Содержание к диссертации
Введение
Глава I Саратовское дворянское общество в конце XVIII-первой половине XIX века 33
1. Численность, состав и социально-юридическое положение дворянства 33
2. Сословные дворянские органы и их деятельность 53
Глава II. Экономическая деятельность дворянства 81
1. Завершение формирования дворянского землевладения в Саратовской губернии 81
2. Формы ведения помещичьего хозяйства в конце XVIII первой половине ХIХ в 99
3. Вовлечение помещичьего хозяйства в товарно-денежные отношения 112
Глава III. Дворянство в социокультурном пространстве губернии 126
1. Усадьба как среда бытования провинциального дворянина 126
2. Роль дворянства в социокультурной среде губернского города 152
Заключение 180
Список использованных источников и литературы 186
Приложения 208
- Численность, состав и социально-юридическое положение дворянства
- Завершение формирования дворянского землевладения в Саратовской губернии
- Вовлечение помещичьего хозяйства в товарно-денежные отношения
- Роль дворянства в социокультурной среде губернского города
Численность, состав и социально-юридическое положение дворянства
Во второй половине XVIII в. завершилось оформление дворянства как правящего сословия России. Господствующее, привилегированное положение дворян землевладельцев и душевладельцев было зафиксировано целым рядом юридических актов. В частности, Манифест Петра Ш от 18 февраля 1762 г. провозглашал «благородное дворянство яко главный в государстве член»1, а в «Наказе» Екатерины II, опубликованном в июле 1766 г., отмечалось, что «дворянство есть нарицание в чести, различающее от прочих тех, кои оными украшены»2.
Важную роль в складывании сословного дворянского общества имела губернская реформа, осуществленная Екатериной П после Пугачевского восстания. В стране было введено новое административно-территориальное деление. Губернии разукрупнялись, вводилось местное управление, поднявшее роль провинциального дворянства. Законодательным актом 1775 г. «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи» Екатерина II создала строгую централизованную унифицированную систему, при которой, как справедливо отмечает современный исследователь эпохи А.Б. Каменский, «каждая клеточка обширной территории и каждый ее обитатель находились бы под неусыпным контролем правительства»3. Интересы дворянства учитывались в первую очередь.
«Учреждения о губерниях» вводились постепенно: 28 глав этого акта были утверждены 7 ноября 1775 г., а три последние главы - 4 января 1780 г.
В этом документе еще ничего не говорилось об обособлении губернского дворянского общества. Для управления губернией полагался в качестве старшего начальника государев наместник или генерал-губернатор. Учреждалась должность правителя или губернатора. В уездах дворянское общество возглавляли уездные предводители. По уездам дворяне избирали множество должностных лиц и имели собственный дворянский суд, но как отмечает Б.Н. Миронов, представители высшего сословия приобрели право иметь корпоративную организацию на уездном уровне задолго до 1775 г.4 Обряд дворянских выборов в Уложенную комиссию в 1767 г. заставил уездное дворянство осознать себя целым обществом со своими корпоративными интересами.
Можно согласиться с мнением В.Н. Козлякова, что именно с этого времени утверждается практика дворянских выборов, появляется институт предводителей дворянства5. «Учреждения о губерниях» дали уездной дворянской корпорации лишь более правильную организацию. Логика событий подсказывала обособить дворян России по губерниям. Юридически должности губернского предводителя дворянства еще не существовало, но в ряде мест, как показывает в своем труде СВ. Любимов, в том числе и в Саратовской губернии, предводители выбирались6. Окончательное оформление губернского дворянского общества произошло спустя 10 лет после выхода «Учреждений о губерниях» со вступлением в действие «Жалованной грамоты на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства». Высшее сословие в каждой губернии, обособившееся постепенно в отдельное дворянское общество, окончательно получило регламентированный юридический статус.
В 1780 г., согласно императорским указам, астраханский губернатор И.В. Якоби руководил активной работой по образованию в северной части своей обширной губернии нового Саратовского наместничества, которое официально было открыто 3 февраля 1781 г. Дворянское общество края было уже достаточно представлено жителями Саратова, окружных центров и поместий, разбросанных по всей губернии . В Саратовском крае процесс формирования корпоративного сословного дворянского общества происходил, вероятно, одновременно с образованием наместничества.
