Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основные понятия и принципы классификации частей речи 9
1.1. Из истории изучения частей речи 9
1.2. Принципы классификации частей речи 19
1.3. Самостоятельные и служебные части речи 20
1.4. Классификация словоформ по синтаксической функции 21
1.5. Классификация словоформ по семантическому принципу 22
1.6. Классификация словоформ по морфологическому принципу 23
1.7. Классификация словоформ по словообразовательному принципу 24
Глава II. Именные части речи в языке писем XVIII века 26
2.1. Имя существительное 26
2.2. Имя прилагательное 54
2.3. Имя числительное 64
2.4. Местоимение 72
Глава III. Глагол в языке писем XVIII века 88
3.1. Общая характеристика 88
3.2. Семантика глагола 92
3.3. Морфологические категории глагола 95
3.3.1. Объем глагольной лексемы 95
3.3.2. Инфинитив 98
3.3.3. Спрягаемые формы глагола 99
3.3.3.1. Формы наклонения 99
3.3.3.2. Категория залога
3.3.4. Причастие
3.3.5. Деепричастие
Глава IV. Наречие и другие неизменяемые части в языке писем XVIII века
4.1. Наречие
4.2. Модальные слова
4.3. Послелоги
4.4. Частицы
Заключение Список литературы
- Принципы классификации частей речи
- Классификация словоформ по семантическому принципу
- Имя прилагательное
- Объем глагольной лексемы
Принципы классификации частей речи
Проблема частей речи и принципов их выделения - одна из дискуссионных проблем не только монгольского, но и общего языкознания. Вопрос о разделении слов на грамматические классы встал еще в далекой древности (Аристотель, александрийские грамматисты и др.) [5,6]. Позже этот вопрос нашел отражение в славянских грамматиках и в русских грамматиках Мелентия Смотрицкого (XVII в.) и М.В.Ломоносова (XVIII в.). В XIX веке к этой проблеме обращались А.Х.Востоков, Г.П.Павский, Ф.И.Буслаев, А.А.Потебня, Ф.Ф.Фортунатов и др. Ученые выдвигали разные принципы классификации частей речи: семантический (А.А.Потебня), морфологический (Ф.Ф.Фортунатов), синтаксический (А.Шахматов). Только Л.В.Щерба предложил классификацию по совокупности трех признаков: морфологического, синтаксического и семантического. Как известно, многоступенчатую классификацию частей речи выдвинул В.В.Виноградов, который относил к частям речи не все слова, а только те, которые могли быть членами предложения. Частям речи он противопоставил систему частиц речи (частицы, частицы-связки, предлоги и союзы) и модальные слова и междометия [33, с. 579].
Первые монголоведы русской школы Я.И.Шмидт (1779-1847) и О.М.Ковалевский (1801-1878) выделили в старописьменном монгольском языке девять основных типов слов - частей речи: 1) имя существительное, 2) имя прилагательное, 3) местоимение, 4) имя числительное, 5) глагол, 6) послеречие, 7) наречие, 8) союз, 9) междометие [154, 29; 53, 30]. Несмотря на то, что у Я.И.Шмидта междометие не относится к системе частей речи, однако оно было выделено в особый тип слов. Выделяя имена числительные как самостоятельную часть речи, О.М.Ковалевский опередил в своих выводах исследователей русского языка, признавших имена числительные особой частью речи в русском языке десятью годами позднее.
Это обстоятельство, а также выделение послеречий (т.е. послелогов) говорят о стремлении первых монголоведов отразить систему частей речи, свойственную старописьменному монгольскому языку. В качестве основного они признали семантический признак, причем теоретического обоснования такого деления слов они не дали.
