Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Изучение биографии и творческого наследия В.В. Радлова в литературе 2-й пол. XIX - XX вв.
1.1. Дореволюционные источники и публикации 12
1.2. Советский период изучения научной деятельности тюрколога (1920-e-l 980-е гг.) 24
1.3. Исследования современных ученых 44
Глава II. Археологические исследования В.В. Радлова
2.1. Начало научных изысканий (1861-1862 гг.) 54
2.2. Исследования в 1863 г. в Енисейской губернии 76
2.3. Раскопки в Горном Алтае в 1865 г 100
2.4. Изучение Барабинской степи и Казахстана в 1866 г 123
Глава III. Этнографические исследования В.В. Радлова
3.1. Изучение народов Южной и Западной Сибири 145
3.2. Исследования в Средней Азии и Монголии 174
3.3. Теоретико-методологическая база этнографических
работ ученого 191
Заключение 209
Список источников и литературы 214
Список сокращений 241
Приложение 1. Биография В.В. Радлова 249
- Дореволюционные источники и публикации
- Советский период изучения научной деятельности тюрколога (1920-e-l 980-е гг.)
- Начало научных изысканий (1861-1862 гг.)
- Изучение народов Южной и Западной Сибири
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Яркой страницей в отечественной исторической науке является творческая деятельность Василия Васильевича (Фридриха Вильгельма, Friedrich Wilhelm) Радлова (Radloff). Роль В.В. Радлова (1837-1918 гг.) в изучении тюркских народов признается сегодня в современном востоковедении весьма значительной. Василий Васильевич обогатил своими исследованиями отечественную археологию, этнографию, историю, сравнительное языкознание второй половины XIX - начала XX вв., внеся в целом неоценимый вклад в развитие тюркологии.
В литературе часто отмечали, что в биографии В.В. Радлова самым разнообразным по тематике научных занятий и самым плодотворным по числу изданных работ был последний петербургский период (1884-1918) (Кононов А.Н., 1972, с. 9-Ю; Биобиблиографический словарь..., 1989, с. 195; Назирова Н.Н., 1992, с 33; Решетов A.M., 1999, с. 140). Оспаривать это невозможно, но необходимо заметить, что алтайский период (1859-1871) жизнедеятельности ученого в этом смысле недооценен историками. Конечно, в 1859-1871 гг. Василий Васильевич издал гораздо меньше своих трудов и не занимал столько должностей, как в Санкт-Петербурге. Зато нигде больше у тюрколога, ни в Казани, ни в Петербурге не было столь активной экспедиционной деятельности, как в Барнауле, когда он каждые весну - лето, в течение одиннадцати лет выезжал из города. Круг интересов исследователя в то время был самым широким - этнография, лингвистика, археология, география и экономика малоизученных территорий России и соседних областей.
В целом задел В.В. Радлова на поприще российского востоковедения описан в истории науки в наиболее общих чертах, несмотря на значительные достижения ученого. Далеко не все результаты исследовательской работы Василия Васильевича по археологии и этнографии введены в научный оборот. Его наследие не ограничено печатными трудами и в целом нелегко поддается обзору. Многие итоги изысканий ученого представляют собой новые данные по этногенезу народов Азии, сведения о которых хранятся в архивах Санкт Петербурга, Казани, Барнаула и за рубежом (Германия). Кроме того, очень важна проблема актуализации тех результатов В.В. Радлова, которые были опубликованы лишь один раз в дореволюционных сборниках ИАН, ИРАО, ИРГО и других и не переиздавались с тех пор. Сейчас эти издания недоступны широкому кругу исследователей.
Во-вторых, остаются неизученными такие важнейшие аспекты работ ученого, как постановка автором целей исследований, уровень их разработанности и возможность их реализации; круг основных источников, на которые опирался ученый; теоретико-методологическая и методическая основа его трудов, влияние различных факторов на формирование его научных идей и др. Изучение наследия Василия Васильевича позволило бы историкам вновь обратиться к выявленному кругу источников по этногенетическим проблемам тюркских народностей. В итоге исследования обозначенных аспектов творчества В.В. Радлова появилась бы возможность продемонстрировать своеобразный опыт научной деятельности с присущими ему особенностями и достоинствами. А рассмотрение организации научной деятельности Василия Васильевича внесло бы новые данные в историю отечественной дореволюционной науки.
В-третьих, важнейшей проблемой остается анализ идей В.В. Радлова на общем фоне истории развития науки. Без решения этой проблемы невозможно полностью осознать значение и место этногенетических работ ученого в истории тюркологии. Выявление общего уровня разработанности этногенетических проблем тюркских народов во второй половине XIX - начале XX вв. делает возможным наиболее полную оценку исследований В.В. Радлова, их истинность, оценку объема и глубины информации, содержащихся в них. А значит -позволяет выявить принципиально новый вклад, внесенный ученым в историю развития востоковедения. Кроме того, очень важным моментом является выяснение «жизнеспособности» информации, введенной в научный оборот Василием Васильевичем, отражение его взглядов в трудах последующих поколений.
Несмотря на актуальность изучения творческого наследия В.В. Радлова, историки описывали лишь отдельные его аспекты. Некоторые сюжеты рассмат ривались достаточно углубленно в работах Л.Я. Штернберга (1909), А.Н. Са-мойловича (1912), В.В. Бартольда (1919), СИ. Вайнштейна (1989), A.M. Реше-това (1999) и в других, в «Тюркологическом сборнике», посвященном В.В. Рад-лову (1972). Наконец, приходится с сожалением констатировать, что до сих пор на русском языке не создано ни одной монографии о Василии Васильевиче. Известна только книга турецкого ученого Ахмета Темира «Turkoloyi Tarihinde Wilhelm Radloff Devri: Hayati-ilmi kisiligi - eserleri» - «Эпоха Вильгельма Рад-лова в истории тюркологии: его жизнь, его творческая индивидуальность, его труды» (1991). Книга уже выдержала несколько зарубежных изданий (Реше-тов A.M., 1999, с. 155). В отечественной литературе специально не ставились задачи изучения личности и биографии знаменитого тюрколога, хотя количество литературы о нем значительно. Вместе с тем, в области историографии до сих пор остается множество лакун.
