Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор литературы и характеристика источников
1.1. Характеристика литературных материалов 13
1.2. Характеристика источников .25
Глава 2. Историко-экономическая и медико-географическая характеристика северо-восточного кавказа, и особенности народного врачевания и медицинской деятельности в XIX в .
2.1. Социально-экономическое развитие и административное устройство Северо-Восточного Кавказа в ХIX веке 35
2.2. Медико-географическая характеристика Северо-Восточного Кавказа в ХIХ веке 39
2.3. Народное врачевание, как основной вид медицинской помощи горскому населению на Северо-Восточном Кавказе в первой половине ХIХ века 43
Глава 3. Организация медицинской помощи населению северо-восточного кавказа во второй половине ХIХ – начале ХХ века (до 1917 г.)
3.1. Медицинская помощь горскому населению Терской и Дагестанской областей 55
3.1.1. Окружная система организации медицинского обслуживания горского населения 57
3.1.2. Участковая система медицинского обслуживания горского населения 70
3.2. Постановка медицинского дела в казачьих войсках и станицах Терской области 86
3.2.1. Войсковая медицина терских казаков 87
3.2.2. Организация сельской медицины Терского казачьего войска 98
3.3. Организация медицинской помощи населению в городах Северо-Восточного Кавказа 108
3.4. Медицинское обслуживание рабочих производственных предприятий .125
3.5. Подготовка медицинских кадров на Северо-Восточном Кавказе в ХIХ – начале ХХ вв. 132
Глава 4. Основные направления становления и развития здравоохранения в автономиях северного кавказа в 1917–1940 гг .
4.1. Формирование системы здравоохранения в первые годы советской власти в Горской АССР и Дагестанской АССР и развитие сети лечебно-профилактических учреждений 142
4.2. Становление здравоохранения Чечни и Ингушетии 156
4.3. Становление здравоохранения Дагестана. 163
4.4. Становление здравоохранения Северной Осетии 174
4.5. Становление здравоохранения Кабардино-Балкарии 176
4.6. Подготовка медицинских кадров на Северо-Восточном Кавказе в 1917-1940 гг .182
4.6.1. Подготовка средних медицинских кадров .182
4.6.2. Подготовка врачебных кадров в высших медицинских образовательных учреждениях региона 186
Глава 5. Становление и развитие санитарно-эпидемиологической службы на северо-восточном кавказе (ХIХ в. – 1940 г.)
5.1. Санитарно-эпидемиологическая характеристика региона 195
5.2. Организация санитарного надзора 207
5.3. Организация борьбы с эпидемическими заболеваниями 217
5.4. Организация борьбы с социальными болезнями (туберкулез, венерические болезни, трахома, лепра) 227
Глава 6. Развитие санаторно-курортного дела на северовосточном кавказе В ХIХ в. – 1940 г.
6.1. Характеристика минеральных источников региона и начало их регулярного использования в ХIХ – начале ХХ вв 244
6.1.1. Минеральные источники Чечни и Ингушетии 246
6.1.2. Минеральные источники Дагестана 255
6.1.3. Минеральные источники Кабарды и Балкарии 258
6.1.4. Минеральные источники Осетии 261
6.2. Формирование советской системы санаторно-курортного дела в
северокавказских республиках в 1920 - 1940 гг .262
Заключение .275
Выводы .283
Список использованной литературы и источников .289
- Характеристика источников
- Народное врачевание, как основной вид медицинской помощи горскому населению на Северо-Восточном Кавказе в первой половине ХIХ века
- Постановка медицинского дела в казачьих войсках и станицах Терской области
- Подготовка медицинских кадров на Северо-Восточном Кавказе в 1917-1940 гг
Характеристика источников
Изучение исторического опыта становления и развития медицинской помощи на Северо-Восточном Кавказе в ХIХ в. – 1940 гг. потребовало привлечения значительного массива литературных материалов, в том числе специальных публикаций по истории, этнографии, медицинской географии и др. Систематизация литературных источников способствовала последовательному и детальному анализу изучаемой проблемы.
