Жизнь и государственная деятельность Александра Дмитриевича Балашева (1770-1837) Скрыдлов Андрей Юрьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Происхождение министра Александровского царствования

1. Семейное происхождение и начало карьеры .26

2. Служебная карьера А.Д. Балашева в начале царствования Александра I. Приобретение административного опыта и формирование представлений о принципах работы государственного аппарата 39

Глава II. Министр полиции и генерал-адъютант Его Императорского Величества

1. А.Д. Балашев и оформление организационной структуры Министерства полиции. Основные направления деятельности министерства в 1810-1812 гг 57

2. А.Д. Балашев и отставка М.М. Сперанского 81

3. Деятельность А.Д. Балашева в ходе Отечественной войны 1812 г 90

4. Участие А.Д. Балашева в Заграничных походах русской армии. Дипломатические миссии 106

Глава III. Генерал-губернатор Тульской, Тамбовской, Воронежской, Рязанской и Орловской губерний

1. В ожидании нового назначения: А.Д. Балашев и подготовка проектов реформы местного управления. 117

2. Назначение А.Д. Балашева генерал-губернатором пяти центральных губерний. Первый этап генерал-губернаторского эксперимента 129

3. Второй этап генерал-губернаторского эксперимента. Участие А. Д. Балашева в преобразовании структуры губернского и уездного управления 147

Глава IV. Деятельность А.Д. Балашева в период Николаевского царствования .

1. Сворачивание генерал-губернаторского эксперимента 166 Служебная карьера А.Д. Балашева в царствование Николая I.

2. Общественно-политические взгляды А.Д. Балашева, его воззрения на государственный строй и административное управление Российской империей 181

3. Шлиссельбургский помещик. Повседневная жизнь в отставке 187

Заключение 195

Список сокращений 200

Список источников и литературы 201

• Служебная карьера А.Д. Балашева в начале царствования Александра I. Приобретение административного опыта и формирование представлений о принципах работы государственного аппарата
• А.Д. Балашев и отставка М.М. Сперанского
• Назначение А.Д. Балашева генерал-губернатором пяти центральных губерний. Первый этап генерал-губернаторского эксперимента
• Общественно-политические взгляды А.Д. Балашева, его воззрения на государственный строй и административное управление Российской империей

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Период первой четверти XIX в. по насыщенности политическими событиями, масштабам преобразований и реформаторским поискам решения фундаментальных «русских вопросов» в отечественной истории имеет огромное значение. В событиях, происходивших в Российской империи в 1801-1825 гг., ключевую роль играла высшая бюрократия, оказывавшая решающее влияние как внутри сферы своей компетенции, так и далеко за ее пределами.

При этом преобразовательный вектор правительственной политики царствования Александра I способствовал появлению целой плеяды выдающихся государственных деятелей, являвшихся разработчиками основополагающих реформаторских проектов, а также обусловил потребность в умелых управленцах, способных реализовывать замыслы верховной власти на практике. Одним из них был Александр Дмитриевич Балашев (1770-1837), последовательно занимавший посты московского и санкт-петербургского обер-полицмейстера, военного губернатора столицы, министра полиции и генерал-губернатора пяти центральных губерний. Обзор основных этапов государственной деятельности А.Д. Балашева наглядно демонстрирует его причастность ко многим преобразовательным инициативам Александровского царствования. Однако до сих пор не выявлена степень участия А. Д. Балашева в разработке и реализации этих преобразований, не определена его роль в реформаторском процессе. Фигура А.Д. Балашева весьма примечательна и для изучения бюрократической элиты первой трети XIX в. Он был классическим представителем высшего чиновничества данной эпохи, который, не имея ведомственной специализации, в продолжение своей карьеры служил в разных областях государственного управления.

Необходимость создания работы, посвященной А.Д. Балашеву, продиктована также состоянием изученности темы. В отечественной и зарубежной историографии нет специального, обобщающего монографического исследования о его жизни и государственной деятельности.

Степень разработанности темы исследования. Единственным трудом, посвященным А.Д. Балашеву, до последнего времени являлась брошюра петербургского цензора Д.И. Мацкевича, изданная в 1847 г. к десятилетию со дня смерти Александра Дмитриевича.¹ В работе объемом около 20 страниц в панегирическом духе прослеживаются основные вехи жизненного и служебного пути А. Д. Балашева. В дальнейшем внимание исследователей сосредотачивалось

¹ Мацкевич Д.И. О жизни и государственных заслугах А.Д. Балашева. СПб., 1847.

лишь на отдельных эпизодах его биографии, связанных с важнейшими событиями Александровского царствования, такими как деятельность Министерства полиции, отставка М.М. Сперанского, Отечественная война 1812 г. или разработка проектов реформы местного управления.

В дореволюционной историографии имя А.Д. Балашева можно найти в обобщающих исторических работах, посвященных эпохе правления Александра I. В фундаментальном труде Н.К. Шильдера А.Д. Балашев упоминается в числе видных государственных деятелей и исполнителей воли императора. Министр полиции и генерал-адъютант фигурирует в качестве одного из инициаторов отставки М.М. Сперанского, а так же деятельного участника Отечественной войны 1812 г. Великий князь Николай Михайлович также лишь упоминает имя А.Д. Балашева при анализе административных преобразований первой четверти XIX в. и внешнеполитической активности императора Александра I. При этом историки ограничиваются изложением только фактологической стороны деятельности А.Д. Балашева, не давая характеристики личности генерала и не объясняя мотивацию его поступков.

Деятельность А.Д. Балашева в качестве министра полиции привлекала внимание исследователей в связи с историей государственных учреждений, но преимущественно не в конкретно-историческом плане, а формально юридическом. Юбилейные труды по истории министерств, сочинения М.В. Довнар-Запольского, Д.А. Градовского, И.А. Блинова, детально освещающие становление новой системы центрального управления в России, затрагивают, в том числе, и вопросы образования Министерства полиции.⁴ Подробнейшее исследование Н.В. Варадинова по истории Министерства внутренних дел вобрало в себя большой массив фактических данных о процессе формирования организационной структуры ведомства.⁵ Однако при характеристике А.Д. Балашева как первого министра полиции авторы этих историко-юридических исследований довольствуются лишь изложением основных вех его служебной биографии, не прослеживая зависимости специфики созданного им министерства от его общественно-политической позиции и взглядов на принципы организации и деятельности государственного аппарата.

Шилъдер Н.К. Император Александр I. Его жизнь и царствование: В 4 т. Т.III. СПб., 1897. С. 35-85. Николай Михайлович, вел. кн. Император Александр I: опыт исторического исследования. В 2 т. Т. 1. СПб., 1912. С. 89-225.

⁴ Министерство внутренних дел: исторический очерк. 1802-1902. СПб., 1901. С. 20-23; Довнар-
Заполъский М.В. Зарождение министерств в России. М., 1912; Градовский А.Д. Русское
государственное право. Т. 1-3. СПб., 1875-1882; Блинов И.А. Губернаторы: историко-юридический
очерк. СПб., 1905.

⁵ Варадинов Н.В. История министерства внутренних дел. Ч. 2. Кн. 1., 1863. С. 31-37.

Отдельный блок дореволюционных исторических трудов затрагивает историю участия А.Д. Балашева в интриге против М.М. Сперанского. Многочисленные биографы знаменитого реформатора обращались к личности А.Д. Балашева, считая его одним из главных виновников отставки государственного секретаря. Традиционная оценка роли А.Д. Балашева в интриге была впервые сформулирована М.А. Корфом, и сводится к тому, что генерал стал «тайным, но самым опасным, самым деятельным врагом неосторожного Сперанского».⁶ Среди причин, подтолкнувших министра полиции к участию в заговоре против своего покровителя автор называет «дух интриги», «желание выслужиться» и «страх собственного обличения». В посвященной М.М. Сперанскому работе М.П. Погодина эпизод, связанный с отставкой государственного секретаря, также был подробно рассмотрен. Историк прослеживает историю возникновения заговора, рассматривает содержание поступавших к императору доносов. Их хронологическая последовательность позволяет М.П. Погодину сделать справедливый вывод о том, что А.Д. Балашев присоединился к заговору уже на завершающем этапе. При этом исследователь, считая министра полиции одним из сторонников консервативной партии при дворе, объясняет его участие в интриге

'-і

идеологическими мотивами. В последующих работах о М.М. Сперанском их взаимоотношения с А.Д. Балашевым изображались с опорой на построения М.А. Корфа или М.П. Погодина. Обстоятельный анализ событий, предшествующих отставке государственного секретаря, приводится в работе В.И. Семевского.⁸ Действия А.Д. Балашева историк также объясняет его принадлежностью к «консервативной партии», главой которой называет сестру Александра I Екатерину Павловну. При этом толчком к вхождению министра полиции в ряды заговорщиков автор считает поручение императора «присматривать за Сперанским». В характеристике личности А.Д. Балашева В.И. Семевский идет вслед за предыдущей историографией и основывается на тех же мемуарных свидетельствах. И только в сочинении А.Э. Нольде впервые высказывается важная мысль о том, что подлинной причиной удаления М.М. Сперанского была не интрига придворных сановников, а обдуманное решение Александра I.⁹ Главным действующим лицом комбинации по

⁶ КорфМ.А. Деятели и участники в падении Сперанского // Русская старина. 1902. № 3. С. 485. ¹ ПогодинМ.П. Сперанский//Русский архив. 1871. № 6. Стб. 1133-1145.

Семевский В.И. Падение Сперанского // Отечественная война и русское общество / Под ред. А.К. Дживелегова, СП. Мельгунова, В.И. Пичеты. В 7 т. Т.2. СПб., 1911. С. 221-246. ⁹ Нольде А.Э. Сперанский: биография. М., 2004. С. 110-112.

осуществлению замысла об отставке реформатора автор считает шведского барона Г. Армфельда, который в качестве союзника привлек А. Д. Балашева.¹⁰

Роль А. Д. Балашева в ходе Отечественной войны 1812 г. и Заграничных походов русской армии получила довольно лапидарное освещение в трудах дореволюционных историков. Генерал-адъютант, не участвовавший в военных действиях, чаще всего упоминается лишь в контексте своей знаменитой поездки к Наполеону.¹¹ Исключение составляет труд А.И. Михайловского-Данилевского, который вносит имя А.Д. Балашева в число «мужей Двенадцатого года» и ближайших сподвижников императора в годы войны. Составленный историком биографический очерк об А.Д. Балашеве, при написании которого были использованы собственноручные мемуарные записки генерала, представляет собой обстоятельное изложение важнейших событий его жизни и карьеры. Однако, подробному, с точки зрения изложения фактов, биографическому описанию недостает оценочных характеристик личности генерал-адъютанта и концептуального осмысления мотивов его поступков.

