Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 История исследования частей речи в общем языкознании 20
1.1. Вопрос о частях речи в древнем языкознании 20
1.2. Вопрос о классификации слов — частей речи в истории русского языкознания 30
1.3. Проблемы классификации частей речи в истории татарского языкознания 59
1.4. Вопрос о частях речи в современных татарских коллективных грамматиках и учебниках 78
Глава 2. Теоретические основы выделения ЧР в современном языкознании и система ЧР в русском языке 84
2.1. Общие принципы классификации слов и вопрос о количестве частей речи в современной русской лингвистике 84
2.2. Основные противоречия во взглядах на части речи и их классификацию (вопрос о семантическом и грамматическом) 89
2.3. Критерии классификации и подходы к частям речи в современных грамматиках 104
2.4. Поиск новых подходов к частям речи в современном русском языкознании (структурно-математический метод и т.п.) 108
2.5. Функциональный подход к классам слов, части речи с ономасиологической, когнитивной и т.п. точек зрения 117
2.6. Система частей речи в русском языке 126
Глава 3. Система частей речи в современном татарском языке 140
3.1. Классификация частей речи в грамматиках некоторых тюркских языков. Коллективная работа из серии «Языки мира» («Языки мира. Тюркские языки»), опубликованная в 1997 году, позволяет вкратце описать предложенные известными тюркологами схемы классификации частей речи. 141
3.2. Классификация частей речи, представленная в академической грамматике татарского языка 144
3.3. Основные критерии и противоречия при определении принадлежности слов к различным классам в татарском языке 150
3.4. Функционально-понятийный подход к классам слов в татарском языке в свете теории классификации 155
3.5. Многоаспектные классификации частей речи татарского языка 161
3.6. Вопрос о так называемых наречиях-прилагательных в татарском языке 177
3.7. Местоимения как особый класс слов в русском и татарском языках 192
3.8. Модальные слова как самостоятельная часть речи в татарском язык 203
Глава 4. Переходные явления в системе частей речи современного русского и татарского языков 215
4.1. Омонимия и явления переходности 217
4.2. Вопрос о явлениях переходности в тюркском языкознании 221
4.3. Вопросы описания переходных явлений в системе частей речи в татарском языкознании 224
4.4. Субстантивация в русском языке 228
4.5. Субстантивация в татарском языке 241
Глава 5. Квантитативная характеристика частей речи в современном русском и татарском языках 290
5.1. Статистические исследования как применение количественных методов в русском и татарском языкознании 290
5.2. Методологические основы применения квантитативной характеристики языковых явлений 293
5.3. Активность употребления частей речи в русских литературных текстах 19 века и первой половины 20-го века 298
5.4 Активность употребления частей речи в текстах из произведений В.Шукшина и М. Магдеева 301
5.5. Активность существительных и глаголов и частотность отдельных слов в текстах, составляющих завершенные литературные произведения 306
5.6. Активность местоименных слов и отдельных лексем в художественных текстах 311
5.7. Признаковые слова, их количественная характеристика 315
5.8. Активность употребления несамостоятельных слов в текстах В. Распутина и М. Магдеева 318
5.9. Активность употребления предлогов, послелогов и послеложных слов в русском и татарском языках 324
5.10. Краткие данные по активности слов, представленные в частотных словарях русского языка 329
5.11.Краткий обзор данных по квантитативной характеристике татарского слова 333
5.12. Ранжирование частей речи, отдельных слов в лингво-психологических исследованиях 335
5.13. Вероятностное моделирование употребления частей речи 339
5.14. Обобщающие данные употребления частей речи в русских и татарских текстах 341
Заключение 348
Библиография 359
- Вопрос о частях речи в древнем языкознании
- Функциональный подход к классам слов, части речи с ономасиологической, когнитивной и т.п. точек зрения
- Субстантивация в русском языке
- Обобщающие данные употребления частей речи в русских и татарских текстах
Вопрос о частях речи в древнем языкознании
Одной из центральных теорий языкознания на протяжении его истории оставалась теория частей речи. Сам термин «часть речи» и латинский «partes orationis» представляет буквальный перевод (кальку) греческого термина «тар-єрг) тотЗ 6уог », первая часть термина — множественное число от слова «часть», второй компонент — многозначное слово означающее «высказывание» «словесное выражение» или «предложение». Этот термин мы встречаем сейчас в самых разнообразных исследованиях как по морфологии, так и по синтаксису по обпіему сравнительному и прикладному языкознанию по методике преподавания языков (как родных так и иностранных) и т п Нетэедко термин «часть речи» в разных публикациях означает «советзшенно неадекватные понятия несмотря на то что сам состав частей речи одних автотэов в основном повтотэяет частеречную но-менКЛЯТУЮУ многих вслед за знаменитым учебником Дионисия Роа-кийского» (Лукин О.В. 1999 с.131). Действительно, теория частей речи богата многообразием терминов, и данное обстоятельство имеет свои корни: на наш взгляд, это следствие мотивов и интересов, задач и установок авторов каждой отдельно взятой системы частей речи, существующих на фоне научной парадигмы своего времени, своего этапа развития науки.
