Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Знак в системе языка и в речевой деятельности 12
1.1. Языковой знак: иконизм и конвенциональность 13
1.2. Звукоизобразительность и звукосимволизм 19
1.3. Основные свойства и виды восприятия 23
1.4. Механизмы порождения речи и их реализация в речевой деятельности человека. Отражение концептной представленности в процессах восприятия и порождения 30
1.5. Цвет и Форма как концептуальные сущности и их проявление в повседневной деятельности людей 36
1.5.1. Категория цвета 37
1.5.2. Категория формы 43
1.6. Процесс окказиональной вербализации как одна из возможностей при близиться к пониманию происхождения языка 45
ВЫВОДЫ ПО ПЕРВОЙ ГЛАВЕ 51
ГЛАВА II. Экспериментальное исследование особенностей процесса вербализации нестандартной геометрической формы носителями русского языка 53
2.1. Специфика антропоцентрических методов через призму общих свойств языка 53
2.2. Экспериментальное исследование псевдослов, полученных в результате вербализации нестандартных фигур носителями русского языка 56
2.3. Исследование фоносемантики псевдослов как результата вербализации неноминированной геометрической формы (проект «ВААЛ») 91
2.4. Исследование особенностей восприятия носителями русского языка
псевдослов, полученных от вербализации нестандартных геометриче
ских фигур 94
ВЫВОДЫ ПО ВТОРОЙ ГЛАВЕ 102
ГЛАВА III. Экспериментальное исследование особенно стей процесса вербализации окказиональных оттенков цвета носителями русского языка 104
3.1. Экспериментальное исследование псевдослов, полученных в результате вербализации нестандартных оттенков цвета носителями русского языка 104
3.2. Исследование фоносемантики псевдослов, полученных от вербализации окказиональных цветовых оттенков (проект «ВААЛ») 122
3.3. Исследование особенностей восприятия носителями русского языка псевдослов, полученных в результате вербализации нестандартных оттенков цвета 125
ВЫВОДЫ ПО ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ 130
ГЛАВА IV. Типологические особенности вербализации нестандартных зрительных сигналов 131
4.1. Внутриязыковые типологические особенности процесса вербализации и восприятия нестандартных зрительных сигналов носителями русского языка 131
4.2. Пилотажный эксперимент по исследованию вербализации цвета и формы носителями алтайского языка с целью прогнозирования возможности изучения данного феномена в языках иной типологии 133
Выводы по четвертой главе 142
Заключение 143
- Языковой знак: иконизм и конвенциональность
- Специфика антропоцентрических методов через призму общих свойств языка
- Экспериментальное исследование псевдослов, полученных в результате вербализации нестандартных оттенков цвета носителями русского языка
- Внутриязыковые типологические особенности процесса вербализации и восприятия нестандартных зрительных сигналов носителями русского языка
Введение к работе
Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению особенностей вербализации зрительных сигналов носителями русского языка с частичным привлечением к отдельным экспериментам также носителей алтайского языка, что позволяет в какой-то степени выйти за пределы моноэтнических проявлений исследуемого феномена.
Под вербализацией в работе понимается «процесс окказионального означивания сигналов любой природы носителями того или иного языка в условиях психолингвистического эксперимента» [Трофимова 2006].
Возможно, термин вербализация не совсем удачен для обозначения указанного процесса. Как известно, первоначально данный термин использовался в значении «переход другой части речи в класс глаголов» [Ахманова:» 73]. Позднее вербализация начинает отождествляться с транспозицией, то есть «использованием одной языковой формы в функции другой» [БЭС. Языкознание: 83]. Интересно, что сейчас исследователи для обозначения указанных понятий редко прибегают к термину вербализация, зато весьма часто говорится о вербальном и невербальном опыте индивида, вербальной и невербальной коммуникации, и таким образом под вербальными понимаются языковые средства выражения.
Именно поэтому мы сочли возможным использовать данный термин для описания процесса порождения окказиональных языковых единиц (в основном в форме псевдослов). Мы отказались от термина номинация, в значении которого также отражена процессуальность называния объектов. Однако именно частотность употребления лексемы номинация, связанность ее в обычной ситуации с кодифицированными явлениями, как представляется, мешала бы правильному пониманию исследуемого в нашей работе феномена.
