Отражение событий и оценок Великой Отечественной войны в художественно-исторической литературе 90-х годов XX века Евсеева Галина Ивановна

Содержание к диссертации

Введение

1. Роль художественно-исторической литературы в переосмыслении событий Великой Отечественной Войны 36

1.1. Причины переосмысления Великой Отечественной войны в художественно-исторической литературе на рубеже 80-90-х гг 36

1.2. Художественно-историческая литература как фактор воздействия на общественное сознание 47

2. История великой отечественной войны в художественно-исторических образах романов В. Астафьева «прокляты и убиты», Г. Владимова «генерал и его армия» и их восприятие росийским обществом 73

2.1. Романы В. Астафьева «Прокляты и убиты», Г. Владимова «Генерал и его армия» - характерное явление переломи юг о периода 73

2.2. Оценка командования Красной Армии 101

2.3. Характеристика политработников и их деятельности 147

2.4. Оценка бойцов Красной Армии 168

Заключение 203

Список сокращений 212

Литература 213

Приложения

• Причины переосмысления Великой Отечественной войны в художественно-исторической литературе на рубеже 80-90-х гг
• Художественно-историческая литература как фактор воздействия на общественное сознание
• Романы В. Астафьева «Прокляты и убиты», Г. Владимова «Генерал и его армия» - характерное явление переломи юг о периода
• Оценка командования Красной Армии

Введение к работе

Актуальность темы. В народной памяти Великая Отечественная война 1941-1945 гг. незыблемо сохраняется как свидетельство величайшей трагедии, но и великого подвига советских людей. Это историческое событие вошло в жизнь нашего общества как мерило нравственных ценностей. Не случайно на рубеже 90-х гг., в период крушения советского государства, история войны оказалась в эпицентре политики. Советская историография войны также подверглась политическому и идеологическому недоверию, поскольку вполне справедливые призывы историков к изучению «белых пятен» войны и поставленные в связи с этим вопросы не могли получить исчерпывающих ответов из имеющегося арсенала исторической науки, а для новых исследований, анализа и обобщений требовалось время.

Идя навстречу потребностям общества в обновленном историческом знании о советской стране, публицисты и писатели, вырвавшие из рук профессионалов инициативу в освещении истории, представили новые версии о войне, не сообразуясь с их научностью. При этом и некоторые историки, отвечая на запросы общества, прибегли к популярным жанрам изложения истории, в которое вплетали далекий от объективности взгляд и художественный вымысел. Эйфория гласности и революционный дух сокрушения социалистического государства способствовали возникновению субъективных, порой напрямую фальсифицированных оценок Великой Отечественной войны. В силу этого немалая часть исторических событий оказалась запутанной. Художественные и публицистические произведения на исторические темы в конце 80-х -90-е гг. все более становились инструментом воздействия на общественное сознание. Требования объективной правды о войне со стороны широкой общественности вошли в противоречие с постоянными попытками приспособить историю войны к политическим устремлениям лидеров общества.

Версии о войне, направленные на слом традиционных нравственных ценностей в массовом сознании, были восприняты неоднозначно. Общество «переваривало» и усваивало их избирательно, отторгая чуждые. Возникший в результате политического противостояния мировоззренческий разлад сохраняется до настоящего времени, в силу чего не только продолжают жить различные взгляды на одни и те же события войны, но и тормозится процесс объективного изучения истории.

Знание о характере переосмысления Великой Отечественной войны в переходный для России период и о роли художественной литературы в формировании общественного сознания позволяет выявить причины усвоения или отторжения обществом тех или иных интерпретаций, понять в определенной степени, на чем основывается объективность исторического исследования, поскольку исторические концеп-

ции проходят поверку на объективность в момент усвоения их общественным сознанием, располагающим или непосредственным знанием о характеризуемых событиях, или добротной исследовательской и художественной информацией о них. В результате происходят закрепление и передача растущих исторических знаний.

Важность проблемы обусловливает и междисциплинарный характер работы: «...историк, осмысливающий природу социальной информации, которую он воспринимает через исторический источник, и, с другой стороны, литературовед, исследующий природу информации, воспринимаемой через посредство литературного текста, выходят за пределы узкопрофессиональных исследовательских целей и задач, обращаясь к проблематике эпистемологии гуманитарного познания как такового. С данной точки зрения нынешнее сближение историко-источниковедческого и современного литературоведческого исследовательских подходов представляется весьма перспективным»¹. В связи с этим формирование и передача обществу концептуальных подходов к истории Великой Отечественной войны посредством художественной литературы вполне обоснованно служит объектом познания нашего исследования. Справедливость постановки проблемы доказывается появлением в 2001-2002 гг. междисциплинарных статей и материалов .

К исходу десятилетия постсоветского периода многим историкам и политикам стало понятно, что настроения общества нельзя игнорировать, не опасаясь за политическую устойчивость государства. Президент РФ В,В. Путин провозгласил и пытается восстановить в правах духовные основания российской государственности. Принята государственная программа «Патриотическое воспитание граждан России-ской Федерации на 2001-2005 годы» ; правительство и Государственная дума приступили к выработке национальной доктрины, в основу которой, надеемся, лягут принципы уважения истории, формирования духовности и патриотизма. Как видим, актуальность данного исследования по проблемам освещения Великой Отечественной войны и ее переосмысления в обществе получила сегодня солидное подкрепление.

Историография проблемы.

Рассматриваемый нами период последнего десятилетия XX в. является переломным в судьбе России, что отразилось и на исторической науке, так как одновре-

¹ Источниковедение: Учеб.пособ. для гуманит. спец. /И.Н. Данилевский, В.В. Кабанов, О.М, Медушевская, М.Ф. Румянцева. - М, 2000. - С.7.

' Историческое знание и интеллектуальная культура: Матер, науч.конф. - М., 2001; Поляков Ю.А. Великая Отечественная война: дискуссии продолжаются // Свободная мысль. - 2000. - № 5; История и литература // Отечественная история. - 2002.- № I; Дружба О.В. Великая Отечественная война 1941-1945 гг. в общественном сознании российского общества: Дисс. ... д.и.н. - Ростов на/Д., 2001.

Постановление Правительства РФ от 16 февраля 2001 г, № 122 «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2001-2005 годы» //Собрание законодательства РФ. -2001, -Л» 9,- 26 февр,- С. 2207-2240.

менно со сменой государственно-экономической системы (социалистической формации) наступил кризис в методологии науки, опиравшейся на марксистско-ленинское учение и формационный подход, что отразилось и на историографии Великой Отечественной войны. Кризис выразился не в резкой смене методологических принципов, чего произойти не могло, поскольку новые наработки отсутствовали, а в появлении разнообразных, порою антинаучных, концепций. Для понимания природы этих концепций, их воплощения в художественных произведениях и восприятия важно изучить общий проблемно-историографический фон 90-х гг., рассматривая его во взаимосвязи с другими периодами и в контексте социальных процессов.

Как известно, главные выводы из истории Великой Отечественной войны, полученные обществом по ее окончании, основаны на оценке ее итогов: 1) политического: поддержка трудящимися мира социалистического строительства и образование системы дружественных государств, упрочение СССР благодаря сплочению народов страны; 2) идеологического: победа лучше пропаганды продемонстрировала преимущество советской идеологии; 3) экономического: раскрученный в военные годы «маховик» производительных сил продолжал вращаться по окончании войны и позволил не только восстановить народное хозяйство, но и вознестись к вершинам науки и производства в области высоких технологий; 4) нравственного: сплочение и крепость народного духа, уверенность в собственных силах, рост патриотизма; 5) военного: укрепил армию, способствовал повышению воинского искусства.

Победа над фашизмом являлась стержневым аргументом в идеологии советского человека. Изучение Великой Отечественной войны в послевоенные три-четыре десятилетия велось именно под углом зрения этих итогов¹ и тесно связано с приемом поддержания в читателе оптимизма. Освещая и трагические, и победные страницы войны, советская историография концентрировала внимание на правильных и эффективных решениях, на положительных сторонах любого явления. Такой концептуальный подход направлен на выявление истоков победы; оценка партийного, политического руководства, военного командования, народа неизменно высока, а понесенные потери, признававшиеся большими, как бы, компенсировались достигнутой победой и мирной жизнью. С этой же точки зрения, предательство и пособничество

' История Великой Отечественной войны в 6-ти т. - М„ 1961; История второй мировой войны. 1939-1945: В 12-ти т. - М,, 1975; Величие подвига советского народа. Зарубежные отклики и высказывания 1941-1945 годов о Великой Отечественной войне,- М., 1985; Великая Отечественная война. 1941-1945. Энциклопедия. -М„ 1985; О прошлом во имя будущего. Вторая мировая война: итоги и уроки. -М., 1985; Духовный потенциап СССР накануне Великой Отечественной войны: Сб, ст. /Отв. Ред, Борисов Ю.С.- М., 1985; Поцелуев В.А. Внешняя политика СССР в канун и в годы Великой Отечественной войны.- М., 1985 идр.

врагу не подлежало оправданию, а неудачи и промахи увязывались в основном с силой и коварством противника.

В 80-е годы этот подход уже заметно страдал излишней парадностью, причем не по вине ученых, а по вине функционеров, с помощью цензуры выхолащивающих официальную литературу в пользу усиления величия и значимости авторитарного руководства. Уже в период «застоя» художественная литература, пользуясь определенными привилегиями в свободе вымысла, которых нет у истории, опережала историю постановкой острых вопросов, звала к осмыслению трагизма военных будней, все более углубляясь в исследование психологии человека на войне. В. Кондратьев указывал, что «...после стольких блистательных книг, созданных на основе безжалостной и скрупулезной правды» о войне работа над новым произведением «потребует не только выдающегося литературного таланта, но таланта гениального»¹. Правдивость в освещении истории, способность противостоять формализму в 80-е годы способствовали росту авторитета писателей, оказавшихся едва ли не одной из основных движущих сил советского общества в политических переменах.

При официально принятом подходе оставались в тени причины промахов, неудач в советской истории, в том числе и в годы войны, на которых сконцентрировала свое внимание интеллектуальная часть общества, стремясь выяснить, почему «пробуксовывает» перестройка. Ученые-обществоведы подверглись резкой критике на январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС за неспособность разобраться в пороках современного государственного механизма, что явилось толчком для поиска «истинного» социализма и устранения его деформаций. Р.Г. Пихоя пишет: «Партийная наука, выпестованная на кафедрах марксизма-ленинизма..., оказалась мало приспособленной для подобных изысканий. Другое дело - литература». Историк подчеркивает значение художественной литературы в переосмыслении истории: «На этом этапе повести и романы, статьи и мемуары заменили профессиональную историографию советского общества, так как в них сообщались факты, неизвестные большинству читателей» .

Новые сведения о сталинских репрессиях, советско-германских документах 1939 г. и первом периоде войны, сошедшие к читателям со страниц художественных книг и прессы в конце 80- начале 90-х гг., усугубляли рост негативных настроений по отношению к социалистическому устройству государства. Так, к началу 90-х гг., сформировался новый подход, основанный на вскрытии негативных сторон в истории Великой Отечественной войны и поиске причин неудач и поражений. Появление нового подхода вполне правомерно, вызвано призывами к объективному освеще-

¹ Литература великого подвига: Великая Отечественная война в советской литературе. - М., 1985. - С. 59. " Пихойя Р.]'. Советский Союз: История власти, 1945-1991,-Новосибирск, 2000. -С. 445-446.

нию войны. Но изначально он оказался далек от поиска правды в силу его политизации. Необъективность подхода обусловлена влиянием процесса развенчания культа личности Сталина второй волны.

1985-2000 годы отражают борьбу указанных нами двух подходов к оценке войны: 1) с точки зрения источников Победы и 2) с точки зрения вскрытия негативных явлений в истории Великой Отечественной войны. Вначале подходы сближала четко обозначенная цель поиска правды, позднее для части лиц она переросла в цель доказательства порочности советского государства. Ключевой в этот период стала проблема соотношения этих подходов. В 1985-1988 гг. превалировал первый, в 1989-1994 гг. - второй. В процессе этой борьбы был выплеснут ребенок - идея государственности, патриотизма. Вторая половина 90-х гг. ознаменована тенденцией сближения этих подходов и поисками объективных оснований для интерпретации истории Великой Отечественной войны. Однако в силу многообразия выдвинутых версий и недостаточной изученности архивов обобщающих работ, посвященных анализу освещения войны в 1985-2000 гг., пока мало.

Нас интересуют прежде всего такие исследования, авторы которых делают попытки представить методологические подходы в современной исторической науке, дать анализ взглядов на войну в целом или по отдельным аспектам. К таким мы можем отнести работы, дающие представление о подходах к оценке советской истории, характере дискуссий в рассматриваемый нами период¹. Анализ проблематики исследований Великой Отечественной войны представлен в работах В.А. Золотарева, В.А. Гареева М.А.²; историографические исследования П.Н. Бобылева, В.А. Неве-жина, М.И. Мельтюхова, С.Н. Михалева обобщающют в конце 90-х гг. споры и дискуссии по военно-стратегическим замыслам кануна войны³. Труды В.В. Кожинова, Р.Г. Пихои, В.В. Согрина, характеризующие развитие общества на современном эта-

Афапасьев Ю.Н. Перестройка и историческое знание // Иного не дано.- М., 1988, - С. 491-506; Алаев А.В. На подступах к новой теории исторического процесса. - Актуальные проблемы теории истории. Материалы «круглого стола» (12 января 1994 г,) // Вопросы истории. - 1994. - № 6. - С. 90-95; Методологические поиски в современной исторической науке // Новая и новейшая история. - 1996. - № 3. - С. 75-90; Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? Незапланированная дискуссия: Сб. материалов / Под ред. Г.А. Вордюгова. - М., 1995 и др.

² Гареев М.А. О мифах старых и новых//Военно-исторический журнал. - 1991. - №4.- С. 42-52; Он же. О военной науке и военном искусстве в Великой Отечественной войне // Новая и новейшая история. - 1995.- № 2,- С. 3-18; Он же. Неоднозначные страницы войны. - М., 1995; Золотарев В.А. Военная история на новых путях // Военно-исторический журнал. - 1991. -№ 10. -С.2-8; .Он же. Проблемы изучения Великой Отечественной войны// Новая и новейшая история.-2000, - №2,- С. 3-11,

' Ьобылев П.Н. Точку в дискуссии ставить рано. К вопросу о планировании в Генеральном Штабе РККА возможной войны с Германией в 1940-1941 годах //Отечественная история. - 2000, -№ 1.-С, 41-64; Невежин В.А. Стратегические замыслы Сталина накануне 22 июня 1941 года (По итогам «незапланированной дискуссии» российских историков) // Отечественная история. - 1999. - № 5. - С. 108-120; Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941- М., 2000; Михалев С.Н. Стратегические решения: Противоборство двух стратегий на Восточном (советско-германском) фронте в 1941-1945 гг.- Красноярск, 1998.

пе¹, а также Ю.А, Полякова , анализировавшего процессы освещения Великой Отечественной войны в литературе, также в поле нашего внимания. Выявить тенденции в художественной литературе рассматриваемого периода невозможно без понимания предшествующих литературных процессов, поэтому был изучен ряд литературно-критических сборников'. Анализ концепций войны в зарубежной историографии представлен обобщающими работами А.И. Борозняка, Д. Глантца, Г. Шрайбера, Г. Юбершера, Г. Шредера и др. Однако названные авторы либо обобщают представления о войне не во всей их совокупности, либо дают представление о тенденциях в изучении Великой Отечественной войны с целью показать перспективы дальнейших исследований, либо анализируют тенденции в отечественной историографии отдельных аспектов или периодов войны.

