно-методической конференции «Риторика в системе
коммуникативных дисциплин» (Санкт-Петербург, 2005); международном
симпозиуме «Образование через науку» (Москва, 2005); IX Международной
конференции «Европейская русистика и современность» (Польша, Познань,
2005); межвузовской научно-практической конференции «Русский язык в
техническом/негуманитарном университете» (Москва, РГУ им.
И.М.Губкина, 2005); международной научно-практической Интернет-конференции «Русская речь в современном вузе» (Орел, 2005); VI Международной научной конференции «Информация — коммуникация — общество» (Санкт-Петербург, 2005).
Материалы диссертации использовались при создании в Курском государственном техническом университете учебно-методического комплекса ^ специальности 031301 (021800) «Теоретическая и прикладная лингвистика», при обучении иностранных студентов русскому языку на основном и продвинутом этапах (1994-2005 гг.), при чтении лекций по дисциплинам «Русский язык и культура речи», «Риторика», «Ораторское искусство» на I, II курсах юридического, экономического, машиностроительного, инженерно-строительного факультетов и факультета вычислительной техники и автоматики КурскГТУ.
Цели и задачи диссертационной работы определили ее структуру: она состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы и 2-х приложений.
