Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Ассоциативный эксперимент как метод обнаружения специфики вербального ассоциирования в условиях формирующегося билингвизма
1.1. Тенденции психологического исследования вербальных ассоциаций 15
1.2. Соотносимость механизмов ассоциирования и семантических процессов. Ассоциирование и понимание 19
1.3. Ассоциативный эксперимент и анализ языкового сознания 23
1.4. Ассоциативный эксперимент как метод исследования проблем перевода и понимания инокультурного текста 28
1.5. Выводы 33
ГЛАВА 2. Моделирование содержания образов сознания по результатам данных ассоциативного эксперимента 37
2.1. Описание эксперимента 38
2.1.1. Цель эксперимента 38
2.1.2. Экспериментальный материал 38
2.1.3. Состав участников 39
2.1.4. Порядок проведения эксперимента 39
2.1.5. Верифицируемые гипотезы 40
2.2. Сводная таблица результатов ассоциативного эксперимента 41
2.3.1. Анализ образа сознания schmackhaft/вкусный 50
2.3.2. Анализ образа сознания der Schinken/ветчина 54
2.3.3. Анализ образа сознания der Kopf/голова 58
2.3.4. Анализ образа сознания der Bauch/живот 65
2.3.5. Анализ образа сознания zusammenkleben/склеить 70
2.3.6. Анализ образа сознания die Wolke/туча, облако 73
2.3.7. Анализ образа сознания die Spritze/укол, шприц 79
2.3.8. Анализ образа сознания die Sahne/сливки 85
2.3.9. Анализ образа сознания glasern/стеклянный 89
2.3.10.Анализ образа сознания das Zimmer/комната 93
2.4. Выводы по главе 2 97
ГЛАВА 3. Экспериментальное исследование содержания образов сознания на материале метафорических контекстов
3.1. Перевод и межкультурная коммуникация 100
3.2. Описание переводческого эксперимента 111
3.2.1. Описание материала исследования 111
3.2.2. Общая характеристика испытуемых 112
3.2.3. Алгоритм анализа метафорического контекста 112
3.3. Анализ экспериментальных данных 113
3.3.1. Анализ текстового фрагмента № 1 114
3.3.2. Анализ текстового фрагмента № 2 117
3.3.3. Анализ текстового фрагмента № 3 120
3.3.4. Анализ текстового фрагмента № 4 124
3.3.5. Анализ текстового фрагмента № 5 129
3.3.6. Анализ текстового фрагмента № 6 132
3.3.7. Анализ текстового фрагмента № 7 134
3.3.8. Анализ текстового фрагмента № 8 137
3.4. Выводы по главе 3 140
Заключение 145
Библиографический список 149
Список словарей 166
Приложение. Анкеты (образцы) 167
- Ассоциативный эксперимент как метод исследования проблем перевода и понимания инокультурного текста
- Анализ образа сознания schmackhaft/вкусный
- Перевод и межкультурная коммуникация
- Анализ экспериментальных данных
Введение к работе
Настоящая работа посвящена изучению содержания образов сознания, принадлежащих к разным лингвокультурам, путем их сравнительно-сопоставительного анализа, который осуществлялся на материале русско-немецкого ассоциативного и переводческого экспериментов. В современной отечественной психолингвистике исследование содержания образов сознания, как правило, проводится только на базе ассоциативного эксперимента. Мы полагаем, что этого недостаточно для выявления сущностных характеристик образов сознания. Во-первых, вербальный ассоциативный эксперимент уже условиями своего проведения задает вербальную реакцию, отражающую языковые системные связи. А они, как известно, не могут представлять содержание сознания в целом, а следовательно, не в полной мере могут использоваться при реконструкции образов сознания. Во-вторых, сколь бы надежными (а скорее, привычными) ни были результаты ассоциативного эксперимента, они, на наш взгляд, требуют верификации другими экспериментальными данными. Полагаем, что именно переводческий эксперимент (специально организованная переводческая деятельность испытуемых) позволяет, с одной стороны, верифицировать данные ассоциативного эксперимента, с другой - расширить представление о содержании образа сознания. В переводческой деятельности, пусть и экспериментальной, актуализируются все аспекты речемыслительной деятельности индивида, что позволяет установить не только отдельные содержательные образы сознания, но и их реальную структуру как функциональное целое. Моделирование образов сознания на основе их структурно-содержательных признаков является, на наш взгляд, более перспективным путем исследования содержания образов сознания, поскольку в этом случае восстанавливается реальная иерархия
содержательных компонентов образа сознания, а не просто их состав. Это связано и с проблемой функционирования текста в инокультуре.
Как осуществляется перемещение текста из одного языка в другой в межкультурном пространстве? Каков характер взаимоотношений концептуальных систем участников переводческого процесса и специфика знаков, вовлеченных в трансляцию культурноспецифичной информации? В какой степени процесс понимания иноязычного текста зависит от общности сознаний носителей разных национальных культур? Все эти вопросы помогают выявить специфику языкового сознания и его конкретных образов у формирующегося переводчика-билингва, и все они в той или иной степени рассмотрены в нашем исследовании.
Эвристический характер перевода и эмпирически ненаблюдаемый процесс его протекания осложняют понимание того, каким образом переводчик осуществляет мыслительные операции с поступающей к нему языковой (и неязыковой) информацией. Ответить на вопрос помогает уникальное качество текста - его способность репрезентировать разного вида информацию в языковых знаках, способность фиксировать ментальные сущности в языковых операциях.
