Содержание к диссертации
Глава I. Лексика, связанная с обозначениями шамана 14
-
Названия шамана в тувинском языке 14
-
Особенности функционирования слова хам 'шаман' в современном тувинском языке 19
-
Лексемы, обозначающие шамана в монгольских языках, и локальные монголизмы в тувинском 20
-
Функционально-специализированные и описательно-переносные названия шаманов и «шаманствующих» в тувинском языке 22
-
Оценочные определения тувинских шаманов 25
-
Шаман-первопредок и варианты его наименований 32
1.7. Проникновение буддийских терминов в шаманский лексикон .... 37
Глава П. Лексика шаманской ритуальной атрибутики 42
2.1. Обязательные атрибуты 42
Дунгур. Дериг. Орба. Кузуцгу.
2.2. Вариативные атрибуты 58
Хомус. Кымчы.Даяк.
2.3. Шаманские фетиши и названия их разновидностей 62
Ээрен. Чаяан. Две. Ыдык. Сагыызын. Онгут.
2.4. Чалама. Кадак 72
Глава III. Лексика шаманской космологии 79
3.1. Лексемы, выражающие верхние ярусы мироздания 82
Дээр. Октаргай. Кудай. Курбус ораніьі).
Трехъярусный оран-делегей и место рая и ада в нем 88
Рай: Бурганиар ораны. Дывааэюац оран(ы). Чыргалац.
3.2. Лексемы, выражающие средний ярус мироздания 91
Ортемчей. Чамбы-dun. Каптагай. Дораат.
3.3. Лексемы, выражающие нижние ярусы мироздания 96
Ад: Эрлик оран(ы). Очалац. Томы оран(ы). Чораат.
3.4. «Трудноклассифицируемые» космологемы 99
Хоорай. Шамбыла оран{ы). Калчаа далай.
Глава IV. Лексика шаманской демонологии 102
A. Внешняя (макро-) демонология
4.1. Лексемы, выражающие персонажей высшей категории 103
Персонажи со статусом хаап 104
Курбусту-хаан. Эжен-хаан. Эрлик-хаан.
Персонажи со статусом хайыракан 107
Кезер-хайыракан. Кудай-хайыракан. Улу-хайыракан.
4.2. Лексемы, выражающие персонажей средней категории 113
Оран ээлери, саптак.
Азарлар, хоорлар. Бадакшаан. Коцгувай. Сартакпан. Чылбыга. Эгер и Казар.
4.3. Лексемы, выражающие персонажей низшей категории 127
Аза. Албын. Албыс. Бук.Диирец. Кижи-бурус. Магачын. Мацгыс-моос. Ораалан. Чеък. Четкер. Шулбус.
B. Внутренняя (микро-) демонология 140
Сунезин. Куът.
Заключение 145
Приложение (краткий словарь тувинской шаманской лексики) 147
Принятые сокращения 165
Источники и литература
Введение к работе
Тувинцы - этнос, у которого имеется поликонфессиональность. Среди них имеется приверженцы, как шаманизма, так и буддизма, в новейший период в небольшом количестве христианства. В целом принято утверждать, что шаманизм у тувинцев первоначален. Буддизм распространился у них гораздо позднее, во второй половине 18 века. Хотя известно, что исторические предки тувинцев уже в древнетюркский и древнеуйгурский периоды получили первые представления о буддизме [Берзин 1992: 15]. Надо отметить, что особых противоречий среди приверженцев шаманизма и буддизма не имеется. Хотя между служителями указанных культов имеет место некоторое соперничество (тув. чижир). В различных сборниках тувинского фольклора зафиксировано достаточно много народных преданий, повествующих об этом. «В этнографической литературе для обозначения такого явления используется термин синкретизм, что представляется неверным и запутывающим читателя. Согласно исконному русскоязычному значению термина синкретизм подразумевает «слитность, нерасчлененность, характерную для первоначального состояния в развитии чего-н. [Ожегов 1984: 623]. Понимание того, что надо разграничивать собственно синкретизм, как исходную слитность в едином явлении нескольких начал, которые со временем
Здесь надо отметить, что здесь устраняемся от обсуждения смысла терминов шаманизм и шаманство, их взаимоотношений с тенгрнанством (тенгризмом) чему посвящено множество страниц в специальной литературе разного достоинства. могут расходиться, приобретая самостоятельность бытования и функционирования, и прямо противоположную ситуацию, когда в результате постепенного слияния различных явлений они со временем образуют некое условное единство, привело к попыткам предложить специальный термин -синтетизм. Однако последний термин вообще неведом этнографам, а синкретизм они, увы, распространили на явление противоположного характера» [Харитонова 2006: 133]. Тувинский историк М.В.Монгуш употребляет термин симбиоз [Монгуш 2001: 86].
