Содержание к диссертации
Введение
Чистка государственного аппарата 1929-1932 гг. в контексте событий конца 20-х – начала 30-х гг. 25
1. Источник в «контексте» как этап источниковедческого исследования 25
2. Основные причины возникновения идеи чистки госаппарата 27
3. Подготовка к чисткам партии и госаппарата 38
4. Периодизация чистки 46
Документы по истории чистки государственного аппарата 1929-1932 гг . 60
I. Особенности комплексов документов по истории чистки 60
II. Приемы и методы изучения документов о чистке 66
III. Документы о подготовке и об организации чистки 71
1. Законодательные акты и нормативные документы 71
2. Делопроизводственная документация 78
3. Письма в средства массовой информации и сводки писем 83
IV. Документы о ходе чистки в центральных учреждениях 90
1. Протокольная документация 91
2. Информационные документы 97
3. Деловая переписка 98
4. Отчетные документы 101
V. Документы о персональной чистке: возможности создания «социальной биографии» советского служащего 104
1. Делопроизводственная документация 104
2. Письма и заявления в комиссии по чистке 108
Итоги кампании чистки государственного аппарата 1929-1932 гг. и их отражение в источниках 117
1. Кампания: замыслы и и их реализация 117
2. Сколько вычистили? Источники и реальность 128
3. Кого и за что вычищали из госаппарата? 132
4. Кампания чистки и «орабочивание» 140
5. Кампания и человек: портреты и судьбы 142
Заключение 168
Список источников и литературы
- Основные причины возникновения идеи чистки госаппарата
- Приемы и методы изучения документов о чистке
- Информационные документы
- Сколько вычистили? Источники и реальность
Основные причины возникновения идеи чистки госаппарата
Первой работой, где чистке государственного аппарата было уделено значительное внимание, стала работа Л.Ф. Морозова и В.П. Портнова20. Заслуга этих авторов состояла в том, что они, в отличие от исследователей, отмечающих чистки лишь как одно из направлений в деятельности органов партийно-государственного контроля, остановились именно на интересующей нас кампании. Большим же минусом этой работы было то, что авторы ограничились, в основном, повторением положений литературы конца 20-х – начала 30-х годов. В частности, в основном разделе, посвященном чистке, они практически пересказывают «Инструкцию НК РКИ СССР по проверке и чистке советского аппарата» 1929 г.
В начале 70-х годов вышли работы С.Н. Иконникова, А.В. Краснова, А.И. Чугунова. В них есть отдельные разделы по проблемам чистки21. По сравнению с предшественниками, авторы значительно расширили круг источников, привлекая периодическую печать и архивные документы. Так, в работе С.Н. Иконникова впервые была широко использована периодическая печать конца 20-х – начала 30-х гг., в монографии А.И. Чугунова привлекались документы из фонда НК РКИ РСФСР. В целом же чистка государственного аппарата должна была рассматриваться не иначе как эффективное средство борьбы с бюрократизмом, и поэтому для ее изучения вполне достаточно было привлечение директивных материалов и инструкций НК РКИ СССР, агитационно-пропагандистской литературы по вопросам организации кампании, издаваемой современниками и общей статистики, опубликованной в стенографических отчетах съездов ВКП(б) и Советов.
Когда говорилось, например, о причинах чистки повторялся тезис о засоренности государственного аппарата враждебными советской власти элементами, приводились даже конкретные примеры, взятые из арсеналов сфальсифицированных, по итогам чистки процессов над «вредителями». Чистка объявлялась формой классовой борьбы в условиях наступления социализма по всему фронту. Подчеркивалось ее положительное значение в строительстве социализма.
При этом создавалось впечатление всестороннего изучения проблемы, хотя в реальности вне поля зрения историков оставались целые комплексы секретных материалов. Недостатком работ советского времени является и то, что не выходя за рамки официальной концепции, авторы не уделяли внимание специфике чистки в отдельных учреждениях, ограничиваясь простым перечислением тех учреждений, в которых она проводилась, часто хаотично рассматривая и смешивая чистку союзных, республиканских учреждений и чистку на местах. Не определялись в большинстве работ границы и масштабы чистки, не говорилось о ее результатах и последствиях.
