Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Русские сложноподчиненные предложения, выражающие уступительные отношения 14
Общие замечания 14
Грамматические показатели связи 23
Акцентирующие модификаторы 50
Модальные отношения частей 69
Темпорально-аспектуальные особенности 79
Порядок следования частей 90
Синтаксические структуры в главной и придаточной частях 97
Выводы к первой главе 106
Глава 2. Английские сложноподчиненные предложения, выражающие уступительные отношения 110
Общие замечания 110
Грамматические показатели связи 114
Акцентирующие модификаторы 125
Модальные отношения частей 130
Темпорально-аспектуальные особенности 134
Порядок следования частей 142
Синтаксические структуры в главной и придаточной частях 145
Выводы ко второй главе 149
Заключение 152
Список использованной литературы 156
- Грамматические показатели связи
- Темпорально-аспектуальные особенности
- Грамматические показатели связи
- Темпорально-аспектуальные особенности
Введение к работе
Предметом исследования в настоящей работе являются русские и английские сложноподчиненные предложения, выражающие уступительные отношения, типа: Хотя на улице шел дождь, зонт он брать не стал', Несмотря на то что было еще довольно светло, в комнате горели десятки свечей и Although she was ill, she went to the meeting; In spite of the fact that the film was terribly boring, I watched it up to the end.
Актуальность работы определяется тем, что в связи с усиливающейся в последние годы тенденцией к семантизации синтаксических исследований возникла потребность в систематичном и многоаспектном описании сложных предложений вообще и разных типов сложноподчиненного предложения в частности.
Цель исследования заключается в выявлении основных закономерностей содержательной и формальной организации сложноподчиненных предложений, выражающих уступительные отношения, в языках разных типов. Достижение поставленной цели предполагает решение следующих основных задач:
выявление и характеристику общих принципов организации интересующих нас сложноподчиненных предложений в русском и английском языках;
определение характера варьирования рассматриваемых предложений по следующим параметрам: союзные средства, акцентирующие модификаторы уступительности, модальные свойства, темпорально-аспектуальные особенности, взаиморасположение частей, тема-рематическое распределение информации, синтаксические структуры, используемые в главной и придаточной частях;
3) установление границ сходства и различия
рассматриваемых сложноподчиненных предложений в исследуемых языках по указанным параметрам.
Методика исследования. Основными методами, используемыми в настоящей работе, являются метод наблюдения, метод лингвистического эксперимента и метод сопоставительного анализа.
Методы наблюдения и эксперимента взаимосвязаны. Путем наблюдения исследователь получает необходимые исходные сведения об изучаемых явлениях, однако, по замечанию И.П. Распопова, «наблюдение касается только внешней стороны явлений, поэтому необходим эксперимент, который включает в себя практику и, следовательно, инструмент проверки данных наблюдения» [Распопов 1976, с. 8].
Метод сопоставительного анализа представляет собой исследование и описание единиц одной лингвистической системы через сравнение с соответствующими единицами другой лингвистической системы [Языкознание 1998, с. 481].
Анализируемый языковой материал извлечен из произведений русской и британской художественной литературы второй половины XX века; научной литературы того же периода; публицистических статей в российских, британских и американских периодических изданиях: «Аргументы и факты», «Известия», «Российская газета», «Ведомости», «Профиль», «Коммерсант», «Коммерсант-Власть», «Коммерсант-Деньги», «Наука и жизнь», «Домашний очаг», «Вокруг света», «Geo», «The Times», «The Guardian», «The New York Times», «Daily News», «National Geographic»; электронной базы данных National Corpus of English (). Привлекались также данные разговорной речи. Отдельные примеры взяты из словарей: Новый англо-русский словарь, Collins Cobuild English Language Dictionary, Longman Dictionary of English Language and Culture.
На защиту выносятся следующие положения:
Сложноподчиненные предложения, выражающие уступительные отношения, представляют собой синтаксические построения асимметричной структуры. Будучи формально двухкомпонентными, на уровне означаемых они являются трехкомпонентными. Семантическая структура уступительного предложения состоит из следующих компонентов: условие/ причина (антецедент), ожидаемое логическое следствие (консеквент-1), реальное следствие (консеквент-2).
По своим номинативным свойствам русские и английские сложноподчиненные уступительные предложения распадаются на три семантические разновидности. Они представляют собой предложения, выражающие а) уступительно-причинное значение; б) уступительно-условное значение; в) уступительно-возместительное значение.
Различия между содержательно эквивалентными русскими и английскими сложноподчиненными уступительными предложениями носят формальный характер.
Научная новизна исследования определяется тем, что в нем впервые предпринята попытка комплексного описания русских и английских сложноподчиненных предложений, выражающих уступительные отношения, с точки зрения общих принципов их устройства и возможностей содержательного и формального варьирования.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в лекционных курсах и на практических занятиях по общему языкознанию, синтаксису русского и английского языков, переводу, а также при разработке учебных пособий по синтаксису современного русского и английского языков.
Апробация работы. По теме диссертации было сделано три доклада на научных сессиях ВГУ (Воронеж 2003г., 2004г., 2005г.), опубликованы четыре статьи и коллективная монография.
