Российский конституционализм 2-ой половины ХVIII – 1-ой четверти ХIХ вв. в контексте развития западноевропейской правовой мысли Захаров, Виталий Юрьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Конституционализм как течение общественной мысли 65

1. Возникновение конституционализма, основные этапы его развития, типология 65

2. Конституционализм и идеология Просвещения 73

3. Конституционализм и либерализм 81

Глава II. Масонство и конституционализм 87

1. Происхождение, содержание и основные этапы развития масонства 87

2. Особенности развития масонства в США, Франции и Германии 101

3. Основные этапы развития масонства в России, его соотношение с конституционализмом 124

Глава III. Абсолютизм в Западной Европе и России: сходство и различия 173

1. Абсолютизм и самодержавие: соотношение понятий 173

2. «Просвещенный абсолютизм» и «просвещенный деспотизм» как два варианта эволюции традиционных монархий 188

Глава IV. Конституции Франции 90-х гг. XVIII в. и их влияние на развитие европейского конституционализма 214

1. Конституция Франции 3 сентября 1791г. 216

2. Конституция Франции 24 июня 1793г 244

3. Конституция Франции 22 августа 1795г 264

4. Конституция Франции 13 декабря 1799 г 296

Глава V. Конституции европейских государств эпохи Реставрации: складывание системы дуалистических монархий как вариант выхода из государственно правового кризиса 321

1. Конституционная Хартия Франции 4 июня 1814 г 323

2. Конституция Великого герцогства Баденского 22 августа 1818г 345

3. Конституция королевства Баварии 26 мая 1818г 356

4. Конституция королевства Швеции 6 июня 1809г 374

5. Конституция королевства Норвегии 4 ноября 1814г 390

6. Конституция Царства Польского 15 (27) ноября 1815г 408

7. Конституция королевства Португалии 29 апреля 1826г 446

Глава VI. Конституционные тенденции во внутренней политике России 2-ой половины XVIII -1-ой четверти XIX вв 483

1. «Просвещенный абсолютизм» Екатерины II и развитие конституционных идей в России во 2-ой половине XVIII в 483

2. «Просвещенный деспотизм» Павла I и конституционные проекты участников антипавловского заговора 510

3. Правительственный конституционализм в 1-ой четверти XIX в. в контексте эволюции российского абсолютизма 529

4. Попытки решения крестьянского вопроса в 1-ой четверти XIX в 633

Глава VII. Конституционные тенденции во внешней политике России 2-ой половины XVIII-1-ой четверти XIX вв 643

1. Политика «приспособления» к изменениям в Европе при Екатерине II и Павле 1 643

2. «Конституционный опыт» на Ионических островах в 1799- 1807 гг 648

3. Политика «конституционной дипломатии» в 1807- 1820 гг 662

Заключение 677

Примечания 685

Список использованных источников и литературы 717

• Возникновение конституционализма, основные этапы его развития, типология
• Конституция Франции 3 сентября 1791г.
• «Просвещенный абсолютизм» Екатерины II и развитие конституционных идей в России во 2-ой половине XVIII в
• Политика «конституционной дипломатии» в 1807- 1820 гг

Введение к работе

Актуальность темы исследования определяется общественно-политической потребностью, связанной с практикой реализации конституционализма в современной России. Развитие политической ситуации вокруг конституционного вопроса в России в 1990^е гг. показало, что без учета предшествовавшей практики конституционного строительства в нашей стране обойтись невозможно. Игнорирование как удачного, так и неудачного опыта реализации конституционно-правовых идей в прошлом может привести к неустойчивости нового конституционного устройства в России, дисбалансу ветвей власти, общей политической нестабильности.

Кроме того, обращение к данной теме объясняется острым интересом современного российского общества к вопросам конституционного развития и создания правового государства в России. Проблемы конституционного, политического устройства страны, реформирования ее экономики и общественного строя занимают умы многих отечественных и зарубежных ученых и политологов. Изучение конституционных проектов России второй половины XVIII - 1-ой четверти XIX в., анализ причин их появления именно в это время и неудачи проведения их в жизнь позволяют создать более четкое представление о перспективах развития современной России, в частности ответить на вопрос, в какой мере допустимо заимствование конституционных идей в готовой форме из более развитых в правовом отношении стран и насколько следует учитывать специфику правового и политического развития собственной страны.

Поэтому обращение к истокам конституционализма в России, поиску причин неудачи в реализации конституционной альтернативы в начале XIX в. представляет особый интерес.

Объектом диссертации является комплекс важнейших, но малоизученных исторических источников, связанных с эволюцией российского абсолютизма – прежде всего, конституционные проекты 2-ой половины XVIII - 1-ой четверти XIX вв., а также их зарубежные аналоги данного периода.

Предметом исследования является формирование и эволюция внутриполитического и внешнеполитического курса Российской империи рубежа 2-ой половины XVIII - 1-ой четверти XIX вв. в контексте использования достижений зарубежной и отечественной конституционной мысли указанного периода.

Хронологические рамки работы охватывают период со 2-ой половины XVIII в. по 1-ую четверть XIX в. Нижняя граница исследования обусловлена тем, что именно во 2-ой половине XVIII в. в России, как и в странах Европы, наметились кризисные явления, побудившие правящие круги приступить к поиску путей модернизации государственного строя и общественных отношений. При этом положение осложнялось тем, что к этому времени оказались исчерпаны возможности дальнейшего развития в рамках модели государственности, созданной Петром I, требовались новые подходы. Поиск вариантов преодоления кризиса абсолютизма проводился как на официальном уровне (политика «просвещенного абсолютизма» Екатерины II и «просвещенного деспотизма» Павла I), так и на неофициальном (разработка проектов государственных преобразований, в том числе конституционных). Причем в обоих случаях использовались элементы доктрины конституционализма.

Верхняя граница исследования обусловлена тем, что именно в 1-ой четверти XIX в. конституционализм был взят на вооружение правительством, конституционные проекты разрабатывались по прямому указанию Александра I («Всемилостивейшей Жалованной Грамоты российскому народу» 1801 г., конституционного проекта М.М. Сперанского 1809 г., «Уставной Грамоты Российской империи» 1818 – 1820 гг., Конституционные Хартии Франции 1814 г. и Царства Польского 1815 г.). Конституционная альтернатива дальнейшего развития страны стала не только возможной, но и вполне реальной. Однако в силу ряда причин она так и не была осуществлена.

Цель данного исследования – анализ основных эволюционных тенденций развития российского абсолютизма во 2-ой половины XVIII - 1-ой четверти XIX вв. в условиях развития российского и западноевропейского конституционализма.

Задачи исследования:

1. Проанализировать сущность российского и зарубежного конституционализма как течения общественной мысли в общетеоретическим аспекте; выявить его соотношение с другими общественно-политическими течениями – идеологией Просвещения, либерализмом и масонством.

2. Определить природу и причины кризиса традиционных абсолютных монархий в Европе и России во 2-й половине XVIII в. и поиск путей преодоления этого кризиса.

3. Показать влияние конституций революционной Франции в 1790-е гг. и конституций европейских государств эпохи Реставрации на развитие западноевропейского и российского конституционализма.

4. Проследить основные тенденции развития конституционной мысли России во 2-й пол. XVIII - начале XIX вв. и ее воздействие на эволюцию российского абсолютизма во 2-й пол. XVIII – 1-ой четверти XIX вв.; показать особенности его состояния в сравнении с западноевропейским абсолютизмом.

5. На основе текстологического анализа российских конституционных проектов 1-ой четверти XIX в. определить их отечественные и зарубежные источники, выявить степень влияния на них западноевропейского конституционного опыта, а также степень обратного влияния.

6. Проследить связь конституционных проектов 2-й пол. XVIII - 1-ой четверти XIX в. с основными тенденциями внутриполитического и внешнеполитического курса Российской империи в правление Екатерины II, Павла I, Александра I.

7. Проанализировать причины отказа от реализации конституционных проектов в России в 1-ой четверти XIX века.

Научная новизна исследования определяется оригинальной разработкой основной проблемы данной диссертации, состоящей в теоретическом и научно-практическом анализе развития конституционализма в России на рубеже XVIII-XIX вв. как одного из вариантов эволюции российского абсолютизма.

В ходе работы над диссертацией была проведена тщательная обработка большого по объему и разнообразного по содержанию материала, включающего неопубликованные источники из различных архивов (прежде всего, из Российского государственного архива древних актов), а также широкий спектр опубликованных источников и научной литературы на русском и иностранных языках, многие из которых только начинают входить в широкий научный оборот отечественных исследователей.

Впервые в историографии предпринимается попытка дать комплексный анализ развитию российской конституционной мысли с момента зарождения до конца первой четверти XIX века в сравнении с западноевропейской конституционной традицией этого периода. Исключительное внимание уделено исследованию российских конституционных проектов 1-ой четверти XIX в.: «Жалованной Грамоты российскому народу» 1801 г., конституционного проекта М.М. Сперанского 1809 г., «Уставной Грамоты Российской империи» 1818 – 1820 гг. и их влиянию на внутреннюю и внешнюю политику России первой четверти XIX века. Впервые предпринимается текстологический анализ конституционных проектов, подготовленных во время правления Александра I (прежде всего, Уставной Грамоты Российской империи 1818-1820 гг.) и их зарубежных аналогов (прототипов) на предмет выяснения степени заимствования зарубежного конституционного опыта и обратного влияния российского конституционализма. При этом автором были составлены сравнительные таблицы российских и иностранных конституционных документов, в которых приводится процентное соотношение количества статей, посвященных разным ветвям власти, что позволило более наглядно продемонстрировать сходства и различия этих документов.

