Содержание к диссертации
Введение
1 История изучения вопроса
2 Морфологические способы выражения субъекта в мордовских и финском языках
2.1 Падежи субъекта в мордовских и финском языках
2.2 Выражение субъекта существительными
2.3 Выражение субъекта местоимениями
2.4 Выражение субъекта субстантивированными частями речи
2.4.1 Выражение субъекта прилагательными
2.4.2 Выражение субъекта причастиями
2.4.3 Выражение субъекта числительными
2.4.4 Выражение субъекта наречиями
2.5 Выражение субъекта инфинитивом
2.6 Выражение субъекта словосочетаниями
3 Семантические функции субъекта в мордовских и финском языках
3.1 Основные семантические функции субъекта в мордовских языках
3.2 Субъект в конструкциях речи чувственного восприятия в мордовских языках и его эквиваленты в финском языке
Заключение
Список сокращений
Список использованной литературы
- История изучения вопроса
- Падежи субъекта в мордовских и финском языках
- Выражение субъекта субстантивированными частями речи
- Основные семантические функции субъекта в мордовских языках
Введение к работе
Тема исследования - Морфологические способы выражения и семантические функции субъекта в мордовских (эрзянском и мокшанском) и финском языках.
Актуальность исследования. Синтаксис - недостаточно изученный раздел финно-угорского языкознания, поэтому в этой области финно-угорские языки представляют широкое поле деятельности и возможности для исследовательской работы.
Настоящая диссертация является продолжением исследований в области синтаксиса мордовских (эрзянского и мокшанского) и финского языков и представляет собой первое специальное самостоятельное исследование в сравнительном плане субъекта в этих языках.
Субъект, как один из главных членов предложения, является важной частью финно-угорского синтаксиса. Кроме того, он занимает значительное место в процессе обучения синтаксису мордовских и финского языков. Знания о субъекте представляют ценный материал при сравнительном изучении синтаксиса родственных языков.
Обычно субъект получал характеристику только в отдельных финно-угорских языках. Среди исследований по отдельным вопросам финно-угорского синтаксиса нет специальных работ, посвященных сравнительному изучению субъекта в мордовских и финском языках. Нужно отметить, что и работы по изучению субъекта между другими финно-угорскими языками в сравнительном плане до сих пор отсутствуют.
Исходя из этого, необходимость данной работы продиктована отсутствием монографических работ, в которых был бы представлен комплексный анализ субъекта в вышеуказанном аспекте. Данное исследование является неотъемлемой частью в общей задаче изучения субъекта в финно-угорских языках, содержит материал, который дает возможность решить ряд общих и частных вопросов финно-угорского языкознания.
Таким образом, актуальность избранной темы определяется ее общетеоретической и практической значимостью, требованиями школьной и вузовской практики, почти абсолютной неразработанностью проблемы.
Цели и задачи исследования. Целью настоящей диссертации является выявление специфики семантических функций субъекта и многообразия морфологических способов выражения субъекта в мордовских и финском языках.
В соответствии с поставленной целью в работе предполагается решение следующих задач:
- раскрытие степени изученности субъекта в общем и финно-угорском синтаксисе;
- выявление морфологических способов выражения субъекта в мордовских и финском языках;
- рассмотрение семантических функций субъекта в мордовских и финском языках;
- сравнение морфологических способов выражения и семантических функций субъекта в мордовских и финском языках.
Научная новизна исследования. Данное исследование является первой работой монографического характера по сравнительному синтаксису мордовских и финского языков. Это первая попытка описания морфологических способов выражения и семантических функций субъекта в мордовских (эрзянском и мокшанском) языках в сравнении с морфологическими способами выражения и семантическими функциями субъекта в финском языке.
В данной работе впервые произведен сравнительный анализ средств выражения субъекта разными частями речи в мордовских (эрзянском ) и финском языках; выделены и сопоставлены падежи, в формах которых может выступать субъект в исследуемых языках; впервые выявлены семантические функции субъекта в мордовских языках и сопоставлены с семантическими функциями субъекта в финском языке, выделены их общие черты и различия; особое внимание уделено субъекту конструкций речи чувственного восприятия в мордовских языках, приведены аналогичные конструкции из финского языка. В работе затрагивается вопрос о приоритете предиката над субъектом на семантическом уровне предложения, и субъекта над предикатом в структурном плане.