Теоретические основы исследования. Сложноподчиненные предложения различаются по характеру отношения частей и формальных
7 показателей этих отношений. Вопрос о сложноподчиненном предложении в его истории по сути сводился к классификации придаточных частей. Одной из первых классификаций была логико-грамматическая классификация, основанная на «общности синтаксических функций членов предложения и зависимых частей сложного предложения» [Федоров 2002, с.8]. Иными словами, логико-грамматическая классификация была построена на понимании роли придаточного предложения как развернутого члена главного предложения. У истоков данной классификации стоят П. Басистов и И.И. Давыдов, однако свой законченный вид она приобретает в работах Ф.И. Буслаева [Буслаев 1875]. Ученый выделяет придаточные предложения подлежащные, дополнительные, определительные и обстоятельственные места, времени, образа действия, меры и счета, причины, цели, условные, уступительные, сравнительные. Логико-грамматическая классификация в основном ее виде просуществовала очень долго и стала традиционной. Она представлена в академической «Грамматике русского языка» 1954г., а также во многих учебных пособиях для вузов и школ. Данная классификация, однако, не лишена своих недостатков. Как отмечают СЕ. Крючков и Л.Ю. Максимов, она не способствует пониманию сложноподчиненного предложения как сложного целого, обладающего специфическими содержательными и формальными признаками [Крючков, Максимов 1977, с.54]. Кроме того, в рамках логико-грамматической классификации в одну группу попадают различные по строению и значению предложения (как, например, Кто хочет, тот добьется и Мне послышалось, что кто-то поет, которые одинаково квалифицируются как сложноподчиненные предложения с придаточным подлежащным), тогда как близкие по значению и строению предложения попадают в разные группы (например, в предложении Мне послышалось, что кто-то пел придаточное квалифицируется как подлежащное, а в предложении Я услышал, что кто-то пел - как дополнительное) [там же].
8 Синтаксисты последующего периода (A.M. Пешковский, Л.А. Булаховский, М.Н. Петерсон, А.Б. Шапиро) по-иному подходят к вопросу о типологии сложноподчиненного предложения. Вместо классификации придаточных предложений учеными дается подробный анализ значений подчинительных союзов и союзных слов. Союзы, употребляющиеся при подчинении предложений, подразделяются на причинные, целевые, следственные, изъяснительные, пояснительные, условные, уступительные, сравнительные и временные [Пешковский 1956, с.480-500]. Подобная группировка сложноподчиненных предложений по характеру средств связи главной и придаточной частей, получившая название формально-грамматической классификации, не имела широкого распространения ни в практике научных исследований, ни в преподавании синтаксиса в вузе и школе, где до 60-х годов XX столетия продолжала господствовать логико-грамматическая классификация.
Новый этап в истории классификации сложноподчиненных предложений связан с появлением структурно-семантической классификации, основанной на характеристике структурно-семантических отношений между главной и придаточной частями. У истоков ее стоял В.А. Богородицкии, однако создателем ее по праву считается Н.С. Поспелов [Богородицкии 1935; Поспелов 1959]. Исследователь выделяет два типа сложноподчиненных предложений: одночленные и двучленные. К первому типу относятся предложения, в которых придаточная часть прикрепляется к какому-либо члену главной части, ко второму - предложения, в которых придаточная часть соотносится со всей главной частью. Среди одночленных структур Н.С. Поспелов выделяет три типа сложноподчиненных предложений: присубстантивно-определительный (придаточная часть служит для определения какого-либо существительного в составе главной части и присоединяется при помощи союзного слова), местоименно-соотносительный (в главной части употребляется указательное местоимение, в придаточной - союзное слово) и присказуемостно-изъяснительный
9 (придаточная часть своим содержанием дополняет сказуемое главной части и присоединяется посредством изъяснительного союза). Среди двучленных конструкций выделяются конструкции, выражающие причинно-следственные, временные, условные и уступительные отношения. Перечисленные типы выделяются на основе смысловых отношений между частями предложения и характера союзных средств [Поспелов 1959, с.21-27].
Структурно-семантическая классификация сложноподчиненных предложений получила широкое распространение. Данный подход к описанию сложноподчиненных структур нашел свое отражение в практике научных исследований и в учебной литературе [Белошапкова 1967; Грамматика современного русского литературного языка 1970; Современный русский язык 1971; Крючков, Максимов 1977; Бабайцева, Максимов 1987; Валгина 2000].
В рамках структурно-семантического подхода исследователи пытаются совместить структурные и семантические критерии анализа сложноподчиненного предложения, пытаются учесть и «к чему присоединяется придаточная часть, и как присоединяется (при помощи каких формально-грамматических средств), и в каких смысловых отношениях находятся главная и придаточная части» [Валгина 2000, с.289]. Большее внимание, однако, уделяется структурным характеристикам, семантические же признаки учитываются несистемно и непоследовательно. Таким образом, структурно-семантическая классификация, как замечает Н.И. Овчинникова, на поверку оказывается классификацией не принципиально нового типа, а всего лишь вариантом формальной классификации, «осложненной на периферии всякого рода семантическими добавками» [Овчинникова 2003, с.11].
К настоящему времени структурно-семантическая классификация, довольно противоречивая по своему характеру и плохо упорядоченная терминологически, исчерпала свои объяснительные возможности. Продолжающаяся семантизация синтаксических исследований
10 свидетельствует о том, что новая классификация сложноподчиненных предложений должна быть не иначе, как содержательной.
