Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Лингвистические традиции изучения языка библии 14
1.1. Лингвистические исследования советского и постсоветского периодов 14
1.2. Фразеологизмы библейского происхождения в толковых и специальных словарях 32
Глава 2. Исторически обусловленные трансформации соотнесенности исходного и вторичного значений библеизмов 59
2.1. Структура, грамматическая классификация, степень освоенности и семантической спаянности компонентов библеизмов в русском языке 59
2.2. Семантическая тождественность/нетождественность библеизмов оригинальным текстам 66
2.3. Библеизмы как проблема культуры речи и как средство создания глубинного смысла текста 81
Глава 3. Особенности функционирования библеизмов в русском и немецком языках и специфика их перевода 101
3.1. Функционально-семантическая релевантность русских и немецких библеизмов 101
3.2. Различия в употреблении библейских фразеологизмов между немецкой и русской языковыми традициями
Заключение 147
Библиографический список 153
Приложение 168
- Лингвистические исследования советского и постсоветского периодов
- Фразеологизмы библейского происхождения в толковых и специальных словарях
- Структура, грамматическая классификация, степень освоенности и семантической спаянности компонентов библеизмов в русском языке
- Функционально-семантическая релевантность русских и немецких библеизмов
Введение к работе
По мнению Д.С.Лихачева, вечными в приложении к историческому времени следует считать непреходящие духовные ценности, относящиеся к сфере религии и культуры. Для русского сознания эти ценности связаны прежде всего с Библией. Библия - одна из величайших книг на земле. Постижение её - процесс бесконечный, протянувшийся на многие столетия. Существует большое количество школ, изучающих Библию, интерпретирующих её содержание, образный строй языка.
«Библия обладает двойственной природой - человеческой и божественной. Это духовная книга, написанная никем иным, как Самим Богом. А посему Библию начинают понимать душой... Но Библия еще и человеческая книга, подчиняющаяся законам литературного жанра. Поэтому человеческий разум должен видеть в ней все признаки обычного литературного произведения: определенный набор слов, логика расположения текста, литературные приемы, исторический контекст и пр.» (Обзор и основные методы изучения Библии 1996. С.6).
Библия - это не только "священное писание", знамя христианства, свод жизненных правил, "явление высшей духовной ценности", как сказал С.Булгаков, но и историческая летопись, выдающийся памятник литературы. Древнегреческий текст Библии был переведен на старославянский язык. Текст славянской Библии известен современному читателю уже в русском переводе. Но и старославянский, и русский варианты параллельно являются источниками фразеологизмов современного русского литературного языка. Устойчивых сочетаний, афоризмов из Книги книг в нашем языке известно более двухсот. Многие из них имеют хождение также и в других языках у христианизированных народов. Это объясняется тем, что в библейской фразеологии отложился сгусток длительного, уникального исторического опыта.
Еще в первой половине XX века академик В.В. Виноградов отмечал: «Есть слова, которые по своему морфологическому облику могли бы быть признаны исконно русскими, но с которыми неразрывно срослись церковно-библейские образы и представления» (Виноградов 1994. С. 147).
Отмечая, что библейские слова и фразы, ранее преданные забвению, все чаще и чаще проникают в нашу речь, особенно в газетные статьи, телерепортажи, радиокомментарии, М.Н. и Л.Л.Кононенко обращают внимание на то, что в связи с утратой многих общекультурных и речевых традиций «иногда встречается неправильное употребление библейских выражений в повседневной речи, что обусловлено их неверным толкованием» (М.Н. Кононенко, Л.Л. Кононенко 1999.С .87). Так, например, даже в диссертационном исследовании В.И. Гаврись крылатое выражение зарыть талант в землю ошибочно отнесено к историческим крылатым выражениям, выступающим в настоящее время в качестве безымянных фразеологических единиц, утративших связь с первоисточником (Гаврись 1971. С.33-34). Это, вероятно, вполне объяснимо, поскольку впервые в нашей стране библеизмы были собраны в отдельном справочном издании лишь в J 998 году (см. Николаюк 1998). На долгие годы мы были лишены возможности понимания многих и многих образцов мировой культуры и литературы, огромная часть которых представляет собой иллюстративно-реминисцентные явления, питающиеся, «выросшие» или ориентированные на глубокое осознание религии, знание библейских сюжетов.
Однако эта причина не годится для трактовки следующего факта. В словаре М.И.Михельсона выражение «зарывать талантъ свой; Sic vos поп vobis» помещено как иллюстративное в одну словарную статью с библеизмом «жнетъ где не сеял», объясняемым как «собираетъ где не расточал» (Михельсон 1992.С. 115). Мы пока не можем найти логичного объяснения такому соседству в объемном и серьезном дореволюционном издании.
В России религиозное знание было особенно значимым, ибо не только на книжных знаниях держалась вера, но представления о сущности и смысле бытия, запечатленные в Библии, с первых же лет распространения христианства естественно усиливались сознанием русского человека, формировали его мировоззрение, пронизывали все сферы жизни. «Библия, ставшая повсеместно самой читаемой (или слушаемой) книгой на Руси, формировала не только религиозное, но и обыденное сознание. Она понуждала к осмыслению бытия в категориях добра и зла, истины и заблуждения, правды и лжи, греха и праведности. «Конечно, Библия особенно важна для верующего человека - ведь в ней он видит непосредственное Богоявление, откровение Богом сокровенных тайн. Но и для неверующего Библия - не рядовая книга: ее сюжеты, притчи, пословицы, афоризмы, ключевые слова, ее духовность настолько повлияли на европейскую культуру и так глубоко вошли в нее, что знание Библии любым человеком, независимо от отношения к религии, - это непременная предпосылка истинной образованности. Выразимся определенно, европейская, в том числе и русская, культура - культура библейская. Большинство европейских наций сложились на основе библейских конфессий, а православие в них входит» (Верещагин 1993 (б). С.42).