Объектом диссертационного исследования является научное наследие В.В. Радлова. В качестве предмета рассматриваются результаты археологической, этнографической, востоковедной деятельности ученого в алтайский период его жизни.
Хронологические границы исследования определены временем проживания В.В. Радлова на Алтае - 1859-1871 гг.
Территориальные рамки включают те районы Южной и Западной Сибири, а также Средней Азии, Казахстана и Монголии, на территории которых Василий Васильевич проводил свои изыскания.
Цели и задачи. Главной целью нашей работы является анализ и обобщение результатов исследований Василия Васильевича Радлова в годы его жизни на Алтае (1859-1871), определение места этого периода в биографии и творчестве ученого. В связи с этим предполагается решение следующих задач:
1) рассмотреть историографию по теме исследования;
2) выявить и обработать архивные документы, дореволюционные источники по биографии В.В. Радлова, ввести в научный оборот раннее неизвестные материалы, выяснить местонахождение археологических коллекций Василия Васильевича;
сильевича;
3) провести анализ исследовательской деятельности ученого по решению проблем этногенеза тюркских народов Азии: выявить круг источников его работ, определить истоки формирования его взглядов, теоретической базы, особенности исследовательских методов и др.;
4) оценить выводы ученого с точки зрения современной науки на основе принципа историзма (учет времени создания работ и общего состояния науки на тот период);
5) осуществить анализ вклада исследователя в историю востоковедения;
6) составить библиографические списки трудов В.В. Радлова и литературы о нем;
7) уточнить и дополнить известные биографические данные об ученом.
Источниковая база. Для достижения обозначенных задач мы строили свое исследование на анализе следующих видов источников:
1) материалы архивных фондов ЦХАФ АК, АИИМК, ПФА РАН;
2) опубликованные работы В.В. Радлова;
3) опубликованные источники о творчестве и биографии Василия Васильевича: юбилейные сборники, некрологи и некрополи.
На первоначальном этапе накопления материала нельзя было обойти вниманием сборники, указывающие местонахождение некоторых материалов и документов в архивах СССР (Личные архивные фонды..., 1963, с. 105; Архив Академии наук..., 1946, с. 32-33, 158, 159, 160-161, 228-229, 251, 258-259). Кроме того, особое значение для нас на этом этапе приобрели публикации, авторы которых излагали основные принципы работы с архивными фондами (Суслова Е.Н., 1987, с. 44-49, 53-56; Козлов В.П., 1999, с. 245-254, 312-323).
В ЦХАФ АК нами был выявлен комплекс документов, содержащих сведения об алтайском периоде жизни В.В. Радлова, о его научной деятельности в это время. Материалы находятся в разных фондах: Алтайского горного правления, отделения рудников и заводов (Ф. 2), в «Коллекции документов по истории г. Барнаула» (Ф. 86), Барнаульской казенной библиотеки и музея (Ф. 66), в фонде СИ. и Н.С. Гуляевых (Ф. 163). Там содержатся, главным образом, документы с биографическими данными и отчасти со сведениями о научной деятельности исследователя, которые можно объединить в следующие группы:
1) официальные биографические, удостоверяющие личность В.В. Радлова, его образование, семейное и социальное положение, служебные обязанности и др.;
2) делопроизводственные - документы государственных учреждений и учебных заведений, где он служил и работал в период пребывания на Алтае;
3) отчеты ученого о проделанной работе, направлявшиеся им в ИАН и в ИАК;
4) отзывы современников Радлова об его работах.
Этот комплекс документов не являлся полным, так как часть материалов направлялась в Санкт-Петербург и там оседала в ГЭ, МАЭ, ЛОИА, ПФА РАН, ИРГО, в Институте востоковедения. Поэтому проведенная работа с документами ЦХАФ АК позволила нам лишь в общих чертах составить представление о наиболее значительных сюжетах творческого пути ученого в алтайский период его жизни. С другой стороны, была намечена перспектива работы в архивах Санкт-Петербурга.
В Санкт-Петербурге в рукописном архиве и в фотоархиве ИИМКа были выявлены, просмотрены и отработаны документы фондов, содержащие сведения об археологических раскопках В.В. Радлова на Алтае, в Казахстане, Средней Азии, в Минусинской котловине, в Барабинской степи. Самой ценной информацией здесь были отчеты исследователя в ИАК, документы, проясняющие цели и задачи, поставленные ученым, переписка официальных лиц об организации исследований Василия Васильевича. Кроме того, мы использовали уникальные неопубликованные рисунки вещей, разрезов курганов, фотоматериалы из раскопок ученого. Правда, не все они содержат комментарии, поэтому их ат-рибутация - дело довольно сложное. Также были найдены некоторые документы биографического характера (о чинах В.В. Радлова).
В ПФА РАН нами проводилась работа в основном с биографическими материалами: с неопубликованными воспоминаниями ученого на немецком языке, с различными дневниками, письмами, дипломами, которыми награждали В.В. Радлова. В этом архиве удалось обнаружить и обработать уникальные географическую и этнографическую карты, составленные самим Василием Васильевичем, а также некоторые фотографии ученого.
Нужно отметить, что до настоящего времени коллекции археологических находок из раскопок В.В. Радлова в Южной Сибири, хранящиеся в фондах ГЭ, МАЭ и ГИМа, остаются не в полной мере введенными в научный оборот (Бо-рисенко А.Ю., Гоппе К.И., Худяков Ю.С., 1994, с. 10; Борисенко АЛО., Худяков Ю.С., 2005, с. 178). Большой массив еще не выявленных материалов содержится в архивах гг. Казани, Берлина, Санкт-Петербурга - в РГО, в Институте востоковедения, в МАЭ, отдельные документы разбросаны по разным архивам: в рукописном отделе Института русской литературы, в РГАЛИ (Куликова A.M., 2001, с. 154; История отечественного востоковедения..., 1997, с. 390-391).
