Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историко-философские представления о государстве как политическом институте в трудах античных авторов
Глава 2. Государство и цели его политики в историко-политических и теологических взглядах средневековых мыслителей
Глава 3. Концепция целей государственной политики в теоретических взглядах представителей западного Просвещения
Глава 4. Оформление основных направлений буржуазной мысли по проблеме целеполагания государства в конце XVIII - начале XX вв.
Заключение 228
Список использованных источников и литературы 231
- Историко-философские представления о государстве как политическом институте в трудах античных авторов
- Государство и цели его политики в историко-политических и теологических взглядах средневековых мыслителей
- Концепция целей государственной политики в теоретических взглядах представителей западного Просвещения
- Оформление основных направлений буржуазной мысли по проблеме целеполагания государства в конце XVIII - начале XX вв.
Введение к работе
История, являясь одной из отраслей общественной мысли, всегда оказывается тесно связанной с политикой, которая, как известно, выступает в единстве трех взаимосвязанных аспектов, то есть, как сфера общественной жизни, как один из видов активности социальных субъектов и как тип социальных отношений. Такое единство предполагает, что историческая наука, выполняя свою социальную функцию, должна принимать самое действенное участие в решении вопросов, выдвигаемых перед обществом самой жизнью. Историческая наука обязана ставить перед собой такие историографические проблемы, которые имеют более или менее значительный резонанс и в определенной степени связаны с ведущими политическими силами своего времени. С другой стороны, постоянно испытывая определенное давление со стороны господствующих в обществе политических сил, историческая наука в то же время обладает возможностью обратного воздействия на формулировку и эволюцию тех политических идей и лозунгов, которые включают ее в конкретные действия социальных субъектов на политической арене. '
Проблема государства, и особенно такие его составляющие, как проблема происхождения, сущности, основных исторических типов, функций , форм и механизма существования, его целей во внутренней и внешней политике, постоянно находились в центре внимания общественно-политической мысли на всем долгом пути ее развития. Этот интерес, безусловно, вытекал из самой природы государства, которое само является продуктом общественного развития. Возникнув как следствие совокупности экономических, социальных, нравственных, психологических и иных условий на определенном этапе существования человеческого общества, государство со временем превращается в его основную управляющую систему. Смена этих этапов придает
1 См. : Могильницкий Б. Г. История и политика // Вопросы методологии и истории наук. Иркутск, 1973. С. 296-304; Политология. Под ред. М. А. Василика. М., 2001. С. 6-17.
государству характер исторически развивающегося явления, тем самым порождая и исторически меняющиеся представления о нем самом, его целях, роли и предназначении в общественной жизни.
Государство - это социальная структура, которая сама по себе не является субъектом социального действия. Ее деятельность можно определить по совокупности деятельности индивидов и групп, составляющих государство. Акцент, следовательно, должен делаться на анализе их целерационального поведения, ибо в конечном счете повторяющиеся типичные целерациональные действия способствуют формированию таких институтов общества, которые побуждают индивидов к свободному принятию собственных решений на основе рациональной организации жизни общества. Целерациональные действия особенно распространены именно в политической сфере.'
Общепризнанно, что в основе целенаправленной человеческой деятельности, и прежде всего той, которая связана с государством, лежат интересы, а сама эта деятельность служит средством удовлетворения последних. В процессе их реализации интересы различных людей, социальных и политических сил сталкиваются, переплетаются, вступают в противоречия, образуя сложный клубок взаимодействия и взаимозависимости социальной жизни. Интерес сам по себе еще не истинен, он может быть реализован в действительности лишь при присоединении к нему воли человека, его деятельности, подкрепленной соответствующими средствами. Лишь благодаря воле, деятельности и средствам осуществляется на практике и сам интерес. Задача политики — объединить по необходимости все эти элементы, так как политика - это важнейшая форма выражения коренных интересов социальных групп, партий, государств. Задача истории - объяснить, каким образом формировалось целеполагание государства в прошлом, и попытаться дать совет, каким образом можно использовать это знание в области
1 Ашин Г. К. , Кравченко С. А. , Лозанский Э. Д. Социология политики. Сравнительный анализ российских и американских политических реалий. М., 2001. С. 55.
теоретического осмысления целей государственной политики в осуществлении реальных политических действий.
Итак, в условиях активно развивающегося диалога в политике и науке между Россией и Западом, все более назревшей становится задача осмысления богатейшего наследия западной исторической и политической мысли в области одной из ключевых проблем политической теории и практики — проблемы целей государственной политики и отстаивания национальных интересов. Формирование целостного историографического представления по данному вопросу имеет, таким образом, не только академическую, но и практическую политическую ценность.
Историография проблемы достаточно велика, но в значительной степени не является единообразной. Это объясняется прежде всего тем, что мыслители, в чьих трудах на протяжении столетий формировались представления по проблеме «государство и его цели», зачастую выступали одновременно в нескольких качествах: историков, философов, юристов, политологов, социологов, наконец, действующих политиков. Ввиду этого их творческое наследие в дальнейшем стало предметом анализа многих общественных наук, выработавших свои собственные, специфические для каждой, способы и приемы анализа содержавшегося в этих трудах теоретического материала. Это приводит также к появлению и существованию в нынешней научной практике массы специфических классификаций по течениям, направлениям и школам, в рамках которых каждый из интересующих нас мыслителей предстает как особый субъект конкретной общественной науки.
Так, отечественная историческая наука позволяет получить представление о периодизации историописания, общих теоретико-методологических основах, характеризовавших процесс познания исторического прошлого в разные эпохи развития науки, о смене проблематики, являвшейся приоритетной в тот или иной
хронологический отрезок времени, об общих оценках трудов отдельных историков и обществоведов, анализ которых представляет предмет нашего исследования.
Тем не менее, накопленный в отечественной историографии материал, применительно к интересующей нас проблеме, оказывается весьма неравноценным. Так, можно указать на достаточно емкое исследование, посвященное общим и частным проблемам историографии античной истории как в отечественной, так и в зарубежной исторической науке, но изложение материала в котором завершается лишь началом 80-х гт. XX века1. Определенным дополнением могут служить также исследования, специально посвященные либо анализу политической мысли античной эпохи (А. К. Бергер, В. С. Нерсесянц, Э. Д. Фролов), либо характеристике историко-философских взглядов отдельных античных авторов (В. С. Нерсесянц, В. Н. Сафонов, Г. А. Стратановский, С. Л. Утченко).
Достаточно сложно обстоит дело и с изучением проблем историографии истории средних веков. Особенностью общих работ является рассмотрение историографических ситуаций в мировой медиевистике либо до начала XX века (Е. А. Косминский, Е. В. Гутнова), либо до конца 30-х гт. XX в. (О. Л. Вайнштейн). 3 Безусловно, в современной отечественной историографии существует большое количество специальных работ, в которых подвергаются анализу концепции средневековых мыслителей. Можно указать и на попытки создать обобщающие работы, в которых историко-политическая мысль средневековья подвергается целостному анализу. Однако все эти
1 Историография античной истории. Под ред. В. И. Кузищина. М., 1980.
2 См.: Бергер А. К. Политическая мысль древнегреческой демократии. М., 1966; Нерсе
сянц В. С. Платон. М., 1984; он же. Политические учения Древней Греции. М., 1979; Сафо
нов В. Н. Политические взгляды Платона // Социально-политический журнал. 1998. № 3; он же.
Политические взгляды Аристотеля // Социально-политический журнал. 1998. № 4; Утченко С. Л.
Цицерон. М. , 1972; Фролов Э. Д. Огни Диоскуров. Античные теории переустройства общества и
государства. Л., 1984; он же. Факел Прометея. Очерки античной общественной мысли. Л., 1991.