1980-е – начало 90-х годов не ознаменовались выходом каких-либо новых значительных работ, затрагивающих данный сюжет. Можно назвать лишь небольшую работу В.П. Портнова, Д.В. Якушева, вышедшую в 1989 г. в серии «История», издаваемой обществом «Знание»22.
С конца 1980-х гг. стало появляться все больше работ, посвященных критике официальных концепций истории советского общества. Для данной темы значительный интерес представляют работы, посвященные природе и сущности советского бюрократизма и вопросам борьбы с ним23.
Однако по мере того, как развивался процесс бюрократизации нового российского аппарата, интерес к данной теме стал гаснуть, несколько оживившись в последнее время в связи с борьбой с коррупцией. В этой связи хотелось бы упомянуть следующие работы24.
В потоке литературы, посвященной переосмыслению советской истории, хотелось бы обратить внимание на те, которые по-новому затрагивали проблему чисток рубежа 1920-1930-х гг. Их, правда, немного, хотя авторы часто как бы между прочим касались этой темы. Так или иначе, вопрос затрагивался в книгах о «лишенцах», т. е. о лицах, лишенных избирательных (и не только) прав, которых «поганой метлой выгоняли» из советских учреждений25. Но более всего данная проблема коснулась так называемых «бывших», т.е. тех, кто по роду деятельности до революции мог быть отнесен к «представителям эксплуататорских классов», которым «не должно быть места в пролетарских учреждениях». Их предстояло выявить и вычистить. В этой связи следует обратить внимание на монографию Т.М. Смирновой «Бывшие люди» Советской России. Стратегии выживания и пути интеграции. 1917-1936 годы. (М., 2003), а также на ряд статей этого автора26.
Кроме того, сюжет был затронут в масштабных для своего времени публикациях документов, особенно в книгах «Голос народа» и «1930-е годы. Общество и власть»27. Они содержат ряд документов, в том числе предоставленных автором данной диссертации, о том, как проходила чистка в советских учреждениях. Особый интерес для с точки зрения изучения темы представляет исследование А.Я.Лившина и И.Б. Орлова, поскольку такой вид источника как письма занимает особое место в комплексе документов по истории чистки государственного аппарата 1929-1932 гг.28 С точки зрения изучения атмосферы конца 20-начала 30-х гг. прошлого столетия интерес исследование А.Я Лившина, посвященное проблемам формирования настроений общества в периоды революционных изменений29 .
Из других исследований, вышедших в нашей стране за последние годы, хотелось бы выделить те, которые посвящены проблемам функционирования государственного аппарата30. Особого внимания в связи с исследуемой нами проблемой заслуживает монография Т.А. Абраковой, посвященная изучению деятельности органов партийно-государственного контроля на материалах Нижегородской губернской Контрольной Комиссии.31 Главной заслугой автора, по нашему мнению, является то, что, рассматривая сюжеты чистки государственного аппарата 1929-1932гг. в Нижегородской губернии, она раскрыла ее механизмы и последствия на примере судеб конкретных людей.
В зарубежной литературе рассматривались в основном проблемы партийных чисток. Здесь следует назвать работы западногерманских исследователей Г. Бруннера, Г. Рауха, В. Шарндорффа, а также английского советолога Э. Кара32. Так В. Шарндорфф, в своей работе вышедшей в 1964 г., где в качестве источниковой базы выступали советская периодическая печать, опубликованные резолюции пленумов и стенограммы съездов ВКП(б), обращаясь к проблемам внутрипартийной борьбы в 1920-1930-х гг., выделял три генеральные партийные чистки и, упоминая о чистках госаппарата, выдвинул концепцию «перманентной чистки». Однако, обладая лишь свободой слова, но, как и советские исследователи, не имея доступа к архивным документам, зарубежные авторы ограничивались лишь выстраиванием отличных от традиционной советской историографии концепций развития советского общества В последние годы зарубежные исследователи изучали различные аспекты социальной и политической жизни советского общества 1920-1930-х гг., касаясь в том числе чисток партийного и государственного аппарата, но, в основном, отдавая предпочтение теме репрессий 1937-1938 гг. («Большой чистке»). Здесь следует упомянуть работы М. Малиа, Й. Баберовски, Б. Штрудер и Б. Унфрида, Л. Эррена, Д. Ширера 33.
