Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Урбанистика как проявление научной мысли в России XVIII столетия 35
1.1. Особенности развития науки в России: символическая функция Академии наук 41
1.2. Представления о городе в законотворчестве 1-й половины XVIII в. 61
1.3. Городское законодательство Екатерины II и реакция современников 81
1.4. В фокусе внимания: город в анкетах XVIII в. 117
1.5. Город в трудах ученых: основные понятия и концепции 136
ГЛАВА 2. В преддверии регионалистики
2.1. «Городовые» историки второй половины XVIII в . 219
2.2. Изучение столицы Российской империи 247
2.3. Формирование исследовательских традиций в Москве 262
ГЛАВА 3. Москва в описаниях XVIII века 271
3.1. А.П.Сумароков - последний московский летописец 272
3.2. Начало научного изучения Москвы: Г.Ф.Миллер 288
3.3. Москва в энциклопедических изданиях 297
3.4. Топографические описания и экономические примечания 307
3.5. Начало монографического изучения истории Москвы 341
3.6. Церковно-археологические работы 345
3.7. Справочные издания и печатные планы Москвы 365
3.8. Изобразительная летопись Москвы 376
3.9. Москва в художественной литературе 383
3.10. Натуральная история Москвы и Московского региона 389
ГЛАВА 4. Забытые исследователи Москвы и их судьбы 401
4.1. Лев Максимович Максимович 402
4.2. Михаил Иванович Ильинский 415
4.3. Фадей Алексеевич Охтенский 432
4.4. Афанасий Михайлович Щекатов 446
Заключение 452
Список использованных источников и литературы462
- Особенности развития науки в России: символическая функция Академии наук
- «Городовые» историки второй половины XVIII в
- А.П.Сумароков - последний московский летописец
Введение к работе
Москва как государствообразующий город, как один из крупнейших в мире мегаполисов, представляет собой одновременно и типичное явление, и совершенно неповторимый исторический феномен. Прошлое, настоящее и будущее Москвы находятся в неразрывной связи. По мере отдаления во времени начала существования Москвы как городского образования, с расширением границ города, ростом числа населения, усложнением структуры городского пространства неизменно возрастал интерес к истории города, выходящий далеко за пределы академической науки.
Москва в силу специфики исторического развития на протяжении столетий выполняла функции административного, политического, социально-экономического, идеологического, культурного, научного центра государства. Москва неизменно находится в центре обыденной, административной, социокультурной и научной рефлексии. Жизнь и судьба столицы зависят от того, в какой мере сегодня учитываются присущие историческому развитию Москвы логическое и парадоксальное, управляемое и саморегулируемое.
Особенности государственного устройства России, когда на протяжении почти всего периода исторического развития доминировали центростремительные тенденции развития, оказывали прямое воздействие на концентрацию в столице всевозможных ресурсов, включая культурный и научный потенциал. В результате этого Москва в XX столетии стала одним из крупнейших в мире мегаполисов науки и в настоящее время сохраняет лидирующее положение .
Москва как центр науки, техники и просвещения - это тема, актуальность которой определена всем ходом истории и задачами научного познания. Необходимость изучения развития науки и техники в Москве в свою очередь актуализирует исследование того процесса, в котором сама Москва выступала в качестве объекта познания. Начальный этап изучения Москвы проходил в XVIII в., в эпоху преобразований и реформ, становления и развития современной науки и культуры.
Москва как объект исследования представляет собой исключительно сложное многоуровневое явление, и сегодня невозможно ограничиваться изучением отдельных аспектов, дисциплинарным и проблемно-тематическим подходами. Современное знание требует целостного, системного подхода, который наиболее продуктивен при исследовании темы «Москва в науке и культуре XVIII в.». Это позволяет внести существенные коррективы в общие представления о развитии научных знаний в данный период и, в частности, описать становление в России урбанистики как проявление научной мысли. Процесс урбанизации (и его исследование) находится на переднем крае современного научного знания, поскольку он носит глобальный характер, интегрируя особенности культурно-исторической определенности общества, сопровождает и активизирует цивилизационное развитие2. Феномен неожиданного, на первый взгляд, появления в XVIII в. целой группы описаний Москвы находит объяснение и логическое обоснование в контексте движения урбанистической мысли, общего развития культуры и просвещения в России, роста числа и разнообразия форм научно-образовательной и культурной деятельности, возрастания количества активных и непосредственных участников этих процессов, сопровождаемых формированием особой социальной группы творческой интеллигенции.
Таким образом, актуальность и новизна исследования определяются, прежде всего, тем, что оно позволяет раскрыть характерные черты процесса познания и методов изучения в XVIII столетии Москвы, показать социальные условия и культурные предпосылки вырастания этой исследовательской темы в самостоятельный предмет. Специфика развития науки XVIII в. заключается в том, что отдельные дисциплины и области знания находилась на стадии формирования. Наблюдавшееся в то время теснейшее переплетение собственно истории и географии с тем, что мы теперь называем философией, социологией, общественной мыслью, историей права и т.д. неизбежно накладывало свой отпечаток на источниковую базу исследования. Москва и другие города находили отражение не только в отдельных самостоятельных научно-исторических описаниях, но и, зачастую, в более широком круге произведений общественно-политической мысли, в различных по стилю и форме выражения текстах той эпохи.
В диссертации представлен результат последовательного выявления забытого и неизученного пласта научной мысли, являющегося составной частью истории русской культуры XVIII в. Впервые исследуется история появления и анализируется содержание всего корпуса произведений указанного периода о Москве. Впервые показан процесс кристаллизации темы «Москвы» в русской научной и общественной мысли, постепенного оформления этой темы в одну из доминант исторического познания России. Данная работа фокусирует внимание на ранее не выделявшемся и потому не изученном этапе научного развития, существенно значимом как для полноты историографических знаний, так и, в определенной мере, для удовлетворения потребностей современного общества.
На основе исследования новых материалов о Москве и московском регионе, истории русской урбанистики, истории формирования в Москве в XVIII в. творческой интеллигенции вносится ряд ключевых уточнений в существующие представления о развитии науки и культуры в Российской империи первого столетия ее существования. Реконструируя процесс описания и изучения Москвы, зарождения в Москве специфической социальной группы творческой интеллигенции, воссоздается ранее не описанный феномен развития культуры. В научный оборот вводится большой массив нового фактического материала.
Исходя из сказанного, определяется предмет исследования -творческое наследие ученых XVIII в., писавших о Москве - ее истории, экономике, промышленности, географии и т.п. При этом целью работы является анализ содержания описаний Москвы, реконструкция социокультурной ситуации, в которой проходил процесс формирования такого направления, которое с определенной долей условности можно обозначить относительно новым и еще не устоявшимся термином «москвоведение» . Для эпохи становления, каким было XVIII столетие в истории русской науки и культуры, наличие естественным образом вычленяемого такого специфического явления как пласт научной и художественной литературы о Москве делает актуальным его исследование. Содержание понятия «москвоведение» не сводится к краеведению или только к изучению истории Москвы, оно является комплексным и включает все аспекты анализа. Следует также отметить, что применение понятия «москвоведение» по отношению к массиву работ о Москве, написанных в XVIII в., в определенном смысле более справедливо чем к последующему периоду. В истории науки замечено -ранний этап развития того или иного научного направления зачастую может быть более цельным и единым, но затем, со временем, единое поначалу знание начинает распадаться, проходит также известный процесс дифференциации. В общем плане применительно к первому этапу формирования москвоведения данное положение справедливо, но при этом не следует преувеличивать степень его цельности, поскольку нет оснований говорить о существовании исследовательской программы, какой-либо единой научной парадигмы и теоретическом обосновании. Если о московедении в XVIII в. как о некоем единстве методов и подходов речи идти не может, то изучение истории Москвы, как части истории государства может рассматриваться в качестве реализации исследовательской программы академика Г.Ф.Миллера, с которой он публично выступил еще в 1732 г.
В XVIII в. было создано более двух десятков научных и научно-популярных сочинений о Москве - работы по истории, географии, экономике, статистике, церковной археологии и др. По жанру и стилю это были научные труды, историко-литературные очерки и эссе, путеводители; Москва и москвичи появлялись на страницах драматических, поэтических, сатирических и других сочинений; реальные жители города и характерные типажи изображались на картинах и гравюрах.