Методология и методика исследования. Общим принципом, применявшимся для изучения наследия В.В. Радлова, был принцип историографических закономерностей. Под последними в литературе понимают закономерности различных этапов научного познания, которые проявляются специфически как формирование идей, концепций, взглядов и т.п. под влиянием объективных условий развития науки и общества (социально-экономические, политические, культурологические и др.) и отражают субъективные особенности авторов этих теорий (Зевелев А.И., 1987, с. 84-87). Кроме того, важнейшей историографической закономерностью является преемственность в накоплении знаний, их качественное преобразование на основе старых идей, выводов и обобщений (Зевелев А.И., 1987, с. 89; Сахаров A.M., 1981, с. 126, 120).
Особенно значимыми для нас являлись общие положения «биоисториографии», под которыми исследователи понимают изучение жизни, научного творчества и общественной деятельности отдельных историков (Сахаров A.M., 1981, с. 150; Дербов Л.А., 1989, с. 23, 24). При этом они отмечают важность соотнесения научной деятельности историка и ее результатов с общим состоянием науки, уровнем и степенью изученности соответствующей исследовательской проблематики, т.е. важность принципа историзма.
Кроме того, при написании биографии В.В. Радлова мы опирались на методологические требования современной биографики, в соответствии с которыми предполагается «большая рефлексия автора по поводу своего исследования, осознание им трудностей и проблем, стоящих на пути адекватного воссоздания некогда прожитой человеческой жизни». Сейчас от исследователей требуется написание «нелинейной» биографии, которая допускает наличие нереализованных вариантов в судьбе изучаемого лица, признает возможность разных объяснений тех или иных эпизодов в его жизни, не претендует на окончательность и полноту получившегося «портрета» (Шмидт CO., 1997, с. 14-15; Источниковедческие и методологические проблемы..., 2002, с. 186).
Основными методами изучения являлись сравнительно-исторический, хронологический, ретроспективный, метод актуализации и прием перспективности. Ретроспективный метод, понимаемый как движение мысли исследователя от современности к прошлому, предусматривает такие этапы работы: 1) применение современных теоретических и методологических положений историографии для выявления процесса складывания и развития научной мысли; 2) использование достижений современного источниковедения для анализа источ-никовой базы работ ученого (Зевелев А.И., 1987, с. 44-45).
Метод актуализации и прием перспективности помогали в выявлении ведущих тенденций науки на протяжении всей истории ее развития (Там же, с. 46-47). В нашем случае этот метод позволил оценить «жизнеспособность» идей Василия Васильевича, их дальнейшее развитие после смерти ученого.
Научная новизна определяется как постановкой темы диссертационного исследования, так и использованием широкого спектра источников, ранее не привлекавшихся к разработке проблем научного творчества и биографии В.В. Рад-лова. В работе впервые рассмотрена история изучения жизнедеятельности Василия Васильевича, проанализированы и обобщены результаты его археологической и этнографической деятельности в алтайский период, описаны методология и методика этногенетических исследований ученого. В диссертации осуществлена попытка представить развитие его основных идей в трудах советских и современных историков. Также проведена работа по написанию творческой биографии В.В. Радлова с учетом всех известных данных и новых архивных материалов.
Научно-практическая и теоретическая значимость исследования. Результаты нашего исследования могут иметь широкое практическое применение: написание научных исследований по истории отечественной тюркологии, археологии, этнографии, по истории изучения Алтая, Минусинской котловины и Красноярского края, Барабинской степи, Казахстана, а также разработка соответствующих спецкурсов и учебно-методических пособий. Атрибутированные материалы из раскопок В.В. Радлова помогут в установлении культурной принадлежности древних памятников и в пополнении новыми сведениями древней истории. Выявленный нами опыт его исследовательской деятельности может войти в работы по истории развития методики и методологии отечественной науки, а также использоваться современными учеными.
Апробация. Основные идеи и положения диссертации прошли предварительное обсуждение на конференциях в Барнауле, Томске, Кемерове, Красноярске и были опубликованы в 9 работах.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка сокращений, списка литературы (источники и библиографический список) и приложения. В первой главе, в трех параграфах, рассматривается историография темы исследования. Во второй главе, состоящей из четырех разделов, анализируется археологическая деятельность В.В. Радлова. В третьей главе, в трех параграфах, освещается этнологическое наследие ученого. Заключение содержит обобщающую характеристику алтайского периода в творчестве исследователя.
Приложение состоит из биографии ученого, трех списков вещей, найденных археологом при раскопках в 1863, 1865, 1866 гг., из иллюстраций, этнографической и географических карт, документов и фотоматериалов. Кроме того, в приложение входят материалы по изучению Василием Васильевичем древних памятников Средней Азии (1868-1870 гг.). Завершается оно двумя списками научных трудов В.В. Радлова и литературы о его биографии и научной деятельности.
Дореволюционные источники и публикации
Радлов - выдающийся тюрколог, академик РАН - всегда привлекал к себе особое внимание научной общественности. Причиной тому служили неординарность личности Василия Васильевича, оригинальность его жизненного пути и карьеры, фундаментальность исследований. Удивительно то, что даже сейчас, через 87 с лишним лет после смерти ученого, интерес к его жизни и творчеству не угас, доказательством тому служат многочисленные публикации, посвященные имени В.В. Радлова.
