Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Предложение как многоаспектная единица синтаксиса 10
1.1. Семантическое членение простого предложения 11
1.2. Парадигматика простого предложения 34
Выводы по первой главе 51
Глава 2. Двусоставные предложения с облигаторными обстоятельственными компонентами 53
2.1. Глагольные предложения 54
2.1.1. Двухместные предложения с облигаторными обстоятельствами 54
2.1.1.1. Предложения с семантическими конкретизаторами в форме дательно-направительного падежа 54
2.1.1.2. Предложения с семантическими конкретизаторами в форме винительного падежа 63
2.1.1.3. Предложения с семантическими конкретизаторами в местном падеже 67
2.1.1.4. Предложения с семантическими конкретизаторами в исходном падеже 76
2.1.1.5. Предложения с наречными семантическими конкретизаторами 81
2.1.2. Трехместные предложения с облигаторными обстоятельствами 87
2.2. Именные предложения 90
Выводы по второй главе 99
Глава 3. Структурно-семантические особенности односоставных предложений 102
3.1. Определенно-личные предложения 103
3.2. Неопределенно-личные предложения 108
3.3. Обобщенно-личные предложения 116
3.4. Безличные предложения 125
3.5. Косвенно-субъектные предложения 132
3.6. Номинативные предложения 142
Выводы по третьей главе 149
Заключение 152
Литература 158
Список сокращений
- Семантическое членение простого предложения
- Парадигматика простого предложения
- Двухместные предложения с облигаторными обстоятельствами
- Определенно-личные предложения
Введение к работе
Предложение является основной полиаспектной единицей
і синтаксиса любого языка. В современном тюркском языкознании оно
рассматривается с различных точек зрения. Наиболее детально и
, скрупулезно в научно-теоретических синтаксических изысканиях освещены
вопросы, относящиеся к традиционной систематике основных типов
простого предложения. Однако подобная классификация неоднократно
подвергалась обоснованной и справедливой критике. Таксономия
синтаксических единиц по составу, целеустановке, полноте/неполноте и
другим критериям предполагает в качестве объекта предложение как целое,
большая же часть исследований сопряжена с изучением компонентов
предложения. Как весьма правомерно отмечается в специальной
лингвистической литературе, конституенты предложения, выделяясь на базе
предложения, рассматривались в основном безотносительно к нему. В
лучшем случае учитывался аспект их взаимных отношений.
трансформировалось благодаря семантизации грамматических исследований.
В последние десятилетия появилось большое количество работ,
ориентированных на структурно-семантическое членение предложения.
» Однако в них ряд вопросов относительно семантического членения,
парадигматики двусоставных и односоставных построений не нашли
должного отражения, к анализу привлечены не все их типы. При изучении
семантики синтаксических единиц появляется необходимость учитывать
лексическое наполнение, порядок слов, интонацию и контекст, в котором они
функционируют. Эти и другие факторы предопределяют максимальное
обогащение семантического описания указанных языковых единиц, в
результате чего возхможно получение адекватных представлений о природе
простого предложения.
«
5 В карачаево-балкарском языке, как и в других тюркских языках, не
выявлены основные критерии разграничения обязательных и
факультативных конституентов семантической структуры предложения, их
функционально-семантический потенциал не представлен системно.
Перечисленные проблемы в первую очередь касаются простых предложений* с облигаторными семантическими конкретизаторами, предопределяя тем самым детальное рассмотрение их во всех слагаемых, чем и обусловливается актуальность исследования.
Цель и задачи исследования. В настоящей диссертации ставится
цель - дать многоаспектное описание простых предложений с
облигаторными обстоятельственными компонентами, выявить
закономерности, определяющие их формально-семантическую структуру.
В соответствии, с поставленной целью выдвигаются следующие задачи, обусловленные сложившейся практикой в изучении структурно-семантической организации простого предложения:
1) провести анализ основных направлений в изучении простого
предложения и рассмотреть возможности различных методов для его
описания;
2) выявить и описать основные структурно-семантические
разновидности простых предложений с облигаторными
обстоятельственными компонентами;
раскрыть специфику семантики каждого входящего в класс простого предложения, включая объективные и субъективные смыслы, и то, как это репрезентировано средствами карачаево-балкарского языка;
выявить и описать основные парадигмы простого предложения карачаево-балкарского языка.
