Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Армянская ССР в контексте распада Советского Союза: историография проблемы 13
1.1. Процесс декоммунизации Армянской ССР в исторической литературе ... 13
1.2. Генезис карабахского конфликта в историографическом освещении 39
ГЛАВА 2. Проблемы исторического развития Республики Армения (1991-1998 гг.) в историографии и публицистике 62
2.1. Историография внутренней политики и общественного движения в Республике Армения 62
2.2. Война в Нагорном Карабахе и проблемы урегулирования карабахского конфликта в историографической и общественно-политической мысли 100
2.3. Исследования и оценки внешней политики Республики Армения 123
Заключение 173
Список источников и литературы 178
- Процесс декоммунизации Армянской ССР в исторической литературе
- Генезис карабахского конфликта в историографическом освещении
- Историография внутренней политики и общественного движения в Республике Армения
- Война в Нагорном Карабахе и проблемы урегулирования карабахского конфликта в историографической и общественно-политической мысли
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
В условиях роста политической напряженности на территории постсоветского пространства опыт распада СССР и суверенизация бывших союзных республик вызывает особый интерес. Предпринимаются попытки определить общие закономерности их развития на современном этапе. Ряд универсальных проблем истории государств «ближнего зарубежья» аккумулирует опыт образования Республики Армении. Через призму армянского вопроса преломляются многие геополитические и этноконфессиональные противоречия современного мира.
В настоящее время Армения воспринимается многими аналитиками в качестве российского форпоста в Закавказье. Рассматривается перспектива более тесной экономической и политической интеграции ее с Россией. Армяно-российское сближение особенно актуализируется в контексте так называемых «оранжевых революций» и расширения НАТО на Восток. Однако во взаимоотношениях с Арменией российским правительством был допущен ряд просчетов как стратегического, так и тактического порядка. Во избежание таких просчетов в дальнейшем российским историкам и политологам требуется более акцентированно и детально подойти к изучению армянского вопроса. Следует признать, что Закавказье является зоной жизненных интересов России. В этой связи, по меньшей мере, выглядит странно отсутствие должного внимания исследователей к истории закавказских государств.
Однако, проведение комплексных монографических исследований по истории Армении невозможно без анализа и систематизации предшествующих разработок историков и политологов. Значительный пласт оценок и интерпретации процессов и событий армянской государственной суверенизации рассредоточен в широком спектре научной литературы и публицистике. Проведение их историографической аккумуляции диктуется самой логикой изучения проблемы.
Вместе с тем, рассмотрение историографии суверенизации Армении дает основания для определенных выводов и обобщений о характере развития общественной мысли в России и ряде других государств. Через тот или иной вариант разрешения дискуссионных вопросов армянского исторического опыта, таких, как внутриполитическая борьба в республике или война в Нагорном Карабахе, раскрываются некоторые аспекты российского идеологического и культурного дискурса. Кроме того, часть из них стала предметом острой полемики между российскими и западными исследователями, подразумевающей вполне определенные политические последствия.
Степень изученности проблемы.
Хотя специализированного исследования по историографии процесса суверенизации Республики Армении не предпринималось, но отдельные аспекты данной темы нашли отражение в литературе.
Российской историографии истории Армении был посвящен ряд работ преимущественно армянских авторов. Среди них особого внимания заслуживают докторские диссертации Р.Г. Хачатряна, А.Ж. Оганесяна и М.А. Мурадяна.1 Однако проблемы освещения в российской исторической науке современного периода истории Армении не входили в круг их рассмотрения. Тем не менее, исследования названных авторов весьма важны в методологическом отношении. Использование ими дефиниции «арменоведение» существенно облегчает задачу комплексного осмысления разнохарактерных источников, относящихся к реконструкции изучения армянского вопроса в России. В ракурсе арменоведения проводится рассмотрение современной историографии в представленном диссертационном исследовании.
Не меньшее методологическое значение применительно к направлению осуществляемого исследования имеют труды, посвященные историографии перестройки и распада СССР. Среди них по уровню теоретического обобщения выделяется работа Д.В. Маслова.2 Правда, армянский вопрос в данной группе историографических исследований рассматривался лишь фрагментарно и неакцентированно. Наиболее широко он оказался представлен в работах по историографии национальных отношений в позднесоветском обществе. Сложилась парадоксальная ситуация, когда изучение национального вопроса в СССР зарубежной исторической наукой оказалось на несоизмеримо более высоком уровне, нежели отечественной. Анализу исследований этнических отношений в контексте дезинтеграции СССР учеными США и Великобритании была посвящена, в частности, докторская диссертация В.Д. Шуверовой.3
Краткий историографический обзор, ограниченный в основном перечнем наиболее заметных работ, содержится в некоторых исторических и политологических исследованиях посвященных тем или иным аспектам современной истории Армении. В соответствии с традицией научного структурирования, он претворяет, как правило, в вводной части авторскую канву изложения исторических событий.