Выбор в качестве стимулов объектов, связанных с цветом и формой не случаен. С одной стороны исследуемые феномены объединяет универсаль-
ность обозначаемых ими понятий в любом языке и сознании носителей, а с другой — они противопоставлены как категории, отражающие дискретность и континуальность. В целом же они участвуют в формировании единого зрительного образа.
Вопрос о том, каким образом формируется наше представление о действительности, как оно выражается через язык, насколько разнообразно, используя достаточно ограниченный условиями природы и функционирования звуковой материал, представители Homo sapiens способны создать все существующее языковое разнообразие смыслов и их выражений - этот вопрос был и остается актуальным влечение многих веков. Интерес к «тайнам языка» был не только умозрительным: попыткам понять специфику языкотворчества посвящено немало исследований как философов, так и языковедов [Баиндурашвили 1978, Воронин 1983, 1990, 2006, Горелов 1990, Гурджиева 1973, Журавлев 1991, Каражаев 1990, Климова 1990, Потебня 1989, Руссо 1961 и др.]. Экспериментальное исследование вербализации окказиональных шумов путем перекодировки неречевых сигналов в речевые было осуществлено в диссертационной работе М.Э. Сергеевой [Сергеева 2002], доказавшей возможность самого процесса окказионального языкотворчества современными носителями русского и английского языков.
Актуальность выбранной темы обусловлена заинтересованностью философов, лингвистов и социологов в новых подходах к решению проблем семиотики, а именно специфики формирования вербальных единиц при восприятии реальных объектов различной природы.
В то же время исследование вербализации неноминированных объектов в какой-то степени, возможно, позволит приблизиться к пониманию механизмов становления праязыка. Безусловно, не существует однозначного соответствия между первичными единицами праязыка и псевдословами, создаваемыми носителями современных языков, однако обращение к данным онтогенеза при построении гипотез относительно природы праязыка - прием достаточно распространенный [Линкер 2004, Розен 2001].
7 Актуальность работы также обусловлена ее направленностью на исследование взаимоотношения физической и ментальной составляющих знака. По мнению ряда исследователей, в настоящее время в мировой лингвистике «наиболее фундаментальными представляются две проблемы: проблема мотивированности языковой формы и проблема автономности либо взаимообусловленности языковых подсистем» [Циммерлинг 2000: 132, Сигал 1997: 118]. Высоковероятно, что при вербализации псевдослов продуценты должны ориентироваться на степень подобия между объектом номинирования и обозначающим его псевдословом. Таким образом, открывается широкий круг проблем, связанных с иконизмом языкового знака.
Объектом* диссертационного исследования являются процессы вербализации нестандартных зрительных сигналов носителями языка.
Предмет исследования - основные стратегии процессов порождения и восприятия окказиональных единиц.
Материалом для данного исследования послужили 1) нестандартные цветовые оттенки и неноминированные геометрические фигуры, используемые в качестве стимулов в психолингвистических экспериментах; 2) псевдослова, полученные в результате первого этапа эксперимента, и послужившие стимулами на втором этапе экспериментального исследования.
Целью данной работы является исследование процесса вербализации зрительных неречевых сигналов носителями русского языка.
В соответствии с заявленной целью в работе решаются следующие задачи:
1) ретроспективный анализ проблем, связанных с процессами воспри
ятия и порождения речи и проявлениями знакового иконизма;
2) подготовка экспериментального материала, представленного не
стандартными цветовыми оттенками и не получившими номинации геомет
рическими фигурами;
3) проведение психолингвистических экспериментов с носителями
русского языка, направленных на вербализацию нестандартных зрительных
сигналов;
анализ полученных в эксперименте псевдослов с точки зрения их структуры и супрасегментной организации;
выявление фоносемантических характеристик псевдослов с помощью программы «ВААЛ»;
проведение психолингвистического эксперимента, направленного на определение русскоязычными респондентами фоносемантических характеристик псевдослов;
описание и интерпретация результатов экспериментального исследования.
проведение пилотажного эксперимента по исследованию процессов^ вербализации цвета и формы носителями алтайского языка с целью прогнозирования возможности изучения данных феноменов в языках иной типологии.