Дворянство губернии, как и России в целом, имело сложную иерархическую структуру и отличалось неоднородностью состава. А.В. Романович-Славатинский отмечал, что в практике XVIII в. довольно часто возникал вопрос - признавать или не признавать такого-то потомка служилого человека низшего разряда за дворянина9. Министр просвещения князь К.А. Ливен в XIX в. писал: «Линия дворянского сословия столь необозримое имеет у нас протяжение, что одним концом касается подножия престола, а другим почти в крестьянстве теряется»10. Юридически все дворяне считались представителями господствующего сословия. Основой их экономического и политического могущества являлось владение землей и крепостными крестьянами, а также то особое положение, которое «служилый класс» занимал в механизме государственной власти. Однако законодательство разделяло «благородных» на различные страты.
Все преимущества и привилегии господствующего сословия в полной мере распространялись на потомственное дворянство. Их можно было иметь от рождения, но можно было и получить, например, монаршей милостью или пожалованным российским орденом, а также достигнув определенного чина на военной и гражданской службе. Дворянство в России не являлось замкнутым сословием. Привилегии верхушки «благородной касты» оспаривались выходцами из других слоев общества.
В соответствии с Жалованной грамотой и в зависимости от степени «благородства», потомственные дворяне делились на шесть разрядов. К первому разряду относилось так называемое действительное дворянство. Оно даровалось монархом лично и подтверждалось специальным дипломом, гербом и печатью. Сюда же относились дворянские роды, имевшие «давность до 100 лет». Ко второму разряду относились лица, получившие право на дворянство за военную службу. По указу Петра I от 16 января 1721 г. его получали «все обер-офицеры, которые произошли не из дворянства», а также их потомки. К третьему разряду относилось «осьмиклассное» дворянство, заслужившее свое звание на гражданской службе. Под ними подразумевались « все служители российские или иностранные, которые осьми первых рангов находятся или действительно бьши». Иностранцы должны были принести присягу на верность российскому престолу. К четвертому разряду относились иностранные роды, принявшие российское подданство. Титулованные роды - князья, графы, бароны и др. - относились к пятому разряду. Эти титулы были наследственными, однако, каждый их носитель должен был иметь персональную грамоту от государя, подтверждающую степень его достоинства. Шестой разряд составляли так называемые благородные роды, «коих доказательства дворянского достоинства за 100 лет и выше восходят» с 1785 г. - времени подписания Жалованной грамоты, «благородное же их начало покрыто неизвестностью»11.
Какой же разряд считался более почетным? Еще со времен местничества в России высоко ценилась древность рода, и поэтому быть дворянином шестого разряда считалось очень почетным. Однако вся титулованная элита Российской империи относилась к пятому разряду, и это также считалось не менее почетным. Дворяне первого разряда, несмотря на кажущуюся молодость дворянских родов, лучше всего отвечали смыслу самого понятия «дворянин», поддерживавшемуся российской монархией. Кроме того, представители благородных родов по разным причинам часто не имели доказательств дворянства - дипломов, подписанных государем, и попадали в состав перворазрядного дворянства12. Однако дворяне первого, второго и третьего разрядов считались «выскочками», «плебейской крови». С меньшим пренебрежением в обществе относились к четвертому разряду . Таким образом, наиболее почетными разрядами были шестой, пятый и четвертый. Менее почетными считались первый, второй и третий. Хотя среди дворян первого разряда можно было встретить очень богатых представителей знати, военная служба всегда считалась почетным занятием и способствовала быстрому продвижению по служебной лестнице, а государственная гражданская служба считалась основной сферой приложения сил дворянства. Как видим, однозначно решить вопрос о престижности разрядов довольно сложно14.