Особняком в предшествующей традиции изучения исследуемой проблематики находится статья С.Х. Асатуряна, опубликованная в Торонто в сборнике трудов, посвященном постсоветской истории закавказских республик. В ней автор представил краткий историографический обзор дискуссии между армянскими и азербайджанскими историками о правах на обладание Нагорным Карабахом. Статья С.Х. Асатуряна представляет собой единственное на настоящий момент историографическое исследование по одной из проблем современной истории Армении. Взаимная армяно-азербайджанская критика в связи с полемикой по карабахскому вопросу составляет наиболее широко представленный компонент рассматриваемой историографической тематики. Вместе с тем, нельзя не отметить его чрезмерную ангажированность и эмоциональную аберрацию.
Предприняты первые попытки анализа и систематизации материалов по армянскому вопросу в российской периодической печати. Важное значение периодики для реконструкции восприятия современного армянского государства в России подчеркивается в специально подготовленном для решения данной задачи сборнике «Армения глазами журналистов».6 А.Б. Ханбабян проводит на диссертационном уровне анализ периодической печати за 1988-1990 гг. по армянской проблематике. Автором выдвигается концепт об определяющем влиянии публикаций по исторической тематике на развитие национального движения в союзной республике.7
А. Мурсалиев, исследуя в своей статье трансформацию образа Азербайджана в российской прессе, значительное внимание уделяет и выявлению образных характеристик Армении. Концепцию работы составил тезис об искусственной дихотомизации армяно-азербайджанских противоречий, как противостояния демократических (армяне) и о консервативных (азербайджанцы) сил.
Отдельную группу литературы составляют отзывы и рецензии на те или иные публикации по армянской проблематике. Многие из них отличаются особой полемической заостренностью.9
Анализ степени изученности проблемы позволяет заключить, что комплексного исследования историографии процесса суверенизации Республики Армения до настоящего времени не проводилось.
Источниковая база исследования.
Первую группу историографических источников составляют исторические исследования по современной истории Армении, выполненные как на монографическом,1 так и статейном уровне и опубликованные на русском языке.11 Важной вехой в развитии историографии суверенизации Республики Армения явилась подготовленная Российским институтом стратегических исследований коллективная монография. Среди русскоязычных публикаций имеются труды, изданные не только в России, но и за рубежом. Большую исследовательскую активность в этом отношении предпринимали различные организации армянской диаспоры (сгаорка), такие как Институт армянских проблем в Мюнхене. Характерной особенностью российской историографии современной истории Армении является тот факт, что она представлена, прежде всего, армянскими авторами. Зачастую их работы оказывались предопределены целями политической рекламы. При широком спектре исторических публикаций по армянскому вопросу, комплексного монографического исследования по периоду суверенизации Республики Армения до настоящего времени в российской историографии еще не предпринято.
Хотя представленное исследование акцентировано на изучении российской историографии, в ней значительное внимание уделено анализу западных историографических источников. Несмотря на то, что Армения входит в зону российских геополитических интересов, изучения ее современной истории в России уступает по масштабам аналогичным разработкам на Западе. Признанными специалистами в изучении армянского вопроса на современном этапе являются Р.Г. Суни, Г.Р. Хатгенбах, Ч. Уолкер и др.13 Использование в диссертации западных историографических источников обусловлено компративистской методикой идентификации российской историографии.
Естественно, что наибольшая исследовательская активность в изучении суверенизации Армении связывалась с армянской историографией, акцентированной, как и в любой другой стране, на национальном прошлом. Ввиду ее обширности и собственной логики развития, она не входит в основную часть источниковой базы. Тем не менее, ряд работ опубликованных на армянском языке также используется при сравнении теоретических выводов оценок и интерпретаций, выдвигаемых российскими и армянскими историками.14
При изучении современной истории собственно исторические исследования тесно смыкаются с политологическими исследованиями. Поэтому, при обнаружении в политической литературе историографического компонента, она также привлекается в качестве одной из групп, составляющих источниковую базу диссертации.15
Зачастую проблемы современной истории Армении освещались в работах по более общей, сквозной или смежной проблематике. Наиболее часто армянский вопрос применительно к соответствующему хронологическому периоду был представлен в исследованиях, посвященных распаду СССР и этнополитической ситуации на постсоветском пространстве.16
Первые попытки исторического осмысления проблем суверенизации Республики Армения предпринимаются в публицистической литературе.