Кроме того, на основе изучения широкого круга источников в диссертации предлагается новая авторская типология развития западноевропейского и российского конституционализма и масонства, впервые исследуется соотношение конституционализма с идеологией Просвещения, либерализмом и масонством. Конечной целью исследования является выявление основных направлений эволюции российского абсолютизма в общеевропейском контексте во 2-й пол. XVIII – первой четверти XIX вв., а также причин нереализованности конституционной альтернативы в России в 1-й четверти XIX в. При этом правительственный конституционализм рассматривается как один из вариантов преодоления кризиса традиционных абсолютных монархий в европейских государствах и России, который был почти повсеместно взят на вооружение после того, как показали свою исчерпанность и неэффективность два других варианта эволюции абсолютизма – «просвещенный абсолютизм» и «просвещенный деспотизм». С помощью метода моделирования анализируются возможные последствия, которые могли наступить в случае реализации конституционных проектов в России в 1-ой четверти XIX в., исходя из чего, решается вопрос о применимости в специфических условиях России того времени западной модели конституционного развития и закономерности отказа от реализации конституционной альтернативы.

Кроме того, впервые в историографии предпринимается комплексный анализ проявлений правительственного конституционализма Александра I во внешнеполитическом курсе России 1-ой четверти XIX в., в частности, подробно исследуется феномен политики «конституционной дипломатии», применявшейся в 1801 – 1820 гг. и приведшей к совершенно иным результатам, чем разработка конституционных проектов внутри России.

Практическая значимость исследования заключается в проведении анализа широкого круга источников и обобщении научных данных, раскрывающих основные направления эволюции российского абсолютизма во 2-ой половине XVIII – 1-ой четверти XIX вв. в общеевропейском контексте; в концептуальном обосновании типологии и специфических особенностей развития российского конституционализма в указанный период; в проведении сравнительно-исторического исследования конституционных проектов России и конституций европейских государств 2-ой половины XVIII – 1-ой четверти XIX вв., выявлении степени их взаимовлияния; раскрытии причин нереализованности конституционной альтернативы в период правления Александра I.

Материалы и выводы могут быть использованы в научной работе и в учебно-педагогическом процессе, общелекционных и специальных курсах по истории России XVIII - XIX вв. Особый интерес результаты данного исследования представляют для представителей смежных гуманитарных дисциплин – истории государства и права России, истории государства и права зарубежных стран, политологии, истории политических и правовых учений.

Особенности изучения темы в научной литературе

В дореволюционной историографии проблема конституционных поисков Александра I и его окружения и их влияние на внутреннюю и внешнюю политику России первой четверти XIX в. стала не случайно предметом научного рассмотрения в 1860-е гг., т.к. именно в это время на повестку дня был поставлен вопрос о проведении буржуазных реформ, и в поисках их истоков взоры историков обратились к началу XIX в. Характерной чертой дореволюционной историографии была отчетливая связь между предметом исследования и собственной политической позицией авторов. Исходя из этого, можно выделить два основных подхода к рассмотрению реформ начала XIX века – консервативный и либеральный.

Для консервативной русской историографии, представленной трудами М.И. Богдановича и Н.К. Шильдера, характерна уверенность в незыблемости монархического принципа правления. Этим объясняется негативное отношение данных исследователей к деятельности Негласного Комитета, которая, по их мнению, представляла собой попытку внедрения прозападных конституционных идей, якобы чуждых интересам страны, что стало главной причиной неудачи реформ начала XIX в. М.И. Богданович и Н.К. Шильдер разошлись лишь в вопросе об оценке либерализма Александра I. Если М.И. Богданович считал, его следствием юношеского максимализма императора и вредного влияния «молодых друзей» из Негласного Комитета, то Н.К. Шильдер полагал, что Александр I с самого начала стоял на консервативных позициях, а либеральные идеи использовал, как средство укрепления личной власти, защиты ее от поползновений участников заговора 11 марта 1801 г.

Подход консервативной историографии к изучению причин реформ начала XIX века и явная апологетика абсолютной монархической власти вели к субъективизму и догматизму в оценке попыток преобразований начала XIX века.

Для либеральной историографии характерно более объективное освещение событий, хотя работы некоторых либерально настроенных историков также не свободны от излишнего субъективизма и умозрительности, в частности, труды А.Д. Градовского и М.В. Довнар-Запольского.

На гораздо более высоком научном уровне написаны работы А.Н. Пыпина и вел.кн. Николая Михайловича. Они отличаются использованием большого массива архивных источников, многие из которых были введены в научный оборот впервые, как например, «Протоколы Негласного Комитета». Особо следует отметить работу А.Н. Пыпина «Общественное движение при Александре I», в которой впервые в историографии делается вывод о том, что конституционные идеи Александра I и «молодых друзей» были не случайным, а закономерным явлением, вытекавшим из всего исторического развития России XVIII в., особенно последних лет царствования Екатерины II и Павла I. Главной причиной неудачи реформ начала XIX в. А.Н. Пыпин считал отсутствие гласности при их разработке, отказ обратиться к общественному мнению за поддержкой.

В целом же, за исключением исследования А.Н. Пыпина, реформы начала XIX в. объяснялись дореволюционными историками исключительно личными взглядами Александра I или настроениями группировок высшей аристократии при императорском дворе, практически вне всякой связи с политическими и социально-экономическими процессами, объективно развивавшимися во второй половине XVIII века.

Недостаток этот попытался устранить М.Н. Покровский на основе марксистской методологии. Однако, критикуя своих предшественников за схематизм и умозрительность построений, сам Покровский не избежал того же самого. Так он почти проигнорировал особенности политической борьбы начала XIX в., дав ее самую общую схему, не подкрепленную конкретными фактами. Слишком упрощенной и пренебрежительной представляется и оценка личности Александра I.

Важным исследованием, отметившим переход от дореволюционной историографии к советской, стала вышедшая в 1924 г. книга А.Е. Преснякова «Александр I». Под влиянием марксистской методологии А.Е. Пресняков считал попытку реформ начала XIX в. продуктом социально-экономического развития страны. При этом автор выдвинул идею относительной самостоятельности самодержавия, которое в лице Александра I и «молодых друзей» играло в начале XIX в. прогрессивную роль, пытаясь провести назревшие преобразования во всех сферах жизни. Главную причину неудачи реформ начала XIX в. Пресняков видел в отсутствии объективных предпосылок.

Альтернативный подход к проблеме реформ начала XIX в. предложил С.Б. Окунь, опиравшийся на труды основателей ленинградской исторической школы В.П. Семенникова и И.М. Троцкого, которые впервые в историографии попытались проанализировать разные редакции проекта «Жалованной Грамоты российскому народу». С.Б. Окунь исходил из марксистской методологии и того, что определяющим фактором внутренней политики самодержавия были противоречия между развивающимся новым капиталистическим способом производства и господствующей крепостной системой. С.Б.Окунь постарался учесть все нюансы конкретной политической обстановки, вынудившей царизм встать на путь реформ. Особую роль в подготовке коронационных проектов Окунь отводил участникам антипавловского заговора. Александр I же в его представлении был хитрым и умным политиком, рядившимся в тогу показного либерализма, а на самом деле преследовавшим цель добиться всемерного укрепления своей абсолютной власти.

Концепция «заигрывания с либерализмом», предложенная С.Б. Окунем, отрицала способность абсолютистского режима в России сознательно пойти по пути конституционных реформ, и была преобладающей в исторической науке на протяжении 1930-50-х гг. Данная концепция представляла собой возрождение, но на несравненно более высоком уровне, линии М.И. Богдановича - Н.К. Шильдера, сомневавшихся в искренности реформаторских намерений Александра I.

Концепцию «заигрывания с либерализмом» не разделял А.В. Предтеченский. В 1957 г. вышла его монография «Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX в.», до сих пор остающаяся одним из самых обстоятельных исследований внутриполитических проблем указанного периода. Предтеченский представил Александра I дальновидным реформатором, убежденным в необходимости пойти на частичные уступки, причем сознательные, новым буржуазным отношениям с целью предотвратить повторения событий Французской революции. По его мнению, Александр I и члены Негласного Комитета действовали как единомышленники и являлись инициаторами всех реформ. Однако автор не связывал подготовку реформ с мартовскими событиями 1801г., что являлось существенным недостатком его концепции.

В 1950-60-е гг. в советской историографии появляются работы, затрагивающие конституционный аспект внутренней и внешней политики Александра I. В работах К.В. Пигарева обстоятельно анализируется конституционный проект Н.И. Панина – Д.И. Фонвизина. С.О. Шмидт рассмотрел проекты П.И. Шувалова. А.М. Станиславская впервые в историографии всесторонне исследовала конституционный аспект внешней политики России в начале XIX в., в частности на Ионических островах.

В 1970-е гг. в отечественной историографии интерес к проблеме реформ начала XIX в. значительно ослабевает. За этот период следует выделить лишь монографию С.С. Ланды, посвященную формированию идеологических предпосылок декабристского движения.

В 1980-е гг. в условиях необходимости реформирования советской системы, вновь возрастает интерес к рассматриваемой проблематике. В поисках исторических аналогий взгляд исследователей обращался к событиям начала XIX в., которые рассматривались в ракурсе возможности и реальности реализации реформаторской альтернативы.

