Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 К проблеме передачи нартовских реалий 7
1.1. Проблема реалий в лингвистике 7
1.2. Некоторые вопросы передачи реалий 10
1.3. Своеобразие нартовских реалий. Место формирования нартовского эпоса и проблема реалий 17
1.4. Время формирования эпоса и проблема реалий 21
1.5. Контакты создателей и носителей эпоса с другими народами и проблема ре алий 24
1.6. История и реалии 30
Глава II Передача и трактовка некоторых осетинских реалий в русских переводах 35
2.1. Некоторые реалии боевой жизни нартов 35
2.2. Бытовые реалии 56
2.3. Передача реалий социальной сферы 91
2.4. Реалии, связанные с искусством и культурой 110
2.5. Элементы ритуальной лексики нартиады 118
2.6. Нартовские собственньіе имена в русских передачах 122
Заключение 150
Библиография ; 156
Фольклорные источники
- Своеобразие нартовских реалий. Место формирования нартовского эпоса и проблема реалий
- Контакты создателей и носителей эпоса с другими народами и проблема ре алий
- Некоторые реалии боевой жизни нартов
- Элементы ритуальной лексики нартиады
Введение к работе
Героический эпос осетин Нартиада предстает как крупное многоплановое произведение и имеет особую значимость для народа, потерявшего свою письменность. Этот замечательный памятник устно-поэтического творчества нередко является единственным источником, из которого исследователи черпают крупинки сведений об истории и мировоззрении его создателей и носителей. Несмотря на существование вариантов партовских сказаний, несмотря на субъективизм сказителей, Нартиада не теряет значения как «документальное» подтверждение реальности событий прошлого. Нартиада многие годы является предметом исследований различных направлений научной мысли. Историки, лингвисты, психологи, социологи усматривают в текстах сказаний объяснение многих вопросов, связанных с прошлым осетин. Многих исследователей эпоса интересовали, прежде всего и главным образом, вопросы о времени и месте его формирования. Они наивно полагали, что уходящий своими корнями в седую античность эпос открыт для исследования. Однако с этими иллюзиями пришлось вскоре расстаться. Даже сегодня, когда мы имеем большое количество замечательных исследований, многие кардинальные вопросы остаются спорными. Другими словами, научное изучение нартовской проблематики остается на повестке дня.
Актуальность данного диссертационного исследования обусловлена самим понятием - реалии Нартиады. В общетеоретическом плане переводоведе-ние располагает определенным количеством работ, посвященных проблемам реалий (А.С.Бархударов, 1975; С.Влахов, С.Флорин, 1980; И.Левый, 1970; Ю.Абызов, 1969; Н.Б.Аристов, 1959; И.А.Багров, 1990; В.Батрак, 1980; В.С.Виноградов, 1972, Л.В.Гинзбург, 1981 и другие). Однако, в предлагаемом исследовании есть свой предмет, конкретный объект анализа-реалии в эпосе. Эпические реалии рассматриваются некоторыми авторами с точки зрения современного восприятия, что во многих случаях влечет за собой семантическое искажение, которое не может не сказаться на восприятии текста в переводе. Подобные упущения переходят из одного издания в другое. Некоторые ошибки,
допущенные ранними исследователями, нередко повторяются новыми поколениями ученых без критического осмысления, хотя сам эпический материал подсказывает иные решения. Не имея точного представления о существовавшей реалии, переводчик может своей работой дать толчок для неверного восприятия ее семантики другими переводчиками. Работа над адекватной передачей нартовских сказаний продолжается, а поэтому научное изучение языка и стиля Нартиады остается актуальной задачей специалистов.
Целью представленного исследования является анализ лексико-семантических особенностей реалий Нартиады, связанных с различными аспектами жизни нартов, и способы их передачи на русский язык. Цель диссертации определила следующие задачи:
показать специфический характер осетинских нартовских реалий, корпус которых формировался в течение долгого времени;
уточнить значение некоторых реалий;
показать наиболее оптимальные варианты передачи тех или иных реалий с осетинского на русский язык;
обосновать практическую значимость данного исследования.
