Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Истоки и функционирование -1-ового онимического суффикса в карельской топонимии 11
1.1. О происхождении -1-ового локативного суффикса 11
1.2. Семантика и функционирование-1-ового онимического суффикса 16
1.3. Фонетическая дистрибуция -1-ового суффикса в топонимии Карелии 20
ГЛАВА II. Семантические модели карельской -1-овой топонимии 32
2.1. Лексико-семантический состав топонимов -1-ового типа 32
2.2. Основные принципы подачи и описания материала 45
2.3. Реконструкция карельских нехристианских имен, выступающих в составе -1-овых топонимов 46
2.4. Отапеллятивные топонимы -1-ового типа 113
2.4.1. Отапеллятивные топонимы с указанием на человека 115
2.4.2. Отапеллятивные топонимы с указанием на топографическую характеристику 122
2.5. Христианские имена в карельской -1-овой топонимии 126
ГЛАВА III. Ойконимия -1-ового типа в системе карельских наименований поселений 156
3.1. О структурно-семантических типах карельской ойконимии 157
3.2. Карельская суффиксальная ойконимия 165
3.2.1. Ареальная дистрибуция -1-овой модели Карелии 174
Заключение 186
Литература и принятые сокращения 192
Список сокращений 205
Регистр -1-овых топонимов Карелии 208
- Семантика и функционирование-1-ового онимического суффикса
- Реконструкция карельских нехристианских имен, выступающих в составе -1-овых топонимов
- Отапеллятивные топонимы с указанием на топографическую характеристику
- Ареальная дистрибуция -1-овой модели Карелии
Введение к работе
В настоящей работе предпринимается попытка анализа карельских топонимов, оформленных суффиксом -1а и его фонетическими вариантами, рассматриваются вопросы становления и функционирования -1-овой модели на территории Карелии, а также выявляется значение данного топонимического типа для этноисторического и историко-культурного исследования Карелии. Топонимия Карелии стала объектом научного исследования отечественных и зарубежных ученых с конца XIX века. В исследовании карельской топонимии имеются определенные традиции, заложенные трудами основоположников финно-угроведения А. М. Шегрена, М. А. Кастрена, Д. Е. Европеуса. Впрочем они, как и более поздние финляндские (Е. Tunkelo, J. Kalima) и российские (А. К. Матвеев, Б. А. Серебренников) исследователи ономастики, не столько интересовались собственно карельской топонимией, сколько использовали её для штудий по субстратной топонимии Русского Севера.
Уже в ранних работах карельская топонимия привлекалась в качестве источника этноисторических исследований. Один из основателей отечественного финно-угроведения Д. В. Бубрих, основываясь на данных топонимики, вышел на решение ряда важнейших вопросов по истории заселения Карелии [1947, 1947а, 1971].
Эта тенденция сохраняется и в современных исследованиях. Из последних отметим публикации Д. В. Кузьмина [2001, 2002, 2003], в которых на основе ареальной дистрибуции карельских топонимных моделей реконструируются хронология, основные направления и пути продвижения карельских переселенцев в Беломорскую Карелию.
Первые публикации по топонимии Карелии основывались на материалах письменных источников. Здесь наиболее значимы результаты исследований, проведенных известным русским лингвистом А. И. Поповым [1949] на мате риале Писцовых книг Обонежской пятины. В контексте нашего исследования полезен список прибалтийско-финских антропонимов, выявленных им из исторических источников.
Живая карельская топонимия впервые находит отражение в работах известного финляндского топонимиста В. Ниссиля. Сбор топонимического материала осуществлялся исследователем в годы Второй мировой войны на оккупированной финнами территории Карелии. В частности, В. Ниссиля побывал в в южной Карелии, где собрал богатый топонимический материал по поселениям карел-людиков, а также на территории проживания собственно-карел в Медвежьегорском районе (Юстозеро, Янгозеро, Мяндусельга, Сель-ги, Паданы)-в ареале распространения южных диалектов собственно-карельского наречия [Мамонтова 1995: 106- 107]. Итогом полевой деятельности финского топонимиста стали многочисленные научные публикации по карельской топонимии и антропонимии [1944, 1947, 1955 и др.]1.
В отдельной монографии В. Ниссиля представлена людиковская ойко-нимия [1967]. В данной работе этимологизируются 260 названий поселений, дан семантический и структурный анализ топонимов.
Целый ряд статей финского исследователя посвящен реконструируемым в топонимии Карелии антропонимам, т. е. карельским личным именам, прозвищам и фамилиям [1943, 1947,1973; об этом подробнее в гл. 2].
Необходимо отметить ещё две работы В. Ниссиля. Это его первое значительное топонимическое исследование, в котором анализируется собранный им в бассейне р. Вуоксы полевой материал [1939]. Известно, что указанная территория (современная Ленинградская область) считается исторической родиной древней корелы. Вторая монография написана на обширном фактическом материале (325 000 топонимов) и посвящена топонимии также бывшей территории проживания карел (северо-западное Приладожье) [1975]. Результаты данных исследований активно используются нами в качестве сравнительного материала при анализе рассматриваемых в работе -1-овых топонимов Карелии.
