Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблема масдара в арабском и дагестанском языкознании 10
1. Масдар в арабском языкознании 10
2. Масдар в дагестанском и даргинском языкознании 17
Глава II. Морфологические характеристики масдара 25
II. 1. Глагольные параметры масдара 25
1. Вербальные признаки даргинского масдара 26
2. Глагольные признаки масдара в арабском языке 31
3. Особенности глагольных параметров масдара даргинского и арабского языков 33
II. 2. Именные параметры масдара 39
1. Субстантивные признаки масдара даргинского языка 39
2. Именные признаки арабского масдара 43
3. Особенности именных параметров масдара даргинского и арабского языков 44
II. 3. Образование масдара 47
1. Масдарообразовательная модель даргинского языка 47
2. Масдарообразовательные модели арабского языка 56
3. Особенности масдарообразования в даргинском и арабском языках 60
II. 4. Транспозиция масдара 64
1. Субстантивация масдара в даргинском языке 65
2. Категориальная транспозиция арабского масдара 67
3. Особенности субстантивации масдара в даргинском и арабском языках 69
II. 5. Масдар в системе глагольных производных 72
1. Системные связи масдара в даргинском языке 72
2. Арабский масдар в системе глагольных образований 77
3. Особенности системных корреляций масдара в даргинском и арабском языках 81
Глава III. Синтаксические характеристики масдара 84
III. 1. Синтагматика масдара 84
1. Сочетаемость масдара в даргинском языке 84
2. Сочетаемость масдара в арабском языке 100
3. Особенности сочетаемостных характеристик масдара даргинского и арабского языков 102
III. 2. Классификация масдарных словосочетаний 106
1. Типы масдарных словосочетаний даргинского языка 106
2. Масдарные словосочетания арабского языка 116
3. Особенности масдарных конструкций даргинского и арабского языков 119
III. 3. Функции масдара и масдарных словосочетаний в составе предложения 123
1. Синтаксические функции даргинского масдара 123
2. Синтаксические функции арабского масдара 128
3. Особенности даргинского и арабского масдаров как именных членов предложения 130
Глава IV. Антропоцентрическая характеристика масдара 137
1. Даргинский и арабский языки в парадигме антропоцентрического языкознания 137
2. Антропоцентрические особенности масдара даргинского и арабского языков 139
Заключение 153
Литература 157
- Масдар в арабском языкознании
- Глагольные параметры масдара
- Синтагматика масдара
- Даргинский и арабский языки в парадигме антропоцентрического языкознания
Введение к работе
Признанию новой антропоцентрической парадигмы предшествовали многочисленные дебаты на международных съездах и конференциях [Международный съезд славистов. М, 1995; Лингвистика на исходе ХХ-го века. М, 1995; Новые средства коммуникации. Шецин, 2003 и др.], а также дискуссии в периодической литературе [Алпатов 2001; Циммерлинг 2000; Дюфур 1992; Красухин 2003; Кибрик 1996 и др.]. Однако новая парадигма все еще находится на уровне разработки методологических проблем [Кубрякова 2006; Касевич 1998; Караулов 1999; Фрумкина 2006; Вежбицкая 1999; Лакофф, Джонсон 2006 и др.]. И это не смотря на то, что вопросы антропоцентрической лингвистики стали выноситься на страницы учебных пособий [Маслова 2001; 2007; Тер-Минасова 2004; Чурилина 2006 и др.].
Сказанное, однако, не означает, что системоцентрическая лингвистика, фундаментальные исследования которой дали ценнейшие сведения для антропоцентрического языкознания, ушла в прошлое. Данное направление сохраняется как парадигма научного познания. Это можно объяснить тем, что смена парадигм научного познания не есть результат истощения проблем, поставленных сравнительно-историческим и системоцентрическим направлениями. Это процесс реконструкции на новых основаниях, которые изменяют некоторые наиболее элементарные теоретические обобщения в данной области [Кун 2006].