Для немецкого языка Библия также на протяжении многих столетий была и остается главной книгой, во многом определяющей дух, культуру и мировоззренческую специфику нации.
Проникновение в разговорную речь библейской лексики и фразеологии проходило не только под влиянием непосредственного общения с текстом Библии, но и под влиянием русской литературы. От истоков и до сего дня она вбирала в себя библейские «глаголы» и доносила их до читателя уже слившимися со стихией живой речи»» (Николаюк 1998. С.5).
До последнего времени проблема взаимоотношения языка и религии, хотя и «привлекала к себе внимание исследователей, но большей частью в
аспекте социальных, исторических и культурологических исследований, в которых собственно лингвистический аспект названной проблемы рассматривался попутно при решении других задач» (Агеева 1998. С.1).
Устойчивые выражения, вышедшие из Библии, различны и по своему характеру, и по активности употребления: одни из них встречаются часто -ничтоже сумняшеся, камень преткновения и т.д., другие - стали архаизмами - аредовы веки; много званых, мало избранных. Различаются они и по характеру связи с библейскими текстами. Часть их не встречается в таком виде в Библии, но опирается на её сюжет, включает в свой состав библейские имена: Иудин поцелуй, петь Лазаря. Другие имеют выражения, сходные словесно с текстом Библии, но там они употреблены с иными, прямыми значениями - краеугольный камень, не от мира сего и др. Наконец, есть выражения, употребленные иносказательно, уже как фразеологизмы: соль земли, камни вопиют и т.д.
Многие выражения в силу общности старославянской и русской грамматик так тесно вошли в запас русских фразеологизмов, что уже не осознаются как заимствованные или утратили стилистическую окраску. Бесспорно, что эти языковые процессы весьма подвижны. Новые отношения, возникшие между государством и церковью, признание роли церкви в жизни общества породили новую волну массового интереса к Библии, и, как следствие, к библейским выражениям. Этот интерес появился не только со стороны публицистов, писателей, простых носителей языка, но и со стороны ученых-лингвистов, лексикографов. Однако исследования и работы по фразеологии, как русской, так и немецкой, носят в большинстве своем разрозненный характер.
Учитывая, что в религии и в языке коренятся все начала человеческой культуры, что религия - это область повышенного внимания к слову и поэтому в истории религий вопросы языка часто приобретали жизненную важность (Мечковская 1998.С.4-5), мы полагаем чрезвычайно важным любое
исследование языковых элементов религиозных текстов. Кроме того, представляется важным выяснить, что есть общего и специфического между библеизмами, их употреблением в русском и немецком языках. Все это определило актуальность темы нашего исследования.
Научная новизна работы состоит в выявлении специфики перевода и
понимания библейских слов и устойчивых выражений для современного
русского и немецкого языков, в уточнении перевода ряда библеизмов, в
изучении тех лингвистических аспектов, которые еще детально и комплексно
не исследовались лингвистами применительно к библеизмам - семантико-
прагматического, коннотативного, экспрессивно-стилистического,
социокультурного.
Основной целью нашей работы является изучение состояния библеизмов, библейской фразеологии в современном их бытовании в русском и немецком языках, выявление общего и национально-специфичного в восприятии и функционировании в языковой картине мира каждого из этих языков.
Эта цель предполагает постановку и решение следующих задач:
определить круг терминов и явлений языка и речи, формирующих понятие «библеизм»;
выявить основные причины, обусловившие расхождения между исходным и вторичными значениями библеизмов; исследовать библеизмы с позиций их структуры, грамматики, семантики, а также в плане культуры речи и глубинности смысла текста;
сопоставить данные русских, немецких и двуязычных словарей с целью выявления сходства и различия в понимании библеизмов в разных языковых и социокультурных традициях, в разновременных планах; определить перечень таких различий;
составить список библеизмов, актуальных для современного русского языка.
Объект исследования - язык переводов Библии на русский и немецкий языки; словари и справочники, художественные и публицистические произведения, живая разговорная русская и немецкая речь.
Предмет исследования - слова, сочетания слов, в том числе фразеологизированные, имеющие своим источником Библию и активно употребляющиеся в русском и немецком языках в художественной литературе и публицистике.
Источниками иллюстративного материала послужили: Библия. Ветхий Завет. Новый Завет (1990), Das Neue Testament. Deutsch-Russisch/ Немецко-русский Новый Завет. R.Brockhaus. 1995, а также следующие словари: «Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения» (Ашукин, Ашукина 1960), «Немецко-русский фразеологический словарь» (1975), «Опыт этимологического словаря русской фразеологии» (Шанский и др. 1987), Библейская энциклопедия (1990), «Русско-немецкий словарь крылатых слов» (Афонькин 1990), «Словесин предков» (Поцелуев, Никонов, Петреев 1997), «Библейское слово в нашей речи» (Николаюк 1998), Duden Redewendungen und sprichwortliche Redensarten - Band 11. (1992); «Das geht auf keine Kuhhaut. Deutsche Redensaren - und was dahinter steckt» (1994), «.. .aus der Pistole geschossen» (1994) и др. Методом сплошной выборки из них было извлечено в общей сложности около тысячи единиц.