В последнее время речемыслительная деятельность переводчика постоянно привлекает внимание лингвистов, расширяется объем и ракурсы её исследования. Новые наблюдения и идеи появляются в связи с интенсивным взаимодействием перевода и межкультурной коммуникации. Эти закономерные процессы объясняются сложностью и многогранностью переводческой деятельности, а также разнообразием мнений, методов и исследовательских подходов в её изучении. Все более утверждается мнение, что язык задает своим носителям определенную картину мира, которая находит отражение в разных типах текстов, в том числе и в художественном. Каждый язык фиксирует в своей внешней и внутренней форме определенный способ концептуализации мира [Гумбольдт 1984; Сепир 1977; Уорф 1960 и
др.]. Понимание - это процесс, строящийся на взаимодействии концептуальных систем индивидов, причем чем больше общность последних, тем адекватнее понимание. При переводе именно способность переводчика понять содержание и структуру концептуальной системы продуцента текста способствует адекватной речемыслительной деятельности реципиента (переводчика), приводит к адекватному пониманию инокультурного текста. Если же образ сознания, представленный в тексте, неизвестен переводчику, то понимание не осуществляется и текст лакунизируется. Адекватный перевод осуществляется в том случае, когда реципиент способен вычленить, интегрировать в исходном тексте доминантный авторский смысл, репрезентированный в тексте определенными речевыми компонентами, намеренно актуализированными в структуре текста. Переводчик реконструирует доминантный смысл на базе собственной концептуальной системы/картины мира.
В ряду методов реконструкции языкового сознания традиционно для отечественной психолингвистики особое место занимает ассоциативный эксперимент, который позволяет исследователю максимально приблизиться к ментальному лексикону, вербальной памяти, культурным стереотипам человека.
Наше экспериментальное исследование в связи со сказанным ранее проводилось в два этапа. На первом этапе был проведен свободный ассоциативный эксперимент. Цель эксперимента - выявить состав содержательных компонентов некоторых образов сознания иноязычного и переводного текстов, а также определить их специфику, обусловленную различием характера ассоциирования автора и переводящего. Материалом для анализа послужили метафорические выражения, полученные методом сплошной выборки из оригинальных немецких текстов. Метафорические выражения были избраны в качестве материала анализа вполне осознанно: в них в наименьшей степени представлено конвенциональное содержание
языковых единиц. Следовательно, их восприятие и понимание должно осуществляться на субъективных основаниях, хотя и на базе общих психолингвистических механизмов. Отсюда совпадение в характере и качестве понимания метафорических выражений может служить основанием для выводов об общности содержания образов сознания или их различии. Тексты вначале были подвергнуты исследовательскому анализу. В результате интерпретации текстов на основе контекстного анализа были выявлены «ключевые» слова в каждом из текстов. Они являются знаками-овнешнителями компонентов определенных образов сознания и отражают доминантные смыслы и доминантные эмоции исходных текстов. На первом этапе исследования произведены анализ и моделирование содержания образов сознания а) по результатам данных ассоциативного эксперимента и б) толковых словарей немецкого и русского языков.
На втором этапе в экспериментальных условиях респондентами были переведены фрагменты выбранных для эксперимента текстов, смысловую доминанту в которых представляли лексемы, проанализированные нами на первом этапе исследования. Цель второго этапа эксперимента - определить содержание доминантных образов сознания, возникающих при переводе метафорических выражений. Необходимость проведения двух этапов исследования обусловлена предположением о том, что если реакции, данные респондентами в ходе ассоциативного эксперимента, являются стабильными компонентами их ассоциативно-вербальной сети, они могут стать смысловой опорой при переводе. Если же ассоциации респондентов, полученные в ходе свободного ассоциативного эксперимента, не будут значимо использоваться респондентами, то можно предположить, что переводимый текст - это определенный ментальный контекст, существенно влияющий на содержание ассоциативно-вербальной сети реципиента и/или задающий определенные стратегии ассоциирования.
В ходе второго этапа нашего эксперимента были также выявлены стратегии, используемые испытуемыми при переводе контекстов с метафорическими компонентами.
В работе использовались следующие методы исследования:
ассоциативный метод - выявление ассоциативного значения исследуемых слов-стимулов с помощью свободного ассоциативного эксперимента. Стимулами послужили ключевые элементы метафорических комплексов, выделенные в ходе анализа текстов и также выделенные испытуемыми в качестве опорных слов текста;
компонентный анализ дает возможность различить модификации значений лексических единиц, определить степень их несовмещения и/или пересечения в двух языках. Переводчик при переводе метафоры нацелен не только на расшифровку смыслового содержания, компрессированного в метафоре, но и на активный поиск/порождение сходной когнитивной познавательной структуры, адекватной исходной метафорической. В результате компонентного анализа возможно определение направления переводческой рефлексии. Компонентный анализ проводился нами наряду с сопоставительным с целью определения информационной емкости лексических единиц двух языков, выявления оснований их сближения, пересечения, а также и несоответствия. Такой анализ способствовал нахождению оптимальной стратегии перевода и позволил интерпретировать неадекватные варианты перевода реципиентов. Анализ проводился с привлечением дефиниций словарей разного типа (моно- и двуязычных, толковых, ассоциативных);
когнитивный анализ, в результате которого была выявлена совокупность всех актуальных когнитивных признаков для каждого конкретного текста на основе модели концепта [Пищальникова, 1992 и др.].
