Советско-германское военное и военно-техническое сотрудничество 1920 - 1933 гг. Байков Алексей Юрьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава первая. На пути в Рапалло: Как и для чего создавался «альянс Москва-Берлин» 63-95

.1. Итоги Первой мировой войны с точки зрения советско-германских отношений

.2. Роль «польского фактора» в создании предпосылок российско-германского союза

.3. «Дело Радека» и установление контактов между Германией и Советской Россией

Глава вторая. Рапалльский договор и институционализация связей РККА и рейхсвера в рамках «Проекта Купферберг-Гольд». Военно-промышленное сотрудничество в области авиации, химического и стрелково-артиллерийского вооружения 96-175

.1. Создание структуры связей военных ведомств РККА и Рейхсвера. Проект «Купферберг-Гольд»

.2. Рейхсвер и РККА на пути к сотрудничеству - договор в Рапалло

.3. Германское концессионирование военного производства в СССР. Неудачный опыт «Юнкерса» и «Штольценберга». «Гранатный скандал» и его последствия

.4. От концессий - к программам «технической помощи» - сотрудничество с фирмами «Хейнкель» и «Дорнье», закупка самолетов Фоккера. Сотрудничество с фирмой «Рейнметалл» в области совместного конструирования артиллерийских систем

Глава третья. Военное сотрудничество между РККА и рейхсвером в 1925- 1933 гг 176-256

.1. Создание, программы и деятельность военно-учебных центров рейхсвера на территории СССР (Липецкая авиашкола, Казанская танковая школа, «Томка»)

.2. Программы взаимного военного обучения. Поездки представителей комсостава РККА в Германию

.3. Борьба ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД против институтов «альянса Москва-Берлин». Связь военного сотрудничества с репрессиями представителей высшего комсостава РККА 1937-

1939

.4. Причины отхода от «духа Рапалло» в советско-германских отношениях. Ликвидация военного сотрудничества

Заключение 257-265

Список источников и литературы. Примечания: список сокращений 266-280

• Итоги Первой мировой войны с точки зрения советско-германских отношений
• Создание структуры связей военных ведомств РККА и Рейхсвера. Проект «Купферберг-Гольд»
• Создание, программы и деятельность военно-учебных центров рейхсвера на территории СССР (Липецкая авиашкола, Казанская танковая школа, «Томка»)

Введение к работе

Актуальность темы исследования

Важнейшим явлением в истории XX века стали военные конфликты нового типа - мировые войны. Их особенность, помимо глобального размаха боевых действий и нараставшей механизации вооруженной борьбы, заключается в появлении принципиально новой сферы противостояния - военной экономики. Возник еще один решающий фактор войны - больше шансов на победу отныне имел тот, кто обладал большим количеством необходимых для ведения войны ресурсов, тот, кто оказывался способным отмобилизовать свою экономику быстрее, чем противник и, наконец, тот, кто мог оснастить свою армию более совершенным, чем у противника вооружением. Уже в ходе Первой мировой войны, доля военной продукции в экономике участвовавших в ней стран превысила 50%, а в ходе Второй мировой войны эта отметка вплотную приблизилась к 68%'.

Анализ просчетов и ошибок, допущенных в управлении экономикой в годы Первой мировой войны привел правительства и генералитет участвовавших в ней стран к более или менее сходным выводам о необходимости частичного смещения подготовки экономики к войне в мирный период. Прежде всего, это проявилось в приоритетном внимании государства к индустрии вооружений и, в первую очередь - к ее отраслям, осуществлявшим развитие и производство механизированных средств борьбы: танков, боевых самолетов химических вооружений, боевых кораблей и подводных лодок.

Отечественная военная промышленность после Первой мировой и Гражданской войн оказалась в весьма сложном положении. Фактически бессмысленно было говорить о ее «восстановлении», поскольку на самом деле речь шла о создании многих отраслей военно-промышленного комплекса заново. Дополнительным источником кризиса стало отсутствие подготовленного к началу войны промышленного мобилизационного плана, в котором учитывались бы все наличные людские и хозяйственные ресурсы страны, что привело, в частности, к уходу многих квалифицированных рабочих на фронт во время первой «патриотической» мобилизации.

Уже в ходе кампании 1914-1915гг. наметилось явное отставание России по сравнению с ее основным противником — Германией в таких важнейших областях, как тяжелая артиллерия и военная авиация². Ощущалась острая нехватка средств связи, индивидуальной противохимической защиты, ручных пулеметов под принятый на вооружение винтовочный патрон и, наконец, самих винтовок, производившихся до войны в недостаточном количестве. Ситуация со снабжением действующей армии была осложнена хаотическими закупками вооружений и техники у союзников, что создавало разнобой в снабжении войск боеприпасами и запасными частями. Улучшение ситуации в области военно-промышленного производства и его рост в 1916-1917 годах было скомпенсировано появлением на фронте принципиально новых средств борьбы, в частности химического оружия, торпедных катеров, танка и пистолета-пулемета, в области которых Россия практически не имела разработок, готовых к массовому производству.

Революция и последовавшая за ней Гражданская война привели к раздроблению бывшей Российской империи на ряд независимых государств и к внутреннему кризису власти в каждом из них, что стало причиной нарушения всей сложно организованной экономики страны, в том числе и военной промышленности. Были утеряны ранее существовавшие хозяйственные связи, нарушился товарообмен между городом и деревней, существовавшая внутренняя транспортная система подверглась разрушению и деградации. Все вышеперечисленные факторы в сочетании с резкой эскалацией насилия, нарастанием хаоса и всеобщей дезорганизацией привели к резкому снижению военного производства.

В относительно выигрышном положении оказались лишь правительство В.И. Ленина и лояльные к нему войска, поскольку на протяжении всей Гражданской войны большевики смогли удержать «военно-промышленный треугольник» Петроград-Москва-Тула, в котором были сосредоточены многие важнейшие предприятия. Их противники оказались вынужденными довольствоваться поставками стран Антанты и трофейным вооружением.

Гражданская война завершилась победой большевиков на внутренних фронтах и одновременно - тяжелым поражением Советской республики в конфликте с Польшей. После беспорядочного отступления из-под Варшавы и позорного для страны Рижского мирного договора 1921 года, руководством Советского государства и командованием Рабоче-Крестьянской Красной Армии была осознана острая необходимость в насыщении войск современным оружием, по крайней мере, не отстающим по своему уровню от образцов, состоящих на

вооружении европейских держав. Стремление к скорейшей
модернизации и перевооружению армии подстегивала

господствовавшая на тот момент в мышлении советского руководства доктрина «осажденной крепости», согласно которой уничтожение первого в мире пролетарского государства должно было стать ближайшей политической и военной целью капиталистических стран.

Необходимо отметить, что для подобных опасений имелись
вполне веские основания. Возникшая после мировой войны
Версальская система международных отношений была
направлена в том числе и на обеспечение изоляции Советской
России от Европы посредством окружения ее границ цепью
враждебно настроенных государств-лимитрофов.

Неоднократные попытки вооруженной интервенции, материальная и финансовая помощь белым армиям и нападавшим на территорию Советской России бандам во время Гражданской войны и после нее, демонстративная внешнеполитическая ориентация большинства лимитрофов на сотрудничество с державами Антанты не оставляли сомнения в целях, которые преследовались внешней политикой этих государств.

Между тем, уже по окончании Гражданской войны стало очевидным, что уцелевший конструкторский и военный потенциал не позволяет провести перевооружение РККА, опираясь исключительно на собственные силы. Оставалась возможность обращения за помощью к внешним источникам — то есть поиск партнеров для военно-промышленного сотрудничества среди стран, обладавших развитой индустрией. Ни одна из стран Антанты не признала Совет Народных

Комиссаров де-юре в качестве законного правительства. Следствием внешней изоляции стало установление в отношении Советского государства довольно жесткого режима внешнеторгового эмбарго, касавшегося, в первую очередь, предметов вооружения и амуниции, а также необходимого для их производства промышленного оборудования. В подобной ситуации обращение за помощью к недавнему противнику выглядело вполне логичным и обоснованным шагом.

Причин, побуждавших Германию стремиться к сотрудничеству с Советской Россией, было более чем достаточно. «Исторические этапы», через которые обеим странам пришлось пройти, были во многом схожи - неблагоприятные условия выхода из войны, которые привели к революции и распаду монархического государства имперского типа. Неравноправный Версальский мирный договор точно так же изолировал Германию от европейской политики, как это было сделано и с Россией. Немаловажную роль сыграла и агрессивность Польши по отношению к обеим странам: начавшийся в 1920 году германо-польский территориальный конфликт из-за Верхней Силезии и округа Оппельн грозил перерасти в вооруженное столкновение. В том же году началась и советско-польская война, завершившаяся Рижским миром и отторжением от будущего Советского Союза территорий Западной Украины и Западной Белоруссии. В результате, вплоть до начала Второй мировой войны, в штабах обеих стран Польша рассматривалась в качестве основного вероятного противника и именно «польский фактор» стал необходимым катализатором для сближения.

Впрочем, в положении обеих стран имелись и весьма
серьезные различия, которые также способствовали сближению
со вчерашним противником. Германия проиграла мировую
войну, не имея ни одного иностранного солдата на своей
территории, сохранив, таким образом, свой военно-

промышленный и конструкторский потенциал. Однако «военные статьи» Версальского договора, запрещавшие создание и принятие на вооружение танков, боевых самолетов, подводных лодок и химического оружия, накладывали жесткие ограничения на дальнейшее развитие германского военно-промышленного комплекса. Для многих промышленных концернов и конструкторских бюро, не имевших ресурсов, необходимых для перехода на сугубо мирную продукцию это означало путь к разорению и деградации. Частичная переориентация на внешние заказы позволяла промышленникам и рейхсверу сохранить основные мощности и базовый костяк технических кадров в условиях версальских ограничений и следовавших один за другим экономических кризисов.

Советско-германский договор в Рапалло, подписанный представителями Германии и РСФСР 10 апреля 1922 года, разрушил режим внешнеполитической изоляции Советского государства и Веймарской республики, подорвал основы «версальской системы». Важнейшим результатом этого договора стало в первую очередь начало всеобщего международного признания СССР и установившегося в результате революции нового социально-политического строя. Весь последующий период советско-германских отношений, длившийся вплоть до 1933 года и прихода к власти в Германии НС ДАЛ и ее лидера Адольфа Гитлера, получил в советской политической и

исторической науке название «рапалльской политики». Другой термин - «дух Рапалло» также устойчиво вошел в оборот, став одним из символов новой советской внешнеполитической доктрины, утверждавшей возможность мирного сосуществования государств с различным социальным и политическим строем.

В советский период большая часть информации, связанной с вопросами военного строительства в СССР, относилась к категории государственных секретов особой важности, и любой исследователь в данной области сталкивался с тем, что необходимая ему источниковая база чаще всего оказывалась засекреченной. В силу закрытости архивов тематика советско-германского военного сотрудничества оставалась малоизученной вплоть до 1990-х годов, а затем стала объектом острых научных и общественных дискуссий.

Открытые архивные документы стали, прежде всего, не предметом объективного научного изучения, а источником сенсаций для журналистов. Появившиеся затем научные исследования, написанные с более взвешенных позиций, принадлежали перу специалистов-международников и рассматривали советско-германское военное сотрудничество в общем контексте «рапалльской политики», слабо затрагивая проблему роли и места германской помощи в развитии РККА и советского военно-промышленного комплекса. Таким образом, к настоящему времени назрела необходимость в комплексном, предметном исследовании советско-германского военного сотрудничества. Объективный научный анализ основных аспектов этой проблемы, с привлечением новых пластов открывшихся архивных документов, остается актуальной задачей современного историка.

Обращение к истории советско-германского военного сотрудничества имеет не только научное, но и немалое общественное значение. Великая Отечественная война, великий подвиг и жертвы народов Советского Союза, принесенные во имя Победы, до сих пор остаются одной из важнейших основ государственной идеологии и национальной идентичности на всем постсоветском пространстве. Объективная научная картина становления и развития военно-промышленного комплекса в межвоенный период, история пути к комплексу вооружений, который принято называть сегодня «оружием Победы», в настоящий момент востребована обществом не менее чем историческое описания боевых действий.