В течение переходного периода, каковым является современное состояние лингвистики, наблюдается большое, но неполное совпадение проблем, которые могут быть решены с помощью старой и новой парадигм [Кун там же]. Сказанное касается и проблемы масдара, затронутой в нашей диссертации, которую мы решаем в единстве системоцентрической и антропоцентрической лингвистик. Это единство обеспечивается тем, что мы исследуем не только системные связи, словообразовательные модели и
сочетаемостные характеристики отглагольного имени, но и его семантику. А
в семантике слова, как известно, отражаются особенности национального
видения картины мира. А это уже антропологические элементы, присущие
традиционному сравнительно-историческому и системоцентрическому
языкознанию, но находящиеся в тени антропоцентрической лингвистики -
факт, уже отмеченный в отечественном языкознании [Земская, Ермакова,
Рудникова-Корват 1998; Гюльмагомедов 1998:11]. Именно
антропологический подход позволил критически относиться к фундаментальному положению лингвистики ХХ-го века о произвольности лингвистического знака [Соссюр 1964:372] и определить историческую связь между звучанием и значеним [Абдуллаев 1999; 2006]. Тот же подход позволил также выяснить возможные причины изменения характера ударения латинского языка [Абдуллаев 2006], хотя автор не употребляет терминов современной антропоцентрической лингвистики. Это обстоятельство обусловливает и наш подход к исследованию масдара, который рассматривается и как единица системоцентрической лингвистики, и как единица антропоцентрического языкознания.
Следует отметить, что номенклатура более или менее известной библиографии масдара в современном арабском языкознании, включая и западную и российскую арабистику, насчитывает около тридцати наименований. Во всяком случае, таков список специальной литературы, посвященной вопросам масдара отдельно или в рамках других проблем арабского языкознания в наиболее известной монографии А.Н. Мельянцева по проблеме масдара [Мельянцев 1990: 145-149]. Эту литературу нам удалось дополнить лишь двумя современными статьями (Мельянцев 2004; Преображенская 2004), если не считать учебную литературу.
В дагестанской лингвистике, касающейся арабского языка, последний изучается, как правило, на уровне адаптации лексики языка донора в заимствующем языке (Азаев 1973; Забитов 1983; Курбайтаева 1999;
Курбанова 1998; Мусаев 1978; Стоянова 2004; Халиков 2000; Халунов 1998).
Объект исследования - отглагольное имя в системах даргинского и арабского языков. Внимание к масдару объясняется тем, что он -дихотомическая языковая единица и редкий компонент языка, включающий признаки имени и глагола одновременно.
Актуальность затронутой проблемы обусловлена тем, что сопоставительные исследования в современной лингвистике, как в аспекте системоцентрического языкознания, так и в плане антропоцентрической лингвистики, получили широкое распространение. Однако исследования дагестанских языков в сравнении с арабским носят единичный характер [Гасанова 2004, Зубаирова 2007]. Материалы же сопоставительного исследования масдара даргинского и арабского языков все еще остаются terra incognita. Сопоставительный анализ масдара в таких генетически и типологически различных языках, как даргинский и арабский, дает возможность уточнить знания о таком противоречивом явлении, как отглагольное имя, определить общее и особенное в сопоставляемых языках применительно к масдару в системоцентрическом и антропоцентрическом аспектах.
Освещение этих вопросов будет небесполезным не только для даргинского и кавказского, но и для арабского и всего семитского языкознания в целом с учетом генетической общности компонентов, входящих, соответственно, в семитскую и кавказскую семьи языков.
Методологической и теоретической основой исследования послужили утвердившиеся в языкознании лингвофилософские концепции, касающиеся основных характеристик языка: язык - это динамическая, внутренне организованная коммуникативная система, находящаяся в связи с мышлением и историей народа, несущая в себе национальные и интернациональные признаки; общепризнанные труды отечественных (Ю.Д. Апресяна, А. Вежбицкой, В.В. Виноградова, В.Г. Гака, В.Г. Колшанского,
Е.С. Кубряковой, Л.В. Щербы и др.) и зарубежных (Ш. Балли, В. фон Гумбольда, Ф. де Соссюра и др.) языковедов.
Особое значение имели исследования по даргинскому (З.Г. Абдуллаева, М.-С.М. Мусаева и др.) и арабскому (В.Н. Белкина, Б.М. Гранде, А.Н. Мельянцева, Н.В. Юшманова и др.) языкам.
Научная новизна исследования заключается в том, что делается первая попытка сопоставительного анализа даргинского и арабского языков, имеющих различные лингвистические традиции, выявляются общие и дифференциальные признаки отглагольного имени, определяются особенности фрагмента грамматической картины мира, вербализованной масдаром.
Цель диссертационной работы — определить возможные схождения и расхождения онтологии масдара в даргинском и арабском языках. Поставленная цель предопределила решение следующих задач: а) описание морфологических и синтаксических характеристик масдара в даргинском и арабском языках; б) сопоставление выявленных признаков отглагольного имени; в) определение возможных антропоцентрических особенностей масдара в сопоставляемых идиомах.