Следует обратить внимание, что исследованиях, как отечественных, так и зарубежных авторов, где так или иначе затрагивались вопросы чистки государственного аппарата 1929-1932 гг. практически отсутствуют сведения о комплексах архивных документов, где получила отражение кампания, что в свое время и побудило автора диссертационного исследования начать работу по выявлению источников по истории чистки в государственных архивах. В результате исследования автор пришел к выводу о явном несоответствии имеющихся материалов и степени вовлечения их в научный оборот. В первую очередь это касается материалов о ходе чистки в центральных учреждениях СССР и РСФСР. На пути исследования чистки 1929-1932 гг. стоит еще немало проблем, и главные из них источниковедческие.
Впервые кампания чистки началась на основании специального постановления правительства и была создана специальная структура органов для ее проведения.
Для общего руководства чисткой и ее проведения в центральных учреждениях союзного значения была создана Центральная комиссия по чистке советского аппарата НК РКИ СССР (ЦКЧСА)34. В республиках при республиканских наркоматах рабоче-крестьянской инспекции были созданы соответствующие республиканские комиссии, в задачи которых входило руководство кампанией на территории республик. В состав комиссий входили представители НК РКИ, члены ЦКК, рабочие заводов и фабрик, а в середине июня 1929 г. по решению ЦКК ВКП(б) – НК РКИ СССР во все комиссии по чистке были включены представители ОГПУ35. В их компетенции находились вопросы о возможности пребывания в государственном аппарате тех или иных лиц. Решения комиссий по чистке вносились в трудовые списки «вычищенных». Для рассмотрения апелляций в центральной и, соответственно, в республиканских комиссиях по чистке действовали «тройки».
Приемы и методы изучения документов о чистке
И.Д. Ковальченко, говоря о роли источниковедения, подчеркивал: «Использование историком в качестве исходной базы субъетивизированной картины прошлого, оставленной его современниками, требует тщательного предварительного критического анализа этой картины для выявления степени адекватности и полноты отражения ею исторической действительности».1
Поскольку чистка государственного аппарата 1929-1932 гг. представляла собой кампанию с элементами театра абсурда, в которую было вовлечено практически все население страны и некую особую повседневную ситуацию с задним планом, где готовится действие, и передним планом, где это действие представляется2, комплекс документов по истории чистки государственного аппарата 1929-1932 гг. можно условно разделить две части:
-«публичную» - статьи в периодической печати, литература по вопросам чистки 1920-30 гг., открытые постановления СНК СССР, ЦК ВКП(б), где чистка представлялась как эффективный метод борьбы с бюрократизмом. (Именно она послужила основой для создания «светлого образа» чистки, проводимой по инициативе НК РКИ СССР, в советской историографии);
-«скрытую»- в основном это делопроизводственная документация, созданная в различных государственных учреждениях в ходе кампании, где нашли отражение процессы, невидимые «для широких» масс. Здесь чистка была, прежде всего, одним из способов борьбы с инакомыслием в государственных учреждениях, утверждения новой идеологии в условиях «наступления социализма по всему фронту». С этой части комплекса «гриф секретности», в том числе в связи с наличием документов, содержащих сведения, относящиеся к тайне личной жизни, был снят сравнительно недавно.
В условиях, когда современному исследователю доступен весь комплекс, представляется очень важным проследить взаимосвязи этих двух частей в раскрытии сюжетов, связанных с чисткой государственного аппарата 1929-1932 гг.