Углубленное изучение и переосмысление опыта советско-
германского военного сотрудничества позволяет по-новому
взглянуть на проблемы, которые возникают в области
международных научных, оборонных, космических и других
инновационных проектов, в которых объединяются ресурсы
нескольких государств. Экспорт вооружений и постановка
военно-промышленной базы в странах «третьего мира» сегодня
становятся важнейшей частью российского экспорта,

следовательно, и для этой области затронутая в данном исследовании проблематика будет иметь немаловажное практическое значение.

Объектом исследования является военное и военно-промышленное сотрудничество СССР и Германии в период с 1920 по 1933 гг.

Под «военно-промышленным сотрудничеством» здесь и далее мы будем понимать как собственно торговлю оружием, так и постановку военного производства в СССР немецкими

промышленниками («Юнкере», «Берсоль») и «программы технической помощи», заключавшиеся в продаже немецкими фирмами лицензий на производство в СССР тех или иных видов вооружения, или же разработку этими фирмами новых типов вооружения специально по советским заказам, как собственными силами, так и в сотрудничестве с советской стороной. Собственно «военное сотрудничество» заключалось в поездках представителей командного состава РККА в Германию и представителей офицерского корпуса рейхсвера в Советский Союз для прохождения курсов в военно-учебных заведениях и участия в маневрах и в создании секретных учебных центров рейхсвера на территории СССР (Липецкая авиашкола, танковый полигон «Кама» и химический полигон «Томка»). Основы для сотрудничества стали закладываться еще в 1918 году, после провала социалистической революции в Германии, когда представители политических и военных элит Веймарской республики стали налаживать контакты с советским руководством через заключенного Моабитской тюрьмы, члена ЦК РСДРП(б) Карла Радека, затем - через переговоры с миссией В.Л. Копа по делам военнопленных, однако реализация проектов сотрудничества на практике была начата только после подписания Рапалльского договора, восстановившего регулярные дипломатические отношения между Германией и Советской Россией.

Предметом исследования является содержание контактов в военной и военно-промышленной областях, деятельность ведомств, осуществлявших сотрудничество и результаты советско-германских военных связей.

Хронологические рамки исследования охватывают приблизительно полтора десятилетия с 1920 по 1933 год. Начальная дата может являться предметом для дискуссий, что связано с тем, что до сих пор неизвестны документы, в которых четко было бы обозначено начало переговоров о военном сотрудничестве или принятие каких-либо принципиальных решений по данному вопросу.

Некоторые исследователи склонны четко ассоциировать начальную дату с годом заключения Рапалльского договора, другие - связать ее с заключением Брестского мира или отодвинуть еще ранее, объединяя данную тему с устойчивым историческим мифом об оказании германским Генеральным Штабом финансовой помощи партии большевиков в ходе подготовки Октябрьской Революции 1917 года. Существует точка зрения, высказанная в частности С.А. Горловым о том, что «основы рапалльской политики закладывались уже в заключительный период Первой мировой войны, когда состоялись первые контакты представителей генерального штаба кайзеровской армии и российской социал-демократии» . Однако рассмотрение роли Германии в революционных событиях 1917 года выходит далеко за рамки данного исследования, а потому в качестве начальной даты автор сознательно избрал 1920 год, поскольку именно к этому году относятся первые достоверно задокументированные сведения о советско-германских переговорах по вопросам сотрудничества с участием официальных лиц двух государств.

Конечная дата - 1933 год, отчасти связана с приходом к власти в Германии НСДАП и ее лидера Адольфа Гитлера, что означало определенный отход немецкой внешней политики от

установленных в Рапалло принципов. Однако и эта дата может быть обозначена весьма условно. Ликвидация многих советско-германских предприятий и военно-учебных центров рейхсвера затянулась до 1935 года, продолжались поставки образцов вооружений и заключение договоров о «технической помощи», однако их объем и, что еще более важно — значение сотрудничества с Германией для развития советского ВПК значительно уменьшились. В свою очередь для рейхсвера, по мере постепенного ослабления контроля Межсоюзнической Комиссии над германскими вооружениями, сотрудничество также стало терять свою актуальность.

Определенную роль, безусловно, сыграло и эхо «Великой депрессии» - экономический кризис конца 1920-х - начала 1930-х годов, особенно тяжело сказавшийся на германской экономике, привязанной «Планом Дауэса» к доллару. Военный бюджет был вынужденно подвергнут пересмотру и сокращению, вследствие чего у Германии не оставалось средств для содержания военных объектов за пределами ее территории. В то же время, в СССР происходило наращивание промышленных мощностей в соответствии с принятыми пятилетними планами, возрождались и начинали развиваться собственные конструкторские школы, что позволило постепенно уменьшать зависимость отечественного ВПК от иностранных разработок.

Территориальные рамки исследования определяются основными районами, в которых происходило сотрудничество между РККА и германским рейхсвером. При этом не представляется возможным выделить какую-либо определенную территорию, на которой происходило взаимодействие двух

военных ведомств и оборонно-промышленных комплексов. Скорее имеет смысл говорить о «районах», в которых имело место сотрудничество. В первую очередь среди них следует отметить столицы двух государств, в которых располагались основные административные центры военного и военно-промышленного сотрудничества. Затем необходимо выделить производственные центры: Москву (завод «Юнкерса» и изготовление истребителей Хейнкеля под маркой И-7 на заводе ГАЗ №1), Иващенково (завод «Берсоль»). В качестве центров военного сотрудничества следует отметить Липецк (советско-германская авиашкола), Казань (танковая школа) и поселок Шиханы Вольского района Самарской области, где располагался советско-германский химический полигон известный под кодовым наименованием «Томка». Кроме того рассматриваются события и за пределами указанных территорий, если это непосредственно связано с темой исследования.

Историография проблемы

В советский период большая часть информации связанной с вопросами военного строительства в СССР относилась к категории государственных секретов особой важности, и любой исследователь в данной области сталкивался с тем, что необходимая ему источниковая база чаще всего оказывалась засекреченной. В силу закрытости архивов тематика советско-германского военного сотрудничества не являлась предметом научных исследований.

Единственным исключением, пожалуй, можно считать монографию И.К. Коблякова «От Бреста до Рапалло»⁴, в которой упоминается вскользь некая «троцкистско-бухаринская банда

шпионов», вступившая, якобы, в сговор с генералом X. фон Сектом и способствовавшая созданию «ряда опорно-разведывательных пунктов» германского рейхсвера на советской территории.

«Банда шпионов» - термин весьма характерный для идеологических клише того периода (работа над монографией шла еще при жизни Сталина) и автор, очевидно, имел в виду представителей «германского лобби» из рядов высшего командного состава РККА, уничтоженных впоследствии в ходе армейских «чисток» 1937-1939 годов, и военно-учебные центры рейхсвера, создававшиеся с ведома политического и военного руководства страны. Научные и идеологические споры вокруг «очищения армии» не утихают до сих пор, причем в зависимости от защищаемой позиции этот процесс рассматривается либо как «способствовавший укреплению» РККА и очищению рядов комсостава от бонапартистов и дилетантов, либо как «сознательное обезглавливание армии» с целью укрепления личной власти Сталина.

В рамках настоящей работы необходимо будет коснуться данной темы, поскольку многие репрессированные командиры в рамках программ взаимного военного обучения посещали Германию, создав тем самым повод для последующих обвинений в шпионаже и передаче немцам сведений о состоянии и дислокации частей РККА. Здесь же следует отметить, что в послевоенной историографии была сделана попытка объяснения советско-германского сотрудничества через деятельность «троцкистско-бухаринской банды шпионов», несмотря на то, что к принятию решений о создании «опорно-разведывательных пунктов» (под которым подразумеваются очевидно воєнно-

учебные центры рейхсвера) было причастно практически все высшее советское руководство, включая и И.В. Сталина.

Вскоре после этого любые упоминания о советско-германском военном сотрудничестве 1920-х годов, в советской историографии фактически сходят на нет. Основное внимание исследователей было перенесено на дипломатические, экономические и социальные аспекты взаимоотношений СССР и Веймарской республики. Были выделены основные темы для изучения: внешнеэкономические отношения между двумя странами, дипломатическая история заключения договора, борьба прогрессивных сил Германии (в лице КПГ) за установление дружественных отношений с Советской Россией, политическая борьба в Германии вокруг определения этой политики, взаимоотношения КПГ и ВКП(б) в рамках Коминтерна. Позиции большинства авторов базировались на ленинском тезисе о возможности равноправного существования и мирного взаимодействия двух типов общества: «Действительное равноправие двух систем собственности хотя бы как временное состояние, пока весь мир не отошел от частной собственности и порождаемых ею экономического хаоса и войн к высшей системе собственности, - дано лишь в Рапалльском договоре»⁵. Позднее исследователи советско-германских отношений развили это ленинское положение до следующей концепции: прогрессивная советская дипломатия, подписав Рапалльский договор, стремилась к установлению дружественных отношений с Германией, всячески препятствуя при этом возрождению агрессивного «тевтонского милитаризма», но затем приход в власти Гитлера и НСДАП заставил СССР резко сменить внешнеполитический курс. Среди

работ этого периода следует отметить монографии А. Нордена⁶, А.А. Ахтамзяна⁷, Г.М. Трухнова⁸, и В.Д. Кульбакина⁹.

Открытие отечественных архивов на рубеже 1980-1990-х годов сделало возможным появление публикаций, посвященных теме военного сотрудничества СССР и Германии в периодической печати. Их авторами зачастую выступали не историки, а журналисты или публицисты, стремившиеся, прежде всего, довести до сведения читателя некий сенсационный факт, но всячески избегая при этом оценок, выводов и обобщений. С конца 1980-х годов множество статей было опубликовано в таких изданиях, как газеты «Комсомольская Правда», «Правда», «Красная звезда», «Новая Газета», «Независимая Газета», журналы «Армия», «Огонек», «Независимое Военное Обозрение », «Родина». Публикации эти, как правило, не содержали ссылок на первоисточники и не имели соответствующего научно-справочного аппарата. Чаще всего они были посвящены, либо отдельным эпизодам сотрудничества ( например - истории завода «Юнкерса» в Филях или Липецкой авиашколы), либо носили «обзорный характер». Однако следует отметить, что внимание прессы к этой теме способствовало ознакомлению широких кругов российской общественности с основными аспектами проблемы. Публицистический накал полемики, возникшей в начале 1990-х годов в связи с рассекречиванием ранее закрытых источников, в частности — секретных протоколов к Пакту Молотова-Риббентропа приводил к стремлению представить советско-германский военный альянс как целенаправленную помощь советского руководства в деле возрождения германской военной машины.

«Открытие» темы для массового советского читателя состоялось в 1989 году, когда в периодической печати были опубликованы некоторые главы из «нефантастической повести-документа» «британского» (к моменту написания работы, ее автор дезертировал из рядов советской военной разведки и получил политическое убежище в Британии) публициста В.Б. Резуна (В. Суворова) под названием «Ледокол».

В первой главе «Ледокола», носящей весьма красноречивое название «Кто начал вторую мировую войну», дается следующая оценка советско-германского альянса:

«На своей собственной территории германские командиры были лишены возможности готовиться к ведению агрессивных войн. Германские командиры не нарушали запретов до определенного времени и не готовились к агрессивным войнам на своих полигонах, они делали это... на территории Советского Союза. Сталин предоставил германским командирам все то, чего они не имели права иметь: танки, тяжелую артиллерию, боевые самолеты. Сталин выделил германским командирам учебные классы, полигоны, стрельбища. Сталин открыл доступ германским командирам на самые мощные в мире советские танковые заводы: смотрите, запоминайте, перенимайте.

Если бы Сталин хотел мира, то он должен был всячески препятствовать возрождению ударной мощи германского милитаризма: ведь тогда Германия осталась бы слабой в военном отношении страной... Но Сталин с какой-то целью не жалеет средств на возрождение германской ударной мощи. Зачем? Против кого? Конечно не против самого себя. Тогда против кого? Ответ один: против всей остальной Европы»¹⁰.

Высказанные Резуном положения полностью противоречат известным сегодня фактам. Упоминания о советско-германском военном сотрудничестве в контексте «Ледокола» используются в первую очередь для создания почти мистического образа Сталина как человека, который заранее спланировал сценарий будущей мировой войны и сделал все для восстановления германского военного потенциала. Однако, как впоследствии стало известно из опубликованных документов и монографий, инициатива в деле создания и оформления военного альянса принадлежала отнюдь не Сталину. Предварительные переговоры были начаты еще в 1920 году, когда он еще не обладал всей полнотой власти и никаких принципиальных решений по данному вопросу принимать не мог. Более того — документы свидетельствуют о том, что в отдельных случаях, например — в деле «Юнкерса», именно Сталину принадлежала инициатива свертывания невыгодных для советской стороны программ сотрудничества.