Положения, выносимые на защиту:
1.Понятия интертекстуальность, реминисцентность и крылатые слова относятся как общее к частному по мере убывания масштабности и четкости, «вещности» признаков: интертекстуальность - это заимствование идеи художественного произведения; реминисценция - заимствование его образа и стилистики; крылатые слова и выражения - заимствование конкретных лексем и их сочетаний. Связанные между собой и во многом
пересекающиеся понятия «крылатые слова», «крылатые выражения», «фразеологизм», «текстовая реминисценция», «интертекстуальность» входят в круг детерминантов обобщенного термина библеизмы, который включает в себя слова и выражения, независимо от предикативности последних, имеющие своим источником Библию.
С позиции эквивалентности той или иной части речи библеизмы делятся на глагольные, субстантивные, наречные, а с точки зрения степени семантической слитности компонентов фразеологизма среди библеизмов встречаются все разновидности фразеологических единиц. Фразеологические обороты, прямо или косвенно восходящие к тексту Библии, могут употребляться в современном русском и немецком языках в ином значении, нежели то, которое было в оригинале.
Сознание реципиента принимает библеизмы в готовом виде или же переосмысливает, придавая им новые значения. Причины изменения исходного значения оборота разнообразны. Самая распространенная из них состоит в изменении норм литературных языков - как русского, так и немецкого - на протяжении времени, особенно в сопоставлении современного русского языка со старославянским, откуда к нам пришло подавляющее количество библеизмов.
4. Интерес к библейским выражениям в последнее время не только не угас, но даже усилился. Библейские по происхождению фразеологические обороты в последние годы активны в газетной речи, где они зачастую подвергаются различного рода трансформациям, авторскому варьированию. Среди множества традиционных и современных способов повышения выразительности языка художественных и публицистических произведений наиболее яркими стали конструкции с синтаксической и с семантической аппликацией. Библеизмы в них формируют фоновые знания, создают подтекст, глубинный смысл высказывания и текста, нужны для кодирования авторской оценки, могут служить средством ассоциативности; на их основе
даже в наше время образуются устойчивые выражения, происходит так называемая «вторичная реминисценция библейской реминисценции». Конструкции с аппликациями, в состав которых входят библеизмы, могут выполнять в тексте смыслообразующую, стилеобразующую, семантическую, лексико-семантическую и коммуникативно-прагматическую функции, могут употребляться для преобразования узуальных и образования окказиональных коннотаций, т.е. выполнять функцию коннотативных приращений/изменений с подфункциями: стилистической, оценочной, эмоционально-экспрессивной, эстетической. Одна из самых ярких их черт - быть средством создания комического, языковой игры, каламбуров, средством выражения авторской модальности. Текст, в котором используются библеизмы, особенно в сочетании с синтаксической и семантической аппликацией, в большой степени информативен, экспрессивен, интенционален, ярок, апеллирует к лингвокреативному мышлению реципиента, побуждает его к речемыслительной деятельности.
5. В сопоставительном плане выделяются следующие группы
библеизмов: а) Бытующие в русской и немецкой языковых традициях
библеизмы, соотносимые друг с другом и актуальные в настоящее время для
этих языков; б) Библеизмы, не имеющие структурно-семантических
соответствий для каждого языка, являющиеся специфичными либо для
немецкого, либо для русского языков; в) Библеизмы, наличествующие в
настоящий период времени и в руском, и в немецком языках, но имеющие
ряд грамматических, семантико-прагматических и социокультурных отличий;
г) Бибилеизмы, соотносительные между русским и немецким языками в
предыдущие эпохи развития этих языков, в диахроническом аспекте, но с
течением времени сильно изменившиеся либо вышедшие из активного
употребления в одном из них.
6. Отличия между современным состоянием библеизмов в русском и
немецком языках обусловлены как языковыми, так и
экстралингвистическими факторами. Среди первых - национально-языковое (лексическое, грамматическое, фразеологическое, семантическое, стилистическое) своеобразие и развитие русского и немецкого языков. Наибольшее количество отличий относится к разнице в грамматическом оформлении библеизмов. Наблюдается также конкретность, предметность, буквальность в ряде библеизмов одного языка и переносное значение, метафоричность, обобщенность, множественность в другом языке; наличие/отсутствие более четких причинно-следственных связей и отношений, сравнительного оборота. Могут иметься незначительные различия в передаче общепонятного для носителей обоих языков смысла, когда акцент делается на разные семы или лексемы, в том числе усечение формы, сужение или расширение предметной семантики без ущерба для понимания; может наблюдаться различное звучание имен, различное понимание, трактовка библеизма; разница в эмоциональном выражении, в усилении модальности; рассогласование в стилистическом употреблении.
Ко второму типу факторов отличия, экстралингвистическому, относятся: конфессиональные (православие для русских и католицизм и протестантизм для немцев); разница между языками-источниками для русской и немецкой Библий; отличия в употреблении, обусловленные временем, историческими национально-культурными особенностями, языковой картиной мира, личностными особенностями переводчиков и людей, трактующих Священное Писание.
Методы, используемые в настоящей работе: сопоставительный, описательный, диахронического анализа.
