Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Статус земель Северо-Восточного Причерноморья в системе международных отношений Юго-Восточной Европы (конец XVII - первая треть XIX в.)
1.1. Приазовье, Придонье и Северо-Западный Кавказ в системе межгосударственных отношений Северо-Восточного Причерноморья с 1684 по 1700 гг
1.2. Северо-Восточное Причерноморье во внешнеполитических процессах Юго-Восточной Европы с 1701 по 1725 гг
1.3. Османо-российские противоречия в Северо-Восточном Причерноморье в период с 1726 по 1739 гг
1.4. «Восточный вопрос» в контексте раздела османских владений Северо-Восточного Причерноморья и нейтрализации Крымского ханства в 1740-1774 гг
1.5. «Крымская» проблема в период раздела восточных владений государства Гиреев между Османской и Российской империями в 1775-1783 гг
1.6. «Черкесская» проблема в период своего разрешения и включения черноморского побережья Северо-Западного Кавказа в состав Российской империи в 1784-1829 гг
Глава 2. Кризис крымско-османской военно-административной и хозяйственной системы в Северо-Восточном Причерноморье и его влияние на развитие региона в контексте соперничества Порты с Россией (конец XVII - первая треть XIX в.)
2.1. Общий кризис крымско-османской системы вассально-союзнических отношений в Северо-Восточном Причерноморье в1695-1739 гг 190
2.2. Внутренние и внешнеполитические противоречия государства Гиреев и Порты в Северо-Восточном Причерноморье в 1740-1783 гг 214
2.3. Военно-административное устройство Османской империи и Крымского ханства в Северо-Восточном Причерноморье и роль этих систем в этно-политических процессах региона в 1695-1829 гг 229
2.4. Административно-территориальное устройство Российского государства в Северо-Восточном Причерноморье и его влияние на этно-политическое развитие южного приграничья в 1695-1829 гг 252
2.5. Крымско-османо-российское торгово-хозяйственное соперничество в Северо-Восточном Причерноморье и его роль в хозяйственном освоении региона Российским государством в 1696-1783 гг 267
2.6. Османо-российское торгово-экономическое противостояние в Северо-Восточном Причерноморье в 1784-1829 гг 287
Глава 3. Северо-Восточное Причерноморье в османо-российских войнах конца XVII - первой трети XIX в .
3.1. Военно-политическая ситуация в Северо-Восточном Причерноморье в период ослабления крымско-османской экспансии в 1686-1700 гг 303
3.2. Северо-Западный Кавказ в период перехода Порты и Крымского ханства к стратегической обороне в 1710-1712 гг 333
3.3. Приазовье, Придонье и Северо-Западный Кавказ в военно-политических событиях османо-российской войны 1737-1739 гг 350
3.4. Северо-Восточное Причерноморье в период разгрома Россией сил крымско-османского блока в 1768-1774 гг 370
3.5. Коренной перелом в османо-российском противостоянии на Западнокавказском театре военных действий в 1789-1791 гг 385
3.6. Военно-дипломатическое противостояние Османской и Российской империй в период окончательного крушения владычества Порты в Северо-Восточном Причерноморье в 1806-1829 гг 430
Заключение 453
Список использованных источников и литературы
- Северо-Восточное Причерноморье во внешнеполитических процессах Юго-Восточной Европы с 1701 по 1725 гг
- «Черкесская» проблема в период своего разрешения и включения черноморского побережья Северо-Западного Кавказа в состав Российской империи в 1784-1829 гг
- Административно-территориальное устройство Российского государства в Северо-Восточном Причерноморье и его влияние на этно-политическое развитие южного приграничья в 1695-1829 гг
- Северо-Восточное Причерноморье в период разгрома Россией сил крымско-османского блока в 1768-1774 гг
Северо-Восточное Причерноморье во внешнеполитических процессах Юго-Восточной Европы с 1701 по 1725 гг
Целью данной работы является освещение и анализ международно-правовых, военно-дипломатических, этно-политических и торгово-хозяйственных процессов конца XVII - первой трети XIX вв. в динамике османо-российского противоборства в Северо-Восточном Причерноморье (Придонье, Тамань, Восточный Крым и Северо-Западный Кавказ) в контексте кризиса крымско-османской системы вассально-союзнических отношений, генезиса восточного вопроса и интеграции региона в состав Российского государства.