Можно согласиться с определением критериев дворянской иерархии Е.Н. Марасиновой, которая на первое место ставит чин, затем происхождение и заслуги перед монархией (разряд), а также богатство15. Поэтому, если дворянин, даже имея княжеский или графский титул, относился к пятому разряду, это еще не означало, что он занимал высокое положение в обществе. Он мог быть беден. Так, в сведениях о мелкопоместных владельцах имений Сердобского уезда за 1858 г. встречаем фамилию княгини М.П.Мышицкой, занимавшейся хлебопашеством на земле своих родственников Юматовых .
Завершение формирования дворянского землевладения в Саратовской губернии
Процесс формирования дворянского землевладения в Саратовском крае начался в конце XVH в. в связи с заселением и освоением Нижнего Поволжья. Вплоть до второй четверти XVIII в. он был весьма замедлен. Сведения о начале процесса носят отрывочный характер. Известно, что первоначально был освоен район северо-западной и центральной части будущей Саратовской губернии - долины и междуречья Хопра и Медведицы, т.е. будущие Аткарский, Сердобский и Балашовский уезды1. Земли жаловались различным служилым людям, в том числе, дворянам. Анализируя состав «перво-дачников» в пределах территории будущего Аткарского уезда, Е.П. Подъя-польская утверждает, что поместное землевладение находилось здесь в руках «незнатного служилого человека без громкого имени» .
В Саратове, по сведениям Е.Н. Кушевой, в 1723 г. из 3 707 жителей дворян было 128 человек, что составляло около 3,5 % . В основном это были военнослужащие, получавшие денежное и хлебное жалование. Правительство стремилось перевести саратовских дворян на службу «с земли». Однако в 1721 г. комендант Д.Е. Бахметев писал в Сенат, что «в Саратове дворяне беспоместные и к городу Саратову уезду, сел и деревень дворового числа ничего ни за кем нет»4.
Таким образом, саратовские дворяне в первые десятилетия XVIII в. не имели крестьян и поместий, не вели привычного в условиях феодально-крепостного строя хозяйства. Е.Н. Кушева показывает, что условия жизни и службы в Саратове, как поволжском торговом городе, втягивали дворян в торгово-промышленную деятельность и нередко превращали их в первостатейных купцов. Многие саратовские дворяне меняли привилегированное положение представителя своего сословия на положение податного человека-купца, обязанного платить подушную подать5. Это характеризует облик саратовского дворянства начала XVHI в. в целом. Следует согласиться с мнением Е.К. Максимова и С.А. Мезина, что в первой четверти XVHI в. сложившиеся условия мало способствовали быстрому развитию дворянского землевладения. Лишь единицы представителей высшего сословия (Шахматовы, Бахметевы) имели крепостных крестьян и поместья6. Осваивать юго-западную окраину Российского государства - Саратовское Поволжье - было не безопасно. Местность и жители страдали от разрушительных набегов заволжских степных кочевников и это сдерживало желание помещиков быстрее использовать пожалованные земли и угодья. С появлением в 1720 г. мощного военного оборонительного сооружения - Царицынской сторожевой линии - процесс помещичьей колонизации значительно ускорился. По указу Петра I в 1723 г. были проведены массовые раздачи земель одновременно 600 челобитчикам, в основном, участникам Северной войны. Среди помещиков края появилась титулованная дворянская знать, например, Апраксины, Волконские, Голицыны, Нащокины, Репнины, Черкасские, Шереметевы и многие другие . По фамилиям помещиков, основателей или владельцев, именуется множество селений: Долгоруково, Кологривовка, Мамоновка, Одо-евщина, Поливановка, Салтыковка и т.д.8
Вначале земельные владения отводились небольшие: от 25 до 300 четвертей без крестьян, что составляло 14,5 - 150 десятин. Лишь в порядке ис ключения огромную дачу получает родственник Петра I боярин Л.К. Нарышкин, а также А. Меншиков, Ф. Головин, А.И. Репнин и еще несколько приближенных государя9. Позднее, во второй четверти XУТЛ в., встречаются сведения о поместьях в 500 четвертей или 250 десятин10. Эти пожалования считались крупными. Дворяне начали переселять своих крепостных на необжитые земли из центральных малодоходных вотчин, способствуя тем самым освоению края.