Теоретической и методической основой диссертации послужили труды известных отечественных и зарубежных лингвистов по общему и Р финно-угорскому синтаксису: А.Х. Востокова [23], А.А. Шахматова [103], В.Г. Адмони [1], Н.Д. Арутюновой [10], С.Д. Кацнельсона [38], В.В. Виноградова [22], Н.Н. Арвата [8], В.В. Бабайцевой [11], Л. Теньера [89], в том числе специалистов по финно-угорскому языкознанию: Д.В. Бубриха [16, 17,18], М.Н. Коляденкова [44,45], Д.В. Цыганкина [98,99], М.В. Мосина [64], К.Е. Майтинской [57,58,59], З.М. Дубровиной [33], Н.М. Терещенко [90], Х.К. Рятсепа [85], О. Икола [120], Х.Ю. Хейнсоо [97], Н.А. Лысковой [55,56], Н.С. Алямкина [5,6], Л. Хакулинена [96], Р. Бартенс ( [111,112], М. Вилкуны [147] и др.
Источники и материалы исследования. При работе над диссертацией использовались: специальная литература, научные труды отечественных и зарубежных лингвистов.
По теории синтаксиса мы придерживались теоретических положений, выдвинутых в трудах М.Н. Коляденкова [44,45], С.Г. Потапкина [76], П. Сиро [143,144], Л. Хакулинена [96], М. Вилкуны [147], О. Икола [120] и ДР По семантической теории опорой для исследования послужили работы А.А. Шахматова [103], В.В. Богданова [15], Ч. Филлмора [115], Д. Андерсона [110], Л. Теньера [89], Р. Бартенс [111,112].
Поставленная проблема исследована на материале художественных произведений мордовских и финских писателей, а так же публицистической и научной литературы на мордовских (эрзянском и мокшанском) и финском языках.
Методы исследования. Работа выполнена на, основе следующих методов: сравнительного, дескриптивного (описательного) и сопоставительно-типологического.
Основным методом решения задач диссертации является сопоставительно-типологический метод, выявляющий особенности функционирования исследуемого явления в рассматриваемых языках.
Практическая значимость диссертации заключается в том, что
У материалы и выводы, содержащиеся в ней, представляют познавательный и методологический интерес для дальнейших изысканий в области синтаксиса мордовских и других финно-угорских языков.
Основные положения и фактический материал диссертации могут сыграть значительную роль при написании соответствующих разделов синтаксиса и научной грамматики мордовских языков, при разработке учебных пособий по мордовским и финскому языкам.
Результаты исследования могут применяться в изучении теоретических и практических курсов по синтаксису мордовских и финского языков на финно-угорском и национальных отделениях МГУ им. Н.П. Огарева и МГПИ им. М.Е. Евсевьева, а также найти применение в практике школьного преподавания. Апробация работы и публикации. Результаты исследования содержатся в докладах, сделанных на VIII и X научных конференциях молодых ученых МГУ им. Н.П. Огарева (Саранск, 2003, 2005), на Всероссийской научно-практической конференции «Мордовская филология в контексте национальной культуры» (Саранск, 2006), обсуждались на Огаревских чтениях Мордовского государственного университета (Саранск, fc 2005). Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях: 1. Кузьмина С.А., Мосин М.В. Эрзянь ды финнэнь кельтнесэ субъектэнть невтемазо [Текст] / С.А. Кузьмина, М.В. Мосин // Материалы докладов VIII научной конференции молодых ученых Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева (12-17 мая 2003 года). / Ред. М.В. Мосин. — Саранск, 2003. - С.30-35. 2. Мишина С.А. Изучение субъекта (подлежащего) в финно-угорских языках [Текст] / С.А. Мишина // Финно-угристика 6. Межвуз. сб. науч. тр. / Ред. М.В. Мосин.— Саранск, 2005. - С.106-110. 3. Мишина С.А. Падежи субъекта (подлежащего) в мордовских и финском языках [Текст] / С.А. Мишина // Материалы докладов X научной конференции молодых ученых Мордовского государственного университета имени Н.П. Огарева. - Саранск, 2005. - С.43-48. 4. Мишина С.А. Субъект в конструкциях речи чувственного восприятия в мордовских языках и его эквиваленты в финском языке [Текст] / С.А. Мишина // Мордовская филология в контексте национальной культуры / Материалы всероссийской научно-практической конференции. / Ред. В.М. Макушкин. - Саранск, 2006. - С.21-25.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из предисловия, трех глав, заключения, списка сокращений и списка использованной литературы, содержит четыре таблицы. Общий объем диссертации составляет 165 страниц компьютерного текста, список использованной литературы включает 199 источников.