Из исследований, посвященных этой проблематике, можно отметить работы Н.В. Минаевой, С.В. Мироненко и М.М. Сафонова.

Н.В. Минаева и С.В. Мироненко, по сути, выступили продолжателями линии, намеченной в трудах А.Н. Пыпина, А.Е. Преснякова и А.В. Предтеченского, рассматривая попытки реформ начала XIX в. как сознательный, хотя и вынужденный выбор правительства с целью приспособления устаревшей политической системы к новым общественным отношениям. Оба исследователя рассматривали проекты государственных реформ при Александре I (Жалованная Грамота российскому народу 1801 г., проект М.М. Сперанского 1809 г., Уставную грамоту 1818-1820 гг.) как проекты конституционные, направленные на модернизацию государственного строя и политической системы России, предотвращение возможной революции. Все три проекта должны были привести к превращению России из абсолютной монархии в конституционную. Успеху этих реформ помешало сопротивление подавляющей части консервативно настроенного дворянства и недостаточная решимость довести начатое до конца у самого императора.

Монография М.М. Сафонова была посвящена периоду первых лет царствования Александра I. Автор обработал огромный фактический материал, ввел в научный оборот неизвестные ранее источники. Являясь учеником С.Б. Окуня, М.М. Сафонов использовал и ряд идей сторонников концепции «приспособления». В результате ему удалось создать оригинальную концепцию, объясняющую причины, характер и результаты реформ начала XIX века, хотя ряд положений этой концепции представляется достаточно спорным. Так вряд ли можно согласиться с оценкой проекта «Жалованная Грамота российскому народу» 1801 г. как феодальной хартии, так же как и с чрезмерным выпячиванием роли лидера «заговорщиков» П.А. Зубова. Не лишена противоречий и оценка деятельности Негласного Комитета. С одной стороны, М.М. Сафонов постоянно указывает на желание «молодых друзей» всячески затормозить реформаторскую деятельность Александра I, с другой – признается приверженность «молодых друзей» идеям конституционализма, причем общесословного характера.

Следует также отметить монографию П.С. Грацианского, в которой дается развернутый анализ развития политико-правовой мысли России второй половины XVIII века, в том числе подробно рассматривается так называемая «записка Безбородко», ставшая одним из источников проекта «Жалованной Грамоты российскому народу» 1801 г.

Из работ, вышедших в начале 1990-х гг. и посвященных проблеме разработки проектов реформ начала XIX в., следует отметить статью В.А. Федорова, в которой сквозь призму биографии Александра I дается глубокий анализ причин, побудивших императора начать разработку проектов конституционных реформ, а также причин неудачи этих попыток. При этом автор поддерживает концепцию приспособления самодержавия к новым общественным условиям.

Также определенный интерес представляет статья И.В. Волковой и И.В. Курукина, посвященная анализу феномена дворцовых переворотов в политической истории России XVIII-XX вв. Авторы высказывают оригинальную мысль о том, что большая часть удавшихся и неудавшихся дворцовых переворотов сопровождалась попытками аристократических кругов ограничить самодержавную власть, в том числе и при помощи разработки соответствующих конституционных проектов. При этом данная тенденция рассматривается как закономерность политического развития России XVIII-XX вв.

Значительную научную ценность представляют монография А.Н. Медушевского, в которой дается авторская типология развития конституционализма в России, и монография А. Каменского, в которой исследуются основные тенденции развития России в XVIII веке в контексте борьбы традиционных и модернизаторских начал. Реформы Александра I в этой связи рассматриваются как очередная попытка модернизации страны, но на фоне резкого сужения реформаторского пространства по сравнению со второй половиной XVIII в.

Следует отметить и монографию С.А.Омельченко, посвященную проблеме становления концепции «просвещенного абсолютизма» в России при Екатерине II. Автор справедливо отмечает явные отличия этой концепции в интерпретации Екатерины от аналогов в странах Западной Европы, особенно в отношении крестьянского вопроса.

В целом для отечественной историографии 1990-х годов характерно обращение многих исследователей к жанру психологического портрета. При этом в центре внимания исследователей оказались, прежде всего, сложные и неоднозначные фигуры Павла I и Александра I. Из монографий, посвященных Павлу I, следует отметить работы А.Г. Тартаковского, Ю. А. Сорокина, Г.Л. Оболенского, А.М. Пескова, продолжившие исследования Н.Я. Эйдельмана. Для всех этих работ, разных по своему научному достоинству, характерно рассмотрение Павла I как сложной исторической личности, в которой совместились и реформаторские и консервативные устремления. Павел I рассматривается как неудавшийся реформатор, тем не менее, своей деятельностью заложивший основы развития России в первой половине XIX века.

Помимо Павла I особой популярностью пользовалась противоречивая фигура Александра I. Кроме уже упоминавшейся работы В.А.Федорова ему посвящены монографические исследования А.Н.Сахарова, А.Н. Архангельского и Н.А.Троицкого. А.Н.Сахаров рассматривает всю деятельность Александра I сквозь призму искупления греха отцеубийства. Он достаточно убедительно доказывает, что и переход к разработке конституционных реформ, и отказ от их осуществления можно объяснить психологическими факторами. Сомнения в правильности выбранного пути, опасения, что задуманные преобразования приведут к негативным результатам, стали главными причинами нереализованности конституционной альтернативы, искренним приверженцем которой был сам император.

Монография Н.А.Троицкого «Александр I и Наполеон», посвящена сравнительному жизнеописанию двух императоров. В оценке внутриполитического курса Александра I он близок к сторонникам «теории приспособления», но одновременно считает обоснованными и ряд доводов сторонников теории «заигрывания с либерализмом». В целом, оценивая Александра I как личность и политика, Н.А.Троицкий замечает, что после Наполеона по уровню способностей и интеллекта Александр был самым умным и умелым политиком, приводя при этом схожие слова самого Наполеона, сказанные им в конце жизни на острове Святой Елены: «Это, несомненно, самый способный из всех царствующих монархов».

Монография А.Н.Архангельского «Александр I» является, по сути, историко-беллетристическим произведением и, наверное, самым «психологическим» из написанных в жанре психологического портрета. Автор делает упор на выяснении мотивов деятельности императора, его поведения в частной и политической жизни. В целом концепция А.Н.Архангельского является по своей сути одной из разновидностей концепции «заигрывания с либерализмом».

Из работ, посвященных внешней политике России рассматриваемого периода следует отметить статью Г.И. Герасимовой о внешнеполитической концепции графа Н.И. Панина и статью О.А. Савельевой о графе И. Каподистрии и его влиянии на проведение в жизнь политики «конституционной дипломатии» в 1814-20 гг., опубликованных в сборнике «Российская дипломатия в портретах».

Кроме того, с темой диссертации несколько соприкасаются работы В.И. Морякова о русском просветительстве второй половины XVIII в., Н.М. Михайловой о либерализм в России на рубеже XVIII-XIX вв. и несколько работ Ф.А. Петрова о развитии университетского образования в первой половине XIX века.

Для историографии 2000-х г.г., как и для историографии предшествующего периода, характерен некоторый спад интереса к проблеме конституционных реформ второй половины XVIII – первой четверти XIX вв. С другой стороны, были предприняты первые попытки концептуального осмысления всего пути развития российского конституционализма с XVIII до начала XX века. Именно этой теме посвящены вступительные статьи А.Н.Сахарова и А.Н.Медушевского к сборнику конституционных проектов «Конституционные проекты в России XVIII - начала XX в.в.», подготовленного в Институте Российской истории РАН в 2000 г. В статье «Конституционные и цивилизационные судьбы России» А.Н. Сахаров рассуждает о возможности иных альтернатив в российской истории. По мнению А.Н.Сахарова, первые ростки конституционной альтернативы в России появляются еще в XVI веке в сочинениях князя А.Н.Курбского, затем во время событий Смутного времени («крестоцеловальная запись» Василия Шуйского при вступлении на престол). Ее окончательное оформление происходит в XVIII веке в проектах «верховников» и Н.И.Панина. С приходом к власти Александра I реализация этой альтернативы становится как никогда реальной благодаря особенностям мировоззрения молодого императора. Однако в решающий момент он отказался от воплощения им же самим задуманного, и Конституция в России так и не была принята. Одну из главных причин А.Н.Сахаров видит в неуверенности Александра I по поводу последствий принятия Конституции. К тому же, получив в свои руки неограниченную власть, Александр I уже не очень-то хотел с ней расставаться. Несмотря на неудачу с реализацией конституционных проектов при Александре I, их значение, по мнению Сахарова, все равно было велико, так как свидетельствовало о переходе на иной, более прогрессивный уровень развития цивилизации.