Методологической и теоретической базой исследования явились научно-теоретические изыскания ведущих лингвистов в области функционально-семантической грамматики, теории предложения.
Написанию работы в значительной степени способствовало изучение трудов отечественных языковедов: В.Г.Адмони, Ю.Д.Апресяна, А.А.Лрват, Н.Д.Арутюновой, В.В.Бабайцевой, В.А.Белошапковой, А.В.Бондарко, В.Г.Гака, Г.А.Золотовой, Т.П.Ломтева, И.П.Распопова, Н.Ю.Шведовой и др.; тюркологов: И.Х.Ахматова, М.Б.Балакаева, Н.К.Дмитриева, М.В.Зайнуллина, М.З.Закиева, М.Б.Кетенчиева, А.Н.Кононова, К.М.Мусаева, И.А.Невской, Б.А.Серебренникова, Э.Р.Тенишева, Д.С.Тикеева и др.
В работе учитывается, что получение новых данных сопряжено с максимальным обогащением семантического описания, вбирающего в себя все знания о мире, которые аккумулируются в значениях входящих в высказывание единиц.
Научная новизна диссертационной работы заключается в том, что в ней впервые подвергаются системному функционально-семантическому анализу простые предложения карачаево-балкарского языка с облигаторными обстоятельственными распространителями, выявлен и описан основной инвентарь их слагаемых. При этом вскрыт характер взаимоотношений лексики и грамматики в простом предложении. Изучены і функциональные особенности различных семантических категорий в системе предложений рассматриваемого типа. В работе представлены основные парадигмы простого предложения, которые до недавнего времени незаслуженно умалчивались, в имеющихся научно-теоретических изысканиях.
Теоретическая и практическая значимость исследования определяется тем, что рассматриваемый круг вопросов имеет немаловажное значение для методологических, практических аспектов изучения структурно-семантической организации синтаксических единиц. Материалы и теоретические положения, наличествующие в диссертации, представляют определенный интерес в плане сравнительного изучения тюркских языков. В научный оборот вводится ряд новых данных по карачаево-балкарскому
7 языку, что способствует расширению источниковой базы по проблемам
формально-семантического членения синтаксических единиц.
Результаты исследования могут найти применение при научном описании синтаксического строя карачаево-балкарского и других родственных языков, при составлении программ, учебников и учебно-методических пособий, будут способствовать совершенствованию обучения языку в средней и высшей школе.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Простое предложение карачаево-балкарского языка в силу своих
структурно-семантических, сочетаемостных и функциональных
особенностей является информативно достаточной, базовой единицей
синтаксиса, предназначенной для коммуникации.
2. Функциональные возможности простого предложения
обусловливаются самой природой карачаево-балкарского языка - факторами
коммуникативно- и конструктивно-синтаксической организации, широким
спектром значений, особенностями «лингвокреативного» мышления
коммуниканта.
3. Формально-семантическая структура предложения складывается в
результате взаимодействия в нем семантических конституентов, лексики,
грамматики и словообразования.
4. Облигаторность и факультативность обстоятельственных
компонентов предложения обусловливаются, с одной стороны, интенциями
предикатных лексем, с другой - его типовым значением в целом,
коммуникативной установкой участника вербального общения.
5. Простое предложение характеризуется разветвленной,
иерархической системой парадигм. Глагольное предложение отличается
большим потенциалом в их репрезентации, чем именное.
Методы исследования обусловлены намеченными подходами к
описанию простого предложения - системоцентрическим,
8 лексемоцентрическим, отчасти и антропоцентрическим. Исследование
проводится в основном в синхронном описательном плане с привлечением
методов контрастивного, контекстуального, компонентного и валентностного
анализа.
Объектом исследования является простое предложение карачаево-балкарского языка.
Предметом исследования * выступают простые (двусоставные и односоставные) предложения с облигаторными обстоятельственными распространителями, их грамматико-синтаксическая природа и функционально-семантический потенциал.
Материалом исследования- послужили языковые факты, собранные путем сплошной выборки из художественных произведений карачаевских и балкарских авторов, из фольклора и периодических изданий. Для анализа привлечены данные «Карачаево-балкарско-русского словаря» (1989) под ред. Э.Р.Тенишева и Х.И.Суюнчева, а также «Толкового словаря карачаево-балкарского языка (в трех томах)» (Т.І,1996; ТЛІ, 2002).