Для исследования проблемы формирования, отражения и восприятия концепций об истории Великой Отечественной войны применен метод периодизации, основные вехи которой символичны и связаны с переломными этапами в общественно-политической жизни государства 80-90-х гг., причем даты периодизации оказались связаны с историческими датами Великой Отечественной войны, от чего смысл воздействия истории войны на жизнь общества как бы удваивается. 1985 г. - год сорокапятилетия Победы, но и год начала перестройки, реформ; 1989 г. - год 50-летия заключения договоренностей между СССР и Германией, но и год признания юридической несостоятельности этих документов и год начала крушения Советской державы; 1991 г. - год 50-летия начала Великой Отечественной войны, но и год официального полного распада СССР; 1995 г. - год 50-летия Победы над фашистской Германией, но и переломный год в общественном сознании, поворотный год на восстановление справедливости в отношении к ветеранам войны, к осознанию необходимости государственной идеологии, 1996 г., 2000 г. - годы 55-летия начала и окончания Великой Отечественной войны, но и годы восстановления патриотической на-

¹ Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991.-М,, 1998.; Согрин В, Политическая история современной России. 1985-1994: От Горбачева до Ельцина. - М., 1994; Он же. Российская история конца XX столетия в контексте всеобщей истории: теоретическое осмысление // Новая и новейшая история, - 1999. - № 1. С. 70-72; Кожинов В. Россия. Век ХХ-й. (1939-1964). (Опыт беспристрастного исследования). - М„ 1999; Он же. Россия как цивилизация и культура// Наш современник. -2000. -№ 5. -С. 194-211; №7. -С. 200-207.

" Поляков Ю.А. Наши непредсказуемое прошлое.- М., 1995; Он же. Великая Отечественная война: дискуссии продолжаются // Свободная мысль. - 2000. - № 5,- С.7-12.

¹ Бочаров А.Г. Человек и война. Идеи социалистического гуманизма в послевоенной прозе о войне. - М, 1978; Дедков И. Обновленное зрение: из шестидесятых - в восьмидесятые. - М, 1988; Он же. Живое лицо времени: Очерки прозы с ем и десяты х-восьми десятых. - М., 1986; Литература великого подвига: Великая Отечественная война в советской литературе. - М,, 1985; Литературное сегодня о русской прозе, 90-е. - М„ 1998.

⁴ Борозпяк А.И. 22 июня 1941 года: взгляд с «той» стороны // Отечественная история. - 1994. - № 1. - С. 148-156; Он же. Историки ФРГ о нацизме // Новая и новейшая история, - 1997. - № 1.- С. 72-74; Глантц Д.М. «Забытые» страницы Великой Отечественной войны (1941-1945) //Вопросы истории.- 1995,-№ 5-6.- С. 25-39; Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований: Пер. с нем. Предисл. В, Рана. - М„ 1997; Юбершер Г. 22 июня 1941 г. в современной историографии ФРГ. К вопросу о превентивной войне// Новая и новейшая история. - 1999. - №6. -С. 59-67.

циональной идеи, годы роста самосознания, снижения политической горячности в исторической науке и упорного поиска путей исторического познания.

Первый период переосмысления традиционных представлений о Великой Отечественной войне определяется 1985-1988 гг. и связан с начавшейся перестройкой. Он характерен ростом общественно-политической активности мастеров художественного слова, тяготением в силу этого литературы к публицистичности, к проблемам осознания места и роли страны в истории. Подводя итог развитию военной литературы в связи с 40-летием Победы, В. Распутин выразил общую для всех мысль: «Ей, возможно, не удалось пока сказать полную правду о войне, но она сказала правду о человеке на войне и назвала силу, поддержавшую солдата в сверх- и сверхчеловеческих испытаниях. Сила эта - Родина в ее людских судьбах и природном и историческом завете своей неприкосновенности..,»¹. Публицистические произведения советских писателей этого периода демонстрировали чувство сопричастности к социально-экономическим преобразованиям в стране и стремление донести его до широких кругов общественности. Выступления писателей содержали призывы к осмыслению трагизма войны во имя мира на Земле. Середина 80-х гг. при вхождении советской страны в перестроечную пору для творческой интеллигенции ознаменована обостренным чувством Родины, боли за ее настоящее и тревоги за будущее.

Новый подход историков отчетливо стал прослеживаться после апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС, XXVII съезда КПСС и январского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС, где была провозглашена гласность как необходимое условие перестройки. Историки видели свое назначение в том, чтобы как можно обстоятельнее отвечать на вопросы общественности о Великой Отечественной войне, заострять внимание на малоизученных эпизодах. Причем новизна подхода сводилась к рассмотрению событий и итогов войны в неразрывной связи с культом личности. Стремление донести до общества историческое знание и новые оценки выразилось в активизации публикаций в газетах и журналах. Для понимания этого периода важно анализировать выступления историков в широких средствах массовой информации².

Кредо историков в условиях нового времени провозгласили в печати Ю.Н. Афанасьев, Д.А. Волкогонов, A.M. Самсонов³, говоривший: «... Нам нужна правда, какой бы она ни была. Приглаженная, отлакированная история - это уже история

¹ Распуган В. Время и бремя тревог// Писатель и время: Сборник документальной прозы ,-М., 1986 -С. 49.

" Волобуев П. Видеть логику перестройки // Аргументы и факты.-1987.-№ 34; № 37; Фалин В.М. Почему в 1939-м? Размышления о начале второй мировой войны // Новое время.- 1987.- №40-41; Салтыков Н„ Сгоев В. 1942-й; от неулач к победе // Аргументы и факты. - 1987,- № 52 и др,

¹ Афанасьев Ю. Прошлое и мы // Коммунист. - 1985, -№ - 14. - С. 105-116; Он же. Перестройка и историческое знание// Иного не дано. - М, 198. С. 491-506; Волкогонов Д. Феномен Сталина//Литературная газета. -1987.-- 9 дек.; Он же. Накануне войны // Правда. -1988. -20 июня.; Известия. - 1988. - 24 яив.; Самсонов А. Главное в истории правда //Наука и жизнь.-] 987.-№ 6- С. 49-51; Он же. Великая правда войны//Книжное обозрение.- 1988.-№8.

тенденциозная, ее нельзя назвать объективной»¹. Предвидя возможные последствия противостояния, член-корреспондент АН СССР П. Волобуев предостерег: «... не прибавляет историкам авторитета то, что история переиначивается по несколько раз на памяти одного поколения. Новый подход к истории... будет заключаться в том, что мы ... откажемся от умолчаний и искажений, которыми наши летописцы немало грешили, и вернемся к партийному принципу историзма, исторической правды, причем правды изображения не только каких-то негативных сторон и явлений... но правды всесторонней» . Критикуя Д.А. Волкогонова за его заявку в постижении «феномена Сталина», Ю.Н. Афанасьев справедливо заметил, что многие хотели бы «пожертвовать Сталиным, но это не решит сути вопроса». Поэтому только новые исторические исследования, «свободные от идеологических догм», по мнению Афанасьева, дадут возможность осмыслить прошлое, действительно освободиться от сталинизма".

Важность этого периода заключается в том, что историки раскрепостились, предприняли в основном верные шаги, не прибегая к идеологическому разладу с правящей партией и правительством, поддерживая курс перемен, отвечая на запросы общества; потребовали рассекречивания архивов, инициировали создание правительственных комиссий по уточнению и расследованию числа жертв Великой Отечественной войны⁴.

Наметившееся размежевание историков и писателей и ситуация, когда газетные публикации, художественные и публицистические произведения опережали выход научных книг и статей, пытались преодолеть проведением совместной конференции «Историки и писатели о литературе и истории», организованной Академией наук и Союзом писателей весной 1988 г. Однако на конференции развернулась дискуссия. Писатель В.П. Астафьев подверг критике 12-томную «Историю второй мировой войны», заявив, что он был на совершенно другой войне, и «более сфальсифицированного, состряпанного сочинения наша история... не знала» . Из лагеря традиционных историков звучали обвинения в некомпетентности литераторов и публицистов.

Самсонов A.M. Знать и помнить // Аргументы и факты.- 1987.-№ 10,- С. 1-2. ^: Волобуев П. Видеть логику перестройки// Аргументы и факты,- 1987. - №34,-С. 1. ¹ Афанасьев Ю.Н. Перестройка и историческое знание // Иного не дано. - М., 1988. - С. 499, 507.

⁴ 28 сентября 1987 г. была назначена комиссия по реабилитации жертв политических репрессий под руко
водством М.С. Соломенцева. В апреле 1988 года - по установлению потерь в годы Великой Отечественной
войны комиссия под председательством заместителя начальника Генерального штаба генерал-полковника
М.А. Гареева.

⁵ Цит. по; Поляков Ю.А. Паше непредсказуемое прошлое.- М., 1995. - С. 53. См. также материалы конф.
«Историки и писатели о литературе и истории» // Вопросы истории. - 1988. - № 6, - С, 3-114. Но эту мысль В.
Астафьев высказывал ив 1983 г.: Письма. 198Ы989 годы // Астафьев В. Собр.соч. н 15-ти т.: Т. 14, - Красно
ярск. 1998.- С. 207.

В 1985-1988 гг. произошел отход ряда историков от традиционной оценки Великой Отечественной войны в советской исторической науке, выразившийся, главным образом, в критике Сталина, в выявлении влияния этой личности на ход исторических событий. Был дан толчок к изучению мало освещенных аспектов войны¹. В историографию вторгся плюрализм мнений. Общественный резонанс резко повысил рейтинг историков, что в свою очередь подтолкнуло некоторых из них к написанию научно-популярных работ, в которых давалось их собственное осмысление истории Великой Отечественной войны в контексте критики сталинизма и выявления малоизученных вопросов². В 1988 г. вышел сборник популярных материалов «Историки отвечают на вопросы», в числе других в нем содержится вопрос «Как современная наука объясняет причины временных неудач Красной Армии на фронте в начале Великой Отечественной войны?» Показательным выглядит объяснение Трущенко Н.В., который вначале приводит официально принятую версию неудач, поражений, (кстати, признававшую основные ошибки сталинской политики³, но повторенную в 90-е годы с налетом сенсационности). На второе место выводит репрессии среди специалистов и конструкторов высокого ранга, военных; на третье - культ личности, авторитарное руководство Сталина .

Проблемы репрессий и культа личности были слабо изучены советской исторической наукой, но теперь они стали главными аргументами в этой логической цепи. Осуждение Сталина и его методов руководства в публицистических работах стало во главу угла, затмив положительный опыт в организационно-управленческих решениях правительства и военного командования в годы войны⁵. Так, Н.Г. Павленко, возлагая вину за «крупные стратегические ошибки» на Сталина, акцентирует внимание на его субъективных качествах. Подвергает критике авторитарность руководства, увязывает неудачи на фронтах с издержками системы управления. Подвергает критике историографию за недоговаривание темы репрессий⁶,

В рассматриваемый период четко оформились темы и направления развития критической мысли о войне, активизировались писатели и историки, которые использовали возможность публичных выступлений в целях подъема общественного

¹ Кулиш В.М. У порога войны // Комсомольская правда. - 1988. -24 авг,; Мерцалов А.Н, Советско-германский договор 1939-го года: взгляд через полвека// Коммунист Вооруженных Сил,- 1988.- № 21; Сувениров О.Ф. Клим, Коба сказал... // Военно-исторический журнал.- 1988.- № 12; Чубарьян А.О. В преддверии второй мировой войны // Коммунист. - 1988. - № 14; Шлыков В,В. И тапки наши быстры // Международная жизнь.- 1988.-№ 9.-С. 117-129 и др.

¹ Самсонов Л,М. Знать и помнить: Диалог историка с читателем. - М., 1988; Он же. Память минувшего: События. Люди. История. - М., 1988; Историки спорят. Тринадцать бесед. - М.,1988 и др. Вторая мировая война. Итоги и уроки. - М., 1985.

⁴ Историки отвечают на вопросы.-М., 1988.-С. 161-167.

' Книжное обозрение. - 1987,- 11 сент.; Литературная газета,- 1988. - 1, 5, 28 сент.; Огонек. - 1988, - №№ 7,8. 11.19. 27, 45, 50; Неделя. - 1988. - №№ 37, 38 и др.

" Павленко Н.Г. На первом этапе войны//Коммунист,- 1988,-№9.- С. 88-94.

сознания, используя исторические темы для критики негативных сторон советского общества'.

Второй период историографии о войне - 1989-1991 гг. - имеет общественным фоном процесс суверенизации республик в составе СССР и завершается распадом государства. В этот промежуток 1989-1991 г. происходят волнения в республиках Прибалтики, Молдавии и Украины, Азербайджана и Армении. В целом для периода характерны усиление раскола в среде общественности по принципу осуждения или оправдания прежде всего сталинской политики; привнесение новых взглядов на различные аспекты войны; проникновение в историческую науку непроверенных и научно не обоснованных оценок, выводов и утверждений².

Он ознаменован ростом публицистических работ и выступлений, являющихся, по сути, эмоционально-психологическим освоением проблем войны, лишенным строгой научной доказательности. Этому способствует и издание публицистических сборников, призванных переключить общественное сознание с научной на идейно-политическую переоценку Великой Отечественной войны³. Такую особенную роль «публичности» исторических поисков отмечали некоторые авторы. Например, В. Согрин, обобщая процессы, происходившие в период перестройки-начале 90-х гг., отмечал, что осмысление поставленных проблем носит пока идеологический характер. Противоречия в массовом сознании заключались в том, что народу, десятилетиями воспитывавшемуся на ценностях патриотизма, героизма, верности Родине, которые прививались на материале Великой Отечественной войны, предлагалось от них отказаться, так как они порождены в эпоху бесчеловечного сталинского режима⁴. Он писал: «В течение трех лет - 1989-1991-го в России утвердилась либерально-демократическая парадигма. И именно она стала определять дальнейшее развитие

Например: Адамович А, Воспоминание о будущем, которого не должно быть // Иного не дано. - М., ] 988. - С. 270-274; Гранин Д. Кого мы прячем? Зачем? - Там же. - С. 343-353 и др.

¹ Гкжий Н. Виктор Астафьев. Полуправда нас замучила... // Радуга. - Киев, - 1989.- № 4. - С. 6-14; Волко-гошж Д.А. Триумф и трагедия // Известия. - 1989. - 20 июня; Стадннж И.Ф. Мы обязаны держаться правды // Военно-исторический журнал. - 1989. - № 6; Гранин Д. Обязаны распрямиться//Литературная газета. - 1991.

№ 24; Кондратьев В. Парадокс фронтовой ностальгии // Литературная газета. - 1990. - № 19; Носов Е. Фанфары и колокола //Литературная газета.-1990.- № 19,-9 мая; Были ли герои у вермахта? // Аргументы и факты,

1990. -№ 16; Иванов Л., Емелин А. Плен; презрение или сострадание//Красная звезда. -1990. -23 июня; Литвин Г. Героизация вермахта? // Красная звезда, - 1990. - 10 июня. - С. 3; Астафьев В. Высота войны // Литературная газета-1991 .-№ 24,-19 июня; Сталинская модель социализма: Становление, развитие, крах (20-80 гг,) //Коммунист,- 1991. № 12. С, 3-30.и др.

¹ Страницы истории советского общества; Факты, проблемы, люди.-М., 1989; Историки спорят: тринадцать бесед, - М., 1989; Иного не дано. - М., 1989; 1939 год: Уроки истории.- М., 1990; История и сталинизм, - М., 1991 и др.

⁴ Согрин В.В. Политическая история современной России. 1985-1994: От Горбачева до Ельцина.- М., 1994. -С. 3.

историографического плюрализма», замечая, что смена парадигм произошла мгновенно и не имела под собой научного обоснования¹.