А.Н.Медушевский в статье «Конституционные проекты в России» попытался выявить специфические черты, присущие российскому конституционализму. К таковым автор относит заимствованный (с Запада) характер конституционных идей, немассовость сторонников конституционализма из-за отсутствия широкой социальной опоры в лице среднего класса, а отсюда его верхушечный характер. По мнению А.Н.Медушевского, в силу этих причин российский конституционализм так и не стал «реальной политической силой, способной трансформировать политическую систему абсолютистского государства», а остался «своеобразным интеллектуальным течением, отстаивавшим ограничение власти главным образом из чисто теоретических соображений, апеллируя при этом часто к самой власти». Представляется очень важной и правильной мысль ученого о том, что российский конституционализм отражает доминирующую тенденцию к рационализации, модернизации и европеизации российского политического строя и не может быть объяснен вне ее. Что касается оценки конституционных проектов 1-ой четверти XIX в., интересующих нас, прежде всего, то в отличие от А.Н. Сахарова, Медушевский относит их к типичным проявлениям «мнимого конституционализма» бонапартистского образца, в которых выборы сводятся к фарсу, а парламент не обладает реальными законодательными полномочиями. По мнению Медушевского, реализация проектов Негласного Комитета, проекта М.М.Сперанского и Уставной Грамоты 1818-1820 гг. привела бы к созданию более рационализованной бюрократической администрации, возможно, ограничению произвола монархической власти, но отнюдь не к созданию конституционной монархии. При этом автор считает признаками конституционной монархии парламентский контроль над бюджетом, ответственность министров перед Парламентом, контрассигнация министром подписи монарха. Ни одного из этих признаков в вышеназванных проектах он не обнаруживает. Подобное утверждение представляется спорным. Причины нереализованности конституционных проектов 1-ой четверти XIX в. Медушевский видит в невозможности в условиях конкретной политической ситуации того времени одновременно решить вопрос о политическом переустройстве государственной системы и вопрос о крепостном праве. По его мнению, «ослабление монархической власти как единственной надсословной силы, способной провести крестьянскую реформу сверху, становилось в этих условиях деструктивным фактором социального развития». Подобное объяснение представляется убедительным и объективным.

Из монографических исследований этого периода следует отметить работы М.М.Сафонова, Н.В.Минаевой и К.С.Чернова.

Монография М.М.Сафонова «Завещание Екатерины II» посвящена политической борьбе в придворных кругах в 70-90-е гг. XVIII в. вокруг вопроса о престолонаследии. Автор пытается по-новому осветить многие, казалось бы, давно известные события екатерининского царствования, например, связанные с наступлением совершеннолетия Павла и борьбой «панинской партии» за соправительство.

Книга Н.В.Минаевой «Век Пушкина» является своеобразным продолжением ее монографического исследования «Правительственный конституционализм и передовое общественное мнение России в начале XIX века» и повествует о событиях истории России 1-ой половины XIX века, связанных с попытками модернизации российского абсолютизма. Причем все эти события рассматриваются сквозь призму жизни и деятельности А.С.Пушкина. В монографии нашел воплощение фактически весь круг научных интересов автора. При этом особое внимание уделяется анализу проектов конституционной и крестьянской реформ в период правления Александра I и, в меньшей степени, Николая I.

Монография К.С.Чернова «Забытая конституция «Государственная Уставная Грамота Российской империи» посвящена, как видно из названия, анализу конституционного проекта, по сути, подводившего итоги всей реформаторской деятельности Александра I. В этой работе наиболее интересна ее источниковедческая часть, особенно многочисленные приложения, в которых автор публикует свой собственный перевод с французского языка на русский первой и третьей редакции Уставной Грамоты, развернутую схему будущей структуры органов государственной власти, а также сравнительную таблицу статей второй редакции Грамоты с зарубежными и отечественными источниками. Саму же Уставную Грамоту К.С.Чернов рассматривает не как проект Конституции, а всего лишь как проект административной реформы, цель которой – завершить процесс «институционализации российского абсолютизма». Концепция автора явно страдает определенной заданностью, а в некоторых моментах и предвзятостью. Вывод зачастую опережает обоснование, из-за чего страдают логика и объективность всей концепции.

Следует также отметить монографию В.С. Парсамова, в первой части которой затрагивается вопрос о реформировании государственного строя России в 1801-20 гг. Позиция В.С. Парсамова в целом напоминает концепцию С.В. Мироненко и Н.В. Минаевой. Проекты государственных преобразований этого периода оцениваются как умеренно-конституционные и как прямые предшественники конституционных проектов декабристов.

В историографии 2000-х гг. не остался без внимания и жанр психологического портрета. Из наиболее интересных работ можно отметить монографию П.Д. Николаенко о В.П. Кочубее, статью М.А.Крисань о князе Адаме Чарторижском и, особенно статью Н.В.Минаевой о Н.И.Панине, в которой содержится не только характеристика личности героя очерка, но и дается развернутый анализ его деятельности, включая разработанные им конституционные проекты.

Зарубежная историография представлена в основном работами историков по проблемам внешней политики России рассматриваемого периода. Из них особо следует выделить монографические исследования Дж. Берти, П. Кеннеди-Гримстеда, Дж. Мак Найта, Н. Соула, Х. Рэгсдейла, М. Кукеля и Е.Сковронека, посвященных разным аспектам политики «конституционной дипломатии» России в первой четверти XIX века.

Заслуги зарубежных историков в разработке проблем реформирования политического режима в России второй половины XVIII – первой четверти XIX вв. гораздо скромнее. Можно отметить лишь монографии Р. Джонса об измерении социальной психологии русского дворянства в годы екатерининского правления, Б. Михана-Уотерса о политической борьбе вокруг «кондиций» верховников в 1730 г., С. Бертолисси о развитии конституционализма в России, биографические работы Д.Л. Рансела о Н.И. Панине, Р.Е. Мак Грю – о Павле I, А.Валлотона – об Александре I, а также великолепную монографию американского историка М. Раева, в которой делается попытка выявить тип развития конституционализма в России на основании изучения реализованных и нереализованных конституционных проектов на протяжении XVIII-XIX вв. При этом автор считает, что российский конституционализм значительно отличался от западного и имел свои специфические особенности.

В вышеприведенном историографическом обзоре были рассмотрены работы историков, связанные с изучением истории российского конституционализма и проблемы эволюции российского абсолютизма 2-ой половины XVIII – 1-ой четверти XIX, в которых были предприняты попытки ее общего концептуального осмысления. По более частным вопросам небольшие историографические обзоры даются в каждой главе данной работы.

В целом же, несмотря на наличие большого количества монографий и статей, в современной историографии отсутствуют специальные исследования, посвященные комплексному изучению российских конституционных проектов 2-ой половины XVIII - 1-ой четверти XIX вв. в сравнении с западноевропейской конституционной традицией и в контексте эволюции российского и западноевропейского абсолютизма. В связи с этим тема требует отдельной всесторонней разработки.

Источниковую базу диссертации составили архивные и опубликованные источники, принадлежащие к различным жанрам.

Первое место по степени важности занимают конституционные проекты 1-ой четверти XIX в., подготовленные по указанию Александра I, относящиеся к документам делопроизводства неофициального или полуофициального характера.

Одним из важнейших источников этого вида являются разные редакции «Жалованной Грамоты российскому народу» 1801 г. На данный момент известны четыре редакции этого документа: 1-я редакция - проект А.Р.Воронцова из 20 статей, представленный двумя рукописями на русском языке и французском языке ; 2-я редакция из 28 статей, появившаяся после обсуждения проекта Воронцова в Негласном Комитете; 3-я редакция из 25 статей сохранилась среди бумаг М. М.Сперанского, переданных К.Г.Репинским Публичной библиотеке ; 4-я предполагаемая редакция из 26 статей, видимо, возникла в результате обсуждения ряда статей проекта в Непременном Совете и последовавших за этим двух вставок, выполненных главой его канцелярии Трощинским.

Помимо редакций «Жалованной Грамоты российскому народу» в диссертации были использованы следующие конституционные проекты полуофициального характера, написанные по прямому указанию Александра I: проект А. Чарторижского 1802 г., проект М.М. Сперанского 1809 г., проект «Уставной Грамоты Российской империи» 1818-20 гг. Н.Н. Новосильцева и П.А. Вяземского, а также «Протоколы Негласного Комитета», хотя их следует отнести скорее к источникам мемуарно-дневникового характера.

У конституционных проектов 1-ой четверти XIX в. были источники как отечественного, так и иностранного происхождения. К первым следует отнести, прежде всего, кондиции «верховников» 1730 г., проект фундаментальных законов П.И. Шувалова 1754 г., Наказ Уложенной комиссии и проекты преобразования Сената 1760-х гг. и особенно конституционный проект Н.И. Панина – Д.И. Фонвизина, ограничительные проекты участников заговора 11 марта 1801 г. и проект А.А. Безбородко «О потребностях империи Российской» 1799 г.

Ко вторым относятся конституционные документы иностранных государств периода Французской революции и эпохи Реставрации. Учитывая значительное влияние конституционного опыта революционной Франции на подготовку конституционных проектов в России, автор счел необходимым проанализировать тексты Конституций Франции 1791, 1793, 1795 и 1799 г.г.. Кроме того, чтобы получить наиболее объективную картину взаимовлияния европейского и российского конституционализма в период Реставрации, было принято решение провести выборку европейских конституций этого периода по региональному принципу. В результате были использованы Конституционная Хартия Франции 1814 г., Конституции Бадена и Баварии 1818 г. (Западная Европа), Конституции Швеции 1809 г. и Норвегии 1818 г. (Северная Европа), Конституция Португалии 1826 г. (Южная Европа) и Конституция Царства Польского 1815 г. (Восточная Европа). Русскоязычные тексты всех вышеупомянутых конституций, за исключением Польской, были взяты из сборника «Современные конституции» под редакцией В.М.Гессена и Б.Э.Нольде, изданного в 1905 г. Русскоязычный текст Конституции Царства Польского 1815 г. взят из книги «Конституционная Хартия 1815 г. и некоторые другие акты бывшего Царства Польского (1814-1881 г.г.)», изданной под редакцией Ш.Ашкенази в 1907 г. Все тексты вышеупомянутых конституций приводятся в авторской редакции в Приложениях к настоящей работе.