А.А.Бобровников (1821-1865) в своей грамматике в основу классификации слов монгольских языков (старописьменного монгольского и калмыцкого) положил морфологические признаки грамматической изменяемости слов [24, с.52-55]. А.А.Бобровников наметил три разряда слов: склоняемые - имена, спрягаемые - глаголы, неизменяемые - частицы. Имена делятся "по своему значению" на предметные, качественные, относительные, числительные и местоимения. По семантическому признаку у А.А.Бобров-никова выделяются только числительные и местоимения; остальные имена определяются у него по морфологическому словообразовательному признаку ("производим от имен предметных"), а предметные и качественные имена различаются между собой по морфологическому признаку словоизменения, обусловленному синтаксической функцией. Однако А.А.Бобровников не использовал термины "имя существительное" и "имя прилагательное", т.к., по его мнению, этими терминами, более, чем нужно, были бы разделены имена предметные от качественных", и не выделял предметные, качественные и относительные имена в качестве особых частей речи.
Всю классификацию монгольских слов по А.А. Бобровникову можно представить в виде следующей схемы: 1) склоняемые имена спрягаемые глаголы неизменяемые частицы 2) предметные качественные относительные числительные местоимения В.Л.Котвич (1872-1944) вслед за А.А.Бобровниковым взял за основу классификации слов по частям речи морфологический критерий и использовал его терминологию, но предметные, качественные и относительные имена уравнял по значимости с другими частями речи [57, с.52]. В отличие от остальных именных частей речи своей схемы он дал им определение по семантическому признаку: "Имя предметное есть название того, что существует или представляется существующим самостоятельно, как, например, предмет действительный или воображаемый, действие, состояние, явление" [57, с.52-53].
"Имя качественное означает качество или признак, свойственный предмету. Это имя может употребляться в значении русских прилагательных (перед именами предметными), существительных (в качестве понятий самостоятельных) и наречия (перед глаголами): магу - дурной, зло, плохо" [57, с.56-57]. "Имя относительное означает признак предмета на основании его отношения к другому предмету" [57, с.60]. Классификацию частей речи В.Л.Котвича можно представить в виде следующей схемы:
Классификация словоформ по семантическому принципу
Соединительный падеж имел одно окончание в шести вариантах: -лаа//-лээ(-лэ)//-лоо//-лвв(-лв). В анализируемом материале встретились такие формы: Бату-лаа "с Батой"(53); эчигэ-лээ "с отцом" (207), элчи-лээ "с посланником" (228), йосо-лэ "с властью" (89); Доржц-лоо "с Дорджи" (106); квбу-лвв, кэбу-лэ "с сыном" (71).
Важно отметить, что долгие гласные [а:], [о:], [э:] в окончаниях соединительного падежа уже стали выступать в виде нормальных кратких, т.е. наметилась тенденция к их редукции.
Соединительный падеж служит для передачи идеи совместности, при этом участники выполняют в ситуации одинаковую роль.
Существительные в форме соединительного падежа употребляются только с узким кругом глаголов, которые называют взаимные действия, т.е. действия, предполагающие двух участников или 2 группы участников. Вследствие такого лексического ограничения этот падеж встречается редко. Например: Зун Батулаа йабугсан Ьурбан мангЪуди Ьазани байарийин кэбэун барижи буркээст у соулЪажи. "Летом сын нездешнего боярина задержал трех татар, ехавших с Батой, и посадил их в тюрьму" (53). Элчилэ Андарай Пэиидор хоиорииини нигэиини илгииичи. "С посланником отправьте одного из двух, Андрея или Федора" (106). Тэрэ тала Ьатулжц Доржцлоо нийилэжм байижи. "Переправясь на ту сторону, соединился с Дорджи" (106). Би танду Manmahaa кэрэлдугсэн орос Мантаг хойоулайиги нада илгэ ... "Я Вам (написал письмо), чтобы Вы прислали ко мне Манту и поссорившегося с ним русского" (НАРК, ф.36, оп.1, д.9, л.41). Та МантаЪлаа кэрулдугсэн ороси эсэ илгэбэ та. "Вы не прислали поссорившегося с Мантой русского" (там же). Manmahaa кэрулдугсэн сэркэшэй ороши нигэ сайин куутэйиги нада илгэ. "Пришли ко мне в сопровождении одного знатного человека русского, поссорившегося с Мантой" (там же).