Специфика поставленных задач обусловила использование следующих методов и приемов исследования:
методика вербализации в форме псевдослов зрительных сигналов, не получивших языковой номинации, использованная в ходе психолингвистических экспериментов;
модифицированный метод семантического дифференциала, представленный в программе «ВААЛ», использованный для исследования окказиональных языковых единиц;
элементы количественного анализа, применяемые для обработки результатов эксперимента;
метод системно-структурного анализа, позволивший установить характер звуковой сегментной и супрасегментной организации псевдослов.
Новизна работы состоит в том, что в ней исследуется проблема первичной вербализации, относящаяся к малоизученным вопросам в области
9 лингвистики. Апробирована методика вербализации через псевдослова объектов, не получивших языковой кодификации. Выявлены основные стратегии вербализации зрительных объектов - нестандартных геометрических фигур и оттенков цвета. Установлено различие в стратегиях образования псевдослов в разносистемных языках — русском и алтайском.
Теоретическая значимость исследования состоит в уточнении представления, во-первых, о проявлении иконических свойств при первичной вербализации знаков, во-вторых, о характере соотнесенности процессов порождения и восприятия в общем антропоцентрическом пространстве языка. В какой-то степени данная работа может быть востребована при обсуждении вопросов, связанных с языковой эволюцией и проблемой происхождения языка.
Верифицирована правомерность использования программы «ВААЛ» для определения уровня фоносемантической представленности в окказиональных языковых единицах.
В условиях психолингвистического эксперимента подтверждено сохранение механизма вербализации зрительных сигналов, не получивших языковой кодификации.
Практическая ценность диссертационного исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы в преподавании курсов «Теория языка», «Психолингвистика», спецкурсов «Теория и практика лингвистических методов», «Проблема происхождения языка», «Проблемы иконизма», «Теория и практика когнитивных исследований».
На защиту выносятся следующие положения:
1. Объекты, отобранные в качестве стимулов для психолингвистического эксперимента, не должны иметь языковой кодификации, поскольку только в этом случае можно снизить информационный шум, связанный с уже имеющимися в языке названиями предметов.
Звукоизобразительные свойства как разновидность языкового ико-низма в псевдословах выражаются более отчетливо, чем звукосимволиче-ские.
Гласные звукобуквы в псевдословах, вербализующих как форму, так и цвет, проявляют большую информативность по сравнению с согласными.
В геометрической форме непосредственно отражается связь между типом фигуры и характером артикуляции гласных. Отношения же между цветом и звуком базируются как на принципе звукоизобразительности, так и на явлении звукосимволизма.
В распределении классов согласных звукобукв, образованных на основе учета дифференциальных признаков их звуковых коррелятов, безусловно, отражаются системные закономерности. Однако они проявляются в основном только в отношении тех классов, которые являются либо высоко -, либо низкочастотными (R - сонанты, Т - глухие твердые сибилянты - высокочастотные классы; S1' - звонкие мягкие спиранты, ТГ - звонкие мягкие сибилянты, Т' - глухие мягкие сибилянты, S' - глухие мягкие спиранты -низкочастотные классы согласных звукобукв). Классы, занимающие промежуточное положение (S - глухие твердые спиранты, ТІ - звонкие твердые сибилянты, S1 - звонкие твердые спиранты), обнаруживают специфические признаки, характерные именно для псевдослов.
6. Наблюдается расхождение между порождением и восприятием:
процесс соотнесения готового псевдослова с объектом вызывает меньшее
затруднение у носителей языка, чем само порождение псевдоединицы.
7. Характер и степень проявления иконизма в псевдословах зависят от
общетипологических свойств языка.
Апробация работы. Основные результаты и содержание исследования обсуждались на следующих конференциях: Международная научно-практическая конференция «Общетеоретические и типологические проблемы языкознания» (Бийск, 30 ноября - 1 декабря 2006 г.); Международная научно-практическая конференция «Общетеоретические и типологические
проблемы языкознания» (Бийск, 4-5 декабря 2007 г.); Научно-практическая конференция «Картина мира: язык, литература, культура» (Бийск, 2006). Апробация работы проводилась также на «круглых столах» и семинарах в г. Кемерово во время Летней лингвистической школы (2006). Обсуждения отдельных частей работы проходили на аспирантских семинарах в Бийском педагогическом государственном университете им. В.М. Шукшина (2003 -2006 г.г.). Тема поддержана грантом РГНФ № 06-04-00009а.