Поэтому, наряду с научными работами в качестве историографического источника используются материалы публицистики. В этих целях проводится презентация наиболее массовых российских и армянских периодических изданий.
Для определения репрезентативности суждений историков используются также документальные источники и мемуарная литература. Особая их значимость проявилась при рассмотрении мотивов и событийной канвы 1 7 Сумгаитского погрома. Среди российской мемуарной литературы особую значимость имеют воспоминания первого посла РФ в Армении В. Ступишина.18 Цель предпринятого диссертационного исследования заключается в проведение научно-историографического анализа отражения проблем процесса суверенизации Республики Армения в исторической науке и общественно-политической мысли. Для достижения указанной цели предполагается решение комплекса следующих задач:
- определить основные тенденции развития историографии проблем суверенизации Республики Армения;
- выявить совокупность исторических факторов (идеологических, политических, социально-экономических), оказавших существенное влияние на характер авторских интерпретаций и выводов;
- выделить основные вехи и этапы изучения проблем современной истории Армении;
- провести историографическую критику на предмет выявления противоречий, непоследовательности, слабой аргументации, тенденциозности в трудах ученых и публицистов;
- указать дискуссионные вопросы в интерпретации современной истории Армении, классифицируя взгляды авторов по существующим подходам и направлениям;
- установить своеобразие российской историографии армянской суверенизации;
- сформулировать задачи для будущих исследователей генезиса Республики Армения;
- представить на основании аккумуляции историографического опыта практические рекомендации по выработке стратегии России в армянском вопросе.
Объектом исследования служат работы, посвященные различным аспектам современной истории Армении.
Предметом исследования является историография процесса суверенизации Республики Армения.
Методологической основой работы послужил «многофакторный» подход в понимании историографии и истории, позволяющий подойти к решению проблемы с различных углов зрения, учитывая максимально возможное количество деталей и допуская альтернативную трактовку используемого материала.
Ведущими принципами в работе над диссертацией являются: принцип историзма, стремления к объективности, системного и комплексного подхода при проведении исследования.
Диссертант стремился использовать максимально широкий спектр методов исторических и историографических исследований. Наряду с ними применяются приемы исследовательской работы смежных научных дисциплин: политологии, культурологии, социологии и др.
Хронологические рамки исследования ограничены периодом с 1987 по 1998 гг. Нижняя хронологическая граница определена началом массового национального движения в Армянской ССР, обусловленной актуализацией карабахской проблемы. Установление верхней хронологической границы связывается с отставкой первого президента суверенной республики Л. Тер-Петросяна, ознаменовавшей переход Армении в новую фазу исторического развития.
Гипотеза исследования заключается в апробации диссертантом тезиса о корреляции историографии современной истории Армении с геополитической борьбой в Закавказье и внутриполитическим противостоянием в Советском Союзе и России.
Практическая значимость диссертации заключается в ориентированности ее концептуального и фактического содержания на применение в выработке стратегии и тактики России в отношениях к Республике Армения и осмысления ее позиции в армянском вопросе. Материалы исследования целесообразно также использовать в научной и преподавательской деятельности в рамках дисциплин «Историография», «История», «Политология», «Этнология», ряде спецкурсов.
Апробация исследования. Как основные, так и промежуточные результаты диссертационного исследования были положены в основу двух опубликованных статей, в выступлениях на конференциях.
Структура работы построена на сочетании хронологического и проблемно-тематического подходов. Если в первой главе исследуется историография армянского национального движения в контексте перестройки и процесса дезинтеграции СССР (1987-1991 гг.), то во второй - историография постсоветского государственного строительства в Армении (1991-1998 гг.).
Процесс декоммунизации Армянской ССР в исторической литературе
Распад СССР явился для большинства советских историков и политологов шокирующей неожиданностью. Только в настоящее время стали предприниматься первые попытки научно-исторического осмысления произошедшего. Почему в бывших союзных республиках одновременно возобладали центробежные силы? каковы факторы их суверенизации? в чем специфика исторических обстоятельств выхода из СССР для каждой из них? Ответы на эти вопросы преломляются в данном случае через анализ публикаций, посвященных метаморфозе Армянской ССР в Республику Армения.