Точно так же Резун «забывает» о том, что Советский Союз сотрудничал не с Третьим Рейхом, а с демократической Веймарской республикой, армия которой, согласно Версальскому договору, была ограничена численностью в 100 000 человек и не имела самолетов, танков и тяжелой артиллерии. В начале 1920-х годов никто, разумеется, не мог предполагать, что из рейхсвера, не способного обеспечить на адекватном уровне даже защиту германских границ, будет развернута армия, сокрушающая европейские государства одно за другим.

Резун также забывает упомянуть о том, что все танки и самолеты, якобы «предоставленные» Сталиным для подготовки

германских командиров к ведению агрессивных войн, были... немецкими, за исключением разве что британских танкеток «Виккерс» и самолетов «Фоккер», производившихся по лицензии в Голландии. «Самые мощные в мире советские танковые заводы» в 1927/1929 году сумели произвести 35 танков типа Т-18 (МС-1), а с 1931 года сумели выйти на следующие показатели: танков типа Т-26 -100 штук, Т-27 - 393 шт, с 1932 года был начат выпуск воспеваемого Суворовым БТ (396 штук), а в 1933 году, когда обе стороны приступили к активному сворачиванию программ сотрудничества, ко всему вышеперечисленному сумели прибавить целых 2 экземпляра многобашенного Т-35¹¹. Основной проблемой отечественного танкостроения в а период его становления (1933-1935 гг.) была броня: «Брак брони при цементации составил 90%. Ижорский завод не выполнил программу по изготовлению бронекорпусов: по Т-27 было изготовлено 355 штук вместо 480 шт. по плану, по Т-26 - 16

1 *?

вместо 200, по «БТ» - 6 шт. вместо 100» . Авиационное и артиллерийское дело в конце 1920-х годов находились приблизительно в аналогичном состоянии. Одним словом, Советский Союз не мог предоставить немцам военную технику для обучения или пригласить их на предприятия военной промышленности для демонстрации собственных достижений, поскольку демонстрировать было нечего. «Смотреть, запоминать, перенимать» приходилось как раз советским инженерам на германских предприятиях.

Важнейшим направлением в отечественной историографии явилось изучение истории военной техники и вооружения, которые довольно быстро стали одним из наиболее востребованных направлений научно-популярной литературы.

Ежегодно выходит не менее нескольких десятков наименований книг, посвященных как истории ВПК в целом, так и отдельным типам вооружений, деятельности конструкторских бюро и самим создателям советского оружия. Многие из них носят исключительно научно-популярный или справочный характер и не содержат научно-справочного аппарата, другие пишутся представителями самого ВПК или военными и опираются на закрытые архивные источники. Последняя группа изданий отличается достаточно высокой информативностью и профессионализмом в освещении избранной тематики, что делает их довольно ценными источниками, несмотря на проявляемую порой ограниченность и некоторую предвзятость суждений.

Рассматривая данное направление, нельзя не упомянуть, написанный еще в советские времена, двухтомный труд В.Б. Шаврова «История конструкций самолетов в СССР»¹³. Безусловно, эта книга представляет собой значительный вклад в военно-техническую историографию, однако создавалась она в те времена, когда практически вся информация, так или иначе связанное с вооружениями и военной промышленностью относилась к категории строго засекреченной, невзирая на срок давности. Свой отпечаток наложил и весьма повредивший советской историографии принцип умолчания о «неудобных моментах» новейшей истории. В результате, первый том работы Шаврова содержит весьма подробные сведения об авиапромышленности дореволюционной России, но история советской авиации рассматриваемого периода (1917-1938) представлена фактически в виде истории экспериментальных моделей и опытных конструкций. Разумеется, из нее самым

тщательным образом были вычищены малейшие намеки на советско-германское сотрудничество и вообще на любое взаимодействие с иностранными государствами в этой области. Вопрос о том, какими именно самолетами вооружались ВВС РККА на протяжении 1920-х годов, когда отечественная авиапромышленность находилась в стадии становления, таким образом, оставался открытым.

Среди наиболее капитальных и информативных работ военно-технического направления, вышедших уже в новейшее время, следует отметить книгу Д. А. Соболева и Д.Б. Хазанова «Немецкий след в истории отечественной авиации»¹⁴, которая является коренной переработкой более ранней монографии Д.А. Соболева «Немецкий след в истории советской авиации». Хронологические рамки исследования были раздвинуты - новое издание рассматривает влияние немцев на конструкции отечественных летательных аппаратов начиная с попытки Франца Леппиха построить для Александра I управляемый дирижабль, и заканчивая испытаниями трофейной германской авиатехники в СССР в послевоенный период и участием вывезенных из Германии инженеров в постройке первого послевоенного поколения советских самолетов. Теме советско-германского сотрудничества 1920-х годов непосредственно посвящено восемь глав книги, в которых достаточно подробно рассматриваются все основные направления сотрудничества в области авиации, как военного так и гражданского назначения, в том числе деятельность концессии фирмы «Юнкере» в СССР, закупка летающих лодок у фирмы «Дорнье», создание Хейнкелем конструкций самолетов для ВВС РККА и ВМФ, попытки налаживания сотрудничества с фирмой «Цеппелин»,

сотрудничество с BMW в области двигателестроения, деятельность секретной авиашколы в Липецке и обществ воздушных перевозок «Дерулюфт» и «Юнкере». Ценность издания заключается в его комплексном и сквозном характере, а также в снабжении его большим количеством ранее не публиковавшихся фотоматериалов. Книга содержит достаточно подробный научно-справочный аппарат, в том числе в научный оборот вводятся новые архивные источники. К сожалению, часть этих документов до сих пор остается закрытой для рядового исследователя, поэтому сообщаемую со ссылкой на них информацию не всегда представляется возможным проверить. Кроме того, чрезмерное расширение хронологических рамок исследования предпринятое, очевидно для того, чтобы сделать книгу интересной для массового читателя, приводит к недостатку информативности каждой из глав в отдельности.

Еще одна книга, в которой весьма подробно рассматривается именно техническая сторона советско-германского военного сотрудничества - «Тевтонский меч и русская броня» А.Б. Широкорада⁵. Работы этого автора характерны сочетанием признаков научно-популярной литературы и публицистики с энциклопедичностью и подачей большого объема фактического материала. Книга снабжена достаточно объемным научно-справочным аппаратом но, к сожалению, часть ссылок указывает на закрытые архивные фонды. Приложение содержит обширные цифровые данные, в том числе и весьма подробные тактико-технические характеристики упомянутых в тексте типов вооружений.

К недостаткам работы следует отнести стремление автора
охватить слишком большой период при относительно

небольшом объеме самой книги — от 1389 года, когда, по мнению А.Б. Широкорада, через немцев на Русь попали первые образцы огнестрельного оружия («Лета 6879 вывезли из немец на Русь арматы и стрельбу огненную, и от того часу уразумели из них стреляти»¹⁶) - до испытания образцов трофейного вооружения в послевоенном СССР и конструкторских работ с участием вывезенных из Германии специалистов. При этом, автор стремится рассмотреть все основные направления советско-германского военного сотрудничества, что, на наш взгляд, негативно отражается на качестве и объеме подаваемого материала в каждом конкретном разделе.

Другим важнейшим, развивавшимся параллельно с военно-техническим направлением исторических исследований, стала история военно-промышленного комплекса и отдельных его составляющих. Полноценное развитие исследований в этой области стало возможным лишь во второй половине 1980-х годов. До этого в отечественной литературе даже сам термин ВПК употреблялся лишь применительно к капиталистическим государствам в рамках теории объявлявшей милитаризм неотъемлемой чертой современного капитализма. Наиболее классическое для того периода определение ВПК западных государств было дано известным советским американистом Р.Г. Богдановым: «союз гражданско-военной бюрократической группы и бизнеса, процветающего за счет подготовки к войне»¹⁷. Соответственно отечественная литература по истории ВПК, различных видов вооруженных сил и боевой техники существовала в основном в виде официальных сборников и мемуаров, из которых цензурой вычищались любые упоминания

об участии немцев в создании отечественной оборонной промышленности.

В принципе абсолютное большинство советских изданий на эту тему отличалось малой информативностью, вследствие обстановки крайней секретности, созданной вокруг сведений, связанных с армией и военной промышленностью, вне зависимости от сроков давности. Единственным исключением можно считать литературу о Великой Отечественной войне -темы связанные с восстановлением и мобилизацией народного хозяйства, с эвакуацией промышленности из оккупируемых районов и с дальнейшим ее развитием применительно к нуждам военного времени вполне одобрялись, а соответствующие работы составляли весьма значительный пласт советской историографии.

Состоявшееся в начале 1990-х годов открытие архивов и ослабление государственных запретов на исследования в этой области позволило появиться множеству работ, в которых история советской военной промышленности рассматривалась как комплексно, так и на уровне отраслей, проектов и отдельных предприятий. С точки зрения принятой большинством современных исследователей термин «военно-промышленный комплекс» может быть применен только к послевоенному периоду советской истории, и определяется как совокупность взаимосвязанных, но обособленных от породивших их отраслей, видов промышленности и отдельных предприятий, предназначенных для решения задач глобального военно-технического и военно-политического противостояния СССР и Запада¹⁸. Таким образом, ВПК в новейшей историографии оказывается неразрывно связанным с «холодной войной»,

однако, как явление, он безусловно не мог возникнуть на пустом месте и поэтому ВПК и «военная промышленность» 1920-1945 годов обычно рассматривается как единый комплекс, обладающий исторической преемственностью.

Рассматривая же советскую военную промышленность в период ее становления (1920-1938 гг) безусловно нельзя игнорировать роль советско-германского военно-технического сотрудничества и связанные с ним факторы, оказавшие влияние на ход развития советской военной промышленности в целом. Монографии по истории ВПК рассматривают сотрудничество с Германией в общем контексте создания советской оборонной промышленности, что позволяет на ином, качественном уровне, оценить роль «альянса Москва-Берлин» в этом процессе. При этом, к сожалению, общий характер этих работ и их сосредоточенность на послевоенном периоде развития ВПК, приводит к тому, что само сотрудничество рассматривается бегло, из поля зрения авторов исключаются многие важнейшие порожденные им факторы, например — наличие сильного прогерманского лобби в советской «оборонке» 1920-х-начала 1930-х годов.

Классической монографией по истории ВПК на сегодняшний момент безусловно следует считать книгу Н.С. Симонова "Военно-промышленный комплекс СССР в 1920 - 1950-е годы", однако в ней советско-германскому сотрудничеству в военно-технической области уделено не более одной страницы. Оно практически не рассматривается вне контекста договоров о технической помощи, заключенных с другими государствами (Италией, Австрией, Англией), хотя в тексте и присутствует беглое упоминание о делегации Главного управления военной

промышленности (ГУВП) ВСНХ СССР, направленной в 1929 году в Германию с целью расширения военно-технического сотрудничества вплоть до унификации вооружений РІСКА и

рейхсвера .

Некоторое внимание проблеме военно-технического

сотрудничества с Германией было уделено в недавно увидевшей
свет капитальной монографии И.В. Быстровой «Советский
военно-промышленный комплекс: проблемы становления и
развития (1930-1980-е годы)». Однако, как и у других
исследователей истории ВПК, данной теме посвящен весьма
ограниченный объем - не более одного раздела первой главы,
причем автор ограничивается кратким рассмотрением
направлений сотрудничества в начале 1930-х годов - то есть
именно в тот момент, когда основные советско-германские
военно-технические программы уже были свернуты, за
исключением совместных работ с фирмой «Рейнметалл» в
области артиллерийских систем и заказа фирме «Дешимаг»
проекта подводных лодок типа Е-1. При этом Быстрова четко
отмечает перелом в советско-германских отношениях,

наступивший в связи с приходом к власти Гитлера, и вызванный этим. спад сотрудничества, сопровождавшийся общим сокращением товарооборота с Германией. Более важным является то, что в работе общая картина советской военной промышленности в этот период и отмечаются ее «родовые травмы», что дает возможность лучше оценить проблемы, возникавшие при осуществлении совместных военно-технических проектов, и результаты программ технической помощи.