Язык писем, подвергнутых нами лингвистическому анализу, подтверждает вывод Д.А.Сусеевой о том, что исследование языка писем XVIII века позволило по-новому взглянуть на первые монгольские грамматики А.Бобровникова (1849 г.) и А.Попова (1847 г.). Хотя эти грамматики были написаны сто лет спустя после писем XVIII века, в них, к сожалению, не нашли отражение те фонетические, лексические и грамматические процессы, которые имели место в письменном языке XVIII века. "Иллюстративный языковой материал, приведенный в этих грамматиках, отличается от калмыцкого письменного языка XVIII века своей архаичностью, книжностью" (Д.А.Сусеева, 2002).
А.Бобровников на конкретном материале сам указал на значительный разрыв между книжным языком и живой речью калмыков XIX века: "Творительный падеж в книжном языке образуется через прибавление к слову гласных букв: -бээр, а после согласных -йээр. Например, сукэ бээр "топором", модун йээр "деревом". В разговорном языке частица творительного падежа сливается с самим словом по тем же правилам, как и частица исходного падежа: после согласных букв наращивается: -аар, -ээр, -оор, -вер; после долгих гласных -haap, -hoop, -гээр, -гуур. Слова, оканчивающиеся на букву -н перед наращением этих падежей большей частью теряют его" [24, 190]. Таким образом, все падежные формы живого разговорного калмыцкого языка XIX века были известны и использовались носителями калмыцкого языка XVIII века и нашли отражение в языке писем, датируемых с 1724 года по 1734 год. Следует отметить, что в этот период долгие гласные [а:], [э:], [е:], [и:] в окончаниях орудного, исходного, соединительного падежей стали выступать в виде нормальных кратких, то есть наметилась тенденция к их редукции, о чем свидетельствуют варианты --ар//-аар, -эр//-ээр, -ир//-иир (орудный падеж), -эсэ//-ээсэ (исходный падеж), -лэ//-лээ, -лв//-лвв (соединительный падеж).
Типы склонения
Язык писем свидетельствует о том, что в то время существовали два основных типа склонения: 1) субстантивное и 2) адъективное. Субстантивное склонение — это склонение собственно существительных, например, типа бэлэг "подарок", эзэн "хозяин" и др. Адъективное склонение - это склонение субстантивированных прилагательных, причастий, числительных и других частей речи, которые перешли в разряд существительных и приобрели либо все его грамматические признаки, либо частично. Адъективное склонение бывает узуального и окказионального типа. По узуальному адъективному склонению проходило, например, такое субстантивированное слово, как бодогчи "судья" (90), представляющее собой по структуре форму многократного причастия от глагола бодоху "обдумывать, взвешивать". Слово "боодогчи" полностью перешло в класс имен существительных (случай узуальной субстантивации), приобрело четыре грамматических признака существительного: 1) грамматическую семантику (обозначает "предмет"), 2) морфологические категории (числа, падежа), 3) синтаксические функции (выступает в функции подлежащего, дополнения и т.п.) и 4) сочетаемость с другими словоформами, которая присуща именам существительным. Есть только одно отличие от собственно существительных, которое связано с его морфологической структурой. Как бывшее причастие сохраняет в своем составе причастный суффикс -гчи.
Окказиональное адъективное склонение характерно для тех словоформ, которые появляются в тексте писем, но не являются фактом языковой системы, как словоформы узуального адъективного склонения. Окказиональной субстантивации нередко подвергаются имена прилагательные, которые образованы благодаря адъективизации двух падежных форм имен существительных: 1) родительного и 2) совместного.