Распространение помещичьего землевладения происходило не только за счет пожалований. Межевые книги фиксируют переход земли из рук в руки за счет обмена и покупки, наследования и женитьбы11. Это основные пути, которыми помещичье землевладение здесь внедрялось.
Крупные пожалования, исчислявшиеся тысячами и десятками тысяч десятин земли и тысячами душ крепостных крестьян, появились при Екатерине II. Усилившаяся помещичья колонизация превратила Саратовскую губернию в область преимущественно дворянского землевладения и крепостного хозяйства12.
Вторая половина XVHI в. характеризовалась бурным ростом дворянского землевладения по всей России. Это было время небывалого усиления экономического и политического могущества дворянства, расширение его власти на землю и крестьян. После Манифеста Петра Ш, освободившего столичную знать, чиновничество, служилую бюрократию от обязательной службы, всем захотелось завладеть земельными угодьями, приобрести собственные новые имения. Жалованная грамота дворянству окончательно закрепила это право. Представителям высшего сословия России предписывалось «именоваться и писаться помещиками и вотчинниками своих поместий и вотчин - родовых, наследственных и жалованных». Помещики получили «свободную власть и волю» благоприобретенные земли дарить, завещать, отдавать в приданное, передавать или продавать «кому заблагорассудится». Наследственными же имениями «да не распоряжаться инако, как законом предписано»13. Таким образом, в конце XVIII в. позиции дворян-землевладельцев были еще более упрочнены законодательно.
Открытие Саратовского наместничества свидетельствовало «о водворении на месте гражданских порядков» и породило желание придворной знати «приобрести владения в новом крае»14. Земли жаловались помещикам не только императрицей Екатериной II, но и государственными наместниками генерал-губернаторами. Указом 9 мая и 10 июля 1785 г. такое право было предоставлено генерал-губернатору Саратовского и Кавказского наместничества генерал-поручику П.С. Потемкину15.
Многие дворяне просили землю. Одни по несколько сот десятин, другие - чаще всего те, у кого и без того было много земли - по несколько тысяч, а то и десятков тысяч десятин. Н.Ф. Хованский упоминает о письмах по этому поводу к П.С. Потемкину от С.Н. Голициной, Д.В. Голицина, Н.А. Столыпина, А.А. Столыпина, С.С. Апраксина, Н.М. Шевелевой, Н.И. Плещеевой 16. Автор обращает внимание на строки письма князя С.Ф. Голицина: «В Саратовском наместничестве ныне мода просить земель..., прошу мне побольше и получше оной отвести», и княгини В.В. Голициной: «Если не останутся земли за нами, то я с вами более не знакома» . Скорее всего, письма подобного рода свидетельствовали не о стремлении представителей петербургской знати к активной практической хозяйственной деятельности, знати к активной практической хозяйственной деятельности, а о своего рода дворянском рвачестве.
Л.Н. Юровский упоминает одно из дел Саратовской казенной палаты, содержащее подробные сведения о первых земельных пожалованиях в Саратовской губернии с 1785 по 1790 гг.18 По подсчетам Л.Н. Юровского, произведенным по этому источнику, в течение пятилетия к губернатору последовало 629 обращений с просьбами о выделении 2.459.061 десятин земли19.
Анализируя прошения дворян, исследователь делит их на 5 групп: ходатайства, по которым земли обмежеваны и окончательно отведены владельцам; ходатайства, по которым нарезы на планы сделаны, но земли в натуре не намежеваны; ходатайства, удовлетворенные П.С. Потемкиным, по которым составлены, а отчасти еще составляются планы, но относительно которых высочайшее утверждение еще не получено; ходатайства, поданные П.С. Потемкину, по которым назначение не сделано. Отдельно выделена группа ходатайств, поданных преемнику П.С. Потемкина генерал-губернатору В.А. Черткову. Сюда могли попасть прошения повторные. Наместник сменился, имело смысл повторить просьбу еще раз. Следовательно, в действительности прошений могло быть меньше.