В последнее время все большее распространение получает подход к изучению сложноподчиненного предложения, основанный на учете способа организации информации в его составе. По мнению A.M. Ломова и Р. Гусмана Тирадо, основным способом организации информации при подчинительной связи является так называемое включение. Включение двувариантно: включение информации, передаваемой придаточным, в информацию главного (включение-1) и включение информации, сообщаемой главным предложением, в информацию придаточного (включение-2) [Ломов, Гусман Тирадо 1999, с.59]. При этом придаточное, как отмечает Р. Гусман Тирадо, «всегда остается в вассальной зависимости от главного, но по разным причинам: либо потому, что оно обязано восполнять информационную недостаточность главного, либо потому, что оно вынуждено усваивать информацию, передаваемую главным предложением» [Гусман Тирадо 1998, с. 10]. С учетом двувариантности включения, A.M. Ломов и Р. Гусман Тирадо предлагают различать придаточные автосемантичные, информативно самодостаточные, и придаточные синсемантичные, информация которых без информации главного предложения недостаточна. Помимо различных способов организации информации, сложноподчиненные предложения с автосемантичным и синсемантичным придаточным противопоставляются по ряду параметров. Во-первых, автосемантичное придаточное присоединяется к главному предложению посредством подчинительного союза, тогда как синсемантичное придаточное вводится посредством союзных слов. Во-вторых, синсемантичное придаточное гораздо реже, чем автосемантичное, допускает использование коррелятов в главной части. В-третьих, синсемантичное придаточное обыкновенно употребляется в постпозиции, тогда как автосемантичное придаточное может занимать в предложении как инициальную, так и медиальную и финальную позиции. И, наконец,
сложноподчиненные предложения с придаточными автосемантичными и синсемантичными различаются характером постановки вопроса: первые предполагают постановку вопроса от главной части, вторые - от придаточной [Ломов 2004, с.292-293].
Противопоставление автосемантии и синсемантии в разных типах сложноподчиненных предложений проявляется неодинаково. Так, как показало диссертационное исследование Н.А. Холониной, противопоставление автосемантии и синсемантии широко представлено в сложноподчиненных предложениях, выражающих причинно-следственные отношения, в которых оно выступает как средство указания на причину или следствие [Холонина 2001]. Целевые же сложноподчиненные предложения, наоборот, в своем подавляющем большинстве автосемантичны [Овчинникова 2003, с.12].
Что касается интересующих нас сложноподчиненных уступительных предложений, то они, как и целевые предложения, обычно используют включение-1: Хотя его замечание было крайне едким, Лену оно нисколько не задело. Употребление в сложноподчиненных уступительных предложениях придаточных синсемантичных является скорее исключением, чем нормой. Синсемантичные уступительные предложения допускают реализацию только одного союзного слова вопреки чему, крайне редко употребляемого в официально-деловых документах: Статья 30 пункт 1 Законодательства РФ об охране здоровья граждан гарантирует право пациента на гуманное отношение медицинского персонала, вопреки чему ответчиком в результате ошибочных профессиональных действий нанесен вред здоровью истицы в виде периодонтита и необходимости перепротезирования и повторного лечения; Статья 30 пункт 5 Законодательства РФ об охране здоровья граждан гарантирует облегчение боли пациенту, связанной с заболеванием и (или) медицинским вмешательством, доступными способами и средствами, вопреки чему истице нанесен вред здоровью, выразившийся в длительном болезненном страдании -развитии периодонтита.
Применение семантико-функционального подхода при анализе сложноподчиненных предложений, выражающих уступительные отношения, позволяет избежать некоторых неясностей, присущих формально ориентированному подходу, а также значительно расширяет наше представление о конструкциях рассматриваемого типа в русском и английском языках.
Сопоставляя синтаксические конструкции различных языков, необходимо учитывать понятие эквивалентности, которая, как известно, всегда основывается на значении языковых явлений и служит основным критерием их сопоставимости. Эквивалентность синтаксических конструкций разноструктурных языков означает идентичность их глубинных структур даже в случае несовпадения планов выражения.
Исследователи синтаксиса английского языка, как и языковеды, занимавшиеся изучением русского сложноподчиненного предложения, прошли путь от логического подхода через формально-грамматический к структурно-семантическому. Следует заметить, однако, что и отечественные, и зарубежные англисты ограничивались по сути описанием используемых в главном и придаточном предложениях форм и состава союзных скреп, репрезентирующих уступительные отношения [Хаймович, Роговская 1967; Ильиш 1971; Бузаров 1986; Иванова, Бурлакова, Почепцов 1981; Грамматика английского языка 1999; English Grammar 1977; Quirk, Greenbaum, Leech, Svartvik 1985; Collins Cobuild English Grammar 1991]. С собственно содержательной точки зрения сложноподчиненные уступительные предложения в англистике фактически не рассматривались. Этим и обусловлен наш интерес к данному типу синтаксических конструкций.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
Во Введении обосновывается актуальность исследования, формулируются его цели и задачи, оговариваются методы анализа,
13 определяются новизна и практическая значимость исследования, излагаются его теоретические основания.
