Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Взаимоотношения церкви и государства на территории будущей Брянской губернии в годы гражданской войны .
1.1 Реализация декрета об отделении церкви от государства в Брянском уезде 26
1.2 Борьба за монастыри 53
1.3 Агитационная борьба против церкви в годы гражданской войны 74
Глава 2. Борьба с церковью в 1920-е годы на территории Брянской губернии .
2.1 Изъятие церковных ценностей .96
2.2 Церковный раскол в Брянской губернии 117
2.3 Борьба за храмы 143
Глава 3. Идеологическая борьба с православием в Брянской губернии в 1920-е годы .
3.1. Агитационно-пропагандистские мероприятия, направленные на идеологическую борьбу с религией 168
3.2 Возникновение и развитие «Общества друзей газеты «Безбожник»» в Брянской губернии 193
3.3. Борьба с православными праздниками и обрядами 216
Заключение 246
Список источников и литературы 252
- Реализация декрета об отделении церкви от государства в Брянском уезде
- Агитационная борьба против церкви в годы гражданской войны
- Борьба за храмы
- Борьба с православными праздниками и обрядами
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В современной России заметно возросло влияние Православной церкви, играющей активную роль в социально-политической и культурной сферах жизни общества. Это изменение, произошедшее после десятилетий исключения Русской Православной Церкви из общественной жизни страны, способствовало становлению повышенного интереса как к самому институту церкви в России, так и к его истории, особенно к истории советского периода. Данная тема привлекает исследователей сложным, драматичным и противоречивым процессом построения новой модели государственно-церковных отношений, а также появлением возможности изучения ранее засекреченных архивных документов, позволяющих по-новому взглянуть на исследуемые события.
За последние двадцать лет ученые проделали колоссальную работу в области исследования основных закономерностей взаимоотношения Русской Православной Церкви и центральных органов государственной власти в советский период, но они, прежде всего, касались федерального, а не регионального уровня. Однако без серьезных локальных исследований, детализирующих процесс проведения религиозной политики центра в регионах и реакции на нее верующего населения, невозможно воссоздать полную картину истории РПЦ в советский период.
Изучение опыта построения государственно-церковной модели взаимоотношений в советский период представляется актуальным и в связи с активно обсуждаемым процессом выработки современным российским обществом новой системы отношения институтов государства и церкви, так как опыт прошлого позволит избежать предыдущих ошибок.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 1917 года по 1929 год. 1917 год является переломным в истории нашей страны. Пришедшая к власти партия большевиков, коренным образом изменила предшествующую модель взаимоотношения церкви и государства. Верхняя граница определена 1929 годом, когда Брянская губерния была ликвидирована, а ее территория вошла в Западную область страны. В этом же году начался возврат власти к превалированию использования административного метода в церковной политике.
Территориальные рамки исследования охватывают Брянскую губернию в пределах современной Брянской области. В ходе изучения периода с октября 1917 года по апрель 1920 года, предшествующий ее созданию, в диссертации рассматриваются уезды, впоследствии вошедшие в состав Брянской губернии.
Объектом диссертационного исследования является процесс осуществления новой государственно-церковной модели взаимоотношений в период с 1917 по 1929 годы.
Предметом данного исследования является изучение взаимоотношений местных органов государственной власти и партийных чиновников с Православной церковью и верующими в Брянской губернии в 1917-1929 годах.
Историография. Автору наиболее верной представляется ее деление на два этапа: 1) советский, охватывающий период с 1920-го по 1991 год и 2) современный, начавшийся с 1991 года и продолжающийся до сих пор. Внутри первого этапа выделяется два периода: 1920-1930-е годы и 1950-1980 –е годы
Работы первого периода первого этапа отстаивали выдвинутые большевиками пропагандистские тезисы об активном участии православного духовенства в контрреволюционной деятельности, проявлявшейся в поддержке белых войск и интервентов, а также отказом добровольно сдавать церковные ценности для спасения голодающих. По мнению авторов этих работ, антинародная деятельность церкви привела к тому, что от неё откололись даже наиболее честные священники, создавшие «живую» церковь. Население представлялось активным сторонником большевиков, всё более и более освобождающимся от «религиозного дурмана» и выступающим в поддержку советских антицерковных декретов. Таким образом, в литературе 20-30-х годов церковь безоговорочно зачислялась в ряды врагов, с которыми советскому государству, поддерживаемому народом, приходилось вести бескомпромиссную борьбу.
Интерес представляют труды, изданные в этот период русскими эмигрантами: А.А. Валентиновым - в Париже и И.А. Стратоновым - в Берлине. В них подробно рассматривалась борьба власти с церковью на идеологическом фронте, в частности, борьба большевиков против православных праздников, вытеснение церкви из школы, методы и формы антирелигиозной пропаганды, а также ответная реакция верующего населения.
Второй период первого этапа характеризовался исследованием новых тем, расширением фактологической базы, и, главное, попытками научного изучения затрагиваемых проблем, хотя они и продолжали оставаться в рамках господствующих идеологических штампов. В монографии Р.Ю. Плаксина на основании архивных данных и материалов средств массовой информации исследовались взаимоотношения церкви и государства в 1917-1923 гг. О борьбе с монастырями рассказывалось в труде В.Ф. Зыбковца который, на основе анализа советских законодательных актов показал процесс национализации монастырских земель и имуществ. Изучению декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», а также отношению к нему духовенства и народа посвящена книга М.М. Персица. В работе Б.Н. Коновалова разобраны первые шаги большевиков связанные с переходом к идеологической борьбе с церковью, подробно рассказано о первых антирелигиозных организациях, процессе формирования «Общества друзей газеты «Безбожник»», формах и методах его работы. Ученый показывает колоссальную роль партии в деле создания и развития данного общества, но, в соответствии со сложившимися стереотипами, вынужден сделать вывод, характеризующий СБ, как массовую добровольную организацию, возникшую по инициативе самих трудящихся.
Таким образом, несмотря на разнообразие исследовательских тем и привлечение большого фактического материала, работы, созданные в советский период, характеризуются явной идеологической направленностью. Основная установка советской историографии, трактующая церковь, как контрреволюционную организацию, активно боровшуюся против установившейся советской власти, оставалась неизменной.
Большой интерес представляют монографии этого периода, изданные за рубежом в 1977 году: Л. Регельсоном в Париже, А. Красновым – Левитиным и В. Шавровым в Цюрихе. Эти работы не только содержат большое количество фактического материала, но и дают оценки событий их участниками или очевидцами. В работе А. Краснова-Левитина и В. Шаврова подробно рассказывается об обновленческом расколе и содержится много ярких зарисовок с натуры, позволяющих увидеть жизнь обновленцев «изнутри». Кроме своих воспоминаний и наблюдений, авторы также опираются на документы того времени. Благодаря всему этому их труд позволяет почерпнуть ценные сведения о первоначальном этапе развития обновленческого движения.
