Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Посольские связи ойратов с Русским государством в период возникновения и укрепления Джунгарского ханства (XVII в.) 25
1.1. Первые русско-ойратские официальные контакты и их особенности 25
1.2. Дипломатические отношения Русского государства с Джунгарским ханством в 30-е-60-е гг. XVII в 35
1.3. Взаимоотношения Русского государства и Джунгарского ханства в период правления Галдана Бошокту-хана (1671-1697 гг.) 64
Глава 2. Противоборство русской и джунгарской дипломатий в период возвышения и гибели ойратской державы (1697-1758 гг.) 75
2.1. Обострение русско-джунгарских отношений и попытки их урегулирования дипломатическими средствами (первая четверть XVIII в.) 75
2.2. Русско-джунгарский переговорный процесс в конце 20-х-30-е гг. XVIII в. и его результаты 101
2.3. Борьба русской и джунгарской дипломатий в Казахстане в первой половине 40-х гг. XVIII в 123
2.4. Русско-джунгарские дипломатические отношения в годы усобиц и завоевания Джунгарии Китаем (1745-1758 гг.) 153
Глава 3. Дипломатия России и Джунгарского ханства: сравнительный анализ 172
3.1. Дипломатическое искусство России и Джунгарского ханства 172
3.2. Прием и «отпуск» джунгарских послов в России 192
3.3. Церемониал приема русских послов в Джунгарском ханстве 215
Заключение 232
Список источников и литературы 238
Список сокращений 267
- Дипломатические отношения Русского государства с Джунгарским ханством в 30-е-60-е гг. XVII в
- Взаимоотношения Русского государства и Джунгарского ханства в период правления Галдана Бошокту-хана (1671-1697 гг.)
- Русско-джунгарский переговорный процесс в конце 20-х-30-е гг. XVIII в. и его результаты
- Прием и «отпуск» джунгарских послов в России
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Истоки дипломатии уходят своими корнями в глубокую древность. Из исторической литературы известно, что первый международный договор был подписан еще в 1296 г. до н.э. между древним Египтом и государством хеттов. Термин дипломатия появился в древней Греции — так называлась инструкция послам, представлявшая собой грамоту, состоявшую из двух сложенных вместе навощенных дощечек - «дипломата». Дипломатическое искусство развивалось и совершенствовалось на протяжении тысячелетий и как страны Европы, так и Азии внесли свой вклад в его развитие.
Русское государство и Джунгарские ханство поддерживали дипломатические отношения на протяжении более 100 лет. Однако история русско-джунгарских дипломатических и их составной части - посольских связей, равно как и дипломатическое искусство обеих сторон в сношениях друг с другом не являлись предметом специального исследования ни в отечественной, ни, насколько нам известно, в зарубежной историографии1. Между тем, изучение русско-джунгарских дипломатических и посольских отношений представляет собой одну из важных задач, стоящих перед исследователями международных отношений в Центральной Азии. Известный отечественный монголовед Ш.Б. Чимитдоржиев в связи с этим отмечал, что дипломатии в русско-ойратских отношениях отводилась ведущая роль: «Восточная политика Русского государства (и по отношению к ойратам) осуществлялась не только силой оружия, но и дипломатическим путем... Мирным, дипломатическим путем русским властям удавалось достичь гораздо большего в освоении новых земель и переходе местных народов в российское подданство. В истории русско-ойратских отношений в XVII в. основным средством разрешения спорных проблем в большинстве случаев являлись переговоры, посольские и торговые связи»2. 1 См.: Гольман М.И. Русские переводы и списки монголо-ойратских законов 1640 г. // Мон гольский сборник. Экономика, история, археология. М, 1959. С. 139-162. 2 Чимитдоржиев Ш.Б. Взаимоотношения Монголии и России. XVII-XVIII вв. М., 1978. С. 25.
Обращение к этой теме продиктовано и сохраняющимся в китайской историографии подходом отказывать ойратам Джунгарии в самостоятельном историческом существовании. В КНР по-прежнему, как в годы «Культурной революции», принято считать Джунгарское ханство зависимым от Цинского Китая вассальным владением1. Так, китайский историк Цин Сы, в одной из своих статей пишет: «Джунгария никогда не была в прошлом независимым государством, она была не-отъемлемой частью Китая .
В связи с чем русско-джунгарские посольские связи и вообще дипломатия России в Центральной Азии на страницах работ современных китайских исследователей освещаются крайне негативно. В одной из популярных работ - «Исторические деятели Синьцзяна», говоря об основателе Джунгарского ханства Батуре-хунтайджи, ее авторы подчеркивают: «Живя на западной границе Китая, вэйлат-ские монголы являлись одной из ветвей китайских монголов». «Когда хищническое лицо русских агрессоров стало видно окончательно, - заключают историки КНР, - джунгары начали борьбу против русской экспансии. Батур-хунтайцзи не позволил русским занять ни клочка джунгарскои земли, не позволил русским обижать и угнетать джунгар, боролся с алчными притязаниями царской России». Его сын Сенге продолжал политику отца. Русские власти, по мнению авторов, полагали, что после смерти Батура-хунтайджи Джунгария ослабла и «усилили агрессию на землях джунгар». В Ургу был направлен посол Кульвинский (кит. Куэр-вэньсыцзи), «который с богатыми подарками и заверительными письмами приехал к Сэнгэ, пытаясь лестью и обманом заставить джунгар войти в состав России. Сэнгэ с гневом отверг это предложение, отказался принять подарки и письма... Позже Сэнгэ неоднократно заявлял протест против попыток русского правительства захватить джунгарские земли, сам возглавлял джунгар в борьбе с русскими
Хуанъянь гайбянь буляо лиши - босусю цзуаиь гай во го чжуиьгээр бу лиши ды учи ланьянь (Ложью историю не извратить - отповедь бесстыдной клевете советских ревизионистов разнузданно перекраивающих историю китайской Джунгарии // Лиши яньцзю. 1976. № 2; Чжуиьгээр шилюе («Краткий исторический очерк джунгар»). Пекин, 1985; Ша Э циньлюе Чжунго сибэй бяньцзян ши («История агрессии царской России на северо-западе Китая»). Пекин, 1979. 2 Ложью историю не извратить... //Лиши яньцзю. 1976. № 2. С. 102.
5 агрессорами... За время шестилетнего правления Сэнгэ джунгары вели постоянную борьбу с русскими». «Своей героической борьбой с агрессором — царской Россией они (Батур-хунтайджи и Сенге - Р.К.) вписали славную страницу в историю китайского народа»1.
Современная китайская историография, вопреки не только русским архивным и опубликованным документам, но и достаточно известным китайским источникам, утверждает, что сменивший на джунгарском троне своего единоутробного брата Сенге «предатель родины и честолюбец Галдан» пользовался «поддержкой агрессивных сил царской России, и, развязав раскольнический мятеж..., дошел до того, что был усмирен цинским правительством... Царская Россия вступила в сговор с Цэван-Рабданом, что являлось агрессией и открытым вмешательством во внутренние дела Китая... Мятеж Галдан-Церена также был порождением тактики агрессоров царской России.. .»2. Отечественные исследователи подвергли критике многие положения китайской историографии Джунгарии . Идеи китаецентризма по отношению к соседним народам, прежде всего к монголам и джунгарам, в завуалированной, наукообразной форме сохраняются в китайской историографии и сегодня4.
В последние годы историю Джунгарии и русско-джунгарских отношений активно переписывают историки Казахстана. Джунгария на страницах казахских исследователей предстает государством «хищником», захвативших якобы казахские земли на Алтае и в Семиречье5. Таким образом, актуальность исследования по- 1 Синьцзян лиши жэньу (Исторические деятели Синьцзяна). Урумчи, 1984. С. 13-17. 2 Цин Сы. Цин чао чжэнфу пиндин чжуньгээр бу паилуаиь юй диюй ша Э циньгаоэ ды фэвдоу (Усмирение цинским правительством мятежа джунгарских племен и борьба по отпору агрессии царской России) // Лиши яньцзю («Изучение истории»). 1976. № 2. С. 116-118. 3 См.: Гуревич Б.П. Великоханьский шовинизм и некоторые вопросы истории народов Цен тральной Азии в XVIII-XIX веках // Вопросы истории. 1974. № 9. С. 45-63; Гуревич Б.П., Моисеев В.А. Взаимоотношения цинского Китая и России с Джунгарским ханством в XVII- XVIII вв. и китайская историография // Вопросы истории. 1979. № 3. С. 43-55. 4 Краткая история Синьцзяна. В трех томах. Т. 1. Урумчи, 1979. 5 История Казахстана с древнейших времен до наших дней. В пяти томах. Т. 3. Алматы, 2000. С. 104-178. См. также: Абылхожин Ж.Б. и др. Страна в сердце Евразии. Алматы, 1998. С. 130-140; Едилханова С.А. Казахско-джунгарские взаимоотношения в XVII-XVIII веках. Алматы, 2005. Критику казахской историографии истории Джунгарии см. статьи из сборника: Моисеев В.А. Россия и Казахстан: современные мифы и историческая реальность. Барнаул, 2001. ставленной проблемы определяется также необходимостью критики подобных оценок и подходов.