контекстуальный анализ позволил выявить мультидетерминированные структурно-смысловые отношения между компонентами текста, которые
эксплицируют авторский смысл. Контекстуальный анализ способствует более глубокому внедрению реципиента в авторскую модель познания благодаря рефлексии над контекстом речевого произведения. При помощи него были выявлены метафорические комплексы, являющиеся концентрированным выражением доминантного личностного смысла текста;
элементы метода статистического анализа, позволяющие установить статистически значимые закономерности в исследуемом материале и тем самым верифицировать данные экспериментального исследования. Результаты эксперимента представлены в виде таблиц и схем, проведен анализ процентного соотношения всех полученных данных;
лингвистический эксперимент, направленный на выявление механизма переводческой деятельности формирующихся билингвов в условиях высокой лакунарности иноязычного текста. С этой целью было связано решение задач:
выделение ключевых слов текста,
понимание текста с информационно-смысловыми лакунами, представленными метафорическими комплексами.
Материалом исследования послужили метафорические выражения, полученные методом сплошной выборки из оригинальных немецких текстов, их переводы, выполненные формирующимися билингвами, собственные переводы этих отрывков, материалы словарей, результаты ассоциативных экспериментов.
Анализируемый материал представлен в переводческом эксперименте отрывками из немецкоязычных романов (Hans Fallada „Kleiner Mann - was nun?", Dagmar Kekule „Die kalte Sophie"). Общий объем анализируемого в ходе переводческого эксперимента материала составил 9943 микротекста, объем представленного в исследовании материала - 610 микротекстов. Выбор художественных произведений обусловлен тем, что в художественной прозе метафорические выражения и фразеологические сочетания наиболее
очевидно актуализируют значимые компоненты авторского сознания, специфические когнитивные модели.
Поскольку в работе исследовался ассоциативный потенциал слова в сравнении с характером его идентификации в метафорических контекстах, из исследуемых метафорических контекстов были извлечены метафорические слова, которые включались нами в качестве стимулов в ассоциативный эксперимент. Из предложенных респондентам в ходе ассоциативного эксперимента пятидесяти слов-стимулов исследовательской обработке подверглись 10 слов, которые извлекались из метафорических контекстов, в которых они являлись ключевыми элементами.. Таким образом, выбор слов-стимулов в ассоциативном эксперименте обусловлен одной из задач исследования: установить связь между ассоциативным потенциалом слова и его реализацией в контексте, разницу между ассоциативным полем и процессом понимания.
Цель исследования - сравнительно-сопоставительная характеристика образов языкового сознания, представленных в языковых единицах и в семантических структурах исходного и переводного текстов. Цель исследования обусловила постановку следующих задач:
исследование содержания и структуры образов сознания на основе последовательной экспериментальной верификации их моделей, моделирование функционально значимой иерархической структуры содержательных компонентов образов сознания;
сравнение семантической структуры слова и его актуального психологического значения;
исследование реального смыслового сходства/различия образов сознания носителей немецкого и русского языков;
определение влияния переводимого текста на выбор стратегии ассоциирования;
5) установление связи между ассоциативным потенциалом слова и его реализацией в контексте, определение разницы/сходства между ассоциативным полем и процессом понимания
Актуальность избранной темы обусловлена теоретически и прагматически.
1. Главный вопрос многих гуманитарно-естественных наук -
взаимоотношение языка и сознания, мышления и речи - до сих пор остается
нерешенным. Актуальный сегодня антропоцентрический подход позволяет
рассматривать язык как средство доступа к ментальным процессам,
осуществляемым в человеческом сознании, что позволяет верифицировать
корреляции между оперативными единицами сознания и объективирующими
их языковыми знаками. Таким образом, перевод становится естественным
способом получения объективных данных о работе человеческого
мышления. В диссертации исследуется переводческая деятельность
формирующихся билингвов. В этом случае формирование мысли, построение
адекватного оригиналу смысла представлены более наглядно уже потому,
что в переводе выбор языковых средств целенаправленно ограничен
исходным текстом. Это в известной степени позволяет проследить хотя бы
некоторые этапы «совершения мысли в слове».
2. Актуальность работы связана также с отсутствием в настоящее время
комплексных объяснительных концепций и моделей, помогающих
приблизиться к осознанию того, как язык отражает человеческий опыт,
представленный в этнически обусловленном сознании. Понимание же
процесса перевода как «диалога культур» (Е.Ф.Тарасов) помогает связывать
возникающие в переводе проблемы с различием национально специфических
компонентов сознаний коммуникантов, с несовпадением их концептуальных
систем. Работа актуальна и в плане обнаружения некоторых стратегий,
реализующихся при переводе инокультурного текста.
Из актуальности работы вытекает её теоретическая и практическая значимость.
1. Исследование актуализирует необходимость такой методики
изучения образов сознания, при которой с необходимостью должна
осуществляться последовательная верификация модели с помощью разных
экспериментальных данных.
Исследование показывает известную ограниченность ассоциативного эксперимента в изучении содержания образов сознания.
Исследование акцентирует необходимость установления не только состава содержательных компонентов образов сознания, но, что более важно теоретически (и практически), моделирование иерархической структуры этих компонентов внутри образов сознания как специфического ментального образования.