Предпосылки второму этапу были положены изменениями, произошедшими в общественной жизни страны в конце 1980-х – начале 1990 годов. В это время появилась возможность изучения ранее недоступных источников, а жёсткий идеологический контроль над работами исследователей стал слабеть, что привело к корректировке, или пересмотру сложившихся стереотипов о государственно-церковных отношениях в советский период и колоссальному всплеску интереса к данной теме.
На втором этапе тема взаимоотношения православной церкви с государством в период 1917-1929 гг. рассматривалась как в работах обобщающего характера, так и в исследованиях, характеризующих их взаимоотношения на примере отдельных губерний или регионов страны. Говоря о трудах, носящих обобщающий характер, необходимо выделить одно из первых исследований указанного периода, принадлежащее В.А. Алексееву. Исследователь постарался изучить вопрос взаимоотношения церкви и государства на основе ранее не используемых источников. Впервые ему удалось показать роль ГПУ в создании обновленческого раскола. Большой вклад в исследование эволюции государственно-церковных отношений в различные временные периоды внесли М.И. Одинцов, М.Ю. Крапивин, И.А. Курляндский, П.П. Лобанов.
М.И. Одинцов и М.Ю. Крапивин продолжили работу В.А. Алексеева по введению в научный оборот ранее не изученных архивных документов. П.П. Лобанов исследовал зарождение новых церковно-государственных отношений, а также подробно изучил деятельность патриарха Тихона в годы гражданской войны и в период изъятия церковных ценностей. Учёный отмечал сложное положение патриарха, который, с одной стороны, стремился быть над схваткой «белых» и «красных», а с другой, вынужден был реагировать на происходящие в стране трагические события и активную антирелигиозную деятельность большевиков. В монографии И.А. Курляндского подробно изучается роль Сталина в ходе выработки модели взаимоотношений государства с церковью. Отдельные главы его монографии посвящены причинам возникновения «религиозного нэпа», его противоречивой сущности и итогам, приведшим к возвращению к административно модели взаимоотношений с Православной церковью.
В начале XXI века появились исследования, подробно изучающие реализацию антицерковного законодательства в различных регионах страны. С одной стороны, они охватывают существенный временной промежуток, что позволяет авторам проследить отражение различных моделей борьбы государства и церкви на региональном уровне, с другой - стремятся охватить эти взаимоотношения во всей их полноте, уделяя внимание не только административной и идеологической стороне борьбы власти с церковью, но и реакции верующего населения на её проведение. Среди работ такого рода можно отметить кандидатские диссертации А.В. Сипейкина, А.Н. Алленова, М.Ю. Хрусталёва, А.Г. Подмарицына, М.А. Дроздовой, М.В. Каиля. В них исследователи стремятся раскрыть весь комплекс церковно-государственных отношений на территории отдельной губернии или региона страны.
Вместе с тем, в ряде работ подробно освещаются отдельные небольшие периоды или вопросы указанной тематики. Исследователи изучают как общее положение дел в стране по тому или иному церковному вопросу, так и обстановку в отдельных регионах, что позволяет связать центральную и региональную истории, формируя полную картину происходящих событий. В частности, в работе А.Н. Кашеварова исследуются первые антицерковные мероприятия большевиков, связанные с проведением декрета «Об отделении церкви от государства…», с жизнью православной церкви на территории, занятой белыми войсками, и кампания большевиков по вскрытию мощей. Его монографию дополняют работы исследователей, изучающих региональный аспект этого периода.
Исследователи А.Н. Кашеваров и О.Ю. Редькина рассмотрели судьбу монастырей в годы гражданской войны, показав, с одной стороны, попытки монастырской братии сохранить свои обители, а с другой - методы борьбы советской власти по их закрытию .
Активно изучается практика вытеснения религии из школы и замена религиозного образования антирелигиозным. Большая работа была проделана Н.А. Кривовой по изучению кампании большевиков по изъятию церковных ценностей и последовавших за ней судебных процессов над духовенством и верующими.
Пристальный интерес вызывает тематика раскола церкви в 1920-е гг. Данной проблеме посвящено множество работ различных исследователей, в частности Д.В. Сафонова, М.В. Шкаровского, Н.Н. Евсеева.
С начала ХХI века началось углубленное изучение идеологической составляющей борьбы большевиков с церковью. В исследовании А.А. Слезина «За новую веру» рассматриваются причины, побудившие власть перейти к агитационно-пропагандистскому методу борьбы, особенности её проведения в регионах, трудности и неудачи, приведшие к возврату к привычному административно-репрессивному методу. Не менее подробно современными историками исследуется деятельность создаваемого властью Союза безбожников, история которого изучается как на общегосударственном, так и на региональном уровнях.
Сегодня заметное место в изучении проблемы занимают церковные историки: протоирей Владислав Цыпин, священник Дмитрий Румянцев, игумен Дамаскин (Орловский), священник Вл. Степанов.
Таким образом, за последние два десятилетия учёные продвинулись далеко вперёд в изучении различных аспектов взаимоотношения церкви и государства. Были исследованы административно-репрессивная и идеологическая модели борьбы государства с церковью, причины превалирования одной или другой в разные периоды истории и реакция на них духовенства и верующих. Также было начато серьёзное изучение региональных аспектов этой темы. Региональные исследователи показывают развитие всего комплекса проблемных вопросов на территории различных губерний или регионов, что позволяет проследить процесс реализации центральных законов и директив на местах, а также увидеть реакцию провинциального населения и его способов противодействия данной политике.
В то же время необходимо констатировать, что изучение взаимоотношений местных органов государственной власти и церкви на территории Брянской губернии практически не исследовано. Говоря о работах, затрагивающих территорию губернии, можно отметить небольшую монографию А.И. Перелыгина, в которой автор, изучая взаимоотношение церкви и власти в Орловском крае, касается и части территорий будущей Брянской губернии, входящей в первые годы советской власти в Орловскую губернию. Кроме того, в книге С.П. Кизимовой и Е.М. Зубовой рассказывается о монастырях Брянщины, в том числе и о последних годах их существования. Небольшая брошюра издана о Свенском монастыре. Биографический материал о канонических епископах губернии содержится в изданной Брянским Епархиальным Управлением книге «Архипастыри Брянской Епархии».
Сведения о судьбе храмов города Брянска и Севска, а также о борьбе верующих за их сохранение приведены на сайтах «Брянск православный» и «Севск».