Методологической основой работы являются труды, в которых рассматривается содержание теоретических понятий, анализируются проблемы изучения языка Библии и особенности функционирования библеизмов как отдельных слов, фразеологизмов, фраз, крылатых выражений в разных языках (их авторы: С.С.Аверинцев, Е.Н.Бетехтина, А.Бирих и И.
Матешич, Е.М.Верещагин, В.И.Гаврись, В.Г.Гак, Ю.А.Гвоздарев, Л.М.Грановская, Л.П. Дядечко, В.И.Жельвис, В.П.Жуков, В.В.Колесов, М.М.Копыленко, Н.Н.Кузнецов, Г.А.Лилич, Н.П.Матвеева, Н.Б.Мечковская, В.М.Мокиенко, Е.М.Морозова, С.Оноприенко, З.Д.Попова, А.Д.Райхштейн, З.И.Семенова, К.Флекштайн, А.В.Федоров, И.А.Цыганов, R.Eckert, F.Rosenzweig и другие).
В работе были использованы данные Библейских и лингвистических энциклопедий, справочников и словарей.
Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы в работах лексикологического характера, при приведении разночтений библейских цитат в русском и немецком языках, а также могут применяться преподавателями вузов при проведении занятий по истории русского литературного языка, исторической лексикологии и фразеологии, сопоставительному языкознанию, теории и практике перевода.
Результаты исследования были апробированы на заседаниях кафедры общего и славяно-русского языкознания Кубанского госуниверситета; на заседаниях кафедры теоретической и прикладной лингвистики КубГУ; на трех ежегодных межвузовских научно-практических конференциях, проводимых кафедрой иностранных языков для гуманитарных специальнойстей КубГУ; на XV Тверской межвузовской конференции ученых-филологов и школьных учителей «Актуальные проблемы филологии в вузе и школе», посвященной 200-летию со дня рождения В.И. Даля, Тверь, 2001 г.; на научной конференции аспирантов и докторантов Кубанского госуниверситета, посвященной 80-летию доктора филологических наук, профессора А.Г.Лыкова, 20 апреля 2001 г.; на Международной научной конференции «Язык в мире и мир в языке», 21-25 апреля 2001 г., Сочи -Карлсруэ - Краснодар; на международной научной конференции «Язык и национальные образы мира» в Адыгейском госуниверситете, Майкоп, 2001 г.
Основное содержание диссертации отражено в 8 работах автора.
Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка и Приложения.
Лингвистические исследования советского и постсоветского периодов
Еще недавно В.Г.Власов отмечал, что «разбор текстов раннехристианской литературы, проводимый светскими историками, скорее всего можно назвать литературоведческим. Нельзя не признать, что этот путь исследования довольно прямолинеен и больших открытий не сулит» (Власов 1992. С. 15). Между тем, само понятие «герменевтика» зародилось как философско-религиозное направление, посвященное изучению и толкованию священных книг. Н.Б.Мечковская отмечает: «Мирча Элиаде назвал историю религий «тотальной герменевтикой». У этого афоризма по крайней мере два смысла: 1) историю религий можно понять при условии обязательного и постоянного («тотального») герменевтического анализа знаковой деятельности (языковой и надъязыковой — музыкальной, хореографической, жестовой, изобразительной и др.), образующей религиозную коммуникацию; 2) основным и общим («тотальным») фактором исторического процесса в религиозной сфере являются конфликты, вызванные разным пониманием знаков и Знаковых последовательностей, циркулирующих в сфере религиозной коммуникации.
Герменевтические проблемы, т.е. проблемы, связанные с пониманием сообщения, существуют на всех уровнях религиозной коммуникации. Эти проблемы так или иначе решаются во всех видах той вспомогательной деятельности, которая направлена на расширение и совершенствование религиозной коммуникации. В своей технической, методологической основе эта вспомогательная деятельность носит филологический характер — именно потому, что общая забота всех служб такого рода — это забота о понимании сообщения» (Мечковская 1998.С.231).
Современная герменевтика также довольно давно занимается вопросами этимологии и морфологии библеизмов, и этот аспект лингвистических изысканий в большей или меньшей степени освещен удовлетворительно. Некоторые лингвисты-фразеологи обращались к проблеме классификации и описания фразеологических единиц библейского происхождения (А.М.Бабкин, А.Бирих, Й.Матешич, Е.М.Верещагин, В.Г.Гак, А.В.Кунин, Л.Н.Лутковский, Л.П.Смит, Э.М.Солодухо, Н.П.Матвеева, В.И.Макаров, Т.В.Гончарова, Л.Г.Мягкова, В.Плешков, Н.Тумка и др.). Однако фундаментальных исследований, где всесторонне изучался бы язык Библии, в частности, особенности его функционирования в русской транскрипции, не существует, как нет еще однозначного толкования лингвистических терминов и понятий этого круга.
Известно, что термин «крылатые слова» является калькой немецкого выражения gefltigelte Worte, в свою очередь каклькирующего греческое словосочетание ЕПЕА ПТЕПОЕЫТА ) букв, ("слова крылатые"). Выражение "Крылатые слова" восходят к Гомеру. Широкое понимание данного термина восходит к известной работе немецкого языковеда Георга Бюхмана (1822-1884) «Крылатые слова. Сокровищница цитат немецкого народа» (Btichman 1864), где он был впервые использован для обозначения всех видов слов, словосочетаний и выражений, имеющих определенный источник и распространенных в речи. Разновидностью крылатых слов ученый считал не только цитаты, но и имена собственные, используемые как нарицательные и восходящие к литературным текстам (например, Дон Кихот, Ловелас и др.). Большинство исследователей основными свойствами крылатых слов считают их связь с источником (важнейшее свойство), устойчивость и распространенность.