Объектом исследования являются некоторые реалии социальной, бытовой
жизни алан (осетин), представленные в различных вариантах перевода Нартиады.
Материалом исследования послужили тексты нартовского эпоса в переводах В.Ф.Миллера, В.И.Абаева, Ю.Либединского, В.Дынник, Т.А.Хамицаевой и А.А.Дзантиева.
Методологическая база диссертации основывается на научно-теоретических трудах по различным аспектам переводоведения и исследованиям по нартовскому эпосу.
Научная новизна работы заключается в попытке всестороннего анализа корпуса реалий нартовского эпоса, оценки существующей научной литературы по проблемам трактовки нартовских реалий, а также показ оптимальных вариантов передачи реалий Нартиады на русский язык.
Практическая значимость: результаты данного исследования могут быть использованы при изучении лексики и стилистики Нартиады; могут служить подспорьем при изучении Нартиады, других произведений осетинского фольклора; могут оказать помощь переводчикам при передаче содержания текстов Нартиады на русский и другие языки.
Основные положения, выносимые на защиту:
Проблема реалий остается актуальной задачей теории перевода и имеет чрезвычайно важное значение для глубокого понимания быта и менталитета создателей и носителей устно-поэтических традиций.
Своеобразие аланских (осетинских) нартовских реалий во многом связано с местом и временем его формирования, контактами его создателей и носителей с другими народами.
Реалии, и история народа находятся в тесном взаимодействии.
Передача слов, называющих реалий боевой, бытовой, социальной, культурной, других областей жизни нартов требует тщательного этнографического и лингвистического анализа.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка использованной литературы, перечня фольклорных источников.
При изучении героического нартовского эпоса нельзя не учитывать его многослойный характер. С одной стороны - это мифическая сторона сюжетов, с другой - возможность исторического объяснения последних. Неопровержимо доказано, что истоки важнейших сюжетных линий героического нартовского эпоса восходят к скифской эпохе, а некоторые сюжеты и мотивы имеют арийский и даже индоевропейский возраст.
Нартовские сказания вобрали в себя события реальной истории, отразили реальный быт и идеологию древнего общества. Все это передается в ярких образах, покоряющих масштабностью, реальностью и, в то же время, мифологич-ностью.
6 Исследователи Нартиады особо акцентируют внимание на проблеме историзма эпоса (В. Миллер, Ж. Дюмезиль, В. Абаев, Т. Гуриев, Ю. Гаглойти, 3. Абаева, и др). Выдающийся ученый-нартовед Ж. Дюмезиль (1898-1986) назвал чудом то, что осетины сохранили столько пережитков прошлого. «Но это чудо неоспоримо, - писал Ж. Дюмезиль, - по языку и фольклору осетины оказались одним из самых бережно относящихся к традициям индоевропейских народов" (Дюмезиль, 1976, 153). Автор обращает внимание на одно поразительное свидетельство архаики: «в легендах древних скифов... и в эпических сказаниях современных осетин можно обнаружить четко выраженные пережитки троичной идеологии индоевропейцев» (Дюмезиль, 1976, 155).
Многие реалии Нартиады являются специфичными именно для данного произведения, данной среды, данного народа. Некоторые реалии нартовского быта дожили до наших дней, т.е. сохранились как историзмы в лексическом фонде осетинского языка.
Эпос, по меткому определению Г. Д. Санжеева, есть «эстафета, предаваемая из одного периода в другой, от одного века к другому, но такая эстафета, на которой каждая эпоха, каждое поколение и каждый класс чертит свои идеалы, едва стирая предыдущие» (Санжеев, 1937, 26). Ясно, что каждое поколение, каждый класс чертит свои идеалы, используя языковые изобразительные средства.
Известно, что у предков осетин не было устойчивой письменной традиции, и многие особенности языка и стиля Нартиады не могут быть подтверждены источниками. Тем внимательнее и ответственнее следует рассматривать каждую дошедшую до нас информацию, каждый факт. Приступая к непосредственному анализу лексического материала по предлагаемой теме, хотелось бы еще раз подчеркнуть, что нартовские реалии - это особая категория слов, имеющая определенные хронологические, исторические и прочие характеристики. Переводчики осетинских эпических сказаний на русский язык должны учитывать все эти особенности.