В соответствии с целью были поставлены и решаются следующие задачи: - определить степень вовлеченности регионов Северо-Восточного Причерноморья в орбиту государственных и геополитических систем Юго Восточной Европы в международно-правовом и политико-дипломатическом контексте, на основе условий договоров и трактатов конца XVII - первой трети XIX вв. с учетом делимитации и демаркации межгосударственных границ; - охарактеризовать роль и значение практики и опыта нейтрализации областей Северо-Восточного Приазовья и Западного Предкавказья, на примере обращения к практике создания «барьерных» территорий, как провал в политике построения межимперского буферного пространства с последующей трансформацией этих регионов в зону эскалации перманентных конфликтов, международно-правовой нестабильности и этно-политического вакуума. - обосновать, что именно «барьерные» территории, а не османо российское приграничье и области соприкосновения России с Кавказом, с зыбким «дискурсивным определением» границ, являются, на наш взгляд, зоной
Причерноморского, а позднее Кавказского фронтира, являясь по определению американского историка Ф. Тернера - основоположника теории фронтира, 89 «точкой встречи дикости и цивилизации» ; - раскрыть особенности военно-дипломатических и этно-политических событий и процессов в Северо-Восточном Причерноморье, позволяющих обусловить генезис острейших противоречий восточного вопроса в османо-российских отношениях хронологическим рубежом конца XVII - начала XVIII вв.; - выделить две фазы (1-я 1699/1700-1739 гг. и 2-я 1739-1772/74 гг.) генезиса «Восточного вопроса» в османо-российских отношениях конца XVII -второй трети XVIII в; - проанализировать изменение статуса земель Северо-Восточного
Причерноморья в контексте трансформации военно-административных систем Османской империи, Крымского ханства и России на фоне этно-политических и военно-дипломатических событий османо-российских войн, кризиса крымско-османских вассально-союзнических отношений, генезиса восточного вопроса, политической нейтрализации Крыма и постепенной инкорпорации региона в состав Российской империи; выявить фазы (хронологию) и причинно-следственные взаимосвязи кризиса крымско-османской системы вассально-союзнических отношений в регионе, охарактеризовав роль и влияние этого процесса на историческое развитие областей Северо-Восточного Причерноморья; - раскрыть сущность османо-российского торгово-экономического соперничества в Северо-Восточном Причерноморье и его роль в хозяйственном освоении региона Российской империей в конце XVII - первой трети XIX вв.; - определить роль и значение конкретных регионов Северо-Восточного Причерноморья в событиях османо-российских войн конца XVII - первой трети XIX в.
Методологической основой исследования является принцип историзма, ориентированный на познание вещей и явлений в их становлении, развитии, и органической взаимосвязи. Исходя из этого, исторические события, процессы и ситуации функционально взаимосвязаны между собой и различаются по степени своей значимости, а также вкладу в историческое развитие. Таким образом, принцип историзма требует изучать исследуемое явление в контексте эпохи, в соответствии с конкретно-исторической обстановкой. В этой связи, события конца XVII - первой трети XIX вв. рассматриваются в развитии, при этом выявляются причины, основные факторы, особенности этапов и результаты процесса включения Северо-Восточного Причерноморья в состав Российского государства.
Кроме того, работа основана на принципе объективности, который предполагает учет существующих точек зрения на предмет исследования, привлечение максимально полной источниковой базы, критический анализ фактов для реконструкции механизмов формирования южных границ России в конце XVII - первой трети XIX вв.
В исследовании использовалась совокупность общеисторических методов научного исследования, к которым относятся: историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и историко-системный.
Историко-генетический метод позволил последовательно раскрыть свойства, функции и эволюцию форм кризиса крымско-османской вассально-союзнической системы региона в исследуемую эпоху. Данный метод позволил охарактеризовать ряд описываемых в работе событий и личностей в их индивидуальности и образности. Кроме того, уделялось внимание описанию конкретно-исторических фактов и событий в истории этносов политических и военно-административных систем Северо-Восточного Причерноморья.