Историография исследования. История ойратов Джунгарии до XVII столетия все еще недостаточно изучена в отечественной литературе. Это не в последнюю очередь связано с тем, что русские архивные материалы не содержат сведений об этом периоде истории ойратов. К началу XVII в. Западная Монголия (в основном это территория лежащая к западу от Монгольского Алтая) была населена монголами, именовавшими себя «дурбэн ойрат», т.е. «четырьмя ойратами» - союзом четырех ойратских племен, включавшим в себя четыре главные ойратские этнические группы - торгоутов, дербетов, хошоутов и чоросов. Хотя союза как такового к этому времени уже не существовало. В силу ряда обстоятельств, в том числе под ударами государства Алтын-ханов1, ойраты продвигаются на запад и занимают территорию, ставшую впоследствии известной под названием Джунгария.
Как известно, монголоведение, в том числе и джунгароведение, как науку заложили труды историков Сибири - Г.Ф. Миллера, Е. Фишера, П.С. Палласа, а также известного знатока истории калмыцких народов В.М. Бакунина2. Пионером в изучении русско-ойратских связей является Г.Ф. Миллер, который во время пребывания в Сибири в годы Первой Академической экспедиции (1733-1743 гг.) скопировал или описал архивные фонды в 40 сибирских городах и частично опубли-ковал их в своем труде «История Сибири» . В своем труде он довел обзор сношений с ойратами до 1660 г. Ныне материалы, собранные Г.Ф.Миллером и оставшиеся неопубликованными его рукописи, хранятся в РГАДА в фонде Г.Ф. Миллера и в Санкт-Петербурге в Архиве РАН в фонде № 21 (фонд Г.Ф. Миллера). Из ра- 1 Об этом государстве см.: Шастина Н.П. Алтын-ханы Западной Монголии в XVII в. // Советское востоковедение. 1949. № 6. С. 383-395.
См.: Бакунин В.М. Описание истории калмыцкого народа // Красный архив.1939. № 3. С. 189— 254; № 5. С. 196-220; Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1-2. М.-Л., 1937-1941; Паллас П.С. Путешествие по разным провинциям Российской империи. СП.,1773; Фишер И. Е. Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием. СПб., 1774.
О значении исследований и трудов Г.Ф. Миллера см.: Элерт А.Х. Сибирь в экспедиционных материалах Г.Ф. Миллера // Новосибирский архивный вестник. №17. Новосибирск, 2005. С. 204-208; Он же. Народы Сибири в трудах Г.Ф. Миллера. Новосибирск, 1999.
7 бот Г.Ф. Миллера наибольший интерес для нашей темы представляет его труд «Известие о песошном золоте в Бухарин и о чиненных для онаго отправлениях... \ Труд этот содержит сведения о походе отряда И.Д. Бухгольца к Яркенду, о сражениях с джунгарами под Ямышевской крепостью и урегулировании русско-джунгарских отношений.
Ведущим специалистом по калмыкам и ойратам во второй четверти XVIII в. был переводчик Коллегии иностранных дел Василий Бакунин . Блестящий знаток калмыцкого языка и монгольских обычаев он оставил ряд ценных наблюдений по истории ойратов и калмыков, в том числе записок по церемониальным вопросам, а именно приема джунгарских послов при русском дворе, к сожалению, многие его работы до настоящего времени остаются неопубликованными. Важный вклад в изучение истории джунгар и их взаимоотношений с соседними народами и государствами, в том числе с Россией, внес основоположник отечественного китаеведения Н.Я. Бичурин (О. Иакинф). Однако находясь под сильным воздействием китайских источников, он крайне негативно характеризовал нравственные качества этого народа в их взаимоотношениях с соседями. «История ойратства, - писал Н.Я. Бичурин, - представляет их склонными к хищничеству, падкими на корысть, легкомысленными, лукавыми, вероломными» . Приведенные нами факты опровергают эти утверждения. Нельзя также согласиться с мнением Н.Я. Бичурина о том, что посольства джунгарских правителей и отдельных князей в Москву, а затем и Петербург преследовали прежде всего цель получения богатых подарков. При этом Н.Я. Бичурин употребляет такие выражения, как «наглое попрошайство» и пр.4 Традиционный в дипломатических отношениях обмен дарами не играл ведущей роли в отправлении посольств. Все, что им требовалось, джунгарские ханы
Миллер Г.Ф. Известие о песошном золоте в Бухарин, о чиненных для оного отправлениях и о строении крепостей при реке Иртыше, которым имена: Омская, Железная, Ямышевская, Семипалатная и Усть-Каменогорская. История Сибири. Т. III. М., 2005. С. 472-507.
Бакунин В.М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков их ханов и владельцев. Сочинение 1761 года. Элиста, 1995.
Бичурин Н.Я. (Иакинф). Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV столетия до настоящего времени. Элиста, 1991. С. 70. 4 Бичурин Н.Я. Указ. соч. С. 38-41.
8 приобретали с помощью торговли, в том числе, как будет показано, тех же посольств. В то же время несомненной заслугой Н.Я. Бичурина является введение в оборот по истории ойратов китайских источников, интересных и новых для того времени сведений об этническом составе ойратов, их расселении, политической истории и т.п. Важнейшие события русско-джунгарских дипломатических отношений и их влияния на политику России в Казахстане нашли отражение в исследованиях А.И. Левшина1.
История русско-ойратских посольских связей и, что для нас особенно интересно, их дипломатический аспект, представлена в трудах архивистов Н. Оглобли-на и Н.Н. Бантыш-Каменского . Н. Оглоблин впервые в отечественной историографии обратил внимание на подбор и характеристику кадров, выполнявших дипломатические поручения в соседних восточных государствах. Н.Н. Бантыш-Каменский сделал подборку документов по истории русско-китайских отношений, в которых значительная часть материалов относится к Монголии, в том числе и Джунгарии. На рубеже XIX-XX вв. к изучаемым нами сюжетам обращались такие крупнейшие ученые как монголоведы A.M. Позднеев4 и В.Л. Котвич5, тюрколог академик В.В. Бартольд , путешественник и географ Г.Е. Грумм-Гржимайло .
Впервые, пусть неполное, но уже системное освещение история русско-монгольских посольских отношений в XVII веке получила в книге известного монголоведа Н.П. Шастиной , опубликовавшей в приложении к работе оригиналы писем Галдана-Бошокту-хана к русским царям на ойратском языке. Однако рус-ско-джунгарские дипломатические отношения не были выделены ею в отдельный самостоятельный раздел и не получили сколько-нибудь полного освещения.
Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких орд и степей. Алматы, 1996. 2 Оглоблин Н. Сибирские дипломаты XVII в. // Исторический вестник. Т. 46. СПб., 1891. 3 Бантыш-Каменский Н.Н. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год. Казань, 1882 4 Позднеев A.M. К истории зюнгарских калмыков. Письмо к Н.И. Веселовскому A.M. Позд- неева. СПб., 1887. 5 Котвич В.Л. Русские архивные документы по сношениям с ойратами в XVII-XVIII вв. // Из вестия РАН. Пг., 1919. Т. XIII. Ч. 2. № 12-18. 6 См.: Бартольд В.В. Калмыки // Собр. соч. в 9 т. М., 1968. Т. 5; Он же. Очерк истории Семи речья // Собр. соч. в 9 т. М., 1963. Т. 2. Ч. 1. 7 Грумм-Гржимайло Западная Монголия и Урянхайский край. Т. 1-3. М.-Л., 1926-1930. 8 Шастина Н.П. Русско-монгольские посольские отношения XVII века. М., 1958.
Как уже отмечалось «Геродотом» Джунгарии является замечательный советский монголовед И.Я. Златкин. В своей фундаментальной монографии «История Джунгарского ханства» (М, 1964)1 и в других работах он, на большом фактическом материале реконструировал основные этапы истории ойратов Джунгарии, в том числе их взаимоотношения с соседними народами и государствами. И хотя изучение дипломатии джунгар не являлось предметом его исследования, он касался и этого аспекта проблемы.
Значительное место русско-джунгарским отношениям в своих исследованиях уделили известные советские китаеведы Б.П. Гуревич, B.C. Кузнецов, Е.И. Кы-чанов, В.А. Александров2. Затрагивая отдельные эпизоды посольских отношений России и Джунгарии, они совершенно не касались дипломатических аспектов проблемы. В этом плане заслуживают отдельного разговора труды синолога, академика B.C. Мясникова3 и казахстанской исследовательницы К.Ш. Хафизовой4. B.C. Мясников показал концептуальные основы, на которых базировалась внешняя политика и дипломатия цинского Китая, раскрыл ее стратагемный характер5, коснулся роли джунгарского фактора в событиях 80-х гг. XVII в. на Амуре. К.Ш. Хафизова, рассмотрела на материалах китайских источников теорию и практику китайской дипломатии по отношению к народам и государствам Центральной Азии, в том числе по отношению к Джунгарии. К.Ш. Хафизова касается и отдельных эпизодов из истории русско-джунгарских дипломатических отношений, сравнивая методы и приемы китайской и русской дипломатической школы. Для разработки нашей темы наиболее существенный интерес представляет исследование К.Ш. Хафизовой дипломатических институтов - дани, заложничества, титулова-
Второе издание работы вышло в 1983 г. 2 Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII - первой половине XIX в. М., 1983; Кузнецов B.C. Амурсана. Новосибирск, 1980; КычановЕ.И. Галдан Бошок- ту-хан. Новосибирск, 1980; Александров В.А. Россия на Дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). Хабаровск, 1984. 3 Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVII веке. М., 1980. 4 Хафизова К.Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии (XIV-XIX вв.). Алматы, 1995. 5 О китайских стратагемах см.: Харро Фон Зенгер. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. М., 1995. ния, церемониальной стороны китайской дипломатии, в определенной степени используемых и русской стороной.