В предисловии обосновывается выбор темы, ее актуальность, определяются цели и задачи работы, научная новизна, практическая значимость, указываются источники и методы исследования, сообщается об апробации его основных результатов.
Первая глава содержит постановку проблемы и состояние ее изученности в общем и финно-угорском языкознании.
Вторая глава посвящена сравнительному исследованию способов выражения субъекта в мордовских и финском языках. К способам выражения субъекта отнесены: падежи субъекта; части речи, которыми выражается субъект; словосочетания в роли субъекта.
Третья глава посвящена анализу сходств и различий между семантическими функциями субъекта в исследуемых языках. В ней выделяется инвентарь семантических ролей для субъекта мордовских и финского языков, раскрываются их общие черты и различия; определяется семантика субъекта в конструкциях речи чувственного восприятия в мордовских языках и приводятся соответствия в финском языке.
В заключении подводятся итоги проделанной работы, приводятся результаты исследования, излагаются основные выводы и обобщения, сделанные на основе изученного материала.
Аннотация. Данное диссертационное исследование посвящено сравнительному изучению морфологических способов выражения и семантических функций субъекта в мордовских и финском языках.
В работе дан краткий обзор исследований по общему синтаксису и синтаксису финно-угорских и самодийских языков, раскрыты теоретические основы анализа субъекта в исследуемых языках, рассмотрены вопросы различия синтаксической терминологии в мордовских и финском языках, дано понятие о семантических функциях и затронуты вопросы их исследования.
На основе фактического материала, извлеченного из произведений художественной литературы, современной периодической печати, устного народного творчества, произведен сравнительный анализ морфологических средств выражения субъекта в мордовских и финском языках разными падежами и частями речи, отдельно рассмотрены случаи выражения субъекта инфинитивом и словосочетаниями, выявлены характерные особенности семантических функций субъекта в мордовских и финском языках, выделены их общие черты и различия; особое внимание уделено субъекту конструкций речи чувственного восприятия в мордовских языках и рассмотрены его эквиваленты в финском языке.
История изучения вопроса
Современное состояние общего языкознания (в данном случае на уровне синтаксиса) как в нашей стране, так и за рубежом определяется тем, что многие кардинальные синтаксические проблемы, казавшиеся решенными в недавнем прошлом, вновь приобретают интерес и становятся дискуссионными.
Признание многоаспектности предложения — одна из основных черт современного синтаксиса. В русле общего процесса семантизации лингвистических исследований все больше внимания уделяется семантике синтаксических единиц. Ведь синтаксис не является полностью автономным языковым уровнем, а семантический уровень языка в какой-то мере проходит через синтаксис. Общий курс на семантизацию синтаксического анализа, вызвавший особый интерес к номинативному аспекту предложения, привел к переориентации синтаксических исследований, одной из основных задач которых стало изучение взаимоотношения синтаксической структуры предложения и его семантической организации.
Выделению и описанию членов предложения в разных языках посвящено множество работ. Однако, несмотря на это, основные вопросы теории членов предложения до последнего времени продолжают оставаться дискуссионными, в том числе и определение субъекта предложения. В традиционном синтаксисе основное членение структуры предложения задается при помощи понятийного аппарата членов предложения. В тех языках, исследования которых сформировали основу лингвистической традиции, синтаксическая сущность субъекта действительно играет в грамматике значительную роль, являясь важным описательным и объяснительным понятием.
Термин «субъект» в лингвистику перешел из логики. Вплоть до второй половины 19 века в науке господствовало логическое направление, в основе которого лежало отождествление грамматического строя языка и логического строя мышления. В связи с этим, синтаксические отношения внутри предложения отождествлялись с логическими понятиями субъекта, предиката, атрибута и объекта.
В дальнейшем, в ряде языков, например, славянских, этот термин был заменен калькой (рус. «подлежащее»), что позволило избежать терминологического смешения логических и грамматических категорий. В западноевропейской синтаксической терминологии был сохранен термин логики: англ. - subject, франц. - sujet, исп. - sujeto, итал. - soggetto. В зарубежной лингвистике и, соответственно, в синтаксисе финского языка термин «субъект» употребляется как название определенного члена предложения, как эквивалент русского термина «подлежащее». В таком же значении его используют и многие наши языковеды, прибавляя к нему иногда определение «грамматический».