Кроме того, в работе использованы неопубликованные архивные материалы, прежде всего, из фондов Российского государственного исторического архива и Российского государственного архива древних актов. В наибольшей степени были использованы документы из фонда 1261 (архив Воронцовых), фонда 1274 (архив Паниных) и фонда 1278 (архив Строгановых) РГАДА, позволившие дать более полную картину той обстановки, в которой проходила разработка конституционных проектов 1-ой четверти XIX в.

В диссертации использованы и документы официального законодательства. Прежде всего, это Жалованные Грамоты дворянству и городам 1785 г., послужившие прототипом для проекта «Жалованной Грамоты российскому народу» 1801 г.; указы 8 сентября 1802 г. о реформе Сената и манифест о создании Министерств; коронационные указы 12 сентября 1801 года, в которых нашли отражение некоторые положения конституционных проектов 1-ой четверти XIX в.

Учитывая, что принципы конституционализма нашли отражение не только во внутренней, но и во внешней политике России первой четверти XIX в., в диссертации проанализированы основные документы политики «конституционной дипломатии»: помимо конституций ряда европейских государств, упомянутых выше, в создании которых российское правительство и лично Александр I приняли самое непосредственное участие, это конституционные проекты республики Ионических островов 1799, 1801, 1803, 1806 гг., а также Финляндии 1809 г.

В диссертации также широко используются источники личного характера – мемуары, дневники, записные книжки, предоставляющие дополнительную информацию по подготовке конституционных проектов начала XIX в. Прежде всего, следует отметить мемуары князя Адама Чарторижского, дающие ценную информацию в некоторых аспектах деятельности Негласного Комитета, атмосфере при императорском Дворе, политической борьбе в придворных кругах.

Определенную информацию о политической борьбе в правительственных кругах конца ХVIII - начала XIX века в дополнение к вышеперечисленным источникам дают мемуары Ф.Ф.Вигеля и Н.И.Греча, при всей неоднозначности этих личностей и их роли в общественной жизни России. В этих воспоминаниях содержится богатый материал о быте, нравах, настроениях, духовной жизни столичного дворянства, даются интересные, хотя и субъективные, характеристики политических деятелей павловского и особенно александровского царствования.

Много ценных сведений о конституционном проекте Н.И.Панина можно почерпнуть из мемуаров декабриста М.А.Фонвизина.

Мемуары и дневники И.И.Дмитриева и П.А.Вяземсксго ценны, прежде всего, приводимыми авторами оценками современников происходящих событий (например, переворота 11 марта 1801года).

Значительный интерес представляют воспоминания участников заговора 11 марта 1801 года и, прежде всего, Л.Л. Беннигсена. Они дают основание полагать о существовании планов ограничения самодержавия путем предоставления Сенату законосовещательных функций.

Наконец, интересным источником является дневник Александра I за 1798 – 1800 года, из которого можно узнать о наличии у будущего императора определенной программы решения крестьянского вопроса.

4) Четвертым жанром источников является эпистолярий. С источниковедческой точки зрения эпистолярный жанр отличается субъективностью, отрывочностью, передачей иногда непроверенных слухов и фактов, обилием личных и бытовых подробностей, намеков и полунамеков, значительная часть которых понятна лишь автору и адресату. Все это крайне усложняет понимание и использование переписки как источника. Но с другой стороны, переписка часто проливает свет на неясные стороны других источников.

Для темы настоящей работы определенный интерес представляет переписка Александра I, Кочубея, Новосильцева, Чарторижского, братьев Воронцовых и других влиятельных лиц при императорском Дворе в начале XIX века.

Теоретическая и методологическая основа диссертационного исследования. При разработке темы исследования автор руководствовался системой методов и теоретических принципов исторической науки. При этом был использован комплекс методов: общенаучные (к ним традиционно относят логические и эмпирические методы, историко-диалектический метод, метод моделирования и др.) и частнонаучные (историко-генетический, историко-сравнительный, историко-типологический и системный).

Методология представленного исследования основана на методологическом синтезе, который включает в себя вышеперечисленные методы, а также основополагающие принципы познания. Их применение обусловлено характером решаемых в диссертации проблем. В концептуальном плане автор придерживается в основном теории модернизации с использованием элементов формационного и цивилизационного подходов. В исследовании широко применялся диалектический метод, в основе которого лежит системный подход к анализу исторических явлений, рассмотренных не в статичном положении, а в динамике, взаимосвязи и взаимовлиянии с другими явлениями и процессами.

Важнейшее значение для автора имели принципы историзма и объективности, понимаемые как неразрывное диалектическое единство общего и частного, как отсутствие всякой предвзятости и субъективизма, как прочтение источника в широком социально-политическом и мировоззренческом контексте изучения эпохи.

При разработке настоящей темы исследования были использованы практически все специально-исторические методы. Из них в наибольшей степени применялся историко-генетический метод, к примеру, при анализе развития конституционных идей в России от аристократического конституционализма второй половины XVIII в. к дворянско-просветительской конституционной мысли первой четверти XIX в. Естественно, что при выделении типов конституционализма по ряду существенных признаков (носители конституционных идей, характер выдвигаемых требований, их объективная направленность и т.д.), использовался и историко-типологический метод. Рассматривая неизбежность и закономерность появления конституционных идей в России во второй половине XVIII в., их источники, нельзя было пройти мимо сложных процессов, происходивших в это время в странах Западной Европы. В этом случае применялся историко-сравнительный метод. Он же активно применялся и при проведении сравнительного анализа российских конституционных проектов 1-ой четверти XIX века с конституциями Франции 1790-х гг. и европейскими конституциями периода Реставрации.

Применение системного метода отразилось в рассмотрении изучаемых явлений не в отрыве друг от друга, а комплексно, а также в системе правового поля России и Западной Европы Нового времени. Например, один из главных источников нашего исследования «Жалованная Грамота российскому народу» 1801 г. был вначале подвергнут структурному анализу (содержательный анализ документа, анализ эволюции целей его авторов от первой редакции к последней, а также выявление взаимосвязи с предшествующими и последующими конституционными проектами, с одной стороны, и общей политической обстановкой в стране, с другой), а затем и функциональному анализу (рассмотрение проекта «Грамоты» в контексте общих тенденций развития конституционализма в России, исходя из особенностей политической ситуации в стране и в мире в это время, с учетом целей, скрытых и явных, которые преследовали политические группировки при Императорском Дворе в начале XIX в.).

Кроме того, на основе изученного материала была предпринята попытка моделирования, что произошло бы, будь приняты «Жалованная Грамота» 1801 г., проект М.М.Сперанского 1809 г., Уставная грамота 1818-1820 гг. и созван Парламент, то есть была создана своего рода имитационно-альтернативная модель развития событий.

Таким образом, применение системного подхода и моделирования позволило углубить понимание исторической действительности и увидеть некоторые её стороны в несколько другом ракурсе, нежели представлялось до этого.

Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертации изложены в 40 опубликованных работах автора, включая 5 монографий и 10 научных статей в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК, общим объемом 112,6 п.л., а также отражены в докладах и научных сообщениях на международных, всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях, в том числе – «Политические институты и социальные страты в России (XVI-XVIII вв.)» (РГГУ, Москва, 1998), «Власть, общество, личность» (Пенза, 2006), «Общество вчера, сегодня, завтра» (МГУПИ, Москва, 2007), «Инновационные технологии в науке, технике и образовании» (Кемер - Москва, 2007).

Структура работы. Диссертация состоит из Основной части, включающей в себя Введение, семь глав, заключение, список использованных источников и литературы, и Приложений, в которых приводятся в авторской редакции тексты российских конституционных проектов 1-ой четверти XIX в. («Жалованная грамота российскому народу» 1801 г., проект М.М. Сперанского 1809 г., «Уставная Грамота Российской империи» 1818-1820 гг.), французских конституций 1791, 1793, 1795, 1799, 1814 гг., конституций Баварии 1818 г., Бадена 1818 г., Швеции 1809 г., Норвегии 1814 г., Царства Польского 1815 г., Португалии 1826 г.

Возникновение конституционализма, основные этапы его развития, типология

.Центральным понятием в- данной работе является понятие конституционализма как общественно-политического течения.

Этимологически понятие «конституционализм» происходит от понятия, «конституция» (от лат. constitutio - «устройство») - основного закона государства, определяющего общественное и государственное устройство, порядок и принципы образования представительных органов власти, избирательную систему, основные права»и обязанности граждан.

Таким образом, в определении понятия «конституция» основной упор делается на определение компетенции И структуры законодательной ветви власти, наличие фундаментальных законов, прав и свобод граждан. Именно эта триада обязательно- должна присутствовать в любой конституции. Основное внимание в- большинстве конституций, уделяется именно законодательной ветви власти, так как исполнительная и судебная ветви власти существовали всегда, начиная с образования первых государств. Законодательная же власть как отдельная и независимая от других ветвей власти - явление сравнительно новое во всемирной истории, восходящее к идеологии Просвещения XVIII века. Поэтому вполне понятен повышенный интерес разработчиков конституций- (особенно первых) именно к этой ветви власти.

Поэтому конституционализм можно охарактеризовать как общественно-политическое течение, направленное на введение Конституции как высшего закона государства, основанного, прежде всего, на трех составляющих: создание законодательной ветви власти воплощенной в представительном органе (Парламент, Национальное Собрание и т.д.), отделенной от других ветвей власти и ограничивающей единовластие монарха (применительно к XVII-XVIII векам); принятие фундаментальных законов, обязательных для всех, в том-числе и для монарха, включая и избирательный, закон; наконец определение неотчуждаемых прав, свобод и обязанностей граждан.