Хотя термин «крылатые слова» имеет почти полуторавековую традицию употребления, тем не менее, для обозначения этого понятия и сопряженных с ним языковых единиц в настоящее время употребляется еще целый ряд дефиниций. Например, коммеморат (от лат. commemoratio -воспоминание, напоминание («цитаты без кавычек» (Р.Барт)), цитата-реминисценция, литературная реминисценция, прономинация (использование собственных имен в апеллятивном значении) и даже аппликация, определяемая как «прием построения речи, заключающийся в использовании говорящим или пишущим различного рода фрагментов (словосочетаний, фраз, стихотворных строк) широко известного произведения в качестве "строительного материала" для собственного текста» (Москвин 1999, с.80). Ряд ученых при описании таких структур отдает предпочтение термину «реминисценция» или обходится опосредованной дефиницией. Так, А.Н.Гвоздев приводит следующее определение: «Литературные реминисценции представляют яркие образные выражения из литературных произведений, причем употребляющие их отчетливо сознают, из какого произведения взята цитата, и какое значение она имеет в этом произведении, благодаря чему используемое выражение вызывает в памяти сложный художественный образ и служит понятным намеком на этот образ» (Гвоздев 1965. С.86). Л.П.Дядечко говорит об использовании «фрагментов из широко известных художественно-беллетристических или массово-коммуникативных текстов... без ссылки на источник, но сохраняющих с ним ассоциативную связь» (Дядечко 1992.С.37).
Известно определение термина «крылатые слова», принадлежащее Я.П.Боровскому. Это «переходящие из уст в уста выражения, которые отличаются от пословиц и поговорок тем, что они являются цитатами, восходящими к определенному литературному источнику» (Боровский 1982. С.З). Крылатые слова можно определить и как «идиомы, мотивированные некоторым текстом» (Телия 1977.С.77). Этот признак отличает крылатые слова от фразеологизированных единиц других разрядов.
Есть и другие подходы к определению понятия «крылатые слова» (см.: Уолш, Берков 1988.С.5-6).
В нашей стране существует длительная история изучения крылатых слов лингвистами. На них обращали внимание С.И.Ожегов (1974.С.224-225), А.Н.Гвоздев (1965), Н.Т.Бабичев, Я.М.Боровский, В.П.Берков, Г.О.Винокур, Л.А.Гладышева. Л.П.Дядечко, С.Коваленко, В.П.Москвин. Источники крылатых слов активно изучает С.Г.Шулежкова (1995).
Текст-источник крылатых слов принято называть прецедентным текстом. Существуют также термины «текст-антецедент», «претекст», «прототекст». Источниками крылатых слов и выражений являются произведения русской и зарубежной классической литературы, популярные эстрадные и народные песни, кинофильмы, в последнее время - тексты рекламы. «Переосмысление фрагментов текстов-источников - прототипов крылатых слов и выражений - осуществляется по тем же принципам, что и развитие вторичных значений номинативных единиц, не несущих на себе «печати авторства», хотя имеет свои особенности. Прототипы могут подвергаться метафоризации, метонимизации, расширению или сужению значения» (Дядечко 1996. С. 133), причем на базе только определенных их видов (там же. С. 134).
Фразеологизмы библейского происхождения в толковых и специальных словарях
Мы уже упоминали, что новозаветная и вообще библейская лексика и фразеология составляет огромный пласт во всей лексической и фразеологической системе русского литературного языка. Однако, несмотря на то, что великое множество библеизмов бытует в устной и письменной речи огромного количества людей, лексикографическое описание всех этих единиц остается одной из проблем современности. Справедливости ради надо сказать, что на сегодняшний день вышло в свет уже довольно большое количество справочной и словарной литературы разного рода по фразеологии. Многие издания посвящены вообще фразеологии русского и немецкого языков, их сопоставительному анализу. Некоторые из них пережили уже по несколько выпусков. Так, например, "Фразеологический словарь русского языка" под редакцией А.И.Молоткова (ФСРЯ) в 1994 году был издан 5-й раз. Другие словари появились недавно. Фразеологические сборники: "Фразеологический словарь: Популярное пособие для начальной школы" В.Волиной (ФС) и "Фразеологический словарь русского языка для школьников" (ФСРЯДШ), составленный С.И.Карантировым, оба вышли в 1997 году.
Любопытно название работы И.М.Сирота «Русские пословицы библейского происхождения» (Сирот 1985). Издана она была в Брюсселе и широкого круга читателей в России пока не обрела.