Необходимо провести краткий экскурс концепций и взглядов ученых, начиная с глубокой древности и до самых последних публикаций. В данном научно-аналитическом обобщении попытаемся проследить динамику подходов к определению частей речи и смену акцентов в выборе их критериев.
Непрерывная традиция развития науки о языке в Индии насчитывает не менее 2500 лет. Почти все учебники по истории общего языкознания обычно начинаются с описания работ древнегреческих ученых. Между тем становление науки о языке, в том числе теория частей речи, обязаны, в первую очередь, работам древних индийцев. Самым знаменитым языковедом Индии был Панини, живший и работавший в 1У веке до нашей эры. Его знаменитая грамматика классического санскрита различала части речи: имя, глагол, предлог и частицы. Глагол, по мнению автора, может обозначать как действие, совершающееся в настоящее время, так и совершавшееся раньше. Для достижения предельной краткости в изложении грамматических правил Панини пользуется различными сокращениями и мнемоническими приемами условного обозначения различных видов слов и окончаний. Например, термином бахуврихи (в буквальном переводе «много рису») он называет такие сложные слова, первая часть которых — имя прилагательное или числительное, вторая — существительное, а все слово в целом служит определением какого-либо существительного (Лоя Я.В., 1968, с.7).
Роль и значение грамматики Панини были настолько существенны, что «в индийской традиции в норму входило то, что могло порождаться на основе правил Панини; те же формы, которые не получались на их основе, отбрасывались» (Алпатов В.М., 1990, с.19). Другой индийский грамматист Гуру четко указывал, что морфология состоит из трех разделов: 1) классификация слов (части речи), 2) образование слов, 3) изменение слов. В отличие от греков, индийцы не путали части речи с членами предложений и поэтому имя существительное определяли как слово, обозначающее предметы, а глагол — как слово, обозначающее действия.
Частеречная теория, появившаяся более двух тысячелетий тому назад, и по сей день остается предметом серьезных споров лингвистов разных направлений и школ. Грамматика вообще и теория частей речи в частности обязаны своим появлением самообоснованию диалектического мышления в древнегреческой философии. Разнородность терминов, относящихся к теории частей речи, может быть объяснена в числе прочих причин самыми различными задачами, которые ставили перед собой философы различных античных, например, древнегреческих, школ (как известно, теория языка много веков подряд развивалась в русле философских исканий и не отделялась от философии).
Уже Платон обращает внимание на неоднородность существующих слов и первым указывает на принципиальное различие имен и глаголов: имена называют вещи, о которых что-то говорится в предложении, глаголы сообщают нечто об обозначенной вещи (Античные теории языка и стиля, 1936, с.55). Таким образом, первое деление частей речи в античной философии можно считать построенным на логико-семантической основе.
Основателем традиционной грамматики, особенно учения о частях речи и синтаксиса, в истории языкознания принято считать Аристотеля Стагирита (384-322 гг. до н.э.). Аристотель был основателем и крупнейшим представителем классической логики (учение о понятии, суждении и умозаключении). Три основных аксиоматических принципа оказали влияние и на понимание Аристотелем самой идеи части речи, и на развитие учения о частях речи в последующие столетия. Первый принцип формальной логики — принцип иден тичности — провозглашает равенство вещей самой себе, из чего следует равенство понятия самому себе; второй принцип — принцип запрещенного противоречия — заключается в том, что два противоречащих друг другу высказывания не могут быть истинными одновременно; третий — принцип исключенного третьего — состоит в том, что высказывание о чем-то или истинно, или ложно. В соответствии с третьим принципом формальной логики, в языкознании как бы предопределяются некоторые бинарные оппозиции, прежде всего оппозиция имя/глагол, а также другие бинарные оппозиции, предлагавшиеся в разное время исследователями теории частей речи. Именно бинарность оппозиций позволила позже стоикам расчленить имена на собственные и нарицательные, отделить от союзов члены (артикли) и от имен — местоимения. Впоследствии от глаголов были отделены наречия, а от нарицательных слов — причастия, что завершило классическую александрийскую восьмичленную схему частей речи.
