Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Административно-территориальные изменения и демографическое развитие в центрально-черноземном районе 35
1.1. Природные особенности и территориально-географические изменения в центрально-черноземном районе с конца XVI до начала XX вв 35
1.2. Анализ демографической ситуации в Воронежской и Тамбовской губернии с XIX до начала XX вв 51
Глава 2. Хозяйственное положение крестьян в Центрально-черноземных губернияхв 1880-1905 гг 76
2.1. Модификация частной земельной собственности и развитие крестьянского землевладения Воронежской и Тамбовской губерний в конце XIX - начале XX вв 76
2.2. Изменение структуры крестьянского землепользования Воронежской и Тамбовской губерний в конце XIX - начале XX вв . 112
2.3. Развитие рыночных отношений и изменение крестьянской экономической ситуации 140
Глава 3. Дифференциация крестьянства в Воронежской губернии по данным книги Ф.А. Щербины «Крестьянские бюджеты» 158
3.1. Перегруппировка данных Ф. А. Щербины 161
3.2. Структура трудовых ресурсов, земли и рабочего скота по крестьянским группам 168
3.2.1. Структура рабочей силы крестьянства 168
3.2.2. Структура крестьянского землевладения и землепользования 189
3.2.3. Структура владения и пользования рабочим скотом, орудия сельского хозяйства и промышленности 202
3.3. Структура доходов по крестьянским слоям, бедность и богатство среди крестьян в Воронежской деревне 210
3.3.1. Структура доходов и классификация крестьян 211
3.3.2. Бюджетная структура по крестьянским слоям 220
3.4. Вывод 236
Заключение 239
Библиография 245
- Анализ демографической ситуации в Воронежской и Тамбовской губернии с XIX до начала XX вв
- Изменение структуры крестьянского землепользования Воронежской и Тамбовской губерний в конце XIX - начале XX вв
- Структура трудовых ресурсов, земли и рабочего скота по крестьянским группам
- Структура доходов по крестьянским слоям, бедность и богатство среди крестьян в Воронежской деревне
Анализ демографической ситуации в Воронежской и Тамбовской губернии с XIX до начала XX вв
Большой вклад в историографию изучаемой нами проблемы внесли авторы монографии «Всероссийский аграрный рынок» И.Д. Ковальченко и Л.В. Милов.46 Это исследование по аграрной тематике на региональном уровне расширяло научные представления, касающиеся аграрного капитализма в губерниях Черноземья. В книге использован обширный статистический материал, характеризующий процесс формирования аграрного товарного рынка и аграрного капиталистического рынка.
Одним из наиболее обобщенных опытов изучения крестьянского хозяйства на региональном уровне в рамках мелкотоварного производства стал труд В.А. Федорова.47 Наряду с традиционным анализом земельной собственности и прочих атрибутов зажиточности крестьянства, автор в своей работе впервые на доступных источниках, в том числе и первой половины XIX в., проанализировал географическое размещение и структуру крестьянских промыслов в центральных губерниях России. В.А. Федоров пришел к неоднозначным выводам о степени влияния помещика на развитие промысловой деятельности крестьянства, сделал попытку оценить роль торгово-промышленных сел в развитии капиталистической промышленности, процессе градообразования и развития инфраструктуры сельской местности.
Пореформенному периоду развития помещичьей, и что особенно ценно, крестьянской черноземной деревни посвятил свою работу Б.Г. Литвак.48 Для решения традиционно затрагиваемых вопросов о собственности крестьянского двора, повинностях до и после реформы 1861 г., урожайности, других показателях экономического развития помещичьего и крестьянского хозяйства, как первой, так и второй половины XIX в., автор использовал математические методы обработки массовых документов, в первую очередь уставных грамот. Из данного исследования выясняется роль и значение реформы в капиталистической эволюции Черноземного центра, кроме того, ее влияние на изменение экономического положения крестьян.