При жизни Василия Васильевича интерес всегда подогревался особой скромностью этого человека. Его ученик - знаменитый этнограф Л.Я. Штернберг - писал: «В.В. Радлов всегда бывал более чем скуп, как в своих печатных работах, так и в интимном общении, когда дело касалось его личности. К нему обращались многократно издатели энциклопедий и биографических словарей за сведениями о его жизни, и все обращения оставались обыкновенно без ответа» (Штернберг Л.Я., 1909, с. I—II)- Отчасти по этой причине Василий Васильевич часто оставался загадкой для современников.
Первые публикации об исследователе в газетах и журналах носили характер кратких сообщений, заметок о его путешествиях 1865 и 1868-1869 гг. (Костров Н., 1869; Поездка г. Радлова в Семиреченскую область, 1869, с. 216-217; Ученые изыскания г. Радлова в долине Зеравшана, 1870). В 1884 г. на страницах «Восточного обозрения» появилась оценка научной деятельности Василия Васильевича отечественными и зарубежными специалистами (Отзывы..., 1884, с. 9-Ю). Известные ориенталисты - Н.И. Ильминский, И.А. Бодуэн-де-Куртенэ, А.Н. Веселовский, Флейшер, фон-дер-Габеленц, В. Шотт - рекомендовали В.В. Радлова как кандидата на присуждение звания ординарного академика. В результате, 7 ноября 1884 г. Василий Васильевич стал им (по историко-филологическому отделению: история и древности азиатских народов) (Академия наук СССР, 1974, кн. 1, с. 71). В следующем 1885 г. в той же газете опубликовали анализ лингвистических трудов ученого на основании записки, представленной академиками Ф.И. Видеманом, А.К. Науком и О.Н. Бетлингом (Радлов В.В., член Академии наук..., 1885, с. 11-13). Рассматривались такие работы Василия Васильевича, как «Образцы народной литературы тюркских племен, живущих в Южной Сибири и Дзунгарской степи», «Vergleichende Grammatik der nordlichen Turksprachen» и некоторые другие. К этому же была добавлена краткая биографическая справка В.В. Радлова.
В 1886 г. исследователь И.В. Мушкетов (1886, с. 207) упомянул о среднеазиатских путешествиях ученого в 1868-1869 гг. в своем труде «Туркестан». В 1896 г. вышла книга «История полувековой деятельности Императорского русского географического общества. 1845-1895», составленная по поручению Совета Императорского Русского Географического общества (ИРГО) вице-председателем общества П.П. Семеновым. В этой работе излагалась история организации поездки В.В. Радлова в 1868 г. в Туркестан, говорилось об инструкции, составленной членами ИРГО для этнографических наблюдений, а также давалась исчерпывающая характеристика итогов путешествия Василия Васильевича в 1868 г. (История..., 1896, с. 293-295). Кроме того, П.П. Семенов в своей работе рассказывал и о второй экспедиции ученого в Семиречье в 1869 г., опираясь на статью исследователя «Краткий отчет о поездке в Семиреченскую область и на Иссык-Куль летом 1869 г.» (Там же, с. 296-297).
В период с 1899 по 1904 гг. появилось пять статей про В.В. Радлова в различных энциклопедиях и словарях. Их содержание сводилось к изложению краткой биографии и к перечню основных работ ученого (Приложение 7). Первая большая работа, посвященная деятельности исследователя, была опубликована в 1907 г., она называлась «Ко дню семидесятилетия Василия Васильевича Радлова. 5 января 1907 г.». Сборник открывался библиографией трудов ученого (99 наименований) и рецензий на них. Она была составлена академиком К.Г. Залеманом и называлась «Труды В.В. Радлова в хронологическом порядке» (Залеман К.Г., 1907, с. 5-25). Карл Германович довел этот список до 1906 г. Он имеет небольшие неточности, но в целом является важнейшим библиографическим источником. В этой же книге вышла статья «Музей антропологии и этнографии имп. Академии наук в период двенадцатилетнего управления В.В. Радлова. 1894-1906», написанная сотрудниками МАЭ имени Петра Великого АН - Л.Я. Штернбергом, С.Ф. Ольденбургом, Б.Ф. Адлером, Е.Л. Петри, Ю.В. Людвигом, Е.М. Романовой (Штернберг Л.Я. и др., 1907, с. 27-107). Авторы раскрыли многочисленные заслуги Василия Васильевича на месте директора МАЭ (16 марта 1894 г. - 12 мая 1918 г.):
1) организация регистрации и обработки коллекций на основе опыта лучших европейских музеев;
2) пополнение этнографических коллекций за счет осуществления научных экспедиций в различные страны мира, организации обмена с целым рядом зарубежных музеев, энергичного привлечения дарителей;
3) расширение помещений для хранения музейных фондов и экспозиционных площадей;
4) увеличение финансового ассигнования и штата музейных работников, формирование рабочего коллектива как союза единомышленников;
5) создание структуры отделов культурных стран Азии, Северной Америки, Сибири, Средней и Южной Америки, антропологии, археологии;
6) увеличение библиотечного фонда МАЭ.
Там же были опубликованы такие интереснейшие материалы по истории музея, как «Представление» и «Докладная записка о новых штатах», созданные В.В. Радловым (Штернберг Л.Я. и др., 1907, с. 35-38, 41-48). В этих документах, прочитанных Василием Васильевичем на заседании историко-филологического отделения Академии наук 30 марта 1894 г. и 14 января 1898 г., обозначались насущные проблемы МАЭ и предлагались пути их решения.
Год 1909 ознаменовался научным юбилеем исследователя - 50-летием его творческой деятельности, в связи с чем вышло несколько статей в разных изданиях. Некоторые сообщения повторяли друг друга (Анучин Д.Н., 1909, с. 121-122; Юбилей академика В.В. Радлова, 1909а, №1, с. 272). В заметке «Исторического вестника» перечислялись все почитатели, ученики и сослуживцы, которые собрались на квартире юбиляра 14 мая 1909 г., назывались также приветственные адреса от высших учебных и научных заведений, телеграммы (Пятидесятилетие ученой деятельности В.В. Радлова, 1909, с. 370-371).