Теория частей речи, которая развивалась на фоне принципов классической логики на протяжении более чем двадцати веков, была ограничена собственными же принципами. Части речи как части речевой субстанции не могли не отвечать требованиям первой аксиомы — быть идентичными самим себе. Согласно третьему принципу употребление одной части речи предполагает неупотребление другой и наоборот, что имплицировало, в конечном итоге, различение (и выделение с последующей классификацией) самих частей речи. Сам Аристотель не употреблял термина «часть речи» в современном понимании, «элементы речи», «части словесного изложения» и т.п. — эти термины в Древней Греции, естественно, не получили однозначной трактовки. В соответствии с принятой греческой традицией Аристотель трактовал грамматику как «учение о звуках речи». Грамматика включала в себя, по сути дела, все языкознание и даже больше: в ее задачу входило не только учить правильно говорить и писать, но и учиться быть поэтом и оратором. Именам и глаголам Аристотель давал такие определения: «Имя есть звук с условным значением без отношения ко времени, отдельная часть которого (звука) ничего не обозначает». «Глагол есть слово, которое обозначает еще время, часть которого (т.е. слова) в отдельности не имеет значения и которое служит всегда обозначением для высказываемого об ином» (Античные теории языка и стиля, 1936, с.60). Существенным для глагола, по Аристотелю, считается время, с одной стороны, ска-зуемность (предикативность) - с другой. То есть еще Платон и Аристотель отмечали, что наиболее типичной функцией глагола и прилагательных является предикативная, тогда как для существительных более типична функция называния субъекта предикации. Естественно, с точки зрения современного исследователя, в определениях древних греков мы находим смешение понятий о звуке, о слове, о части слова и т.п. Например, высказывания о том, что «здоровье» есть имя, а «он здоров» есть глагол, ибо им обозначается присутствие (признака) в настоящее время» (Указ. раб., с. 66); или «во всяком словесном изложении есть следующие части: элемент, слог, союз, имя, глагол, член, падеж, предложение» (Там же, с. 67) и др., свидетельствуют о неразграничении понятий разных структурных ярусов языкового строя.
Функциональный подход к классам слов, части речи с ономасиологической, когнитивной и т.п. точек зрения
В современной (особенно в 80-годы двадцатого столетия) теории и методологии языкознания, в том числе и в морфологии, особую актуальность приобретает функциональный подход к исследованию языковых фактов. Это происходит в связи с обращением лингвистики к изучению языка в его реальном функционировании. «Функция — реализация структурных и семантических свойств в определенных позициях, которые могут занимать слова. Функция слова, равно как и позиция, определяется только по соотношению с другими словами» (Солнцев В.М., 1971, с.206). Для функциональной грамматики последних лет характерным является преимущественное внимание к функционированию языка как средства общения. Существует также еще более широкое понимание функционального подхода к языку в целом, при котором он понимается как подход со стороны означаемого, содержания, или «назначения», данной языковой единицы, с ее внутренней стороны. В этот круг включаются функциональная морфология, когнитивная лингвистика и др. Относительно вопроса о частях речи следует подчеркнуть, что издается много работ о концепциях функциональной грамматики, построенной на основе семантических полей, например, работы Бондарко А.В., Ю.С. Мас-лова и др. (Бондарко А.В., 1974, 1987 и др.). В этих работах рассматриваются функционально-семантические поля с предикативным ядром, с субъектно-объектным ядром, с качественно-количественным, с обстоятельственным ядром и т.п. Описание языковых единиц именно с точки зрения взаимоотношений между разными компонентами грамматики как «полицентрических полей» (качественность, посессивность, темпоральность, модальность и др.), безусловно, представляет огромный научный интерес, но ставить знак равенства между такими функционально-семантическими полями и частями речи невозможно. Это привело бы к размытости границ между лек-сико-грамматическими разрядами слов, так как, например, атрибутивные отношения характеризуют как прилагательные, так и сочетания существительных {отцов дом, дом отца).