В первую группу литературных источников вошла историческая литература, располагающая историческими сведениями о включении
Северного Кавказа в состав Российской империи, общественно политическом и социально-экономическом развитии народов, проживающих в данном регионе. К этим работам следует отнести капитальные труды местных историков: «Очерки истории Дагестана» (1957), «История Северо-Осетинской АССР» (1959), «Очерки истории Чечено-Ингушской АССР» (1967), «История Кабардино-Балкарской АССР» (1967), «История народов Северного Кавказа с древнейших времен до-конца XVIII в.» (1988) [414,238,411,412,236,237]. Вместе с тем в них получили отражение, в основном, общие вопросы истории этноса и очень кратко приводятся сведения о здравоохранении региона, а о таком разделе знаний у горских народов, как народная медицина не упоминается совершенно. То же относится и к монографии Е.И. Крупнова «Древняя история Северного Кавказа» (1960) и работе В.Б. Скитского «Очерки истории горских народов» (1972), содержащие, однако, ценные сведения о периоде формирования этнического состава Северного Кавказа [296,549]. Определенный интерес для нас представил большой труд о народах Кавказа известного русского историка и кавказоведа Н.Ф. Дубровина «История войны и владычества русских на Кавказе» (1871) [187]. Несмотря на то, что эта работа имеет сегодня ряд ошибочных положений и, страдает серьезными недостатками, тем не менее, она представляла для своего времени несомненную научную ценность в смысле привлечения и обобщения обширного фактического материала по истории кавказских народов (черкесов, ногайцев, осетин, чеченцев, дагестанцев) и широкого освещения их внутреннего строя, быта и нравов.
Ценными материалами для исследования, важным источником информации о регионе являются произведения первых северокавказских дореволюционных национальных просветителей и общественных деятелей, прежде всего С.Хан-Гирея («Записки о Черкесии», 1836), Ш.Б. Ногмова («История адыхейского народа», 1861) У. Лаудаева («Чеченское племя», 1872), Г.-М.Амирова («Среди горцев Северного Дагестана», 1873), Б.Гатиева («Суеверие и предрассудки у осетин», 1876), Ч.Э. Ахриева («Заметки об ингушах», 1878), и др. [629,381,320,21,135,35].
Некоторые данные, прямо или косвенно касающиеся медицины, найдены в этнографической литературе. Несмотря на то, что научных исследований о Кавказе немного, так как изучение его предпринималось большей частью деловыми людьми, чиновниками, путешественниками, а также военными и врачами, служившими в Кавказской армии. Эти публикации дают нам материал, уточняющий более поздние работы конца ХIХ – начала ХХ вв. Несовершенные с точки зрения современной науки они являются бесценным источником, с фотографической точностью воспроизводящим интересующие нас факты культуры, в том числе медицинского характера (о болезнях, методах и приемах лечения и т.д.).
К данного рода публикациям следует, прежде всего, отнести сообщения ученых и путешественников, опубликованные Б.А. Калоевым в сборнике «Осетины глазами русских и иностранных путешественников» (1967) и проф. Б.А. Гардановым в книге «Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов» (1974), а также представленные в сборниках «Дагестан в известиях русских и западно-европейских авторов XIII-XVIII вв.» (1982), «Кавказ: европейские дневники ХIII-ХVIII веков» (2010) [403,7,167,240]. На фоне немногочисленных источников, они представляют собой большую ценность, повествуя о традиционной культуре и быте народов Северного Кавказа XVII-XVIII вв.
Особый интерес составили для нас публикации некоторых авторов, в которых мы встречаем наиболее ранние упоминания об этнографии СевероВосточного Кавказа, а также народной медицине. К ним относятся, прежде всего работы: Н.Витсена «Северная и восточная Татария» (1785), Э.Спенсера «Путешествие в Черкесию» (1839), «Путешествие по Дагестану и Закавказью» (1849) И. Березина, «Дневник путешествия в 1871 году от пограничной крепости Моздок во внутренние области Кавказа.», принадлежавший офицеру русской армии Л.Л. Штедеру и др. [108,561,51,663]. Из материалов путешественников XVIII в. особого внимания заслуживают заметки Я. Рейнегса «Всеобщее историко-топографическое описание Кавказа» (1796), в которых приводятся краткие, но интересные данные о материальной культуре, хозяйственных занятиях, обычаях и обрядах, связанных с лечением и болезнью [486]. В работах известных путешественников Абре де ла Мотре и Джона Кука обнаружены важные сведения о методе вариоляции у кабардинцев.