В Первой главе дается последовательное описание русских сложноподчиненных предложений, выражающих уступительные отношения.
Во Второй главе приводится описание соответствующих английских сложноподчиненных предложений.
В Заключении подводятся общие итоги исследования.
Грамматические показатели связи
Границы корпуса союзных средств современного русского языка, функционирующих в качестве показателей связи частей сложноподчиненных предложений, выражающих уступительные отношения, четко не определены. Трудности с определением состава уступительных союзов связаны с разноречивыми трактовками одних и тех же фактов разными специалистами. Так, многие авторы без четкого теоретического обоснования относят к числу союзных показателей уступительности сочетания местоименных слов как, кто, что, где, сколько и т.п. с частицей ни [Жданов 1952, с.32; Бунина 1956, с.113; Скосырева 1956, с.290; Гвоздев 1958, с.245; Поспелов 1959, с.27; Эстрина 1965, с.34; Грамматика современного русского литературного языка 1970, с.720; Андрамонова 1977, с.40; Крючков, Максимов 1977, с.119; Назикова 1977, с.68; Русская грамматика 1982, с.592; Федоров 1982, с.76; Ляпон 1986, с. 146; Черемисина, Колосова 1987, с. 159-160; Краткая русская грамматика 1989, с.580; Формановская 1989, с. 147; Валгина 2000, с.272; Розенталь, Теленкова 2001, с.380]. Участие данных оборотов в формировании уступительного значения нами не отрицается, однако включение их в класс уступительных союзных скреп представляется нам не совсем корректным.
В современной русистике сочетания как ни, сколько ни и т.п. квалифицируются по-разному: то как местоименные слова [Русская грамматика 1982, с.592; Краткая русская грамматика 1989, с.580], то как союзные (относительные) слова [Жданов 1952, с.32; Скосырева 1956, с.290; Андрамонова 1977, с.37; Назикова 1977, с.68; Федоров 1982, с.76], то как подчинительные союзы [Формановская 1989, с. 147; Валгина 2000, с.272], то как прономинальные слова [Черемисина, Колосова 1987, с. 159-160], то как релятивы [Ляпон 1986, с. 146]. И хотя оценка данных скреп в отечественной лингвистике варьируется, существенных разногласий относительно функции данных сочетаний не отмечается: большинством русистов функция таких оборотов определяется как союзная. Как отмечает Л.С. Эстрина, в качестве средств, служащих для связи частей сложноподчиненного предложения, они вошли в употребление в XVII веке и со второй половины XVIII века получили широкое распространение [Эстрина 1971, с. 164]. В литературном языке первой половины XIX века конструкции с сочетаниями как ни, сколь ни, что ни «были признаны как нормы литературного выражения ... Грамматики того времени называют эти сочетания уступительными союзами» [Скосырева 1956, с.290].
Традиционно считается, что сочетания местоименных слов с частице ни маркируют усилительно-уступительные отношения, а сложноподчиненные предложения с такими оборотами объединяются в класс обобщенно-уступительных предложений. В них несоответствие содержания главного и придаточного предложений доведено до предела. В придаточной части дается обобщенная характеристика всех возможных препятствующих условий, а в главной сообщается о действии (факте), противостоящем всему этому. Н.А. Андрамонова называет данные предложения акцентирующе-уступительными, отмечая, что основное назначение этих предложений - подчеркнуть сообщенное в данной части [Андрамонова 1977, с.40]. Как отмечает А.Н. Гвоздев, в обобщенно-уступительных предложениях придаточное заключает обобщение, «указывает на предельное проявление того, о чем в нем сообщается, а главное предложение сообщает, что даже такое доведенное до предела препятствие не в состоянии помешать осуществлению действия главного предложения» [Гвоздев 1958, с.244].
По мнению М.В. Ляпон, коммуникативная задача таких предложений - «акцентировать абсолютную истинность, ... неопровержимость чего-либо (вопреки силе препятствующих обстоятельств или несмотря на высокую степень убедительности контраргумента)» [Ляпон 1986, с. 146]. Л.Е. Осипова называет основным компонентом значения обобщенно-уступительных предложений «безысключительность» [Осипова 1978, с.60].
Обобщенно-усилительный характер, а также резкая, категоричная противопоставленность главного и придаточного предложений обусловили яркую экспрессивную окраску данных конструкций, отличающую их от сложноподчиненных уступительных предложений с союзами хотя, несмотря на то что, невзирая на то что, вопреки тому что, пусть, пускай, даром что, именуемых в отечественном синтаксисе уступительными предложениями констатирующего характера [Гвоздев 1958, с.244; Эстрина 1965, с.41] (в некоторых трудах встречаем термин «собственно-уступительные» [Русская грамматика 1982, с.592; Краткая русская грамматика 1989, с.580]).
Между предложениями с обобщенно-уступительным значением наблюдаются смысловые различия, что позволяет исследователям выделять разновидности в зависимости от того, в каком плане делается обобщение в придаточном - распространяется ли оно на охват лиц {кто ни), объектов {что ни), на направление {куда ни), пространство {где ни), время {когда ни), меру и способы действия {как ни), количество и повторность {сколько ни) [Жданов 1952, с.32-33; Гвоздев 1958, с.244-245; Современный русский язык 1964, с. 585; Грамматика современного русского литературного языка 1970, с.722; Эстрина1971,с.165].