В 1989 г. журнал «Молодой коммунист» опубликовал документы в сопровождении статьи Б. Пинскера , прокомментировавшего Пакт и Секретный протокол к нему, указав, что беспринципная политика Сталина помогла Гитлеру развязать вторую мировую войну. Этот период в историографии можно назвать и кульминационным по накалу страстей вокруг советско-германского договора о ненападении от 23 августа 1939 г. и секретных протоколов к нему. Съездом народных депутатов СССР 24 декабря 1989 г. факт их подписания осужден, и секретные протоколы признаны «юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания»³, что вызвало бурную реакцию общественных кругов и дискуссии ученых о значении предпринятых Сталиным накануне войны шагов. Субъективная критика предвоенных шагов Сталина как ошибок повлекла за собой не обоснованную историческими доводами, разнузданную фальсификацию истории войны с привлечением зарубежных версий, ранее не принимавшихся советскими учеными.

Д.А. Волкогонов, выступивший как популяризатор истории, представил в 1989 г. не столько научный анализ, сколько историко-художественную версию личности руководителя⁴. В книге соблюдены законы очеркового жанра. Автор на основе большого количества документов, использования обоснованных, официально признанных фактов и цифр, а также привлечения архивных материалов, ранее не известных, исследует деятельность Сталина, допуская вольный комментарий, используя элементы художественного вымысла, стараясь приблизить историю к широкому кругу читателей. Книга интересна, так как вводит в оборот массу новых документов, но субъективна. Идеология обличения сталинизма - «сильной власти» сужает и подчиняет себе простор авторской мысли.

Если в 1985-1988 гг. Сталин был обвинен в великодержавных амбициях, то теперь некоторые авторы В.И. Дашичев, С.З. Случ пошли дальше, обвиняя сталинское руководство в «беспрецедентной по своему цинизму сделке с нацистским рейхом, что способствовало развязыванию второй мировой войны». По мнению последнего, сталинский режим втянул Советский Союз во вторую мировую войну на стороне на-

Согрин В.В. Идеология и историография в России; нерасторжимый брак?//Вопросы философии. -1996. -№8.-С. 9.

¹ Тайные документы Пакта Риббентропа-Мол отова //Молодой коммунист, - 1989. -№4. С. 80-83; Б, Пин-скср. Сговор, с которого началась война. Там же, - С. 87.

¹ О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении 1939 г.: Постановление Съезда народных депутатов Союза Советских Социалистических Республик 24 декабря 1989 г. // Правда. -1989. -28 дек.

⁴ Волкогонов Д.А. Триумф и трагедия. Политический портрет И.В. Сталина. - В 2-х кн. - М., 1989.

цистской Германии . Под воздействием событий и дискуссий вокруг публикации советско-германских документов 1939 г. среди отечественных историков сторонниками наступательного характера войны со стороны СССР стали Б.И. Петров, В.И. Мельтюхов, немного позже и Н.В. Киселев². Мысли о подготовке Красной Армии к наступлению звучали и в работах других историков³. Однако под влиянием критики культа личности они приобретали более острый характер в СМИ в выступлениях мастеров художественного слова⁴: Сталин - агрессор, виновник гибели миллионов людей. Новые оценки кануна и начала войны вошли в общую цепь доказательств порочности социалистического строя. «Характерной чертой отечественной историографии стала «приватизация публицистами отдельных достижений академической историографии», - характеризовала этот период Н. Елисеева⁵. Появились и монографии, в которых критика Сталина тесно увязывается с неудачами войны⁶.

Критически оценивая новые работы по истории сталинского периода и оценке Сталина, А.Н. Мерцалов в 1991 г. указывает, что политического и нравственного осуждения сталинизма недостаточно для идеологического и методологического размежевания с ним, а кредо таких авторов, как Ю.Н. Афанасьев, - опыт советского общества сплошь отрицателен. Мерцалов отметил, что некоторые труды изобилуют вульгарными выражениями в характеристике Сталина («пахан», «великий вор в законе»), что ведет к упрощенчеству⁷.

Некоторые из историков оставались на своих прежних позициях, имеется в виду не неизменность в оценке событий, а приверженность принципу исследовательской обоснованности, доказательности. А.С Якушевский на отечественных и зарубежных (в основном германских) архивных материалах раскрывает планы подготовки Германии к нападению на СССР. По его мнению, эта работа велась с 9 июля 1940 г. Историк разъясняет свою позицию не только в научных статьях, но и на страницах

Международные отношения и страны Центральной и Юго-Восточной Европы в начале второй мировой войны (сентябрь 1939-август 1940). М., 1990. С. 35.

^: Петров Б.И. О стратегическом развертывании Красной Армии накануне войны// Военно-исторический журнал,- 1991.- № 2; Мельтюхов М.И. 22 июня 1941 г.: цифры свидетельствуют // История СССР. - 1991. -№3; Киселев Н.В. Упрямые факты начала войны // Воєнно-исторический журнал. -1992. -№ 2,

' Аифи.чов В.А. Провал «блицкрига». - М., 1974. - С. 196; Семидетко В,А. Истоки поражения в Белоруссии /У Военно-исторический журнал. - 1989. - № 4. - С. 30.

⁴ Пинскер Б. Сговор, с которого началась война // Молодой коммунист. - ! 989. - № 4; Геллер Ю. Неверное :>хо былого //Дружба народов, — 1989.- № 9; Иванов С. Произвол //Огонек,- 1990. -№ 15; Кондратьев В. Парадокс фронтовой ностальгии // Литературная газета. - 1990. - № 19; Носов Е. Фанфары и колокола. Там же; Гранин Д. Обязаны распрямиться //Литературная газета. - 1991. -№24; и др.

" Елисеева Н. Стоит ли радоваться отсутствию обшей идеи?//Отечественная история. -1997.-№4,- С. 112.

" Медведев Р. Дипломатические и военные ошибки Сталина в 1939-1941 годах //Звезда. -1989. -№ 12. - С. 62-67; Самсонов A.M. Вторая мировая война. 1939-1945: Очерк важнейших событий. - М., 1990; Розанов Л. Гитлер и Сталин, - М„ 1991; Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941. - М., 1992; Волков Ф.Д. Взлет и падение Сталина. - М., 1992 и др.

⁷ История и сталинизм / Сост. Мерцалов А.Н. - М., 1991. -С. 4-5.

газет¹. Оценивает шаги Сталина как противодействие гитлеровской агрессии и A.M. Майоров². В ряду выступивших за положительную оценку пакта о ненападении представители высшего командования Язов Д.Т., Ахромеев С.Ф., Ивашутин ПИ.³ Наблюдается противостояние выдвинутым обвинениям и в среде общественности⁴.

Вполне четко излагается в отношении роли партийно-политической работы в годы войны позиция историков, в которой чувствуется стремление внести новые взгляды, но обосновать их на научном материале. В. Кулиш, Ю. Киршин, Б. Томан указывают и на значение, которое партия внесла в организацию борьбы с врагом, и на недостатки: жесткая централизация управления, чрезмерно замкнутая на узком круге лиц, лишала систему управления гибкости, сковывала инициативу; недостаток информации в первые месяцы войны, по мнению историков, обижал народ⁵. Наблюдается отход от традиционного мнения, когда действия советского руководства оценивались однозначно положительно, В исторических исследованиях все чаще звучит оценка как положительных, так и отрицательных сторон деятельности Сталина. Так, В.М. Фалин и в 1990 г. подчеркивает международное значение советско-германских отношений, но склоняется к более резкой критической оценке, указывая, что Сталин «попрал ленинские принципы внешней политики и решил переиграть империализм в его же силовой стихии и вероломстве», узурпировал и внутри партии и страны внешнеполитические дела, изъяв их из ведения ЦК ВКП(б), Совета Министров и Президиума Верховного Совета СССР⁶. Можно согласиться с критикой методов сталинского управления, однако оценка носит на себе печать влияния политических событий 1989 г., осудивших действия Сталина. Окрашенные эмоционально и навеянные общими настроениями слова «силовая стихия» и «вероломство» - из разряда идеологической характеристики. Таким образом, в историографию закрались противоречия, вызванные причинами политического свойства.

Из среды историков ушло единомыслие, Однако при расхождении во мнении и те, и другие группы ученых оказались не способными привести убедительные аргументы, так как на рубеже 80-90-х гг. оказались подвергнутыми сомнению и отторжению достижения советской историографии.

¹ Якушевский А.С. Фактор внезапности в нападении Германии на СССР // История СССР. -1991,- № 3.-
С.3-16; Он же. Захват // Неделя. -1989. -№ 13. -С. 7.

² Майоров A.M. I la пороге войны // Воєнно-исторический журнал. -1989.-№> 5.- С. 36,

' Ахромеев С.Ф. Вопреки исторической правде //Военно-исторический журнал.- 1991.- № 4; Язов Д.Т. Впереди была война // Военно-исторический журнал, -1991. -№ 5; Ивашутин П.И. Стратегия и тактика вероломства // Военно-исторический журнал. -1991. -JVs 6.

⁴ Красная звезда, - 1990. - 7 апр.- С. 3; 21 апр. -С. 2; Военно-исторический журнал. 19S9. - № 4. - С. 51;
№5, - С. 17, 57; 1991. - № 1. - С. 2, 17; № 2. - С.2; № 3.- С. 77; № 5, - С. 2; № 7. -С. 65; и др.

⁵ Правда. -1989.- 13 окт.

" Фалин В.М. Договор о ненападении 1939 г. и секретный протокол // 1939 год. Уроки истории. - М., 1990. -С. 319-354.

Публицистика, призванная воздействовать на общественное сознание, в полной мере выполняла свою функцию. Так, в «Военно-историческом журнале» представляла большой интерес рубрика «В поисках правды»¹, после достаточного количества таких публикаций была издана в 1990 г. и книга в одноименной серии. Работы показательны тем, что расследование ведут в основном не историки, а специалисты, которые в силу обстоятельств, службы или участия в разного рода общественных органах и комиссиях, соприкасались с делами, архивами. Но, несомненно, книги, подобные названной, не только представляли живой интерес, но и содержали много новых документов, пополнили источниковую базу.

Одновременно с историко-публицистическими работами издаются художественные произведения М, Дудинцева, Д. Гранина, Ч. Айтматова, А. Рыбакова. В.П. Астафьев пишет военный роман (о работе над ним было заявлено еще в начале 80-х годов). Члены Политбюро ЦК КПСС, хоть и предвидели реакцию на публикацию книги А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» как эффект от разорвавшейся бомбы, но ничего сделать уже не могли, так как за публикацию высказывались широкие круги интеллигенции: редакции журналов, Союз писателей, часть членов Политбюро". Влияние этой книги на общество было очень велико и повлекло переосмысление эпохи сталинизма на качественно новом уровне. Литературные журналы, выходившие в этот период миллионными тиражами, публикуют художественные произведения, соответствующие настроениям общества. В «Новом мире» из номера в номер печатаются «Один день Ивана Денисовича», «Раковый корпус», «В круге первом»', выходит в свет повесть Василя Быкова «Облава»⁴, в которой представлен новый взгляд на коллективизацию и раскулачивание, представители советской власти предстают в образе врага. Переиздаются уже отдельными изданиями «Архипелаг ГУЛАГ», «В круге первом» А.И. Солженицына, «Жизнь и судьба» В. Гроссмана⁵. Именно эти книги предложили читателям в русле нового концептуального подхода критики сталинизма - версии о том, что Сталин завалил врага трупами советских людей, что вынашивал захватнические замыслы. Они актуализировали идею параллельности, сходства двух систем - фашизма и социализма, идею о тоталитарных режимах. Дискуссии об отношении к военнослужащим, побывавшим в немецком

' Викторов П.А. «И поставил свою подпись...» (Из записок военного прокурора) // Военно-исторический журнал.- 1989. - №№ 4-5; Он же. Без грифа «Секретно»: Записки военного прокурора. - М, 1990.

² Пихои Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945-1991-Новосибирск, 2000, -С. 449-450.

" См. Новый мир за 1990 г. №№ 1-2, 6 и др.

⁴ Новый мир. - 1990,- № 1, - С. 97-140.

' Солженицын Л.И. Архипелаг ГУЛАГ //Малое собр.соч. в 7 т.-М., 1991; Он же. В круге первом. -Омск, 1991; Некрасов В. В окопах Сталинграда // Маленькая печальная повесть. - М., 1991. Роман В. Гроссмана ((Жизнь и судьба», начиная с 1989 г. переиздавался почти во всех столицах республик СССР и местных книжных изданиях России и в 1990, и 1991 гг.

плену, о коллаборационистах и личности генерала А.Власова, мотивах его предательства разгорелись также после выхода в свет «Архипелага ГУЛАГа».

Идеи этих произведений не замедлили отозваться в других произведениях писателей и журналистов. Так, в статье С. Иванова «Произвол» читаем: «Некомпетентные люди руководили наукой, культурой и искусством. Я затрудняюсь отыскать такую сферу жизни, где можно было бы найти результаты компетентных действий. До недавнего времени таковой считалось военное дело. Но последние данные о потерях в войне заставляют усомниться в этом. Оказывается, наша армия потеряла 22 миллиона солдат (общие потери вместе с мирным населением - 46 миллионов), а Германия на Восточном фронте против нас и Польши - 1,5 миллиона. То есть на каждого убитого немца - четырнадцать наших. Такова цена некомпетентности в этой сфере»¹. Цифры эти были названы Ю. Геллером, мысль об огромных потерях высказы-валась и В. Кондратьевым". Таким образом, в год 45-летия Победы историю широко судили непрофессионалы, прибегая к неточным, непроверенным данным, что имело большой общественный резонанс.

Этот порок был замечен учеными. Так, доктор философских наук С. Гончарук высказался за разумное отношение к истории: «Никто не может запретить размышлять о цене Победы. Но для этого надо знать историю нашей страны и международных отношений, уметь объективно оценивать подготовку к войне в строительстве вооруженных сил, выявить все просчеты правительства и военного командования»³.

Споры приобретали все большую остроту. Ученые осознали роль диссонанса, вносимого в оценку войны публицистикой. К 1990 году уже были подведены некоторые итоги по результатам исследований комиссии Генерального штаба, Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, АН СССР о численности жертв Великой Отечественной войны, что сыграло свою положительную роль в развитии исторической науки. Их привел официально академик Самсонов A.M.: прямые потери - 27 млн. чел., в их числе 8 668 тыс. военнослужащих. Германия потеряла 8 333,9 тыс. человек⁴. Несмотря на выступления историков, гневные выпады активизировавшихся в политике мастеров художественного слова против коммунистического руководства не прекращались, общественность оказалась сбитой с толку категоричным отрицанием позитивных достижений Советской страны.

Итак, характерными для историографии 1989-1991 годов явились следующие моменты: усиление критики по сформулированным ранее аспектам Великой Отече-

¹ Иванов С. Произвол //Огонек. -1990.- № 15 - апр.

² Геллер Ю, Неверное :)хо былого // Дружба народов.- 1989.- № 9; Кондратьев В. Молодой коммунист, -
1990. -№ 5; Парадокс фронтовой ностальгии//Литературная газета. - 1990. - № 19.-9 мая, -С. 9.

Красная звезда.- 1990. -7 аир. ^J Прайда. -1990.-25 нояб.

ственной войны; смятение перед сенсационно преподнесенным фактом существования секретных протоколов 1939 года и официально объявленной правительством их юридической несостоятельностью; тяготение истории к публицистике и, наоборот, публицистики и художественной литературы к истории, раскол по политическим и идейным позициям в среде ученых, писателей и в обществе и на его основе возникновение ожесточенных споров по различным аспектам Великой Отечественной войны; вовлечение в число дискуссионных все большего числа ее проблем.