В XVIII в. о Москве в той или иной форме писал практически каждый исследователь. В числе первых были И.К.Кирилов — автор экономико-статистического описания Москвы в его общегосударственном сводном труде «Цветущее состояние Всероссийского государства» и В.Н.Татищев - автор первого опыта создания «Истории России». Но в этих и других произведениях начального периода развития научных знаний Москва включалась лишь как составная часть в общую картину описания Российской империи. Первой работой, посвященной исключительно Москве, явилось небольшое сочинение «О перьвоначалии и созидании Москвы» (1759 г.) А.П.Сумарокова. Взяв за основу древнее сказание, он, бережно сохраняя дух и содержание текста, дал первый опыт осмысления начальной истории Москвы в параметрах, приближающихся к научной литературе Нового времени.
Затем по этому пути прошли многие, каждый по-своему, каждый внося свою собственную лепту в изучение Москвы. Их жизнь и судьба, так или иначе, связаны с судьбой города. Это или урожденные москвичи, или люди, жившие, учившиеся или трудившиеся здесь. Труд каждого, кто писал о Москве - суть звенья одной цепи. Все они люди одного круга, принадлежавшие к одной «корпорации» тружеников-интеллектуалов, хотя и совершенно разного сословного происхождения и социального положения. Их всех объединял и сплачивал не только общий объект изучения и описания - Москва, но и общие интересы, узы дружбы и сотрудничества. А.П.Сумароков многие годы и в Санкт-Петербурге, и в Москве поддерживал добрые отношения с академиком Г.Ф.Миллером, роль которого в изучении Москвы и превращении ее в научный и культурный центр нельзя переоценить. Отчасти даже их жизненный путь был сходным - оба сознательно покинули Санкт-Петербург и навсегда переехали в Москву. В свою очередь, оба они имели дружеские отношения с историком и публицистом князем М.М.Щербатовым — автором яркого и своеобычного москвоведческого произведения. Академик Миллер помогал в исторических изысканиях и Сумарокову, и Щербатову, так же как другим, обращавшимся к нему; как, например, землемеру Ф.А.Охтенскому, которому он содействовал в получении образования в Университете Санкт-Петербургской академии наук. Вклад Охтенского в накопление и развитие знаний о Москве только в последние годы стал предметом изучения, и потому его имя не могло фигурировать даже в недавно вышедших специализированных изданиях5. Миллер — историк и источниковед оказал большое, если не решающее влияние на воспитанника, затем префекта семинарии в Троице-Сергиевой лавре и автора первой опубликованной научной монографии об истории Москвы - М.И.Ильинского.
Л.М.Максимович - другая ключевая фигура в формировавшемся в XVIII в. москвоведении, после завершения образования в Московском университете именно Г.Ф.Миллером был приглашен на работу в Московский архив Коллегии иностранных дел, один из немногих тогда в Москве очагов научной мысли. Воспитанником и продолжателем этой московской школы историков-архивистов стал и А.Ф.Малиновский автор известного описания Москвы, создававшегося уже в другую историческую эпоху.
О влиянии Щербатова, Миллера, Максимовича, Малиновского и других на Карамзина в последнее время стало появляться все больше новых свидетельств. Наконец многие, если не все исследователи Москвы, были знакомы и входили в число сподвижников Н.И.Новикова. С Новиковым сотрудничали Миллер, Щербатов, Максимович, Карамзин, Чеботарев и др. Л.М.Максимовича и А.М.Щекатова объединяли и служебные, и творческие отношения. Так и далее можно находить связи между замечательными людьми, внесшими в меру своих сил и таланта вклад в развитие культуры и приумножение научных знаний, неоценимый, хотя и полузабытый вклад в изучение Москвы.
Первым исследователям Москвы, особенно многим историкам не повезло. Их новаторский для своего времени труд был аккумулирован последующими учеными и писателями такого общенационального масштаба как Н.М.Карамзин, их имена забылись, и сами тексты их работ затерялись в громаде «архива» русской культуры.
Феномен появления в XVIII в. москвоведения вряд ли правильно объяснять лишь только как следствие и результат имманентного развития научных знаний. Нет никаких сомнений, что своего рода социальный заказ на изучение Москвы был сформирован, с одной стороны, фискально-регулятивными задачами государства, для обеспечения которых требовались экономико-географические, статистические и т.п. описания, а с другой - постоянно возраставшей в количестве массой московского населения, которое по мере развития культуры и просвещения являлось естественным «заказчиком» мрсквоведческих работ. В то же время было бы грубой ошибкой сводить зарождение москвоведения исключительно к социальному фактору, понимаемому как наличие потенциального «потребителя». Длительный процесс постепенного формирования московской интеллигенции проходил под мощным воздействием социально-экономических, политических, внешнеполитических факторов и, самое главное, вследствие ускоренного процесса развития науки и культуры. В этом плане для раскрытия темы, в центре которой Москва - крупнейший в государстве город и регион, -важное значение имеет изучение генезиса в России исторической урбанистики.
Хронологически рамки исследования охватывают XVIII столетие. Однако хорошо известно, что периодизация далеко не всегда совпадает с формальной хронологией, и потому совсем не просто ответить когда, так сказать онтологически, начался и когда завершился XVIII век. В любом случае это не отрезок на оси времени между 1701 и 1801 гг. В зависимости от оснований объектно-предметной области исследования периодизация может сдвигаться как в ту, так и в другую строну, то есть заходить и в XVII в., и в XIX в. Так, если за основу периодизации брать характерные, значимые моменты развития культуры или, скажем, явления такого порядка как существенные изменения в городском законодательстве, то тогда начальные даты должны восходить к 1690-м годам. Если же главным признавать развитие науки, то весь период до 1724/1725 г., то есть до учреждения Академии наук, должен рассматриваться как период предыстории. Поскольку предметом исследования являются описания Москвы, то тогда реальная история формально начинается не ранее середины XVIII в. и так далее. Исходя из комплексного характера работы, в которой предмет изучения рассматривается в широком контексте развития культуры и науки, допустимо определить хронологические рубежи концом XVII в. (1690-е) и примерно серединой второго десятилетия XIX в. Эта периодизация совпадает с предложенной коллективом авторов «Очерков русской культуры XVIII в.», которые, отмечая ее условность, в качестве начальной даты приняли 1690-е гг., а в качестве конечной — Отечественную войну 1812г.6
Методология и методы исследования основаны на междисциплинарном подходе, обусловленном комплексным характером диссертационной работы. Он предполагает наряду с изучением научной деятельности и науки как специфического социального института, являющегося частью социокультурного процесса и имеющего собственную структуру и этапы развития, обращение и к методам смежных исторических и других гуманитарных дисциплин. Конкретно-исторический и источниковедческий методы в диссертации сочетаются с культурологическим и социологическим подходами, требующими применения методов компаративистики и социального моделирования. Большое значение для изучения особенностей объекта исследования имел системный анализ, позволивший воссоздать из разрозненных частей и фрагментов феномен москвоведения, обладающего всеми признаками и характеристиками системного объекта. В диссертации предприняты попытки раскрыть механизмы генезиса научного знания в России XVIII в. с учетом специфики состояния науки и культуры изучаемого периода. В связи с этим в качестве теоретической основы применены общие модели исторических реконструкций науки: история науки как кумулятивный, генерализирующий, восходящий процесс; история науки как прогрессивное развитие через научны революции; история науки как сложение индивидуальных частных ситуаций. К специфическим особенностям изучаемого периода следует отнести формирование первых механизмов выработки, накопления и передачи научных знаний. В диссертации они рассмотрены в рамках концепции «неявного знания». Сравнительно-исторический метод исследования лег также в основу изучения процесса урбанизации и рефлексии на него, выразившейся в формировании урбанистики как особого направления научной мысли.
Говоря о степени научной разработанности проблемы, следует отметить, что в истории науки не было исследований в такой постановке темы. Представленная работа являет собой комплексное исследование, и потому соответствующая историография имеет несколько пластов содержания. Это - историография истории Москвы, историография истории русского города, трудов по общим проблемам изучения городов и урбанистики, включая историю градостроительной и архитектурной мысли, а также историография истории культуры и науки XVIII в., в том числе истории Российской академии наук. Подробное рассмотрение даже наиболее важных трудов, так или иначе использованных в диссертационном исследовании, потребовало бы очень много места и могло бы вылиться в самостоятельную работу. В соответствующих разделах в необходимых случаях представлены оценочные суждения историографического характера, здесь же отмечены, прежде всего, те труды, которые для данной работы имели наибольшее значение.
