Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Установление российской системы управления в Кабарде в конце XVIII—первой половине XIX века 20
1.1. Трансформация социально-политического строя Кабарды под воздействием царской России 20
1.2. Трансформация судебной системы кабардинцев 34
1.3. Антиколониальное движение в Кабарде в первой четверти XIX в 59
Глава 2. Проблемы эмиграции кабардинцев в конце XVIII - первой половине XIX века 77
2.1. Миграция кабардинцев под влиянием политики Российской империи и колонизация региона 77
2.2. Эмиграция адыгов в Османскую империю под влиянием политики Российской империи 88
2.3. Политика Российской империи в Кабарде в период активизации движения имама Шамиля 98
Глава 3. Экономическая политика России в Кабарде в первой половине XIX века 129
3.1. Традиционное хозяйство кабардинцев в условиях колониального режима 129
3.2. Экономическая политика царизма: организация меновой торговли в Кабарде 148
Заключение 162
Список источников и литературы 168
Список сокращений 184
- Трансформация судебной системы кабардинцев
- Миграция кабардинцев под влиянием политики Российской империи и колонизация региона
- Политика Российской империи в Кабарде в период активизации движения имама Шамиля
- Экономическая политика царизма: организация меновой торговли в Кабарде
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. История русско-кавказских и, в частности, русско-кабардинских отношений была и остается актуальной темой в исторической науке. Назрела научная необходимость переосмысления всего комплекса вопросов, связанных с социальной, административно-политической и экономической политикой Российской империи в Кабарде в конце XVIII - первой половине XIX в. Отказ от схематических подходов позволит не только решить теоретически важные задачи по выявлению глубинных закономерностей внутриполитических и социальных трансформаций в Кабарде в этот период, но и их последующее значение в ходе включения ее в состав России. Это открывает новые перспективы при исследовании роли эндогенных и экзогенных факторов в окончательной утрате суверенитета Кабарды, что позволит выявить новые аспекты в методах и формах включения народов Северного Кавказа в состав Российской империи.
В теоретическом плане изучение данной проблемы имеет особое значение для понимания форм адаптации традиционных обществ к социокультурным и политическим системам стран, ставших на путь модернизации. В настоящее время на фоне заметного повышения общественного интереса к ситуации на Северном Кавказе становится очевидной необходимость учета исторического опыта социальной, административной и экономической политики царизма в отношении народов этого региона в условиях их включения в состав Российского государства.
Актуальность работы обуславливается и отсутствием в историко-этнографической литературе комплексного исследования, посвященного административно-политическим, социальным и экономическим аспектам политики Российской империи в Кабарде в конце XVIII - первой половине XIX в. Опыт объективного и разностороннего анализа политики России на Кавказе в XIX в. дает возможность выработать эффективную национальную политику России в настоящее время, учесть ее достижения и ошибки в переломный момент истории.
Историография исследования. Историю изучения полигики России в Центральном Предкавказье можно условно разделить на три периода: дореволюционный, советский и современный (постсоветский).
Несмотря на то, что рассматриваемая нами проблема не стала предметом специального монографического исследования, некоторые ее аспекты нашли отражение в трудах дореволюционных авторов. Планомерное исследование взаимоотношений Кабарды и России на-
чалось со второй половины XIX в. В этот период была восстановлена фактологическая картина событий и положено начало позитивистскому исследованию вопроса. Вместе с тем уже в первой половине XIX в. были опубликованы работы, имеющие принципиальное значение для уяснения характерных черт политики России в регионе. Среди них работы Г.-Ю. Клапрота1, Н.М. Карамзина2, И.П. Радожицкого и др.
Обстоятельный анализ общественного строя народов Кавказа, в том числе и кабардинцев, содержится в работе С. Броневского4. Подробное описание кабардино-русских взаимоотношений начала XIX в. содержится в трудах историков второй половины XIX в. Н.Ф. Дубровина5 и В.А. Потто6. Эти авторы придерживались официальной идеологии, в связи с чем в исторической науке их характеризуют как «официальных историков Кавказской войны». Вместе с тем многие историки, в частности советский историк Г.А. Дзидзария, признают, что в работах академика Н.Ф. Дубровина и В. А. Потто содержится обширный фактологический материал, однако в них рассматриваются преимущественно военные действия и фактически без внимания остались другие важные аспекты.
Историки XIX в. разработали концепцию включения Кабарды в административный состав Российского государства, определенный ими второй половиной XVIII в., которая затем утвердилась в исторической науке. Данная концепция нашла последующее отражение как в специальных исследованиях авторов, так и в обобщающих трудах по истории кабардино-русских отношений.
Кроме того, дореволюционные исследователи не только дополнили эту концепцию новыми историческими фактами, но и внесли в нее ряд новых идей. Это, прежде всего историки П.Г. Бутков7, Н.Ф. Грабов-ский8 и др. П.Г. Бутков расширил фактологическую картину событий по
1 Клапрот Г.-Ю. Путешествие по Кавказу и в Грузию, предпринятое в 1807-1808 гг. //
АБКИЕА. С. 235-281.
2 Карамзин Н.М. История государства Российского. - СПб., 1892. Примечания. С. 10.
3 Радожицкий И.П. Законы и обычаи кабардинцев // Литературная газета. - Спб.,
1846. 1 января. № 1.С. 4.
4 Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. Извле
чения по Центральному и Северо-Западному Кавказу. - Нальчик, 1999.
5 Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. - СПб., 1886. Т. 2.
6 Потто В.А. Два века Терского казачества (1577-1801). - Ставрополь, 1991; Потто В.А.
Кавказская война. - Ставрополь, 1994. Т. 1.
7 Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722-го по 1803 год. - СПб.,
1869.
8 Грабовский Н.Ф. Присоединение к России Кабарды и борьба за ее независимость //
Сборник сведений о Кавказских горцах. -Тифлис, 1876.
данной проблеме, Н.Ф. Грабовский внес в нее большой концептуальный вклад. Он обосновывал причины продвижения России на Северный Кавказ и, в частности, покорение Кабарды следующим образом: «Россия, задавшись один раз целью прочно утвердить свое господство на Кавказе, не могла действовать иначе, не во вред своим интересам, и потому существование Кабарды как независимой страны в нашем соседстве, имевшей влияние на подвластных ей ближайщих народов-осетин (тагаурцев), ингушей и карабулаков, считавшихся в то же время и подданными России, немыслимо было»9. Именно у него, на наш взгляд, содержится подробное описание некоторых важнейших событий, произошедших на Кавказе и, в частности, в Кабарде в начале XIX в., как, например, карательный поход российского генерала С.А. Булгакова в Кабарду в 1810 г. В то же время необходимо отметить, что его взгляды были направлены на то, чтобы придать действиям царского правительства оправдательный характер.
Также стоит отметить работы историков, рассматривавших кабар-дино-русские отношения в рамках изучения истории Западной Черке-сии. В трудах Ф.А. Щербины10 и других авторов, помимо новых материалов, содержится подробное описание событий на Кавказе, освещаемых ими в рамках указанной концепции. В частности, Ф.А. Щербина широко освещает военные столкновения на Кавказской линии конца 1809-го - начала 1810 г. При этом Ф.А. Щербина также исследует преимущественно военные действия, а не мирные отношения сторон.
В.Н. Кудашев дал наиболее полную для своего времени характеристику сословной структуры кабардинцев. Но при этом он не избежал некоторых ошибок. Так, например, он писал, что перед отменой крепостного права в Кабарде (1867) «оги были самым многочисленным разрядом крепостных. В момент освобождения их было до 15 тысяч»11. Тогда.как в середине 60-х гг. XIX в. огов в Большой Кабарде было всего 15 семей, а в Малой Кабарде к этому времени эта категория крепостных прекратила свое существование.
На рубеже 20-30-х гг. XX в. отечественная историография претерпела значительные изменения под влиянием марксистско-ленинской идеологии. Этот период можно охарактеризовать как начало утверждения «классового» подхода в исторических исследованиях. В научный оборот были введены такие термины, как: «антифеодальная борьба»,
''Там же. С. 75.
10 Щербина Ф.А. Кубанское казачье войско. Краснодар, 1996.
11 Кудашев В.Н. Исторические сведения о кабардинском народе.-Нальчик, 1991. С. 99.
«антагонистические классы», «угнетаемые народные массы» и т.п. Опубликованная в 1930 г. работа Б.В. Скитского является в этом отношении наиболее типичной. В ней вся совокупность межцивилизацион-ных и внутриполитических противоречий в Кабарде в период ее независимости сводилась к борьбе, направленной против бегства «холопов» в русские крепости и города12.
Некоторые историки (В.П. Пожидаев13, СИ. Месяц14, И.Ф. Му-жев15), отрицая земельную собственность у кабардинских князей, признавали феодализм и феодальную раздробленность в Кабарде, не учитывая, что последняя - результат укрепления феодального способа производства.
Следует отметить и исследование А.М. Ладыженского16, который изучал отражение сословной структуры кабардинцев в нормах обычного права, действовавших до завоевания Кабарды Россией.
Во второй половине 40-х гг. XX в. начинает активно пропагандироваться цивилизаторская миссия Российской империи на Кавказе, переосмысливается значение Кавказской войны, занижается уровень общественного развития народов Кавказа.
Несостоятельность теории «феодалы без земельной собственности» была опровергнута исследованиями большой группы кавказоведов. Г.А. Кокиев17, Т.Х. Кумыков18, Е.Н. Кушева , Т. Боцвадзе20,
Скитский Б.В. Холопский вопрос и антирусское движение кабардинских князей в пору «независимости» Кабарды 1739-1779 гг. - Владикавказ, 1930.
13 Пожидаев В.П. Хозяйственный быт Кабарды: Историко-этнографическйй очерк. —
Воронеж, 1925; Пожидаев В.П. Горцы Северного Кавказа: ингуши, чеченцы, хевсуры,
осетины и кабардинцы: Краткий историко-этнографическйй очерк. - М.-Л., 1926;
14 Месяц СИ. Население и землепользование Кабарды. - Воронеж, 1926; Месяц СИ.
Пастбищное хозяйство Кабарды. - Воронеж, 1928.
15 Мужев И.Ф. Крестьянская реформа в Кабарде (1867): Автореферат дис. к. и. н. - М.,
1950; Мужев И.Ф. Социально-экономическое развитие Кабарды в 50-60-е гг. XIX в. //
Ученые записки Кабардинского пединститута. - Нальчик, 1955. С. 77-83; Мужев И.Ф.
Предпосылки крестьянской реформы в Кабарде //Ученые записки кабардинского
пединститута. - Нальчик, 1951. Вып. 3. С. 89-114.
16 Архив КБИГИ, ф. 10, оп. 5, ед. хр. 3. Ладыженский A.M. Изучение адатов кабар
динцев и народов, находящихся от них в вассальной зависимости, 1947; Архив КБИГИ,
ф. 10, оп. 5, ед. хр. 4. Ладыженский A.M. Тезисы диссертации: «Адаты кабардинцев и
народов, находящихся от них в вассальной зависимости», 1947.
17 Кокиев ГА. Кабардинский временный суд // История Кабардино-Балкарии в трудах
Г.А. Кокиева. -Нальчик, 2005; Кокиев Г.А. Классовая структура кабардинского фео
дального общества в середине XIX века // История Кабарды и Балкарии в трудах Г. А Ко
киева. - Нальчик, 2005.
18 Кумыков Т.Х. Вовлечение Северного Кавказа во всероссийский рынок. - Нальчик,
1962; Кумыков Т.Х. Земельная реформа в Кабарде в 1863-1869 гг. // Ученые записки
B.K. Гарданов21, В.М. Букалова22, З.В. Анчабадзе23, Л.И. Лавров24, Г.Х. Мамбетов25, Н.Х. Тхамоков26 и другие на основе большого круга источников изучили важнейшие проблемы истории Кабарды XVI-первой половины XIX в. и убедительно доказали, что господствующей формой в ней были феодальные отношения, основанные на земельной собственности.
Значительной вехой в изучении особенностей политики России в Кабарде стал обобщающий коллективный труд по истории Кабарды27.
Из других исследований, в которых нашли отражение некоторые аспекты исследуемого периода, следует назвать труды С.К. Бушуева28,
КБНИИ. - Нальчик, 1957. Вып. 13. С. 237-283; Кумыков Т.Х К вопросу об общественном строе Кабарды накануне реформы 1861 года // Ученые записки КБНИИ. -Нальчик, 1954. Вып. 9. С. 44-97; Кумыков Т.Х. Социально-экономические отношения и отмена крепостного права в Кабарде и Балкарии. - Нальчик, 1959; Кумыков TJC. Экономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX в. - Нальчик, 1965.
19 Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в XVI-XVII в. - М.,
1963.
20 Бозвадзе Т. Социальные отношения Кабарды в первой половине ХГХ в.: Дис. к. и. н.
- Тбилиси, 1962; Он же. Социально-экономические отношения в Кабарде в первой
половине XIX в. — Тбилиси, 1965.
21 Гарданов В.К Материалы по обычному праву кабардинцев (первая половина ХГХ в.). -
Нальчик, 1956; Гарданов В.К Общественный строй адыгских народов (XVIII - первая
половина ХГХ в.). - М., 1967.
22 Букалова ВМ. К вопросу о феодализме в Кабарде: Содоклад (дискуссия на III науч
ной сессии КНИИ). -Нальчик, 1948 // Архив Института гуманитарных исследований
Правительства КБР и КБНЦ РАН, ф. I, оп. 5, ед. хр. 52.
23 Анчабадзе З.В. Социальное положение тльфокотлей и их классовая борьба в ады
гейском обществе первой половины XIX в. // Труды института истории им. И.А. Джа-
вахшвили АН Грузинской СССР. -Тбилиси, 1950. С. 200-214.
24 Лавров Л.И. Адыги в раннем Средневековье // Сборник статей по истории Кабарды.
- Нальчик, 1965. Вып. 4.
25 Мамбетов rJC. Земельный вопрос в творчестве общественно-политических деяте
лей адыгов, балкарцев и карачаевцев в ХГХ - начале XX в. // Общественно-
политическая жизнь адыгов, балкарцев и карачаевцев в ХГХ - начале XX в. - Наль
чик, 1976. С. 94-99; Мамбетов Г.Х. К вопросу об общественном строе адыгов // Уче
ные записки КБНИИ. - Нальчик, 1967. Вып. 25. С. 241-255; Мамбетов Г~Х. Матери
альная культура сельского населения Кабардино-Балкарии. -Нальчик, 1971.
26 Тхамоков Н.Х. К вопросу о социально-экономическом развитии Кабарды в ХУЛІ в. //
Ученые записки КБГПИ. - Нальчик, 1957. Вып. 13; Тхамоков HJC. Социально-
экономический и политический строй кабардинцев в XVHI в. - Нальчик, 1961.
27 История Кабарды. - М., 1957.
28 Бушуев С.К. Из истории внешнеполитических отношений в период присоединения
Кавказа к России (20-70-е годы ХГХ в.). - М, 1955.
A.P. Иоаннисяна , М.Г. Нерсисяна . Среди них необходимо указать работу П.Р. Иоаннисяна «Присоединение Закавказья к России и международные отношения в начале XIX в.», в которой отражены характерные особенности политики России в Закавказье и на Северном Кавказе и те задачи, которые Россия решала в обоих этих регионах в начале XIX в. Ценные замечания и выводы о социальном устройстве адыгов также содержатся в трудах Е.Н. Студенецкой, М.О. Косвена, А.В. Фадеева, С.А. Токарева31.
В трудах советских историков Н.А .Смирнова32 и А.В. Фадеева33 содержится основательный анализ социально-экономических и политических аспектов проблемы. Рассматривая события на Кавказе в первой трети XIX в., Н.А. Смирнов изучает политику России на Кавказе в плане реализации задачи развития восточной торговли и обороны южных границ. Это привело, по мнению автора, к союзу Кабарды и России еще в XVI в. и дальнейшему взаимному сотрудничеству сторон на протяжении последующих столетий, что в значительной мере способствовало укреплению позиций России на Кавказе и в целом на Востоке.
Ряд ученых рассматривают включение Кабарды в состав России как результат колонизационной политики последней. Временем военно-административного подчинения Кабарды определена первая четверть XIX в.. Наиболее полно эта концепция представлена в трудах Т.Х. Кумыкова34, А.Х. Касумова35.
В монографии А.Х. Касумова и Х.А. Касумова подчеркивается, что кабардинцы первыми «подняли знамя борьбы за независимость на
Иоаннисян А.Р. Присоединение Закавказья к России и международные отношения в начале XIX столетия. - Ереван, 1958.
30 Нерсисян М.Г. Отечественная война 1812 года и народы Кавказа. - Ереван, 1965.
31 Студенецкая Е.Н. Быт и культура кабардинского народа в XVIII - ХГХ вв. // Сбор
ник статей по истории Кабарды. Вып. III. - Нальчик, 1954. С. 143-192; Косвен М.О.
Материалы по истории этнографического изучения Кавказа в русской науке // Кавказ
ский этнографический сборник. - М., 1955. Т. 1. С. 265-374, М., 1958. Т. 2. С. 139-
274; - М., 1962. Т. 3. С. 158-288; Он же. Этнография и история Кавказа. - М., 1961;
Фадеев Л.В. Вопросы о социальном строе кавказских горцев в XVIII-XIX веках в
работах советских историков // Вопросы истории. - М, 1958. № 5. С. 130-134; То
карев С.А. Этнография народов СССР. - М., 1965.
32 Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI-XIX вв. - М., 1958.
33 Фадеев А. В. Россия и Кавказ первой трети XIX века. - М., 1960.
иКумыков ГХЭкономическое и культурное развитие Кабарды и Балкарии в XIX в. -Нальчик, 1965.
35 Касумов А.Х., Касумов Х.А. Геноцид адыгов. Из истории борьбы адыгов за независимость в XIX веке. — Нальчик, 1992.
Северном Кавказе». Точка зрения Касумова была поддержана Г.Х. Мам-бетовым36, Ч.Э. Кардановим37 и др. Следует отметить, что наиболее полно в трудах этих авторов отражены моменты активизации борьбы за независимость, которые в начале XIX в. в Кабарде происходили в 1804-м, 1805-м, 1809-м и 1810-м гг.
Следует отметить и коллективную работу Н.С. Киняпиной, М.М. Бли-ева и В.В. Дегоева «Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России»38, в которой дается подробная характеристика кавказской политики России, а также анализируется место и роль кавказских народов в восточной политике.
Концепция о военно-политическом подчинении Кабарды Россией в дальнейшем была значительно дополнена Х.М. Думановым39, К.Ф. Дзамиховым40, Б.К. Мальбаховым41, В.Х. Кажаровым2, Ж.Э. Калмыковым43, Ч.Э. Кардановым44. В первую очередь были раздвинуты ее хронологические рамки, которые на современном этапе обозначены 1763-1822 гг. Впервые эта точка зрения была представлена в работе Х.М. Думанова «К вопросу о периодизации Кавказской войны», в которой автор не согласился с исключением Кабарды из процесса Кавказской войны.
Мамбетов Г.Х.. Земельный вопрос в творчестве общественно-политических деятелей адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX - начале XX в. // Общественно-политическая жизнь адыгов, балкарцев и карачаевцев в XIX - начале XX в. Нальчик, 1976. С. 94-99; Мамбетов Г.Х. К вопросу об общественном строе адыгов // Ученые записки КЕНИИ. Нальчик, 1967. Вып. 25. С. 241-255. Мамбетов ГХ. К вопросу о проникновении капиталистических отношений в экономику Кабарды и Балкарии (вторая половина XIX - начало XX в.) // Сборник статей по истории Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1961. Вып. 9. С. 110-148.
Карданов Ч.Э. Из истории территориальных отношений Кабарды и Балкарии. Нальчик, 1993.
38 Киняпина Н.С., Блыев М.М., Дегоев В.В. Кавказ и Средняя Азия во внешней политике России. -М., 1984.
}9Думанов Х.М.К вопросу о периодизации Кавказской войны //Черкесия в XIX веке. -Майкоп, 1991. С. 67.
*Дзамихов К.Ф. Национально-освободительная борьба Кабарды в конце XVIII - первой половине XIX века // Национально-освободительная борьба народов Северного Кавказа и проблемы мухаджирства. - Нальчик, 1994.
41 Мальбахов Б.К Кабарда в период от Петра Ідо Ермолова (1722-1825).-Нальчик, 1998.
42 Кажаров В.Х. Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в
конце XVIII - первой половине XIX века. - Нальчик, 1997.
43 Калмыков Ж.А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии (конец
XVIII - начало XX века). - Нальчик, 1997.
44 Къардзн Ч. Къэбэрдей пщы къудамзхэм я тхыдэ. - Налшык, 1997.
Процесс установления российской системы управления в Кабарде в конце XVIII - начале XIX в. исследовал Ж.А. Калмыков45. Территория Кабарды с этого времени стала составной частью Российской империи, а традиционные общественно-политические институты ликвидированы в связи с новыми условиями царской России.
Концептуальное разнообразие выдвинутых идей о взаимоотношениях Кабарды и России свидетельствует о необходимости их дальнейшего исследования. При этом следует отметить, что общим недостатком изучения данной проблемы является отсутствие детального анализа этапов вхождения Кабарды в состав России. Историки, придерживаясь той или иной теории, в своих работах рассматривали, как правило, отдельные исторические периоды, что неминуемо приводило к игнорированию многих исторических фактов. В этой связи возрастает необходимость поэтапного исследования кабардино-русских отношений во второй половине XVIII - первой четверти XIX в.
Несмотря на достижения современной историографии, социальные, административно-правовые и экономические аспекты политики Российской империи в Кабарде в конце XVIII - первой половине XIX в. исследованы недостаточно. Поэтому в настоящее время назрела необходимость в проведении комплексного исследования данной проблемы.
Объектом диссертационного исследования выступает кабардинское общество в конце XVIII - первой половине XIX в.
Предметом изучения является политика Российской империи в Кабарде и вызванные ею политические и социальные трансформации в кабардинском обществе.
Цель диссертации состоит в исследовании административно-правовых, социальных и экономических аспектов политики Российской империи в Кабарде в конце XVIII - первой половине XIX в. Для реализации этой цели проведён историографический и источниковедческий анализ проблемы и выявлены нереализованные исследовательские возможности.
В соответствии с целью в диссертации поставлены следующие задачи:
охарактеризовать социально-политический строй Кабарды в конце XVIII - первой половине ХГХ в.;
рассмотреть проблемы, вызванные правовой политикой Российской империи в Кабарде в конце XVIII - первой половине XIX в.;
проанализировать антиколониальное движение в Кабарде в первой половине XIX в.;
Калмыков Ж.А. Установление русской администрации в Кабарде и Балкарии (конец XVIII - начало XX в.). - Нальчик, 1995.
исследовать политику Российской империи в Кабарде в период национально-освободительного движения имама Шамиля;
проанализировать трансформацию традиционного хозяйства кабардинцев в условиях колониального режима;
охарактеризовать особенности экономической политики Российской империи на Северном Кавказе.
Источниковую базу исследования составляют: материалы, выявленные в различных архивохранилищах, опубликованные сборники документов, нарративные источники и периодическая печать.
Основные сведения по изучаемой проблеме извлечены из фондов Центрального государственного архива Кабардино-Балкарской Республики (ЦГА КБР): ф. И-2 («Управление Кабардинской линией»), ф. И-16 («Управление начальника Центра Кавказской Линии»), ф. И-23 («Кабардинский временный суд»), ф. И-24 («Кабардинский окружной народный суд»). В них в основном содержатся документы по истории судебных и административных преобразований российских чиновников в Кабарде во второй четверти XIX в.
Ценные для нашего исследования материалы содержатся в Центральном государственном архиве Республики Северная Осетия-Алания (ЦГА РСО-Алания). Нами изучены: ф. 11 («Терское областное управление»), ф. 12 («Канцелярия начальника Терской области»), ф. 256 («Комиссия по разбору сословных и поземельных прав горцев Терской области»), ф. 262 («Комиссия по разбору сословных прав горцев Кубанской и Терской области»). Эти материалы использовались нами при исследовании особенностей экономической политики Российской империи в данном субрегионе в исследуемое время.
Значительный объем информации сосредоточен в архиве Института гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН (Архив КБИГИ). Важные сведения содержатся в ф. 1 («История Кабарды в дореволюционный период»). Из данного фонда мы использовали материалы, собранные в разное время научными сотрудниками КБИГИ в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА), Государственном архиве Краснодарского края (ГАКК), Центральном государственном историческом архиве Грузии (ЦГИА Грузии). Значительный объем информации из этих архивохранилищ использовался нами при рассмотрении проблем миграции кабардинцев в контексте колонизации Кабарды для изучения особенностей антиколониального движения, а также при анализе методов и форм политики России в период активизации движения имама Шамиля.
Важное место при формировании источниковой базы исследования занимают сборники документов, составленные Ф.И. Леонтовичем, Г.А.
Кокиевым, В.К. Гардановым, Х.М. Думановым и Ф.Х. Думановой и др. В этих сборниках помещены документы по обычному праву народов Кавказа, сословному статусу отдельных категорий общества и его трансформации под влиянием политики Российской империи в изучаемое время, документы по истории кабардино-русских отношений и т.п. Особое место в формировании источниковой базы исследования занимают Акты, собранные Кавказской археографической комиссией (АКАК) во второй половине XIX в. под руководством А.П. Берже. В Актах содержатся документы по истории присоединения Кавказа к Российской империи, собранные комиссией в архивах наместника Кавказского, а также в архивах дореволюционного Ставрополя, Кизляра, Георгиевска, Моздока и др. Значительный объем этого издания посвящен народам, проживавшим на территории Кабарды.
Среди нарративных источников мы использовали такие сборники, как: Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов в ХПІ-ХІХ вв. Нальчик, 1974; Ландшафт, этнографические и исторические процессы на Северном Кавказе в XIX - начале XX в. Нальчик, 2004; Русские авторы XIX века о народах Центрального и Северо-Западного Кавказа. Нальчик, 2004 и др.
Особый упор при написании диссертации был сделан на материалы периодической печати XIX - начала XX вв. («Терские ведомости», «Терек», «Кавказ», «Терский сборник», «Терский календарь», «Кавказский календарь»). В источниках этих групп, в очерках, статьях, зарисовках содержатся различные аспекты экономического быта и культуры местного, а также русского, горско-еврейского и немецкого населения Кабарды.
Географические рамки исследования ограничены исторической территорией, занимаемой кабардинцами в конце XVIII - первой половине XIX в., которая включала не только районы их современного расселения в границах Кабардино-Балкарской Республики, но и Западно-
Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву Восточного и Северного Кавказа. Одесса, 1882; Крестьянская реформа в Кабарде. Нальчик, 1947; Материалы по обычному праву кабардинцев (первая половина XIX века). Нальчик, 1956, составленные в 1956 г. В.К. Гардановым; Материалы Я.М. Шарданова по обычному праву кабардинцев первой половины XIX в. Составитель Х.М. Думанов. Нальчик, 1986; Правовые нормы адыгов и балкаро-карачаевцев. Составители Х.М. Думанов, Ф.Х. Думанова. Майкоп, 1997; Из документальной истории кабардино-русских отношений (вторая половина XVIII - первая половина XIX в.). Х.М. Думанов. Нальчик, 2000; Сборник документов по сословному праву народов Северного Кавказа (1793-1894 г.). Нальчик, 2003.
Кавказский регион в целом, учитывая, что сложный исторический путь этноса в этот период сопровождался частыми миграциями.
Хронологические рамки исследования охватывают период с конца XVIII - до середины XIX в. Нижний хронологический рубеж связан с учреждением в Кабарде в 1793 г. родовых судов и родовых расправ. В первой половине XIX в. в Кабарде происходили важнейшие события: окончательное установление административного правления царской России, эмиграция части кабардинцев за Кубань и др. Эти события также оказали большое влияние на дальнейший ход покорения Кавказа царской Россией. Особенность исследуемого периода заключается и в том, что в это время международные события оказьшали значительное влияние на кабардино-русские отношения.
Методологической основой исследования являются принципы историзма и объективности, в соответствии с которыми явления и события необходимо рассматривать во взаимосвязи и взаимообусловленности в конкретно-исторической обстановке и в хронологической последовательности. Их применение позволяет исследовать политическую историю Кабарды конца XVIII - первой половины XIX в., оценить степень разработанности ее отдельных проблем, выявить наиболее значимые для разработки темы положения, не вырывая их из конкретно-исторического контекста.
Для достижения поставленных цели и задач использовались также специальные методы исследований: проблемно-хронологический, генетический, сравнительно-исторический, типологический. Так, с помощью сравнительно-исторического метода мы провели сравнения различных историографических концепций с целью выявления их общих черт и особенностей. Использование этого метода дает возможность изучить особенности политики Российской империи в Кабарде в конце XVIII - первой половине XIX в. в тесной связи с исторической обстановкой, в которой она проводилась. На этой теоретической базе и построена модель сравнительно-исторического анализа, которая базируется «на осмыслении основной классификационной единицы историографии - вида историографических источников: монографий, статей, диссертаций»47.
Научная новизна заключается в том, что:
- во-первых, впервые в отечественной историографии комплексно исследуются основные принципы политики Российской империи в Кабарде в конце XVIII - первой половине XIX в.
Шеуджен Э.А, Историография. Вопросы теории и методологии: Курс лекций. -Майкоп, 2005. С. 179.
во-вторых, на основе анализа архивных документов сделаны выводы относительно внешних и внутренних факторов социально-политической ситуации в Кабарде. Установлено, что значительная часть внутренних и внешних миграций в конце XVIII - первой половине XIX в. носила пршгудительный характер.
в-третьих, в диссертации проводится анализ организации хозяйства кабардинцев в условиях колониального режима, а также детально рассматривается социально-экономическая политика Российской империи на Северном Кавказе в конце XVIII - первой половине XIX в.
Практическая значимость исследования обусловлена тем, что оно может быть использовано в процессе написания обобщающих работ по политической истории и политической культуре народов Центрального и Северо-Западного Кавказа (в том числе в справочниках, учебных пособиях и др.); в научном планировании исторических изысканий в региональных и межрегиональных гуманитарных исследовательских учреждениях и вузах Юга России; при аналитических разработках по выработке стратегической линии в регионе, при разработке нормативно-правовых актов, учитывающих этнокультурную специфику (традиции, ментальность и т.п.) коренных народов Северного Кавказа.
Основные положения, выносимые на защиту: <
С учетом достижений современного исторического кавказоведения в диссертации доказывается, что в конце XVIII - начале XIX в. традиционная организация политического и социального устройства Кабарды подверглась значительному изменению.
Судебные реформы Российской империи в Кабарде в конце XVIII - начале XIX в. были направлены на ограничение и ликвидацию прежних привилегий кабардинской политической элиты.
В диссертации предпринята попытка доказать, что в конце XVIII -начале ХГХ в. антиколониальное движение в Кабарде находит идеологическое оформление в исламе.
На основе анализа широкого круга источников устанавливается, что в конце XVIII - первой половине XIX в. передвижение значительных групп кабардинцев было ограничено пределами Северного Кавказа - это был период так называемой внутренней миграции.
При этом автор считает, что процессы эмиграции кабардинцев в Османскую империю в первой половине XIX в. носили эпизодический характер. Происходили вынужденные выселения отдельных групп и семей, обусловленные главным образом подготовкой отмены крепостного права в Кабарде, которая произошла в 1867 г.
Переселившиеся в конце XVIII - первой половине XIX в. тысячи кабардинцев в районы Верхней Кубани, Зеленчуков и Чечни по-
подняли отряды предводителей антиколониального движения Адиль-гирея Атажукина, Атажука Магометова, имама Шамиля и др. за независимость.
Научные разработки исследователей нескольких поколений дают основание утверждать, что включение Кабарды в состав России обусловило ее дальнейшее экономическое развитие.
Политика Российской империи в сфере торговли способствовала тому, что местная социальная элита не могла противостоять объективному экономическому развитию, обусловленному влиянием внешних факторов.
Апробация работы. Диссертация была обсуждена на заседании отдела этнополитических исследований КБНЦ РАН. Основные выводы диссертации опубликованы в 9 научных статьях.
Структура диссертации построена в соответствии с ее целями и
задачами. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка
использованной литературы и списка сокращений. ,
Трансформация судебной системы кабардинцев
В истории взаимоотношений России с народами Северного Кавказа, в том числе с кабардинцами, XVTII в. может быть охарактеризован как переходный. На этом этапе постепенно ослабевали факторы, делавшие возможным взаимопонимание и сотрудничество, и, напротив, накапливались предпосылки военного противостояния. Выбор правовой системы Кабарды (конец XVIII - первая половина XIX в.) в качестве объекта исследования обусловлен длительными политическими, экономическими и культурными связями кабардинцев с Российским государством. В исторической оценке нуждаются особенности формирования нормативно-правовой системы у каждого народа. Актуальность проведения такой работы заключается в важности использования результатов научных исследований в строительстве новой федеративно-правовой системы.
В последней четверти XVIII в. активизировалась политика Российской империи на юге России. По выражению С.А. Панарина, для Кавказского региона начинается период «единого моста», он «впервые попадает под унифицирующее воздействие одной, российско-имперской власти. Кавказский хребет, в нескольких местах «прорванный» передовыми для того времени коммуникациями, лишается разделительной функции. Происходит геополитическая переориентация Кавказского региона с юга на север, на Россию» . Осуществляется переход к преимущественно насильственным формам развития отношений.
После успешного завершения Северной войны и укрепления территориального, военно-экономического потенциала Российская империя напрямую включается в передел сфер влияния в Кавказском регионе. Для набирающей мощь России становится реальной цель установления полного военно-политического контроля над Северным Кавказом. После Русско-турецкой войны (1768—1774) Екатерина II приступает к устранению последних внутренних и внешних помех на этом пути: ликвидируется Запорожская Сечь, существенно ограничивается самостоятельность донского казачества. Ранее (1735) началось строительство военных крепостей в крае, которые к концу века составили сплошную линию русских военных укреплений от Каспийского до Азовского моря. Они заселяются казаками, и, таким образом, возникает русский «фронтир» — подвижная граница и контактная зона обществ и культур России и Северного Кавказа.
Противоречивый итог векового развития русско-кавказских отношений заключался в том, что культурная дистанция между ними существенно увеличилась, а пространственная и политическая были стерты. В непосредственное взаимодействие вступили общества с качественно разнородными системами организации власти с различной социальной структурой и хозяйственными традициями. Их культура различалась теперь не только по цивили-зационной принадлежности и религии. В то время как в России уже присутствовали и развивались элементы модернизации, культура народов Северного Кавказа оставалась традиционной.
В этих условиях обозначился целый набор возможных реакций местных обществ на российское присутствие. С одной стороны, кабардинские феодальные круги начинают борьбу за сохранение своих земель, права суда и власти над своими подданными. С другой, в Чечне начинается первое массовое движение под религиозными лозунгами (восстание шейха Мансура 1785 г.). В регионе появляются элементы российского военно-административного управления. Временно учреждается Кавказское наместничество (1785— 1796)46.
Конец XVIII — начало XIX в. характеризуются дальнейшим расширением и укреплением позиций царизма на Северном Кавказе. Важнейшим элементом колониальной политики России в Кабарде являлись административно-судебные преобразования.
До конца XVIII в. в Кабарде не было органов царской администрации. Административная и судебная власть принадлежала местным князьям. Подобное положение не соответствовало интересам царизма. Поэтому царское правительство предпринимает серьезные меры, направленные на то, чтобы управление Кабардой сосредоточить в руках царских чиновников. Прежде всего, в 1769 г. было введено приставство. Первым приставом Большой Ка-барды стал секунд-майор царской армии Дмитрий Тоганов 7. Кабардинские князья и дворяне с этого времени обязаны были согласовывать свои действия с назначенным правительством приставом, который олицетворял для них власть высшей инстанции48.
Затем царская администрация решила преобразовать судопроизводство. Главная цель этого мероприятия состояла в том, чтобы, завладеть основными рычагами управления краем, ослабить влияние местной феодальной верхушки и укрепить свои позиции. К проведению этой реформы правительство приступило в начале 90-х гг. XVTII в. По предложению главнокомандующего Кавказской линией генерал-аншефа Гудовича в 1793 г. в Кабарде вводятся новые судебные учреждения — родовые суды и расправы49. Гудович, объясняя необходимость этого шага, писал Екатерине II: «...ежели в сем народе не учинить суда и порядка, то оный будет государству Вашего Императорского величества бесполезен, а самому себе во вред и разорение»5 . Подобную характеристику он дает и в отношении Малой Кабарды, из чего делает вывод «ввести в обеих Кабардах суды с уголовными законами, действующими в Российской империи»51. На это обращает внимание и Б.К. Мальба хов, подчеркивая, что мысль о введении российского судопроизводства в Ка-барде возникла в военных кругах царской России .
В ответ на представленный проект И.В. Гудович получил из Петербурга Указ от 2 февраля 1792 г., в котором, в частности, говорилось: «...не единою силою оружия подлежит побеждать народы, ...но паче правосудием и справедливостью»53. До того в Кабарде существовал суд хейжа - хеящЪ — мировой суд, он состоял из трех-четырех узденей и простого народа, и он не был ограниченным, могли присутствовать все желающие. Создав эти суды, Россия разделила кабардинских князей на две противоположенные группы и тем самым проводила политику по усилению своей власти в Кабарде.
В центральных и местных учреждениях вынашивались различные проекты. Одни чиновники предлагали упразднить существующий порядок судопроизводства и установить «общий» для всей Кабарды суд, во главе которого должен был стоять представитель военной власти. Другие считали целесообразным создание здесь нескольких судебных органов. Если учитывать ситуацию, сложившуюся в крае в то время, то первый вариант выглядел слишком авантюрным. Именно так он был расценен кавказской администрацией. Большинство склонилось к тому, чтобы учредить в Кабарде несколько родовых судов и расправ. Авторы этого проекта исходили из своеобразия политического строя Кабарды. Как известно, Большая Кабарда была разделена на четыре удела, или фамилии: Атажукинская, Мисостовская, Бекмурзинская и Кайтукинская, а Малая Кабарда на две - Таусултановская и Гиляхстановская. В основу судебной реформы был положен родовой принцип. Согласно этому в Большой Кабарде были созданы два родовых суда и две родовые расправы. Родовые суды разбирали дела и споры князей, а родовые расправы рассматривали тяжбы между тлекотлешами и уорками других степеней. В Атажукинской и Мисостовской фамилиях были созданы один родовой суд для князей и одна родовая расправа для уорков. Такие суды были созданы и для Бекмурзинской и Кайтукинской фамилий. Для Малой Кабарды тоже учреждались такие же суды54. Т.Х. Кумыков пишет, что председателем родово го суда в Мисостовской и Атажукинской фамилиях был избран известный в Кабарде князь Джанхот Сидаков из Мисостовской фамилии55. Кто были председателями других родовых судов, автор не приводит.
Еще одним председателем родового суда был Тепсоруко Таусултанов — князь Таусултановской фамилии, прошедший по выбору князей и дворян Малой Кабарды56. Имя председателя третьего родового суда для Бекмурзов-ской фамилии до сих пор остается неустановленным. Все три родовых суда, учрежденных для князей, и три для узденей находились под контролем созданного в этом же 1793 году в Моздоке Пограничного суда. Председателем этого суда назначался Моздокский комендант, а членами суда - царский офицер, занимающий должность пристава Кабарды, офицер из царской администрации на Северном Кавказе, шесть кабардинских князей и шесть кабардинских узденей.
В основу судопроизводства Моздокского Пограничного суда были положены законы царской России. Княжеские родовые суды разбирали дела по нормам обычного права, а родовые расправы руководствовались, при тяжбах уорков, адатами и статьями шариата.
В Пограничном суде разбирались наиболее серьезные дела, связанные с убийством, грабежом, выступлением против царизма и т.д.57
В родовых судах и родовых расправах князей и уорков разбирались лишь гражданские дела и мелкие уголовные преступления (ранения, драки, воровство и т.п.). В то же время княжеские родовые суды руководствовались нормами адата, а родовые расправы - нормами адата и шариата. Действия князей подлежали осуждению со стороны духовенства. Учреждение Моздокского Пограничного суда, под контролем которого находилась деятельность княжеских родовых судов, ограничивало произвол местных феодалов.
Миграция кабардинцев под влиянием политики Российской империи и колонизация региона
В конце XVIII — первой половине XIX в. миграция горцев ограничивалась в основном пределами Северного Кавказа. Этот период можно условно обозначить как период внутренних миграций. Уже в конце XVIII в. Россия начала использовать внутренние миграции горцев как метод своей политики в этом регионе. Например, в 1782 г. была переселена часть чеченцев ближе к р. Сунжа и Терек1. Внутренние миграции в это время носили как добровольный, так и принудительный характер2.
В числе добровольных переселений можно выделить формирование на территории Северного Кавказа новых населенных пунктов — горских станиц, население которых составляли горцы, пожелавшие перейти в казачье сословие с представлением им полного объема прав казаков. В основном это были осетины, отчасти кабардинцы, признавшие российское подданство с целью получения определенных льгот и привилегий. Первые равнинные поселения осетин появились еще во второй половине XVIII в., когда российское военное командование основало на Центральном Кавказе крепость Моздок (1763). Позже вблизи крепости жители Дигории, перешедшие в казачье сословие, образовали хутора и станицы Черноярская (1805), Ново-Осетинская (1810).
Внутренние миграции кабардинцев имели место и в 1820-е годы. Они были обусловлены в значительной степени политикой генерала Ермолова. Часть кабардинцев, не желавших мириться с колониальной политикой российских властей, в первой четверти XIX в бежала в Западную Черкесию. К 1820-м гг. эмиграция кабардинцев в Западную Черкесию приобрела массовый характер. Переселившихся за Кубань кабардинцев, составивших значительную группу, впоследствии стали называть «беглыми кабардинцами». Такое переселение охватило многих кабардинцев привилегированного сословия. Об этом свидетельствует опубликованный Х.М. Думановым архивный документ «Сведения о землях Большой Кабарды, собранный по народным сказаниям полковником Петрусевичем в 1845 году» . В целом, в первой четверти XIX в. в Западную Черкесию переселилась свыше 20 тыс. кабардинцев.
Миграции кабардинцев на территории Северного Кавказа в исследуемый период носили, преимущественно, принудительный характер. Военный советник В.А. Франкини, работавший во второй половине XIX в. при Российском посольстве в Константинополе, так описывал характер миграционных процессов, происходивших в горских обществах Северного Кавказа в первой половине XIX в., и отношение к ним горцев: у северокавказских народов к началу массовых миграций второй половины XIX в. уже существовал страх перед миграционной политикой России и недоверие «в испытанных уже бедственных последствиях системы переселений, давно уже применяемой русскими в разных местах Кавказского края, т.е. системы, составляющей отрицание всякой личности, всякой самостоятельности и превращающей население в стадо» .
Наибольшую активность миграционные процессы в изучаемый период имели на Северо-Западном и Центральном Кавказе. В это время российская администрация начала организацию постепенного переселения горцев с одних территорий Кавказа на другие, главным образом с гор на предгорные и равнинные территории, с целью создания системы административного и военного контроля населения региона. Этот подход к системе расселения горцев на Северном Кавказе был ясно сформулирован в специальном проекте по завоеванию и колонизации горских земель, подготовленном в 1833 г. командующим на Кавказской линии и в Черномории генералом А.А. Вельяминовым. Этот документ наглядно демонстрирует подробную картину внутренних миграций горцев, которые рассматривались военным руководством в этот период в качестве одного из ключевых механизмов завоевания Северного Кавказа. Вельяминов А.А. подчеркивал, что «главное и надежнейшее средство к прочному овладению горцами и к покорению обитающих в оных народов состоит в занятии укреплениями важнейших в топографическом отношении мест»5. При этом внутренние миграции должны были затронуть и горцев, проживающих на равнинах, о чем свидетельствует следующий пункт А.А. Вельяминова: «средство ускорить покорение горцев состоит в отнятии у них плоскостей и заселении оных казачьими станицами» .
Внутренние миграции горцев с этого времени начинают жестко увязываться с формированием сети казачьих поселений на горских территориях, которые должны были «окружить» горские аулы . Анализ специального проекта А.А. Вельяминова свидетельствует о том, что Россия уже в этот период обратилась к внутренним миграциям как к ключевой части ее деятельности в Северо-Кавказском регионе, организуя их в двух направлениях: к переселению горцев с гор на равнину и с одной части равнинной территории на другую. Отметим, что в конце XVIII - первой половине XIX в. преобладало второе направление.
Против этого направления покорения Северного Кавказа, в конце 1830-х - начале 1840-х гг., выступал начальник первого отделения Черноморской прибрежной линии (впоследствии переименованной в Черноморскую береговую линию) генерал-лейтенант Н.Н. Раевский. В составленных им различных записках, в частности в «Записке о торговле с Восточного берега», он настаивал на том, что России следует установить с коренными народами Северного Кавказа дипломатические отношения и основать населенные пункты казаков и крестьян без ущемления прав местных жителей, на свободных территориях, а также активизировать доброжелательную торгов лю казаков с горцами для предоставления последним средств к существованию и развитию их экономики8.
В этих процессах российские чиновники стремились к достижению определенных целей. Прежде всего тактика выселений рассматривались российскими военными как карательная мера для усмирения и покорения кавказских народов. Журналы военных действий русских войск на Северном Кавказе описывают многочисленные выселения селений горцев в другие районы Северо-Западного и Северно-Восточного Кавказа. С этой точки зрения внутренние миграции могут оцениваться как процессы, вызванные Кавказской войной. Следует отметить, что тактика выселений в качестве действенного политического инструмента в этот период использовалась и лидерами северокавказских народов, в частности Шамилем, который в период формирования и существования Имамата ввел практику переселять сельские общины, оказывавшие сопротивление созданному им Имамату, на другие земли9.
В 1836 г. появился план командующего Кубанской линией, начальника Правого фланга Кавказской линии генерал-майора Г.Х. Засса. Он предлагал переселить адыгов из предгорий Кубанской области за р. Лабу и организовать на освободившихся территориях казачьи станицы. План был осуществлен, в результате чего была учреждена Лабинская кордонная линия1 .
Как отмечает Х.М. Думанов, «в ходе претворения в жизнь своих колониальных планов под видом «наказания» феодалов, составлявших проту-рецкую ориентацию и ушедших за р. Кубань, анексировал у них земли, располагавшиеся между р. Эшканон, Кума и Малка, выселив оттуда все кабардинские аулы» . Генерал А.П. Ермолов «объявил эти земли «казенными» и запретил кабардинцам пользоваться ими12.
Переселение кабардинцев продолжилось и в конце 1830-х - начале 1840-х гг., что видно из архивных документов13. В 1846 г. по решению полковника (впоследствии генерал-майора) Н.Г. Петрусевича были переселены аулы, в которых проживали Анзоровы, как отмечено в архивном деле: «...по видам политическим более для них соответственные с наблюдением при том, чтобы при переселении аул Анзорова не потерпел в хозяйственном отношении никаких невыгод» 4. «Анзоровские кабаки» в последней трети XVTII в. находились в Малой Кабарде в районе Военно-Грузинской дороги. Это обстоятельство повлияло и на то, что их переселили в Большую Кабарду в район р. Куркужин15.
Другое направление внутренних миграций, а именно — переселение горцев с гор на равнину, зародилось именно в этот период. Так, в Осетии план массового расселения выселявшихся с гор на плоскость осетин был составлен еще в 1830-е гг. комендантом Владикавказской крепости полковником русской армии Скворцовым и одобрен высшим военным руководством Кавказского края. Согласно плану Скворцова, землю на равнине должны были получить пропорционально жители всех осетинских обществ. Другим факторов стал конфессиональный: российская администрация старалась устроить отдельно православные и отдельно — мусульманские поселения. Царская администрация стремилась селить представителей высших сословий и общинников отдельно от их бывших подвластных.
Тем не менее на практике, в ходе претворения плана Скворцова в жизнь, получилось иначе. В первую очередь право на переселение получили представители высшего сословия (алдары и баделята), переезжавшие вместе со своими зависимыми крестьянами. Преимущество среди них получили те, кто имел ясно выраженную пророссийскую ориентацию или находился на службе в русской армии, в частности, таковыми являлись Тугановы и Дударовы. Они имели право получить земли в частное пользование. Остальное осетинское население получало земли на правах общинного пользования. В результате этого переселения в Северной Осетии появились селения на р. Терек — Гизельдон, Фиагдон Ардон - Балта, Кардиу, Суадаг, Кадгарон, Салу-гардан, Ардон, Эльхотово, Заманкул и др. Конфессиональный принцип расселения горцев был в значительной степени соблюден, в частности, все жители Эльхотово и Заманкула исповедовали ислам.
Политика Российской империи в Кабарде в период активизации движения имама Шамиля
В настоящее время отечественная историография не располагает необходимым корпусом исследований, отражающим формы участия и роль кабардинцев в Кавказской войне. В наибольшей степени это касается той части кабардинцев, которые в документах российских чиновников XIX в. именуются «беглыми» хаджиретами. Между тем именно «беглые» кабардинцы на протяжении нескольких десятков лет оказывали упорное сопротивление царской агрессии на Кавказе.
Еще в ходе развертывания «шариатского движения» в Кабарде Адиль-гирей Атажукин в 1799 г. переселился за Кубань. По сути, это было началом длительного и противоречивого процесса переселения кабардинцев в Западную Черкесию.
За Адильгиреем последовали не только его вассалы — уорки с подвластным крестьянским населением, но и приверженцы его идей. Он основал новое поселение «в весьма крепком месте при речке Малый Зеленчук», и, по словам П.Г. Буткова, в 1802 г. при нем находились 200 кабардинцев, причем их число увеличивалось с каждым днем71.
Со строительством же в 1803 г. Кисловодского укрепления и возобновлением в связи с этим военных действий активизируются миграционные процессы в Кабарде. И в результате военных кампаний 1804-1805 гг. за Кубанью формируется значительный массив кабардинского населения72.
В этот период за Кубань со своими подданными переселяются такие известные князья, как Шумахо Наурузов и Росламбек Мисостов. Последний же после смерти Адильгирея Атажукина в 1807 г. становится лидером хаджире-тов.
О бежавших в это время кабардинцах И. Бларамберг писал следующее: «Со времени волнений в Кабарде... значительная часть этой народности укрылась в Кавказских горах. Те, кто искал убежища у кубанских черкесов, занимают в настоящее время долины Верхнего Урупа и Верхнего Улу-Инджика. Именно эти беглые кабардинцы всегда возглавляли ватаги разбойников, совершавших набеги на русскую территорию...»73.
По сведениям Н.Ф. Грабовского, кабардинцы уже «в следующем 1806 г. произвели снова восстание...»74. К тому же Османская Порта, объявившая войну России 30 декабря 1806 г. всячески подстрекала адыгов к войне. С начала 1807 г. кабардинцы активизировали свои действия. Вот что по этому поводу докладывал генерал-майор Шеншин графу Гудовичу 4 марта 1807 г.: «Закубанские бесланеевцы и Росламбек Мисостов делают немалое собрание и намереваются для злохищничества в скором времени впасть в нашу границу, ибо они с прежнего жительства переселились все вдаль, в горы...» . Через день после этого Гудович доносил графу Кочубею, что «один из князьков Рос ламбек Мисостов... бежавший из Большой Кабарды за Кубань, собирал большую часть закубанцев... делал важные набеги с отгоном большей части до 20 тыс. кочевых татар, на нашей стороне Кубани кочующих...» .
Источники сообщают, что в последних числах марта 1807 г. значительный отряд под предводительством Росламбека Мисостова сосредоточился в верховьях реки Лаба. А уже с апреля на Кубанской линии начались «нападения черкес самые чрезвычайные, какие они с таким усилием и с такими успехами никогда ранее не производили»77.
Наглядным подтверждением этих слов стала волна черкесских атак на станицы и села Правого фланга Кавказкой линии. В течение 1807 г. полному разгрому черкесских отрядов, на указанном участке Линии, подверглись два крупных села и одна станица. Людские потери (убитыми и пленными) в ходе уничтожения сел Сенгилеевского, Каменнобродского и станицы Воровско-лесской составили около одной тысячи человек. И это без учета жертв практически постоянных черкесских нападений небольшими отрядами.
В тот момент ни на одном участке Кавказской линии не наблюдалось такого тотального наступления на русские позиции. «Первое десятилетие XIX в. - когда за Кубанью оказались «беглые» кабардинцы — для Кубанской линии - время появления на ней главных признаков «настоящей» «Кавказской войны» - постоянных, никогда не прекращавшихся горских набегов и регулярных экспедиций российских войск » .
Практически «беглые» кабардинцы - хаджреты стали - основными организаторами набегов на Правый фланг Кавказской линии в первое десятилетие XIX в.
К началу второго десятилетия XIX в. накал борьбы на Правом фланге линии резко спал, что во многом объясняется практическим прекращением миграционного потока из Кабарды. Тем более что после удаления с Кавказа Булгакова наступает период относительной стабилизации кабардино-русских взаимоотношений.
Несмотря на значительное и довольно активное присутствие кабардинцев за Кубанью в указанное время, завершение формирования «хаджретской» Кабарды связано с периодом деятельности генерала А.П.Ермолова.
Ставя крупные для судеб народов Кавказа проблемы, А.П. Ермолов видел универсальное средство их решения в силовых методах.79 Генерал Ермолов требовал от кабардинцев безусловной покорности и смирения, чего кабардинцы, не теряя основ своей ментальности, сделать не могли.
Кабарда, лишенная к тому времени (1821) значительной части своей территории, потерявшая значительную часть населения, многолетним противостоянием агрессии царизму (людские потери от боевых действий, чума, переселения части населения за Кубань и в Чечню) была сильно ослаблена. Но «кабардинцы как народ, пользовавшийся большим влиянием на Северном Кавказе», сохранили свои главенствующие позиции не только в системе иерархических связей региона, но и в генерировании престижных культурных форм. В.А. Потто отмечал в связи с этим: «Влияние их (кабардинцев) выражалось ясно в рабском подражании окружающих народов их одежде, вооружению; нравам и обычаям»80.
В таких условиях вытекавшее из фундаментальных противоречий возобновление военного противостояния было неизбежным. В сентябре 1821 г. Ермолов после почти годичного отсутствия вернулся на Кавказ с четким планом окончательного покорения Кабарды. В основе его лежала идея перенесения в глубь Кабарды кордонной линии с целью отрезать кабардинцев от Западной Черкесии. В предписании от 13 ноября 1821 г. Вельяминову Ермолов писал: «Умножившиеся набеги кабардинских... хищников заставляют взять против них особенные меры строгости, и я предназначаю некоторую часть войск к движению в Кабарду в продолжение наступающей зимы, дабы озаботить их собственным охранением и удержать от замыслов нападения на линию»81.
Реализация плана Ермолова началась с середины декабря 1821 г. К рыскавшим по Кабарде нескольким русским отрядам накануне нового 1822 г. присоединился главный под командованием Коцарева. Состоявший из тысячи штыков пехоты, трех сотен казаков и двухсот конных чеченцев с четырьмя орудиями отряд Коцарева продвигался через Малую Кабарду.
В ночь на 20 января в Кабарду вступило со стороны Солдатской подкрепление под командованием Тарановского. Еще один отряд русских под командованием майора Курилы действовал в верховьях Малки. Но действия отряда были безуспешными.
Еще в ноябре Ермолов писал: «Начальнику отряда поставить главнейшею целью не сражения или сшибки с кабардинцами, но лишение их стад и табунов, которых они, конечно, укрыть не могут, ибо в горах не менее в жестокости времени грозит им самая неприязнь утесняемых ими жителей, которые ободрены будут не одним, как обыкновенно, мгновенным появлением войск наших, но их присутствием пожелают отомстить им понесенные оскорбления»82.
Но его предположения не подтвердились. На протяжении всего похода русский отряд вынужден бьш вести постоянную перестрелку. Наступившая оттепель позволила кабардинцам отогнать табуны в горы. При попытке захватить один из табунов, 10 января, русские понесли «напрасные потери». Ни одно отчаянное нападение не удавалось: отряд был окружен наблюдательными кабардинскими пикетами, и скрытые движения были невозможны.
Отсутствие зримых успехов у отрядов Коцарева и Курилы вынудило генерала Сталя скорректировать задачи отрядов. Коцарев со своим отрядом должен был беспрерывными движениями между р. Баксан и Терек держать в напряжении аулы Кайтукиных и Бекмурзиных. Можно предполагать, что необходимость рейдов на эти два княжеских удела Кабарды обусловливалась тем, что в отличие от самого князя Кучука Джанхотова часть его дворян и практически все Кайтукины были в числе открыто выступавших против России.
Проще обстояло дело с Атажукиными и Мисостовыми. Их аулы поголовно перебрались в ущелье Баксана и через горные тропы осуществляли постоянную связь с Закубаньем. В аулах Мисостовых и Атажукиных, где возникло сильное стремление к побегу за Кубань, чему воспрепятствовать Коца-рев был не в силах, возможность скрыться от преследования русских войск поддерживала пламя бунта и жажду «мстительных нападений на русские пределы» .
Экономическая политика царизма: организация меновой торговли в Кабарде
Царское правительство решительно поставило вопрос об учреждении постоянных меновых пунктов еще в 1810 г. 6 июля 1810 г. по представлению генерала Тормасова состоялось решение Комитета министров, в котором было «постановлено приступить к меновому торгу с горцами»39. Исходя из этого указания, управляющий Кавказским краем генерал Тормасов предписал местным властям приступить к организации меновой торговли с горцами. Для этого на первых порах выделялась определенная сумма для закупки хлеба и соли. Купленные за счет казны хлеб и соль должны были обменять, на горские товары. Однако местная власть не имела еще ясного представления о принципах организации меновой торговли на Кавказе. Учитывая это обстоятельство, канцелярия управляющего Кавказом разослала предписание главнокомандующего, где были изложены основные принципы, на которых должна была базироваться торговля с кавказскими народами.
В частности, был выдвинут проект учреждения пунктов для меновой торговли. Предлагалось построить за счет казны меновые дворы, назначив в каждый инспектора. Кроме того, в положении предусматривалось учреждение в Георгиевске Особого комитета по меновым дворам. Намечался состав комитета: председатель — командующий войсками Кавказской линии; члены -от закубанских народов гражданский губернатор генерал-майор Султан Менгли-Гирей и от Кабарды - кабардинский князь полковник Атажукин. Как и следовало ожидать, осуществление поднятого вопроса затянулось.
Отдельные чиновники по-разному понимали сущность этого вопроса. Со своей стороны местное население относилось недоверчиво к экономическим мероприятиям царизма. Иначе и не могло быть в условиях сложной политической ситуации.
Учреждение меновых дворов надо рассматривать как одно из проявлений колониальной политики царизма. Правительство старалось придать своей реакционной политике по отношению к горцам видимость мирной, благожелательной деятельности. Этим самым оно стремилось приглушить социальную борьбу, усилить свое влияние на народы Кавказа. В этом состояло главное содержание экономической политики царизма на данном этапе, и меновая торговля должна была отвечать его угнетательским интересам. Вот почему при реализации экономической политики царизма отмечались разные подходы.
Главнокомандующий Кавказским корпусом генерал Тормасов в своем предписании кавказскому гражданскому губернатору Малинскому от 22 января 1811 г. указывал, что «для восстановления прочного спокойствия» на Кавказской линии необходимо установить меновую торговлю с горскими народами. В целях осуществления этой задачи он потребовал от губернатора изучить этот вопрос на месте, определить, в каких местах целесообразно учреждение меновых пунктов для организации торговли с горцами, «в чем сии меновые торги состоять будут, на каком основании оные производить выгоднее для них, а также и с нашей стороны устроить сей меновый торг, где удобнее определить пункты для запасу соли, откуда и куда допускать горских народов брать соль, которую провозить им без платежа пошлины» .
Полагая необходимым на первых порах устроить меновые пункты: для кабардинцев в ст. Прохладной, для мирных чеченцев в Науре, для горных чеченцев в Лащурине, для карачаевцев, закубанцев и абазинцев в Константино-горске, Тормасов предписал кавказскому гражданскому губернатору разработать меры по осуществлению данного проекта41. Одновременно главнокомандующий предписал командующему войсками Кавказской линии генерал-лейтенанту Мусину-Пушкину, чтобы тот оказал «зависящее со стороны его пособие» гражданскому губернатору в открытии меновых дворов. В результате на Кавказской линии было открыто шесть меновых дворов (Прохлад-ненский, Наурский, Лащуринский, Прочноокопский, Усть-Лабинский и Кон-стантиногорский) и четыре соляных магазина (Прохладненский - действовал с 1809 г., Прочноокопский, Усть-Лабинский и Константиногорский). На постройку необходимых помещений для меновых дворов было отпущено 11 900 рублей42.
Всем торгующим разрешалось привозить свои товары на меновые пункты. При меновой торговле горцы освобождались от уплаты пошлин. Это мотивировалось необходимостью поощрения «сего рода торговли». «Всем торгующим,- указывается в предписании главнокомандующего Кавказским корпусом от 15 марта 1811 г., — кто пожелает товары свои привозить на меновые дворы, позволить с тем, чтобы не иначе оные променивать горцам, как с посредством карантинных предосторожностей, при покупке хлеба и соли горцами на деньги и при вымене или покупке же ими товаров пошлину в казну не брать... в промене товаров в рассуждение цен никому не вмешиваться, а предоставить торгующим с обеих сторон на собственную их волю, иметь только наблюдение со стороны пристава...»43. Как видно, надзор за торговлей должен был осуществлять назначаемый царской администрацией чиновник. Только после соответствующего карантинного очищения владельцы могли продавать или обменивать свои товары. Местные жители могли вывозить продукты земледелия и животноводства, а также свои кустарные изделия, за исключением огнестрельного оружия. Разрешался ввоз к горским народам хлеба и товаров русской промышленности. Запрещался пропуск к горцам серебряных и золотых монет как российской, так и иностранной чеканки, а также золота и серебра в слитках. Здесь ярко проявился колониальный характер торговли. Кабардинцы, осетины, балкарцы и другие народы могли покупать соль за деньги, а сбывать свою продукцию имели право только путем обмена товар на товар. Это затрудняло экономическое положение местных торговцев и вызывало их недовольство. Правительство широко рекламировало проводимые им мероприятия по развитию «свободной» торговли через меновые дворы. Однако между этой «свободой» и действительно свободным товарооборотом лежала дистанция огромного размера. Иначе говоря, «свобода» эта была фикцией. Кавказская администрация сама признавала этот факт. Так, например, в наставлении о меновой торговле, посланном на имя смотрителя Прохладненского карантина коллежского асессора Хахвердова, прямо указывалось: «...начальное действие менового торга с горцами будет до времени ограничиваться выпуском к ним с нашей стороны одного хлеба, в коем они имеют вообще недостаток...»44. По существу, в первоначальный период действия меновых дворов горцам разрешалось покупать только соль.
Царское правительство прекрасно понимало, что соль, играя большую роль в хозяйстве кабардинцев, балкарцев, осетин, чеченцев, ингушей и других, будет являться важнейшей статьей в развитии торговли. Главнокомандующий Кавказским корпусом генерал Тормасов в своем предписании кавказскому гражданскому губернатору от 16 марта 1811 г. писал, что «вместе с недостатком в хлебе горские народы имеют не менее надобности в соли»45. Зная, что проблема соли затрагивала жизненные интересы народов Терека, царизм пытается регламентировать ее продажу через учрежденные меновые дворы и карантинные заставы, то есть создать монополию в соляной торговле.
Территория бывшей Терской области была оцеплена карантинными заставами. Был запрещен свободный проезд через Кавказскую линию. Торговцы, едущие в русские села и города, подвергались карантинному очищению в течение определенного срока, доходившего иногда до 40 дней. Естественно, все это отрицательно сказывалось в снабжении местного населения солью.
До установления карантинных ограничений кабардинцы, осетины, чеченцы и другие народы Терека для нужд своего развитого животноводства привозили соль из соляных озер Кавказской области с уплатой в казну по 1 руб. 50 коп. за арбу46. С открытием же меновых пунктов они лишались этой возможности и обязаны были покупать соль на указанных выше пунктах по цене 1-1 руб. 50 коп. за пуд. Это было явно невыгодно местному населению и вызывало его недовольство. Трудящиеся Терека стремились к свободной торговле с русскими новоселами — крестьянами и казаками.
Продажа соли кабардинцам шла главным образом через Прохладненский меновой двор. Говоря о роли станицы Прохладной в развитии торговли, кавказский гражданский губернатор в своем рапорте на имя главнокомандующего войсками на Кавказе писал, что меновые торги «... восприняли свое действие, тем более, что и обыватели охотно начали доставлять хлеб на промен и при карантинах, особливо Прохладненском; как оказалось по самоличному обозрению моему, часто бывает с обеих сторон великое стечение народа и взаимно выменивают здешние обыватели на хлеб лес, арбы, мед, воск и другие необходимые изделия при дружественном и искреннем с обеих сторон обхождении и обоюдной с обеих сторон доверенности»47. Гражданский губернатор вынужден был отметить наличие между народами Северного Кавказа и русскими дружественные взаимоотношения. В самом деле, крестьянские сословия народов Северного Кавказа не имели никаких оснований враждовать с русскими крепостными крестьянами. Те и другие в одинаковой степени подвергались гнету со стороны самодержавного правительства. Последнее не было заинтересовано в развитии и укреплении дружбы между ними, поэтому чинило всякие препятствия в развитии свободных взаимоотношений между русскими крестьянами и горцами. Однако вопреки воле царизма процесс культурного и экономического сближения между народами неуклонно ширился. Большую роль в этом деле сыграли русские города и крепости, где горцы и русские встречались во время торговых операций.