При исследовании церемониала русско-джунгарских посольских отношений, кроме архивного материала, нами были использованы работы исследователей Б.В. Базарова, Н.И. Веселовского, В.О. Ключевского, Л.А. Юзефовича, Н.Л. Жуковской1 и др. Работы освещают культурные и духовные ценности народов Центральной Азии, что позволило реконструировать церемониальную сторону русско-джунгарских дипломатических отношений.
Наиболее полно история русско-джунгарских отношений была освещена в монографиях и статьях известного бурятского ученого Ш. Б. Чимитдоржиева2, который ввел в оборот широкий пласт монгольских источников и существенно углубил, расширил и систематизировал картину русско-монгольских, в том числе и русско-ойратских дипломатических отношений. Из трудов других отечественных монголистов, имеющих отношение к нашей теме, необходимо отметить исследо-вания М.И. Гольмана , посвященные западной историографии Монголии, известного издателя архивных документов по истории русско-монгольских отношений Г.И. Слесарчук4 и автора монографии по истории общественных отношений у ой-ратов в XVIII в. А.И. Чернышева5. Из историков Калмыкии к русско-ойратским отношениям обращались такие исследователи как СВ. Богоявленский, Н.Н. Паль-
См.: Базаров Б.В. К истории государственной символики и церемониала монголов. М., Восток. № 1, 2004; Веселовский Н.И. Татарское влияние на русских посольский церемониал в московский период русской истории. СПб., 1991; Он же. Прием в России и отпуск среднеазиатских послов в XVII-XVIII столетиях. СПб., 1884; Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. Пг., 1918; Жуковская Н.Л. Пространство и время в мировоззрении монголов. М., 1986; Она же. Категории и символика традиционной культуры монголов. Новосибирск, 1968; Юзефович Л.А. «Как в посольских обычаях ведется...». М., 1988. 2 См.: Чимитдоржиев І1І.Б. Взаимоотношения Монголии и Средней Азии в XVII-XVIII вв. М., 1979; Он же. Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII- XVIII вв. Улан-Удэ. 2002; Он же. Подчинение Восточного Туркестана Джунгарии // Исследова ния по истории и филологии Монголии. Улан-Удэ, 1977. С. 11—25. 3 См.: Гольман М.И. Изучение истории Монголии на Западе. XIII - середина XX в. М., 1988; Он же. Русские архивные документы по истории Монголии в середине 50-х - 80-е годы XVII века // Mongolica. Памяти академика Бориса Яковлевича Владимирцова. 1884-1931. М., 1986. С. 137-149. 4 См.: Слесарчук Г.И. Русские архивные материалы о хошоутских тайджи Аблае и Очирту Цсцен- хане // V международный конгресс монголоведов. Доклады советской делегации. Т. 1. М., 1987; Он же. Архивные материалы по истории сношений с Джунгарией в середине XVII в. // Вопросы соци ально-экономической истории и источниковедения периода феодализма в России. М., 1961. 5 Чернышов А.И. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII в. М., 1990. мов, У.Э. Эрдниев, М.М. Батмаев, В.П. Санчиров, Г.О. Авляев, А.Г. Митиров, А.И. Басхаев, В.И. Колесник, Б.У. Китинов1 и др. На собранный ими фактический материал, выводы и оценки по истории ранних русско-калмыцких отношений мы также опирались в своем исследовании. Следует отметить, что не так давно анализу достижений отечественного монголоведения и калмыковедения, в определенной степени подведению итогов, была посвящена монография бу-рятского ученого В.Д. Дугарова .
Обращались к изучаемым нами сюжетам и казахстанские историки - В.Я. Васин, Ж.К. Касымбаев, И.В. Ерофеева, С.А. Едилханова3 и др., рассматривая их через призму казахско-джунгарских отношений, анализируя их влияние на вхождение Казахстана в состав России. Казахстанские исследователи, на наш взгляд, преувеличивали степень влияния джунгарского фактора на признание казахской знатью российского протектората. Казахские исследователи утверждают, что Россия не только не защищала своих новых подданных от джунгарской угрозы, но и натравливала ойратов на казахов. «Накапливая силы на северных и западных границах Казахстана для продвижения вглубь территории по Уралу, Есилю (Ишиму) и
См.: Богоявленский С.К. Материалы по истории калмыков в первой половине XVII в. 1959. № 5; Пальмов Н.Н. Очерк истории калмыцкого народа за время его прибывания в пределах России. Элиста, 1992; Эрдниев У.Э. Калмыки. Историко-этнографические очерки. Элиста, 1985; Он же. Историческая судьба ойратов. Элиста, 1993; Батмаев М.М. Социально-политический строй и хозяйство калмыков в XVII-XVIII вв. Элиста, 2002; Санчиров В.П. «Илэтхэл шастир» как источник по истории ойратов. М., 1990; Он же. Ойратское общество в XVII в. по данным «Биографии Зая-Пандиты» // Международный симпозиум. Ч. 2. Элиста, 1999; Он же. Об одной ошибке в истории ойратов XVII в. М., 2000; Авляев Г.О. Происхождение калмыцкого народа. М., 1994; Митиров А.Г. Ойраты-калмыки: века и поколения. Элиста, 1998; Колесник В.И. Последнее великое кочевье: переход калмыков из Центральной Азии в Восточную Европу и обратно в XVII-XVIII веках. М., 2003; Китинов Б.У. Светская и духовная власть у ойратов и калмыков в XVII - середине XVIII вв. // Вестник Московского университета. Серия 13. Востоковедение. 2000. № 4. М., 2000; Он же. Священный Тибет и воинственная степь: Буддизм у ойратов (XIII—XVIII вв.). М., 2004; Басхаев А.И. Монголы, ойраты, калмыки: очерки истории военного делаХШ-XVIII. Элиста, 2000. 2 Дугаров В.Д. Взаимоотношения России и Монголии в XVII-XIX веках. Вопросы историо графии. Улан-Удэ, 2004. 3 См.: БасинВ.Я. Россия и казахские ханства в XVI-XVIII вв. Алма-Ата, 1971; Касымба ев Ж.К. Под надежную защиту России. Алма-Ата, 1986; Он же. Экспедиция Бухгольца и соз дание Прииртышских крепостей в начале XVIII века // Исторические науки. Алма-Ата, 1974. Вып. 1. С. 33-39; Ерофеева И.В. Русско-джунгарские отношения в 40-х гг. XVIII в. и Казахстан (посольство К. Миллера) // Из истории международных отношений в Центральной Азии (средние века и новое время). Алма-Ата, 1990. С. 43-67; Она же. Хан Абулхаир: полководец, правитель и
12 Иртышу Российская империя, наряду с этим организовывала вторжение джунгар на территорию Казахского ханства с юга... В свою очередь она (Российская империя - Р.К.) приступила к вооружению и укреплению армии джунгар, для чего через Кузнецк (Кемеровская область) постоянно передавала им огнестрельное оружие и посылала к ним военных специалистов»1. Подобный подход сегодня не исключение, он пронизывает не только публицистические и научные издания, но и учебные пособия. Примером откровенной фальсификации русско-казахских и рус-ско-джунгарских отношений является учебник А.К. Абилева2 «История дореволюционного Казахстана», рекомендованный Министерством образования РК в качестве обязательного в средних и высших учебных заведениях республики и вы-державшего несколько издании .
Практически не разработанным в отечественной историографии является вопрос о казахском двоеподцанстве - России и Джунгарии. Даже у таких серьезных исследователей истории Казахстана, как С.Г. Кляшторный встречаются утверждения, что казахи приняли двойное подданство только после разгрома Джунгарского ханства Цинской империей. «Прямой нажим Пекина на Аблая, - указывает С.Г. Кляшторный, - и охлаждение отношений с сибирской администрацией впервые создали систему двойного подданства Среднего жуза»1. Мы попытались показать, что это утверждение не соответствует историческим фактам. С.Г. Кляшторный характеризует джунгар как «последних носителей» центральноазиатской имперской кочевнической традиции, не скупясь на нелестные эпитеты для них, таких, например, как «хищники» и т.п.
Существенный вклад в изучение истории русско-джунгарских дипломатических отношений внесли сибирские, в том числе алтайские, исследователи. Исто- политик. Алматы, 1999; Едилханова Е.А. Казахско-джунгарские взаимоотношения в XVII-XVIII веках. Алматы, 2005. Данияров К. Альтернативная история Казахстана. Алматы, 1998. 2 Абилев А.К. История дореволюционного Казахстана. Алма-Ата, 1992. 3 См.: Моисеев В.А. Русско-казахские и казахско-джунгарские отношения в XVII-XVIII вв. в освещении... С. 158-168; ЕрофееваИ.В. Роль новых учебников и современной системы об разования в формировании миграционной ситуации в Казахстане // Современные этнополи- тические процессы и миграционная ситуация в Центральной Азии М., 1998. С. 124-134.