Своеобразие нартовских реалий. Место формирования нартовского эпоса и проблема реалий
Глубокий сравнительно-исторический анализ героической эпопеи, занимающей особое место в фольклористике, способствует решению многих проблем, связанных не только с циклами, сюжетами, но и местом, временем формирования эпоса, контактами Нартов с другими этническими образованиями и т.д. Вопрос о месте формирования нартовского эпоса, как и время завершения развития эпических циклов, в настоящее время можно считать решенными, т.к. история создателей и носителей эпических традиций довольно хорошо известна. Концепция В.Ф. Миллера, Ж. Дюмезиля, В.И. Абаева о скифо-сарматском происхождении ядра эпоса сегодня не вызывает сомнений. Мы можем, соответсвенно, более или менее определенно локализовать родину нартов-ского эпоса - Южнорусские и Северо-Кавказские степи.
1.3.2. Нартовская топонимика передает названия различных областей страны Нартов, хотя большинство из них не отождествляется с реальными местностями.
Долгое время нарты обитали в степях Северного Причерноморья на обширной территории между Черным и Каспийским морями. К району их проживания относим и Северный Кавказ, откуда они затем проникают в Закавказье.
1.3.3. О протяженности Скифии свидетельствуют исторические памятни ки. По сведениям древнеримского писателя П-Ш вв. Юстиана, скифская терри тория ограничивалась с одной стороны Черным морем, с другой - Рипейскими (Уральскими) горами, с третьей - Азией и рекой Фасис (Рион) (Гуриев, 1982, 12). Фактически это средоточие трех различных культур: восточной, южной и восточно-европейской. Исходя из обширности территории, принадлежавшей скифам, логично было бы утверждать, что скифские племена не могли иметь прочных политических, экономических и культурных связей, но племена не были изолированы друг от друга, т.к. они вели кочевой образ жизни. Тем не менее, со временем, по причине той же обширности территории, тенденции к оседлости, связь между племенами слабеет и в дальнейшем нарушается. Отдельные группы ассимилируются с другими народами. К примеру, западные скифы контактируют с греками, римлянами, германцами, славянами; южные племена - с кавказскими племенами, Ираном; восточные образования контактируют с угрофинскими, монгольскими, тюркскими и др. народами.
Все это не могло не сказаться на дальнейшем развитии эпоса. Отсюда и сходство эпических сюжетов у многих народов. 1.3.4. Вопрос места формирования эпоса с учетом проблемы реалий имеет важное значение в нартоведении, т.к. проблема историзма эпоса предполагает значимость географического фактора.
Согласно точке зрения В.И. Абаева, связь со степями, Черным морем, Доном, Волгой характеризует более древний пласт кадагов, чем топонимика гористой местности, относящаяся уже к алаискому периоду (Абаев, 1949, 47-67). И здесь следует отметить, что в создании нартовского эпоса на разных ступенях его развития участвовали не только аланские племена, но и другие жители предкавказских степей и горных районов. К этому этапу и относится формирование уникальной бронзовой кобанской культуры.
Очевидно, что очертить примерный район зарождения и формирования Нартиады невозможно без тщательного анализа ономастики эпоса. Однако не секрет, что, несмотря на многочисленные географические упоминания, большая их часть представлена нечетко, сказываются хронологические наслоения, нередко приводящие к нелогичности в определении места формирования эпоса.
1.3.5. Довольно точно представлена в кадагах топонимика бассейна верхней Кубани. К примеру, упоминается местность Уарп, река с одноименным названием, крепость, где живет Уарп-алдар, Уарп-ахсин. В селении Уарп находится жилище Уастырджи. Область с подобным названием есть в Кубанской долине, где, согласно историческим данным, в течение долгого времени аланы соседствовали с абхазами и адыгами. Отсюда естественно предположить смешение и обмен этнических культур, обогащение эпоса и заимствование отдельных сюжетов и образов соседними народами. Однако необходимо подчеркнуть, что у каждого народа нартский эпос отмечен чертами национального своеобразия и оригинальности.