Структура и объем работы определены поставленной целью и задачами исследования. Диссертация носит экспериментально-теоретический характер и состоит из Введения, трех глав, Заключения, списка литературы, включающего 154 источника и 5 Приложений.
Общий объем работы составляет 170 страниц печатного текста.
Основные положения диссертации отражены в 6 публикациях.
Языковой знак: иконизм и конвенциональность
Понятие знака, его сущности принадлежит к числу фундаментальных научных проблем. В существующих знаковых теориях само определение знака получает разнообразную трактовку. Нет единого мнения по поводу собственно языкового знака и среди лингвистов, поскольку «...исходные определения знака различаются уже потому, что знак объявляется односторонней, двухсторонней, трёхсторонней и ещё более сложной сущностью» [Кубрякова: 18]. На первый план выходит проблема характера структуры языкового знака и взаимодействия его компонентов, которая до настоящего времени не решается однозначно.
Хорошо известно, что традиционным, используемым «по умолчанию», является определение знака, представленное в энциклопедическом словаре, где знак - это «...материально-идеальное образование, репрезентирующее предмет, свойство, отношение действительности» [ЛЭС: 167]. Данное определение, базирующееся на соссюровском понятии знака как двусторонней сущности, однако, не является единственным с позиций современной лингвистической парадигмы.
Американский учёный и философ Ч. Пирс расширяет структуру знака за счёт включения в неё третьего компонента — интерпретанты, под которой он подразумевает способность видеть связь между знаком и обозначаемым им объектом [Пирс, 1977]. Его идеи развивает Р. Якобсон [Якобсон, 1983], благодаря которому концепция Ч. Пирса и получила широкую известность как в российской, так и в зарубежной лингвистике. Единомышленник Ч.С. Пирса Ч. Моррис объявляет знак четырёхсторонней сущностью, добавляя интерпретатора, и таким образом включает в структуру знака самого человека, познающего суть языкового знака через интерпретанту [Моррис, 2001]. Возможен и иной подход: с позиции сужения структуры знака. Например, языковой знак как одностороннюю сущность постулируют В.М. Солнцев [Солнцев, 1977], В.З. Панфилов [Панфилов, 1982], А.В. Кравченко [Кравченко, 2001]. Обычно это объясняется тем, что в одну структуру не включаются разнопорядковые явления (материальное и идеальное).
Мы не останавливаемся на подробном обзоре представлений структуры языкового знака, поскольку компактное и в то же время достаточно полное изложение этого вопроса можно найти в ряде обзорных работ, среди которых [Воронин, 1990], [Исследования в области фоносемантики, 1993] и др.
Другой не менее важной проблемой, привлекающей внимание философов уже с древних времён, является проблема мотивированности языкового знака. Позиции относительно приоритета конвенциональное / иконичности, если рассматривать данную дилемму ретроспективно, сменяли друг друга, подобно маятнику, поскольку «...двигаясь от условности к мотивиро ванности, а от неё снова к условности, человеческие языки проходят бесконечный ряд циклов» [Ажеж: 119]. Так, еще Платон в своем диалоге «Кра-тил» представляет спор, возникший между Кратилом и Гермогеном по поводу «правильности имён». Размышляя над вопросом, существует ли «...правильность имён, присущая каждой вещи от природы», Сократ, выступающий в качестве арбитра, более склонен согласиться с Кратилом, нежели с Гермогеном, утверждающим наличие связи формы и содержания «по соглашению» [Платон, 1968: 383]. При этом Сократ, «...несмотря на привлекательную силу подобия, ...чувствует себя обязанным признать дополнительный фактор — условность, обычай, привычку» [Якобсон, 2001: 105]. О характере условности имени писал также и Аристотель [Аристотель, 1975].
Позднее В. фон Гумбольдт в статье «О различии строения человеческих языков- и его влиянии на духовное развитие человечества» [Гумбольдт, 1833] отмечает, что «...существует связь между звуком и его значением, но характер этой связи редко удаётся описать достаточно полно, часто о нём можно лишь догадываться, а в большинстве случаев мы не имеем о нём никакого представления» [цит. по: Воронин, 1990: 16], подтверждая тем самым неявно принцип скрытого иконизма.