Особый интерес представляет историографический блок, связанный с генерал-губернаторским периодом деятельности А.Д. Балашева и тесно увязанный с историей создания проектов генерал-губернаторств и Государственной Уставной грамоты Российской империи. Впервые проблема предполагаемого учреждения генерал-губернаторств при Александре I обратила на себя внимание исследователей в 60-е гг. XIX в. В трудах Н.В. Калачова и Е.В. Анучина были опубликованы важнейшие документы, проливавшие свет на готовившуюся во второй половине Александровского царствования реформу местного управления. Цель задуманных Александром I преобразований авторы видели в том, чтобы наладить эффективный надзор над губернским управлением, а генерал-губернаторство А.Д. Балашева рассматривали как начало практической реализации генерал-губернаторского проекта. Новым этапом в изучении генерал-губернаторского эксперимента А.Д. Балашева стало появление монографии Г.В. Вернадского, посвященной Государственной Уставной грамоте.¹⁴ Автор представил краткий обзор проектов образования генерал-губернаторств,

¹⁰ Нолъде А.Э. Сперанский. С. 111.

¹¹ Шилъдер Н.К. Император Александр I. Т.III. С. 85-86; Николай Михайлович, вел. кн. Император
Александр I: опыт исторического исследования. Т. I. С. 111-112.

¹² Михайловский-Данилевский А.И. Император Александр I и его сподвижники в 1812, 1813, 1814 и
1815 годах. В 6 т. Т.6. СПб., 1850. С. 215-236.

Анучин Е.Н. Исторический обзор развития административно-полицейских учреждений в России с Учреждения о губерниях 1775 г. до настоящего времени. СПб., 1892. С. 12-30; Калачов Н.В. Разбор сочинения г. Андреевского «О наместниках, воеводах и губернаторах». СПб., 1867. С. 45-71. ¹⁴ Вернадский Г.В. Государственная Уставная Грамота Российской Империи 1820 г. Прага, 1925.

возникавших во второй половине царствования Александра I, рассматривая их в качестве базы для создания конституционного проекта. По мнению исследователя, в 1819 г. император приступил к реализации Государственной Уставной грамоты, создав в качестве эксперимента генерал-губернаторство в центральной России и назначив туда А.Д. Балашева, который «несмотря на все отрицательные стороны своего характера, являлся одним из первых деятелей Александровского государства».¹⁵ Таким образом, Г.В. Вернадский считал создание генерал-губернаторства А.Д. Балашева первым шагом императора на пути к введению в России конституционного правления.¹⁶

В советской историографии тематика участия А.Д. Балашева в
формировании Министерства полиции и определении основных направлений его
деятельности получила освещение лишь в общем контексте истории полицейского
ведомства. Среди исследований, посвященных политическому сыску в первой
половине XIX в., выделяется монография И.М. Троцкого. В ней автор объясняет
активизацию деятельности сыскных органов в 1810-1812 гг. карьерными
амбициями министра и его стремлением к постоянному расширению компетенции
своего ведомства. При этом историк подчеркивает особую роль А.Д. Балашева в
появлении новых для России методов политического шпионажа и провокации,
которые министр заимствовал у французской полиции. Работы

П.А. Зайончковского, Н.П. Ерошкина, И.В. Оржеховского отличаются анализом деятельности полицейских органов в контексте истории государственного управления. Однако роли А.Д. Балашева в этом процессе не уделяется должного внимания. Определенный поворот к рассмотрению личного вклада государственных деятелей Александровской эпохи в реформирование полицейских учреждений наметился в работах А.В. Борисова. Среди других представителей управленческой элиты данной эпохи автор особое внимание уделяет А.Д. Балашеву и его участию в формировании Министерства полиции и приходит к мысли о том, что министру частично удалось реализовать задуманное М.М. Сперанским объединение в одном ведомстве «полиции тайной и публичной».¹⁹

¹⁵ Вернадский Г.В. Государственная Уставная Грамота. С. 46-47.

¹⁶ Там же. С. 45.

¹⁷ Троцкий ИМ. Третье отделение при Николае I. Л., 1990. С. 145-148.

Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М., 1987;. Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты. М., 1981; Его же. Очерки государственных учреждений дореволюционной России. М., 1960; Оржеховский И.В. Самодержавие против революционной России (1826-1880). М., 1982.

¹⁹ Борисов А.В. Руководители карательных органов дореволюционной России. М., 1979. С. 30-33. Его же. Полиция самодержавной России в первой четверти XIX века. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1983. Его же. Полиция и милиция России: страницы истории. М., 1995. С. 20-25; Его же.

В советской и постсоветской историографии, посвященной М.М. Сперанскому, освещение причин его отставки носит общий характер. В работах С.А. Чибиряева, В.А. Федорова, В.А. Томсинова дается характеристика мероприятий М.М. Сперанского, вызвавших недовольство разных слоев общества, а событийной стороне заговора против реформатора не уделяется должного

внимания. Истории падения М.М. Сперанского посвящена отдельная глава монографии В.А. Томсинова, в которой автор постарался собрать воедино оценки дореволюционных историков. Повторяя выводы А.Э. Нольде о том, что главным действующим лицом заговора был Г. Армфельд, автор называет А.Д. Балашева его верным союзником. Причины, побудившие министра полиции присоединиться к заговору, В.А. Томсинов видит в его боязни разоблачений со стороны

М.М. Сперанского. Нельзя не отметить, что при рассмотрении взаимоотношений М.М. Сперанского и А.Д. Балашева в историографии сложился односторонний и клишированный образ министра полиции, основанный на весьма узком круге источников.

Деятельность А.Д. Балашева в ходе Отечественной войны в советской историографии нашла наиболее полное отражение в классических работах

Е.В. Тарле. Историк провел критический анализ содержания записки А.Д. Балашева, которая является единственным источником для реконструкции событий его поездки к Наполеону. Оценивая рассказ А.Д. Балашева как в целом правдивый, автор с недоверием относится к деталям и отдельным репликам А.Д. Балашева и Наполеона, сказанным в ходе их встречи. На протяжении дальнейшего повествования А.Д. Балашев упоминается автором в числе инициаторов отъезда императора из действующей армии, одного из организаторов московского ополчения, а также среди членов комитета по избранию главнокомандующего. Генерал-адъютант выступает здесь как один из участников важных событий в ходе войны, однако его личный вклад в эти мероприятия остается за рамками исследования. Н.А. Троицкий в своем исследовании также уделил особое внимание поездке А.Д. Балашева к Наполеону. В целом соглашаясь с мнением Е.В. Тарле в том, что в отношении содержания беседы

Министерство полиции царской России // МВД России. Энциклопедия / Под ред. В.Ф. Некрасова. М., 2002. С. 299-300.

Чибиряев С.А. Великий русский реформатор. Жизнь, деятельность и политические взгляды М.М. Сперанского. М., 1989; Федоров В.А. М.М. Сперанский и А.А. Аракчеев. М., 1997; Томисиное В. А. Светило Российской бюрократии. М., 1991. Его же. Сперанский. М., 2006.

²¹ Томсинов В.А. Сперанский. С. 200.

²² Тарле Е.В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год // Тарле Е.В. Сочинения. В 12 т. Т.7. М.,
1959. С. 477-483.

А.Д. Балашева с Наполеоном генерал-адъютанту «доверять без оговорок нельзя», автор делает акцент на анализе целей задуманной императором миссии.²³

Тема генерал-губернаторского проекта и попытки его реализации в советской историографии получила наиболее подробное рассмотрение. Прежде всего, речь идет об исследовании А.В. Предтеченского. Безусловным достижением автора является включение этого направления реформаторских поисков Александра І в общий контекст внутренней политики первой четверти XIX в. При этом историк критикует построения Г.В. Вернадского о взаимосвязи Государственной Уставной грамоты и опытов А.Д. Балашева. Автор отмечает, что эта точка зрения «основана на его чистых домыслах», поскольку «ни в одном из документов, относящихся к проведению в жизнь проектов организации местного управления, не заключено <...> ни единого намека на связь между тем, что делал в своем генерал-губернаторстве А. Д. Балашов, и Уставной Грамотой». Таким образом, А.В. Предтеченский рассматривал «балашевский эксперимент» исключительно как попытку провести в жизнь реформу местного управления.²⁶ Схожей с А.В. Предтеченским точки зрения придерживается Н.П. Ерошкин. Исследователь отмечает, что разделение всей территории страны на генерал-губернаторства, в представлении императора, должно было решить проблему оторванности местных органов от центрального руководства. В этой связи генерал-губернатор А. Д. Балашев должен был воплотить в жизнь проект «Учреждения наместничеств», однако отсутствие строго определенных законодательных норм для его деятельности привело к тому, что «эксперимент Балашова превратился в хаос».

Современный период изучения проблем реформирования центрального и местного управления Российской империи в первой половине XIX в. характеризуется усилением интереса историков к управленческой элите данной

9Q ^П

ЭПОХ1Г и ее отдельным представителям. Так, основные вехи биографии А.Д.

²³ Троицкий НА. 1812. Великий год России. М., 1988. С. 50-52.

Предтеченский А.В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX в. М.; Л., 1957.

²⁵ Там же. С. 393-394.

²⁶ Там же. С. 406.

Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 2008.

²⁸ Там же. С. 370.

²⁹ Российские реформаторы XIX- начало XX в. М., 1995; Акулъшин П.В. Просвещенная бюрократия и
русская провинция в первой половине XIX в. (по материалам Пензенской, Рязанской, Тамбовской и
Тульской губерний): дис. ... докт. истор. наук. М., 2004; Управленческая элита Российской империи.
История министерств. 1802-1917. СПб., 2008; Ружицкая И.В. «Просвещенная бюрократия». 1800-
1860-е гг. М., 2009.

Балашева нашли отражение в современных справочных изданиях. Вместе с тем, по точному замечанию Г.А. Принцевой, внимание исследователей по-прежнему сосредотачивается лишь на отдельных эпизодах его биографии, связанных с важнейшими событиями царствования Александра I. В 1990-е гг. значительно возрос интерес к истории органов внутренних дел и полиции имперской России. При этом особое внимание уделялось исследованию системы политического сыска не только на уровне центрального управления, но и местного. Работа О.А. Иванова, посвященная деятельности политической полиции в Москве в первой половине XIX в., применительно к изучению биографии А.Д. Балашева, ценна с точки зрения ввода в научный оборот ранее неизученных источников. Изучению политического сыска в общем аспекте посвящены работы Ф.М. Лурье³⁴, который характеризует А.Д. Балашева как «отца русской полицейской провокации». Основываясь исключительно на мемуарных свидетельствах, Ф.М. Лурье видит в министре полиции человека, лишенного «нравственных начал», деятельность которого, безусловно, повредила России. Более взвешенная оценка А.Д. Балашева в качестве министра полиции содержится в серии статей и монографии Л.Ф. Севастьянова.³⁶ Прослеживая процесс становления новой системы органов политического сыска в первой четверти XIX в., автор связывает чрезмерное сосредоточение власти в Министерстве полиции с личными качествами «сильного министра». В новейшей историографии деятельность Министерства полиции стала предметом ряда диссертационных исследований по юридической специальности. Внимание авторов, как и прежде, сосредоточено на процессе формирования и деятельности полицейского ведомства. При этом информация о министре полиции ограничивается лишь скупой биографической справкой, в

Федоров В.А. М.М.Сперанский и А.А.Аракчеев. М., 1997; Долгих Е.В. К проблеме менталитета российской административной элиты первой половины XIX в.: М.А.Корф, Д.Н.Блудов. М., 2006; Минин А.С. Граф П.Д. Киселев: портрет министра как зеркало эпохи. СПб., 2012. ³¹Федорченко В.И. Императорский дом: Выдающиеся сановники. В 2 т. Т.2. М.; Красноярск. 2001. С. 103. Шилов Д. Н. Государственные деятели Российской империи. СПб., 2001. С. 60-64.

