Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 . Проблемы изучения имени существительного в общем и тюркском языкознании
1.1. Изучение простого (однокомпонентого) существительного 6
1.2. Изучение сложного существительного 24
ГЛАВА2. Морфологические категории имени существительного
2.1 . Словоизменительные категории 41
2.2.Словообразовательные категории 64
2.3 Деривация 64
2.4. Словосложение 65
ГЛАВА 3 . Семантические категории имени существительного
3.1. Многозначность имен существительных 93
3.2. Синонимия имен существительных 115
3.3. Омонимия имен существительных 118
Заключение. 130
Список использованных работ 138
Список условных сокращений 148
- Изучение простого (однокомпонентого) существительного
- . Словоизменительные категории
- Многозначность имен существительных
- Синонимия имен существительных
Введение к работе
Актуальность темы. Настоящая диссертация посвящена описательно-типологическому исследованию именной морфологии кумыкского языка, охватывает такие ее аспекты, как используемые в сравниваемых морфологических системах имени существительного формальные средства, принципы организации парадигмов словоизменения, набор грамматических категорий и др.
В настоящей работе предлагается комплексный описательный анализ морфологического своеобразия одной из важнейших частей речи - имени существительного на материале кумыкского языка. В свою очередь, в процессе анализа мы опирались на решение целого ряда более конкретных задач:
1. Выявление и описание «белых пятен» в грамматической структуре кумыкского языка, особенно в тех ее областях, которые касаются функциональных характеристик грамматических категорий.
Определение единиц описания и конкретных методик их анализа (грамматическая категория, часть речи, граммема, морфема и виды морфем, морфа, грамматические процессы и др.).
Выделение черт изоморфизма и алломорфизма в морфологии имени существительного кумыкского и других тюркских языков.
Дифференциация и упорядочение морфологической терминологии кумыкского языка в связи с уточненным отношением соответствующих явлений к их тюркским аналогам.
5. Выявление (по мере возможности) причин генетического, ареального и типологического характера тех или иных сходств и различий.
Научная новизна работы связана с тем, что описательное исследование, всесторонне охватывающее одну из основных лексико-грамматических категорий - имя существительное, проводится впервые на материале кумыкского в комплексном аспекте. Это позволило отойти от бы-
4
товавшего в некоторых имеющихся описательных разысканиях
упрощенного подхода к изучаемым явлениям, когда при наличии в двух языках одноименных категорий (например, падеж и число) между ними ставился знак равенства, и они анализировались в текстах с точки зрения формы, содержания и функции.
В диссертации также содержатся новые наблюдения в области грамматики кумыкского языка, в немалой степени были обусловленные необходимостью исследования тех ее неизученных до настоящего времени -фрагментов, которые уже получили достаточное освещение в тюркской грамматической традиции. Определенную новизну можно усматривать и в трактовке некоторых грамматических категорий, исследуемых в диссертации не только с точки зрения описательной грамматики, но и типологии, в частности, контенсивной.
Теоретическая значимость диссертации определяется прежде всего ее вкладом в методический аппарат и теорию кумыкской грамматики и в тюркскую грамматическую традицию в целом. Говоря в этой связи об общетеоретических аспектах описательной грамматики, следует обратить внимание на более широкие возможности адекватного грамматического описания, которые предоставляет эксплицитное сопоставление. Дело в том, что языковое своеобразие ускользает порой из поля зрения лингвистов, подходящих к описанию языка без обращения к внешнему эталону. Поскольку в условиях отсутствия значительной описательной традиции исследователь имплицитно как бы повторяет в своего анализа грамматическую схематику других языков, игнорируя непроизвольно специфику морфологической и синтаксической структуры описываемого языка.
Описательное изучение языков в теоретических целях (отвлекаясь от возможностей использования его результатов в практике преподавания) ориентировано как на определение сходств и различий между явлениями языка, так и их причин, что, естественно, ведет к более глубокому познанию
5 систем языка и вскрытию явлений оставшихся незамеченными при изучении отдельного языка. При этом в качестве «стратегической» задачи такого анализа можно квалифицировать определение системных соответствий и несоответствий между языками.