Третий период - 1992-1995 гг. ознаменован активизацией писателей и публици-. стов в освещении «темных» страниц войны; ростом очернительских настроений, обострением споров по проблемам войны¹. Одновременно с этим примечательны работа комиссий по установлению числа жертв войны, дальнейшее рассекречивание архивов. Выходит большое количество исторических работ, посвященных освоению каких-либо документов военной поры, либо подборки документов по каким-либо аспектам². Значительным событием в историографии стал выход статистического сборника «Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, бое-вых действиях и конфликтах» . В сборнике помещены статистические данные, полученные в ходе работы Государственной комиссии, которые легли в основу новых научных исследований по войне.

Особо следует отметить выход массовым тиражом в 1992 г. историко-публицистической книги В. Суворова «Ледокол», которая вызвала к жизни многочисленные споры по различным аспектам войны, но, главное, крайне обострила дискуссии вокруг проблемы кануна и начала Великой Отечественной войны⁴. Многие российские историки отметили, что В. Суворов слабо использует документальную базу, тенденциозно цитирует мемуарную литературу, которая сама по себе тре-

¹ Волкогонов Д.Л. Эту версию уже опровергла история //Известия. - 1993. - 16 янв,; Афанасьев Ю.Н. «Это
борьба биологическая. Я в ней не участвую,..» //Литературная газета,- 1993. - 15 сент.; Астафьев В. Пора ра
ботай, // Молодая гвардия. - 1994. - № 2; Буйлов А. Слуга Люцифера // Там же; Иванов В. Реквием на побед
ных литаврах /У Урал, -1994,- № 2/3. -С. 234-278; Нарочницкая Н. Поражение после победы. 1945-1994 // Мо
сква, - 1994. - № 5. - С. 88-97; Чухрай Г. Мы победили в той войне // Литературная газета, - 1995. - № 12, -
С- 22 марта; Косен ко И. Почему Берлин не был взят в феврале 1945 г,? // Молодая гвардия, - 1995. - № 5. - С.
44-54; Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? Незапланированная дискуссия; Сб. мате
риалов. - М., 1995 и др.

² Воєнно-исторический журнал,- 1992,- № 1. С, 7-29; № 2. -С. 18-22; № 4-5. - С. 10-12; 1994. - № 3. -С. 38-
44; и др. Дипломатический вестник МИД Российской Федерации,- 1993, -№ 11-12. -С. 74-78; Документы
внешней политики. Т. 22. (В 2-х кн.). -М„ 1992 и др,

' Гриф секретности снят: Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и конфликтах: Стат. иселед.- М,, 1993.

⁴ Суворов В, Ледокол: Кто начал Вторую мировую войну; День -«М»: Когда началась Вторая мировая война. - М, 1994; Его же. Последняя республика: Почему Советский Союз проиграл Вторую мировую войну. М„ 1995.

бует тщательного источниковедческого анализа, искажает факты, произвольно трактует события¹.

Некоторые ученые так или иначе разделили позицию В, Суворова. Отчетливо это прозвучало в работах МИ. Мельтюхова². Наступательный характер плана войны подтверждают Б.И. Петров, В,Л. Дорошенко и В.Д, Данилов, Они считают, что причина трагедии 22 июня явилась «следствием вполне продуманных мероприятий с целью подготовки упреждающего удара и последующих наступательных действий против Германии». Б.В. Соколов утверждает, что «суворовская гипотеза о планировавшемся на 6 июля 1941 г. нападении на Гитлера обрела статус научной истины», а план стратегического развертывания войск, принятый в апреле-мае 1941 г., предусматривал контрудар советских войск против Варшавы и Восточной Пруссии³.

Многие историки обратились к обнародованному весной 1992 г. документу «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками», датируемому 15 мая 1941 г.⁴. Генерал-полковник Ю.А. Горькое на основе анализа этого документа делает вывод, что советский оперативный план ведения войны предусматривал активную оборону, а не наступление. Генштаб планировал разгром врага, а не захват чужих территорий, подтверждением этому служит отсутствие какого-либо решения руководства на начало войны, согласно которому СССР первым приступил бы к приготовлениям, мобилизации войск, развертыванию на более выгодных рубежах. П.Н. Бобылев, исследуя вопрос о проведении оперативно-стратегических игр января 1941 г., посчитал ошибочным, приведшим к тяжелым последствиям «Уточненный план стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на Западе и Востоке», со-

¹ Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? Незапланированная дискуссия: Сб. матер. / Под ред. Г.Л. Бордюгова. - М, 1995; Война 1939-1945: два подхода. М,, 1995; 1939-1945, 1 сентября-9 мая. Пятидесятилетие разгрома фашистской Германии в контексте начала Второй мировой войны, - Новосибирск, 1995; Другая война, 1939-1945. / Под ред. Ю.Н. Афанасьева. -М., 19% ; Полканов В.Д. «Ледокол» исследовательской неряшливости и отсебятины (О книге В. Суворова «Ледокол»): Критический очерк.- Омск, 1996; Мсриалов А.Н., Мерцалова Л.А. Сталинизм и война. -М. 1998; Городецкий I'. Миф «Ледокола». Накануне войны, -М. 1995; Fro же. Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз.- М., 1999 и

др. ^

" Мельтюхов М.И. Споры вокруг 1941 года: опыт критического осмысления одной дискуссии // Отечественная история, -1994. -№3,- С. 4-22; Он же. Оценка советским руководством событий Второй мировой войны (По идеологическим документам мая-июня 1941 г.) // Отечественная история. -1995. -№ 2. -С. 70-85; Он же. Современная отечественная историография предыстории Великой Отечественной войны (1985-1995 гг.): Дне. ...к.и.н.М., 1995,

¹ Петров Б.И. О стратегическом развертывании Красной Армии накануне войны // Военно-исторический журнал,- 1991.- № 2,- С. 10-17; Дорошенко В,Л. Сталинская провокация Второй мировой войны //Другая война. 1939-1945. - М, 1996.-С.60-75; Данилов В.Д. Сталинская стратегия начала войны: планы и реальность// Там же. - С. 136-166; Соколов Б.В, Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? Незапланированная дискуссия: Сб. материалов. - М., 1995,- С. 24,

⁴ Киселев Н.В. Упрямые факты начала войны //Военно-исторический журнал. -1992. -№2. - С. 14-22.

ставленный 11.03.41 г. Делает вывод, что во главу угла командование ставило наступление, но после мощного отражения нападения гитлеровцев¹.

Большое положительное влияние на отечественную историческую науку оказали публикации зарубежной историографии. В том, что Гитлер 22 июня начал против СССР тотальную войну на уничтожение, не сомневаются немецкие ученые К.-Х. Руффман, В. Ветте, Г, Шрайбер, С. Хаффнер². Знание зарубежной историографии помогло отечественным историкам осознать спорность многих западных версий, что вселяло уверенность: концепции В. Суворова не являются истинными, хотя и носят сенсационный характер на российской почве. Германский историк Б. Бонвеч отнес работу В. Суворова к вполне определенному жанру литературы, где осознанно проглядывает замысел снять с Германии вину за нападение на СССР.

Данный историографический обзор позволяет увидеть общественно-политический фон, на котором появились художественно-исторические произведения о Великой Отечественной войне, вобравшие в себя версии по большинству затронутых историками аспектов на основе нового концептуального подхода- развенчания сталинизма. Анализ писательских оценок войны, причин их противоречивости и дискуссионности помогает высветить процесс формирования общественного мнения о войне и наметить пути решения проблемы воспитания и сохранения в обществе гражданственности и патриотизма.

Поиск виноватых, доказательств тоталитарности сталинской системы, стремление к обобщениям запечатлены во взятых нами в качестве объекта исследования романах В. Астафьева «Прокляты и убиты» (1994) и Г. Владимова «Генерал и его армия» (1994)³. Первые публикации произведений осуществлялись в популярных литературных журналах, тиражи которых насчитывали десятки тысяч экземпляров. Главы из первой книги романа «Прокляты и убиты» читались по Ленинградскому радио в исполнении Кирилла Лаврова к юбилею писателя (к 1 мая 1994 г. - 70-летию писателя), затем и по центральному радио. Журналы расходились по различным библиотекам и имели самый прямой путь к массовому читателю. Нельзя сказать, что переиздание изучаемых нами романов отдельными книгами было таким же частым и легким, как это было с переизданиями книг В. Гроссмана, А. Солженицына

¹ Горьков Ю.А, Готовил ли Сталин упреждающий удар против Гитлера в 1941 г.? // Новая и новейшая ис
тория.- 1993,- № 3. -С. 29-45; Бобылев I1.H. К какой войне готовился генеральный штаб РККА в 1941 г. // Оте
чественная история.- 1995.- № 5.- С.З.

² Борозняк А.И. Историки ФРГ о нацизме // Новая и новейшая история. - 1997. -№ !.- С. 72-74; Вторая ми
ровая война в международных исследованиях. Концепции, тезисы, разногласия // Вторая мировая война. Дис
куссии. Основные тенденции. Результаты исследований. Пер. с нем./ Науч. ред. Кульков Е.Н. -М„ 1997.- С.
19; Россия и Германия в годы войны и мира (1941-945). Другая война. 1939-1945.- М, 1996. -С. 212.

' Астафьев В. Прокляты и убиты: Роман: Книга первая. Чертова яма //Новый мир,-1992. - № 10-12; Книга вторая. Плацдарм // Новый мир. 1994. -№№ 10-12; Владимов Г. Генерал и его армия // Знамя. - 1994, - № 4, -С, 3-71.

в 1989-1991 гг. Здесь сказались и экономические трудности переходного периода. В СССР книги выходили ежегодно то в центральных издательствах Москвы, то в каждой столице республики, а также в местных книжных издательствах России. В постсоветский период это стало невозможно. В 1997-1998 гг. романы были переизданы отдельными книгами в более полном виде, причем роман В. Астафьева напечатан не отдельной книгой, а в 15-томном собрании сочинений, готовившемся к 75-летию писателя¹. В 2000-м году роман Владимова «Генерал и его армия» издан в Екатеринбурге.

После выхода романов развернулась острая полемика, которую можно объяснить прежде всего высоким интересом к исторической тематике, яркостью субъективного мировоззрения и политическим накалом в обществе, художественным талантом создателей".

Горький настрой в отношении прошлого отражен и в произведениях Василя Быкова, рассказы и повести которого в 90-е годы приобретали все большую антисталинскую направленность . Произошел перекос в подаче исторического материала: писательское мировоззрение сосредоточило большее внимание на враге «внутреннем». У писателей Г. Владимова и В. Астафьева германский противник, а у Владимова и генерал А.А. Власов, представлены нетрадиционно, в положительном ракурсе, причем, в многочисленных сопоставлениях с советскими военачальниками. Это вызвало возмущение у ветеранов войны, сомнения у людей среднего возраста. Прием, размывающий понятия в сознании людей, квалифицируется в лингвистике текста как психологическая ошибка, вызывающая двоение образа.

Противоречия в восприятии художественных произведений на историческую тему характерны для 90-х годов. Их причина, на наш взгляд, в том, что события и исторические лица, отображенные с высоким художественным мастерством, выглядят вполне убедительно в рамках воплощаемой субъективной авторской концепции благодаря композиционному решению и средствам выразительности, а не в рамках исторической реальности. Причины и в трудности поиска исторической правды, которая тонет в борьбе разных идеологий.

¹ Астафьев R. Прокляты и убиты. // Астафьев В, Собр.соч. в 15-ти т.: T, 10, - Красноярск; Офсет, 1998; Владимов Г, Генерал и его армия: Роман. - М.: Изд-во«Кн. Палата», 1997.

^г Аннинский. Л. За что прокляты? О новом романе Виктора Астафьева // Литературная газета. 1993.- № 9. -З мар,- С. 4; Штокман И. Черное зеркало // Москва.- 1993. - № 4, -С. 187-189; Сурганов Вс. Астафьев снова пишет о войне // Литературное обозрение. - 1993. - № 9/10 - С. 3-Ю; Кузичева А. «Прокляты и убиты»? // Книжное обозрение.-- 1993.-31 дек. - С. П.; Михайлов А. Правды власть святая // Труд. -1994. -22 дек.-С.7; Жданов А. Черной краской. О второй книге романа В. Астафьева «Прокляты и убиты» //Сибирское время. - ОМСК.-1996.- № 3,- С. 4; Распутин В. Прокляты, но не убиты // Юность. - 1997. - № 3. - С. 4-9; Аннинский Л. Спасти Россию ценою России...//Новый мир. - 1994. - № 10. - С. 214-221; Богомолов В. Срам имут и живые, и мертвые, и вся Россия... // Свободная мысль.- 1995. -№ 7.- С. 72-105 и др. Углубленный анализ вышеназванных произведений дается во второй главе.

' Быков В, Облава: Повесть// Новый мир.- 1990. -№ 1.С. 97-140;Рассказы //Звезда.-1999. -№ 5.-С.5-20.

Наше исследование имеет целью показать, в чем заключается субъективность писательских оценок и каково их значение в трансформации идеологических и нравственных приоритетов российского общества. Необходимость такого анализа, к примеру, доказывается фактом попытки реабилитировать А.А. Власова, дискуссиями вокруг этой фигуры¹, пересмотром Военной прокуратурой РФ судебных документов и признанием деятельности А. Власова противозаконной, квалифицированной в октябре 2001 г. так же, как и раньше, как измена Родине.

Третий период примечателен развитием принципиально отличных от традиционной советской истории о войне новых концепций по многим направлениям. После выхода в свет романов В. Астафьева и Г. Владимова выпады против основных итогов Великой Отечественной войны были усилены. Характерной реакцией на идеи виновности Сталина в жертвах войны стала, на наш взгляд, попытка официальных кругов через СМИ назвать День Победы Днем Поминовения². Так, идея В. Астафьева о том, что народу не следует праздновать Победу³, выражена в 1995-1996 гг. Ю. Афанасьевым в выступлении в газете «Известия»⁴, а затем в книге, вышедшей под его редакцией в 1996 г. Теперь указанный нами концептуальный подход отражен в мысли историка о том, что в День Победы «нынешняя власть» фактически празднует победу, одержанную сталинской властью, которая вышла из войны окрепшей и еще больше противостоявшей народу-победителю. Мотивы празднования Победы, по мнению историка, объясняются великодержавными амбициями государства, «мы упорно» «продолжаем цепляться за то, от чего отказались преуспевающие государства». А это - признак тоталитарного наследия⁵.

Налицо желание при помощи переосмысления феномена Победы Советского Союза разобщить народ с государственной властью социализма, посеять разочарование и предложить скорбить о жертвах войны, не ощущая радости Победы. При этом подходе к оценке войны мы теряем истинного врага. Афанасьев, приветствуя «освободительные процессы» в СССР, расценил обнародование Пакта Молотова-Риббентропа и секретных протоколов как шаг на пути к свободе стран Прибалтики.

'. Френкин Л, Власов и власовцы//Литературная газета. -1989. -№ 37,- 13 сент.; КлимчукЕ. Вторая ударная и Власов // Советский воин. -1989.- № 20; Измена генерала Власова: Беседа с руководителем коллектива военных историков В. Чернухиным //Советская Россия. - 1991. - 5 окт,; Штрик-ШтрикфельдтВ. Против Сталина и Гитлера: Генерал Власов и Русское Освободительное Движение.-М., 1993; Решин Л. Охота на «Ворона» '/Шпион.- М., 1993. -№ 1; Он же. Коллаборационисты и жертвы режима//Знамя, -1994. -№ 8; Романичев Н,М. Генерал Власов и другие // Вторая мировая война и XX век: Сб. материалов междунар.конф. - М., 1995.

