Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Изучение монгольской революции 1921 года в 1920-1930-е годы 24
1.1. Представители бурятской национальной интеллигенции о революции 1921 года в Монголии (1920-е -1934 г.) 24
1.2. Советское монголоведение и деятели русской эмиграции 1920-х - 1930-х годов о монгольской революции 52
Глава 2 Изучение монгольской революции во второй половине XX - в начале XXI веков 81
2.1. Исследование советской наукой 1940-1980-х годов монгольской революции 1921 года 81
2.2. Российское монголоведение о монгольской революции 1921 года (1990-е -2004 г.) 107
Заключение 135
Библиографический список 140
- Представители бурятской национальной интеллигенции о революции 1921 года в Монголии (1920-е -1934 г.)
- Советское монголоведение и деятели русской эмиграции 1920-х - 1930-х годов о монгольской революции
- Исследование советской наукой 1940-1980-х годов монгольской революции 1921 года
- Российское монголоведение о монгольской революции 1921 года (1990-е -2004 г.)
Введение к работе
XX век вошел в историю как век революций и социальных катаклизмов, потрясших не только страны Европы, но и Азии. Монголия в данном ряду не является исключением. Включившись в революционный процесс при содействии лидеров Коминтерна и Советской России, она на длительный период в истории стала плацдармом, с которого шло распространение марксизма в странах Азии. Монгольская национально-демократическая революция 1921 года положила начало новому этапу в истории этой страны, в ходе которого существенно изменился ее облик, социальная структура, возникли новые политические институты, а также была предпринята попытка модернизации по советскому образцу.
Революция как историческое явление всегда подразумевает коренные преобразования в жизни общества. Еще недавно она рассматривалась в монгольской и в советской исторической науке как явление прогрессивное и носящее закономерный характер, но в начале 1990-х годов ситуация изменилась. Данные изменения были обусловлены сменой общественного и политического устройства. Этот процесс затронул не только СССР, но и страны бывшего социалистического лагеря.
На современном этапе развития исторической науки в России в отношении к революции, равно как и ко многим другим историческим явлениям, историческая наука сталкивается с процессом переоценки их значения, роли и места в историческом процессе. Революция 1921 года в Монголии представляет собой такое историческое явление, которое не во всем укладывается в марксистские закономерности общественного развития, например: отсутствие пролетариата, классов и собственности на средства производства. Таким образом, изначально обнаруживаются серьезные противоречия при оценке революционных событий в Монголии. В этой связи, большой интерес представляет изучение развития отечественного монголоведения на разных этапах его становления.
Не менее важным для нас является анализ методов и теоретических подходов, которые применялись в советской и современной российской историографии.
Наличие противоречивых оценок при изучении рассматриваемого нами исторического явления и необходимость компаративного анализа работ, посвященных заявленной проблематике, обусловило выбор темы нашего исследования: «Монгольская революция 1921 года в советской и российской историографии».
Актуальность диссертационной работы обусловлена современным состоянием отечественного монголоведения. В условиях научного плюрализма историография представляет собой важную отрасль истории, обобщающую накопленный исследователями опыт.
Отечественная историческая наука в XX веке претерпела серьезные методологические изменения в процессе своего развития, как минимум дважды. Первые коренные изменения затронули историческую науку в 1920-1930-е годы и были связаны с процессом становления советской исторической школы, основанной на концепции, выдвинутой К.Марксом, о материалистическом понимании истории. Во второй раз изменения в исторической науке произошли в 1990-е годы и привели к пересмотру основных теоретических положений предыдущего периода. Все это, в конечном итоге, сказалось и на процессе изучения нашей проблемы.
Кроме того, к 2004 году было опубликовано значительное количество работ, посвященных как отдельным проблемам Монгольской революции, так и общим, рассматривающим весь послереволюционный и социалистический период в истории этой страны. Изучение революции 1921 года представляет большой интерес для исторической науки. Создание специального труда требует рассмотрения историографии проблемы, что является необходимостью в изучении любого исторического явления. Историографическое обобщение, о котором идет речь, должно выявить специфику и общие тенденции в развитии отечественного монголоведения в процессе изучения событий 1921 года в Монголии.
Поэтому, в связи с отсутствием специального монографического исследования по историографии монгольской революции 1921 года, мы остановились на данной теме и решили подготовить диссертацию.
Говоря о специфике этого исследования, подразумевается его 7 методологическое значение, так как историография, изучая развитие исторической науки, также рассматривает теории и методы, применявшиеся историками в различное время.
Изучение историографии необходимо потому, что оно позволяет отделить историю от политических оценок. Это особенно важно, так как в XX веке в СССР проблема политизации исторической науки стояла очень остро: происходившие в стране перемены накладывали отпечаток и на социальные науки. Поэтому изучение историографии позволяет показать преемственность в развитии науки, ее объективные стороны при анализе того или иного исторического события.
История изучения вопроса. Вопросы историографии монгольской революции затрагиваются в некоторых работах по истории Монголии или в историографических обзорах, касающихся развития монголоведения в целом.
Одной из первых историографических работ по истории МНР была статья Н.П. Шастиной «История изучения МНР», представляющая собой обзор советской и монгольской литературы по истории, культуре и экономике Монголии, которая была опубликована в 1952 году [165].
Из тех немногих работ, в которых рассматривалась проблема историографии, необходимо обратить внимание на статью Л.М. Гатауллиной, посвященную исследованию проблем новейшей истории Монгольской Народной Республики (МНР), опубликованную в сборнике «Общественные науки в МНР» в 1972 году [111]. В работе рассматривается развитие монгольской исторической науки в изучении революции 1921 года и дается анализ основных трудов по рассматриваемой проблеме, в частности, книги
«Краткая история монгольской народной национальной революции», вышедшей в 1934 году, авторами которой были X. Чойбалсан, Г. Дэмид и Д. Лосол. Л.М. Гатауллина анализирует исследования Б. Ширендыба, Д. Даша и С. Норовсамбуу, достаточно высоко оценив их вклад в изучении событий 1921 года в Монголии [111; с. 107-108].
В своем монографическом исследовании «Проблемы некапиталистического развития. Монгольская Народная Республика», Л. М. Гатауллина также рассмотрела проблемы историографии. В данном труде она критикует западных историков-монголоведов: Р. Рупена, Д. Мерфи и Г. Солсбери за то, что они считают революцию 1921 года, навязанной Монголии Советской Россией и отрицают её закономерный характер. Л.М. Гатауллина отмечает, что указанные западные исследователи несправедливо отрицают факт подъема национально-освободительного движения в Халхе в начале XX века [31; с. 103]. Рассматривая историографические исследования, посвященные революции 1921 года, нужно упомянуть работы иркутского монголоведа Ю.В.Кузьмина. В его исследованиях, так или иначе, затрагиваются вопросы историографии. В 1983 году в вестнике Ленинградского университета была напечатана его статья «Монгольские историки об антифеодальных преобразованиях в МНР на демократическом этапе революции 1921-1940 г.». В этой публикации был дан весьма подробный анализ монгольской историографии революции 1921 года и этапов ее становления и развития. На данный момент мы уже имеем новые материалы 1990-х-2000-х годов, которые не могли войти в данную статью по причине того, что она была опубликована :J в 1983 году [130; с.25-30].