Апробация исследования. Основные теоретические положения' и практическое описание простых предложений с облигаторными обстоятельственными распространителями изложены в 8 научных работах. Материалы исследования докладывались на заседаниях семинара кафедры балкарского языка и литературы Кабардино-Балкарского» государственного университета «Актуальные проблехмы карачаево-балкарской филологии», а также на научно-теоретических конференциях: «Роль национального языка и культуры в формировании и развитии личности» (Нальчик, 1993); «Социолингвистические проблемы изучения русского и родных языков в условиях новой языковой политики» (Нальчик, 1997); «Проблемы развития государственных языков и литератур народов Северного Кавказа» (Нальчик, 2004).
« * *
9 Структура работы. Работа состоит из введения, трех глав,
заключения, списка использованной научно-теоретической литературы и
списка сокращений.
Семантическое членение простого предложения
Вопрос о семантике языковых единиц в последнее время занимает центральное место в грамматических исследованиях. Говоря об этом, Н.З.Котелова пишет: «В настоящее время к ней привлечен особый интерес в связи с актуальностью выяснения философских и языковедческих проблем, касающихся отношения языка, мышления и действительности. С другой стороны, усиление интереса к проблемам семантики вызвано расширением фронта кибернетических приложений языка - разного рода автоматизации, строящихся с приложением языка или осуществляемых в отношении языка» (Котелова 1975:6). Особенностью современной семантики является то, что ею занимаются теперь не только лексикологи и лексикографы, но и грамматисты, в том числе и синтаксисты. Опираясь на достижения смежных наук, на свой собственный опыт, они в последние десятилетия добились больших успехов в разработке рассматриваемой проблемы. Семантика вовлекается!в сферу интересов различных наук, но, как отмечает И.П.Сусов, «ни одна из них не может подменить собой лингвистическую семантику или выступать по отношению к ней в качестве общей теории значения» (Сусов 1980:3).
Современная наука рассматривает значение как важнейшую составляющую языка. «Выражение и восприятие смысла, - замечает Л.А.Новиков, - представляют, по существу, главную и конечную цель любого языка, обеспечивают его важнейшую функцию - коммуникативную» (Новиков 1982:5). В отличие от плана выражения языка, план содержания синтаксических единиц как бы обращен непосредственно к человеку и поэтому долгое время оставался вне поля зрения исследователя. Значение рассматривалось языковедами в силу его психологической природы как нечто «само собою разумеющееся», изучалось оно «попутно», в связи с описанием словаря и грамматики (Новиков 1982:5). Своим бурным развитием теория лингвистической семантики обязана концу 60-х - началу 70-х годов XX века. В эти годы появляется большое количество исследований, авторы которых значительное внимание уделяют определению места этой своеобразной дисциплины, ее границам, предмету и задачам (обзор этой литературы см.: Васильев 1971). Как заметила Н.А.Слюсарева, «не подлежит сомнению, что никто иной, как лингвисты, должны сказать свое веское, а может быть, даже решающее слово в этой полемике, так как кроме них никто не обладает глубоким значением тонкостей языка не только как важнейшего средства человеческого общения, но и как непосредственной действительности мысли» (Слюсарева 1973:13).
Решительный поворот в сторону семантики в различных направлениях и школах современного языкознания - одно из ярких свидетельств актуальности изучения смысловой стороны языка. Постоянный интерес к семантике сохраняется у языковедов, имеющих дело с лексикой, словообразованием, фразеологией, морфологией и синтаксисом. Одна из особенностей современной лингвистики заключается в том, что большое место в ней занимают вопросы, связанные с семантикой предложения.