Вернемся к вопросу об определении синтаксического статуса рассматриваемых конструкций. Как мы уже отмечали, большинством ученых функция сочетаний типа как ни определяется как союзная, при этом авторы большинства учебных пособий и научных работ квалифицируют предложения с данными оборотами как сложноподчиненные с придаточными уступительными.
Однако Грамматика-54 относит подобные конструкции к сложносочиненным, если в части, начинающейся словами как ни, куда ни и т.д., глагол стоит в форме повелительного наклонения с обобщенно-личным значением [Грамматика русского языка 1954, с.338].
Другие авторы, например Н.С. Валгина, говорят о переходном характере обобщенно-уступительных предложений с двойными союзами типа как ни ... но (однако), в которых первая часть имеет подчинительный союз, а вторая - сочинительный [Валгина 2000, с.273]. Заметим, что по мнению Н.С. Валгиной, двойственный характер синтаксической связи отличает и предложения с двойными союзами хотя ... но, пускай ... но, правда ... но, которые автор также относит к предложениям с обобщенно-уступительным значением.
Особый интерес представляет точка зрения И.А. Василенко, относящего предложения с рассматриваемыми оборотами к бессоюзным: «В структурно-смысловом отношении относительная связь и относительные слова принципиально отличны от того, что называется союзной связью с союзами ... У предложений с относительными словами нет ничего, что хотя бы в какой-то мере напоминало союзные сложные предложения... Сложные предложения с относительными словами в зависимой части следует считать бессоюзными» [Василенко 1965, с.49-50].
Темпорально-аспектуальные особенности
Известно, что языковые подсистемы темпоральное и аспектуальности очень близки друг к другу. Аспектуальные, темпоральные и таксисные значения тесно переплетаются, выступая как компоненты единого семантического целого. А.В. Бондарко предлагает рассматривать аспектуальность, темпоральность и таксис в комплексе функционально-семантических полей аспектуально-темпоральных отношений [Бондарко 1984, с.60]. Упомянутая группировка полей охватывает поля, значительно отличающиеся друг от друга по своей структуре. Так поля аспектуальности и темпоральности в русском языке моноцентричны (сильно центрированы) [там же, с.61]. Данные поля опираются на ту или иную грамматическую категорию (в нашем случае на категории вида и времени соответственно). В свою очередь поле таксиса полицентрично (слабо центрировано) [там же, с.62]. Оно базируется на некоторой совокупности различных языковых средств, не образующих единой однородной системы форм.
Темпоральность в русском языке выражается с помощью грамматической категории времени и несобственно-грамматической категории таксиса. Категория времени в русском языке квалифицирует действие или ситуацию с точки зрения их существования во времени. По характеру отражения объективной действительности рассматриваемая грамматическая категория представляет собой дейктическое языковое средство, поскольку квалифицирует явления относительно какого-либо ориентира [Распопов, Ломов 1984, с.119]. Сообщаемый факт может предшествовать установленной точке отсчета (прошедшее время), совпадать с ней (настоящее время) или следовать за ней (будущее время).
Как видим, временные формы в русском языке образуют упорядоченную систему, центральным организующим звеном которой, подчиняющим себе все остальные звенья, является точка отсчета [Кржижкова 1962, с. 19]. Обычно в роли координатного нуля выступает момент речи. Такую систему временного отсчета называют абсолютной. При абсолютной квалификации бытия «реальное содержание признаков одновременности, предшествования и следования соответственно интерпретируются: как то, что имеет место сейчас, когда я говорю {Он читает книгу), как то, что случилось до моей речи {Он читал книгу), как то, что произойдет после моей речи {Он будет читать книгу)» [Ломов 1994, с.55].
Иногда за основу темпоральных отношений принимают не сам момент говорения, а какой-то другой временной отрезок, «положение которого по отношению к моменту речи определено тем или иным путем» [Распопов, Ломов 1984, с. 120]. Такое употребление времен называют относительным. Апеллируя к относительной системе временного отсчета, говорящий устанавливает временную последовательность -одновременность, преждевременность, послевременность - по отношению к одному из основных времен. Иными словами, время действия определяется с точки зрения какого-то момента, положение которого на временной оси обусловлено его отношением к моменту речи.
Важной особенностью временной относительности является ее стилистическая маркированность. Темпоральные формы в относительных значениях используются «для придания особой живописности и образности рассказу» [Распопов, Ломов 1984, с. 120].
Относительное употребление темпоральных форм существует в двух разновидностях - «исторической» и «профетической» (иначе - «пророческой»)1. Данное обстоятельство объясняется тем, что в основе любого повествования как правило лежат либо реальные события имевшие место в прошлом, либо события воображаемые.
Главное отличие абсолютной и относительной хронологических систем состоит в «нетождественности свойственных им парадигм» [Ломов 1994, с.56]. Если первая реализует трехчленную временную парадигму, то последняя использует ее «сокращенный» вариант.