Говоря об исторических исследованиях, в которых дается обзор историографии монгольской революции 1921 года, нужно упомянуть работу «Революционный переход Монголии к социализму», написанную коллективом авторов в 1984 году (Редкол.: Ганин Н.И., Лхамсурэн Б и др.) [76]. В данной книге мы сталкиваемся с критикой работ Р. Рупена, Дж. Мерфи, Ч.Боудена, Т.Кента. Эти западные историки, по мнению авторов, существенно преувеличивали роль Коминтерна и Советской России в Монгольской революции 1921 года. Продолжая историографический анализ, ученые подвергли критике общетеоретические проблемы революционного процесса в исследованиях Ш. Эйзеншдтадта, Р. Арона, Т. Хартнер. Ограничиваясь критикой работ западных исследователей, авторский коллектив почти не затрагивает отечественную историографию проблемы [76; с.48].
Обширный материал по монгольской историографии революции 1921 года мы можем встретить в монографии Д.Б. Улымжиева «Путь монгольского аратства к социализму», Новосибирск, 1987 год. [83; с. 10].
В 1986 году была защищена Кузьминым Ю.В. кандидатская диссертация «Современная общественная мысль об основных проблемах некапиталистического развития Монголии в 1921 - 1940-х годах». В диссертации были рассмотрены основные теоретические положения, касающиеся теории некапиталистического развития [175].
Нужно отметить кандидатскую диссертацию В.Д. Дугарова, посвященную историографии содружества между КПСС и МНРП, защищенную в Иркутске в 1986 году [174]. В ней дан сравнительный анализ монгольской и советской историографии второй половины XX века (до середины 1980-х годов). Нужно отметить, что, несмотря на весьма подробный обзор историографических материалов, эту работу необходимо рассматривать, учитывая идеологические установки советского периода. [174; с. 16-17]
В 1987 году в сборнике «Советское монголоведение» была опубликована статья Е.В. Бойковой, посвященная изучению истории Монголии в СССР и дающая обзор исследований по данной тематике [106; с. 74-86].
Региональные аспекты развития советского востоковедения нашли свое отражение в статье Ш.Б. Чимитдоржиева «Становление и развитие востоковедения в Бурятии» [164; с. 109-123].
Что касается монгольской историографии советского востоковедения, она представлена, прежде всего, в книге Б. Ширендыба «История Монгольской
Народной революции 1921 года» [93], изданной в Москве в 1971 году. Автор данной монографии подробно рассмотрел ряд работ отечественных монголоведов, посвященных революции 1921 года, в частности, книги И.Я. Златкина, А.Д.Каллиникова, М.С.Капицы, С.К.Рощина, Б.Д. Цибикова и В.И.Юдина.[93; 14].
Большое внимание вопросам отечественной историографии новейшей
( / истории Монголии и революции 1921 года стало уделяться российскими
учеными в 1990-е годы. Во многом это было обусловлено необходимостью пересмотра многих ключевых проблем в монголоведении в связи со сменой научной методологии и процессом деидеологизации общества.
Например, в трудах В.Ц. Ганжурова, при рассмотрении исследований советского периода отмечается: «Бесспорно, что литература, издававшаяся в тот период, несла на себе печать того времени, опиралась на марксистко-ленинскую методологию, рассматривала взаимоотношения двух стран через призму классового подхода, союзнических интересов, социалистического интернационализма и братского сотрудничества» [29; с. 7]. В числе работ по новейшей истории Монголии В.Ц. Ганжуров называет работы С.К. Рощина, С.Г. Лузянина и других, [29; с. 8] хотя, ограничивается общим историографическим обзором, не затрагивая частных проблем, таких как революция 1921 года, период некапиталистического развития и строительства социализма.
Историография монгольской революции 1921 года представлена в работе С.К. Рощина «Политическая история Монголии» (1921-1940). В числе авторов, изучавших данную проблему, С.К. Рощин называет: Х.Чойбалсана, Ц.Дамбадоржа, Б.З. Шумяцкого, И.А. Сороковикова, В.И. Юдина, А.В. Бурдукова и Б. Ширендыба [77; с.7].
Проблема историографии монгольской революции 1921 года затрагивается и в трудах по истории политических взаимоотношений между Россией и Монголией. В частности, историографический анализ представлен в книге С.Г. Лузянина «Россия-Монголия-Китай в первой половине XX века.
Политические взаимоотношения», изданной в Москве институтом Дальнего Востока РАН в 2000 году [165]. Характеризуя советскую историографию, он отмечает, что «в ней не был прояснен вопрос о том, как реально происходила эволюция советской и монгольской политики в 1920-1930-е годы. А также, какие причины революционного, идеологического, геополитического или же дипломатического свойства, определяли решения советского руководства по таким вопросам, как ввод частей V армии в июле 1921 года в Ургу и подписание соглашений 5 ноября 1921 года и многим другим». [165; с.14]
Другой работой, содержащей достаточно интересный материал по историографии, является статья В.В. Грайворонского [117], посвященная новым подходам в изучении российско-монгольских отношений. Он рассмотрел основные тенденции в развитии отечественного и зарубежного монголоведения. Автор подчеркивает, что монгольские политологи и историки еще не пришли к единому мнению в оценке роли многих политических и религиозных деятелей Монголии XX века, в том числе Богдо-гэгэна, Б. Цэрэндоржа, Д.Бодо, С. Данзана, Д. Сухэ-Батора, X. Чойбалсана. Также он отмечает тот факт, что в современных условиях в коррекции нуждаются основные труды по истории Монголии «История Монгольской Народной Республики», «История советско-монгольских отношений». [117; с. 8-17]
Одну из периодизаций историографии новейшей истории Монголии предложил Е.И. Лиштованный в докторской диссертации «Россия и Монголия в XX веке региональный опыт взаимоотношений (на материалах Восточной Сибири)» [176]. Он разделил ее на четыре этапа. Во-первых, это дореволюционный этап, традиционно выделяющийся отечественными историками. Во-вторых, это 1920-1930-е годы, когда основное внимание в исследованиях уделялось проблематике мировой революции и Монголии как плацдарму в продвижении революции на Восток. Третий этап приходится на 1950-1980-е годы, когда основной тематикой исследований были вопросы идеологической общности СССР и МНР, социалистического интернационализма и социалистического строительства. Четвертый этап - это 1980-1990-е годы, являющиеся временем новых оценок и постановки новых проблем [176].
Рассматривая степень изученности выбранной нами проблемы необходимо упомянуть еще одну историографическую работу Ю.В. Кузьмина, опубликованную в рамках материалов VI международного конгресса монголоведов, «Некоторые вопросы историографии российского монголоведения». В ней дается весьма подробный историографический обзор работ отечественных исследователей, посвященных истории Монголии. Но нужно отметить, что в данной статье не затрагивается интересующая нас проблема [131; 119-126].