Поставленная цель и вытекающие из нее задачи обусловили и выбор методов исследования. Анализ отглагольного имени в даргинском и арабском языках проводится описательным и сопоставительным методами. За процедурой описания в каждом отдельном языке следует непосредственное сопоставление отглагольного имени даргинского и арабского языков на уровне языка и речи по параметрам, обусловленным природой масдара. Из этого сопоставительного анализа извлекается информация об интегральных и дифференциальных признаках отглагольного имени в исследуемых языках.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Различия в типологической принадлежности даргинского и арабского
языков на семантике отглагольного имени, как правило, не отражаются.
2. Множество формул масдарообразования в арабском языке сводимы к
единой модели.
3. Возможность локализации во времени даргинского масдара и
индифферентность арабского отглагольного имени к категории времени на
уровне единиц языка обусловлены особенностями морфологии
сопоставляемых феноменов.
4. Даргинский масдар тяготеет в большей степени к глаголу, арабский -
к имени.
5. Даргинский масдар более антропоцентричен, чем отглагольное имя
арабского языка.
Теоретическая значимость диссертации в том, что в ней приводятся дополнительные материалы и аргументы в пользу уже описанных в общем, даргинском и арабском языкознании лингвистических параметров масдара, а также доказывается, что даргинскому масдару, как единице языка, может быть присуща категория грамматического времени.
Практическая ценность исследования заключается в том, что его материалы могут быть использованы при чтении лекций по даргинской и арабской сопоставительной лексикологии на факультете дагестанской филологии, а также на факультете востоковедения при чтении лекций по теоретической грамматике арабского языка. Определенную помощь данная работа окажет и в преподавании арабского языка в дагестанских школах и вузах.
Материалом исследования послужили сведения, заключенные в литературе по общей и частной лингвистике, контексты, извлеченные из специальной литературы.
Источниками диссертации явились научная литература по общему, даргинскому и арабскому языкознанию, лексикографические справочники, наша компетенция носителя даргинского языка и специалиста по арабскому
языку.
Апробация работы. Основные результаты исследования обсуждались на заседаниях кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного университета. Некоторые положения и отдельные выводы работы нашли отражение в выступлениях на итоговых научно-практических конференциях профессорско-преподавательского состава Дагестанского государственного университета, а таюке в 5 публикациях по теме диссертации.
Структура и объем работы определяются поставленными целями и задачами. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
Статья в журнале, рекомендованном ВАК РФ
1. Именные признаки масдаров даргинского и арабского языков // Известия
РГПУ им. А.И. Герцена. Аспирантские тетради. - СПб., 2008. - № 25(58).
-С. 231-236.
Статьи, опубликованные в других изданиях
Морфологические признаки масдара даргинского и арабского языков // Сборник научных трудов. - Дербент, 2008. - Вып. 8. - С. 60-66.
Параметры сходств и различий масдара даргинского и арабского языков // Научное обозрение: Сб. ст. ассоциации молодых ученых Дагестана. -Махачкала, 2008. - Вып. 41. - С. 43-44.
Масдар в системе глагольных образований в даргинском и арабском языках // Языки народов мира и Российской Федерации. - Махачкала, 2008.-С. 71-75.
Проблема масдара в арабском и дагестанском языкознании // Дагестанский востоковедческий сборник ИИАЭ ДНЦ РАН. - Махачкала, 2008.-Вып. 1.-С. 137-145.
Масдар в арабском языкознании
В европейском языкознании масдар находится на периферии лингвистики, и этот термин не отражается даже в таком авторитетном энциклопедическом справочнике как ЛЭС (Лингвистический Энциклопедический Словарь 2002).
Масдар как автономная лексическая единица языка, включающая именные и глагольные признаки одновременно, был объектом внимания уже в первых трактатах по арабскому языку, например, в фундаментальном трактате Сибавейхи «аль-Китаб (Книга)» (VIII в.). Отглагольное имя действия арабского языка при определенном единодушии исследователей относительно его характеристик вызывало некоторые разногласия в арабской лингвистике в лице представителей басрийской и куфийской школ. Первые считали, что масдар в генетическом отношении предшествует глагольным формам, а вторые, наоборот, утверждали, что отглагольное имя действия вторично [Звегинцев 1958:13; 28-29].