13 рий русско-алтайских посольских связей в XVII-XVIII вв. и присоединению Горного Алтая к России посвящены исследования Н.С. Модорова. Тематически к его исследованиям примыкают работы Г.П. Самаева . К региональному аспекту русско-джунгарских посольских отношений неоднократно обращался А.П. Уманский . Его перу принадлежит ряд статей о поездках в Джунгарию представителей местных сибирских властей (Тобольска, Томска, Кузнецка) В. Литасова, В. Бубенного, П. Куль-винского и др., а также капитальные монографии о русско-телеутских отношениях, в которых джунгарский фактор играл порой ведущую роль. Внешняя политика Джунгарского ханства - объект исследования В.А. Моисеева . В своих исследованиях он преимущественно рассматривает политический аспект русско-джунгарских и казахско-джунгарских отношений, что существенно облегчает нашу задачу, позволяя опираться на выявленные им факты и сделанные выводы. Этнополитическая история Южной Сибири, в том числе взаимоотношения русских с тюркским миром в XVII-XVIII в., с наибольшей полнотой разработана в трудах и исследованиях Л.И. Шерстовой5. Однако присутствие Джунгарии в этнополитической жизни коренных народов Южной Сибири в ее исследованиях ощущается слабо. Борьбе
Кляшторный С.Г. Россия и тюркские народы: евразийский аспект // Тюркологический сборник. М., 2003. С. 20-21. 2 См.: Модоров Н.С. Из истории русско-алтайских посольских связей в 40-90-х годах XVII века // Ученые записки Горно-Алтайского НИИ истории, языка и литературы. Вып. 8. Барна ул, 1996; Он же. Из истории официальных отношений сибирских воевод в XVII веке с алтай скими князцами // Ученые записки Алтайского НИИ языка, литературы и истории. Горно- Алтайск, 1970; Он же. Россия и Горный Алтай: политические, социально-экономические и культурные отношения (XVII-XIX вв.). Горно-Алтайск, 1996. Подробно о жизни и научной деятельности Н.С. Модорова см.: Этапы большого пути. Сборник материалов к 65-летию со дня рождения Модорова Николая Семеновича. Горно-Алтайск, 2004; Самаев Г.П. Горный Алтай в XVII — середине XIX в.: Проблемы политической истории и присоединения к Рос сии. Горно-Алтайск, 1991. 3 См.: Уманский А.П. Телеуты и русские в XVII-XVIII веках. Новосибирск, 1980; Он же. Те- леуты и их соседи в XVII - первой четверти XVIII века. Ч. 1-2. Барнаул, 1995; Он же. О по сольстве Кульвинского в Джунгарию в 1667 году // Первые востоковедческие чтения, посвя щенные памяти С.Г. Лившица. Барнаул, 1996; Он же. Посольство Василия Литасова в Джун гарию в 1664-1665 годах // Россия, Сибирь и государства Центральной Азии: взаимодейст вие народов и культур. Барнаул, 1997; Он же. Миссия В. Бубенного в Джунгарию в 1665- 1666 гг. // Вторые востоковедческие чтения памяти С.Г. Лившица. Барнаул, 1998; Он же. Си бирские воеводы о событиях в Центральной Азии в конце XVII столетия // Востоковедные исследования на Алтае. Вып.З. Барнаул, 2002 и др. 4 Моисеев В.А. Джунгарское ханство и казахи. XVII-XVIII вв. Алма-Ата, 1991; Он же. Рос сия и Джунгарское ханство в XVIII веке. Барнаул, 1998. 5 Из последних работ см.: Шерстова Л.И. Тюрки и русские в Южной Сибири: этнополитиче- ские процессы и этнокультурная динамика XVII - начало XX в. Новосибирск, 2005.
14 русской и джунгарской дипломатий в погранично-территориальном вопросе, енисейских киргизах и двоеданцах касается О.В. Воронин1. Полемизируя по ряду сюжетов этнополитической истории Южной Сибири с Л.И. Шерстовой, О.В. Воронин, как нам представляется, не совсем прав, утверждая, что двоеданничество в Сибири - результат «односторонней доброй воли России» . Нам подобный вывод кажется далеко не бесспорным.
Китайская историография Джунгарии весьма обширна, но имеет односторонний характер. Советские историки неодііократно отмечали, что «Повышенный интерес к судьбам Джунгарского ханства объясняется попытками... руководства КНР... представить сферу военно-политического влияния Цинской империи максимально широкой, простирающейся якобы за пределы Джунгарии, Восточного Туркестана и Монголии, которые в свое время были силою оружия захвачены маньчжуро-китайскими завоевателями». Описывая историю ойратского государства, его политический статус и взаимоотношения с цинским Китаем и Россией, китайские историки вступают зачастую в противоречия со своими прежними оценками, а главное - с фактами, содержащимися как в русских, так и в китайских ис-точниках, а также в литературе . Пример тому - оценка китайской историографией деятельности хунтайджи Цэван-Рабдана и его взаимоотношений с Цинской империей и Россией. Китайские историки Ча Цзяи и Фань Юймэй в статье «Об ошибках и промахах Цэван-Рабдана», подчеркивали, что этот хан «многократно давал отпор вооруженной интервенции царской России, содействовал социально-экономическому развитию Джунгарии. Однако из-за того, что во время его правления Джунгария посылала войска для агрессии в Хами и Тибет, из-за того, что возникали войны с царским правительством, исторические круги в прошлом в статьях и трудах о Джунгарии единогласно считали его представителем
См.: Воронин О.В. Двоеданничество в Сибири XVII - 60-е гг. XIX вв. Барнаул, 2004; Он же. Вопрос о двоеданцах на русско-джунгарских переговорах (второе десятилетие XVII века) // Россия, Сибирь и Центральная Азия (взаимодействие народов и культур). Барнаул, 1999; Он же. Вопрос о двоеданцах на русско-джунгарских переговорах 1731-1733 гг. (Посольство Уг-римова) // Актуальные вопросы истории Сибири. Барнаул, 2000.
Воронин О.В. Двоеданничество в Сибири... С. 13. 3 Гуревич Б.П., Моисеев В.А. Взаимоотношения цинского Китая и России... С. 43^4.
15 «реакционной знати», давали ему полностью отрицательную оценку Мы считаем это неуместным. Не только нельзя полностью считать отрицательным Цэван-Рабдана, но и надо дать ему положительную оценку»1. Современная китайская историография по-прежнему отрицает исторический суверенитет джунгарских ханов, а политику России по отношению к Джунгарии квалифицирует как «агрес-сивную», направленную якобы на «подрыв единства Китая»
Из трудов западно-европейских ученых наше внимание привлекло исследо-вание английского востоковеда Джона Бэддли . Он собрал и перевел на английский язык опубликованные и архивные документы по истории взаимоотношений Русского государства не только с Китаем, но и с ойратами, в том числе 16 статейных списков русских послов в Китай и к Алтын-ханам. Однако сегодня его труд имеет уже больше историографическое значение. Определенный интерес для нашей темы представляет исследование французского синолога XIX - начала XX вв. М. Курана о борьбе Цинской империи с Джунгарских ханством, построенной на китайских источниках4. Для уточнения отдельных биографических данных джунгарских ханов и тибетских ламаистских иерархов мы обращались к своеобразному энциклопедическому справочнику «Знаменитости Цинской эпохи» изданной в США под редакцией В. Хаммеля5.
Обстоятельный очерк, посвященный западно-европейскому монголоведению, как уже было сказано выше, принадлежит перу крупного отечественного монголоведа М.И. Гольмана6. При изучении институтов и дипломатических учреждений большое значение представляли работы С.А. Белокурова, В.И. Саввы, Н. Кочкина, В.Л. Котвича, О.П. Селянинова, Н.Н. Молчанова, А.В. Лаврентьева, А. Кузнецова7 1 Ча Цзяи, Фань Юймэй. Цэваналабудань гунго пиньшу // Миньцзу яньцзю. Пекин, 1980. № 2. С. 23. 2 Краткая история Синьцзяна. Т. 1. Урумчи, 1979. 3 Baddeley J. Russia, Mongolia and China. Vol. I—II. L., 1919. 4 Courant M. L Asie Centrale aux XVII-e - XVIII-e siecles. Empire Kalmouk ou Empire Mantchou ? - Lyon-Paris, 1912. 5 Hummel W. Eminent of Ching Period (1644-1912). Ed. by W. Hummel. Vol. l-2.Wash., 1943-1944. 6 Гольман М.И. Изучение истории Монголии на Западе. XIII - середина XX вв. М., 1988. 7 См.: Белокуров С.А. О Посольском приказе. М., 1906; Савва В.И. Дьяки и подьячие По сольского приказа в XVI в. М., 1983; Кочкин Н.В. К делам иностранным служителей... иметь верных и добрых // Международная жизнь. № 12. М., 1999. С. 63-68; Селянипов О.П. Тетра- и др., посвященные исследованию деятельности центральных государственных учреждений России в области внешней политики (Приказ Казанского дворца, Сибирского приказа, Посольского приказа, Коллегии иностранных дел).
Анализ вышеперечисленных трудов и исследований свидетельствует о том, что дипломатическая история русско-джунгарских отношений хотя и затрагивалась в отдельных работах, никогда не являлась предметом специального исследования и не получила полного и систематического освещения.