Советский период изучения научной деятельности тюрколога (1920-e-l 980-е гг.)
Для советского периода была характерна публикация многочисленных библиографических изданий: указателей книг, периодики, архивных фондов, биографических словарей и энциклопедий, каталогов библиотек и др. Все они служили серьезным подспорьем для биографов. Однако многие из них были в той или иной мере выборочными: они учитывали книги и статьи «наиболее важные» с точки зрения составителя и угодные цензуре. Весьма старательно скрывалась и дореволюционная, и советская литература, не отвечающая жестким цензурным установкам, методологическому монизму (Петровская И.Ф., 2003, с. 404).
Отмеченные недостатки, на наш взгляд, были присущи в большей степени крупным указателям под такими общими названиями, как, например, «Русские биографические и библиографические словари» (1955), «История исторической науки в СССР» (1965). Тем не менее, при правильном их использовании, при сопоставлении сведений из разных источников, вполне можно было найти какую-то новую литературу. В подобных изданиях содержатся библиографические сведения о некоторых трудах В.В. Радлова (Косованов В.П., 1930, с. 9; Кауфман И.М., 1955, с. 693; Очерки истории исторической науки в СССР, 1963, с. 601, 797; История исторической науки в СССР, 1965, с. 616-617).
Существовали и более узкие, тематические указатели изданных книг, статей и пр. Так, например, в 1956 г. вышла книга «Обзор русских путешествий и экспедиций в Среднюю Азию. Материалы к истории изучения Средней Азии», в которой была помещена статья «Путешествие В.В. Радлова в Туркестанский край для изучения его в этнографическом и лингвистическом отношениях. 1868-1869» (Путешествие..., 1956, с. 89-92). В ней описывались маршруты поездок Василия Васильевича в 1868-1869 гг., перечислялись их итоги, давалась библиография его трудов, написанных по результатам исследований в Туркестане, а также их краткая аннотация. Работа заканчивалась небольшим списком литературы о среднеазиатских изысканиях ученого. Среди подобных же изданий нужно назвать следующие: «Основная литература об Азиатском музее», «Востоковедение в изданиях Академии наук», «Из истории советского востоковедения», «Историография общественных наук в Узбекистане» (Ливотова О.Э., 1956, с. 502-503; Ливотова О.Э., Португаль В.Б., 1966, с. 91-94; Кузнецова Н.А., Кулагина Л.М., 1970, с. 40, 41, 44, 45, 55; Лунин Б.В., 1974, с. 299-309).
Сведения о научной биографии Радлова содержатся в различных советских энциклопедиях, правда, все их статьи повторяют дореволюционные (Приложение 7, 1941, 1968, 1975 гг.). К этой же группе литературы можно отнести и сборник «Академия наук СССР. Персональный состав» (Академия наук..., 1974, кн. 1, с. 71; кн. 2, с. XIII). Некоторые новые биографические нюансы были опубликованы в «Биобиблиографическом словаре отечественных тюркологов», а, кроме того, важная историографическая информация о переизданиях трудов Василия Васильевича в разных странах мира (Биобиблиографический..., 1989, с. 194-198). Также там был предложен большой список литературы о его работах, доведенный до 1984 г., причем, как на русском, так и на иностранных языках. Подобный перечень, заканчивающийся 1968 г., был опубликован только однажды Н.А. Дулиной в 1972 г.
В 1922 г. в «Известиях АН» поместили «Положение о Радловском кружке», которое на данный момент библиографически не установлено. Тем не менее, известно, что такая организация существовала: «Радловский кружок» был учрежден при МАЭ по инициативе В.В. Бартольда (1918-1930) (1976, с. 688).
В 20-е гг. XX в. появились первые работы, в которых рассматривалась археологическая деятельность Василия Васильевича и, прежде всего, его исследования в 1865 г. в Горном Алтае. Профессор А.А. Захаров опубликовал находки из курганов, раскопанных ученым на pp. Тобожок, Катанда и Берель. (Захаров А.А., 1926, с. 71-106; Zakharov А., 1928, Р. 132-140). Содержание статей сводилось к описанию найденных материалов, также прилагались фотографии этих древностей, к сожалению, очень нечеткие. Использовав ряд аналогий, ученый датировал Большой Катандинский курган приблизительно «... II в. н.э.» (Захаров А.А., 1926, с. 106).
В конце 1920-х гг. в связи с созданием по инициативе АН Комиссии по переизданию «Опыта словаря тюркских наречий» В.В. Радлова вышел ряд публикаций (Самойлович А.Н., 1927, с. 1688-1694; 1928, с. 3-6; Комиссия по переизданию..., 1928, с. 1-8; Barthold W., 1928, с. 385-387). К сожалению, по ряду причин переиздание осуществить не удалось (Биобиблиографический словарь..., 1989, с. 195-196).
Год 1937 был отмечен столетним юбилеем В.В. Радлова, который «отпраздновали» очень скромно. Тогда из печати вышли только две статьи А.Н. Самойловича (1937а, с. 79-81; 19376, с. 124-125). Правда, Александр Николаевич писал, что столетие рождения академика будет отмечаться специальной сессией в ряде институтов АН СССР и научно-исследовательских учреждений, по итогам которой планируется издание сборника (Самойлович А.Н., 1937, с. 125). Однако в 1937 г. эти планы не осуществились: не состоялась сессия, и не напечатали сборник.
Изучение археологического наследия В.В. Радлова было продолжено в конце 1940-х - 1950-х гг. и было связано с новым этапом исследований в азиатской части СССР, в частности, с крупными раскопками больших каменных курганов в Горном Алтае: Башадарского, Туэктинского и др. (Сорокин С.С., 1969, с. 209). Это требовало привлечения новых материалов из сопредельных областей, например, из Южного Алтая, из раскопок В.В. Радлова.