Практическая ценность работы обусловлена потребностями изучения родного языков. Положения диссертации могут быть сформулированы в виде практических рекомендаций при составлении школьных и вузовских учебников кумыкского (для национальной школы) языка, методических пособий для учителей, справочных изданий для издательских работников и др. Нельзя также не указать на непосредственное влияние достижений описательной лингвистики на практику составления словарей, на первостепенную роль языка в составлении компьютерных программ и баз данных.
Апробация работы. Основные положения и результаты диссертационного исследования отражены в четырех публикациях автора. Результаты исследования были обсуждены на расширенном заседании кафедры турецкого языка и кафедры дагестанских языков ДГПУ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.
Изучение простого (однокомпонентого) существительного
Различные аспекты имени существительного кумыкского языка были предметом исследования в описательном, сопоставительном и историческом планах. В сопоставительном плане имя существительное исследовалось в работе Н.Х. Ольмесова (2000), в описательном - Д.М. Хангишиева (1995), сравнительно-историческом - К.С. Кадыраджиева. Отдельные категории имени существительного, такие как категория числа, поссесивности и падежа рассматривались в исследованиях З.А. Темирхановой (2003), А.И. Шейховой (2004),Ю.И. Долининой (1956) и т.д.
В то же время имя существительное в кумыкском языке не было изучено как отдельное монографическое исследование, оно изучено недостаточно и в семантическом аспекте. Изучение семантики имени существительного современного литературного кумыкского языка должно вестись в сопоставлении и сравнении с другими языками, с учетом синхронного и диахронного методов исследования. Полисемия, синонимия и омонимия имени существительного относятся к числу традиционных проблем исследования в теоретическом и практическом аспектах. Проблема полисемии имени глубоко и тщательно разработана отечественными и зарубежными учеными на материале индоевропейских языков. Известные российские исследователи внесли значительный вклад в развитие семасиологии (В .В. Виноградов, А.И.Смирницкий, А.А.Уфимцева, Д.Н. Шмелев, Н.М. Шанский, М.Д. Степанова, Ю.Д. Апресян, Э.В. Кузнецова, Л. А. Новиков и др.). Исследователи неоднократно отмечали, что изучение семантической сущности имени связано со многими трудностями. В первую очередь здесь следует упомянуть о соотношении понятия и значения, так как правильное разрешение данного вопроса во многом определяет и характер дальнейших семасиологических исследований по конкретному языку, в данном случае, кумыкскому. Большинство исследователей полагает, что значение и понятие совпадают, образуя единое логико-предметное значение (Гак 1977). Абсолютного единства понятия и значения трудно достигнуть, так как понятие всегда носит обобщенный характер, в то время как значение более конкретизировано. Таким образом,одни исследователи признают равнозначность понятия и значения. Другие исследователи, в частности В.А.Звегинцев, отрицают возможность равнозначности понятия и значения в пределах единого слова, они полагают, что формы отношения друг с другом двух тесно связанных явлений - понятия и слова- следует понимать как отношения взаимодействия, а не подмены друг друга (1968,142).
Вместе с тем В.А.Звегинцев и его сторонники утверждают, что такая противопоставленность не носит абсолютного характера. Предметная соотнесенность значения и понятия не может быть непосредственно связана с данным понятием, так как значение того или иного слова развивается в результате выделения какого-то одного существенного признака определенного предмета и в этом смысле данное значение может быть легко перенесено по аналогии на сходное явление другого предмета, т.е. одно значение связывается одновременно с признаками различных предметных классов и тем самым способствует сохранению единства смысловой структуры в пределах семантического гнезда. Как отмечается многими исследователями, семантика лексемы и грамматического элемента, т.е. лексическое и грамматическое значение могут быть дифференцированы в зависимости от контекста.