«Черкесская» проблема в период своего разрешения и включения черноморского побережья Северо-Западного Кавказа в состав Российской империи в 1784-1829 гг
Основным содержанием статьи VIII являются принятые Россией обязательства по обузданию «своевольств и напусков» «неспокойных» казаков в пределы Крымского ханства и на Тамани, чайкам которых запрещалось выходить в Черное море. В свою очередь Портой османским «Губернаторам и Крымским ханам и Калгам и Нурадынам и иным Салтанам и вообще Татарским народам и ордам» повелевалось соблюдать условия мира и не нападать на российские земли низовьев Днепра и Северо-Восточного Причерноморья. Однако не мир с Россией и отказ от набегов в ее пределы вызвал в Крыму недовольство этой частью османо-российского договора, как и признание Портой отказа Москвы от дани («дачи»), которая ежегодно выплачивалась крымским ханам .
В IX статье договора затрагивался важный для населения Северо-Восточного Причерноморья вопрос о судьбе «полоняников», грозивший обернуться новым обострением в османо-крымских отношениях. «А которые полоняники, - гласила статья - по окончании мира, или во время сего перемирия из Государств Царского Величества похищены и отведены будут, и в странах Крымских или Буджацких, или Кубанских, или в иных странах межъ Оттоманскими и Татарами и Черкесами найдутся, без цены освобождены и возвращены да будут» . Безусловно, что выполнение подобных договоренностей во многом зависело от степени покорности крымских ханов турецкому султану как своему сюзерену и осложнялось значимостью торговли живым товаром в хозяйственной составляющей набеговой системы Крыма.
Константинопольский мир 1700 года окончательно закрепил за Россией устье Дона и часть Приазовья. Для Порты основательный мир с северным соседом давал долгожданную передышку в череде неудачных войн, Россия же получила возможность сконцентрировать усилия в борьбе за выход к Балтийскому морю, оставив Черноморский вопрос открытым. Однако, после 1700 года в сфере и российской и крымско-османской политики оказался целый ряд внешнеполитических проблем актуальных для Причерноморской степи и Юго-Восточной Европы к которым, прежде всего, можно отнести калмыцкий и ногайский вопросы, бунт «воровских казаков» на Дону (в связи с булавинским восстанием и бегством на Кубань казаков-некрасовцев), а так же сложнейший Кавказский узел. 1.2 Северо-Восточное Причерноморье во внешнеполитических процессах Юго-Восточной Европы с 1701 по 1725 гг.
С выходом в Северо-Восточное Причерноморье потенциал Российского влияния в кавказских делах заметно усилился, так как к традиционному пункту своего присутствия на Северо-Восточном Кавказе - Терскому городку, воеводам которого вменялось «про Турскаго Салтана и про Крымскаго Хана и про Кизылбашскаго Шаха и про всяких вести проведывать» , добавились более близкие к владениям Крыма и Порты на Западном Кавказе Приазовские города-крепости Азов, Таганрог и др. При этом возросла и османская активность в регионе. Так в письме из Воронежа адресованном Петру I и датированном 27 мая 1703 г. генерал-адмирал, граф Ф.М. Апраксин ссылаясь на вести, полученные казаками от греков, зимовавших в Азове, сообщал: «...Турки на Черное море пришли в 20-ти судах, и чаят де ныне у Керчи для строения крепостей; на Керчейской пролив в трех местах: первое на урочище Чюшку-биру, другую на Никольском рынку, - третью на устье Черного моря; будто есть какой будет островок близ самого Гирла...» .
В октябре 1704 года, в рамках взятых на себя по Константинопольскому договору 1700 года обязательств, Россия и Османская империя, в лице азовского губернатора И.А.Толстого и османского уполномоченного Гасан-Паши окончательно согласовали вопрос о делимитации границ между Азовом и кубанскими владениями Порты и Крыма, определив пограничную черту по реке Ея .
При внешнем стремлении к миру между Россией и Портой международные отношения в Северо-Восточном Причерноморье в первом десятилетии XVIII столетия сохраняли свою напряженность в связи с непрекращающимися взаимными набегами крымцев и ногайцев («кубанцев») в
ист. наук: 07.00.03. М., 2005. С.31. российские пределы, а также калмыцко-казачьими рейдами к Перекопу и на Кубань140. Неоднократные попытки османских и российских приграничных властей урегулировать ситуацию не могли прекратить взаимные нападения в ходе непрекращающейся «степной войны». «Это - по мнению В.Т. Тепкеева -было следствием инерции в отношениях, поскольку обычно войны между вассалами России и Османской Порты продолжались и после заключения мирного договора, так как обладали относительной независимостью от своих сюзеренов»14 .