Ученые, которые занимаются изучением номинативного аспекта предложения, признают, что предложение - это сложный языковой знак. Однако в изучении семантической структуры предложения имеется ряд вопросов, решаемых лингвистами по-разному. Это вопросы, затрагивающие сущность семантической структуры предложения, характер содержательных элементов, составляющих эту структуру, взаимосвязь между ее элементами, систематизация и типология семантических структур предложения и др. Самой распространенной является ситуативная (денотативная) концепция значения предложения, прослеживаемая и развиваемая в трудах В.Г.Гака, который выделяет глубинные и поверхностные структуры семантической конструкции (Гак 1969,1973). Эта концепция определяет отношения между высказыванием и отражаемой им внеязыковой ситуацией. Прежде чем представить семантику предложения, исследователь определяет понятие ситуации и подвергает классификации сами ситуации, каждой из них ставится в соответствие определенная семантическая структура. Таким образом, указанная теория ориентирована на внеязыковую действительность (см. об этом подробнее: Сильницкий 1973; Арутюнова 1976; Москальская 1981; Абдуразаков 1985 и др.). Современные синтаксисты, выделяя четыре уровня предложения (денотативный, коммуникативный, семантический, формальный), базовым признают уровень денотативный, отражающий «некоторое внеязыковое положение дел - типовую ситуацию» (Всеволодова 1997:55).
Существенным следует признать вопрос о путях и методах анализа семантической структуры предложения. С одной стороны, языковеды идут по пути анализа готовых языковых форм и, наблюдая их поведение, ставят вопрос о том, какова их семантика. С другой же стороны, они выделяют определенное значение, а после обращаются к тем же реальным единицам языка, которые могут выразить и передать его. По Е.С.Кубряковой, ситуацию в первом случае называют анализом семасиологическим, а во втором ономасиологическим (Кубрякова 1986: 33). Лингвисты обычно противопоставляют семасиологию и ономасиологию. Но они, по всей видимости, представляют собой два взаимосвязанных раздела семантики, основной задачей которой является исследование содержательного аспекта языковых знаков (Новиков 1982: 181). Языковеды учитывают, что ономасиологически-ориентированная грамматика не может обойтись без грамматики семасиологической, поскольку последняя снабжает первую категориями семасиологического толка, трансформирующимися в ней в ономасиологические категории (Даниленко 1990: 42). В работах по семантике языковых единиц авторы регулярно дискутируют вопрос о роли семасиологического и ономасиологического подходов в функциональной грамматике. Семасиологический подход характеризуется анализом функций языковых форм, тогда как для ономасиологического подхода присуща разработка функционально ономасиологической грамматики языка. Многие лингвисты подлинно функциональной признают именно ономасиологическую грамматику, т.е. ставят знак равенства между ономасиологией и функциональной лингвистикой. Но, по В.Г.Гаку, подлинно функциональным следует признать в первую очередь семасиологический подход, в силу изучения им функций языковых форм. Ономасиологический подход понимается как функциональный, по-видимому, в силу того, что он «делает упор на коммуникативную значимость языковых форм» (Гак 1998: 200).
Парадигматика простого предложения
Парадигматика в самом общем виде дефинируется в лингвистике как теория языка, понимаемая как система элементов, которые объединены в некоторые классы и связаны отношением противопоставления. На этой основе под парадигмой понимается система форм, различающихся как минимум одним формальным конституентом.
Понятие парадигматики и синтагматики в лингвистике связывают с именем Ф.де Соссюра. Как отмечал Б.Н.Головин, языковеды, апеллируя к идеям Ф.де Соссюра, к теории языковой структуры, трактуют парадигму как совокупность вариантов некоторого инварианта, которые связаны его тождеством и противопоставлены своими различиями (см. об этом: Головин 1969).
Начиная со второй половины двадцатого столетия, в языкознании в различных его направлениях парадигматический подход к языку постепенно занимает ведущее место. Это в полной мере относится и к синтаксису. Исследователи, проводя важную и необходимую работу по выявлению наиболее существенных признаков и аспектов предложения и определяя их места и роли в системе синтаксиса, наряду с опорой на совокупность и взаимодействие языковых признаков (семантико-синтаксических и морфологических) предлагают уделить особое внимание рассмотрению синтаксических явлений в парадигматических рядах (Золотова 1982:132).
Становление парадигматики в синтаксисе как одного из новейших лингвистических концептов было простимулировано методом трансформационного анализа. По Ю.М.Костинскому, парадигма в трансформационной грамматике квалифицируется как ряд структурно различающихся, но семантически соотносительных конструкций предложений, словосочетаний. Семантическая соотносительность при этом обусловливается общностью лексем и общностью ситуации, понимаемой как неизменное отношение между членами ситуации (Костинский 1969:108).