Практическая значимость диссертации определяется возможностью
использовать полученные выводы в практике перевода,
применять выделенные стратегии перевода при обучении интерпретации иноязычного текста,
использования результатов исследования в общих переводческих курсах.
Новизна исследования определяется тем, что в работе соотнесены данные, полученные с помощью разных психолингвистических и собственно лингвистических методов на оригинальном текстовом материале. Моделирование образов сознания на основе их структурно-содержательных признаков, которое осуществляется в работе на основании данных переводческого и ассоциативного эксперимента, является перспективным путем исследования содержания образов сознания.
Теоретической базой работы послужили положения 1) психолингвистической теории речевой деятельности, 2) межкультурной коммуникации, а также 3) отечественных и зарубежных исследователей в области перевода.
Перевод рассматривается нами как речемыслительный познавательный процесс, осуществляемый и координируемый индивидом. Посредническая деятельность переводчика базируется на концептуальном анализе и направлена на передачу реконструируемого доминантного смысла переводимого текста. Такая деятельность включает различные данные, связанные с памятью, эмоциями, ассоциациями, с разнообразным и разноплановым опытом, вербальным и невербальным. Реальный процесс межкультурного общения, в котором принимает участие переводчик, может происходить только в форме общения сознаний. Сознание индивида формируется в определенной культуре, которая обеспечивает познающего необходимыми для этого элементами опыта. В нашей работе мы опирались на идеи, сформулированные в разное время А.А. Потебней, Л.С. Выготским, А.А. Ухтомским, П.К. Анохиным, А.Н. Леонтьевым, А.А. Леонтьевым, А.А. Залевской.
Положения, выносимые на защиту:
1. Исследование содержания и структуры образов сознания на основе
последовательной экспериментальной верификации их моделей позволяет
моделировать функционально значимую иерархическую структуру
содержательных компонентов образов сознания, а не только их состав.
2. Если реакции, данные респондентами в ходе ассоциативного
эксперимента, являются стабильными компонентами их ассоциативно-
вербальной сети, то они становятся смысловыми опорами при переводе.
3. Переводимый текст - это определенный ментальный контекст, существенно влияющий на содержание ассоциативно-вербальной сети реципиента и задающий определенные стратегии ассоциирования.
4. Сравнение семантической структуры слова и актуального психологического значения позволяет считать, что последнее значительно иерархичнее и объемнее. Содержательные признаки психологически актуальной структуры слова могут переструктурироваться в зависимости от
актуального для данного речевого произведения эмоционально-оценочного компонента.
5. Реальное смысловое сходство образов сознания носителей разных
языков существеннее, чем это устанавливается на базе лексикографических
источников. В содержательной схеме образов сознания нет четко
выраженной оппозиции ядро - периферия.
6. Эмоциональная составляющая метафорической лексемы
детерминирует выбор таких вариантов перевода, которые способны
адекватно передать исходный эмоциональный фон иноязычного
метафорического отрывка.
Структура работы. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографии, а также Приложений, в которых представлены анкеты для проведения ассоциативного эксперимента и метафорические контексты, предлагаемые для выполнения заданий участникам переводческого эксперимента.
Апробация работы. По теме исследования имеется три публикации. Основные положения работы были представлены на 15 Симпозиуме по психолингвистике и теории коммуникации «Речевая деятельность языкового сознания. Общающиеся личности», Москва - Калуга, 2006 г.
Ассоциативный эксперимент как метод исследования проблем перевода и понимания инокультурного текста
В последнее время сопоставительные ассоциативные исследования применяются и к проблеме перевода и понимания инокультурного текста. Так, И.Ю. Марковина и Е.В. Данилова объединяют лексико- и текстоцентрические подходы к изучению ассоциативного вербального поведения. Предметом их исследования стало изучение «ассоциативных» проекций прозаического текста (рассказ И.А. Бунина) и его перевода на английский язык. Эксперимент был поставлен следующим образом: из текстов оригинала и перевода методом экспертных оценок были выделены ключевые слова и словосочетания, которые затем были предъявлены в качестве стимульных слов русской и американской группам реципиентов по 120 человек каждая. Организуя эксперимент таким способом, авторы работы исходили из предположения, что выделенные ключевые единицы на исходном языке и языке перевода могут быть задействованы как определенные смысловые опоры для воссоздания ассоциативных проекций, возникающих в языковом сознании информантов. Авторы провели количественный и качественный анализ полученных ассоциативных полей. При этом была использована идея Ю.Н. Караулова о «семантическом гештальте» в структуре ассоциативного поля: ассоциаты «семантически тяготеют к определенным характеристикам, группируясь естественным образом вокруг нескольких реакций, которые обозначают некоторый набор мыслительных образов-концептов» [Марковина, Данилова, 2000]. Все полученные ассоциативные поля были описаны в виде семантических гештальтов. Затем были сформированы итоговые «ассоциативные гештальты» для каждого текста. «Ассоциативное» структурирование текстов на иностранном языке и языке перевода показало, что «ассоциативный гештальт» на иностранном языке ближе к тексту оригинала, чем «ассоциативный гештальт», построенный на переводном тексте и
отражающий специфику образов носителей неавтохтонной культуры. Авторы работы считают перспективным использование идеи семантического гештальта при изучении процессов восприятия текстов и изучении языкового сознания в целом, так как этот подход позволяет учитывать и единичные индивидуальные реакции, отражающие личностные смыслы его носителей. Спорным остается выбор критериев сходства «семантических гештальтов». В анализируемой работе они опираются только на «интуицию исследователя».