К топонимии северо-западного Приладожья обращается и финская исследовательница Л. Лехикойнен [Lehikoinen 1988]. В ее работе подвергаются анализу приблизительно две тысячи названий домов и дворов прихода Кир-ву. Автор оперирует топонимическим материалом, собранным от бывших жителей деревень этого прихода, а также архивными данными. В указанном исследовании подробно рассматриваются вопросы, касающиеся лексического состава, структуры и мотивов номинации названий домов. В качестве одной из распространенных моделей наименований домов и поселений в ареале прихода Кирву отмечается -1-овая ойконимная модель, об истоках которой также идет речь в этой работе. Данные сведения оказали неоценимую помощь при подготовке нашей работы.
Планомерный и систематический сбор топонимии современной Карелии отечественными специалистами начался в 1970-ые годы. Исследование топонимии Олонецкой Карелии связано с именем Н. Н. Мамонтовой. Собранный ею в поле топонимический материал подвергается научному осмыслению в монографии, описывающей карельскую микротопонимию Олонецкого района [1982], и ряде статей [1975, 1979, 1980, 1981 и др.].
В контексте нашего исследования наибольший интерес представляет статья Н. Н. Мамонтовой «Топонимия Олонецкого края» [1994]. В ней представлены некоторые ливвиковские ойконимы (т. е. названия населенных мест) с формантом -1а и предложен их семантический анализ.
Отметим также хранящуюся в секторе языкознания института ЯЛИ КНЦ РАН рукопись Н. Н. Мамонтовой по ойконимии Карелии. В данной работе автор проводит семантический и структурный анализ карельских названий населенных пунктов, описывает свойственные карельской ойконимии черты и особенности [Мамонтова. Рукопись].
Как свидетельствует краткий обзор научной литературы по карельской топонимии, в её исследовании сложились определенные традиции: анализ топосистем локальных карельских диалектных ареалов (ливвиковского, лю-диковского, приладожских карел), использование топонимии в целях этнои-сторического исследования, упор при исследовании на полевые материалы. Отдельные структурные модели топонимов, пронизывающие весь ареал карельского расселения, не становились до сих пор предметом специального исследования, хотя по -1-овой модели накоплены определенные разрозненные замечания, свидетельствующие о перспективности её исследования.
В предпринятой нами диссертационной работе впервые подвергаются комплексному описанию карельские ойконимы (т. е. названия поселений), оформленные -1-овым онимическим суффиксом. Актуальность избранной темы определяется необходимостью исследования одного из недостаточно изученных разрядов карельской топонимии - ойконимии, а также отсутствием работ, в которых -1-овая топонимия являлась бы объектом специального лингвистического анализа. Между тем проведенное исследование свидетельствует о том, что это одна из центральных карельских ойконимных моделей, тесно связанная с расселением карел на территории современной Карелии и становлением системы их поселений. Модель была принесена карельскими переселенцами из северо-западного Приладожья, территории карельской прародины, и связана с формированием системы гнездового расселения. Значительный языковой, культурный и исторический потенциал -1-овой топонимии обусловлен и тем, что она сохранила до наших дней многочисленные традиционные карельские антропонимы, уже давно утраченные языковой практикой. В ней закрепились разнообразные карельские варианты христианского именослова, также уже вышедшие из активного употребления.
Ареал исследования представляет собой обширную карельскую территорию Республики Карелии, простирающуюся от южных окраин располо ясенного между Ладожским и Онежским озерами Олонецкого перешейка до северных районов республики, граничащих с современной Мурманской областью [карта 1]. В данном ареале сложились три основных наречия карельского языка: собственно-карельское (в средней и северной Карелии), ливви-ковское (у восточного побережья Ладожского озера и дальше вглубь Олонецкого перешейка) и людиковское (узкой полосой вдоль восточного края ареала ливвиковского наречия, невдалеке от Онежского озера).
Исторически карельский ареал в границах административной территории Республики Карелии был шире современного. За пределами исследования осталось северо-западное Приладожье, которое будучи традиционной карельской в языковом и этнокультурном плане территорией, в силу целого ряда исторических и политических причин утратило коренное карельское население. Этот процесс начался уже в XVI - XVII вв. постепенной финни-зацией территории и завершился в результате Второй мировой войны полной сменой населения и соответственно разрушением традиционной системы именований. Топонимия северного Приладожья, как уже упоминалось выше, освещена в работе финского исследователя В. Ниссиля [1975]. Её материалы и результаты анализа активно используются в нашей работе.
Источники исследования. Основным материалом исследования послужили данные Научной картотеки топонимов Института ЯЛИ КНЦ РАН, а также Ономастического архива Финляндии и антропонимической картотеки сектора Словаря карельского языка (Научно-исследовательский центр национальных языков Финляндии). В работе использован также топонимический материал, собранный автором во время экспедиций 1999-2004 годов. Помимо собранной в поле топонимии, привлекались данные деловых документов (дозорные и писцовые книги, актовые материалы), а также материалы Национального архива Республики Карелия и Карельского просветительского общества Финляндии, содержащие топонимическую информацию.
Основой корпуса данных исследования служит список из более тысячи географических названий, оформленных -1-овым суффиксом.
Цели и задачи исследования. Целью исследования является структурный и лексико-семантический анализ карельских топонимов -1-ового типа, а также выявление ареалов формирования и особенностей распространения и функционирования данной ойконимной модели на территории Карелии. Поставленная цель требует решения следующих задач:
1) выявление и анализ фонетических вариантов -1-ового форманта в топонимии Карелии;
2) определение лексико-семантического состава -1-овых топонимов;
3) определение возможных путей и этапов продвижения карел из Прила-дожья на восток на основе ареального анализа карельской топонимии -1-ового типа.
Методы исследования. Основным методом исследования в работе является сравнительно-исторический с применением этимологического, структурного, формантного анализа и реконструкции имен и их форм. При анализе ареалов распространения топонимных суффиксальных моделей (главным образом, -1-овой модели) и выяснении причин их формирования используется ареально-типологический метод. Применяется также картографический метод анализа топонимии.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые выявлены причины формирования разных фонетических вариантов форманта -1а (-1а, -Га, -lu, -1) в карельской топонимии. Доказано, что -1-овая ойконимная модель в Карелии связана с гнездовым типом расселения. На материале топонимов -1-ового типа предпринята попытка реконструкции карельского традиционного именослова. Материалы исследования могут быть использованы при составлении словаря-ономастикона карельских личных имен и фамилий, а также словаря топонимов Республики Карелии. Выводы и положения диссертации могут найти применение при разработке лекционных кур сов по прибалтийско-финской топонимике и антропонимике. Этим определяется практическая значимость работы.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1) фонетическая дистрибуция -1-ового онимического форманта отражает исторически сложившиеся фонетические закономерности карельского языка;
2) названия -1-ового типа представляют собой ценный пласт топонимии, который способствует восстановлению карельского традиционного именослова;
3) ареалы формирования топонимии -1-овой модели несут в себе этнои-сторическую информацию, связанную с историей заселения Карелии.
Диссертационная работа состоит из трех основных глав. Первая глава посвящена, во-первых, вопросу происхождения -1-ового словообразовательного суффикса с локативной семантикой и его представлению в прибалтийско-финских языках, и, во-вторых, определению фонетических вариантов -1-ового форманта на материале топонимии Карелии. Во второй главе предлагается лексико-семантический анализ основ, к которым непосредственно присоединяется -1-овый суффикс. Третья глава рассматривает -1-овую ойко-нимную модель в контексте других моделей названий карельских поселений. Особое внимание уделяется при этом выявлению специфики искомой модели в ряду других суффиксальных типов. Ареальный анализ в сочетании с рассмотрением механизмов образования и функционирования отдельных ойконимных типов позволяет делать выводы этноисторического и этногене-тического содержания. В заключении представлены основные выводы и результаты исследования. Работу завершают список литературы и принятых сокращений, а также «Приложение», включающее регистр всех рассматриваемых в работе топонимов с суффиксом -1а и список этимологически неясных названий данной модели.
Семантика и функционирование-1-ового онимического суффикса
Известная в разных прибалтийско-финских языках (финском, эстонском, водском, вепсском, карельском) -1-овая топонимическая модель закреплена за названиями домов и поселений [Nissila 1962: 91; Pall 1977: 71; Муллонен 1994: 16]. Универсальным для прибалтийско-финских ойконимов на -1 является положение о том, что модель представлена отантропонимными основами. Известно, что тип возник первоначально как наименование домов (одно-дворных деревень), в которых к имени основателя присоединялся суффикс -1а с локативной семантикой.
Отличительной особенностью -1-овой топонимии в прибалтийско-финских языках является ее интенсивность в местах более раннего оседлого земледельческого освоения, и напротив, в ареале промыслового освоения этот тип не распространен [Nissila 1962: 91-92; Vahtola 1980: 23, 137]. В пользу этого вывода, сделанного первоначально на основе анализа топонимии Финляндии, убедительно свидетельствуют результаты исследований по эстонской и вепсской топонимии [Pall 1977: 196, 237; Муллонен 1994: 77].
Данное положение в целом подтверждается и карельским топонимическим материалом. Результаты исследования ареалов распространения -1-овой ойконимной модели говорят о том, что максимальная плотность сосредоточения ойконимов на -1 на территории Карелии отмечается в зонах так называемой гнездовой поселенческой сети (подробнее в гл. 3). Известно, что развитый гнездовой тип расселения распространен на территориях с достаточно длительным земледельческим освоением [Орфинский, Гришина 1998].
В финской ономастике суффиксы, с помощью которых образуются топонимы, принято рассматривать как топоформанты и, в свою очередь, топонимы, оформленные топонимическим формантом, как простые, односоставные [Kiviniemi - Pitkanen - Zilliacus 1974]. Но, относительно структуры топонимов, оформленных -1-овым показателем, существует также и другая точка зрения.
Топоформант, замещая детерминант, выполняет его главную функцию -указывает на класс, разряд топонима. В этом отношении в прибалтийско-финской топонимии особенно показателен -1-овый формант, который четко информирует о принадлежности топонима к разряду названий домов, а также восходящих к ним ойконимов (т. е. названиям населенных мест) [Kiviniemi 1975: 55].
Один из первых финских исследователей древней прибалтийско-финской антропонимии А. В. Форсман [1894: 185] приводит известную карельскую прибаутку, объясняющую семантику некоторых суффиксов, включая и -1-овый:
По мнению Л. Лехикойнен, -1-овый топонимический формант нельзя рассматривать только лишь как топонимообразующий суффикс [Lehikoinen 1988: 154]. Присоединяясь к атрибуту (в нашем случае к отантропонимной определяющей основе), -1-овый суффикс в сущности начинает функционировать в топониме в качестве детерминанта. В силу того, что -1-овый топоформант несет ясную семантическую функцию - указывает на вид, разряд названия, а также замещает в топониме детерминант-С. Кепсу [1981: 212] и Л. Лехикойнен [1988: 171-172] сходятся во мнении, что названия -1-ового типа являются сложными двусоставными. Замещая апеллятив-детерминант, -1-овый суффикс тем самым уподобляется ему, выполняя его функции (т. е. содержит в себе указание на разряд называемого географического объекта). Следует признать, что данное толкование структурного значения -1-ового форманта в онимах вполне обоснованно и понятно. Однако, нам представляется все же более правомерной и оправданной традиционная структурно-морфологическая классификация, согласно которой топонимы, содержащие несомненный онимический формант - это простые суффиксально оформленные образования. Указанный подход к существующей в топонимике проблеме структурной классификации топонимов избегает, на наш взгляд, излишней путаницы и затруднений в членении топонимов на простые (производные и непроизводные) и сложные (двусоставные и многосоставные). К аналогичным выводам приходит известный исследователь финской топонимии Е. Кивиниеми, который также в этом вопросе придерживается традиционной синтаксической классификации прибалтийско-финской суффиксальной топонимии [Kiviniemi 1990: 93].
Таким образом, с точки зрения синтаксической классификации топонимы -1-овой модели следует относить к разряду простых производных названий.
В этом контексте необходимо отметить следующий примечательный факт, касающийся структурного строения карельских топонимов -1-ового типа. Анализ наименований домов на -1 показал, что в ареале восточной Беломорской Карелии-в Панозерском, Пильдозерском, Корелакшском кустах поселений-за -1-овым суффиксом непременно следует присутствующий в названии в качестве основного элемента (детерминанта) термин talo дом . К примеру, Mattilantalo (Пан, Кем); Hilippalantalo (Пильд, Лоух); Riigol antalo (Корел, Лоух).
Вообще, в карельском ареале для обозначения домов функционируют два взаимозаменяющих друг друга структурных типа: простой производный на -1а/-1а и сложный двусоставной на alo дом или -koti, -kodi дом . Оба представлены отантропонимными основами, напр.: Jussila, Maksimala, Petrila и JussintalOy Maksimantalo, Petrintalo. В первом случае на разряд объекта указывает -1-овый суффикс, во втором эти функции выполняет детерминант. В качестве атрибута в обоих случаях представлен антропоним (кар. Jusi рус. Иван, кар. Maksima рус. Максим, кар. Petri рус. Петр), который выражает посессивные отношения.
Возникает вопрос: почему в названных кустах поселений в наименованиях домов за -1-овым формантом, который содержит указание на дом, следует детерминант, выполняющий те же функции? Возможно, этот факт объясняется тем, что смысловое значение некогда продуктивного в образовании названий домов -1-ового форманта начинает утрачиваться языком и, как следствие, растет популярность общеизвестного структурного типа на alo. Последний в силу прозрачной семантики детерминанта однозначно информирует о разряде топонима. Ввиду этого названия старых домов на -1 продолжают свое существование уже в составе сложных наименований, в которых только детерминант в сознании людей содержит указание на дом.
Отметим сразу, что в ливвиковском ареале тип на aloi и -kodi полностью вытеснил оформленные -1-овым формантом наименования домов, хотя еще в начале XX века, во всяком случае в Сямозерском кусте поселений, названия домов на -1 имели довольно широкое распространение1. На территории проживания карел-людиков не зафиксировано ни одного названия дома на -1 (см. подробнее гл. 3).
Реконструкция карельских нехристианских имен, выступающих в составе -1-овых топонимов
Этимологический анализ нехристианского карельского именослова проводится следующим образом: 1. Выявление карельского антропонима (личного имени, прозвища или патронима, а также образованных от них фамилий) в составе ойконима на -1. 2. Сопоставление реконструированного антропонима с соответствующей апеллятивной лексемой современного карельского языка. При необходимости для сравнения привлекаются данные диалектных словарей восточных финских говоров (Suomen murteiden sanakirja; Kiihtelysvaaran murteen sanakirja), a также данные Фразеологического словаря карельского языка. 3. Представление однокоренных антропонимов в других прибалтийско-финских языках. 4. Фиксация антропонима в памятниках письменности. Фиксация антропонима в антропонимических полевых материалах. Присутствие антропонима в современных карельских фамилиях. 5. Возможное определение мотивов номинации реконструированного антропонима. Ниже представлены возможные реконструкции карельских антропонимов нехристианского происхождения в составе анализируемых в исследовании топонимах на -1: Ahol a АпоГапІатрі (lampi ламба, лесное озеро ), ламба вблизи дер. Ладвозеро (Вокн, Кост); Ahol a Ahol anvuara (vuara гора, покрытая лесом ), гора у дер. Кургиево (Кем). В предполагаемых ойконимах просматривается антропоним, легший в основу известной в дер. Ладвозеро фамилии Ahonen. Из трех волостей западной Беломорской Карелии XIX в. - Ухтинской, Контокской и Вокнаволокской -указанная фамилия была зафиксирована в последней в дер. Ладвозеро, где она впервые упоминалась в документе 1762 года [РбИа 1995: 120 - 123]. Фамилия Ahonen упоминается в письменных документах XVI - XVII вв. на Карельском перешейке, в Саво и Эстерботнии [SN]. При объяснении истоков фамилии, вероятнее всего, следует исходить из кар. aho с семантикой поросшая лесом бывшая пожога [KKS]. Buccila, рус. Бочкино, часть дер. Янгозеро (Медв). По-видимому, основу названия образует антропоним Bucci, который восходит к апел. bucci бочка [СКЯ]. В финском именослове семантически однородное прозвище Tynnyri tynnyri бочка могло присваиваться очень полному человеку [Reponen 1930: 198]. Bureal, дом в дер. Маккойла (Вешк, Пряж). В основе названия карельский антропоним Вигси, ср. Bureau Iivan Бурчу Иван в дер. Маккойла [картотека KKS]; родовая фамилия Burcat (рус. Бурцевы) в дер. Палалахта. В качестве основы имени можно предложить известную в диалектах ливвиковского наречия лексему burcu с семантикой бука, злюка , ср. дескриптивный глаг. burcottua дуться, злиться [СКЯ]. Аналогичный антропоним обнаруживается в письменном документе по Керетской волости (восточная Беломорская Карелия): ср. 1575 Vaska Burtsa [РбИа 1995: 46]. Butila, дом в дер. Машезеро (Тунг, Белом). Совершенно очевидно, что название дома имеет отантропонимические истоки, поскольку в деревне бытует «уличная» фамилия Butizet, официальным русским вариантом которой является Бутин. Происхождение фамилии спорно. Возможна связь с бытующей в северно-карельских диалектах собственно-карельского наречия лексемой puti со значением собственность, имущество [KKS]. Однако эта интерпретация кажется маловероятной в силу семантики представленного нарицательного. Правомернее исходить из известного в ливвиковском наречии карельского языка слова budi тихий, едва слышно говорящий человек [KKS]. Лексема с подобной семантикой вполне могла стать основой фамилии. Cabil, дом в дер. Сямозеро (Пряж). Происхождение названия связано с известной в Сямозерье «уличной» фамилией СаЫ, ср. CabiMit a Чаби Митя [картотека KKS]. В поисках истоков есть смысл привлечь бытующий в ливвиковском наречии карельского языка звукоизобразительный глагол cabista со значением шелестеть, шуршать [Федотова 2002: 19]. Cauvala, дом в дер. Алозеро (Калев); auvala, хут. (Калев). В основе следует искать антропоним Cauvay ср. зафиксированный в Беломорской Карелии Cauvani Stepana или Чаувани Степан [SNA]. Этимология имени не совсем ясна, хотя не исключена связь с звукоподражательной лексикой карельского языка. Так, антропоним можно возвести к имеющему подобную основу дескриптивному глаголу, который распространен в тверских говорах карельского языка, ср. dawgata: от звука саи звякнуть, щелкнуть [Федотова 2002: 19]. Cihval, дом в дер. Сямозеро (Пряж). В названии отражается карельский антропоним Cihvu, ср. Cihvan Grigoi букв. Чихву Григорий [картотека KKS]. Вероятной основой антропонима может служить широко известный в ся-мозерском диалекте ливвиковского наречия дескриптивный глагол cihvata с основной семантикой шипеть, тлеть (ср. также cihvu угар ) [СКЯ]. Действие, обозначенное этим глаголом происходит вяло, кое-как, напр. ruadua cihvata работать кое-как [Федотова 2002: 21]. Cikkul, дом в дер. Кяргела (Сям, Пряж). В основе карельский патроним Сікки, ср. Cikun Jasa букв. Чикку Яша [картотека KKS]. Этимология антропонима не ясна. Следы патронима обнаруживаются в современной фамилии Чиккуев. Cinkkila, хут. у дер. Поньгогуба (Вокн, Кост). В основе ойконима лежит известная жителям деревни родовая фамилия Cinkki. По преданию в Cinkkila было четыре дома, два из которых занимали братья Cinkin Simana Чинкки Семен и Cinkin Kormila Чинкки Корнил . Официальная же фамилия братьев была Антипин [Virtaranta 1978: 125]. Соответствием карельского патронима Cinkki может быть известная в финском именослове фамилия Sinkko(nen). Истоки рода не совсем ясны, поскольку в середине XVI века антропоним был распространен на Карельском Перешейке и в губернии Саво, а начиная с XVII века фиксируется уже в Приладожской Карелии [Р61Ш 1995: 156]. Civakkala, часть дер. Тунгуда (Белом). Очевидно, основу названия образует антропоним Civakka. В северно-карельских говорах собственно-карельского наречия апеллятив divakka или sivakka известен с семантикой правая лыжа (для отталкивания) . В тунгудском диалекте (на территории которого зафиксирован рассматриваемый топоним) лексема представлена со значением скользкий, гладкий , в финских говорах, а также в диалектах так называемой Приладожской Карелии (Салми, Суоярви) семантикой данного апеллятива является быстрый, проворный, бодрый [KKS; SKES]. Видимо, в один семантический ряд входят также карельские дескриптивные глаголы civahuttua, sivahuttua, sivaltua, которые характеризуют быстрое моментарное действие [KKS; Федотова 2002]. Можно предположить, что именно данное свойство или качество могло послужить основанием для образования имени человека. Интересно, что в Тунгуде имела распространение фамилия Цывакин, которая, вероятнее всего, является русским «цокающим» вариантом рассматриваемого карельского антропонима Civakka. Cokkala, дом в дер. Ругозеро (Кест, Лоух). Вероятно, название дома образует древнее имя Cokka. Происхождение антропонима спорно. В качестве одной из возможных интерпретаций можно предположить связь имени с карельским глаголом cokottua сидеть молча, тихо или сидеть выпрямившись , также с апел cokko жмурки (игра); «водящий» при игре в жмурки» [KKS].
Отапеллятивные топонимы с указанием на топографическую характеристику
Самую незначительную по числу (18 названий) группу среди топонимов -1-ового типа составляют, как уже отмечалось, отапеллятивные топонимы, содержащие топографический элемент. Выраженные ландшафтной терминологией топоосновы отражают в данном случае месторасположение поселения.
Надо заметить, что содержащие топографический элемент отапеллятивные ойконимы зафиксированы на территории, тяготеющей к западу Беломорской Карелии. Причем, как мы выяснили, большинство из них группируется вокруг определенного поселения. Из таких поселений-центров, и примыкающих к ним отапеллятивных ойконимов обозначим следующие: вокруг деревни Войница расположились хут. Kumpula, дер. Carkkala, дер Vuarala; к деревне Ювалакша тяготеют дер. Perala, хут. Lampela. Кроме того, подобные ойконимы обнаруживаются в Ухте (совр. Калевала), в Кестеньге, в Ладвозере и в бывшей деревне Костомукша. Как объяснить наличие таких отапеллятивных названий в обозначенном ареале?
По-видимому, здесь мы имеем дело с образованиями по аналогии. Дело в том, что -1-овая топонимическая модель на этих территориях имеет особенно широкое распространение и, что важно отметить, она продолжала работать здесь вплоть до начала XX века. Таким образом, чрезвычайная популярность -1-овой модели и её уже достаточно позднее функционирование на территории Беломорской Карелии повлекли за собой образование отапеллятивных (содержащих топографическую характеристику) ойконимов указанной модели. Кроме того, в данном ареале на возникновение подобных названий могла оказать влияние и финская модель.
Что касается семантики топооснов анализируемых ойконимов, в некоторых случаях, она представляется спорной. Нам думается, что даже в этих, казалось бы однозначно имеющих отапеллятивную основу названиях, можно искать антропонимы. В целом, относительно анализируемых в этой части диссертации названий можно видеть три основных пути их образования. Рассмотрим их на примере возможного возникновения ойконима Niemela: 1. апел. niemi мыс (+ суффикс -1а) название дома Niemela. В основе названия дома лежит апеллятив из области ландшафтной терминологии: дом, расположенный на мысу . 2. апел. niemi мыс топоним Niemi (+ суффикс -1а) название дома Niemela. В этом случае, название дома содержит оним, к которому присоединяется формант -1а: дом, расположенный в местечке Niemi . 3. апел. niemi мыс антропоним Niemi (+ суффикс -1а) название дома Niemela Название образовано от антропонима Niemi, который, в свою очередь, восходит к апеллятиву niemi. Таким образом, два последних представленных ойконима являются про-приальными, т. е. образованными от онимов или имен собственных. На наш взгляд, последний третий путь возникновения подобных названий должен браться во внимание, если на исследуемой территории (во всяком случае, в близлежащих деревнях) имеются свидетельства бытования отражающегося в названии антропонима. Ниже приведены примеры отапеллятивных ойконимов с указанием на топографическую характеристику: Kumpula, рус. Кумпула, хут. (Войн, Калев): - апел. kumpu холм, пригорок [ПФГЛК]. Luhtala, рус. Лухтала, хут. (Кам/оз, Кост): - апел. luhta заливной луг; низкое сырое место [ПФГЛК]. N iskala, рус. Нискала, дер. (Суди, Кост): - апел. niska начало порога на реке; исток реки из озера [ПФГЛК]. Указанная деревня действительно находилась в месте, где начиналась река с порогами. Vuarala, дер. (Войн, Калев)-апел. vuara гора, покрытая лесом [ПФГЛК]. Lampela, рус. Лампела, хут. (Ювал, Калев)-апел. lampi лесное озеро, ламба [ПФГЛК]. Rantala Rantalantalo (talo дом ), дом в дер. Воара (кар. Vuara) (Кост) -апел. ranta берег [ПФГЛК]. Perala, рус. Перяля, дер. (Ювал, Калев) - апел. рега расположенный сзади, задний [ПФГЛК]. Примечательно, что вторым паралелльным названием деревни было Рега, т. е. не оформленное суффиксом -1а. Данное -1-овое название возникло, по всей видимости, по аналогии с другими популярными здесь ойконимами на -1. Ojala Ojalanpera (рега задняя часть, конец ), дер. в составе бывшей Ухты (совр. Калевала) (Калев), Ojala, дом в Ухте (Калев): - oja ручей; канава . Совершенно очевидно, что название дома легло в основу наименования деревни, впоследствии вошедшей в состав Ухты. Название дома Ojala можно перевести как дом при ручье , поскольку в этом месте действительно протекал ручей. Koivula, дом в бывшей Ухте (совр. Калевала) (Калев): - апел. koivu береза [СКЯ]. Huapala, рус. Хаапала, хут. (Ювал, Калев): - апел. huapa осина . В основе названия хутора можно предполагать также антропоним, поскольку в поселке Калевала известны официальные однокоренные фамилии Хаапанен и Хаапала. Niemela, рус. Ниемеля, дер. (Кест, Лоух); Niemela, часть дер. Парфеево (Лоух)-апел. niemi мыс, полуостров [ПФГЛК]. Ввиду того, что в Беломорской Карелии функционирует фамилия Ниеминен в ойконимах, вероятно, можно искать отантропонимную основу. Carkkala, дер. (Войн, Калев): - алел, carkka хребет, песчаная гряда [ПФГЛК]. Не исключено, что в ойкониме отражается зафиксированная в Войнице в XIX веке фамилия, имеющая в документах форму Tsarkkainen [Р61Ш 1995: 121]. Mecca!, дер. (Сям, Пряж): - алел, meccti лес [СКЯ]. С одной стороны, ойконим можно связать с отразившейся в нем характеристикой местности ср., деревня у леса . С другой стороны, можно предполагать отантропонимные истоки названия. В свою очередь, антропоним заманчиво возводить к известному в ливвиковских диалектах карельского языка слову тебсіі (meccahiine, meccalaine) с семантикой леший [СКЯ]. См. Hittoilu. Kallivola Kallivolantalo (talo дом ), дом в дер. Сопосалма (Юшк, Калев). На первый взгляд, название можно возвести к топографическому термину kallivo скала [ПФГЛК]. Однако не исключены и отантропонимные истоки наименования дома. Дело в том, что в Сопосалме была известна фамилия Каллиев, которая, в свою очередь, восходит к карельской форме Kallivo, Kallio апел. kallivo. Учитывая отантропонимный характер основ -1-овой ой-конимии и вышеизложенные соображения, нам думается, что последняя интерпретация более правомочна и убедительна.
Ареальная дистрибуция -1-овой модели Карелии
Функционирующая на довольно обширном географическом пространстве -1-овая онимическая модель имеет единое происхождение в финском, эстонском, вепсском и карельском языках. По данным финских ономастов модель появилась первоначально на территории Западной Финляндии, где пик ее активности приходится на время до XVI века, после чего начинается явный спад [Kepsu 1987: 61 - 72].
В карельском ареале ситуация, по всей видимости, была несколько иная. Исследования становления модели на территории одного из приходов северозападного Приладожья - в историческом карельском ареале - указывают на то, что топонимы на -1а/-1а начинают здесь появляться после XV века, а наибольшей продуктивности модель достигает в конце XVIII - начале XIX в., после чего активность ее падает. При объяснении истоков модели в Приладожье не исключается возможность ее распространения на восток с переселенцами с территории Западной Финляндии [Lehikoinen 1988: 232-234].
Напомним, что данный топонимический тип закреплялся первоначально за наименованиями домов, где к имени первопоселенца присоединялся -1-овый суффикс. Позднее, по мере деления родового дома, выделения новых хозяйств его имя распространяется на все поселение, а на следующем этапе -при формировании гнезда поселений - может получить статус наименования сформировавшегося куста [Nissila 1962: 92].