Наличие вассальной зависимости Калмыцкого ханства от России, подкреплявшейся шертными грамотами Аюки и участием калмыцкой конницы в войне с Портой и Крымом, не мешало калмыцким тайшам проводить самостоятельную внешнюю политику, в основе которой лежал принцип лавирования между интересами России, Порты и Крыма.
Усиление российского влияния в дела Калмыцкого ханства, обширные торговые связи с Крымом и кровно-родственные узы с ногайцами Кубани способствовали активизации калмыцко-османских контактов. Так, в конце 1703 г. в Стамбул, предстать перед новым султаном Ахмедом III, было направлено калмыцкое посольство во главе с Иш Махмед-агой, который от имени Аюки заверял падишаха в верноподданнических чувствах калмыцкого хана по отношению к Порте14 . В ответ на стремление Аюки к сближению, в сентябре 1704 г., на имя калмыцкого хана было направлено послание великого везира, в котором, выражалась осторожная заинтересованность Порты в союзе с калмыками, для чего последним было необходимо жить в мире и дружбе с крымским ханом Гази-Гиреем III, а о повиновении султану помимо Аюки,
Административно-территориальное устройство Российского государства в Северо-Восточном Причерноморье и его влияние на этно-политическое развитие южного приграничья в 1695-1829 гг
Вовлечение части калмыцкой знати в орбиту северо-кавказской политики Крыма и Порты приобрело для России особую опасность, что было обусловлено целым рядом причин объективного характера. Во-первых, российскими властями, без должного учета внутриполитической ситуации в калмыцких улусах, был провозглашен ханом Церен-Дондук, что вызвало недовольство среди кочевой знати и подтолкнуло другого претендента на ханскую власть, более влиятельного Дондук-Омбо к сближению с Каплан-Гиреем I231. Во-вторых, крымский хан в полной мере использовал накопленный Бахта-Гиреем опыт по созданию калмыцко-ногайского альянса, в котором, для единения жаждущих наживы кочевников, необходимо было лишь политически обосновать и обозначить общее направление экспансии в сторону Кабарды и Северо-Восточного Кавказа. Начиная с 1730 г. Россия столкнулась с проблемой необходимости противодействия самовольному участию калмыцкой знати в крымских походах на Кабарду232. В третьих, Крымское ханство крайне нуждалось в военной поддержке калмыцкой конницы, которая была необходима как в целях активизации вмешательства Каплан-Гирея І в дела Кабарды, так и в рамках усиления османского курса по вовлечению военного потенциала Крыма в завоевательную политику Порты на Балканах (против Австрии), в Северо-Восточном Причерноморье (против России), Восточном Кавказе и в Закавказье (против Персии).
Уход летом 1732 г. на Кубань 15-ти тыс. кибиток калмыков, во главе с улусами нойона Дондук-Омбо233, вызвал обострение «калмыцкой» проблемы, вскрыл противоречия в крымско-османских вассально-союзнических отношениях и спровоцировал напряженность по этому вопросу между Россией и Портой. В ответ на требования российской стороны не принимать в Крыму и Азове улусы опального Дондук-Омбо Порта от имени везира Али-паши заверила Петербург, что калмыки будут высланы из всех османских владений в Северо-Восточном Причерноморье 4. Подтверждением намерений Порты соблюдать условия мира с Россией можно считать позицию азовского паши Хаджи-Мустафы, который не только отказался принять калмыков на землях санджака, но и не допускал их в Азов для торговли235.
Однако, подобная политика имела силу лишь во владениях Порты на Тамани и в Приазовье, которые, контролировались османскими гарнизонами крепостей Азов, Тамань, Темрюк и Атчу. При этом, недостаточная степень влияния султанского двора на крымского хана КапланТирея I позволяла последнему предоставлять калмыцким улусам Дондук-Омбо возможность кочевать в кубанской степи, вопреки воле, (хотя возможно, и с тайного согласия) своего сюзерена. Стремясь приручить мятежного нойона, Каплан-Гирей I, скорее всего не осознавал, что последствия союза с калмыцкими беглецами осложнят не только внешнеполитическую ситуацию в регионе, но и породят острейшие противоречия внутри Кубанской орды. Дело в том, что с появлением на Кубани калмыков, в условиях острой нехватки земель для кочевий и занятий отгонным скотоводством, участились случаи столкновений пришельцев с кубанскими подданными крымского хана, сопровождавшиеся угонами скота и потравами хлеба . Ухудшение хозяйственного положения калмыцких улусов на Кубани и участившиеся случаи самовольного возвращения калмыков на Волгу, вынудило Дондук-Омбо обратиться к Каплан-Гирею с просьбой позволить откочевать через Азов в Буджак. Но этот план не был осуществлен, так как Порта, стремясь не обострять отношения с Россией, официально не могла санкционировать переход через Дон многотысячной массы «беглых» калмыков, а крымский хан потребовал у Дондук-Омбо передать под власть Крыма зависимых от нойона татар-томутов, выдав в качестве заложников еще и по сотне калмыцких мальчиков и девочек .