В числе значительных историографических работ начала XXI века можно назвать монографию В.Д. Дугарова «Взаимоотношения России и Монголии в XVII - XIX вв.: Вопросы историографии» [36], в которой дан весьма подробный обзор российской исторической литературы, посвященной взаимоотношениям России и Монголии, начиная с XVII века и заканчивая началом XX века. В данной книге подробно рассмотрено развитие российского монголоведения в таких крупных научных центрах, как Казанский и Санкт-Петербургский университеты; изучена роль иностранных ученых: Г.Ф. Миллера, И.Е. Фишера, П.С. Палласа и других в развитии монголоведных исследований. Отдельный параграф в работе В.Д. Дугарова посвящен ученым Восточной Сибири, изучавшим Монголию. В этом исследовании весьма детально рассматривается российское монголоведение дореволюционного периода [36].
Изучению революции 1921 года посвящена статья В.Д. Дугарова «Народная революция 1921 года в Монголии (Историография вопроса)» [121; с.33-42]. Автор предложил свою периодизацию изучения монгольских событий 1921 года в России и СССР. Так, первый этап он обозначил 1920-1930-ми, второй - 1930-1950-ми, третий этап - 1950-1980 -ми и четвертый - 1990-ми годами. Такая периодизация приемлема при изучении национально-освободительного движения монгольских народов. Но, что касается революции 1921 года, выделенный В.Д. Дугаровым второй период 1930-1950-х в больше степени соответствует проблематике истории Бурятии, нежели истории Монголии, так как большинство упоминаемых автором работ являются исследованиями по истории Бурятии. Во всем остальном мы разделяем предлагаемую периодизацию [121; с.36-37].
Отечественная историография рассматриваемой проблемы на протяжении длительного времени была вынуждена ограничиваться критикой западных исследователей, рассмотрением работ монгольских историков, а также перечислением трудов классиков марксизма. В 1990-е годы ситуация серьезно изменилась.
Характеризуя степень изученности вопроса, мы можем говорить о том, что в 1920-1930-е годы историографии монгольской революции практически не уделялось внимания. Историографический анализ в этот период заменялся политической полемикой [41; с. 14]. Хотя, говоря современным языком, это событие было предметом скорее политических, нежели исторических исследований [более подробно см. 11, 122, 119].
В 1940-1980-е годы историография встречается в основном в специальных исторических исследованиях. На наш взгляд, это обстоятельство в некоторой степени объясняется тем, что все работы того периода были написаны в одном теоретико-методологическом русле, основой которого служил исторический материализм. Находясь под влиянием идеологических установок КПСС, советское монголоведение не имело возможности отклоняться от намеченного партией курса по политическим причинам. Это связано с тем, что проблема монгольской революции 1921 года имела особое значение для марксизма не только как для науки, но и как для идеологии. Поэтому очень часто это явление объективировалось с целью его включения во всемирно-исторический процесс. Это выражалось в том, что в некоторых общих исследованиях по теории революции события 1921 года в Монголии рассматривались по аналогии с Китаем и СССР без учета особенностей страны - кочевого образа жизни народа [в качестве примера см. 53].
Критика советской исторической школы велась в основном западными «буржуазными» историками, на что советская историография отвечала тем же. Основные направления критики советской исторической школы в работах Р.Рупена, Ч. Боудена сводились фактически к отрицанию закономерности революции, а главный акцент делался на ее экспорте из Советской России. Время показало несостоятельность этих утверждений, так как опубликованные российскими учеными в 1990-е годы материалы доказали самостоятельность революции в Монголии (См. работы С.Г. Лузянина, С.К. Рощина, Ш.Б. Чимитдоржиева). /
Несколько особняком в этом ряду западных монголоведов стоит О. Латтимор, занимавший более сдержанную позицию в вопросе о революции, дававший более позитивную оценку революции 1921 года и считавший ее результатом деятельности монгольских революционеров. Оуэн Латтимор (Owen Lattimore) посетил МНР 1961 году, где познакомился с жизнью страны и успехами МНР. Это помогло ему понять многие стороны жизни современной Монголии, в частности историю Народной революции. Его книга «Кочевники и комиссары» (Nomads and commissars) [188] является одной из самых объективных книг по истории Монголии в западной историографии. [См. 188]
В свою очередь советская историография стремилась продемонстрировать единство взглядов советских и монгольских ученых в вопросе о революции, поэтому монгольской историографии проблемы уделялось такое большое внимание. В то же время монгольские ученые не менее активно критиковали «западных» исследователей. При этом в основе описываемой полемики лежали не методологические расхождения, а идеологическая борьба, которая на протяжении всего периода «холодной войны» накладывала отпечаток на все общественные науки, как в СССР, так и за его пределами.
Крупными специальными историографическими исследованиями, освещающими развитие монголоведения в США и странах Западной Европы были труды М.И. Гольмана «Изучение истории Монголии на Западе XIII
середина XX веков» и «Проблемы новейшей истории МНР в буржуазной историографии США» [32 и 33]. При рассмотрении американской историографии автор выделил в ней два течения: объективистское и пропагандистско-клеветническое. К объективистскому направлению он относит классиков американского монголоведения А. Мостаерта, Ф.Клиффса, Г. Серройса и О. Латтимора, все их исследования основаны на аутентичных источниках, для изучения которых требуется знание монгольского языка. Но, большинство из них (за исключением О. Латтимора), не знали русского языка и не могли читать работ советских ученых [33; С. 17].
Второе течение представлено именами таких исследователей как: У. Баллис, Дж. Мэрфи, Р. Рупен. Данные ученые выступали с критикой советского присутствия в МНР и революции 1921 года. Особое внимание, например, в трудах Р.Рупена, уделялось развитию национальной идеи объединения монгольских народов. По мнению М.И. Гольмана, эти работы отражают политический заказ, направленный на дискредитацию советского строя [33; С. 3- 13].
В следующий период, в 1990-е годы, историография перестает быть инструментом идеологической борьбы и перед ней возникают новые задачи. Они были продиктованы в ходе деидеологизации общественных наук и в связи с введением в оборот новых исторических источников. Открытие архивов, реабилитация репрессированных в 1930-е годы политических деятелей и снятие запрета с некоторых тем заставили по-новому посмотреть на революцию 1921 года в Монголии и на многие другие сложные проблемы в монголоведении. В первую очередь это касается истории национально-освободительного движения, панмонголизма, борьбы за суверенитет внешней Монголии.
Подчеркивая радикальный характер перемен в отечественном монголоведении, мы должны отметить то, что в нем изменилась не только интерпретация отдельных событий, но и методология исследований. В то же время растет количество книг, статей и диссертационных исследований,
затрагивающих отдельные аспекты революции в Монголии, следовательно, возникает потребность в историографическом обобщении.
Учитывая актуальность поставленной проблемы и её научно-теоретическое значение, целью данной работы является рассмотрение основных этапов формирования и развития советской и современной российской историографии революции 1921 года в Монголии.
Исходя из указанной цели, нами поставлены следующие задачи:
1. Рассмотреть взгляды бурятской национальной интеллигенции в 1920-е годы в оценке монгольской революции.
2. Рассмотреть изучение монгольской революции 1921 года советской исторической наукой на начальном этапе в 1920-30-е годы.
3. Выявить основные тенденции в развитии советской историографии 1940-80-х годов.
4. Проанализировать основные тенденции в развитии современной российской исторической науки (1990-е - 2004) в изучении данной проблемы.
Объект исследования: история монгольской революции 1921 года.
Предмет исследования: процесс становления и развития отечественной исторической науки в изучении монгольской революции 1921 года.