Делопроизводство по пожалованиям было довольно сложным. Необходимо было проверить, свободна ли земля, составить план, получить высочайшее утверждение, отвести землю в натуре. Все это требовало много времени. В фондах Государственного архива Саратовской области хранятся дела об отводе земель разным лицам, о размежевании земель дворянства и представителей других сословий, о выдаче планов и межевых книг на пожа-лованные участки и т.п. . Не обходилось без недоразумений и курьезов. Так, действительный статский советник О.С. Судиенко вместо 20000 десятин земли оказался владельцем только 5000 десятин в Петровском уезде. П.С. Потемкин выделил земли в одном и том же районе О.С. Судиенко, А.П. Мельгунову, графу Н.И. Салтыкову и его супруге. Споры об этих земельных дачах разбирались в Сенате .
Вовлечение помещичьего хозяйства в товарно-денежные отношения
Конец XVIII - первая половина XIX века в экономике России характеризовалась широким развитием товарно-денежных отношений. Это накладывало особый отпечаток на развитие помещичьего хозяйства. Для удовлетворения возрастающих потребностей дворянам требовались деньги. Каждый стремился так организовать работу в своем хозяйстве, чтобы оно при данных условиях почвы, климата, организации крепостного труда и прочем приносило денежный доход. Это было возможно при условии производства товарной продукции. Выгодность товарного земледелия способствовала вовлечению помещичьего хозяйства в товарно-денежные отношения.
Помещиков привлекала Саратовская губерния не только своими природно-климатическими условиями, но и хорошими торговыми путями. Один из них - Волга, другой - Хопер и Медведица116. О возможности Донской торговли для Саратовской губернии говорит А. Никольский, подробно о судоходстве по Медведице и по Дону рассказывает Д.Л. Мордовцев117.
Как отмечается в «Географо-статистическом словаре Российской империи», Саратовская губерния «поставлена относительно сбыта своих произведений вообще в весьма удовлетворительные условия, ... с севера и северо-запада она имеет возможность рекой Волгой сообщаться со всеми поволжскими и прикаспийскими губерниями, а также с обеими столицами, ... с юга она имеет сообщение реками Волгой, Хопром и Медведицей с портами Каепийского, Азовского и Черного морей» . Таким образом, само географическое положение Саратовской губернии, исторически сложившиеся торговые пути играли важную роль в процессе вовлечения помещичьего хозяйства в товарно-денежные отношения.
Энергично колонизовавшийся, еще имевший запасы целинных степей Саратовский край в конце XVIII - начале XIX в. быстро развивался. Как отмечает П.Г. Любомиров, увеличивались посевы зерновых хлебов, что делалось, очевидно, в расчете на рынок 19. Количество продававшегося хлеба из Саратовской губернии в начале XIX в. по приблизительным подсчетам П.Г. Любомирова составляло 1 млн. четвертей или около 9 млн. пудов .
В начале XIX в., кроме внутреннего потребления, пшеница шла в значительном количестве за границу. Растущий экспорт пшеницы создавал большой спрос на нее. Так как, кроме Саратовской губернии, в начале XIX в. в других поволжских губерниях не было больших засевов пшеницы, то можно предположить, что наибольший удельный вес в составе вывозимого за границу хлеба приходился именно на саратовский. Статистик начала XIX в. Герман сообщает состав вывезенных в 1802 г. из губернии 150 000 четвертей. Первое место занимала пшеница, второе - ячмень, третье место занима-ла сборная группа круп, затем следовали овес, полба, рожь и горох
Потребность в ячмене объяснялась ростом пивоварения внутри страны, спрос на полбу диктовался модой на французскую кухню. Рожь и овес в относительно больших количествах потреблялись населением на месте и шли на винокуренные заводы. Таким образом, уже в начале XIX в. дворянские поместья Саратовской губернии играли важную роль в производстве хлеба на рынок. В дальнейшем участие саратовских помещиков в рыночной торговле увеличивалось. Так, из имения владельца 2 000 крепостных душ в селе Бобылевке Балашовского уезда А.Н. Львова в 30-е гг. хлеба продавалось на 17-20 тыс. рублей в год . Из саратовских поместий княгини М.В. Кочубей в 1838 г. было продано около 220 тыс. пудов ржи, пшеницы, овса. Всего за продажу хлеба урожая этого года было выручено 198387 рублей123. Продажа хлеба была главной статьей дохода во многих барщинных и барщинно-оброчных поместьях. В имениях той же княгини М.В. Кочубей в 1838 г. стоимость проданного хлеба составляла 65,8% стоимости всей товарной продукции124.