Лингвистика характеризуется многообразием точек зрения на природу синтаксической парадигматики, что обусловливается различными критериями выявления парадигматических свойств синтаксических единиц -более широким или более узким пониманием парадигмы, ее объема и других признаков. В первом случае синтаксисты учитывают все существующие видоизменения предложения, которые имеют внутрисхемный характер, например: Мен роман жазама «Я пишу роман» - Роман жазама «Пишу роман» - Мен роман жаздым «Я написал роман» - Мен роман жазарыкъма «Я напишу роман» - Мен роман жазарыкъ болурма «Наверно, я напишу роман» - Мен роман жазар эдим «Я бы написал роман» и т.д. С другой стороны, рассматриваются все значимые противопоставления конструкций одной структурной схемы другим, имеющим совсем другую формальную структуру: Мен бичен ишледим «Я заготовил сено» - Бичен мени болушлугъум бла ишленди «Сено заготовлено с моей помощью». Кроме того, обращается внимание на оппозицию синтаксических единиц определенной формальной структуры или же их частей: Мен суу ташыдым «Я натаскал воды» - Мени суу ташыгъаным «Натаскивание мною воды» и др.
Достаточно широкая дефиниция синтаксической парадигмы представлена в концепции Д.С.Уорта, опирающейся на трансформационную теорию, но не ограничиваемой ею. Он в качестве членов одной синтаксической парадигмы рассматривает всевозможные конструкции, которые, так или иначе, соотносятся с одной и той же внеязыковой ситуацией. Между некоторыми из подобных синтаксических построений порой затруднительно установить синонимические связи, если подходить к этому строго, ср.: Студенты читают книгу - Книга, которая читается студентами - Читающие книгу студенты и пр. Выявляя и описывая парадигму, объединяющую гетерогенные в формальном отношении синтаксические построения, Д.С.Уорт предлагает достаточно сложную таксономию синтаксических парадигм. Им различаются простые и комплексные парадигмы. Простые парадигмы отличаются наличием некоторого структурно-семантического инварианта на уровне предложения: Он профессор - Он был профессором - Он будет профессором. Комплексные же парадигмы имеют иерархическое строение. Имеет место гипертагма (гиперпарадигма), которая складывается из различных аллотагм: Студент читает, читал, будет читать книгу (изменение во времени), Студент читает книгу, книги (различия в числе) и т.п. (см. об этом подробнее: Костинский 1969; Мурясов 1980).
В русистике сделано многое для определения и описания парадигматики предложения, о чем свидетельствует ряд научно-теоретических изысканий (см., например: Ломтев 1961; Седельников 1961; Шведова 1965; Адамец 1966; Зимек 1967; Золотова 1982; Белошапкова 1997 и др.).
Е.А.Седельников первым сделал попытку построить синтаксическую парадигму вне межмодельных преобразований. В качестве объективных характеристик предложения он предлагает рассматривать и внутримодельные трансформации. Согласно его концепции, предложение представляет собой член нескольких парадигматических рядов. Основанием для вхождения в ряд признается оппозиция как минимум по одной из следующих категорий: темпоральности, модальности, персональности, числа, рода и вида сообщения (Седельников 1961:66-77).
Т.П.Ломтев же связывает с понятием парадигмы, с одной стороны, отношения между различными моделями предложения, сводимыми к семантическому инварианту, с другой же - отношения между различными высказываниями, которые грамматически отождествляются (см.: Ломтев 1961:26-37).
Рассматривая проблемы парадигматики простого предложения, невозможно не обратиться к парадигматической концепции Н.Ю.Шведовой, которая представлена не только в отдельных работах (1965, 1966, 1967), но и в грамматиках академического толка (Гр-70, РГ-80). Она исходит из того, что предложение представляет собой не только функциональную единицу речи, но и характеризуются признаками, которые отличают его от слова и словосочетания. Предложение, таким образом, есть комплекс формальных характеристик: структурная схема предложения, его парадигма и синтагматические модификации. Базой парадигмы высказывания для Н.Ю.Шведовой являются трансформации модально-временного плана. Она трактует парадигму как «совокупность всех регулярно существующих в системе языка видоизменений предложения, связанных с выражением категорий объективной модальности и синтаксического времени...» (Шведова 1967:10). В зависимости от характера модально-временных признаков число членов парадигмы предложения варьируется от одного до восьми. Таким образом, выделяются полные парадигмы, вбирающие в себя весь возможный инвентарь форм предложения: три формы синтаксического индикатива (настоящее, прошедшее и будущее время), а также пять форм ирреальных наклонений: сослагательное, условное, желательное, побудительное и долженствовательное). Кроме того, наличествуют и неполные парадигмы, т.е. не имеющие по каким-либо причинам в своем составе те или иные формы предложения, и высказывания, лишенные парадигмы (см.: РГ, Т.2:99; Краткая русская грамматика 1989:468).