" Уроки войны и победы (Доклад М.С. Горбачева на торжественном собрании в г. Москве) //Красная звезда. -1990. -9 мая,- С. 1-2.

' Идея заявлена В. Астафьевым в 1984 г. в ответе на анкету журнала «Москва» в честь 40-летия Победы, ответ не был опубликован; затем в: Астафьев В. Там, в окопах. Воспоминания солдата в 1985 г. {Астафьев В. Собр.соч. в 15-ти т.: Т. 12. - Красноярск: Офсет, 1998. -С. 183).

⁴ Афанасьев Ю.ІІ. Другая война. Послесловие к торжествам по случаю 50-летия Победы//Известия.-] 995.-17 мая.

-' Другая война: 1939-1945.-М., 1996.-С. 15-31.

Жертвы и пленение тысяч советских воинов в 1941 г. он расценил как следствие годами складывавшейся сталинской стратегии войны против капиталистической Европы, прежде всего Германии. В связи с этим он призвал к внимательному изучению целей и задач, которые ставил перед собой Советский Союз в канун второй мировой войны и сразу после ее начала. Несомненно, историк, заявляя, что под вопросом оказались все события Великой Отечественной войны, внес немалую лепту в развитие идеи агрессивности СССР в 1939-1941 гг., развенчание Победы. Доказывая эту идею тем, что в результате победы над фашистской Германией СССР осуществил «грандиозное расширение социализма», а главный итог войны - укрепление тоталитаризма, он предложил пересмотреть советские представления о роли СССР в мире.

Важно изучить характер восприятия этих идей широкими слоями населения, однако такое исследование строится на основе изучения писем, публикуемых в СМИ, - на источниковой базе.

Характеризуя историографию рассматриваемого периода, исследователь И.И. Филимонов указывает на ее тенденции: «Одна из них сводится к комплексному пересмотру истории советско-германских отношений 1939-1941 гг. на основе привлечения новых источников, расширения аспектов исследований. Правда, при этом... современные исследователи склонны давать лишь негативные оценки советско-германским отношениям 1939-1941 гг. Другая тенденция заключается во втискивании новых материалов в «прокрустово ложе» старой советской сталинской официальной версии, когда любые новые взгляды объявляются попытками дискредитации прошлого нашей страны...»¹. Нетрудно заметить идеологическую подоплеку обеих тенденций и зависимость исторического подхода от идеологического противостояния, которое в первой половине 90-х гг. оказалось кульминационным.

Четвертый период отечественной историографии начинается с 1996 года, когда ярко высветился исторический подход, ученые сумели бережно отнестись к предшествующему историографическому багажу и существенно его обогащали архивными материалами. В конце XX века происходит возврат от системы идей крушения к идеологии национального самосознания, на что влияние оказало и провозглашение президентом России В. Путиным курса на укрепление государства. Этот период не погасил всех дискуссий по проблемам войны, но сгладил, позволил перенести акцент с эмоционально-публицистического и идеологического уровней на научный. Появление массы научных работ, содержащих анализ рассекреченных документов, публикация мемуаров и дневников, обнаруженных в частных и государственных архивах, расширение контактов с зарубежными научными школами и архи-

¹ Филимонов И.И. Советско-германские отношения І939-194І гг. в отечественной историографии: Дис. ...к.и.н.-М., 1997.-С. 158

вами, - все это способствовало обогащению историографии о войне, расширению научных исследований, которые в свою очередь, дали объективные результаты, способствовали выходу солидных монографий и публикации документов, активизировали историков в регионах .

Историография по-прежнему представлена различными точками зрения на события войны, хотя и надо заметить, что там, где выше степень осуждения сталинизма или степень его возвеличивания, там и исследования переходят за грань объективности. Стоит согласиться с позицией Н.В. Щербань: «Специфика истории как науки предполагает не обличение общественных явлений (мы не обвинители), а изучение их причин, сути и значения в историческом процессе»². Отступает политический налет. Однако дискуссионность не изжита и свидетельствует о недостаточной изученности некоторых аспектов войны. Сказывается пока и нестабильность социально-политической ситуации в стране. Так, и в 1996-2000 гг. продолжаются дискуссии вокруг работ В. Суворова, поскольку выходят все новые его книги, почти ежегодно переиздаются прежние, а в 1999 г. показан телесериал по его произведени-ям'. Резонанс на его творчество был довольно широким, немало посвящено публикаций в средствах массовой информации⁴. Но появляются книги, концепция построения которых основана на объективном освещении событий, на тщательном анализе малоизвестных архивных материалов . Определенная стабилизация общественного сознания после либерально-разоблачительного шквала, публикации новых документов вывели историков на передовые позиции в продолжающейся дискуссии по истории Великой Отечественной - Второй мировой войны. Во второй половине 90-х гг. наблюдается обратный тому, что был на рубеже 80-90-х гг., процесс: снижение политической и творческой активности писателей, уменьшение публикаций новых художественных произведений о войне и предпочтение документальным публи-

Например: Ржешевекий О.А. Война и дипломатия. Документы, комментарии (1941-1942). - М, 1997; Ко-пасов В.Б. Судьбы немецких, военнопленных в СССР: дипломатические, правовые и политические аспекты проблемы: Очерки и документы. - Вологда, 1996; Сенявекая Е.С. Человек на войне: историко-психологические очерки. - М., 1997; Самосудов В.М. Большой террор в Омском Прииртышье. 1937-1939 гг. -Омск, 1998; Беликов Г.А. Оккупация. Ставрополь, август 1942-январь 1943. - Ставрополь, 1998; Дзепискевич Л.Р. Блокада и политика. Оборона Ленинграда в политической конъюнктуре. - СПб,, 1998; Шуранов Н,П. Кузбасс в годы Великой Отечественной войны. - Кемерово, 2000 и др.

^: Щербань Н.В. Наука или политическая конъюнктура?//Отечественная история,-1999. -№ 3. -С. 128.

' Последняя республика: Почему Советский Союз проиграл Вторую мировую войну. - М., 1995; Очищение: Зачем Сталин обезглавил свою армию. -М, 1998; Суворов В. Последний миф: В 17 сер.: Докум. телевиз. фильм. Показ на НТВ.- 2000.- фев.

⁴ С осуждением позиции выступили Мерцалов А.Н., Мерцалова Л.А. Сталинизм и война,- М., 1998 и др.;
Невежин В.А. Проблема репрессий в Красной Армии и «второе пришествие» В. Суворова // Отечественная
история.- 1999. -№ 1; Порхунов Г.А. Миф о превентивной войне//Коммерческие вести. -Омск. -1995. - 3 мая;
Полканов В.Д. «Ледокол» исследовательской неряшливости и отсебятины (О книге В. Суворова «Ледокол»).
Критический очерк. - Омск, 1996.

⁵ Зимняя война 1939-1940. Кн. 1. Политическая история; Кн. 2. И.В. Сталин и финская компания - М.,
1998.

кациям в виде воспоминаний, дневниковых записей, рукописей участников событий, пролежавших долгое время в столах, но особенно, все новых документов из государственных и личных архивов¹. Приоритет документалистики и научных исследований в основном к 1999-2000 годам привел к потребности обобщить десятилетний процесс развития историографии о войне.

Последние годы свидетельствуют и о неугасающем интересе к истории Великой Отечественной войны. Подвижничество в сохранении позитивной памяти о Великой Отечественной войне наблюдается во всех регионах России, о чем свидетельствует и издание Книг Памяти в каждой области². Выходят документальные и художественно-документальные книги воспоминаний ветеранов войны, авторы которых описывают события войны со всеми горестными противоречиями³. Широко публикуются мемуары и работы советских и немецких военачальников, и западных выдающихся деятелей, историков, помогающие воссоздать более полную картину происходивших событий .

Вышли в свет и монографии, среди которых немало работ посвящено исследованию вклада регионов в победу над фашизмом. Авторы, стараясь избегать прежнего идеологического налета, связанного с апологетикой героизма и роли партии и правительства, обогащают свои исследования новейшими документальными фактами. Особенно убедительно характеризуют политику сталинского руководства беспристрастные статистические данные о росте промышленного производства, выпуска вооружений, подготовки специалистов в годы войны. Так, Шуранов Н.П. показывает, что в Кемеровской области в предвоенные годы росла и совершенствовалась добыча угля, выплавка и выпуск металлургической продукции, показывает, какие меры принимало правительство для организации и стимулирования развития промышленности. Он подтверждает новыми исследованиями, что «в предвоенное время многое удалось сделать по обеспечению развития индустрии Кузбасса, как и всей страны⁵.

¹ Леви И. Генерал Власов по ту и эту сторону линии фронта (воспоминания, встречи, документы) // Звезда.
1995. - № 6. Гончаров И.Я. Россошинский рубеж. - Новосибирск, 1997; Иванова И. Не плачь обо мне. -СПб,

1998: Трагедия Мясного Бора: Сборник воспоминаний участников и очевидцев Любанской операции /Сост. И.А, Иванова. -СПб., 2000; Конев С. Война. Записки солдата. //Наш современник.- 2000. -№ 5. -С. 3-48; Кульков Е., Мягков М, Ржешевекий О. Война 1941-1945. Факты и документы. -М., 2001. -478 с. и др.

² Например, в Омской области на средства Администрации, учреждений и предприятий в 2000-2001 гг. вы
ходят первый и второй том такой книги «Солдаты Победы» (Омск, Т. I. -2000; Т. 2 -2001).

³ Городов И.А., Шапкин Н.И. Мои дорогие девочки. - Омск, 1990; Убитое детство: Сб. воспоминаний
бывших детей-узников фашистских концлагерей- СПб., 1993. - Вып. 1; Георгий Константинович Жуков:
Полководец, гражданин, человек. - М., 1996 и др.

" Баграмян Н.Х. Так начиналась война. -М., 2000; Конев Н.С. Записки командующего фронтом. - М., 2000; Рокоссовский К.К. Солдатский долг,- М., 2000; Черчилль У, Вторая мировая война,-Ростов-на/Д,, 1997; Откровения и признания. Нацистская верхушка о войне «третьего рейха» против СССР. Секретные речи. Дневники. Воспоминания.- Смоленск, 2000. и др.

"" Шуранов Н.П. Кузбасс в голы Великой Отечественной войны. -Кемерово, 2000,

Поворотом общественного мнения к объективному освещению событий является первое в постперестроечный период официальное издание очерков истории Великой Отечественной войны в издательстве «Наука». Очерки представляют собой официальную версию войны, основанную на старых и новых научных исследованиях, и свидетельствуют об отходе от однозначной оценки событий войны, стремятся как к объективному освещению положительных сторон в руководстве и организации отпора противнику, так и ошибок и негативных моментов. Существенен вывод о том, что война потребовала огромных усилий, труда и организаторских способностей от руководства, и мобилизации всех материальных и моральных ресурсов ради победы, подчеркнут народно-освободительный характер войны¹.

Среди диссертационных работ нас интересуют историографические исследования отдельных аспектов или периодов войны². Диссертации, посвященные изучению современного российского общества, позволяют проследить развитие тех или иных концепций в исторической науке по различным аспектам войны, на основании знакомства с этими работами мы делаем вывод об уменьшении политического налета на исторических исследованиях и о процессе формирования объективных оценок истории. Диссертационные исследования последних лет в основном отражают закономерности историографического процесса и демонстрируют стремление к объективному освещению Великой Отечественной войны³. Работ, содержащих данные о восприятии современным обществом новых фактов и выводов об истории 1941-1945 гг., пока единицы⁴. Сами по себе диссертационные исследования также являются источником изучения общественной научной мысли о Великой Отечественной войне.

Но самым показательным является то, что спустя десять лет историки отбирают у литераторов инициативу в оценке истории войны. Задумавшись над массовым «заражением» фальсифицированными историческими знаниями и его последствиями в

^! Великая Отечественная война 1941-1945.: В 4-х т. М.: Наука, Т.1,2 -1998, ТЗ, 4. -1999.

¹ Мельтюхов М,И. Современная отечественная историография предыстории Великой Отечественной войны (1985-1995 гг.); Дне. ...к.и.н. -М., 1995; Баскаков В,В. Деятельность внутренних войск в период Московской битвы (30 сентября 1941 г. -20 апреля 1942 г.): Дис. ... к.и.н. - СПб., 1996; Кудряшов СВ. Великая Отечественная война в новейших трудах английских и американских историков: Авт. дис. ...к.и.н. М, 1996; Галактионов Ю.В. Отечественная историография германского фашизма (20-е годы - первая половина 90-х го-, лов): Авт.дис. ...д.и.н. -Томск, 1997; Мягков М.Ю. Группа армий «Центр» а битве под Москвой,.. Дис. ...к.и.н. -М., 1997; Сигачев Ю.В. Новые источники по истории Великой Отечественной войны; публикация и анализ: Дисс. в виде н.д.... к.и.н, -М., 1997идр.

³ Брежнева Л.Б. Художественная интеллигенция в общественно-политической жизни общества, 1985-1991
гг. (по материалам творческих союзов): Дис... к.и.н. - М„ 1996; Тоне А.Г, Проблемы жанровой эволюции
художественно-документальной прозы 1970-1990-х гг.: Авт.дис....к.филол.н. -М., 1999; Романов В.А. Армия в
социальной структуре современного российского общества: Дисс, ...к.соц.н. - Пермь, 1999; Цыбулъка A.M.
Проблемы становления системы военно-профессиональных ценностей в условиях реформы вооруженных сил
России; Дис. ...к.ф.н.- СПб., 1998; Гречухин ЇЇ.Б. Власть и формирование исторического сознания общества в
1934-1941 гг. : Дисс. ... к.и.н. -- Саратов, 1997; Авчинникова Н.Н. Проза Виктора Астафьева: Проблемы твор
ческой индивидуальности писателя: Дис...,к.филол.н. -М., 1996.

⁴ Дружба. Великая Отечественная война в общественном сознании Российского общества; Дисс. ... д.и.н. -
Ростов-па/Д., 2001.

обществе, историки всерьез обратились к проблеме гуманитарного знания в целом, которое дает оценку процессам и явлениям в обществе, при этом используя помимо научно-исторических, и иные сильные методы воздействия на массовое сознание. Поэтому в настоящее время все более ведется речь о синтезе методов в историческом исследовании'.

Предметом нашего внимания в четвертом периоде является реакция читателей на художественные произведения о Великой Отечественной войне, а также воздействие различных концепций истории войны на формирование национально-государственной идеологии. В данном ракурсе представляют интерес источники, позволяющие изучить общественное мнение². Анализ показывает, что прежде всего негативные оценки высшего командования и бойцов отразились на современной жизни в падении авторитета армии, размывании целей и задач защиты Родины, упадке патриотических настроений; на системе образования; моральном самочувствии ветеранов войны и тыла, - то есть последствия имеют идеологическое свойство. Об этих последствиях более живое представление дают публикации в средствах массовой информации, которые мы рассматриваем в обзоре источников. Научные работы о войне в данном случае выступают источниками знаний о развитии научной мысли. Однако на рубеже 80-90-х гг. она также подверглась эмоциональному воздействию художественно-публицистического слова. На наш взгляд, сопоставление общественного мнения с основными направлениями научной мысли после выхода в свет романов «Прокляты и убиты» и «Генерал и его армия» имеет важное значение для анализа массового исторического сознания.