Специфика антропоцентрических методов через призму общих свойств языка
Прежде чем перейти непосредственно к эксперименту, считаем необходимым разобраться в самой специфике психолингвистических и родственных им когнитивных экспериментов, для чего необходимо установить, какие стороны языка исследуются этими дисциплинами и как они соотносятся с системно - структурной лингвистикой. Чтобы ответить на поставленные вопросы, нужно пояснить, что мы понимаем под языком как феноменом действительности. Существуют разные модели, отражающие онтологию языка. Одни из них базируются на учете только системно - структурных свойств и отражают подход к языку, идущий от Соссюра и его последователей, другие включают в язык только антропоцентрическое пространство [Щерба, 1974], [Залевская, 1999] и, наконец, третьи объединяют в составе языка и то, и другое [Humboldt, 1848], [Гийом, 1992], [Джаукян, 1999], [Milewski, 1965].
В своей работе мы опираемся на представление о языке как совокупности системоцентрической (имманентноцентрической) и антропоцентрической составляющих. В качестве модели такого устройства языка представляем языковой конструкт, разработанный Е.Б. Трофимовой [Трофимова, 2003].
Таким образом, в этой модели системно — структурная лингвистика представлена двумя составляющими с левой стороны и определяет системо-центрическое (имманантноцентрическое) пространство языка, тогда как антропоцентрические лингвистические дисциплины отражены в правой части модели и определяют антропоцентрическое пространство.
Антропоцентрическая лингвистика, в отличие от системно-структурной, ориентирована, во-первых, не на поиски алгоритмов в текстовом материале, а на исследование проявления в языке так называемого человеческого фактора; во-вторых, источником познания человеческого фактора является психолингвистический эксперимент в различных своих модификациях; в-третьих, предполагается обязательное участие в эксперименте ситуации, которая определяется формулой «здесь, сейчас, для меня», предложенной А.А. Залевской и активно используемой психолингвистами. Все вышеперечисленные особенности, связанные со спецификой исследования антропоцентрических составляющих языка, указывают на то, что проведение психолингвистических экспериментов является достаточно сложной задачей. Одна из опасностей, подстерегающих экспериментатора, связана с тем, что зачастую исследователь, составляя инструкции при проведении различного рода анкетирования, то есть, апеллируя к уровням языкового сознания или подсознания, старается получить от испытуемых результаты, соотносимые с существующими в системной лингвистике мнениями об объекте исследования. Но сложившиеся в лингвистике представления отражают объективированные от человека речевой континуум и систему, его организующую (левая сторона модели). Таким образом, мы исходно помещаем еще не выявленные языковые единицы подсознания и сознания в «прокрустово, ложе» системных языковых реалий, что недопустимо. Как известно, А.А. За-левская ввела в теорию психолингвистические понятия оппозиты и сіімішя-ры, которым в системной лингвистике соответствуют антонимы и синонимы. Между указанными лексическими параллелями нет полного соответствия, поэтому, если в инструкцию при проведении экспериментов на определение содержания синонимов и антонимов в сознании человека включать все признаки синонимии и антонимии (не только схожесть и противоположность, но и представленность одной частью речи в одинаковой форме), то на выходе будет получено то же, что и в системе.
При подборе участников психолингвистического эксперимента большую роль играет однородность информантов, которая соответствует третьему компоненту формулы «здесь, сейчас, для меня». В тех случаях, когда сложно выполнить данное условие, необходимо для сохранения валидности эксперимента значительно увеличить количество испытуемых. Вообще же число респондентов, задействованных в том или ином эксперименте,1 зависит от характера работы: чем меньше предсказуемость результата, тем большее количество испытуемых нужно привлечь.
Следует также отметить, что антропоцентрическая и системно-структурная лингвистика по-разному относятся к низкочастотным языковым явлениям. Поскольку системно - структурная лингвистика ориентирована на поиски в тексте алгоритма, позволяющего построить непротиворечивую модель того или иного языкового явления, то лингвисты, работающие в этой области, мало обращают внимания на нетипичные явления (например, не выделяются в отдельную словообразовательную модель случаи типа «спасибо» из «спаси, Бог»).