XIX век в русской этнографии характеризовался более интенсивным изучением Северного Кавказа благодаря созданию Кавказского отдела «Русского географического общества». Из кавказоведческих работ начала XIX в. первостепенное место занимают работы академика Ю. Клапрота «Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807-1808 гг.», А.М. Шегрена (1847), А.П.Берже (1859) и др. [276,656,53]. Значительное внимание в них уделено традиционному хозяйственному быту. Наряду с описанием семейных обрядов и обычаев, мы находим в них элементы народного врачевания. Однако рассматриваемые явления не получили в этих работах критического анализа.
Народное врачевание, как основной вид медицинской помощи горскому населению на Северо-Восточном Кавказе в первой половине ХIХ века
На первых порах в управления округов для организации медицинской службы были введены военные медики из регулярных частей Кавказской армии. Высочайше утвержденным Положением об управлении Терской областью (1862 г.) были введены штатные должности медика по V разряду медицинских должностей и фельдшера 1-го класса в следующие округа военных отделов: Кабардинский, Осетинский, Ингушевский, Чеченский, Аргунский, Ичкеринский, Кумыкский, Нагорный. Годовое содержание медика составляло 786 руб. серебром, а фельдшера 64 руб. 80 коп.
В августе 1865 г. был образован Кавказский военный округ, в который входило Управление военно-медицинской частью. Согласно «Постановлению об управлении медицинской частью в отделах Кавказского края», утвержденного тогда же Александром II, управление медицинским обеспечением было включено в ведение окружного военно-медицинского инспектора, главного хирурга, окружного инспектора госпиталей, а в Терской области – старшего доктора (он же войсковой доктор Терского казачьего войска) [450]. Первым административным медицинским учреждением в крае стало Управление старшего доктора Терской области. Медицинскими учреждениями Терской области ведал теперь «старший доктор». В сентябре 1865 г. в штаты военно-народного управления Терской областью были внесены некоторые изменения. В управления названных выше округов с тем же денежным содержанием, взамен медиков, ввели по одной должности старшего лекаря и старшего фельдшера. Они подчинялись старшему доктору отдела, далее по рангу шли старший войсковой доктор, окружной военно-медицинский инспектор, генерал-штаб-доктор Кавказской армии.
Значительные изменения в административном устройстве Терской области произошли после именного указа от 30 декабря 1869 г. о преобразовании административных учреждений в Кубанской и Терской области [453]. Военно-народное управление было упразднено и введено общегубернское, но с некоторыми изъятиями. Было упразднено и Управление старшего доктора Терской области [851].
Положением был определен порядок устройства медицинской части в Кубанской и Терской областях следующим образом:
«1.Заведывание гражданской медицинской частью сосредоточить в областном правлении по врачебному отделению, которое подчинить непосредственному ведению областного врача. На того же областного врача возложить обязанности и власть войскового доктора в каждом из казачьих войск.
2.Городские больницы в городах Кубанской и Терской областей содержать на основании общих правил.
3.Окружных медиков и фельдшеров, состоящих в Кубанской и Терской областях по штатам, подлежащих ныне упразднению военно-народных управлений, распределить по уездам (округам) вновь образуемых областей, с переименованием первых в уездных (окружных) врачей, а вторых в уездных (окружных) фельдшеров…»
Начальники госпиталей и областные врачи находились по медицинской части (военной) в непосредственном подчинении окружного инспектора Кавказского окружного военно-медицинского управления. Врачебное отделение по медицинской линии (гражданской) подчинялось Управлению медицинской частью гражданского ведомства Наместника Кавказского в Тифлисе. Данному управлению поручалось издание Правил, определяющих обязанности вообще медицинских чинов и служебные отношения их к подлежащим учреждениям.
В штаты полицейских управлений Георгиевского, Владикавказского, Грозненского, Аргунского, Веденского, Кизлярского, Хасав-Юртовского округов были введены должности (без указания числа) окружного врача с годовым содержанием 980 руб., старшего фельдшера (200 руб.), младшего фельдшера (150 руб.) и повивальной бабки с годовым содержанием 390 руб. По медицинским вопросам они подчинялись областному врачу врачебного отделения Правления области.