Не следует думать, что движение за суверенитет Армении возникло лишь в перестроечные годы. Вопреки популярной ныне теории «революции сверху», оно отнюдь не было инициировано из Кремля. Национальное армянское движение второй половины 1980-х гг. являлось логическим развитием деятельности диссидентских групп периода стагнации.
Несмотря на то, что армянское национальное движение было одним из наиболее развитых в организационном отношении среди диссидентских течений, ратующих за самоопределение той или иной союзной республики, о нем сегодня мало известно за пределами Армении. Так, Дж. Хоскинг в соответствующем разделе «Истории Советского Союза», посвященном диссидентству и инакомыслию в СССР, сообщающем подробности борьбы Вене. Его работа в этом отношении может представлять интерес всем экспертам, исследующим социально-политические мотивы обращения к терактам. До начала дашнакского терроризма армянский вопрос по существу был предан международным сообществом забвению. И только когда загремели выстрелы, мировая общественность обратила внимание на проблемы армян. «Теперь же,- констатировал автор,- после первых выстрелов и первых луж турецкой крови на мостовых больших городов, пресса стала удивительно разговорчивой: газеты писали об армянском геноциде, армянской истории, о Советской Армении. За несколько лет западная пресса написала об армянах столько, сколько не писала за 50 лет. Писала, не отдавая себе отчета, что именно этого и добивались армянские революционеры». Следовательно, именно террористическая тактика сделала возможным последующее армянское политическое возрождение. «И вот тут,- продолжал свои рассуждения Э. Оганесян,- армянский народ задумался. Может, неправильно жил он все эти годы, строя церкви и школы? Может быть, надо было избрать палестинский путь. Может быть, нужно было не выходить из беженских палаток, ничего не строить, а только стрелять и требовать возврата на родину. Неужели мы так глупо ошиблись? Не Сарояны и Азнавуры, не молитвы, а террористы были нам нужны. Неужели это так? И усомнился армянский народ в правильности пройденного пути. И если начали сходить с этого мирного пути миролюбивые армяне, которые первые в мире провозгласили христианство государственной религией, значит, есть в терроре нечто очень эффективное, делающее его опасно соблазнительным» .
Хронология приводимых автором террористических акций организации «Борцов за справедливость в отношении армянского геноцида» (партия «Дашнакцутюн» оставалась легальной организацией и формально к терактам не была причастна) действительно впечатляет: 22 октября 1975 г. - убийство турецкого посла в Австрии; 25 октября 1975 г. - убийство турецкого посла во «отказников» в других союзных республиках, даже не упоминает о наличии оппозиционных к режиму групп в Армянской ССР.
Краткий обзор армянского национального диссидентства в застойные годы был представлен в книге Л. Алексеевой «История инакомыслия в СССР». Его зарождение она связывала с деятельностью «Союза молодых армян», учрежденного в 1963 г. В качестве наиболее влиятельных диссидентских организаций преподносились Национальная объединенная партия Армении (НОП), Армянская хельсинская группа. Крупнейшей акцией, инициированной армянскими диссидентами, оценивалось стотысячное траурное шествие 24 апреля 1965 г., приуроченное к 50-летней годовщине геноцида. Еще в 1982-83 гг., подчеркивает Л. Алексеева, в Армении активно проводились аресты по политическим мотивам.21
Одно из наиболее репрезентативных изложений на русском языке истории армянского национального политического движения в период существования Армянской ССР был представлен в исследовании видного представителя дашнакской партии Э. Оганесяна, приуроченного к столетней годовщине существования «Дашнакцутюн». В работе впервые, если не считать издания института армянских проблем в Мюнхене, были опубликованы письменные обращения представителей армянской общественности в центральные органы власти 1963-65 гг. с требованием присоединения Нагорного Карабаха и Армении. Однако, естественно, основной акцент автором, указывавшим, что армянский вопрос не ограничивался проблемой Нагорного Карабаха, был сделан на освещении деятельности дашнаков. Он признавал, что основным направлением борьбы «Дашнакцутюн» являлся вопрос о признании Турцией факта геноцида армянского населения в первую мировую войну.