Границы между лексическим и грамматическим значениями в семантическом аспекте недостаточно определены: грамматическое значение может привнести в лексическое значение дополнительные семантические оттенки (Кацнельсон 1966). Понятие есть не что иное, как обобщенное определение совокупности признаков данного предмета, оно не связано прямо с предметом, т.е. не имеет предметной соотнесенности, и в этом аспекте правы те исследователи, которые не связывают прямолинейно понятие и значение как равнозначные, поскольку они равнозначны в той степени, в какой они определяют нечто общее (Шмелев 1969,78). Разница между ними заключается в том, что понятие более обобщенно, а значение слова есть конкретное выражение одного из существенных признаков. Значение слова само по себе почти всегда неопределенно и только лишь в соотношении с предметами или явлениями оно конкретизируется и закрепляется (Курилович 1977). Так, кумыкское слово гёз имеет обобщенное значение «глазок» с пятью оттенками семем, которые конкретизируются, реализуются и закрепляются в речи при их соотнесении с другими предметами или явлениями : 1) инени гёзю «ушко иглы»; 2) терезе гёзю «отдельное стекло окна»; 3) торну гёзю «ячея сети» и т.д. При дальнейшем развитии лексики кумыкского языка эти значения могут абстрагироваться и оторваться друг от друга, создавая тем самым почву для появления омонимов или же новых многозначных слов. При изучении ведущего значения слова определенную роль могут сыграть и данные контекста . Кумыкские глаголы, как и в других тюркских языках, в своей основной массе полисемантичны. Определенная часть кумыкских глаголов, находясь в составе словосочетаний и сложных конструкций, могут приобретать дополнительные семантические признаки, характеризующие значения слов. В таких конструкциях ведущее значение слова может несколько изменить один или же другой свой семантический оттенок. Так, кумыкское имя мунгайыв имеет два основных значения : «1) печаль; 2) грусть, тоска». В настоящее время трудно установить взаимосвязь и взаимоотношения этих двух значений - их семантические поля настолько оторвались друг от друга, что стали почти омонимами. При определении слова большинство исследователей склоняется к мнению, что слово - основная единица языка ( Смирницкий 1955, 187). Ряд исследователей предлагает учитывать при определении, основанные на форме выражения слова, т.е. фонетическую и грамматическую структуру, другие исследователи основывают свои критерии на форме содержания слова (Гарипова 1959). В этом ряду наиболее верным представляется определение Д.Н. Шмелева: слово - единица наименования, т.н. оно обладает номинативной функцией, характеризующаяся фонетической и грамматической определенностью и лексическим значением (1969). Слово состоит, таким образом, из материальной части - фонетической и содержательной (значения). По определению большинства исследователей, значение слова отображение предмета, явления или отношения действительности (Смирницкий 1955, 89; Ахманова 1957). По мнению других исследователей, значение слова - отражение в слове того или иного явления действительности, предмета, количества отношения действия или процесса (Шмелев 1969, 58). Существительное имеет три значения: 1. грамматическое (словоизменительное) - принадлежность слова к определенному классу слов или частям речи (имя существительное - сынташ «статуя», чалгъы «коса»; 2. грамматическое словообразовательное (деривационное и аналитическое);
. Словоизменительные категории
По традиционному определению части речи - это лексико-грамматические классы или разряды слов, каждый из которых характеризуется свойственными ему семантическими, морфологическими и синтаксическими признаками. Соответственно приводят три критерия выделения частей речи, иначе, отнесения отдельного слова к тому или иному классу: семантический, морфологический и синтаксический. А.Н. Кононов отмечает, что «под семантическими данными имеется в виду прежде всего грамматическая семантика» (1956). В связи с этим понятие «лексико-грамматические разряды» нуждается в уточнении применительно к исследованиям в области морфологии кумыкского языка. Части речи являются, прежде всего, грамматическим явлением, в соответствии с чем и критерии их выделения должны быть чисто грамматическими. Под семантическим критерием мы понимаем общеграмматическое значение, присущее для всех слов, входящих в ту или иную часть речи. Для существительных это предметность, для глаголов - вербальность.
В тюркологии при выделении частей речи обычно учитываются все три критерия. Однако не все эти критерии могут быть учтены в одинаковой степени. Выделение основного, опорного критерия зависит от общего строя языка. Если для русского языка немаловажное значение имеет синтаксический критерий, то для кумыкского языка он не является таковым ввиду того, что здесь части речи обладают большей синтаксической валентностью.