Служба окружных врачей стала относиться к гражданскому ведомству и часть из них теряла право на пенсии из эмеритальной кассы военного ведомства. Сложившаяся ситуация многих побудила вернуться к военной службе, и это при общем недостатке в крае гражданских врачей. Ситуацию улучшило вышедшее в 1874 г. положение Государственного совета «О предоставлении уездным и ветеринарным врачам Терской и Кубанской областей, прослужившим не менее 10 лет в военном ведомстве, некоторых прав военно-медицинской службы» [455].
Новое административное устройство вводилось с 1 января 1871 г., постепенно и по усмотрению Наместника Кавказского. Чуть позже уточнилась и «штатная положенность» медицинских чинов по округам: окружные врачи были во всех округах, старшие фельдшера в Георгиевском и Грозненском, в остальных только младшие фельдшера, повивальные бабки были во всех округах, кроме Аргунского и Хасав-Юртовского. В последующем медицинские штаты округов существенно не менялись. Только в 1888 г. при очередной административной реформе области округов осталось четыре: Нальчикский, Владикавказский, Грозненский, Хасав-Юртовский и в каждом округе было по одной должности врача по V военно-медицинскому разряду, повивальной бабки, старшего и младшего фельдшеров [458].
К 1 января 1883 г. в округах Терской области имелось жителей (без регулярных войск): Владикавказский округ – 135547 человек, Нальчикский – 128226, Пятигорский – 16541, Кизлярский – 18393, Хасав-Юртовский – 51082, Веденский – 26585, Аргунский – 28918 человек [249]. В начале ХХ в. в округах один врач приходился на 121123 человека, один фельдшер – на 15740, одна повивальная бабка – на 121123 и одна аптека на 29152 человека [286]. Например, на весь Нальчикский округ на 10113 кв. верст и с населением 76395 человек, проживающим частью на плоскости, но в основном по глухим, отдаленным и труднодоступным местам медперсонал состоял из врача, фельдшера и повивальной бабки, которые дислоцировались в слободе Нальчик [346]. Чечня с ее труднодоступной горной территорией и 250-тысячным местным населением с 1905 г. по 1917 г. имела только двух окружных врачей, а Ингушетия на 60 тысяч населения одного окружного врача.
Окружные врачи, в основном, исполняли судебно-медицинские и медико-полицейские функции. В своем округе они должны были предотвращать причины возникновения болезней, особенно заразительных, т.е. осуществлять санитарный надзор, а также оказывать населению медицинскую помощь. Окружные врачи фактически служили для гражданского и уголовного судопроизводства по результатам патологоанатомических вскрытий и экспертного освидетельствования. Окружной врач, несмотря на донесения о больных на участке, не являлся для осмотра больного, потому что физически не мог охватить весь округ. Поэтому врач выезжал в села округа только по распоряжению администрации и требованию судебных следователей. В отчете начальника Терской области за 1904 г. говорилось: «Окружные врачи исключительно заняты судебно-медицинскими и медико-полицейскими функциями, при большом протяжении округов, решительно не имеют времени для подачи необходимой врачебной помощи заболевающим». Горское население могло получить медицинскую помощь от окружных фельдшеров, но они были на приеме в околотке окружного центра, до которого добраться больному всегда было сложно, а фельдшер в окружные поселения выезжал очень редко, к тому же, медикаментов постоянно не хватало.
Окружной врач Ичкеринского округа Терской области доктор медицины Я. Верлин (1870) писал: «…Не все заболевающие горцы желают или могут (по причине отдаленности некоторых аулов обращаться ко мне, число домогающихся медицинского пособия зависит здесь всегда от весьма многих случайностей, так от вызова горцев в Окружное Управление, от хорошей погоды и увеличивающегося при ней воскресного базара и проч., наконец от моих поездок по округу, – все это обстоятельства, при которых горцы мимоходом захватывают лекарства» [93].
Постановка медицинского дела в казачьих войсках и станицах Терской области
Во Владикавказском военном госпитале (1865 г.) обучались оспопрививанию подростки осетины Ц. Колиев, А. Бесолов, В. Караев, а затем в 1868 г. они были направлены в Тифлисскую фельдшерскую школу, которую успешно окончили [87]. В Екатериноградский военный госпиталь Терской области для обучения оспопрививанию были направлены кабардинцы А. Кумыков, Т. Гоов, Т. Шаов, Х. Кунижев, А. Геноруков [346].