Е.А. Принцева. Портреты семьи Балашовых в собрании Отдела истории Русской культуры // Русское искусство в Эрмитаже / Под ред. Г.А. Миролюбовой, Э.А. Тарасовой. СПб., 2003. С. 167.

³³ Иванов О.А. Тайны старой Москвы. М., 1997. С. 76-106.

³⁴ Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы. СПб., 1992. С. 38-45; Его же. Политическая полиция
Российской империи // Английская набережная, 4. Ежегодник Санкт-Петербургского общества
историков и архивистов. СПб., 2000. С. 101-104.

³⁵ Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы. С. 42-43.

Севастьянов Ф.Л. Между тайной экспедицией и III отделением: от тайного сыска к политическому розыску. СПб., 2008; Его же. Первый и единственный министр полиции // Родина. 2012. №11. С. 34-37; Его же. Развитие «высшей полиции» при Александре I // Жандармы России / сост. B.C. Измозик. СПб., 2002. С. 201-248.

Севастьянов Ф.Л. Между тайной полицией и III отделением. С. 92.

результате чего повествование носит обезличенный характер . В этой связи
особый интерес представляют работы П.Д. Николаенко, который удачно

совместил подробный историко-юридический анализ структурных изменений, произошедших в системе управления полицией и политическим сыском, с

характеристикой личностных качеств главных действующих лиц эпохи.

В современной историографии Отечественной войны 1812 г. выводы Н.А. Троицкого о целях миссии А.Д. Балашева дополняются важными тезисами Л.В. Выскочкова: «Миссия А.Д. Балашева заключалась в соблюдении дипломатического этикета, демонстрации миролюбивых намерений Александра I, и, возможно, в уточнении замыслов Наполеона».⁴⁰ С.Н. Искюль в своем исследовании уточняет некоторые обстоятельства миссии А.Д. Балашева к Наполеону, которая рассматривается в контексте дипломатического противостояния российского и французского императоров.⁴¹ Помимо этого к частным вопросам миссии А.Д. Балашева к Наполеону в одной из своих статей обращается П.Д. Николаенко. В целом разделяя мнение Е.В. Тарле, автор более основательно выявляет мотивацию действий А.Д. Балашева, подчеркивая разведывательную составляющую его миссии.⁴²

Возвращение к рассмотрению проблемы соотношения генерал-губернаторства А.Д. Балашева и проекта Государственной Уставной грамоты было реализовано в трудах СВ. Мироненко, который в своих построениях опирается на идеи Г.В. Вернадского.⁴³ Создание округа А.Д. Балашева автор считает первым шагом «на пути практического осуществления одобренных им принципов конституционной реформы». По мнению автора, в силу ряда социально-политических причин верховная власть в 1823 г. приостановила преобразовательный процесс. Об этом свидетельствует данное А.Д. Балашевым «вялое указание экспериментировать в рамках губернии».⁴⁴ Историк

Карпов В.Ю. Министерство полиции в правовой системе России (1810-1819): Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2000: Дзъоник В.Р. Министерство полиции России в период образования и Отечественной войны 1812 г.: Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2001.

³⁹ Николаенко П.Д. Князь В.П. Кочубей - первый министр внутренних дел. СПб., 2009; Его же. Полиция в Отечественной войне 1812 г. // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2012. № 4. С. 15-19; Его же. Роль и место МВД Российской империи в министерской системе управления первой четверти XIX в. // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2012. № 1.С. 18-23.

Выскочков Л.В. «Гроза двенадцатого года»: Отечественная война 1812 года и Зарубежные походы 1813-1815 гг. СПб., 2011. С. 59. ⁴¹ Искюль С.Н. 1812 год. СПб., 2008.

Николаенко П.Д. 1812 год. Министр полиции России генерал А.Д. Балашев в ставке Наполеона // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2012. № 3. С. 14-20.

⁴³ Мироненко СВ. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989; Его же. Страницы тайной истории самодержавия. М., 1990. ⁴⁴Мироненко СВ. Самодержавие и реформы. С. 180-200.

П.В. Акулыпин касается фигуры генерал-губернатора А.Д. Балашева в своей докторской диссертации и серии статей. В оценках причин создания генерал-губернаторства исследователь опирается на выводы СВ. Мироненко. Вместе с тем, работы П.А. Акулыпина основываются на материалах местных архивов, что позволяет воссоздать более полную картину жизни провинциального общества в годы генерал-губернаторства А.Д. Балашева. Сам генерал-губернатор предстает в этих исследованиях как «деятельный и энергичный администратор», перед которым была поставлена задача «подготовить к будущим преобразованиям центральные губернии страны».⁴⁶ Один из соавторов коллективной монографии «Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи» Д.И. Раскин в отношении к концепции Г.В. Вернадского придерживается осторожной позиции. Начатый императором в 1819 г. эксперимент автор склонен связывать с проектом «Учреждение наместничеств». При этом начинания А.Д. Балашева в округе, сделанные по повелению Александра I, впервые были соотнесены с деятельностью М.М. Сперанского на посту генерал-губернатора Сибири и его взглядами на принципы государственного управления, основанными на идее взаимосвязи центрального и местного управления.⁴⁷ Схожей точки зрения придерживается исследователь В.Г. Арутюнян, автор наиболее полного на сегодняшний день исследования об институте генерал-губернаторов при Александре I.⁴⁸ Прослеживая эволюцию генерал-губернаторской власти, начиная с 1775 г., автор приходит к выводу о том, что проект «Учреждение наместничеств» был призван упорядочить ход местного управления и привести структуру власти на местах в соответствие с реформированными ранее высшими и центральными государственными учреждениями империи. Именно с реализацией этого проекта, начавшейся в 1819 г., было связано назначение А.Д. Балашева генерал-губернатором пяти центральных губерний России, но не с воплощением в жизнь Государственной Уставной грамоты. Выбор императора в пользу А.Д. Балашева В.Г.Арутюнян объясняет тем, что сановник был известен как «крупнейший

Акулъшин П.В. Просвещенная бюрократия и русская провинция в первой половине XIX в. (по материалам Пензенской, Рязанской, Тамбовской и Тульской губерний): дис. ... доктора ист. наук. М., 2004; Его же. Рязанский генерал-губернатор А.Д. Балашов (реформаторские планы Александра I и Рязанский край) // Из прошлого и настоящего рязанского края. Рязань, 1995. С. 17-24; Его же. М.Н. Макаров и его воспоминания о рязанском генерал-губернаторе А.Д. Балашове // Труды рязанского исторического общества. Вып. 1. Рязань, 1997. С. 138-150; Его же. Генерал-губернатор А.Д. Балашов и его реформаторские планы // Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Т. 4. Рязань, 2003.С. 54-64.

Акулъшин П.В. Просвещенная бюрократия и русская провинция. С. 355-357.

⁴⁷ Там же. С. 114-115.

⁴⁸ Арутюнян В.Г. Генерал-губернаторства при Александре I: дис. ... канд. ист. наук. М., 2008.

специалист по полицейской части и местному управлению». Положения, высказанные В.Г. Арутюняном, развивает в своей монографии Л.Ф. Писарькова, которая встраивает генерал-губернаторский эксперимент в общий контекст преобразовательных поисков Александра I в 20-х гг. XIX в.⁵⁰

В духе концепции Г.В. Вернадского и СВ. Мироненко генерал-
губернаторский эксперимент А.Д. Балашева освещает и К.С. Чернов.⁵¹ В
подробнейшем исследовании, посвященном Государственной Уставной грамоте
Российской империи, автор отстаивает идею о тесной связи проекта
Государственной Уставной грамоты с преобразованиями А.Д. Балашева в Рязани и
их взаимном влиянии. Автор доказывает, что некоторые результаты проводимого
генерал-губернатором эксперимента были включены в третью редакцию
грамоты. Важнейший аспект, связанный с преобразованием полицейского
управления в ходе «опытов» А.Д. Балашева в Рязани, подробно исследован Ю.В.
Тотом. Исследователь сумел систематизировать предложения генерал-губернатора
и бывшего министра полиции по вопросу реформирования местных полицейских
органов. Вопрос об общественном отношении к «балашевскому эксперименту»
затронут в работе Т.В. Андреевой. Автор отмечает негативную реакцию

большинства поместного дворянства на попытку реализации задуманной императором реформы местного управления.⁵⁴

В зарубежной историографии, посвященной проблемам российской истории, А.Д. Балашев лишь упоминается в числе участников ярких событий первой трети XIX в.⁵⁵

Объектом диссертационного исследования является политическая история России первой трети XIX в.

Арутюнян В.Г. Генерал-губернаторства при Александре I. С. 253.

Писарькова Л.Ф. Государственное управление России в первой четверти XIX в.: замыслы, проекты, воплощение. М., 2012.

Чернов К.С. Забытая конституция: «Государственная Уставная Грамота Российской Империи». М., 2007. ⁵² Там же. С. 128.

Тот Ю.В. Полицейские учреждения в проектах преобразования местного управления А.Д. Балашева// Россия в XIX-XX вв. Сборник статей к 70-летию Р.Ш. Ганелина. СПб., 1998. С. 133-138; Его же. Реформа уездной полиции в правительственной политике России в XIX в. СПб., 2002; Его же. Проблема реорганизации местного управления и земской полиции в правительственной политике России первой трети XIX в. // Центр и регионы в истории России: проблемы экономического, политического и социокультурного взаимодействия. СПб., 2010. С. 252-286.

Андреева Т.В. Тайные общества в России в первой трети XIX в.: правительственная политика и общественное мнение. СПб., 2009. С. 215-216.

⁵⁵ Squire P.S. The Third Department: the establishment and practices of the political police in the Russia of Nicholas I. L., 1968; Hingley R. The Russian secret police: Moscovite, Imperial Russian and Soviet political security operations. New York, 1971; Свон P.Д. Эффективность правоохранительной деятельности и ее кадровое обеспечение в США и России. СПб., 2000; РейМ.-П. Александр I. М., 2013.

Предметом диссертационного исследования является жизнь и государственная деятельность А. Д. Балашева.

Цель исследования - комплексное изучение жизни и государственной деятельности А. Д. Балашева как одного из видных представителей управленческой элиты Российской империи первой трети XIX в., воссоздание его политической биографии. В соответствии с целью исследования ставятся следующие задачи:

1. Изучить процесс становления общественно-политических взглядов А.Д. Балашева на основе выявления системы его воспитания, образования и влияния окружения.

2. Последовательно рассмотреть этапы служебной карьеры А. Д. Балашева.