«Так или иначе все лингвистические свойства слов зависят от взаимодействия его категориальной семантики и функционирования, предопределяются его функционально-семантическим статусом. Следовательно, система частей речи должна быть прежде всего представлять собой систему функционально-семантических классов слов», — пишет О.В. Петрова, подчеркивая тем самым, что функциональные назначения слов бывают обусловлены их семантической соотнесенностью с логическими категориями (1989, с. 122).
Следует отметить, что сами термины «функция», «функциональная грамматика» являются понятиями, далеко не однозначными. Среди трактовок лингвистов есть точка зрения о том, что функциональное — это есть чисто синтаксический аспект при характеристике слов. Например, авторы одного из сегодняшних учебников по современному русскому языку к частям речи подходят именно только с синтаксической точки зрения. «Поскольку части речи — понятие грамматическое, очевидно, что и принципы, основания выделения частей речи должны быть прежде всего грамматическими. Во-первых, такими основаниями являются синтаксические свойства слов. Одни из них входят в грамматический состав предложения, другие не входят» (Рахманова Л.И., Суздальцева В.Н., 1997, с.273). По мнению авторов, «к словам, не входящим в грамматический состав предложения, относятся модальные слова, междометия и звукоподражания» (Там же, с. 275). При таком узком подходе неизбежно приходится сталкиваться с противоречиями. Как же быть с предложениями типа — Вы придете сегодня? — Конечно. — А ваш друг тоже придет? - Пожалуй. - Ого! Моодльные слова, даже междометия не только не входят в состав предложения, они сами его организуют, составляя грамматическую основу. Значит, учет только синтаксической роли не может служить основным критерием при дифференциации слов, ибо способность входить в грамматический состав предложения иногда характерна для любого слова в русском (и в татарском) языке, в том числе для предлогов, частиц и союзов.
В современном языкознании теория лексико-семантических или функциональных полей разрабатывается в свете ономасиологической грамматики. Ономасиология представляет собой учение об обозначении (назывании, наречении, номинации) отдельных предметов, явлений и отношений, а также целостных ситуаций и событий средствами языка. При ономасиологическом подходе конструируется функционально-ономасиологическая грамматика языка, т.е. в этом случае рассматривается использование языковых форм для выражения определенных значений. Функциональное, следовательно, соотносится с понятийным. Ономасиологические категории составляют понятийную сеть как основу языковой категоризации в номинативном аспекте речемыслительной деятельности человека.
Монография Е.С. Кубряковой «Части речи в ономасиологическом освещении» (1978) как бы проецирует новый пучок света на традиционную грамматическую мысль, в работе по-новому освещаются известные лексико-грамматические классы слов, при этом автор вовсе не отходит от классической грамматической традиции. «Части речи можно поэтому рассматривать как проекцию в мир языка разных по своей сути или по их восприятию человеком объектов действительности», - пишет автор (с.5). Данная работа особо актуальна в том плане, что в современной лингвистической литературе нередко высказываются мнения о том, что старая традиционная классификация изжила себя, что в описании морфологии можно вполне обойтись без распределения слов по частям речи и что, наконец, в глубинной семантической структуре деление слов на ЧР вообще отсутствует. Исследование же номинативных функций ЧР, проведенное автором монографии, позволяет подтвердить еще раз, какие глубинные основания существуют для выделения частей речи и насколько важно само наличие разных частей речи в системе языка. «Главным принципом деления всех слов по разрядам мы считаем принцип ономасиологический»,- пишет Кубрякова Е.С. (с.24). Изучая ЧР с ономасиологической точки зрения, лингвист, следовательно, должен ставить вопрос и о том, что (какой класс явлений) именуется разными ЧР, и о том, каковы конкретные номинативные функции каждой из них, и о том, наконец, в каких сферах языковой деятельности находят эти функции свое регулярное отражение. Трактовка ЧР с ономасиологической точки зрения — их наименований, ориентированных на разное обозначение по-разному воспринимаемых объектов действительности, — отвечает, по мнению автора, требованиям попытки найти критерий классификации, имеющийся в объективной языковой реальности.