Так, СВ. Киселев в книге «Древняя история Южной Сибири», высказав наблюдения над материалами Большого Катандинского и Большого Берельского курганов, предложил интересные аналогии с предметами эллинистического искусства, гунно-сарматского мира, с вещами северных культур тунгусов и эскимосов (Киселев СВ., 1949, с. 85-189; 1951, с. 339-345). Кроме того, Сергей Владимирович датировал эти древние памятники. М.П. Грязнов (1950, с. 9, 63, 89, 90), описывая раскопки пазырыкских курганов и «культуру пазырыкского племени», опирался в частности на данные, предоставленные науке исследованиями Василия Васильевича на pp. Катанда и Берель. Михаил Петрович предложил датировку катандинским и берельским памятникам и внес их в общую схему культурно-исторического развития «ранних кочевников Алтая».
В 1950-е гг. по инициативе СИ. Руденко было организовано доследование Большого Катандинского кургана отрядом А.А. Гавриловой (1954) и Большого Берельского кургана (1959), не изученных до конца В.В. Радловым. В статье А.А. Гавриловой (1957, с. 250-268), помимо итогов раскопок, предлагалась датировка памятника, основанная на анализе всех его артефактов. Результаты доследования Большого Берельского кургана вошли в работу С.С. Сорокина (1969, с. 208-235). Он попытался определить культурную принадлежность памятников, датировать их, а также дал описание хозяйства, быта и мировоззрения ранних кочевников Алтая. Статьи этих авторов отличались качественными фотографиями и рисунками, планами раскопов.
Начало научных изысканий (1861-1862 гг.)
.) С самых своих первых месяцев в Барнауле ученый, задумываясь о целях исследований, писал, что Южная Сибирь «...в этнографических и лингвистических отношениях была совершенная terra incognito...» (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2819. Л. 180). В.В. Радлов планировал изучение этого края в три этапа: 1) исследование жителей собственно Алтая; 2) изучение инородцев соседних территорий; 3) выяснение происхождения и истории алтайских обитателей путем сравнения инородцев Алтая с их соседями. Интерес к археологии проявился у него еще в 1861 г. Осенью этого года В.В. Радлов впервые получил возможность участвовать в археологических раскопках, которые проводились представителями французской научной экспедиции - Г. Менье, Луи д Эйхталем и О. Нейманом недалеко от Барнаула (Артюх Е.А., 2005, с. 170-174).
8 июля 1861 г. в Барнаул прибыла французская экспедиция в составе Луи д Эйхталя, Мари Луи Гюстава Менье и Оскара Неймана (Бородаев В.Б., 1996, с. 18-21; Тишкина Т.В., 2000, с. 183-184; Рафиенко Л.С., 2000, с. 241-245; Исследователи Алтайского края, 2000, с. 139-140, с. 250-251). Целью французской экспедиции было изучение Азии, особое внимание уделялось Сибири. Во Франции, в Академии наук, по просьбе Г. Менье и Луи д Эйхталя создали комиссию, которая разрабатывала инструкции для этого научного мероприятия.
В России исследователям значительную помощь оказали такие влиятельные лица, как министр иностранных дел граф Толстой и председатель Кабинета Его Императорского Величества барон П.К. Мейендорф. Последний попросил о содействии начальника Алтайских заводов А.Е. Фрезе. За три месяца, с июля по сентябрь, французская экспедиция посетила Змеиногорск и окрестные рудники, Тигирецкий редут, осуществила археологические раскопки в пещерах, побывала на Колыванской шлифовальной фабрике, в Чарышском форпосте, в Бийске. Во время этого путешествия проводились геологические исследования, метеорологические наблюдения, была собрана зоологическая коллекция.
В сентябре 1861 г. Г. Менье и Луи д Эйхталь по совету местного историка и этнографа Степана Ивановича Гуляева начали археологические раскопки недалеко от Барнаула, на Туриной горе (Тишкина Т.В., 1997, с. 27-28; ЦХАФ АК. Ф. 86. Оп. 1. Св. 2. Д. 14. Л. 10-11). Эти исследования осуществлялись французами на основе Открытого листа - специального разрешения на проведение археологических изысканий (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2785. Л. 14; Приложение 4, документ 1). Так было положено начало профессиональному изучению древних памятников на Алтае.
В раскопках принимал участие и В.В. Радлов. Французская экспедиция продемонстрировала прекрасные возможности археологии в реконструкции жизнедеятельности древних народов. Это не могло не заинтересовать Василия Васильевича. По окончанию раскопок он отослал в Императорскую археологическую комиссию (ИАК) краткий отчет и рисунки найденных вещей (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2785. Л. 21). С этого момента началась переписка ученого с Сергеем Григорьевичем Строгановым, председателем ИАК, который сыграл важнейшую роль в организации будущих археологических исследований Василия Васильевича.
Подробный отчет об исследовании курганов около Барнаула, написанный французскими учеными, был направлен в Париж, где его обсуждали на одном из заседаний Академии наук в марте 1862 г. Тогда было отмечено, что «раскопки...совершены с очень большой тщательностью» (Бородаев В.Б., 1996, с. 19). Результаты исследований были опубликованы в 1874 г. в Париже, в III томе журнала «Revue d Antropologie» под авторством G. Meynier и L. d Eichtal на французском языке. Судьба же самих найденных материалов не известна (Бородаев В.Б., Кирюшин Ю.Ф., Кунгуров А.Л., 1983, с. 28). В том же 1874 г. выдержки из отчета французских путешественников были переведены на русский язык В.Н. Майоновым. Этот перевод вышел в «Известиях Императорского русского географического общества». Некоторые результаты археологической экспедиции 1861 г. описаны в докладе Николая Степановича Гуляева, (сына Степана Ивановича Гуляева) «О древних курганах и городищах». Он был прочитан им в 1900 г. (ЦХАФ АК. Ф. 86. Оп. 1. Св. 2. Д. 14. Л. 10-11).