Таким образом, взаимоотношения местных органов государственной власти и церкви на территории Брянской губернии практически не исследовано, что актуализирует необходимость изучения данной проблемы.
На основании изучения историографии исследователем была сформулирована цель работы: изучение реализации церковной политики центральной власти на территории Брянской губернии, в том числе выявление изменений форм и методов борьбы местных чиновников с церковью в различные годы указанного периода, а также реакция верующего населения на проведение данной политики.
Для реализации поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
- исследовать проведение административно-репрессивного направления церковной политики на территории Брянской губернии, в частности мероприятий по проведению декрета об отделении церкви от государства, изъятию церковных ценностей в ходе голода 1921-1922 гг., закрытию монастырей и церквей;
- рассмотреть возникновение обновленческого раскола на территории Брянской губернии, реакцию на него местного духовенства и причины неудачи церковного раскола;
- проанализировать основные формы и методы антирелигиозной агитации и пропаганды на территории Брянской губернии, в частности печатной пропаганды, борьбы с религиозными праздниками, а также выявить общие черты и различия в её проведении в разные годы указанного периода;
- изучить реакцию местного населения на проводимую государством церковную политику, оценить ее эффективность в достижении поставленной цели, выяснить, насколько успешными были меры по искоренению религии из повседневной жизни населения.
Источниковую базу диссертации составили как опубликованные сборники документов, так и материалы Российского Государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Государственного архива Брянской области (ГАБО).
Использованные источники делятся на несколько видов: законодательные акты, делопроизводственные документы, периодика и документы личного происхождения.
К законодательным актам относятся Конституции РСФСР 1918, 1925 гг., церковные постановления, резолюции и декреты большевиков, в частности, декреты «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», «О земле» и другие.
Громадный информативный материал содержат делопроизводственные источники, многие из которых долгое время хранились в архивах под грифом «совершенно секретно» и лишь сейчас становятся доступными. В частности, с 1990-х годов появляются издания, содержащие ранее засекреченные документы, позволяющие по новому взглянуть на многие дискуссионные вопросы взаимоотношения церкви и государства в период с 1917 по 1929-е годы. Большое количество секретных документов, относящихся к кампании по изъятию церковных ценностей и обновленческому расколу, помещено в сборнике «Политбюро и церковь».
В настоящее время опубликованы протоколы заседаний Поместного Собора, позволяющие проследить оценку его участниками антицерковной политики большевиков, а также ход дискуссий по ответным мерам и сложившейся обстановке.
Большое количество делопроизводственных документов содержится и в архивных фондах, к которым можно отнести:
1.Протоколы заседаний губисполкомов, уисполкомов и волисполкомов, на которых обсуждались мероприятия местных органов государственной власти по отношению к церкви.
Протоколы и акты, связанные с осмотром имеющегося церковного имущества.
Протоколы собрания прихожан церквей и духовенства, позволяющие выяснить позицию верующих по злободневным для них вопросам новой церковной политики установившейся власти.
2. Отчеты и доклады о проведении политики центра на местах: доклады о проведении декрета об отделении церкви от государства и сопровождающих его мероприятиях, об изъятии церковных ценностей и т.д.
3. Переписка губернских, уездных и волостных местных органов власти по вопросам церковной политики. Данная переписка позволяет выявить успехи и проблемы, с которыми столкнулись представители местных органов государственной власти при проведении политики центра. Письма волостных и уездных чиновников содержат богатый материал о пассивном сопротивлении верующих проведению вышеуказанного декрета, а ответы вышестоящих инстанций позволяют рассмотреть предлагаемые способы решения этих проблем. В последующем большая переписка велась между волостными, уездными, губернскими органами государственной власти и ВЦИК по вопросу закрытия церквей.
Сюда же относится переписка губкомов с укомами и волкомами о проведении антицерковной агитации и пропаганды.
4. Заявления и ходатайства верующих в местные и центральные органы власти с различными просьбами.
5.Отчёты агитационно-пропагандистских отделов, позволяющие представить положение дел в сфере идеологической борьбы с религией. В частности отчёты, в которые с лета 1922 года был добавлен пункт «антирелигиозная пропаганда», позволяют проследить развитие и изменения в формах и методах антирелигиозной агитации и пропаганды, используемых большевиками, а также оценить достигнутые ими успехи.
Для исследования были привлечены документы личного происхождения. В изучении проблемы важную роль играют послания и воззвания патриарха Тихона, призванные ответить верующим на актуальные вопросы, связанные с дальнейшей судьбой церкви, и ее отношением к принимаемым большевиками законам. Картину повседневной жизни духовенства и его взгляд на происходящие события позволяют осветить дневники и воспоминания ряда священников, среди которых особенно выделяется дневник просветителя, миссионера и этнографа Михаила Стефановича Елабужского. Несмотря на то, что описываемые в нём события происходили далеко за пределами Брянской губернии, они являются одними из немногих дошедших до нашего времени воспоминаний священника, жившего в 20-е годы ХХ века и сумевшего описать религиозную жизнь крестьян указанного периода: внедрение в деревню антирелигиозной пропаганды, борьбу священника за души людей, и, главное, показывают самих людей, оказавшихся на перепутье между верой предков и новой (коммунистической) «верой». Воспоминания будущего священника владыки Василия Кривошеина интересны тем, что описывают ситуацию на территориях, вошедших в последующем в состав Брянской губернии.
Громадный интерес представляют работы лидеров большевиков, и прежде всего В.И. Ульянова-Ленина, А. В. Луначарского и Н.К. Крупской.
Изученные материалы периодической печати в соответствии с хронологическим принципом могут быть разделены на две части: периода гражданской войны и 20-х годов прошлого века. Газеты периода гражданской войны служили для населения источником информации об антицерковных распоряжениях советской власти, а также сообщали о первых антирелигиозных лекциях и диспутах. Много внимания уделялось в них разъяснению и популяризации декрета «Об отделении церкви от государства», а также дискредитации духовенства.
Печатные издания 20-х годов ХХ века не многочисленны. Они представлены губернской газетой «Брянский рабочий», а также Клинцовской газетой «Труд». В них уже практически не встречаются новостные разделы предыдущего периода, зато много внимания уделено изъятию церковных ценностей, расколу церкви, борьбе за храмы и идеологической борьбе за быт населения.
Методологическую основу данного исследования составили ряд принципов.