Двухместные предложения с облигаторными обстоятельствами
Для одноместных двусоставных глагольных предложений характерна репрезентация грамматической формулы: подлежащее + сказуемое. Эта формула предназначена для выражения предикативного минимума синтаксической конструкции. Двух-, трехместные предложения ориентированы на номинативный минимум синтаксических единиц и в информативном отношении явно выигрывают. Этому способствует введение в структуру предложения не только объектных, но и обстоятельственных распространителей, являющихся обязательными. Благодаря им синтаксические единицы лучше выполняют свою основную роль -коммуникативную функцию. Указанное становится понятным, если учесть то, что язык предназначен, прежде всего, для вербального общения.
Ниже будут рассмотрены структурно-семантические особенности предложений расширенной структурной схемы. 1. Как показывает фактологический материал,место сказуемого в предложениях рассматриваемого типа очень часто занимают глаголы со значением движения. При этом образуются конструкции, призванные для выражения динамических пространственных отношений, выражающихся пропозицией, состоящей из локативного предиката и набора его аргументов, одному из которых приписывается семантическая функция локатива (см. об этом: Богданов 1977; Филлмор 1981). Реализация семантических валентностей динамического локативного предиката пропозиции в синтаксической структуре предложения предопределяется спецификой лексического значения глагольных лексем, представляющих эти предикаты на формально-синтаксическом уровне. Предикаты рассматриваемого типа облигаторно имплицируют либо исходное, либо результирующее статическое состояние. Само же динамическое состояние, соответствующее медиальной фазе в структуре значения динамического предиката, является временным, переходным от одного статического состояния к другому статическому состоянию (Черский 1988:5).
Двухместные предложения с предикатами движения, в которых имеется обязательный обстоятельственный компонент со значением места, неплохо представлены в работах по семантике простого предложения. Они квалифицируются как трехкомпонентные синтаксические построения, состоящие из активного субъекта направленного движения, локатива конечной точки и предиката направленного движения. Общая же семантика -это «направленное движение активного субъекта к конечной точке пространства как к цели движения» (Додуева 2003:43).
Наиболее полно указанный смысл реализуется в конструкциях со сказуемыми, выраженными лексемой бар «идти, двигаться» - доминантой лексико-семантической группы глаголов направленного движения. Примеры: 1) Айшат Нарсанагъа барады (О.Х.) «Айшат идет в Нарсану»; 2) Бу машина Бештаугъа барлыкъды (Ш.) «Эта машина поедет на Бештау»; 3) Ийнек сюрюу фермагьа барады (М.Т.) «Коровье стадо идет на ферму»; 4) Къанамат юйге барады (М.Ш.) «Канамат идет домой» и т.д.
В подобных предложениях позиция субъекта, выраженного подлежащим, занимается словами, обозначающими активное лицо (другие живые существа), совершающее самостоятельное движение, а также транспортные средства и природные явления, которым приписывается способность к самодвижению. Для них в работах по семантической семантике имеется своя узуальная терминология - «агентив», «медиатив», «элементов» (Богданов 1977; Попко 1988).
Обстоятельственные компоненты выражают такую субкатегорию пространства, как директивность, репрезентируемую в лингвистической терминологии как «аллатив», «терминатив». Роль таких локативных конкретизаторов в языке выполняют существительные с пространственной семантикой, отличающиеся значительным функционально-семантическим потенциалом. Это, прежде всего, имена, включающиеся в тематические группы со значением названия жилья и его частей, различных предприятий и учреждений, административных единиц, участков земной поверхности и т.п. Как справедливо замечает А.А.Абдуллина, они выступают в качестве ядра функционально-семантической категории пространства (Абдуллина 1991:117). Для них характерно указание на ориентир, в направлении к которому совершается движение, а также на предел движения.