3Вайнштейн О. Л. Историография средних веков. М. -Л. , 1940; Косминский Е. А. Историография
средних веков. V - середина XIX в. М., 1963; Гутнова Е. В. Историография истории средних веков. 2
изд. М., 1985.
исследования касаются интересующей нас проблемы лишь косвенно и не позволяют сформировать целостного представления о генезисе проблемы целей государства в средневековую эпоху в интерпретации тогдашних мыслителей.1
Историографическое осмысление проблем государства мыслителями нового времени также представлено в основном в работах общего характера, имеющих преимущественно учебный характер. Что касается собственно специальных исследований, посвященных государствоведческой проблематике, то они, в основном, написаны исследователями, работающими на стыке собственно истории и философии, либо политологии, поэтому их целесообразно характеризовать в рамках данных общественных наук. Кроме того, интересующая нас проблема затрагивается также в работах, посвященных современным национальным историографиям западных стран3.
Значительное число мыслителей, касавшихся проблем государства,
Можно указать лишь на некоторые работы: Девятайкина Н. И. Идейно-политические истоки и ведущие принципы этического учения Августина // Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового общества. Л. , 1980. Вып. 3; Четверний В. А. Политическое учение Блаженного Августина // Политико-правовые идеи и институты в их историческом развитии. M. , 1980; Боргош Ю. Фома Аквинский. M. , 1966; Баткин Л. М. Данте и его время. Поэт и политика. М. , 1965; Доброхотов А. О «Монархии» Данте // Данте. Монархия. M., 1999; Малашенко И. В. Данте и Фома Аквинский: два подхода к решению вопроса о светской и духовной власти // Вестник МГУ. Серия философия. 1980. № 4; Курантов А. П. , Стяжкин Н. И. Уильям Оккам. M. , 1978; Баранов В. Ф. Политическое учение Марсилия Падуанского и его связь с коммунальным движением Северной и Средней Италии // Ученые записки Петрозаводского гос. университета. 1966. Кн. 16. Вып. .7. Исторические науки; Малашенко И. Е. Марсилий Падуанский и Данте. Преемственность философского обоснования независимости светской власти // Человек, общество, познание. Историко-философские очерки. М., 1981; Осиновский И. Н. Томас Мор. М., 1974; Смольский Р. А. Общественно-политические воззрения Мишеля Монтеня // Вопросы истории древнего мира и средних веков. Минск, 1977; Желуд-ков А. Г. Гроций и его трактат «О праве войны и мира» // ГроциЙ Г. О праве войны и мира. М., 1994; Кляус Е. М. Блез Паскаль // У истоков классической науки. М. , 1968; Миголатьев А. А. Паскаль Блез // Антология мировой политической мысли. М. , 1997. Т. 1; Лейст О. Э. Учение Бенедикта Спинозы о государстве и праве. М., 1960.
2 Историография новой и новейшей истории стран Европы и Америки. Под ред. И. С. Галкина. М. , 1977; Историография истории нового времени стран Европы и Америки. Под ред. И. П. Дементьева. М., 1990; Историческая наука в XX веке. Историография истории нового и новейшего времени стран Европы и Америки. Под ред. И. П. Дементьева, А. И. Патрушева. М., 2002; Современная зарубежная немарксистская историография. М., 1989.
См., напр. : Шарифжанов И. И. Современная английская буржуазная историография. М. , 1984; он же. Английская историография в XX веке. Основные теоретико-методологические тенденции, школы и направления. Казань, 2004; Согрин В. В., Зверева Г. И., Репина Л. П. Современная историография Великобритании. М. ,1991; Репина Л. П. «Новая историческая наука» и социальная история. М. , 1998; Соколова М. Н. Современная французская историография. Основные тенденции в объяснении исторического процесса. М., 1979; Далин В. М. Историки Франции ХГХ - XX вв. М., 1981.
его целей и интересов, были видными философами. Это заставляет нас обратиться и к анализу того, каким образом их воззрения изучались собственно представителями философской науки. Безусловно, количество работ, посвященных трудам философов от античной эпохи до рубежа нового и новейшего времени, в отечественной философской науке огромно. Но изучение даже малой толики этих исследований под углом зрения интересующей нас проблемы целеполагания государства в западной обществоведческой мысли, позволяет проследить эволюцию мировой философской мысли, определить гносеологические и онтологические представления философов, не забывая о том, что многие из них одновременно выступали и в качестве историков, и в качестве политиков. В целом, анализ накопленного в философской науке материала, в сочетании с историческим подходом к процессу изучения их творчества, позволяет выявить их взгляды на природу государства, особо акцентируя такие моменты в их концепциях, как место, роль, функции и цели государства1.
Весьма важными в связи с интересующей нас проблемой представляются те наработки, которые стали достоянием современного обществоведения в результате бурного развития с 80 - 90-х гг. XX в. такой науки, как политология. Политология, которая выступает в качестве интегрирующей и синтезирующей комплексной науки о
1 См. : История философии. М. , 1995-1998. Т. 1-3; Чанышев А. И. Курс лекций по древней философии. М. , 1981; Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии. Латинская патристика. М. , 1979; Соколов В. В. Средневековая философия. М. , 1979; Горфункель А. X. Философия эпохи Возрождения. М., 1980; Соколов В. В. Очерки философии эпохи Возрождения. М., 1962; Кучеренко Г. С. Исследования по истории общественной мысли Франции и Англии XVI -первой половины XIX в. М. , 1981; Философия эпохи ранних буржуазных революций. М. , 1983; Кузнецов В. Н. Западноевропейская философия XVIII века. М., 1986; Момджян А. Н. Просвещение XVIII века. Очерки. М., 1983; Волгин В. П. Развитие общественной мысли во Франции в XVIII веке. М., 1971; Лейст О. Э. Политическая идеология утопических социалистов Франции 18 века. М., 1972; Поляков Л. Эдмунд Берк: политическая биография // Берк Э. Правление, политика и общество. М. , 2001; Баскин Ю. А. Кант. М. ,1984; Фадеева Т. М. Политическая философия традиционализма и контрреволюции в произведениях Жозефа де Местра и Луи де Бональда и ее оценка в современной зарубежной литературе // Французский консерватизм XIX - XX вв. (Критика зарубежной историографии). М. , 1989; Нерсесянц В. С. Гегель М. , 1979; Кучеренко Г. С. Сен-симонизм в общественной мысли ХГХ в. М., 1975; Журавлев Л. А. Позитивизм и проблема исторических законов. М., 1980; Марксистская философия в XIX в. М., 1979. Кн. 1-2; Буржуазная философия XX века. М., 1974; Бессонов Б. Н. , Дубицкий В. В. Гражданское общество и духовное развитие личности. М. -Омск, 2002.
политике во всех ее проявлениях, уделяет весьма значительное внимание таким отраслям знаний как политическая философия, история политических учений, политическая социология, политическая история. А так как многие из интересующих нас историков и философов одновременно уделяли большое внимание проблемам политической жизни и политического устройства современных им обществ, то, поэтому, их представления о государстве и его целях так же оказываются вовлеченными в сферу исследовательских интересов современных политологов. Последние ныне предпринимают первые попытки создания собственных классификаций политических школ и течений, которые должны охватить все периоды становления политической мысли. При этом методологической основой подобных классификаций, как правило, остаются философские взгляды мыслителей прошлого и настоящего, что еще более создает сопряженность с такой наукой как философия. С другой стороны, основные этапы становления политологических концепций, в том числе и о государстве как политическом институте, остаются неразрывно связанными с эволюцией правовых представлений западных мыслителей в политико-правовой литературе.1
Исследования в еще одной области обществоведения также представляет определенный интерес при анализе интересующей нас проблемы, так как позволяют в несколько ином ракурсе увидеть место государства и выделить его цели. Речь идет об активно развивающихся в последние десятилетия исследованиях в области теории и истории международных отношений. Работы Э. А. Позднякова, М. М. Лебедевой, П. А. Цыганкова систематизируют наши представления об основных
1 См. : История политических и правовых учений. Средние века и Возрождение. М. , 1986; История буржуазного конституционализма XVII - XVIII вв. М. , 1983; Каплан А. Б. Революционно-демократическая идеология и утопический социалшм во Франции XVIII в. М. , 1989; История политических и правовых учений. Под ред. О. Э. Лейста. М. , 1999; История политических и правовых учений. Под ред. В. С. Нерсесянца. М. , 2000; Политические учения: история и современность. Домарксистская политическая мысль. М. , 1976; Политические учения: история и современность. Марксизм и политическая мысль XIX в. М. , 1979: Кан С. В. История социалистических идей: до возникновения марксизма. М., 1963.