В. XIX—XX вв. проблемами арабского языка вообще и масдара в частности, занимаются как собственно арабские исследователи с позиций европейского языкознания, так и европейские арабисты. Существенный вклад в арабистику и арабское языкознание внесли и отечественные филологи [В.М. Борисов, В.Н. Белкин, Г.М. Габучан, Ю.П. Губанов, А. Гафуров, И.Ю. Крачковский, В.Д. Ушаков, Н.В. Юшманов и др.].
В традиционном направлении современной арабской лингвистики вопрос о возможности присутствия значения грамматического времени в семантике отглагольного имени имеет принципиальное значение. Так, Аббас Хасан, придерживающийся именной классификации масдара, допускает возможность наличия категории времени в семантике исследуемого феномена и утверждает, что «масдар сам по себе не выражает значение времени, однако значение времени ощутимо и вытекает из всего контекста»
Контекстуальную обусловленность реализации грамматического времени в морфологии масдара допускает и Мустафа аль-Галайини. Анализируя конструкцию fl U c L [safartu li-l- ilmi] «Я поехал учиться» (букв. Я поехал для [получения] знания), он констатирует обязательное соответствие выражаемых значений времени в глаголе «-ijaLu [safartu] «я поехал» и в масдаре »l il [li-l- ilmi] «для [получения] знания». По мнению автора, при изменении значения времени глагола соответственно меняется значение времени действия масдара. Например, в конструкции pJ M jaluLu [sa usafiru li-l- ilmi] «Я поеду учиться» (букв. Я поеду для [получения] знания) значение действия, выраженное масдаром f Jl [li-l- ilmi] «для [получения] знания», подразумевает значение будущего времени, т.е. соответствует значению будущего времени глагола jaLJ_ui [sa usafiru] «Я поеду» [ :У\0 \ (jAa l Ьч-].
Это положение подтверждает и другой арабский исследователь, придерживающийся традиционного направления в современном арабском языкознании Ибрахим ас-Самарраи. Автор рассматривает эту проблему с точки зрения соотносимости глагола и масдара с категорией времени, вытекающей из общей характеристики и глагола, и масдара, которая выражается в наличии в их семантике значения процесса. Эта общая семантическая характеристика глагола и масдара обнаруживается в их глагольной природе [ : 141 IJA JI IJJJ].
Вопрос морфологического и контекстуального выражения категории времени рассматривается и в работе Таммама Хассана. Исследователь констатирует, что выражение категории времени глаголом и масдаром осуществляется по-разному, хотя и первый, и второй связаны со временем. Разница в том, что глагол передает время морфологически, а масдар 12 синтаксически [Ч ;ИW jtu .?Ui].
Характерным для традиционного направления в современном арабском языкознании является утверждение о том, что «... масдары привязаны к глаголам с точки зрения их деривации и с точки зрения, что они содержат согласные корневые компоненты глаголов; таким образом, между масдарами и глаголами существует взаимосвязь и с точки зрения формы» [Howell, цит. поМельянцев 1990:21].
В современной российской арабистике влияние традиционного направления обнаруживается в трудах Н.В. Юшманова, который утверждает, что «имя действия имеет смешанное значение: например, масдар J [qatlun] «убиение» совмещает понятия «убить» и «быть убитым» [Юшманов 1985:44]. Это замечание сводится к положению о том, что масдар не обладает конкретными залоговыми значениями, допуская значения и действительного, и страдательного залогов.
В специальной литературе, придерживающейся традиционного направления в современном арабском языкознании, отмечены случаи призыва к реабилитации арабской грамматической системы [Крачковский 1985], однако современная арабская лингвистика все больше переходит на пути европейского языкознания.
В современном арабском языкознании исследование масдара проводится в единстве теоретических и прикладных задач. Интересным в этом аспекте представляется, например, сопоставление масдара с инфинитивами и отглагольными существительными в других языках. Так, утверждается, что в арабском языке отсутствует неопределенная форма глагола. Такое утверждение допускает сравнение масдара арабского языка с функционально аналогичными явлениями английского языка и постановку вопроса о функциональной эквивалентности английского инфинитива и имперфекта арабского глагола с частицей и [Bulos 1965:66-67].
Масдар трактуется как форма, образованная от глагола, и исследуется в статическом аспекте. Так, в частности, установлено, что самыми употребительными являются масдары II и X пород. Определены также закономерные соответствия между масдарами разных пород и отглагольными существительными французского языка на финальные ion и -ment. Равным образом устанавливается соответствие между лексемами французского языка на -ism и арабскими словами на -iyyatun [Monteil 1960:111-125].