Все эти изменения отражаются в языке, и в первую очередь, в его лексике. Поэтому исследование лексики является одной из актуальных задач науки о языке.
Исследование шаманской лексики тувинского языка позволяет выявить не только ее тематические группы, но и знакомит с духовной культурой тувинского народа. Лексические единицы этой тематической группы с одной стороны архаичны, т.е. сохраняют древние формы и значения, но, с другой, четко реагируют на отклонения в обрядовой стороне самобытной жизни народа. Изменение условий среды обитания, духовной жизни и другие факторы влияют на словарный состав тувинского языка.
Изучение шаманской лексики, содержащей большое количество слов, отсутствующих в литературном языке, во многих случаях представляет богатый материал для исследования истории языка, а также этногенеза народа.
В разговорной речи шаманов и в богатом шаманском фольклоре (алгыши, предания) имеется большое количество слов, не зафиксированных в литературном языке. Если они как-то зафиксированы, то бывают без раскрытия шаманской семантики. Выявление и изучение таких слов даст ценный материал для реконструкции этой тематической группы лексики тюркских, да и монгольских, языков, что составляет одну из основных задач сравнительно-исторической лексикологии.
В тувинском языкознании отсутствуют специальные работы, посвященные описанию шаманской лексики, хотя многие аспекты тувинского шаманизма отражены в этнографических работах русских и советских учёных.
Наиболее ранние сведения о тувинском шаманизме содержатся в отчетах русских исследователей Г.Н.Потанина, Г.Е.Грумм-Гржимайло и Ф.Я.Кона, совершивших поездки в Урянхайский край. В своих отчетах они ограничились лишь краткими замечаниями о верованиях тувинцев. Так, Г.Е. Грумм-Гржимайло отметил, что ламаизм не вытеснил шаманизм из сознания и религиозной практики верующих тувинцев [Грумм-Гржимайло 1926: 133]. Ф.Я.Кон привел отдельные записи о тувинских анимистических представлениях и о становлении шаманов [Кон 1934: 22]. Материалы о верованиях тувинцев собирал и Н.Ф.Катанов. По объему и содержанию они уступают данным, зафиксированным им среди этнических групп хакасов. В фольклорно-этнографических публикациях Н.Ф.Катанова имеются сведения о тувинских космогонических и анимистических воззрениях и заклинание, с которым шаман обращался к бубну [Катанов 1907: 15].
Одним из первых первооткрывателей Тувы был выдающийся исследователь стран и народов Внутренней Азии Г.Н.Потанин. Описания изученных им районов по широте подхода, детальности наблюдений и точности характеристик стоят на уровне классических произведений этнографической литературы. В 1879-1880 гг. Г.Н.Потанин вместе с женой А.В. Потаниной, археологом А.В.Адриановым посетил Туву. Материалы, собранные в путешествии, отражены в четырехтомном труде «Очерки Северо-Западной Монголии», представляющем собой ценный источник сведений об этнографии, истории, культуре населения Тувы.