В диссертации аккумулирован существующий опыт изучения истории Москвы XVIII столетия. Первые работы о Москве, появившиеся в XVIII в., которые являются предметом настоящего исследования, заложили прочные основы этого направления. Тематическая библиография трудов, созданных в период XIX-XX в., наполнена большим количеством работ . Если прослеживать наиболее значимые этапы и результаты изучения Москвы XVIII в., то следует выделить линию, представленную наследием таких ученых как И.М.Снегирев, И.Е.Забелин, П.В.Сытин и др., чья жизнь и творчество оказались теснейшим образом связаны с городом. И.М.Снегиреву принадлежит много публикаций посвященных Москве, ее истории, археологии, памятникам архитектуры и т.п., которые были обобщены в двухтомном подробном историческом и археологическом описании города (1865, 1867); он сочинил также несколько жизнеописаний замечательных москвичей, в том числе таких ярких деятелей XVIII в. как митрополит Платон (1857) и архиепископ Августин (1848). Труды о Москве И.Е.Забелина и П.В.Сытина хотя и созданы достаточно давно, тем не менее до настоящего времени находятся в арсенале современного научного знания.
Исключительно большое значение имеют работы отечественных исследователей, посвященные истории развития просвещения и науки Москвы на протяжении XVIII в. Пожалуй, наиболее плодотворный период связан с подготовкой и изданием многотомной истории Москвы к 800-летию столицы. Соответствующие очерки П.К.Алиференко, Б.Б.Кафенгауза, Т.И.Райнова и Н.А.Баклановой, помещенные во 2-м томе, до сих пор наиболее полно и системно описывают научное состояние Москвы в период от Петра I до Павла I включительно8. Тогда же, в конце 1940-х - начале 1950-х годов вышли фундаментальная работа по истории техники в Москве Н.И.Фальковского и ряд других произведений9. Впоследствии появилось немало исследований, посвященных истории отдельных научных и учебных заведений, деятелям науки, просвещения и культуры Москвы XVIII в.; заслуживает внимания опыт подготовки обобщающего очерка в недавно изданной трехтомной истории Москвы10.
Последние годы характеризуются усилением внимания исследователей к изучению истории и историографии города. Это находит свое выражение в тематике многих научных конференций, выполнении масштабных междисциплинарных проектов, появлении большого числа трудов по проблемам урбанизации и урбанистики. Из наиболее важных в контексте рассматриваемой здесь темы необходимо отметить ряд работ по общим проблемам изучения городов и современной урбанистики11.
Немногочисленные до недавнего времени работы по историографии истории русского города послужили начальным основанием для более пристального рассмотрения развития научной мысли XVIII в., направленной на изучение и осмысление роли города в истории России. Первые попытки обращения к этой теме встречаются еще у М.Н.Тихомирова в его исследовании по истории древнерусского города. Но в историографической части им рассматривалась лишь концепция В.О.Ключевского . Специальный очерк, содержащий анализ отечественной историографии города, впервые был представлен А.М.Сахаровым . Им была нарисована в целом достаточно полная для того времени картина развития изучения города в отечественной научной литературе. Однако весь период до Н.М.Карамзина, а фактически до С.М.Соловьева, А.М.Сахаровым не рассматривался, поскольку, по его мнению, сама проблема изучения истории города возникла как предмет специального исследования лишь в середине XIX в. в связи с развитием капитализма в России14.
Первые опыты изучения историографии города М.Н.Тихомирова и его продолжателя А.М.Сахарова оказали стимулирующее воздействие на дальнейшее исследование этой темы, и уже в середине шестидесятых годов XX в. появились одновременно несколько самостоятельных работ15. А.Л.Хорошкевич, продолжая линию А.М.Сахарова, значительно расширила историографический материал, произвела некоторые уточнения и рассмотрела новейшие работы по теме. Но в оценке изучения города историками XVIII в. автор статьи присоединилась к позиции Сахарова, отметив, что дворянская историография почти не проявляла интереса к этой теме16. Сходной точки зрения придерживалась и Д.А.Ширина - автор специального диссертационного исследования по историографии русского средневекового города17.
В большинстве обобщающих историографических работ вопрос об изучении города историками XVIII века не ставился. Исключение составляют отдельные эпизодические замечания Л.В.Черепнина18, впрочем, не меняющие общую картину. Даже такой знаток русской историографии XVIII в. как С.Л.Пештич, проведший сплошное изучение почти всех трудов «больших» и «малых» историков того времени, присоединился к концепции А.М.Сахарова19. Это трудно объяснить, поскольку материал, который изучал Пештич и который содержался в его исследовании, со всей очевидностью противоречил такой позиции. На многих страницах своего трехтомного труда историограф приводил факты, свидетельствовавшие о пристальном внимании исследователей XVIII в. к городам.
Описанная историографическая ситуация и несоответствие высказывавшихся положений истинной картине - количеству работ XVIII в., посвященных городам и послужили первоначальным импульсом для настоящего исследования. Последовательное выявление работ по изучению города и анализ их в общем контексте научного и социокультурного развития позволили впервые поставить вопрос о существовании незамеченного пласта ранней русской урбанистической мысли . Эти наблюдения были постепенно восприняты и получили дальнейшее развитие в работах ряда исследователей на материале изучения историографии городов Сибирского региона, а также сквозь призму развития провинциальной историографии .
Выразительная, насыщенная именами и достижениями история московского зодчества и градостроительной мысли XVIII в. имеет собственную длительную историографию. Информация историко-биографического характера о зодчих Москвы, ценность которой до сих пор весьма высока, содержится в фундаментальных трудах С.В.Безсонова, А.И.Михайлова, А.Н.Сперанского, М.В.Дьяконова и др. При этом завершенных сводных биографических работ и тем более специально о московских градостроителях до последнего времени не издавалось, за исключением недавней публикации коллективного труда в серии «Деятели науки и просвещения Москвы XVIII-XX вв. в портретах и характеристиках»22.
Основные этапы и специфика движения в XVIII в. архитектурной мысли и градостроительных идей детально изучены в теоретических исследованиях Н.А.Евсиной . Что касается градостроительной практики, феодальный город в историографии и источниках XVIII в.: Автореф. дисс... канд. ист. наук. М, 1981.
9 развития планировочной структуры и ансамблей Москвы эпохи барокко и классицизма, реализации градостроительной программы Екатерины II и т.п., то из многочисленных публикаций последних лет выделяются два фундаментальных исследования, подготовленных к 850-летию столицы. Авторы первой книги, работавшие под руководством Т.Ф.Саваренской, решали задачу рассмотреть Москву с ее художественно-целостной стороны, показать на обширном фактическом материале формирование главнейших архитектурных ансамблей города24.
Глубокий анализ реальной градостроительной практики и неосуществленных проектов XVIII в. по реконструкции Москвы и других исторически сложившихся русских городов представлен в исследовательском проекте, выполненном под руководством И.А.Бондаренко . Эта книга, опубликованная в серии «Русское градостроительное искусство» (выходящей под общей редакцией Н.Ф.Гуляницкого), вместе с изданной в 1995 г. работой, посвященной Санкт-Петербургу и другим новым российским городам, представляет значительный интерес для изучения истории русской урбанистики XVIII в. Авторами последовательно прослеживаются две главные типологические линии в русском градостроительстве: сооружение новых городов, спланированных на регулярной основе, и - анализ судеб тех старых русских городов, которые до середины XVIII в. развивались по традиционным для древнерусского градостроительства принципам и затем подвергались коренной перепланировке. Комплексный подход, успешное сочетание широкого контекстуального исследования и учета частных особенностей инерционного развития отдельных регионов, старинных и новых российских городов, главными символами которых были Москва и Санкт-Петербург, позволили авторам создать объемную картину исключительно сложно протекавших процессов урбанизации.