Цель и задачи исследования. Цель исследования заключается в реконструкции полной картины дипломатических отношений Русского государства и Джун-гарского ханства. Эта цель реализуется путем решения следующих задач:
Проследить историю возникновения и развития дипломатических отношений между Русским государством и Джунгарским ханством;
Раскрыть характер и особенности русско-ойратских дипломатических отношений, выявить и охарактеризовать их основные этапы;
Показать цели, задачи и тактику русской и джунгарской дипломатий в борьбе за сферы влияния в Юго-Западной Сибири;
Осветить противоборство русской и джунгарской дипломатий в Казахстане в ЗО-е-40-е гг. XVIII в. и ее результаты;
Проанализировать и сравнить дипломатическое искусство Русского государства и Джунгарского ханства;
Раскрыть церемониальную сторону русско-джунгарских дипломатических отношений.
Объектом диссертационного исследования являются дипломатические отношения между Россией и Джунгарским ханством в XVII-XVIII вв.
Предметом исследования является формы, методы, тактика, используемые сторонами, т.е. дипломатическое искусство России и Джунгарского ханства. ди по дипломатической службе государств (История и современность). М, 1998; Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М., 1990; Котвич В.Л. Русские архивные... Пг., 1919; Лаврентьев А.В. «Посольский наряд» русского дипломата XVI-XVII вв.: изобразительные и письменные источники // Российское самодержавие и бюрократия. М.,-Новосибирск, 2000; Кузнецов А. Как готовили дипломатов в старой России // Международная жизнь. № 1. 2005 и др.
Территориальные границы. Территориальные рамки исследования четко очертить сложно. Исследуемые исторические события разворачивались на обширных пространствах Джунгарии, Казахстана и России.
Хронологические рамки исследования охватывают период существования Джунгарского ханства с начала XVII столетия по 1757 г., т.е. от первых контактов Русского государства с ойратами до гибели Джунгарского ханства.
Методы и методологическая база исследования. В процессе исследования мы опирались на принцип историзма, заключающийся в исследовании проблемы в ее развитии и во взаимосвязи исторических событий и явлений, с позиции максимально возможной объективности. При анализе проблем, связанных с изучением русско-джунгарских дипломатических отношений, использованы как общенаучные (анализ, синтез, сравнение), так и собственно исторические методы познания: историко-генетический, выявляющий специфику зарождения дипломатического диалога и противостояния между Россией и Джунгарией; историко-сравнительный, который дает возможность сравнить методы и средства, используемые дипломатами этих государств; проблемно-хронологический, позволяющий описать развития событий дипломатических отношений в хронологической последовательности; - историко-типологический, необходимый для характеристики посольских связей между двумя государствами.
Применение этих методов позволило воссоздать историческую обстановку в исследуемый период, реконструировать узловые фрагменты посольских отношений, сравнить и охарактеризовать уровень дипломатического искусства обеих сторон.
Методологической основой исследования являлась концепция многофакторного равновесия и баланса сил, разработанная в трудах А.Д. Воскресенского, А.Д. Богатурова и других ученых, и позволяющая рассматривать взаимоотношения Русского государства и Джунгарского ханства в их взаимосвязи и с учетом их исто-
18 рических особенностей, фактора культуры, психологии и пр.1 Русско-джунгарские дипломатические отношения рассматривались нами с позиций системного анализа, хотя мы отдавали себе отчет в том, что не все элементы этих отношений созрели, приобрели устойчивость и повторяемость2.
Источниковая база исследования. Основу источниковой базы исследования составили письменные исторические источники на русском языке. К сожалению, собственно ойратские источники немногочисленны и «за исключением генеалогических перечней и текста законов, - отмечал В.Л. Котвич, - отличаются большой скудостью, и для освещения рассматриваемого периода истории ойратов приходится обращаться главным образом к тем источникам, которые хранятся у народов, приходивших с ними в соприкосновение, а именно у русских, китайцев, манджур, монголов и мусульман» . К тому же большая часть писем ойратских тайш и ханов к сибирским воеводам и русским царям не сохранилась. Основными для нашей темы явились русские архивные документы и материалы, хранящиеся в фондах Архива внешней политики Российской империи (Коллегия иностранных дел) и документы Российского государственного архива древних актов (Посольский приказ), а также опубликованные в различных документальных сборниках. По информативности и достоверности использованные источники разделены на несколько видов:
Указы и грамоты русских царей и Сената джунгарским тайшам и ханам, в которых раскрывается общее направление русской политики в Джунгарии. Листы ойратских правителей Батура-хунтайджи, Галдана-Бошокту-хана, Цэван-Рабдана, Галдан-Цэрена в Москву и Петербург, содержащие ценную информацию о позиции джунгарских ханов по наиболее важным вопросам двусторонних дипломатических отношений.
Материалы переписки внешнеполитических ведомств Русского государства (Приказа Казанского дворца, Посольского приказа, Коллегии иностранных дел), с
Воскресенский А.Д. Многофакторное равновесие в международных отношениях // Политическая наука в России: интеллектуальный поиск и реальность. М., 2000. С. 413-440. 2 Системная история международных отношений в четырех томах. События и документы. 1918- 2000. Т. 1. События.1918-1945. Ответ, ред. А.Д. Богатуров. М., 2000. 3 Котвич В.Л. Русские архивные документы... С. 799.
19 одной стороны, и правительства Джунгарии (Зарго), с другой. В делопроизводственных документах правительства и переписке наиболее полно отражается официальный курс России по отношению к Джунгарии, а также текущее состояние дипломатических отношений между государствами.
Донесения правительству от Сибирской и Оренбургской канцелярий, командующих войсками на Сибирских линиях, воевод и комендантов сибирских городов по джунгарским делам, содержащие обширные сведения о состоянии и характере русско-ойратских отношений на местах. К этой же группе источников можно добавить и переписку сибирского и Оренбургского губернаторов с джун-гарскими ханами и наместниками, а также казахскими владельцами по конкретным вопросам взаимоотношений.
Важное место по информативности имеют записи (протоколы) приемов джунгарских послов правительством России и переговоры с ними, а также инструкции (наказы), отчеты и журналы (дневники, статейные списки) русских послов в Джунгарии. В этих материалах и документах наиболее полно отражена картина противоборства русской и джунгарской дипломатий, раскрывается тактика сторон, методы и приемы достижения целей, роль и значение церемониала в дипломатических отношениях Русского государства и Джунгарского ханства и другие аспекты изучаемой проблемы.
К массовому виду источников относятся показания лиц (купцов, разведчиков, беженцев и др.), хорошо знающих внутреннее положение Джунгарии и способствующих корректировке политического курса сибирских властей и правительства по отношению к происходящим там событиям.
Все эти документы и материалы отложились в различных центральных и местных архивах, нашли отражение в многочисленных документальных публикациях и летописях1.
Самое раннее упоминание ойратов в Сибирских летописях датируется 1574 г., а первое упоминание в архивных документах датируется 1597 годом. Документ представляет собой указную грамоту царя Михаила Федоровича тарскому воеводе 1 января 1597 г. по поводу разногласий между кучумовичами и ойратами. См.: Котвич В.Л. Русские архивные документы... С.1082.
В АВПРИ нами были изучены фонды: Калмыцкие дела, Зюнгорские дела, Киргис-кайсацкие дела, Сношения России с Китаем, Библиотека Азиатского департамента; в РГАДА исследованы те же коллекции, но относящиеся уже к XVII столетию. Это фонды: Зюнгорские дела, Сношения России с Китаем, Правительствующий Сенат, Летопись Черепанова, Киргис-кайсацкие дела, Сибирский приказ, Портфели Г.Ф. Миллера. Наибольший интерес для нас представляли официальные документы - «указные грамоты» царей сибирским воеводам по ойратским делам, «грамоты» царей на имя оиратских ханов, оригиналы и переводы посланий правителей Джунгарского ханства русским царям и воеводам и губернаторам Сибири и Оренбургского края, протоколы встреч и переговоров русского правительства с посланцами из Джунгарии; инструкции русским посланникам, отправляющимся в Джунгарию, донесения, отчеты и журнальные записи, статейные списки русских послов И. Чередова, И. Унковского, Л. Угримова, К. Миллера и многих других, «памяти» - бумаги, которыми сносились между собой приказы и ведомства, различного рода «выписки» (справки) по разным обстоятельствам, расспрос-ные речи и т.д. Кроме того, в работе были использованы множество различных рапортов, «сказок», промеморий чиновников, военных, показаний купцов и других лиц, каким-либо образом связанных с Джунгарией, выявленных нами в архивах или заимствованных из опубликованных сборников документов. Квалифицированный анализ русских архивных документов по истории русско-джунгарских отношений выполнил в свое время В.Л. Котвич. «Русские источники, - пришел он к выводу, - дают богатейший материал, позволяющий восстановить картину русско-ойратских отношений большей частью до мельчайших подробностей». Русские архивные документы, заключал он, «это подлинное делопроизводство по ойратским делам разных государственных учреждений»1.
Ценные документы по изучаемой нами проблеме отложились в Санкт-Петербургском филиале Архива РАН, прежде всего в фонде Г.Ф. Миллера, выявившего их в канцеляриях сибирских городов; по большей части там не сохра- 1 Котвич В.Л. Русские архивные документы... С. 814-815.
21 нившихся. В Архиве востоковедов Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН, хранятся черновики и неопубликованные рукописи по истории Джунгарии и русско-монгольских отношений. Речь идет, прежде всего, о фонде известных русских монголоведов A.M. Позднеева, К.Ф. Голстунского и др., позволивших более углубленно исследовать некоторые аспекты внешней политики джунгарских ханов, в том числе и по отношению к России.
Из региональных архивов нами были привлечены документы Государственного архива Оренбургской области. Были изучены и использованы при написании работы фонды Оренбургской экспедиции, Оренбургской комиссии и Оренбургской губернской канцелярии. Вышеназванные фонды содержат материалы, связанные с политикой ойратов в Казахстане и противодействии этой политике местных оренбургских властей. Документы о политике сибирских властей содержатся в Государственном архиве Омской области. Прежде всего, это фонды Военно-походной канцелярии главного командира Сибирского корпуса, фонд известного исследователя Сибири и Центральной Азии Г.Е. Катанаева. Подробную характеристику этих фондов можно найти в работе П.П. Вибе, А.П. Михеева, Н.М. Пугачевой1. Значительный круг документов по истории русско-джунгарских дипломатических отношений выявлен нами в Центре хранения архивного фонда Алтайского края (Фонд Р1788 — В.А. Моисеева).
Кроме архивов нами были исследованы и частично использованы материалы двух рукописных фондов. Так, в Рукописном отделе Российской государственной библиотеки был изучен фонд Оренбургского генерал-губернатора И.И. Неплюева, в котором сохранились копии различных документов, относящихся к истории политики джунгар в Казахстане, дневники и записки И.И. Неплюева и П.И. Рычкова.
Существенным подспорьем при написании работы явились тематические сборники документов, опубликованные в дореволюционной2 и советской печа- 1 Омский историко-краеведческий словарь. М., 1994. С. 18-19. 2 Посольство из Тобольска к Бушухту-хану зюнгарскому в 1691 году // Сибирский вест ник. 1821 г. Кн. 9. Ч. XV; кн. X. Ч. XVI; кн. XI. Ч. XVII; Памятники Сибирской истории XVIII века. Кн. 1. 1700-1713 гг. СПб., 1832.; кн. 2. 1713-1724 гг. СПб., 1885; [Абрамов Н.А.] Пере-
22 ти1, а также некоторые монгольские и уйгурские нарративные источники, переведенные на русский язык2. Собственно ойратские источники крайне бедны. Характеризуя их В.Л. Котвич, указывал, что «в отношении положительных исторических данных они, за исключением генеалогических перечней и текста законов, от-личаются большою скудностью . Богатая ойратская литература практически была вся уничтожена в годы разгрома Джунгарии цинским Китаем и казахами. Этот ис-точниковый пробел восполняют русские документы и материалы.
Изучению роли джунгарского фактора в русско-китайских отношениях по архивным документам посвящен капитальный труд известного отечественного архивиста конца XVIII - начала XIX вв. Н.Н. Бантыш-Каменского4. Примерно тогда же Археографическая комиссия издала часть документов из портфелей Миллера, охватывающих период с 1700 по 1724 гг., под названием «Памятники Сибирской истории XVIII века»5 содержащие сведения по русско-ойратским отношениям. Для реконструкции посольских связей между Русским государством и Джунгари- вод с двух китайских листов, писанных ... // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1868. Кн. 4; Потанин Г.Н. О караванной торговле с Джунгарской Бухарисй в XVIII столетии // ЧОИДР. М., 1868. Кн. 2; Он же. Наши сношения с джунгарскими владельцами // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. Т. 2. Вып. 1. СПб., 1873; Бантыш-Каменский Н.Н. Дипломатическое собрание дел... Казань, 1882; Посольство к зюнгарскому хун-тайчжи цэван-Рабтану капитана от артиллерии Ивана Уиковского и путевой журнал его за 1722-1724 гг. СПб., 1887; КрафтИ.И. Сборник узаконений о киргизах степных областей. Оренбург, 1898; Добросмы-слов А.И. Материалы по истории России. Оренбург, 1900. Т. 1. 1 Архивные материалы на русском языке из бывшего Пекинского дворца. Письма, получен ные из России в годы царствования Кан-си и Цянь-лун. Бэйпин, 1936; Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1-2. М.-Л., 1937-1941; Русско-монгольские отношения. 1607-1691. М., 1959- 2000; Казахско-русские отношения в XVI-XV1II веках. Алма-Ата, 1961; Русско-китайские отношения в XVII веке. Т. 1-2. 1608-1691. М., 1969-1972; Русско-китайские отношения в XVIII веке. Т. 1-2. 1700-1727. М., 1978-1990; Архивные материалы о русско-джунгарских и китайских отношениях. Собр. соч. в пяти томах. Т. IV. Алма-Ата, 1985; Международные от ношения в Центральной Азии в XVII-XV1II в. Книга 1-2. М., 1989; Цинская империя и ка захские ханства. Вторая половина XVIII первая треть XIX вв. Ч. 1-2. Алма-Ата, 1989. 2 Материалы по истории казахских ханств XV-XVIII в. (извлечения из персидских и тюрк ских сочинений). Алма-Ата, 1969; Шах Махмуд Чурас. Хроника. М., 1976; Ахмедов Б.А. Ис- торико-географическая литература Средней Азии XVI-XVIII. Ташкент, 1982; Позднеев A.M. Монгольская летопись «Эрдэнийн эрихэ» с пояснениями, заключающими в себе материалы по истории Халхи с 1636 по 1736 г. СПб., 1883; Калмыцкие историко-литературные памят ники в русском'переводе. Элиста, 1969; Бадмаев А. Калмыцкая дореволюционная литерату ра. Элиста, 1984.
Котвич В.Л. Русские архивные документы...С. 799. 4 Бантыш-Каменский Н.Н. Дипломатическое собрание дел.... Казань, 1882. 5 Памятники Сибирской истории XVIII века. Кн. 1. СПб., 1882. Кн. 2. 1885.
23 ей были использованы Сибирские летописи, прежде всего Черепановская1, а также «Чертежная книга Сибири», составленная тобольским сыном боярским Семеном Ремезовым в 1701 г.2. Отдельные материалы по ойратам опубликовал известный российский этнограф Г.Н. Потанин . Наиболее интересной была публикация востоковедом Н.И. Веселовским журнала посольства капитана И. Унковского в Джунгарию в 1722-1724 гг.
В 1913 г. Ф.И. Покровский опубликовал «Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 г...», содержащее сведения о первых контактах ойратских князей с русскими властями Сибири. Как отмечал В.Л. Котвич все эти и другие публикации по истории русско-ойратских отношений носили случайный характер, относились к разным историческим периодам и не могли дать исследователям сколько-нибудь цельного представления о проблеме4.
Для справок использовались труды американских исследователей Фу Лошу и А. Хаммеля5.
Взятые в совокупности и критически проанализированные при помощи современных методов исторического исследования привлеченные нами источники, достаточно репрезентативны и достоверны, и составили, как нам представляется, надежную основу для решения поставленных в диссертации задач.
Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые в историографии на основе широкого круга архивных документов, солидная часть которых впервые вводится в научный оборот, исследована дипломатическая история русско-джунгарских отношений, проделан анализ дипломатического противоборства этих государств в Центральной Азии, в целом реконструирована картина русско- 1 Андреев А.И. О Черепановской летописи // Исторические записки. 1942. Т. 13. С. 308-323. 2 Ремезов С. Чертежная книга Сибири. СПб., 1882. 3 Потанин Г.Н. О караванной торговле с Джунгарской... ЧОИДР. Кн. 2. 1868. 4 Покровский Ф.И. Путешествие в Монголию и Китай сибирского казака Ивана Петлина в 1618 г. // Известия Отделения русского языка и словесности императорской Академии наук. Пг., 1913. Вып. 4. Т. XVIII. С. 257-304. 5 Fu Loshu. A Documentary Chronicle of Sino-Western relation. 1644-1820. Vol 1-2. Tucson, 1966; Eminent Chinese of the Ching Period (1644-1912) / Ed. By W. Hummel. Vol 1-2. Wash. 1943-1944
24 джупгарских посольских связей, раскрыты характер и специфика дипломатии Русского государства в отношениях с кочевниками и дипломатическое искусство ойратов Джунгарии.
Практическая значимость работы состоит в том, что собранный документальный материал, основополагающие выводы могут быть использованы при чтении лекционных курсов по истории международных отношений на Востоке в новое время, написании обобщающих работ по истории внешней политики России в Центральной Азии и международных отношений в этом регионе в XVII-XVIII вв.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены в 13 публикациях и докладывались на конференциях различных уровней: на двух международных, четырех всероссийских и четырех региональных. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры востоковедения Алтайского государственного университета.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения, списка источников и литературы, списка сокращений.
Дипломатические отношения Русского государства с Джунгарским ханством в 30-е-60-е гг. XVII в
Новый этап русско-джунгарских дипломатических отношений происходит уже в качественно иных условиях. В 1635г. на политической сцене Центральной Азии появляется государство ойратов - Джунгарское ханство. Вместо разрозненных и враждующих между собой тайш русские власти имеют дело с крепнущим единым ойратским государством - Джунгарским ханством, спаянным единой религией - тибетским буддизмом.