Углубленное исследование тувинского шаманизма входило в круг научных интересов Л.П.Потапова, В.П.Дьяконовой и С.И.Вайнштейна. Л.П.Потапов руководил Тувинской комплексной археолого-этнографической экспедицией Института этнографии АН СССР, работавшей в 1957-1966 гг. и раскрывшей ранее неведомые страницы истории Тувы, где он касался и вопросов традиционных обрядов и поверий. Впоследствии Л.П.Потапов опубликовал историко-этнографический труд, освещающий важнейшие аспекты дореволюционного быта тувинцев [Потапов 1969]. В нем тувинским религиозным верованиям посвящен большой отдельный очерк, где В.П.Дьяконова - автор разделов «Шаманский погребальный обряд» и «Ламаистский погребальный обряд» [Потапов 1969: 371], а Л.П.Потапову принадлежат разделы «Шаманизм» и «Древние культы». Последний ставил перед собой задачу лишь «частично обобщить некоторые материалы по шаманству». Поэтому он подробно изучил только становление шаманов по воззрениям юго-восточных тувинцев, проанализировал данные о шаманском бубне и плаще западных тувинцев, описал моление горам с посвящением им домашних животных. Особое внимание автор уделил выяснению генезиса представлений о бубне [Потапов 1969: 347].
В начале 1950-х годов к изучению тувинского шаманизма приступил С.И.Вайнштейн. В 1961 г. вышла из печати его книга «Тувинцы-тоджинцы. Историко-этнографические очерки». В ней по материалам полевых наблюдений подробно освещен шаманизм тоджинцев - этнической группы восточных тувинцев, основными занятиями которых является оленеводство и охота [Вайнштейн 1961: 171].
В 1964 г. С.И.Вайнштейн прочитал на VII Международном конгрессе антропологических и этнографических наук доклад, в котором остановился «на неизученных, а также дискуссионных вопросах тувинского шаманства». По данным, собранным в Туве во время экспедиций в 1950-1963 гг., он разделил тувинский шаманизм на два типа: восточно-тувинский - таёжный и центрально-западно-тувинский - степной. При их характеристике было обращено внимание на описание атрибутов шаманов. В докладе рассмотрен вопрос о связях шаманизма тувинцев и других сибирских народов. В заключении С.И.Вайнштейн проанализировал вопросы происхождения этой формы религии у тувинцев и поддержал высказывание С.П.Толстова об относительно позднем формировании развитого шаманизма у аборигенов Сибири [Вайнштейн 1964: 11].
Оригинальные работы посвятила изучению тувинских верований В.П.Дьяконова. Ей принадлежит монография о погребальном культе тувинцев, где исследована возможность использования материалов о тувинском погребальном обряде как историко-этнографического источника [Дьяконова 1975]. В книге показана участие шаманов в похоронах тувинцев, освещена специфика их представлений о так называемой «душе» и описано захоронение шаманов. Кроме того, автор провела сравнительный анализ этнографических данных по тувинскому погребальному культу и данных археологии Южной Сибири и описанию похорон, поминок и поверий о потустороннем мире у сибирских тюркоязычных народов, имеющихся в литературе. В.П.Дьяконова опубликовала три статьи в сборниках, составленных И.С.Вдовиным. Одна из них посвящена характеристике религиозных представлений тувинцев о природе и человеке. В ней частично обобщены шаманистические воззрения о смерти, мире мертвых и т.п. [Дьяконова 1976]. В статье «Религиозные культы тувинцев» автор показала «синкретизм различных религиозных верований и представлений, обилие различных культов» у тувинцев и роль шаманов в проведении дошаманских обрядов [Дьяконова 1976: 172]. В «Тувинские шаманы и их социальная роль в обществе» - показано, что вплоть до 30-х годов XX в. в Туве действовало значительное количество лам и шаманов, причем «в отдельных хошунах шаманов было даже больше, чем лам». Здесь же приведены сведения о вере в наследственность шаманского дара, сделано описание «шаманской» болезни и обрядов посвящения в шаманы, представлений тувинцев о духах-помощниках шаманов, а также поверий о получении шаманом зеркала (подвески на шаманском костюме) и использовании его в религиозной практике. В конце статьи охарактеризованы отдельные категории тувинских шаманов, изложен краткий сюжет камлания к Эрлику - главному божеству нижнего мира.