Глагольные параметры масдара
Учитывая то, что глагол и существительное в разных языках имеют неодинаковый количественный и качественный состав грамматических свойств, необходимо точно определить, какие именно свойства глагола и существительного сочетает в себе или отвергает масдар даргинского и арабского языков. Следовательно, в таких случаях масдар сопоставляемых языков наряду с общими может иметь и ряд специфических грамматических особенностей, которыми не может обладать отглагольное имя других языков в силу того, что он зависит от набора грамматических особенностей глагола и существительного этих языков.
Масдар, как отглагольное образование, сохраняет целый ряд признаков глагола. Сохраняя глагольную семантику, масдар выражает: действие -белчіун «прочитал» (глагол) - белчіни «прочтение» (масдар), белкіун «написал» (глагол) - белкіни «написание» (масдар), ракіиб «пришла» (глагол) - ракіни «прихождение» (масдар); состояние - у си «спал» (глагол) - усни букв, «спание» (масдар), т.е. «пребывание в состоянии сна», леб «есть, имеется» (глагол) - лебни «имение» (масдар), изес «болеть» (глагол) - изни «боление» (масдар), т.е. «пребывание в состоянии болезни».
Вопрос к масдару иногда может быть близким к глаголу, ср.: се борее? «что сделать?» (к глаголу) и се барии? «что сделание?» (к масдару).
Масдар как и глагол изменяется по классам , ср.: вакіиб (І кл.) «пришел» и еакіни (І кл.) букв, «прихождение», т.е. «приход» (имеется в виду приход именно мужчины, т.е. разумного существа мужского пола); ракіиб (II кл.) «пришла» и ракіни (II кл.) букв, «прихождение», т.е. «приход» (имеется в виду приход именно разумного существа женского пола, т.е., например, женщины, девушки, бабушки и т.д.); бакіиб (III кл.) «пришло» (скажем, животное) и бакіни (III кл.) букв, «прихождение», т.е. «приход» (имеется в виду приход животного, например, собаки или кого-либо).
Присуще масдару и свойство глагола изменяться по числам при помощи классных показателей, ср.: еакіни (І кл. ед.ч.) букв, «прихождение», т.е. «приход» (мужчины или любого представителя разумных существ мужского пола), ракіни (II кл. ед.ч.) букв, «прихождение», т.е. «приход» (женщины или любого представителя разумных существ женского пола) и бакіни (I и II кл. мн.ч.) букв, «прихождение», т.е. «приход» (нескольких мужчин, женщин или любых представителей разумных существ мужского и женского полов); бакіни (III кл. ед.ч.) букв, «прихождение», т.е. «приход» (одного представителя III кл.) - бакіни (I и II кл. мн.ч.) букв, «прихождение», т.е. «приход» (нескольких мужчин, женщин или любых представителей разумных существ мужского и женского полов) - дакіни (III кл. мн.ч.) букв, «прихождение», т.е. «приход» (нескольких представителей III кл., например, нескольких собак, кошек или кого-нибудь). Разумеется, данная особенность не распространяется на неклассные глаголы и на их масдарные формы.
Масдар, как и глагол, изменяется в соответствии с категорией разумности/неразумности, т.е. при помощи классных показателей мн. числа класс людей противопоставляется классу не-людей, ср. адамти бакіни «приход людей» иунци дакіни «приход быков» и т.д.
Масдарная форма сохраняет признак переходности или непереходности глагола, от которого она образовалась, ср.: дудеш вакіиб «отец пришел» (здесь глагол вакіиб является непереходным, так как субъект-подлежащее оформлен в именительным падежом) и дудеш еакіни букв, «отец прихождение», т.е. «приход отца» (здесь масдар еакіни является также непереходным, так как в масдарном словосочетании субъект маркирован также именительным падежом); дудешли газета белчіун «отец прочитал газету» (здесь глагол белчіун «прочитал» является переходным, так как субъект оформлен активным падежом) и дудешли газета белчіни (здесь масдарная форма белчіни является также переходной, так как в масдарном обороте субъект выражен также активным падежом).