Градостроительное искусство, архитектурная теория и практика, другие сферы социальной деятельности, включая науку, входят в понятие «культура XVIII в.». Такое расширенное понятие, не сводимое только лишь к сфере духовной культуры, последовательно реализуется в продолжающейся с 1969 г. серии «Очерки русской культуры» XIII-XIX вв. Первый том, посвященный XVIII в., открывался вводной статьей Б.И.Краснобаева, в которой рассматривались дефиниции, основные черты и тенденции истории русской культуры. Автор, много лет изучавший эту сферу, представил достаточно подробный анализ историографии русской культуры XVIII в., по его мнению, почти совсем не разработанной, если, как он писал, под культурой понимать определенную целостность, систему, особый общественный феномен, не сводящийся к простой сумме составляющих его «отраслей» . Очерк Краснобаева и все четыре тома в целом, посвященные истории русской культуры XVIII в. (с поправкой на отстоящее от нас время), достаточны, и это избавляет от необходимости подробно останавливаться на данном историографическом материале. За прошедшие годы вышло большое количество публикаций, посвященных отдельным, подчас весьма значительным аспектам развития культуры XVIII столетия. Но если следовать логике Б.И.Краснобаева, то из всего потока современной литературы следует выделить немногое, пожалуй, лишь издание трудов Ю.М.Лотмана и концептуально выразительный коллективный исследовательский проект, посвященный Московскому университету27. Правда, нельзя не отметить следующее: Б.И.Краснобаев, выступавший против подхода, при котором оцениваются только выдающиеся достижения, сам провел анализ историографии по главнейшим (в его представлении) «фигурам» - С.М.Соловьев, В.О.Ключевский, П.Н.Милюков, Г.В.Плеханов, М.Н.Покровский и др. В результате в его аналитическом обзоре не нашлось места таким выдающимся ученым как А.А.Куник и П.П.Пекарский, с которых собственно и начинается изучение основного массива источников, формулировка первых исследовательских программ и концепций истории культуры XVIII в., а также А.С.Лаппо-Данилевский, выработавший глубокое целостное представление о характере и основных линиях развития знаний в России .
В завершение историографического обзора необходимо пояснить, что в работе максимально аккумулирован опыт, прежде всего отечественный, изучения истории культуры, науки и просвещения в России XVIII в. Кроме тех исследователей, имена и труды которых уже назывались, для данной диссертации в большей или меньшей степени были важны работы М.А.Алпатова, А.И.Аксенова, А.И.Андреева, А.П.Белковец, М.Т.Белявского, Л.С.Берга, П.Н.Беркова, С.Н.Валка, Г.А.Гуковского, С.С.Дмитриева, В.А.Есакова, В.П.Зубова, Э.Г.Истоминой, А.Б.Каменского, В.П.Козлова, Н.В.Козловой, А.И.Комиссаренко, И.П.Кулаковой, Д.М.Лебедева, П.Е.Матвеевского, О.М.Медушевск й, Г.Н.Моисеевой, М.В.Мохначевой, А.Т.Николаевой, С.Л.Пештича, Н.Н.Покровского, Н.Л.Рубинштейна, А.Ю.Самарина, Б.А.Старостина, Л.В.Черепнина, С.О.Шмидта, А.Х.Эйлерт, И.Н.Юркина и многих других специалистов.
Как известно, доминирующим научным центром России на протяжении всего XVIII столетия была Императорская академия наук. Ей посвящена огромная литература, начало которой восходит к первым десятилетиям существования Академии наук. В принципе, сама история Российской Академии наук может рассматриваться как особого рода исследовательский и культурно-исторический феномен. В основе устойчивой традиции изучения деятельности Академии лежит труд академика Г.Ф.Миллера, подготовленный в последней четверти XVIII в., но изданный почти сто лет спустя. С середины XIX в., начиная с программных работ академика А.А.Куника, история Академии наук стала доминантой отечественной историографии науки . Усилиями его продолжателей - П.П.Пекарского, М.И.Сухомлинова, П.С.Билярского, А.Н.Пыпина, А.С.Лаппо-Данилевского, В.И.Вернадского, Б.Л.Модзалевского, И.И.Любименко, В.Ф.Гнучевой, А.И.Андреева, Т.И.Райнова и др. был в основном введен и изучен корпус источников по истории Академии наук первого столетия ее существования, созданы основополагающие труды30. Деятельность Академии наук, ее значение для развития отечественной и мировой культуры, просвещения, российской государственности, история жизни и творчества ее членов и т.п. нашли отражение в трудах следующего поколения исследователей В.П.Зубова, Т.В.Станюкович, М.И.Радовского, Н.М.Раскина, Г.Е.Павловой, А.П.Юшкевича, Ю.Х.Копелевич, Н.И.Невской, Н.И.Кузнецовой, В.И.Осипова, Г.И.Смагиной и многих других.
Как это нередко бывает в работах, в которых ставится комплексная исследовательская задача, привлекается эмпирический материал из разных областей знания и т.д., возникает характерный историографический парадокс. С одной стороны, новизна темы высвечивает отсутствие специальной литературы, а с другой, междисциплинарное пересечение исследовательских проблем обнаруживает такое её изобилие, что историографический анализ может затмить собственно проводимое исследование.
Системообразующим комплексом источников настоящей диссертации является корпус произведений, созданных на протяжении XVIII в. о Москве. В данной работе рассмотрены, а в ряде случаев впервые введены в научный оборот практически все известные на сегодня тексты описаний Москвы31. Это такие произведения, публиковавшиеся в XVIII в. и с тех пор не издававшиеся, как сочинения А.П.Сумарокова, Г.Ф.Миллера, Л.М.Максимовича, М.И.Ильинского, неавторизированное «Историческое и топографическое описание...» 1787 г., а также работы М.М.Щербатова, А.М.Щекатова и др. В тех случаях, когда сохранились рукописи, при публикации и исследовании текстов проводился их текстологический анализ. Что касается описания Москвы землемера Ф.А.Охтенского, то он впервые через двести с лишним лет после создания был издан в 1997 г.; по архивной рукописи изданы Описание 1785 г. и «Прошение Москвы о забвении ея» М.М.Щербатова, а текст «Записки о достопамятностях Москвы» Н.М.Карамзина сверялся с первым изданием в журнале «Украинский вестник» за 1818 г.
История науки и научной мысли включает в себя не только процесс получения нового знания, генезис концепций и идей, но и, насколько это возможно, «фон», на котором проходил этот процесс. Наука, рассматриваемая как определенного рода деятельность, детерминированная вполне определенными нормами научности (специфические операционные действия, стереотипы поведения, ценностные установки и т.п.), предполагает изучение таких вопросов как биография ученого, система организации науки и образования, коммуникации, механизмы распространения и диффузии знаний, социальный заказ, как государственный, так и общественный, на постановку и решение актуальных проблем, общий социокультурный контекст соответствующей эпохи и другие вопросы. Это в общем плане. В конкретной работе из всей существующей источниковой базы выделяются источники, способные служить опорной базой исследования и в том объеме, который оказывается достаточным для осуществления непротиворечивой реконструкции исторического явления. Такой основной, опорной группой источников являются труды ученых и тех, кто популяризировал и распространял научные знания. Прежде всего, это сочинения историков, географов, экономистов, энциклопедистов и др., содержащие описания отдельных городов и регионов, характеризующие развитие общих представлений о городе. Из числа произведений обобщающего характера выделяются труды В.Н.Татищева, Г.Ф.Миллера, М.В.Ломоносова, М.М.Щербатова, И.Н.Болтина, Екатерины II и др. Рассматриваются также исследования, посвященные отдельным городам: об Азове Г.З.Байера; о Новгороде и городах Сибири Г.Ф.Миллера; об Астрахани, Архангельске, Казани, Оренбурге, Холмогорах П.И.Рычкова и В.В.Крестинина; о Пскове Н.С. Ильинского; о Костроме И.К.Васькова и многие другие.
Изучение творчества ученых, особенно крупных исследователей, не может ограничиваться только лишь тематическим выделением работ о городах. Например, в ситуации с наследием академика Г.Ф.Миллера, с которым связаны основные моменты становления и развития московедения, были рассмотрены все его научные труды, в том числе не издававшиеся вообще, либо никогда не публиковавшиеся на русском языке. Это позволило обнаружить не только ранее не замеченные интересные высказывания ученого, но даже отдельные произведения, связанные с развитием урбанистической мысли. Подобный подход применялся в отношении освоения творческого наследия В.Н.Татищева, М.В.Ломоносова, М.И.Ильинского, Ф.А.Охтенского и ряда других ученых и писателей.