В бывшем барщинно-оброчном имении Злобиных (д. Маянга Вольского уезда, имение было продано в 1820 г.) доход от продажи хлеба в 1827 г. составлял 63,8% всего дохода по имению, в крупном барщинном имении А.Ф. Филицыной (с. Юсуповка, д. Дмитриевка, д. Жуковка Балашовского уезда) в 1861 г. - 50,2%, в барщинном имении Киреевых (с. Варварино Аткарского уезда) в 1853 г. - 46%, в барщинно-оброчном имении Челюсткиных в 1859 г. -27,9%125.
Стремление перестроить свое хозяйство и подчинить его получению максимального дохода от зернового производства было характерным для крупных хозяйств в черноземных районов России.
Обработка сельскохозяйственного сырья для рынка в начале XIX в., по свидетельству П.Г. Любомирова, была налажена слабо. В переработке хлеба ветряные и водяные мельницы были в основном маломощные и малопроизводительные. Они предназначались для удовлетворения потребности в муке и крупе внутреннего потребления местного населения. Редким исключением являлись, например, мощные мельницы И.И. Огарева в Вольском уезде на 5 и 6 поставов с толчеями и большой пропускной способностью . Позднее переработке зерна помещики уделяли гораздо большее внимание. В имении П.М. Волконского (с. Скачиха Балашовского уезда) в 30-е - 50-е гг. ХГХ в. на реке Хопер была устроена большая мельница на 18 поставов с толчеею, ко-торая приносила чистого дохода до 2 555 руб. серебром в год .
Переработкой зерна для собственного потребления и на продажу в середине XIX в. были заняты уже многие помещичьи хозяйства. В конце 50-х гг. в Саратовской губернии (без Сердобского уезда) помещикам принадлежало более 600 мельниц . Иметь собственные мельницы было выгодно не только потому, что они обеспечивали потребность имения в муке для питания. Устойчивый доход приносил владельцу размол крестьянского зерна, свозившегося со всей округи, а также выгодной была сдача мельниц в аренду.
Обилие свободных излишков хлеба способствовало развитию винокурения, которое носило более выраженный характер. По статистике Министерства внутренних дел в Саратовской губернии в начале XIX в. было 52 помещичьих винокуренных завода со средней годовой производительностью в 13.000 ведер вина. В сравнении с частными винокуренными заводами Вели-короссии эта мощность оценивается П.Г. Любомировым как небольшая . Лишь 17 заводов вели производство в расчете на поставки в казну.
Представляет интерес географическое размещение этих винокуренных заводов. Более половины - 9 - находились в Кузнецком уезде, 3 - в Бала-шовском, 2 - в Камышинском и по 1 заводу имели Вольский, Саратовский и Сердобский уезды. Винокурение сосредоточивалось, главным образом, в районе, наиболее удаленном от Волги с относительно преобладающими посевами ржи и овса. Сбыт продуктов на рынке из этих районов был затруднен из-за значительной удаленности от главного торгового пути. Это же являлось мощным стимулом использования продукции для винокурения. Винокурни имелись во многих дворянских имениях, но большинство из них производили водку лишь для домашнего употребления. В сравнении с 1796 г. в течение 8-9 лет в губернии возросла производительность заводов - с 117 000 ведер до 680 000. В начале XIX в. местное винокурение не только покрывало всю внутреннюю потребность в водке, но и давало значительные излишки для поставок в другие губернии130.
Наш край занимал четвертое место среди великороссийских губерний и восьмое в империи по производству хлебного вина уже в начале XIX в. Количество винокуренных заводов значительно возрастает к середине ХГХ века. Они появляются практически во всех уездах губернии и остаются крупными потребителями хлеба.