Подготовка медицинских и аптечных фельдшеров для казачьих войск Кавказа осуществлялась как в военно-фельдшерских школах (ВФШ) общевойскового назначения, так и в ВФШ самих казачьих войск. В первые, преимущественно поступали сыновья офицеров, классных чиновников военного ведомства, нижних чинов, а во вторые - сыновья лиц войскового казачьего сословия [557].
В 1855 г. при госпиталях и лазаретах регулярных войск Кавказской линии для Кавказского линейного казачьего войска готовили «фельдшерскому искусству» 54 малолеток из казаков [446]. Согласно «Положению о казачьих фельдшерах» от декабря 1873 г., состоявшие в казачьих войсках лекарские помощники, коллежские регистраторы после сдачи экзамена по программе 4-го курса военно-фельдшерской школы нового устройства переименовывались в классных фельдшеров (старших и младших) [516]. Медицинские и аптечные фельдшера, получившие образование по программе военно-фельдшерских школ нового устройства, пользовались правами вольноопределяющихся 3-го разряда и обязаны были прослужить в своих казачьих войсках в звании фельдшеров не менее шести лет. Классным фельдшерам казачьих войск присваивался ХIV класс по чинопроизводству, с правом производства двумя ступенями выше сего класса и жалованье их состояло из усиленных окладов.
Большое значение в подготовке фельдшеров для Терского казачьего войска вплоть до 1917 г. имела военно-фельдшерская школа, открытая в 1880 г. на базе войсковой больницы в г. Екатеринодаре. Для Терского казачьего войска в Екатеринодарской военно-фельдшерской школе вначале было выделено 15 мест, а с 1909 г. уже 50 [364,839]. Выпускники школы утверждались в звании младших медицинских и аптечных фельдшеров, с производством в то же время в урядники. Распределялись они на службу в строевые части и лечебные заведения Терского казачьего войска. Общие права и преимущества казачьих фельдшеров, особенно фельдшеров получивших образование по программе военно-фельдшерских школ нового устройства, классных фельдшеров определялось «Положением о казачьих фельдшерах» от 22 декабря 1873 г.
Военно-фельдшерская школа ежегодно принимала по два человека из горской среды. В 1905 г. эту школу окончил Шахан-Гирей Умарович Хакурате (1883-1935) – будущий российский революционер, первый секретарь Адыгейского обкома партии в 1932—1935 гг. Он стал первым фельдшером среди кубанских адыгов. По данным Ф.А.Борлаковой (2002) Екатеринодарскую ВФШ окончили также горцы Даут Гутекулов, Бекир Чеккуев, Халит Эркенов, Таубий Хубиев, Ибрагим Мамчуев, Магоме Кочкарев и другие [65]. Однокашников Хакурате и Гутекулова был и А.Х.Бжассо, выходец из небогатой адыгейской семьи [230]. В 1920 г. он одним из первых возглавлял здравотдел Адыгеи, а в 1925 г., окончив медицинский институт, стал первым врачом-адыгейцем.
Согласно данным нашего исследования для обеспечения акушерской помощью казачьего населения была организована подготовка войсковых повивальных бабок. С этой целью к каждому госпиталю или лазарету прикреплялись для обучения повивальному искусству женщины войскового происхождения (казачки) не моложе 20 лет в количестве до пяти человек в одно лечебное учреждение [515]. Согласно «Правилам для образования войсковых повивальных бабок» (1872 г.) по окончанию учебы им выдавались свидетельства за подписью областного врача, и на войсковых повивальных бабок возлагалось «подание помощи родильницам и новорожденным». Наиболее способные из этих женщин, при наличии вакансии, оформлялись на службу в местный лазарет. Областной врач и войсковые врачи были обязаны контролировать их практические занятия и опытность.
На Кавказе подготовка присяжных повивальных бабок (давших присягу согласно Уставу повивальным бабкам 1789 г.) началась в 1875 г. в Закавказском повивальном институте, преобразованным из родильного дома в г. Тифлисе под патронатом Великой княгини Ольги Федоровны [248]. Обучение было платным и длилось два года. Принимались на обучение лица женского пола в возрасте от 16 до 30 лет, которые подвергались вступительным экзаменам. В процессе учебы подробно изучались вопросы физиологии и патологии родов, женские болезни, а практику проходили в родильном отделении института и в городской больнице. Первые 25 учениц были удостоены звания повивальных бабок, с правами и преимуществом определяемым ст.541 Врачебного устава. Выпускницы института пополняли штаты лечебных заведений, в т.ч. Терской и Дагестанской областей.