Субстантивация в русском языке
Одно из таких переходных явлений, несомненно, самое распространенное — ив силу этого самое освещенное в лингвистической литературе — это субстантивация. Содержание термина «субстантивация», описание путей и возможностей перехода прилагательных и слов других частей речи в существительные в лингвистических исследованиях характеризуется по-разному. Субстантивации посвящена обширная лингвистическая литература, в которой это явление рассматривается в историко-лексикологическом, собственно морфологическом аспектах. В последнее время этот вид явлений переходности частей речи все чаще рассматривается при описании словообразовательной системы русского языка. О субстантивации имен прилагательных и причастий как о словообразовательном процессе в русском языке написано немало работ, например, В.М. Марковым, В.В. Лопатиным, Н.Б. Париковой и др. (Марков В.М., 1961; Лопатин в.в., 1967 и др.)- Среди причин активности субстантивации как словообразовательного процесса называлось отсутствие в русском языке иных словообразовательных моделей для обозначения ряда предметов и понятий, а иногда даже наблюдают конкуренцию с другими словообразовательными типами, например, в названиях помещений, кушаний, лекарств, в названиях обобщенных субстанций. Можно сказать, действуют общие условия номинации - необходимость обозначения новых понятий или вновь отграничиваемых в процессе дифференциации, которые осуществляются на фоне лекси-ко-семантической и словообразовательной подсистем языка. К таким условиям относятся также чрезвычайно разнообразные синтаксические и речевые условия, позволяющие употреблять прилагательные и существительные со сходной семантикой без четкого морфологического противопоставления, наличие в языке ряда своеобразных синтаксических штампов, допускающих редукцию в плане выражения, распространенность эллиптических синтаксических конструкций, разные случаи контекстуальной, ситуативной и ситуативно-контекстуальной неполноты предложений. Одной из причиной активности и распространенности субстантивации как в русском, так и в татарском языках, возможно, является принцип экономии в языке — стремление к краткости и простоте в выражениях, когда таковое только возможно.
Мы далеки от мысли, что все случаи субстантивации в русском языке — есть переход в системе частей речи: несомненно, следует дифференцировать случаи синтаксической транспозиции. Тем не менее, необходимо дать общую картину «опредмечивания» различных классов слов.
В современном русском языке субстантируются чаще всего прилагательные, причастия, местоимения, реже — числительные и даже служебные слова (правда, больше контекстуально). Вкратце дадим описание субстантированных слов с точки зрения их значения, т.е. семантических подгрупп (примеры взяты из анализированных нами текстов М.Шолохова, В.Шукшина, В.Распутина и др.).
1. Субстантиваты, имеющие парадигму прилагательных мужско го рода со значением лица, представляют один из самых продуктив ных типов. Среди них можно выделить название лица по характер ному для него признаку (больной, нищий, виновный:: Смелого пуля боится, смелого штык не берет; название лица по предмету, к кото рому оно имеет отношение (часовой, дежурный, звеньевой); название лица по характерному действию, субъектом или объектом которого оно является (ссыльный, связной, ездовой). Среди субстантиватов мужского рода есть слова, являющиеся названиями животных {Се рый, Буланый, Вороной).
2. Тип субстантированных прилагательных женского рода можно объединить общим значением помещения, названного по его назначению. Среди них особую активность приобретают слова-названия по совершаемому в них действию (приемная, операционная;; названия помещения по характерному для него предмету (душевая, ванная, блинная,); название помещения по лицу, для которого оно предназначено (директорская, детская, парикмахерская). Субстантиваты женского рода с общим значением «официальная бумага» не очень продуктивны: похоронная, накладная, объяснительная, докладная. Что касается активной в последнее время группы слов адъективного типа бутербродная, шашлычны,, пирожковая, рюмочная и т.п., на наш взгляд, эти слова примерами субстантивации не являются, так как в русском языке они образовались не путем перехода от относительных прилагательных.