Тем не менее, для решения наших задач эта идея оказывается плодотворной.
Отдельное направление в ассоциативных исследованиях занимают работы в области создания теории ассоциативной грамматики и ассоциативно-вербальной сети. Эти работы образуют перспективное направление исследований, цель которых - признание ассоцианистских исследований инструментом анализа взаимозависимости лексики и грамматики, или, иными словами, описание законов взаимодействия грамматических значений и правил лексикализации грамматики в ассоциативных структурах. Идея ассоциативной грамматики и ассоциативно-вербальной сети была инициирована Ю.Н. Карауловым при работе над созданием шеститомного Ассоциативного тезауруса современного русского языка, одним из авторов которого он является. Ученый полагает, что ассоциативный тезаурус представляет собой способ фиксации ассоциативно-вербальной сети, лежащей в основе языковой способности носителя языка. Концепция ученого относительно ассоциативной грамматики по мере создания тезауруса постепенно менялась от статического варианта (дескриптивно-классификационного) к динамически активному представлению ее грамматического строя [Караулов, 1999]. Такой подход к языковым явлениям с точки зрения языковой способности личности представил определенный переход от системно-детерминистского мира привычных представлений о языковом строе и его структурах (лексике и грамматике) к вероятностному миру языковой личности. Это принципиально новый подход, открывающий иные возможности для наблюдений и выводов об особенностях грамматического строя русского языка и владения грамматикой его носителями. Субстратом языковой способности выступает ассоциативно-вербальная сеть, которая выявляется и составляется на основе многоэтапного массового эксперимента с носителями языка, представляя как бы материальный аналог языковой способности, который по своему содержанию и объему может соответствовать двум другим способам репрезентации языка: языку-тексту и языку-системе. А под ассоциативной грамматикой понимается грамматика, заключенная в ассоциативно-вербальной сети носителя языка и извлекаемая из нее лингвистом с целью создания либо статически системного, либо динамически активного ее описания.
По мнению Ю.Н. Караулова, сеть фиксирует лишь знания, имеющие вербальную форму и составляющие большую часть наших знаний о мире. Эти знания разнородны, зачастую противоречивы и условно делятся на три части.
Первая часть - это экстралингвистическая информация, запечатленная в словах, словосочетаниях, целых высказываниях и суждениях, называющих и характеризующих предметы и явления текущей жизни носителей, их повседневного взаимодействия и общения, реалии окружающей их действительности. Среди этого разнородного множества есть явления переменные, сиюминутные, навеянные актуальным состоянием дел в политике, общественной жизни, искусстве, и явления относительно долговременные, постоянные, связанные со страноведческими особенностями национальной жизни и чертами характера, историей народа и мира.
Вторая часть знаний, образно названная Ю.Н. Карауловым диалоговой, отражает языковое сознание носителей, так как содержит элементы рефлексии и оценки по поводу языка, национальной культуры и типовых ситуаций окружающей действительности.
Анализ образа сознания schmackhaft/вкусный
Структура лексического значения слова вкусный, смоделированная по данным русского толкового словаря [СРЯ, 1984 ], включает только признак - приятный на вкус.
Приведем данные Русского ассоциативного словаря, которые были получены в результате эксперимента, проведенного среди русскоязычных реципиентов: вкусный- обед 16, торт 14, пирог 11, сладкий 5, суп, ужин, хлеб 4, компот 3, апельсин, банан, борщ, завтрак, перец, приятный 2, аппетитный, блюдо, булка, бутерброд, ветер, вино, вкус, день, еда, запах, кайф, коктейль, кондитерское изделие, люблю, мед, много, не очень, острый, отличный, очень, пища, плод, поджаренное мясо, прекрасный, приятно, пряник, сладость, творог [РАС, т. 1, стр. 95].
В результате собственного ассоциативного эксперимента, проведенного нами среди русскоязычных реципиентов, владеющих немецким языком (формирующиеся билингвы), были получены следующие ассоциации:
schmackhaft - еда 9, Essen, пища 3, гуляш 2, яблочный пирог, штрудель, пельмени 3, арбуз, груши, конфеты 2, конфеты ассорти, фрукты, мед, суши, жаркое, Braten, сальце, мороженое 2, деликатесы, пицца 2, торт 4, все вредное, соленые огурчики, макароны по-флотски, колбаса 2, приготовить суп из шпината по новому рецепту, пожарить 5, готовить 7, цвет, которым хочется постоянно наслаждаться, вкусно поесть 2, насытиться, наесться до отвала, приятное чувство в животе, вкусная еда 2, приятные вкусовые ощущения, можно взять в студенческой столовой, поесть в ресторане, сходить в II Patio, ужин 2, обед 2, внешне красивая пища, человек.
Схема ассоциативных значений слова schmackhaft, смоделированная на основе ассоциативного эксперимента, проведенного с носителями русского языка (формирующимися билингвами), включает более широкий спектр значений, чем те, что указаны в толковом словаре, и выглядит следующим образом:
1. пища - 45 реакций: еда, пища, пельмени, конфеты и т.д.;
2. место, время, способ принятия и приготовления пищи - 19 реакций: в ресторане, обед, пожарить и т.д.;
3. чувство удовлетворения (от запаха, вкусовых ощущений) -10 реакций (вкусно поесть, наесться до отвала и т.д.);
4. свойства пищи: вид, запах, цвет - 5 реакций (запах, цвет,которам хочется постоянно наслаждаться, внешне красивая пища и др.)