Определенную помощь для реконструкции более полной картины оказывает служебная и личная переписка ученых, их рецензии и отзывы на труды других исследователей, делопроизводственная документация по организации науки того времени, в том числе по организации научных экспедиций, материалы по анкетированию с целью получения информации о городах и т.д.
Наука XVIII в. характеризуется ярко выраженным прагматизмом. Само ее появление в России было связано с животрепещущими запросами общественной жизни, что заставляет предпринять попытку проникновения в контекст эпохи, исследовать обстоятельства формирования глубокого интереса, направленного на изучение городов.
Это в свою очередь определяет необходимость изучения другого источникового пласта, характеризующего основные моменты общественно-политической мысли, посвященной проблеме города . Так, значительную группу источников исследования составляют разнообразные памятники общественно-политической мысли XVIII в. Среди них наиболее существенными являются законодательные документы, которые помогают выявить представления и понятия их авторов о городе, социальном составе населения, его пространственной структуре, отношение к старым и новым городам, системе управления и месте города в государстве и т.п.
Кроме названных, в исследовании в той или иной мере привлекаются произведения просветителей, художественная литература, периодическая печать, картографические, художественно изобразительные и прочие виды источников XVIII в., то есть документы, не связанные прямым образом с функционированием науки, но без которых направленность научной мысли подчас трудно понять и объяснить. Однако все эти источники, за некоторым исключением, выполняют вспомогательную функцию по отношению к основной теме (и соответственно источникам) исследования. Они призваны лишь показать и объяснить социальную детерминированность, то есть причины возникновения и условия развития научно-исследовательских проблем и их преломление в реальной жизни общества.
Поскольку в работе рассматривается формирование локальной культурной среды - той части московского населения, которая с известной долей условности характеризуется как творческая интеллигенция Москвы, в исследовании использованы источники личного происхождения, первые русские биографические словари, подготовленные Н.И.Новиковым и митрополитом Евгением (Болховитиновым). Эти работы важны и как исторические источники с уникальными во многих случаях сведениями, и как справочные, первые по времени составления пособия, содержащие специально подобранную и оформленную информацию о русских писателях XVIII в. Труд этих авторов лежит в основе всей русской справочно-биографической литературы. Среди других важных источников следует назвать «Записки об изящных искусствах» Я.Штелина, «Историю Императорской академии наук» Г.Ф.Миллера, многочисленные публикации мемуарных и эпистолярных источников, отдельных документальных публикаций и тематических сборников (основные названы в списке литературы).
Наряду с опубликованными источниками, в работе использованы многочисленные архивные материалы, хранящиеся в РГАДА, РГВИА, ОР РГБ, ОПИ ГИМ, ЦИАМ, РГИА, ПФА РАН. Архивные документы в данной работе не выполняют функции, иллюстрирующие те или иные положения и высказывания; они имеют важное самостоятельное значение. Только на основании документов личного происхождения и делопроизводства тех или иных учреждений удается выполнить реконструкцию жизни и творчества не только известных ученых, администраторов, деятелей науки и культуры, но и в прямом смысле вернуть из небытия людей, принимавших участие в XVIII в. в описании и изучении Москвы. К числу таких работ относится воссоздание творческой биографии М.И.Ильнского - по материалам РГАДА (ф. 199. Портфели Г.Ф.Миллера; ф. 1183. Московская кантора Синода), ЦИАМ (ф.
203. Московская духовная консистория), ПФА АР АН (ф. 21. Г.Ф.Миллер), ОПИ ГИМ (ф. 440. И.Е.Забелин), Л.М.Максимовича -РГАДА (ф. 180. Московский архив Коллегии иностранных дел; ф. 190. Портфели Л.М.Максимовича; ф. 199. Портфели Г.Ф.Миллера), Ф.А.Охтенского - РГАДА (ф. 188. Рукописное собрание; ф. 199. Портфели Г.Ф.Миллера; ф. 248. Сенат; ф. 1294. Межевая канцелярия), ЦИАМ (ф. 16. Управление генерал-губернатора), ПФА АР АН (ф. 3. Канцелярия Академии наук) и др. Многие топографические, географические и исторические описания городов и регионов -памятники научной мысли XVIII в. остаются до сих пор в рукописном виде и не опубликованы. В ходе выполнения работы изучались такого рода произведения, хранящиеся в основном в РГВИА, РГАДА, ЦИАМ, ОР РГБ и др.
В процессе многолетних изысканий практически полностью изучено документальное наследие Г.Ф.Миллера, которое вопреки воле самого ученого и Екатерины II, купившей это собрание для хранения в МАКИД, оказалось рассосредоточенным по РГАДА (ф. 199 и рассеянное собрание печатных и рукописных книг в Библиотеке архива) и ПФА АР АН (ф. 21). Источниковый потенциал собрания Миллера поистине безграничен и неисчерпаем, в том числе в рамках рассматриваемой темы. Материалы Миллера в комплексе с делопроизводственными документами Императорской академии наук и Московского архива Коллегии иностранных дел позволяют в деталях проследить весь жизненный путь ученого. Некоторые творческие материалы самого Миллера до сих пор остаются не введенными в научный оборот, либо практически недоступны исследователям. Что касается знаменитой коллекции документов, собранных Миллером, то без них история науки и культуры была бы несравненно бедней.
Основные идеи и положения диссертации нашли свое отражение в более чем 80 опубликованных книгах, учебно-методических пособиях, образовательных программах, брошюрах и статьях. Отдельные положения и выводы исследования изложены в докладах, представленных на международных, общероссийских, региональных, межвузовских и межинститутских научных конференциях, как общеисторических, так и специализированных (по истории науки и техники, источниковедению, историографии, археографии, краеведению, книговедению, науковедению и т.д.), проходивших в: Звенигороде (1979), Смоленице (Словакия, 1983), Гаване (Куба, 1985), Одессе (1988), Зименках (Подмосковье, 1988), Кутаиси (Грузия, 1988), Усть-Нарве (1988), Пензе (1989, 1995, 2001), Гамбурге (Германия, 1989), Москве (1991, 1997, 2002, 2003, 2004), Гродно (Белоруссия, 1991), Корфу (Греция, 1991), Праге (Чехия, 1995), Санкт-Петербурге (2004), а также в выступлениях на конференциях и симпозиумах, проходивших в Институте истории естествознания и техники им. С.И.Вавилова РАН, Институте отечественной истории (Институте истории СССР) РАН, Российском государственном гуманитарном университете, Московском государственном университете им. М.В.Ломоносова, Тверском государственном университете и др. Большинство выступлений опубликовано в виде полных текстов или тезисов, а также получило освещение в обзорах, помещенных в научных периодических изданиях.
Результаты исследования с 1994 г. используются автором в лекционных курсах по истории научно-технических знаний в России, историографии, источниковедению и археографии истории науки и техники и на семинарских занятиях в РГГУ, а также при определении тематики студенческих работ и кандидатских диссертаций.
Научно-практическая значимость диссертации определяется тем, что восполнен существенный пробел в истории отечественной науки и общественной мысли. Впервые выявленный пласт ранней урбанистической мысли позволяет по-новому подходить к оценке развития научных знаний в России XVIII в. Автором впервые введен в научный оборот корпус описаний Москвы, а проведенный анализ позволил реконструировать формировавшуюся научную традицию регионального исследовательского направления. Содержащийся в работе фактический материал и полученные результаты могут использоваться (а в своей опубликованной части -используются) при дальнейшей разработке проблем истории отечественной науки; в преподавательской деятельности — при чтении в высшей школе лекций, спецкурсов и проведении спецсеминаров по истории науки в России, историографии, источниковедению, исторической географии; при подготовке учебников и учебных пособий, в том числе по курсу региональной истории и краеведению.
Многоуровневый характер данного исследования определил логику организации материала и структуру работы. Задачей исследования является не только изучение формирования москвоведения, но также объяснение условий и факторов возникновения этого явления, его социокультурный и научный контекст. Для этого сначала последовательно проводится анализ общего - особенности развития науки в России и становление урбанистики, - как условие и контекст превращения Москвы в научно-просветительский центр для дальнейшего изучения, описания и анализа центрального звена исследования - формирования в XVIII в. москвоведения. Таким образом организована структура диссертационной работы, которая состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.