Хронологические рамки. Хронологические рамки нашего исследования локализуются временем с 1921 года до современности (2004 год). Хронологию исследования целесообразно разделить еще на ряд периодов в соответствии с общепринятой периодизацией отечественной историографии XX века.
1. Первый период изучения начинается с 1921 года, то есть со времени революции и встречи монгольской делегации с В.И. Лениным 5 ноября 1921 года, когда Ленин дал оценку монгольской революции, как народной и поставил вопрос о некапиталистическом пути развития. [134; с. 232-233] Кроме того, ведется активная полемика о характере и последствиях революции. Этот период заканчивается в 1930-е годы [72; с. 110-123].
В середине 1930-х годов заканчивается внутрипартийная борьба в ВКП (б), поэтому к 1934 году прекращаются все политические дискуссии в
бурятской партийной ячейке ВКП (б) по вопросу о перспективах монгольской революции в контексте дальнейшего развития национально-освободительного движения монгольских народов. Победа «линии Коминтерна», которую представляли такие деятели, как: Б.З. Шумяцкий, Т.Рыскулов, С. Нацов, ориентировавшиеся на классовую борьбу в Монголии, привела к ликвидации оппозиции в МНРП. 1934 год - это рубежная дата, потому что в это время в Москве состоялся XVII съезд ВКП (б) - «съезд победителей». В ходе этого съезда было заявлено о победе над оппозицией в партии [72; 29-32].
Утверждение сталинской линии окончательно было закреплено в 1937 году выходом «Краткого курса истории ВКП (б)» и политическими репрессиями. В результате, «Краткий курс» определил дальнейшее развитие исторической науки, а в ходе репрессий погибли многие деятели Коминтерна и революции: Ц.Жамцарано, Э-Д. Ринчино, С.Нацов и многие другие.
Именно тогда, по мнению Г.Е. Маркова [138], назревает политическая необходимость в качественно новом подходе в освещении вопроса об общественных отношениях у кочевников Азии. Данный процесс совпадает со свертыванием НЭПа и началом радикальных преобразований в советской деревне. Возникает политическая необходимость в обосновании классовых противоречий в кочевом обществе. Именно поэтому в конце 1920-х годов отмечается повышенный интерес к проблеме классов и феодализма у номадов. Выходят в свет фундаментальные труды Б.Я. Владимирцова, СП. Толстова, Л.П. Потапова. Таким образом, последующие работы по истории Монголии, начиная с указанного времени, основываются на тщательно разработанной концепции общественно-политических формаций у кочевых народов. Это положило начало новому периоду историографии [138; с. 110-115].
2. Второй период, начавшийся в 1940-е годов и закончившийся в конце 1980-х годов, характеризуется господством одной идеологии и методологии -марксизма.
Выделение данного этапа обусловлено политическими событиями 1940-х годов, во-первых, окончанием второй мировой войны и признанием Китаем
суверенитета Монголии. Новые исследования, так или иначе затрагивающие Монгольскую революцию, появились в 1940-е годы [86 и 60]. Рамки данного периода весьма спорны, так как решения XX съезда КПСС считаются отправной точкой для начала еще одного периода, связанного с осуждением культа личности И.В. Сталина. Однако, эта периодизация в большей степени соответствует проблематике истории СССР, но в нашем случае подобное деление нецелесообразно в силу ряда причин.
Во-первых, методология, на основе которой создавались научные труды по истории, в СССР оставалась прежней - «материалистическое понимание истории». Хотя после XX съезда были опубликованы некоторые новые материалы и работы, ранее не публиковавшиеся по каким-либо причинам. Но эти материалы в не противоречили господствовавшей тогда концепции исторического процесса.
Во-вторых, количество специальных работ по рассматриваемому вопросу было сравнительно невелико, а разница между ними, в силу вышеуказанной причины, не принципиальна, хотя недостатка в общих работах по новейшей истории Монголии не было. Этот период заканчивается в начале 1990-х годов, в связи с распадом СССР и так называемого «Варшавского договора», исчезновением господствовавшей идеологии, а также связанным с этими процессами отходом от прежних концептуальных установок в общественных науках.
3. Современный период в историографии приходится на начало 1990-х годов и продолжается по сей день. Начало 1990-х годов это период, когда начинаются радикальные перемены в теоретических подходах в социальных науках. Хотя этот процесс наметился еще в конце 1980-х, но в это время марксистская методология оставалась по-прежнему преобладающей. Поэтому, именно с 1990-х годов, т.е. с начала процесса деидеологизации и с введения в широкий научный оборот новых источников мы выделили современный период в историографии.
Этот временной отрезок характеризуется возникновением новых подходов к изучению теории революционного процесса. Кроме того, это время пересмотра в отечественной историографии оценок некоторых работ западных исследователей, посвященных теории революции. Появляются издания работ отечественных историков, находившихся в эмиграции, посвященные революции 1921 года в Монголии. Публикуются работы исследователей, которые были репрессированы, труды видных деятелей революции, продолжается процесс накопления материала источникового характера. Пересмотр некоторых положений формационной концепции весьма остро ставит вопрос о роли монгольской революции в истории этой страны в частности, и во всемирно-историческом контексте в целом.
На современном этапе можно отметить появление весьма интересных, проблемных работ по отдельным аспектам, затрагивающим революцию 1921 года в Монголии. Это работы: С.Г. Лузянина, С.К. Рощина, Ш.Б. Чимитдоржиева и многих других, но обобщающего труда по истории данной революции в России еще нет.
Методология и методика исследования. Методологической основой данного исследования являются принципы историзма и объективности. Принцип историзма дает возможность изучать историографию монгольской революции 1921 года на фоне исторических событий и явлений, которые происходили в государстве и обществе. Принцип объективности предполагает непредвзятое, объективное отношение к историческому прошлому при его использовании в изучении развития монголоведения, проявляется в стремлении к наиболее достоверному освещению исторического процесса. Кроме того, в диссертационной работе используется совокупность методов исторического исследования. Наиболее важными из них являются: сравнительно-исторический, системно-исторический, хронологический, метод периодизации и ретроспективный метод.
Сравнительно-исторический метод позволяет находить общие и отличительные черты изменений в процессе исследования монгольской
революции 1921 года в отечественной исторической науке на различных этапах его развития.
Системно-исторический метод необходим для воссоздания целостной картины развития монголоведения в XX веке.
Хронологический метод ориентирует на анализ движения научной мысли, смены концепций, взглядов и идей в хронологической последовательности, что позволяет вскрыть закономерность накопления и углубления историографических знаний.
Метод периодизации направлен на выделение отдельных этапов в развитии исторической науки с целью обнаружения ведущих направлений научной мысли, выявление новых элементов в ее структуре.
Для выявления причинно-следственных связей между теми или иными событиями, а также для их анализа, применялся ретроспективный метод. Данный метод позволяет изучить процесс движения мысли историков от современности к прошлому с целью выявления элементов старого, сохранившегося в наши дни знания, проверить выводы прежних исторических исследований данными современной науки [42; с.21-22].
Исторические источники. К ним относятся работы классиков марксисткой теории революции, в частности В.И.Ленина [134; с. 232-233]. . Эти труды на протяжении всего советского периода являлись основой методологии любого исторического исследования, посвященного революции.