Сторонники конституционализма прошли долгий путь борьбы, прежде чем сумели добиться введения Конституции. На первом-этапе развернулась борьба за введение фундаментальных законов, которые бы исключили, произвол монархической власти. При этом-даже создание представительного органа, власти с совещательными функциями, но хотя бы с правом утверждения бюджета, могло бы считаться большим успехом. В тесной связи с борьбой за созыв представительного органа власти всегда стояла и борьба за избирательный закон, по которому выборы были бы основаны на новом буржуазном принципе имущественного ценза, что явно шло вразрез с прежними феодальными принципами строгой сословности, присущими устаревшей социальной структуре общества.

Причем во всех странах Европы прослеживалась тенденция» демократизации, избирательного закона в направлении перехода от сословного принципа к принципу высокого имущественного ценза, а в будущем к всеобщему избирательному праву. Так как практически во всех странах широкое развитие конституционализма наступило лишь с появлением, а затем усилением роли буржуазии в социально-экономической жизни феодального общества, то, следовательно, имеется достаточно оснований считать классический конституционализм буржуазным по своей направленности общественно-политическим и общественно-правовым движением .

Однако, в исторической ретроспективе в Англии, Франции и других странах, естественно в разные временные отрезки, наблюдается типичная историческая ситуация: достаточно широкие круги дворянской аристократии начинают бороться за ограничение власти монарха, принятие фундаментальных законов. Инициатива при- этом- исходит именно, от этой части общества. Примеров, можно привести множество,- начиная-от борьбы. английских магнатов, с Иоанном- Безземельным за принятие Magna Charta в 1215- г. и заканчивая1 созывом. Генеральных Штатов по инициативе французской аристократии накануне- Великой- Французской- революции. Поэтому приходитьсятризнать, что поначалу в большинстве стран борьбу за введение Конституции ведет аристократия и1 дворянство, тогда как формирующееся третье сословие в силу своей политической зависимости И приниженного положения даже не пытается поначалу заявить о своих правах, а если и пытается, то его требования зачастую умереннее соответствующих требований дворянства и аристократии. Такое положение было характерно для Западной Европы- вплоть до второй половины XVIII. века. Особенно типичны в этом отношении Английская и Голландская буржуазные революции, где самым революционным- классом, особенно в Англии, было дворянство; правда, так называемое «новое дворянство», втянувшееся в предпринимательские отношения. Именно оно стало, по сути, инициатором этих революций. При этом требования его по- существу были буржуазными, поэтому и революции в Голландии и Англии привели к победе буржуазного пути развития2.

Поэтому при определении типов конституционализма необходимо руководствоваться не только социальным составом участников в качестве критерия, но и, главное, содержанием выдвигаемых требований, их социальным характером. На основе этих критериев можно предложить следующую классификацию типов и основных этапов развития конституционализма .

1. Аристократический или олигархический конституционализм. Для него характерна борьба феодальной верхушки общества за введение олигархической конституции, создание ограничительного органа из высшей правительственной аристократии, доступ в которой будет закрыт не только представителям третьего сословия, но и подавляющей части дворянства. Таков; например, Государственный Баронский-Совет по английской Magna Gharta Libertum. В целом аристократический конституционализм господствовал в Европе, начиная с ХІІГ века до середины XVIIL века и конституционализмом его можно назвать лишь условно, так как ни фундаментальных законов, ни предоставления, избирательных прав гражданам он по-сути не предусматривал, зато имелось некоторое подобие определения прав личности, но права эти находились в прямой зависимости от сословной принадлежности человека. Поэтому Magna Charta Libertum и является не конституционным документом, а лишь феодальной хартией, регламентирующей права сословий. Таким образом в аристократическом конституционализме соблюдается лишь один принцип конституционализма классического, да и то с известной долей допущения — определение прав личности в их сословном понимании.

2. Дворянско-буржуазный или дворянско-просветителъский конституционализм. В большинстве европейских стран он господствовал с середины XVIII века до середины XIX века. От аристократического он отличается тем, что в идеологии сторонников этого движения присутствуют все три компонента классического конституционализма: фундаментальные законы, законодательная власть в лице Парламента и избирательный закон, основанный на имущественном цензе, права и обязанности всех граждан безотносительно к их сословной принадлежности. Преимущество отдается дворянству как более образованному и влиятельному сословию, хотя в целом их требования выражали буржуазные интересы и объективно способствовали буржуазному развитию тех стран, в которых они действовали. Характерным отличием этого типа конституционализма является то, что во всех конституционных проектах этого времени в ограничительный орган (Совет, Парламент) входят не только потомки правящей аристократии и бюрократическая элита, но и достаточно широкие круги дворянства, а затем и буржуазии на основе имущественного ценза, хотя превилегированнное положение аристократии сохраняется (например, наследственная Палата Лордов в Англии или. Палата1 Пэров во- Франции по Конституционной. Хартии 1814 года).

3. Буржуазно-демократический конституционализм вытекает из предыдущего этапа. Изменения касаются. перехода, преобладающей роли. в. этом движении-, от дворянства к буржуазии; аг также демократизации избирательного закона и. расширения- прав и свобод личности. Хронологически этот этап начинается в середине-XIX века и существует в ряде стран мира ив настоящее время.

Конституция Франции 3 сентября 1791г.

Конституция Франции 1791г. была утверждена Учредительным Собранием Франции 3 сентября 1791г. в ходе длительной, политической» борьбы, последовавшей после взятия Бастилии 14 июля 1789г. непринятия, Учредительным Собранием- Декларации прав человека и гражданина 26 августа 1789г. Решение о разработке Конституции было принято еще в августе 1789г., но её обсуждение затянулось на 2 года. Объясняется это отсутствием единой позиции у депутатов Учредительного Собрания, по таким важнейшим вопросам как будущая форма правления и форма государственного устройства, структура законодательной ветви власти, права и обязанности короля, принципы его взаимодействия с Парламентом, порядок-комплектования Законодательного Собрания и т.д. В Учредительном собрании чётко выделялись три крупные группировки: роялисты («правые») во главе с Казалесом, умеренный центр во- главе с Мунье и конституционалисты во главе с командующим национальной гвардией маркизом де Лафайетом, блестящим оратором графом Оноре де Мирабо (1749-1791) и бывшим аббатом Эммануэлем Сийесом (1748 — 1836), автором знаменитых брошюр «Эссе о привилегиях» и «Что такое третье сословие?», ставших настоящим знамением борьбы третьего сословия за свои права.

Конституция 1791 г. явилась своеобразным компромиссом между этими группировками, хотя на заключительном этапе подготовки наибольшее влияние на её содержание оказала всё-таки фракция конституционалистов, видевшая Францию парламентской монархией английского образца с преобладанием полномочий Парламента. Поэтому в ходе обсуждения проекта Конституции ее сторонники добились отклонения предложений фракции роялистов о создании верхней палаты (подобно палате лордов в Англии) и о предоставлении королю права абсолютного вето.

Специфика работы, над проектом Конституции заключалась ещё и в том, что параллельно с её обсуждением Учредительное Собрание принимало важнейшие законы, в- корне менявшие политические и социально-экономические отношения в стране (например, закон 15 января-1790 г. о новом административном делении Франции на 83 департамента, или законы 4-11 августа 1789 г. и 15 марта 1J90 г. об отмене привилегий сословий, и «личных» феодальных повинностей крестьян). Тем самым Конституция 1791 г. вобрала в себя важнейшие нормы текущего законодательства 1789 — 91 гг., диктуемые особенностями политической ситуации того времени.

Структура Конституции 3 сентября 1791 г. чрезвычайно сложна. Конституция состоит из 207 статей, разделённых на 7разделов. Причём 3-й раздел (огромный по объёму) в свою очередь делится на 5 глав, а те — на отделы. Сплошная нумерация статей отсутствует. В каждом разделе, главе и даже отделе нумерация начинается заново. В количественном отношении объёмы разделов непропорциональны.

Ниже приводится краткое оглавление структуры Конституции 1791 г. с количеством статей в каждом разделе, главе и отделе.

Конституция- начинается Декларацией прав человека и гражданина 1789 г. из 17 статей, фактически являющейся преамбулой. Далее следует сам текст Конституции, который в свою очередь начинается с ещё одной преамбулы. В ней провозглашается отмена сословий и сословных привилегий, продажи государственных должностей, цеховых корпораций и религиозных объектов.

Наличие двух преамбул явно излишне и свидетельствует о недостаточной юридической проработанности текста Конституции.

Затем следует основной текст Конституции, разделённый на 7 разделов.

Раздел первый «Основные полоэюения, обеспеченные Конституцией», на статьи не поделён и во многом повторяет ряд положений Декларации прав человека и гражданина.

Раздел второй «О делении королевства и состоянии гражданства» (10 статей).

Раздел третий, «О государственных властях». Начинается с 5 общих статей, в которых источником любой власти в государстве провозглашается народ и коротко определяется структура законодательной, исполнительной и судебной власти. Далее 3-ий раздел делится на 5 глав, а главы с 1-ой - по 4-ую -наотделы.