В 1980-е годы вышли в свет монографии A.M. Анфимова.49 Его работы позволяют понять мотивы выступлений крестьян, результаты принятых законов, экономическое и социальное положение крестьян. Особо отметим монографию A.M. Анфимова «Крестьянское хозяйство Европейской России 1881-1904 гг.», в которой изучается широкий круг вопросов, касающихся личного крестьянского землевладения. В монографии исследуются важнейшие стороны хозяйственно-экономической жизни крестьянства, раскрыты связи его с помещичьим землевладением и с аграрной политикой правительства. Им впервые изучено поземельное устройство разных категорий крестьян. Рассмотрены размеры землевладения крестьян, отличие их от помещичьего землевладения, состав угодий, показаны причины борьбы малоземельного крестьянства за ликвидацию помещичьего землевладения. Дана демографическая характеристика роста крестьянского населения, позволяющая судить о растущем малоземелье, особенно в центральных губерниях страны.
Кроме того, приводятся данные о результатах принятых самодержавием законов. Так, в результате закона 1886 года «О семейных разделах» стал наблюдаться рост самовольных разделов. За шесть лет (с 1891 по 1896 годы) в Пензенской губернии самовольные разделы составили 51,7 % всех разделов. Одной из актуальных проблем отечественной историографии является анализ причин и последствий отмены 165 статьи Положения о выкупе. В своей работе автор устанавливает двоякое влияние указанной статьи на крестьянскую надельную и частную собственность. С одной стороны, статья давала крестьянам практически единственный шанс выхода из общины и перехода в категорию землевладельцев, с другой, служило эффективным инструментом давления выделившихся крестьян-собственников на мирские земли. Отсутствие требования действительного выдела земли, как это было закреплено в 165 статье, давало возможность земельным спекулянтам приобретать крестьянские земли и, оставаясь в наделе, эксплуатировать крестьян, приводя общество к разрушению. Поэтому проникновение частного землевладения в надельные дачи всегда негативно отражалось на экономике крестьянской общины.
Перелом, начавшийся примерно на рубеже 1950-х—1960-х гг., являлся также переломом для демографической науки, развитие которой сыграло немалую роль как отрасли исторической науки. Различные аспекты историко-демографической тематики нашли отражение в работах конца 1950-x-l980-х гг. Для нашей работы наибольший интерес представляют исследования В.М. Кабузана по народонаселению России эпохи позднего феодализма, которые дают широкий общероссийский демографический фон для локальных исследований.50 Отметим также работы Б.Н. Миронова, в которых тщательно проанализированы особенности российских первичных демографических источников, возможности использования математических методов в историко-демографических исследованиях, дан яркий и основательный образец применения этих методов к изучению демографии русского города середины XVIII - середины XIX вв.51
С конца 1980-х до нашего времени для работ по аграрной истории стала характерна более сдержанная оценка уровня развития капитализма в сельском хозяйстве России конца XIX - начала XX вв., но многие уже бывшие советские историки сохранили свое основное марксистское направление исследований. Выводы советских авторов в настоящее время подвергаются критическому анализу и переосмыслению, но полного неприятия их в современной исторической науке не наблюдается.53
Наиболее ярким образцом такой реконструкции в российской историографии последнего времени, несомненно, стала фундаментальная книга Б.Н. Миронова по социальной истории имперской России.54 Рассмотрев обширный статистический материал в совокупности с первичными этнографическими данными об основных демографических процессах в России XVIII — начале XX в., автор пришел к выводу, что среди русского населения до 1860-х гг. существовала самая расточительная, неэффективная, экстенсивная модель воспроизводства населения.