Естественно, что у российских исследователей также давно назрела необходимость создать если не словарь, то хотя бы словник, цитатник, посвященный библейской фразеологии. Итогом подобных попыток стали следующие публикации: 1) статья В.Вихлянцева, где в алфавитном порядке приведены "наиболее известные" из "многих слов" и целых фраз из Библии, "которые со временем стали обиходными, и люди забыли, откуда они пришли", "с кратким пояснением и указанием места, где они записаны в Библии" (Вихлянцев 1994.С.203-204); 2) словарь Н.П.Матвеевой «Библеизмы в русской словесности»; 3) небольшой сборник "Вечные истины: Крылатые слова, пословицы, поговорки библейского происхождения", составленный В.Г.Мельниковым. Год издания не указан, но, судя по "Списку использованной литературы", сборник вышел в 90-е годы; 4) Л.М.Грановская "Библейские фразеологизмы: Опыт словаря". Уже при первом взгляде ясно, что, во-первых, в словарь войдут не все библейские фразеологизмы, а только самые употребительные (истолкованы фразеологизмы альфа и омега, нищие духом (в статье - Блаженны нищие духом), блудный сын и Вавилонское столпотворение (смешение). Такие же фразеологизмы, как алчущие и жаждущие, бесплодная смоковница, благую часть избрать, блаженны миротворцы и др. в словаре не учтены, хотя словарь строится явно по алфавитному принципу). Во-вторых, словарь носит как лингвистический, так и культурологический характер, потому что в словарных статьях указываются не только различные сведённые воедино толкования выражений, взятые из разных источников, но и замечания общекультурного характера, связанные с употреблением выражения или его прообраза в жизни и в искусстве. Например, "В церкви был обычай соединять греческие альфу и омегу с изображением креста или монограммою имени Иисуса Христа" (Грановская 1998. С.75). В-третьих, стиль статей публицистический, а информация, излагаемая в них, неоднородна, хотя довольно подробна: есть стилистические указания и внимание к особенностям семантики и употребления оборотов.
5) Н. Николаюк «Библейское слово в нашей речи. Словарь-справочник» (1998). Отметим следующее противоречие: среди основных целей заявлено создание целостной картины бытования «библеизмов» в современной речи (с.2), однако там отмечено, что «настоящий словарь, будучи первым опытом в этом направлении, не претендует на полноту» (с. 10). В толковании подавляющего большинства словарных статей автор использовал материалы словарей Н.С. и М.Г.Ашукиных, М.И.Михельсона, Н.М.Шанского. Не поддается объяснению и еще одно противоречие: в свой словарь Н.Николаюк не включила ряд библеизмов, однозначно трактующихся в перечисленных ею в качестве источников материала для своего словаря. Трудно понять, какими критериями она руководствовалась в данном случае при отборе (не сплошном, а выборочном) библеизмов.
Что касается словарей, сборников и популярных изданий, составленных в разные годы и разными авторами, можно отметить, что новозаветные и вообще библейские фразеологизмы рассматриваются и описываются в них неодинаково. Так, например, как справедливо отмечает С.Оноприенко, некоторое число русских библеизмов вообще не вошло в словари. Это касается и тех библеизмов, которые в устной и письменной речи стали привычными {вначале было слово; люди доброй воли и другие) (Оноприенко 1997. С. 16). Однако в работе С.Оноприенко не были (и еще не могли быть) учтены данные некоторых более поздних словарей, в частности, Н.Николаюк (1998), Н.М.Шанского, В.И.Зимина, А.В.Филиппова (1987), В.А.Поцелуева, И.Е.Никонова, И.В.Петреева (1997). Так, среди перечисленного ею ряда «некодифицированных» библеизмов несколько уже можно увидеть в словаре Н.Николаюк, такие как, например, да будет свет, мир дому сему, геенна огненная, порождение ехидны, путеводная звезда, левая рука не знает, что делает правая и в поте лица будешь добывать свой хлеб, ошибочно номинированный С.Оноприенко как в поте лица будешь ЕСТЬ свой хлеб (с.58), вероятно сказалось влияние немецкого библеизма im Schweiss deines Angesichts sollst du dein Brot essen.
Ошибочно относимое Оноприенко к библеизмам выражение строить воздушные замки в словаре Ашукиных квалифицируется не как выражение из Библии, а как цитата из проповеди видного деятеля христианской церкви Августина (354-430) (Ашукины 1960.С.104-195), следовательно, в качестве библеизма номинироваться не может.
Структура, грамматическая классификация, степень освоенности и семантической спаянности компонентов библеизмов в русском языке
В качестве примеров сознательной установки на буквальный перевод часто приводят переводы Библии на греческий и латинский языки, а также на европейские языки средневековья. Многие из буквализмов, возникших в эпоху, когда господствовала традиция дословной передачи формы священного текста, сохранились и в наши дни. Ю.Найда и Ч.Табер приводят следующие примеры подобных переводов, которые могут быть неверно поняты современным читателем: «Средний читатель, пишут они, - не знакомый с семиотскими идиомами, едва ли поймет, что «сыны чертога брачного» (Марк 2:19) означает «друзья невесты» или «гости на свадьбе», а «собрать ему на голову горящие уголья» (К римлянам 12:20) значит «заставить его устыдиться», а не «подвергнуть его пытке» [Nida Е.А., Taber С. The theory and practice of translation. Leiden, 1969, 2.] (Швейцер А.Д. Перевод в контексте культурной традиции // Литературный язык и культурная традиция. М., 1994. С. 169-183).
Среди новозаветных фразеологизмов есть обороты, которые как по структуре, так и по значению соответствуют предложению. Это многие из фразеологических выражений: Что есть истина; Из Назарета может ли быть что доброе?; что делаешь, делай скорее; кто не работает (не трудится), тот (и) не ест; блаженны миротворцы; не судите, да не судимы будете; не мечите бисера перед свиньями и т.д.