Как и глагол, масдар выступает в каузативной форме, ср.: даре белкіун «урок написал» (здесь глагол белкіун не является каузативным, так как в нем нет каузативного суффикса -ахъ-) и даре белкіахьун «заставили урок написать» (здесь глагол белкіахьун «заставили написать» является каузативным, так как он содержит каузативный суффикс -ахъ); даре белкіни букв, «урок написание» (здесь масдар белкіни «написание» не является каузативным, так как он не содержит показателя каузатива -ахъ) и даре букв, «заставление написать урок» (здесь масдарная форма белкіахьни является каузативной, так как она содержит каузативный суффикс -ахь-). Каузативная форма масдара, как и у глагола, является всегда переходной.
Масдарная форма сохраняет глагольное управление, ср.: школалнзи вакінб «в школу пришел» (глагол вакінб «пришел» управляет формой латива, отвечающей на вопрос чина? «куда?» или «во что?») и школалнзи вакіни букв, «в школу прихождение», т.е. «приход в школу» (здесь масдар вакіни также управляет формой латива, отвечающей на вопрос чина? «куда?» или «во что?»).
Как и глагол, масдарная форма сочетается с наречием, деепричастием и инфинитивом, ср.: кьалабали еакіиб «быстро пришел» и къалабали вакіни букв, «быстро прихождение»; даг еакіиб «вчера пришел» и даг вакіни букв, «вчера прихождение»; валкіикіули еакіиб «прихрамывая пришел» и валкіикіули вакіни букв, «прихрамывая прихождение»; учіес еакіиб «учиться пришел» лучіес вакіни букв, «учиться прихождение».
Синтагматика масдара
Отдельные сведения о синтаксических особенностях даргинского масдара имеются в монографиях П.К. Услара [1892:100-121], Л.И. Жиркова [1926:23, 44], С.Н. Абдуллаева [1954: 191-193], А.А. Магометова [1963: 184] и др.
Относительно шире о синтаксических свойствах масдара говорится в книге М-Ш.А. Исаева «Словосочетания даргинского языка и их изучение в школе» [1982: 50-64] и в статье М-С.М. Мусаева и Дж.Х. Магомедовой [2000: 176-181].
В книге М-Ш.А. Исаева один раздел посвящен освещению масдарных словосочетаний, где основное внимание обращено анализу структурных типов масдарных словосочетаний даргинского языка. Автор выделяет масдарные словосочетания переходного и непереходного глаголов, описывает трехчленные и двучленные масдарные словосочетания. Здесь необходимо отметить, что М-Ш.А. Исаев, как и предшественники, четко не разграничивает масдарные формы от существительных, образованных на базе глагольной основы. Как нам представляется, дериваты, образованные на базе глагольной производящей основы при помощи суффиксов -ри, -а, -яла, -уди, -ари, -эри [Исаев 1982:51], нельзя считать масдарами, так как в них не сохраняются грамматические признаки глагола, они полностью субстантивировались.
В словосочетаниях с подчинительной связью масдарная форма сохраняет свойственные глаголу, от которого она образовалась, такие синтаксические признаки, как управление зависимым словом, а также согласование в классе, числе и частично в лице по отношению к производителю (субъекту) или объекту действия. Масдарное управление выражается в том, что к масдару присоединяются имена в той же падежной форме или послеложной конструкции, в какой они присоединяются к глаголу, от которого он образован, ср.: ваціализи бакіиб «пришли в лес» и ваціализи бакіті букв, «прихождение в лес», т.е. «приход в лес»; школализибад аркъян «уйдут из школы» и школализибад аркъяи букв, «ухождение из школы», т.е. «уход из школы» и т.д. Если масдарная форма сохраняет такое же управление, какое имеет глагол, от которого она образована, то масдары даргинского языка способны управлять всеми падежными формами имен. Случаи управления масдара именительным, активным, дательным и родительным падежами будут продемонстрированы нами при рассмотрении структурных типов масдарных словосочетаний. В данном же случае покажем управление масдара другими падежами, ср.: ХІунгі балулрив шибархіи ну сагаси палыполичил школалгізи укьни? букв. «Ты знаешь, сегодня я с новым пальто (в новом пальто) в школу ухождение?», т.е. «Ты знаешь, что сегодня в школу я пошел в новом пальто» (палыполичил — совм. падеж); Учителъличила ишар гьайдикіни балбикили ахіен букв. «Об учителе здесь разговаривание подходящее не есть», т.е. «Некорректно здесь разговаривать об учителе» {учителъличила — предл. п.); Ил анг\1букь хатіаличибли кабикибси биъни нунира балулра букв. «Этот случай по ошибке случившее бывание и я знаю», т.е. «То, что этот случай по ошибке произошел, и я знаю» {хатіаличибли — прич. падеж); ХІуша нушачи дакіни лебгіеб гіяхіси саби букв. «Вы к нам прихождение очень хорошее есть», т.е. «То, что вы к нам пришли, очень хорошо» {нушачи — падеж прибл.); Зарина шилизир риъни нуни балулри букв. «Зарина в селении нахождение мною знал», т.е. «Я знал, что Зарина находится в селе» {шилизир - пад. покоя); Затір ишгьарлизиеад чарухъни нуни балули ахіенри букв. «Запир из города возвращение мною не знал», т.е. «Я не знал, что Запир вернулся из города» {шагъарлизивад — пад. удаления).