Для выражения динамических пространственных отношений для конструкций рассматриваемого типа актуальность приобретают следующие группы глаголов: - глаголы, выражающие движение в направлении объекта; - глаголы, выражающие движение до определенного предела; - глаголы, выражающие движение внутрь объекта. Указанные значения глаголов в структуре предложения конкретизируются благодаря семантике локативных обстоятельств, которые выражены не только одиночными именами в форме дательно-направительного падежа, но и послеложными, послеложно-именными сочетаниями, указывающими на директив. Таким образом, послелоги и послеложные имена с пространственным значением отличаются значительным функционально-семантическим потенциалом в качестве облигаторного компонента простого предложения. Пространство является основным атрибутом материи, основной формой бытия. Человек на протяжении всей своей жизни экзистенциален в пространстве, воспринимает и дифференцирует его с опорой на свое мироощущение, ориентируется в нем. Признается, что данная категория легче воспринимается человеком. Как образно выражается известный языковед В.Г.Гак, «для того, чтобы постичь пространство, достаточно открыть глаза, повернуть голову, протянуть руки и т.п.» (Гак 1998:670). Обозначение пространства находит свое выражение посредством зрительной перцепции и обусловлено зачастую эгоцентричностью лица, поскольку «он видит в себе центр вселенной и отображает мир по своему подобию» (Гак 1998:702). Подтверждением тому служит активное использование соматической лексики для обозначения тех или иных частей пространства (см. об этом подробно: Кетенчиев 2000:53-55).
Определенно-личные предложения
При разграничении определенно-личных предложений от других типов конструкций традиционно превалирующим считают такой критерий, как морфологическая форма главного члена. В лингвистических исследованиях признается, что в предложениях рассматриваемого типа репрезентируется действие, которое соотносится с определенным деятелем, выраженным имплицитно, т.е. он словесно не обозначен. «Указание на конкретного деятеля содержится в формах глаголов 1-2-го лица, а также повелительного наклонения, которые выступают в роли главного члена предложения (или входят в состав главного члена в качестве вспомогательного компонента) (Лекант 2001: 329-330).
Одни языковеды указывают на то, что ядерный компонент определенно-личного предложения представлен спрягаемой формой 1-2-го лица глагола (Белошапкова 1997: 709), другие же кроме этого предлагают учитывать наклонение (изъявительное, повелительное) глагола и число (ед. и мн.) (Бабайцева 1968: 31-33). Некоторые лингвисты немаловажным признают то, что сказуемое определенно-личной конструкции выражено глаголом в форме настоящего и будущего времени (Крылова 1999: 627). Последнее обусловлено тем, что при глаголе-сказуемом в форме прошедшего времени разновидности личного субъекта не находят однозначного выражения, ср.: (Д ты, он) писал.
В «Грамматике-80» определенно-личные предложения не рассматриваются в традиционном аспекте. Авторами проводится параллель между ними и двусоставными личными конструкциями. Для конструкций первого типа {Иду; идешь; идем; идите и т.д.) характерна неполная реализация структурной схемы. При них строгое правило употребления/неупотребления подлежащего отсутствует, так как действуют факторы конситуативные, стилистические и экспрессивные (Русская грамматика, т.2: 252). По В.А.Белошапковой, такие предложения являются односоставными, а не неполными двусоставными с незамещенной позицией подлежащего на том основании, что подлежащее в них информативно избыточно, поскольку оно ничего не прибавляет к значению предложения и значимо лишь в экспрессивно-стилистическом отношении (Белошапкова 1997: 710).
В ряде грамматик тюркских языков определенно-личные предложения как таковые не выделяются, их можно заметить в разделах, посвященных неполным предложениям (см., например: Грамматика хакасского языка 1975; Татарская грамматика ТЛИ; Балакаев 1959 и др.).
Относительно таких конструкций противоречивые мнения встречаются в работах одного и того же автора. Так, Г.Г.Саитбатталовым они не выделены в «Грамматике современного башкирского литературного языка» (1981). Однако они рассмотрены в его же работе «Синтаксис простого предложения» (Саитбатталов 1999: 333).