Принцип историзма, позволяющий рассматривать исторические процессы в их развитии и взаимосвязи; принцип научной объективности, требующий всестороннего изучения используемого материала, проверку и сопоставление мнений и суждений обоих противоборствующих сторон; проблемно-хронологический метод, позволяющий представить исследуемую проблему как процесс, в контексте исторической обстановки рассматриваемого периода. В работе также был использован антропологический метод, позволяющий изучать отношение верующих к церковной политике государства, а также их реакцию на методы её проведения.
Научная новизна исследования связана с тем, что в данной работе впервые исследованы взаимоотношения местных органов государственной власти и церкви на территории Брянской губернии. Для этого были привлечены новые архивные документы, позволившие провести комплексный анализ государственно-церковных отношений в 1917-1929 гг. на территории Брянской губернии, в ходе которого выделены административно-репрессивное и идеологическое направления антицерковной политики большевиков, показаны причины перехода от преобладания одного направления к другому, а также их взаимодействие.
Практическая значимость исследования заключается в восполнении пробелов истории по этому вопросу и использовании его результатов при подготовке трудов по истории взаимоотношения церкви и государства как в целом по стране, так и на территории центрального федерального округа, а также при написании краеведческих работ по истории Брянской области, в ходе подготовки спецкурсов по истории региона.
Основные положения, выносимые на защиту:
1.В период с 1917 по 1929 годы в церковной политике государства основную роль играли административно-репрессивные и агитационно-пропагандистские методы. В соответствии с превалированием одного или второго направления, исследуемый период можно разделить на три этапа: 1) 1917-1922 гг.; 2) 1923-1928 гг.; 3) 1929 год.
2. Первый этап характеризовался использованием большевиками административно-репрессивного метода, выразившегося в проведении декрета об отделении церкви от государства, изъятии церковных ценностей, административной высылке духовенства и закрытии монастырей.
3. На втором этапе, вытеснив церковь из всех сфер общественно-политической жизни, власть сконцентрировалась на «борьбе за души людей», сделав упор на агитационно-пропагандистском методе, выражавшемся в проведении антирелигиозных лекций, диспутов, постановок, создании антирелигиозного музея и Союза безбожников.
4. Считая, что корни религии находятся в быту людей, большевики в агитационно-пропагандистской борьбе с церковью сделали упор на активную печатную и устную агитацию за замену религиозных праздников и обрядов специально разработанными советскими.
5. Параллельно властью была предпринята попытка развалить церковь изнутри, вызвав раскол, ставящий целью привести к руководству в высших церковных структурах лояльных священников, а также дискредитировать духовенство в целом.
6. Несмотря на определяющую роль, отведённую на втором этапе агитационно-пропагандистским методам борьбы, местные власти продолжали использовать административно-репрессивные методы, связанные с высылкой духовенства «тихоновского толка», а также действиями, направленными на закрытие церквей.
7. Несмотря на все усилия власти и использование ею разнообразных методов борьбы с церковью, большинство населения Брянской губернии продолжало оставаться верующим, что привело к свёртыванию в 1929 г. агитационно-пропагандистского и возвращению к административному методу борьбы.
Структура диссертации состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, в которых решаются указанные выше задачи, заключения, подводящего итоги изучения проблемы, списка источников и литературы.
Реализация декрета об отделении церкви от государства в Брянском уезде
События 1917 года изменили всю историю России. Коснулись они и Русской Православной Церкви, занимавшей до революции одно из доминирующих положений в общественной жизни страны. Уже Временное правительство пошло по пути ущемления ее интересов и превращения России в светское государство. Это выразилось в передаче церковноприходских школ Министерству народного просвещения и опубликовании декрета о свободе совести, провозглашавшем свободу религиозного самоопределения для любого гражданина, достигшего 14-и лет5 . Приход к власти большевиков усугубил ситуацию. В ходе боев за Кремль они использовали артиллерию, нанеся серьезные повреждения национальным святыням, что послужило поводом для послания Поместного Собора, в котором говорилось; «Для тех, кто видит единственное основание своей власти в насилии одного сословия над всем народом, не существует Родины и ее святыни. Они становятся изменниками Родины...». В послании подчеркивалось: «...не народилось ещё власти воистину народной, достойной получить благословение Церкви Православной»52. Спустя несколько дней, 17 ноября 1917 года, произошел новый конфликт между Собором и большевиками, похоронившими погибших при штурме Кремля на Красной площади. В постановлении Собора военно-революционному комитету указывалось, что Кремль и Красная площадь являются священными для русского народа местами, поэтому в погребении под стенами Кремля людей, которые «осквернили его святыни, разрушали его храмы и, поднявши знамя братоубийственной войны, возмутили народную совесть», Собор видит оскорбление Церкви и неуважение к национальным святыням53.
Таким образом, сразу же после прихода к власти большевиков началея их конфликт с Православной церковью. Антирелигиозная позиция новой власти, лидер которой В.И. Ленин в работе «Об отношении рабочей партии к религии» пиеал, что марксист должен быть врагом религии, борющимся с ней не с помощью абстрактной «чисто теоретической, всегда себе равной проповеди», а конкретной классовой борьбы «идущей на деле и воспитывающей маесы больше всего и лучше всего»54, и критика Поместным Собором первых же действий большевиков, неуклонно вели ситуацию к открытому противостоянию55.
О значимости церковной политики для новой власти свидетельствует тот факт, что уже 11 декабря 1917 года СНК обсудил вопрос об издании декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Для его разработки была создана комиссия, в составе наркома просвещения А.В. Луначарского, наркома юстиции П.И. Стучка, священника М.В. Галкина56, члена следственной комиссии по борьбе с контрреволюцией П.А. Красикова и заведующего отделом народного комиссариата юстиции профессора М.А. Рейснера57. Однако ещё до его опубликования большевики приняли ряд антицерковных законов: о передаче народному комиссариату просвещения всех принадлежащих церкви учебных заведений, о гражданском браке и метрикации, о ликвидации института духовников в вооруженных силах, а также провели первые антицерковные мероприятия, выразившиеся в реквизиции народным комиссариатом просвещения синодальной типографии в Петрограде и попытке захвата Александро-Невской лавры.