В числе значительных «отраслевых» исследований можно
отметить книгу М.Ю. Мухина «Авиапромышленность СССР в
1921-1941 годах» . Данная монография является комплексным
исследованием, затрагивающим все особенности процесса
становления советского военного и гражданского
самолетостроения, включая экономическую составляющую,
историю развития административных механизмов управления
авиапромом, материально —техническую составляющую, и
социальную историю отрасли в процессе формирования кадров.
Особую ценность работе придает используемое автором
сравнение развития советской и германской

авиапромышленности в описываемый период (истории германской авиаиндустрии даже посвящена отдельная глава ), поскольку в обеих странах эта отрасль развивалась в относительно схожих условиях, включая использование ее достижений в целях пропаганды государственного строя. В конечном счете, поскольку именно немцам предстояло принимать у советского авиапрома жестокий «экзамен на зрелость» в 1941-1945 гг., следовательно подобный «сравнительный» подход безусловно необходим и имеет право на существование.

Собственно теме военно-технического сотрудничества с Германией Мухин уделяет весьма значительную часть главы, посвященной развитию авиапромышленности в первой половине 1920-х годов, причем основное внимание автора направлено на концессию «Юнкерса», сотрудничество с «Дорнье» и «Хейнкелем» упоминается лишь вскользь. Отсутствуют также сведения о прямой закупке у германских фирм самолетов для РККА - хотя возможно, автор счел их выходящими за рамки

исследования. При этом, информация о сотрудничестве дана на фоне общей картины развития советской авиапромышленности в описываемый период, что безусловно повышает ценность работы с точки зрения рассматриваемой нами проблемы.

Другой взгляд на проблему советско-германского сотрудничества представлен в исследованиях историков-международников, специалистов по советско-германским отношениям. Это направление развивалось параллельно с военно-технической и военно-промышленной историей, на основе собственной источниковой базы. Речь идет, прежде всего, о вышедшей в 1999 году под эгидой Института всеобщей истории РАН, монографии С.А. Горлова «Совершенно секретно:

Альянс Москва-Берлин»" . Первая журнальная публикация автора по этой теме, носившая обзорный характер, состоялась

еще в 1991 году. Потратив долгие годы на изучение архивных материалов СССР и Германии, на всесторонний анализ западной и отечественной историографии, Горлов воссоздал практически по дням картину становления, развития и прекращения теснейшей кооперации армий двух государств.

Горловым постоянно подчеркивается приоритетный характер связей СССР и Германии, двух «парий Версаля». Обе страны стремились к одному и тому же - к нормализации своего внешнеполитического положения и к ревизии итогов Версальского договора и готовы были, во имя достижения своей цели, в любой момент пожертвовать отношениями с партнером. По мнению автора, именно наличие такого союза позволило им, в конечном счете, восстановить свой статус на международной арене. Горлов с позиции историка-международника охарактеризовал советско-германское сотрудничество как

«квазиальянс», подпитываемый стремлением к реваншу - с одной стороны, и идеями мировой революции - с другой:

«И Москва, и Берлин предельно цинично рассматривали свои взаимоотношения в качестве средства для достижения собственных целей и отлично представляли себе побудительные мотивы другой стороны. Поэтому их отношения с течением времени постоянно эволюционировали в сторону от почти союзнических к сбалансированию взаимных интересов, поиску иных политических союзников, диверсификации своих политических, военно-промышленных и экономических связей. Это были вынужденные и в то же время логичные политические шаги — и Германия, и Россия возвращались в мировую политику»²³.

В отношении Рапалльского договора, Горлов подчеркивает «побочный» характер данного документа, предназначенного исключительно для оформления ранее де-факто существовавших военных связей и совместных экономических проектов, возникших в результате серии «неформальных» переговоров 1921-1923 гг. На их фундаменте и строилось впоследствии здание «рапалльской политики». Важным является также взгляд исследователя на суть версальской системы международных отношений и роль Польши, как геополитического противника, общего для Германии и для советского государства.

Горловым также неопровержимо было доказано, что отношения РККА и рейхсвера приносили обоюдную пользу обеим сторонам. Благодаря деятельности советско-германских военно-учебных центров, менее чем за 10 лет удалось создать отечественные танковые и химические войска, современную боевую авиацию и полностью провести военную реформу.

Огромную роль сыграли также поездки советских офицеров по программам обмена в Германию для учебы в военных академиях и совместного участия в маневрах и учениях - за это время удалось узнать многое об организации армии будущего противника, способе мышления его офицеров, о боевых уставах и т.д. В то же время, Горлов склонен к некоторой переоценке роли сотрудничества для военного строительства в СССР.

Работа С.А. Горлова построена на основе детального рассмотрения документов и является основным фундаментальным исследованием по данному вопросу. Однако, нельзя не отметить, что поскольку работа эта написана с точки зрения, прежде всего, специалиста-международника, большая ее часть посвящена именно международно-правовым аспектам сотрудничества между рейхсвером и РККА, в то время как многие конкретные эпизоды и подробности остаются вне поля зрения автора.

К точке зрения Горлова во многом примыкает исследовательница из Санкт-Петербургского Института истории РАН Ю.З. Кантор, кандидатская диссертация которой «Военно-политические отношения Советской России и Германии 1921-1939» была защищена в апреле 2007 года. К сожалению, ознакомиться с полным текстом данной диссертации на момент написания настоящей работы не удалось, но определенные выводы о ее характере и содержании можно сделать по автореферату, доступному для скачивания с официального сайта ВАК²⁴.

Сразу обращают на себя внимание хронологические рамки исследования, в рамках которого «рапалльскии период» и последовавшее за ним охлаждение советско-германских

отношений рассматриваются как некое единое целое, но при этом в качестве конечного рубежа устанавливается 1939 год и подписание Пакта о ненападении. Сама Кантор полагает, что ставший «традиционным» в отечественной исторической литературе «разрыв» советско-германских отношений на периоды 1921-1933 и 1933-1939 мешает целостному восприятию объекта исследования и, «что еще важнее, не дает возможности проследить причинно-следственную связь, преемственность отношений СССР и Германии до и после прихода Гитлера к власти»²⁵.

Безусловно, положительной стороной диссертации Кантор является ее источниковая база — основу корпуса использованных документов составляют детально проработанные фонды немецких архивов, включая архив внешнеполитического ведомства ФРГ (Politisches Archiv des Auswartigen Amts Berlin), документы федерального военного архива ФРГ (Bundesarchiv-Militararchiv Freiburg) и документы Главного государственного архива Баварии (Bayer. Hauptstaatsarchiv - Kriegsarchiv Munchen). Характерной чертой отечественных исследований, основанных на зарубежных архивных материалах, является определенное пренебрежение к российским архивным фондам, которые, вследствии этого, прорабатываются несколько менее подробно. Подбор корпуса источников в диссертации Кантор формально основан на методе сравнительного анализа материалов отечественных и зарубежных архивов, но при этом среди российских фондов наибольшей проработке подвергнуты «полузакрытые» архивы, такие как АВП РФ и ЦА ФСБ РФ, но относительно мало внимания уделено вполне открытым и общедоступным документам из РГВА и ГАРФ.

Рассматривая содержательную часть работы, нельзя не отметить стремление к «широкому охвату проблемы» - советско-германское военное сотрудничество является в ней, по сути дела, лишь одним из рассматриваемых эпизодов. Значительно большее внимание уделено «делу о военно-фашистском заговоре в РККА» и репрессиям против командного и руководящего состава армии 1937-1939 годов, а также «пострапалльскому» периоду советско-германских отношений, в ходе которого, как утверждает автор: «отношения двух стран после прихода Гитлера к власти в Германии были не прекращены, а лишь трансформировались, во многом базируясь на прежних, уже наработанных контактах, однако в новых условиях доминировать стало уже не военное и военно-техническое сотрудничество, но торговые и торгово-промышленные отношения»²⁶. Однако эта точка зрения не подтверждается известными нам данными о динамике советско-германского торгово-промышленного оборота. В заключительной главе своей монографии С. А. Горлов (со ссылкой на архив НКВТ СССР) приводит следующие данные: в 1931 году товарооборот между СССР и Германией составлял 1065,8, а германский экспорт, соответственно — 762,7 млн. марок. Затем, вплоть до 1937 года, показатели товарооборота демонстрируют неуклонную тенденцию к снижению — до цифры в 182, 5 млн марок. Одновременно наблюдается некоторое «оживление» в области германских экспортных поставок — рекордно низкой отметки они достигают уже в 1935 году (49,3 млн марок), после чего наблюдается определенный рост - до 117,4 млн марок²⁷. Как мы видим, говорить о каком—либо значимом переносе «центра тяжести» сотрудничества из военной в военно-техническую и экономическую сферу говорить не приходится. Безусловно, какая-

то часть совместных военно-технических программ была продолжена (как например, упомянутая у И.В. Быстровой разработка проектов советских подводных лодок фирмой «Дешимаг»), но речь могла идти только о реализации ранее (то есть до 1933 года) достигнутых соглашений. В остальном же, советско-германское военное сотрудничество после прихода к власти Гитлера подверглось свертыванию по всем основным направлениям.

Проблематика советско-германского военного сотрудничества
нашла свое отражение и в западной историографии, однако
специализированных монографий по данной теме существует
относительно немного. Впервые эта тема была затронута в
написанной в 1940 году официальной биографии фон Секта,
однако по понятным причинам углубленное ее изучение в то
время было невозможно. В дальнейшем различные эпизоды
сотрудничества рассматривались в многочисленных

биографических описаниях германских военных деятелей, в монографиях по дипломатической истории советско-германских отношений в межвоенного периода, в работах посвященных вермахту и различным родам войск, в том числе — люфтваффе и панцерваффе. Тем не менее, интерес западных историков к военным аспектам советско-германских отношений 1920-1933 гг. можно в целом охарактеризовать как слабый, так как монографий, целенаправленно посвященных этой теме, появилось до сих пор относительно немного. Возможно, причины этого явления следует искать в закрытости источников с советской стороны, но в распоряжении западных исследователей и без них было вполне достаточно материалов, включая копии трофейных германских архивов, доступ к

которым не был ограничен. С другой стороны, сложившаяся ситуация может быть объяснена тем, большинство авторов не было склонно выделять военное сотрудничество с Советским Союзом как нечто исключительное, рассматривая его как часть комплексного процесса, в рамках изучения истории тайного перевооружения рейхсвера или советско-германских отношений. Одной из первых работ на Западе, в которых была частично затронута тема советско-германского сотрудничества, как части общего комплекса тайного перевооружения Германии, стала вышедшая в 1954 году монография историка французского историка Ж. Кастеллана²⁸. Внимание к данной работе привлекает, прежде всего, ее источниковая база, к которой впоследствии крайне редко обращались авторы, затрагивавшие данную тему. Начиная с 1922 года 2-е бюро французской разведки «Сюрте Женераль», действуя параллельно с Межсоюзнической комиссией, пристально следило за всеми случаями нарушения Германией «военных статей» Версальского договора. В донесениях 2-го бюро скрупулезно фиксировался транзит немецкой военной техники в СССР (стрелковое оружие, самолеты, взрывчатые вещества), отправка военных грузов в Германию из Ленинграда и Мурманска, передача в концессию Юнкерсу завода в Филях, «Берсоль» и другие эпизоды. Однако в части касающейся собственно военного сотрудничества, в том числе - деятельности военно-учебных центров рейхсвера в СССР и обмена военными делегациями, Кастеллан опирается на менее надежные данные, поступавшие от польской разведки. При работе с ними необходимо учитывать заинтересованность польской политической элиты 1920-х гг. в поддержании напряженности в отношениях своего ближайшего союзника в

Европе - Франции с Германией и СССР и беспокойство в отношении дальнейшей судьбы полученных по Версальскому договору территориальных приобретений. Все это не могло не отразиться на степени достоверности и расстановке акцентов в направлявшихся в адрес 2-го бюро «Сюрте Женераль» копиях донесений.