Определенные В.И. Абаевым «два основных центра или узла эпического творчества» - осетинский и адыгский, а также примыкающие к ним абхазский, карачаевский, баткарский варианты эпоса во многом способствуют решению вопроса влияния места формирования эпоса на проблему реалий, (Абаев, 1957). 1.3.6. Наличие морской лексики, упоминания о степях, равнинах не должны связывать место формирования эпоса исключительно со степью. Када-ги последнего этапа развития Нартиады в большинстве связаны с горной местностью. Мартовские богатыри свои подвиги совершают в горах. Ср.: «Издали услышал Уархаг богатырские шаги Урызмага и Хамыца. Земля дрожала под их ногами, а горы осыпались от их топота» (ОНС, 1948,20); «Тут же острием вверх воткнул свой меч Мукара возле подошвы горы» (ОНС, 1948,100). «Охотился я вчера вечером, подымался по горному склону» (ОНС, 1948, 291).
Встречаются упоминания и о горных перевалах, пещерах: «Через семь перевалов перебрался Сослан и вот он перед ним восьмой перевал - Гумский перевал» (ОНС, 1948,90). «Видите там, на вершине горы черную пещеру?» (ОНС, 1948, 303).
Уместно напомнить, что враждебные Нартам великаны часто называются горное дзигло - «горная птичка». Это тем любопытнее, что сами великаны живут, как правило, в пещерах.
Контакты создателей и носителей эпоса с другими народами и проблема ре алий
1.5.1. Нарты, легендарные предки создателей и носителей эпоса, вели активный образ жизни. Большую часть времени они проводили в походах и скитаниях, входили в разного рода контакты с другими народами, близкими и дальними, дружественными и враждебными. Данное утверждение находит яркое подтверждение в языке эпоса. В этих сведениях мы видим отражение реальных исторических контактов предков осетин с другими этносами. Информация, предоставляемая кадагами, чрезвычайно интересна и позволяет понять характер указанных исторических встреч. «Проблема исторического в нартовском эпосе, использования эпоса как исторического памятника,-писал В.А. Кузнецов,- не может быть раскрыта без освещения этнических и культурных контактов создателей эпоса с окружающими их племенами и народами» (Кузнецов, 1980,96).
Иногда образ народа находит воплощение в образе богатыря, за которым легко рассмотреть правителя определенной этнической общности. Например, в образе крылатого великана-насильника Хъсендзоергаес а исследователи видят Хана Чингиса. Однако проведение четких параллелей не всегда оказывается возможным, чаще всего образ врага расплывчат, нечеток. В эпосе враги безлики. Это уаиги - великаны, иноземные правители, которые разнятся лишь по силе и мощи. Они наделены недюжинной силой, которую герои-нарты стремятся одолеть. Великаны - Мукара, Бибыц, Хъоендзоергоес, Алоеф, ЛЗфссерон и др. являются насильниками, в эпосе представлены огромными, страшными, опасными, но все они соответствуют фольклорным стандартам, отвечают требованиям сказаний, где легко выделяются сказочно-фантастические и мифические мотивы.
Интересно, что с заклятыми врагами эпические герои ведут борьбу земными средствами, не прибегая к помощи богов - своих покровителей.
1.5.2. Выше уже акцентировалось внимание на архаике эпоса, однако отметим, что к пласту архаичных элементов лексики следует отнести и некоторые этнонимы, которые передаются от сказителя к сказителю.
Остановимся на некоторых, наиболее интересных, на наш взгляд, названиях племен. Известно, что этнонимы в фольклорных произведениях свидетельствуют не только о географической осведомленности создателей этих произведений, но и об их отношении к их референтам.