Окказиональная субстантивация - это такой процесс, когда слово, не являясь именем существительным, в определенном контексте выполняет роль существительного. Например, слово тоотойиги "то, что относится к числу..., по счету" (71) только в одном случае выступило в функции существительного, само же являясь адъективным прилагательным. Вот этот пример: MuHzhau цэриг арбан тобтой бишкоур зурна барапан орушийин наадун тоотойиги илгэгтун. "Тысячу солдат с десятью пушками, музыкальную трубу, дудку, барабан, русскую игру пришлите по счету". Интересующее нас слово "тоотойиги" стоит в форме вин.п. (окончание -иги). Само же слово в исходной форме выглядит как тоотой "со счетом; считанный" и является адъективизированным существительным, так как в данном случае слово "тоотой" - продукт адъективизации в форме совместного падежа имени существительного то "число, количество". Весь этот процесс состоит из следующих трех этапов: то "число" — 1-й этап: тоо-той "с числом", совм.п. — 2-й этап: адъективизация падежной формы тоотои "учтенный" —» 3-й этап: субстантивация адъективизированной падежной формы - тоотойиги "по счету".
Наблюдения над языком писем XVIII века показывают, что в калмыцком языке того времени были возвратное, притяжательное и двойное склонения. Об этом свидетельствуют соответствующие словоформы. Рассмотрим конкретные примеры.
Имя прилагательное
Личные местоимения 1 лица ед.ч. (би "я") и мн.ч. (бида "мы"), 2 лица ед.ч. (чи "ты") и мн.ч. (та "вы") выполняли двойственную функцию. С одной стороны, они выступали в функции подлежащего, занимая позицию перед сказуемым, с другой стороны, они функционировали как "уточнители" глаголов-сказуемых по категории "лица", занимая позицию после сказуемого. Так, к примеру, личное местоимение 1 лица ед.ч. би "я" в письмах встретилось 166 раз, в том числе в роли подлежащего - 92 раза, занимая препозицию по отношению к сказуемому, а в роли "уточнителя" глагола -сказуемого по "лицу" - 74 раза. Местоимение 2 лица ед.ч. встретилось 28 раз, в том числе в роли подлежащего - 17 раз, в роли показателя "лица" - 11 раз. Сравнить: 1. Би тани уйилэду йабуху. "Я буду содействовать вашему делу" (58). 2. Иэкэ цаЬаан хаан ирээд одуй ду. Урда элчирээн золЬохойиги тан ду куунулжи бэлэй би. "О том, что хотим навестить Великого государя во время его визита, мы оповещали Вас через своего посланника" (84). 3. Бида эндээ мэнду. "Мы здесь все здоровы" (43). 4. Шай Шайин бэйэйини дайин барижц гэжц соносбо бида. "Мы слышали, говорят будто, что Шай Шайин сам начал войну" (86). 5. Оунээсэ урида чи Доржи мани уридуки йэкэ гэрэлтэй эзэдийин уйилэду итэгэлтэй болжц тэдэни зарлиЬаар йабуужц йэру йамаар бэсэ буру кэл угэй байижм улу байину чи. "Но ты, Дорджи, будучи законопослушным нойоном прежде был верным делу" (65). 6. Тэрэ твлвв мини хайираан кэшигту куртээжи байидаг биту чи. "Поэтому моей милостью разве не пользуешься ты всеми благами" (65). 7. Одоо энэ цэриг ту мини аха Бату чидалаа нввл угэй йабуг сайиги 100 та вбврввн нидорэн узэ бишу та ... Та мэдэдэг бо угэй бо. "Сейчас Вы своими глазами видите, что мой брат Бату, не жалея сил, служит общему делу... Вы знаете, может быть, и не знаете" (71). 8. Нидонон намур Зэтсэн дээрээсэ Хобоной Тахай гэгчи мангЪуди баригсан бишу та. "Прошлой осенью в Джетисанах разве не арестовали Вы кубанского татарина по имени Тахай" (87). 9. Эсэ кунэ морин мини вгуйтэ. "Иначе верните моих лошадей" (63).
В первом, третьем и пятом предложениях личные местоимения би "я", бида "мы", чи "ты", та "вы" выполняют функцию подлежащего, а во втором, четвертом, шестом, восьмом и девятом предложениях функцию показателя глагольного "лица".