Использованный корпус источников, безусловно, оказал свое влияние на хронологию и периодизацию советско-германского военного сотрудничества в монографии Кастеллана. По мнению автора, начальной датой следует считать 1922 год (то есть год подписания договора в Рапалло и начала деятельности 2-го бюро по сбору разведданных о тайном перевооружении Германии), а завершение сотрудничества приходится на 1933 год²⁹, в то время как предшествующие события остаются вне поля зрения автора. Внутренняя периодизация сотрудничества по Кастеллану включает себя два этапа - до 1928 года имело место «сотрудничество в области техники», после него — «сотрудничество персонала»³⁰, что входит в противоречие с имеющимися у нас на сегодня данными. Весьма странным представляется выбор 1928 года в качестве «водораздела» сотрудничества, кроме того, любая периодизация здесь может носить лишь условный характер, так как никакого переноса акцентов с «военно-технического» на «военное» сотрудничество в действительности не произошло. Соглашения об открытии немецких военно-учебных центров в СССР были достигнуты еще в начале 1920-х гг. и лишь затем обе стороны приняли решение отказаться от определенных форм сотрудничества, связанных с созданием концессий и масштабным транзитом грузов. Очевидно, подобный подход к периодизации был вызван

изменением основных форм военно-технического

сотрудничества между Германией и СССР, в результате которого оно либо «выпало» из поля зрения французской разведки, либо основное внимание 2-го бюро в этот период было перенесено на деятельность военно-учебных центров рейхсвера в СССР.

В 1960-х годах западные историки, так же как и их коллеги из стран «советского блока», в связи с юбилеем подписания договора в Рапалло, стали проявлять интерес к изучению этого периода советско-германских отношений. Классическими для западной историографии этого периода можно назвать книги американских историков-международников К. Розенбаума³¹ и X. Дика³². В отличие от аналогичных советских монографий, они не обходят стороной факты военного сотрудничества, но избранная авторами тематика, безусловно, диктовала авторам этих работ определенный угол взгляда на проблему и ограничивала использованную ими источниковую базу в основном документами внешнеполитических ведомств. Военные связи СССР и Германии рассматриваются у Розенбаума и Дика преимущественно с точки зрения конфликтов, возникавших в связи с ними во взаимоотношениях двух стран, без углубления в их предметное содержание. Тем не менее, эти исследования содержат множество подробностей, не известных советской историографии того периода, включая такие немаловажные эпизоды как «гранатный скандал» или осложнения вызванные договором в Локкарно и «Шахтинским делом».

Военное сотрудничество между Германией и СССР также не осталось без внимания и со стороны западных исследователей, занимавшихся историей советской военной промышленности. Однако в большинстве случаев в таких работах этой проблеме

уделяется весьма скромное место. Достаточно типичной в этом отношении можно считать книгу Л. Самуэльсона «Красный колосс...»³³, вышедшую в Англии в 1999 году и переведенную на русский язык в 2001. Сотрудничеству с Германией в ней посвящен всего один параграф второй главы, в котором в сжатом виде содержатся сведения, уже ставшие известными отечественному читателю благодаря работам Горлова, Соболева и Хазанова, Ахтамзяна и других авторов.

Появление на западе обстоятельных, глубоко фундированных трудов, целенаправленно посвященных рассматриваемой теме совпал по времени с открытием отечественных архивов. Неоспоримую ценность представляют работы германских историков Олафа Грелера³ и Манфреда Цейдлера³⁵. Последняя, в частности, интересна не только своим скрупулезным рассмотрением всех аспектов военного сотрудничества Германии и СССР, но и использованной источниковой базой, в которую входят не только практически все основные государственные и военные архивы Германии, но и предпринимательский архив Круппа и архив Института Современной Истории в Мюнхене. Интересно, что мимо внимания Цейдлера не прошли и первые российские публикации по проблеме сотрудничества, включая сборник документов «Фашистский меч ковался в СССР» и статьи А.А. Ахтамзяна и С.А. Горлова. Работа содержит весьма обширные приложения, включающие в себя картографические материалы, именной указатель, хронологию проблемы, данные о структуре командования рейхсвера и РККА и осуществлявших сотрудничество организаций, а также списки всех представителей немецкой стороны участвовавших в деятельности военно-учебных центров рейхсвера в СССР и

командиров РККА, прибывавших в Германию для участия в маневрах и прохождения учебных курсов.

Тем не менее фон Цейдлер , как и другие его коллеги, не имел доступа к значительной части советских фондов. В дальнейшем процесс рассекречивания документов в значительной степени обгонял довлевшее над западной историографией представление о тотальной закрытости российских архивов. Работы, активно использующие материалы отечественного происхождения, наряду с западными, начали появляться лишь в конце 1990-х-начале 2000-х гг. Использование сравнительных методов при работе с источниками позволило совершить значительный шаг вперед по сравнению с предшествующей историографией.

Из числа работ западных военных историков этого периода выделяется фундаментальная книга Мэри Р. Хабек «Стальной шторм...»³⁶, посвященная сравнительному анализу процесса развития теории боевого применения танков в Германии и СССР. Активно используя документы из фондов РГВА и российскую историографию наряду с аналогичными материалами западного происхождения, автор предпринял весьма оригинальную попытку комплексного анализа рассматриваемой проблемы, основанного на сопоставлении военных теорий 1920-х-начала 1930-х гг., возможностей военной промышленности и изменений в понимании «философии войны» у обеих сторон. Безусловно, узкие рамки избранной темы стали причиной того, что Хабек уделяет пристальное внимание лишь одному из аспектов сотрудничества — деятельности танковой школы под Казанью. При этом автор отмечает, что в отношении танковой доктрины едва ли можно говорить об определяющем значении экспериментов в «Каме» (в которой не имелось достаточного для

этого количества танков), а разработка принципов применения механизированных средств борьбы в значительной степени диктовалась не теорией, а текущими возможностями военной промышленности.

В целом анализ современного состояния историографии по проблеме советско-германского военного сотрудничества приводит к выводу о необходимости провести, опираясь на имеющиеся уже к настоящему моменту значительные, но носящие разрозненный характер разработки, комплексное исследование этой проблематики с точки зрения военной, экономической и внешнеполитической истории СССР.

Целью исследования является анализ содержания, форм и динамики советско-германского военного сотрудничества в общем контексте развития советского ВПК в период с 1920 по начало 1930-х гг. XX века. Характер и содержание источниковой базы позволяют подробно рассмотреть изучаемую тему, прежде всего, с точки зрения ее материально-технической, военно-учебной и «человеческой» составляющих.

В соответствии с этим главными задачами исследования являются:

- рассмотреть предысторию военного сотрудничества между Германией и СССР и причины, побудившие обе стороны к сближению;

- показать основные направления сотрудничества и динамику
их развития;

- изучить конкретные примеры сотрудничества на основе
материалов концессий и программ «технической помощи» и их
реализацию;

- показать роль и место германских фирм и конструкторов в процессе строительства отечественного ВПК; - выявить основные типы конфликтов, возникавших в ходе сотрудничества, показать роль его лоббистов и противников, рассмотреть причины, побудившие обе стороны к прекращению сотрудничества.

Источниковая база исследования.

В процессе исследования автору пришлось столкнуться с серьезными сложностями при поиске источников и последующей работе с ними. В первую очередь следует отметить общую для всех историков, специализирующихся на истории XX века, проблему избыточности источников. Архивные фонды содержат огромный объем делопроизводственной документации: выписок из протоколов заседания, служебных записок, планов, копий межведомственной переписки по различным вопросам, так или иначе связанных с данным архивным «делом», либо попавших в него случайно. Основной объем «дел» составляют документы второго или даже третьего плана. Если учесть, что внутренняя систематизация архивных дел у нас обычно не проводится, поиск и выделение документов, имеющих приоритетное значение, являются затруднительной задачей.

Вторая проблема архивного поиска по рассматриваемой теме, связана с самим характером исследуемой документации. Как уже было сказано выше - любая документация, связанная с армией, оборонной промышленностью, военным строительством, а тем более - с такой «щекотливой» темой, как сотрудничество в этих областях с Германией за 10 лет до начала Великой Отечественной войны, была практически недоступна

исследователю, а все архивные фонды, в которых она находилась, были строго засекречены. Начавшийся в 1990-х годах процесс открытия архивов проходил с большими трудностями, а «огульное рассекречивание» 1990-1995 годов привело к «чересполосице» секретных и несекретных архивных дел. Так например, фонды РГВА, связанные непосредственно с деятельностью Липецкой авиашколы и Казанской танковой школы «Кама», до сих пор сохраняют гриф секретности, несмотря на то, что ссылки на них давно появились в открытой печати, например - в работе А.Б. Широкорада. Кроме того, в последние годы наблюдается и обратный процесс — рассекречивание тормозится, многие важнейшие документы, связанные с деятельностью военно-промышленных органов, вновь «ложатся под гриф» или изымаются в Президентский архив.

Еще одно затруднение, с которым часто сталкивается исследователь - фрагментарный характер архивной документации. Межведомственный запрос может находиться в одном фонде, или даже архиве, а ответ на него - в другом. Некоторые документы, являющиеся, с точки зрения фондообразователя, маловажными, подвергается уничтожению в год создания, или в момент передачи дела в архив. Все это безусловно затрудняет архивный поиск, поскольку исследователь оказывается перед огромным массивом разрозненной документации, не имея системы «привязок», по которой он мог бы ориентироваться.

Тем не менее, произошедшее в начале 1990-х тотальное рассекречивание фондов, дает возможность подвести под данное исследование довольно значительную архивную базу. В нашем

анализе состояния источников по проблеме советско-германского военного сотрудничества первое место занимают архивные документы из фондов, относящихся к деятельности хозяйственного, военного и военно-промышленного руководства страны.

Документы, касающиеся вопросов технического оснащения армии и внешних контактов военного руководства, сосредоточены в Российском государственном военном архиве (РГВА). Это, прежде всего, фонды № 3 (фонд РВС СССР), № 4 (Управление делами при народном комиссаре обороны СССР), № 9 (Политическое управление РККА, ПУР), № 29 (фонд ГУ ВВС СССР), № 31811 (фонд Управления по механизации и моторизации РККА), № 33987 (фонд Секретариата народного комиссара обороны СССР), № 33988 (фонд Секретариата 1-го заместителя народного комиссара обороны СССР), № 33911 (фонд Управления начальника вооружений РККА).

Важнейшей составляющей частью этих фондов является т.н. нормативно-распорядительная документация, к которой относятся протоколы заседаний, выписки из них, постановления и резолюции. Помимо собственной документации учреждения-фондообразователя, в делах можно также обнаружить копии постановлений и выписок из протоколов других инстанций более высокого уровня, или ссылки и упоминания о существовании этих документов. Так, копии практически всех постановлений ВСНХ и подчиненных ему комиссий и комитетов, касавшихся вопросов военно-технического сотрудничества с германскими фирмами, направлялись также в «профильные» управления РККА, например значительный пласт документации по экономическим вопросам «дела Юнкерса» может быть

обнаружен в фонде Главного управления (ГУ) ВВС. К сожалению, выписки из протоколов и другие аналогичные им документы, являющиеся, по сути, сжатой констатацией принятых решений, встречаются гораздо чаще самих протоколов, вследствие чего не всегда представляется возможным выяснить позицию каждого участвовавшего в заседании должностного лица и основные проблемы, затронутые в ходе обсуждения и дальнейших дискуссий.

Зачастую, в качестве приложений к протоколам заседаний, в делах встречаются документы, более подробно раскрывающие суть рассматриваемых вопросов. Наибольший интерес представляют проекты договоров с немецкими фирмами в различных вариантах, позволяющие выяснить суть выдвигавшихся обеими сторонами экономических претензий и проследить процесс эволюции взаимоотношений между представителями советских ведомств и германской военной индустрии. Кроме того, в качестве приложений в фондах содержатся доклады по различным вопросам, справки, технические заключения о пригодности тех или иных образцов вооружения, данные о результатах испытаний, запросы и ответы на них, докладные записки, справки о текущем состоянии дела на предприятиях и о ходе выполнения достигнутых соглашений. Документы данных типов могут также встречаться как вполне самостоятельные, то есть не имеющие делопроизводственной связи с протоколами и решениями.