Так, например, в «историческом» значении относительность использует лишь формы настоящего и будущего времени: Снег уже выпал. Я со своим другом Женькой Чупровым сам полез в тайгу. Днем работаем, вечером кипятим снег, ночью дрожим, как зайцы, хотя на нас меховые куртки и штаны. Шутишь - двадцать градусов! Ну, сделали, конечно... Назад меня под руки вели, а мне все чудилась в лесу избушка /В. Чивилихин/; Вскоре Катя освоилась в седле и даже запела. У нее нежный голос. Впереди идет Евгений Титов, пыжинский лесничий, выпускник Брянского лесотехнического института. Зора подсмеивается над его усами, которые, как она утверждает, он отпустил, чтобы отличаться от бородатых, уже примелькавшихся здесь парней. Женя все помалкивает и старается не уехать вперед от Кати, все оглядывается на нее... /он же/; Внуково. Бетон под самолетом рванулся назад, вдали пошло кругами зеленое поле, но это ненадолго - не успевает во рту воздушного пассажира растаять карамелька, как земля проваливается глубоко вниз, становится такой неподвижной и огромной, что ее уже как-то неудобно называть с маленькой буквы. Я знал, что первые три тысячи километров возьмут у меня всего пять часов... /он же/; И вот мы едем по Алешковским пескам. Наш двухдиферный «газик» мягко плывет по дороге, если можно так назвать две глубокие борозды, заполненные рыхлым, сухим и горячим песком. Мы буксуем даже на усиленном режиме работы двигателя, кардан все время садится на вязкую массу, в кабине трудно дышать от жары и бензинных паров. Впереди вздымается высокий бархан, и надо разгоняться, чтобы взять перевал. Мотор ноет, машина тяжко дышит..., юзит на спусках, мотается из стороны в сторону /он же/; Раннее утро 4 мая 1944 года... Золотисто-алые лучи рассвета ярко заливают Бельбекскую долину и дорогу, идущую вниз... Возле грузовой машины, доверху нагруженной снарядами, стоит стройный черноволосый и черноглазый лейтенант... Сощурившись смотрит на залитую солнцем дорогу. Так он будет стоять всего несколько секунд, а затем отправится в рейс... /И. Стрельбицкий/.
Что касается формы прошедшего времени, то она «исторического» значения не выражает, поскольку «бытие, квалифицируемое как прошедшее по отношению к "историческому" ориентиру, является прошедшим и по отношению к моменту речи» [Ломов 1994, с.56].
В «профетическом» повествовании допускаются лишь формы настоящего и прошедшего времени: Ромашов поразительно живо увидел себя ученым офицером генерального штаба... Вот начались маневры. Большой двухсторонний бой. Полковник Шулъгович не понимает диспозиции, путается, суетит людей и сам суетится, - ему уже делал два раза замечание через ординарцев командир корпуса /А. Куприн/1.
Грамматические показатели связи
Приступая к описанию грамматических показателей придаточного уступительного, следует сказать, что в англистике обнаруживается тенденция к расширению состава концессивных союзных скреп. Так, ряд исследователей синтаксиса английского языка (R. Quirk, S. Greenbaum, G. Leech, J. Svartvik, авторы English Grammar 1977, B.B. Бузаров, H.A. Кобрина, E.A. Корнеева, М.И. Оссовская, K.A. Гузеева, А.И. Кадырова) включают в список союзных показателей уступительности сочетания местоимений и наречий на w(h)- с частицей ever: whoever, whatever, whichever, whenever, wherever, however, квалифицируя их как «подчинительные союзные слова» [Кадырова 1985, с. 106] или «соединительные местоимения или наречия» (conjunctive pronouns or adverbs) [Грамматика английского языка 1999, с.455]. Сложные предложения с указанными словами зарубежные исследователи объединяют в класс обобщенных условно-уступительных предложений (universal conditional concessive clauses) [Quirk, Greenbaum, Leech, Svartvik 1985; Konig 1988]. В придаточной части подобных конструкций, по мнению ученых, обобщаются разнообразные условия, вопреки которым происходит действие, обозначенное в главной части: Whoever it is, I don t want to see them /Longman Dictionary of English Language and Culture/ - Кто бы это ни был, я никого не хочу видеть; Whatever I suggest, he always disagrees I Longman Dictionary of English Language and Culture I - Что бы я ни предложил, он никогда не соглашается; Wherever you go, I ll go with you /из разг. речи/ - Куда бы ты ни отправился, я пойду с тобой; It has the same result, whichever way you do it /Longman Dictionary of English Language and Culture/ - Каким бы способом ты это ни делал, результат будет тем же; / won t accept their offer, however favourable the conditions /Longman Dictionary of English Language and Culture/ - Я не приму их предложение, какими бы выгодными ни были условия.
Отечественные исследователи английского языка, описывая сложные конструкции с рассматриваемыми скрепами, относят их к классу уступительных предложений со значением допущения (clauses of admitted concession) [Грамматика английского языка 1999, с.456].
В настоящей работе сочетания типа whoever, whatever, whichever и т.п. исключаются нами из состава уступительных союзных скреп по тем же причинам, что и рассмотренные выше сочетания русских местоименных слов как, кто и т.п. с частицей ни, то есть в виду отсутствия у них анафорического значения1.