Изменение структуры крестьянского землепользования Воронежской и Тамбовской губерний в конце XIX - начале XX вв
Несмотря на то, что уже во время первой ревизии Петр I приказал переписать не только лиц мужского пола, но и также женского,126 количество населения в ревизских данных было меньше, чем реальное количество населения. Потому что главная цель ревизии была экономической мерой, т.е. переписать лиц мужского пола, с которого можно взыскивать налоги. Следовательно, число лиц женского пола и людей в льготных сословиях было неточным: "Ревизии эти, имеющие в виду преимущественно финансовую цель, строго обязательны только для лиц податных сословий, состоящих в окладе или на льготе, и при том для лиц мужского пола; присоединяемые же к ним показания о сословиях неподатных и вообще о лицах женского пола нельзя считать совершенно полными, и следует принимать только за возможно близкие к истине".127
Неполнота ревизских данных являлась причиной несовершенства ежегодных губернских переписей. Потому что между двумя ревизиями населения каждой губернии они составлялись таким способом: число родившихся и переселившихся прибавляется к количеству населения прошедшей ревизии или прошедшей губернской переписи, а число умерших и выселившихся вычитается из того числа. Кроме того, эти ежегодные губернские данные считались самым главным или даже "единственным возможным" источникам для следующей ревизии. "Если они (ежегодные губернские данные — С.Я.) и не представляют той степени точности, которая желательна в работах такого рода, и исчисление по этому способу, конечно, всегда бывает несколько менее действительного, то, во всяком случае, получаемые, посредством его, числовые данные можно считать весьма приблизительными к истинным". Вследствие этого, по мнению редактора статистических таблиц Х-й ревизии А. Бущена, недочет рассчитывается полумиллион душ обоего пола "для одной податной части населения" " .
Используя эти данные, составляется Таблица 4 «Число хозяйств и населения крестьян и число всего населения в Воронежской и Тамбовской губерниях с XIX до начала XX вв.». (См. приложение) Как таблица показывает, общая тенденция движения народонаселения в Воронежской и Тамбовской губ. была очень похожа. Общее количество населения до 1886 г. увеличивается, а потом содержит почти такое же количество населения в 1886 г. В отличие от этого, население крестьянского сословия постоянно выросло. Следовательно, доля населения крестьянского сословия к общему числу также развивается. В Воронежской губ. она составляет 91,5% в 1858 г., 91,8% в 1866 г., 90,3% в 1867 г. и 95,2% в 1897 г., и в Тамбовской губ. - 89,0%, 88,2%, 88,3% и 93,7%, соответственно.
Число дворов крестьянского сословия увеличивалось еще быстрее по сравнению с количеством населения. В Воронежской губ. с 1858 г. по 1897 г. число крестьянского сословия выросло в 1,4 раз, а в тем времени число дворов этого сословия - в 2 раза. В Тамбовской губ. также в течение 40 лет количество населения крестьянского сословия выросло в 1,5 раз, а число их дворов - в 2 раза. Вследствие этого, мы можем полагать, что после отмены крепостного права величина средней семьи у крестьян уменьшалась. На самом деле, в черноземном районе величина средней крестьянской семьи постоянно уменьшалась. В Воронежской губ. средняя крестьянская семья в 1858 г. составляет 9,5 чел., в 1884-91 гг. - 6,9 чел., в 1897 г. - 6,0 чел., и в Тамбовской губ. - 9,0 чел. в 1858 г., 6,7 чел. в 1880-4 гг., 6,2 чел. в 1897 г.130 Это означает изменение величины и структуры крестьянской семьи от большой и составной к малой.
С 1858 до 1897 гг. 40 лет можно разделить на две части, которые составляют 20 лет. В первой части этого периода, т.е. с 1858 г. по 1877 г. среднее число мужского пола в одной семьи уменьшается с 4,6 чел. до 3,5 чел. в Воронежской губ., и с 4,4 чел. до 3,4 чел. в Тамбовской губ. Иными словами, в течение первых 20 лет на 10 чел. мужского пола число душ мужского пола уменьшалось на 1,1 чел. в Воронежской губ., и на 1,0 чел. в Тамбовской чел. В последние 20 лет, т.е. с 1877 г. по 1897 г. среднее число мужского пола в одной семьи снижает с 3,5 чел. до 2,9 чел. в Воронежской губ., и с 3,4 чел. до 3,0 чел. в Тамбовской губ. Иначе говоря, в течение последних 20 лет на 10 чел. мужского пола число душ мужского пола уменьшалось на 0,6 чел. в Воронежской губ. и на 0,4 чел. в Тамбовской губ. Опираясь на это, мы можем полагать, что величина средней крестьянской семьи в первые 20 лет уменьшалась быстрее, чем в последние 20 лет.