3. Определить роль А.Д. Балашева в реализации правительственных преобразовательных инициатив Александровского царствования.

4. Выявить место А. Д. Балашева в среде высшей бюрократии первой трети XIX в.

5. Изучить сформировавшиеся у А.Д. Балашева общественно-политические взгляды во взаимосвязи с его воззрениями на государственный строй Российской империи и принципы функционирования административного аппарата, оценить степень их влияния на его деятельность

Хронологические рамки исследования определяются годами жизни А. Д. Балашева (1770-1837) и периодом его активной государственной деятельности (1810-1826). Содержание первого параграфа первой главы диссертации несколько раздвигает хронологические рамки исследования, что связано с необходимостью рассмотрения родословной А.Д. Балашева.

Методологической основой исследования являются принципы историзма, научной объективности и системности. Биография А.Д. Балашева изучается не изолированно, а во взаимосвязи с важнейшими общегосударственными событиями и правительственной политикой. При написании работы использовались различные методы исторического исследования - биографический, который позволяет проанализировать этапы формирования личности А.Д. Балашева; историко-генетический и историко-психологический, выявляющие мотивы его действий; сравнительно-исторический, позволяющий включить историю жизни и государственной деятельности А.Д. Балашева в контекст внутренней и внешней политики первой четверти XIX в.

Источниковая база исследования представлена различными видами письменных источников. Применительно к заявленной теме диссертации наиболее приемлемым является использование традиционной классификации,

предусматривающей разделение источников на официальные материалы, источники личного происхождения, справочники и периодическую печать.

В работе использовались как опубликованные источники, так и архивные материалы, представленные 15 фондами 5 архивохранилищ Санкт-Петербурга и Москвы - Научно-исследовательского архива СПб ИИ РАН (Ф. 16, Ф. 276), РГИА (Ф. 1681; Ф. 468; Ф. 1286;. Ф. 1329; Ф. 1409; Ф. 1167), Отдела рукописей РНБ (Ф. 731; 634), ГАРФ (Ф. 109; Ф. 1165; Ф. 917), ЦГИА СПб (Ф. 735; Ф. 253).

Среди опубликованных официальных источников большое значение имеют законодательные акты, изданные в Полном собрании законов Российской империи.⁵⁶ Это Высочайшие указы и рескрипты министру полиции и генерал-губернатору. Обладающие высокой степенью достоверности и показывающие результат преобразований, они, однако, не отражают самого процесса создания Министерства полиции и генерал-губернаторства.

Особую ценность в числе опубликованных источников официального происхождения представляют связанные с именем А.Д. Балашева законопроекты и проекты нормативных документов, относящиеся, главным образом, к периоду его деятельности на посту генерал-губернатора. Многочисленные докладные записки, подаваемые А.Д. Балашевым на Высочайшее имя, а также его проекты уставов и инструкций для вновь учреждаемых губернских органов, неоднократно издавались. Как отмечалось выше, впервые некоторые из этих документов были

опубликованы в сочинении Н.В. Калачова , затем они вошли в состав многотомного издания «Материалов» Комиссии о преобразовании губернских и уездных учреждений.⁵⁸ В более полном виде, снабженные комментариями и примечаниями, эти документы вновь были изданы в «Сборниках Императорского Русского исторического общества».⁵⁹ Еще одна публикация названных источников, уже на более высоком археографическом уровне, была осуществлена авторами коллективной монографии «Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи».⁶⁰

Большую значимость имеют и опубликованные материалы, относящиеся к делопроизводственной документации, дающие представление об организации

⁵⁶ Полное собрание законов Российской империи. Собрание 1-е.: в 45 т. СПб., 1830.

⁵⁷ Калачов Н.В. Разбор сочинения г. Андреевского.

Материалы, собранные для Высочайшее учрежденной Комиссии о преобразовании губернских и уездных учреждений. Отдел административный. 4.1. Материалы исторические и законодательные. Отделения 1 и 2. СПб., 1870.

⁵⁹ Сборник Императорского Русского исторического общества. Т. LXXIV. Журналы Комитета, учрежденного Высочайшим рескриптом 6 декабря 1826 г. СПб., 1891; Т. ХС. Бумаги Комитета, учрежденного высочайшим рескриптом 6 декабря 1826 г. СПб., 1894.

Институт генерал-губернаторства и наместничества в Российской империи / Под общ. ред. В.В. Черкесова. В 2 т. Т.2. СПб., 2003.

деятельности Министерства полиции, показывающие роль А.Д. Балашева в этом процессе и включенные в соответствующие сборники документов.⁶¹

Из неопубликованных официальных источников, прежде всего, следует назвать документы, посвященные генерал-губернаторскому эксперименту, которые отложились в фонде Комитета «6 декабря 1826 года» (РГИА. Ф. 1167). Собранные А.Д. Балашевым и представленные им на Высочайшее рассмотрение 11(23) декабря 1826 г., они существенно дополняют изданные преобразовательные проекты. Копии некоторых проектов А.Д. Балашева по совершенствованию губернского управления, сохранившиеся в фонде К.Г. Репинского (ОР РИБ. Ф. 637), не только показывают степень участия генерала в официальных преобразовательных поисках, но и отражают его общественно-политические взгляды.

Особую значимость для данного исследования имеют неопубликованные делопроизводственные материалы. Они дают наиболее полную и достоверную информацию об участии А.Д. Балашева в государственном управлении и о его служебной карьере. Ведомственные материалы, относящиеся к деятельности Министерства полиции, позволяют проследить процесс становления и развития этого нового для Российской империи центрального органа. Они содержат также информацию о порядке делопроизводства, установленном министром полиции в первые месяцы работы министерства, ходе подготовки нормативной базы ведомства и трудностях, возникавших при ее создании (РГИА. Ф. 1286). Сохранившаяся межведомственная переписка Министерства полиции и губернских учреждений, отложившаяся в фонде Особенной канцелярии Министерства внутренних дел, позволяет реконструировать основные направления его деятельности (ГАРФ. Ф. 1165). Собранные для рассмотрения в Комитете «6 декабря 1826 года» отчеты А.Д. Балашева о проведенных мероприятиях в губерниях генерал-губернаторского округа и его проекты, направленные на продолжение реформы местного управления, отражают преобразовательные тенденции Александра І в отношении системы провинциальной власти. (РГИА. Ф. 1167)

Обнаруженные в архивохранилищах делопроизводственные документы также проливают свет на более ранние этапы карьеры А.Д. Балашева. Из этих материалов становится известно о его деятельности на посту коменданта Омской крепости (РГИА. Ф. 563) и Московского обер-полицмейстера (ГАРФ. Ф. 1165). К

История полиции России. Исторический очерк и основные документы / под ред. М.В. Курицына. М., 2001.

делопроизводственным документам также могут быть отнесены инструкции, полученные А. Д. Балашевым в ходе дипломатических миссий.⁶²

Среди источников личного происхождения особую ценность представляют воспоминания современников. Центральное место среди них занимают воспоминания самого А.Д. Балашева, сохранившиеся в его личном архиве (Научно-исследовательский архив СПб ИИ РАН. Ф. 16). Источник, озаглавленный «Записки касательно моей жизни», представляет собой написанное рукой А.Д. Балашева жизнеописание, уместившееся на 103 листах. Содержание документа охватывает период с рождения А.Д. Балашева до конца 1819 г., т.е. до его назначения на пост генерал-губернатора. Фигура автора находится в центре повествования - записки подробны и достоверны с точки зрения формулярного списка А. Д. Балашева. При этом явно прослеживается основная цель мемуариста -определить и продемонстрировать читателю собственное место и роль в системе государственной власти того времени. Таким образом, воспоминания, содержащие уникальные подробности биографии мемуариста и отражающие его общественно-политические взгляды, имеют также большое значение для реконструкции процесса подготовки и проведения в жизнь важнейших преобразовательных мероприятий 1810-х - начала 1820-х гг. Вместе с тем, нельзя отрицать субъективный характер некоторых суждений и оценок А. Д. Балашева, обусловленный его стремлением произвести благоприятное впечатление на читателя. Содержание записок позволяет датировать окончание работы над ними 1819 г. Помимо основного документа в архиве А.Д. Балашева сохранились некоторые дополнения к тексту записок, охватывающие период с 1820 г. по 1825 г. Однако они гораздо менее подробны и представляют собой лишь тезисный план предполагаемого продолжения мемуаров.

Одному из наиболее ярких эпизодов своей биографии, связанному с дипломатической миссией к Наполеону в 1812 г., А.Д. Балашев посвятил отдельную записку, которая частично цитировалась в трудах М.И. Богдановича и А.И. Михайловского-Данилевского, и впервые полностью была опубликована на французском языке Н.Ф. Дубровиным.⁶³ Позже она была напечатана на русском языке в журнале «Исторический вестник».⁶⁴

Взглянуть на деятельность А. Д. Балашева с большей долей объективности помогают многочисленные мемуары современников, которые содержат весьма

Внешняя политика России XIX и начала XX века: Документы российского министерства иностранных дел. Серия 1. 1801-1815 гг.: В 8 т. / Отв. ред. А.Л. Нарочницкий. М., 1960-1972.

Посылка генерал-адъютанта Балашева к императору Наполеону // Отечественная война в письмах современников/ Сост. Н.Ф. Дубровин. СПб., 1882. С. 14-31.

⁶⁴ Свидание генерала Балашева с Наполеоном // Исторический вестник. 1885. №5. С. 424-438.

противоречивые оценки личности и действий министра полиции и генерал-
губернатора.⁶⁵ К этим материалам примыкают дневниковые записи
современников. Так, в своем дневнике М.М. Сперанский оставил важные
сведения о роли А.Д. Балашева в интриге против себя в 1812 г. (ОР РНБ. Ф. 731).

Переписка А.Д. Балашева с видными сановниками первой четверти XIX в. содержит ценные сведения о его деятельности в ходе Отечественной войны 1812 г. и Заграничных походов русской армии. Особую ценность представляет переписка А.Д. Балашева с Ф.В. Ростопчиным, которая помогает проследить участие генерал-адъютанта в формировании московского ополчения.⁶⁶ Сохранившиеся в архивохранилищах частные письма А.Д. Балашева позволяют составить более рельефное представление о его личных качествах, а также определить круг его общения (Научно-исследовательский архив СПб ИИ РАН. Ф. 16).

Обращение к дореволюционным справочным изданиям дает возможность проследить историю рода Балашевых⁶⁷, а также уточнить некоторые вехи биографии сановника.⁶⁸ Материалы периодической печати, используемые в работе, позволяют внести ряд дополнений в изучение фактической стороны его государственной деятельности.⁶⁹

Различные виды источников, привлеченные в ходе исследования, обеспечивают максимально полное освещение этапов жизни и карьеры А.Д. Балашева, восполняя пробелы в изучении его биографии. Таким образом, источниковая база диссертации делает возможным достижение поставленной цели и решение указанных задач.