На наш взгляд, главной особенностью комплексов документов по истории чистки является их разбросанность. Они отложились в фондах практически всех учреждений того времени, как на центральном, так и на региональном уровне, что еще раз доказывает масштабность развернутой кампании. Раздробленность комплексов источников создает трудности для вовлечения их в научный оборот, а значит, ставит вопрос о необходимости специального источниковедческого исследования. Так, комплексы документов по организации чистки госаппарата центральных учреждений СССР отложились и в фонде НК РКИ и в фонде ЦКК ВКП (б), а также в фондах первичных организаций ВКП(б), соответствующих наркоматов. Поэтому освещение сюжетов из истории чистки напоминает, порой, игру в «пазлы». Для завершения той или иной картины необходимо найти недостающий элемент, в нашем случае источник или комплекс источников. И здесь чаще всего приходится сталкиваться с ситуацией, когда заставить «заговорить» те или иные комплексы документов или узнать, о чем «молчит источник» можно лишь, соединив их в определенной последовательности.
Приведем конкретный пример из опыта собственной работы с источниками. Знакомство с темой чистки государственного аппарата 1929-1932 гг. у автора началось еще на студенческой скамье с «публичной» части комплекса - со статей в журналах «Работник просвещения» и «Народное просвещение» о ходе и результатах чистки Наркомпроса РСФСР3.
Содержание данных статей «обещало» наличие некого единого массива источников, который без особого труда позволит детально раскрыть и описать сюжет, в том числе на примере конкретных учреждений. Однако, на практике, при изучении фонда НК РКИ РСФСР, пришлось столкнуться с обширным комплексом делопроизводственных документов Центральной комиссии по чистке советского аппарата (ЦКЧСА) при НК РКИ РСФСР, характеризующимся пестротой, многообразием и плохо поддающимся систематизации. Данные статистики о чистке в отдельных наркоматах РСФСР из докладных записок, представляемых в центральную комиссию, практически невозможно было сопоставить с данными из глухих протоколов о персональной чистке сотрудников.
Поскольку в составе комплекса документов ЦКЧСА НКРКИ РСФСР нами практически не были выявлены стенограммы заседаний комиссий по чистке наркоматах, достаточно сложно восстановить картину событий, в том числе судить об обоснованности тех или иных обвинений, предъявляемых сотрудникам в ходе чистки. Кстати, вопрос о том, всегда ли велись стенограммы заседаний комиссий по чистке центральных учреждений РСФСР или данное достаточно дорогостоящее мероприятие проводилось только при чистке союзных наркоматов, поскольку здесь она рассматривалась в качестве «эталона» проведения кампании, остается открытым4.
Как свидетельствуют вышеупомянутые статьи, чистке Наркомпроса РСФСР придавалось особое значение, что подтверждается и документами НК РКИ РСФСР. Информационные доклады об ее ходе, только в центральном аппарате, трижды обсуждались на заседаниях Пленумов ЦКЧСА НК РКИ РСФСР5. Из анализа итоговых документов можно сделать вывод, что объектом пристального внимания было, в том числе, Главное управление по делам литературы и издательства (Главлит) Наркомпроса РСФСР, чистка которого началась в феврале 1930 г. Согласно докладу председателя комиссии Я. Бауэра, с особой тщательностью проверялась работа Русского и Иностранного отделов, осуществлявших «политико-идеологический» контроль выходящей русской и иностранной литературы, а также работа Военно-экономического отдела, в задачи которого входил просмотр газет общесоюзного значения, всей военной и экономической литературы. В результате его сотрудники были обвинены в «разглашении военно-экономических тайн» о военных заводах и дислокации войск и.т.д.6 Подобное обвинение в условиях присутствующих в обществе того времени настроений о существующей военной угрозе приобретало особый акцент. Несколько дополняют сюжет чистки наркомата, выводя на имена сотрудников Главлита – членов партии, протоколы заседаний комиссии по проверке членов ячейки ВКП (б) Наркомпроса РСФСР, хранящиеся в фонде Московской областной контрольной комиссии и РКИ. Тем не менее, обнаружить полный комплекс протоколов заседаний комиссии по чистке Наркомпроса РСФСР, а также стенограммы так и не удалось.