Изданные законы подготавливали общество к появлению декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», в котором они закреплялись и дополнялись новыми пунктами, главными из которых были: запрет на владение собственностью религиозным обществам, лишение их прав юридического лица, и национализация церковного имущества. Направленный против Православной церкви, декрет вызвал недовольство духовенства и верующих. Поместный Собор охарактеризовал его, как «...злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения...», а участие в его издании или проведении признавалось несовместимым «...с принадлежностью к Православной Церкви» и навлекало на виновных православных людей «тягчайшие церковные кары вплоть до отлучения от Церкви»58. В выпущенном Собором воззвании к верующим, действия по реализации декрета назывались святотатством, а прихожане призывались объединяться вокруг своих храмов и священников «...для защиты заветных святынь...»59. Декрет и реакция на него Поместного Собора привели к прохождению многочисленных крестных ходов по всей стране. В Орловской губернии, куда входила и часть территории будущей Брянской губернии, епископ Серафим60 на воскресной литургии 28 января 1918 года также осудил «явное беззаконие и злую антихристианскую цель декрета об отобрании церквей и церковного достояния». Владыка призвал верующих принять участие в торжественном крестном ходе, проводимом в день Сретения Господня в Орле, чтобы показать отношение верующих «к нынешней противохристианской политике большевистского правительства». Несмотря на введение исполкомом губернского совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов военного положения в городе, а также запрете демонстраций, 20-тысячный крестный ход состоялся61. Крестные ходы прошли и во многих других регионах России, причем не вее они обошлиеь без жертв.
Поиск решения проблемы взаимоотношения церкви с новой властью лег на плечи призванного Поместным Собором патриарха Тихона. Его задача была осложнена начавшейся братоубийственной гражданской войной, поставившей перед Первоиерархом Русской Православной Церкви вопрос об отношении к противоборствующим сторонам. Ответ на него еледовал из причины междоусобицы, увиденной патриархом Тихоном во внутренней, духовной смуте людей. В своем послании «О вступлении на патриарший Престол Православной Российской Церкви» от 18 (31) декабря 1917 года он отмечал: «Затемнились в совести народной христианские начала етроительства государственного и общеетвенного, ослабела и еама вера, неистоветвует безпощадный дух мира сего... От небрежения чад своих, от хладности сердец страждет наша святая Церковь, а с нею страждет и наша Российская держава»62. Точность данного определения истоков Российской смуты подтверждается многочисленными фактами стихийных нападений на храмы и священников людей, которые только недавно ходили в церковь. В частности, в ночь на 28 ноября 1917 года в селе Добрунь Севского уезда еолдаты и крестьяне разгромили домовую церковь и усадьбу Подлиневых, подрубили топорами престол, растащили сосуды и ризы, затем подожгли дом и церковь. В начале января 1918 года крестьянами села Коростовки Севского уезда был разгромлен винный склад, при этом один из погромщиков погиб. Его односельчане потребовали у священника отслужить заупокойную литургию, а по ее окончании провести похороны в церковной ограде, для чего требовалось разрешение епископа. В результате, похороны прошли под беспорядочный звон колоколов, выстрелы и пение революционных песен пьяной толпой63. Происходили и нападения на духовенство. В начале января 1918 года три грабителя ворвались в дом священника с. Янжуловки, Новозыбковского уезда, отца Неаронова, требуя денег. Они изрубили священника саблями до полусмерти, отрубили руку матушке, а ребенка на глазах родителей закололи штыками64, 4 апреля 1918 года был убит священник села Сетное Севского уезда Василий Лебедев, погибла от рук убийц и его жена65.
Все это подтверждает правоту патриарха, рассматривавшего причины гражданской войны глубже, чем столкновение разных политических сил. Это помогло ему без иллюзий оценить представителей обеих сторон конфликта. Несмотря на неоднократную критику действий советской власти, выраженную в первых посланиях, глава русской православной церкви не призвал народ на борьбу с ней66. В пятом послании, выпущенном в период наступления Деникина на Москву, когда падение власти большевиков казалось неизбежным, Тихон вновь не выступил с поддержкой белогвардейцев. Патриарх призывал к милостивому отношению к побежденному противнику, что евидетельствовало об его беспокойстве за судьбу русского человека, независимо от его принадлежности к той или иной противоборствующей стороне67.
Агитационная борьба против церкви в годы гражданской войны
Первые годы советской власти характеризовались не только административной и физической борьбой с церковью, выразившихся в реализации декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», а также арестах духовенства, но и началом идеологической борьбы с нею. Отмечая, что «систематическая антирелигиозная пропаганда началась значительно позже, чем началась политическая борьба с церковью» Ярославский подчеркивал, что и в первые годы Советской власти антирелигиозная работа проводилась, так как она являлась «одним из важных вопросов в смысле успешности и усиления партийной работы»237.
Одним из основных средств, используемых для проведения антирелигиозной пропаганды, служила пресса, активно используемая большевиками. Пропагандистско-антирелигиозная деятельность газет строилась на внедрении в сознание людей негативной оценки религии и ее служителей в виде системы стереотипов — стандартов поведения и социальных мифов. Стереотипизация, т.е. психологическое воздействие с помощью еоздания иллюзорных стереотипов являлась одним из главных методов печатной пропаганды238.
Местная пресса подробно рассказывала людям о событиях, происходивших в стране и мире в рубрике коротких новостей. Не осталась без ее внимания и жизнь церкви, информация о которой в рассматриваемый период может быть разделена на несколько групп. В самую многочисленную входят новости, негативно рисующие духовенство, которому инкриминировался ряд антиправительственных деяний, в частности, укрывательство денег и других ценностей. В заметке «Попы за работой» сообщалось, что на алтаре собора Новгородского Сковородского монастыря обнаружено тайное хранилище, прикрытое иконой, из которого изъято 100.000 рублей и 50.000 мер ржи, скрытых монахами от yчeта239. Не менее часто в информационных сообщениях муссировалась поддержка, оказываемая духовенством белому движению и интервентам. В заметке «Запомни это, красноармеец» говорилось, что в занятой белыми войсками Луге священники совершают благодарственные молебны, учительниц, не преподававших Закона Божьего, порют нагайками, а жен и родных коммунистов арестовывают240.
Не отличалось своеобразием и изложение событий, посвященных жизни духовенства Брянской губернии. В основном это были небольшие статьи указанной выше тематики, например; «Попу бока намяли», в которой сообщалось: «Священники уже борются с беднотой и партией открыто и 7 ноября, во время манифестации деревенской бедноты в селе Березовичах, поп с сельским кулачеством организовал контр-манифестацию с церковными хоругвями, чем желал на религиозных чувствах своих добрых «овец» сыграть и бросить советские знамена. Но вышло совершенно другое; беднота твердо держа в своих руках знамя совета, бросилась на попов в схватку и немножко приколотили контрреволюционного батьку, разодрав на нем ясную ризу»241. В приведённом сообщении видно стремление «зачислить» священника в разряд контрреволюционеров, тем самым противопоставив его и верующих простому народу. Статья интересна еще и тем, что сквозь революционную риторику в ней ясно указывается сторона, спровоцировавшая конфликт, так как именно сторонники власти, названные в тексте «беднотой», напали на священника и верующих.