Среди использованных нами опубликованных исторических источников по истории революции 1921 года необходимо назвать:
1) «ВКП (б), Коминтерн и национально-освободительное движение в Китае. Документы», «Коммунистический Интернационал в документах. Решения, тезисы и воззвания, конгрессы Коминтерна и пленумы ИККИ. 1919 -1932», «Неизвестные страницы истории Бурятии (Из архивов КГБ)», «Революционные мероприятия народного правительства Монголии в 1921-1924», «Системная история международных отношений в четырех томах 1918-2000 г. События и документы. Отв. ред. А.Д. Богатуров. - Т.2- Документы
1910-1940-х годов», «Советско-монгольские отношения. Документы и материалы 1921 -1974».
Важным историческим источником является сборник документов «Коминтерн ба Монгол. Баримтын эмхэтгэл» (Коминтерн и Монголия). В этой книге подробно освещена деятельность Коминтерна в Монголии, процесс взаимодействия его представителей и монгольского руководства по проблемам национально-освободительного движения, национально-государственного строительства.
2) Воспоминания участников событий 1921 года, а именно: Бурдуков А.В. «В старой и новой Монголии», Есаул А.С. Макеев «Бог войны - барон Унгерн. Воспоминания бывшего адъютанта начальника Азиатской Конной дивизии», Оссендовский Ф. «И люди, и боги, и звери», Перший Д.П. «Барон Унгерн, Урга и Алтан-Булак», Чойбалсан X. «Краткий очерк истории монгольской революции», «Элбек-Доржи Ринчино о Монголии: Избранные труды».
3) Материалы периодической печати начала 1920-х годов, в частности, журнала «Народы Дальнего Востока», органа Дальневосточного секретариата Коминтерна, выходившего в Иркутске на русском и английском языках. В 1921 году в Иркутске выходили «Бюллетени Дальневосточного секретариата Коминтерна», на страницах которых публиковались обзоры и статьи, анализирующие библиографию по революционному Востоку.
4) Научная периодика: «Восток», «Новый Восток», «Революционный Восток», «Коммунистический Интернационал», «Советское Востоковедение» и другие. На страницах этих журналов можно найти полемику, касающуюся перспектив развития отечественного востоковедения.
Рассматривая исторические источники, необходимо отметить работу Г.Н. Заятуева «Первые газеты революционной Монголии» [109]. Это основательное источниковедческое исследование. В нем рассмотрено развитие газеты «Монголын Унэн» - главного печатного органа МНРП. Именно «Монголын Унэн» освещала революционные события 1921 года.
В качестве материалов справочного характера нами использовались отдельные библиографические работы: Р.Л. Балдаева и Н.Н. Васильева «Указатель библиографий по монголоведению на русском языке» (1951-1961) [12], Н. Куликаускенса и В.Л. Кензиной «Монголия в трудах ученых Восточной Сибири» (1946-1973) а также Бойкова Е.В. «Библиография по советскому монголоведению (1987 - 1991)», «Библиография по российскому монголоведению (1992 - 1997)» [14, 15].
Научная новизна и практическое значение диссертации состоит в том, что здесь предпринята одна из первых попыток, рассмотреть процесс развития отечественного монголоведения по проблеме монгольской революции с учетом ряда политических и идеологических факторов. Фактически, речь идет об обобщении накопленного монголоведной наукой материала (за последние 83 года) в области изучения революции 1921 года.
В диссертационном исследовании затрагивается ряд проблем, носящих методологический характер, в частности, вопрос о том, как рассматривалась монгольская революция в рамках марксистской методологии и на основе каких теорий она изучается сегодня.
Не менее важен и интерпретационный аспект, т.е. то, каким образом менялся характер революции от национально-освободительной к антифеодальной и народно-демократической и от народно-демократической к национально-демократической. Таким образом, предполагается изучение эволюции взглядов советских и российских монголоведов, на протяжении XX века в оценке монгольской революции 1921 года.
В данной работе дается обзор развития отечественного монголоведения во взаимосвязи с историей советского общества и государства.
Что касается материалов, представляющих основные тенденции в современной российской историографии, то они впервые систематизированы в рамках этого диссертационного исследования.
При написании работы диссертантом учитывались последние разработки отечественных исследователей, освещающие ранее не затрагивавшиеся по политическим и идеологическим причинам проблемы. Например, вопросы, касающиеся взглядов бурятских национальных деятелей на революционные события в Монголии и влияние политических репрессий 1930-х годов на развитие востоковедения в целом и монголоведения в частности.
Рассмотрение новых концептуальных подходов к изучению монгольской народной революции и сравнительный анализ их с работами предыдущего периода предоставляет возможность для выявления общих и специфических черт, что важно для создания работ непосредственно по истории революции 1921 года.
Практическое значение этой работы заключается в том, что подробный историографический анализ трудов по истории Монгольской революции, их источниковой базы, конкретных исторических условий, в которых они создавались, позволит сформировать основу для дальнейших обобщающих работ, посвященных истории Центральной Азии в целом и Монголии в частности.
Основные положения, выносимые на защиту. Во-первых, 1920-е годы XX века в оценке революции отличаются существенным плюрализмом при рассмотрении монгольских событий 1921 года. Это обусловлено тем, что эти годы характеризуются борьбой между национальной интеллигенцией, ставившей главный акцент в революции на национальном вопросе, и линией Коминтерна, выдвигавшей на первый план теорию классовой борьбы. [См. 18; 16-26]. От исхода этой борьбы зависело то, как будет интерпретироваться национально-освободительное движение монгольских народов.
Во-вторых, советское монголоведение основывалось на историческом материализме, что подразумевало приоритет классовой борьбы над национальным вопросом. Советская историческая школа, в силу политических причин, не затрагивала при изучении революции 1921 года вопрос о роли бурятских национальных деятелей в революционных событиях в Монголии. Изучение революции велось иногда в ущерб национальным и внешнеполитическим аспектам.
В - третьих, с 1990-х годов российская историография развивается на основе принципа научного плюрализма и многофакторного подхода, что явилось причиной дискуссий вокруг революции 1921 года. В это время в научный оборот вводятся новые исторические источники, посвященные деятельности ранее репрессированных национальных деятелей и взаимоотношениям между Коминтерном и МНРП, что приводит к формированию нового взгляда на революцию.
Апробация работы. Основные положения диссертации нашли свое отражение в докладах, заявленных на следующих научно-практических конференциях: «Улымжиевские чтения-2002», проходившей в 2002 году в городе Улан-Удэ, «Чингисхан и судьбы народов Евразии» (Улан-Удэ,2003), а также на двух научно-практических конференциях преподавателей, сотрудников и аспирантов Бурятского Государственного Университета (секция "Актуальные проблемы стран Востока") в 2003 и 2004 годах в Улан-Удэ.
Некоторые теоретические положения диссертации были представлены в качестве доклада на конференции, посвященной памяти «Э.Батухана- видного просветителя и государственного деятеля Монголии, активного участника становления дружественных отношений между Монголией и Россией» - БГУ -24 марта 2004 года, город Улан-Удэ.
Отдельные аспекты диссертационного исследования были озвучены в выступлении, посвященном эволюции геополитики Монголии в XX веке, на IV региональной научно-практической конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Научный и инновационный потенциал Байкальского региона глазами молодежи» - Улан-Удэ - 2004.