3. Продуктивный тип субстантированных прилагательных среднего рода обозначает блюда, кушанья и лекарства (мороженое, снотворное, шипучее, сухое), есть и образования от порядковых числительных: первое, второе. Существительные с отвлеченным значением (прекрасное, тайное, прошлое) в основном образованы тоже от прилагательных. Среди субстантированных прилагательных в форме среднего рода особое место занимают биологические и зоологические термины — названия представителей растительного и животного мира: земноводное, млекопитающее, цитрусовое и др. Среди субстан-тивов среднего рода можно выделить и ряд непродуктивных образований, обозначающих вид одежды: штатское, зимнее, летнее и др. Очень активный тип представлен существительными-названиями населенных пунктов: Отрадное, Лебяжье, Пионерско,, Дачное (эти примеры, на наш взгляд, не являются подлинными случаями перехода из прилагательных в существительные, о чем мы изложим чуть ниже).
4. Субстантиваты в форме множественного числа pluralia tantum обозначают различные виды платежей и денег командировочные, суточные, подъемные, отпускные, наличные.
Во многих учебниках, особенно школьных, в качестве имен, пе решедших из разряда прилагательных, приводятся слова насекомое, вселенная и др. Эти существительные не могут рассматриваться как субстантиваты, поскольку они в роли прилагательных в русском языке никогда не функционировали, а были образованы в результа те калькирования. Таким образом, наличие у слова существительного адъективного типа склонения еще не означает принадлежность таких слов к явлению переходности в системе час тей речи.
В ряду субстантированных слов особое место занимает так называемая «эллиптическая субстантивация» — мотивированные прилагательными существительные адъективного склонения, синонимичные словосочетаниям с мотивирующим прилагательным в качестве определяющего слова. Таким образованиям присваивается родовая система флексий в соответствии с родом эллиптируемого (опускаемого) существительного: скорый, почтовый, пассажирский (поезд), русский, английский (язык), штрафной, угловой (удар) и др. (Русская грамматика, 1982, с.241).
Обобщающие данные употребления частей речи в русских и татарских текстах
Итак, исходя из данных проанализированных нами выборок из текстов более чем по десяти русских и татарских авторов, можно составить приблизительно следующую картину употребления частей речи в художественных текстах. Следует при этом пояснить некоторые моменты. Во-первых, это одна из самых первых попыток показа общей употребляемости всех частей речи в обоих языках. Ибо, например, в том же частотном словаре русского языка, где были даны статистические данные о частотности частей речи, указаны не все части речи (нет слов категории состояния, как отдельные грамматические категории выделены причастия, субстантированные причастия омонимы и т.п.) и нельзя создать полную картину об употреблении всех классов слов. Во-вторых уровень допустимых неточностей в наших исследованиях соответствует принятым в начале нашей главы параметрам. В-третьих в наши дни в век компьютеризации и автоматизации лингвистических исследовании кажущийся на первый взгляд примитивный механический подсчет дает как раз наиболее точные результаты, так как при статистических анализах мы учли все случаи переходного употребления частей речи. Например, одна и та же словоформа {данные, вещь, настоящее, тузган, ак, кайнар), способная употребляться в роли разных частей речи, была учтена именно в своей конкретной группе слов. При полной компьютерной обработке текста нельзя было бы избежать неточностей, связанных с разными проявлениями омонимии, например, откуда знать машине, что слова алма, карама, ул, бар являются не только существительными. Если даже исходить из того, что данные примеры составляют очень небольшое количество слов, индивидуальная обработка текстов «вручную» дает, несомненно, более точные результаты. Естественно, с точки зрения количества, общего объема выборок «тягаться» с компьютером практически невозможно.
Прежде чем дать обобщающую таблицу употребления всех частей речи в художественных текстах, мы решили для сравнения дать конкретные исчисления из двух выборок по 500 слов из произведений В.М. Шукшина и М.С. Магдеева. Выборка из В.М. Шукшина взята из рассказа «Пост скриптум» (Василий Шукшин, 1975, с.222-223) и из повести М. Магдеева «Торналар тешкен щирдв» (М. МоЬдиев, 1995, с.230-231). В обеих выборках изложение идет от имени первого лица (У Шукшина — это письмо мужа к жене о его городской жизни; у Магдеева — воспоминания автора тоже об определенном периоде его жизни). Сопоставление двух таблиц позволяет убедиться, насколько могут разниться и быть едиными статистические данные об употреблении отдельных частей речи у одних конкретных авторов с обобщенными процентами.