Однако это не означает, что демографические структуры в первые 20 лет и в последние 20 лет отличаются друг от друга. Более вероятным объяснением является то, что во второй половине XIX в., точнее после отмены крепостного права, величина средней крестьянской семьи постоянно уменьшалась. Таким образом, во второй половине XIX в. уменьшение масштаба средней семьи постоянно продолжалось, только в первые 20 лет этого периода величина средней крестьянской семьи уменьшалась более быстро, чем в последние 20 лет.
Таблица 1.4 дает отчетливое представление об изменениях среди высших четырех сословий. В 1897 г. количество населения дворян и почетных граждан резко увеличивается, а число духовенства и купцов резко уменьшается. В Воронежской губ. с 1858 г. по 1867 г. число дворян спадало, а в 1897 г. стремительно выросло. В Тамбовской губ. в первые три периода число дворян медленно увеличивалось, а в 1897 г. также резко увеличивалось. В двух губерниях число духовенства более или менее увеличивалось, а в 1897 г. явно уменьшилось. Увеличение количества почетных граждан произошло с экстремальной скоростью. По сравнению с данными 1858 г. число почетных граждан в 1897 г. выросло в 44 раз в Воронежской губ. и в 20 раз в Тамбовской губ. Движение населения этого сословия в двух губерниях отличалось. В Воронежской губ. их население сравнительно постепенно увеличивалось, а в Тамбовской губ. в 1897 г. резко выросло. В средине XIX в. купечество более или менее держало стабильным свой состав, а в 1897 г. состояние резко изменялось. В обеих губерниях число купцов в 1897 г. уменьшалось в 2,5-3 раза по сравнению с первыми тремя периодами.
Структура трудовых ресурсов, земли и рабочего скота по крестьянским группам
В селе Незнанкове Тамбовского у. Тамбовской губ. собирались все члены общины, и указывали несправедливость системы арендной платы: "... т.к. мы, кр(естьяне), имеем большой недостаток земли и по нашему малоземелью нам приходится снимать в аренду землю у помещиков и у прочих земледельцев по очень высокой цене, а именно по 25 и 30 руб. за тридцатую десятину, что для нас становится очень обременительно, т.к. помещики и все землевладельцы сдают нам в аренду землю, за которую обязывают нас работою, т.е. мы, кр(естьяне), должны им производить пахоту и уборку хлебов. И мы работаем на помещиков по очень дешевой цене (курсив мой - С.Я.), и сколько бы мы ни работали и все-таки, хотя при хорошем урожае, арендная наша земля не оправдывает наш кр(естьянский) труд, а как в настоящее время стали большие недороды хлебов, то нам приходится доплачивать из своего капитала на покрытие помещичьей земли". Для того, чтобы исправить систему арендной платы на более надежную для крестьян они устанавливали нормативную стоимость своих трудов.
Крестьянские земли сдавали в аренду душевыми наделами или десятинами. "Крестьянин, занимающийся земледелием, отдает в аренду свою надельную землю только при крайней нужде и то не целым наделом, а частями, на один год", поэтому основная форма аренды крестьянских земель из этих была аренда по десятинам. Вследствие, срок аренды душевных наделов был долгосрочным, а десятин - однолетним. Тем не менее, в селах Чижевке, Трейцкой, Ямской и Придаче сдавали земли в аренду душевными наделами.183 В селе Чижевке Воронежского у. Воронежской губ. все сельчане, не занимаясь земледелием, зарабатывали себе на жизнь ремеслами и промыслами. П.И. Миронов, живший в этом селе, арендовал свои надельные земли и получали "3 р. верхов с причитающегося ему душевого надела в общинной земле, сдаваемой целым обществом пригородных крестьян не земледельцев по крайне низкой и невыгодной для них цене"184. Следовательно, по сравнению с арендой частной земли, арендовать общинные земли было для крестьян более выгодно.