Генезис карабахского конфликта в историографическом освещении
Освещение конфликта в Нагорном Карабахе в российской печати преломлялось через призму позднесоветсткои и постсоветской политической семиосферы. В ее задачи выходил за рамки сугубо информационного повода, трансформируясь в знаковое явление внутриполитической борьбы в самой России. За обеими сторонами конфликта были закреплены устойчивые семиотические характеристики.
Первоначально, центральная печать при подаче оперативных материалов об эскалации конфликта, придерживалась принципа строгого паритета. Выверялось даже равное соотношение строк, поступающих от собственных корреспондентов из Баку и Еревана. Несколько реже к ним подвёрстывались сообщения из Степанакерта. Публикации в партийно-государственных изданиях этого времени по Нагорному Карабаху в основном были выполнены в фактографическом, безоценочном формате, ввиду понимания того обстоятельства, что любая оценка есть солидаризация с одной из сторон. Вместе с тем, через сухие сводки из закавказских республик пролеживаются некоторые симпатии перестроечных изданий к армянам. Так, фактически сразу же после очередного решения высших союзных властей не изменять статуса ИКАО, появлялись формулировки такого рода, как, например, «народ требует справедливого решения карабахской проблемы». Внешне безобидная фраза подразумевала, что существующее положение Карабаха несправедливо.
По мере нарастания оборотов процесса перестройки, все более популярным жанром становятся авторские выступления, оценочного по самой своей природе, в которых карабахская проблематика являлась одним из наиболее широко представленных тематических блоков. От принципа паритетности в них не остается и следа. Большинство реформаторски настроенных авторов, таких как Галина Старовойтова или Андрей Нуйкин, придерживалось определенно выраженных проармянских позиций. Напротив, ортодоксальная часть партийного руководства, опасаясь инициирования территориальных переделов, становилась на сторону азербайджанцев. Точку зрения о недопустимости изменения статуса Нагорного Карабаха наиболее громогласно и последовательно отстаивала «Правда». По правдинским логотипам писались статьи и в других советских изданиях ортодоксального толка. В противовес «Правды» прореформаторские «Известия» и «Комсомольская правда», пусть в завуалированной и менее категоричной форме, поддерживали армян. На карабахский конфликт экстраполировались клише московских баталий между «реформаторами» и «консерваторами». В конструируемой семиосфере политической борьбы армяне безоговорочно зачислялись в союзники демократических, а азербайджанцы - консервативных сил. Дело заключалось отнюдь не в этнических предпочтениях. Резон был в другом: армяне желали перемен и выступали против существующего порядка, тогда как азербайджанцы противились изменений, и потому вопрос о политической идентификации обеих национальностей (что само по себе абсурдно) оказывался предрешен. Одним из главных армянских союзников в России явилась Межрегиональная депутатская группа и связанные с ней СМИ. Размежевания между демократами и консерваторами по Карабаху было перенесено и на телевидение. Первый канал освещал события в ракурсе более выгодном для азербайджанской стороны, второй российский - для армянской.6 Периодически информационное противостояние прерывалась попытками центральных властей установить мораторий на карабахскую тематику. Но искусственная нивелировка конфликта негативным образом сказалось на имидже самой власти и не имела, по большему счету, успеха ввиду появления первых независимых от партийно-государственного аппарата изданий.67
С конца 1989 г. в освещение карабахского конфликта модель противостояния демократов-армян консерваторам-азербайджанцам была дополнена религиозными основами. В новой скорректированной версии событий в Карабахе обнаруживались мотивы ци вилизационного соперничества. Армянам, как поборникам основанной на христианской традиции демократии противопоставлялись исламские фундаменталисты азербайджанцы. Существенно преувеличивалась степень проникновения в Азербайджан идеологем исламской революции Ирана. Абсолютно светская организация Народный Фронт Азербайджана зачастую преподносился как исламистское движение. Парадигма христианско-мусульманского соперничества при освещении войны в Карабахе актуализировалась в 1990 г. в связи с борьбой коалиции западных союзников против «исламско-коммунистического» режима Саддама Хусейна.68
События августа 1991г. только закрепили сложившиеся стереотипы. В то время, когда армянское руководство солидаризировалось с демократическими силами России, президент Азербайджана Аяз Муталибов, находившийся с визитом в Иране, немедленно декларировал свою поддержку ГКЧП. В поисках объяснения коммунистической ортодоксальности азербайджанцев в ряде публикациях возводили ее к синдрому «твердой руки».69
Парадокс ситуации 1992 г. заключался в том, что при нахождении у власти в Ереване и Баку однородных в идеологическом отношении либеральных режимов, армяне продолжали позиционироваться в российской печати в качестве демократов, а азербайджанцы - консерваторов. Все более набирающая силу в России консервативная оппозиция также восприняла сложившиеся в отношении противоборствующих сил в Карабахе стереотипы. Осуждая правительство А. Эльчибея как прозападную, атлантическую структуру, авторы ряда оппозиционных изданий представляли Азербайджан в качестве жертвы, первой столкнувшейся в Карабахе с организованной агрессией демократов. Переворот С. Гусейнова июня 1993г. горячо приветствовался российскими консервативными оппозиционерами. «Где же наши полковники?- вопрошала прохановская газета «День».- Когда, наконец, они проснутся и сметут этот прогнивший ельцинский режим».