Научная новизна исследования определяется постановкой проблемы в комплексном ее осмыслении. Представленная диссертация является первым в

Басаргин Н.В. Воспоминания, рассказы, статьи. Иркутск, 1988; Бенкендорф А.Х. Записки. М., 2001; Вигелъ Ф.Ф. Записки. М., 2000; Глинка С.Н. Записки. М., 2004; Греч Н.И. Записки о моей жизни. М.; Л. 1930; Де Санглен Я.И. Записки // Русская старина. 1883. №1. С.23-39; Дмитриев М.А. Мелочи из запаса моей памяти. М., 1963; Долгоруков ИМ. Капище моего сердца. М., 1997; Коленкур Арман де. Мемуары. М., 1943; Комаровский Е.Ф. Записки. СПб., 1914; Лорер Н.И. Записки моего времени. Воспоминания о прошлом // Мемуары декабристов. М., 1988. С. 313-546; Львова Е.Н. Рассказы // Русская старина. 1880. Т. 28. № 3. С. 330-352; Мертвого ДБ. Записки. СПб., 2006; Муравьев А.Н. Собственноручные записки // Декабристы. Новые материалы. М., 1955. С. 137-231; Нессельроде К. В. Записки // Русский вестник. 1865. №10. С. 529-570; Ростиславов ДИ. Записки // Русская старина. 1894. Т. 82. №12. С. 53-71; Шишков А.С. Записки (1780-1814) // Записки, мнения и переписка. В 2 т. Т. 1. Берлин, 1870. С. 122-380.

Отечественная война в письмах современников / Сост. Н.Ф. Дубровин. СПб., 1882.

Бобринский А.А. Дворянские роды, внесенные в Общий Гербовник Всероссийской Империи: В 2 ч. Ч. 1. СПб., 1890; Руммелъ В.В. Родословный сборник русских дворянских фамилий. В 2 т. Т.1. СПб., 1886.

^б8Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. В 86 т. Т. 2а. СПб., 1891. С. 794; Русский Биографический Словарь. В 25 т. Т.2. СПб., 1900. С. 443-444; Фрейман О.Р. Пажи за 185 лет. Биографии и портреты бывших пажей с 1711 по 1896 г. Фридрихсгам, 1897. ⁶⁹ Московские ведомости. 1812. № 58; Северная пчела. 1847. № 154-155.

отечественной и зарубежной историографии монографическим исследованием жизни и государственной деятельности А.Д. Балашева. Это позволяет не только восполнить существующий историографический пробел, но также сделать ряд важных уточнений в изучении внутренней и внешней политики Российской империи в конце XVIII - первой трети XIX вв. На основе малоизученных и вновь вводимых в научный оборот исторических источников в диссертации воссоздан политический портрет А. Д. Балашева, проанализированы роль и место сановника в системе государственного управления, а также степень его влияния на реализацию преобразовательных замыслов верховной власти. Проведенное исследование позволяет по-новому взглянуть на проблему участия А. Д. Балашева в формировании ведомственной структуры Министерства полиции и становлении новой системы политического сыска, а также подвергнуть сомнению ряд устоявшихся в историографии суждений по этому вопросу. В данном контексте впервые выявлена взаимосвязь принципов работы нового ведомства с представлениями А.Д. Балашева о главных механизмах функционирования государственного аппарата, сложившиеся у него в ходе предыдущей административно-полицейской деятельности на постах московского и петербургского обер-полицмейстера и военного губернатора столицы. Впервые подробно исследована история взаимоотношений М.М. Сперанского и А.Д. Балашева, что позволило конкретизировать оценку роли последнего в интриге против государственного секретаря и выявить мотивы его участия в заговоре. В исследовании максимально полно показана роль А.Д. Балашева в ходе Отечественной войны 1812 г., впервые проанализированы дипломатические миссии, возложенные на него императором в годы Заграничных походов, и их реальные цели. Это позволило детализировать отдельные аспекты внешнеполитической доктрины российского абсолютизма Нового времени, стремящегося на данном этапе к созданию единой Европы, на базе единых конституционных и аболиционистских оснований. Генерал-губернаторский период деятельности А.Д. Балашева рассмотрен в контексте реформаторских планов императора Александра І в области местного управления. Анализ мероприятий, проведенных А.Д. Балашевым в ходе генерал-губернаторского эксперимента, результаты которых были использованы при создании третьей редакции Государственной Уставной грамоты, способствует более глубокому пониманию сущности и выявлению основного направления реформаторского процесса в последнее пятилетие правления Александра І. В ходе целостного рассмотрения деятельности А.Д. Балашева удалось впервые в историографии

обобщить его взгляды на государственный строй и административное устройство

Российской империи.

Положения, выносимые на защиту:

1. Происхождение и начальный этап карьеры А. Д. Балашева, который пришелся на
царствование императора Павла I, сыграли важную роль в его последующем
возвышении и становлении в качестве видного государственного деятеля. Будучи
выходцем из старинного, но не богатого дворянского рода, А.Д. Балашев начал
свою служебную карьеру с невысоких должностей. Получив первый опыт
административно-полицейской деятельности на постах командующего
гарнизонным полком в Казани и коменданта Омской крепости, А. Д. Балашев уже в
эти годы обозначил свой интерес к устройству полицейской части. Служба в
должности военного губернатора Ревеля дала А. Д. Балашеву первый опыт ведения
дипломатических переговоров.

2. Назначение А.Д. Балашева на пост министра полиции связано, в первую
очередь, с его успешной деятельностью на постах московского и петербургского
обер-полицмейстера и военного губернатора Петербурга. Высокая оценка
императором его административных способностей и известное совпадение
обязанностей военного губернатора столицы и создаваемой должности министра
полиции обусловили выдвижение А.Д. Балашева на один из важнейших постов в
системе центрального управления империи и его вхождение в ближайшее
окружение Александра І. В процессе организации работы министерства и создания
нормативно-правовой базы его деятельности А.Д. Балашев руководствовался
сложившимися у него представлениями о принципах функционирования
административного аппарата. Важнейшими среди них он считал эффективно
поставленный контроль и надзор, жесткую регламентацию деятельности всех
ведомств и каждого чиновника на основании уставов и инструкций, детальное
разграничение полномочий между ведомствами, рационализацию
делопроизводства и уменьшение злоупотреблений.

3. Участие А.Д. Балашева в интриге против М.М. Сперанского стало одним из важнейших эпизодов его деятельности на посту министра. Оно повлияло как на восприятие современниками его личных качеств, так и на их оценку работы министерства в целом. Однако анализ источников показывает, что А.Д. Балашев не был инициатором заговора, а присоединился к нему на завершающем этапе. Главным мотивом А.Д. Балашева при этом были карьерные устремления, а не его идеологические расхождения с М.М. Сперанским.

4. В ходе Отечественной войны 1812 г. А.Д. Балашев вошел в число ближайших к императору сановников, на которых были возложены как совещательные функции,

так и оперативное выполнение особых поручений Александра I. Генерал-адъютант А.Д. Балашев в ходе войны оказывал влияние на принятие императором стратегически важных решений, а также сыграл заметную роль в процессе формирования Московского ополчения. Важной составляющей активности А.Д. Балашева в это время стали его международные миссии, в ходе которых он проявил себя как деятельный и осторожный дипломат.

5. Будучи активным сторонником идеи создания института генерал-губернаторов еще в ходе Отечественной войны 1812 г, А.Д. Балашев сыграл ключевую роль в попытке реализации реформы местного управления в 1819-1825 гг. Генерал-губернаторство А.Д. Балашева обозначило стремление императора начать оформление системы генерал-губернаторских округов, которые были необходимой базой для реализации как генерал-губернаторского проекта, так и Государственной Уставной грамоты Российской империи. По нашему мнению, первоначальной целью императора стало претворение в жизнь генерал-губернаторского проекта. При этом в случае введения Государственной Уставной грамоты создаваемая система органов власти на местах могла быть дополнена выборными учреждениями. В ходе эксперимента А.Д. Балашев, не обладавший достаточной властью для создания наместнического совета при генерал-губернаторе, попытался сформировать подобный ему орган на губернском уровне. Данный эксперимент был признан императором удачным, и соответствующие положения о создании Губернских советов были внесены в т.н. третью редакцию Государственной Уставной грамоты Российской империи.

6. Непременный отпечаток на исполнение императорских поручений накладывали общественно-политические взгляды А.Д. Балашева. Восприняв идеи французских просветителей, он признавал принципиальную необходимость перемен в России, которые, однако, не должны были затрагивать сущности существовавшего абсолютистско-крепостнического государственного строя. Первостепенной задачей, стоявшей перед государством, А.Д. Балашев считал создание стабильного, систематизированного, фундаментального законодательства, а главным фактором, двигающим общество вперед - распространение просвещения. Практическая значимость исследования. Материалы и выводы, представленные в диссертации, могут быть использованы в научной и научно-педагогической работе, при подготовке общих и специальных лекционных курсов, учебников и пособий.

Апробация результатов работы производилась на конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Опора престола: дворянство в истории России» (Санкт-Петербург, 3-5 мая 2007 г.), на студенческо-аспирантском конгрессе

«Переходные периоды в истории» (Санкт-Петербург, 7-11 апреля 2008 г.), VII Международной молодежной научной конференции «История науки и техники» (Санкт-Петербург, 7-8 апреля 2008 г.), Ежегодной конференции студентов третьего курса по проблемам мировой и национальной истории (The annual conference of the Third Year Students on the Problems of the World and National History), проводимой кафедрой английского языка для обществоведческих факультетов СПбГУ (Санкт-Петербург, 22 апреля 2008 г.), Второй Всероссийской студенческой историко-регионоведческой конференции (Санкт-Петербург, 24-26 октября 2008 г.), Всероссийской научной конференции «Проблемы политической истории России на рубеже XVIII-XIX вв. Павел I. Александр I» (Санкт-Петербург, 21-22 октября 2011 г.), краеведческой конференции «Первые Балашевские чтения» (п. Шапки, 10.06.2012 г.), заседаниях Отдела новой истории Санкт-Петербургского института истории РАН. Основные положения диссертационного исследования представлены в ряде публикаций, общим объемом 3 а. л.

Служебная карьера А.Д. Балашева в начале царствования Александра I. Приобретение административного опыта и формирование представлений о принципах работы государственного аппарата

Оставшийся без должности в сентябре 1802 г. генерал-майор А.Д. Балашев погрузился в семейную жизнь и принялся за обустройство своих поместий. 22 июля 1802 г. на свет появился его первый сын, названный Дмитрием, поэтому перерыв в служебной карьере оказался кстати. Конец 1802 г. и весь 1803 г. Балашевы провели, занимаясь хозяйственными делами и посещая свои разбросанные по стране имения, и, казалось, что А.Д. Балашев примирился со скромной ролью уездного помещика. Получив в августе 1804 г. назначение в Троицкий мушкетный полк, который был расквартирован в Феодосии и предназначался к переводу на Кавказ138, А.Д. Балашев отказался от этой должности, посчитав ее не соответствующей своему званию: «Я, считая, что назначение сие, сделанное без сношения со мною, есть доказательство неуважения ко мне, и я, быв удостоен прежде к важнейшим поручениям как то военным губернатором весьма значительного городу по военным с Англией обстоятельствам, корпусным командиром и проч., не мог понять истиной тому причины».139 Отправившись в Петербург, генерал-майор передал письмо на имя государя, в котором вновь попросил либо другого назначения, либо отставки, ссылаясь на плохое здоровье и невозможность продолжать службу на Кавказской линии. Последовавшая 11(23) сентября 1804 г. официальная отставка с мундиром еще больше укрепила решение А.Д. Балашева навсегда оставить службу, и он покинул столицу.