Рассматривая арендную структуру по крестьянским категориям, можно увидеть, что доля «десятины из части» к общей площади арендной земли у быв. государственных составляет меньше 5%, а у быв. владельческих - 17%. Особенно, 20% в общей площади арендной земли у помещичьих дарственников, включавшихся в число быв. владельческих, было снято за обработки или испольничество. Кроме того, несмотря на то, что арендные договоры заключались за денежную плату, на самом деле, во многих случаях из них крестьяне согласили платить полностью или частично отработками. Можно полагать, что большинство таких случаев происходило тогда, когда крестьяне снимали частные земли. Доля частных земель в общей площади арендных земель у быв. государственных составляет 43%, у помещичьих собственников -64%, и у помещичьих дарственников - 75%. В итоге, быв. владельческие крестьяне снимали 85% из всех арендных земель за отработки, и, особенно, у помещичьих дарственников эта доля достигает более 94%. В отличие от этого, как подтверждает Ф.А. Щербина, "государственные крестьяне имеют больше возможности арендовать пахатную землю, так сказать, у себя на дому, у своих однообщественников, тогда как остальные разряды крестьян, при меньшем обеспечении землей, лишены такой возможности и должны арендовать землю главным образом у частных владельцев"185.
Крестьянские аренды земли выражались в двух формах: аренды по обществам и по отдельным домохозяевам. В первой форме крестьянская община, арендовав земли, делила земли по хозяйствам на души, а арендная плата собиралась в пропорции количества земли у крестьянского хозяйства. Но более распространенная форма была аренда по отдельным домохозяйствам. Когда крестьянским семьям пришлось арендовать незначительное количество земли, они чаще всего ориентировали на односельчан. Потому что им это удобно было, с одной стороны, и крупные землевладельцы малыми клочками земли не сдавали в аренду, с другой.187
Как правило, зажиточность двора являлась определяющим фактором при заключении арендных сделок. Зажиточные крестьяне арендовали сразу сотни десятин земельных участков от крупных землевладельцев по определенной цене, и одну часть из них обрабатывали сами с целью получения прибыли, а другую часть пересдавали нуждавшимся крестьянам с повышенной ценой.188 Эти крестьяне арендовали не только частные земли, но и также собирали общинные земли. В основном земли внутри общины сдавали незначительным количествам, а эти клочки земли "часто соединяются в значительном количестве десятин в одних руках и затем снова переарендовываются (с повышенными ценами - С.Я.) клочками, десятинами и пр." Вследствие этого, арендная плата постоянно повышалась. Аренда, таким образом, не способствовала уменьшению различий в землепользовании, а усиливала и обостряла их.
В России с 1861 г. аренда земли играла большую роль в социально-экономическом положении крестьян. Для одних хозяйств аренда была выгодным расширением их деятельности, для других - сделкой из нужды. Беднейшее крестьянство снимало землю мелкими участками, на более короткий срок, в основном за отработку, для удовлетворения потребностей в продовольствии. Зажиточные крестьяне арендовали землю для увеличения производства сельскохозяйственных продуктов, вывозя их на внутренний и внешний рынок, т.е. занимаясь предпринимательством. Богатые общинники были главными арендаторами, поэтому аренда не выравнивала различия между крестьянами по хозяйственной состоятельности, а усиливала и обостряла их.
Структура доходов по крестьянским слоям, бедность и богатство среди крестьян в Воронежской деревне
Выше мы рассмотрели экономическую структуру крестьян в Воронежской и Тамбовской губерниях конца XIX - начала XX вв., используя традиционные методологии. На основе анализа размещения населения и рабочей силы, структуры землевладения и землепользования, способов владения скотом (в основном владение лошадьми) и сельскохозяйственным инвентарям в этих губерниях, мы рассмотрели социально-экономическую ситуацию с крестьянством, которое после реформы 1861 г. в России по-прежнему играло большую роль и в обществе и в экономике. С помощью этих традиционных методов мы разделили крестьянство на различные слои по состоянию обладания рабочей силой и экономическому положению, т.е. количеству земли и числу скота у крестьян, и обнаружили их экономические свойства.