Изучение историографии 90-х гг. показывает, что фактологическая сторона истории войны в основном совпадает с освещенной в советское время, новая информация подтверждает, дополняет или детализирует факты, данные в советской исторической литературе. Но под прикрытием реальных фактов некоторые авторы стре-

¹ См.: Алаев А.Б. На подступах к новой теории исторического процесса. - Актуальные проблемы теории истории. Материалы «круглого стола» (12 января 1994 г.) // Вопросы истории. - 1994. - № 6. -С. 90-95; Кудрявцев В.Н. Об особенностях методологии социальных и гуманитарных наук // Новая и новейшая история. -1995. - № 3. - С. 3-7; Историческое знание и интеллектуальная культура: Матер, науч.конф. 4-6 дек.2001 г. -М., 2001; История и литература //Отечественная история. -2002. - № 1: Секиринский С. С. В несовпадающих ракурсах. - С.3-4; Поляков Ю.А. Историк и художник, - С. 4-5.; Зимин А.А. О книгах, театре, кино и прочем. -С. 6-40; Шмидт СО. Памятники художественной литературы как источник исторических знаний. - С. 40-49; Сенявская Е.С. Литература фронтовою поколения как исторический источник. - CJ01-109; Цимбаев Н.И, Проча В. Кондратьева: наблюдения историка, - С. 110-123; Тяжельникова В.С, Советская песня и формирование новой идентичности. - С. 174-181 и др.

^: Марцева Л.М. К вопросу об иде&пах и нравственных ценностях в отечественной культуре // Омский на
учный вестник. ~ 1998. - Вып. 3. - С. 31-33; Армия и общество. 1900-1941, Статьи, документы /В,П. Дмит-
реико (отв.ред.) и др. - М., 1999; Утенков В.М. Закалин А.С. Об историческом сознании студенческой моло
дежи 7 Социологические исследования. - 2000. - № 6. - С, 119-122; Цыбулька A.M. Проблемы становления
системы военно-профессиональных ценностей в условиях реформы вооруженных сил России: Дис. ...к.ф.н.-
С116., 1998; Широков Е,В. Массовое политическое сознание в современной России; его состояние и особенно
сти: Авт. дис к.ф.н. -М. 1996 и др.

мятся выдать за объективную позицию субъективные мнения, искаженные представления. Оценки людей и событий расходятся под влиянием идеологических позиций. Уход от политического налета дает возможность понять, что при всех показанных негативных сторонах, которые неизбежно несет война, мужество и героизм бойцов, командиров и положительная роль высшего руководства подтверждаются вдвойне. Следовательно, формированию объективного исторического знания способствует идеология (совокупность нравственных принципов), вызванная жизненными потребностями страны, но не навязанная сиюминутными политическими задачами.

Автором диссертации изучены материалы дискуссий историков о соотношении литературы и истории, о воздействии их на общество, о методах передачи исторических знаний'. Настоящее исследование вносит определенный вклад в развитие этих вопросов. Но специальной монографической литературы по данной проблематике еще нет. К необходимости ее изучения ученые только еще начинают приходить. Историографический анализ показал уникальность рассматриваемого нами периода в отечественной истории, заключающуюся в том, что призывы передовой творческой и научной интеллигенции к коренному пересмотру истории советского периода и официально провозглашенный курс на переосмысление событий Великой Отечественной войны, даже при смене общественно-экономического уклада, социального строя и значительном влиянии Запада, не дали значительных расхождений в фактологической и нравственной оценке Великой Отечественной войны между советской и современной российской историографией, В то же время рассматриваемый нами период имеет одну выдающуюся особенность, благодаря которой и, угадывая которую, можно назвать его революционным. В конце XX века пришло осознание, что исторические знания выросли и стали шире рамок одного методологического подхода. А сторонники кардинальных реформ, принимаясь крушить старое, не могли дать новьїх конструктивных подходов к оценке истории Великой Отечественной войны, оставаясь во власти устоявшихся методологических представлений и поменяв плюс на минус. Так, писатели В. Астафьев и Г. Владимов, исходя из собственных взглядов на советскую действительность, рассматривали ее с точки зрения особенных черт советского государства, особой общественно-политической системы,

¹ Повое поколение российских историков в поисках своего лица II Отечественная история.- 1997.- № 4. -С. 102-124. В том числе: Журавлев В, От смены конъюнктурных парадигм к парадигме преемственности -С. 107. Логунов А. Самодостаточна ли «академическая» традиция-С. 109-112; Елисеева Н. Стоит ли радоваться «отсутствию общей идеи»? - С. 112-113. Токарев А. И Уткин А. От мифов к реальности или к новым мифологиям? - С. 114. Леонтьева Т. Тяга к научной клановости растет (взгляд из провинции). -С. N5-118; Кто испортил телефон российской истории? // Книжное обозрение.-1999,-№51. -20 дек.; От Москвы до Бреста нет такого места..,: «Круглый стол» «Героико-патриотическая книга сегодня»//Книжное обозрение. - 1999. -№25. -21 июня; Постол М. Высоты, которых нельзя отдавать //' Советская Россия.- 2000,- 30 сент. и др.

умаляя ее обусловленность ходом исторического развития и взаимосвязь внешних и внутренних событий в мире, поэтому такой подход не обеспечил объективности новым концепциям и версиям, а лишь способствовал опустошению существовавшей в советском обществе стержневой, мировоззренческой, или идеологической, ниши, без которой, как оказалось, размываются цели и идеи государственности.

Цель исследования - раскрыть сущность авторских концепций Великой Отечественной войны, изложенных в историко-художественнои литературе 90-х гг. (на примере романов В. Астафьева «Прокляты и убиты» и Г. Владимова «Генерал и его армия»), и изучить их восприятие российским обществом.

Задачи исследования:

выявить причины и основные этапы переосмысления истории Великой Отечественной войны в отечественной историографии перестроечного и постперестроечного периодов;

обобщить представление о роли и возможностях художественно-исторической литературы как фактора формирования общественного, в том числе и исторического, сознания;

раскрыть сущность концептуальных подходов к оценке Великой Отечественной войны в романах В. Астафьева «Прокляты и убиты» и Г. Владимова «Генерал и его армия»;

на конкретном примере романов показать процесс восприятия новых концептуальных подходов в массовом сознании;

дать характеристику сложившемуся в 90-е годы общественному мнению в оценке Великой Отечественной войны;

определить новые тенденции в оценке войны, появившиеся в настоящее время в обществе;

выработать рекомендации по сохранению, укреплению исторического сознания.

Методологическая основа исследования. Методологической основой исследования стал диалектический метод познания исторической действительности, принцип историзма и системный подход. Используются сравнительно-исторический, проблемно-хронологический и статистический методы, позволившие проанализировать факты, которые изложены в романах В.П. Астафьева, Г. Владимова. Анализ общественных явлений, происходящих в обществе, тенденции исторической науки подкреплены статистическим материалом и социологическими исследованиями. В оценке некоторых явлений применен ретроспективный метод, а также метод периодизации.

Исследование иосит междисциплинарный характер, поэтому использованы литературоведческие методы, включающие анализ художественного текста и анализ реальности, в которой функционирует источник. Но при этом используется метод сопоставления художественно-исторических источников с конкретно-историческими на предмет выявления достоверности отображаемого. Источники изучения рассматриваются как взаимосвязанные и взаимодействующие объекты, рассматриваются информационные возможности источников.

Объектом исследования являются романы «Прокляты и убиты» (В.П. Астафьев, 1994) и «Генерал и его армия» (Г.Н. Владимов, 1994), выход которых обострил дискуссии вокруг темы войны, а также источники, свидетельствующие о читательской реакции на освещение истории Великой Отечественной войны.

Предмет исследования - отражение оценок и событий Великой Отечественной войны в романах В.П. Астафьева «Прокляты и убиты» и Г.П. Владимова «Генерал и его армия», процесс формирования общественного мнения о войне под воздействием новых концептуальных подходов.

Хронологические рамки исследования определяются 90-ми годами XX века, т.е. постсоветским периодом последнего десятилетия.

Источниковая база.

К первой группе источников настоящего исследования относятся художественно-исторические произведения о Великой Отечественной войне, в числе которых и романы В.П. Астафьева «Прокляты и убиты» и Г.Н. Владимова «Генерал и его армия», по которым мы изучаем авторскую позицию. Художественная литература массового спроса служит одним из факторов воздействия на общество, оказывая влияние на читателей на уровне эмоционального и рационального освоения исторического материала. К этой группе источников мы относим и публицистические очерки, и выступления писателей и историков в прессе, отражающие их взгляды на Великую Отечественную войну. Эти выступления также рассчитаны на массовое восприятие, эмоциональны, их мы приравниваем к художественным произведениям по силе воздействия на читателя и популярности, по степени выражения определенных взглядов.

Ко второй группе относится литературная критика рассматриваемых произведений. Эта группа источников важна в том плане, что художник умеет адсорбировать мнения, настроения общества, поэтому литературная критика и писательское слово служат ценнейшим источником изучения общественной мысли 1985-2000 гг.

Л. Гумилев, обращая внимание на способ познания истории с помощью сводной исторической литературы ХІХ-ХХ вв., указывал, что литературные источники должны привлекать внимание историка не «в плане текстологическом или литерату-

роведческом, а на предмет проверки достоверности тех или иных сведений, возбуждающих сомнения или недоверие. Источниковед-филолог стремится ответить на вопрос: что говорит изучаемый автор? А источниковеда-историка интересует: что из сообщаемого автором - правда, что им опущено и как было на самом деле?»¹ Данная диссертация изучает не только «как было на самом деле?», но и авторские оценки на предмет их обоснованности. Художественный метод познания истории в последнее время пользуется все более пристальным вниманием. Он предполагает отличное владение проблемной историографией, знание конкретно-исторических источников и в немалой степени способствует глубокому постижению прошлого, что признают авторитетные отечественные и зарубежные ученые.

К третьей группе источников мы относим материалы журналистов, выступающих также выразителями общественного мнения в отношении к Великой Отечественной войне. В эту группу вошли материалы центральной и местной прессы, общественных и научных журналов, отражающие отношение ко Дню Победы, к ветеранам войны. Анализ этой группы источников показывает, что в годы перестройки произошла передача лидерства в популярности от художественной литературы -средствам массовой информации. Однако преподнесенные читателям новые исторические концепции к середине 90-х гг., по выходу романов в свет, популяризируемые в СМИ, не внедрились в массовое сознание, им противостояли традиции патриотического воспитания, чествования участников войны, сохранения памяти об истории прошлого. Это объясняется тем, что консерватизм формируется на основе ментальных ценностей народа - прочно усвоенных и на познавательном, и на психологическом, и на нравственном уровне идеалов. Политическая задача либерально-демократических кругов признать День Победы лишь Днем Скорби и не праздновать его - не осуществилась. Сопоставление публикаций в центральной и местной прессе дало ценный вывод о том, что российская глубинка менее восприимчива к сиюминутным оценкам, имеющим политическую заданность.

Четвертую группу источников составляют выступления политических деятелей, выражающих отношение к Великой Отечественной войне и ее участникам или к событиям в современной России, происходившим под влиянием переоценки прошлого. Обращение к этой группе источников позволяет выявить роль политических процессов в формировании оценок войны.

К пятой группе относятся опубликованные конкретные исторические источники: в основном это материалы архивов России, широко представленные в сборниках документов, журналах. Особый интерес представляют документы по 1941 году

¹ Гумилев Л. В поисках вымышленного царства. - М.: Товарищество Клинышков, Комаров и К", 1992.

С. КМ Г

(в частности, в журнале «Известия ЦК КПСС» за 1990-1991 гг.), воспроизводящие организационно-управленческую деятельность правительства и командования. Большую ценность представляет также знакомство с германскими документами. Так, с 1991 г. издан и переиздан каталог документальной экспозиции г. Берлина «Война Германии против Советского Союза. 1941-1945»', в котором опубликованы документы, разоблачающие античеловеческие замыслы фашистов. Привлечены источники, преимущественно публикуемые в 1989-2000 гг. ввиду большего доверия к ним, как не подвергшимся цензурной обработке. Поэтому брались документы без учета комментария, с целью сопоставления с другими источниками, либо собственно комментарий интересовал нас с точки зрения позиции автора,

В шестую группу вошли источники личного происхождения: мемуары советских и германских военачальников, воспоминания участников Великой Отечественной войны как опубликованные в книгах, так и собранные лично автором диссертации. Использованы и публикации фронтовых дневников и писем.

Особенно ценным является этот круг источников при сопоставлении. Так, жанр мемуаров предполагает субъективность передачи автором оценок и событий. Однако единство мнений по одним и тем же вопросам разных авторов, обнаруженное нами в мемуарах, позволяет судить о достоверности той или иной оценки. Так, привлечение мнений Рокоссовского, Конева, Баграмяна, Штеменко, Еременко и др. позволяет делать выводы о правоте некоторых оценок действий командования, организации политработы и в других аспектах. Во второй половине 90-х гг., особенно в 2000-м, выпущено большое количество мемуаров немецких генералов, дающих все более весомые доказательства хищных замыслов Гитлера и их кровавого осуществления.

Анализ фронтовых писем, опубликованных в разных изданиях, особенно в 90-е годы, позволяет опровергать нападки некоторых либеральных критиков, дескать, в большинстве случаев письма домой за бойцов писали политруки, и в них содержится искаженная информация. Во многих письмах личные подробности, бытовые сюжеты, авторский стиль и слог, синтаксис и орфография не подвергнуты цензурной правке, такие письма являются подлинными свидетельствами описанных событий. Анализ фронтовых писем, документов, мемуаров по большей части подтверждает фактологическую базу советской историографии о войне и убеждает, что во многом негативная оценка войны в рассматриваемый нами период определяется политическим пристрастием историка или писателя. Научные исследования второй половины

Указ издание. 2-е изд. 1994.- 287 с.

90-х гг. показывают, что любой политической системе свойственны как негативные, так и позитивные методы управления.

В 'этой же группе читательские письма и отклики на современные публикации о войне, позволяющие судить о состоянии общества на данном этапе, об историческом сознании российского населения, о неприятии попыток переоценки событий военного времени.

Седьмую группу источников представляют архивные документы, собранные в Центральном Архиве Министерства обороны РФ и Центре документации новейшей истории Омской области - всего 13 фондов ЦАМО РФ и 1 фонд ЦДНЙОО. Это большей частью документы из фондов дивизий, формировавшихся в Сибири: 150-й стрелковой дивизии (участвовала в боях 1941 г.), 232-й стрелковой дивизии (сформирована в г. Бийске Алтайского края и участвовала при форсировании Днепра на лютежском плацдарме), а также фонды 7 артиллерийского корпуса РГК, входящей в его состав 17-й артиллерийской дивизии (в которой служил В.П. Астафьев); 51-го стрелкового корпуса (в его составе была и 17-я артиллерийская дивизия в период форсирования Днепра), 38-й армии (которой командовал, согласно сюжету Г. Вла-димова, Кобрисов - прообразом его был генерал Чибисов). Дополнительно были просмотрены документы из фонда 55-й армии (в 1941 г. - Ленинградский фронт: с точки зрения тяжелого периода войны и в отношении командования к рядовому составу). В Центре документации новейшей истории Омской области обращено внимание на описание участников войны событий в моменты формирования частей в Омске и форсирования Днепра, рассмотрен фонд 65-й гвардейской бригады. Работа с архивами показала, что если у критиков и появляется недоверие к некоторым публикуемым документам, к примеру, партийным или политдонесениям, то, имея в распоряжении богатейший архивный материал, нетрудно сопоставить разные источники. Гак, материал политдонесений зачастую подтверждается оперсводками, многочисленными приказами, которые дублируются по нисходящей от высшего командования, до командиров частей, Кроме того, метод сопоставления эмоциональных оценок и субъективно-философских обобщений писателей, повторенных в массовой печати и телепередачах, - с архивными документами, варьирующимися и дублирующимися на разных уровнях, наиболее убедительно показывает отличие правды от вымысла. Автором вводятся в научный оборот документы о мерах по налаживанию быта в воинских частях, о воинской подготовке, санитарно-гигиенических мероприятиях и др., детально освещающих жизнь человека на воине, а также боевые донесения, оперативные сводки, боевые приказы и политдонесения, в которых раскрываются фронтовые будни, психология составителя документа и уровень управленческой, организационной, учебно-воспитательной работы с бойцами.