Таким образом, на сегодняшний день сведения о раскопках 1861 г. под Барнаулом недоступны широкому кругу исследователей. В рукописном архиве Института истории материальной культуры (ИИМК РАН) в Санкт-Петербурге хранится отчет В.В. Радлова на немецком языке, который называется «Краткое сообщение об открытии четырех курганов около Барнаула» на семи листах (АИИМК. Ф. 1. 1862 г. Д. 4. Л. 3-6). Исследователь приложил к этому отчету и рисунки найденных вещей, которые нами не были обнаружены. Зато известны рисунки из статьи G. Meynier и L. d Eichtal (Приложение 3, рис. 1-3).
«Краткое сообщение...» В.В. Радлова нигде не опубликовано, вместе с тем оно, несомненно, представляет интерес, во-первых, как источник для восстановления сведений о местонахождении курганов, об их конструкции, погребальном обряде и инвентаре. Возможно, эта информация позволит современным исследователям высказать свои предположения о культурной принадлежности курганов на Туриной горе, а также даст возможность определить ее с большей долей вероятности.
Во-вторых, «Краткое сообщение...» Василия Васильевича можно рассматривать как этап в его исследовательской деятельности, определяемый новыми целями. Кроме того, этот документ демонстрирует нам некоторые наблюдения и размышления ученого, относящиеся к 1861 г., о курганах Южной и Восточной Сибири. Видимо, это самое первое обращение В.В. Радлова к археологическому материалу. Таким образом, «Краткое сообщение...» имеет определенную историографическую ценность.
Итак, по описанию Василия Васильевича Радлова, «...около 8 верст (8,48 км) от Барнаула у почтовой дороги в Томск...», на левом высоком берегу р. Оби, на Туриной горе «...тянется довольно плотный ряд курганов...» «до деревни Гоньба (16 верст до Барнаула)» (16,96 км) (АИИМК. Ф. 1. 1862 г. Д. 4. Л. 4). Во французском отчете в переводе В.Н. Майнова береговой холм под названием «Турина гора» возвышается «...приблизительно на 100 м над долиною р. Оби», а курганами покрыта часть горы, «...известная под названием «Казачьего взвоза» (Майнов В.Н., 1874, с. 195). Всего на этом месте исследователи обнаружили 96 курганов. Четыре из них были обследованы (Приложение 3, рис. 4-5).
По сообщению В.В. Радлова, все курганы имели приблизительно одинаковые размеры: 2,5-5 саженей (5,3-10,65 м) в диаметре и до одного аршина (0,71 м) в высоту. В кургане I было обнаружено два взрослых и два детских погребения (скелеты детей 2-5 лет). Во II кургане - два взрослых скелета. В кургане III - два взрослых погребения (один скелет без инвентаря) и одно детское (ребенок 2-3 лет). В кургане IV - одно взрослое - скелет «старика», череп и кости которого оказались «...уже почти полностью разрушены» (АИИМК. Ф. 1. 1862 г. Д. 4. Л. 6).
Все скелеты в могилах находились на глубине 2 аршина (1,42 м) от поверхности почвы (АИИМК. Ф. 1. 1862 г. Д. 4. Л. 4). У В.Н. Майнова глубина погребения отмечается точнее: от 1,15 м до 1,9 м. (Майнов В.Н., 1874, с. 195). Почти все погребенные были ориентированы на восток, иногда с небольшим отклонением на северо-восток (приблизительно на 8-10). Один скелет располагался «...почти точно в диаметре... с севера на юг» (АИИМК. Ф. 1. 1862 г. Д. 4. Л. 4об.). Также Василий Васильевич описал положение в могилах двух погребенных: один -вытянуто на спине, голова немного согнута набок, руки выпрямлены вдоль туловища; другой - на правом боку (АИИМК. Ф. 1. 1862 г. Д. 4. Л. 4об.).
Изучение народов Южной и Западной Сибири
Центральное место в деятельности В.В. Радлова занимало изучение тюр-коязычных народов Сибири и сопредельных территорий. В работах ученого многие этносы получили разностороннюю этническую и культурную характеристику. Комплексный подход Василия Васильевича проявился в этнографическом, фольклорном, лингвистическом, историческом и в отдельных случаях даже палеоэтнографическом (этноархеологическом) исследовании народов Северной Евразии. Перечисленные направления научной деятельности В.В. Радлова неразрывны и логически взаимосвязаны, что получило отражение в структуре настоящей главы.
С самого начала пребывания в Барнауле В.В. Радлов намеревался заняться этнографическим и лингвистическим исследованием коренного населения Южной Сибири. Практически сразу же после приезда на Алтай (1859), молодого ученого пригласил сам А.Е. Фрезе, начальник Алтайских заводов, в ознакомительную поездку в Кузнецкий край (Радлов В.В., 1989, с. 9; Штернберг Л.Я., 1909, с. X). Так состоялось первая научная экспедиция Василия Васильевича, в ходе которой он посетил ряд «инородческих» населенных пунктов и ознакомился с бытом и культурой местных жителей. Здесь же ученый впервые стал свидетелем камлания шамана.
После окончания экспедиции В.В. Радлов вернулся в Барнаул. Здесь он начал изучать алтайский язык. При этом неоценимую помощь в овладении ученым живой речи оказал грамотный алтаец Яков Тонжан (Штернберг Л.Я., 1909, с. X). Именно этого человека будущий великий тюрколог считал своим учителем алтайского языка.
В свою вторую экспедицию Василий Васильевич отправился летом 1860 г. Это была поездка за свой счет по Южному Алтаю (ЦХАФ АК. Ф. 86. Оп. 1. Св. 1.
Д. 2. Л. 23-23об.). Исследователя прежде всего интересовали материалы по этнографии, фольклору и языку алтайцев. Начав в 1860 г. изучение «... народностей и быта алтайских татар», В.В. Радлов собирался закончить его уже следующим летом, а в 1862 г. «... совершить путешествие на север для изучения языка, нравов и образа жизни остяков» (Там же).