С другой стороны, существуют причины, по которым используемые нами методы не достаточны для того, чтобы объективно оценивать действительное социально-экономическое положение крестьян России в конце XIX - начале XX вв. Б.Н. Миронов, проанализировав данные Ф.А. Щербины по скоту, посеву и доходу, полученные с помощью традиционных методов, указывает: "Это нельзя считать корректным. Во-первых, количество скота и земли, находившейся в хозяйственном обороте, сильно варьировало во времени и по регионам... Во-вторых, урожаи и цены росли неодинаково по районам, вследствие чего и доходы с единицы земли изменялись по регионам неравномерно... В-третьих, некорректно за основание группировки принимать только посев, а не всю удобную землю, так как в таком случае не учитываются луговое хозяйство, особенно развитое в северных и промышленных губерниях, пар, лес и другие угодья, которые играли заметную роль в крестьянском хозяйстве. Кроме того, замена всей земли посевом, который был в 2 раза меньше всего количества удобной, при сохранении прежних критериев искусственно изменяла структуру крестьянства в пользу бедной группы. Наконец, группировка на основании данных (т.е. группировка по скоту, посеву и доходу - С.Я.), относившихся к хозяйствам, искусственно преувеличивала уровень дифференциации, так как большие семьи имели больше скота и земли, а малые - меньше, но в переводе на душу населения различия оказывались не столь существенными" .
Указания Б.Н. Миронова являются, с одной стороны, как критикой положений советских ученых, так и критикой методологии исследования статистиков и агрономов, изучавших российское крестьянство во второй половине XIX в., поскольку в исследованиях о крестьянстве XIX - начала XX вв. советские ученые, с точки зрения идеологии, используют теорию марксизма-ленинизма, но, в выборе методологии, следуют земским статистикам-агрономам. 5
Перед нами стоит двойная задача. С одной стороны, нам необходимо определить, какие методологии эффективные, возможно ли применять между традиционными и новыми методологиями, первоначально предложенные и развиваемые Б.Н. Мироновым, с другой стороны и вместе с этим, выяснять социально-экономическую структуру крестьянства в конце XIX в. Следует сказать, советские ученые не уделяли должного внимания вопросам, которые рассматривает Б.Н. Миронов. Однако нельзя утверждать, что изменение в методологии представляет собой основу для того, чтобы существенно по-другому рассматривать экономическое положение крестьянства в России конца XIX - начала XX вв. Потому что, если мы принимаем новые положения и с помощью этой методологии снова изучаем экономическую структуру российского крестьянства, мы, тем не менее, можем получить результат, который был получен ранее. Разные факты, т.е. прирост населения и, пропорционально этому, уменьшение удобной земли по душе, медленно развивающаяся хозяйственная технология, не уменьшающийся вывоз зерна из деревни во внутренние и зарубежные рынки и т.д., дают возможность предполагать, что в конце XIX - начале XX вв. среди крестьян существовало большое отличие бедных от богатых. Все эти причины приводили к тому, что множество крестьян в России страдали от бедности в это период. Таким образом, для того, чтобы представить экономическую структуру крестьянства в конце XIX - начале XX вв., мы должны принять положения Б.Н. Миронова и, в совокупности, более подробно рассмотреть такие традиционные понятия, как рабочая сила, земля, рабочий скот, доход и расход. В этой главе рассматривается экономическая ситуация крестьянства в Воронежской губернии, с помощью анализа данных Ф.А. Щербины на основе четырех положений Б.Н. Миронова и еще дополнительного положения. Пятое положение является характеристикой анализа соотношения среднего числа, которое используют существующие исследования и, в том числе, работы Б.Н. Миронова, и фактической экономической структуры крестьянства. Рассмотрение средних чисел может приводить к неверной оценки экономического состояния крестьянства. Поэтому в этой главе для рассмотрения используется не только макро-анализ, как среднее число, но и более детально анализируются существенные состояния и причины различий экономических структур среди крестьян, и, вследствие этого, экономическая ситуация крестьян того времени выясняется более объективно. Следовательно, с помощью этого анализа, можно выяснять: во-первых, можно ли, применяя традиционные методы исследования, получить объективную картину экономического положения крестьянства, во-вторых, объясняется ли, что крестьянство в России конца XIX - начала XX вв. находилось в особенной социально-экономической ситуации.