Экспериментальное исследование псевдослов, полученных в результате вербализации нестандартных оттенков цвета носителями русского языка
Несмотря на то, что опыт работы с реакцией на стандартную форму показал наличие достаточно мощного информационного шума, создаваемого кодифицированной лексикой, мы сочли необходимым ещё раз подтвердить.влияние языковых номинаций на получаемые реакции, поскольку характер стимула был иным (со стопроцентной уверенностью нельзя было гарантировать, что цвет и форма создают абсолютный параллелизм реакций).
Поэтому и в данном случае предварительно нами были проведены пилотажные эксперименты по вербализации стандартных оттенков цвета, также давшие отрицательный результат по причине кодифицированности использованных стимулов (предъявлялись цветовые стимулы: красный, зелёный, синий, жёлтый, фиолетовый, голубой, оранжевый). Статистический анализ звукобуквенного состава полученных в пилотажном эксперименте псевдослов продемонстрировал обращение рецепиентов к своему вербальному опыту, поскольку в реакциях на тот или иной стимул явно присутствовали звукосочетания, имеющие место в кодифицированном наименовании цвета (например, в псевдословах, полученных при вербализации красного цветового оттенка, преимущественно использовались звукобуквы К, Р, С, присутствующие в закреплённом языковой практикой наименовании данного цвета). Во избежание подобного эффекта, характер предлагаемых для вербализации стимулов был изменён таким образом, чтобы предъявляемые цвета не имели кодифицированной закреплённости в системе языка.
Для эксперимента было отобрано 6 цветовых обозначений, полученных путем смешения разных оттенков, отличающихся друг от друга интенсивностью тона (светлый / тёмный).
Приведенные здесь цветообозначения могут незначительно отличаться.от стимулов, использованных при проведении эксперимента, поскольку осуществить точную цветопередачу не представляется возможным.
Информантам предлагалась следующая инструкция: «Придумайте собственное наименование каждому оттенку цвета, не используя при этом уже имеющиеся в языке слова». В эксперименте принимали участие 100 носителей русского языка (студенты вуза в возрасте 18-20 лет). Время выполнения задания не ограничивалось, эксперимент проводился в учебной аудитории, все стимулы размещались на доске и предъявлялись одновременно. В результате эксперимента было получено 100 псевдослов, обозначающих цвет, от каждого реципиента (всего 600 образований). Данные псевдослова были проанализирова-ньь с позиции их звукобуквенного состава, аналогично тому, как анализировались псевдослова, номинирующие нестандартные геометрические фигуры.
Статистическая обработка материалов I этапа эксперимента Мы посчитали необходимым обратить особое внимание на соотнесённость цвета с гласными звукобуквами, поскольку, как отмечает А.П. Журавлёв, наиболее четкие звуко-цветовые соответствия прослеживаются в основном для гласных [Журавлев, 1974].
Представим полученные данные в виде сводных таблиц: таблица частотности гласных, использованных при вербализации оттенков цвета (таб. № 9), таблица частотности использованных согласных (таб. № 10).
Внутриязыковые типологические особенности процесса вербализации и восприятия нестандартных зрительных сигналов носителями русского языка
Учитывая-, сложность стоящих перед нами задач и высокую степень непредсказуемости конечного результата, первоначально мы предполагали ограничиться исследованием вербализации и восприятия зрительных сигналов только с привлечением к экспериментам русскоязычных носителей.,Однако по завершении работы мы пришли к выводу, что за пределами исследования осталось выявление степени влияния языковой типологии на результаты эксперимента. В связи с этим было принято решение провести пилотажный эксперимент по изучению особенностей вербализации тех же зрительных сигналов носителями языка иной типологии. Мы сочли необходимым в качестве задела провести эксперименты с алтайскими носителями. Само исследование вербализации формы и цвета проводилось в полной аналогии с экспериментом, в котором принимали участие русскоязычные носители. Предварим описание полученных результатов краткой исторической справкой.