направлениях, течениях и школах, как существовавших прежде, так и существующих ныне в западной и отечественной историко-политической и политико-социологической мысли. Предложенные данными авторами классификации подобных научных сообществ позволяют выявить представления мыслителей прошлого и настоящего по такой проблеме как место и роль государства в качестве участника международных отношений, определению целей государства во внешней политике в соотношении с такими категориями политики как национальный интерес, национальная безопасность, взаимосвязь внутренней и внешней политики. Однако, следует подчеркнуть тот факт, что эти исследователи по преимуществу концентрируют свое внимание на изучении и систематизации представлений в области международной политики главным образом XX века, хотя и обращаются к трудам мыслителей прошлых столетий по поводу определения места государства и целей его политики как необходимому фундаменту для строительства современной науки о международных отношениях.'
Следует также указать на тот факт, что цели государства, достигаемые при помощи различных политических действий, всегда оказываются теснейшим образом связанными с такой извечной проблемой в политике как мораль и этика. В связи с этим можно указать на ряд отечественных исследователей (А. А. Вартанян, Э. А. Поздняков), которые в своих работах достаточно глубоко и всесторонне исследовали природу дилеммы «политика и мораль». Используемые ими методики анализа позволяют выявить основные подходы к проблеме целеполагания государства с точки зрения морально — этических норм, выработанных человечеством за его тысячелетнюю историю и
1 Поздняков Э. А. Внешнеполитическая деятельность и межгосударственные отношения. М. , 1986; Цыганков П. А. Теория международных отношений. М. , 2002; он же. Спор рационализма и рефлективизма в западной теории международных отношений// Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. 2003. № 4; Введение в теорию международных отношений. Под ред. А. С. Мамыкина. M. , 2001; Лебедева М. M. Мировая политика. М. , 2003; Казанцев А. А. О когнитивно-неоинституциональном подходе к изучению международных отношений // Полис. 2003. № 1; Богатуров А. Д. Реалистическая тенденция в российской теории международных отношений // Вестник МГУ. Серия 18. Социология и политология. 2003. № 4.
содержащихся в качестве обязательного теоретического инструментария в сочинениях некоторых западных мыслителей .
В зарубежной историографии по проблеме целеполагания государства ситуация оказывается практически аналогичной сложившейся в отечественной. Данный сюжет, как правило, лишь косвенно затрагивается как в общих историографических исследованиях, так ив трудах, посвященных конкретным историкам, философам, политологам, правоведам прошлого. Однако, данные работы, написанные с иных методологических позиций, позволяют открыть некоторые новые грани и выявить новые подходы в нашей проблеме, что в итоге расширяет исследовательские возможности при формировании целостного представления о природе государства и его целях. 2
Особый интерес представляет историографическая ситуация, сложившаяся вокруг понятия «национальный интерес» и его соотношения с проблемой формирования целей государственной политики. Эта тема уже с 40-х гт. ХХв. остается предметом оживленной дискуссии в западной историко - политической мысли. Наиболее активно свое понимание данного понятия отстаивали исследователи, принадлежавшие к школе политического реализма в теории международных отношений (Г. Моргентау),
Именно он в наиболее развернутом виде сформулировал концепцию «национального интереса» и ввел ее в научный оборот. Ее
Вартанян А. А. Политика и мораль. К вопросу о мировом политическом порядке. М. , 1997; Поздняков Э. А. Политика и нравственность. M., 1995.
2 См. , например: Some Modern Historians of Britain. New York, 1951; The Development. of Historiography. Ed. by M. A. Fitzsimmons. Harrisburg, 1954; Powicke M. Modern Historians and Study of History. London, 1955; Barnes H. The History of Historical Writing. New York, 1963; Changing Views on British History. Essays on Historical Writing since 1939. Cambridge (Mass. ), 1966; Barraclough G. An Introduction to Contemporary History. London, 1967; Kennedy P. M. The decline of nationalistic history in the West, 1900 - 1970 II Historians in Politics. Ed. by W. Laqueur, G. Mosse. London, 1974; Breisach E. Historiography: Ancient, Medieval and Modern. Chicago, 1983; Kenyon J. The History Men. The Historical Profession in England since Renaissance. London, 1983; Аннерс Э. История европейского права. М. , 1994; Бартошек М. Римское право. Понятия, термины, определения. М. , 1989; Коплстон Ф. Ч. История средневековой философии. M., 1997; Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. СПб. , 1997. Т. 1-3; Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. M. , 2000; Кола Д. Политическая социология. M., 2001.
основные положения сводятся к следующему — интерес государства это исходные, жизненно важные цели, которые никоим образом не должны соотноситься с моральными принципами, так как сам интерес общества и государства уже морален. Моргентау также определял «национальный интерес» как политическую необходимость: «Не выполнение «национального интереса» ведет к срыву политического курса во внешней политике страны или же к ее политическому самоубийству». Касаясь проблем властеотношения, Моргентау вводит еще одну ключевую категорию в рамках школы политического реализма. Это понятие интереса, определенного в терминах власти. По его мнению, именно оно обусловливает специфику политической сферы и, ее отличие от других сфер жизни: экономики (понимаемой в категориях интереса, определенного как богатство), этики, эстетики и религии. Без такого понятия теория политики, внутренней или внешней была бы невозможна, поскольку в этом случае крайне сложно было бы отделить политические явления от неполитических и внести хоть какую-то упорядоченность в политическую сферу. Для политика это понятие позволяет действовать рационально и проводить цельную внутреннюю и внешнюю политику, не зависящую от его личных мотивов, предпочтений, эмоциональных и моральных качеств.2
Представители французской (Р. Арон, Р. Дебре, Ж. -Б. Дюрозель) и американской (Дж. Розенау) социологических школ внесли свой вклад в видение проблемы «национального интереса». Специфичность их оценки состоит в том, что «национальный интерес» государства не может быть предметом рационального определения. Как считает Р. Арон, «множественность целей, которые может ставить перед собой политическое сообщество, двойственность по существу между мощью, направленной во вне, и общим благом(единство и сплоченность города-полиса или единая мораль граждан) превращает «национальный
1 Morgenthau H. In Defence of the National Interest. New York, 1951. P. 34-36.
2 Morgenthau H. Politics among Nations. 3 th ed. New York, 1961. Ch. 15-17,20.
интерес» всего лишь в цель поиска, а не в критерий практического действия. ». 1 «Национальный интерес» Р. Арон напрямую связывает с такой категорией как национальный характер. Их взаимосвязь лежит, по его мнению, в психологической плоскости, а не плоскости культурной или политической. Поэтому определение национального характера зависит от национального темперамента и накопленного исторического опыта наций, а сама нация - это совместный результат наследственности и опыта первых лет жизни человека. В целом, Арон приходит к выводу, что «национальный (государственный) интерес» - это категория неопределенная как в теоретическом, так и в практическом плане. Невозможность его выражения в теоретическом плане объясняется субъективно-объективным характером «национального интереса». Ибо, строго говоря, не существует никакого «коллективного» интереса, который можно было бы определить научно. На практике «национальный интерес» всегда находится в пределах реалистичных расчетов дипломатов и стратегов и больше зависит не от первоочередных целей и задач, объективно стоящих перед государством, а от реальной формы политического режима этого государства и еще более от соотношения общественных групп, слоев, классов внутри определенного сообщества.