В тюркологии нет единого мнения в вопросе о том, какой из трех критериев для тюркских,- языков является спорным. А.Н. Кононов части речи узбекского языка выделяет на основе триединого критерия, но при характеристике отдельных частей речи опирается в основном на семантический и морфологический критерии. Одни ученые считают основным семантический критерий (В.Н. Насилов), другие морфологический. Определенно по этому вопросу высказывается И.А. Батманов, который утверждает, что классификация частей речи киргизского языка строиться на учете двух критериев -смыслового и морфологического, из которых второй является главным и решающим(Кононов 1960, 64). По Н.А. Баскакову «проблема частей речи может быть разрешена только при условии учета всех форм, выражающих двойственную природу слова - его реальное вещественное значение и функциональное назначение в составе слова и предложения» (1952 ). В результате анализа материала современного кумыкского языка мы пришли к заключению, что при выделении частей речи основным и решающим критерием является обще грамматическое значение слова. Такой подход оказывается особенно эффективным в трудных и спорных случаях. Необходимость выделения общеграмматического значения как главного критерия обусловлена самой природой частей речи в кумыкском языке. Аморфность и полифункциональность многих слов не позволяет относить их к определенной части речи по морфологическому признаку. Слово Яхшы «хороший « не имеет показателя прилагательного, т.е. морфологического признака, а в предложении Яхшы охувчу яхшы охуй. «Хороший ученик хорошо учится» оно полифункционально в синтаксическом плане (Дмитриев 1940). В русской грамматики в данном случае нет ни показателя прилагательного, ни показателя наречия. Слово яхшы «хороший» к прилагательным, а слово чалт «быстро» к наречиям можно отнести только по их общеграмматическому значению: отдельно взятое слово яхшы ассоциируется со знаком предмета, а слово чалт — с признаком действия. Парадигматическая и синтаксическая разность границ частей речи в кумыкском языке во многих случаях делает дефективным использование морфологического и синтаксического критерия. Определенную роль в этом играет и омонимия частей речи: одно и то же слово в зависимости от контекста может относиться к разным частям речи. Слово къарт в контексте может означать «старый» и «старик» без признаков субстантивации, а слово гёк «голубой» и «голубизна», «что-то голубое»: гёкявлукъ «голубой платок», гёкге авзун тийдирмеи «Не касается ртом голубого». В том и другом случае отсутствует признак субстантивации (Дмитриев 1940).
Возможно, с точки зрения общей грамматики неоформленные прилагательные и наречия типа яхшы «хороший», «хорошо» и чалт «быстро», «быстрый» следует отнести к одной части речи с общеграмматическим значением атрибутива, но для этого надо разработать новые принципы классификации частей речи в тюркских языках. На основе семантического критерия в кумыкском языке выделяются следующие разряды слов: 1. Имена, куда входят слова с семантикой собственно предметной (существительные), предметно-количественной (числительные), предметно-отвлеченной (местоимения), предметно-адвербиальной (наречия). 2. Глаголы, куда входят слова с семантикой собственно вербальной (личные формы), вербально-качественной (причастия), адвербиальной (деепричастия), вербально-предметной (имена действия, и инфинитивы). 3. Эмоционально-подражательные слова: модальные слова, меж дометия и мимемы. 4. Вспомогательные части речи: послелоги, союзы, частицы. В приведенной классификации модальные слова как часть речи в кумыкском языке выделены впервые Хангишиевым Д.М. (1995), в силу чего данную характеристику этой части речи нельзя считать полной. Модальные слова находятся на стадии изучения не только по отношению к кумыкскому языку, но и к тюркологии в целом. Наречия в работе Хангишиева Д.М. (1995) рассматриваются с несколько иной точки зрения, чем в предыдущих грамматиках. Данная часть речи рассматривается им как одна из именных частей речи. По своим семантико-грамматическим характеристикам наречия примыкают к именам. В тюркологии такая трактовка природы наречий, можно сказать, является преобладающей. В новых тюркских грамматиках в общей схеме частей речи наречия включаются в состав имен. Возможно, место наречий в классификационной схеме частей речи и не имеет особого значения с научной точки зрения, однако в нормативных грамматиках оно должно быть четко определено. В этом плане вполне обосновано расположение раздела «Наречие» вслед за разделом «Прилагательное», так как в лексико грамматическом отношении наречия имеют много общего с прилагательными. Вопрос о связи между прилагательным и наречием является спорным и требует отдельного рассмотрения. О противоположных подходах к этому вопросу писал в свое время Н.К. Дмитриев. В «Грамматике башкирского языка» он писал: «Исходя из того, что содержание отдельных частей речи является, так сказать, международным достоянием, т.е. должно быть одинаковым для различных языков, поскольку, конечно, это позволяет объективный фактический материал, считается, что само определение башкирского наречия как языковой категории не может качественно отличаться от русского наречия. Вопрос ставится так: или в башкирском языке есть наречие или его нет, но если оно есть, оно должно иметь такое же внутреннее содержание, как и русское, и всякое другое наречие (Дмитриев 1948). Вопрос этот можно решить единственным путем: определить тот разряд слов, который бы отвечал содержанию наречий в общелингвистическом их понимании, т.е. неизменяемые слова, выполняющие функцию обстоятельства.