Отдельным видом документов являются так называемые «записи бесед», представляющие собой фиксацию переговоров по важнейшим вопросам сотрудничества между представителями высшего комсостава РККА и генералитетом рейхсвера. В

основном эти протоколы, как имеющие особую важность, откладывались в фондах Управления делами при наркоме обороны, а также в фондах секретариата наркома и его первого заместителя. Иногда этот вид документов представлен в форме «Доклада о результатах беседы» - в этом случае речь идет о пересказе основного содержания переговоров их участником с советской стороны, направляемом в адрес вышестоящего начальства, например - от начальника УВВС РККА председателю РВС СССР. Обычно такая форма документа избиралась в том случае, если по соображениям секретности стенографической записи беседы не велось. Эта разновидность источников безусловно весьма информативна, однако следует все же учитывать ее субъективный характер, в том числе и обычный «эффект очевидца» - то есть неизбежное искажение памятью человека событий, даже в том случае если они фиксируются «по горячим следам». Содержание этих «бесед» может касаться самого широкого спектра вопросов — от протокольных взаимных уверений сторон в необходимости и пользе от сотрудничества, до обсуждения его технических подробностей. Например, в записях можно обнаружить сведения о предполагаемой программе обучения военных летчиков в Липецкой авиашколе и список новейшего авиационного оборудования, которое немцы намеревались туда доставить для учебных и демонстрационных целей. Иногда, в качестве приложения к «беседе» можно обнаружить мнение встречавшегося с немцами должностного лица о текущем состоянии дел или его предложения по дальнейшему развитию сотрудничества и расширению его программы.

Другим видом документации является официальная переписка с представителями рейхсвера и германских фирм -производителей вооружений. В отличие от записей бесед она, в основном, носит не формальный, а чисто деловой характер и касается актуальных текущих вопросов, чаще всего - тех, где возникали различного рода сложности и затруднения. Этот вид документов составляет особый пласт в «деле Юнкерса» -переписка директора фирмы Юлиуса Заксенберга с УВВС РККА и Главного Концессионного Комитета, касающаяся, в основном, коммерческого положения фирмы и проектов нового концессионного договора.

Значительный интерес представляет собой также переписка с представителями рейхсвера и германских промышленников по делу о заключении договора о технической помощи с фирмой «Рейнметалл», собранная в коллекции документов Управления вооружений РККА.

Несомненно важным видом документов являются отчеты комсостава РККА о командировках в Германию с целью обучения в военно-учебных заведениях или участия в маневрах рейхсвера и доклады военных атташе. Отправка делегаций представителей РККА и военной промышленности в Германию началась в 1926 году и продолжалась вплоть до 1933 года. Свои отчеты командировочные были обязаны предоставлять как минимум в двух экземплярах - в направляющее учреждение или ведомство и в IV-e (Разведывательное) управление РККА. Перед отправкой все представители делегаций получали подробные инструкции по написанию отчетов с указанием того, на что следовало обратить основное внимание.

Отчеты и дневники посещавших Германию представителей высшего комсостава откладывались, прежде всего, в фондах Секретариата Председателя РВС и его первого заместителя, значительная их часть находится также среди документов Политического управления РККА. С точки зрения настоящего исследования эти документы значимы, прежде всего, тем, что фиксируют сам факт поездок советских военных делегаций в Германию, их состав и программу пребывания. Кроме того, в них содержатся обширные сведения о состоянии рейхсвера на момент прибытия делегации, организации частей рейхсвера, о тактических и оперативных взглядах, на которых базировалась подготовка офицерского корпуса, и, наконец, важнейшее внимание уделялось политической обстановке как в самой Германии, так и внутри рейхсвера, в частности по этим отчетам можно проследить рост влияния НСДАП в армейских кругах. Однако, подробная разработка этой темы уже выходит за рамки данной работы.

Следует также отметить фрагментарный характер этого типа источников в том смысле, что отнюдь не все делегации, возвращаясь из Германии, предоставляли подробные отчеты о своем пребывании, или такой отчет создавался, но копия в IV-й отдел не направлялась. В документах Управления делами при наркоме обороны содержится упоминание о том, что командированные представители военной промышленности для дачи заказов германским фирмам не направляли копий своих отчетов в Разведупр. Можно лишь предполагать, где могут находиться оригиналы этих документов — в отраслевых коллекциях ВСНХ или в фондах самих предприятий и их парторганизаций.

Обширные комплексы документации содержатся в так называемых «особых» фондах Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ). Среди них находится, в том числе, фонд Главного концессионного комитета (ГКК) при ВСНХ (фонд Р-8350). Первая организация для управления концессионной политикой советского государства — Концессионный комитет при президиуме ВСНХ, была создана в июне 1921 года, однако функции этого комитета были ограничены лишь рассмотрением предложений о концессионной деятельности. 15 ноября 1921 года, согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 17 октября того же года о ликвидации всех прежних комиссий по концессионным делам, он был упразднен, а вместо него была утверждена «постоянная концессионная комиссия при Госплане», созданная на основе коллегиального представительства наркоматов НКИД, НКВД, НКЮ, Наркомзема, а также ВСНХ и ВЦСПС. Во главе ее стал председатель Госплана Г.М. Кржижановский. Параллельно с этой комиссией Совет труда и обороны (СТО) образовал свою собственную комиссию по делам о смешанных обществах. 4 апреля 1922 года обе эти комиссии были упразднены, с образованием «Главного концессионного комитета по делам о концессиях и акционерных обществах» при СТО. И, наконец, 8 марта 1923 года был образован Главный концессионный комитет при Совнаркоме РСФСР.

С образованием СССР, комитет перешел в подчинение союзного СНК. Были также образованы концессионные комитеты при Совнаркомах союзных республик. Кроме того, комиссии по концессиям имелись в наркоматах союзного значения, таких как ВСНХ, НКТ СССР, Наркомфин СССР,

НКПС, Госплан, аналогичные комиссии создавались внутри советских торгпредств за рубежом. Кроме того, уполномоченный по концессиям имелся в соответствующих управлениях РККА, в том числе в УВВС, в Управлении по механизации и моторизации и в Военно-химическом Управлении.

Первым председателем союзного Главконцесскома был Г.Л. Пятаков, затем его сменил на этом посту Л.Д. Троцкий, 17 ноября 1927 года он был выведен из состава комитета и заменен В.Н. Ксандровым, занимавшим должность председателя до 31 мая 1929 года, когда постановлением СНК на эту должность был назначен Каменев, который и стал последним председателем комитета. После его смещения с этого поста новый председатель уже не был утвержден, а его обязанности исполнял В.А. Трифонов, оставаясь по штату заместителем председателя. Последним и.о. председателя стал назначенный на эту должность 29 июня 1937 года З.М. Беленький, направивший в НКВД записку под названием «о фактах антигосударственной работы Главконцесскома», после чего постановлением СНК СССР от 14 декабря 1937 года комитет по концессиям был уже окончательно ликвидирован³⁷.

Как можно заключить из эволюции ведомственного подчинения Главконцесскома и изменений его состава, в период НЭПа концессионной деятельности Советским правительством придавалось исключительное значение; затем, в связи со взятым курсом на форсированную индустриализацию роль комитета, как и роль концессий в советской экономике, начала неуклонно уменьшаться. На самом же деле, как свидетельствуют документы подготовленного С.С. Хромовым сборника «Иностранные

концессии в СССР», уже при Троцком, начиная с 1925 года доля масштабных промышленных и обрабатывающих концессий начала снижаться в пользу небольших производств, в основном специализировавшихся на товарах народного потребления, как-то «пуговиц, гребней, вязаных изделий (трикотаж), канцелярских принадлежностей, эмалированной посуды, инструментов для взвешивания и т.п.» .

В период с 1921 по 1927 год в ГКК было подано множество проектов германских концессий на советских военных заводах, однако до стадии практической реализации дошли только две оборонные концессии - Акционерного Общества «Заводы Юнкерса в Дессау» и совместное предприятие доктора Штольценберга и АО «Берсоль» по изготовлению химической продукции, прежде всего - отравляющих веществ. Обе эти концессии по различным причинам потерпели неудачу и были расторгнуты. В фондах ГКК находится, пожалуй, одна из самых подробных коллекций документов по «делу Юнкерса», включающая в себя как копии документов, направленных в СНК и УВВС РККА, так и собственную документацию, касающуюся подготовки новых проектов концессионного договора, запросов из других учреждений, возникавших в связи с деятельностью «Юнкерса» в СССР, заключения Юридического отдела ГКК по тем или иным вопросам и переписку с представителями фирмы, протоколы совещаний ГКК по делу «Юнкерса» и материалы, подготовленные к этим совещаниям. Несколько менее подробной, но все же достаточно информативной является аналогичная коллекция по «делу Берсоли». Фактически именно в фонде Главконцесскома сосредотачивались документы, отражавшие экономическую составляющую сотрудничества.

Следует также отметить, что функции ГКК не ограничивались исключительно концессиями, но в ряде случаев комитет выступал как консультант или посредник при заключении договоров о технической помощи с иностранными фирмами. Как следствие — в его архивном фонде отложились документы, освещающие такие до сих пор малоизученные эпизоды, как сотрудничество с авиационными фирмами Хейнкеля и Дорнье. Соответствующие дела не изобилуют документацией, однако содержат важнейшие материалы, в том числе - сами тексты договоров о технической помощи.

Относительный интерес представляет фонд Совета Труда и
Обороны при СНК СССР (фонд 8418). В нем можно обнаружить
лишь несколько документов, носящих в основном отрывочный
характер и касающихся, в частности, вопросов, связанных с
осуществлением договора о технической помощи с фирмой
«Рейнметалл» и деятельности советско-германского

артиллерийского КБ. Последние присутствуют в форме докладов на имя И.В. Сталина, основанных, в основном, на материале донесений внедренной агентуры ОГПУ и проведенных по заказу Рабоче-Крестьянской Инспекции независимых испытаний продукции фирмы.

Среди документальных коллекций Российского

государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) необходимо выделить группу личных фондов высших руководителей Советского государства. Для избранной нами темы интерес представляет, прежде всего, фонд № 76 («фонд Ф.Э.Дзержинского»), в котором содержится самый обширный материал по контрразведывательной деятельности органов государственной безопасности, направленной против немецких

предприятий в СССР, оформленный, в основном, в виде докладных записок, и документы, связанные с т.н. «делом немецких студентов». Там же присутствуют избранные документы из числа направлявшихся в адрес Дзержинского в тот период, когда он занимал пост председателя ВСНХ.

Среди опубликованных сборников документов до сих пор единственным тематическим изданием остается упомянутая ранее работа Т.С. Бушуевой и Ю.Л. Дьякова «Фашистский меч ковался в СССР»³⁹. В этом издании впервые опубликованы архивные документы по проблематике советско-германского военного сотрудничества, в том числе нормативные документы (договоры, соглашения), отчеты, справки, переписка по вопросам создания концессии «Юнкерса» в СССР, организации на территории СССР немецких военно-учебных центров и т.д.

К сожалению, значительная часть документации по данной проблематике до сих пор не рассекречена. С момента публикации указанного сборника других изданий документов, посвященных исключительно теме советско-германского военного сотрудничества, не выходило, за исключением брошюры «Рейхсвер и Красная Армия. Документы из военных архивов Германии и России»⁴⁰, изданной в Германии совместно Федеральным Бундесархивом, Государственной Архивной Службой Российской Федерации и РГВА. Сборник состоит из 10 документов (5 немецких и 5 русских). Документы из германских фондов даны без перевода, но с краткой аннотацией на русском языке. Подборка документов отличается разрозненностью и сам сборник носит скорее памятный характер, на что указывается в предисловии - «сборник является первым шагом» по выполнению договора о сотрудничестве между Архивной

Службой РФ и Федеральным Архивом Германии. Других «шагов» такого рода пока, к сожалению, не предпринималось.

В последние годы настоящим подспорьем для исследователя истории отечественной военной промышленности стал издаваемый Федеральным архивным агентством совместно с Институтом военной истории МО РФ и группой отечественных архивов многотомный сборник «История создания и развития оборонно-промышленного комплекса России и СССР. Документы и материалы. 1900-1963»⁴¹. С точки зрения избранной темы, интерес для нас представляет безусловно второй том сборника — «Советское военно-промышленное производство 1918-1926», вышедший в 2005 году, однако данное издание обрывается на середине исследуемого в данной диссертации периода. Третий том, в котором должны будут содержаться документы по истории советской оборонной промышленности после 1926 года, до сих пор не увидел свет. Кроме того, составители сборника из всех эпизодов советско-германского военно-промышленного сотрудничества фактически решили ограничиться «делом Юнкерса» и «делом общества «Берсоль». Безусловно, этой публикацией был совершен определенный прорыв в обеспечении изучаемой проблемы источниками, некоторые из которых впервые были введены в научный оборот, например - секретный доклад академика В.Н. Ипатьева председателю ВСНХ Ф.Э. Дзержинскому и отзыв на этот доклад председателя РВС СССР И.С. Уншлихта по вопросам совместных советско-германских проектов в области военно-химического производства. Однако в целом информативность сборника по проблеме советско-германского воєнно-

технического сотрудничества следует оценить как недостаточную.