Структура работы отражает поставленную задачу, в связи с чем в первой главе, которая носит контекстуальный характер, анализируются теоретические аспекты развития урбанистической мысли в России XVIII в. В зарождении и формировании урбанистики решающую роль сыграли ученые Академии наук, других научных и культурных центров Санкт-Петербурга, Москвы, а также провинциальные исследователи. В рассматриваемый период шел активный процесс развития общих представлений о городе, и это нашло отражение в законодательстве, делопроизводственной документации, публицистике, трудах ученых XVIII в. Постепенно по мере развития знаний вырабатывались основные понятия и концепции происхождения города, его места в государственной структуре, совершенствовались принципы и приемы научного изучения городов.
Развитие урбанистической мысли, накопление научных знаний, как показано во второй главе диссертации, осуществлялись также на основании изучения регионального материала, в том числе усилиями провинциальных исследователей. Во второй половине XVIII в., когда были введены в научный оборот ряд важнейших общеисторических источников, когда в отдельных регионах, особенно далеко отстоящих от столичных центров, стали доступны опубликованные профессиональные научные труды, когда сами занятия научного типа и творческая деятельность стали рассматриваться как дело общественно значимое, наблюдается рост числа работ, направленных на изучение отдельных городов. С этого времени и можно вести отсчет отечественной регионалистики и краеведения. Изучение регионов, - прежде всего городов, поселений городского типа во всем их многообразии, как составных частей единого целого государственного организма - получило в XVIII столетии сравнительно широкое распространение. Это отвечало задачам научного освоения пространства страны. Особенности развития и первые достижения урбанистической мысли наиболее отчетливо видны на примере того, как происходило в XVIII в. изучение столичных регионов государства.
Развитие ускоренными темпами науки и культуры способствовало формированию в Москве собственной исследовательской традиции, которая постепенно фокусировалась на изучении древней столицы и примыкающего региона. В 1760-е—1770-е годы в русской науке и культуре сложилась благоприятная ситуация. К этому времени образовалось устойчивое представление о важности и полезности научных изысканий вообще и региональных исследований в частности, накопились навыки, традиции и методы в изучении крупных городских образований, была создана начальная информационная структура и разрабатывалась эмпирическая база. Проживание в Москве и творческая деятельность в последней трети XVIII в. крупных ученых, деятелей культуры и просвещения определяли главные тенденции социокультурного и научного развития в столице, оказывали на этот процесс позитивное воздействие. В Москве впервые появились условия для зарождения и функционирования, независимых от государства общественных объединений. В условиях, когда приоткрылись шлюзы умственной деятельности, в Москве шел активный процесс формирования интеллигенции. На первом этапе данного процесса возраставшая количественно и морально-психологически крепнущая образованная социально активная часть московского общества являлась питательной средой для роста интереса к наукам и искусствам, создания новых оригинальных произведений, восприятия собственного города как объекта познания, открытия и самопознания. Именно эти тенденции и условия помогают понять и объяснить причины появления и постоянного пополнения разных жанрово-стилистических текстов, описывающих Москву. Данному вопросу посвящена третья глава диссертации. Здесь основная задача виделась в комплексном анализе работ, созданных в XVIII в. о Москве, в определении главных тенденций.
Начиная с работ А.П.Сумарокова и Г.Ф.Миллера, определяются две генеральные линии изучения и описания Москвы - методами искусства и методами науки, которые активно влияли друг на друга, обогащая и дополняя познавательный процесс. Основные линии научного изучения Москвы - это исторические, географические, топографические, экономические, статистические описания; также получили развитие московская церковная археология, картографирование территории города. Научное изучение Москвы повлияло на то, что образ города, его история, ландшафт постепенно проникали в произведения художественно-изобразительного и литературного характера. Феномен превращения Москвы в столицу государства определяется как один из центральных вопросов русской историографии и историко-географических знаний XVIII в. Изучение этого феномена проходило в контексте научного исследования общей истории Российской государственности, постепенного формирования регионального направления и урбанистической мысли.
Последняя четвертая глава посвящена и следователям Москвы, прежде всего тем, чьи жизнь и творчество оказались прочно забытыми. Творцы нового знания - первые исследователи Москвы и московского региона представляют собой новый тип личности. Это люди, имевшие высокий интеллектуальный уровень, общность идейных установок, люди, которые считали своей жизненной задачей исполнение общественного долга, активное участие в просвещении, преумножении научных знаний.
Количество опубликованных в XVIII в. работ о Москве, полнота описания позволяют говорить не просто о зарождении тенденции, а о вполне отчетливо выраженном историко-культурном и научном явлении. Только этот город и регион Российской империи привлекал столь пристальное внимание и подвергался практически всестороннему изучению. Результаты этого движения мысли во многих направлениях были столь существенными, что они составили прочный фундамент последующего изучения Москвы.
Особенности развития науки в России: символическая функция Академии наук
Развитие науки и культуры в России XVIII в. в целом и все сколько-нибудь значимые ее деятели, так или иначе связаны с созданной Илизаров С.С. Динамика городообразования в Российской империи XVIII в. (В контексте развития урбанистической мысли) // Историческое краеведение. По москвичом15 Петром I Академией наук в Санкт-Петербурге. Это положение особенно справедливо для первых десятилетий существования Академии, когда она фактически занимала монопольное положение в светском книгоиздании, периодике, в подготовке и публикации научных монографий и учебников, в экспертизе всевозможных материалов и руд, различных приборов и механизмов, открытий и изобретений, в оценке знаний кадетов и учителей, в обучении астрономическим наблюдениям, составлении карт и планов геодезистов Сената, штурманов и капитанов из Морской академии, научном, кадровом и приборном обеспечении многочисленных экспедиций. В определенном смысле российская наука — история, география, этнография, и естествознание в целом - родились в многолетних и много тысячеверстных экспедиционных маршрутах.
Академия наук положила начала и сыграла решающую роль в развитии издательского, библиотечного, архивного и музейного дела в России. Велика роль Академии наук в образовании и просвещении. Через существовавшие при Академии университет и гимназию шел процесс подготовки специалистов высшей квалификации. Кроме этого академики и профессора читали лекции по различным отраслям научного знания для широкой публики. При проведении школьных реформ 2-й пол. XVIII в.
участие членов Академии наук оказалось определяющим их успеха. Академия осуществляла широкие международные научные связи во всех формах, включая обеспечение стажировки и обучения за границей россиян. Начиная с малолетнего императора Петра II, среди учителей которого был академик Хр.Гольдбах, воспитанием и обучением наследников престола и других детей правящей династии занимались, как правило, члены Академии наук.
Усилиями ряда членов и сотрудников Академии наук вырабатывался русский научный язык: формировались научные определения и специальная терминология. Члены Академии В.К.Тредиаковский, М.В.Ломоносов и находившийся в постоянном контакте с этим учреждением и его сотрудниками А.П.Сумароков создавали литературный русский язык.
Апология Академии наук как проводника культурного и научного развития, становления искусств и художеств не только уместна, но и необходима в контексте современных дискуссий по определению магистральных путей реформирования науки. Что касается рассматриваемых здесь аспектов, то практически все кто оказался включенным в развитие урбанистики, в исследование российских городов и регионов, в изучение Москвы были либо членами Академии наук, либо, так или иначе, оказывались под ее благотворным воздействием. В их числе первые профессиональные исследователи-историки академики Т.З.Байер и Г.Ф.Миллер; В.Н.Татищев, стоявший у истоков исторических и географических исследований и в начале создания Академии наук. Татищев, который разрабатывал исследовательские программы изучения истории и географии городов и регионов и одним из первых
Петербургская Академия наук в поисках национальной самоидентификации // сформулировал концепцию происхождения городов, на протяжении всего периода творческой деятельности с 1730 по 1750 г. находился в постоянном контакте с Академией16. Автор третьей по счету опубликованной научной монографии на русском языке «Описание Земли Камчатки» С.П.Крашенников был в полном смысле воспитанником Академии наук, завершившим образование и получившим профессиональную подготовку во время Второй Камчатской экспедиции.