Между тем, произошедшая отставка ознаменовала вовсе не окончание, а резкий поворот в карьере А.Д. Балашева, и новый этап его государственной деятельности оказался связанным с древней столицей России. В 1804 г. Москва получила нового военного губернатора – на смену И.П. Салтыкову пришел уже упоминавшийся А.А. Беклешов, занимавший прежде пост генерал-прокурора. Вслед за сменой высшего начальства последовала отставка московского обер-полицмейстера Г.Г. Спиридова, который в ноябре 1804 г. подал прошение об освобождении от должности в связи с болезнью, о чем А.А. Беклешов сообщал в рапорте на Высочайшее имя: «Здешний обер-полицмейстер действительный статский советник Спиридов подал ко мне … прошение об увольнении его по причине продолжающейся в нем болезни, от настоящей должности. Всеподданнейше поднося при сем оное прошение донести Вашему Величеству долгом поставляю, что г. Спиридов действительно в слабом состоянии здоровья и не в силах исправлять многотрудной заботливой обязанности начальника полиции». На освобождавшееся место начальника московской полиции А.А. Беклешов рекомендовал полковника П.А. Ивашкина, заметив, что тот «особенною расторопностью, неутомимою деятельностью и точным исполнением звания своего приобрел предпочтительное внимание, а сверх того снискал у обывателей общую, отличную доверенность».140 По понятным причинам император не доверился в столь важном назначении мнению одного только московского генерал-губернатора. Из воспоминаний Е.Ф. Комаровского мы узнаем, что к подбору кандидатуры на пост обер-полицмейстера Москвы были привлечены он сам и В.П. Кочубей: «В одно воскресенье, - пишет Комаровский, - во время спектакля в Эрмитаже граф Кочубей, бывший тогда министром внутренних дел, говорит мне: - Государь поручил мне спросить у вас, не знаете ли вы кого-нибудь из ваших сослуживцев, которого бы можно было назначить в московские обер-полицмейстеры. Я ему отвечал, что сию минуту никого не имею, но что бы граф позволил мне подумать»141

Между тем в ноябре 1804 г. А.Д. Балашев оказался в Петербурге, решая дела личного свойства: «Нужно мне было записать в службу сына родственника моего».142 На одном из столичных балов генерал-майор встретился с Е.Ф. Комаровским, которого знал по службе в Измайловском полку: «Увидал я старого моего сослуживца в Измайловском полку Комаровского, который был сержантом, а я поручиком, но уже теперь он был и генерал-адъютантом и графом … Он, увидя меня, обрадовался и обошелся со мной как добрый товарищ молодости, а чрез то и меня побудил быть с ним откровеннее прочих, он у меня спрашивал, для чего я не служу, а я ему в ответе рассказал вкратце мою историю».143 Е.Ф. Комаровский рассказал бывшему сослуживцу об императорском поручении, предложил рекомендовать его на должность московского обер-полицмейстера, и, как сообщает в мемуарах, получил от А.Д. Балашева следующий ответ: «Хотя и трудно решиться быть разжалованным из попов в дьяконы, ибо, как военный губернатор, я имел в команде у себя полицмейстера и всю полицию, и ни от кого не зависел, а тут сам буду под командою; но я бы сию должность принял, только уверен, что меня не определят».144 Действительно, свои прежние неудачи по службе А.Д. Балашев склонен был объяснять немилостью к нему монарха, и даже пытался выяснить причину потери расположения Александра I у приближенных к государю сановников, но безуспешно. Генерал-адъютант Е.Ф. Комаровский, однако, не терял уверенности в том, что его замысел имел определенную перспективу. Напомнив об А.Д. Балашеве императору, Е.Ф. Комаровский «осмелился рекомендовать» его на пост московского обер-полицмейстера, и уточнил - сам генерал-майор считает, что «имеет несчастье быть под гневом Его Величества». Ответ Александра I, переданный Е.Ф. Комаровским в записках, развеивал сомнения А.Д. Балашева: «Я помню Балашова с того времени, как он еще был камер-пажом при бабушке … Ты можешь уверить Балашова, что я вовсе не хотел его обидеть, и ничего, кроме хорошего, против него не имею, и если он желает быть московским обер-полицмейстером, то я охотно его в сию должность определяю. Прикажи ему явиться к Кочубею».145

А.Д. Балашев и отставка М.М. Сперанского

М.М. Сперанский и А.Д. Балашев – два представителя управленческой элиты Российской империи первой трети XIX в., жизненные судьбы и служебные карьеры которых оказались тесно связанными. М.М. Сперанский имел определенное отношение к возвышению А.Д. Балашева в 1810 г., а последний сыграл важную роль в падении реформатора в марте 1812 г. Поэтому не удивительно, что в обширной историографии, посвященной государственной деятельности М.М. Сперанского, министр полиции А.Д. Балашев упоминается чаще всего в контексте заговора против реформатора. При этом участие министра объясняется либо личной неприязнью к М.М. Сперанскому и природной склонностью к интригам309, либо стремлением действовать в интересах консервативной партии при дворе.310 Причем традиционно в фокусе исследовательских интересов историков оказывался М.М. Сперанский. А.Д. Балашев же всегда оставался в тени и был представлен как «одно из самых неприглядных явлений в истории царствования Александра».311 Такая оценка деятельности А.Д. Балашева в историографии, безусловно, восходит к отношению к нему современников. Активный участник завершающей стадии заговора против М.М. Сперанского, непосредственный исполнитель решения Александра I выслать государственного секретаря из столицы, в представлениях российских «либералистов» А.Д. Балашев казался едва ли не главным недругом либерала-реформатора, а его роль в падении императорского «фаворита» – ключевой. В дошедших до нас мемуарных свидетельствах можно найти многочисленные упоминания об А.Д. Балашеве в числе виновников отставки М.М.Сперанского. Так, Н. И. Греч в своих записках следующим образом охарактеризовал генерала: «Не знаю, каким образом сделался Балашов доверенным лицом Александра … В отношении государственном он был более вреден, нежели полезен. Непростительная ссылка Сперанского была отчасти его делом».312 К. В. Нессельроде, анализируя в своих записках причины отставки М.М. Сперанского, также подчеркнул особую роль А.Д. Балашева в интриге: «Сперанский, очевидно, был жертвой Балашова и Армфельта, воспользовавшихся общественным мнением враждебным к реформам, задуманным государем и возлагавшимся на Сперанского…».313 Схожую трактовку произошедших событий высказала Е.Н. Львова: «Разными способами гр. Армфельд вместе с Александром Дм. Балашовым искали возможность познакомиться короче со Сперанским, зазывали его к себе…». Знакомство это, по свидетельству Е.Н. Львовой, закончилось предложением заговорщиков учредить со Сперанским «триумвират» для управления государством и «тем уменьшить власть Государя Александра Павловича, на которого поднималась в это время в 1811-1812 годах вся Европа по желанию Наполеона». Когда М.М. Сперанский отказался участвовать в этой абсурдной акции, заговорщики донесли императору о том, что сам государственный секретарь был инициатором организации «триумвирата».314

Таким образом, из воспоминаний современников следует, что в общественном мнении А.Д. Балашев, наряду со шведским бароном, председателем Комитета по делам Финляндии Густавом Армфельдом, считался главным виновником отставки М.М. Сперанского. Между тем, рассмотрение истории взаимоотношений М.М. Сперанского и А.Д. Балашева, а также подробный анализ обстоятельств интриги не позволяют сделать столь однозначный вывод. Карьерный взлет А.Д. Балашева, в разное время занимавшего должности военного губернатора Ревеля, московского и петербургского обер-полицмейстера, пришелся на 1808-1810 гг., когда он последовательно был назначен сначала военным губернатором столицы, а затем вошел в состав Государственного совета и получил пост министра полиции. В историографии утвердилось мнение о том, что своим назначением на высшие государственные должности А.Д. Балашев был обязан рекомендациям М.М. Сперанского, который именно в эти годы пользовался наибольшим авторитетом у Александра I. Так, М.А. Корф подчеркивает, что «членом совета и министром он был пожалован по выбору и представительству Сперанского…».315 На данный факт указывает В.И. Семевский316, об этом есть упоминания и в современных исследованиях.317 Между тем, по нашим наблюдениям, выбор М.М. Сперанского в пользу А.Д. Балашева вряд ли был обусловлен их близким знакомством. По свидетельству Я.И. де Санглена, генерал сделал попытку «познакомиться поближе» с М.М. Сперанским только в конце 1811 года, причем по заданию императора.318 Следовательно, в 1810 г., рекомендуя кандидатуру А.Д. Балашева на пост министра полиции, М.М. Сперанский, вероятно, учитывал в первую очередь имеющийся у военного губернатора столицы административно-полицейский опыт. А.Д. Балашев, ранее возглавлявший полицейские управления Москвы и Петербурга, как никто другой, подходил для воплощения в жизнь «стремления императора усилить вертикаль власти путем создания центрального органа полицейского ведомства».319 В разработанном под руководством А.Д. Балашева проекте «Учреждение Министерства полиции» М.М.Сперанский не нашел изъянов, что еще раз подтвердило характеристику министра как умелого администратора.320 Тем не менее, вскоре деятельность А.Д. Балашева во главе Министерства полиции, получившего с легкой руки В.П. Кочубея наименование «министерство шпионства»321, стала вызывать в обществе неоднозначную реакцию в первую очередь из-за возложенных на него специфических функций охраны общественного спокойствия. Чрезмерное усердие министра в области тайного сыска и политической провокации, а также его стремление к постоянному расширению полномочий своего ведомства вскоре обеспокоили, как идеолога создания отдельного Министерства полиции – М.М. Сперанского, так и самого Александра I. М.А. Корф, со ссылкой на Л.И. Голенищева-Кутузова, сообщает о некоем предположении «заменить его [А.Д. Балашева] бывшим нашим послом в Париже, графом Н.А. Толстым».322 Эти слухи о возможной отставке министра, циркулировавшие в высшем свете, не могли не дойти до А.Д. Балашева, особенно если учесть те информативные возможности, которыми он обладал в силу занимаемой должности. Таким образом, можно предположить, что именно угроза отставки с поста министра полиции и привела к изменению вектора взаимоотношений М.М. Сперанского и А.Д. Балашева. Искушенный в политических интригах министр полиции, почувствовав угрозу устойчивости своего положения в средоточии государственной власти, пополнил собой ряды недоброжелателей государственного секретаря.