Список претензий со стороны местной прессы к священникам дополнялся и расширялся в художественных рассказах и фельетонах. В заметке «Отцы духовные работают» к духовенству предъявлен целый ряд упреков; «Кто не знает святотатства, когда вы именем Христа призывали убивать друг друга, когда он сказал «не убий!» Кто не знает, когда вы с крестом в руках шли и не возмущались, благословляя узника на смертную казнь. Кто не знает вашей работы по устройству погромов, по фабрикации явленных икон и предсказателей, создания кадров тунеядцев-монахов для обирания доверчивых граждан и все во имя того же Христа»242. Похожие обвинения выдвигались и в статье «Черные жандармы»243. А в стихотворении «Крестьянин» о священнике говорилось: «Как Иуда, крестом осеняя Посылал на убийство людей... Сеял тьму вместо света Христова, Обирал горемычных сирот. Пил вино после доброго слова, -Рос у бати, пружинясь, живот»244.
Выдвигая общие обвинения собирательному образу священника, газеты не забывали и о существовании конкретных батющек, которые также подвергались яростной критике. Основными объектами сатиры являлись обычные человеческие пороки, позволяющие сделать вывод о несоответствии жизни священников с проповедуемыми ими ценностями. В Бежице атаке прессы подверглись о. Афанасий Преображенский и о. Александр. Вот описание о. Афанасия в фельетоне «Подвиги духовные»: «Блаженный сей церковный муж Хоть с виду голубь, а сердцем уж Названья разного достойный, Стал гордый, жадный, своевольный...»245.
В другом фельетоне - «Ягненок и волки» этого же священника характеризуют, как любителя сплетен246.
Разницу между реальной жизнью духовенства и проповедуемыми ими ценностями местная пресса раскрывала через фельетоны или рассказы очевидцев. В качестве примера можно привести стихотворный фельетон «Святая правда в скобках», где автор ярко показывает различие между тем, что требуют священники от людей и тем, как они сами живут: «В церковь граждане! Бросьте трудиться... (Батька вчера на крестинах гулял). Все, кому трудно, к Богу поближе... (С Батюшкой был и дьячек), Чинно молитесь, кланяйтесь ниже... (Пили там херес, спотыкач, коньячок)»247.
Последующие действия, описанные в фельетоне, также основаны на противопоставлении того, что должны делать верующие, с поступками священника. После еды и выпивки присутствующие на крестинах решили играть в карты. В ходе игры выяснилось, что дьячок мухлюет, и священник не раздумывая ударил его крестом, а после их примирения начались танцы248. в другом произведении автор рассказывает, как находясь в гостях, услышал церковное пение, - «...это Алексей Иванович Туркин именинник, он всегда на свои именины приглашает Александра служить молебен, а потом идет попойка...», - объяснили ему. Действительно, через некоторое время послышались звуки гармони и пляски249.
Еще одним объектом критики служила жадность священников. В заметке «Маленький фельетон» старушки, обсуждая духовенство, говорят: «- Да, вот жадность то у них, с живого и мертвого так и норовят содрать. Того то нонче и народ неверующий стал. Кто же веровать то будет? Когда они чем дальше, тем наглее, ненасытнее, привыкли то по старому булки обирать, яички да пятиалтынники.. .»250.
В другой заметке рассказывалось о церковном собрании, проводимом бежицким священником о. Афанасием. Во время обсуждения вопроса об обложении членов общины он предложил голосовать за то, чтобы каждый верующий обязательно платил 20 или 30 рублей251.
Целью подобных произведений было стремление сформировать у читателей мнение о священнослужителях, как о людях говорящих одно, а делающих совершенно другое. В частности, все, что церковь запрещает верующим, называя греховным, является привычным в обыденной жизни духовенства, которое пьет, дерется и играет в карты на деньги. Вывод, к которому «толкали» читателей авторы подобных произведений, можно сформулировать словами старушки из заметки «Маленький фельетон»: «- Ох и грех мне будет Петровна... ненавижу попов... я на своем веку много их проделок знаю, у ю-ю-ю сколько, они грешней нас в тысячу раз»252.
Не было упущено в статьях и халатное отношение священников к своим обязанностям, прежде всего, к выполнению треб.
Борьба за храмы
В 20-е годы XX века в стране развернулась полномасштабная борьба власти и верующих за храмы. В годы гражданской войны закрытие храмов не было распространено, так как большевики боролись с экономическим могуществом церкви и ее влиянием в общественно-значимых сферах (образовании, регистрации рождений, браков, смертей и т.д.) жизни общества. Эта деятельность вызывала протесты верующих, недовольных антицерковной политикой властей. Стремясь смягчить позицию населения по религиозному вопросу, большевистская пропаганда твердила о праве на свободу совести и «отправление любого культа», а разговоры о закрытии храмов объявлялись ложью и клеветой. Поэтому, в первые годы своей власти большевики не трогали приходские храмы, ограничившись закрытием домовых церквей, что демонстрировало отделение церкви от государства, а также монастырей, закрывавшихся под благотворительные социальные учреждения. Приходские храмы, как и храмы закрытых монастырей, передавались группам верующих из 20 человек, бравших ответственность за сохранность их имущества, после чего в них продолжали совершаться службы.
В ходе конфликта, связанного с изъятием церковных ценностей, существующие в стране религиозные общества были распущены. Однако, неудачи силового метода борьбы привели к свертыванию видимой агрессии и началу активной идеологической борьбы, вновь пропагандирующей не вмешательство власти в религиозные дела людей. Это привело к возобновлению регистрации религиозных обществ. В начале апреля 1923 года административный отдел НКВД издал секретный циркуляр, запрещавший практику расторжения договоров с верующими без законных на то оснований и «произвольный захват молитвенных домов». Теперь расторгнуть договор с верующими можно было только с согласия губисполкомов, в случае «злоупотребления и раетраты имущества, полученного группой верующих по договору»452. В конце апреля «Известия ВЦИК» напечатали инструкцию об обязательной регистрации религиозных обществ в отделах управления губисполкомов, усложнявшую ранее существовавшую процедуру. В соответствии с ней, для получения в пользование храма верующие должны были подать заявление о регистрации, устав и список учредителей, протокол их собрания, а также оплатить канцелярский и гербовый сборы. Увеличивался до 50 человек и необходимый минимум верующих, изъявлявших желание взять в свое пользование храм. Для существующих религиозных обществ дополнительно требовалось подать список членов общества и его исполнительного органа, а также список духовенства, обслуживающего данное общество. Все религиозные общества, не зарегистрировавшиеся в трехмесячный срок после опубликования инструкции, подлежали закрытию. Поводом для отказа в регистрации могло быть наличие в религиозном обществе менее 50 не судимых верующих, либо противоречие устава общества, его задач и методов действия Конституции РСФСР или ее законам. В случае прохождения регистрации религиозные общества имели право организовать губернские и всероссийские съезды, собирать добровольные пожертвования для покрытия расходов, связанных с обладанием культовым имуществом (по отоплению, охране, поддержанию в чистоте и ремонту), а также заключать сделки частно - правового характера, связанные с его эксплуатацией (заключать договора о найме певчих, поставке дров и Т.Д.). Однако, они по-прежнему не пользовались правами юридического лица и не могли иметь права собственности453.