Многозначность имен существительных
Регулярность и пропорциональность отношений лексических значений слов является характерным признаком многозначности. Под полисемией (многозначностью) понимается способность слова иметь одновременно несколько значений (семем), т.е. обозначать различные классы предметов, явлений, действий, процессов, признаков и отношений. Полисемия как лексическая категория — это семантическое отношение внутренне связанных (мотивированных) значений, выражаемых формами одного слова (одной лексемой) и разграничиваемых в тексте благодаря разным, взаимоисключающим позициям конкретного слова. Многозначность является одним из важнейших способов группировки ЛСВ — в структуре слова. Такое объединение различных ЛСВ происходит на основе их формального (звукового, графического) тождества и наличия у них значений (семем) семантической связи, или мотивированности. Два (или более) значений образуют структуру многозначного слова, если у них тождественные знаки (одна и та же лексема) и различные, но связанные значения (семемы): кумыкское существительное иш ( восходит к более древней форме ил, имеет два основных значения : 1. работа; дело; занятие// рабочий, деловой; иш арив бара «работа идет хорошо»; мени сагьа бир ишим бар эди « у меня есть дело к тебе»; иш арасында «между делом»; ишинг ёкъ «это тебя не касается; не твое дело»; иш орну «рабочее место»; ишден таймакъ « увольняться с работы»; в русском языке кумыкскому существительному соответствуют основы «дело, работа, занятие». Кумыкское существительное иш является многозначной основой, ср. 1) работа; 2) действие; 3) дело; занятие; 5) поступок». Основа образует составной глагол иш этмек, имеющего несколько значений: 1) работать; 2) делать; 3)готовить; 4) править; 5) действовать». Здесь следует отметить, глагольные семы и семы существительного не всегда адекватны. Другое кумыкское существительное азлыкъ «1. малость, малое количество, малочисленность, скудость; недостаток; нехватка; 2. меньшинство», образовано от корневого элемента аз при помощи суффикса абстрактных имен -лыкъ, ср. ног. азлык. Второе значение кумыкского слова в определенной степени терминологизировалось. Стремление языка дифференцировать эти семемы способствовало появлению слова азгине «немного, чуть», образованного от того же корня аз, но уже при помощи аффикса -гине.
Кумыкское существительное агьув имеет три основных значения: «1. очень соленая, пересоленная пища; 2. яд, отрава; 3. перен. злой, вредный». В составе словосочетания агьув тилли « с ядовитым языком» основа приобретает новые значения «злоязычный, злоязычник, сплетник». Вместе с тем новое значение, допустим,слова ахшам «сумерки», в свою очередь, также выражается асимметрично, не одним знаком: «вечер, сумерки, время после захода солнца», что приводит к образованию новых синонимичных слов и выражений, ср. ахшам намаз // ахшам «молитва (вечерняя)». Различная степень асимметрии знака и значений (т. е. величина различий между ними) соответствует разной степени развития в слове многозначности (Шанский 1972) . Кумыкская основа багьана имеет три значения «1. столб; 2. подпорка; 3. колонна» и является в языке омонимом наречия багана «недавно». Семантика основы реализуется в различных текстах и словосочетаниях типа телеграф багъанасы «телеграфный столб», кёпюр багъанасы «подпорка моста», уьй багъанасы «колонна здания». Первый тип отношений знака и значения представляет собой моносемию (однозначность), которую можно рассматривать как частный случай полисемии, когда знак обладает всего одним значением, знак и значение полностью покрывают друг друга, т. е. симметричны. Такие отношения свойственны обычно терминам и некоторым отдельным словам. Моносемные слова входят в систему полисемии, так как являются тем источником, откуда в дальнейшем развиваются многозначные слова (Уфимцева 1962).