Широко представлено в даргинском языке и масдарное управление послеложными конструкциями. В зависимости от семантического характера масдара определяется тип послеложной конструкции, управляемой масдаром. Масдар сохраняет ту послеложную конструкцию, которой управлял глагол, от которого он образован, ср.: Столла удиб жита бусулри букв. «Стола внизу кошка спала», т.е. «Под столом спала кошка» — Столла удиб жита бусни нуни хіебагьурра букв. «Стола внизу кошка спание { — спать) я не знал», т.е. «Я не знал, что под столом спит кошка»; Х1у багъандан итра гьайрикіи букв. «Ты из-за и она разговаривала», т.е. «Из-за тебя и она разговаривала» — Х1у багъандан итра гьайрикіни вайси ахіенри букв. «Из-за тебя и она разговаривание плохое не было», т.е. «То, что она разговаривала из-за тебя, было не плохо»; ХІела хіекьлизив нура гьайикіули калунра букв. «Тебя насчет я тоже разговаривая был», т.е. «Насчет тебя и я разговаривал» -ХІела хіекьлизив нура гьайикіни тамаша ахіен букв. «Тебя насчет я тоже разговаривание удивление не есть», т.е. «Неудивительно, что я тоже насчет тебя разговаривал»; ХІед къадин ит гьайухъун букв. «Тебе за он выступил», т.е. «За тебя он выступил» - ХІед къадин ит гъайухьни гіяхіси саби букв. «Тебе за он выступление хорошее есть» т.е. «Хорошо, что он выступил за тебя» и т.д.
Согласование масдара в классе представляется как оформление масдара в таком классе, к какому принадлежит субъект действия, выраженного классным непереходным глаголом, от которого образован масдар, ср.: Дудеш вакіиб (І кл.) «Отец пришел» и дудеш вакіни (І кл.) букв, «отец прихождение», т.е. «приход отца»; нет ракіиб (II кл.) «мама пришла» и неш ракіни (II кл.) букв, «мама прихождение», т.е. «приход мамы»; унц бакіиб (III кл.) «бык пришел» иут( бакіни (III кл.) букв, «бык прихождение», т.е. «приход быка».
Масдар, образованный от классного непереходного глагола, согласуется, как и глагол, в числе с субъектом при помощи классно-числового показателя, ср.: Дудешуни (нешани) бакіиб (I-II кл. мн.ч.) «Отцы (матери) пришли» и Дудешуни (нешани) бакіни (I-II кл. мн. ч.) букв. «Отцы (матери) прихождение», т.е. «приход отцов (матерей)»; унци дакіиб (III кл. мн.ч.) «быки пришли» и унци дакіни (III кл. мн.ч.) букв, «быки прихождение», т.е. «приход быков».
Масдар, образованный от классного переходного глагола, согласуется, как и глагол, в классе и числе, но не с субъектом, а с объектом действия. Ср.: Дудешли урши вагъур(1 кл.) «Отец узнал сына» и дудешли урши еагъии (I кл.) букв, «отцом сын узнание», т.е. «узнание отцом сына»; дудешли рурси рагъур (II кл.) «отец узнал дочь» и дудешли рурси рагъни (II кл.) букв, «отцом дочь узнание», т.е. «узнание отцом дочери»; дудешли сунела урчи багъур (III кл.) «отец узнал свою лошадь» и дудешли сунела урчи багъни (III кл.) букв, «отцом свою лошадь узнание», т.е. «узнание отцом своей лошади»; дудешли уршби (рурсби) багъур (I-II кл. мн.ч.) «отец узнал сыновей (дочерей)» и дудешли уршби (рурсби) багъни (I-II кл. мн.ч.) букв, «отцом сыновей (дочерей)» узнание», т.е. «узнание отцом сыновей (дочерей)».