Следует заметить, что материалы генеральной партийной чистки, проходившей в центральных учреждениях в 1929 г., зачастую составляют неотъемлемую часть комплекса документов о чистке госаппарата, хотя формально речь шла о двух разных мероприятиях. В тех, учреждениях, где чистка госаппарата проходила до генеральной чистки партии рассмотрение персональных дел служащих - коммунистов переносилось на заседание по чистке ячейки ВКП (б). И, наоборот, там, где партийная чистка предшествовала чистке госаппарата, ее материалы служили основой для обвинений коммунистов в скверной работе учреждения. Показательно, что в фонде первичной организации ВКП (б) НКФ СССР сохранились копии всех протоколов заседаний комиссии по чистке и проверке аппарата НКФ СССР, которые, как свидетельствуют пометы, активно использовались в ходе партийной чистки7.
На партчистке, проходившей в Наркомпросе РСФСР в июле-августе 1929 г. 8 сотрудников Главлита получили различные взыскания. Примечательно, что в характеристике заведующего Русским отделом особое внимание обращалось на то, что в 1924 г. он уже получал строгий выговор «за распространение секретных сведений», а в характеристике заведующего Военно-экономическим отделом указывалось на факт исключения из партии в 1921 г.8
Информационные документы
Работа комиссий в центральных учреждениях начиналась проверки списка сотрудников, который предварительно составлял Учраспред, по картотекам ОГПУ и Московского уголовного розыска на предмет наличие судимостей или других «грехов» перед советской властью. В фонде ЦКЧСА в материалах комиссий сохранились такие списки со штампами о проведенной проверке. С точки зрения изучения кадрового состава советского аппарата эти списки представляют интерес, поскольку содержат сведения о возрасте и должности, иногда о партийности всех сотрудников учреждения. Проверка списков проводилась, как правило, в течение 3 дней. Ее результатом был уже отдельный список тех, на кого были найдены компрометирующие материалы. Однако, как свидетельствуют документы, далеко не всегда удавалось по картотекам, да еще и в такие короткие сроки проверить те или иные сведения о человеке. Поэтому члены комиссии вступали в переписку с другими учреждениями, где мог «наследить подозреваемый». Иногда проверка сотрудников начиналась еще до начала работы комиссии по чистке, о чем свидетельствуют документы по чистке НКТорга СССР. По официальным отчетам чистка государственного аппарата в НКТорге СССР проходила с 1 марта по 19 августа 1930 г. Подготовка же началась гораздо раньше. Председатель ЦКЧСА и член ЦКК ВКП (б) Я.Х. Петерс, как уже говорилось, был начальником Восточного отдела ОГПУ, а сотрудники наркомата и торгпредств зачастую - информаторами ОГПУ, вероятно, поэтому чистка в наркомате проходила при его непосредственном участии88. 21-23 января 1930 г., по ранее направленному запросу, на имя председателя Центральной Комиссии по чистке советского аппарата при НК РКИ СССР Я.Х Петерса за подписью начальника 4-го Отделения Экономического управления (ЭКУ) ОГПУ были направлены краткие характеристики на отдельных «неблагонадежных» сотрудников наркомата89. Самыми «антисоветскими» были бывшее Договорно-правовое управление (ДПУ), Административно-организационное управление (АОУ) и Торгплан. В январе - феврале на имя того же Я.Х Петерса поступают сведения из Отдела центральной регистрации (ОЦР) ОГПУ о сотрудниках наркомата, имеющих судимость ОГПУ90. В целом, как свидетельствуют документы всех комиссий по чистке, судимость ОГПУ, а также заключение в концлагерь – как эффективное средство «революционного перевоспитания» - было достаточно распространенным явлением в 20-е годы. Поэтому судимость сама по себе еще не являлась компроматом. Как сказал сотрудник УВТ НКТорга СССР Е.С. Гольдин на заседании Центральной комиссии по чистке НКТорга СССР:
«… Я могу только сказать, что мало сидел, больше двух недель не сидел, но арестовывался по всякому случаю, ибо это было модно »91. Из анализа этих документов, сопоставления их с другими материалами чистки можно сделать вывод, что рабочие бригады получали сведения о наличии компромата на тех или иных сотрудников, после чего, изучая работу аппарата в целом, целенаправленно искали недостатки именно в их работе. Это показывают материалы по чистке ДПУ и УВТ НКТорга СССР, подокументное описание которых предпринято в ходе настоящего исследования.