Моносемные существительные 1. Терминология : названия растительного мира - акь терек «тополь белолистый»; 2. названия животного мира - апаша «мерин», сарижымчыкъ «иволга»; названия природных явлений - къабу ел «восточный ветер « и т.д. Второй тип отношений знака и значения характеризует как бы крайние полюса полисемии: а) многозначность с небольшим различием, близкую к моносемии: гъанкъав «наивный человек» - «простак» — «простофиля» -«глупый» - «разиня» - «ротозей»; ара «расстояние» — «интервал» -«промежуток» - «дистанция»; арба «телега» - «подвода»; аркъа «спина» -«задняя часть чего-л.»; аш «косточка» — «семечко». К моносемным словам относятся и некоторые анатомические термины, ср. бавур «печень»; елке «затылок»; кёкюрек «грудь» и т.д. Ярким примером взаимосвязанности значений одного слова может быть кумыкское гёз «глаз», значения которого, будучи связаны друг с другом, обладают в то же время и семантической автономностью, ср. гёз 1. анат. «глаз, око» //глазной» гёзню агъы «белок глаза»; гёзню алмасы «глазное яблоко»; гёз къабагъы «веко»; гёз бебейи «зрачок»; гёз уясы «глазница, глазная впадина»; ону гёзюне арпачёп чыкъгъан «у него на глазу вскочил ячмень»; онг гёзю «правый глаз»; 2. Глаз, глаза, око, очи; взгляд, взор; гёзюне тюртюп айтмакъ «сказать прямо в глаза»; гёзюню алдында айтмакъ «говорить в чьем-л. присутствии»; гёз сала турмакъ «присматривать, приглядывать за кем-л.; гёз къаратмакъ «поглядывать, посматривать, обращать внимание»; гёзюне тюртюп айтмакъ «сказать прямо в глаза»; гёзбе-гёз сёйлешмек «разговаривать с глазу на глаз; разговаривать наедине; гёзюме гёрюнме «не показывайся мне на глаза», с глаза долой»; гёз гёре «на глазах», гёз къысмакъ «моргать, подмаргивать»; сокъурну гёзю гёрмесе де жаны сезер поел, «у слепого, хотя глаза и не видят, но душа чувствует»; гертиси булан йыласа, сокъур гёзден де яш чыгъар» поел. «Если по-настоящему плакать, то и у слепого на глазах появятся слезы»;
Синонимия имен существительных
В большей своей части перечисляемые в таких списках синонимы включают названия, обозначающие качества или признаки того или иного предмета или явления, названия вещей по происхождению, их переносные и метафорические наименования и т. п. Синонимия иногда целиком отвергалась, поскольку различие имен и названий обусловливает различие значений. Существовало мнение, что синонимия противоречит основам языка, для которого характерно различие значений. В этом случае приводился довод, что в период становления языка как логически стройной и выдержанной системы в его словаре не могли появляться слова с абсолютно совпадающими значениями, ибо одно из двух слов неизбежно окажется излишним: для обозначения какого-нибудь предмета достаточно одного названия смысла текста. Слова-синонимы представлены в общности своих отдельных значений, поэтому, если речь идет о многозначных словах, имеется в виду тождественность отдельных значений этих слов, и таким образом слова, не совпадающие по своему семантическому объему, могут входить в разные синонимические ряды. Случаи полного совпадения смысловых структур многозначных слов в русском языке практически не встречаются, и многозначные слова обычно являются частичными синонимами. Отождествляя синонимы по значениям, отметим, что каждое из значений многозначного слова может иметь свой синоним либо в виде отдельного однозначного слова, либо эквивалентного значения другого многозначного слова. Как синонимы здесь рассматриваются лишь те слова и значения, которые относятся к действующей лексико-семантаческой системе литературного языка как общеарабского явления и поэтому архаичные слова, используемые отдельными авторами «по случаю», а также региональные слова и значения синонимами не считаются. Однотипность выделения синонимов на лексико-семантическом уровне обеспечивается тем, что синонимами считаются, как определено выше, значения, соотносимые с одними и теми же внелингвистическими объектами (денотатами). Из этого вытекает, что отдельный синонимический ряд представляет собой синхроническую группировку слов с общей номинативной Функцией и тождественную по своему денотативному значению, тождество значения очерчивает границы синонимического ряда как лексического явления и препятствует превращению его в предметно-теоретический ряд, делая даже крайние члены его подлинными синонимами. Поэтому в синонимический ряд не включаются слова, отличающиеся «оттенками» значения, которые не обусловлены контекстом. Шаткость и неопределенность понятия «близость семантического значения слов», нередко принимаемая за основу определения синонимов, заставляют отказаться от него и считать словами с разными значениями, образующими тематическую группу слов, объединенных общей понятийной основой.