«Благородство» крымского хана, приютившего на Кубани, вопреки воле Порты, сородичей чингизидского происхождения было вознаграждено летом 1733 г. участием 10 тысяч калмыков в походе кубанского сераскера Фетх-Гирея против Персии, в поддержку действий османских войск в Закавказье238, для чего крымцам необходимо было пройти от Кубани, через Кабарду в Дагестан, рискуя нарушить устоявшиеся зоны размежевания Северного Кавказа на российскую и крымско-османскую составляющую. Боевые действия, развернувшиеся в этой связи на Северном Кавказе между российскими войсками (включая отряды казаков и союзных кабардинцев) и крымско-калмыцкой конницей привели к срыву в 1733 г. османских планов по использованию кочевников в войне с Персией, так как в османский лагерь на берегу Куры пробилось всего 3-4 тысячи всадников Фетх-Гирея .
Срыв попытки прорыва крымцев через Северный Кавказ в Персию, обусловил поддержку османо-крымского блока французской дипломатией, так как именно французские посолы при крымском и османском дворах барон Тотт и Луи де Вильнев стояли за объявлением Портой протеста российскому резиденту И.И. Неплюеву по поводу нарушения Россией условий Константинопольского мира 1724 г. в связи с событиями в Кабарде и Дагестане240. В свою очередь, возможность поживиться за счет набегов на донские казачьи станицы и поселения российского приграничья, даже в условиях риска военного поражения, привлекали в лагерь воинственного
Северо-Восточное Причерноморье в период разгрома Россией сил крымско-османского блока в 1768-1774 гг
В 1798 году, еще до подписания союзного договора с Россией, османская администрация на Западном Кавказе оказывала активное содействие российским властям в деле урегулирования проблем, связанных с нападениями «закубанских народов» на российскую территорию 07, которые даже после установления союзнических отношений между двумя державами фактически не прекращались308. Частым явлением были случаи возвращения «дружественными» черкесами, при содействии анапского паши, беглых дезертиров российским властям, правда если они не принимали ислам 9. Не оставалась в стороне и российская администрация, которая на тех же условиях готова была содействовать в возвращении подданных султана в пределы Порты. Так, еще в 1797 г. анапский наместник Осман-паша обращался к российским властям с просьбой о выдаче 12 человек, из которых 3 были солдатами, бежавшими из Анапы морем в Крым310. И хотя в ответном письме на имя трехбунчужного паши, князь А.Б. Куракин вежливо отказал Осман-паше в выдаче беглецов, мотивируя это тем, что турки в подобных ситуациях не выдают русским бежавших по причине того, что «они из своих мест выгнаны» или исповедуют ислам, автоматически подпадая под защиту падишаха согласно положениям 2-го артикула Кючук-Кайнарджийского мира , российская неуступчивость не стала поводом для осложнения двусторонних отношений. В другом случае помощь и защита «кордонной стражи» была предоставлена османскому чиновнику Тюфекчи-паше, который опасаясь нападения со стороны бжедугов, был благополучно препровожден в Анапу на лодках «рекою Кубанью» под охраной конвоя312. Но часто османам приходилось надеяться только на себя. Так, в 1798 году, османский отряд в 1,5 тыс. человек, под командованием управителя Анапы Осман-паши двинулся в земли шапсугов, но встретив многочисленное ополчение горцев без боя отошел к крепости313.