В.В. Радлов (1989, с. 14) выехал из Барнаула в середине мая 1860 г., взяв с собой молодую жену и слугу-алтайца Якова. Добравшись до Бийска, он вручил письмо от губернатора местному исправнику. Последний назначил для поездки с ученым казака, который «должен был позаботиться обо всем необходимом» (Там же, с. 16). Маршрут экспедиции пролегал по Горному Алтаю через pp. Урсул и Чую до Кош-Агачской степи к китайской границе.
На обратном пути, остановившись в православной миссии в Улале, Василий Васильевич познакомился с телеутом Михаилом Чевалковым. Тот знал не только свой родной язык, но и русский, был грамотным - явление довольно редкое в то время среди алтайцев. Он дал согласие приехать к ученому в Барнаул, где всю последующую зиму тот учился у него телеутскому языку (Штернберг Л.Я., 1909, с. XIII).
Коренное население юга Горного Алтая, изученное летом 1860 г., исследователь называл алтайскими горными калмыками (алтайцами, алтай-кижи -букв, «человек с Алтая») и чуй-кижи (букв, «человек с р. Чуй») или двоеданца-ми (ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 2819. Л. 46; Радлов В.В., 1989, с. 122). Опираясь на данные современной этнографии, надо отметить, что в тот год он посетил населенные пункты алтай-кижи и теленгитов. Наряду с другими этническими группами Горного Алтая (челканцами, тубаларами, кумандинцами) они в 20-х гг. XX в. вошли в состав алтайского этноса, объединенного в рамках Ойротской (Горно-Алтайской) автономной области.
Более подробные сведения о самоназваниях алтайцев (собственно алтай-кижи) и двоеданцев (теленгиты) содержатся в опубликованных работах тюрколога, в которых он, рассматривая их историю, дал объяснение различным этнонимам. Так, В.В. Радлов писал, что когда-то все алтайские горные калмыки входили в состав государства западных монголов - Джунгарского ханства. Исходя из этого, ученый выявил еще два названия, которые сохранились у коренного населения юга Горного Алтая - калмаки и ойроты (Радлов В.В., 1989, с. 95, 122). Установлено, что данные этнонимы использовались в качестве названий западных монголов - джунгар (Кляшторный С.Г., Султанов Т.Г., 1992, с. 305). Их государственность была ликвидирована китайцами в 50-е гг. XVIII в., а население истреблено. Именно в это время предки южных алтайцев добровольно приняли русское подданство.
Часть из алтайских горных калмыков стала называть себя алтайцами или алтай-кижи. Остальные же, по мнению В.В. Радлова, возвратились на свои прежние места в пределах юга Горного Алтая и проживали на территории России, являясь подданными цинского Китая. В 1865 г. они стали русскими подданными, но до 1866 г. продолжали платить дань и китайцам и русским, поэтому их и назвали двоеданцами (Радлов В.В., 1989, с. 122, 128).
В.В. Радлов также выявил самоназвание двоеданцев. Они называли себя теленгитами. Кроме того, ученый записал целый ряд их локальных названий, которые были связаны с конкретными местами проживания указанной группы населения и привязывались к названиям тех или иных речных водоемов - чуй-кижи (букв, «человек с р. Чуй»), башкаус-кижи (букв, «человек с р. Башкаус») и чолышман-кижи (букв, «человек с р. Чулышман»). Жителей Чулышмана называли также тёлёсами, а население, проживавших в бассейне р. Башкаус - уланами. Возможно, уланы получили свое название по притоку указанной реки -Улаган (Вайнштейн СИ., 1989, с. 596). В.В. Радлов сумел объяснить происхождение только первого этнонима. Так, по его представлениям, основную часть чулышманцев составляли остатки древней «народности», известного в письменных источниках под именем тёлёсов (Радлов В.В., 1989, с. 128).
Важное место в исследовании двоеданцев у Василия Васильевича занимали также некоторые аспекты их политической и экономической жизни. Он считал, что двоеданичество части населения Горного Алтая обусловило его значительную самостоятельность во внутренних делах. Ученый описал некото 148 рые особенности во взаимоотношениях двоеданцев (теленгитов) с российскими и китайскими административными властями (Радлов В.В., 1989, с. 127, 128, 129). Одним из первых изучил их посредническую роль в приграничной торговле русских и монголов (Радлов В.В., 1871, с. 344-345, 350, 353). Эти и другие проблемы двоеподданства и двоеданничества в Южной Сибири изучались отечественными историками в различных аспектах, одной из последних работ, написанных в наше время, стала монография О.В. Воронина (2000, с. 4-13).
Как известно, сведения о тюркоязычных народах из книги В.В. Радлова «Из Сибири: страницы дневника» (1989) были сначала опубликованы в «Et-nographische Uebersicht der Turkenstamme Sibiriens und der Mongolei» (1883), a затем в двух других русских переводах в 1887 и 1929 гг. Некоторые данные из последних трудов не были включены в монографию исследователя «Из Сибири...». Поэтому есть смысл выявить те сведения Василия Васильевича о двое-данцах (теленгитах), которые не вошли в его основную работу. Итак, об этой группе населения Горного Алтая ученый писал следующее: «Называются они двоеданцами, потому что платили дань, как русским, так и китайцам (русским 160 маральих шкур, а китайцам - соболиные меха)... Как алтайцы, так и двое-данцы - настоящие кочевники и живут почти исключительно скотоводством (впрочем, алтайцы, которые теперь сильно обеднели, принимаются за обработку земли). Лето и зиму они живут в круглых войлочных юртах. Они сохранили свой старинный костюм и в большинстве своем остаются шаманистами. Как только алтаец переходит в христианство, он покидает свое племя и поселяется в так называемых миссионерских станах» (Радлов В.В., 1887, с. 9; Радлов В.В., 1929, с. 11).