Личные местоимения би "я", чи "ты", бида "мы", та "вы", выступая в роли глагольных маркеров, стали все больше сближаться с глаголами, составляя с ними единый смысловой комплекс. Такое "сближение" нашло отражение на письме. В ряде писем личные местоимения в постпозиции пишутся с глаголами-сказуемыми слитно. Например: 1. Йэкэ цаЬаан хаан ду элчи илгэнэйиби. "Отправлю к Великому государю своего посланника" (43). 2. Уралаан Ьагцаар одчи би йаахуби. "Что я буду делать, двигаясь вперед один" (120). 3. Тэрэ йоумайини Кэрэмэнду куу илгэжм вгуйилуйиша. "Направьте человека в Белгород и через него передайте все вещи" (41). 4. Кэн бурутайиги ажцглажм байиЪуйита. "Присматривайте за теми, кто совершает неправедные поступки" (303). 5. Йэкэ имперааторту баригсан бичиги йин хариугийини абчи вгуйита. "Передай нам ответ на письмо, отправленное Великому императору" (82). 6. Элчи лэ Андарай Пэйидор хойорийин нигэйини илгэйичи. "Отправь одного из двух посланников, Федора или Андрея" (106). 7. Цэригээн втвр мордо гэжц бэлэдбэби. "Я стал готовить свое 101 войско, чтобы быстро выступить в поход" (24).
Следовательно, можно говорить о том, что уже в XVIII веке в калмыцком языке формировалась грамматическая категория "лица" на базе личных местоимений 1 и 2 л. ед. ч. и мн. ч.
Процесс этот был еще далек от своего завершения, поэтому в тексте писем сосуществуют как аналитические личные формы глагола, например, типа мэдэнэй би "знаю я" (170), так и синтетические, например, типа мэдэнэйби (249).
Личные местоимения различались по категории "числа". Это противопоставление по "наследству" перешло к личным формам глагола. Сравнить: 1) вгунэйиби "дам" (221) и 2) вгунэй бида "дадим" (88).
Итак, формальными показателями "лица" и "числа" в калмыцком языке XVIII века были служебные слова би "я", чи "ты", бида "мы", та "вы", ведущие происхождение от соответствующих личных местоимений. Эти служебные слова отличались от местоимений тем, что занимали строго определенную позицию по отношению к глаголу-сказуемому, а именно, постпозицию, что позднее привело их к звуковому изменению и превращению их в современном калмыцком языке в лично-предикативные частицы.
Объем глагольной лексемы
Опираясь на эти принципы, мы выделили в языке писем XVIII века следующие части речи: знаменательные: 1) существительное, 2) прилагательное, 3) числительное, 4) местоимение, 5) глагол, 6) наречие; служебные: 7) послелог, 8) частица и 9) союз. В данной работе нами выявлены и проанализированы 8 частей речи. Союзы мы здесь не представили, хотя материал есть. Их корректнее описывать в связи со структурой предложения, а это - особое исследование, имеющее свои цели, задачи, методы и приемы.
Больше всего в языке писем представлены словоформы имен существительных. Одни имена существительные встретились во всех своих грамматических формах (например, угэ "слово", элчи "посланник"), другие -только в некоторых (например, эрвкэ "семья" в 4 словоформах, квбвв "берег" в 3 словоформах), третьи - в одной словоформе.
На основе полученных результатов складывается вполне конкретное представление о том, какими морфологическими признаками характеризовалось имя существительное как часть речи в калмыцком языке XVIII века. Имена существительные имели 2 грамматические категории: числа и падежа. В единственном числе они имели нулевые окончания, а во множественном -материально выраженные: -мууд//-мууд, д, -дууд//-ДУУД, -нар//-нэр. В калмыцком языке XVIII века была развитая система категории падежа, которая включала именительный, родительный, дательно-местный, винительный, орудный, исходный, совместный и соединительный падежи. Показатели падежей соответствуют окончаниям современного калмыцкого языка. Только исходный падеж иногда выступал в архаической форме -ээцэ. Следует отметить, что в этот период долгие гласные [а:], [э:], [е:], [и:] в окончаниях орудного, исходного и соединительного падежей стали выступать в виде нормальных кратких, т.е. наметилась тенденция к их редукции, о чем свидетельствуют варианты -ар/7-аар, -эр//-ээр, -ир//-иир, (орудный падеж), -эсэ//-ээсэ (исходный падеж), -лэ//-лээ, -лэ//-лее (соединительный падеж).