Этому способствовало применение технических усовершенствований, значительно повысивших выпуск продукции и ее качество. М.В. Булычев приводит таблицу динамики винокуренного производства в губернии в 40-е - 50-е гг., из которой следует, что наблюдалось несоответствие темпов роста численности предприятий и увеличивающегося объема выпускаемой продукции. В начале 50-х гг. имелся даже некоторый спад в производстве хлебного вина. Это могло быть связано с тем, что открытие новых предприятий требовало и новых опытных специалистов, а переоборудование старых винокурен на некоторое время выводило их из строя. Но уже с середины 50-х гг. количество винокуренных предприятий возрастает почти вдвое, и более чем вдвое увеличивается выпуск продукции .
Роль дворянства в социокультурной среде губернского города
Другим социокультурным центром, в котором дворянство играло заметную роль, являлся город. По мнению известного историка И.М. Гревса, город выступал «самым ярким и наглядным мерилом уровня культуры», выполняя роль одновременно «культурного притяжения и лучеиспускания»91.
При формировании Саратовской губернии города - уездные административные центры, создавались по распоряжению правительства. Село возводилось в городское достоинство, крестьянство обращалось в мещанство. Так возникли город Вольск из села Малыковки, город Хвалынск из дворцового села Сосновый Остров, город Кузнецк из села Труево или Нарышкина, город Балашов из дворцового села Балашево. Слободы Большая Сердоба и Еткара стали городами Сердобском и Аткарском92.
Во многих уездных центрах губернии дворянство было представлено слабо и даже вовсе отсутствовало. Иное дело - губернский центр, ставший средоточием дворянского общества. Здесь пребывали городские власти, размещались присутственные места с чиновниками, проводились губернские дворянские собрания. Сюда съезжались со всей губернии помещики, закончив с летними хозяйственными делами.
Как отмечает Н. Чечулин, «та общественная жизнь, которая началась на торжествах открытия губерний, уже не прекращалась». Количество проживавших в губернских городах дворян росло, «все это были люди большей частью еще не старые, более или менее развитые, интересующиеся разными вопросами». Они общались между собой, формируя определенное культурное пространство. «Даже в отдаленных, прежде отличавшихся грубостью нравов, городах, начинается такая живая, интересная общественная жизнь, что многие поселяются там, переезжая из столицы» . Эта характеристика городского дворянского общества конца XVHI в. справедлива и для Саратовской губернии, что подтверждают записки И.И. Мешкова94.
Под воздействием «мыслящего меньшинства», как образно называет образованную часть дворянства В.Н. Козляков, изменяется внешний облик Саратова. Постоянное пребывание властей и административных учреждений несомненно способствовало росту благосостояния губернского центра. По указу императрицы Екатерины II все города России получили генеральные планы застройки, при этом планировка губернских центров с исторически сложившейся сетью улиц, известным количеством каменных зданий уточнялась, «регулировалась»; уездные города, возведенные в этот ранг из сел и слобод, впервые получали геометрические проектные планы . Первый регулярный проектный план для Саратова был составлен при Александре І в 1803 г. Впоследствии он неоднократно изменялся. В 1813 г. Саратов был распланирован по новому плану, высочайше утвержденному 14 сентября 1812 г. С этого времени город стал планироваться правильными квадратными улицами и переулками96. Помещикам и другим состоятельным лицам отводились земельные участки без ограничений; часто землевладельцы занимали почти по кварталу. Впоследствии эти дворовые места разделялись на несколько усадеб и перепродавались.
Традиционно на центральных улицах возводились дворянские дома, на боковых - купеческие и мещанские. Естественно-географическое положение Саратова способствовало тому, что уже с начала существования наместничества здесь были сильны позиции купечества. Примечательно, что в Саратове купцы конкурировали с дворянством в застройке главных площадей и улиц. Например, на Соборной площади рядом с усадьбой Устиновых находились дома купцов Катенева, Песковского, Корнилова, Вакурова и других. Основное строительство велось вдоль Московской и Царицынской улиц. «Постройки производились по произволу каждого домохозяина, как для него было удобнее», - вспоминает К. Попов .