В нашей работе мы также рассматриваем субъект в качестве подлежащего, как одного из двух главных членов двусоставного предложения. Но среди лингвистов по-прежнему нет единства в вопросе о том, в каких терминах охарактеризовать члены предложения. В синтаксических УЬ исследованиях для характеристики компонентов предложения используются четыре соотносительных ряда терминов: 1) предикат - аргументы (семантические падежи); 2) предикат - субъект - объекты; 3) сказуемое -подлежащее - дополнения; 4) рема-тема. Однако,эти ряды терминов не всеми исследователями используются в одинаковом смысле.
А. Гардинер отдает предпочтение таким терминам, как «логическое подлежащее и сказуемое». Логическое подлежащее определяется им как слово или фраза, функционирующая в речи в качестве подлежащего. Грамматическое подлежащее определяется как слово или фраза, имеющие форму построения подлежащего. Подлежащее - это слово, которое указывает слушающему тот предмет (thing), на который он должен направить свое внимание. Подлежащее и сказуемое принадлежат речи, а не языку, т.к. они относятся прежде всего к функции, а не форме [116]. Рассматривая членение предложения, С. де Бур различает три типа субъекта: 1) подлежащее глагола (включая формальное подлежащее безличных конструкций), это собственно грамматический аспект; 2) логический субъект безличных глаголов; 3) субъект фразы или исходный пункт мысли [114].
В этом разграничении нескольких типов подлежащего можно видеть попытку де Бура отделить грамматику от логики и психологии.
По мнению К. Гаузенблаза,под субъектом понимается: 1) подлежащее как член предложения, т.е. подлежащее как один из главных членов двусоставного предложения; 2) вся подлежащная часть предложения, т.е. подлежащее вместе с распространяющими его членами; 3) первый из двух основных компонентов суждения в традиционной (аристотелевской) логике, так называемый «логический субъект»; 4) основа, т.е. исходная часть высказывания, его тема (в противоположность ядру, реме) в актуальном членении высказывания, так называемый «психологический субъект»; 5) деятель, производитель действия; 6) носитель действия (но шире, чем семантический субъект), например, носитель состояния «я», выраженный дательным падежом, в конструкции типа «мне холодно»; 7) тот, кто существует как семантическая единица высказывания, выраженная разными средствами (например, лексическими); 8) тот, кто существует как явление, косвенно отражаемое в высказывании [119.С. 13-20].
В словаре Т. Левандовского термин «субъект» имеет 6 различных определений [162]. В лингвистическом энциклопедическом словаре различают; грамматический субъект (соответственно - подлежащее), относящийся к синтаксической структуре предложения (плану выражения); семантический субъект, относящийся к содержанию предложения (агенс, противопоставляемый пациенту - объекту действия; носитель признака или состояния трактуется по-разному - то как семантический субъект, то как семантический объект); коммуникативный субъект (тема сообщения, данное, топик); психологический субъект (исходное представление) логический субъект (часть предложения, соответствующая субъекту суждения) [153].
Падежи субъекта в мордовских и финском языках
Известно, что «строй предложения в огромном большинстве языков мира номинативный» [38.С.103] и большая часть языков располагает специальным падежом — номинативом — для субъекта. В этом плане не составляют исключения и финно-угорские языки, для которых характерен номинативный тип простого предложения.
Как в мордовских, так и в финском языках самой универсальной формой выражения субъекта является существительное в форме номинатива. Синтаксическая функция номинатива определяется морфологическими свойствами словоформы, которые не подвергаются в предложении никаким функциональным изменениям. Морфологический показатель грамматической независимости субъекта — номинатив, выражение субъекта — его основная функция. Например: эрз. Кайсети мекшень бизнэма [184.С.21]. Слышится жужжание пчел. мокш. Вармась уфась Троицк ширде, тоста, коза кадсь сяряди брадонц. [173.С.27]. Ветер дул со стороны Троицка, оттуда, где оставил своего больного брата. фин. Anja luki samaa lehtea,jota han asken [192.C.91]. Аня читала ту же газету, которую и он читал недавно.
В мордовских языках номинативный субъект имеет формы основного, указательного и притяжательного склонений.