Итак, из по 500 слов в каждой из выборок нами получены результаты, которые отражены в таблице № 15. Если же количество всех словоупотреблений, проанализированных нами в русских и татарских текстах (а это число составляет примерно 50000 — по 25000 слов в каждом из языков), взять за сто процентов, то доля различных частей речи в пределах этих ста процентов примерно такая же, что показано в 21-й таблице, правда, есть и определенные отличия (см. таблицу № 22). Следует уточнить и разъяснить один момент: в списке разных классов слов указаны междометия и звукоподражания, но процентные данные по их употребляемости здесь отсутствуют. Дело не в том, что мы не признаем эти слова как особую группу слов, а в том, что таких слов в текстах художественной прозы в обоих языках ничтожно мало — сотые доли, например, звукоподражаний — О, 02 процента. Поэтому, на наш взгляд, включение в общую итоговую таблицу таких данных практически ничего не дает и обобщенную картину не меняет.
Статистический анализ художественных текстов и квантитативная характеристика русского и татарского слова как представителя отдельного лексико-грамматического класса — части речи — позволяют сделать следующие выводы:
1. Как в русском, так и в татарском языках, среди всех частей речи наибольшую активность имеют имена существительные, т.е. имена — есть самая многочисленная группа слов в обоих языках. В сопоставительном плане можно сказать, что татарские тексты, во всяком случае, анализированные нами, являются более «именными», чем русские тексты, так как в татарских текстах доля существительных иногда достигает 30-35 процентов всех словоупотреблений. Точка зрения о том, что «в функциональной иерархии в предложении глаголу принадлежит первое место» (Й. Вукович, 1972, с. 58), для татарского языка является весьма спорной, но она справедлива по отношению к русскому языку. Эта точка зрения выдвигается и многими другими лингвистами, в частности, Г.А. Золотовой: «Глагол ... остается конструктивным центром русского синтаксиса» (1973, с. 120). (К слову, об этом известный американский языковед У.Л. Чейф писал: «Весь понятийный мир человека изначально разделен на две главные сферы. Одна из них сфера глагола..., другая -сфера существительного... Я принимаю, что центральным из них является глагол, а периферийным - существительное» (1975, с. 114.) В татарском языке имя существительное, с его многофункциональностью и семантической насыщенностью, что позволяет ему выступить свободно в начальной форме как в субъектно-объектной, так и в атрибутивной функции (Алтын кыйбат. Алтын таптым. Алтын алка алдым и др.), составляет стержень, ядро речи и текста. Видимо, поэтому даже многие русские безличные предложения переводятся на татарский язык конструкциями, обязательно имеющими имена существительные: Вечереет. Моросит. Клонит ко сну, хочется спать и Кич щитеп килэ. Яцгыр сибэли. Йокы кило и др. Высокая активность существительных обоих языков в организации художественного текста не означает еще и их высокую частотность. Повторяемость существительных в десятки раз ниже повторяемости других классов слов (местоимений, предлогов и частиц и др.) Среди самых частотных существительных в русских текстах можно выделить следующие: человек, рука, вода, голова, год, город, день, дело. В татарских текстах наибольшей повторяемостью выделяются кете, гомер, авыл, куз, кул, эш, щир, вакыт. Следует подчеркнуть и определенные тенденции в употребляемости отдельных лексем. Например, существительное товарищ, вошедшее по частотности в первые пятьдесят слов по «Частотному словарю русского языка» (1977), в исследованных нами текстах встретилось всего несколько раз, т.е. по активности это слово не вошло даже в первую тысячу самых повторяющихся лексем. Татарский эквивалент этого слова иптэш встречается в текстах намного чаще (особенно в прозе М. Магдеева, например, нами слово отмечено 45 раз), что, возможно, связано с более широким спектром оттенков значений данного слова по сравнению с довольно «сухим и деловым» товарищ.
2. Глаголы в обоих языках по активности занимают второе место; несмотря на то, что татарская глагольная лексика и система глагольных форм более сложна, в русских текстах доля глагольных лексем в некоторых выборках на 5-8 процентов выше, чем в татарских текстах. По частотности же, несомненно, татарские вспомогательные глаголы иде, тора, килэ и др. намного превосходят частотность вспомогательных и полузнаменательных русских глаголов быть, есть, стоять и дрр