Посетивший Саратов в 1815 г. профессор Казанского университета Ф. Эрдман отмечал, что город некрасив и построен неправильно. Однако среди каменных домов, «число которых, не считая церквей и казенных зданий, в целом простирается едва до сотни, есть несколько правильных и изящно по строенных» .
Современники отмечали дом управляющего казенный палатой П.Я. Кривского, одного из самых крупных помещиков Саратовской губернии. Жил он в городе как магнат, «дом его был полная чаша», «громадный двор, поместье были окружены со всех сторон высокой каменной стеною и представляли из себя что-то вроде феодального замка»99. Выделялись на общем фоне дом Дворянского собрания, театр, семинария. Вообще же Саратов в первой четверти XIX в. «представлял совершенную деревню с немощенны-ми, утопающими в грязи улицами, с невзрачными, преимущественно деревянными постройками. Летом над городом носились тучи пыли, а зимой не было ни прохода, ни проезда от сугробов ..., сплошь и рядом ездили поверх заборов и по крышам домов»100. В такой ситуации большую роль в благоустройстве губернского центра играла административная власть.
Наиболее заметна деятельность губернатора А.Д. Панчулидзева, управляющего губернией 18 лет с 1808 по 1826 г. «Он много сделал полезного для здешнего края, - сообщает Леопольдов, - первый обратил внимание на устройство города, начал искоренять беспорядок безотчетной старины в строениях; прежние улицы были тесны и кривы, новые сделались просторнее и стали отличаться строгою правильностью». Частые опустошительные пожары заставляли думать об устройстве пожарной части. Панчулидзев устроил ее так, что она не уступала столичным. 11 мая 1811 г. положено было основание гостиного двора, ставшего украшением города и доставившего обществу значительную пользу. Повсюду Панчулидзевым были устроены прочные и красивые мосты101. Однако, по мнению С. Терехина, рост города во втором десятилетии XIX в. был еще незначительным102.
В. Беккер, побывавший в Саратове в 1842 г., увидел город уже иным. Путешественник обратил внимание на новый собор, «сооруженный усерди-ем местного дворянства в память великого события 1812 г.» . Возведение собора стоило для дворянства «больших издержек», которые значительно прибавились из-за обрушения каменного купола, когда строительство почти завершили. Собор был окончательно построен в 1826 г. на народные средства и представлял самое величественное сооружение старого Саратова104. Автором проекта собора являлся выдающийся русский архитектор В.П. Стасов (1769-1848)105.
Главные улицы города, по свидетельству В. Беккера, были прямые и довольно широкие, с деревянными тротуарами. Правда, это мало способствовало благоустройству, т.к. «немощенные улицы были в летнее время покры ты на четверть пылью, а весной и осенью жидкой грязью на пол-аршина...». Водопровода в городе еще не было. Вода развозилась бочками из Волги, а на случай пожара существовали специальные водоемы с деревянными решетками, наполненные водой, покрытой вонючей зеленью106.
Отсутствие водопровода создавало большие неудобства. Вопросами о благоустройстве города, о снабжении его водой интересовался в 1843 г. сам император107. При губернаторе А.М. Фадееве водопровод был построен механиком-самоучкой дворянином Гришиным, «додумавшимся до устройства водопровода своим умом». Город получил прекрасную чистую воду в огромном количестве, которая подавалась из родников по деревянным трубам108.
Дворянство, еще само недостаточно развитое, проникая в провинцию, привносило новые черты в облик городской жизни. При том, что средний культурный уровень дворян был невысок, именно они составляли самый активный элемент городских жителей. Реалии губернско-уездного бытия были таковы, что несомненную пользу приносило любое деятельное участие в жизни города.
Медленно, постепенно изменялся Саратов. Обрастали застройкой все новые улицы, оживали кварталы. К середине XIX в. складывался административно-торговый центр Новой Соборной площади. Купечество все активнее завоевывало позиции. Торговля была перенесена на Верхний базар, многие купцы переселились на Немецкую улицу и эта часть города стала приобретать центральный облик109. К середине XIX в. роль дворянства в регулярной застройке города снизилась.