Номинативный субъект в указательной форме является самым распространенным. Он обозначает предмет определенный, конкретный, предмет, который имеет в виду говорящий, о котором он рассказывает. Субъект в указательной форме употребляется обычно в начале предложения, реже в середине и совсем редко замыкает собою предложение. Например: эрз. Спалось, зярдо маризе азоронзо тердеманть, кирнявтсь пирявтонть троке [184.С.4]. Корова (букв, та корова), когда услышала зов своего хозяина, перепрыгнула через ограду. Мелень вачо иенть браттнэ вастызь кудосо [165.С.4]. Прошлый голодный год братья (те) встретили дома. мокш. Попсь куду сувась лову тулупонц мархта, Мялька каяфтозе тулуптъ и ушедсь кенкш лангса щукамонза [173.С.36]. Поп (букв, тот поп) зашел в дом в заснеженном тулупе, Мялька заставил снять тулуп и стал его встряхивать у двери. Учатне эводсть и тусть сембе марса ардозь [173.С.43]. Овцы (те) испугались и все вместе побежали.
В мордовских языках в роли субъекта выступают и формы частной разновидности указательного склонения, называемые некоторыми лингвистами формами вторичного склонения. Сущность частной разновидности рассматриваемого склонения состоит в прибавлении к формам косвенных падежей основного склонения (чаще инессива, элатива и абессива) постпозитивных морфем определенности, причем форма, в известной мере, теряет свою падежную функцию и приобретает значение, близкое к словообразовательному.
Форма вторичного склонения в функции субъекта выступает в единственном и множественном числе указательного склонения. В единственном числе вторичного склонения форма слова имеет следующую структуру: основа слова + падежный суффикс основного склонения + падежный суффикс соответствующего падежа указательного склонения: пакся «поле», эрз. паксясо (инессив основного склонения), мокш. паксяста (элатив основного склонения) — паксясось/паксястось «в поле находящийся (тот)» (номинатив единственного числа указательного склонения). Во множественном числе их структура такова: основа слова + падежный суффикс основного склонения + суффикс множественного числа + падежный суффикс соответствующего падежа указательного склонения: паксясотне/паксястотне «в поле находящиеся (те)» (номинатив множественного числа указательного склонения) [25.С.227]. Примеры: эрз. Мольсть киява кавто ломантъ. Вейкесь суманьсэ, омбоцесь ее панарсо ды шапкаетомо. Суманьсэсь — атя, шапкавтомось — од ломанъ [44.С.187]. Шли по дороге два человека. Один в бушлате, второй в одной рубашке и без шапки. Тот, что в бушлате — старик, тот, что без шапки — молодой человек. Кудосотне Стропилкинэнь самодонть уш содасть [165.С.26]. В доме находящиеся (те) уже знали о приходе Стропилкина. мокш. Кудстось изь лотксе фкявок минута корхтамда. Тот, который в доме (в доме находящийся-то), говорил, не останавливаясь ни на минуту [44.С.187]. Работафтомотпеда и ошса и велиса байтяк (разг.). Безработных и в городе и в селе полно.
Субъект, имеющий форму притяжательного склонения, содержит в себе не простое указание на предмет, как предмет, принадлежащий лицу, но, вместе с тем, и как предмет определенный. Субъект с притяжательным суффиксом представляет собою как бы синтаксическое целое субъекта с его определением со значением чей, выраженных в одной общей форме. Например: эрз. Лецтямс ульнесь мезе: касынек-тонавтнинек вейсэ, сынсткак тетяст-аваст роботасть колхозсо, ярмакост арасельтъ, минекак. [188.С.39]. Было что вспомнить: росли-учились вместе, и их отец с матерью роботали в колхозе, денег у них не было, и у нас. Пулайсэ апак каркса ашо панарозо яхоевсъ пилъгензэ перъка. [165.С.15]. Белая рубашка (ее), не опоясанная пулаем, колыхалась вокруг ее ног. мокш. Кувать мольсь Авдювонь стака оноц [173.С.27]. Долго длился тяжелый сон Авдея. Тядяц омбоцеда лиссь рьвакс кати-кодама пьяниця алянди...[173.С.10]. Мать (ее) во второй раз вышла замуж за какого-то пьяницу...