Однако, этот в целом своеобразный подход к концепции «национального интереса» как не имеющий объективного, рационального содержания был несколько видоизменен другим представителем французской социологической школы Р. Дебре. Для него нет ничего естественнее «национального интереса»: «Если «национальный интерес» нельзя обнаружить не вооруженным взглядом, то вся внутриполитическая борьба теряет смысл. Ведь она имеет целью дать возможность претендентам представить другим ту интерпретацию «национального интереса», которая их беспокоит». Поэтому
1 Арон Р. Мир и война между народами. М., 2000. С. 346 - 348.
«национальный интерес» Дебре связывает прежде всего с обеспечением самодостаточности нации, так как интерес основан на универсальной тенденции сохранения всего сущего пребывания в своем собственном бытии индивидуальном или коллективном. Безопасность, которая почти всеми исследователями считалась главной составляющей «национального интереса» или главной целью государства, согласно Дебре, есть лишь средство, «условие, но не ценность». Таким образом, в концепции Дебре, суверенитет, его сохранение, фактически и является «национальным интересом»; сам же интерес в некотором роде отождествляется с понятием ценности, которая есть собственная свобода и самодостаточность.1
Несколько с иной стороны концепции «национального интереса» и целей государства подошел американский социолог Д. Розенау. Он считал, что чистота «аномальных явлений на международной арене столь велика, что их невозможно ни игнорировать, ни сколько - нибудь рационально объяснить. Чем дальше в прошлое отступает в прошлое индустриальная эра, тем в меньшей степени « государственный принцип» или «реалистический метод» помогают понять состояние мировой политики. В целом взгляды американского социолога совпадали с представлениями его французского коллеги Р. Арона, так как Розенау в итоге пришел к выводу о том, что «независимо от положений, приведенных в поддержку концепта (национального интереса) и несмотря на его кажущуюся полезность, «национальный интерес» так и не стал тем аналитическим инструментом, которым когда - то обещал стать. Мнение Розенау разделяют представители неолиберальной, модернистской и постмодернистской школ в теории международных отношений и мировой политики, которые ратуют за стирание государственных границ в условиях глобализационных процесов, за распространение демократического уклада во всем мире, за
1 Debray R. La puissance et le reves. Paris, 1984. P. 128 - 129.
2 См.: Розенау Дж. Мировая политика в движении. М. ,1992.
отстаивание частного интереса отдельного человека над интересом общества..1
В настоящее время свое видение данной проблемы предлагают и независимые исследователи, в частности А. Бэттлер . Его точка зрения является своего рода выходом из существующего спора между реалистами и идеалистами о роли «национального интереса» в политике. «Национальный интерес», по его мнению, - это категория политики, отражающая осознание (субъективизацию) объективных потребностей государства. Внешнеполитический интерес, то есть «национальный интерес» вовне, является выражением общих и частных потребностей государства, вытекающих из его социально - политической природы, а также его места и роли в системе международных отношений.
Особенностью современного состояния дискуссии вокруг содержания понятия "национальный интерес" является вовлечение в нее отечественных историков и политологов, что придает ей особую российскую специфику. Во-первых, оперируя «западной» терминологией, современные российские обществоведы зачастую слишком свободно экстраполируют ее на российскую действительность без основательного знания того, каким образом шло сложение тех или иных понятий, в частности в самой западной историко-политической мысли. Ввиду этого само понятие "национальный интерес" зачастую оказывается оторванным от своей исторической почвы и приобретает определенную смысловую размытость. Это порождает вторую особенность дискуссии, которая заключается в попытках некоторых исследователей аргументировать свою позицию с точки зрения использования либо сугубо этнографических, либо чисто лингвистических приемов прочтения данного словосочетания, что в итоге приводит к серьезным смысловым разночтениям при
1 См.: Цыганков П. А. Теория...Гл. 5. Лебедева М. М. Указ. соч. Гл. 2.
См. : Бэттлер А. Национальные интересы, национальная и международная безопасность // Полис. 2002. №4.
использовании понятия в конкретных историко-политических исследованиях. В-третьих, ряд исследователей пытается подменить практические цели государства, регулируемые посредством национального интереса, исключительно иррациональными, морально-этическими нормами, трудно сочетаемыми с внешней политикой государства.'
В целом, накопленный в мировой историографии опыт осмысления творчества как отдельных мыслителей (историков, философов, политологов, социологов, правоведов), так и различных историографических школ, течений и направлений в области изучения проблемы взаимосвязи природы государства с его целями носит по преимуществу узко цеховой (исторический, философский, политологический, социологический, правовой) и фрагментарный характер. В итоге утрачивается комплексное видение процесса становления проблемы целеполагания государства в западной историко-политической мысли на протяжении того длительного периода, который по праву можно назвать классическим для подавляющего большинства обществоведческих наук, периода, без знания о котором невозможно объяснить современное состояние дел как в области истории, так ив области политики.
Диссертационное исследование основывается на комплексе предположений, позволяющих выстроить следующую гипотезу. Исходным пунктом в ее построении является идея о том, что государство как общественный и политический организм имеет определенные универсальные цели, которые формируют ее политику и которые позволяют данному институту выживать и приспосабливаться к объективно изменяющейся действительности. Цели государства в
1 См. лишь некоторые работы: Концепция национальных интересов: общие параметры и российская специфика. Круглый стол // Мировая экономика и международные отношения. 1996. № 7; Красин Ю. А. Национальные интересы: миф или реальность // Свободная мысль. 1996. № 3; Капустин Б. Г. «Национальный интерес» как консервативная утопия // Там же; Межуев Б. В. Понятие «национальный интерес» в российской общественно-политической мысли // Полис. 1997. № 1; он же.
теоретической плоскости формируются через его интерес, который принято традиционно в западной обществоведческой мысли определять как «национальный интерес». Итак, цель государства — это его национальный интерес в действии, что составляет вторую посылку нашей гипотезы.
На протяжении всего периода развития западной цивилизации обществу в теоретическом плане была предложена триединая формула национального интереса, суть которой сводится к защите интересов личности, общества и государства.
Остановимся более подробно на содержании этой формулы на примере Концепции национальной безопасности Российской Федерации, принятой в 2000 году, так как ее теоретическая часть во многом была заимствована именно из западной государствоведческой теории и практики.
Концепция определяет «национальные интересы» России как
«совокупность сбалансированных интересов личности, общества и
государства в экономической, внутриполитической, социальной,
международной, информационной, военной, пограничной,
экологической и других сферах. Они носят долгосрочный характер и определяют основные цели, стратегические и текущие задачи внутренней и внешней политики государства.
Интересы личности состоят в реализации конституционных прав и свобод, в обеспечении личной безопасности, в повышении качества и уровня жизни, в физическом, духовном и интеллектуальном развитии человека и гражданина.
Интересы общества состоят в упрочении демократии, в создании правового, социального государства, в достижении и поддержании общественного согласия.
Интересы государства состоят в незыблемости конституционного
Формирование понятия «национальный интерес». На примере дальневосточной политики России конца XIX - начала XX века // Полис. 2000. № 1.
строя, суверенитета и социальной стабильности, в безусловном обеспечении законности и поддержании правопорядка, в развитии равноправного и взаимовыгодного международного сотрудничества».
На наш взгляд, данное триединство, закрепленное в этом документе, во многом лишь прямая рецепция западной демократической традиции. На практике же государство, в том числе и на Западе, в своей внутренней и внешней политике преимущественно преследует всего лишь свой собственный и общественный интерес, который зачастую затмевает собой личностный.
Подтверждением данной гипотезы как раз и может стать анализ работ западных мыслителей, составивших основной фундамент государствоведческой теории. Это прежде всего античные философы, отождествлявшие общество и полис; средневековые мыслители, сочетавшие интересы правителя с государственными целями, а также представители разнообразных течений общественной мысли нового времени, соединявшие с государственными интересами интересы классовые, гражданские, частнособственнические и даже этнические.
Гипотетически можно предположить, что подавляющее большинство этих авторов будут сходиться во мнении, что именно государственные интересы занимают центральное место в политике, от которого напрямую зависят статус личности и положение общества.
Итак, кажется вероятным, что к завершению нового времени основные государственные интересы во внутренней и внешней политике были сформулированы и выражены в теоретических представлениях историков, философов, политологов.
Объектом исследования в диссертации является историческая, философская, политическая, правовая мысль Западной Европы и США от античности до начала XX века, в рамках которой идет процесс становления и оформления концепции целей государственной политики
1 Концепция национальной безопасности Российской Федерации // Внешняя политика и безопасность современной России 1991 - 2002. В 4 т. М., 2002. Т. IV. С. 76.
в ее внутренних и внешних проявлениях.
Предметом изучения является процесс становления теоретических представлений о целях государственной политики в западной историко-политической мысли
Цель работы состоит в том, чтобы проследить формирование концепции целей государственной политики путем выявления теоретического содержания данных целей на определенных этапах развития общества в западной исторической и политической мысли. В рамках поставленной цели сформулированы следующие задачи: проанализировать формирование представлений об основных целях государственной политики через понятие «государственный (национальный) интерес» во взглядах античных, средневековых мыслителей и представителей общественной мысли нового времени;
выявить в западной историографической мысли основной комплекс средств, предложенных авторами в качестве основных способов для достижения универсальных целей государства (фактор силы, правовые механизмы регулирования);
рассмотреть сформулированную в западной историографии
дилемму моральности и аморальности выбранных государством
средств, необходимых для достижения поставленных им перед собой
целей.
Хронологические рамки диссертационной работы охватывают
период от античного времени (V в. до н. э. ) до начала XX века. Такой
макроисторический подход объясняется, во-первых, длительностью
самого процесса становления концепции целей государственной
политики ввиду того, что само государство является историческим
явлением, а также тем, что мыслители каждой исторической эпохи
привносили собственные идеи в непосредственное содержание и
сущностное понимание государственного интереса. Во-вторых, каждая
эпоха в жизни любого народа является продолжением и развитием всех предшествующих эпох и не создает свой мир произвольно, а делает это в неразрывной общности со всем прошлым.
[Нижняя граница исследования объяснятся тем, что именно в античную эпоху появляются первые исторические работы (Геродот, Фукидид), в которых предпринимались попытки проанализировать природу целей государственной политики. Верхняя граница исследования — Первая мировая война, так как ее начало ознаменовало завершение процесса формирования основных течений и направлений в историко-политической мысли Запада, представители которых так или иначе обращались к интересующей нас проблеме.
Методологическая основа исследования определяется двумя подходами. Первый подход опирается на основные принципы, характерные для историографического исследования. В его основу положен тезис Е. А. Косминского о том, что историографию нельзя рассматривать вне зависимости от общих течений политической и философской мысли, ибо при таком подходе историография как обзор работ тех или иных историков не дает ни достаточной полноты, ни достаточных выводов для практического осмысления интересующей историка проблемы.'
В соответствии с этим подходом система методов исследования, применяемых в диссертации, отличается широтой спектра и междисциплинарным характером. Используемые методы могут быть подразделены на две группы: общенаучные и частнонаучные. К общенаучным методам относятся системный, позволяющий в междисциплинарном плане обобщить и типологизировать широкий круг представлений о целях государственной политики, а также сравнительно-аналитический метод, сочетающийся с принципом объективности. Частнонаучные методы — это специальные методы
1 Косминский Е. А. Указ. соч. С. 7-8.
исторических, философских, политических и иных гуманитарных наук, которые, в сочетании с принципом историзма, наиболее полно позволяют добиться решения поставленных в исследовании задач.
Второй методологический подход в исследовании заключается в использовании специального понятийного аппарата, применение которого позволяет конкретизировать рабочий язык текста диссертации, снимая необходимость углубляться в дискуссии и споры вокруг данных дефиниций. Основными рабочими понятиями будут выступать:
«государство», понимаемое как суверенная организация политической власти, распространяющая эту власть на собственную территорию и население;
«национальный интерес», трактуемый как интерес, выраженный в терминах власти, и сливающийся с государственным интересом общества;
«цель» как предполагаемый (желаемый) результат действия, являющегося его причиной (побудительным мотивом);
«цель государства» - это основные функции в области внутренней и внешней политики, сформулированные в рамках государственного интереса.
Источниковая база диссертации формировалась в соответствии с определенными предметом, целью, задачами и хронологическими рамками. Источниковая база имеет некоторую специфическую особенность, которая заключается в том, что в качестве основных принципов отбора использовалось следующее. Во-первых, природа привлекаемых источников заключается в их идейно-абстрактном содержании, которое не всегда адекватно отражает реальную историческую действительность времени их возникновения. Во-вторых, в качестве принципа отбора источников использовалась степень оригинальности взглядов и идей их авторов, которые, как правило,
выступали в качестве основоположников или видных представителей основных течений, направлений и школ в западной историко-политической мысли.
Все используемые источники можно разделить на две группы. Первую группу составляют произведения крупнейших историков и философов (Фукидид, Геродот, Платон, Аристотель, Цицерон, Данте, Т. Мор, Э. де Ла Боэси, М. де Монтень, Б. Паскаль, Т. Гоббс, Б. Спиноза, Дж. Локк, Вольтер, Ш. де Монтескье, П. А. Гольбах, К. Гельвеций, Ж. Ж. Руссо, Морелли, Д. Дидро, Д. Юм, Э. Берк, И. Гердер, Ж. де Местр, Ш. Фурье, Р. Оуэн, П. Прудон, И. Кант, Г. Гегель, Г. Спенсер, О. Конт, Дж. Милль, К. Маркс, Ф. Энгельс, Ф. Ницше, М. Вебер). Эти сочинения позволяют не только реконструировать их историко-философские взгляды на проблему становления самих понятий «государство», «цели государства», «национальный (государственный) интерес», но и соотнести их абстрактные концепции с той исторической средой, в которой и формировались их теории. К этой группе можно отнести также сочинения теологов (Августин Блаженный, Фома Аквинский, Р. Оккам), чьи трактаты дают нам возможность взглянуть на проблему соотношения целей государства и национального интереса под углом иррационального, идеального представления об обществе и государстве. Третью часть источников в данной группе составляют сочинения действовавших политиков (Ришелье, Талейран), политологов (Марсилий Падуанский, Н. Макиавелли, Ж. Боден, А. Фергюссон, А. Гамильтон, Дж. Мэдисон, Д. Лей, Т. Пейн, Г. Моргентау) и правоведов (Г. Гроций). Их сочинения и одновременная деятельность в качестве реальных политиков позволяют найти точки соприкосновения между абстрактной историко-политической мыслью и конкретным воплощением их идей и взглядов в реальной политической практике.
Вторую группу источников составляют официальные документы международного и внутригосударственного характера, которые
являются юридическим закреплением теоретических наработок в области концептуального осмысления целей государства и его внутренних и внешних интересов (Декларация независимости США 1776 г. , Декларация прав и свобод гражданина 1789 и 1793 гг. , Французский гражданский кодекс 1804 г. и др. ).