Кроме того, диссертантом был представлен доклад, посвященный деятельности С. Нацова в период монгольской революции на региональной конференции «Егуновские чтения», проходившей 3 июня 2004 года в городе Улан-Удэ.
Структура работы. Данная диссертация состоит из введения, 2-х глав, 4-х параграфов, заключения и библиографического списка.
В главе 1 «Изучение монгольской революции 1921 года в 1920-1930-е годы» показано изучение монгольской революции 1921 года в 1920-1930 годы. В этот период шла борьба между Коминтерном и национальной интеллигенцией по вопросу о перспективах революции в контексте национальной государственности.
Первый параграф отражает эволюцию взглядов бурятских национальных деятелей, а второй - официальную линию ВКП (б) и Коминтерна, а также представителей русской эмиграции.
В главе 2 «Изучение монгольской революции во второй половине XX -начале XXI веков» диссертации рассматривается развитие советской и российской историографии в указанный период.
В первом параграфе главы 2 анализируется развитие советской школы монголоведения в 1940-1980-е годы, а именно: как изменились подходы к изучению революции 1921 года в советской науке после второй мировой войны и окончательного признания независимости Монголии Китаем.
Во втором параграфе показан переход от марксизма к принципу научного плюрализма. Хронологически, второй параграф главы 2, охватывает начало 1990-х-2004 год.
В заключении диссертационного исследования мы представляем основные положения о развитии отечественного монголоведения в XX - XXI веке в процессе изучения революции 1921 года в Монголии
Представители бурятской национальной интеллигенции о революции 1921 года в Монголии (1920-е -1934 г.)
Советское монголоведение, рассматривая те или иные вопросы по истории Монголии начала XX века, всегда отдельно выделяло взгляды бурятской национальной интеллигенции. В советский период их взгляды подвергались критике, а их самих называли «буржуазными националистами», [85; с.З] при этом проводя четкую границу раздела между взглядами национальной интеллигенции и официальным академическим монголоведением. Но, в 1920-е годы ситуация была совершенно иной. Ленинский тезис, декларировавший право наций на самоопределение, предоставил свободу выбора пути государственного развития многим национальным окраинам Российской империи. И именно на национальный вопрос делалась основная ставка в развитии революционного процесса в Азии, в котором принимала активное участие национальная интеллигенция [85].
Многие из деятелей революции стали крупными отечественными востоковедами. Государственные установки 1920-1930-х годов были ориентированы на то, что почти вся проблематика советского востоковедения была подчинена тематике национально-освободительного движения. Да и само востоковедение находилось в процессе перехода к новой научной методологии — марксизму. В качестве иллюстрации к сказанному, можно привести слова академика И.М. Майского о том, что «советское востоковедение находилось еще в пеленках» [66; с.7]. Говоря иначе, революционная проблематика еще не находила отражения в трудах крупнейших востоковедов, так называемой «старой формации». Данный переход будет завершен лишь к 1934 году и закреплен рядом постановлений партии и правительства [72; с.32].
Поэтому описание революционной проблематики начали сами непосредственные участники событий, что очень хорошо прослеживается на примере монгольской революции 1921 года. До 1934 года будет фактически существовать две историографические традиции, одна будет отражать линию Москвы и Коминтерна, а другая - мнение лидеров национально-освободительного движения.
Исходя из этого, взгляды бурятской национальной интеллигенции были выделены нами в отдельный параграф. Подтверждение сказанному можно найти при рассмотрении следующих положений. Бурятская национальная интеллигенция, принявшая участие в событиях 1921 года, в течение всего рассматриваемого нами периода находилась в состоянии поиска и выработки общей платформы, которая бы определила дальнейшие перспективы монгольской революции. Для большинства из них Монгольская Народная Республика после победы революции виделась как самостоятельное государство, в то время как в Москве настаивали на ее автономии.
Безусловно, бурятские деятели сыграли значительную роль в развитии идеи монгольской государственности, а также, приняли активное участие в практической деятельности партийных, государственных и общественных структур Монголии, оформившихся после революции 1921 года. В этой связи интересна оценка американских историков [189], которые отмечают: «Акцент на культурное самоопределение исходил из замечательных работ бурятских интеллигентов не только в силу открытия исторического наследия собственно бурят, но также и монголов Восточной Азии. Все это вело к идее расширения национальных прав к мечтам об объединении всех монголов в Великое Монгольское государство (Их Монгол улс- прим. A.M.)» [189; С. 131-134].
По мнению Е.И. Лиштованного, у американских исследователей присутствует более взвешенный подход к оценке действий представителей бурятской интеллигенции в Монголии, нежели у некоторых российских политологов, видящих в них «ярых панмонголистов и националистов» или «агентов Советской России и Коминтерна». «Отдавая идеалам бурятских интеллигентов дань времени, трудно представить, как они могли действовать в качестве агентов той системы, которая, как они с уверенностью полагали, была враждебной их собственным национальным устремлениям. Поколение, вовлеченное в революцию 1917 года, также поддерживало монгольский национализм, превратившийся из шаткой веры в монгольское государство в настоящее убеждение, что ситуация во Внешней Монголии несет в себе все основные предпосылки для осуществления задуманного» [189; С. 134].
Имея собственное видение места и роли бурят и монголов в азиатском мире, эти люди не могли не считаться с нажимом на монгольское правительство советского руководства. Отталкиваясь от этого, монгольский историк Д. Дашдулам [172] дает такую оценку деятельности бурятской интеллигенции: «На протяжении ряда лет активно работали на благо дальнейшего развития народной революции в Монголии Э. Ринчино и М. Амагаев. Уже не секрет, что они действовали с благородной целью объединить монгольские нации воедино. Но это стремление, как и их знание, и опыт, было ловко использовано Коминтерном в проведении своей политики в Монголии. Впоследствии это стремление к «панмонголизму» стало одной из причин для предъявления им обвинений со стороны Советской власти» [172; С. 8].
Раскрывая позицию лидеров Советской России и Коминтерна накануне революции, необходимо привести мнение С.Г. Лузянина, который считает, что в развитии революции 1921 года в Коминтерне планировали опираться: 1. на панмонгольскую основу в развитии революционного движения; 2. на единый фронт всех социальных слоев монгольского общества [65; с.89]. Но так было лишь в начале 1920-х годов, а в конце 1920-х годов ситуация радикально изменилась. Эти изменения на региональном уровне связаны с китайской революцией 1927 года, а также со сменой вектора внешней политики СССР в связи с поражением революций в странах Европы.
Советское монголоведение и деятели русской эмиграции 1920-х - 1930-х годов о монгольской революции
В данном разделе диссертационного исследования рассматривается русскоязычная историография событий 1921 года в Монголии. Такая лЧ формулировка проблематики этого параграфа объясняется тем, что революция 1917 года и гражданская война в России раскололи русское общество на тех, кто принял октябрьскую революцию и на тех, кто не признал законность советской власти. Победа большевиков в гражданской войне привела к массовой эмиграции из России той части населения, которая не принимала новую власть.