Таким образом, результаты ассоциативных экспериментов обнаруживают несколько психологически актуальных для носителей русского языка (формирующихся билингвов) и немецкого языка (монолингвов) значений, дополнительных к тем, которые были указаны в толковых словарях. Это свидетельствует о разнице между семантической структурой слова как лингвистической модели и актуальным психолингвистическим значением, репрезентируемым словом. Психолингвистическое значение слова оказалось значительно шире словарного. В образах сознания, смоделированных на основе реакций немецкоговорящих и русскоговорящих респондентов, совпадают признаки: пища, место её принятия, свойства пищи. Но имеются и различия: чувство удовлетворения ассоциируется у немецкоговорящих респондентов с самим словом schmackhaft, тогда как у русскоговорящих респондентов приятные чувства ассоциируются скорее с наполнением желудка чем-то вкусным, с красивым запахом и приятным видом пищи.
Выявленное различие свидетельствует о различном составе компонентов образа сознания, а, следовательно, позволяет предполагать существование различий в познавательных структурах носителей немецкого и русского языков. 2.3.2. Анализ образа сознания der Schinken/ ветчина В русском толковом словаре отражены следующие признаки образа сознания, репрезентированного словом ветчина: - просоленное, копченое мясо свиного окорока.
Перевод и межкультурная коммуникация
Утвердившееся в настоящее время мнение о том, что межкультурная коммуникация, в область которой входит перевод, основывается на формировании общности сознаний носителей разных национальных культур, вызывает необходимость обратиться к общетеоретическим аспектам языкового сознания. Эвристический характер перевода и эмпирически ненаблюдаемый процесс его протекания привносят дополнительные сложности в представление о том, каким образом переводчик осуществляет операции с поступающей к нему информацией. Но эти трудности лежат в одной плоскости с общими проблемами речемыслительной деятельности. Это делает переводческие исследования чрезвычайно притягательными не только для тех, кого интересуют непосредственные аспекты перевода, но и для тех, кто пытается получить сведения о том, какие ментальные сущности стоят за языковыми явлениями. Новые наблюдения и идеи появляются в связи с интенсивным взаимодействием перевода и межкультурной коммуникации. Перевод становится естественным способом получения объективных данных о работе человеческого мышления.
В нашей работе перевод также рассматривается как речемыслительный познавательный процесс, осуществляемый и координируемый индивидом. Посредническая деятельность переводчика базируется на концептуальном анализе и направлена на передачу реконструируемого доминантного смысла, который в современной когнитивной семантике, семиотике и психолингвистике связывается с концептуализацией деятельности и охватывает как лингвистическое, так и экстралингвистическое, включая в свою объектную область различные данные, связанные с памятью, эмоциями, ассоциациями, с разнообразным и разноплановым опытом, вербальным и невербальным. Реальный процесс межкультурного общения, в котором принимает участие переводчик, может происходить только в форме общения сознаний. Сознание индивида формируется в определенной культуре. Культура, предопределяя пути, которыми осуществляется процесс познания, обеспечивает познающего необходимыми для этого элементами опыта, приобретаемого в результате локально и темпорально востребованных видов и способов деятельности. Мы разделяем точку зрения В.А.Пищальниковой, которая пишет по этому поводу: «... мышление индивида осуществляется по принципу функциональной ситстемы, когда ведущие и производные мотивы в процессе деятельности могут изменяться, а доминантными могут становиться любые компоненты мыслительного процесса, обладающие свойствами функционального замещения друг друга» [Пищальникова, 2003, с.9].
Подход к решению культурно-специфического во многом зависит от того, как трактуется основной вопрос языкознания - соотношение речи и мышления, языка и речи-мысли, а с ним и первостепенный для перевода вопрос о соотношении универсального и идиоэтнического, о возможностях и способах передачи последнего. Возникающие при этом трудности имеют не только собственно языковой характер и связаны не только с отсутствием языковых соответствий, но обусловлены различием в этноментальном опыте, и в частности, в речевом поведении коммуникантов. Притягательность переводческой деятельности во многом обусловлена тем, что она может приблизить исследователя к пониманию того, как, выйдя из пределов круга, очерченного одним языком, оказывается возможным вступить в круг, сотканный из «совокупности чувственных впечатлений и непроизвольных движений духа» [Гумбольдт 1964, с.93 ] другого языка.
В настоящее время можно считать, что основная задача теории перевода состоит не в том, чтобы предоставить прескрипции для переводческой деятельности, а в попытке комплексного моделирования, описания переводческого процесса. К настоящему моменту переводоведение проделало «головокружительный путь от периферийной отрасли литературно-лингвистических исследований, за которой далеко не всеми признавалось даже право на самостоятельное существование, до широко разветвленного междисциплинарного научного направления» [Цвиллинг 1999, с.32].