Даргинский и арабский языки в парадигме антропоцентрического языкознания
Наше сопоставительное системоцентрическое исследование отглагольного имени даргинского и арабского языков было бы неполным при отсутствии антропоцентрической характеристики исследуемого грамматического феномена. Под антропоцентрической парадигмой понимается утвердившееся в общем и российском языкознании направление, которое ставит своей задачей отражение человека PI его духовного мира в языке. Исследования в этой области развиваются в различных аспектах когнитивной лингвистики [Бабушкин 1996; Баранов, Добровольский 1997; Лихачев 2004; Маслова 2007 и др.], лингвокультурологии [Телия 2003; Вежбицкая 1999; Маслова 2005 и др.], тендерной лингвистики и межкультурной коммуникации [Тер-Минасова 2004] и т.д.
Наиболее общим для антропоцентрической парадигмы является термин «картина мира». Под картиной мира в самом общем виде разумеется совокупность знаний о действительности. При этом принято различать когнитивную картину мира — когнитивную матрицу, которая задается культурой данного народа [Лебедев 1998:21] и языковую картину мира -совокупность представлений о действительности на определенном этапе развития народа, зафиксированных в единицах языка [Попова, Стернин 2002:12].
Изучение языковой картины мира предполагает конструирование языковой действительности с опорой на объективно существующую реальность. Это вытекает из того факта, что «ни на одном этапе своего становления и развития язык не выступал самостоятельной креативной силой и не создает, следовательно, своей собственной картины мира - он лишь фиксирует концептуальный мир человека, имеющий своим первоначальным источником реальный мир и действительность в это мире» [Колшанский 1990:32].
Языковая картина мира подразделяется на наивную, опирающуюся на обыденные знания о мире и научную картину мира, основанную на научных знаниях о мире. Следует отметить, что граница между научной и наивной картинами мира становится менее выраженной [Яковлева 1994:73]. Это обусловлено интуитивными представлениями о вещах, которые не всегда расходятся с научными [Апресян 1995:299].
Языковая картина мира существует в виде значений языковых знаков, образующих совокупное семантическое пространство языка [Попова, Стернин 2002:12], и поэтому предметом нашей антропоцентрической интерпретации является семантическое пространство исследуемого феномена - масдара - в даргинском и арабском языках в парадигматике и синтагматике.
Известно, что антропоцентрическая лингвистика в современном ее виде возникла в Америке, затем перешла в Западную Европу и, наконец, нашла благодатную почву в российском языкознании. Поэтому вполне естественно, что вопросы теории и методологии антропоцентрической лингвистики разрабатывались, в основном, на материалах западноевропейских языков.
Материалы дагестанских и семитских языков привлекались к антропоцентрическим изысканиям, согласно известной нам литературе, на уровне небольших статей и единично кандидатских диссертаций.
В дагестанском языкознании антропоцентрические изыскания находятся на начальном этапе, своего рода предварительных замечаний [Халиков 2007:108-111]. В данной работе исследуется лексический и фразеологический материал. Проблемы грамматической семантики с точки зрения антропоцентризма, насколько нам известно, не рассматривались.
Столь же редки лингвокультурологические исследования на материале арабского языка. Нельзя не отметить интересную работу B.C. Морозовой. Автор исследует соматическую фразеологию арабского языка в сравнительном с русским языком освещении. Установлено, что арабская ментальность более антропоцентрична, чем европейская. Она больше обращена к самому человеку, чем, например, славянская, где имеет место опора на практический опыт человека в бытовой сфере [Морозова 2004:119].
На материале исследования коранического дискурса Т.С. Налич приходит к выводу о том, что «Иблис не столько ангел, сколько сопричисленный к ангелам джинн» [Налич 2004:127]. Утверждается также, что слово «джинн» трактуется как название ангельского племени, к которому принадлежал Иблис, и происхождение этого названия связывается с обязанностью ангелов этого племени охранять райские сады [там же 127].
Антропоцентрические мотивы можно усмотреть и в использовании синтаксической схемы предложения для отображения того или иного аспекта реальной действительности в работе О.Г. Акининой. Так, например, установлено, что «препозиция глагола-сказуемого подлежащему обусловлена центральным положением первого в процессе актуализации; это связано с наличием в глаголе-сказуемом актуализаторов - морфем наполнения -времени, относящих к действительности все сообщение и выражающих его модальность» [Акинина 2004:34].