В рамках цикла сказаний о Хамыце и Батрадзе говорится о роде Быцентое, на представительнице которого был женат прославленный герой Хаемыц. По одним вариантам кадагов, девушка из названного рода днем превращалась в лягушку, а ночью приобретала человеческий облик (перед нами хорошо известный сказочный мотив). По другим же вариантам, она была низкорослого рода. Низкорослые, но смелые и ловкие юные охотники не раз упоминаются в Нар-тиаде, где прославленные герои встречаются с ними на охоте. И каждый раз юные охотники изумляют нартовских героев своей ловкостью, бесстрашием и благородством.
Хамыц берет свою жену-лягушку на ныхас, Сырдон узнает о тайне Хамы-ца и высмеивает его, после чего девушка из рода Быцентое уходит в родительский дом, передав нартам своего сына - будущего богатыря Батрадза. Очевидно, что Быцентое - дружественный народ. Здесь видим реальных соседей -тюрко-язычных печенегов, которые в VIII-IX вв. расселялись между низовьями Дона и Дуная. Известно, что именно здесь проживали аланы. «В языке родственных тюркских народов печенегов называли баджпики, пачииа, баджена бедженен и т.д. Сравним араб. - баджнан, груз. - пачани, мадьяр. - бассенто, лат. — бассени и т.д. (Гуриев, 1977, 43).
Мотив брака между нартом Хагмыц ом и представительницей рода низкорослых Быцентсе свидетельствует о близких, союзнических отношениях алан с печенегами.
1.5.3. Согласно историческим данным, аланы на Северном Кавказе постоянно соседствовали с каким-либо из тюрко-язычных племен: гуннами, аварами, кипчаками, хазарами. В текстах сказаний упоминание о них столь часто, что обойти этот вопрос неправомерно. Более аргументированно можно отстаивать наличие тюркизмов, свидетельствующих о контактах нартов с тюркоязычными племенами, основываясь на сохранившейся в эпосе тюркской этнонимике -племенных названиях. Встречается упоминание об аварах, более сохранившееся в дигорских текстах в записях М. Гарданти.
В сказании «Болат - Хамиц» две жены Хамица шили бурку своему мужу и при этом напевали о том, что он в этой дивной бурке приведет третью жену -красавицу Аварии. Позже Хамиц узнает о кознях двух старших жен, желающих погубить аварскую красавицу, и наказывает их. В иронских вариантах, в сказании «Рождение Батрадза» узнаем и имя красавицы Аварии - жены Хамыца -Агунда (Акола). В другом сказании («Ацамаз и Агунда») Агунда предстает уже в роли жены Ацамаза. Совершенно очевидно, что она не из нартовского племени. Свидетельтва экзогамных браков часто встречаются в эпосе. Тексты сохранили и имя отца Агунды - Сайнаег-аелдар а, с которым связаны определенные сюжеты Нартиады. Но взаимоотношения нартов и Сайнаг-алдара противоречивы. Сайнаг-алдар то дружит с нартами, то враждебно настроен по отношению к ним. Ясно одно - Сайнаг-алдар считается с нартами, между ними существовали определенные отношения. Он уважительно относится к нартам, считая их равными себе. «Отдаю я свою дочь к нартам, в семью равных мне людей» (ОНС, 1948,362).
Некоторые реалии боевой жизни нартов
Реалии, представленные в Нартиаде, условно можно классифицировать по нескольким тематическим группам:
1. реалии боевой жизни Нартов;
2. реалии бытовой сферы (в свою очередь подразделяются по более узкой тематике);
3. реалии, связанные с общественными институтами и социальной сферой;
4. реалии искусства и культуры;
5. элементы ритуальной лексики;
6. ономастические реалии и т.д.
Каждая реалия имеет свою историю, фактор попадания в тексты эпоса, свои пространственные и хронологические характеристики. В дальнейшем изложении попытаемся остановиться на каждой тематической группе отдельно и проанализировать методы и приемы передачи их компонентов на русский язык.
2.1.1. Военная тематика в осетинском героическом эпосе занимает едва ли не самое ведущее место, что объясняется образом жизни предков осетин. Реалии нартовской боевой действительности окрашены в яркие национальные тона, в результате чего в процессе их передачи на русский язык создаются определенные трудности. Отдельные случаи непереводимости связаны с языковыми ограничениями, которые можно объяснить отсутствием аналогичных понятий у народа - носителя переводящего языка(Г1Я).