В соответствии с обязательным постановлением от 9 июня 1923 года, верующие, для регистрации своей общины, должны были запросить у отдела управления губисполкома разрешение на проведение собрания, для рассмотрения этого вопроса454. В случае его положительного решения необходимые документы подавались в отдел управления губисполкома, который и определял их дальнейшую судьбу. К 1 сентября 1923 года были поданы заявления от 264 религиозных обществ 7 уездов Брянской губернии, 170-и из которых в регистрации было отказано455.
Главной ошибкой, приводящей к отрицательному результату, стали неправильно или не полностью заполненные заявления. В частности, в сентябре 1923 года в письме Жиздринскому уисполкому управление делами ГИК и ГОУ указывало на не сдачу документов 16-ти религиозных обществ, без которых они не подлежали рассмотрению и, следовательно, получали отказ в регистрации456. Другой причиной отказа в регистрации была неполная оплата верующими гербового и канцелярского сборов457.
В связи с бюрократическими сложностями, непонятными большинству населения, особенно проживающего в сельской местности, сроки регистрации были продлены вначале до 1 ноября458, а потом и на более поздний срок. Благодаря такой либеральной мере, связанной с указанными выше причинами459, большинство религиозных обществ смогли всё-таки разобраться в требованиях отдела управления и зарегистрироваться. К концу января 1924 года количество зарегистрированных обществ возросло460. Регистрация продолжалась и в последующие месяцы: с 1-го января по 1-ое апреля 1924 г. было зарегистрировано 52 православных общества, ас 1-го апреля по 1 июня 1924 года ещё 9461.
Регистрируя религиозные общества приходских храмов, власти Брянской губернии повели борьбу за недопущение регистрации религиозных обществ при храмах бывших монастырей, подлежащих окончательному закрытию. В сентябре 1923 года уполномоченному Кветунского религиозного общества (при Спасо-Челнском монастыре. -В.3.) была выдана справка, информирующая об отказе в регистрации в связи с закрытием монастыря462. Стремясь не допустить этого, верующие дошли до административного отдела НКВД, потребовавшего у административного отдела Брянского губисполкома представить постановление с указанием оснований для расторжения договора463. В ответном письме местных чиновников говорилось, что ходатайство граждан вышеуказанных деревень отклонено, «ввиду - нахождения там Детучреждений, выделение же церкви от детколоний путем установки изгороди, не достигает цели, что было ранее доказано на практике»464.
Некоторым религиозным обществам, функционирующим при храмах бывших монастырей, в этот период все же удалось зарегистрироваться. Благодаря этому можно узнать их социальный состав; в регистрационном списке верующих при храмах бывшей Белобережской пустыни числился 151 крестьянин и 5 священнослужителей465; в регистрационном списке Свенской (при церквях бывшего Свенского монастыря.- В.З.) общины - 112 крестьян и 5 священников466. Однако, срок их существования оказался не долгим. Уже 17 июня 1924 года на заседании президиума Брянского губисполкома была рассмотрена докладная записка зав. ГубОНО Ильенко «о ликвидации религиозных общин на территории Детучереждений Брянской губернии». Результат обсуждения был предсказуем. Губисполком решил, что «отправление на глазах у детей религиозных обрядов является совершенно недопустимым и противоречащим декрету об отделении церкви от государства», кроме того существование приходов ведет к сохранению монастырей с их прежней деятельностью. В связи с этим договоры с Белобережской, Свенской, Одринской и Площанской религиозными общинами расторгались, а церкви закрывались и передавались в распоряжение ГубОНО467.
Имущество закрываемых монастырей делилось на ликвидное, освященное и имеющее художественно-историческое значение468, после чего проводилась его раздача различным советским учреждениям469, а оставшиеся в храмах вещи расхищались и уничтожались воспитанниками детских домов470.
Закрытие монастырских храмов не прошло незамеченным. 18 августа 1924 года в Брянский губисполком поступило письмо от граждан Белобережской религиозной общины, содержащее просьбу открыть хотя бы один храм в бывшей пустыни, так как из-за закрытия всех храмов: «...мы не можем своевременно предать земле умерших по обряду своей веры и совести за отсутствием храмов и кладбища, ввиду чего были случаи разложения трупов умерших, что ложится тяжелым бременем на душевное соетояние верующих...». На прошение была наложена резолюция: «Приход закрыт постановлением Губисполкома и открыт вновь быть не может. Губисполком разрешает перевести скит на место по усмотрению общины»471. Таким образом, в 1924 году состоялось окончательное закрытие храмов, расположенных на территории Брянских монастырей.
Борьба с православными праздниками и обрядами
Способность радоваться жизни играет колоссальную роль в сохранении физического и психического благополучия человека. Отсутствие же радостных моментов приводит к преобладанию страдания, в результате чего жизнь теряет для человека смысл и привлекательность. Он становится вялым, пассивным, впадает в депрессию, ему не хочется жить. Большую роль в деле приобретения положительных эмоций играют праздники и торжественные события, которые позволяют людям испытывать радость, а государственные праздники, кроме того, дают ощущение национального единства704. В Императорской России одним из монополистов в деле проведения праздников выступала церковь. Двунадесятые праздники объявлялись выходными днями, а все важные события в жизни людей (рождение ребенка, свадьба, смерть) сопровождались православными обрядами.
В дореволюционной России православные праздники, сопровождаемые народными гуляниями, играли не только роль религиозного торжества, но и источника положительных эмоций, приносящих радость в жизнь. Даже в начале XX века, когда проявился кризис православной веры в России, праздники оставались силой, удерживающей народ рядом с церковью.