Но гораздо больший удельный вес составляют фразеологизмы, которые выступают в предложении в качестве одного из его членов, что целиком зависит от их отнесенности к определенной части речи, то есть от лексико-грамматического значения. С позиции эквивалентности той или иной части речи новозаветные реминисценции можно разделить на следующие группы: а) глагольные: благую часть избрать, бросить камень (в кого-то); внести (свою) лепту; идти на Голгофу; нести крест; метать бисер перед свиньями; просить Христа ради; петь Лазаря; строить (дом) на песке; питаться медом и акридами; отделять зерна от плевел; отделять овец от козлщ; служить мамоне и т.д. б) субстантивные: алчущие и жаждущие; альфа и омега; бесплодная смоковница; Вавилонская блудница; блудный сын; власти предержащие; гробы повапленные; знамение времени; краеугольный камень; камень преткновения; медь звенящая; кимвал звучащий; мерзость запустения; Иудин поцелуй; слуга двух господ; смертный грех; кромешная тьма; кающаяся Магдалина; заблудшая овца и др. в) наречные: божиею милостию; во главу угла; в плоть и кровь; яко тать в нощи; с миром; всем сердцем; ничтоже сумняшеся; невзирая на лица; страха ради иудейска и др. В.П.Жуков отмечает также «немногие наречные фразеологизмы, возникшие чаще всего из предложно-именных сочетаний, например, наобум Лазаря. Они нередко обозначают внутреннее состояние лица» (Жуков 1965. С.38). г) адъективные: не от мира сего; недостоин развязать ремень у сапог (кого-либо); нищие духом; за семью печатями; жнёт, где не сеял и др. д) междометные: да минует меня чаша сия; распни его!; Христа ради.
Без труда можно заметить, что большинство новозаветных по происхождению фразеологизмов принадлежат к первым трем группам. Этот факт подтверждает общую тенденцию, так как глагольные, наречные и субстантивные группы являются наиболее продуктивными и структурно более или менее однотипными во фразеологической системе в целом. Многие из новозаветных реминисценций в силу близости словарного состава и грамматического строя старославянского и древнерусского языков настолько прочно вошли в русскую фразеологическую систему, что не чувствуется не только их заимствованный характер, но и первоначально характерная для них книжная стилистическая окраска. Это, например, такие обороты, как: плоть и кровь; знамение времени; во главу угла (поставить /положить); кто не работает (не трудится), то не ест; смертный грех; внести (свою) лепту; камня на камне не оставить; Фома неверующий и др.
Значительная часть фразеологических старославянизмов не содержит никаких слов и грамматических форм, не известных современному русскому литературному языку в свободном употреблении: нищие духом; не мечите бисера перед свиньями; альфа и омега; избиение младенцев; от лукавого; отделять зерна от плевел (плевелы от пшеницы); не хлебом единым жив человек и др.
Однако многие старославянские по происхождению фразеологические обороты в силу традиции употребления и устойчивости их состава включают как устаревшие слова, так и архаичные грамматические формы. Так, например, Р.Н.Попов упоминает следующие обороты:
1) с историзмами в именных компонентах: бразды правления; внести свою лепту, зарыть талант в землю; имя им легион , кимвал бряцающий; овому талант, овому два; (продать...) за тридцать сребреников ,
2) с лексическими архаизмами в именных и глагольных компонентах фразеологических единиц - имена существительные: избиение младенцев; камень преткновения; питаться акридами {акриды съедобная саранча, или, съедобное растение Akris ); яко тать в нощи ; глаголы: возопиют камни; ищите и обрящете ( найдете ); толцыте и отверзется ( стучите и откроется ); - местоимения: да минует нас чаша сия; и иже ( которые ) с ним(-и); коемуждо ( каждому ) по делам его; не от мира сего; ничтоже сумняшеся ( ничуть не сомневались ); овому талант; овому два ( тому талант, тому два ); сильные мира сего; числительные: не хлебом единым (жив человек); - прилагательные и причастия: власть имущие; власть(-и) предержащие; всякое даяние благо; глас вопиющего (в пустыне); благую часть избрать; кромешная тьма (ад) (интересно, что здесь два совершенно разных по смыслу выражения сведены воедино); хлеб наш насущный; Иродово семя (племя); Иудин поцелуй;
3) с архаичными служебными словами в компонентах: и иже с ним(-и); ничтоже сумняшеся (сумняся); яко тать в нощи (явиться, нагрянуть) (Попов 1967. С. 161-168).
Следует отметить, что наличие архаичных элементов во фразеологизме не означает безусловной устарелости самих оборотов в целом. Отношения здесь сложнее. Действительно, среди новозаветных реминисценций есть устойчивые сочетания слов, которым присущ характер книжности и архаичности, во многом обусловленный наличием архаичных слов и форм. Это такие обороты, как алчущие и жаждущие (правды); врачу, исцелился сам; благую часть избрать; взыскующие града; гробы повапленные; довлеет дневи злоба его; еже писал, писал ("что написал, то написал"); ищите и обрящете; кимвал бряцающий; нестъ пророка в отечестве своём; толцыте и отверзется; чающие движения воды и др.
Функционально-семантическая релевантность русских и немецких библеизмов
Е.М.Верещагин отмечает: «Язык Библии - даже повествовательный, а тем более поэтический и особенно пророческий - предполагает возможность бездонного углубления иносказательного, аллегорического, этического истолкования.