В.П.Дьяконова продолжила комплексное историко-этнографическое изучение атрибутов шаманов, имеющихся в коллекциях МАЭ АН СССР по культуре народов Сибири, начатое Е.Д.Прокофьевой. Отметим, что Е.Д.Прокофьева написала обобщающие очерки о бубнах и костюмах народов Сибири, включая тувинцев [Прокофьева 1961, 1971]. Объектом исследования В.П.Дьяконовой стали различные виды изображений духов-помощников тувинских шаманов; атрибуты шаманства, использовавшиеся при камлании у шаманского дерева; ритуальные сооружения, устанавливавшиеся при камланиях над больными; элементы шаманского костюма, имеющие лечебные функции, и шаманские посохи [Дьяконова 1981: 138]. Автор статьи сосредоточила основное внимание на характеристике обрядов, совершавшихся при помощи различных предметов, и освещении связанных с ними религиозно-мифологических представлений тувинцев. При этом сделана попытка проследить исторические корни тувинских обрядов и религиозных представлений и процесс их эволюции.
Широкий тувинский материал по теме имеется в работах Н.А.Алексеева «Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири» (1980) и «Шаманизм тюркоязычных народов Сибири» (1984), где он исследует шаманизм якутов, алтайцев, хакасов, шорцев, тувинцев и тофаларов в разрезе их локальных и этнических групп. Кроме того, эти работы являются первыми сравнительными исследованиями сибирского шаманизма.
Пожалуй, из всех исследователей самое оригинальное место принадлежит М.Б.Кении-Лопсану - носителю, собирателю и исследователю тувинского шаманизма. Уникальность его состоит в том, что он сам, с одной стороны — представитель научной школы, выпускник Ленинградского университета, с другой стороны - носитель сокровенных знаний, наследованных от родной бабушки-шаманки. В 1982 году он защитил диссертацию по теме «Сюжеты и поэтика тувинского шаманства» и стал кандидатом исторических наук. Полный текст диссертации в 1987 году был опубликован в Новосибирске под названием «Обрядовая практика и фольклор тувинского шаманства конец XIX - нач. XX вв.».
М.Б.Кенин-Лопсан сыграл выдающуюся роль в возрождении тувинского шаманизма после начала перестройки. В 1992 году создано общество тувинских шаманов «Дунгур», президентом которого избран М.Б.Кенин-Лопсан. Он идейный вдохновитель проведения в 1993 г. в г. Кызыле Первого Международного семинара шаманов и шамановедов с участием зарубежных участников. В 2003 году был проведен и второй такой же семинар. В 1994 году Американский фонд шаманских исследований присвоил ему звание «Живое сокровище шаманизма». На стыке тысячелетий была издана его трилогия, два тома которой посвящены шаманскому фольклору. Первый (1995) - шаманским песнопениям (тув. алгыш) и второй (2002) - шаманским мифам. В 1997 г. В Санкт-Петербурге в Кунсткамере, М.Б.Кенин-Лопсан успешно защитил диссертацию по теме «Проблемы этнографического изучения тувинского шаманизма. По материалам шаманского фольклора» и стал доктором исторических наук. В 2009 году вышла в свет его монография «Тувинские шаманы», где М.Б.Кенин-Лопсан как бы подытоживает результаты своих исследований по тувинскому шаманизму.
Что касается шаманизма монгольских (цэнгэльских) тувинцев, то косвенные материалы по религиозным представлениям этнических тувинцев Северо-Запада Монголии можно обнаружить в работах немецкого фольклориста Эрике Таубе [Таубе 1994]. Кроме того нам известно, что в 2003 г. шаманизм монгольских (цэнгэльских) тувинцев изучала магистрант университета Едитепе (Стамбул) Эбрар Акынджы. На основе полевых исследований она написала магистерскую работу «Shamanic Initiation Among the Tsengel Tuvans of Western Mongolia» [Akmci 2004].
Цели и задачи исследования. Целью предлагаемого исследования является анализ в сравнительно-историческом плане лексики тувинского языка, относящейся к шаманизму, ее семантики, сочетаемости, этимологии.