Военная лексика Нартиады стала объектом наблюдений некоторых исследователей (Калоев, 1968, 1999; Магометов, 1968; Губаев, 1971 и др.). Правда в трудах указанных исследователей есть лишь указания на наличие различных видов оружия у нартов. Научный же анализ военной лексики, как древнейшего слоя языкового фонда народа, представлен в исследованиях В.И. Абаева, Т.А. Гуриева, Б.А. Алборова. Мы ниже остановимся на них.
Следует таюже отметить термины, обозначающие боевые выступления героев эпоса, имеющие различное семантическое наполнение.
2.1.2. В словарях осетинского языка словам «балц», «хаетаен», «стаер», соответствует один и тот же русский эквивалент - «поход». Однако каждый из этих терминов характеризуется своими специфическими оттенками значений и заслуживает отдельного рассмотрения. Термин балц - «отлучка из дома», «поход», «поездка», «путешествие» и «дорога» одновременно. Русское поход, которым переводчики обычно пользуются в своей практике, лишь частично передает значение осетинского балц, являющегося общим названием походов. Слово восходит к древнеиранскому барти - «поездка верхом» (Абаев, ИЭСОЯ, I, 232). В осетинском языке встречаются балцы разного рода: афаздзбалц - «годичный поход»; аертжазы балц - «трехлетний поход»; авдазыбалц - «семилетний поход» и т.д. Есть упоминание и о более продолжительных походах. Каждый из приведенных терминов связан с определенными условиями и целями.
Годичный поход являлся обязательным для юношей брачного возраста. По обычаю, в годичный поход отправлялись молодые нарты через три дня после своей женитьбы. Так именно и поступил славный герой Уырызмаг после же нитьбы на Елде. Это была своего рода проверка на зрелость и этап приобщения к клану уаездаеттэе «благородных», ядру нартского общества. Обратимся к вари антам передачи этой реалии на русский язык. В подобной ситуации переводчику предоставляется возможность выйти за рамки одного предложения и раскрыть семантику слова, определяющего специфическую реалию, вариантным подбором слов и т.п. В этих случаях использование вспомогательных слов и предложений представляется оправданным. Удачным выглядело бы сочетание транслитерации с методом объяснения. Последнее чрезвычайно важно, т.к. без соответствующих пояснений безэквивалентных слов, реалий, переводчик бессилен передать содержание оригинала. В связи с вышеизложенным уместно напомнить одно высказывание Мариэтты Шагинян. Анализируя переводы произведений К.Л. Хетагурова на русский язык, она справедливо упрекнула составителей подстрочников в том, что они не снабдили мастеров перевода этнографическими сведениями, оставили их «при голых стихах» (Шагинян, 1974, 352).
Балцы являлись обязательными составляющими жизни нартов. Они входили в систему обычаев, обязательств, морали, чести, что подтверждается и полевыми материалами, вошедшими в исследования многих авторов, интересующихся жизнью и бытом нартовского общества. Напомним, что это было одним из пунктов неписаных законов. Ср. «Тыхыскагнынмае фазцаеуын фэеткавэердау уыд» - «отправляться делать насилие» было правилом (этно-лингвистическая экспедиция ЮОНИИ, 1976, 74).
Элементы ритуальной лексики нартиады
Каждое этническое образование стремится канонизировать свои нравственные устои, моральные требования, свои традиции и обычаи. Поскольку ритуальная лексика обычно отличается своеобразием, в ее составе оказывается много реалий. Вопрос реалий данного рода требует особого рассмотрения. Анализ ритуальной лексики не является целью данного исследования, однако мы не можем не остановиться хотя бы на отдельных значимых терминах.
Хорошо известно, что у многих народов обычаи и традиции совпадают, однако у каждого народа они несут печать специфичности. В каком-то смысле они напоминают слова, совпадающие в основных значениях, но имеющие свои семантико-стилистические возможности. Поэтому еще раз подчеркиваем, что термины-названия обычаев и традиций тоже являются реалиями. Выше отмечалось, что реалиями являются слова, определяющие национально-специфические предметы и понятия. Именно под этим углом зрения мы и будем рассматривать термины, связанные с традициями и обычаями.