В мордовских языках субъект, неоформленный указательным или притяжательным суффиксом, употребляется редко. Номинативный субъект основного склонения выражает лицо неопределенное, ранее не упоминавшееся, незнакомое. Субъект в данной форме обычно занимает постпозицию относительно предиката и замыкает собою предложение. В начале предложения он употребляется только под ударением. Приведем примеры: эрз. Калъцкадсъ ведрань ведьме, жойкадевсь ведь, вачкодевсь кенкшесь, ды морось, мерят, сезевсь [188.С.24]. Звякнула дужка ведра, выплеснулась вода, хлопнула дверь, и песня словно оборвалась. Ведьгевентъ путызе веле пес бугорь лангс, конань эрьва ёндо пувсить телень ды кизэнь вармат [165.С.18]. Мельницу он поставил в конец села на бугор, который со всех сторон обдувают зимние и летние ветры. мокш. Тишка ряфцодезе кенкштъ, и куду сувась нинге ефси од аля [173.С.66]. Тишка дернул дверь, и в дом зашел совсем молодой парень. ...гостиннай комнатав пуромф байтяк инжи, алят и ават [173.С.19]. ...в гостинную комнату собралось много гостей, мужчин и женщин.
В финском языке номинативный субъект называют тотальным или целостным. Он занимает препозицию относительно предиката и согласуется с ним в числе и лице. Номинативный субъект находится обычно в начале предложения. Например: Miehet menivat liiterin paahan, Axeli talutti pyoraa [192.C.97]. Мужчины шли к сараю, Аксель вел велосипед.
Выражение субъекта субстантивированными частями речи
В мордовских и финском языках субъект может выражаться и другими частями речи. Слова других частей речи выступают в роли субъекта только как субстантивированные, т.е. выражающие не свойственное им предметное значение, причем функционально преобразуются и их отдельные морфологические свойства. Субстантивация проявляется в самом акте употребления слова в позиции субъекта.
Субстантивированные части речи в предложении заменяют имя существительное. Часть речи субстантивируется, если существительное, стоящее после нее по каким-то причинам опускается. Таким образом, субстантивированные изменяемые и неизменяемые слова в функции субъекта равняются на морфологический образец — имя существительное в номинативе. Все разновидности субъекта-слова совмещают в одной словоформе предметное значение и показатель грамматической независимости.
Как в мордовских, так и в финском языках, любая часть речи, субстантивируясь, заимствует у существительного его грамматические и синтаксические качества. Поэтому, субстантивируясь, разные части речи могут выполнять в предложении роль субъекта.
В мордовских языках субстантивированная часть речи склоняется, в основном, по указательному склонению. Поэтому в качестве субъекта она употребляется в формах номинатива и аблатива указательного склонения. Возможны случаи употребления субстантивированной части речи в качестве субъекта и в формах номинатива и аблатива притяжательного склонения. В финском языке субстантивированная часть речи употребляется в формах номинатива, партитива и генитива единственного и множественного числа. В исследуемых языках чаще субстантивируются такие части речи, как прилагательное, числительное, причастие, в мордовских языках еще и наречие. Класс имен существительных непрерывно пополняется за счет других частей речи, в частности имен прилагательных. Наибольшими возможностями субстантивации обладают те слова, которые соприкасаются с обозначением предметности, т.е. прилагательные. Прилагательные субстантивируются, когда выступают без определяемого ими существительного. Субстантивация коренным образом меняет их грамматические свойства. Превращение имени прилагательного в существительное обусловлено теми изменениями, которые происходят в слове, как, например, изменением синтаксических функций прилагательного, частичной утерей прилагательным значения признака. Но, необходимо отметить, что присущая прилагательным семантика качественности не исчезает окончательно и в тех случаях, когда они выступают в роли субъекта. Как известно, прилагательные выступают в предложении в качестве определения, а сами определяемыми быть не могут. При субстантивации прилагательное перестает выступать в качестве определения и может выступать в роли определяемого слова, т.е. оно начинает мыслиться предметно [28.