В период наибольшего усиления владения Джунгарского ханства простирались от Турфана на востоке до Туркестана и Ташкента на западе, от хребтов Ку-эньлуня на юге до Горного Алтая на севере. Этническая территория ойратов, т.е. территория формирования и длительного устойчивого проживания ойратского этноса значительно меньше. Эта территория также под воздействием внешних факторов и кочевого образа жизни изменялась. Как известно, прародиной ойратов была территория Прибайкалья и Верхнего Енисея, откуда эти «лесные монголы» в начале XIII века продвинулись на Алтай и в борьбе с моголами, а затем сибирскими татарами и казахами заняли обширные земли Тарбагатая, верховий Иртыша, бассейн р. Или1.
Природно-климатические условия Джунгарии определили особенности кочевания ойратов. Оно носило смешанный тип, в котором преобладало кочевание вертикальное и эллипсоидное. Особенностью экономики Джунгарии было сочетание номадизма с ремеслом, земледелием и охотой, которые не выделились в специализированную хозяйственную подсистему. Попытки наладить собственное ремесленное, прежде всего, военное производство с помощью пленных шведов (Ренат), беглых мастеровых Колывано-Воскресенских заводов, в конечном счете, также потерпели неудачу, из-за общей технологической отсталости кочевого общества. Как и другие номады, джунгары с презрением относились к оседлому образу жизни. Социальная организация кочевых обществ, отмечает известный российский исследователь номадизма Н.Н. Крадин, представляла собой сложную иерархическую, многоступенчатую систему, низшие звенья которой основывались на реальных кровнородственных и экономических связях, а более высокие уровни базировались на фиктивном генеалогическом родстве, общинных связях, трудовой кооперации1. Ойратское общество было структурировано по кровнородственному генеалогическому принципу, с четкой иерархией родов и племен, определявшейся древностью происхождения, численностью, военным могуществом, размером занимаемой территории. Ойратский союз делился на поколения. «У кочевых народов, - писал Н.Я. Бичурин, - под поколением разумеется владетельный княжеский дом и княжеский удел, которым дом сей владеет под зависимостью от хана, как верховного главы народа. Родом называется боковая линия родственников владетельного князя и часть удела, отделенная для содержания оной. Сим образом монгольский народ делится на поколения, поколения на роды. Хан, имея собственный удел в своем удельном владении, не касается доходов поколенных уделов»2.
Ойратский социум состоял из улусов, аймаков, хотонов, позже появилось деление на отоки, анги и цзисаи. Отоками назывались небольшие поколения или аймаки, в совокупности составлявшие личный удел чоросского хана. Анги, имели сравнительно позднее происхождение, и являлись уделами его родственников и владетелей других ойратских поколений. Цзисаями назывались уделы духовенства. Все эти подразделения делились на роды, управляемые наследственными князьями-зайсанами. В последние десятилетия существования Джунгарского ханства, по данным Н.Я. Бичурина, заимствованным из китайских источников, насчитывалось 24 отока, 21 анги и 9 цзисаев, в которых насчитывалось до 200 семей3.
Регулятором социальных и имущественных отношений в Джунгарии был не только и даже не столько обычай, сколько писаное право, а именно «Великое Уложение» 1640 г. и Законы Галдана-Бошокту-хана. Монголо-ойратское уложение - «Их Цааз»1 было принято на съезде джунгарских, калмыцких, халхаских и хошоутских князей при активном участи ламаистских деятелей, в том числе Зая-Пандиты. По мнению И.Я. Златкина главной задачей съезда было создание перед лицом растущей угрозы со стороны маньчжур общемонгольского союза, законодательного оформления привилегий высших слоев монгольского общества, в том числе буддийского духовенства.
Взаимоотношения Русского государства и Джунгарского ханства в период правления Галдана Бошокту-хана (1671-1697 гг.)
В годы правления Галдана русско-джунгарские посольские связи поднялись на более высокий уровень и стали более интенсивными. В период с 1671 по 1680 гг. стороны обменялись десятью посольствами: четыре с русской и шесть с джун-гарской стороны1. Однако в начале своего правления Галдан попытался проводить в отношении Русского государства прежнюю политику своего брата Сенге, поддерживая агрессивные планы киргизского князя Еренака Ишеева и других своих кыштымов, собирая алман с российских ясачных волостей в Южной Сибири запрещая им платить ясак в сибирские города.
В 1672 г. Галдан с войсками появился в «Киргизской земле» и с угрозами начал принуждать ясачное население платить ему алман3. В то же время Галдан и его племянник Цэван-Рабдан стремятся к восстановлению посольских и торговых отношений с Русским государством. 11 октября 1671 г. в Тобольск, сопровождая ходившего в Китай С. Аблина, прибыли их послы Маметелип и Чадыр. Однако на все просьбы послов о пропуске их в Москву тобольский воевода И.Б Репнин отвечал отказом и продержал их в Тобольске боле трех лет. В письме к царю Галдан жаловался на самоуправство сибирских воевод, не пропускающих его послов в Москву, собирающих ясак с его подвластных и просил выдать ему бежавших в Томск и Кузнецк телеутов. В устном заявлении послы напомнили русскому правительству о заслугах Галдана, оказавшего помощь в проезде через Джунгарию каравану С. Аблина, которого до Китая как раз и сопровождал ойрат-ский посол Маметелип-зайсан. И их повелитель, уверяли они, и впредь готов оказывать русскому двору эту услугу. Просили не задерживать послов в Сибири и отправлять их в Москву. В ответном заявлении послам Галдан был назван «подданным царского же величества», которому собирать ясак, а тем более приходить войною на государевы города не годится1.
28 февраля 1675 г. Галдану была послана грамота с просьбой принять и про-водить в Китай и обратно, русского посла Н. Милеску-Спафария . В 1677 г. Гал-дан направил в Москву новое посольство во главе с Эрке-зайсаном. О судьбе этого посольства нам ничего не известно. Спустя два года в Москве принимали новое посольство, возглавляемое Себеддином-ходжей. Стороны обвиняли друг дру-га в нападениях и грабежах и требовали розыска и наказания виновных . Между тем сам Галдан в 1677 г. с войском вновь появился в Киргизской земле, и его баскаки собирали алман с коренного населения, угрожая воеводам сибирских городов войною. Спустя два года в июле 1679 г. киргизские князья и их кыштымы во главе с Ереняком Ишеевым вновь осадили Красноярск. «И по Галданову де веленью, - говорится в одном из документов, - киргизские люди Красноярской разорили и ясашных людей из под Красноярского всех в полон взяли, и служилых людей побили, и деревни выжгли, и животину отогнали всю без остатку. А те де ясашные люди калмыцким тайшам никогда ясаку не плачивали»4. Вскоре после нового погрома в Москву прибыло очередное посольство от Галдана. Наконец в Москве осознали, что большинство этих посольств приходят в Москву «не для посольства - для торгу. И, испродав де они свои товары, на Москве покупают де ружье и порох и свинец и отвозят в свою землю...».
Весной 1680 г. к Галдану из Тобольска был послан тобольский сын боярский Я. Неприпасов. Галдана он дома не застал, тот в это время находился в походе в Восточном Туркестане. Как известно в 1678-1683 гг. Галдан совершил несколько успешных походов против казахов и уйгуров. Вмешавшись в борьбу враждующих между собой религиозных партий, подчинил своей власти Кашгарию, за что получил от Далай-ламы титул «Бошокту-хан» («Благословенный хан»). Галдан переселил своих противников черногорских ходжей и их слуг, а также несколько тысяч уйгурских земледельцев («таранчей») и ремесленников в долину р. Или и сам вскоре перенес свои кочевья и ставку в Семиречье.
Русский посланец был принят женой Галдана Аной и ближними зайсанами. После протокольных церемоний Я. Неприпасов, «против наказной памяти» сказал «О розыску и указе винным людем... и о смиренье своевольном ево людем...» и о многом другом. Главного ответа на вопрос - «впредь великому государю от Галдана-контайши служилых и улусных людей верности в службе чаять ли?» -посол так и не узнал2. Надо отдать должное Галдану, который вскоре после этих событий послал к киргизам своего посланца Тарху Кашку-яйзана для выяснения причин и наказания виновников нападения на Красноярск. Виновным оказался Ереняк Ишеев и джунгары пообещали найти и возвратить угнанных лошадей .
Конфликт под Красноярском стал темой острой дискуссии в январе 1682 г. в Сибирском приказе между его главой окольничим И.И. Чаадаевым и послом Галдана Бошокту-хана Абдулой Эрке-зайсаном. На вопрос о цели приезда посол заявил: «Государьской де указ прислан к Бошохте-хану, чтоб жить смирно и с госу-дарьскими людьми задору и смуты никакие не чинить. И ныне де прислал меня Бошохты-хан для того, что он по указу государьскому задоров и обид никаких чинить людям своим не велит. А государьские люди под Красным Яром убили их людей в прошлом во 185 году 25 человек и 25 верблюдов и животы взяли, а людей де в воду побросали»4. Возмущенный столь бесцеремонным искажением картины событий, И.И. Чаадаев возразил послу, указав, что тот говорит «неправду», что именно «от ево де Бошохты-хана людей чинится государьским людям многое разоренье и убойство и грабеж...». Джунгарский хан виновных не ищет и не наказывает и «прислал тебя без дела. Только де за тобою и дела, что приезжаешь в Московское государство торговать с товары своими, и оттого де на Москве и по городам дорогою богатеешь и устанавливаешь товаром своим цену дорогую»1. Посол заверял чиновников приказа, что Галдан просит прислать к нему «дворянина добра» для переговоров. И.И. Чаадаев отклонил эту просьбу, подчеркнув, что в письмах хана ничего о делах не написано, а посылаемых к нему посланцев в оиратских кочевьях «грабят и разоряют». Если же посол и будет отправлен, то джунгарские послы останутся в Москве до его возвращения в качестве заложников.