Однако, военный союз Порты с Россией был не долговечен, так как, с подписанием в 1801 году предварительного мира с Францией, присоединением к Амьенскому договору 1802 года314 и разгромом в 1806 г. третьей антифранцузской коалиции, Османская империя вновь попала под сильное французское влияние . В 1804 г., по сообщениям российского командования на Кавказе, в землях от Черкесии до Кабарды активно действовали турецкие агенты, призывавшие к восстанию против России и сулившие от имени анапского паши золото и подарки тем, кто откликнется на этот призыв . Особенно активно провоцировал Порту к войне с Россией прибывший в 1806 г. в Стамбул, новый французский посол генерал Себастиани, который подталкивал Порту к союзу с Наполеоном и прельщал султана Селима III возможностью возвратить Крым и все Черноморское побережье317.
В отличие от Порты, в своей кавказской политике Россия проявляла не только большую самостоятельность, но и сохраняла элементы преемственности в подходах к определению политического статуса земель Северного Кавказа. Так, в русле политики Г.А. Потемкина по созданию постоянной дипломатической конференции, включавшей в свой состав до 49 послов и депутатов от горских народов, действовал и Павел I, который вопреки приписываемому ему слепому антагонизму в отношении политического наследия Екатерины II, предпринимал попытки по практическому воплощению идеи устойчивой «федерации» кавказских владельцев и союзов сельских обществ под эгидой России . В духе преемственности подобного курса действовали российские власти и в правление Александра I, пытавшиеся инициировать 26 декабря 1802 г. в Георгиевске подписание договора, согласно которому кавказские владельцы и горские общества обязались сохранять приверженности России . На международной арене, Россия, при всей заманчивости и реалистичности французских прожектов, последовательно отклоняла провокационные предложения первого консула Французской республики Наполеона Бонапарта о возможности установления франко-русского господства на Юге Европы без учета интересов Порты (вплоть до отторжения ее территорий) и реанимации геополитических планов Екатерины II, в том числе относительно свободы торговли в Черноморско-Средиземноморском регионе320. Однако этим планам не суждено было сбыться, так как с одной стороны, в Петербурге сильны были позиции проанглийской партии, а с другой, Россия, куда больше опасалась Франции, нежели дряхлеющей Османской империи. В этой ситуации французская дипломатия, сбросив маску миролюбия и дружеского расположения к России, изменила приоритеты в своей восточной политике.
При активном участии Франции, считавшей Россию своей основной соперницей в Европе, Порта была вовлечена в очередное противостояние с Российской империей, которое вылилось в абсолютно ненужную для Стамбула, но крайне необходимую для Парижа, османо-российскую войну 1806-1812 гг. Причем сразу после ее начала Порта оказалась заложницей французской дипломатии, которая по условиям Тильзитского договора «благосклонно» предоставила России право завоевать Бессарабию у своего же «союзника»321. В свою очередь Россия опасаясь возрождения французской политики в духе «восточного барьера» (с опорой на Швецию, Польшу и Турцию), сделала все от нее зависящее, в том числе и на Западном Кавказе, чтобы «барьер» не превратился в антироссийский «плацдарм».
С началом войны, Северо-Восточное Причерноморье вновь становится ареной ожесточенного экономического, политического и военного противоборства двух империй. Еще до начала боевых действий и вплоть до их прекращения в 1812 году, турецкий паша в Анапе постоянно рассылал к горцам мулл и судей (кадиев), рассчитывая с их помощью упрочить свое влияние в Черкесии. С этой же целью, другой османский чиновник по имени Сеид-Эфенди развернул активную проосманскую деятельность в Закубанье, всячески поднимая черкесов на борьбу с Россией. К моменту завершения войны и подписания Бухарестского мирного договора, Турция потерпела сокрушительные поражения на всех театрах военных действий, включая Западный Кавказ, что не способствовало упрочению позиций Порты в этом регионе. По условиям Бухарестского мира Османская империя уступала России земли на Пруте и в Закавказье, однако на Северо-Западе Кавказа, ей возвращались все утраченные в ходе войны территории, включая Анапу и Суджук-Кале322. Правда фактически в ряде областей левобережной Кубани османы так и не восстановили свой суверенитет, а российские войска в 1820 г., в целях предотвращения разбоев и горских набегов, заняли Кара-Кубань323.
«Кроме границы реки Прута, - отмечается в VI статье трактата - границы со стороны Азии и других мест восстанавливаются совершенно так, как оные были прежде до войны, и как постановлено в третьей статье предварительных пунктов (речь идет о III статье трактата, где перечисляются ранее заключенные договора по делимитации османо-российской границы - Ю.П.). В следствие чего Российский Императорский Двор отдает и возвращает Блистательной