История заговора против М.М. Сперанского берет свое начало в 1811 году, когда «для опытных наблюдателей уже стали заметными некоторые колебания императора в его отношениях к советнику, получили распространение разные записки и памфлеты, прямо враждебные Сперанскому».323 Идеологическую подоплеку отставки государственного секретаря традиционно связывают с именем сестры Александра I – Екатерины Павловны. Между тем, великая княгиня, всегда имевшая огромное влияние на брата-императора, с приходом в правительственные сферы талантливого разработчика преобразовательных замыслов носителя верховной власти, помимо идейного соперничества, имела личные причины желать удаления М.М. Сперанского. Тверская резиденция Екатерины Павловны оказалась не только средоточием всех консервативно-оппозиционных сил реформаторскому курсу, но и центром заговора против государственного секретаря. Именно здесь Екатерина Павловна поручила Н.М. Карамзину составить знаменитую записку «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», преподнесенную впоследствии императору.324 В Твери часто бывал и будущий московский губернатор граф Ф.В. Ростопчин, «наговоры» которого также сыграли определенную роль в падении реформатора.325 Активным участником интриги стал и упоминаемый уже барон Густав-Мориц Армфельд, рекомендованный также М.М. Сперанским на пост председателя комитета по делам финляндским. Тонкий царедворец и активный деятель антифранцузской партии в окружении императора, Г. Армфельд вошел в число недоброжелателей М.М. Сперанского «по причине внешнеполитических пристрастий, желая тем самым отстранить от власти сторонника союза с Наполеоном».326

Восстанавливая последовательность событий, приведших к отставке М.М. Сперанского, М.П. Погодин выстраивает факты, предшествующие его падению, в следующем порядке: «Неприятное впечатление в Эрфурте за восторг [Сперанского] к Наполеону, отзыв Наполеонов, «крики негодования» в публике, не донос, а доносы беспрерывные, ненависть в. к. Екатерины Павловны, подозрение о намерении стеснить монархическую власть, уклонение от Лагарпова плана, письмо гр. Ростопчина о заговоре, тайные сношения с иллюминатами, Вейсгауптом, сношения с Наполеоном, Записка Карамзина, мнение Сперанского о войне с Наполеоном I, вопреки Государю, решившему ее в уме, доносы Балашева, донесение Балашева с отзывом о государе»327. Заметим, что имя А.Д. Балашева упоминается лишь в самом конце этой цепочки – министр полиции начинает активные действия против М.М. Сперанского лишь на завершающем этапе интриги. Для выявления влияния этих действий на принятие императором решения об его отставке нам пришлось подробно и тщательно проанализировать все факты участия А.Д. Балашева в заговоре.

Итак, по сообщению Я.И. де Санглена, в 1811 -1812 гг. возглавлявшего Особенную канцелярию Министерства полиции, к активным действиям, направленным против М.М. Сперанского, А.Д. Балашев переходит не ранее декабря 1811 года. Определенным толчком к этому послужило особое поручение Александра I, очевидно, желавшего проверить достоверность многочисленных доносов на государственного секретаря, стекавшихся к нему из самых различных источников. Император поручил министру полиции «иметь над ним [М.М. Сперанским] бдительный надзор» и пожелал, чтобы А.Д. Балашев «познакомился с ним поближе и старался бы выведать его мнение на счет государя и прочего».328 А.Д. Балашев не упустил шанс воспользоваться заданием императора для того, чтобы упрочить собственные позиции при дворе и подорвать доверие к государственному секретарю, отведя, тем самым, от себя угрозу отставки.

Назначение А.Д. Балашева генерал-губернатором пяти центральных губерний. Первый этап генерал-губернаторского эксперимента

Отправной точкой для начала генерал-губернаторского эксперимента можно считать аудиенцию, данную императором А.Д. Балашеву 1(13) ноября 1819 г. О словах, сказанных Александром I в беседе со своим генерал-адъютантом, известно из воспоминаний А.Д. Балашева. Осознавая всю важность этого разговора, генерал-адъютант постарался детально изложить его: «После милостивого принятия Государь мне изволил сказать: ты помнишь мы с тобой не один раз говорили, как бы улучшить внутреннее управление государства, и всегда останавливались на мысли, чтобы усилить местное управление. Я теперь решился приводить сие в исполнение и надеюсь, что ты не откажешься помочь мне в этом».491 Как видно, обосновывая привлечение А.Д. Балашева к участию в планируемых преобразованиях, император ссылался на высказанные им ранее мысли относительно реформы местного управления. Поясняя свое стремление обратиться к ее реализации, император отмечал: «Я, взойдя на престол, нашел управление Государства в довольно смешанном и странном виде, при Государыне Екатерине II было сделано учреждение Губерний довольно соображенное в его частях, но приведенное во всех его пунктах к одному лицу Генерал-губернатора, который был как бы Гражданский визирь азиатским державам свойственный».492 Система власти на местах вскоре подверглась переустройству, когда «Государь Император Павел, найдя неудобство в наместниках того виду, их отменил, потом вместо Губернаторов сделал Гражданских Губернаторов и военных Губернаторов уничтожил Управы Благочиния». Потеряв при Павле I стройность организации, местное управление, по мысли Александра I, требовало не просто «некоторых реформ», но совершенной реорганизации. После проведения преобразований высших и центральных государственных учреждений, когда «последовало разделение Министерств, … учрежден Комитет министров, … преобразован Государственный Совет», государь счел необходимым продолжить «начатое сверху образование», т.к., по его мнению, «Государство не может быть хорошо управлено, если не будет в среднем и нижнем его разряде подобия с вышним».493 Один из недостатков системы губернского управления император видел в том, «что разделение Государства на 52 Губернии … слишком раздробительно неудобно, и нужно сделать соединение нескольких вместе и подчинить доверенному лицу с властью причиною моему наместнику».494 Однако в отличие от екатерининских наместников, чаще всего объединявших под своей властью по две губернии, генерал-губернаторы, назначаемые Александром, должны были получить по 3-5 губерний, а в системе государственной власти занять положение «в равной степени с Министрами». Задача А.Д. Балашева состояла в том, чтобы возглавить создаваемый в качестве эксперимента округ из пяти губерний в центре России, «дабы видеть все удобства и неудобства учреждения сего». Вместе с тем, воссоздаваемый институт генерал-губернаторов, по задумке императора, не должен был повторить ошибок наместников второй половины XVIII в., когда они «были слишком заняты делами, им определенными, и от того оставалось им мало времени заниматься теми, которые по обстоятельствам или по их усмотрению должны бы привлечь их особенное внимание».495 Новый генерал-губернатор, в представлении Александра I, это – «всегдашний наблюдатель всякого распорядка и исполнения во вверенных ему губерниях, или ежеминутный инспектор всех частей управления»496. Для проведения эксперимента были выбраны Тульская, Тамбовская, Воронежская, Рязанская и Орловская губернии.

Выбор императором фигуры А.Д. Балашева для претворения в жизнь задуманного эксперимента представляется не случайным. Первым аргументом в пользу его кандидатуры, безусловно, стало рассмотренное выше участие А.Д. Балашева в продвижении идеи восстановления генерал-губернаторств еще в начале Отечественной войны 1812 года. Представленный А.Д. Балашевым проект тогда был одобрен императором и Комитетом министров, однако был реализован лишь частично. Важную роль в назначении А.Д. Балашева также сыграл его административный опыт. Как отмечает В.Г. Арутюнян, «А.Д. Балашев был в полицейских делах, то есть по тому времени в делах местного управления, не просто опытным специалистом (в его записках упоминаются высказывания Александра I, свидетельствующие, что император ценил его исключительно в этой части) и даже своего рода знатоком, но, что очень важно, одним из создателей нормативно-административной базы деятельности полиции … Таким образом, на двух своих постах А.Д. Балашев решал практически одни и те же задачи, поэтому ко времени назначения его генерал-губернатором в Рязань он имел уже достаточно удачный опыт их решения».497 Реакция А.Д. Балашева на данное императором поручение в разных источниках прослеживается по-разному. В воспоминаниях генерал-адъютант сообщает о том, как принял новое назначение с благодарностью: «Я на сие отвечал, что я берусь доказать, что и 5 губерний не много одному, и что министры сами найдут выгоду в учреждении генерал-губернаторов, если организация будет хорошо сделана».498 Однако в отчете, представленном на рассмотрение в «Комитет 6 декабря 1826 г.», где обсуждались проведенные А.Д. Балашевым в округе преобразования, генерал-губернатор написал о том, что «Я … осмеливался сперва отговариваться … Его Величество настоял».499 Вероятно, ощутив в 1826 г. общий критический настрой Комитета по отношению к своей активности в должности генерал губернатора, А.Д. Балашев предпочел несколько отмежеваться от проведенных им преобразований и подчеркнуть тот факт, что их инициатором выступил сам император. Кроме этого небольшого расхождения, изложенное в докладе А.Д. Балашева для Комитета содержание беседы с императором при его назначении, в целом совпадает с переданным в его воспоминаниях. Доказательством правдивости этого свидетельства А.Д. Балашева служит также направленный генерал-губернатором по прошествии пяти лет доклад на Высочайшее имя, в котором он кратко напоминал императору о содержании их беседы 1(13) ноября 1819 г500 Сделанное императором назначение А.Д. Балашева генерал-губернатором пяти губерний с населением около 5700 000 человек вызвало определенный резонанс при дворе и в общественном мнении. «Причем было много толков, иные говорили, что чрез сие желали меня отдалить от Министерства и даже из Петербурга; иные, что надавав мне столько Губерний, что и примеру не бывало, хотят меня задавить делами и хлопотами … иные, что готовится чрез сие назначение участь Пестеля и Камбурлея, двух Генерал Губернаторов погибших недавно. Да и вообще еще до сих пор ни один Генерал Губернатор хорошо не кончил»501. В письме М.М. Сперанскому В.П. Кочубей, вновь возглавивший после ликвидации Министерства полиции объединенное МВД, довольно резко комментирует назначение А.Д. Балашева: «Балашов отправился в прежнем своем духе и правилах. Давно потерявшись здесь в общем мнении, он, кажется, собирается дать себе большой вид важности в провинциях; между тем пред отъездом не оставил он заняться маленькими интригами своими, как то: прогонами, столовыми деньгами и пр. Всего просил – и все дали; и как не дать, лишь бы избавиться».502 Как видно, В.П. Кочубей, лишь догадывавшийся о подлинном значении нового назначения А.Д. Балашева, рассматривал его отъезд в провинцию как своего рода политическую ссылку. Мнение графа нашло продолжение в трудах некоторых современных исследователей, считающих что «государь не чаял освободиться от Балашова, тем более, что знал и о его лихоимстве … Единственное, на что решился государь, это удалить Балашова из Петербурга, назначив генерал-губернатором … Специально для Балашова было создано губернаторство из пяти губерний».503 Учитывая изложенные выше факты, указывающие на то, что назначение А.Д. Балашева было напрямую связано с проектом задуманной императором реформы местного управления, данная трактовка представляется не вполне верной. А.Д. Балашев, всегда с особым вниманием относившийся к тому, как его фигура воспринимается в общественном мнении, постарался развеять слухи о том, что должность генерал-губернатора была для него почетной отставкой. В одном из писем А.А. Аракчееву от 15(27) января 1820 г. он напоминал о «прежде бывшем соизволении на осчастливление меня рескриптом в награду бывшей моей ревностной службы в должностях Министра Полиции и С. Петербургского Военного губернатора».504