В синонимический ряд не могут быть включены и слова с неодинаковыми семантическими признаками: близость значений не может выходить за рамки денотативного значения и синонимы не должны различаться по своей семантике, ср. классы слов, где особенно часто выступает противопоставление видового родовому.
Говоря о синонимах как о словах, тождественных по значению, следует заметить, что специфика синонимов-значений «относится скорее к употреблению, к области чувственного, а не логического восприятия, и связана такая специфика не с семантикой, а со стилистикой», иначе говоря, «существуют слова с абсолютно идентичным значением, но не слова с абсолютно идентичным употреблением» . Поскольку в значении слова кроме денотативного аспекта выделяется также сигнификативный, под которым разумеется семасиологическая информация относительно обозначаемого, то с семантической точки зрения синонимия интересна выявлением возможных различий в значениях слов, направленных на один и тот же денотат, и взаимоотношений между ними. Поэтому в качестве основы синонимии как языкового явления нужно рассматривать те взаимоотношения между значениями слов, которые обусловлены особенностями слова как явления языка . Современные языковеды вслед за древними авторами признают, что автоматически стремимся различать синонимы и склонны считать, что два или более слова, различные по форме, не могут обозначать в Точности одно и то же или не могут обозначать нечто совершенно одинаковым способом» (Ульманн 1970, 265), и что «уже звуковая форма слова оказывается источником разнообразных смыслов оттенков» (Виноградов 1972,12).
Различия в содержании слов чаще связываются с внутренней формой слова, показывают ей, какие признаки денотата обобщены в данном случае, и выявляющей его смысловую соотнесенность с другими словами. В результате этого устанавливаются разные смысловые ассоциации ряда синонимов, их эмоциональная окрашенность и экспрессивность выраженной окраской, характерной своим употреблением в разных стилях письменной речи, которые можно назвать абсолютными синонимами, и лексемы с постоянной ярко выраженной экспрессией, связанные с употреблением в определенных жанрах письменной речи, которые назовем экспрессивными или жанровыми синонимами .
Характерная особенность синонимии — обилие синонимов с тождественными значениями, которые можно назвать абсолютными или, точнее, полными синонимами. Абсолютные синонимы — это разные наименования, из которых одно повторяет другое, ничего к нему не добавляя, ничего не оттеняя . Это семантически предельно идентичные слова, не имеющие объективных стилистических различий, которые в полном смысле слова являются эквивалентными, равнозначными словами. Часть современных языковедов отрицательно относится к понятию «абсолютные синонимы» и заявляет, что в языке не существует абсолютно тождественных слов, что синонимы нельзя смешивать с лексическими дублетами и что слова-дублеты, или тождесловы, не являются синонимами, так как их ряды не обладают сложною структурою, присущею настоящим синонимическим рядам. Рассматривая «абсолютные синонимы» как семасиологически тождественные единицы, заметим, что степень внешних ассоциативных связей у каждого из них, очевидно, приближается к нулю.