При решении вопросов «народного здравия» одной из проблем в ХIХ-начале ХХ вв. являлось обеспечение гражданских лечебных учреждений региона средним медицинским персоналом. В связи с этим неоднократно, на разных уровнях ставился вопрос об открытии медицинских учебных заведений. На Северном Кавказе первая фельдшерско-акушерская школа была открыта в губернском городе Ставрополе. Учитывая острую нехватку медицинских кадров, губернское земское собрание 17 декабря 1913 г. приняло постановление об открытии фельдшерско-акушерской школы (ФАШ) и выделении для этого необходимых денежных средств с целью подготовки «сведущих и опытных фельдшериц и повивальных бабок I разряда» [204]. Для обустройства ФАШ на 1914 г. было выделено 61880 рублей. Вначале она была открыта на арендуемых у гимназии площадях и занятия проводились в вечернее время. Первый набор состоял из 50 учениц. Обучение было платным, и принимали лиц не моложе 16 лет с гимназическим образованием [87,396].
Подготовка медицинских кадров на Северо-Восточном Кавказе в 1917-1940 гг
Широкому распространению эпидемических заболеваний способствовали низкий уровень социально-экономического развития региона в целом, а также образ жизни горского народа. С особой скоростью эпидемии распространялись в горных аулах, в основном, расположенных на скалах или в тесных ущельях, жизнь в которых не благоприятствовала сохранению здоровья. Дома, построенные из сырцового кирпича или камня на глине, были расположены скучено, между ними узкие и кривые проходы, дворов практически не было, домашний скот помещался под жилыми комнатами или рядом. Навоз и нечистоты не вывозились, а сохранялись во дворе для удобрения полей или изготовления кизяка для отопления. В отсутствие печей дымящие камины мало согревали комнаты. Не соблюдалась личная гигиена, белье и одежда занашивались до последней возможности, не было бань, мыло употребляли только зажиточные классы населения. Омовение перед молитвой, в форме религиозного обряда, не достигало гигиенических целей.
Распространению эпидемий способствовали и некоторые обычаи горцев, связанные с массовым посещением больных родственников и похорон умерших больных, а также обязательная раздача вещей умерших [286].
Ситуация в регионе усугублялась тем, что наряду с особо опасными инфекциями были распространены такие заболевания как туберкулез, сифилис, трахома, чесотка, отличавшиеся высокой контагиозностью, быстротой распространения и высокой смертностью. Распространению данной патологии на Северном Кавказе способствовали также социально-экономические условия жизни горцев, да и климатические особенности региона.
Источником многих болезней жителей северокавказских городов были грязь и антисанитария. Распространению эпидемических заболеваний способствовало также отсутствие какого-либо санитарного надзора в крае. Газета «Грозненские новости» 25 мая 1914 года писала: «Уличная теснота, невылазная грязь, пыль, отравляющая воздух, отсутствие полицейской охраны и санитарного надзора, сделали наш город почти невозможным для проживания в нем в любое время года, и имя Грозного в этом смысле стало известным далеко за пределами Терской области и Кавказа» [127]. В 1914 г. учитывая крайнюю необходимость улучшения санитарного состояния города, Городская Управа учредила должность городского санитарного врача [128]. Описывая состояние г. Кизляра 40-х годов ХIХ в. Ю. Шидловский также указывает, что «летом от сора, выносимого из домов нет свободного прохода, ни проезда от грязи, которая в декабре и в январе замерзает волнами» [87].