«Когда наступил назначенный срок, собрал Хамыц лучших из нартов и вместе с ними поехал к Бецента за своей невестой (...).
Сослан был дружкой жениха, и вот наступило время, когда можно было попросить, чтобы показали ему Быцента новую сестру его» (ОНС, 1948, 233).
2.5.1. Передача встречающихся в осетинском нартовском эпосе реалий на русский язык позволяет, проследить сходство и различия между обычаями осетинского и русского народов. Возьмем хотя бы обычай сватовства невесты. Перевод Ю. Либединского: «Лімгьуьшдьі бон куы рхзеццае ис, уазд Хагмыц Нарты хззрзэеджыты рамбырд кодта, гемге араст сты Быцентагм, чындзхаессаг (...).
Сослан къухылхаецаег уыди, земэе иу афон бар ракуырдта, мае хойы фенон, зэегъгзе» (НК, 1946, 187).
Отметим, что слова «чындзхаессаег» и «сватовство» не являются эквивалентами, что очень четко подметил Ю. Либединский. Т.к. «чындзхаессаег» - это именно «поход за невестой». То же самое можно сказать о термине «хо» - «сестра». Для осетинского къухылхаецаег невеста становится сестрой, для русского дружка она не удостаивается такой высокой чести.
Тем, кому предполагалось быть представителем жениха, были уважаемыми людьми в своем роде, олицетворяли все достоинства родни жениха. К тому же, они должны были быть сдержанны в еде и не терять самообладания во время исполнения ритуала. Согласно тексту, Сослану отводилась важная и почетная роль - къухылхаецаег. Слово это представляет синтезное образование двух слов: «къух» {«рука») и «хаецаег» {«тот, кто держит»), т.е. «тот, кто держит (ведет) заруку», «руководящий невестой». При передаче значения вышеприведенного термина наиболее близким русским эквивалентом переводчик считает «дружка». Хотя понятие, выражаемое термином «къухылхэецзгг», семантически неидентично ему. Дружка, согласно толковому словарю СИ. Ожегова, «распорядитель в свадебном обряде, приглашаемый женихом» (Ожегов, 1953, 154). Думаем, что более подходящим эквивалентом могло бы быть слово «шафер», которое в том же толковом словаре объясняется так: «лицо, состоящее при женихе или невесте в церковном свадебном обряде» (Ожегов, 1953, 825). Одновременно хотелось бы заметить, что и данный термин недостаточно корректен.
Сравним с работой В. Дынник: «Собирает Хамыц виднейших из нартов, все за невестою отправляются в путь» (НС, 1949, 251); «Был назначен Сослан, из камня рожденный, невесте Хамыца в братья названые» (НС, 1949, 252).
В примечании к текстам сказаний объясняются функции къухылхаецаег и дается буквальный перевод - «держащий под руку», но эквивалент не подобран и здесь.
В сказании «Ахсартаггата и Бората - кровники» упоминается обычай иного характера. Уырызмаг, Хамыц и Сослан отправляются к Кавтысар -Хуандон алдару за помощью в войне против Бората. В селении Кавтысар - Ху-андон алдара происходит день примирения кровников - «туджы таерхон», в рамках которого проводятся бега, куда Кавтысар - Хуандон алдар велел привезти Уырызмага, Хамыца и Сослана... Текст подлинника не повествует о при чине скачек, чего нельзя сказать о тексте на русском языке: Перевод Ю. Либединского: «Иу ран та дугъ уыди, аемае «Когда в селении устроили барвыстой Ліхсаертаеггатазм, уа? скачки в память мертвого, опять баехтаей иуы дугъы рауадзут, вспомнили о гостях и послали к зэегъгае» (НК, 1946, 301). ним, чтобы пустили они на скачки лучшего из своих коней» (ОНС, 1948, 385). Перевод Т.А. Хамицаевой и А.А. Дзантиева:
