Принудительные миграции населения СССР в Западную Сибирь в период Второй мировой войны Сарнова Виктория Владимировна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Депортация и расселение 39

1.1. Депортация как элемент государственной политики 39

1.2. Депортации из вновь вошедших в состав СССР территорий 50

1.3. Депортация советских немцев 73

1.4. Депортация калмыков 94

Глава 2. Правовое положение спецпереселенцев и режим спецпоселения 112

2.1. Статус и режим польского «контингента» 120

2.2. Положение ссыльных из Прибалтики 138

2.3. Положение и режим спецпоселения для немецкого и калмыцкого «контингентов» 148 Глава 3. Адаптация, условия труда и быта депортированных 174

3.1. Адаптация «спецконтингентов» в условиях Западной Сибири 174

3.2. Использование труда спецпереселенцев 210

3.3. Социально-бытовое устройство спецпереселенцев 236

Заключение 251

Приложения

• Депортация как элемент государственной политики
• Статус и режим польского «контингента»
• Адаптация «спецконтингентов» в условиях Западной Сибири

Введение к работе

Актуальность исследования. Период Второй мировой войны отмечен гигантскими массовыми вынужденными и насильственными перемещениями людей. Конец XX в. также характерен наличием массовых миграций, в числе которых значительное место по-прежнему занимали вынужденные. И хотя очевидна разница между причинами депортации и беженства эпохи мировой войны и современного периода локальных войн и конфликтов, масштабы и последствия миграций в обоих случаях служат показателями кризисного состояния мирового сообщества.

Данное исследование посвящено комплексу проблем, связанных с принудительными миграциями, имевшими место в СССР в период Второй мировой войны. Под принудительными миграциями понимаются предпринятые государством по отношению к своим и чужим гражданам перемещения значительных масс людей путём прямого или косвенного принуждения. Система спецпоселения внесла радикальные изменения в образ жизни ряда социальных, этнических и конфессиональных групп населения Советского государства. В диссертационной работе исследуются этнические «контингенты», представители которых, в большинстве своём, до выселения проживали компактными группами, а в результате депортаций были буквально рассеяны по территории Сибири, Казахстана и Средней Азии и «перемешаны» с местным населением. Принудительные миграции и последовавшее за ними дисперсное расселение повлекли за собой крайне тяжёлые последствия, сказавшиеся на численности переселённых народов, а также на их национальном самосознании, языке и традиционной культуре.

В настоящее время проблематика, связанная с принудительными и вынужденными миграциями, приобрела особую актуальность. Причинами этого являются её длительное замалчивание и сравнительно большое количество работ зарубежных и отечественных авторов (особенно принадлежащих к пострадавшим народам), появившееся в течение последних 10-15 лет, в которых озвучиваются спорные и прямо противоположные выводы, вызывающие острые споры. Очевидна необходимость преодоления публицистического уровня и направленности при обращении к данной тематике. Проблема усугубляется тем, что для новой генерации политиков, принадлежащих к этносам, ранее подвергавшимся репрессиям, крайне важно в целях про-

4 паганды делать акценты на трагическом прошлом, поддерживая тем самым состояние «этнической мобилизации» и оправдывая собственную дискриминационную политику в отношении русского населения бывших советских республик. Следует отметить также почти полное отсутствие научных работ, посвященных этническим группам, находившимся на спецпоселении в Западной Сибири, потребность в изучении феномена беженства и беженцев, для чего период Второй мировой войны даёт богатейший материал.

Степень изученности темы. По известным идеологическим причинам история политических репрессий в целом и, в частности, депортаций 1940-х гг. не была представлена в отечественной советской историографии. И только с конца 1980-х гг. перед исследователями в полном многообразии и объёме встали проблемы, связанные с реконструкцией данных событий, их анализом и оценкой. За прошедшее время в данной предметной области была проделана огромная работа, однако в истории этнических репрессий в СССР периода Второй мировой войны остаётся ещё множество неизученных аспектов.

Историограф проблемы репрессий в отношении советских немцев Т. Чернова, выделяет два этапа в процессе исследования. Хотя данный автор говорит о них применительно к изучению репрессий против советских немцев, но очевидно, что такой подход справедлив и в отношении других, подвергшихся депортации, категорий населения СССР. Первый период охватывает конец 1980-х - начало 1990-х гг. Он наиболее эмоционально окрашен, что связано с появлением в печати значительного числа научно-публицистических статей. Несмотря на допускавшиеся в подобных работах неточности, а порой и малообоснованные выводы, «публицистика толкала учёных на исследовательский поиск»¹. С начала 1990-х гг. в изучении данного комплекса проблем наступает новый этап, связанный с рассекречиванием весьма значительного массива ранее недоступных для историков документов и архивных материалов.

Снятие в 1990-х гг. запретов на исследование ряда комплексов архивных материалов периода войны дало возможность по-новому взглянуть на уже известные

Чернова Т. Проблема политических репрессий в отношении немецкого населения в СССР (обзор отечественной историографии) // Наказанный народ. Репрессии против российских немцев. — М., 1999.-С. 261.

5 события. В целом, по вопросам, связанным с этническими депортациями сталинской

эпохи, в российской и зарубежной историографии существуют две основные категории работ. Первая - это публикации общетеоретического содержания, посвященные депортациям как элементу общего устройства, репрессивной и национальной политики советского государства. Вторая - публикации эмпирического содержания, посвященные отдельным операциям по высылке того или иного народа или групп населения.

Специальных исследований, посвященных сопоставлению статуса и судеб различных этнических групп, подвергавшихся депортации в период 1939-1945 гг. до настоящего времени не предпринималось. Большинство учёных исследовали либо отдельные группы населения, репрессированного посредством ссылки (А.Э. Гурьянов, Н.Ф. Бугай, В.Н. Убушаев, B.C. Парсаданова и др.), либо изучали депортации как совокупное явление, основываясь в большей степени на нормативных и статистических материалах из фондов федеральных архивов (В.Н. Земсков, П.М. Полян и

ДР-).

В блоке историографии общетеоретического содержания следует особо отметить работы П.М. Поляна. Прежде всего, это его докторская диссертация, в которой впервые была сделана попытка систематизировать все принудительные миграции советского времени. Так, среди репрессивных миграций автор выделяет шесть групп: депортации по социальному признаку (раскулачивание, расказачивание, выселение дворян), по этническому, конфессиональному, политическому признакам, а также военнопленных и осуждённых. Внутри каждой из этих групп, в свою очередь, выделяются подгруппы, причём логика, согласно которой выделялись данные подгруппы, не всегда очевидна. Среди этнических депортаций П.М. Полян выделяет отдельно те, что производились «в порядке подготовки театра военных действий: тотальные и частичные» и «тотальные депортации "наказанных народов"»: а) превен-тивные; б) депортации "возмездия"» . Таким образом, определяющим для депортации основанием является действие государства. В другом же случае среди политических депортаций автор выделяет пять подгрупп уже по признаку принадлежности к

² Полян П.М. География принудительных миграций в СССР: Автореф. ... докт. географ, наук. -М., 1998; Он же. «Не по своей воле...» История и география принудительных миграций в СССР. -М., 2001.-С. 47.

той или иной категории высланных: члены запрещённых партий и организаций, члены семей «врагов народа», «социально-опасные» элементы, договорные репатрианты, иностранные подданные. При этом следует заметить, что все пять групп можно представить как одну, следуя за структурой, предложенной П.М. Поляном, т. е. как «неблагонадёжных граждан».

Следовательно, если руководствоваться классификацией П.М. Поляна, депортации из прибалтийских республик можно отнести как к проведённым по этническому признаку, в порядке «зачистки» территорий, так и к политическим депортациям. По нашему мнению, депортации из республик Прибалтики действительно не носили чисто политического характера: высылка из данного региона производилась внутри доминировавших на этих территориях этносов по социальному признаку, хотя и действительно в целях «зачистки» границ и укрепления влияния советской власти на «вновь присоединённых территориях».

С рассекречиванием после 1992 г. значительного массива ранее недоступных документов интерес исследователей к депортациям резко возрос. При этом следует отметить, что интерес ограничивался, как правило, либо только численностью пострадавших, либо теоретическими рассуждениями о природе такого явления, как принудительные миграции. К тому же большинство авторов ограничивалось самыми масштабными высылками поляков, немцев, народов Северного Кавказа.

В качестве одного из наиболее авторитетных исследователей, обратившихся к проблеме депортаций, можно назвать Н.Ф. Бугая. Особенно следует отметить его работу «Л. Берия - И. Сталину: "Согласно Вашему указанию..."», в которой несколько страниц в главе «Депортации "прочих" народов в 1941-1945 гг.» посвящено истории депортации из республик Прибалтики . Содержание их представляет особую ценность, благодаря приведённым фрагментам постановления СНК «О мероприятиях по очистке Литовской ССР от антисоветского, уголовного и социально-опасного элемента» от 16 мая 1941 г., полный текст которого недоступен исследователям до сих пор. Представляется, что, несмотря на широкую источниковую базу, автору не удалось отойти от сложившегося стереотипа, что все депортации конца 1930-х - начала 1950-х гг. проводились по этническому принципу.

³ Бугай Н.Ф. Л. Берия - И. Сталину: «Согласно Вашему указанию...» - М., 1995.

7 Цикл статей В.Н. Земскова, вышедших в первой половине 1990-х гг., посвящен в основном анализу численности и состава различных категорий «спецпереселенцев» и явился своего рода катализатором в изучении темы депортаций, в частности количественных показателей последних⁴. В своих работах В.Н. Земсков опирается на количественные данные, приведённые в документах ОГПУ-НКВД, называя их «подлинной статистикой». Тем не менее, вероятно, такие оценки не могут быть приняты как абсолютно верные. Отметим также, что автором проделана огромная работа по выявлению статистических и директивно-нормативных документов и введению их в научный оборот. Говоря о работах В.Н. Земскова, нельзя не упомянуть вышедшую в 2003 г. его монографию «Спецпоселенцы в СССР. 1930-1960», отдельная глава которой посвящена «депортациям и спецпоселенческой системе в довоенные и военные годы». В данной работе ставятся вопросы о причинах «этнических чисток» и депортаций, о том, существовала ли им альтернатива. Автор полагает, что таковая существовала при условии создания «буферных национальных автономий» (польской на Украине и т. п.). Упоминается, что переход к депортациям по этническому признаку не означал забвения старых репрессивных форм по показателям социального происхождения⁵. В исследовании речь идёт, главным образом, о численности спецпереселенцев из различных контингентов, географии расселения и особенностях их трудового использования.

Следует также отметить дискуссию, развернувшуюся в 1992-1995 гг. на страницах ряда журналов по вопросу о численности репрессированных в советское время, в которой участвовали В.Н. Земсков, С. Максудов и др.⁶ Одним из важнейших вопросов является проблема объективности официальной статистики. В данном вопросе мы склонны согласиться с А.Б. Сусловым, который в предисловии к своей монографии отметил: «Поразительно, что даже в последние годы, когда многие архивные источники стали доступными, не только некоторые публицисты, но и историки высказывают сомнения в точности ведомственной статистики НКВД и других государственных учреждений. Удивительно, что негативное отношение к карательным

⁴ Земсков В.Н. Спецпоселенцы (по документам НКВД-МВД СССР) // СОЦИС. - 1990. -№11;
Он же. Заключённые, спецпоселенцы, ссыльнопоселенцы, ссыльные и высланные (Статистико-
географический аспект) // История СССР. - 1991. -№ 5; Он же. Принудительные миграции из При
балтики в 1940-1950-х гг. // Отеч. архивы. - 1993. -№ 1.

⁵ Земсков В.Н. Спецпоселенцы в СССР... М., 2003. - С. 77.

⁶ СОЦИС. - 1995. - № 9. - С. 114-117, 118-127.

8 органам ведёт к априорному отвержению официальных документов и к вере в оценки очевидцев (Солженицына, Шаламова и др.), считавших "на глазок". Спрашивается, на каком основании мы должны доверять оценке В. Шаламова, на порядок превышающей официальные данные»⁷. Далее отмечается, что количественные данные, которые можно найти в работах В.Н. Земскова, М.И. Хлусова, Л.П. Рассказова и других исследователей, получены из ранее закрытых источников, предназначенных только для внутреннего использования, а не для обмана общественного мнения, для осуществления реального управления, а не для его имитации.

Однако это не означает необходимости полного и безоговорочного доверия к источникам карательной статистики. Напротив, они во многом не полны, в них встречаются искажения, неточности, не говоря уже об известной тенденциозности. Так, сравнивая данные о количестве «бывших польских граждан» в Алтайском крае за 1942 г., представленные, с одной стороны, советской ведомственной статистикой, с другой - сотрудниками соответствующей делегатуры, мы получили довольно серьёзные расхождения, особенно в части, касавшейся категорий населения, требовавших той или иной помощи, или оказавшихся в особенно трудном материальном положении. Здесь количественные данные, собранные доверенными лицами польского представительства, на порядок выше официальных цифр (см. гл. 1.)

Тем не менее, в большинстве случаев ведомственная статистика предоставляет в распоряжение исследователя единственные сведения о численности и составе того или иного «контингента» на определённый промежуток времени. В пользу значимости официальных статистических данных говорит то, что они использовались для расселения, снабжения, трудоустройства спецпереселенцев, а, следовательно, расхождения между реальным и указанным в документах количеством людей не могли исчисляться тысячами, а тем более десятками тысяч человек. Кроме того, данные, предоставленные о спецпереселенцах различными ведомствами, как правило, совпадают или очень близки. Нельзя забывать и о материалах тех или иных проверок, которые также отложились в архивных фондах. Учитывая все эти факторы, мы, тем не менее, считаем необходимым там, где это возможно, перепроверять источники ведомственного происхождения альтернативными данными.

⁷ Суслов А.Б. Спецконтингент в Пермской области (1929-1953 гг.). - Екатеринбург, Пермь, 2003.-С. 10.

9 В 1997 г. И.В. Алфёровой была защищена в Москве кандидатская диссертация

по теме «Государственная политика в отношении депортированных народов». Используя широкую источниковую базу, автор рассматривает государственное регулирование положения категорий ссыльных, возникшего в результате депортаций поляков, немцев, калмыков, народов Северного Кавказа, наиболее характерного для изучаемой темы исходя из постулатов национальной политики советского государства. И.В. Алферова приходит к выводу, что политики как таковой в отношении депортированных и не было. Вместо этого имели место некие изначальные установки, которые генерировались на основании своего рода «прецедентного права»⁸.

Большую часть специальной литературы, посвященной депортациям, можно включить в категорию работ эмпирического содержания. В этой категории следует выделить монографию А.Б. Суслова «Спецконтингент в Пермской области (1929— 1953 гг.)». Её целью, по определению автора, является комплексное исследование жизни и деятельности спецконтингента в 1929-1953 гг. на примере Пермского региона. В историческом аспекте изучаются дислокация и размещение заключённых, спецпоселенцев, трудармейцев, военнопленных, интернированных и узников проверочно-фильтрационных лагерей, их правовой статус, жилищно-бытовые условия, различные аспекты привлечения их к труду. Анализируются эволюция пенитенциарных концепций сталинской эпохи, а также политические настроения и идеологическая обработка спецконтингента в 1930-х - начале 1950-х гг.⁹

Как уже было отмечено, в Советском Союзе фактически не могло быть и речи об изучении депортаций. Впрочем, следует отметить, что сами факты высылки никогда не скрывались. Так, во всех изданиях, посвященных истории прибалтийских государств, затем республик в составе СССР, упоминается о том, что в июне 1941 г. оттуда были высланы «реакционно настроенные элементы». Однако подробно о депортациях как части государственной политики СССР и проблемах, связанных со спецпереселенцами и системой спецпоселений, впервые заговорили на Западе. Ещё в 1960 г. в Лондоне вышла книга Р. Конквеста «The Soviet Deportation of Nationali-

Алфёрова И.В. Государственная политика в отношении депортированных народов (1930— 1950 гг.): Автореф.... канд. ист. наук. -М., 1997.

⁹ Суслов А.Б. Спецконтингент в Пермской области... С.9.

10 ties»¹⁰. В 1970 г. была опубликована ещё одна его монография «The Nations Killers:

The Soviet Deportation of Nationalities», посвященная данной проблеме¹¹. Оба исследования опирались на данные, полученные из советской прессы 1950-1960-х гг.

В Германии также был издан ряд трудов по депортациям и пребыванию в ссылке немцев, поляков, калмыков. Эти исследования базировались в основном на источниках немецких военных архивов и воспоминаниях самих ссыльных (Hoffman J. Deutsche und Kalmyken 1942-1945. Freiburg, 1974; Gross J. Und wehe, du hoffst...: Die Sowjetisierung Ostpolens nach dem Hitler - Stalin Pakt 1939-1941. Freiburg im Breisgau, 1988.) В 1978 г. в Нью-Йорке вышла книга A.M. Некрича «Наказанные народы», посвященная депортациям народов Северного Кавказа, в которой автор касался и общего процесса проведения депортаций. Основная концепция названных изданий состояла в том, что в условиях тотального проникновения государства в жизнь граждан иного развития событий быть не могло. Специфика исследований, ограниченных как источниковой базой, так и объектом самого изучения, привела их авторов к мнению, что все депортации проводились исключительно по этническому признаку.

На предыдущих этапах отечественной историографии (до середины 1980-х гг.) в изучении советско-польских отношений в годы Второй мировой войны приоритет отдавался деятельности созданного в СССР Союза Польских Патриотов и его роли в борьбе за объединение проживающего на советской территории польского населения с лозунгом о строительстве «народной и демократической Польши». Помимо этого изучался процесс формирования в Советском Союзе польских вооружённых сил и их участия в освобождении польских земель от фашистских оккупантов.

В трудах историков-славяноведов B.C. Парсадановой и Ш.Д. Пиримкулова среди других рассматриваются вопросы, непосредственно связанные с работой представительств польского посольства. В монографии B.C. Парсадановой, посвященной советско-польским отношениям в 1941-1945 гг., основное внимание, безусловно, уделялось переговорам на высшем дипломатическом уровне, на которых обсуждалось будущее Польши. В этой работе упоминается деятельность представительств, приводятся данные о численности их работников, однако автор умалчивает о прямой

¹⁰ Conquest R. The Soviet Deportation of Nationalities. - London, 1960.

¹¹ Conquest R. The Nations Killers: The Soviet Deportation of Nationalities. - London, 1970.

связи между открытием представительств и улучшением положения польских граждан, пострадавших в ходе массовых депортаций (из-за негласного запрета, наложенного на обсуждение подобной темы в СССР до рубежа 1980-1990-х гг.). Попытка посольства и его представителей в негласном порядке расширить круг своих полномочий, закреплённых Положением от 4 декабря 1941 г., расценивается в книге B.C. Парсадановой как главная причина закрытия представительств советскими властями. Поводом для такого решения, пишет историк, стали шифрованные послания, направленные представителями в посольство, что рассматривалось советским руководством как доказательство разведывательной деятельности представительств¹².

Когда ослабли идеологические запреты, B.C. Парсаданова одной из первых в отечественной исторической науке обратилась к проблеме депортации по социальным и этническим признакам части населения из Западной Украины и Западной Белоруссии. В статье, вышедшей в 1989 г., ею приводятся выявленные в архивах данные о национальном и половозрастном составе депортированных, перечисляются причины депортаций¹³. Осудив карательные акции советских властей, историк проследила судьбу польских граждан до лета 1942 г. Августовскую амнистию она охарактеризовала как «незавершённую», вызванную временным «потеплением» в польско-советских отношениях. В статье тщательно рассматриваются критерии, по которым проводилась амнистия, показан процесс миграции освобождённых польских граждан, переезжавших в южные районы страны. Причиной этих переселений, по мнению B.C. Парсадановой, являлось желание большого числа поляков поступить на службу в армию В. Андерса и спастись от голода, получив возможность выехать за пределы СССР. Интересен приведённый в исследовании факт выступления группы бывших польских граждан против принятия советской присяги в Новосибирске в ноябре 1941 г. Эти поляки были призваны в 753-й строительный батальон, но стремились попасть в состав Польской армии¹⁴. Одновременно в данной публикации уделяется внимание советско-польским разногласиям по поводу вопроса о гражданстве отдельных категорий депортированных. В заключение статьи автор отмечает, что

Парсаданова B.C. Советско-польские отношения в годы Великой Отечественной войны. 1941— 1945. — М., 1982. — С. 72-74.

¹³ Парсаданова B.C. Депортация населения из Западной Украины и Западной Белоруссии в
1939-1941 гг. // Новая и новейшая история. - 1989. - № 2. - С. 26-44.

¹⁴ Парсаданова B.C. Депортация населения из Западной Украины... С. 41.

12 закрытие представительств (делегатур) посольства Республики Польша негативно

отразилось на положении польского населения в СССР.

К теме депортаций B.C. Парсаданова возвращается и в статье 1994 г., посвященной личности выдающегося польского государственного деятеля В. Сикорского. Затрагивая эволюцию польско-советского союза в 1942 г., исследователь указывает на причины его кризиса и распада. К последним она относит советско-польский спор по вопросу о гражданстве некоторых групп бывших польских подданных. По версии автора, изложенной в данной статье, именно рост взаимного недоверия сторон привёл, в конечном счёте, к ликвидации представительств¹⁵.

Центральной темой монографии Ш.Д. Пиримкулова является история польских школ и детских учреждений в СССР в 1941-1946 гг. Первая глава книги целиком посвящена жизни амнистированного польского населения. В ней содержится ценная информация о численности польских граждан в различных районах Советского Союза (в т. ч. в Новосибирской обл.), путях миграции польского населения и перипетиях возвращения амнистированным польского гражданства¹⁶. Кроме того, в монографии подробно описывается деятельность польских представительств по созданию школ, детдомов и детских садов для польских детей, находившихся под опекой посольства. Как подчёркивает автор, польское посольство через своих представителей и доверенных лиц проводило курс на полную автономию этих учреждений от советских органов народного образования. Более детально, по сравнению с другими регионами, в работе Ш.Д. Пиримкулова изучена работа польских школ и дошкольных учреждений в республиках Средней Азии. Другие аспекты деятельности представительств остались за рамками данного исследования¹⁷.

Многие из основных выводов названной выше монографии Ш.Д. Пиримкулова вошли в его докторскую диссертацию «Польское население в СССР. 1941— 1946 гг.». В диссертации охвачен широкий круг проблем, связанных с положением польских граждан в СССР в указанный период. Очевидно, что, разрабатывая эту тему, исследователь использовал преимущественно материалы, хранящиеся в федеральных российских и среднеазиатских архивах. В сибирских архивохранилищах

¹⁵ Парсаданова B.C. Владислав Сикорский // Вопр. истории. - 1994. — № 9. - С. 67.

¹⁶ Пиримкулов Ш.Д. Польские школы и детские учреждения в СССР. 1941-1946 гг. - Ташкент,
1990.

¹⁷ Пиримкулов Ш.Д. Польские школы и детские учреждения... С. 89.

13 Ш.Д. Пиримкулов изучил лишь документы, которые находятся в Государственном

архиве Алтайского края. Это обстоятельство не могло не наложить определённого отпечатка на подход историка к вопросу о численности польских гражданах и деятельности делегатур в Сибири.

Проанализировав полученные из разных источников сведения о численности польских граждан в СССР во время войны, Ш.Д. Пиримкулов пришёл к выводу о заведомой ненадёжности подобных подсчетов ввиду отсутствия в источниках точных цифр. Он полемизирует с польскими историками, опровергая утверждение последних о том, что поляки проживали исключительно в сельской местности. В частности, в Новосибирске, как пишет Ш.Д. Пиримкулов, насчитывалось до 2 700 польских гра-

1 ft

ждан. Правда не уточняется, к какому периоду относятся данные цифры .

Можно констатировать, что степень изученности деятельности польских представительств в российской исторической науке сравнительно невелика. Почти не освещена региональная специфика в работе польских представительств в Сибири и на Дальнем Востоке. Остались без внимания и действовавшие здесь польские деле-гатуры, кроме тех, что были официально признаны советской стороной. Следовательно, для восполнения существующих пробелов необходимы специальные исследования с привлечением материалов сибирских и центральных архивов. Разумеется, следует по-прежнему продолжать публикацию переводов польских исторических работ, посвященных советско-польским отношениям периода Второй мировой войны. Это, кроме всего прочего, необходимо для ознакомления российских историков с взглядами на данный круг проблем, сложившимися в польской историографии, и сопоставления выводов, сделанных историками двух стран.

Следует особенно отметить роль Международного историко-просвети-тельского правозащитного и благотворительного общества «Мемориал» в изучении природы, масштабов и последствий депортаций. Одним из важнейших изданий «Мемориала» по вопросам, связанным с данной проблематикой, является сборник статей «Репрессии против поляков и польских граждан», вышедший в 1997 г. В нём опубликованы две статьи А.Э. Гурьянова, в которых автор впервые в историографии попытался реконструировать механизм принятия решений по той или иной опера-

¹⁸ Пиримкулов Ш.Д. Польское население в СССР. 1941-1946 гг.: Автореф. ... докт. ист. наук. -М., 1990.-С. 6.

14 ции, вычленить специфику каждой из депортаций, а также на основании эшелонных

и отчасти списочных данных установить численность депортированных с бывших польских территорий и из республик Прибалтики. Оценка А.Э. Гурьяновым количества польских граждан, вывезенных вглубь СССР, базируется на данных органов НКВД в регионах размещения спецпоселенцев и эшелонных списках и составляет 309-325 тыс. чел. Это несколько меньше минимальной оценки из современной работы польских авторов (330 тыс.), меньше, чем у В.Н. Земскова (350-380 тыс.) и Н.Ф. Бугая, и в несколько раз меньше, чем более ранние оценки различных польских авторов (от 1 млн чел. и выше). Подсчёты B.C. Парсадановой также оказались завышенными в 3-4 раза¹⁹.

В статьях А.Э. Гурьянова, посвященных депортациям с бывших польских территорий в 1940—1941 гг., даётся характеристика основных документов, которые использовались автором для исследования высылок. На основе директивных документов выделяются четыре категории польских граждан, подлежавших высылке: «осадники» (или «осадники» и «лесники»), «беженцы», «административно-высланные» и «ссыльнопоселенцы», соответствующие четырём массовым операциям по переселению вглубь СССР. Здесь же прослеживается технология оформления документов о

депортации спецпереселенцев «осадников» на уровне высших органов власти . И, наконец, помещена методика восстановления количества спецпереселенцев по «эшелонным данным».

Можно выделить работу американской исследовательницы польского происхождения Katherine R. Jollucr «Exile and Identity. Polish women in the Soviet Union during World War И», изданную в Питтсбурге в 2002 г. Это исследование посвящено жизни польских женщин в сибирской ссылке, условиям, трудоустройству и стратегиям выживания, позволявшим, несмотря на тяжелейшие условия спецпереселения, сохранить этнокультурную идентичность и воспитать своих детей.

Современные исследования польских авторов помещены в сборнике «Сибирь в истории и культуре польского народа»²¹. В нем помещено 17 статей по интере-

¹⁹ Гурьянов А.Э. Польские спецпереселенцы в СССР в 1940-1941 гг. // Репрессии против поля
ков и польских граждан.-М., 1997. — С. 121.

²⁰ Гурьянов А.Э. Польские спецпереселенцы в СССР... С. 120-124.

²¹ Сибирь в истории и культуре польского народа / Под ред. А. Кучинского и П.С. Романова. -
М, 2002.

15 сующей нас тематике. В их числе работы А. Гиза «Судьбы польских ссыльных в

СССР (1939-1945)», С. Цесельского «Сибирь периода Второй мировой войны глазами польских ссыльных», Ч. Базан «Ссыльные поляки в Нарымском округе во время Второй мировой войны», Э. Ковальской «Адаптация польских ссыльных к условиям жизни в Сибири» и др. Фактически для всех этих работ характерны высокий уровень эмоциональности и некоторый «перекос» в сторону использования нарративных источников - воспоминаний, документов из личных архивов и пр., хотя рядом авторов используются и материалы центральных архивов (ГАРФ) и работы российских исследователей.

В 1988 г. в Риге вышла статья В. Каралюна «О перемещении противников Советской власти, капиталистических и деклассированных элементов 14 июня 1941 го-да» . Уникальность данной работы состояла в том, что здесь впервые приводились данные о составе и численности депортированных из Латвийской ССР. Высылка некоторых групп населения, по мнению автора, являлась чрезвычайной мерой в чрезвычайных обстоятельствах «перехода реакционной части латвийской буржуазии ко всё более острым формам борьбы», усугублённых надвигающейся войной . По мнению В. Каралюна, депортации носили политический характер и являлись превентивной мерой.

На рубеже 1980-1990-х гг. идея независимости, выхода из состава СССР становилась в республиках Прибалтики всё популярнее, всё чаще звучали слова об «оккупации» и «оккупантах». Как в прессе, так и в некоторых специальных исследованиях появились требования пересмотра сложившихся оценок событий, происходивших в 1940-1941 гг. Союзному руководству необходимо было предоставить нечто в противовес доводам оппозиции. В октябре 1990 г. в СССР были опубликованы некоторые документы, касающиеся темы депортаций из Литвы. Общая тональность этой публикации состояла в следующем. В Литве после войны осела чуть ли не треть рейхсвера, действия которого были поддержаны литовским националистическим подпольем, в связи с чем советское правительство вынуждено было принять соответствующие меры безопасности. Впрочем, при этом добавлялось, что «депортация

Каралюн В. О перемещении противников Советской власти, капиталистических и деклассированных элементов 14 июня 1941 года // Латвия на грани эпох. - Рига, 1988. - Вып. 2. - С. 78-94. ²³ Каралюн В. О перемещении противников Советской власти... С. 89.

14 июня 1941 года имела выраженные черты депортаций, присущих периоду культа личности...» Эта публикация оказалось наиболее полной, посвященной данной теме. В том же издании («Известия ЦК КПСС») были опубликованы также статьи о депортациях из Эстонии (1990, № 8) и Латвии (1990, № 11), однако их содержание малоинформативно.

Размышления о природе депортаций содержатся в опубликованных тезисах докладов, прозвучавших на Российской научно-практической конференции «Репрессированные народы: история и современность», проходившей 28-29 мая 1992 г. в Элисте. Так, Т.Б. Манджиев отмечает, что «вся гамма причин этого явления (т. е. депортаций) коренится в природе общественного строя, в самой системе тоталитарной власти»²⁵. В статье Д.В. Блейре и И.Р. Шнайдере высказывается мнение, что главной целью депортаций «была не борьба с контрреволюционными силами, а именно соз-дание атмосферы страха...»

Если говорить об изучении высылки из Прибалтийских республик, то здесь прибалтийская историография значительно обширнее и многостороннее российской. Однако в исследованиях прибалтийских историков зачастую встречаются серьёзные ошибки. Основные недочёты, как и в случае с польской историографией, порождены излишней эмоциональностью, которая иногда подменяет научный анализ и доказательства верности излагаемых положений, а также в слабом критическом подходе к источникам. В этой группе как наиболее значительные следует выделить работы П. Варью, X. Саббо, Я. Риестиньша, В. Брандишаускас. Исследования П. Варью посвящены отдельным группам среди репрессированных и депортированных из Эстонии. Так, «Eesti poliitilise eliidi staatusest» («Судьба эстонской политической элиты») касается политической элиты Эстонии, репрессированных министров бывшего государственного аппарата, судьбы президента К. Пятса и его семьи. «Eesti laste kuuditamine 14 juunil 1941 kui genotsudikuntegu» («Вывоз эстонских детей 14 июня 1941 г. как преступление геноцида») - эта публикация посвящена детям, вывезенным

²⁴ Вчера это было секретом (документы о литовских событиях 40-50-х гг.) // Изв. ЦК КПСС. -
1990.-№10.-С. 132.

²⁵ Манджиев Т.Б. Массовые депортации народов: истоки и последствия // Репрессированные на
роды: история и современность. - Элиста, 1992. - С. 21.

²⁶ Блейре Д.В., Шнайдере И.Р. Сталинизм и становление политической системы Латвии (июнь
1940 - июнь 1941 годов). // Политические системы СССР и стран Восточной Европы. - М., 1991. -
С. 42.

17 из Эстонии в июне 1941 г., изучению их численности, половозрастного состава, условий пребывания детей в сибирской ссылке. Разработка данного аспекта тематики депортаций является крайне важной и необходимой, однако автор не справился с поставленными перед собой задачами. Приводимая им численность детей как минимум в 1,5 раза завышена, встречаются откровенные спекуляции на болезненности и эмоциональности поднятого вопроса.

Репрессиям против эстонских литераторов посвящена статья О. Крууса, в которой приводится персональный список литераторов, пострадавших в течение всего советского периода, в т. ч. в результате депортаций июня 1941 г. Автор приходит к выводу о том, что эта акция практически полностью искоренила национальные литературные традиции²⁷.

Двухтомник X. Саббо «Voimatu vaikida» («Невозможно молчать») представляется наиболее значимым из всей эстонской историографии. Несмотря на то, что автор не является профессиональным историком, в книге удачно подобраны материалы, извлечённые из российских и прибалтийских архивов. Самым ценным среди всего материала, вероятно, является полный текст итоговой записки наркома государственной безопасности В.Н. Меркулова о результатах проведения операции по высе-лению из прибалтийских республик в июне 1941 г.

Статья В. Брандишаускас является единственной известной нам работой, не считая уже упоминавшейся публикации в «Известиях ЦК КПСС», которая посвящена, отчасти, депортациям из Литвы. Автор рассматривает события 1940-1941 гг. как зарождение и основные причины антирусских и антисоветских настроений в при-балтийских республиках в более поздний период . Следует также выделить статьи эстонского историка М. Лаара³⁰ и латышского историка Я. Риекстиньша³¹, в которых авторы приводят данные о механизме самих операций, произведённых в Эстонии и Латвии.

Таким образом, нельзя сказать, что депортации из прибалтийских республик достаточно широко представлены и достаточно полно проанализированы в россий-

²⁷Круус О. Государство против эстонских литераторов//Радуга. - 1991.-№ 12.-С. 50-58.

²⁸ Сабо X. Voimatu vaikida. - Таллинн, 1996.

²⁹ Brandisauskas V. Anti-Soviet Resistance in 1940 and 1941 the Revolt of June 1941 II The Anti-
Soviet resistance in the Baltic States. - Vilnius, 1999.

³⁰ JIaap M. Чёрные дыры истории II Радуга. - 1991. - № 6. - С. 62-78.

³¹ Риекстиньш Я. Начало сталинских репрессий в Латвии IIДаугава. - 1992. -№ 1.

18 ской, западной и собственно прибалтийской историографии. Если в некоторых работах и встречаются элементы полемики с другими авторами, то лишь по вопросу о численности пострадавших. Проблемы же, связанные с иерархией причин и мотивацией депортаций из республик Прибалтики, по-прежнему находятся вне поля зрения исследователей.

Научной литературы, посвященной депортации и пребыванию в Сибири немцев из республики немцев Поволжья и других областей СССР, значительно больше, чем аналогичной, в частности по калмыцкому «контингенту». Так, отечественными и зарубежными специалистами изучаются различные аспекты истории депортации советских немцев: в монографиях А.А. Германа, Н.Ф. Бугая, В.И. Бруля раскрывается механизм подготовки и осуществления депортации, её идеологические основания. Ряд авторов - Л.П. Белковец, А.А. Герман, А.И. Савин, В. Чеботарёва - исследуют процесс борьбы с религией и последствия этого для национальной культуры и образования и т. д. К середине 1990-х гг. появился ряд крупных исследований по истории немецкой автономии на Волге (А.А. Герман), истории немцев в Западной Сибири (В.И. Бруль), судьбы немецкой деревни в Сибири в эпоху «Большого террора» (Л.П. Белковец)³² и т. п.

В сборнике МИППБО «Мемориал» «Наказанный народ», посвященном советским немцам, опубликована статья В.И. Бруля, которая может рассматриваться как одна из самых значимых в историографии депортаций. Речь идёт о работе «Депортированные народы в Сибири (1935-1965)», посвященной сравнительному анализу пребывания в сибирской ссылке различных категорий депортированных . Кроме того автор даёт краткий историографический обзор темы и делает вывод, что современная историография далеко не достаточна, отмечая при этом почти полное отсутствие работ, посвященных жизни депортированных в Сибири. В этом же сборнике помещён ряд статей, посвященных репрессиям против российских немцев в контексте осуществления советской национальной политики. В части статей подробно освещается сам механизм депортации, размещения спецпереселенцев на новых местах,

Герман А.А. Немецкая автономия на Волге. 1918-1941. - Саратов, 1992, 1994. - Ч. 1-2; Бугай Н.Ф. Л. Берия - И. Сталину: «Согласно Вашему указанию...» - М., 1995; Бруль В.И. Немцы в Западной Сибири. - Топчиха, 1995. - Ч. 1-2; Белковец Л.П. Большой террор и судьбы немецкой деревни в Сибири (конец 1920-1930-е годы). -М.,1995; и др.

³³ Бруль В.И. Депортированные народы в Сибири (1935-1965) // Наказанный народ... С. 95-117.

19 организация трудармии в разных регионах СССР. Это статьи Н.Ф. Бугая, В.И. Бруля,

В.М. Кириллова, Г. Маламуда, Т.В. Чебыкиной и др.

Следует более подробно остановиться на публикации Т.В. Чебыкиной «Депортация немецкого населения из европейской части СССР в Западную Сибирь (1941-1945 гг.)»³⁴. Данная статья касается самого процесса депортации, проблем, связанных с расселением немцев, прибывавших в Новосибирскую обл., отношения депортируемых к процессу выселения, их трудового и хозяйственного устройства и, наконец, формирования рабочих колонн и переселения немцев в Нарым на рыбные промыслы. В конце автор делает вывод о том, что процесс адаптации советских немцев в районах вселения шел трудно, в т. ч. и потому, что «на прежних местах жительства. .. существовали иные методы ведения хозяйства, свои экономические традиции». По мнению Т.В. Чебыкиной, вследствие насильственной миграции была разрушена «прежняя структура социальной, экономической, культурной организации мест компактного проживания немцев» ⁵.

Статьи Л.П. Белковец, Т. Сабуровой и Л. Бургарта содержат сведения, почерпнутые из личных и следственных дел немцев спецпоселенцев, что придаёт им особую ценность. В них используются документы, хранящиеся в местных архивах УВД и позволяющие понять, «как реально действовала репрессивная машина - не только на уровне постановлений, указов и директив, а применительно к конкретным людям и частным судьбам»³⁶.

Статья Л.П. Белковец «Спецпоселение немцев в Западной Сибири 1941— 1955 гг.», подготовленная по материалам архивов УВД, касается таких важных сюжетов, как категории архивных материалов по истории спецпоселения немцев, орга-низация учёта спецпереселенцев и агентурно-оперативной работы . В ней описываются принципы работы с агентами, создание учётных и агентурных дел и т. п. В заключение делается справедливый вывод о важности для исследования «объективной истории российских немцев» документов из архивов НКВД-МВД, учитывая кото-

Чебыкина Т.В. Депортация немецкого населения из европейской части СССР в Западную Сибирь (1941-1945 гг.)//Наказанный народ... С. 118-128.

³⁵ Чебыкина Т.В. Депортация немецкого населения... С. 127.

³⁶ Щербакова И.Л. Вводная статья // Наказанный народ... С. 8.

³⁷ Белковец Л.П. Спецпоселение немцев в Западной Сибири 1941-1955 гг. // Наказанный на
род... С.158-180.

рую «научная общественность вправе потребовать их окончательного рассекречивало ния и передачи в государственные архивы» .

В статье Л. Бур гарт «Судьба человека - судьба народа...» рассматривается роль личного дела спецпереселенца как источника по проблемам депортации и режима спецпоселения. Выделяются виды документов, входивших в состав личного дела, и оговаривается роль данного источника в формировании представлений о социальном портрете спецпереселенца-немца, режиме спецпоселения и особенностях положения депортированных в регионах. Следует согласиться с тем, что личные дела являются важной составной частью региональных архивов, фонды которых до сих

пор используются исследователями не полностью .

В монографии Л.П. Белковец, вышедшей в 2003 г. в Новосибирске, освещаются и анализируются проблемы, связанные с административно-правовым положением российских немцев на спецпоселении. В ней исследуется нормативно-правовое регулирование принудительного переселения, хозяйственно-бытового устройства и «трудиспользования» этноса в новых условиях. Основное внимание автора обращено к процессам становления, формирования, функционирования и ликвидации административно-правового режима спецпоселения. Автор делает вывод, что «переселения народов в годы Великой Отечественной войны, введённые государством ограничения некоторых прав части советских граждан, режим спецпоселения и нарушения "законных прав" переселённых народов не представляли собой репрессивного механизма. Спецпоселение не превратилось в часть системы исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГа НКВД». Система спецпоселений определяется как «специальный административно-правовой режим, введённый советским государством в целях обеспечения должного правового порядка, установления необходимого правового состояния социального объекта», в данном случае - российских немцев⁴⁰. В указанной монографии подробно исследуется эволюция нормативно-правового регулирования переселения и различных сторон жизни советских немцев на поселении. Однако режим спецпоселения для этого «контингента» исследуется вне уже сложившейся к

Белковец Л.П. Спецпоселение немцев в Западной Сибири... С. 175.

³⁹ Бургарт Л. Судьба человека - судьба народа. Личные дела немцев-спецпереселенцев как ис
точник по проблеме депортации и режима спецпоселения // Наказанный народ... С. 186.

⁴⁰ Белковец Л.П. Административно-правовое положение российских немцев на спецпоселении.
1941-1955. - Новосибирск, 2003. - С. 298.

21 1941 г. определённой «традиции» и без сравнения с режимом и правовым положением других категорий населения, подвергнутых принудительным миграциям в период Второй мировой войны.

Исследователь признаёт немцев «главным трудоспособным контингентом в массе переселённых народов», закрепление которого в местах поселения помогало решить ряд важнейших экономических задач⁴¹. Однако лишение немецкого этноса автономии отрицательно сказалось на его самоидентификации. Несмотря на явную антигуманность в отношении к российским немцам, полученные Л.П. Белковец данные «не подтверждают мнения некоторых исследователей об особой национальной политике советского государства, направленной на ликвидацию немецкого этноса в СССР»⁴². Спецпоселение, по мнению Л.П. Белковец, не является проявлением политики геноцида, а скорее «может быть признано своеобразным способом использования трудовых ресурсов»⁴³. Несмотря на то что в условиях военного времени депортированные действительно рассматривались, в первую очередь, как рабочая сила, и целью государства отнюдь не было их физическое уничтожение, последний вывод представляется в достаточной степени спорным. Система спецпоселений с первых её шагов являлась элементом и проявлением карательной политики советского государства по отношению к группам лиц не лояльных режиму.

Следует особенно отметить кандидатскую диссертацию А.А. Шадта, защищенную в июне 2000 г., которая исследует проблемы спецпоселения российских немцев в Сибири (1941-1955 гг.), их высылку, расселение, правовое положение, а также хозяйственное и трудовое устройство⁴⁴. Научная новизна данной работы состояла в том, что спецпоселение рассматривалось в ней как комплексная система, являвшаяся элементом экономики командно-административной системы и «генетически обусловленная всем ходом развития общественных отношений в Советском Союзе»⁴⁵. Заявленная тема рассматривается «в совокупности исторического, эконо-

Белковец Л.П. Административно-правовое положение российских немцев... С. 299.

⁴² Белковец Л.П. Указ. соч.С. 300.

⁴³ Белковец Л.П. Указ. соч. С. 301.

⁴⁴ Шадт А.А. Спецпоселение российских немцев в Сибири (1941-1955): Автореф. ... канд. ист.
наук. - Новосибирск, 2000.

⁴⁵ Шадт А.А. Указ. соч. С. 14.

22 мического и правового подходов», что позволяет автору «по-новому взглянуть на

национальные конфликты в стране и пути их решения»⁴⁶.

Говоря о работах А.А. Шадта, необходимо также отметить его статью в сборнике «Урал и Сибирь в сталинской политике». В статье под названием «Этническая ссылка в Сибири как инструмент советской национальной политики (1940-1950-е гг.)» исследователь ставит перед собой ряд задач, среди которых определение понятия «этнической ссылки», формулировка концепции «этнической ссылки» в контексте национальной политики СССР⁴⁷. Проводится исследование «генезиса института этнической ссылки через призму нормативно-правовой деятельности государства в рассматриваемый период»⁴⁸. Если кандидатская диссертация данного автора посвящена истории спецпоселения российских немцев в Сибири, то упомянутая статья имеет скорее общетеоретический характер. В ней А.А. Шадт касается причин этнических депортаций, этапов формирования этнической ссылки, её нормативно-правовой основы и т. п. Исследование позволяет автору, хотя и «с достаточной долей осторожности», рассматривать этнические депортации и ссылку «в т. ч. и как часть глобального процесса советской национальной политики, получившей своё выражение в конструировании "советской" этничности через принудительную ассимиля-

цию...»

Необходимо отметить также сборник «Миграционные процессы среди российских немцев: исторический аспект», в который включена часть, посвященная «перемещениям немцев накануне и во время войны и в первые послевоенные годы». Все статьи сборника сгруппированы по разделам, отражающим определённые этапы в истории миграционных процессов в среде российских немцев. В частности, в данном сборнике помещены статьи Н.В. Кривец «Депортация немцев с Украины в 1930 - начале 1940-х гг.», Н.П. Шишкина «Немецкое население Донецкой области в период с июня 1941 г. по сентябрь 1943 г.», А.А. Шадта «Приём и расселение спецпереселенцев-немцев в Западной Сибири (1941-1942 гг.)» и др.⁵⁰

⁴⁶ Шадт А.А. Указ. соч. С. 15.

⁴⁷ Шадт А.А. Этническая ссылка в Сибири как инструмент советской национальной политики
(1940-1950-е гг.) // Урал и Сибирь в сталинской политике. - Новосибирск, 2002. - С. 224-248.

⁴⁸ Шадт А.А. Указ. соч. С. 225.

⁴⁹ Шадт А.А. Указ. соч. С. 244.

⁵⁰ Миграционные процессы среди российских немцев: Исторический аспект / Под ред. А. Гер
мана, И. Плеве. - М, 1998.

Отдельно следует отметить труд Т.Н. Черновой «Российские немцы: отечественная библиография 1991-2001 гг.», вышедший в 2001 г. в Москве⁵¹. Данная работа представляет собой перечень практически всех статей и монографий, касающихся истории российских немцев.

Кандидатская диссертация А.Н. Курочкина, защищенная в Саратове в 1998 г., посвящена «трудармейским формированиям из граждан СССР немецкой национальности в годы Великой Отечественной войны». Задачами данной работы стали выявление основных этапов формирования трудовых колонн, исследование характера трудиспользования мобилизованных немцев, оценка необходимости, целесообразности и эффективности функционирования трудармии в годы войны. В качестве одной из причин введения трудармейских формирований автор называет то, что «к началу 1942г. по мнению центрального руководства страны... ситуация с немцами-переселенцами стала напряжённой и взрывоопасной» и потребовала применения «радикальных мер»⁵².

В работах А.А. Германа, например «История республики немцев Поволжья...», особенный интерес для нас представляет исследование условий, в которых оказались переселённые немцы, процесса ассимиляции вновь прибывших, процессов адаптации различных социальных категорий к новым условиям и предлагаемой работе⁵³.

Заслуживает упоминания ряд статей Л.И. Обердерфер, посвященных роли немецких женщин в годы Великой Отечественной войны. Так, в статье «Труд немецких женщин на предприятиях города Новосибирска в годы Великой Отечественной войны» исследуются различные стороны жизни мобилизованных на различные предприятия Новосибирска немок. В статье подчёркиваются тяжёлые условия рабо-

⁵¹ Чернова Т.Н. Российские немцы. Отечественная библиография 1991-2001 г. - М, 2001.

⁵² Курочкин А.Н. Трудармейские формирования из граждан СССР немецкой национальности в
годы Великой Отечественной войны (I94I-I945): Автореф. ... канд. ист. наук. - Саратов, 1998. -
Сб.

⁵³ Герман А.А. История республики немцев Поволжья в событиях, фактах, документах. - М.,
2000; Национально-территориальные автономии немцев Поволжья (1918-1941 гг.). - Саратов,
1995; Немецкая автономия на Волге (1918-1941). - Саратов, 1994; и др.

24 ты и проживания, недостаточное и некачественное питание и медицинское обслуживание, двойственность положения мобилизованных⁵⁴.

Историография проблем, связанных с насильственным переселением калмыцкого народа, и в количественном и в качественном отношении уступает историографии депортаций советских немцев или бывших польских граждан. Вероятно, не последнюю роль здесь сыграло количество одновременно «наказанных» народов, среди которых «затерялся» не самый большой по численности калмыцкий «контингент».

Среди самых первых публикаций по данной теме необходимо назвать вышедший в 1966 г. сборник документов и материалов «Калмыкия в Великой Отечественной войне 1941-1945». Редактором и автором вводной статьи был М.Л. Кичиков, ставший в 1990-х гг. одним из специалистов в области депортации калмыков⁵⁵. Одним из наиболее крупных специалистов по истории депортации калмыцкого населения является В.Б. Убушаев. В своих работах он исследует причины депортации, пытается уточнить общее количество людей, подвергшихся принудительному выселению, определить цифры потерь населения во время депортации. Его также интересуют условия проживания спецпереселенцев на новых местах и различные формы протеста, такие, как бегство с поселений, письма в различные инстанции и пр. Особое внимание уделяется истории восстановления национальной автономии калмыков. В статье «Калмыки: выселение и возвращение» В.Б. Убушаев устанавливает четыре этапа депортации калмыков в конце 1943 - начале 1944 г.: 28-31 декабря 1943 г. - первый этап - выселение из КАССР, март 1944 г. - второй - из Ростовской обл., июнь 1944 г. - третий - из Сталинградской обл., четвёртый этап - депортация солдат и офицеров из действующей армии⁵ .

Многие из статей сборника «Репрессированные народы: история и современность» посвящены именно истории депортации и пребывания на поселении калмыцкого «контингента». Часть этих работ посвящена историографии проблемы, и в этом вопросе все авторы - Д. Бурхинов, A.M. Джалалаева и др. - сходятся в том, что зару-

⁵⁴ Обердерфер Л.И. Труд немецких женщин на предприятиях города Новосибирска в годы Вели
кой Отечественной войны» // Новосибирская область в контексте российской истории. - Новоси
бирск, 2001.-С. 137-140.

⁵⁵ Кичиков М.Л. Истоки ликвидации калмыцкой автономии и депортация калмыцкого народа //
Репрессированные народы... С. 27-29.

⁵⁶ Убушаев В.Б. Калмыки: выселение и возвращение // Там же. С. 13.

25 бежная историография калмыцкой проблемы значительно обширнее российской. В

частности Д. Бурхинов пишет о вкладе калмыков, ныне проживающих за рубежом, в

дело реабилитации репрессированных народов .

Новационной по своему подходу является работа Э.-Б.М. Гучиновой о ритуальном поведении калмыков в годы ссылки⁵⁸. Статья важна для изучения процессов адаптации представителей калмыцкого народа к новым условиям. Исследователь делает вывод о том, что традиционные обряды постепенно унифицировались и консервировались в таком виде, утрачивая региональные особенности.

Статья Р.Л. Сельвиной повествует о «языковой трагедии», ставшей результатом депортации и пребывания на спецпоселении⁵⁹. Её выводы близки к тем, которые делает А.А. Шадт: расселённые дисперсными группами среди местного населения и лишённые возможности коммуникации на родном языке, калмыки (особенно это касалось молодёжи) постепенно утрачивали родной язык, что способствовало ассимиляции данной этнической группы.

Говоря об историографии принудительного переселения калмыков, нельзя не упомянуть работ Н.Ф. Бугая «О депортации калмыцкого народа» (1990) и «Операция "Улусы"» (1991), в которых исследуется процесс переселения, трудоустройства калмыков, их материальное положение и снабжение продовольствием и товарами первой необходимости, жилищные условия и другие сюжеты⁶⁰. Работы базируются на огромном количестве документов и материалов, собранных автором.

Завершая краткий историографический обзор, необходимо отметить, что большая часть работ посвящена процессу депортации как таковому, а не пребыванию мигрантов в новых регионах своего принудительного расселения Историки либо подробно исследуют какой-то один контингент, либо разрабатывают теоретические проблемы, связанные с этническими депортациями. Отсутствуют работы, в которых анализировались бы различные этнические «контингенты», принудительно расселённые в Западной Сибири, процессы их расселения, трудоустройства и адап-

⁵⁷ Бурхинов Д. О вкладе калмыков зарубежья в реабилитацию репрессированных народов // Там
же. С. 15-16.

⁵⁸ Гучинова Э-Б.М. Калмыки: ритуальное поведение в годы ссылки // Там же. С. 66-67.

⁵⁹ Сельвина Р.Л. Языковая трагедия как следствие депортации калмыков // Репрессированные
народы... С. 77-79.

⁶⁰ Бугай Н.Ф. О депортации калмыцкого народа // Теачин Герл. - Элиста, 1990. - С. 20-30; Опе
рация «Улусы». - Элиста, 1991.

26 тации, устанавливалось общее и особенное в модели этнической депортации в Западную Сибирь периода Второй мировой войны.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования выступают массовые принудительные миграции в восточные районы страны, осуществлявшиеся сталинским руководством в годы Второй мировой войны. Предметом изучения являются процессы, связанные с разработкой и реализацией репрессивной политики в виде депортаций тех или иных этнических и социальных групп населения, - причины, механизмы, этапы депортации и расселения, режим спецпоселения для различных «контингентов», а также реконструкция условий, форм и методов адаптации депор-тантов к новым местам и условиям жизни и правовой статус различных спецпересе-ленческих групп.

Целью работы является исследование процесса депортации и начального периода пребывания на спецпоселении этнических «контингентов» спецпереселенцев, подвергшихся принудительному переселению в 1940-1944 гг. Поставленная цель предполагает решение ряда исследовательских задач, из которых основными являются:

изучение формирования и эволюции партийно-государственной политики и практики её реализации в Западно-Сибирском регионе;

анализ численности, состава, районов расселения, форм и масштабов использования труда спецпереселенцев;

исследование механизмов адаптации спецпереселенцев - представителей различных этнических, социальных, возрастных и пр. групп, стратегии их поведения.

Территориальные рамки работы охватывают Западно-Сибирский регион, поскольку эта территория в 1940-1945 гг. являлась местом с одной из наибольших концентраций этнических категорий спецпереселенцев. Так, Новосибирская обл. занимала третье место по количеству польского «контингента», калмыки расселялись исключительно в Сибири и кроме 30 000 чел., направленных в Красноярский край, попали в Западную Сибирь. Советские немцы - крупнейшая из этнических групп, подвергшихся репрессиям в указанный период - составили на территории Западной Сибири более 300 тыс. чел. (а вместе с Красноярским краем - более 400 тыс.). Исследованию подверглись «контингента» размещённые и проживавшие на террито-

27 риях Омской, Новосибирской областей (в границах 1939 г., до выделения из её состава Кемеровской и Томской областей соответственно в 1943 и 1944 г.) и Алтайского края. Вместе с тем в целях более полного освещения темы в работе приведены для сравнения данные о «спецконтингенте» по Иркутской обл. и Красноярскому краю.

Хронологические рамки охватывают 1939-1945 гг. - период Второй мировой войны. Осенью 1939 г. конфигурация советской репрессивной системы претерпела значительные изменения: ссылка на поселение из социально-политической становится преимущественно территориально-этнической. Массовые депортации населения из западных территорий, включённых в состав СССР, дали толчок новой стадии эволюции системы спецпоселений.

В отмеченные годы как на высшем партийно-государственном, так и на ведомственном, карательном уровне перечень рассмотренных вопросов и принятых решений по принудительным этническим миграциям многократно превышал число аналогичных директив для «кулацкой» ссылки. Внутри исследуемого периода выделяются этапы, связанные с поступлением новых «контингентов» и последующим их «освоением». «Пиками» активности системы спецпоселений являются 1940-1941 гг. и конец 1943 - начало 1944 г.; следует также отметить процессы, связанные с амнистией, объявленной польским гражданам, и формирование рабочих колонн.

Методологическую основу данной работы составляют теоретические положения, сформулированные современными историками и политологами. Учитывая современное состояние методологической базы исторических исследований в условиях отсутствия некогда единой и всеобъемлющей методологии для всех социальных наук, наиболее верной представляется ориентация на общенаучные принципы системного подхода и использование конкретных методов различных наук, необходимых для данного исследования. В работе используются принципы системного подхода, позволяющего представить общество в виде сложной иерархической системы, в которой, соответственно, спецпереселенцы являются особой, специфической, но составной частью, элементом социальной структуры советского общества 1939-1945 гг., его подсистемой, состоящей из самых разных слоев и групп.

Структурно-функциональный анализ является неотъемлемой частью системного подхода. Его использование позволяет уточнить внутреннюю структуру изучаемых групп и категорий спецпереселенцев, механизм функционирования самого

28 института спецссылки и определить место депортации в ряду других репрессивных

мер сталинского режима. Структурно-функциональный анализ проводится разными методами - от простейших логических, направленных на выявление причинно-следственных связей, до современных математических.

Изучение подвергавшихся репрессиям групп населения как системы невозможно без рассмотрения межсистемного взаимодействия. Предметом анализа становятся связи и взаимоотношения двух или нескольких системных объектов, в частности спецпереселенцев и государственного режима, спецпереселенцев и местной администрации (см. гл. 2), спецпереселенцев и местного населения, одних категорий депортированных с другими (см. гл. 3) и т. п.

Для данного исследования важнейшее значение имеет применение принципа историзма, в соответствии с которым каждое явление должно рассматриваться в историческом контексте в связи с конкретными условиями. Применительно к теме нашего диссертационного исследования это означает, что депортации различных категорий населения должны рассматриваться в контексте конкретно-исторических событий в СССР изучаемого периода.

Историко-сравнительный метод даёт возможность вскрыть сущность анализируемых явлений и по сходству и по различиям присущих им свойств. В диссертации указанный метод широко использовался при исследовании института депортации, а также отдельных групп спецпереселенцев. В ходе работы сравниваются условия переселения различных этнических «контингентов», их социальный, половозрастной и национальный состав, режим спецпоселения и пр.

В целом всесторонний анализ различных спецпереселенческих «контингентов» требует использования конкретных методов различных наук: статистических -для изучения структурных характеристик и направленности их изменений, математических - для определения количественной меры некоторых показателей и признаков, свойственных группам и категориям спецпереселенцев, социально-психологических - для исследования мотивации и настроений изучаемых групп депортированных.

Особенности предмета исследования делают необходимым привлечение методов исторического исследования, исторической демографии и политологии, поскольку центральное место в работе занимает анализ политики государства в облас-

29 ти насильственного переселения и её* реализации на региональном сибирском уровне. В свою очередь исследование проблем адаптации требует использования инструментария и методов социальной психологии и культурологии.

Понятийный аппарат является неотъемлемой частью методологии. Уточним основные понятия проводимого нами исследования. «Репрессия» - «карательная мера, наказание, применяемое государственными органами»⁶ . «Политическими репрессиями признаются различные меры принуждения, применяемые государством по политическим мотивам, в виде лишения жизни или свободы, помещения на принудительное лечение в психиатрические лечебные учреждения, выдворение из страны и лишение гражданства, выселение групп населения из мест проживания, направления в ссылку, высылку и на спецпоселение, привлечение к принудительному труду в условиях ограничения свободы, а также иное лишение или ограничение прав и свобод лиц, признававшихся социально опасными для государства или политического строя по классовым, социальным, национальным, религиозным или иным признакам, осуществлявшееся по решениям судов и других органов исполнительной власти и должностными лицами и общественными организациями или их органами, наделявшимися административными полномочиями» (Закон РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г., ст. 1).

Таким образом, являясь более широким, понятие «репрессия» включает в себя собственно понятие «депортация». «Депортация» (насильственная миграция) является одной из специфических форм политических репрессий, а также «своеобразной формой учёта и принуждения государством его не индивидуальных, а групповых политических противников»⁶², подлинных или мнимых. Если депортации подвергается не часть какой-либо социальной группы, а вся она целиком, то такая депортация называется «тотальной». В данной работе используются два подхода к понятию депортации: в узком значении - как собственно насильственное выселение и в более широком, включающем не только высылку, но и пребывание на спецпоселении. Под «принудительными миграциями» понимаются перемещения значительных масс людей, предпринятые государством по отношению к своим или чужим гражданам, пу-

Современный словарь иностранных слов. - М., 2000. - С. 527. Полян П.М. Не по своей воле... С. 12.

тем принуждения, которое может быть прямым или косвенным⁶³. Учитывая, что в данной работе исследуются исключительно категории населения, подвергшиеся депортации, т. е. насильственному переселению с прямым принуждением, автор полагает возможным пользоваться терминами «депортация» и «принудительная миграция» как равнозначными. «Этническая ссылка» - система расселения депортированных по этническому признаку народов с установлением административного надзора со стороны специально уполномоченных органов, включающая в себя правовые ограничения с целью наказания и/или предупреждения политических преступлений в

их среде .

Научная новизна исследования состоит в том, что принудительные миграции на территорию Западной Сибири в указанный период впервые рассматриваются как целостный феномен, в качестве сущностного элемента государственной национальной, социальной и репрессивной политики. Перемещения сравнительно больших групп населения приводили к изменениям в структуре общества, а то, что данные перемещения являлись принудительными и не были обусловлены никакими объективными причинами, делало эти изменения в значительной мере искусственными. В работе предпринимается попытка, проанализировав политику советского государства по отношению к конкретным группам репрессированных, выявить общие механизмы и региональные особенности спецпереселения, размещения и условий жизни различных потоков этнической ссылки в военный период, а также статусные характеристики отдельных групп и категорий внутри этих потоков. Так, «бывшие польские граждане», высылавшиеся с присоединённых к СССР «Западных территорий», делились на четыре категории, что требует тщательного учёта специфики статуса каждой из них.

Источниковая база исследования. В качестве источников для воссоздания картины этнических депортаций в 1939-1945 гг. нами используется широкий и разнообразный комплекс опубликованных и неопубликованных документальных и нарративных источников. К настоящему времени опубликованы десятки сборников документов и материалов. Однако основное значение придаётся выявлению и анализу материалов из архивных фондов следующих перечисленных ниже архивохранилищ.

Полян П.М. Указ. соч. СП.

Шадт А.А. Этническая ссылка в Сибири... С. 231.

ГАНО (Государственный архив Новосибирской области). Ф. Р-1020 (Новосибирский Облисполком). Оп. 4 а, 5 а, 6 и др.; Ф. Р-1030 (Отдел по хозяйственному устройству эвакуированных и переселенцев при новосибирском Облисполкоме); Ф. П-4 (Новосибирский Обком ВКП(б)-КПСС). Оп. 5, 33, 33 а, 34 и др., а также фонды отдельных районных комитетов КПСС.

ИЦ ГУВД НСО (Информационный центр Главного управления внутренних дел по Новосибирской области). Фонд ОТСП-ОСП УНКВД-МВД.

ИЦ ГУВД ТО (Информационный центр Главного управления внутренних дел по Томской области). Фонд ОТСП УНКВД-МВД.

ГАТО (Государственный архив Томской области). Ф. Р-588 (Нарымский Окружной совет депутатов трудящихся).

ЦДНИ ТО (Центр документации новейшей истории Томской области) Ф. П-206, П-358, П-91, П-869, П-80 (Томский Горком ВКП(б)), П-607 (Томский Обком ВКП(б)) и др.

ЦХАФАК (Центр хранения архивного фонда Алтайского края). Ф. Р-834, Р-1474, Р-1705, Р-312, Р-921, Р-674, Р-635; Ф. П-1, П-10, П-1030 и др.

ОСД УАДААК (Отдел спецдокументации Управления архивного дела администрации Алтайского края). Ф. Р-2 (Прекращённые архивно-следственные дела).

ГАОО (Государственный архив Омской области). Ф. Р-235 (Исполнительный комитет Омского городского совета депутатов трудящихся), Р-2100 (Областной совет), Р-437 (Облисполком), и др.

ЦДНИОО (Центр документации новейшей истории Омской области). Ф. П-17 (Обком ВКП(б)).

ГАРФ (Государственный архив Российской Федерации). Ф. Р-9479 Оп. 1 (отдел труд- и спецпоселений ГУЛАГ НКВД СССР); Ф. Р-9401 (Приказы НКВД СССР), Ф. Р-5446 (Управление делами Совнаркома СССР). Оп. 23 а, 24 а, 25 а.

РГВА (Российский государственный военный архив). Документы конвойных войск. Ф. 18444. Оп. 2 с (236-й полк конвойных войск); Ф. 38099. Оп. 2 с (240-й полк конвойных войск) и т. д.

Архив Международного историко-просветительского правозащитного и благотворительного общества «Мемориал». Ф. 1, 2, 6 (личные дела спецпереселенцев-поляков).

32 Основные использованные в работе источники подразделяются на:

- законодательно-нормативные и распорядительные документы партийно-
государственных и репрессивных органов, призванные регламентировать взаимоот
ношения органов власти и спецпереселенцев;

документы отчётного и докладного характера - доклады «наверх» о проделанной работе, докладные, служебные записки, отчёты о результатах проверок состояния спецпосёлков;

переписка партийно-советских и надзорных органов с наркоматами по поводу использования труда спецпереселенцев и условий их жизни;

справочные и информационные материалы местных органов власти о дислокации спецпосёлков, количестве спецпереселенцев, их национальном, социальном и половозрастном составе, уровне заболеваемости и смертности и пр.;

источники личного происхождения, письма, дневники, воспоминания, переписка спецпереселенцев;

массовые и персонально ориентированные источники - личные дела и учётные карточки спецпереселенцев, хранящиеся в информационных центрах ГУВД, и некоторые другие.

Перечисленные выше категории документов хранятся в фондах федеральных и региональных ведомственных и государственных архивов. Ниже даются краткие характеристики основных комплексов источников:

1. Документы делопроизводства органов НКВД СССР, как-то: приказы, циркулярные инструкции, указания периферийным органам, справки и статистические отчёты Отдела труд- и спецпоселений, хранящиеся в фонде приказов НКВД СССР и Отдела труд- и спецпоселений в ГАРФ (фонды приказов НКВД СССР Р-9401, ОТСП НКВД СССР Р-9479). Некоторая их часть сосредоточена в архиве ИЦ ГУВД по Новосибирской обл. Эти материалы дают возможность составить представление о решениях, принимавшихся в Центре по проблемам депортации и спецпереселения, и в целом о государственной политике в отношении депортантов. Данные документы составлялись по установленным для них формам и содержат сведения о государственном регулировании проведения депортаций и пребывания депортированных «контингентов» на спецпоселении, количественные данные об общем числе депортированных и каждой из групп в отдельности, по возрастному, половому, и др. при-

33 знакам. Здесь сконцентрированы сведения об изменении численности спецпереселенцев на протяжении всего исследуемого периода, их трудоустройстве и жилищно-бытовых условиях пребывания в Западной Сибири.

2. Документы территориальных управлений наркоматов внутренних дел, как-
то: докладные записки, отчёты о выполнении того или иного указания, директивы
НКВД СССР, справки и статистические сводки, хранящиеся в фонде Р-9479 в ГАРФ,
и частично в архиве ИЦ ГУВД по Новосибирской обл.

Ежемесячные докладные записки начальников УНКВД и ОСП-ОТСП содержат информацию установленной формы: количество прибывших и расселённых спецпереселенцев того или иного «контингента»; районы расселения, изменения численности по состоянию на момент составления документа с пояснениями причин (количество родившихся, умерших, осуждённых, бежавших); половозрастной состав; трудовое устройство депортированных (количество трудоспособных и занятых на различных работах, сведения о производительности труда и отношении различных групп спецпереселенцев к выполняемой работе); жилищно-бытовые условия и пр. В докладных записках периода 1941-1943 гг. чаще встречаются данные о социальном и национальном составе, а в 1943-1945 гг. - сведения о культурно-массовой и оперативно-агентурной работе среди спецпереселенцев.

Отчёты содержат информацию периферийных органов о выполнении задач, поставленных перед ними руководством НКВД СССР, и о предпринятых для этого мерах. Это один из важнейших для нашего исследования комплексов документов, дающий возможность составить представление о реализации на местном уровне инструкций и решений, принимавшихся центральными властями.

Статистические сводки представляют собой таблицы установленной делопроизводственной формы, в которых помещаются данные о расселении спецпереселенцев по спецпосёлкам, колхозам и пр., об изменении численности по их общему количеству, а также по отдельным категориям (соотношение мужчин, женщин и детей, о том, в чьём наркомате или ведомстве и сколько находится спецпереселенцев, к какому «контингенту» они относятся, каково соотношение трудоспособных и работающих по каждому наркомату).

3. Документы делопроизводства конвойных войск НКВД СССР, как-то: инст
рукции, путевые ведомости, акты о приёме спецпереселенцев для конвоирования и

34 сдаче их по месту прибытия, а также другие материалы, хранящиеся в РГВА. Это

документы, устанавливавшие порядок перевозки депортантов к местам назначения, дающие представление об инструкциях, составлявшихся для перевозки различных спецконтингентов. С помощью списков конвойных войск могут быть установлены количественные данные для того или иного эшелона и уточнена численность принудительно переселённых как по отдельным регионам, так и в целом.

4. Архивно-следственные дела (АСД). Прекращённые архивно-следственные дела, как правило, имеют сложную разветвлённую структуру. Такие дела заводились на спецпереселенцев в том случае, если они обвинялись в том или ином уголовно-наказуемом преступлении. Среди исследованных нами дел чаще всего встречаются обвинения по ст. 58-10, 58-6, 58-11 и т. п. В АСД помещались постановления об аресте и обыске обвиняемого, опись найденного при обыске, постановление об избрании меры пресечения, анкета арестованного, материалы допросов обвиняемого, свидетелей, очных ставок. К делам прилагались личные документы спецпереселенцев, изъятые у них, в т. ч. семейные фотографии, справки, дневники, письма от родственников, в т. ч. с фронта, черновики и копии официальных писем, художественные произведения и пр.

5. Личные дела спецпереселенцев, как правило глав семей, хранящиеся в ИЦ ГУВД по Новосибирской и Томской области. Всего было просмотрено более 450 АСД спецпереселенцев-калмыков, что составляет более 20 % от общего количества аналогичных дел, хранящихся в ИЦ ГУВД по Новосибирской обл. Личное дело включает указание на категорию учёта, анкету и справку на спецпоселенца. В справке указывались фамилия, имя, отчество, место спецпоселения (область, район). Далее констатировалось, что «в соответствии №... от... как лицо или член семьи... национальности из... области переселен... район... область» «и на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 г. оставлен навечно в местах поселения без права возврата к прежнему месту жительства». Анкета включала номер спецкомендатуры МВД, район и область её дислокации; пометку о категории учёта, а также следующие пункты: фамилия, имя, отчество, год и место рождения, национальность, образование, специальность, семейное положение, состав семьи, служба в армии, пребывание в плену, на оккупированной территории, за границей,

35 судимость, прежнее место жительства (до выселения), точный адрес на момент составления анкеты.

Кроме того, в деле могли содержаться такие документы, как запросы и разрешения на выезд, регистрационный лист с ежемесячными отметками, включавший основные анкетные данные, автобиография. Протокол задержания спецпоселенца, если он бежал и был пойман, включал анкету из 22 вопросов, по сути дела дублирующую первую анкету, и протокол допроса. К делу обычно прилагаются личные документы, отметки об административных наказаниях за мелкие проступки, объяснительные записки и пр.

В результате работы над диссертацией в научный оборот вводится значительный комплекс личных дел спецпереселенцев-калмыков, проживавших в Новосибирске. Личное дело является основным документом, в котором концентрировалась вся информация о спецпоселенце, оно представляет собой папку с инструкцией для заполнения на внутренней стороне обложки, внутренней описью и заверительной записью нумерации листов. На обложке указаны фамилия, имя, отчество спецпоселенца, год его рождения, дата начала и окончания дела, категория учёта («калмыки») и архивный номер личного дела.

В состав обязательных документов личного дела спецпереселенца входили:

A) Справка об основании к выселению и содержанию на спецпоселении, ука
зывавшая на нормативный акт, послуживший основанием к выселению.

Б) Анкета спецпоселенца с фотокарточкой. Формуляр анкеты состоял из 21 пункта, которые условно можно разделить на четыре блока: биографические и со-цио-демографические характеристики, сведения о политической благонадёжности анкетируемого, информация о перемещениях с 1941 г., сведения о членах семьи и ближайших родственниках и т. д. (см. гл. 2.).

B) Регистрационный лист - документ, отражавший механизм ежемесячного
учёта спецпоселенцев в спецкомендатуре с указанием даты явки и личной подписью
регистрируемого.

Г) Расписки спецпоселенцев об ознакомлении с законодательными актами, регулирующими режим спецпоселения.

Д) Пропуска и разрешения на временный выезд содержат информацию о направлениях и причинах кратковременных отъездов спецпереселенцев.

36 Кроме того, в личных делах некоторых спецпереселенцев отложились документы, не являющиеся обязательными, но содержащие биографические сведения и информацию о судьбе спецпереселенца и его семьи. К таким документам относятся запросы о воссоединении с родственниками, которые содержат сведения по истории семей, разделённых в процессе депортации, и могут служить источниками информации о миграционных процессах в среде спецпереселенцев-калмыков. Это также протоколы допросов спецпоселенцев в качестве обвиняемых при административных нарушениях или в качестве свидетеля при уточнении биографических данных и поисках родственников, бежавших из спецпосёлков. Здесь встречаются ходатайства о снятии того или иного калмыка с учёта спецпоселения на основании личных заслуг, с перечислением наград в которых, как правило, отказывали и другие документы.

6. К разряду опубликованных источников следует отнести несколько тематических сборников документов и материалов, вышедших в 1990-е гг. и посвященных либо отдельным регионам или группам репрессированных, либо явлению депортации и спецпоселения в целом («Спецпереселенцы в Западной Сибири» /Сост. С.А. Красильников, «Депортация народов СССР (1930-е - 1950-е годы)» / Сост. О.Милова, «Невольные сибиряки 1940-1956» / Отв. ред. Б.П.Тренин, семь томов «Истории сталинского ГУЛАГа» / Ред. Ю.Н. Афанасьев, П. Грегори, В.П. Козлов и др., а также подготовленный В.Н. Макшеевым сборник документов и воспоминаний «Нарымская хроника 1930-1945», опубликованный в серии «Исследования новейшей русской истории». В данный сборник включены различные документы сибирских архивов, характеризующие условия пребывания в ссылке и личные воспоминания депортированных. При рассмотрении вопросов формирования и эволюции государственной политики по отношению к исследуемым группам спецпереселенцев автором использовались законодательно-нормативные акты, опубликованные в Сборнике законодательных и нормативных актов, изданном в 1999 г. в Курске.

7. Воспоминания жертв репрессий, как опубликованные, так и не опубликованные, хранящиеся в архиве «Мемориала», в Новосибирском культурно-просветительском обществе «Дом Польский» и т. п., а также другие нарративные источники, вышедшие из-под пера бывших спецпоселенцев. Уже неоднократно говорилось о важности мемуарных источников для данного исследования, тем не менее, нельзя забывать об их крайней субъективности. К этой же категории можно отнести

37 дневниковые записи, личную переписку, обращения к местным властям, автобиографии и пр. Все эти источники помогают восстановить картину переселения, расселения, работы спецпоселенцев через призму их собственного восприятия. Это элементы микроистории, из которых в конечном итоге складывается общая картина, во многом отражающая реальные особенности режима спецпоселения.

Группы источников, использованные при написании данного исследования, обладают различной степенью полноты, достоверности и тенденциозности, что делает необходимым их комплексное изучение и сравнительный анализ. Любой источник создаётся с определённой целью и имеет заранее определённый круг адресатов, что предопределяет известное искажение части информации. Так, используя в качестве базовых сведения о численности и составе спецконтингентов, динамике их передвижения и т. п., из делопроизводственных источников, необходимо крайне осторожно подходить к содержащейся в них «оперативной информации» о настроениях и происшествиях в спецпереселенческой среде. Известно, что для «доказательства» своей позиции по вопросу о лояльности, отношении к труду и условиях жизни своих подопечных представители местных властей использовали, в основном, примеры. Так же известно, что на поселении оказались люди с самыми разными взглядами, поэтому, выборочно используя их высказывания, можно «доказать», а точнее проиллюстрировать любую точку зрения. Следует только выбрать, что нужно доказать на сей раз: «здоровые» или «пораженческие» настроения, удовлетворительный или нет уровень жизни, выполнение или нет производственных норм и т. п. Также обстоят дела и со «вскрытыми» профашистскими, контрреволюционными группировками, которые появились внезапно после начала Великой Отечественной войны и в большинстве своём были изобретены представителями местных органов власти для доказательства своей активности и значимости. Группировки, о которых идёт речь, включали обыкновенно от одного до шести человек, и все их «преступления» ограничивались резкими высказываниями в адрес советской власти и иногда неясными намерениями, из которых самое частое - побег с поселения.

Другой полюс представлен документами польских делегатур, письмами, дневниковыми записями и воспоминаниями депортированных. Источники указанного происхождения незаменимы для восстановления повседневного быта, условий труда, производственных норм и возможности их выполнения, взаимоотношений с властя-

38 ми, местным населением и другими спецпереселенцами и т. п. Однако там, где речь

идёт о количестве контингентов, материалы представительств польского посольства дают цифры на порядок выше официальных. Работники делегатур были часто лишены возможности получать сведения из отдалённых населённых пунктов, и в отчётах указывали число польских граждан «с запасом», в надежде получить большие средства. Ещё более фантастическими выглядят количественные данные и представления о государственной политике, извлекаемые из воспоминаний прочих источников личного происхождения. Поэтому прежде чем использовать в работе тот или иной документ, мы анализируем его, учитывая происхождение, авторство, время, место и обстоятельства, в которых он появился, цель и круг лиц, для которых он был предназначен. Если возможно, проверяем информацию данными из других источников и делаем выводы о степени его достоверности.

Анализ различных групп источников позволяет более адекватно реконструировать историю депортации и проживания на спецпоселении этнических групп спецпереселенцев. Тем не менее следует отметить известную неполноту архивных данных и неравномерность получаемых из них сведений по разным регионам и «контингентам». Часть материалов пока не найдена, другие не отложились в фондах, третьи пострадали от времени и не читаются. Последнее в особенности характерно для региональных архивов.

Практическое значение диссертации состоит в том, что результаты исследования могут быть использованы при создании обобщающих курсов по истории национальной и репрессивной политики Советского государства в 1939-1945 гг., а также при подготовке учебных пособий, спецкурсов и лекций по проблемам истории Сибири, по истории советских немцев, Калмыцкой АССР, прибалтийских республик и «восточных территорий» Польского государства.

Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования были изложены в виде докладов на конференциях и статей в сборниках научных трудов. Автор принимала участие в исследовательских проектах, поддержанных рядом отечественных и зарубежных фондов: Фонда им. Г. Бёлля (Германия) и общества «Мемориал»; «Возвращённые имена» (2002-2003 гг.); Грант Президента РФ по поддержке научных школ (№ НШ 1134.2003.6). По теме диссертации опубликовано 15 статей.

Депортация как элемент государственной политики

В общественно-политическом словаре XX столетия слово «депортация» приобрело особую значимость и эмоциональную окраску. В то же время, не будучи чётко определённым, оно нередко используется в публицистике и, зачастую, в научной литературе для описания многих, отличающихся по своему внутреннему содержанию и внешнему облику исторических процессов, что не всегда способствует их полному и корректному пониманию. Термин deportatio происходит из древнеримской политико-правовой практики, где он обозначал наиболее суровую форму изгнания в качестве наказания наряду с более умеренными разновидностями (exilium, relagatio). Его важнейшими сопутствующими компонентами являлись лишение гражданских прав и имущества. Отметим, что эти смыслы в явной или латентной форме сохранились в значении данного термина и впоследствии.

В «депортации» как действии внимание акцентируется на выселении, изгнании кого-либо с территории его настоящего проживания. В таком случае подчёркивается принудительный разрыв связи отдельного индивида или группы с расположенной на данной территории социальной общностью для прекращения нежелательного воздействия данного лица или группы лиц на положение дел. Следовательно, основная цель -решение проблемы в месте первоначального проживания, а не нового размещения депортированных. В этом мы видим различие с более широким понятием «миграции», где могут рассматриваться как вопросы причин и характера отъезда из данной местности, процесса дальнейшего перемещения, так и в немалой степени обстоятельств обустройства на новом месте, возникновения новой или изменения прежней социальной структуры с её проблемами и возможностями развития. Депортация представляет собой одну из составных частей, фазу миграции, но миграции особой, которая не просто является косвенным, результатом государственной политики, а осуществляется в ходе прямого государственного принуждения в рамках формально предписанного, декларированного властями требования покинуть данную территорию.

При этом депортация не ограничивается подготовкой и самим актом высылки и поражения в правах. В процессе депортации государством должна быть решена та или иная задача по разрыву социальных связей посредством физического удаления нежелательных элементов с последующим предписанным изменением их статуса. Поэтому содержание данного понятия должно включать и контролируемый государством процесс перемещения высылаемых и комплекс мер направленных на сохранение полученного в результате переселения результата. В Римском праве под «депортацией» первоначально подразумевалось изгнание за пределы страны, как правило на остров. Основанием для подобного наказания служила чаще всего политическая неблагонадёжность. Со временем к депортации стали прибегать при вынесении судебных решений по более широкому спектру обвинений. В Римском праве изгнание сопровождалось конфискацией собственности, лишением гражданских прав, а иногда и самого гражданства.

Что касается массовых депортаций, то они были известны уже в Древнем Востоке, где являлись одним из средств политики великих государств. Наибольшую известность среди них имеет отражённое в Библии «вавилонское пленение» евреев, которое примечательно рядом обстоятельств. Это и внимание, уделённое в источниках переселённым, и описанный в них результат процесса преодоления последствий данной массовой депортации, и, наконец, её этнический (или этно-религиозный) характер. Всё это особенно значимо применительно к истории XX в., когда в ряде стран массовые депортации приобрели широкое распространение.

Статус и режим польского «контингента»

Все депортации 1940 г. проводились с санкции Политбюро, ЦК ВКП(б) и Совнаркома. В данные органы направлялись письменные предложения НКВД, после одобрения которых тому же НКВД поручалась разработка нормативных документов и инструкций по переселению и порядку содержания спецпереселенцев, а также предоставление директивным инстанциям регулярных отчётов о ходе карательных акций.

Основными сферами применения труда спецпереселенцев «бывших польских граждан» были лесная и горнорудная промышленность, а также строительство железных дорог. Нормативным основанием для этого служила система договоров между НКВД и производственными ведомствами (НКЛес, НКЦветмет и т. д.). НКВД предоставлял ведомствам спецпереселенцев в качестве рабочей силы, а последние обязывались обеспечивать их жильём, продовольствием, медицинским обслуживанием и т. п., отчисляя 10 % от заработной платы спецпоселенцев на содержание сотрудников районных и поселковых комендатур НКВД13. Об этом свидетельствует, в частности, договор от 19 февраля 1940 г. между ГУЛАГ НКВД и ЦОЛЕС НКПС (или между ГУЛАГ и НКЛес от 20 февраля того же года).

На территории Новосибирской обл., куда в основном в ходе депортации поступали польские граждане, прослеживается аналогичный союзному механизм взаимодействия органов власти, выражавшийся в принятии совместных документов и их реализации. Управление польским «спецконтингентом» на региональном уровне осуществлялось скоординированными действиями обкома ВКП(б), облисполкома, областной прокуратуры и управления НКВД по Новосибирской обл., отдававшими, в свою очередь, распоряжения соответствующим районным и поселковым органам. Далее действовала известная схема, выражавшаяся в договорных отношениях промышленных предприятий с местными комендатурами НКВД, причём предприятия несли ответственность как за содержание «рабсилы», так и за выполнение спецпереселенцами производственного плана.

Правила, которыми следовало руководствоваться представителям местных органов власти при вселении, трудовом и хозяйственном устройстве и установлении режима проживания для вновь прибывающих «контингентов», разрабатывались в спешке и рассылались на места незадолго до их появления. Подобный характер носило «Положение о спецпосёлках и трудовом устройстве осадников, выселяемых из западных областей УССР и БССР» за подписью наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии. Данный документ был утверждён Постановлением СНК СССР от 29 декабря 1939 г.14 В «Положении...» оговаривалось, что «осадники» и их семьи должны были размещаться в отдельных спецпосёлках, организуемых в районах лесных разработок НКЛес СССР. Ответственность за организацию спецпосёлков возлагалась на НКВД СССР. В одном посёлке следовало размещать от 100 до 500 семей. Предоставление жилых помещений и коммунально-бытовых услуг производилось НКЛес СССР и должно было соответствовать нормам, установленным для рабочих лесной промышленности. При этом каждой семье «осадника» следовало предоставить отдельную комнату или отдельное место в бараке из расчёта не менее 3 м2 жилой площади на одного человека.

Административное управление этой категорией спецпоселенцев возлагалось на районные и поселковые комендатуры НКВД СССР. Причём поселковые комендатуры НКВД организовывались в каждом спецпосёлке, а районные - в административных центрах территории, на которой были расположены спецпосёлки. Комендатуры в спецпосёлках были призваны осуществлять учёт «осадников», «вести борьбу с побегами», следить за соблюдением установленного в посёлках общественного порядка и «правил трудового использования спецпереселенцев».

Адаптация «спецконтингентов» в условиях Западной Сибири

В течение последних 15 лет понятие «репрессированный народ» используется довольно часто как в публицистике, так и в специальных исследованиях. Не подлежит сомнению тот факт, что карательная политика тоталитарного режима была направлена не только против отдельных личностей, но и против целых народов. Основное внимание исследователей, занимающихся рассмотрением проблемы репрессированных народов, концентрируется на таких глобальных аспектах, как государственная политика, периодизация и география репрессий, статистические данные и т. п. При подобных подходах из поля зрения учёных выпадают важнейшие моменты жизнедеятельности народов в экстремальных условиях, такие как возможности и пределы сохранения этносами своих национальных особенностей, наличие определённого уровня самосознания, употребление родного языка, соблюдение традиций и обычаев и других черт менталитета. Значимость и необходимость рассмотрения данных аспектов определяется тем, что одной из непосредственных целей национальной политики тоталитарного режима являлось уничтожение этнических особенностей многочисленных народов, населяющих советское государство. Национального вопроса в СССР не должно было существовать, а для этого следовало упразднить и само понятие «нация». Однако никакие «крайние меры» не смогли привести к ожидаемым результатам. Доказательством сохранения национального самосознания в наши дни служит, в частности, разносторонняя деятельность национальных меньшинств, направленная на консолидацию своего этноса.

В данной главе предполагается исследовать формирование и эволюцию адаптационных процессов в среде различных этнических групп спецпереселенцев, депортированных в Западную Сибирь в период Второй мировой войны. Вне всяких сомнений, адаптация человека, группы или этнической общности к новым условиям жизнедеятельности есть явление чрезвычайно сложное. В особенности если речь идёт о столь резко отличавшихся от привычных условий реалиях жизни на спецпоселении. Свою роль в механизмах адаптации играют множество таких факторов, как возраст, профессия, пол, культурные особенности, взаимоотношения внутри групп и общностей, государственная политика, отношение местного населения, время года, в которое осуществлялась депортация, и пр. Можно говорить о том, что трудоустройство и социально-бытовое положение спецпереселенцев были доминирующими, но не единственными факторами и условиями адаптации.

Таким образом, могут быть выделены факторы адаптации, которые способствуют данному процессу или стимулируют его, и факторы дезадаптации, препятствующие и противодействующие ему. Постоянно действующие факторы - это присущие человеку, группе или общности демографические, социальные, профессиональные, религиозные, культурные и др. характеристики. На адаптацию также влияют условия: внешние - политика властей, климат, условия жизнедеятельности, отношение местного населения и пр., и внутренние - возможности самоорганизации, консолидации, взаимопомощи, социально-психологические, групповые и пр. характеристики.

Социальная адаптация - один из основных социально-психологических механизмов социализации личности. Это и постоянный процесс приспособления индивида к условиям социальной среды и результат этого процесса. Несмотря на непрерывный характер социальной адаптации, её обычно связывают с периодами кардинальной смены деятельности и социального окружения индивида. Ход социальной адаптации зависит от целей и ценностных ориентации её субъекта. Существуют два основных типа адаптационного процесса: первый предполагает активное воздействие на социальную среду, второй - пассивное принятие целей и ценностных ориентации группы. Формирование того или иного пути зависит от структурных потребностей и мотивов человека. Один из важнейших аспектов социальной адаптации - принятие социальной роли. В значительной степени эффективность социальной адаптации зависит от того, насколько адекватно человек воспринимает свои социальные связи. В 1936 г. канадский физиолог Г. Селье предложил понятие «адаптационный синдром», под которым понималась совокупность адаптационных реакций человека, носящих общий защитный характер и возникающих в ответ на значительное по силе и продолжительности неблагоприятное воздействие1.

Похожие диссертации на Принудительные миграции населения СССР в Западную Сибирь в период Второй мировой войны

Органы местного самоуправления Сибири в период Гражданской войны (Июнь 1918-январь 1920 г.) Мышанский Андрей Алексеевич

Информационно-пропагандистская политика противоборствующих сил на территории Сибири в период Гражданской войны (1918 - 1920 гг.) : на материалах Иркутской губернииШилова, Ольга Сергеевна

Информационно-пропагандистская политика противоборствующих сил на территории Сибири в период гражданской войны (1918-1920 гг.) (на материалах Иркутской области)Шилова Ольга Ссергеевна

Сельская кооперация Западной Сибири в период 1-ой мировой войны и революции, 1914-1918 гг.Панова Марина Викторовна

Идейно-политическая эволюция либерализма в Сибири в период революции и Гражданской войны (1917-1920 гг.)Хандорин, Владимир Геннадьевич

Начальный период войны в представлениях командного состава РККА в 1921-1941 гг. Арцыбашев Валерий Александрович

Осуществление продовольственной политики советской власти в Западном регионе России в период гражданской войныМаркова Марина Фаритовна

Динамика массовых настроений в российской провинции в период Первой мировой войныКазанцев Алексей Александрович

Проблема "Россия и Запад" в отечественной публицистике периода Первой мировой войныЦыкалов Дмитрий Евгеньевич

Профсоюзы промышленных предприятий Дона и Кубани в период Великой Отечественной войныГуров Максим Иванович