Именно такой комплексный подход в отборе и использовании столь отличных друг от друга по своему содержанию источников позволяет в итоге создать целостное представление о процессе формирования и развития проблемы «цели государства и национальный (государственный) интерес» в западной историко-политической мысли. Подобная комплексность в привлечении данных источников объясняется также тем фактором, что в реальной действительности очень часто оказывается затруднительным отделить историка от философа, философа от политика, политика от историка, теоретика от практика.
Историко-философские представления о государстве как политическом институте в трудах античных авторов
Основной целью гуманитарного знания является изучение человеческого общества, а именно общение, поведения людей в организованных постоянных или полупостоянных группах. Еще в самые древние времена одной из функций таких групп было регулирование отношений между ее членами внутри и отношений извне, с представителями других групп. Необходимым условием существование таких объединений были общие интересы и взаимные обязательства всех ее членов. Ни одно общество или группа людей не могла и не может существовать, если большая часть его членов не проявляет желания к сотрудничеству и взаимной доброжелательности. В большинстве догосударственных обществ, в котором членство было добровольным, общность внутренних и внешних интересов определялась либо целым коллективом, либо избранными представителями или отдельным индивидом, выбранным для выполнения этой функции. Но необходимо отметить, что выполнение подобной функции было крайне необходимо, так как она являлась по своей сути базовой, мобилизующей силой любого объединения.
Данная функция, устанавливающая групповое единство, национальную или этническую идентичность, гражданственность в суверенном государстве, является столь же важной и в современном обществе, как и в древние времена, на заре становления человеческой цивилизации.
Фактически с момента появления первых государств определение внешнего интереса становится для них главной задачей. Целый комплекс факторов всегда влиял на формирование и оформление одного из основных концептов государственной политики - концепта «национальный интерес»: историческая традиция и языковая идентичность, геополитическое положение, моральность и этичность побудительных мотивов, экономическое положение, угроза безопасности и многое другое.
"Национальный интерес" формируется под воздействием ряда факторов, но всегда лишь в двух противоположных формах: дружественной или враждебной по отношению к другим суверенным субъектам. По верному замечанию Аристотеля, заложившего основу всех обоснованных размышлений относительно политики, человек по своей природе - политическое животное. Он, человек, в обществе реагирует на другого индивида одним из двух противоположных способов: либо он проявляет эгоизм или желание утвердить себя за счет других; либо он проявляет общительность или желание сотрудничать с другими индивидами, вступать во взаимные отношения доброжелательности и дружбы и даже подчиняться другим индивидам1.
Конечно, человек и государство несопоставимы в прямом смысле, но если учесть, что государство это всего лишь политическая организация людей, имеющая своей основной целью практически во все эпохи благосостояние и безопасность своих членов, то образное представление Аристотеля, на наш взгляд, небезосновательно.
Итак, формирование "национальных интересов" в политике государства возможно либо на основе принципов норм морали, справедливости, этики, либо на основе силы, либо в сочетании этих принципов. В историко-политической науке и теории международных отношений на основе этих представлений в настоящее время выделяют так называемых политических идеалистов-утопистов и политических реалистов. По мнению П.А. Цыганкова, «утопист, мечтающий о том, что в политике можно обойтись без отстаивания своих прав и основывать политическую систему на этических нормах, также не прав, как и реалист, который полагает, что альтруизм — иллюзия и любое политическое действие основано на своекорыстии. Обе эти ошибки оставили свой след на популярной терминологии. Термин «политика с позиции силы» часто используется в отрицательном смысле, как будто элемент власти или защиты своих прав в политике есть что-то неправильное и этот элемент должен быть устранен из здоровой политической жизни. Наоборот, отдельные авторы, которые являются, строго говоря, реалистами, предлагают считать политику наукой о власти и защите своих прав и исключать из нее действия, вдохновленные моралью и справедливостью»1.
Основной круг авторов, чьи сочинения заслуживают особого внимания, это «отцы» исторической и философско-политической мысли античности, такие как Геродот, Фукидид, Платон, Аристотель, Однако нам представляются интересными не все их взгляды на проблемы человеческого бытия, а лишь те аспекты, которые связаны с их пониманием природы интереса государства в его внутренней и внешней политике2.
Основные идеи парадигмы политического реализма можно найти уже у «отца исторической науки» Геродота (V в. до н.э.). В своем сочинении «История в 9 книгах» Геродот скорее дает просто описание реальных исторических событий, чем пытается дать их анализ. В этом отношении его труд очень схож с сочинением его младшего современника Фукидида, считающегося одним из первых теоретиков в области изучения природы международных отношений. Однако сочинение Геродота отличает одна весьма важная особенность, которая и позволяет поставить его у истоков политической мысли о природе "национального интереса". Это идея о национальной идентичности древних греков.
Первые 4 книги и начало 5-ой (до главы 27) Геродота можно назвать повествованием о прошлом Эллады и цивилизаций Востока, связанных с ней, тогда как все последующие книги могут быть определены как история современности. Они посвящены событиям, память о которых была еще свежа в умах старших современников Геродота, а именно, истории греко-персидских войн.
Справедливости ради надо указать на то, что Геродот пытался беспристрастно описывать факты и события. Освободительная война, которую вели греки против огромной персидской державы, донесена им до потомков без всякого намека на то, чтобы как-то очернить врага или намеренно исказить факты в угоду предвзятой концепции. Заметна превосходная ориентированность автора не только в событиях внутренней истории Эллады, но и в персидских делах (вероятно, сказывалось его происхождение из Галикарнасса, входившего в состав Персидской державы)1.
Государство и цели его политики в историко-политических и теологических взглядах средневековых мыслителей
Развитие историко-философской мысли античной эпохи послужило своего рода базисом для дальнейшей эволюции государствоведческих учений последующих столетий. Именно взгляды и представления, сформулированные греческими и римскими историками и философами в области изучения государства, позволил в дальнейшем приступить к строительству на практике «образцового» государства. Античная мысль сумела изначально определить архитектуру этого сооружения, выделить основной его стержень, который заключался в поиске путей достижения общественного блага как главной сути любого государственного образования и человеческого общежития в целом.
На смену античной эпохе пришел период средневековой истории. В Западной Европе средние века охватывают более чем тысячелетний период ( V — середина XVII вв. )1. Это было время зарождения, расцвета и последующего упадка феодального способа производства, при котором экономический строй, взаимоотношения классов, государственные порядки и правовые институты общества выступали в качестве тех факторов, которые оказывали решающее воздействие на содержание, дифференциацию, социальную направленность обществоведческих идей того времени.2
Складываясь и развиваясь в лоне феодальных отношений, под колоссальным давлением христианства, католической церкви, историко-политическое знание средневековой Западной Европы, однако, не потеряло нитей преемственности с античной историко-философской культурой, с политической и правовой мыслью древних греков и римлян.