В восьмую группу вошли социологические источники, опубликованные в периодической печати России, и результаты опросов общественного мнения об отношении к истории, проведенные автором диссертации в г. Омске по широкому кругу вопросов: об отношении к событиям войны, об источниках получения информации о войне, о значении и способах сохранении в памяти потомков событий периода Великой Отечественной войны, о современной армии, о патриотизме.

Научная новизна исследования. 1. Впервые проанализированы с позиции исторической достоверности и объективности художественно-исторические произведения видных писателей; раскрыта суть авторских концепций в освещении событий и оценке Великой Отечественной войны, заключающаяся в стремлении доказать тоталитарность и антинародную сущность советской государственной системы.

2. Раскрыты основные причины переосмысления Великой Отечественной войны в литературе послевоенных десятилетий, которые заключались в:

а) постоянном стремлении общества соизмерять яркие примеры истории стра
ны с ее современным состоянием и искать в прошлом ответы на современные во
просы;

б) положительных чертах советской государственной идеологии и принципах
партийности литературы, предусматривавших служение народу, государству и ото
бражение правды;

в) поддержке писателями государственной политики борьбы за мир, что вело к
отображению ужасов войны без прикрас;

г) несоответствии накапливаемых знаний строго очерченным цензурой фор
мам и рамкам подачи материала, разраставшемся противоречии между чиновничье-
бюрократическими формами руководства и реальными потребностями общества.

Все эти причины можно рассматривать как условия, подготовившие и в целом перестройку, и в частности, появление рассматриваемых нами романов.

3. Выявлены процессы усвоения новых оценок Великой Отечественной войны, происходившие под влиянием таких существенных факторов, как: провозглашение гласности, публикация материалов о сталинских репрессиях и политика разоблачения культа Сталина, обнародование советско-германского договора о ненападении и секретных протоколов 1939 г., признание последних юридически несостоятельными, распад Советского Союза и переход на новые формы социально-экономического развития.

4. Установлены влияние политических позиций писателей на подачу исторического материала в художественных произведениях; причины противоречивого восприятия их произведений читателями, заключающиеся, с одной стороны, в вопло-

щении реального исторического материала в ответ на возросшую потребность общества в исторической правде, с другой - в субъективности и неправомерности авторских обобщений, имеющих политическую подоплеку.

5. Определена закономерность трансформации объективной оценки исторического прошлого: зародившись в период так называемого застоя (к 1985 г.), протест общества против искажения истории войны (содержание - против формы) в лице писателей, публицистов, совершил к середине 90-х годов колебание в противоположную сторону, приведя к новым искажениям, но при этом новая государственная идеология осуждения советской государственно-политической системы также не соответствовала интересам народа и установлению объективного представления о Великой Отечественной войне. (Узкие рамки опять в противоречии с содержанием). Отсутствие всякой идеологии, всякой формы разрушает историческое сознание народа. Объективность оценки истории Отечества зависит от того, насколько гармонично соответствует государственная идеология интересам общества (форма - содержанию).

6. Введены в научный оборот новые документальные источники; дополнены знания об отдельных страницах войны и современных процессах в обществе с помощью архивных документов и других источников.

Практическая значимость работы:

1. Расширены знания о механизмах манипуляции общественным сознанием и идеологических последствиях использования видными представителями общества недостоверных версий истории.

2. Выводы диссертации могут быть полезны государственно-управленческим структурам по проблемам идеологии, при выработке концепции исторического воспитания, в составлении образовательных программ по истории Отечества, планов по патриотическому воспитанию, а также кадровым армейским специалистам при подготовке военнослужащих.

3. Материалы диссертации могут использоваться в дальнейших историографических исследованиях данного периода, при подготовке работ по истории России, использоваться в курсе преподавания гуманитарных дисциплин в высших и средних учебных заведениях.

Причины переосмысления Великой Отечественной войны в художественно-исторической литературе на рубеже 80-90-х гг

Художественная литература не существует вне истории, она фиксирует события, явления посредством авторского видения и служит ученому-историку источником для изучения не только запечатленных фактов, обычаев, нравов, но и мировоззрения, позиций писателей, наиболее ярко представляющих направления общественной мысли.

Академик П. А. Жилин указывал; «У истории и литературы много общего. Они существуют для того, чтобы закрепить опыт веков, спасти прошлое от забвения»1. Литература находится в промежуточном положении между жизнью и историей-наукой. Опережение литературой научных исторических исследований вполне закономерно, ибо литература ближе к жизни, быстрее реагирует на явления и факты и доносит их до читателей. Необходимо отметить, что художественный способ познания реальности - это схватывание сразу целого - сути, тогда как научный, рациональный способ познания - это движение к постижению целого через его мельчайшие составляющие. «Литература и искусство улавливают существующие в обществе настроения, задолго до того, как они будут систематизированы и сделаны явно выраженными на языке науки» , - пишет д.и.н., профессор А.К. Соколов. Призвание историков - дать почерпнутому из произведений материалу научное обоснование, при этом сами художественные произведения рассматриваются как историческое явление определенной эпохи.

Взаимосвязь истории и литературы очевидна. Они рассматривают один и тот же объект - жизнь общества, но литература изучает социальные и психологические причинные связи, духовные начала человека, а история - социальные процессы. Отсюда различие в предмете познания: для литературы важен человек, его внутренний мир, и в этом смысле ценность представляет познание «я» во взаимодействии с внешним миром. Историки стремятся установить точные факты, показать явления, чтобы затем на их основе выстроить общую картину развития событий. Художественные произведения всегда несут на себе печать авторского мировоззрения, которое само по себе является важным явлением определенной эпохи. Высокоинтеллектуальное отражение взаимодействия человека и общества в определенном временном контексте, острые оценки событий и противоречий - все это наиболее ярко представлено в художественном произведении.

Русский мыслитель Иван Солоневич, упрекая литературу критического реализма в том, что она слишком сосредоточилась на пороках общества периода крепостничества, не замечая других сторон развития, справедливо писал: «Всякая литература живет противоречиями жизни, - а не ее нормальными явлениями. Всякая настоящая литература критическая... Литература всегда является кривым зеркалом народной души1. Он подчеркивал, что русская литература давала критический взгляд, выставляя напоказ в первую очередь внутренние противоречия определенной эпохи в ущерб описанию позитивных процессов общественного развития. Эта традиция русской литературы характерна и для советского периода. Мы признаем правоту автора в том, что российская интеллигенция стояла на активной позиции и присвоила себе право на обсуждение главных и всегда злободневных вопросов - как жить и что делать.

Настойчивое осознание нового состояния жизни, обусловленного Победой, присутствовало в советской литературе на протяжении нескольких десятилетий, однако по мере роста противоречий в обществе, вызванных усилением авторитарно-бюрократических методов руководства, оптимизм заменялся чувством боли, тревоги, а затем критикой и осуждением политической системы.

Официальная версия событий войны, сформулированная Сталиным в сороковые годы, была закреплена советской историографией и существовала, с определенной «оттепелевской» корректировкой, вплоть до 1985 г.2 Причину, которая привела к попыткам переоценки истории 1939-1945 гг., М.И. Мельтюхов связывает с тем, что по мере накопления знаний о войне усиливался идеологический диктат в целях сохранения незыблемости официальной версии5. Такое объяснение неполно. Переосмысление войны имеет причину в противоречии, вызванном несоответствием накапливаемых новых знаний - официальной версии; а другая, гораздо более глубокая, причина - в расхождении нравственных ценностей, заложенных коммунистической идеологией при сохранении памяти о войне, с реальной жизнью общества и государства, в котором происходил разлад социально-политических механизмов управления.

Критическое вольнодумство второй половины 80-х гг. проистекает из литературного процесса предыдущих лет. Как было сказано во введении, в 1985-1995 гг. разгорелась борьба двух концептуальных подходов: а) оценка Великой Отечественной войны с точки зрения итогов и значимости Победы, б) оценка с точки зрения пагубности культа личности. Существование этих двух подходов наблюдается уже с начала 60-х гг. Первый - официальный - представлен советской историографией, документальной и мемуарной литературой, в которой сталинская тематика отсутствовала. Второй подход зародился и жил в художественной литературе, основывался он на отображении правды жизни, в том числе и горькой.

В 50-е - первой половине 60-х гг. в связи с хрущевской «оттепелью», наблюдался взлет творчества интеллигенции, раскрепощение общественной мысли. Постепенно наметился переход к психологическому и философскому осмыслению Великой Отечественной войны1. В 60-е годы формировались основные направления в освещении войны: широкое эпическое освещение (К. Симонов), документальное повествование о неизвестных страницах войны (С. Смирнов) и романтическое повествова-ние о человеке в трагических обстоятельствах (В. Быков) . Разворачивались споры относительно правомерности отображения окопной правды. А. Ананьев говорил, что писать о войне с позиций ротного или взводного командира и даже «через стереотрубу с полкового командного пункта» недостаточно, нужно выбрать точку, с которой можно было бы осветить более широкую панораму событий3. Дискуссии вокруг «штабной» и «окопной» правды в военной прозе вызваны были возражениями против одностороннего показа исторических событий.

В эти годы А.И. Солженицын начал работу над «Архипелагом». В. Гроссман в своем романе «Жизнь и судьба» передал негативную роль культа личности, атмосферу всеобщей подозрительности, страха.

Во второй половине 60-х гг. провозглашен курс на строительство развитого социализма. Чтобы устранить все сомнения в концепции социалистического развития, советское государство представлялось как самое совершенное и высокоорганизованное. Постепенно историю Великой Отечественной войны стали все больше привлекать для подчеркивания его преимуществ.

В 70-е годы, когда война все более отдалялась, а общество претерпевало все большие экономические и организационные трудности, совершало все большие усилия в поддержании темпов роста производительных сил, усиливалось воспитание новых поколений на примерах героизма. Появилось немало произведений героико-приключенческого жанра. Одновременно и традиции воспитания и сохранения памяти о войне крепли и умножались, хотя и началось проникновение в эту сферу формализма. Издано большое количество воспоминаний участников войны. Но произведения мемуарного жанра или художественные рассказы, очерки, написанные по воспоминаниям участников войны, подвергались редакторской правке, а трагические страницы, негативные моменты из рукописей изымались. Как писал А.Г. Бочаров, «усиление военно-патриотического направления» было более склонно «к открытому изображению победных итогов, чем к аналитическому воссозданию трагической правды военных будней» . Д.и.н. Е.С, Сенявская, предупреждая историка-профессионала о наличии у писателя идеологической мотивации, упоминает о двух тенденциях в отображении войны, из которых одна психологически способствует подготовке войны, романтизируя ее; другая предупреждает об опасности развязывания новой мировой войны2. Эти тенденции и проявились в литературе 70-80-х гг.

Художественно-историческая литература как фактор воздействия на общественное сознание

Во второй половине 80-х гг. авторитет советских писателей в обществе достиг апогея. Общественно-политическая активность, многочисленные публичные выступления и художественное мастерство обусловили действенность литературы в борьбе с пороками бюрократизма, Своеобразным прогнозом в разладе общественных взаимоотношений явился роман В. Астафьева «Печальный детектив» (1985). Позднее эту тематику продолжит Г. Бакланов .

Под влиянием критического отношения к авторитарно-бюрократическому управлению в литературе все чаще ставился вопрос о проблеме личной ответственности за судьбы людей в годы войны. Критика сталинизма усиливала его осмысление. Протест против методов советского руководства и падение его авторитета своеобразно отразились на мировоззрении писателя-фронтовика В.П. Астафьева. В конце 1984 г., отвечая на анкету к 40-летию Победы журнала «Москва», В.П. Астафьев писал: «Хвастливое разухабистое действо в День Победы особенно кощунственно выглядит в исполнении наших генералов и маршалов. Им бы встать на колени посреди России, перед нашим народом, выбитым на войне, и просить прощенья за бездарность свою, за холопское исполнение дикой воли главнокомандующего, за браконьерство, учиненное в войну с русским народом....»1. Писатель активно выступил за переоценку истории войны, подвергнув критике исследования советских ученых. В его мировоззрении произошел своеобразный синтез негативных представлений о руководстве и личного фронтового опыта.

Наиболее ярко мнение Астафьева о войне выразилось в публицистике середины 80-х гг.2: «...снабжали, кормили и награждали нас в последнюю очередь, бросали вперед на прямую наводку, затыкали нами «дыры» в первую очередь», так как командиры «хитрованы» - из стрелковых полков и танковых частей берегли «свое добро», - так вспоминал он о службе в )7-й артиллерийской дивизии прорыва Резерва Главнокомандования3. Командиров поделил на «плохих» и «хороших» по принципу заботы о бойцах. В годы перестройки В. Астафьев встречался с ветеранами войны, не только соотечественниками, но и во время визита в Германии, и считает, что трагедия немецкого народа нами не осмыслена. На наш взгляд, это утверждение категорично и неверно.

Писатель говорил о себе, что «добытчик харча с подзаборных времен был находчивый», вспоминал о быте: отправлении нужды, крысах, мухах и вшах. Для него война - это прежде всего нечеловеческие условия. Астафьев обвинил советскую историографию в стремлении: «все огромные потери списать на Победу и этим утешиться»4. В другой анкете журналу «Знамя» (1985) слова Астафьева звучали не менее хлестко: «Потери столь огромны и удручающи, что даже при наличии такого огромного, находчивого аппарата счесть их невозможно, исказить - это пожалуйста... Думаю, это единственная война в истории человечества из пятнадцати тысяч войн, в которой потери в тылу намного превышают потери на фронте. Так сорить своим народом могли только преступники...» .

Подобные выступления имели прямое воздействие на политические, научные круги, отчасти на массовое сознание. При этом опасно сблизились критика действительности и исторического времени. Главное - обобщения подкреплены субъективной уверенностью очевидца истории и авторитетом известного писателя. В этом причина действенности астафьевского слова.

Предпосылки для очернения истории закладывались именно в гневных выступлениях; «... десятки тысяч пустых сел (основных поставщиков рядового состава), надлом общества, несколько больных поколений подряд, больных не только физически, но и нравственно, расправа над народом, начавшим прозревать и грозно ворчать, прежде всего над теми, кто побывал «за бугром», увидел воочию, что живем мы и работаем хуже «их», хотя от работы у нас хребет трещит..,»1. Из этого текста видны, во-первых, умышленная подмена понятий: основной враг народа, виновник опустевших деревень и гибели мирных жителей - советская власть, а не фашизм; явствует проникновение современных оценок: виновник современного положения -послевоенная власть, а иллюстрацией к этому является история войны; неуместный лексикон в отношении прошлого и, значит, современный «западнизм»: «за бугром» -неуместное выражение, употребляемое в качестве модного сопоставления с Западом.

Писатели, композиторы, кинематографисты накануне распада СССР способствовали активностью и своим авторитетом вовлечению масс в общественно-политический процесс. Так, по данным опроса, в июле 1989 г. самыми популярными в Москве наряду с А. Сахаровым и Б. Ельциным оказались Е. Евтушенко, Ю. Власов, В.Быков, В. Распутин, Ю. Черниченко2. Творческие союзы советского периода помогали осуществлять контроль за деятельностью интеллигенции", но политическая цель их организации способствовала и активизации писателей в период перестройки. Они оказались инструментом «верхов», выполняя роль глашатая перемен и роль снаряда, разбивающего крепкое старое сооружение,

В годы перестройки повышенный интерес к истории войны определялся не только «сверху». Сказался результат многолетней идеологической работы и исторического образования населения. Необходимо отметить и то значение литературы, которое она имела в силу своей популярности и высокой культуры чтения в советском народе. СССР слыл самой читающей страной в мире, эту позицию он стал утрачивать в 90-е годы, по мере внедрения в России новых информационных технологий. Эффективность печатного слова значительно возросла с провозглашением принципа гласности. В СССР печатному слову писателя, олицетворявшегося с совестью народа, верили. Позднее, по мере того, как художественная литература утрачивала доверие читателей, она дискредитировала себя как средство нравственного воспитания. Слово стало товаром.