Безусловно, значительным прорывом в изучении экономической истории СССР стала уже упоминавшаяся ранее публикация Институтом российской истории РАН сборника документов Главконцесскома, составленного С.С. Хромовым. Документы, относящиеся, в основном, к процессу ликвидации дел «Юнкерса» в СССР, сосредоточены во втором томе сборника, в разделе, посвященном германским концессиям. Документов этих немного и, в основном, они имеют второстепенное значение, и их анализ не позволяет составить более или менее целостную картину причин кризиса, постигшего предприятие «Юнкерса» в СССР. Находящиеся в фондах ГКК материалы по договорам о технической помощи с другими германскими авиастроительными фирмами в сборник, к сожалению, не вошли.

В последнее время исследователи все чаще обращают внимание на такой вид исторических источников, как мемуары, работа над которыми позволяет составить представление о «человеческом измерении» тех или иных исторических событий. К сожалению, исследуемая нами тема весьма слабо обеспечена этой разновидностью источников, несмотря на то, что в 1990-е годы появилась возможность переиздания ранее выходивших воспоминаний в более полном виде, включая ранее выброшенные советской цензурой куски.

Тем не менее, в этой группе источников могут быть представлены в настоящий момент лишь два издания - мемуары конструктора советских артиллерийских систем В.Г. Грабина

«Оружие Победы»⁴² и посла Германии в СССР Герберта фон Дирксена «Москва, Токио, Лондон...»⁴³.

В.Г. Грабин, закончив весной 1930 года Артиллерийскую академию, после года работы в КБ завода «Красный путиловец» был откомандирован в распоряжение КБ-2 при Наркомтяжпроме. Этот конструкторский коллектив занимался совместными с немцами работами над перспективными артиллерийскими системами и был образован в порядке исполнения договора о технической помощи с фирмой «Рейнметалл». Основная часть воспоминаний Грабина его работе в КБ-2 посвящена не практической стороне его деятельности, а конфликту русских инженеров с немецкой конструкторской группой, возглавляемой Фохтом. Используя стенгазету и «партийную линию», Грабину удалось, в конце концов, «выжить» немцев из КБ-2. Однако описанием этого процесса полезный для настоящего исследования раздел его мемуаров фактически ограничивается, и лишь привлекая сторонние источники, можно составить полное представление о том, над какими именно артсистемами работало советско-германское КБ.

В отношении воспоминаний германского посла Герберта фон Дирксена, можно отметить, что они представляют собой довольно ценный источник по общим вопросам советско-германской дипломатии в «рапалльский период», однако вопросам собственно военного сотрудничества в них уделено мало места. Фон Дирксен стал послом Германии в СССР только в 1929 году, но до этого он работал сперва в польском, а затем - в «Восточном» («русском») отделе МИД Германии, то есть, так или иначе, находился в центре «рапалльской политики», следовательно его мемуары в отсутствие доступа к фондам

Архива внешней политики Российской Федерации и документам германского МИД являются важнейшим источником по вопросу советско-германских отношений в рассматриваемый период.

Подводя итоги нашего обзора состояния опубликованной источниковой базы по теме исследования, следует отметить, что со времен выхода сборника «Фашистский меч ковался в СССР» других изданий документов, посвященных полностью проблеме советско-германского военно-технического сотрудничества, не было. Документация, опубликованная в других сборниках, «страдает» теми же недостатками, что и большинство архивных коллекций - то есть разрозненностью и фрагментарностью подборок. На основании этих публикаций практически невозможно составить ни общего представления об объемах и результатах сотрудничества, ни об отдельных его эпизодах. Такое положение, безусловно, не может удовлетворять исследователей, и остается лишь надеяться на то, что документы, относящиеся к советско-германскому военному сотрудничеству, когда-нибудь будут опубликованы единым корпусом с соответствующими научными комментариями.

В целом, анализ состояния источниковой базы по теме исследования позволяет говорить о наличии достаточной основы для изучения военной и военно-технической составляющих сотрудничества. Открытие ряда фондов в отечественных архивах в сочетании с небольшим, но емким корпусом документальных публикаций создает возможность для комплексного и объективного изучения предмета исследования.

Методология исследования. Данная диссертация базируется как на общенаучных, так и на собственно исторических методах

исследования. К числу первых относятся комплексный подход и системный анализ, к числу вторых - историко-сравнительный метод, а также принципы конкретно-исторического исследования. В основу работы положен проблемно-хронологический принцип.

Предлагаемые подходы к изучению темы позволяют глубже проанализировать одну из ключевых дискуссионных проблем отечественной истории 1920-1930-х годов - проблему создания советского военно-промышленного потенциала и подготовки страны к войне.

Научная новизна исследования. Основываясь на уже имеющейся историографии, посвященной советско-германскому военному сотрудничеству, автор обобщает совокупность имеющихся разработок. В работе впервые в исторической науке дается предметный и конкретно-исторический анализ военно-технических аспектов сотрудничества. Автор прослеживает деятельность германских фирм-производителей вооружений в СССР и оценивает ее результаты, стремится на конкретном материале показать судьбу германских оружейных систем в СССР и их роль в дальнейшем развитии советского военно-промышленного комплекса.

Исследование опирается на широкий круг архивных источников, многие из которых впервые введены в научный оборот. Для исследования важнейших аспектов сотрудничества (концессии, заказ военной техники и предметов вооружения в Германии, совместная разработка новых типов вооружений) используются недавно рассекреченные документы из государственных, партийных и военных архивов. Диссертация

основывается в первую очередь на документах из отечественных архивов. В частности важнейший пласт документальных материалов представляют собой документы Главного концессионного комитета при СНК. Конкретно-исторический анализ этого пласта источников позволяет более разносторонне и предметно показать процесс реализации многих важнейших советско-германских соглашений в рамках военно-технического сотрудничества.

В диссертации впервые собраны и обобщены сведения о роли различных ведомств и их руководителей в лоббировании или противодействии осуществлению сотрудничества. В работе предметно представлены все основные направления сотрудничества: концессионирование военного производства, программы «технической помощи», совместная разработка вооружений, обмен опытом в области военного образования и создание военно-учебных центров рейхсвера в СССР.

Практическая значимость работы заключается в

возможности использования исторического опыта, обобщенного в данном исследовании, при реализации межгосударственных партнерских программ в военной и научно-технической областях, и в ходе развития торговли (импорта и экспорта) предметами вооружения и военной техники.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации изложены автором в докладе на научной конференции «Проблемы историографии Второй мировой войны и внешняя политика России: к 66-летию советско-германского пакта о ненападении и 60-летию окончания Второй мировой войны» (16

сентября 2005 г. ИНИОН РАН) и докладывались на заседаниях Центра истории России XX века и Центра военной истории России Института российской истории РАН. Автор имеет четыре научные статьи по теме исследования, из них две опубликованы в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях.

¹ Симонов Н.С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы: темпы экономического роста,
структура, организация производства и управление. М. 1996. С. 152

² В настоящий момент вопрос об отставании России в области авиации накануне Первой мировой войны
является предметом активной научной дискурсии. Следует отметить, что, несмотря на очевидные и
известные достижения (например — самолеты типа «Илья Муромец»), прочного базиса для развития
массового авиастроения создано не было:

«Что же касается качества конструкций российских аэропланов тех лет, то следует отметить, что, обладая некоторым превосходством над современниками в начале войны, по истечению лет отечественные аэропланы стали уступать заграничным образцам. Сказывалось отсутствие производства в России качественных авиаматериалов, и, особенно, - авиадвигателей. По мнению зарубежных исследователей, в годы войны три четверти российских самолётов приходилось комплектовать импортными моторами; отечественная историография даёт ещё более безрадостную картину, оценивая российский выпуск моторов только в 10-15% от количества выпускаемых аэропланов. Если же учесть необходимость замены вышедших из строя моторов на боеспособных аэропланах, положение отечественной авиапромышленности предстанет перед нами ещё более безрадостным» (Мухин М.Ю. Авиапромышленность СССР в 1921-1941 годах. М..-2006. С. 28).

Если оценивать степень развития довоенного авиастроения в России по масштабам производства, то превосходство Германии в этой области становится еще более очевидным. В 1909 году были одновременно учреждены германская компания «Альбатроссверке АГ» и «Российское Первое Товарищество Воздухоплавания». К 1918 году «Альбатроссверке» произвела 10300 самолетов, а РПТВ - 1354 самолета.

³ Горлов С.А. Совершено секретно: Альянс Москва-Берлин. М. 2001 С. 16

⁴ Кобляков И.К. От Бреста до Рапалло. М.1954.
'"Ленин В.И. ПСС. т.45, С. 193

¹¹ Норден А. Между Берлином и Москвой. К истории германо-советских отношений 1917-1921. МЛ 956

¹² Ахтамзян А. А. Рапалльская политика. Советско-германские дипломатические отношения в 1922-1932 гг.
М. 1974.

⁸ Трухнов Г. М. Рапалло в действии. Из истории советско-германских отношений (1926—1929 гг.). Минск:
Изд-воБГУ. 1982.

⁹ Кульбакин В. Д. Очерки новейшей истории Германии. М. 1962.

¹⁰ Суворов В. Ледокол: Кто начал Вторую мировую войну?: Нефантастическая повесть-документ. М.1993.
С.12

" Быстрова И.В. Советский военно-промышленный комплекс, проблемы становления и развития (1930-е-1980-е годы) М. 2006. С. 75-76.

¹² Быстрова И.В. Указ соч. С. 76.

¹³ Шавров В.Б. История конструкций самолетов в СССР до 1938 года. М. 1978.

¹⁴ Соболев Д.А., Хазанов Д.Б. Немецкий след в истории отечественной авиации. М. 2000.

¹⁵ Широкорад А.Б. Тевтонский меч и русская броня. Русско-германское военное сотрудничество. М. 2003.

¹⁶ Широкорад А.Б. Указ соч. С.5

¹⁷ Богданов Р.Г. США: военная машина и политика. М. 1983 С. 56. Цит. по Быстрова И.В. Советский военно-
промышленный комплекс: проблемы становления и развития. М. 2006. С. 9

¹⁸ См., Симонов Н.С. Указ соч.. С. 5-6

¹⁹ Симонов Н.С. Указ.соч. С. 76

²⁰ Мухин М.Ю. Авиапромышленность СССР в 1921-1941 годах. М. 2006.

²¹ Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва-Берлин. 1920-1933 год. М. 2001.

²² Горлов С. А. Военное сотрудничество СССР и Германии в 20-е годы. // Военно-исторический журнал. -—
1991. №9. С. 4-11

²³ Горлов С.А. Совершенно секретно: Альянс Москва-Берлин. С. 15-16

²⁴ Электронный ресурс : Сайт Высшей Атестационной Комиссии

²⁵ Кантор Ю.З. Военно-политические отношения Советской России и Германии 1921-1939 гг. Автореферат
диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. СПб. 2006 С. 8

²⁶ Кантор Ю.З. Военно-политические отношения Советской России и Германии 1921-1939 гг. Автореферат
диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. СПб. 2006 С. 39

²⁷ Горлов С.А. Указ соч. С. 314

²⁸ Castellan G. Le rearmement clandestin du Reich 1930-1935. Paris, 1954

²⁹ Castellan G. Op.cit. p. 185

³⁰ Castellan G. Op.cit. p. 187

³¹ Rosenbaum K. Community of fate. German-Soviet diplomatic relations 1922-1928. N.Y. Syracuse University
Press, 1965.

³² Dyck H. Weimar Germany and Soviet Russia 1926-1933. A story of diplomatic instability. N.Y. Colambia
University Press, 1966.'