Не совсем корректным представляется нам включение некоторыми грамматиками в класс уступительных союзов сочетаний по matter what, по matter who, по matter which, no matter how, no matter where, no matter when. В современной англистике они квалифицируются как составные союзы (composite conjunctions) [Грамматика английского языка 1999, с.455] или как союзные сочетания, соответствующие оборотам whatever, whoever, whichever, however, wherever, whenever [Кадырова 1985, с. 106]: They smiled continuously, no matter what was said to them /Collins Cobuild English Language Dictionary/ - Они постоянно улыбались, что бы им ни говорили; / told him to report to me after the job was completed, no matter how late it was /Collins Cobuild English Language Dictionary/ - Я попросил его сообщить мне, когда работа будет закончена, как бы поздно ни было; I ll finish the job, no matter how long it takes /Longman Dictionary of English Language and Culture/ - Я закончу эту работу, сколько бы времени это ни заняло. Как видим из приведенных примеров, сочетания по matter what - whatever и т.п. синонимичны. Ср.: They smiled continuously, whatever was said to them - Они постоянно улыбались, что бы им ни говорили; I ll finish the job, however long it takes - Я закончу эту работу, сколько бы времени это ни заняло.
Сочетания по matter what, по matter how и т.п. представляют собой комбинацию отрицательной частицы по, десемантизированной формы существительного matter и местоимения или наречия на (w)h-. Как показывает собранный нами иллюстративный материал, базовый местоименно-наречный компонент в составе рассматриваемых оборотов не имеет анафорического характера отсылки к какому-либо слову в составе главного предложения. Этим и объясняется отсутствие тесной семантической спаянности частей предложения и наличие у рассматриваемых сочетаний характерного для вопросительных слов значения обобщенного указания на какое-либо явление окружающей действительности. Следовательно, конструкции, в состав которых входят подобные обороты, скорее являются бессоюзными, а не сложноподчиненными.
К союзным средствам, служащим для связи частей сложноподчиненного уступительного предложения в английском языке, часто относят составную скрепу even if [Кадырова 1985, с. 106; Quirk, Greenbaum, Leech, Svartvik 1985, p. 1099; Collins Cobuild English Grammar 1991, p.358; Грамматика английского языка 1999, c.455]. Возможность участия данного союза в формировании уступительного значения нами не отрицается, однако и однозначно определить его как концессивную скрепу представляется нам не совсем возможным. Дело в том, что в сложноподчиненных предложениях с even if совмещаются уступительное и условное значения, причем условная семантика явно доминирует: Even if we could afford it, we wouldn t go abroad for our holidays /Longman Dictionary of English Language and Culture/ - Даже если бы мы и могли себе это позволить, мы бы не стали проводить каникулы за рубежом; Even if you dislike ancient monuments, Warwick Castle is worth a visit /R. Quirk/ - Даже если тебе не нравятся памятники старины, замок Ворвик посетить стоит. Ср.: If we could afford it, we d go abroad for our holidays - Если бы мы могли себе это позволить, провели бы каникулы за рубежом; If you dislike ancient monuments, Warwick castle isn t worth a visit -Если тебе не нравятся памятники старины, замок Ворвик посещать не стоит.
Темпорально-аспектуальные особенности
Как отмечает Н.И. Овчинникова, в английском языке темпоральность представлена в виде многочисленной парадигмы форм, временные значения которых осложнены смыслами, относящимися к сфере аспектуальности и таксиса [Овчинникова 2003, с.118]. Иными словами, в английском языке функционально-семантические поля темпоральности и аспектуальности тесно переплетаются.
Следует обратить внимание на то, что в англистике определение категории вида вызывает большие трудности. В грамматиках наблюдается отсутствие единой общепризнанной терминологии в отношении видовых форм. Так, по мнению одних языковедов, английский язык обладает двумя рядами видовых противопоставлений: перфектив/ неперфектив (Perfective/ Non-perfective) и прогрессив/ непрогрессив1. Вид (aspect) при этом соотносится со способом, при помощи которого рассматривается действие [Quirk, Greenbaum, Leech, Svartvik 1972]. Видовую сущность прогрессивных и перфективных форм отстаивает и Дж. Лайонз, трактующий вид как категорию, отражающую специфику описываемой ситуации [Lyons 1978]. Другие исследователи считают, что категория вида в английском языке представлена формами длительного (конкретно-процессного2) (Progressive/ Continuous) и общего вида (Common/ Non-Progressive/ Non-Continuous). Длительный вид характеризует действие в процессе протекания, тогда как общий вид фиксирует сам факт совершения действия. Что касается перфектных форм, то они образуют отдельную категорию временной соотнесенности, проходящую через всю систему глагола [Смирницкий 1959; Ильиш 1971; Маслов 1998; Блох 2000].
Некоторые исследователи английского языка, в частности И.П. Иванова, В.В. Бурлакова и Г.Г. Почепцов, отрицают грамматическую природу видового характера глагола, не имеющего, по их мнению, соответствующих формальных признаков. Особенность английских видовых форм, считают ученые, состоит в следующем: видовое значение всегда «сопряжено с указанием на отрезок времени, в котором протекает действие и, соответственно, выражено в рамках времени» [Иванова, Бурлакова, Почепцов 1981, с.53]. Поэтому авторы предлагают определять вид как категорию, «передающую характер протекания действия по отношению к моменту (отрезку) времени, указанному формой» [там же]. И.П. Иванова, подчеркивая неразрывность вида и времени в английском языке, называет видовые формы «видо-временными разрядами» [Иванова 1961, с. 170] .