Первая волна эмиграции пришлась на 1920-е годы, в это время среди эмигрантов оказалось немало историков и других ученых, критически относившихся к произошедшим революционным событиям. Многие из тех, кто \tf остался в России, были лишены права публиковать свои работы и поэтому их труды оставались в архивах, либо издавались за рубежом, и лишь в 1990-е годы они были опубликованы в России. Некоторые книги вышли в свет после реабилитации их авторов, так называемых «буржуазных специалистов», в 1960-е годы. При этом необходимо отметить тот факт, что все эти работы, написанные в 1920-1930-е годы, где бы они ни были изданы, принадлежат к общероссийскому научному и культурному наследию.
Отсюда следует вывод, что в рамках историографии 1920-30-х годов необходимо рассматривать не только исследования историков-марксистов, но и 4 все прочие книги, так или иначе затрагивающие проблему. Поэтому рассматриваемую в данном разделе историографию будет удобнее именовать русскоязычной, а не советской, чтобы сформировать наиболее полное представление о периоде в целом. Хотя, нужно подчеркнуть то, что проблематика данного раздела диссертационной работы построена на сравнительном противопоставлении официальной советской и эмигрантской историографии. Это необходимо для того, чтобы более рельефно показать специфику советской востоковедной школы, так как именно в сравнении можно проследить определенный методологический разрыв в научной традиции между советским и дореволюционным российским востоковедением. Поэтому в первую очередь мы приступаем к описанию генезиса советского монголоведения. Свое институциональное оформление в Советском Союзе данная область гуманитарных наук получила после ленинских указаний о подготовке кадров практических и теоретических работников по восточным проблемам. После этого был создан Коммунистический университет трудящихся Востока (КУТВ). КУТВ сыграл значительную роль в подготовке кадров для республик национальных районов Советского Востока, стран азиатского континента. В КУТВе, в рамках рассматриваемой нами проблемы, велось изучение национально - освободительного движения стран Востока, монгольской народной революции 1921 года и других вопросов. В частности, в изучении проблем Монголии заметную роль сыграла «Научно-исследовательская ассоциация по изучению национальных и колониальных проблем» при КУТВе.
Большое значение для становления советского востоковедения имела созданная в декабре 1921 года «Всероссийская научная ассоциация востоковедения». В середине тех же 1920-х годов в Москве создается новое научно-исследовательское учреждение: сектор Востока и колоний аграрного института. В начале 1920-х годов в Иркутске было организованно отделение Всероссийской научной ассоциации востоковедения. Отделение успело выпустить несколько номеров своих бюллетеней, один из которых был полностью посвящен Монголии. После закрытия восточного отделения Иркутского университета и Иркутского отделения ассоциации востоковедения, некоторые иркутские ученые перебрались в Верхнеудинск (Улан-Удэ), где продолжали исследования и публиковались в выходившем с июля 1924 года журнале «Жизнь Бурятии» - органе ЦИК и СНК Бурят - Монгольской республики.
Знаменательным событием в истории советского востоковедения было создание в 1930 году Института востоковедения АН СССР на базе Азиатского музея, Института буддийской культуры, тюркологического кабинета и Коллегии востоковедения в Ленинграде.
В числе крупнейших востоковедных организаций страны необходимо упомянуть и Центральный институт живых восточных языков (Московский институт востоковедения имени Н.Н. Нариманова), а также Петроградский институт живых восточных языков (ЛВИ) находившийся в ведении Народного комиссариата по делам национальностей.
Значительную роль в развитии советского монголоведения, как и востоковедения в целом, сыграла научная периодика: «Восток», «Новый Восток», «Революционный Восток», «Коммунистический Интернационал», «Народы Дальнего Востока», «Советское Востоковедение» и другие издания.
Таким образом, к концу 1920-х годов советское востоковедение получило свое институциональное оформление, а также сложилась устойчивая проблематика для научных исследований. Генеральной содержательной линией в исследованиях советских востоковедов 1920-х годов было изучение национально-освободительной и антиколониальной борьбы народов Востока.
Исследование советской наукой 1940-1980-х годов монгольской революции 1921 года
Начало выделению качественно нового этапа в историографии положили следующие причины: во-первых, постановления партии и правительства 1930-х, оказывавшие определяющее влияние на востоковедение. Фактически к 1937 году исторический материализм в той интерпретации, которая была официально принята в СССР, получил свое концептуальное и институциональное оформление [72; с. 29]. Учение о пяти общественно-политических формациях стало господствующим во всех социальных науках.
Во-вторых, к концу 1930-х началу 1940-х годов были уже написаны исследования в области общественных отношений у кочевников, через которые шел процесс окончательного утверждения концепции исторического материализма в отечественном монголоведении. В этих работах основной упор делался на классовую борьбу в номадном обществе, на противостояние между феодалами и рядовыми аратами [138]. Данный процесс совпадает с началом коллективизации в советской деревне, поэтому эти исследования имели не только научное, но и политическое значение. Поскольку коллективизация непосредственно затронула и кочевые народы, проживавшие на территории СССР, то обоснование классовых противоречий у номадов, на тот момент, представлялось важной политической задачей [138; с. 110-123].
В-третьих, после Второй Мировой войны Монголия получила признание независимости от Китая. Это важное политическое событие в жизни Монголии привлекло внимание мирового сообщества к этой стране. Изменилось и отношение к Монголии в советской исторической науке. Если ранее большинство советских исследователей писали о Монголии, затрагивая вопрос о Китае, то после 1945 года изменилась политическая конъюнктура, и о Монголии стали говорить как о полностью независимом государстве. Поэтому начало нового этапа в историографии определяется не с конца 1930-х, а с конца 1940-х годов и заканчивается концом 1980-х.
Говоря об институциональном развитии советского востоковедения в рассматриваемый период, мы должны отметить то, что в это время появляются новые печатные органы, посвященные востоковедной проблематике. В частности, в 1950-70-е годы выпускались следующие научные журналы: «Советское востоковедение» (1955-1958), «Проблемы востоковедения» (1959-1961), «Народы Азии и Африки» (с 1961 года и по сей день журнал «Восток»), «Проблемы Дальнего Востока» с 1972 года, «Азия и Африка сегодня». В 1957 году при институте востоковедения было создано «Издательство восточной литературы», в 1964 году оно было передано в издательство «Наука» и переименовано в «Главную редакцию Восточной литературы».
В теоретическом плане в рассматриваемый период господствовала марксистская концепция исторического процесса. Несмотря на то, что в данный период в исторической науке в СССР происходили некоторые изменения (после XX съезда КПСС), методология оставалась прежней. Это касается и теоретических основ советского монголоведения, что можно проследить и на исследованиях по истории монгольской революции 1921 года, поскольку тема революции имела важное идеологическое значение.
Марксистская теория революции считалась наиболее правильной, и каких -либо альтернатив ей не выдвигалось. В основу данной теории лег тезис К. Маркса о противоречии между производительными силами и производственными отношениями, который был сформулирован следующим образом: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями или, что является юридическим выражением последних, - с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции» [139; с. 7]. Данное теоретическое построение дополнялось ленинской триадой по поводу кризиса верхов и отказа низов жить по старому, а также высокого уровня обнищания народных масс и как следствие развития социальной активности.