В развитии теории перевода лингвистические модели занимали и занимают ведущее место, в полном соответствии с убеждением в том, что «процесс перевода должен находиться под неусыпным наблюдением языкознания» [Якобсон 1978, с. 17]. Их суть заключается в выявлении закономерностей преобразования, замены, трансформации текстов на исходном языке в тексты на языке перевода. Наиболее рациональным методом, избранным для этих целей, является сопоставительный. Основные задачи, которые решаются в рамках данного направления, связаны с анализом уже выполненных переводов и с описанием наиболее общих, объективных закономерностей процесса переводческих преобразований. При этом происходит сопоставление исходных - «на входе», и конечных - «на выходе», отрезков текста и делается попытка охарактеризовать способы и приемы имевшего место преобразования. Сопоставительная оценка текстов на двух языках с использованием потенциала лингвистических моделей является также важным аспектом практической подготовки переводчиков.
Переводчик - участник двуязычного коммуникативного акта, и, принимая решения, он руководствуется целью, предопределяющей выбор определенных языковых средств. Такая цель может быть сформирована только на базе понимания текста, рефлексии над способами представления его содержания. Отсюда часто встречающийся на практике парадокс: присутствует типология средств перевода, но пользование ею затруднено, так как она не соотносится с переводческим решением в определенном конкретном случае. Принятие же такого решения всегда субъективно, и обусловлено оно не только психологически, но и психофизиологически -принципом действия определенной группы компонентов функциональных систем: широкой пластичностью, способностью к взаимозамене, адаптивности для достижения приспособительного результата в соответствии с предметной обстановкой и речевой ситуацией. Лингвистический аспект не решает проблемы культурноспецифического, он лишь один из составляющих перевода, успех которого связан с экспликацией и преодолением межкультурных различий. Также и ситуативные реалии, описывая образ жизни и черты характера отдельного народа, требуют выхода «за слово», внимательного прочтения и дополнительных модификаций при переводе, чтобы не исказить содержание речевого произведения. Это означает, что, кроме универсального и признанного всеми языкового кода, необходимо принять во внимание существование особого, тщательно разработанного, скрытого кода, который нигде не описан, никому не известен, но понятен всем. Таким образом, при переходе к процессу перевода невозможно намеренно игнорировать обращение к психической, умственной, эмоциональной и интенциональнои деятельности тех, кто пишет, читает и переводит. Все это наглядно иллюстрирует сдвиг в сторону понимания активной роли переводчика, к осознанию его центральной роли в переводческом процессе, предполагает обращение к сложным мыслительным операциям, связанным с декодированием принимаемой информации, анализом и синтезом сообщений. Переводчик каждый раз вынужден самостоятельно находить решение, планируя свою переводческую программу, конструируя тот «образ результата» на который она будет ориентирована. Поэтому и перевод не может находиться в тождественных отношениях с подлинником, и степень сближения между ними, по справедливому замечанию В.С.Виноградова, зависит от многих факторов: «от мастерства переводчика, от особенностей сопоставляемых языков и культур, эпохи создания оригинала и перевода, способа перевода, характера переводимых текстов и т.п.» [Виноградов 2004, с. 18]. В процессе интерпретации каждый раз рождается «свой» текст, глубоко неповторимый и уникальный. Он связан с оригиналом инвариантным смыслом, но в нем присутствует отражение личных и профессиональных качеств переводчика. При этом интерпретирующая знаковая реальность, создающая знание об объекте, т.е. значение, конституируется не набором потенциально присущих объекту признаков, а актуальных для индивида фрагментов опыта, которые складываются в его образе мира в результате различных форм личного взаимодействия с данным объектом.
Анализ экспериментальных данных
Рассмотрим экспериментальные варианты перевода фрагментов текста, сопоставляя их с исследовательской версией перевода и обосновывая исследовательскую переводческую стратегию.„Michael bietet seine ganze Dichtkunst auf, um mir mein zukiinftiges Leben in der Verbannung schmackhaft zu machen." [Dagmar Kekule, „Die kalte Sophie", S. 12].
Михаель призвал на помощь все свое красноречие, чтобы расписать мне всю прелесть моей жизни в ссылке.
Согласно толковым словарям немецкого языка словосочетание jmdm. etw. schmackhaft machen имеет значение «изобразить что-то для кого-то так, чтобы он рассматривал это как что-то приятное для себя; заинтересовать его этим»: „jmdm. etw. so darstellen, dass er es fur gut halt; Lust dazu bekommt" [DDU 1989, S. 211]. Выбранный нами перевод лексемы „etw. fur jmdn. schmackhaft machen" согласуется с дефиницией лексемы «расписать», данной в толковом словаре русского языка С.И.Ожегова «подробно, красочно обычно с преувеличением, рассказать, изобразить что-либо"» [Ожегов 1981, с.587]. Лексема вкусный имеет в русском языке, кроме основного значения «приятный на вкус», также значения «выражающий удовольствие, ощущение приятного» [там же, с.77 ]. Выбор лексемы обусловлен и актуализацией признака «красочный» в слове «красноречие».
Если проанализировать более широкий контекст произведения, то становится очевидным негативное отношение главной героини к учебе в интернате, которую она называет ссылкой. Описывая старания отца, который пытается убедить её в правильности принятого решения, она с иронией характеризует его действия. Поэтому важно представить и компонент «рассказать с преувеличением», что реализуется лексемой «расписать».
98% реципиентов удалось частично/полно передать авторскую мысль. Но степень передачи специфики авторского смысла в этих переводах неодинакова.