Основу поля темпоральности в английском языке составляет выражение категории времени глагольными формами (tenses). Традиционные английские грамматики делят глагольные времена на три разряда -прошедшее, настоящее и будущее (см., напр., [Leech, Svartvik 1983]). Это, по-видимому, объясняется универсальным трехчленным делением объективного реального времени (time). Однако, как отмечает Н.А. Слюсарева, в современном английском языке ряд форм, традиционно называемых «будущее время», входит в зону модальности. Следовательно, считает Н.А. Слюсарева, «в пределах глагольной категории времени в английском языке остаются настоящее и прошедшее» [Слюсарева 1981, с. 119]. Дж. Лайонз, анализируя систему английских времен, предлагает выделять оппозицию прошедшее - непрошедшее [Lyons 1978, р.678].
По мнению И.П. Ивановой, В.В. Бурлаковой и Г.Г. Почепцова, английская видо-временная система включает четыре парадигматических разряда: основной разряд (Indefinite = Simple), длительный разряд (Continuous = Progressive), перфект (Perfect) и перфектно-длительный разряд (Perfect-Continuous) [Иванова, Бурлакова, Почепцов 1981, с.54]. Все разряды, кроме презенса и претерита основного разряда (Present Indefinite, Past Indefinite), выражены аналитическими формами1. Основной разряд помещает действие в тот или иной отрезок времени. Что же касается видового изображения действия, основной разряд ничего об этом не сообщает2. Длительный разряд представляет собой видо-временную форму, выражающую процессуальность действия. Формы длительного разряда характеризуют действие в момент его протекания, безотносительно к его началу или концу. Перфект передает значение предшествования, вытекающее из видового значения завершенности действия. Это сочетание видового и временного значений по-разному реализуется в формах перфекта, с перевесом одного или другого значения. Перфектно-длительный разряд представляет собой синтез двух видовых значений, поскольку передает процесс, протекающий в течение периода, законченного до определенной точки отсчета [Иванова, Бурлакова, Почепцов 1981, с.54-64].
Говоря о категории времени, нельзя не упомянуть о том, что в английском языке, как и в русском, существуют две системы временного отсчета - абсолютная и относительная. Абсолютная система, включающая в себя прошедшее, настоящее и будущее, в качестве точки отсчета имеет реальное время акта коммуникации. В свою очередь относительная система ориентирована на точку отсчета, располагающуюся внутри одной из абсолютных временных сфер [Дешериева 1975]. Как и в русском языке, в английском относительное употребление времен является принадлежностью нарратива - сюжетного монологического повествования. Примером относительного употребления времен служит использование форм настоящего времени (Present Indefinite, Present Continuous) в «историческом» значении: Ladies and gentlemen, as I was coming through the stage door, a man comes up to me, and he says... /J. Osborne/ - Дамы и господа, я был у служебного входа, как вдруг ко мне подходит какой-то мужчина и говорит... Как отмечают авторы English Grammar 1977, употребление форм настоящего времени при описании прошедших событий является стилистическим приемом, обеспечивающим более яркое представление этих событий [English Grammar 1977, p. 150]. Презенс основного разряда также часто используется для сообщения о каких-либо исторических фактах, имевших место в точно указанный момент времени в прошлом. Это так называемое «историографическое настоящее» (annalistic Present) [там же]: With the accession of Edward the Confessor in 1042 Norman influence bezins /G. Curme/ -Co вступлением на престол Эдуарда Исповедника в 1042-ом году Англия попадает под влияние Нормандии.
Что касается таксисных значений одновременности, предшествования и следования, то они в английском языке, по замечанию Н.А. Слюсаревой, часто комбинируются с выражением видовых и временных значений [Слюсарева 1981, с. 127]. В английском языке идея предшествования и одновременности в глагольных формах, за исключением перфекта прошедшего времени, осложнена выражением видовых значений, вернее, подчинена им. Таксисные значения выражаются разными средствами, в том числе и глагольными формами, включая неличные (non-finite): / awoke...and found that it was only half past eleven...Then I quenched my thirst at a water fountain...After that I sat on a bench rubbing my head, and trying to make a plan /I. Murdoch/ - Когда я проснулся была еще только половина двенадцатого...Затем я утолил жажду, выпив воды из фонтанчика...После этого я сел на скамейку и, обхватив голову руками, попытался решить, что делать дальше. На основании вышесказанного, Н.А. Слюсарева делает вывод, что в английском языке нет регулярных морфологических глагольных средств для выражения таксисных значений [Слюсарева 1981, с. 128].
Своеобразной чертой английского языка является так называемое согласование времен, представляющее собой зависимость временной формы предиката придаточной части от временной формы предиката главной. По существу это не что иное, как «морфологизация действия по его отношению либо к ситуации общения, либо к ситуации, о которой идет речь» [Слюсарева 1981, с. 128]. Последняя в большинстве случаев описывается посредством передачи чужой речи. Иными словами, временные формы глагола придаточного предложения указывают на время действия, ориентируясь не на собственно момент говорения, а на момент, когда непосредственно была произнесена чужая речь. Момент чужой речи может располагаться в любом из временных планов - в прошлом, настоящем или будущем.