Как мы уже сказали, критика системы правления Сталина берет начало от разочарования в современной социально-политической системе, в существующей действительности. «... сталинизм - это не только Сталин и не просто культ его личности; сталинизм - огромный клубок социальных взаимозависимостей, крепко сколоченный во всех своих частях агломерат экономических, политических, идеологических и моральных формирований, которые в предшествующие годы устоялись во всем обществе», - писал Л. Карпинский и приводил в подтверждение своей мысли письмо инженера Л. Канунникова из Благовещенска: «Давайте же признаем, наконец, честно, - писал тот в газету «Известия», - что административно-командная система - не просто наследие Сталина, а привычная среда обитания чиновников... Будь их воля, они бы ничего не меняли»1.

Публицистические, художественные произведения и выступления историков, писателей, публицистов, журналистов в средствах массовой информации2 сыграли главнейшую роль в том, что в конце 80-х гг. идеи агрессивности советской страны стали преподноситься со значением «момента истины». Можно назвать программным выступление В,П. Астафьева на конференции «История и литература» в 1988 г., в котором он обнаруживает вполне трезвый взгляд на оценку Сталина. Заметив, что имя «вождя народов» используют как «очередной громоотвод в нашей истории», «чтобы свалить на эту личность все наши беды», отмечает, что «мы как-то умудрились не без помощи исторической науки сочинить «другую войну». Он заявил, что русская литература на каком-то этапе «сумела» «выправиться», создать целое направление... это произошло «не благодаря науке истории, а вопреки ей»3. Астафьев указал и на тенденции освещения войны в официальной истории и литературе, замечая, что многие писатели остаются вне поля зрения Академии наук. Выступления писателя не могли не оказать влияния и на взгляды либеральных историков. Так, взгляды Астафьева отразились на работах Ю.Н. Афанасьева, который в 1995 г. назвал статью в газете и редактируемый им сборник «Другая война»4. Писателя и историка объединила общая позиция в отношении к советской власти, возложение на нее ответственности за число жертв в годы войны.

Романы В. Астафьева «Прокляты и убиты», Г. Владимова «Генерал и его армия» - характерное явление переломи юг о периода

Историко-художественные произведения как источник исторического знания имеют особенное значение. Действие в них завязано каким-либо определенным реальным сюжетом, герои, как правило, не выдуманы, но мастер вплетением вымысла и использованием художественных приемов создает эмоциональный настрой читателя, заставляет психологически сопереживать и «проживать» историю и в результате верить не столько фактам, сколько своим психологическим переживаниям, усиливая интерес к историческому сюжету. Н.Я. Эйдельман выделял в познании прошлого два способа: научный, объективный, и художественный, субъективный, считая последний наиболее важным1. Благодаря ему историческое знание прочнее закрепляется в человеческом сознании. Художественная литература своими образными средствами действует не на разум - рациональные способности человека, а на подсознание, на эмоционально-чувственную сферу. Согласно 3. Фрейду, вскрывшему механизм такого воздействия , художественная историческая литература образными средствами не дает истинного знания об описываемых событиях, но формирует эмоционально-психологическое отношение к историческим фактам, которое читатель и признает как историческую правду. В работе «Психопатология обыденной жизни» Фрейд объясняет значение обмолвок, неточностей, подставок: «При подставках так же, как и при контанмациях», вероятно, в гораздо большей степени играют роль «летучие» или «блуждающие образы», «словесные образы». Эти летучие и блуждающие словесные образы лежат близко к повороту сознания, но не предназначаются к «привнесению», а только вызывают эффект «схождения с рельсов», т.е. не осознаваемую рационально путаницу понятий и явлений на уровне подсознания3.

Художественное произведение легко читается и быстрее воспринимается, находя душевный отклик и создавая яркое впечатление, остается в памяти. В нем заложено авторское мировоззрение, поэтому оно является наиболее мощным средством идеологического воздействия. Не случайно и отечественные историки в стремлении популяризировать историю прибегают к жанру художественно-документальной литературы, привлекая, с одной стороны, множество источников, приводя в конце книг огромные библиографические списки, с другой, - вплетая в повествование элементы художественного текста: диалоги, прямую речь, образные сравнения, метафоры и эпитеты, включая художественный вымысел.

О замыслах и работе над книгой В. Астафьев говорил задолго до ее окончания - в интервью и публичных выступлениях1. В своей статье «Стержневой корень» автор признается: «Груз памяти пригибает меня к земле, ломает мой крестец, ибо она, память,... воскрешает и войну, ненависть, безумство человеческое, кровь, смерть, и надеюсь я, моя работа нужна для того, чтоб я «отболел» войной последний раз, ради будущего, ради детей своих и внуков»2. В беседе с К. Симоновым Астафьев обратил внимание на то, что газетчики свою войну написали, а вот солдатской войны в литературе почти нет. Роман «Прокляты и убиты» явился ярким противопоставлением всему, что было написано на эту тему в отечественной литературе до сих пор3. Писатель сокрушался, что «... главенствует все еще в нашей литературе война надуманная. Беда, что не только главенствует, но и поощряется. Этакая война в генеральских эполетах»4. Если в рассказах и повестях В.П. Астафьева о войне мы видим не только то, что лежит на поверхности - событийность, грязь, пламя, раны, смерть, - но главным образом человека, который думает, переживает, ищет, но это человек одухотворенный, то в романе герои-солдаты приземлены, как бы, загнаны в рамки быта и фронтовых неудобств. При этом многочисленные персонажи - «солдатики» из 21-го запасного стрелкового полка вызывают в нас симпатии, но натуралистическое в их изображении превалирует над духовным.

Рассказывая об истории написания своего романа, Георгий Владимов указывает, что в основу его легла одна из историй, рассказанная ему в начале 60-х годов, когда он в качестве литературного работника «Воениздата» был закреплен за генералом, чтобы помочь написать мемуары1. Писатель заметил: «Когда человеку предлагают написать, он часто говорит совсем не то, что мог бы сказать за бутылкой водки. Появляются чувство ответственности, цензура, редактор...»2. Прообразом главного героя стал генерал-полковник Чибисов Никандр Евлампьевич3. Писатель, живя за рубежом, дополнительно привлек немало зарубежных источников.

Романы сконцентрировали в себе почти все критические аспекты по истории Великой Отечественной войны, которые мы перечислили выше, и по времени написания и выхода оба произведения относятся к одному и тому же периоду. Велико совпадение привлеченного исторического материала и событий, разворачивающихся в романах: [941-й год - отступление в районах Смоленска, Харькова; 1943-й год -форсирование Днепра на Букринском и Лютежском плацдармах; действующие лица - командующие армией, фронтом - одни и те же. Только у Астафьева командование дано безлико, так как главное для него - отображение солдат, у Владимова, наоборот, описана война «генеральская», внимание сосредоточено на командующих, которые являются главными героями книги. В романах присутствует и ретроспектива -воспоминания о коллективизации, о прошлой жизни в Стране Советов. Совпадений много, но есть и различие. Владимов пишет со слов очевидца, Астафьев - по личным воспоминаниям.

Прозе Астафьева присуща манера не выводить яркого героя с исключительно положительными чертами, реализм его произведений в том, чтобы в противоречивом характере и поступках персонажа выявить то отличительное, ценное в человеке, что определит дальнейшие обстоятельства и пробудит в нас симпатии к герою.

Оценка командования Красной Армии

Замысел романов Астафьева и Владимова основан на стремлении показать войну без прикрас, но ярко прослеживается идея доказательства черт тоталитарности Советского государства. Поэтому оценка военного руководства является центральной в системе доказательств, в качестве которых привлечены многие аспекты. Это планирование военных действий и управление кадрами, итоги боев, величина потерь, личностные качества, отношение к подчиненным Главными героями В. Астафьева являются солдаты, но они показаны во взаимоотношении с командирами, а оценка отображаемых событий постоянно восходит к причине неудач или тяжелого положения солдат - к обвинениям Верховного Командования. Образы командующих в большей степени раскрыты в романе Г. Владимова.

В центре романов, как уже говорилось, разгар войны, когда происходит сильнейшее противостояние сторон, и тяжелое форсирование Днепра. Обращение к самой сложной операции форсирования реки, когда на воде люди наиболее беззащитны и подвергаются тройной опасности: утонуть, быть утопленным другими утопающими, плавсредствами, быть расстрелянным с берега, с воздуха без сопротивления позволяет ярко показать картину гибели людей, раскрыть тему бесчисленных жертв.

В произведениях факты в общем изложены верно. Они заключаются в следующем. В романе «Генерал и его армия» сообщается, что в конце августа командование искало удобное место для создания плацдарма на правом берегу Днепра в целях организации с него наступления на Киев. 8 сентября такой план был представлен ИВ. Сталину. СМ. Штеменко отметил в мемуарах, что не мешало бы наметить и второй вариант преодоления Днепра в районе Киева1. Владимов в романе также объясняет причину выбора букринскои излучины, «...на всем протяжении правы берег Днепра выше левого берега и открытый, а в излучине он такой же низкий, овражистый и лесистый, не надо карабкаться на кручи, ни ломать голову, как укрыть высаживающиеся войска»; «...этот участок берега обстреливается нами с трех сторон»2. Таким образом, мотивировка выбора вполне обоснованная, хотя сомнения в варианте оставались, так как то, что это кратчайший до Киева путь, было очевидно и для немецкого командования.

22 сентября форсирование Днепра в районе Букрина начали части 3-й гвардейской танковой армии, а 23 сентября и 40-я армия Воронежского фронта. Командование планировало расширить букринскии плацдарм, развернуть здесь главные силы для наступления на Правобережную Украину. В эти же дни успешно форсировали Днепр части Центрального фронта в районе Чернобыль, Мнево. Сташев, к северу от Киева. К 30 сентября букринскии плацдарм имел по фронту лишь 11 километров и в глубину 6 километров. К этому времени здесь сосредоточились силы 27-й, 40-й армий (7-й артиллерийский корпус РГК был придан поначалу 40-й армии) и мотострелковые части 3-й гвардейской танковой армии1. По воспоминаниям начальника политотдела Воронежского фронта К.В. Крайнюкова, первые 3-4 дня под Букрином у противника не было крупных сил2. Противник подтянул сюда к 27 сентября танковую, моторизованную и несколько пехотных дивизий3. С 22 по 30 сентября на правом берегу Днепра 12-ю фронтами было захвачено 23 плацдарма4.

Совпадает мнение писателей с официальной версией: действительно, на бук-рииском плацдарме советские войска утратили внезапность при наступлении. Причину просчета писатели видят в отсутствии у высшего советского командования полководческого искусства, привычке сорить людскими ресурсами. Владимов наделяет отрицательными характеристиками Сталина, Жукова, Ватутина, Конева, других, показывая, что полководцам присущи такие качества, как зависть, карьеризм, соперничество, во имя которых отодвигается забота о человеческих жизнях. Астафьев же настойчиво проводит мысль о войсках, идущих на врага «тупым обыденным напором»,кровопролитии.

Г.К. Жуков признает, что войска на момент наступления испытывали усталость от непрерывных сражений. Ощущался перебой в материально-техническом обеспечении, При этом для деморализации врага была брошена вся авиация фронтов. Маршал высоко оценивает взаимоотношения между командующими, признает наличие взаимопонимания. По его оценке, они умело организовали операции и приняли меры к тому, чтобы на плечах отходящих войск противника захватить плацдармы на реке Днепр и начать с ходу его форсирование. Жуков указывает, что противник стянул на Букринский плацдарм крупные силы, поэтому пришлось отказаться от этого варианта1.

25 сентября Жуков обратился к И.В. Сталину с предложением создать еще один плацдарм, таково же было и мнение Генштаба. По воспоминаниям СМ. Ште-менко, Сталин мотивировал свой отказ тем, что «еще не пробовали наступать как следует, а уже отказываетесь» . Попытки наступления с букринского плацдарма оканчивались безрезультатно. Только 25 октября Сталин дал разрешение перебросить 3-ю гвардейскую армию к северу от Киева. Скрытная перегруппировка частей 38-й армии позволила преодолеть Днепр и развить наступление на Киев с лютежско-го плацдарма.. 6 ноября советские войска вошли в столицу Украины.

По воспоминаниям Штеменко, Чибисов, с разрешения командующего фронтом Ватутина, начал перебрасывать к северу от Киева 27-29 сентября силы 38-й армии. Создал два плацдарма: один в районе Сваромья, другой - в районе Лютежа. Это обстоятельство изложено в романе Владимова.

Расхождение намечается в том, что и на этих плацдармах бои носили затяжной и ожесточенный характер. Вопрос при рассмотрении исторических реалий в художественной литературе упирается в соотношение роли личностей и обстоятельств, искажение этого соответствия и привязка поведения участников событий к политической мотивации не всегда обоснованы, а порой имеют явный перекос. Так, у Астафьева не раз подчеркивается беспомощность советской авиации, причем зачастую без чувства реальности, когда в 1943 г., как ив 1941, самолеты все также погибали. У Владимова же, напротив, представлен храбрый генерал Галаган, который ведет своих летчиков в бой, и во время переправы наши бойцы наблюдают его победу в воздушном бою3.

По сюжету Владимова читатель может заключить, что из-за неудачного планирования неумного военного командования, упрямства Верховного Главнокомандующего войска не могли начать наступление и благодаря смекалке генерала Кобри-сова, его смелости в принятии решения, его человечности и рачительности произведены перегруппировка войск и успешный захват плацдарма севернее Киева. На самом деле, смелость при осуществлении переброски войск, кажущаяся «легкость» форсирования реки и наступления в районе Лютежа не подтверждаются документами. Художественный вымысел Владимова не позволяет читателю увидеть достоверную картину реальных событий.

Похожие диссертации на Отражение событий и оценок Великой Отечественной войны в художественно-исторической литературе 90-х годов XX века

Общественно-политическое развитие Польши (1944-1948) в отечественной и польской историографии 90-х годов XX векаВолков Павел Николаевич

Проблемы французского абсолютизма в отечественной медиевистике 20-х - начала 50-х годов XX векаКондратьева Тамара Николаевна

Историография отечественной художественной культуры (Начала 50-х годов - первой половины 80-х годов XX века) Кузнецова Елена Ивановна

Отечественная историография сибирского областничестваДвойнев Андрей Валерьевич

Таджикистан в годы Великой Отечественной войны в исторической литературе 60-80 гг. XX векаКараев Фарход Курбанович

Общественная мысль и политическая борьба в Китае на рубеже XIX - XX веков в отечественной историографии XX векаСмирнова Наталия Владимировна

Отечественное усадьбоведение XX века: опыт историографииГудков Андрей Алексеевич

Мэйдзи Исин в работах японских историков-марксистов. (К истории становления марксистской исторической школы в Японии в 20-30-е гг. XX века) Лещенко Нелли Федоровна

Историография российского революционного терроризма конца XIX - начала XX векаБакаев Анатолий Александрович

Проблемы государственной власти и управления зарубежных стран в русской исторической науке второй половины XIX-начала XX вековНасибуллин Рафил Ахнафович