Исторический материализм, как методологическая основа советской исторической школы, в период с 1940-х годов по 1980-е годы, прошел сложный путь развития. Начало его окончательному утверждению в отечественной историографии положило издание «Краткого курса истории ВКП (б)», в рамках которого была оформлена пятичленная теория общественного развития. Под пятичленной теорией понимается учение о пяти формациях - первобытной, рабовладельческой, феодальной, капиталистической и коммунистической. Далее данная концепция усовершенствовалась и детализировалась, после XX съезда КПСС были несколько изменены некоторые формулировки и идеологические установки.
Обобщив опыт европейских революций, советская историческая наука создала уникальную теорию революции, применявшуюся ко всему всемирно-историческому процессу. Так формировалась теоретическая основа советской школы монголоведения.
Одной из первых послевоенных работ, посвященных революции 1921 года, является книга Г.Ф. Кунгурова и И.А. Сороковикова «Аратская революция», Иркутск, 1946 и 1957 годы издания [60]. Данный труд является одним из немногих отечественных исследований, специально изучающих революцию в Монголии. Как свидетельствует Г.Ф. Кунгуров, эта книга была написана по личной просьбе X. Чойбалсана. В ее основу легли труды И.М. Майского, А.Д. Каллиникова и, кроме того, И.А. Сороковиков был сам непосредственным участником событий 1921 года в Монголии, как представитель Коминтерна, и член ургинского революционного кружка [60; с. 11]. В числе источников, на основе которых было написано данное исследование, необходимо указать публикации в периодической печати. В то время выходили в свет газеты и журналы: «Правда», «Унэн», «Современная Монголия», «Революция на Дальнем Востоке», «Народы Дальнего Востока», а также «Бюллетени ТАСС» и данные «Монта». Также данный исторический очерк основан на работах В.И. Ленина, и, как большинство работ рассматриваемого периода, основывается на том утверждении, что в Монголии был феодальный строй [60; с. 13]. Но особенность этой работы заключается в том, что теория феодализма основана не на концепции Б.Я. Владимирцова.
В целом, представленные в данной работе оценки революционных событий 1921 года, традиционны для отечественной историографии советского периода. Авторами подчеркивается тот факт, что Монголия была оккупирована войсками прояпонской клики Аньфу [60; с. 53]. Рассматривая китайскую оккупацию, исследователям удалось избежать схематизма в ее оценке, так как они делят ее на два этапа: на период господства клики Аньфу и Чжили.
Российское монголоведение о монгольской революции 1921 года (1990-е -2004 г.)
Начало 1990-х годов в отечественной историографии характеризуется как начало концептуально нового этапа в исторической науке. Это связано с процессом перехода к новой методологии во всем спектре методологических наук. Кроме того, начало деидеологизации и изменения в политической сфере во многом предопределили специфику рассматриваемого периода. На преобразования, начавшиеся в первой половине 1990-х годов, отечественная историческая наука отреагировала несколько позже, так как первоначально любые действия носили политическую окраску, и было необходимо время для накопления материала и создания новых работ. Так, например, монгольские демократы в начале 1990-х годов осудили Советскую Россию за навязанную революцию, поэтому многие прежние концептуальные позиции были пересмотрены, а также намечены контуры новых научных проблем. Тогда же шел процесс становления современной научной методологии, основанной на принципе плюрализма.
В методологическом плане монгольскую революцию 1921 года в 1990-е годы в монгольской историографии, а вслед за ней и в российской, стало принято называть - Монгольской национально-демократической революцией. Сложные социально - политические процессы, протекавшие в начале 1990-х как в монгольском, так и в российском обществе также накладывали отпечаток на развитие монголоведения. Например, большой резонанс в политическом плане вызвала книга Б. Батбаяра (Баабар) «Буу март! /Мартвал сенене/» (Не забудь! Иначе погибель) [177]. В этой работе дан анализ событий в России 1917 года и в Монголии 1921 года, причем обе революции получили отрицательную оценку. Работы Батбаяра стали символом монгольского демократического движения.
В этот период в Монголии отмечается большой интерес к деятелям 1920-х годов, принадлежавших к так называемому «националистическому» крылу МНП: Амару, Д. Бодо, С. Данзану и другим. В 1990 году в Улан-Баторе вышла книга, которую написал монгольский историк Д.Даш «Солийн Данзан» [184]. В этом исследовании автор, рассматривая зарождение революционного кружка, утверждал, что: «Правда заключается в том, что первый кирпич в образование кружка был заложен Данзаном». Именно Данзан возглавлял монгольскую делегацию, прибывшую в Москву в ноябре 1921 года. Книга Д.Даша серьезно меняла взгляд на революцию 1921 года, на историю МНРП и ее лидеров.
В это время по-новому трактуется взгляды и деятельность таких политических лидеров как А. Амар, П. Гэндэн, X. Чойбалсан в трудах историков Ж. Болдбаатара, С. Инчинорова, Л. Бат-Очира. Кратко, суть новизны в том, что монгольские лидеры имели свои собственные взгляды на вопросы внутренней и внешней политики Монголии и пытались эти взгляды отстаивать перед руководством СССР и лично перед Сталиным [176].
Схожие процессы проходили и в России. Предпринимались попытки по-новому рассмотреть события политической истории XX века, особенно в том, что касалось революционных преобразований.
Отдельного внимания заслуживает выдвинутая монгольскими историками «теория трех революций». Она нашла свое отражение преимущественно в трудах Б. Лхамсурэна «Монголын гадаад орчин, терийн тусгаар тогтнол» (Внутреннее и внешнее положение Монголии) [181]. Смысл данной теории в том, что Монголия на протяжении всего XX века, боровшаяся за свою независимость, пережила три революции (соответственно в 1911, 1921 и 1990-х годах), в ходе которых она обретала большую степень суверенитета. Данная теория была подвергнута критике отечественными исследователями Е.А. Беловым и С.Г. Лузяниным, которые не согласны с тем, что события 1911 года являются революцией, так как они не принесли каких-либо формационных изменений [65; с. 24]. Данной утверждение справедливо с позиций марксистской теории революции, но при изменении методологии можно придти к совершенно противоположным выводам. Поэтому требуется отдельное исследование по теории революции в Монголии.
В этой ситуации реформ и отказа от прежних идей были и позитивные стороны, такие как: доступ к ранее закрытым архивам, введение в научный оборот новых документов и других исторических источников. Большую роль сыграли крупнейшие печатные органы советского, а позже и российского монголоведения: материалы международного конгресса монголоведов, бюллетень общества монголоведов, журналы «Восток», «Азия и Африка сегодня» и некоторые другие. Наряду с этим начался процесс интеграции, укрепились отношения между западными, российскими и монгольскими учеными, была заложена основа для дальнейшего сотрудничества.
В этот период в российской и в монгольской историографии революцию 1921 года стало принято именовать национально-демократической [96; 82]. Разработка теории революций данного типа началась еще в советской исторической науке во второй половине XX века после революций в Афганистане, Египте и Иране. Данные революции, также как и монгольская, выходили за рамки европейского эталона. Хотя революция в Монголии никогда не рассматривалась в одном ряду с ними.
Национально-демократическая революция имеет следующие основные признаки: - опирается на широкий блок социальных сил; - находится под влиянием умеренной буржуазии; - стремится к установлению революционной демократии; - революция направляется марксистами (в нашем случае, лидерами Коминтерна - прим. A.M.).