Наиболее адекватными и интересными нам представляются варианты переводов реципиентов, использовавших метафорические языковые средства (26%). Это такие варианты перевода, как: ...моя дальнейшая жизнь в заключении будет прекрасной, ...расписать в самых ярких красках мою будущую жизнь в неволе, ...живописать мне мою будущую жизнь в изгнании, ...описать мою «прекрасную» жизнь в ссылке, ... красиво расписать мою предстоящую жизнь в интернате, ... описать мою будущую жизнь в разлуке в наилучших тонах, ... описать мою будущую жизнь в ссылке в прекрасном свете, ... чтобы расписать мне всю прелесть моей будущей жизни в «ссылке».
23%о участников использовали устойчивую метафору «сладкая жизнь»: ... сделать мою жизнь в «изоляции» слаще, ...сделать мою будущую э/сизнь в разлуке сладкой, ...более сладкой, изобразить мою будущую жизнь в изгнании «конфеткой», ... чтобы подсластить пилюлю моей будущей жизни в изгнании. Они использовали переносное значение лексемы «сладкий», т.е. «приятный, доставляющей удовольствие (ср.: Сладко живется. [Ожегов 1981, с.647]).
Половина опрошенных (50% человек) заменили устойчивую метафору исходного текста неметафорическими конвенциональными, нормированными языковыми средствами. Они отразили в своих переводах эмоционально-оценочное значение лексемы «вкусный»: «выражающий удовольствие, ощущение приятного» [Ожегов 1981, с.77 ]: сделать мою будущую жизнь в ссылке приятной, ... приятнее, ... привлекательной, ... привлекательнее, ... желанной. Но мы полагаем, что использование неметафорических средств для перевода ведет в данном случае к неполной передаче авторского смысла. Ведь стереотипные способы передачи метафорического представления смыслов текста оригинала влекут за собой утрату индивидуального мировидения автора. Конвенциональные неметафорические способы передачи метафорического фрагмента текста в языке перевода, в том числе и клишированные, способны передать лишь стереотипное знание, в то время как метафора содержит личностный, нестереотипный смысл. Следовательно, в большинстве случаев она требует конвенциональных способов передачи личностного смысла (авторской специфики мировосприятия), что достигается путем значимого отхождения, отклонения от ассоциативных связей смыслов и репрезентирующих их слов.
Один участник эксперимента использовал метод «дословного перевода»: сделать мою жизнь в интернате вкуснее. Такой перевод противоречит лексическим нормам русского языка и не передает авторского смысла, поэтому он не может быть признан адекватным, хотя и он реализуется на базе устойчивого ассоциативного компонента, выявленного нами в первом эксперименте.
Двое реципиентов отказались от перевода этого метафорического фрагмента, видимо, в силу низкой языковой компетентности.
Таким образом, около 50% респондентов при переводе была использована стратегия встречной метафоризации. Переводы этих испытуемых, на наш взгляд, можно считать адекватными, поскольку им удалось сохранить и воссоздать в переводных версиях доминантный личностный смысл фрагмента текста, актуализируя ассоциативные связи, выявленные на первом этапе эксперимента.
Сравним результаты первого и второго этапов эксперимента. Переносное значение лексемы schmackhaft (а именно, вызывающий чувство удовлетворения), занимавшее соответственно лишь 3 и 4 место в схемах ассоциативного значения слова, составленных по результатам свободного ассоциативного эксперимента с русско- и немецкоязычными реципиентами, вышло на первое место по результатам второго этапа эксперимента. Это свидетельствует о том, что содержание образа сознания schmackhaft, имеющего в немецком языке более широкое значение, в контексте легко воспринимается и адекватно передается русскоязычными реципиентами. Актуализируя один из компонентов образа сознания вкусный (выражающий удовольствие, ощущение приятного), русскоязычные участники эксперимента смогли адекватно передать доминантный личностный смысл автора текста.
„Ein Brechmittel von Papierkorb mit Spielkartenmuster, ein Nylonbettvorleger (wo ich gegen Kunsfasern doch allergisch bin), neue Vorhange mit Klatschmohnmotiv, eine Unmenge verstaubter Schinken in meinem Biicherregal, „Angelique" und so." [Dagmar Kekule, „Die kalte Sophie", S. 41].
Отвратительная корзина для мусора с узором из игральных карт, синтетический коврик перед кроватью (и это при том, что у меня аллергия на синтетику), новые занавески с дикими маками, куча пыльных толстых книг на моей книжной полке: «Анжелика» и тому подобное.
Толковые словари немецкого языка дают разное толкование переносного значения лексемы Schinken: 1. разг. шутл. или презрит. большая толстая книга (часто имеющая небольшую художественную ценность) [DDU 1989, S. 211 ]. 2. шутл. большая толстая книга (первоначально переплетенная в свиную кожу) [WDW, 1980, S.572 ]. В русском языке лексема «ветчина» не имеет таких значений. Выбранный нами вариант перевода основывается на контекстуальном актуальном значении этой лексемы и системе ассоциативных связей, характерных для носителей немецкого языка: в Большом немецко-русском словаре - пухлая книга [БНРС, 1980, том 2, с.302 ]. Презрительное отношение к увиденному передает лексема «куча». Софи возвращается в свою комнату после долгого отсутствия. Она с ужасом замечает все произошедшие там изменения. Свое отношение к увиденному она выражает с помощью негативно-оценочных определений и метафорических выражений.