Однако, курс Еревана на сближение с Москвой и Тегераном, а Баку - с Вашингтоном и Анкарой привел к постепенной семиотической модификации. В современной российской консервативной печати место Азербайджана определяется в авангарде атлантистских сил на постсоветском пространстве. Напротив, Армения трактуется в ней в качестве российского форпоста в Закавказье, одного из немногих анклавов, противостоящих атлантистской экспансии. В то же время либеральные российские издания и организации, такие, как, например, «Фонд А.Д. Сахарова», переориентировались от поддержки Армении к солидаризации с Азербайджаном. Предшествующая традиция демократическими печатными органами карабахского конфликта признается ошибочной. Исторический парадокс можно обнаружить в том, что А.Д. Сахаров занимал в вопросе о Нагорном Карабахе определенно проармянские позиции, тогда как фонд, носящий его имя, придерживается прямо противоположных взглядов.71
Историография внутренней политики и общественного движения в Республике Армения
Газетные публикации для современных российских историографических исследований, как правило, не относятся к разряду основной группы источников. Между тем, зачастую именно на страницах газет апробируются различные исторические подходы, концепции и оценки. В силу своего формата газетные публикации являются более значимым индикатором исторической рефлексии, нежели монографические издания. Работа над монографией предполагает сравнительно длительный промежуток времени, за который вектор общественно-политических настроений может принципиально измениться.
Особенно важно использование газетных материалов в качестве историографического источника при изучении современного периода истории, в том числе постсоветской эпохи развития Армении. Руководствуясь данным соображением B.C. Тоганян на основании статей, опубликованных в российской печати в 1998 г., составил сборник «Армения глазами журналистов».113 Очевидно, по причине издания его посольством Республики Армения в Российской Федерации, в него были включены лишь статьи преимущественно апологетической направленности. Лейтмотивом сборника стал тезис о том, что эпоха кризиса Арменией окончательно преодолена, и республика является едва ли не наиболее динамично развивающимся государством на постсоветском пространстве. Условия повседневной жизни армянского населения преподносились на уровне российских, а то и европейских стандартов. «Конечно,- признавал один из авторов сборника А. Колесников, представляющий газету «Известия»,- есть витринная Армения и Армения бедная. Далеко не всегда за эталонными макроэкономическими показателями скрывается подлинное благополучие. Но это государство, где нет кричащих, нарочитых контрастов, уже приспособлено к жизни».114 Если Россия, особенно в контексте экономического кризиса 1998 г., оценивалась как страна контрастов, то Армения, вопреки логике капиталистической дифференциации, преподносилась страной не подверженной существенному имущественному расслоению. Другой экономист - В. Полушко, сотрудничающий в «Санкт-Петербургских ведомостях», характеризуя ситуацию с энергообеспечением республики, заявлял об изобилии бензина в армянских городах. Репродуцировалась полусказочная картина о цепи бензоколонок, расположенных не более чем за сто метров одна от другой. Да и масштабы электроэнергетического кризиса были, по мнению В. Полушко, существенно преувеличены. Потребление электроэнергии в кризисные времена и современный период, ссылался он на свидетельство представителей администрации Дорийского района, осталось на прежнем уровне. За два часа работы сети население максимально задействовало электроприборы, расходуя электроэнергию в том же объеме, как и за суточное время.115 Даже столь очевидный факт, как крайне низкая заработная плата в республике нивелируется автором газеты «Россия» А. Маесовым посредством указания на то, что подавляющее большинство армян занято на нескольких работах, и их бюджет состоит отнюдь не из одной зарплаты. Корреспондент «Вечерней Москвы» Ю. Айдинов соотносил низкую заработную плату армянского населения со «смешными», по московским меркам, ценами. Таким образом реальная заработная плата в Армении оказывалась пропорциональной российской.116 Из общей апологетической тональности выбивалась лишь статья обозревателя «Итогов» Г. Ковальской. Очевидно, что создатели сборника преследовали цель представить Армению в наиболее благоприятном свете. Имидж стабильной, развивающейся страны, твердо придерживающейся принципов рыночной экономики позволял рассчитывать на привлечение иностранных инвестиций.