В калмыцком языке того времени были возвратное, притяжательное и двойное склонения. Об этом свидетельствуют соответствующие словоформы.
В языке анализируемых писем зафиксированы 2218 падежных словоформ. В процентном отношении словоформы разных падежей выглядят следующим образом: им.п. - 47,7%, вин.п. - 16,3%, род.п. - 14,3%, дат.п. -10,4%, оруд.п. - 3,5%, исх.п. - 2,7%, совм.п. - 2,6%, соед.п. - 0,4%. Данное соотношение падежных форм свидетельствует о том, что для калмыцкого языка XVIII века важно было выразить формами падежей следующие значения: субъект действия (им.п.), объект действия (вин.п.), отношение предметов (род.п.), адресат действия (дат.п.). Наиболее продуктивными словообразовательными суффиксами были: 1) обозначавшие субъект действия -чи//-ичи//-эчи//-йичи//-чин {шобоун "птица" — шобоучи "птицевод"; хошо "походная юрта" — хошочи "человек, охраняющий юрту"; дайин "война" — дайичин "воин, завоеватель"); 2) обозначавшие группу людей {хайиху "искать" —» хайиЪуул "разведка", хараху "смотреть" — хароул "дозор, охрана"); 3) обозначавшие процесс и результат действия {ЪатулЪаху "переправлять" — ЪатулЪан "переправа", шийидэку "решать" — ишйидбэр "решение") и др. В тексте писем встретились 4403 глагольные словоформы. Обращает на себя внимание частота встречаемости отдельных глаголов. Так, глагол егуку "дать" встретился 121 раз, байиху "быть" - 90, йабуху "идти" - 73, кэлэку "сказать" - 68, абху "брать" - 58, куруку "дойти" - 29, олху "находить" - 25, золЪоху "навестить" - 20, эрику "просить" - 13, унаху "упасть" - 5 и т.п.
В монголистике традиционно в состав глагольной лексемы включают: 1) спрягаемые формы, 2) формы причастий и 3) формы деепричастий. В нашей работе в объем глагольной лексемы мы включаем 4-ую форму -инфинитив, который омонимичен причастию будущего времени.
В калмыцком языке следует различать 3 типа инфинитива: инфинитив непроизводного глагола, инфинитив производного глагола и инфинитив залоговых форм глагола. Каждый тип инфинитива изначально характеризуется двумя лексико-грамматическими признаками, что находит отражение в морфном составе глагольных словоформ. Так, все три типа инфинитива обозначают переходность-непереходность и залоговость. Различие между инфинитивами заключается в средствах выражения этих двух признаков. Непроизводные глаголы выражают эти значения лексически, то есть с помощью вещественного значения корневой морфемы (например, гэку "говорить", абаху "взять", hapxy "выйти", одху "пойти"). Производные глаголы передают указанные два значения с помощью словообразовательного суффикса (сравнить: дулаан "теплый" — дулаа+ра-ху "потеплеть", дулаан "теплый" — дулаа-ла-ху "согреть"). В инфинитивах залоговых форм переходность-непереходность и залоговость выражены залоговыми суффиксами (сравнить: неуку "кочевать" — нвулЬуку "заставить перекочевать").
К спрягаемым формам глагола относятся все формы наклонения и залога. В языке XVIII века зафиксированы 4 формы наклонения (изъявительное, повелительное, желательное и предостерегательное) и 5 форм залога (действительный, побудительный, страдательный, совместный и взаимный).
В нашей работе впервые описаны спрягаемые формы глагола (семантика, средства выражения грамматических значений и т.д.), которые встретились в деловых письмах хана Церен-Дондука и других владельцев. На материале этих писем наблюдается формирование личных форм глагола в связи с употреблением личных местоимений после глагольных форм. Кроме того, детально описаны словоизменительные формы глагола - причастные и деепричастные (их семантика, разряды, средства образования причастных и деепричастных форм).