Такое же антисанитарное состояние Владикавказа отмечали в Записках Терского медицинского общества за 1900 г. городовой врач М.М. Далгат и санитарный врач П.Е. Митник [170,363]. Отмечалось, что улицы и площади города грязные, редко убираются и «в известное время года представляют из себя сплошные болота, часто вовсе недоступные проезду рессорных экипажей». По свидетельству М.М. Далгата (1901) загрязнение вод Терека сточными водами, свалки на его берегу, в конечном итоге отражались на водоснабжении населения, доброкачественности воды. Бактериальное загрязнение воды приводило к большому числу желудочно-кишечных заболеваний среди населения города и к холерным эпидемиям. П.Е. Митник (1901) описывая состояние постоялых дворов, указывал на их значительное загрязнение, где не соблюдаются элементарные правила гигиены и санитарии. В ночлежных домах было много больных туберкулезом и сифилисом. Санитарный врач города Н.А. Поляков призывал превратить борьбу с острозаразными болезнями в общегосударственное дело, но из-за отсутствия финансовых средств, профилактические мероприятия в городе проводились на недопустимо низком уровне.
Несмотря на тяжелое эпидемическое положение на Северном Кавказе до 1917 г. санитарно-противоэпидемическая служба так и не сложилась. Не были сформированы санитарное бюро и институт санитарного попечительства, имевшиеся в тот период во многих городах России.
Санитарно-эпидемиологическая обстановка на Северо-Восточном Кавказе резко ухудшилась в период интервенции, Гражданской войны и послевоенной разрухи [665,614,642]. Как указывает в своем исследовании З.Р. Аликова (1994) газеты в 1923 г. пестрели заголовками «Юго-Восток неблагополучен по малярии и тифам», «Юго-Востоку угрожает повторение холерной эпидемии», «Юго-Восток охвачен губительным пожаром социальных заболеваний» [16].
По неполным статистическим данным в Северной Осетии в 1922 г. было зарегистрировано 5176 случаев заболеваний сыпным и 8050 возвратным тифом, 34164 случая заболевания малярией. Только в Грозненском округе в 1922 г. с января по март месяцы сыпным тифом болело 1630 человек, а в июне холерой заболело 100 жителей города [106]. В Кабардино-Балкарии в 1922 г. было зарегистрировано 1203 случая сыпного и возвратного тифа [718]. Значительное распространение в эти годы получили детские инфекции (корь, скарлатина, дифтерия).
Несмотря на проведение противоэпидемических мероприятий, открытие санитарно-эпидемиологических учреждений, инфекционная заболеваемость на Северо-Восточном Кавказе оставалась высокой.
В Чечне и Ингушетии инфекционные и паразитарные заболевания, как их тогда называли «заразные болезни», получили наибольшее распространение. Среди факторов высокой заболеваемости следует указать на существование у чеченцев и ингушей, так называемого, обычая небрезгливости друг к другу, когда ели руками из общей посуды, что в условиях тесноты и скученности проживания усугубляло ситуацию. Не было семьи, в которой не страдали от туберкулеза, глистными инвазиями, чесоткой, трихофитией или паршой. Распространенность основных инфекционных заболеваний в 1928 г. представлена в таблице 26 [106].
Наиболее сложной в регионе оставалась ситуация с малярией. На Северном Кавказе особенно пагубными, в смысле распространения малярии, считались побережье Каспийского моря в Дагестане, а по Кавказской линии – Георгиевск, станица Александровская, Моздок и стоящий на низовьях реки Терек – г. Кизляр. Эпидемии малярии возникали на Северном Кавказе в годы большого разлива рек и сильного летнего зноя. По данным В.В. Фавра (1903) до конца XIX и начала XX в. средняя ежегодная заболеваемость малярией в России составляла 5 млн. человек для среднего по малярийности года, а в годы эпидемий (1894) число больных значительно превышало эту цифру и в ряде районов Кавказа составляло 75-100% [618]. Согласно официальной статистике, в 1902 г. в России было зарегистрировано 3633 656 больных «перемежающей лихорадкой и болотной кахексией», что составило 229,5 на 10 тыс. населения. При этом наибольшее количество больных было зарегистрировано на Кавказе –784,9 на 10 тыс. населения. В 1910 г. данный показатель по Кавказу составил уже 806,4 на 10 тыс. населения. Значительно выросло число больных малярией в первую мировую войну и, особенно, гражданскую [543].
На значительную распространенность малярии на Кавказе в конце ХIХ в. указывает и известный исследователь кавказской патологии доктор медицины И.И. Пантюхов [416]. Из-за нездоровых по отношению малярии мест войскам приходилось покидать даже стратегические пункты. Высокой была заболеваемость и смертность среди первых переселенцев.