Обозрение текущих проблем развития Армении регулярно появлялось на страницах российской прессы. Прослеживается определенный вектор в акцентировке и интерпретации армянских событий тем или иным печатным изданием в России. Публикации в газете «Труд» были в основном посвящены системному кризису армянской экономики. Утверждалось, что в результате развала СССР Армения пострадала экономически больше остальных союзных республик. Такие последствия определялись прежде всего ее более тесными связями с другими субъектами СССР, которые оказались подорваны. Среди исторических факторов, приведших экономику Армении к резкому упадку назывались: блокада со стороны Азербайджана и Турции, прекращение в результате абхазского конфликта прямого железнодорожного сообщения с Россией, невосполненный ущерб от землетрясения 1988 г., приток более 300 тыс. беженцев из Азербайджана, энергетический кризис, связанный с трудностями в поставках энергоносителей и приостановка функционирования Мецаморской АЭС. Наибольший экономический обвал в Армении фиксируется в 1992-93 гг. Согласно статистическим данным «Труда» в 1992 г. промышленное производство сократилось на 63%, а в 1993 г. на 89% по отношению к уровню предшествующего года. Два зимних сезона (1992-1993 и 1993-1994 гг.) дома в армянских городах не отапливались и не обогревались. Относительное сносное положение в сельском хозяйстве обозреватели газеты объясняют процессом решительной приватизации в деревнях. Правда тут же сообщается, что в сельскохозяйственной сфере происходило резкое падение урожайности и животноводства, сокращение масштабов посевных площадей. Стоимость потребительской корзины превысило заработную плату граждан в 14 раз.
Война в Нагорном Карабахе и проблемы урегулирования карабахского конфликта в историографической и общественно-политической мысли
Большинство исследователей, писавших о карабахском конфликте, выделяли его из всех прочих межэтнических вооруженных столкновений на постсоветском пространстве. Карабахский конфликт прошел в своем развитии ту грань, которая отделяет войну, в классическом ее выражении, от вооруженных столкновений.202
Подходы к освещению конфликта в Нагорном Карабахе как по общим, так и частным вопросам столь различны, что на настоящее время отсутствует даже достоверная статистика потерь. Точку зрения азербайджанской стороны отражает сводная статистика карабахской войны, приводимая А. Юнусовым.
С проазербайджанских позиций освещают карабахский конфликт и большинство других западных исследователей. Так, американский автор Томас Гольц в седьмой главе под названием «Ходжалы», работы, посвященной постсоветской истории Азербайджана, представил инфернальную картину этнических чисток, проводимых армянами в захваченных ими азербайджанских населенных пунктах. В осуществлении совместно с ними насилиях обвинялись им и российские военнослужащие.
Как и при освещении других войн современной истории, при изложении карабахского конфликта одна из сторон, в зависимости от позиции, а по и национальности автора, подвергалось в той или иной степени инфернализации. Гиперболизировались сообщения о насилиях и жестокости неприятеля. Данные тенденции общественных умонастроений в отношении к карабахской войне Ж. Липаритян определил понятием «дегуманизация противника». Впрочем, как указывали американские исследователи С. Макфарлейн и Л. Майниер конфликт в Нагорном Карабахе не достиг того уровня жестокости, как, например, в Югославии или Руанде. Применяемые в нем насилия не могут быть, по их мнению, квалифицированы как геноцид. В отличие от югославской войны противники стремились, прежде всего, к захвату территорий, а не к уничтожению населению.
В.Г. Митяевым был предложен один из первых в российской историографии вариантов периодизации карабахского конфликта. Наиболее естественным подходом к артикуляции его по периодам стал успех той или иной из противоборствующих сторон.