Гнездом (кустом) поселений обозначается группа тяготеющих друг к другу деревень, имеющих самостоятельные названия, но объединенных общим наименованием и осознаваемых жителями как единое целое [Тароева 1965: 80]. Исследования гнездового расселения на территории Карелии показывают, что входящие в состав гнезда отдельные деревни могут иметь русские названия, но общее собирательное название гнезда, как правило, имеет прибалтийско-финское происхождение. Причем, обобщенные названия гнезд имеют часто патронимическое окончание: в русском варианте -ицы; в карельском варианте -1а (Нурмолицы (кар. Nurmoilu), Реболы (кар. Rebol a), Эссойла (кар. D essoilu)) [Битов 1955: 32 - 33; Пименов 1964: 7].
По ориентировочным расчетам этносоциолога Е. И. Клементьева, в Карелии в 1926 году насчитывалось около 190 гнезд, объединяющих 830 деревень. Это более трети поселений от их общего количества. Исследователь отмечает наибольшую плотность гнездовой поселенческой сети на юге Карелии (в Олонецком, Пудожском районах и в Заонежье). Для районов средней и северной Карелии гнездовой тип поселений нехарактерен, за исключением Сегозерья (район Падан), а также Калевальского и Кестеньгского (входит в состав современного Лоухского района) районов [Клементьев 1992: 57].
Гнездовой тип расселения, являясь определенным этапом в истории поселений всей Восточно-Европейской равнины, возникает в процессе аграрного освоения края. При исследовании рассматриваемой поселенческой сети на территории Карелии, учеными выявлены некоторые закономерности. Гнездовое расселение достигает наибольшей концентрации в районах с более благоприятными для земледелия климатическими условиями. Таким районом является Олонецкая Карелия, особенно ее юго-западная часть - Олонецкая равнина. Кроме того, развитой гнездовой тип распространен на территориях с достаточно длительным земледельческим освоением. Районы же, где господствовала безгнездовая система расселения, напротив, отличаются относительно молодой аграрной культурой [Орфинский, Гришина 1998: 14 -18].
Вернемся к рассматриваемой нами -/-овой ойконимной модели. Картографирование данной модели указывает на то, что ареал ее распространения на территории Карелии имеет достаточно четкие очертания. Во-первых, необходимо отметить особенную концентрацию топонимов на -/ в восточном Приладожье (современные Олонецкий и Пряжинский районы) на территории проживания карел-ливвиков. В процентном соотношении -/-овые ойконимы указанного ареала составляют 1/4 (свыше 250) часть всех карельских топонимов на -/. Отметим, что -/-овая топонимия в подавляющем большинстве случаев представлена здесь в названиях поселений. Исключением являются зафиксированные финляндским исследователем Ахтиа в начале XX века в деревнях Сямозерского куста названия 17 домов (Tavil, Timal, Tikkul, Rikkil, Ruagal, Roccal, Tad d oilu, Sirgoilu, Zoral, Suttil, St oppil, Tuhkal, Curhal, Cuakkul, Cikkul, Cabil, Cihval), оформленных данным -/-овым формантом. Следы былого бытования -1-овой модели в названиях домов обнаруживаются и сейчас в Сямозерье: ср. Sergoilankodi, дом в дер. Уг-мойла. Такая низкая активность -/-ового суффикса в названиях домов ливвиковского ареала может объясняться, с одной стороны, пробелами в сборе самого полевого материала, с другой стороны, вторая известная для наименований домов модель - антропоним + детерминант talo или kodi (Iivanantalo или Iivanankodi) - могла подавить и сменить -/-овую.
Вторым ареалом по степени плотности топонимов -/-ового типа (около 200) можно считать район Кестеньгской Карелии: бассейны озер Пяозеро и Топозеро. Здесь, топонимы на -/ преобладают, напротив, в наименованиях домов. К Кестеньгскому ареалу вплотную примыкает Ухтинский ареал (бассейн озера Куйтто) сосредоточения -/-овых топонимов (порядка 160 названий). На данной территории названия домов, с одной стороны, и поселений, с другой, представлены в равном соотношении [см. карта 2]. Относительно широкое распространение топонимов -/-овой модели отмечается также в бывших Контокской и Панозерской волостях (около ПО названий). В Сегозерье, в районе Падан, также фиксируется некоторое скопление -/-овых названий (25). Спорадически модель представлена в Ругозерском и Ребольском кустах поселений, а также в районе Тунгуды (около 20). Все последние перечисленные ареалы являются территориями проживания собственно-карел.
Прослеживая ареалы распространения ойконимов, оформленных -/-овым формантом, мы пришли к неожиданным, на первый взгляд, но на самом деле закономерным выводам. Оказывается, что ареал максимальной плотности ойконимов -/-ового типа совпадает с вышеуказанным гнездовым. В долинах рек Олонки, Мегреги, Тулоксы и Туксы, где отмечается «чрезвычайная скученность» поселений [Пименов 1964: 10], названия деревень на -/ имеют наибольшую продуктивность среди других структурных типов карельских наименований поселений. Этот факт служит ярким свидетельством того, что -1-овая топонимия действительно связана с ранним оседлым земледельческим населением и его развитой аграрной деятельностью.