Материалы для анализа представляют собой «Крестьянские бюджеты», обработанные Ф.А. Щербиной и опубликованные в 1900 г., не только потому, что это - материалы, которые Б.Н. Миронов выбрал для анализа, но и потому, что эти данные являются одними из нескольких, с помощью которых можно объяснить экономическую структуру крестьянства в России конца XIX - начала XX вв. Кроме того, для анализа ситуации конца XIX в. материалы, собранные Ф.А. Щербиной, являются единственным источником данных.252 Материалы земских бюджетных исследований 1887 - 1896 гг. в Воронежской губ. позволяют определить крестьянские слои. Программа воронежских бюджетных исследований включает 677 вопросов. Эта программа ценна тем, что дополняет и расширяет данные ранее проведенных земских переписей с начала 1880-х гг. в уездах Воронежской губернии. Очень важно, что таблицы воронежских бюджетов содержат данные по семейному состоянию, землевладению, землепользованию, источникам доходов и статьям расходов в натуральном и денежном выражении по крестьянским хозяйствам с разным уровнем материально-производственной базы, которая используется для рассмотрения и проведения анализа.
В данной работе Ф.А. Щербина разделил 230 крестьянских хозяйств на пять групп по надельным землям: А - «группа безземельных хозяйств» (№ 1-6); Б -«группа хозяйств, имеющих до 5 дес. земли на двор» (№ 7-72); В - «группа хозяйств, имеющих от 5 до 15 дес. земли на двор» (№ 73-156); Г - «группа хозяйств, имеющих от 15 до 25 дес. земли на двор» (№ 157-205); Д - «группа хозяйств, имеющих свыше 25 дес. земли на двор» (№ 206-230).
Но трудно утверждать, что традиционные методологии классификации крестьян по надельным землям являются самой подходящей характеристикой в анализе крестьянских хозяйств. В деревне Европейской России изучаемого периода община периодически делила земли по числу рабочей силы, особенно по числу взрослого мужского населения.253 Дело в том, что анализ по надельным землям не дает объективную характеристику для определения бедности и богатства крестьян. В действительности, в крестьянских бюджетных данных можно найти зажиточные (и даже богатые) хозяйства, у которых мало наделов, или наоборот - бедные хозяйства, у которых много наделов.
Как пример первого явления можно представлять № 34 хозяйство Е.П. Никитинко. По классификации Ф.А. Щербины его хозяйство принадлежит группе хозяйств Б, «имеющих до 5 дес. земли на двор». Однако, по словам Н.Ф. Резцова, который составил бюджет хозяйства Е.П. Никитинко, "семья живет сносно и при случае нанимает поденщиков"254. В той же группе есть хозяйство А.Г. Мерзлякова (№ 41). Составитель бюджета, учитель А.Г. Хмыров оценивал хозяйственное состояние, так: "С тех пор (т.е. с момента разделения с братом — С.Я.) хозяйство не падало и еще два года назад была построена новая хата за 300 р."255 Следующий номер (№ 42), хозяйство Ф.А. Стеганцева, которое относится к той же группе, можно назвать не просто зажиточным, а богатым: хотя у него мало надельной земли, Ф.А. Стеганцев имеет рушку и мельницу, и неплохо зарабатывает.256
Похожие диссертации на Социальная структура российской деревни в конце XIX - начале XX вв. (1880-1905 гг.) : по материалам статистики Центрально-черноземных губерний - Воронежской и Тамбовской