С.284]. Предметное значение субстантивированных слов проявляется более или менее отчетливо и подчеркивается при наличии согласованного определения. Роль субъекта в мордовских и финском языках могут выполнять как качественные, так и относительные прилагательные, они могут выступать в единственном и множественном числе, с аффиксами притяжательности и без них. В мордовских языках прилагательные, выступая в качестве субъекта, практически всегда выступают с суффиксами определенности. В этом отношении они ничем не отличаются от имен существительных, номинатив указательного склонения которых является наиболее распространенной формой субъекта. Субстантивированные прилагательные, выступающие в роли субъекта в мордовских и финском языках можно разделить на две группы: а) Прилагательные, которые полностью перешли в класс существительных. б) Прилагательные, которые в известных случаях употребляются в качестве существительного. Если при замещении всегда мыслится опущенное определяемое имя, то при субстантивации нет необходимости подразумевать его. В финском языке наиболее характерным является переход в разряд имен существительных относительных прилагательных на -inen: Kokenut kaikki tietaa, vaivainen kaikki kokee [120.C.141]. Опытный (бывалый) все знает, страдающий все испытывает. Субстантивированные прилагательные могут обозначать название лица, причем в известных случаях сохраняют его качественную характеристику, например: Sairas onjoparantunut. Больной уже поправился [28.С.284]. Наблюдается переход в имена существительные и других прилагательных: Hullut tulevat perassa jotenkuten [199.C.59]. Сумасшедшие пришли следом кое-как. Полная субстантивация в мордовских языках встречается редко. В мордовских языках среди имен прилагательных чаще переходят в разряд существительных качественные прилагательные: эрз. Якстеретне бойкасто мольсть Воронеж ошонтень, косо ульнесть ашотне [36.С. 125-132]. Красные быстро шли к городу Воронежу, где были белые. Раужотне пек вечкить ярмакт. Макстапо колмонь-колмонъ (целковойть) [188.С.54]. Чернокожие очень любят деньги. Дадим по три (рубля). мокш. Беднайхпе урядазь кой-кодама сероняснон апак навозондак умаснои лангета [173.С.88]. Бедные убрали кой-какое зерно (свое) с чЛ неудобренных участков (своих). — Ох, ты, кодамат козясь! [170.С.319]. Ох, ты, какой богач! Относительные прилагательные реже подвергаются субстантивации и выступают в качестве субъекта: эрз. Сыцятнеиь лангс ванозь симсть тескенсетнеяк [166.С.59]. Смотря на приезжих пили и здешние (те). Степан Разиндэ кулянтъ самодо мейле вирьганть кармасть яксеме эрьва кодат беглойть [166.С.59]. После вести о Степане Разине по лесу стали ходить разные беглые. мокш. ...и маластонпетне и ичкозденнетне сайхть [173.С.61]. И ближние и дальние придут. Тят пель, вярцетпевок нинге туйхть [168.С.207]. Не бойся, и верхние тоже уйдут. И в мордовских, и в финском языках есть случаи, когда прилагательное не субстантивируется, а только замещает определяемое существительное, когда последнее опущено. При этом, имя прилагательное принимает на себя весь груз синтаксических функций имени существительного, но в то же время сохраняет свои особенности прилагательного, т.к. оно не получает постоянного предметного значения, а выступает с предметным значением как бы случайно, только в данной синтаксической функции. Например: эрз. Инжетне пейдить, кеняркшныть, cede одтнэ киштить-морыть [183.С.7]. Гости смеются, веселятся, более молодые поют-пляшут. мокш. Сире варсихне аф валгихть, а оттне валксть [36.С. 125-132]. Старые вороны не спускаются, а молодые спустились. фин. Не olivat molemmat rakennusinsindoreja, mutta nuorempi ei ollut suunnittelutoimistossa eika hanella ollut mahahaavakaan. [192.C.9]. Они оба были инженерами по строительству, но более молодой не был в конторе по проектированию и у него не было язвы желудка.
Основные семантические функции субъекта в мордовских языках
Третья глава посвящена анализу сходств и различий между семантическими функциями субъекта в исследуемых языках. В ней мы попытаемся выделить инвентарь семантических ролей для субъекта мордовских и финского языков, ведь синтаксическая форма выражения какого-либо компонента предложения небезразлична к его семантической структуре, а наоборот, они тесно связаны.
Для описания семантического содержания субъекта в мордовских и финском языках мы используем падежную теорию, разработанную Ч. Филлмором в рамках генеративной семантики [115]. Это так называемая грамматика падежей (ГП) изучает глубинно-семантические роли аргументов по их отношению к предикату в элементарной пропозиции, отражающей в основном конкретную ситуацию действительности. С помощью семантических ролей, падежей возможно более подробно охарактеризовать субъект. Обнаруживается, что его глубинно-семантическое содержание неоднородно, что субъекту могут соответствовать весьма многие семантические роли (deep-structure-subjects) и сам субъект является только обобщением большого числа разнообразных семантических ролей [115.С.2 3].
Интересно отметить, что концепция русской грамматики в анализе семантической структуры предложения весьма близка к теории ГП Филлмора, в особенности в определении семантического содержания субъекта. Субъект в ней разбивается на более дробные семантические подвиды, и подтипы субъекта классифицируются на основе их роли в предикации. Вследствие этого выделяются:субъект конкретного физического действия, субъект речевого акта, субъект существования, субъект внутреннего состояния, субъект обладающий и т.п.