Русско-джунгарский переговорный процесс в конце 20-х-30-е гг. XVIII в. и его результаты
Известие о загадочной кончине грозного хунтайджи в 1727 г. доставил в Тобольск уехавший в 1725 г. в Ургу с письмом от сибирского губернатора MB. Долгорукова «с требованием об отпуске пленных и об отдаче пограбленного» сержант Данило Ильин. Возвратившись через год и три месяца в Тобольск он сообщил, что «прежней контайша умер и по нем владетелем учинился сын ево Галдан-Черен».
С Д. Ильиным новый правитель направил в Тобольск свое посольство во главе с Боджиром. После возвращения сержанта Д. Ильина в Россию за «посылку ево х контайше и за долговременное тамо пребывание, яко за знатную заслугу другим не во образец, ежели он достоин, написать в прапорщики», минуя унтер-офицерское звание.
В послании к губернатору Галдан-Цэрен «предлагает о продолжении дружбы, и пересылках, и торговле, обещая в российских претензиях учинить удоволство». В то же время джунгарский посланец вручил губернатору расписанный по годам перечень «обид, показанных к их стороне от сибирских городов». Боджиру, в свою очередь, был вручен реестр «о претензиях российских» и в письме к новому хану в жестком тоне заявлено, чтобы он «по оному без всякого отлагательства удоволство учинил»4. По прибытии в Петербург ойратское посольство 17 июня 1728 г. было принято канцлером Г.И. Головкиным в своем доме. Боджир, вручив в подарок императору шесть «изобартов китайских», предъявил лист о смерти Цэван-Рабдана5 и изложил версию смерти хунтайджи, обвинив во всем происшедшем бежавшего к волжским калмыкам сына хунтайджи Лоузана-Шоно и его мать. Когда младший сын Цэван-Рабдана Лоузан-Шоно бежал из Джунгарии к волжским калмыкам «и соединясь с калмыцким владелцом Дондук-Омбою чрез посланцов своих прислали нынешнего их владетеля к мачихе, а хонтайшиной жене, отраву, чтоб ей отравить нынешняго их владетеля Галдан-Череня и оная де ево мачиха, убояся ево отравливать, рассуждая, что ежели она будет ево, Галдан-Череня, от-равливать и про то сведает муж ея контайши и то ей не без беды пробудится, вымыслила отравить мужа своего хонтайшу, что она и учинила»6. От имени нового хана Боджир предложил правительству России продолжать дружбу, развивать торговлю, завершить обмен пленными и т.д.1 В ходе переговоров Боджир обратился к канцлеру с несколькими просьбами: 1. Не брать пошлин с приезжающих в Сибирь из Джунгарского ханства купцов; 2. Найти или заплатить деньгами за украденные у него и у его спутников вещи; 3. Содержать на казенный счет посольских лошадей и верблюдов в Сибири. Посол жаловался на сибирские власти, которые в Семипалатинске не предоставили ему подводы, и послы были вынуждены на своих верблюдах и лошадях ехать до Тары, там оставить их на содержание у местных жителей за счет посольства. В послании Галдан-Цэрена правительству содержалась благодарность за возвращение в Джунгарию ойратов, бежавших в Сибирь из китайского плена. Коллегия иностранных дел предписала сибирскому губернатору М.В. Долгорукову направить с возвращавшимся в Джунгарию Боджиром своего нарочного с листом и потребовать от нового хана возвращения российских пленных и казны. По вопросу о взимании с джунгарских купцов пошлин Коллегия иностранных дел предписала: 1. Выяснить «Сколько бывает в привоз в год их товаров в наши городы, також и наших подданных в отвозе в их улусы и с которой стороны в товарах сумма превосходит и какие именно товары от оных в Сибирь, також из сибирских наших городов во владение помянутого Гал-дан-Череня возятся и в прошедшие лета с тех товаров во обоих сторонах пошлины браны ль и ныне берутца ль, и ежели со оных пошлин во обоих сторонах не брать, то будет ли от того казне нашей прибыль»; 2. Лошадей и верблюдов ойратского посольства содержать за счет казны в одном из сибирских городов; 3. Украденные у послов вещи найти и воров строго наказать.
Прием и «отпуск» джунгарских послов в России
Среди приемов дипломатического искусства важное место занимал церемониал, который, как система обычаев, играл значительную роль с точки зрения международных отношений. При церемониале учитывалось значение и статус государства, от которого прибыли послы. Как отмечают авторы «Истории дипломатии» церемониал играл «немаловажную роль с точки зрения международных отношений. Поведение посла при въезде и особенно во время первой аудиенции, а также ответные действия принимающего его государя или министра символизировали взаимоотношения держав и их сравнительный удельный вес в международной жизни». Произвольное изменение порядка церемониала сторонами рассматривалось как показатель изменившихся отношений, либо как признак умаления достоинства, либо, напротив, как особое уважение к государству проявляемого к послу как персонального представителя главы государства.
Лежащее в Европе и Азии Русское государство - Россия имело богатый опыт ведения дел не только с европейскими державами, но и с государствами Востока, в том числе и с кочевыми3, располагало специальными структурами. Организация и структура дипломатических органов Русского государства в рассматриваемый период претерпела радикальные преобразования, отражавшие изменения, происходившие в стране. В XVII в. сношениями с иностранными государствами
ведал Посольский приказ, во главе с думными дьяками, дьяками, подьячими и переводчиками. В 1689 г. в составе приказа было 53 подьячих, 22 переводчика и 17 толмачей. В 1667 г. вместо думных дьяков главами Посольского приказа назначаются бояре. В период петровских реформ начала XVIII в. на смену громоздким, с функциональной неразберихой приказам пришли, заимствованные из Швеции, коллегии. В 1718-1720 гг. было завершено формирование Коллегии иностранных дел, или как ее еще называли Посольской коллегии, ведавшей вопросами внешней политики государства. Коллегия состояла из двух структур: «Секретной экспедиции» и «Публичной экспедиции». В обязанности первой входил прием и отпуск иностранных послов, отправка русских дипломатов за границу, ведение дипломатической переписки. В свою очередь эта экспедиция состояла из четырех отделов, четвертая называлась «ориентальная», именно в ней сосредоточивались дела со странами Востока, в том числе с Джунгарским ханством1.
«Публичная экспедиция» отвечала за хозяйственные вопросы и доставку почты, а также ведала делами пограничных губерний. Возглавлял Коллегию канцлер (президент) и его заместитель (вице канцлер). В состав Коллегии входили: тайной канцелярии советник, канцелярии советник, два асессора, секретари, переводчики и др. низшие служащие. Первым президентом коллегии был известный государственный деятель Г.И. Головкин. В Москве располагалась Контора Коллегии иностранных дел, отвечавшая за пребывание иностранных послов этом городе, закупку подарков, их отправкой и др. хозяйственными и отчасти политическими вопросами. По сравнению с Джунгарским ханством Русское государство, таким образом, располагало специальным дипломатическим учреждением, что ставило его в более выгодное положение в сношениях с ним. Уже в XVII, а тем более в XVIII веке чиновники Посольского приказа и пришедшей ему на смену Коллегии иностранных дел были в отличие от своих джунгарских «визави» профессионалами высокого класса. Одним из выдающихся дипломатов XVII в. был глава Посольского приказа (с 1667 по 1671 гг.) А.Л. Ордин-Нащокин . Посольские дьяки выполняли разные поручения по посольскому делу. Они готовили проекты грамот, вели переговоры, встречали послов и вводили их на аудиенцию к царям и т.п. Функции посольского дьяка в дипломатических отношениях с азиатскими государствами были ограничены1. В эпоху петровских преобразований началось формирование дипломатической службы европейского типа2. В основе внешнеполитических подходов России к внешнему миру лежала европейско-христианская модель равноправных отношений, взаимного уважения суверенитета в лице олицетворявшего государство правителей. В то же время в придворном этикете, церемониях, убранстве царских палат в XVII веке оставалось сильным влияние азиатское, прежде всего византийское и татаро-монгольское. «Азиатское великолепие царствовало у наших царей - писал А. Рихтер - самые обряды при встрече послов, самая недоверчивость к иноземцам, робкая политика двора и образ жизни царей походили более на азиатские, так было почти до времен Петра Великого... Цари, следуя азиатским обыкновениям, заставляли послов повергаться пред троном на землю, от чего произошло и ныне еще употребляемое выражение челом бить, говорить речи стоя на коленях и являться перед государем безоружным»". Во второй половине XVII в. начальник Посольского приказа боярин А.С. Матвеев изменил церемониал приема иностранных послов, а именно, «чтобы они являлись на прием к царю и находились во время аудиенции с непокрытой головой, а не в шапках и шляпах, как было до селе».
Похожие диссертации на Русско-Джунгарские дипломатические отношения : Начало XVII-50-е гг.-XVIII вв.