Наибольшую роль в эволюции всего средневекового знания сыграли две философские установки, унаследованные от античности. Во-первых, это признание ценности и значимости земного, чувственно ощущаемого реального мира. Во-вторых, позиция рационального отношения к миру, ориентация на его логическое осмысление.1 В средние века перешли, приобретая новую социальную окраску, попадая в иные методологические контексты, представления о государстве как о некоем организме, положения о правильных и неправильных государственных формах и об их круговороте, об «общем благе» — цели государства, о политическом авторитете духовной элиты, о естественном и волеустановленном праве, о различных видах справедливости и многое другое. Правда, сколько-нибудь органичного сплава античных концепций государства и права со специфически христианско-религиозной догматикой в общем и целом не получилось. «Вторая жизнь» этих представлений свелась в основном, исключая эпоху Возрождения, к выполнению функции интеллектуального подспорья политико-юридических постулатов католицизма.1
Эпоху средневековья традиционно принято делить на три этапа, отличных друг от друга по ряду параметров. Первый, раннефеодальный, охватывает V - середину XI в. На данном этапе феодализм еще только консолидируется и упрочивается как новая общественно-экономическая формация. Государственность сначала организуется в большие, но весьма слабо интегрированные в одно целое монархии, которые впоследствии распадаются на конгломерат раздробленных политических образований. Второй этап, середина XI -XV вв., характеризуется формированием относительно централизованных сословно- представительных монархий, рецепцией римского и формированием городского права. Третий этап, XVI -середина XVII в., это период кризиса феодальной формации и начала генезиса раннекапиталистических отношений. Государственность на этом этапе существует в основном в виде абсолютной монархии. Отличительной чертой данного этапа можно также считать быстро развивающийся процесс складывания национальных суверенных государств, часть из которых существуют в своих неизменных территориальных границах и по сей день. Официальным документом, своего рода Рубиконом между средневековой Европой и Европой нового времени, принято считать подписанный в 1648 г. Вестфальский мирный договор, подведший итог Тридцатилетней войне.
Поэтапный характер развития феодального общества и, следовательно, государства и права той эпохи, во многом предопределил особенности и динамику развития средневековой историко-политической и юридической мысли. Основной особенностью последней была исключительно тесная связь с христианской религией и римско-католической церковью. «Мировоззрение средних веков было по преимуществу теологическим»1, и с этим замечанием Ф.Энгельса вполне можно согласиться. Господство догматов христианства простиралось далеко за пределы сферы мысли. В руках служителей церкви и политика, и юриспруденция, как, впрочем, и все остальные науки, оставались простыми отраслями богословия, и к ним применялись те же принципы, что и господствовали в ней. Догматы церкви одновременно выступали ив качестве политических аксиом, а библейские тексты имели в судах силу закона.2 Христианская религия и церковь давали идеологическую санкцию общественно-политическим устоям феодального мира: они освящали их именем сверхсущества, Бога, пользовавшегося в ту пору практически абсолютным авторитетом. Вне христианской доктрины не существовало сознательно разрабатывавшихся и систематизированных социальных ценностей. Иными словами, и христианская религия, и римско-католическая церковь как социально политический институт являлись не просто чрезвычайно важными, но неотъемлемыми частями западноевропейского средневекового политического сообщества.
На раннефеодальном этапе содержание историко-политической и юридической мысли основывалось на схематической форме социального расчленения общества. Создателем самой ранней подобной схемы был один из отцов церкви Августин Блаженный, труды которого были той идеологической основой, на которой основывалась на протяжении ряда веков вся религиозно-философская мысль средневековья.3
В развиваемой Августином христианской концепции истории человечества, опирающейся на библейские положения, все социальные, государственные и правовые учреждения и установления предстают как. следствие греховности человека. Разделяя человеческий род во все времена его существования на два разряда — живущие по человеку и живущие по Богу — Августин замечает: «Эти разряды мы символически назвали двумя градами, то есть двумя обществами людей, из которых одному предначертано вечно царствовать с богом, а другому подвергнуться вечному наказанию с дьяволом»1
Августин подчеркивает, что при всем многообразии и различии народов, каждый из которых жил и живет по «особым уставам и обычаям», всегда существовало не более как два рода человеческого общения, два града, состоящих соответственно из людей, живущих либо по плоти, либо по духу.
С.С.Аверинцев писал: «Августин усматривал два противоположных вида человеческой общности: «град земной», то есть государственность, которая основана на «любви к себе, доведенной до презрения к Богу», и «град Божий» - духовную общность, которая основана на «любви к Богу, доведенной до презрения к себе».
Таким образом, в трудах Августина можно проследить традицию, связывающую его с положениями Платона об идеальной и извращенной формах государственного устройства. Августином противопоставляются два вида государства — идеальное и реальное — а также в рамках этих форм выделяются еще более дробные образования — город бедных и город богатых. Но при этом следует указать на то, что для самого Августина проблемы бедных людей не стоит, ибо, по его мнению, даже рабство столь же естественно, как и захват пленных во время военных действий.
Концепция целей государственной политики в теоретических взглядах представителей западного Просвещения
Середина XVII века, ознаменовалась событием, чье значение вышло далеко за пределы Европы и имело поистине общемировое значение. Начавшаяся в Англии революция в защиту прав парламента, против ряда феодальных пережитков и своеволия короля выдвинула на политическую арену не только практиков, но и потребовала нового взгляда на природу общества и государства. Томас Гоббс был одним из видных деятелей, оставивших свой след в политической мысли того времени. В начале революции английский философ выступил в защиту королевской власти, с резким осуждением революции и Кромвеля. После окончания революции и гражданской войны его взгляды изменились на абсолютно противоположные. Они были оформлены Т.Гоббсом в его знаменитом произведении «Левиафан, или материя, форма и власть государства» (1651).
Учение Гоббса оригинально для той эпохи не только своей новизной, но и желанием автора сочетать в определении сущности государства неограниченную власть суверена с гражданскими правами подданных. Итак, «государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты».1
Гоббс считал что конечной причиной, целью или намерениями людей при наложении на себя уз, которыми, как мы видим, они связаны, живя в государстве, является забота о самосохранении и при этом о более благополучной жизни. Иным словами, при установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от бедственного состояния войны, являющегося необходимым следствием естественных страстей людей там, где нет видимой власти, держащей в страхе и под угрозой наказания, принуждающей их к выполнению соглашений и соблюдению естественных законов1.
Сувереном может быть одно лицо или группа лиц, которые приобрели власть над подданными в государстве либо путем захвата «в ходе применения физической силы в военное время, либо путем установления, то есть при добровольном соглашении людей подчиниться человеку или собранию людей в надежде, что он или они (собрание) сумеют защитить их против всех других».
Второй путь более прогрессивен, чем первый, ведь речь идет о народном согласии и единодушии. «Это реальное единство, воплощенное в одном лице посредством соглашения, таким образом, как если бы каждый сказал другому: Я уполномочиваю этого человека или это собрание лиц и передаю ему мое право управлять собой принтом условии, что мы таким же образом передаем ему свое право и санкционируем все его действия. Если это совершилось, то множество людей, объединенные таким образом в одном лице, называются государством»2.
Итак, государство пользуется по Гоббсу огромной властью и силой, которая способствует ему в направлении воли всех людей к внутреннему миру и к взаимной помощи против внешних врагов. Но то, что Гоббс писал об абсолютности государственной власти, относилось более всего к области публичного, политического права, ибо именно в обязанности подданных входила помощь государству в обеспечении мира и безопасности, суверен же наделялся лишь правами.
Однако в области частноправовых отношений подданным должна предоставляться широкая правовая инициатива, система прав, свобод и их гарантий. И здесь у Гоббса можно встретить определенное противоречие. Если собственность является частным правовым институтом, то, следовательно, она не должна подпадать под юрисдикцию государства, все вопросы с ее оформлением и использованием должны быть внесены в соглашение еще при образовании государства между подданными и сувереном. Гоббс же оставляет вопрос распределения земли только в ведении суверенной власти. «Ведение собственности есть действие государства, которое все, что оно делает, может делать лишь через то лицо, которое его представляет, то ведение собственности является актом одного лишь суверена. И это давно было известно тем, которые называли распределением то, что мы называем законом, и определяли справедливость как воздаяние каждому его собственного»1.
Итак, основа частного права, гражданского состояния любого государства, собственность, отнесена к области государственной власти, но если ее распределение ведется в ущерб интересам мира и безопасности, противоречит воле каждого подданного, то такое распределение следует считать недействительным и несправедливым.