Глава J «О Национальном законодательном Собрании» начинается с пяти общих статей, затем текст делится на 5 отделов:

Отдел 1 «Число - представителей, основания представительства» (5 статей);

Отдел 2 «Первичные собрания. Избрание выборщиков» (7 статей);

Отдел 3 «Собрания выборщиков. Избрание представителей» (7 статей);

Отдел 4 «Порядок ведения первичных собраний и собраний выборщиков» (6 статей);

Отдел 5 «Объединение представителей в Национальное законодательное Собрание» (8 статей);

Итого: в 1-й главе третьего раздела насчитывается 38 статей.

Глава 2 «О королевской власти, регенстве и министрах», разделена на 4 отдела:

Отдел 1 «О королевской власти и короле» (12 статей); Отдел 2 «О регенстве» (18 статей); Отдел 3 «О королевской фамилии» (8 статей); Отдел 4 «О министрах» (8 статей)

Итого: во 2-й главе третьего раздела насчитывается 46 статей.

Глава 3 «Об осуществлении законодательной власти» разделена также на 4 отдела:

Отдел 1 «Полномочия и обязанности Национального законодательного собрания (5 статей);

Отдел 2 «Ведение заседаний и порядок обсуждения» (11 статей);

Отдел 3 «О санкцииікороля» (8 статей);

Отдел 4 «О сношениях законодательного корпуса с королём» (10 статей)

Итого: в 3-й главе третьего раздела насчитывается 34 статьи.

Глава 4 «Об осуществлении исполнительной власти» начинается с 4 общих статей и далее разделена на 3 отдела:

Отдел 1 «Об обнародовании законов» (6 статей);

Отдел 2 «О внутреннем управлении» (8 статей);

Отдел 3 «О внешних сношениях» (3 статьи)

Итого: в 4-й главетретьего раздела насчитывается 21 статья.

Глава 5 «О судебной власти» на отделы не делится и состоит из 27 статей, причём некоторые из них конкретизируют ряд положений Декларации прав человека и гражданина.

Итого:_в третьем разделе насчитывается 171 статья.

Раздел четвертый «О вооружённых силах государства» состоит из 13 статей.

Раздел пятый «О государственных налогах» (5 статей).

Раздел шестой «Об отношении французской нации к иностранным нациям» (без деления на статьи).

Раздел седьмой «О пересмотре конституционных постановлений» (8 статей).

Как видим, по объёму разделы совершенно неравноценные. Львиная доля статей помещена в 3-й раздел (171 ст.(!)), во 2-м разделе — 10, в 4-м - 7-м разделах вместе всего 26 статей, 1-й раздел на статьи не поделён. Подобную структуру Конституции с огромным перекосом в сторону одного раздела вряд ли можно признать удачной. Гораздо логичнее было бы главы 3, 4, 5 третьего раздела, посвященные ветвям государственной власти, выделить в качестве» специальных разделов. Однако в силу неизвестных причин этого сделанонебыло. .

«Просвещенный абсолютизм» Екатерины II и развитие конституционных идей в России во 2-ой половине XVIII в

«Реформаторская лихорадка», поразившая царствующие дома Европы во 2-ой половине XVIII века, не обошла стороной и Россию.- Начиная, с правления Екатерины II, идеи Просвещения начинают активно использоваться государственной властью, и открыто пропагандируются на страницах русских журналов.

Однако не стоит думать, будто развитие этих идей началось только при Екатерине II, называвшей себя «покровительницей Просвещения». Россия сама по себе имела уходящие в глубь веков демократические традиции. Еще в XII-XIV веках на всю Европу прославились своими республиканскими традициями Новгород и Псков - торгово-купеческие республики, главным органом управления которых был общегородской сход - вече, хотя на практике всеми делами управлял олигархический орган из наиболее богатых горожан по типу более поздней Голландской республики. После присоединения этих республик к Московскому государству вечевые, выборные традиции вовсе не погибли, а лишь трансформировались вначале в виде органов местного самоуправления - выборных губных старост, а затем и на общегосударственном уровне - в виде Земских соборов, первый из которых состоялся в 1549 году, и их своеобразной "верхней палаты" -Боярской Думы.

Именно с деятельностью Земских Соборов была связана альтернативная самодержавной линия в историческом развитии России. Наибольшая активность в деятельности Земских Соборов как органов сословного представительства.приходится на Смутное время ш последующие -3-4 десятилетия. Однако дальнейшего-развития эта1 линия не получила. И-связано это с тем; что царившая: во; время Смуты, политическая, и; экономическая анархиям принесла столько- бед; и лишений населению; что обусловила стремление, не только, восстановленных государственных структур во- главе с царем, и приказной- бюрократией, но и, большей, части населения1 к установлению твердой централизованной власти,- которая ! бы. не допустила повторенияхаоса; Смуты и обеспечила бы. стабильность и порядок, пусть даже и за счет ущемления- собственных прав народа. В этих условиях государство начинает развиваться в направлении всемерной централизации и усиления деспотических черт в управлении при1 максимальном ущемлении личностных прав впользу государства.1

В связи с этим, реформы Петра 1 при всей их радикальности явно идут в русле давно наметившейся тенденции в, политическом развитии России. Именно при Петре I политическая линия, направленная, на развитие полудеспотического самодержавного государства окончательно становится господствующей.2

Таким образом, ограничительные тенденции, своего рода зачатки конституционных идей, присутствовали в России и до XVIII века. Поэтому, стоит считать доказанным, что конституционные идеи не просто были привнесены из, Западной Европы, но и имели достаточно глубокие корни и традиции в самой России.

Развитие же самих этих идей, и, прежде всего, аристократического конституционализма западного типа связано с реформами. Петра I, резко изменившими весь уклад жизни высшего сословия; привнесшими в него, порой насильственным путем, идеи западноевропейской цивилизации, в том числе и аристократический конституционализм. Последний проявился не сразу. Для этого нужны были благоприятные условия. Их не было при жестком авторитарном правлении Петра, но после его смерти эти условия наметились. Причиной послужил указ о престолонаследии 1722 года, позволявший императору назначать наследника по собственному усмотрению, а,не по старшей мужской, линии; В результате русский престол оказался политическим орудием; в. руках всевозможных претендентов на престол: Меньшикова; Бирона, стермана и других, с чрезвычайной легкостью свергавших и возводивших на?, престол новых императоров і и императриц.

К тому же реформы, Петра привели к еще одному глубокому противоречию. Усиленное насаждение образования и .культуры среди , дворянства не могло ни;привести, к осознанию ими своих правш привилегий;. а также невыгодности, дляших в. установившемся:соотношении; режима; льгот и давления «сверху» (бессрочная служба- и т,д;) . Именно- в этом видится главная причина дворцовых переворотов XVIII века;

Как известно; Петр li не успел назначить .наследника.. В этих условиях, когда престол оказался вакантным, сильную? новую знать, выдвинувшуюся; при Петре Д. устраивала его жена: Екатерина; Н6; так, как; императрица оказалась совершенно не подготовленной к управлению;, да к -тому же с. самого начала была обязана своим: воцарением Меншикову, Апраксину и, другим выдвиженцам Петра, то управлял всеми делами,империи - созданный, в 1726 году Верховный Тайный Совет во главе с Меншиковым, Толстым, Апраксиным иіЯгужинским. В; качестве компромисса туда же был включен представитель старой родовой аристократии князь» Д.М. Голицын. Фактически самодержавие оказалось, ограничено органом, образовавшимся на основе компромисса старой и новой аристократии: Верховному Тайному Совету напрямую подчинялись коллегии и Сенат. Кроме того ,после смерти Екатерины I к нему перешли и функции регентства над малолетним Петром ІГ. Поначалу, правда, никаких законодательных попыток ограничения императорской власти не предпринималось. Совет на первых порах представлял собой эдакого коллективного фаворита и в чем-то по форме был схож с традиционной Боярской Думой. Особенно ярко это проявилось после опалы Меншикова в сентябре 1727года;, когда из вельмож «гнезда Петрова» остался лишь Остерман. Большинство же получили представители старых аристократических фамилий. - князья, Голицыны и Долгорукие. Однако на этом сходство- с Боярской Думой и заканчивалось. «Верховный Тайный-Совет» по своей внутренней сущности был органом-нового типа, наследием петровских прозападнических реформ в некотором соединении1 с российской деспотической традицией. И если бояре XVI-XVTT веков и подумать -не могли покуситься на. всю полноту самодержавной власти, то. «верховники» были явно, чужды таких условностей, хотя поначалу более, чем на, роль императорских фаворитов- и родни, они не претендовали. Постепенно онш осмелели, видя» полную недееспособность своих ставленников на престоле. Весь ход событий 1725-1729 годов неизбежно и закономерно вел к попытке законодательным путем- утвердить не только де-факто; но и де-юре свое политическое господство, оградив его от возможных притязаний в будущем со стороны не только монарха, но и широких масс простого дворянства:

Таким образом, от простого фаворитизма, от которого; какч показала практика, до опалы только шаг, «верховники» закономерноtпришли к выводу о юридическом закреплении своего особого положения. И такая возможность представилась в начале января 173 0 года, когда неожиданно умер Петр 1Ь и престол вновь, в третий раз за последние 5 лет, оказался свободен. После долгих обсуждений решено было пригласить на престол племянницу Петра I Анну Иоанновну, герцогиню Курляндскую как наименее амбициозную и наименее известную в» России претендентку, не имевшую сторонников при русском Дворе. Одновременно ДМ. Голицын и В Д. Долгорукий предложили составить особые «пункты» или «кондиции». Главную цель этих «кондиций» хорошо выразил Ягужинский в разговоре с одним из Долгоруких: «Долго ли нам терпеть, что нам головы секут? Теперь время, чтобы самодержавию не быть» .