Специалисты в области синтаксиса карачаево-балкарского языка всегда признавали наличие определенно-личных предложений, что отражено в соответствующих научных и учебно-методических работах (см.:Алиев 1973:109; Ахматов 1987, 1998 и др.).
Трактовка определенно-личных предложений в карачаево балкарском языке зиждется на традиционном их понимании в традиционной отечественной русистике. Так, в «Грамматике карачаево-балкарского языка» (1976: 489) они квалифицируются следующем образом: «Определенно-личными предложениями называются односоставные предложения, главный член которых выражается словоформой, указывающей на определенное (конкретное) лицо».
Вместе с тем, в имеющихся работах наблюдаются разночтения в квалификации ядерного конституента определенно-личной конструкции. Например, У.Б.Алиев считает, что в определенно-личных предложениях сказуемые выражены глаголами 1-го или 2-го лица ед. и мн. числа при подлежащих, выраженных местоимениями 1 -го или 2-го лица ед. и мн. числа, обычно опускаемых в речи: Бирлик кючню жолунда жангы дуния салайыкъ (Д.Б.) «Построим новый мир на основе единения сил»; Сеземе эрттен аязны солууун (К.О.) «Чувствую дуновение утреннего ветерка» (Алиев 1973: 109). В «Грамматике карачаево-балкарского языка» (1976: 491) к этому прибавляется еще модальная форма на -р + эди: Игисагъан, бусагъатда аны бир кёрюр эди (О.Э.) «Увидеть бы сейчас его». Но подобные примеры требуют оговорки. Конечно, действие, выражаемое таким сказуемым, всегда относится к говорящему, т.е. к первому лицу (определенному, конкретному). Но при них невозможно употребление местоименного подлежащего, присущего для других типов определенно-личных построений.
В грамматических исследованиях не учитывается тот факт, что определенно-личными могут быть не только глагольные, но и именные конструкции. Правда, этот недочет попытался устранить И.Х.Ахматов в учебнике для 8-9 классов (1998: 101). Он отмечает наличие именного сказуемого в составе определенно-личного предложения. Но он не указывает, какие именно имена способны выступать в указанной функции. Между тем, не все части речи обладают одинаковым потенциалом в репрезентации сказуемого с определенно-личным значением. Больше всего присуще это, как показывает фактологический материал, именам существительным, прилагательным, числительным, местоимениям, а меньше всего - наречиям. Наблюдаются различия внутри каждой отдельно взятой части речи. Так, не маркируются в этом отношении дробные и разделительные числительные, а также значительное количество адвербиальных лексем.
В тюркологических исследованиях имеются попытки выделить «определенно-личные предложения с грамматическим центром в форме глагола с аффиксом 3-го лица единственного и множественного числа» (Чунжекова 1977: 73): Бир кезекке сананып отурды «На некоторое время (он) задумался». При этом мотивируется, что в таких предложениях передается сообщение о том или ином типе действия, которое совершает 3-е лицо. Однако в них теряется определенность субъекта действия, что противоречит природе определенно-личной конструкции. Местоимение 3-го лица может замещаться значительным количеством других лексем.
Ср. предложения Мен юйге барама «Я иду домой» и Юйге барама «Иду домой». Первое предложение является двусоставным, а второе -односоставным (определенно-личным). На уровне плана содержания они ничем не отличаются и имеют следующую семантическую структуру: субъект движения + локатив направления движения + предикат движения. Однако на уровне плана выражения эти предложения существенно различаются. Если формальная структура первого предложения трехкомпонентна (подлежащее + обстоятельство места + сказуемое), то второго - двухкомпонентна и содержит обстоятельство места и сказуемое. В первом предложении субъект выражается дважды - лексически и морфологически, а во втором - только морфологически. Существенным для определенно-личного предложения является то, что оно образуется в результате элиминации местоименного подлежащего 1-го и 2-го лица. Это совершается на уровне речи, а не языка, поскольку зависит от целеустановки конкретного говорящего. Однако нельзя не учитывать факт, что опущение подлежащего в речи ведет в рассматриваемом нами случае к структурным преобразованиям на уровне языка, трансформируя двусоставное предложение в односоставное. Это согласуется с фундаментальным законом лингвистики, по которому, язык изменяется и развивается через речь.