Подобно Бодену, Гоббс признает только три формы государства, но отдает предпочтение лишь неограниченной монархии. В его представлении различие между этими тремя родами государства состоит не в различии власти, а в различии пригодности, или способности, каждого из них к осуществлению той или иной цели, для которой они установлены, а именно, к водворению мира и обеспечению безопасности народа2.
По мнению Гоббса, всякий носитель лица народа или член собрания, являющегося таким носителем, есть одновременно носитель своего собственного естественного лица. Поэтому как бы усердно такой человек в качестве политического лица ни заботился об обеспечении общего блага, он, однако, более или менее усердно заботится только об обеспечении своего личного блага, блага своей семьи, родственников и друзей, и, если общие интересы сталкиваются с его частными интересами, он в большинстве случаев отдает предпочтение своим интересам, ибо страсти людей обычно бывают сильнее их разума. Общие интересы поэтому больше всего выигрывают там, где они более всего совпадают с частными интересами. Именно такое совпадение имеется в монархии1. Благо монарха у Гоббса фактически тождественно благу государства.
Только абсолютная власть монарха может гарантировать равную для всех подданных справедливость («принцип которой гласит, что нельзя отнимать ни у кого того, что ему принадлежит»), незыблемость договоров, беспристрастную защиту для каждого в суде, определение равномерных налогов.
Оформление основных направлений буржуазной мысли по проблеме целеполагания государства в конце XVIII - начале XX вв.
Разлом, произошедший на рубеже XVIII-XIX веков, был столь радикален, что ему трудно отыскать аналогию. В 1789 году разразилась Великая французская революция, вызвавшая небывалый энтузиазм европейских интеллектуалов, однако ее финал подействовал отрезвляюще. В 1792 г. во Франции пала монархия и была провозглашена республика. В июне 1793 года король приговорен к смертной казни, а в августе все узнали, что такое террор: сотни неповинных голов на жертвенном алтаре революции.
Гильотина — зловещий символ этой лихой поры — поставила крест на филантропических и пацифистских иллюзиях просветительского века. Восхождение Наполеона на пик славы в 1804 году, провозглашение империи, военные походы, погрузившие Европу в пороховой дым и скрежет железа, перевернули старый континент, результатом чего стал новый деспотизм — живой укор просвещенному «иллюминированному» разуму1.
В первой половине XIX века, и даже несколько ранее, уже в последние десятилетия века XVIII, историческая мысль и историческая наука развивались в новых, отличных от века Просвещения условиях. Великая Французская революция смела старый порядок во Франции; прямо или косвенно нанесла сильные удары по феодальному укладу в жизни других европейских государств. Другим важнейшим условием этого периода стало развитие промышленной революции в Англии в конце XVIII века. Промышленная революция впервые создала в европейских государствах и США адекватную для капитализма того времени техническую базу. Этот фактор способствовал росту капиталистических отношений, несмотря на временное политическое торжество феодально-дворянской реакции в Европе1.
В этих исторических условиях в основном — хотя далеко не полностью — исчерпало себя просветительское течение общественной мысли. И с началом века в европейской культуре постепенно утверждается новое широкое и противоречивое по содержанию идейное и художественное течение - романтизм. Романтическое течение проникло не только во все сферы художественного творчества, но и, главным образом, в общественную мысль и науку об обществе. В этом культурном потоке сформировалось и романтическое направление в историографии, занимавшее преобладающие позиции до середины XIX века.
По мнению ряда авторов крайняя неоднородность романтического течения в историографии очень затрудняет всякую попытку дать ему всеохватывающую характеристику2. Тем не менее представляется возможным выделить некоторые наиболее общие черты романтической историографии, отличающие ее от просветительской.
Главной позитивной чертой романтической историографии были «историзм» и тесно с ним связанное представление об «органическом», то есть не зависимом от сознательной воли отдельных людей, развитии исторического процесса. Историзм, ставший отличительным признаком научного мышления XIX в. требовал генетического анализа общественных явлений, то есть обязательного и конкретного изучения их развития с момента зарождения и кульминации до этапа упадка. Историзм имел место и в идеологии Просвещения, но не главенствовал там, а лишь помогал доказывать «истинность» абстрактно-рационалистических идей.
Приведем точку зрения Е.А. Косминского по этому вопросу. «Французская революция и последовавшая вслед за ней реакция показали, что старые силы феодализма, монархии, церкви были в Европе гораздо более крепки и живучи, чем это казалось философам Просвещения, которые думали именно путем просвещения перевернуть старые общественные отношения. Свою силу феодализм показал особенно в Германии. Историки реакционного лагеря усиленно призывали к историческим традициям, которые они противопоставляли искусственным построениям разума. Отсюда их особый интерес к истории, в которой они видели источник и основу всех современных им явлений. Поэтому эпоха начала XIX века часто называется «исторической» в противоположность неисторическому рационализму предшествующей эпохи. Однако идея закономерного исторического развития, которая действительно была заложена в исторических концепциях этого периода, дала в дальнейшем такие ростки, которых, конечно, не предвидели выдвигавшие их в противовес историографии Просвещения реакционные школы. Эта идея закономерного исторического развития обратилась затем, в ряде случаев, как раз против идеи о неподвижности и косности, против идеи медленности и постепенности исторического процесса и приобрела прогрессивное значение.
Представителям рационалистической философии пути исторического развития представлялись как процесс сознательный, наоборот, идеологи реакции подчеркивали бессознательный, стихийный характер этого процесса. Силы, которые действуют в истории, по их мнению, - это силы, не зависящие от человеческого разума, от воли человека, это силы бессознательные. Только то прочно, что создано бессознательно, а то, что создано сознательной деятельностью человека, эфемерно и быстро разрушается».
Второй характерной чертой романтической историографии является вытекавшая из историзма связь «органического» развития исторического процесса не с развитием всего человечества, а с конкретной историей отдельных народов и стран. У идеологов Просвещения (например, Ш. Монтескье, Вольтера) мы встречаем рассуждения об «общем» духе народов, наций, но, все же, большее их внимание нацелено на поиски путей обустройства "разумного" общества для всего человечества в целом, а не на описание благоустройства лишь французской нации. Идеология романтизма, напротив, весь спектр своего внимания направляет в русло изучения истории отдельных государств. Романтиками преследуется цель — выявить особенные и самобытные черты каждой национальной истории, так как особенности каждой нации, ее «народного духа» оказывают влияние на развитие национальной культуры и национального государства в будущем.
Стремясь преодолеть абстрактно-рационалистический подход к истории, романтическая историография придавала большое значение отображению специфических черт каждой исторической эпохи в ее национальной и географической определенности.. В отличие от эпохи философии Просвещения в XVIII веке и историческая, и публицистическая мысль периода романтизма нацелила свое внимание не на создание концепций и доктрин «идеального гуманного общества и государства», а на воссоздание в своих трудах особенностей духовного склада людей прошлого. По мнению Е.А. Косминского, если идеологи Просвещения в истории хотели видеть уроки для полезных преобразований, то, по мнению их оппонентов, история должна показывать уроки человеческой скромности, ограниченности человеческих сил, она должна указать те тесные, раз и навсегда установленные границы, которые человек не может преступать в истории. Борьба с традицией рассматривалась ими как борьба с историческими законами, даже как борьба с богом.
В связи с этим у большинства историков реакционной школы наблюдается потеря интереса к всемирной истории. Только национальная история считается предметом, достойным изучения, а в ней главный интерес представляет именно история средних веков, к которым так отрицательно относились историки эпохи Просвещения. У представителей реакционной школы история средних веков из предмета насмешки превращается в объект идеализации. В средних веках они видят источник всех благ — «золотой век человечества».