³³ Самуэльсон Л. Красный колосс. Становление военно-промышленного комплекса СССР. 1921-1941. М.:
АИРО-ХХ, 2001

³⁴ Groehler Olaf. Selbstmoerderische Allianz. Deutsch-russische Militaerbeziehungen 1920-1941. Berlin 1992

³⁵ Zeidler Manfred. Reichswehr und Rote Armee 1920—1933. Wege und Stationen einer ungewoehnlichen
Zusammenarbeit. Munchen 1993.

³⁶ Habeck Mary R. Storm of Steel: The Development of Armor Doctrine in Germany and the Soviet Union, 1919-
1939. Ithaca, Cornell University Press, 2003

³⁷ Хромов C.C. Иностранные концессии в СССР. Исторический очерк. Документы. М. 2006. Ч. I. С. 95-102

³⁸ Хромов С.С. Указ соч. С. 99

³⁹ Фашистский меч ковался в СССР. Красная Армия и рейхсвер. Тайное сотрудничество 1922—1933.
Неизвестные документы. Сост.: Дьяков Ю. Л., Бушуева Т. С. М. 1992. Далее - «Фашистский меч ковался в
СССР».

⁴⁰ Рейхсвер и Красная Армия. Документы из военных архивов Германии и России 1925-1931. Федеральный
Архив Германии, Государственная Архивная Служба России, Российский Государственный Военный Архив.
Bundesarchiv. Koblenz 1995.

⁴¹ История создания и развития оборонно-промышленного комплекса России и СССР. Документы и
материалы. 1900-1963. T.I Военная промышленность России в начале XX века. 1900-1917 М. 2004. Т.Н.
Советское военно-промышленное производство. 1918-1926. М. 2005.

⁴² Грабин В.Г. Оружие Победы. М. 1989

⁴³ Дирксен фон Г. Москва, Токио, Лондон. Двадцать лет германской внешней политики. М. 2001

Итоги Первой мировой войны с точки зрения советско-германских отношений

3 марта 1918 года в Брест-Литовске был заключен сепаратный мир между Советской Россией и Германией со всеми ее союзниками. История советско-германских переговоров достаточно драматична, но, в итоге, «похабный», по определению В.И. Ленина, Брестский мир не просуществовал и года. Берлин был заинтересован в заключении мирного договора не менее чем Петроград - в тылу и на фронтах начинали проявляться первые опасные признаки усталости от войны, а значит - и будущей революции; к тому же вступление в войну Соединенных Штатов требовало переключения всех военных усилий Германии на Западный фронт.

Как обычно бывает в таких случаях, рассматривавшая ситуацию с точки зрения формального права победителя, германская сторона решительно отвергла предложенную Лениным концепцию мира «без аннексий и контрибуций». Имперская элита потребовала территорий в расчете на успешное осуществление репарационной политики, что позволило бы накормить Германию, истощенную британской «голодной блокадой». Согласно договору, немецкие войска взяли под свой контроль Украину, большую часть Белоруссии, Донскую область, Прибалтику и часть Кавказа. Полученные продовольственные поставки оказались значительно ниже предполагавшихся, но поддержание режима оккупации требовало использования для этой цели воинских соединений

Платой за чрезмерные амбиции Германии при заключении Брестского договора стало поражение в решающей для исхода всей войны на Западе летней кампании 1918 года, борьба в которой велась уже не за победу, а за более почетные условия мира. В этот момент на бывшем восточноевропейском театре военных действий находились до тридцати немецких дивизий, в то время как на Западном фронте американцы начали развертывание своего воинского контингента численностью в 1 000 000 человек. В германских же батальонах к тому времени были почти повсеместно расформированы четвертые роты — катастрофически не хватало людей.

В июне немцы попытались в ходе отчаянной «второй битвы на Марне» в последний раз переломить положение в свою пользу и использовать возникшую в связи с незавершенностью развертывания американского контингента оперативную паузу для того, чтобы нанести упреждающий удар по войскам союзников и добиться выхода из войны на приемлемых условиях. Применяя новую для траншейной войны тактику штурмовых групп пехоты, они сумели приблизиться почти на 90 километров к Парижу, но затем наступление захлебнулось. 8 августа британская 4-я армия Роулинсона нанесла решительный контрудар, окончательно похоронив тем самым любые надежды Германии на более или менее почетный мир. Не хватило, по всей видимости, именно тех самых тридцати дивизий.

Создание структуры связей военных ведомств РККА и Рейхсвера. Проект «Купферберг-Гольд»

В 1921 году в составе германского военного министерства была образована «Зондергруппа Р» («Sondergruppe R») т.е. «Особая группа», где R означало Russland, в советской терминологии - «Вогру» - т.е. «военная группа». Было у этой организации и еще одно название - «Проект Купферберг-Гольд», не без определенного намека на организатора и вдохновителя идеи военного сотрудничества. «Тайный смысл» игры слов заключался в том, что «Купферберг-Гольд» - название одной из наиболее популярных в Германии марок шампанского. А слово «шампанское» по-немецки произносится как «сект», хотя пишется оно несколько иначе, чем фамилия главнокомандующего рейхсвера.

Весной 1921 года уполномоченные «Зондергруппы Р» прибыли в РСФСР в составе германской миссии Хильгера по делам военнопленных. Судьба германских военнопленных в России интересовала представителей германских фирм - производителей вооружений: «Krupp», «Albatrosswerke» (авиация) и «Blom und Foss» (подводные лодки). Предметом переговоров, очевидно, было развертывание на территории Советской России полномасштабного производства запрещенных военными статьями Версальского договора типов вооружений. Произведенное оружие предполагалось хранить на советской территории и пустить в ход в случае если возникнет необходимость и война станет неизбежной. Немцы даже не требовали для своих производств и военного имущества никаких особых гарантий, уповая исключительно на единство стратегических интересов - как это следует, к примеру, из текста докладной записки Г.В.Чичерина в ЦК РКП(б) от 10 июля 1921 года: «Первоначально немцы больше всего интересовались военной промышленностью. Производимое вооружение оставалось бы у нас. Совершенно исключена возможность употребления его против немецких рабочих потому, что оно просто оставалось бы у нас на складах до момента новой войны. На наш вопрос, как решаются немцы оставить на складах у нас это оружие без гарантий, они отвечали, что гарантия — единство политических интересов Часть делегации, во главе с заместителем наркома иностранных дел JI.M. Карханом, в сопровождении В.Л. Копа (руководитель советской миссии по делам военнопленных в Германии) и представителей рейхсвера - майора Ф. Чунке (псевдоним - Тейхман) и майора В.Шуберта отправилась в ознакомительную поездку по уцелевшим оборонным предприятиям Советской России. В состав этой делегации входил человек, которому суждено было впоследствии сыграть немаловажную роль в деле обеспечения контактов между РККА и германским рейхсвером - Оскар фон Нидермайер - разведчик, адъютант германского военного министра и «главный специалист рейхсвера по русским вопросам». В дальнейшем, в период с 1923 по 1931 год, Нидермайер будет фактически курировать все вопросы, связанные с военным сотрудничеством РККА и рейхсвера. Дальнейшая его судьба, впрочем, сложится самым незавидным образом: с мая 1941 Нидермайер служил в вермахте и командовал дивизией, в 1944 был назначен командующим «добровольческих соединений» из советских военнопленных, был арестован гестапо, и подписание безоговорочной капитуляции встретил в тюрьме Торгау, откуда бежал при эвакуации в англоамериканскую оккупационную зону. Союзники же передали его СССР. Три года длилось следствие, в результате которого в 1948 году гражданин Германии О.фон Нидермайер получил по приговору Особого совещания при МТБ СССР 25 лет лишения свободы. Умер он в советских лагерях, по всей видимости - от туберкулеза2.

Создание, программы и деятельность военно-учебных центров рейхсвера на территории СССР (Липецкая авиашкола, Казанская танковая школа, «Томка»)

Проводимая высшим командованием рейхсвера в интересах возрождения военной мощи Германии «восточная политика», ориентированная на военное сотрудничество с СССР, была основана на принципе, не раз высказанном фон Сектом в своих публичных выступлениях: «беззащитный- значит неуважаемый». Для того, чтобы «нейтрализовать яд Версаля», приходилось подчас идти на немыслимые уловки. Фон Секту удалось сохранить Генеральный Штаб, упрятав его функции под названием «Войсковое управление» и маскируя его подразделения под другими фиктивными наименованиями. Ему также удалось обойти требование военных статей договора о ликвидации военных академий, создав программу «специальных курсов» внутри самого рейхсвера, которые выполняли, по сути, те же самые задачи.

С целью увеличения офицерского корпуса фон Сект наращивал свой аппарат, замещая при этом офицерами гражданские должности, как в Военном министерстве, так и в других правительственных ведомствах, добавив новый контингент для заполнения мнимых вакансий. В 1919 году, когда возникла прямая угроза оккупации Верхней Силезии польскими войсками, фон Сект создал и содержал в восточных землях добровольческие отряды «черного рейхсвера», который был, если исходить из терминологии нашего времени - «незаконным вооруженным формированием». Это тайное формирование, насчитывавшее около 60 тысяч бывших участников ударных отрядов фрейкора и ветеранов войны, было отлично обучено, вооружено и замаскировано под «рабочих».

Правда, слухи о «черном рейхсвере» в скором времени начали просачиваться в социал-демократическую прессу и его пришлось спешно распустить. В качестве резерва для личного состава армии фон Сект планировал использовать полицейские силы, рост численности которых под его контролем за несколько лет едва ли не вдвое превысил предусмотренные Версальским договором ограничения. Многие прошедшие суровую школу мировой войны офицеры надевали полицейскую форму и проводили общевойсковую подготовку для тысяч новобранцев. В штате одной только прусской полиции в 1920 году состояло 85 тыс. человек, имевших на вооружении, помимо штатного оружия, винтовки, пулеметы и бронемашины.

Фон Сект решил, что ограниченная численность рейхсвера в некоторых случаях даже весьма полезна. В начале 1920-х годов Германию поразил экономический кризис, множество людей осталось без работы, и в этом отношении служба в армии давала блестящую перспективу и стабильно высокое жалование. В некоторые годы конкурс на место солдата или унтер-офицера достигал семи человек на место - и это давало возможность отбирать лучших из лучших; в рейхсвере были самые высокие среди европейских армий того времени требования к физическому развитию рекрутов. Рейхсвер под командованием фон Секта стал, пожалуй, первой в мире профессиональной наемной армией. В рамках концепции Fuhrerarmee («армия командиров»), каждый солдат и офицер готовился таким образом, чтобы в случае мобилизации, занять более высокую командную должность и немедленно принять всю полноту ответственности. При развертывании из рейхсвера массовой армии, майоры становились полковниками или генералами, а часть унтер-офицеров превращалась в лейтенантов и капитанов. Так как «военные статьи» Версальского договора не лимитировали соотношение солдат и унтеров, в рейхсвере была необычайно высокая комплектность именно сержантов и ефрейторов - по одному на двух рядовых. Такая необычная структура рейхсвера позволяла мгновенно развернуть его в массовую армию насыщенную командными кадрами высокой квалификации.

Похожие диссертации на Советско-германское военное и военно-техническое сотрудничество 1920 - 1933 гг.

Советский Союз и США: движение навстречу друг другу : вторая половина 1920-х - 1933 годыЖурина, Елена Николаевна

Советско-германские отношения в 1925 - 1933 гг.Артюков Олег Владимирович

Советско-германские торгово-экономические отношения 1933 - июнь 1941 гг.Журавель Владимир Александрович

Советско-афганские отношения в 1975-1991 гг.: исторический опыт разработки и реализации военно-политической стратегии СССРТопорков Владимир Михайлович

Военно-экономическое сотрудничество СССР с США и Великобританией в годы Великой Отечественной войны (На материалах Мурманской области)Беляев, Александр Борисович

Белые правительства Юга России и западные союзники: сложности и противоречия политического и военно-экономического сотрудничества : 1918-1920 гг.Гришанин Пётр Иванович

Военно-политическое сотрудничество СССР и Египта :1956-1991 гг. Детков Сергей Николаевич

Российско-казахстанское военно-политическое сотрудничество в постсоветский период и перспективы безопасности Центральной АзииГрозин Андрей Валентинович

Русско-английское военно-экономическое сотрудничество в годы Первой мировой войны : август 1914 - февраль 1917 гг.Виноградов Павел Валентинович

Технико-экономическое сотрудничество между Азербайджанской ССР и РСФСР (1920 - 1922 гг. )Алиев, Мамедгасан Джангир оглы