Особенностью семантических функций, или их еще называют семантическими ролями, является то, что они универсальны, т.е. существует
перечень семантических функций, которые можно выделить практически в любом языке [128].
Во второй половине 1960-х годов, когда впервые была более или менее четко поставлена задача определения инвентаря семантических ролей, несколько лингвистов, работая отчасти независимо друг от друга, выделили в значительной мере совпадающие наборы ролей. Обычно в этот набор включают следующие единицы: агент, пациент, бенефактив, экспериенсив, стимул, инструмент, адресат, источник и цель [91.С.213-214].
Полный список семантических ролей составить невозможно, т.к. трудности с их различением (и соответственно разногласия между авторами разных перечней) возрастают по мере перехода от центра (наиболее частотных ролей) к периферии (к менее частотным).
При рассмотрении семантических функций субъекта мы исходим из центрального положения предиката как семантически определяющего ядра предложения, так как семантический тип предиката влияет на семантические функции субъекта и структуру предложения в целом. Субъект лишь грамматически является независимым членом предложения, а в смысловом отношении, на наш взгляд, предикат важнее субъекта, т.к. он — главный носитель информации в предложении.
Многие исследователи семантических функций исходят из анализа глагола, т.е. фактически пытаются исследовать реализацию семантики глагола посредством синтаксической структуры предложения и отводят глаголу главенствующую роль. Семантику глагола проецируют на всевозможные ситуации: присутствие действующего лица или его отсутствие, возможность или невозможность нахождения при этом объекта, вероятность использования в данной ситуации орудия действия и т.д.
Л. Теньер, основоположник теории валентности, предложил знаменитую метафору, сравнив глагол-предикат с «маленькой драмой». Действительно, как в какой-нибудь драме, в нем обязательно имеется действие, а также действующие лица и обстоятельства. Если перейти от плана драматической реальности к плану структурного синтаксиса, то действие, актеры и обстоятельства становятся соответственно глаголом, актантами и сирконстантами [89.С. 117].
Зная семантику некоторого глагола, можно с достаточно высокой вероятнстью предсказать, как будет выглядеть нижняя строка его модели управления. Это объясняется тем, что одинаковые грамматические формы актантов (аргументов), зависимых от предиката членов предложения, часто соответствуют одинаковым или исходным фрагментам значения предикатных слов.
Семантические функции субъекта реализуются только благодаря наличию глагола-предиката в личной форме. На семантическом уровне субъект выступает одним из участников передаваемых предикатом процессов и характеристик. Взаимосвязь содержательного аспекта и семантики предиката и субъекта является определяющей в выявлении семантических функций последнего.
Как отмечает М.В. Давыдова, семантические функции представляют собой номенклатуру смысловых ролей субъекта, основанную на понятийном, концептуальном содержании, и складываются из первичного элементарного значения, реализуемого как первичная семантическая функция (контекстуально не обусловленная) и вторичных элементарных значений, реализуемых как вторичные семантические функции. Реализация вторичных функций возможна лишь при наличии контекста [32.С.36].
Определение номенклатуры ролей субъекта в предложении, выявление семантических функций требует двустороннего исследования субъекта как со стороны его формального выражения, так и со стороны содержания.
Как известно, чаще всего субъект выражается существительным, а в качестве основной функциональной семы существительного выступает одушевленность-неодушевленность. Она исходит из признания фундаментального различия между одушевленными и неодушевленными объектами, заключающегося в том, что первые обладают собственным
поведением, чего нельзя сказать о вторых. Это онтологическое различие, как отмечает В.В. Богданов, должно найти семантическое отражение. Если, например, агентив соответствует одушевленному объекту, то это значит, что такой объект сам может быть источником своего действия, не нуждаясь при этом в каком-либо постороннем движущем факторе, т.е. он сам определяет свое поведение. Неодушевленные объекты таким свойством не обладают и нуждаются для выполнения того или иного действия во внешнем движущем факторе. Исключение составляют некоторые природные объекты, например, космические тела и пр., которые целесообразно рассматривать как обладающие собственным поведением [15.С.55].
Многие исследователи классифицируют семантические функции опираясь именно на семантический признак одушевленность-неодушевленность.
Опираясь на то, что семантические функции универсальны, мы постараемся выделить их инвентарь и для субъекта в мордовских языках. Попытаемся также определить семантику субъекта в конструкциях речи чувственного восприятия в мордовских языках и привести соответствия в финском языке. При этом мы будем опираться на достижения отечественных и западных лингвистов в области семантики.