Политика «конституционной дипломатии» в 1807- 1820 гг

В предыдущих параграфах были рассмотрены! тенденции-приспособления российских правящих кругов к новым общественным условиями области внешней политики, которые нашли достаточно широкое освещение В историографии.24 Верховная власть столкнулась с необходимостью проанализировать,тосмыслить,причины, возникновение и сущность, революций, потрясших Западную Европу, чтобы адекватно вести себя на международной арене и не допускать, повторения сходных событий внутри страны. В противовес революционным идеям- предшественники Александра I выдвинули принцип легитимизма, т.е. принцип «законного» политического режима, под которым понимался монархический способ правления безотносительно к личности, его представляющей, при котором право проводить любые преобразования имеет только монарх и никто более. Никакие преобразования революционным путем допущены быть не могут, как совершенно бесполезные № несущие только гибель и страдания населению.

Идея легитимизма исходила от правящих кругов абсолютных монархий Европы и имела целью продлить их политическое существование. G этой целью к разработке этой доктрины были привлечены религиозные философы, политики и писатели - Жозеф.де Местр, де Бональд, Шатобриан и др.

Второй основополагающий вывод касался необходимости проведения своевременных реформ, в т.ч. и конституционных с целью предотвратить повторение революционных событий.

Александр I и «молодые друзья» с пониманием восприняли эти идеи. Они тоже понимали невозможность и бесполезность восстановления старого политического порядка, они не могли не видеть необратимых перемен, происшедших в результате революций в Европе. Поэтому, рассуждали они, хотяшонархияяидолжна;быть восстановлена! но она: должна стать «истинной! монархией»;- возможной конституционной;, г

В? этом) плане нужно? рассматривать- и Секретную инструкцию Александра її НіШ Новосильцеву о заключении союза с Англией от-И (23) сентября 1804года.. В нейшмператор указывал, что для:успешной борьбыс Францией? необходимо вырвать у французов» их самое: могучее оружие — демагогию (они;.мол, несут народам:свободу)щобратитьпротив них..Нужно пойтш на. уступки; иу отказаться:; от попыток: прямош ж полной Реставрации: «нельзя повернуть человечествоJ вспять, так: как это; в: виду успехов, достигнутых Просвещением, было бы: предприятием; обреченным-; наг неудачу, которая; обернулась бы к гибели её защитников; «восстановление старого порядка никогда не примут умы; вкусившие: независимости»;, поэтому «не: только» не нужно восстановить в: странах,, подлежащих освобождению от игаї Бонапарта; прежний; порядок со всеми его-злоупотреблениями», но и напротив, дать освобожденной . Европе «свободу на её истинных основах».

Новосильцев действовал согласно» этим? инструкциям; Таю в; беседе с английским премьер-министром Питтом; 13; (25)декабря 1804 года он заявил, что «не следует ничем: пренебрегать, чтобы- заранее успокоить новых собственников и армию; убедив их в том, что они ничего не потеряют в? результате будущих перемен, в том, что первые сохранят свое имущество, приобретенное ими во время революции, а, вторые останутсяг на службе на своих местах».26

В связи с этим англо-русская конвенция подписанная 30 марта (11 апреля) 1805 года содержала особую статью, согласно которой державы обязывались «объявить, что ... хозяева-собственники и люди, состоящие при должности, могут рассчитывать на мирное- пользование теми выгодами, которые приобретены ими вследствие революции», к тому же союзные нации готовы «признать всякую форму правления, какая волею нации будет установлена во Франции, лишь бы, она была совместна с общественным спокойствием» ,27

О том же говорилось в русско-австрийскош союзной декларации от 25 октября 1804 года: «поелику правила обоих государств не позволяют стеснять п свободную волю французской! нации, то целью войны будет не произведение контрреволюции, не единственно отвращение всеобщих опасностей, угрожающих Европе».28

Можно привести еще один пример. В 1801" г.(5(17) июля) Александр І в письме русскому посланнику в Берлине А.И.Крюденеру так охарактеризовал новые принципы внешней политики России: «Если я и применю-оружие, то только для того, чтобы отразить несправедливую агрессию, защитить мои народы или жертвы честолюбия, угрожающего безопасности Европы...Я1 никогда не буду принимать никакого участия в междоусобных раздорах, потрясающих государства; и какова бы ни была форма, правления] которую по общему желанию устанавливают1 себе нации (Курсив-наш. — Авт.). Они. могут сохранить добрые отношения с моей империей, если только руководствуются по отношению к ней подобным же духом справедливости».29

Здесь раскрывается четко выраженный новый внешнеполитический курс. Пытаясь найти компромисс с европейским умеренно-либеральным общественным мнением, Александр был готов к частичному приспособлению к послереволюционному миру, к частичным уступкам верхушке новой господствующей элиты с расчетом на то, что исходя из теории беспочвенности и бесплодности насильственных преобразований, новая буржуазная среда существенно изменилась в связи с начальным пунктом и будет в ускоренном темпе приобретать характерные черты, сближающие её со старым порядком.

Подобный курс, получивший впоследствии название «конституционной дипломатии», проводился на протяжении первых двадцати лет александровского царствования. Начало было положено введением конституции на Ионических островах. Продолжение последовало в 1809 г. в Финляндии.

Как известно, в ходе войны со Швецией; Россия оккупировала Финляндию, которая по Фридрихсгамскому мирному договору от 5 (17) сентября 1809 года вошла в состав Российской Империи. Перед правительством России встала задача:: каким образом привлечь симпатии местного населения, как внушить им, если не любовь, то хотя бы добровольное. подчинение русским властям? Конечно, Александр» I мог просто объявить Финляндию очередной провинцией; Но император преследовал далеко идущие цели. Финляндия оказалась тем недостающим звеном; с помощью которого Александр мог окончательно убедиться в правильности или неправильности своей внешнеполитической концепции.

Поэтому еще в 1808г. М.М.Сперанский, выполняя волю императора, заявил, что «Финляндия есть государство, а не губерния»; 16 (28) марта 1809года ещё входе войны в небольшом городе Порвао (Борго) в торжественной обстановке был открыт сейм — четырехсословное собрание представителей страны. На его открытии; выступил Александр I: «Я обещал сохранить, вашу Конституцию, ваши коренные законы — ваше собрание здесь удостоверяет исполнение моего обещания».

За день до этого Александр подписал Манифест о системе управления Финляндией: «вступив в обладание Великого Княжества Финляндии, признали мы за благо сим вновь утвердить и удостоверить религию, коренные законы, права и; преимущества, коим каждое состояние сего княжества, в особенности, и все подданные оное населяющие, от мала до велика по конституциям их доселе пользовались, обещая хранить оные в ненарушимой их силе и действии».3 Однако в этом выступлении не раскрывалось, о какой Конституции шла речь и каковы порядки, ею установленные. Признавая за Финляндией конституционную форму правления, естественно было определить, какие из шведских законов сохраняют силу, а какие — нет. Неясна была и роль сейма.

В свое время сейм был законодательным органом, но в последние 25 лет его функции были ограничены, и, в случае малейшего несогласия со шведским правительством, сейм распускался. То, что в 1809 году на обсуждение сейма были поставлены такие важные вопросы как определение характера воинской повинности, о податных обязательствах населения, о монетной системе, о назначении членов в создаваемый Правительствующий Совет, свидетельствует о намерении императора расширить функции Национального Сейма. Единственное ограничение касалось лишь законодательной инициативы, которая всецело оставалась за русским императором. Сперанский, курировавший дела Финляндии, специально по этому поводу заметил, что-«не следует Сейм тревожить впечатлением опеки или контроля, но с другой стороны к обсуждению должно быть допущено только то, что пожелает император»

Похожие диссертации на Российский конституционализм 2-ой половины ХVIII – 1-ой четверти ХIХ вв. в контексте развития западноевропейской правовой мысли

Формирование и развитие калмыцкой национальной интеллигенции в конце XIX - в 1-ой половине XX векаОлчанова, Цаган Валерьевна

"Всемилостивейшая Жалованная Грамота российскому народу" 1801 г. в контексте развития конституционной мысли в России во второй половине ХVIII - начале ХIХ вв.Захаров Виталий Юрьевич

Развитие городского хозяйства в российской провинции во 2-ой половине XIX - начале XX вв. :На материалах Владимирской и Костромской губерний Новичкова Наталия Юрьевна

Морской транспорт Дальнего Востока России во 2-ой половине XX в.: исторический опытЗеленцов Владилен Васильевич

Модернизация кустарных промыслов в Нижегородской губернии во 2-ой половине XIX векаМоркунцов, Сергей Анатольевич

Отношения Казикумухского ханства с Россией в период русско-иранской войны 1-ой четверти XIX в.Нурдуева Салимат Гаджимурадовна

Роль Шигабутдина Марджани в развитии татарской богословской мысли XIX векаШагавиев Дамир Адгамович

Роль суфийских традиций в развитии татарской общественной мысли XVII-XVIII вв. : основные направления и проблематикаСабиров, Нияз Рустемович

Развитие русской общественной мысли в середине XVI-XVII вв. (Полемика о новом направлении в изобразительном искусстве) Злобин Андрей Николаевич

Развитие военно-педагогической мысли в России : Начало XVIII в. - 1863 г.Булин Сергей Александрович