Центральной фигурой в изучении истории и географии регионов, многих городов и столиц Российской империи был академик Г.Ф.Миллер. Он выступает не только как оригинальный исследователь, первым сформулировавший научную программу и в значительной мере первым ее осуществивший. Он как профессор и ректор академического университета непосредственно учил Ф.А.Охтенского - автора оригинального описания Москвы. С академиком Г.Ф.Миллером и с Академией наук множеством нитей были связаны А.П.Сумароков, сочинивший одну из наиболее ранних работ о Москве, и Н.И.Новиков, издавший основополагающие исторические источники. Как своего учителя почитал Г.Ф.Миллера историк М.М.Щербатов. Школу Миллера в период десятилетнего издания им «Ежемесячных сочинений» прошли многие из тех, кто со временем стали учеными и писателями, авторами научных, литературно-художественных и поэтических произведений. В притяжении научного поля Миллера был первый член-корреспондент Академии наук П.И.Рычков. В Москве Миллер обучал и научно воспитывал не только своих подчиненных по Московскому архиву Коллегии иностранных дел, в числе которых были и те, кто сыграл выдающую роль в исследовании Москвы (Л.М.Максимович), но и всех тех, кто обращался к нему за
Российская академия наук: 275 лет служения России. М., 1999. С. 259-298. советом и консультацией как, например, автор первой книги об истории Москвы - М.И.Ильинский.
Значение Академии наук, единственного непрерывно существующего государственного института России с 1724 г., в полной мере до настоящего времени все еще не оценено. Тому имеется немало причин, детальное рассмотрение которых здесь излишне. Главное - то, что история Академии практически всегда разрабатывалась изнутри и потому не могла быть объективной, беспристрастной и отрешенной от рефлексии, хотя об Академии как центре развития в России фундаментальной науки написана огромная библиотека . Изначально чрезвычайно высокий престиж Академии наук и сложность для ученых стать действительным членом академической корпорации (в первый век только 110 человек были избраны академиками и адъюнктами), закрытость, переходящая в отдельные периоды в отчужденность по отношению к российскому обществу, подчиненность и служение власти и т.п. обстоятельства не благоприятствовали тому, чтобы адекватно была понята и оценена культурная миссия Академии, по крайней мере, в приложении к событиям XVIII столетия. Еще раз подчеркну, для XVIII в. значение Академии в становлении и развитии науки было решающим; именно таким оно стало и относительно изучения городов и формирования урбанистической мысли. Ответить на вопрос, почему именно такое исключительное место занимала Академия не просто, и объяснение не сводится только к тому, что довольно долгий период времени она была единственным научным центром. Специфика исторического развития России и специфика
Татищев В.Н. Записки. Письма 1717-1750 гг. М., 1990/Научное наследство. Т. 14.
Князев Г.А. Работа Академии наук над своей историей // Вопросы истории отечественной науки. Общее собрание Академии наук СССР, посвященное истории отечественной науки. 5-11 января 1949 г. М.; Л., 1949. созданного Петром I и его сподвижниками научного центра - вот, наверное, то главное, что определяло эту уникальную ситуацию.
Культурная революция, наиболее ярким признаком, которой явилось создание высшего научного и учебного государственного учреждения, завершала петровские реформы. Идея создания Академии долго вынашивалась Петром I. Необходимость развития науки и образования диктовалась потребностями роста промышленности, транспорта, торговли, задачами укрепления государства и обеспечения безопасности, его внешнеполитических позиций, военной мощи. Решение этих, прежде всего, социально-экономических проблем, было невозможно без изучения и освоения ресурсов и природных богатств страны. Вместе с тем Петр I стремился вовлечь Россию в общий процесс культурного развития европейских стран.
«Городовые» историки второй половины XVIII в
Проблемы регионального развития и регионального анализа относятся к числу наиболее актуальных и практически значимых вопросов современной науки, поскольку современный мир - мир территорий и регионов1. Пространство в географии человека - это и протяженность, и расстояние, которое может рассматриваться как физическая реальность и как расстояние социальное2.
Несбалансированность физического и социального пространств Российской империи усилиями немногочисленных исследователей XVIII в. исподволь компенсировались созиданием отдельных культурных территорий и ландшафтов. Исследователи - ученые, любители и дилетанты, о которых далее пойдет речь представляют неотъемлемую часть развития науки и культуры России XVIII-начала XIX в. Вместе с тем, тематика их творчества, особенности их трудов, посвященных отдельным городам и регионам позволяют выделять эту специфическую группу исследователей. Первое место в ряду тех, с деятельностью которых можно связывать зарождение в России региональных исследований3 по праву принадлежит первому члену-корреспонденту
Санкт-Петербургской академии наук оренбургскому ученому П.И.Рычкову4.
Многогранная деятельность П.И.Рычкова была положительно оценена еще при его жизни. Он был членом Вольного экономического общества, Вольного Российского собрания при Московском университете, и, наконец специально для него был учрежден в Академии наук институт членов-корреспондентов.
П.И.Рычков не имея систематического образования, стал выдающимся ученым благодаря редким качествам творческой личности и удачи. Судьба не очень баловала его в личной жизни, зато одаривала встречами с замечательными людьми, ставшими ему наставниками, учителями и собеседниками. Среди них известный русско-голландский предприниматель И.П.Тамес, обер-секретарь Сената И.К.Кирилов, возглавивший после его смерти Оренбургскую экспедицию В.Н.Татищев, академик Г.Ф.Миллер и др. И.П.Тамес - «муж великого сведения», который П.И.Рычкова «как сына любил»5 обучал основам экономики, бухгалтерского учета и языкам. И.К.Кирилов привил интерес к изучению географии и экономики новой обширной и неизведанной провинции Российской империи6. В.Н.Татищев стал учителем П.И.Рычкова в региональной географии, а Г.Ф.Миллер в региональной истории и географии; их усилиями оренбургский ученый и стал членом академического сообщества. Видные ученые из состава академических экспедиций: П.С.Паллас, Т.Е.Ловиц, И.П.Фальк, И.И.Георги, И.И.Лепехин и др. давали высокую оценку П.И.Рычкову, и многие из них пользовались в своей работе его трудами или советами7. А.С.Пушкин, хорошо знавший труды ученого, служившие одним из источников для «Истории Пугачева», писал, что исследования П.И.Рычкова «ознаменованы истинной ученостью и добросовестностью»8.
Первые публикации сочинений П.И.Рычкова появились довольно поздно, когда ему перевалило за сорок лет, но зато вхождение в науку оказалось стремительным. Начиная с 1755 г., после издания первой статьи о коммерции в «Ежемесячных сочинениях» его труды стали выходить с завидной регулярностью. Все десять лет пока Г.Ф.Миллер редактировал и издавал первый русский научно-популярный академический журнал «Ежемесячные сочинения» исследования П.И.Рычкова занимали в нем большое место. Таким образом, академик Г.Ф.Миллер, с которым у П.И.Рычкова на всю жизнь установились творческие и исключительно дружеские отношения, ввел оренбургского самородка сначала в русскую науку9, опубликовав все его главные научные произведения, а затем и в мировую, организовав перевод и издание его сочинений на немецком языке.
Первая работа, которая принесла П.И.Рычкову известность называлась «История Оренбургская по учреждении Оренбургской губернии» . Рычков, человек практического склада в жизни и рационально-прагматического в науке, в принципе не был предрасположен к отвлеченным писаниям. Но, видимо сам предмет его исследования, не имевший большой временной глубины - Оренбург рождался на его глазах - заставил размышлять о времени, о диалектике прошлого-настоящего-будущего, объяснять мотивы своего обращения к истории современности. Он рассуждал: «Наше настоящее время от того же источника происходит и к той же вечности течет, как и прошедшее, и мы, за оным непрестанно следуя, к такому пределу приблизимся, от которого, наконец, в неизмеримую вечность зайдем и так удалимся, что и наше, то есть нынешнее время, за древнее будут признавать». Говоря о скоротечности времени, которое «позади себя ничего более не оставляет, как одну обнаженную память», ученый писал, что если происходящее в настоящем времени не закрепить «писанием», то оно «от времени помрачается и приходит в забвение»11. Эти размышления, смысл и содержание которых не потеряли своей актуальности, свидетельствуют о научной зрелости, оригинальности и глубине понимания им философских проблем истории.
Что касается географических представлений П.И.Рычкова, то они также отличались системностью и глубиной. Понимая, что впервые проводимое комплексное изучение обширного Оренбургского края потребует со временем дополнений, уточнений и исправлений, он много размышлял об исследовательском методе, о структуре географии как науки. Как писал ученый, география делится на математическую, необходимую для составления ландкарт и историческую, которая в свою очередь делится на две части - «политическая, или народная, да физическая, или натуральная, то есть естественная». Его представления о географии соответствовали общим взглядам того времени. Но Рычкову было важно для самого себя уяснить особенности проводимого регионального исследования и поэтому он предельно расширил предметную область географии, сведя ее фактически к общему естествознанию. Географическая наука изучающая весь мир именуется, писал Рычков, космография. Описание регионов, по терминологии оренбургского ученого - описание одной страны, или нескольких провинций, - «именуется топография»12.