Отчеты бригадиров, докладные записки, заключения рабочих бригад – документы, в котором давалась характеристика работы структурных подразделений и отдельных сотрудников. На их основании составлялись списки для так называемой персональной чистки. Эти документы можно встретить в материалах практически всех комиссий. В Наркомторге СССР они являлись ключевыми документами вокруг, которых концентрировалась основная переписка, которую вели как члены комиссии, так и сами бригадиры. По своему составу и содержанию эти документы различны. Информационные возможности этих документов напрямую зависят от уровня образования и кругозора их авторов, от понимания ими того, что они изучают, проверяя работу аппарата. И хотя отчеты бригадиров и заключения рабочих бригад корректировались членами комиссии, исследователь получает возможность наблюдать буйство фантазии пролетарской самокритики, порой, с признаками явного нарушения здравого смысла. Вопрос, насколько члены комиссий по чистке «доверяли» таким документам. Анализ материалов чистки Наркомторга СССР свидетельствует, что они использовались исключительно «по обстоятельствам». Так, в отчетах рабочей бригады руководители ДПУ обвинялись в преднамеренном заключении невыгодных для Советского Союза торговых договоров с Германией (1925) Турцией (1927), Латвией (1927), Эстонией (1929)92. На заседаниях комиссии истории с заключением договоров представлялись таким образом, будто сотрудники ДПУ самостоятельно составляли текст того или иного договора, и ни с кем не согласовывая, подписывали его с противоположной стороной. Помощник начальника ДПУ А.А. Зонненштраль –Пискорский, давая пояснения по пунктам предъявленных ему обвинений, справедливо заметил: «…Якобы я играл решающую роль при заключении этого договора (торгового договора с Эстонией – Е.К.) Если бы я сыграл действительно решающую роль, то я бы просто гордился. Латвийский договор проходил в таких условиях: был нарком и чуть ли не три члена Коллегии, которые являлись членами делегации»93.
О том, что высшие руководители наркомата были действительно не только в курсе ситуации с договорами, но и управляли ей, свидетельствуют стенограмма беседы рабочей бригады с Шлейфером от 20 июня 1930 г. и собранная членами рабочей бригады переписка между начальником ДПУ М.Я. Кауфманом и А.И. Микояном94.
Сохранившиеся документы позволяют заметить, что мотивы чистки того или иного сотрудника, изложенные в обвинительном заключении рабочей бригады чаще не имели ничего общего с ее истинными причинами, о которых члены рабочих бригад не должны были иметь никакого представления. В качестве примера можно привести обвинение одного из сотрудников ДПУ, снятого по 2 категории. В ходе чистки члены рабочей бригады, явно по заданию органов ОГПУ, пытались выяснить, кто отправил сотрудника ДПУ на судебный процесс в Англию и разыскать «пропавшую» стенограмму его антисоветского выступления. В обвинительном заключении рабочей бригады указывалось на плохую работу сотрудника вообще, а также на то, что стенограмма выступления была похищена им из делопроизводства НКТорга СССР, но ни слова не говорилось о том, чем же последний «дискредитировал» советское право.95
Иногда рабочие бригады сами выявляли «чуждых», опираясь на письма и заявления, поступающие в комиссию. Так, заявление на сотрудника Импортного сектора Красного, в котором партийцы департамента потребительских товаров писали: «… Мы ставим вопрос о том, что мы ему не доверяем, считаем его чуждым человеком, хотя фактов конкретных указать не можем»96.- положило начало активной переписке и расследованию рабочей бригады. Подозрения вызывало, в том числе общение Красного с сотрудником Центросоюза, уволенным по 3 категории. Красный обвинялся в срыве поставок спичек за границу, хотя руководитель «Спичобъединения» в своем письме объяснял, что срыв поставок спичек связан с отсутствием спроса в связи с ростом поставок осины, из которой зарубежные конкуренты самостоятельно делают спички97.
Зоненштраль-Пискорский и Красный были поставлены на персональную чистку и были «вычищены» из аппарата.