Однако поддержание собственного положительного образа в глазах общественности было далеко не единственным вопросом, волновавшим А.Д. Балашева в связи с новым назначением. В том же письме А.А. Аракчееву генерал-губернатор сообщал о том, что «в прошедший понедельник 12 января … имел счастье изъяснять Государю Императору» вопросы, требующие решения перед его отъездом в губернии. Среди них А.Д. Балашев называл закрепление и уточнение его полномочий в официальном документе: «Я полагаю, что мне необходимо нужно иметь Высочайший указ или рескрипт, в котором бы упомянуто было между прочим, чтобы я руководствовался сверх всех учреждений, до должности Генерал-Губернатора принадлежащих, и инструкцией данной Сенаторам для обревизования Губерний 17 марта 1819 года. Чтобы я не обязан был вершить каждое уголовное дело, ибо по 5 Губерниям их будет много тысяч. Что внутренняя стража состоит в непременной зависимости моей, ибо ей все приводится в действие».505 Особое внимание генерал-губернатора было обращено на формирование команды доверенных чиновников, без которой невозможно было наладить управление пятью губерниями: «Просил чиновников, находившихся в Министерстве Полиции Статского советника Трофимова, Коллежских Советников Федотова и Ильина, Надворного Советника Извольского и Титулярного Советника Салодовникова с получаемыми ими окладами числить при мне». Как видно, генерал-губернатор просил назначить чиновникам, известным ему по службе в Министерстве полиции, содержание, не преминув напомнить императору и о назначении трактамента для самого себя.506

Общественно-политические взгляды А.Д. Балашева, его воззрения на государственный строй и административное управление Российской империей

Государственная деятельность А.Д. Балашева на протяжении трех царствований оказалась неразрывно связана с преобразовательной активностью верховной власти, пик которой пришелся на первую четверть XIX в. Участие А.Д. Балашева в ключевых преобразованиях этого времени делает актуальным анализ его общественно-политических взглядов, специфика которых, безусловно, влияла на исполнение сановником тех или иных императорских поручений. На вопрос о том, насколько реформаторские идеи императора совпадали со взглядами А.Д. Балашева на государственный строй и административное управление Российской империей, позволяет ответить рассмотрение некоторых записок последнего, составленных в 1823-1825 гг.

В ходе практической деятельности на посту генерал-губернатора, когда перед ним была поставлена задача по преобразованию системы местного управления, А.Д. Балашев оказался перед необходимостью искать пути улучшения функционирования государственной машины. Поручение Александра I подтолкнуло генерал-губернатора к тому, чтобы сформулировать для себя некоторые базовые принципы идеального, на его взгляд, государственного устройства: «По случаю состоявшегося … моего доклада предположил к себе завести книгу в которой помещать буду рассуждения мои касательно управительной части»681. Первая запись в тетради, озаглавленной «Записки касательно управительной части», относится к 18 февраля (2 марта) 1823 г., черновые заметки часто дублируют друг друга, пестрят вставками и многочисленными исправлениями, что свидетельствует о длительной и тщательной работе автора: «Я ниже сего желаю изобразить мои умствования, которые могут быть и ошибочны, но я полагаю, что в сем своем положении будут они не бесполезны тем, что, по крайней мере, другого предохранят от подобного заблуждения»682. Содержание этого документа, а также других служебных записок А.Д. Балашева позволяет представить его «человеком, который, как и сам император, понимал, что необходимость изменений для России, если не наступила, то, в значительной мере, приблизилась»683.

Государство, по мысли А.Д. Балашева, представляет собой «общество людей соединенных под единой властью. Глава общества сего именуется государем»684. Одним из важнейших принципов организации государственной власти А.Д. Балашев считал принцип разделения ее внутри себя на законодательную, исполнительную и судебную части: «Устройство государственное разделятся порядком законодательным, управительным и судебным»685. В полном согласии с просветительскими идеями своего века А.Д. Балашев полагает, что главная цель государства «есть благосостояние подданных. Благосостояние человека зависит от обеспечения в потребностях физического и нравственного его свойства. Первые его необходимости пища, одежда, жилище. Быв обеспечен в сих первых потребностях жизни, имеет он нужду в безопасности личной и вещественной. Наконец не может он благосостоянием своим наслаждаться без того, чтобы не иметь некоторой свободы на правилах основанной»686. Формулируя задачи государства, А.Д. Балашев ставит во главу угла потребности народа вне зависимости от сословной принадлежности – «народом называются все жители государства в общем их знаменовании без всякого разделения на сословия и проч.»687. Таким образом, государство, по мысли Балашова, имеет «три корня, от которых происходят все государственные части», т.е. три главные функции – «безопасность, хозяйство и правильная свобода»688. На обеспечение именно этих функций государству следует обратить особое внимание. «Хозяйство производится Министерством внутренних дел, то есть хозяйство Государственное, и Министерством финансов хозяйство казны. Образование Нравственности духовное производится религией, образование светское поручается Министерству народного просвещения. Безопасность. Министерство внешних сношений или безопасность внешняя и Министерство полиции или безопасность внутренняя, законами утверждаемая»689. «Безопасность» А.Д. Балашев разделяет на внутреннюю и внешнюю: «Внешняя имеет нужду в здравой политике и в войске. Внутренняя имеет надобность в законах и в полиции»690. Под «правильной свободой» А.Д. Балашев понимал «свободу на правах основанную», необходимым условием существования которой считал правильно организованное «нравственное образование». По мнению А.Д. Балашева, «дабы мог человек на пользу употребить свою свободу, надлежит ему быть несколько образованному».691 Наибольшее

внимание А.Д. Балашев уделяет третьей функции государства - «хозяйству», которое по его определению, «в самом обширном его смысле есть управление»692. Управлением А.Д. Балашев называет «приведение всех частей в действие для проведения предполагаемой пользы. Цель управления государственного есть благосостояние народа управляемого, и, следовательно, управление наилучшее есть то, под которым наибольшее благосостояние достигается»693. Таким образом, уровень благосостояния подданных А.Д. Балашев считает главным критерием эффективности существовавшей в государстве системы управления. В управлении государством А.Д. Балашев выделяет три уровня – «уездные правительственные места», «средние или губернские места» и «вышнее правительство».694 При этом он подчеркивает, что т.к. «управление внутреннее государства состоит из трех степеней», то «дабы оно было стройно, имеет необходимость уподобление между ними».695 Указания различных государственных органов приводятся в исполнение посредством т.н. «действующих сил» -армии и полиции. «Итак механизм государственного управления состоит из частей и сил или из колес и пружин … Чем правильнее размер в колесах, тем действие их вернее, чем лучше состав пружины, тем действие их сильнее … В совершенно благоустроенном государстве управление частей государственных идет само собой при надзоре государя за оным»696. Для того, чтобы управление частей «шло само собой», необходимо упорядочить его путем создания стабильной законодательной базы. Эффективное функционирование «управительной части», по мысли А.Д. Балашева, невозможно без кодификации законов: «Важнейшее обстоятельство есть часть Юстицкая, которая для образования своего в достойном виде, имеет необходимость в общем составе законов, в уложениях по всем своим строем и в обряде на основании оных, чего еще не существует у нас»697.

Характеризуя различные виды взаимоотношений государства и общества, А.Д. Балашев отмечал: «Для благосостояния народа, в невежестве еще находящегося, ничто полезнее быть в управлении не может, как власть патриархальная или отеческая, благотворная но полная. Для благосостояния народа, до крайней степени просвещения достигающего, необходимы законы свободного действия на основании оных». Оценивая уровень просвещения российского общества как переходный, А.Д. Балашев писал о необходимости «уравновешивания силы управительной с благосостоянием управляемых. Положение управляемых в государстве нашем большей частью таково, как бывает у тех, которые начали получать понятия обо всем, но вполне и верного понятия достигали еще не весьма во многом».698 Таким образом, по мысли А.Д. Балашева, задача верховной власти состояла в том, чтобы найти баланс между уровнем просвещения общества и степенью предоставленной ему свободы. При этом основную потребность современного ему российского общества А.Д. Балашев видел в создании твердой законодательной базы, охватывающей все стороны работы государственной машины: «В государстве, вышедшем из первого сословия и не достигшего еще последнего, всего нужнее для благосостояния народа или жителей, самих служащих – учреждения, уставы и собранные с оными инструкции, а сверх всего охраняющий их надзор и покровительство вышнего правительства».699 Издание многочисленных наказов, уставов и инструкций А.Д. Балашев считал единственным возможным способом борьбы со злоупотреблениями в государственных органах, «ибо правила, как бы и не были недостаточны к изъяснению закона, всегда будут менее пристрастно составлены, нежели сбивчивое иногда толкование закона»700. Таким образом, уточнение законодательства с помощью инструкций должно было свести к минимуму двойное толкование законов со стороны органов власти и, тем самым, обеспечить точное исполнение воли утверждавшего законы монарха. Вероятно, можно согласиться с оценкой исследователя П.В. Акульшина в том, что «этот идеал регламентаций всех сторон жизни, прежде всего деятельности чиновников и учреждений всех уровней, был, несомненно, бюрократическим по характеру, но другого способа обеспечения законности в самодержавном государстве быть не могло. Там, где не было регламентации, там действовала традиция, а часто и просто прямое злоупотребление служебным положением со стороны чиновника»701.

Похожие диссертации на Жизнь и государственная деятельность Александра Дмитриевича Балашева (1770-1837)

Александр Фёдорович Можайский - русский морской офицер и авиаконструктор: жизнь и деятельностьНикулин Юрий Анатольевич

Степан Григорьевич Ширяев. Жизнь. Деятельность. Личность : 1857-1881 гг.Дмитриева Ольга Николаевна

А. Н. Куропаткин: Жизнь. Деятельность. Личность (1848-1925 гг.) Сапрыкин Роман Вячеславович

Князь Э.Э. Ухтомский : жизнь, деятельность, идейное наследиеСуворов, Валерий Владимирович

Повседневная жизнь и деятельность советских железнодорожников в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. (По материалам железных дорог Центра и Юга России) Башкирев Дмитрий Юрьевич

Жизнь и деятельность Н.Е. ПарамоноваОкопная Олеся Павловна

Эсер-террорист И.П. Каляев (1877-1905): основные этапы жизни и деятельностиЗакиров Ринат Саярович

Жизнь и деятельность епископа Дамаскина : К истории российского Просвещения второй половины XVIII векаНикулин, Игорь Петрович

Психоисторические аспекты жизни и деятельности С. Ю. Витте и П. А. Столыпина Ахтямов Виктор Владимирович

Владимир Иванович Танеев: жизнь и деятельностьМорозов, Павел Михайлович