Алтайский язык был избран для продолжения работы не случайно, а в связи с там, что по своей типологии он существенно отличается от русского и по грамматической структуре (относится к тюркской языковой семье), и по фонетическим свойствам. Алтайский язык (устаревшее название ойротский) является одним из тюркских языков, в литературной форме относится к кыпчакско - киргизской подгруппе. Сложился он на основе различных древнетюркских диалектов. В настоящее время является государственным (наряду с русским) языком Республики Алтай в составе Российской Федерации. Общее число алтайцев в России - около 70!тыс. человек: в Республике Алтай в 1989 году свыше 52 тыс. человек называли алтайский язык родным, однако свободно владеет им лишь около 2 % алтайцев, в массе своей двуязычных (говорят также по-русски) [«Кругосвет». Энциклопедия, 2006].
Отметим также некоторые особенности фонетико-грамматического строя алтайского языка.
Алтайский алфавит имеет 37 знаков, из которых 11 служат для обозначения гласных, 24 для обозначения согласных и 2 знака (ь, ъ) для отделения согласного от гласного. В алтайском языке, помимо аналогичных русским гласных а, е, и, о, у, э, ю, я, имеются специфические лабиализованные звуки б, у. Данные гласные являются передними эквивалентами задних о, у. В качественном отношении (по характеру и месту артикуляции) гласные алтайского языка распадаются на следующие группы: 1. Задние (гортанные, твёрдые) а, о, ы, у; передние (нёбные, мягкие) э — е, б, и, у 2. Широкие а, о, э — е, о; узкие ы, у, и, у 3. Нелабиализованные а, ы, э — е, и; лабиализованные о, б, у б, у Основным законом гласных звуков является закон гармонии. Сущность его в общем виде можно охарактеризовать как влияние предыдущего гласного на последующий. Также, абсолютное значение имеет закон нёбного притяжения, согласно которому в одном слове могут присутствовать гласные либо переднего, либо заднего ряда (днъчьшар - охотники, карагай - сосна и т.д.). Принципиальное значение имеет долгота и удвоение гласного, так как от этих параметров зависит семантика слова (эр - мужчина, но ээр - седло).
Что касается согласных фонем, то состав их следующий: Заднеязычные - к, г, нъ, нг; переднеязычные - т., д, с, з, ш, ж, л, н, р; среднеязычные -j; аффрикаты - ч; губные - п, б, м, нъ
Как и в русском языке, согласные звуки алтайского языка противопоставлены по признаку звонкости / глухости: глухими являются к, п, с, т, ш, ф, ч, щ, звонкими - б, в, г, д, ж, з, и, л, м, н, нъ, p,j, ц (произносится звонко как [дз]). По твёрдости / мягкости в оппозиции находятся только звуки л -л , к- к , г- г\ к мягким относится звуку (произносится как [ть] или [дь] в зависимости от позиции), остальные согласные произносятся более твёрдо.
При сочетании согласных и гласных звуковшроходит процесс ассимиляции, (тиш:— ти и и т.д.), в алтайском языке возможны.также морфологически неразложимые сочетания, такие какрд—рт, нд — нт, лд—лт и т.п.
Алтайский принадлежит к группе агглютинирующих, языков, словообразование и словоизменение в г которых происходят путём присоединения: к основе формант, не вызывая при этом: изменения; самой, основы. Подавляющее большинство слов алтайского языкаобразуется путём присоединениящффиксов к:основе; котораяшожет быть,именной.(совпадает с именительным падежом) и: глагольной (совпадает с повелительной формой; глагола). Изменения; внутри: основ, моменты, приближающиеся; к флексии- происходят лишь в; единичных случаях. Словообразование возможно, также путём редупликации, повторения. первогослога или основы в целом.
Таким образом, принимая;во внимание вышеперечисленные особенности алтайского языка, перейдём к:описанию практической частишашего?исследования.
Было- проведено два, психолингвистических эксперимента с носителями, алтайского? языка в которых принимали участие по 50 человек (учащиеся старших классов средней школы). Работа проводилась с сельскими; жителями, слабо владеющими русским языком по причине отдаленности от русскоязычного контингента (Республика Алтай, с. Улаган). Стимулами послужили 9 нестандартных геометрических фигур (первый эксперимент) и 6 смешанных цветовых, оттенков; не допускающих; однозначного наименования: (второй эксперимент); Информантам в обоих случаях предлагалась следующая-инструкция:: «Придумайте собственное название каждой фигуре / оттенку цвета не используя при этом уже имеющиеся в алтайском или в каком-либо? другом-- из известных вам языков».