Смена власти путем революции привела к появлению в стране новых праздников, которые, как и старые, были посвящены важнейшим событиям истории, но только не священной, а революционной705. Вводя революционные праздники, большевики повели борьбу за искоренение старых, религиозных, веками праздновавшихся населением. Вначале у них был отобран статус праздничных дней и значительно сокращена продолжительность. Несмотря на это, они оставались нерабочими днями, что и было отражено в кодексе законов о труде 1918 года. В соответствии с ним местным советам профессиональных союзов, с согласия народного комиссариата труда, разрешалось устанавливать до 10 дополнительных, неоплачиваемых дней отдыха в дни местных праздников706. Ссылаясь на данное постановление, бюро Брянского губкома от 4-го апреля 1923 года приняло решение о прекращении работ в советских учреждениях накануне праздника Пасхи .
Урезав «права» православных праздников, большевики повели против них идеологическую борьбу, начавшуюся сразу после прихода к власти. Рупором этой борьбы являлись местные газеты, противопоставлявшие в своих статьях старые - религиозные и новые - коммунистические праздники. Так, в Бежицком уезде первая статья по данной тематике с говорящим названием; «Праздники революционные и праздники церковные» появилась уже в 1918 году708. Идея сравнения «старых» и «новых» праздников не утратила актуальности и в последующие годы, о чем свидетельствуют, как газетные статьи709, так и отчеты кампании, направленных против особо чтимых религиозных праздников. В частности, по данным агитотдела Карачевского укома в ходе проведения комсомольской Пасхи читались лекции на антирелигиозные темы, в том числе «Пасха Христова и 1 мая»710.
Таким образом, уже в 1918 году появился один из часто применяемых большевиками приемов борьбы с религиозными праздниками: противопоставление их новым, революционным, при этом церковные праздники ассоциировались со старым строем, тяжелым старым временем, которое прошло безвозвратно, а революционные праздники - е новым временем, наступающей счастливой жизнью711.
Развитием вышеуказанной тематики елужили статьи, «исследовавшие» происхождение и сущность наиболее значимых православных праздников 12, авторы которых стремились доказать их человеческое происхождение и контрреволюционную сущность. Еще ряд публикаций местной прессы в предшествующий религиозным праздникам период носил и вовсе явно оскорбительный характер, например, переделка Рождественского тропаря и кондакта на революционный, воспевающий коммунизм, лад.
Начав борьбу против религиозных праздников с газетных статей, большевики и в дальнейшем активно использовали прессу. При приближении церковных праздничных дат газеты начинали пестреть антирелигиозными статьями и фельетонами. Например, в «Брянском рабочем» от 24 декабря 1923 года помещено сразу 4 антирелигиозные статьи об истории Рождества, 4 фельетона (из которых два в стихах) и четыре антирелигиозных лозунга713. В Клинцовской газете «Труд» от 6 апреля 1923 г. из 4 страниц вторая полностью посвящена Пасхе: «Пасха и первое мая». ««Праздник любви»», «Причащение», «Шутовской царь», «Происхождение пасхи», «Сифилис и церковь». Третья страница на 2/3 также посвящена религиозному вопросу, а на четвертой - чуть меньше 1/3 информации данной тематики . Много антирелигиозных публикаций содержалось и в других номерах, предварявших религиозные праздники, например в «Брянском рабочем» от 7 апреля 1923 года715 и от 18 апреля 1925 года 16.
Все это свидетельствует об активном использовании местной прессы в борьбе с религиозными праздниками. Стремясь сформировать у читателей негативное отношение, как к православным праздникам, так и к лицам их празднующим, местная пресса старалась найти и напечатать любой негатив, связанный с ними. Очень часто в газетных статьях указывалось на повальное пьянство населения в эти дни717, что приводило к трагедиям и даже убийствам , а также подробно подсчитывалось количество произошедших драк и выпитого населением алкоголя. Например, в Ивоте «за праздник Пасхи было 27 крупных драк, а мелких до чертовой матери, при чем за праздник выпито рабочими 200 ведер вина и 150 ведер пива» 19. Для демонстрации пьянства населения в дни православных праздников использовались и карикатуры720.
Необходимо отметить, что большевистская пропаганда в 20-е годы стремилась не просто отождествить словосочетание «религиозный праздник» с повальным употреблением алкоголя, но и поставить в одну графу (пережитков прошлого. - В.З.) алкоголь и религию в целом. Агитационная брошюра прямо указывала: «Алкоголь и религия всегда служили средством эксплуатации трудящихся»721. Случаи пьянства в дни церковных праздников и трагедий на данной почве подтверждаются священниками, в частности протоиреем одной из сельских церквей Удмуртии. В своем дневнике он справедливо отмечал: «Безбожники спешат поножовщину и хулиганство связать с религиозным характером праздников. Но это слишком несправедливо. Ясно, что пьяницы только приурочивают свое "геройство" к праздникам. Не будь религиозных праздников, не исчезло бы ни пьянство, ни связанныя с ним безобразия»722. В данном случае, можно согласиться с мнением священника, считавшего, что местная печать своими заметками стремилась не бороться с пьянством населения, а использовать его в дни религиозных праздников для борьбы с православной верой.
Укрепив свое влияние в стране, большевики перешли к более активной борьбе с православными праздниками, и, прежде всего, с наиболее значимыми из них - Рождеством Христовым и Пасхой, введя с декабря 1922 года их комсомольские аналоги, ставившие целью отвлечь молодежь от посещения церкви в праздничные дни. РЛКСМ считало, что такие антирелигиозные кампании «являются едва ли не самым верным способом борьбы с религиозным дурманом»723. По сообщению местной печати толчком к началу празднования комсомольского Рождества в Брянской губернии послужила статья в «Правде», информирующая о плане предстоящего мероприятия724. Этот факт подтверждает, что инициатива проведения комсомольских аналогов религиозных праздников шла из центра, который в данном случае даже не скрывал своей руководящей роли.
Само проведение первого комсомольского Рождества в Брянске началось с лекций на тему «Как рождаются боги», а после их окончания состоялись шествия с митингом, фейерверком и сожжением изображений Бога и черта. После окончания мероприятий на свежем воздухе, начали работать клубы, в которых проходили спектакли и танцевальные вечера723. Проведение первого в Брянской губернии комсомольского Рождества подробно освящалось в местной прессе, из которой можно узнать подробности антирелигиозного шествия; «После докладов, в то время как в Соборе началось богослужение, происходила антирелигиозная манифестация - шествия с оркестрами музыки, с изображениями Бога, черта, попа, раввина, Моисея, ксендза и т.п. Манифестация прошла по городу и закончилась митингом на площади против собора у памятника Фокина... «Долой попов всех вероисповеданий! Да здравствует техника - долой религию!»... В ответ на каждый призыв вся площадь оглашалась восторженными криками ура...Гремели оркестры, взлетали ракеты...Особенный подъем и веселье захватило вобравшихся, когда началось сожжение «богов и чертей»»726.