Ссылаясь на свидетельство председателя Госкомитета обороны Нагорного Карабаха, ставшего впоследствии президентом НКР Роберта Кочаряна, В.Г. Митяев датирует начало войны декабрем 1991 г. «Война, как таковая,- говорил Р. Кочарян в интервью газете «Сегодня»,- началась в декабре 1991 г. До этого, в период столкновений союзное руководство ввело войска и режим чрезвычайного положения. В Карабахе в разное время было от 4 до 7 тыс. внутренних войск, и они сдерживали противостояние сторон. Были, конечно, перестрелки, диверсии, но войны по сути не было».
Основное содержание первого периода войны (декабрь 1991 г. - май 1992 г.) В.Г. Митяев характеризует как вытеснение азербайджанских вооруженных формирований из карабахских населенных пунктов. Одна из наиболее кровавых стычек при установлении контроля над поселком Ходжалу в феврале 1992 г. В то же время азербайджанские войска предпринимали наступление на г. Аскеран. Самым значительным успехом карабахских вооруженных сил на данном этапе войны оценивается взятие 8-9 мая 1992 г. г. Шуши, являвшегося последним опорным пунктом Азербайджана в Карабахе. Эта победа предоставила армянам возможность создания так называемого Лачинского коридора, соединившего НКР с Арменией.
Второй период войны (лето-осень 1992 г.) характеризуется военными успехами Азербайджана. Военные поражения азербайджанцев способствовали приходу к власти в республике Народного фронта, лидер которого А. Эльчибей 7 июня был провозглашен президентом страны. Наиболее ощутимыми поражениями карабахцев стало вытеснение их в июне из Горанбойского (Шаумяновского) района и падение в начале июля Мардакерта. К августу 1992 г. азербайджанскими войсками было занято около 40% территории Карабаха.
Третий период войны (зима-весна 1993 г.) определяется в качестве переломного в карабахском конфликте. Успехи карабахской армии были обусловлены комплексом мобилизационных мер, предпринятых Государственным комитетом обороны НКР. Территория Северного Карабаха, в , Мардакерт бы„а , феврале возврата „оіошрол Степанакерта. В результате захвата в марте Кельбаджарского района Азербайджана и создается второй коридор, соединяющий Карабах с Арменией.
Сравнительное затишье на фронтах продолжалось с апреля по июль 1993 г. Позиционный период войны был отчасти определен внутриполитической борьбой в Азербайджане. В результате мятежа, поднятого полковником Суретом Гусейновым, обвинившего правительство в неспособности вести войну, президент А. Эльчибей бежал к себе на родину в Нахичевань, а к власти в республике пришел бывший первый секретарь Компартии Азербайджана Гейдар Алиев, избранный 15 июня Председателем Верховного Совета. Впрочем, по мнению В.Г. Митяева на ход боевых действий эти события влияния не оказали.
Следующий период в истории карабахского конфликта характеризуется масштабными наступлениями вооруженных сил НКР, перенесших боевые действия на территорию Азербайджана. Взятие 23 июля азербайджанского города Агдама положило начало реализации стратегии Степанакерта о создании вокруг Карабаха «буферной зоны». Наиболее значительные успехи карабахских войск за все время войны приходятся на октябрь 1993 г., когда в результате стремительного наступления оказались захвачены все азербайджанские районы, лежащие к югу от Карабаха, вплоть до иранской границы (районные центры Физули, Джебраил, Кубатлы, Зангелан). По утверждению карабахского руководства наступление было остановлено по собственной инициативе, ввиду выхода на рубежи наиболее выгодные в стратегическом отношении для поддержания оборонной безопасности НКР. «Действительно,- анализировал сложившуюся к концу 1993 г. ситуацию В.Г. Митяев,- с восточной стороны Нагорного Карабаха, наиболее удобного направления для развертывания военных действий, было создано солидное буферное пространство за счет азербайджанских территорий. В тылу этого участка фронта, по всей его протяженности с севера на юг, проходит хорошая рокадная дорога - Мардакерт-Агдам-Мартуни-Физули-Горадиз, по которой можно быстро перебрасывать войска и тяжелое вооружение на любой участок фронта. С юга Карабах прикрыт границей с Ираном, широкое вмешательство которого в военные действия являлось маловероятным, хотя (по утверждению армянских источников) Азербайджан и договаривался впоследствии о проведении с иранской территории отдельных боевых операций. С западной стороны после захвата Лачина и Кельбаджара угроза для Нагорного Карабаха исчезла: его войска вышли на границу с Арменией».