Но было бы неверным думать, что эти источники содержали только, порой, абсурдный, компромат на сотрудников. В отчетах и докладных записках можно встретить много предложений по совершенствованию структуры аппарата и устранению недостатков в работе. К сожалению, как показывает анализ материалов по чистке центральных учреждений, они крайне редко принимались во внимание членами комиссий.
4. Отчетные документы
Обязательным документом для всех комиссий в центральных учреждениях были доклады, докладные записки о результатах чистки. Как правило, в них сообщалось обо всех мероприятиях, проведенных в ходе кампании, о выявленных недостатках в работе и структуре учреждения, о сложностях с которыми столкнулась комиссия в ходе чистки и подводились ее количественные итоги. С точки зрения раскрытия сюжета об организации работы комиссий в учреждениях доклады и докладные записки, в структуре которых был обязательно предусмотрен раздел об организации работы, существенно дополняют данные протоколов заседаний комиссии.
Доклады о результатах чистки союзных учреждений обсуждались на заседаниях ЦКЧСА НК РКИ СССР, а центральных учреждений РСФСР, соответственно, на заседаниях ЦКЧСА республиканского наркомата и Коллегии НК РКИ РСФСР. Как уже отмечалось выше, в связи с тем, что, в отличие от фондов ЦКЧСА НК РКИ СССР и самого союзного НК РКИ, в составе документов центральной республиканской комиссии по чистке советского аппарата практически отсутствует такой вид документа как стенограммы заседаний комиссий, доклады о результатах чистки в учреждении практически являются единственным источником, позволяющим представить, как собственно проходила чистка в республиканских учреждениях.
Сколько вычистили? Источники и реальность
О многих пунктах обвинения сотрудник, зачастую, узнавал непосредственно на заседании. Ему предлагалось дать пояснения по каждому из пунктов, а также ответить на вопросы присутствующей аудитории, которые также фиксировались в стенограмме. Таким образом, хотел он этого или нет, но он раскрывал «по требованию» самые различные страницы своей биографии. Если учитывать, тот факт, что сведения из «темного прошлого» проходившего чистку, как уже говорилось, предварительно проверялись ОГПУ и на любую неточность проверяемому сразу указывали, пытаясь уличить его в попытках обмануть комиссию, то с точки зрения изложения фактов биографии, а не их оценки, мы имеем дело с очень надежным источником. В результате систематизации и анализа собранных биографий историк может получить «социальную биографию» служащего уходящей эпохи в тенденциозно-негативном изложении служащего нового поколения. Однако отделить «зерна от плевел» не составит труда, поскольку многообразие видов документов по чистке, раскрывающих одни и те же события, позволяют обращаться к методам перекрестной проверки и чувствовать о чем «умолчал» источник.
Как удалось установить в ходе настоящего исследования, нередки случаи, когда «вычищенные» становились жертвами кампании «Большой чистки». В случае, когда есть возможность ознакомиться с материалами их архивно-следственных дел, где биография человека проходит «красной нитью» через все документы, у исследователя появляется возможность посмотреть на человека «из его будущего». При этом с точки зрения источниковедения можно решать проблемы достоверности источников путем взаимопрверки.
Кроме того, следует заметить, что целый ряд делопроизводственных документов, в том числе протоколы заседаний комиссии по распределению выдвиженцев, сохранившиеся в составе материалов по чистке НКПС СССР, протоколы собраний с 108 выдвиженцами в материалах по чистке в Госплана СССР, а также биографии некоторых членов рабочих бригад позволяют создать «социальный портрет» нового служащего активно пробивающего себе «дорогу в социализм».
2. Письма и заявления в комиссии по чистке
Существенную, а иногда и решающую роль в процессе персональной чистки играли письма в комиссии. Если, характеризуя письма, как источник периода подготовки кампании, мы отмечали, что они отражают общественное сознание в концентрированном виде, то в данном случае они вызывают интерес как некий «концентрат мировосприятия и мироощущения».
С точки зрения создания «социальной биографии» советского служащего они исполняют роль «эго-документов», поскольку позволяют иногда коснуться его частной жизни или даже заглянуть в его внутренний мир. Применительно к сюжетам персональной чистки условно, можно выделить две группы этого вида источников: «письма-доносы», активных участников кампании и «письма-покаяния», подвергнутых персональной чистке.