А.П.Сумароков - последний московский летописец
Первым по времени, кто попытался осмыслить эти первостепенной важности вопросы, оказался профессиональный литератор А.П.Сумароков, опубликовавший в 1759 г. небольшое по объему произведение «О перьвоначалии и созидании Москвы», полностью посвященное истории Москвы. А.П.Сумароков подошел к изучению Москвы как историк-писатель, в большей мере пытавшийся разрешить научные проблемы средствами художественного слова, художественных образов. В этом произведении, открывавшем «Библиотеку Москвы», как бы соединялись две культуры: уходящая старая, базировавшаяся на сознании средневекового типа, и становящаяся новая, нагруженная соответственно новыми идеями и формами их выражения. Взяв за основу средневековые сказания, он, бережно сохраняя дух и содержание текста, дал первый опыт осмысления начальной истории Москвы в традициях научной литературы Нового времени.
О выдающемся русском поэте, драматурге, прозаике, журналисте, первом директоре Российского театра - А.П.Сумарокове существует обширная литература . В меньшей степени он изучен как своеобразный историк, исследовавший главным образом стрелецкие бунты и историю Москвы4. По крайней мере с середины 40-х гг. А.П.Сумароков как писатель постоянно обращался к древнерусской истории и уже в первой своей трагедии «Хорев» выводил на подмостки театральной сцены легендарных основателей Киева.
В 1757 г. в ноябрьском выпуске «Ежемесячных сочинений» была опубликована работа Сумарокова «Надписи, означающая лета преставления высочайших персон фамилии царской в московском Архангельском соборе опочивающих», содержавшая точную копию этих эпиграфических текстов. Данное произведение находится за пределами рассматриваемых здесь проблем, хотя и вписывается в контекст начальных страниц изучения Москвы. Тем не менее, в качестве постановки вопроса нельзя не задуматься не только о том, с чего вдруг у литератора пробудился интерес к древнерусской эпиграфике, но, главное, где и каким образом он мог получить необходимый материал.
Если бы работу по копированию надписей он производил сам, то, безусловно, не преминул хотя бы обмолвиться об этом в каком-либо из своих многочисленных сочинений. Скорее всего, А.П.Сумароков воспользовался чьими-то материалами, поскольку и в самой Москве он, очевидно, бывал редко5. В XVIII в. наиболее целеустремленно и результативно собирал документы по церковной археологии Москвы, в том числе эпиграфические источники, Г.Ф.Миллер, но определить, в какой мере к середине 50-х гг. этому ученому уже удалось набрать соответствующий материал, пока затруднительно. В его рукописном собрании сохранился документ «Надписи, означающая лета преставления высочайших персон фамилии царской в Московском Архангельском соборе опочивающих»6, который, по мнению О.А.Цапиной, написан рукой П.А.Алексеева. П.А.Алексеев действительно был известным собирателем материалов по церковной археологии Москвы. В 1752 г. он получил место дьякона Архангельского собора, а в 1757 г. за заслуги в описании Синодальной библиотеки был переведен на место священника этого собора . Но, во-первых, его работы относятся к более позднему периоду, а во-вторых, вопрос о том кому действительно принадлежит почерк вышеназванного документа из архива Миллера требует дополнительного изучения и не может считаться окончательно решенным в пользу Алексеева. Само местонахождение этого списка в данном собрании вполне естественно, поскольку Миллер был редактором «Ежемесячных сочинений», в которых Сумароков опубликовал «Надписи» из Архангельского собора.
Нельзя исключать из числа лиц, занимавшихся сбором материалов по церковной истории Москвы, просвещенного и высокообразованного Амвросия (А.С.Зертис-Каменского), бывшего с 1748 г. архимандритом Воскресенского Новоиерусалимского монастыря, который до самой своей гибели не покидал Московской епархии . Как известно, архиепископ Амвросий был знатоком гражданской и церковной архитектуры, проводил реставрационные работы в соборах Московского Кремля, имел обширную библиотеку и «много записок и до Российской Церковной Истории касающихся»10. Скорее всего именно Амвросий, который покровительствовал П.А.Алексееву, и приобщил его к занятиям церковной историей.
Можно предположить, что А.П.Сумароков в силу своего служебного положения имел доступ к делопроизводственным документам учетного типа (ризничные описи и т.п.). Для XVIII в. подобное явление не редкость. Именно такое происхождение имели некоторые работы В.Г.Рубана, в частности, его книги о Санкт-Петербурге, о Москве, издание «Краткой летописи Малыя России...», первая публикация крупнейшего памятника русской научно-технической мысли XVII в. «Устава ратных, пушечных и других дел...» А.М.Радишевского11 и др. Впрочем, до обнаружения прямых документальных свидетельств о происхождении публикации «Надписей» из Архангельского собора А.П.Сумарокова можно лишь высказывать более или менее правдоподобные гипотезы. Так, недавно в петербургской части некогда единого архива Г.Ф.Миллера удалось найти в делах марта 1757 г. записку , свидетельствующую о том, что редакционная подготовка текста Сумарокова была очень серьезной. В этом документе редактор ставил вопросы о необходимости уточнения хронологии, в частности дат смерти некоторых великих князей, но самое важное, что у него имелся список с надгробий Архангельского собора, несколько отличный от текста Сумарокова.
В 1759 г. А.П.Сумароков, будучи уже директором театра и имея без малого двадцатилетний, со времени первой публикации, писательский опыт, на собственные средства начал издавать «для услуги народной» первый в России частный литературный журнал «Трудолюбивая пчела». Здесь он и опубликовал первый свой опыт освоения темы истории Москвы - «О перьвоначалии и созидании Москвы». Сравнительно небольшая по объему, эта работа Сумарокова стала первым из опубликованных сочинений, в котором автор поставил новую для своего времени задачу - описать историю города Москвы.
Сочинение Сумарокова не содержит исторических дат, но при этом сам хронологический принцип им последовательно выдержан — от Юрия Долгорукого до царя Федора Иоанновича. Автор довольно удачно контаминировал две повести XVII в. - так называемую «хронографическую» (рассказывающую об основании города Юрием Долгоруким) и «сказку» (повествующую о построении столицы сыном Александра Невского князем Даниилом)13. Сумароков, в отличие от своих средневековых предшественников, не делал прямых заимствований и излагал текст современным языком, сокращая некоторые фрагменты, например, вступление о «третьем Риме». От времен «перьвоначалия» - княжения Даниила и основания им монастыря, Сумароков перешел к изложению истории «созидания» Москвы. Вторая часть произведения Сумарокова представляет собой рассказ о главнейших постройках в Москве от Ивана Калиты до царя Федора Иоанновича включительно в хронологической последовательности, но опять же без указания точных дат(!). Здесь, за несколькими исключениями14, сведения исторического характера указаны в основном правильно. В итоге на свет появилась не просто некая компиляция разнородных по стилю и времени фрагментов, но достаточно цельное и связное повествование; главное - это было первое в новой русской литературе произведение по истории Москвы. Несмотря на близость к средневековой летописно-хронографической традиции, текст Сумарокова вписывается в контекст нарождавшейся русской исторической литературы научного типа. Так же как и у его современников - профессиональных историков, у А.П.Сумарокова присутствовало критическое отношение к сообщениям источников, стремление к собственным, подчас наивным, интерпретациям, и отчетливо была выражена авторская позиция.
Что касается источников, то пока со всей определенностью можно утверждать, что ему были доступны исключительно рукописные материалы. Судя по всему, Сумароков кроме позднесредневековых сказаний о Москве пользовался рукописными летописными материалами, либо тематическими экстрактами из них. Очевидно, в это время, в середине XVIII столетия, в Санкт-Петербурге наиболее доступны для него были рукописное собрание Библиотеки Академии наук и некоторые частные коллекции. Наибольшую помощь А.П.Сумарокову своими идеями и профессиональными советами мог оказать академик Г.Ф.Миллер а так же обеспечить его материалами и соответствующими тематическими выписками.