Интерпретаций библейских текстов - великое множество. Разновидностью интерпретации являются переводы на другие языки, и интересно отметить, что почти все литературные языки европейских народов - не исключая и славянских - сложились из потребности иметь Евангелие, а затем и всю Библию на родном, внятном, общедоступном языке» (Верещагин 1993 (б). С. 40).
Прототекст христианской культуры - Библия - стал неотъемлемой частью множества языков и культур. Многие образы и понятия Библии стали общемировыми, выполняя символическую функцию, что выражается в способности отдельных библейских образных средств, обозначая невыразимые иными средствами понятия, становиться универсальными для христианской культуры символами, например: чаша, змий, голубь, источник (Ефремова 1999. С. 10). В связи с этим Н.Б.Мечковская выделяет «три основных вида филологической (герменевтической) работы, обслуживающей религиозную коммуникацию, и соответственно три источника (фактора) религиозных конфликтов, связанных с проблемами понимания. Это, во-первых, перевод текста на другой язык; во-вторых, истолкование (интерпретация) текста; в-третьих, исправление (редактирование) текста. Во всех трех случаях (или ситуациях) проблема понимания является ведущей и основной: текст переводится так, чтобы передать на другом языке то содержание, которое в нем понял переводчик; истолкование — это выявление (если требуется, то аргументированное, со ссылками, с привлечением какой-то дополнительной информации), того содержания, которое имеется в тексте (или которое усматривает в тексте толкователь); исправление (редактирование) текста — это внесение в текст изменений в соответствии с тем пониманием текста, которое имеется у редактора» (Мечковская 1998. С.231-232). Причем эти три задачи «остаются постоянными филологическими заботами, принципиально не имеющими окончательного решения» (там же. С.232).
З.И.Семенова констатирует, что подавляющее большинство ФЕ библейского происхождения представляют собой кальки с греческого и латинского языков и распространены во всех языках народов, исповедующих христианскую религию (Семенова 1968.С.87).
В разных языках христианских народов фонд библеизмов, как правило, в существенной мере совпадает по своей внутренней форме, образному стержню, различаясь лексической оболочкой. «Возникновение большого числа параллельных библеизмов свидетельствует о действии универсалий человеческого существования, в частности, об общности ассоциативно-образного мышления носителей привлекаемых языков, позволившей достигнуть одинаковых логико-образных и логико-фразеологических идей» (Солодухо 1977. С.94).
Именно поэтому библейская образность стала общим культурным достоянием народов, исповедующих Писание. О «пословичности» Писания прекрасно сказал А.С.Пушкин: «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием» (Пушкин 1949.Т.ХП.С.99).
Среди зарубежных исследований языка Библии наибольший интерес представляют работы о библейской образности (R. Alter, S.Brown, E.Bullinger, G.Caird, E.Jones, B.Keach). Изучая вопросы сопоставительного изучения заимствованной фразеологии, Э.М.Солодухо (1977) уделяет внимание библеизмам на русском, английском и французском языках и классификации их источников.
Известно, что в создании общенемецкого литературного языка, авторитетного для всех немецких земель и наречий, выдающуюся роль сыграл библейский перевод Мартина Лютера. «Он переводил Библию в 1522—1534 гг. и потом еще 12 лет редактировал немецкий текст. В то время как первые переводчики Библии на народные языки переводили с «Вульгаты», Лютер реализовал в переводе протестантскую идею возвращения к первоистокам веры: его «Ветхий Завет» переведен непосредственно с древнееврейского» (Мечковская 1998.С.237), а «Новый Завет» — с греческого. В наши дни выдающимся событием в библеистике может считаться немецкий перевод «Ветхого Завета», предпринятый в 1925-1929 гг. Мартином Бубером и Францем Розенцвейгом. Этот труд служит примером «экспрессивно-стилистического и вместе с тем богословского поиска в герменевтике» (Мечковская 1998. С.258).
Сопоставлению немецкого и русского языков посвящены монографические очерки по отдельным проблемам грамматики, словообразования, фразеологии и другие (К.Флекштайн,
К.Г.Крушельницкая, А.В.Федоров, Р.Эккерт и другие). М.М.Копыленко и З.Д.Попова создали типологию межъязыковых лексико-фразеологических соответствий. Такие работы имеют очень большую значимость так как «сопоставление целых фразеологических систем должно, по-видимому, дать ответ... на следующие вопросы: в чем заключаются наиболее существенные и глубинные сходства и различия между фразеологическими системами двух (или более) языков; как они проявляются в основных аспектах языка -функциональном, семантическом, формально-смысловом, структурном; какими внутриязыковыми и экстралингвистическими факторами они обусловливаются» (Райхштейн 1980.С. 12).
Справедливо отмечает В.Н.Ярцева, «что при анализе различных языков и при сопоставительном изучении многие категории лексики и грамматики должны пересматриваться по их соотносительности и взаимозаменяемости, по их количественным показателям, ... по их относительной значимости для того или иного языка» (Ярцева 1976.С.16).
Относительная доступность раскрытия внутренней формы и идентификации фразеологических интернационализмов, в том числе и библеизмов, существует благодаря их связи с культурно-историческим наследием, общим для носителей различных языков. «Действие культурно-исторических стимулов как экстралингвистических универсалий порождает межъязыковой параллелизм, который поддерживается общими тенденциями развития, хотя и часто находящими индивидуальное проявление в системах разных языков» (Солодухо 1989. С.208-209).