Для достижения поставленной цели приходилось решать следующие задачи: выявить полный список шаманской лексики, употребляемой в тувинском языке; классифицировать шаманскую лексику тувинского языка по тематическим группам; по возможности сравнить с южносибирскими тюркскими и монгольскими языками; по возможности разработать этимологию отдельных рассматриваемых слов.
Предметом исследования явились названия: шаманов, ритуальной атрибутики, традиционной шаманской космологии, демонических существ.
Методы исследования. В работе использован комплекс различных методов: описательный метод, метод сплошной выборки слов по конкретным тематическим разделам, а также сравнительно-исторический и сопоставительный методы.
Основные источники. Материалом исследования явились фольклорные материалы, изданные видным исследователем тувинского шаманизма М.Б.Кенин-Лопсаном, а также уточнения, комментарии тувинских шаманов, дополненные сведениями информаторов во время экспедиций по районам Тувы, в Западную Монголию, к местам компактного проживания этнических тувинцев. Неоценимую помощь оказала магистерская диссертация «Shamanic Initiation Among the Tsengel Tuvans of Western Mongolia» (2004) Э.Акынджы из университета Едитепе (Стамбул) по шаманизму цэнгэльских тувинцев. Кроме того, привлекались материалы на тувинском языке из фольклорной, художественной литературы, и из публицистики. Материалы для сравнительного анализа мы черпали в различных словарях южносибирских тюркских языков. При выяснения монгольских соответствий неоценимую помощь оказал Большой академический монгольско-русский словарь (БАМРС).
Научная новизна. Впервые в тувиноведении выявлен наиболее полный список одной из тематических групп тувинской лексики - лексики шаманизма. Каждая лексема, входящая в данную группу, получила свое лексическое толкование.
Тематическая группа классифицирована на семантические группы, получившие свои родо-видовые названия. Введен в оборот неизвестный до сих пор материал по лексике шаманизма тувинского языка и его диалектов. Совершенно новым и для тюркологов является материал по лексике шаманизма одного из зарубежных диалектов тувинского языка - цэнгэльского диалекта.
Положения, выносимые на защиту. 1. Лексика современного тувинского языка, связанная с обозначением понятий, представлений и артефактов шаманского культа, является достаточно специфической и обособленной областью словаря. Их можно называть терминами, поскольку их семантика редко обрастает новыми значениями, оставаясь в целом в пределах изначальной денотативной и сигнификативной заданности. Специализированная шаманская лексика обогащают общенародный язык, предоставляя средства для новой ментальности, метафоричности и экспрессивности.
2. В лексике шаманизма тувинского языка значительный процент составляет исконно тюркская лексика.
3. Выявлен слой тюркской лексики, представляющих собой возвратные монгольские заимствования. Причем здесь наблюдается уже давно вскрытое лингвистами положение тувинского языка (как и ряда ареально близких тувинскому южносибирских тюркских языков), когда часть изначально тюркских слов оказывается прошедшей через монгольские языки (обычно через стадию: из древнеуйгурского - в древнемонгольский).
4. Слова нетюркского происхождения заимстованы также через древнеуйгурский язык и уйгурскую культуру. Древнеуйгурский язык стал основным передаточным звеном и источником тех тибетских, санскритских, иранских, китайских и слов иных языков, которые обнаруживаются в составе тувинской шаманской лексики.
Шаманская лексика тувинского языка группируется по предметным областям: 1) названия шамана, как центральной фигуры культа, его знатока и хранителя; 2) названия вещественных атрибутов культа, включая сюда облачение шамана и применяемые им инструменты и фетиши; названия космологии и демонологии шаманизма. В них выделены лексико-семантические группы.
Отмечается недостаточно известный в литературе факт своеобразного наложения понятий буддийской религиозной традиции на шаманистическую традицию в космологии и демонологии.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы при составлении этимологических словарей, при разработке спецкурсов по лексикологии, а также других учебных пособий. Кроме того, данная работа будет полезна для будущих исследований по истории, этнографии и религиозных представлений тувинцев.
Структура работы. Работа состоит из введения, из 4-х глав, заключения, списка литературы и приложения, которое содержит словарь-указатель шаманской лексики тувинского языка.