Идея удаления из аппарата «чуждых элементов» и носителей бюрократизма дала толчок очередной волне «письмотворчества» граждан, поскольку предполагалось, что они должны и будут сообщать о фактах плохой работы соваппарата и его сотрудников. И хотя, конечно же, письма в различные инстанции о плохой работе советских учреждений писали и до и после генеральной чистки госаппарата 1929-1932 гг., в период этой кампании они приобретали особое значение, становясь, порой, главным документом «обвинения». Как свидетельствуют итоговые доклады комиссий по чистке, подготовительная работа в учреждении начиналась с ящика для писем. Однако все же чаще письма поступали в комиссии из вышестоящих инстанций. Здесь активно работал стереотип общественного сознания, живущий до сих пор в традиции писем во власть: чем «выше» напишешь, тем ощутимей будет результат. Изначально адресованные наркому РКИ, лично Я.Х. Петерсу, как председателю ЦКЧСА НК РКИ, в ЦКК ВКП(б) или МК РКИ, письма пересылались в соответствующую комиссию для «использования при чистке». И хотя объем этой группы источников, дошедших до современного исследователя в общем комплексе источников по чистке не так уж велик, можно смело полагать, что на начальный этап кампании приходится наибольшее количество писем, о чем свидетельствуют материалы по чистке Наркомфина СССР и Наркомтруда СССР.
Анализируя состав документов ЦКЧСА НК РКИ СССР и ЦКЧСА НК РКИ РСФСР можно предположить и то, что далеко не все письма, поступавшие в комиссии по чистке центральных учреждений, впоследствии сохранялись. Так, например, в протоколах комиссий по чистке Наркомпочтеля СССР упоминается о наличии писем, поступивших на сотрудников, но самих писем обнаружить не удалось. В докладных записках комиссий, как правило, указывалось количество поступивших писем и заявлений, но оно явно не соответствует числу отложившихся в материалах последних.
Не последнюю роль в желании писать письма в связи с чисткой играла значимость того или иного учреждения. Писать, например, о сотруднике Наркомфина СССР, где по образному выражению одного из члена рабочей бригады Тамариной «та самая деньга и делается», было, с точки зрения простого обывателя, намного важнее, чем в комиссию по чистке городской конторы, хотя можно предположить, что писем о сотрудниках местных учреждений не было меньше. Показательно в этом смысле одно из первых писем, поступивших в комиссию по чистке НКФ СССР, которое мы приводим практически полностью, сохраняя все стилистические и грамматические особенности текста: «В ЦКК РКИ
Прочитав в газете о чистке Наркомфина и других наркоматов в Москве настоящим считаю необходимым сообщить, что в Наркомфине работал некий Пономарев Николай Александрович занимал крупную техническую должность, работает ли он там сейчас не знаю, но, во всяком случае, он работает в Москве или в ВСНХ или в Наркомфине о котором сообщаю следующее. Бывший камергер двора его величества, крупный спекулянт за время работы в городе Липецке в 1918-1919 году заведывал сушилкой при Упродкоме, в то же время привозил духи, мыло, пуговицы и ими торговал. Эдеологически чуждый советской власти примазывшийся. Прошу проверить этот факт при чистке аппарата. Я знаю его потому, что в это время работал в Липецке, а он служил в Упродкоме тогда же. Сушилкой, которой ранее заведывал, а потом ее купил. Мой адрес Хопер окр. Н.В. края Окрселькредит Союз Андрееву, член ВКП(б) с 1918 года. Подпись. 20.VI. –29».
Как свидетельствуют пометы и резолюции на письмах, их внимательно изучали. В ВСНХ СССР, например, регулярно составлялись сводки. Насколько тщательно проверялась информация, содержащаяся в письмах, говорить достаточно сложно. Не последнюю роль здесь играли влияние и возможности председателей комиссии по чистке, статус сотрудника, на которого поступили «донос» или жалоба и ее содержание. Так, в связи с вышеупомянутым письмом о Пономареве 15 июля 1929 г. секретарь комиссии по чистке НКФ СССР Зинченко направил запрос в адресный стол:
