Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Установление советской власти на территории Воронежской губернии и отношение к ней крестьянства 42
1.1. Социально-экономическое положение крестьянства в губернии накануне Октябрьской революции 42
1.2. Формирование советских органов власти и их восприятие в крестьянской среде 77
1.3. Борьба политических партий за власть на местах 98
Глава II. Крестьянство губернии в годы гражданской войны 122
II. 1. Мобилизация крестьян в Красную Армию на территории Воронежской губернии 122
II.2. Отношение крестьян к политике «военного коммунизма» 141
Заключение 177
Список использованных источников и литературы 186
- Социально-экономическое положение крестьянства в губернии накануне Октябрьской революции
- Борьба политических партий за власть на местах
- Мобилизация крестьян в Красную Армию на территории Воронежской губернии
- Отношение крестьян к политике «военного коммунизма»
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Изучение истории крестьянства, как самого многочисленного класса в России, на протяжении многих веков является одной из важнейших частей исторической науки. Поиск ответа на вопрос о наиболее эффективных путях взаимодействия власти и крестьянства в условиях становления современного российского государства и общества, как в научно-теоретической, так и в практической плоскостях, до сих пор не потерял своего значения. Проблемой, многие десятилетия интересовавшей исследователей, является изучение новой государственности в первые годы существования Советской власти. При формировании новой политической системы большое значение имеют взаимоотношения власти и общества, восприятие власти и ее деятельности массовым сознанием. Внимание советской историографии в большей мере было сосредоточено на самой власти, объект политики которой – массы населения, в основном крестьянство. Однако проблема отношения к власти со стороны различных слоев населения в контексте государственного строительства имеет важнейшее значение для существования самой системы власти, ее легитимности и стабильности, а она и на сей день остается неисследованной. Степень актуальности диссертационного исследования повышается в связи с возможностью введения в научный оборот новых архивных документов по социально-политической истории Воронежской губернии. В условиях формирования новой модели общественного развития России, когда региональный аспект приобретает первостепенное значение при решении социально-экономических вопросов на местах, особо актуальным становится исследование прошлого опыта хозяйственной политики на селе с учетом ее местных особенностей.
Историография проблемы. Всю историю изучения крестьянства и Советской власти в аспекте их взаимоотношений в 1917-1921 гг. можно разделить на периоды. Для каждого из них характерны свои особенности. Отрицательной чертой всей советской историографии (первые три периода) являлась идеологическая цензура, ограничивавшая круг вопросов для исследования. А начало современного этапа (четвертый период историографии) характеризуется снижением интереса исследователей к проблемам крестьянства во время революции и гражданской войны.
Первый период. Начинался непосредственно с первых попыток исследовать причины Октябрьской революции. Изучение социально-политических аспектов взаимоотношения государственных структур и крестьянства невозможно без учета работ руководителей государства и партии. Главными разработчиками политики власти по отношению к крестьянству были В.И. Ленин, Н.И. Бухарин, Л.Д. Троцкий. Многочисленные работы В.И. Ленина, характеризовавшие крестьянские хозяйства в предреволюционное время и период гражданской войны, а также процесс становления советских органов власти, до сих пор вызывают определенный исследовательский интерес. В них заложены методологические основы исследований крестьянского вопроса в советский период историографии (1917-1991 гг.).
На базе идей В.И Ленина в 1920-е гг. историками-марксистами были написаны работы по истории российского крестьянства. В них велась дискуссия с идейными противниками, обосновывался тезис о капиталистической эволюции аграрной сферы и необходимости перехода к социализму, нередко содержался интересный фактический материал. Б.Д. Бруцкус, Н.Д. Кондратьев, Л.Н. Литошенко, Н.П. Макаров, А.В. Чаянов и другие ученые-экономисты, анализируя положение советской деревни, обращались к дореволюционной аграрной истории. В первой половине 1920-х гг. к изучению истории аграрной революции приступили специалисты-историки: Б.Н. Книпович, А.И. Кириллов, М. И. Кубанин, а позже – Л.Н. Крицман, С.М. Дубровский, М.Н. Покровский. В исследованиях советских историков наметились противоположные точки зрения, например, в оценке волостных и сельских земельных комитетов. Одни из них считали, что органы Временного правительства являются кулацко-эсеровскими учреждениями в деревне. Другие видели в волостных и сельских земельных комитетах народную власть на селе, революционные крестьянские организации.
В исследовании крестьянского аспекта революции значительный вклад внесли историки Центрального Черноземья. Большую ценность в изучении крестьянства представляют работы Б.Л. Брука, который одним из первых сделал попытку разделить губернию на районы на основе специализации сельского хозяйства и животноводства. В работе В. Келлер и И. Романенко «Первые итоги аграрной реформы», написанной под редакцией и со вступительным словом профессора П.Н. Першина, рассматривалась аграрная политика Советской власти в деревне. В целом, земельные преобразования оценивались авторами как успешные, имевшие некоторые недостатки. В середине 1923 г. ЦК РКП (б) утвердил «Положение об Истпартотделе губкомитета РКП(б)», главной задачей которого являлись сбор и изучение материалов по истории революции.
Таким образом, в начальный период изучения данной темы, основными вопросами, интересовавшими историков 1920-х гг. были исследование земельного законодательства аграрной революции и его реализация, анализ создания и деятельности советских земельных органов, изучение ликвидации помещичьего землевладения, уравнительного распределения земли между крестьянским населением и его итоги.
Второй период. Начался с конца 1920-х гг. и закончился в конце 1940-х гг. ХХ в. Произошла смена ориентиров в изучении отношений крестьянства и власти через призму активной деятельности партийных организаций в Воронежской губернии. В начале 1930-х гг. выходит ряд исследований, посвященных обострению аграрного вопроса накануне революции. В работах И. Балашова, М. Голубевой, С. Фомичева значительное место отводилось вопросу об ухудшении экономического положения среднего и беднейшего крестьянства. Основной вывод этих исследований состоит в том, что малоземелье приводит к стихийному захвату помещичьих земель и волне вооруженных крестьянских выступлений.
Еще в 1920-х гг. по поручению истпарта из Москвы в Воронеж прибыл А.В. Шестаков для сбора материалов по истории революции и гражданской войны. В своих исследованиях автор привел данные о подготовке и проведении крестьянских съездов в губерниях Центрального Черноземья. Он дал характеристику политике правых и левых эсеров с октября 1917 г. до конца 1918 г. А.В. Шестаков отмечал неорганизованность аграрной революции, особенно на начальной стадии ее реализации, и полагал, что ликвидация помещичьего землевладения осуществлялась крестьянами самостоятельно, без помощи пролетариата. В 1939 г. вышел сборник статей «Борьба за Воронеж». Одной из работ, помещенных в нем, была статья И. Воронкова «Первые месяцы Советской власти в Воронеже и Воронежской области». Основное внимание автор обращал на действия большевистской организации в подготовке вооруженного восстания и установлении власти Советов не только в самом Воронеже, но и в уездах губернии, где большое влияние имели эсеры.
Третий период охватывает время с середины 1950-х гг. до начала 1990-х гг. В этот период отечественной историографии продолжались исследования взаимоотношений Советской власти и крестьянства. Большое внимание историки уделяли продовольственному вопросу в деревне. Научные разработки данного плана можно условно разделить на две группы: 1) работы преимущественно информационного характера, ограничивавшиеся введением в научный оборот и систематизацией фактического материала по вопросам проблемы в рамках традиционных трактовок; 2) исследования, реанимирующие вопрос о рыночных отношениях крестьянских хозяйств в условиях военного коммунизма. В данный период общими почти для всех работ были положения о союзе рабочего класса и беднейшего крестьянства, положительных последствиях аграрной политики большевиков, приведшей к осреднению крестьянства. Вопросы о положении крестьян и состоянии сельского хозяйства исследовались историками А.М. Анфимовым, С.М. Дубровским, П.Н. Першиным и др..
В этот период активно исследовали различные аспекты отношений крестьян к власти и региональные историки. Работы И. Г. Воронкова представляют большой интерес в изучении политики и тактики коммунистических партийных ячеек на территории Воронежской губернии. В работах П. Н. Соболева приводится значительное количество сведений о подготовке большевиков к свержению Временного правительства и об установлении власти Советов в Воронеже, уездах и волостях. С первой половины 1950-х гг. В. И. Логунов начал публиковать исследования, посвященные крестьянству Черноземья в период Октябрьской революции и первых преобразований в деревне. В это время выходят статьи П.Г. Морева, М.И. Мельниковой, П.Е. Павленко, которые исследовали крестьянство через призму активной деятельности партии большевиков в деревне. В своей кандидатской диссертации В.М. Фефеловотмечает, что в аграрных губерниях России сложилась более сложная обстановка, чем в центре. Им опубликован целый ряд статей, раскрывающих процесс становления власти в уездных городах Воронежской губернии. Работы Г.Т. Гришина позволяют рассмотреть экономическое состояние крестьянства на территории губернии. Он определяет, что крестьянские хозяйства в разных уездах и волостях находились в различных условиях развития.
В 1977 г. в Воронеже вышла монография Е.Г. Шуляковского. Разделы книги «Установление Советской власти в губерниях Черноземного Центра», «Борьба за хлеб – борьба за социализм», «Укрепление союза рабочего класса со средним крестьянством и ликвидация эсеро-кулацких мятежей» посвящены аграрной и продовольственной политике Советской власти в деревне, отражают процесс нарастания политических противоречий между левыми эсерами и большевиками. К 60-летию Октябрьской революции была издана книга «Партийные организации Центрального Черноземья в борьбе за социалистическое преобразование и развитие сельского хозяйства. 1917-1977 гг.». Значительная часть этой работы посвящена периоду Октябрьской революции и гражданской войны. В первой главе дан историографический анализ литературы по истории борьбы партийных организаций Центрального Черноземья за социалистическое преобразование и развитие сельского хозяйства. В монографических исследованиях А.Я. Переверзева на обширных фактических материалах анализируются аграрные преобразования, осуществление продовольственной политики, классовая борьба в деревне Воронежской губернии.
Работы, вышедшие в этот период, характеризуются широким спектром исследуемых вопросов, хотя и не выходящих за идеологические рамки.
Четвертый период (современный) характеризуется уменьшением интереса относительно большинства тем, которые были популярны в советский период. С середины 1990-х гг. многие историки начали изучение тех аспектов отношений крестьянства и власти, которые в советский период были закрыты идеологией. По-новому осветили роль крестьянства в отечественной истории авторы сборника «Судьбы российского крестьянства», вышедшего в 1996 г. Крестьянскому фронту в гражданской войне посвящена статья Т. В. Осиповой. В ней проанализированы причины восстаний в ноябре - декабре 1918 г. Автор, как и многие другие советские исследователи, обвиняет Советское правительство в стремлении к чрезмерному и ничем не мотивированному произволу и насилию. В своей монографии Т.В. Осипова делает вывод, что самым проигравшим классом в революции было крестьянство. Крестьянская борьба, став частью гражданской войны, поставила диктатуру пролетариата на грань катастрофы. Об этих формах воздействия власти на крестьянство пишет в статье В.В. Кабанов: «Разрушение общины было не выгодно государству. Оно уже убедилось в годы гражданской войны в том, что общину по-прежнему можно с превеликой пользой привлечь к исполнению фискальных задач. Раскладку продразверстки по дворам осуществлял сельский сход».
Начиная с конца 1990-х гг., появился ряд работ по исследованию менталитета сельского населения, роли социально-психологического фактора в политических процессах. Следует выделить работы В.П. Булдакова, С.В. Ярова, Д.И. Люкшина и др. В рассматриваемый период вышло много работ, посвященных нарастанию крестьянского недовольства Советской властью в 1920-1921 гг. в Тамбовской губернии. Эти работы анализируют причины, масштабы и последствия «антоновского восстания», которое также распространилось и на часть территории Воронежской губернии.
Таким образом, постсоветские исследования отличаются введением новых вопросов в рамках данной темы. Это дезертирство, крестьянское сопротивление власти, голод в годы правления Советов, левоэсеровская оппозиция и некоторые другие. Если в масштабе страны данные проблемы изучены недостаточно полно, то по Воронежской губернии они практически совсем не исследованы.
Западная историография Октябрьской революции и гражданской войны берет свое начало с 1920-30-х гг. В эти годы выходят первые исследования, в основном русских эмигрантов, специально посвященные роли крестьянства в революционном процессе 1917 г.. В них подчеркивается организованность и мощь крестьянского движения накануне октября 1917 г. В 1960-70-е гг. ведущие позиции в зарубежной историографии заняла "ревизионистская школа" (С. Коэн, А. Рабинович, У. Розенберг и др.). Данное направление предлагало комплексный анализ событий 1917-1921 гг. С конца 1970-х гг. до настоящего времени западная историография особое внимание уделяет истории крестьянства в период гражданской войны. Суть исследований сводится к утверждениям о ведущей роли крестьянства в гражданской войне, о том, что оно не испытывало сильной привязанности ни к "красным", ни к "белым", а проводило свой, "третий путь" решения вопросов обустройства российского общества.
Проведенный историографический обзор свидетельствует, что по истории отношений крестьян и Советской власти существует довольно многочисленная историческая литература, в значительной мере советского периода. Но, как правило, это работы, освещающие отдельные вопросы данной проблематики. Обширный круг работ советского времени оказался ограничен лишь проблемами, считавшимися приоритетными задачами в изучении истории крестьянства, коммунистической партии, классовой борьбы.
Объектом данного исследования является крестьянство Воронежской губернии в условиях революционных событий и гражданской войны (1917-1921 гг.).
Предметом исследования выступает социально-политический аспект взаимоотношений крестьянства и новых структур Советской власти, находившихся в процессе становления, а также отношение крестьянства к приоритетам советской политики.
Цели и задачи исследования. Целью данной работы является исследование проблем крестьянства Воронежской губернии в период Октябрьской революции 1917 г. и гражданской войны в контексте его взаимодействия со структурами Советской власти, находящимися в процессе становления.
В связи с этим были поставлены соответствующие задачи исследования:
проанализировать исторические особенности развития социально-экономического состояния крестьянских хозяйств в зависимости от расположения их на территории губернии, выделить условные социально-экономические районы в Воронежской губернии;
показать особенности и сложности установления власти советских органов управления в уездах и волостях губернии, их восприятие в политическом сознании крестьянского населения;
выявить причины, сущность и масштабы такого социально-политического явления, как дезертирство крестьян из рядов Красной Армии;
проследить восприятие крестьянами политики «военного коммунизма», изучить способы крестьянского сопротивления власти, показав специфику крестьянских восстаний и «социального бандитизма» в регионе;
охарактеризовать исторический опыт перехода Советской власти к НЭПу, учитывая уровень благосостояния крестьянских хозяйств на территории губернии, выявить масштаб и причины экономического упадка сельского хозяйства и голода в Воронежской губернии.
Хронологические рамки охватывают период с осени 1917 г. до конца 1921 г., то есть от обострения кризисной ситуации накануне Октябрьского переворота в Петрограде до введения новой экономической политики (НЭПа), окончания основного этапа боевых действий на фронтах гражданской войны и спада крестьянского повстанческого движения.
Географические рамки исследования включают Воронежскую губернию. В рассматриваемый период в нее входили уезды и волости, которые в настоящее время входят не только в Воронежскую, но и находятся в составе Белгородской, Липецкой и Курской областей.
Методологическая основа базируется на системном подходе и принципе историзма, что предполагает анализ событий с учетом всех их связей с общероссийскими событиями. Применяются в исследовании также принципы исторической взаимообусловленности, последовательности, причинно-следственной связи событий, их рассмотрение в становлении и развитии. Принцип научной объективности достигался непредвзятым анализом фактического материала. Использование сравнительно-исторического метода позволило выявить отличия в политике Советской власти в отношении крестьянства и ее особенности в Воронежской губернии, выявить специфику повстанческого движения в данном регионе. Использовались и общенаучные методы исследования: системный, сравнительного анализа, логической классификации, типологизаций, функциональный, а так же специальные исторические методы (актуализации, проблемно-хронологический, ретроспективный).
Источниковая база диссертации включает в себя пять видов источников: законодательные материалы, делопроизводственные документы центральных и местных властных структур, статистика, периодика и мемуары. Делопроизводственные материалы извлечены во многом из фондов местных, региональных и центральных архивов. Важными источниками для данного исследования стали документы Государственного архива Российской Федерации ГАРФ – ф. 393 (НКВД). При характеристике продовольственной ситуации на местах, усилий властей по смягчению голода в стране были использованы документы ф. 478 (Народный комиссариат земледелия РСФСР) и ф. 1943 (Народный комиссариат продовольствия РСФСР), хранящиеся в Российском государственном архиве экономики (РГАЭ). Большую ценность представляют документы, хранящиеся в Государственном архиве общественно-политической истории Воронежской области (ГАОПИВО) в ф. 1. В телеграммах, телефонограммах, шифровках в Губернский комитет РКП (б), хранящихся в этом фонде содержатся ценные данные о положении в уездах, об отношении крестьян к коммунистам, о бандитизме на территории губернии. Обширные сведения о проходящей в годы гражданской войны мобилизации в ряды Красной Армии дает неисследованный ф. 4794, здесь представлены отчеты уполномоченного ВЦИК и ЦК РКП (б) по Воронежской губернии К.С. Еремеева. Эти материалы освещают вопросы дезертирства и отношения крестьян к власти, крестьянские выступления. Специфика этих используемых архивных материалов в том, что все экономические, политические и военные события в стране оценивались информационно-осведомительными службами Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА) с позиций интересов института армии, которая обеспечивала условия для решения поставленных перед ней советским режимом задач, поэтому интерпретация авторами документов многих событий требует критического анализа. Интересны материалы Государственного архива Воронежской области (ГАВО) в ф. И-38 (Воронежский губернский земельный комитет), ф. И-19 (Воронежское губернское земельное управление) и др.
Значительную ценность представляют опубликованные материалы сельскохозяйственных переписей, статистические сборники по населению и хозяйству, которые издавались Воронежским губернским статистическим бюро. В исследовании широко использованы и другие статистические данные. В них содержится информация о функционировании крестьянских хозяйств, изменениях материального положения как накануне революции, так и в условиях «военного коммунизма». В «Обзорах Воронежской губернии» и «Памятных книжках» имеются ценные сведения об экономическом развитии губернии.
Другой вид источников – периодика времени революции и гражданской войны. Среди них такие газеты и журналы, как «Воронежский телеграф», «Красный листок», «Известия Воронежского Губернского комитета РКП (б)» и др.
При работе над диссертацией мы стремились использовать документы, которые наиболее обстоятельно и объективно отражают исторический процесс. Многие источники впервые вводятся в научный оборот. Источниковая база является вполне достаточной для раскрытия выбранной темы исследования, а комплексное использование источников, проверка их полноты и достоверности позволили выявить наиболее ценные материалы по данной теме и решить поставленные в диссертационном исследовании задачи.
Научная новизна заключается в том, что в исследовании впервые осуществляется комплексный подход в изучении аспекта отношений крестьянства к Советской власти в 1917- 1921 гг., когда крестьянство выступало как одна из сторон, участвующих в политическом процессе становления государственных структур на местах. Автором проанализированы с помощью новых документов повстанческое и дезертирское движение крестьянства в изучаемый период. Впервые сделана попытка проследить порайонно становление новых органов власти и крестьянского сопротивления. Введены в научный оборот ранее неопубликованные документальные материалы, позволяющие воссоздать целостную картину взаимоотношений крестьянства и власти. Одним из первых автор исследовал крестьянские волнения и восстания в Воронежской губернии, методы борьбы с ними местных властей. Диссертантом впервые освещено политическое сознание бунтующих крестьян Воронежской губернии, их отношение к государственной власти, основанное на собственных критериях ее легитимности.
Положения, выносимые на защиту
анализ состояния крестьянских хозяйств позволяет выделить на территории Воронежской губернии следующие социально-экономические районы: Северо-западный (включал Задонский, Землянский, Воронежский уезды), Центрально-правобережный (Нижнедевицкий и Коротоякский уезды), Центрально-левобережный (Бобровский, Новохоперский, Павловский уезды), Юго-западный (Острогожский, Бирюченский и Валуйский) и Юго-восточный (Богучарский уезд). В этих районах крестьянские хозяйства находились в различных социально-экономических условиях и отношения крестьянства и Советской власти в них строились по-разному.
исследование показывает, что создание советских органов власти вместо земств и земельных комитетов имело свои особенности в населенных пунктах региона и зависело от множества условий: соотношения политических сил на местах, от социально-экономического состояния крестьянских хозяйств, от «крепкости» общины, состояния продовольственного вопроса на селе, наличия коммуникаций и удаленности от крупных волостных и уездных центров.
тотальные мобилизации и повсеместное вовлечение крестьян в Красную Армию привели к значительному росту уклонений от призывов и дезертирству из её рядов. Дезертирство, как одна из форм крестьянского сопротивления расширяющейся системе «военного коммунизма», превратилось в постоянный фактор гражданской войны. В Воронежской губернии дезертиры зачастую становятся тем элементом сельского общества, вокруг которого группируются крестьяне, недовольные властью Советов.
проследив восприятие крестьянством мероприятий Советского правительства, мы делаем вывод, что политика «военного коммунизма» на территории губернии проходила очень болезненно. Для крестьян в этот период вводилась коллективная ответственность и нередко применялась практика взятия заложников из зажиточных крестьян, отвечающих жизнью за сбор и сдачу всех излишков и выполнение чрезвычайного налога. Это повлекло за собой развитие крестьянского движения против Советской власти.
повстанческое движение в Воронежской губернии носило острый и затяжной характер. Основные конфликтные точки взаимоотношений Советской власти с крестьянством в это время проходили по линии решения продовольственного вопроса и набора сельского населения в вооруженные силы.
продразверстка и классовая направленность аграрной политики Советской власти стали главными причинами глубокого кризиса крестьянского хозяйства в Воронежской губернии и острейшего кризиса во взаимоотношениях крестьянства и власти. Так, Советское правительство было вынуждено пересмотреть свою политику и заменить продразверстку продналогом. Однако мгновенных перемен в отношении крестьянства к Советской власти не произошло. Часто изъятие нового налога не отличалось от продразверстки и сопровождалось грубыми насильственными методами. В связи с этим ощутить преимущества НЭПа на первом его этапе крестьянство Воронежской губернии не смогло.
Практическая значимость диссертации заключаются в том, что ее материалы могут быть применены при создании обобщающих трудов по социально-экономической и политической истории России. Материал исследования может быть использован в преподавании курса Отечественной истории в высших и средних учебных заведениях, лекционных курсах по краеведению, разработке спецкурсов и семинаров, методических пособий.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации были изложены автором на ежегодных научных конференциях преподавателей Воронежской государственной технологической академии (ВГТА), других вузов, региональных конференциях. Диссертация обсуждалась и была одобрена на заседании кафедры истории и политологии ВГТА. Основное содержание диссертации отражено в 10 публикациях, среди которых 3 статьи, размещенные в журналах, рекомендуемых перечнем ВАК для опубликования материалов диссертационного исследования.
Структура работы определяется целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и использованной литературы. Первая глава диссертации разделена на три, а вторая на два параграфа.
Социально-экономическое положение крестьянства в губернии накануне Октябрьской революции
Все реформы, хотя и имевшие большое значение для крестьянства, такие как реформа 1861 г. и столыпинская, не решали важнейшего вопроса для крестьян - передачи им помещичьей земли, как необходимого основного средства сельскохозяйственного производства. Общие размеры крестьянской надельной земли не подвергались сколько-нибудь заметным изменениям. Размер земельного надела на крестьянский двор за 40 лет сократился почти в 2 раза, что находилось в прямой связи с ростом численности населения. Величина надела на одно крестьянское хозяйство в 1877 г. составляла 12,7 десятин, в 1905 г. - 9,6 десятин, а к 1916 г. произошло сокращение надела до 6,8 десятин1.
Однако земельные наделы, отражая общий процесс сокращения землеобеспеченности крестьянства, не являются сами по себе основным показателем, характеризующим экономическое состояние крестьянского хозяйства. Уравнительное распределение земли внутри общины не мешало лошадным членам ее забрасывать землю, сдавать ее, идти на заработки на сторону, а зажиточным крестьянам арендовывать землю и организовывать крупное, доходное хозяйство2.
Необходимо упомянуть, что любое деление крестьянских хозяйств на группировки богатых и бедных нужно считать довольно условным. Так, исследователь российского крестьянства Б. Н. Миронов, отмечал, что наиболее точно социальную структуру крестьянства возможно восстановить на основании такого критерия, как доход крестьянского хозяйства, более близкой группировкой хозяйств по доходу была группировка по посеву, чем по скоту1.
Эти выводы ставили под сомнение стратификацию крестьянства советскими историками либо по лошадности (поддержанный В. И. Лениным), либо по посеву. Для всей России брались единые основания, по которым крестьянские хозяйства можно отнести к той или иной страте, которые были приняты еще в середине XIX в.: хозяйства, владевшие менее 5 га земли, безлошадные или с 1-ой лошадью относились к бедным, или мелкокрестьянским; хозяйства, владевшие 5-10 га или 2 лошадьми, - к средним; хозяйства, владевшие более чем 10 га земли и более чем 2 лошадьми, - к зажиточным, или крупнокрестьянским капиталистическим. Это деление не было точным.
Во-первых, количество скота и земли, находившейся в хозяйственном обороте, сильно варьировало во времени и по регионам. Во-вторых, урожаи и цены росли неодинаково по районам, вследствие чего и доходы с единицы земли изменялись по регионам неравномерно. Следовательно, в основании для группировки должна была учитываться вариация величины земельного надела и лошадности как во времени, так и по регионам. В-третьих, не совсем точно за основание группировки принимать только посев, а не всю удобную, включая пар, лес и другие угодия, которые играли заметную роль в крестьянском хозяйстве, в его доходе.
Кроме того, замена всей земли посевом, который был в 2 раза меньше всего количества удобной земли, при сохранении прежних критериев искусственно изменяла структуру крестьянства в пользу бедной группы. Наконец, группировка на основании данных, относившихся к хозяйствам, преувеличивала уровень дифференциации, так как большие семьи имели больше скота и земли, а малые — меньше, но в переводе на крестьянскую душу различия оказывались не столь существенными.
По материалам исследователя Ф. А. Щербины, к концу XIX - началу XX вв. воронежское крестьянство можно разделить на три страты: бедные -15%, середняки - 73%, зажиточные - 12%. С точки зрения использования рабочей силы хозяйства выделяются хозяйства крестьянского типа, использующие только труд батраков (12%), и хозяйства пролетарского типа, жившие преимущественно (эти хозяйства имели землю или скот) за счет продажи рабочей силы (6%)1. Как видно по этим группировкам, к началу XX в. крестьянство было довольно однородно как в имущественном, так и в социальном отношениях.
По данным сельскохозяйственной переписи 1916 г. на территории губернии насчитывалось 476 340 самостоятельных земельных хозяйств. По уездам % частновладельческих посевов распределился следующим образом: в Бобровском уезде - 21%, в Задонском - 13,7%, Землянском - 10,8%, Воронежском - 9,6%, Новохоперском - 9,2%, Острогожском - 7,5%, Валуйском - 7%, Нижнедевицком - 5,2%, Бирюченском (позднее Алексеевском) - 4,9%, Богучарском - 3,6%, в Коротоякском уезде - 1,5%, значительную часть составляли помещичьи хозяйства2. Площадь частновладельческих посевов, составляла всего 8,3% общей посевной площади губернии3. Таким образом, приведенные данные позволяют утверждать, что на территории Воронежской губернии земли, находившиеся в руках помещиков, не были столь обширными.
Значительную роль на селе играла община, которая оказывала влияние на развитие крестьянского хозяйства. Источники свидетельствуют, что при переделах крестьяне чрезвычайно ревниво следили за тем, чтобы земли разного качества при разной удаленности получила каждая семья поровну. Поэтому-то крестьянский надел состоял из многих полос, разбросанных по всем земельным угодьям общины. В Воронежской губернии, где преобладающая часть крестьян жила в больших селениях по течениям рек, число таких полос нередко доходило до 50-60. Такая чересполосица и дальноземелье создавали крайние неудобства в работе, но крестьянина согревала мысль о том, что страдает не он один, а и все его односельчане. Для крестьянских хозяйств Воронежской губернии чересполосица была серьезной проблемой. В ряде случаев разбросанность крестьянских наделов была просто феноменальной. Так, удаленность полей на 7-10-13 верст отражалась на эффективности всех сельскохозяйственных работ, начиная от пахоты, прополки и заканчивая перевозкой урожая. Эти условия сложились в результате многих обстоятельств, в том числе и нриродно-географических факторов. Исторически сложилось так, что основная часть крестьянского населения губернии жила большими селениями, и уже поэтому «разверстание» общих владений на индивидуальные участки было здесь делом очень сложным даже с чисто технической точки зрения. Скученность же сельского населения зависела от бедности водных ресурсов, обеспечить которыми отдельную крестьянскую семью было очень трудно.
При разверстывании на отрубные участки крупных селений значительное число дворов было вынуждено получать отруба на слишком большом расстоянии от усадеб. Такие условия не могли способствовать интенсификации крестьянского хозяйства.
Участково-отрубное землепользование целесообразно лишь в условиях мелких поселений, земельный отвод которых располагается на небольшом удалении от селения. В таком случае и отрубные участки находились бы вблизи усадьбы, что обеспечивало их достаточно рациональное хозяйственное использование. При большом количестве крупных поселений в Воронежской губернии, особенно на юге и юго-востоке, отрубные участки не могли получить большого распространения.
Столыпинская реформа 1906 г. наметила новую аграрную политику, это была попытка разрушить общину для выделения крепких зажиточных крестьянских хозяйств. Выделение крестьян на отруба, а затем и хутора в Воронежской губернии происходило медленно и неактивно, особенно очевидно это выглядело на общероссийском уровне. Так, по России отношение укрепленной земли ко всей площади надельного землевладения к весне 1915 г. составило 16%, в Центрально-Черноземном районе - 17,5%, а по Воронежской губернии - 12,7%1.
Инициаторы преобразований стремились разрушить глубоко укоренившееся в крестьянском сознании представление о том, что основной источник хозяйственных бед нашего народа заключается в малоземелье и что выход из затруднений нужно искать в конфискационно-перераспределительных мероприятиях. Власть рассчитывала на значительный успех реформ Столыпина на воронежской земле, так как, по сравнению с другими черноземными губерниями, Воронежская не отличалась помещичьим засильем, поскольку около 70% крестьян нашего края и до реформы 1861 г. не являлись собственностью помещиков. Сельское население к 1905 г. насчитывало около 388 тыс. дворов, при этом бывших государственных крестьян было 282 тыс. дворов, а помещичьих - около 106 тыс дворов2.
Борьба политических партий за власть на местах
Победа большевиков в октябре 1917 г. не означала установления власти на местах. Чтобы установить власть в уездах и волостях Воронежской губернии, надо было овладеть крестьянскими учреждениями: Советами, земельными комитетами, волостными земствами. В них большевики не имели большинства. Губернские уездные организации крестьян оставались в руках правых эсеров, отрицавших правомочность съездов Советов на издание законов. Это право все партии признавали за всенародно избранным Учредительным собранием.
К осени 1917 г. из 180 волостей Воронежской губернии эсеровские организации были образованы в 104 волостях1. Крестьянские союзы партии социал-революционеров возникли в Воронежском, Бирюченском, Валуйском, Землянском, Новохоперском, Коротоякском, Острогожском, Павловском и Бобровском уездах. В одном Воронежском уезде союзы появились в селах Выкрестово, Ушановке, Гремячьем, Нижней Котуховке, Усманских и Рыкавских выселках. Всего в уезде крестьянскими союзами было охвачено более 400 человек. По губернии в крестьянские союзы входило более двух тысяч человек2. Эсеровские комитеты ко времени Октябрьской революции имели устойчивые контакты с деревней. Партийные группы были созданы во многих волостях, хотя некоторые из них и были по своей структуре расплывчаты, сливаясь с массой беспартийных, сочувствующих эсеровским лозунгам. Поэтому выявить их точную численность не представляется возможным.
Следует отметить, что советская историография отрицала, что эсеры были революционной партией, выражавшей интересы трудящегося крестьянства. Эта партия изображалась как пособник помещиков и буржуазии. Если иметь ввиду, что в 1917 г. большинство низовых крестьянских организаций: земельных комитетов, земских управ и советов возглавляли эсеры (а именно эти организации брали под контроль помещичьи угодия и имения), то сомневаться в революционности значительной части социал-революционеров не приходится.
Советские историки сознательно уходили от выявления различий между программными установками верхов партии эсеров, стремившихся осуществить правильную, научно разработанную реформу аграрных отношений и боявшихся социальных потрясений во время первой мировой войны, и действиями низовых организаций, отражавших настроения в крестьянской среде. Это расхождение хорошо охарактеризовал В. М. Чернов, говоря о «Наказе 242», позднее вошедшем в Декрет о земле.
Он отмечал, что «большего, чем общее тяготение передовой крестьянской мысли к новому строю освобожденной земли, доступа к ней на равных началах трудящихся и обеспечение за каждым из них трудового эквивалента вместе с довольно смутным угадыванием некоторых форм торжества трудового права над всей крестьянской матерью-землей» ни в одном наказе не было. «Настоящее перевоплощение этих тяготений в нормы права, нормы землепользования и нормы обложения предполагают научную технику, которой не обладает сырая, девственная крестьянская мысль»1.
Большевики критиковали не саму программу, но эсеровскую практику решения аграрного вопроса в стране. Процесс формирования аграрных отношений начали сами крестьяне через свои общественные организации, руководимые теми же эсерами, а верхи партии пытались сдерживать это движение масс, для которых важнейшим вопросом, требующим решения, было установление равноценного обмена между промышленностью и сельским хозяйством. Процесс перехода остатков помещичьих земель в руки крестьянства продолжался. Но это могло служить лишь небольшим утешением для крестьян, на которых лежала вся тяжесть войны. Это и стало предтечей новой революции, которую некоторые современные исследователи назвали «общинной революцией». «Крестьянские выступления переросли в войну общины с городом за право не платить налоги и за избавление от вмешательства в свои дела. Сила неостановленной крестьянской стихии была такова, что любое правительство, не санкционировавшее уже проведенного явочным порядком захвата земли, было обречено на неминуемое устранение»1.
Архивные документы показывают, что земельные комитеты и управы в Воронежской губернии, возглавляемые чаще всего большинством эсеров, накануне октябрьской революции отстаивали интересы крестьянства. Так, 7 июля 1917 г. в Коротоякском уезде земельным комитетом был разработан «Проект общего положения земельной реформы» и разослан волостным земельным комитетам для руководства и исполнения. В проекте предусматривалась отмена собственности на землю и передача ее государству без всякого выкупа для последующего наделения крестьян по трудовой норме2.
Подобный «Проект» о передаче крестьянству всех церковных, частновладельческих и арендных земель был принят в Гаврильской волости Павловском уезде. В Бобровском уезде Верхо-Тойденской волостной земельный комитет потребовал от помещицы Барятинской возврата арендных денег в двухдневный срок. В случае невыполнения этого требования было решено описать и продать имущество. В октябре Богучарская уездная земельная управа разрешила крестьянам Петропавловской волости порубку лозы в имении помещика Б. В. Иванова . Большевики очень упорно боролись за перерастание империалистической войны в войну гражданскую. Успехи этой политики на каждом этапе зависели от поведения крестьянства, снова ставшего в этот период «черного передела» практически единым классом-сословием.
В Воронежской губернии выступления крестьян носили довольно организованный характер, по сравнению с другими Черноземными губерниями. Об этом говорили еще советские исследователи, так, П. Г. Морев отмечал, что, хотя натиск деревни на помещиков был весьма сильным, крестьяне отбирали землю и инвентарь помещиков, не разрушая их усадеб. Это объяснялось в значительной мере тем, что «большинство имений частных владельцев... взято в распоряжение волостных комитетов»2. Организованный захват комитетами помещичьих имений в Воронежской губернии происходил главным образом в период накануне революции.
Так, П. Н. Соболев отмечал, что низовые земельные комитеты губернии без «ведома и даже вопреки указаниям уездных и губернских властей, самостоятельно решали земельные дела»3. Так, земельный комитет села Федоровки Воронежского уезда, отобрав землю у графини Апраксиной, писал ей в сентябре 1917 г.: «С землей мы распорядимся, как нам будет угодно. Над землей вы теперь не хозяева и платить вам поземельный налог мы не будем»4.
Сильные позиции эсеров в деревне заставляли большевиков, для прихода к единоличной власти, заручиться поддержкой крестьян-солдат и нейтрализовать ту крестьянскую массу, которая осталась в деревне. Большевики были довольны тем, что крестьяне были «нейтрализованы» и заняты захватом и переделом земель1. Так, историк А. А. Куренышев, активно занимающийся историографией крестьянского вопроса, отмечает, что, хотя неясно, сознательно или нет пошли большевики на выполнение практически эсеровско-народнической программы социализации земли или это произошло в «угаре борьбы за власть», но это привело к установлению советского строя «сильно напоминало «первобытный коммунизм» . Но эти значительные свободы, которые получило крестьянство в начале революции, не привели к ожидаемому развитию демократического капитализма, напротив, крестьянство показало всю свою сущность в предпочтении восстановить свою «общинную структуру»3. Таким образом, в деревне восстанавливалась община и большим авторитетом обладали в уездах Воронежской губернии эсеровские управы и земства.
Активная антибольшевистская деятельность уездных земств и городских дум правоэсеровского толка не могла не обратить на себя внимания Губернского Революционного Комитета и Воронежского Совета рабочих и солдатских депутатов. Чтобы пресечь эту деятельность, Губернский Революционный Комитет запретил городским думам рассматривать на своих заседаниях политические вопросы.
Мобилизация крестьян в Красную Армию на территории Воронежской губернии
Советская историография рассматривала гражданскую войну довольно однобоко. В предельно идеологизированных работах явно преувеличены социально - политическое единство трудящихся и роль РКП (б) в деревне. Многие авторы утверждают, что идеология и политика коммунистов обеспечили прочный тыл Красной Армии. Однако у крестьянства в гражданской войне были не только свои интересы, которые часто расходились с намерениями и политикой советских властей, но и свои способы их защитить. Одним из проявлений таких противоречий стало проявившееся в ходе формирования Красной Армии дезертирство, которое до сих пор является мало изученной проблемой в истории крестьянства в период гражданской войны, хотя силы РККА большей своей частью состояли именно из сельского населения.
Необходимо отметить, что дезертирство было характерно не только для Красной Армии, но и для противников большевиков, Белой армии. Об этом свидетельствуют мемуары белогвардейцев, в частности генерала Деникина. Однако нигде таких масштабов, как у красных, дезертирство не достигало. Мобилизации в армию, трудовые повинности и сдача хлеба государству оставались главными в жизни деревни в данный период. Тяжелым бременем для крестьян были и обязательные поставки для армии транспортных средств - лошадей, конной упряжи, подвод. Очень тяжёлым был для деревни уход рабочих крестьянских рук в армию, на защиту новой, ещё мало понятной власти.
С 26 июля 1918 г. помимо людской мобилизации в стране была введена военно-конская повинность. Мобилизация лошадей у населения проводилась с учётом имущественного состояния их владельцев. У крестьян, которые имели 3-4 лошади, мобилизовывалась 3-я и 4-я лошадь.1 У однолошадного крестьянина лошадь не должна была изыматься, но могла быть заменена негодной для службы в войсках. Все лошади изымались у лиц, для которых они являлись «предметом роскоши», то есть служили не для работы, а также конфисковывались у кулаков.
Первым этапом мобилизации лошадей был их учёт. И уже здесь советские власти столкнулись с множественными трудностями. Крестьяне всячески противились учёту и запутывали учётные комиссии, участились случаи убоя лошадей, а также количество антисоветских выступлений. Такие выступления имели место в Калачеевском и Бобровском уездах Воронежской губернии. Так в октябре 1918 г. в Иващенковской волости Алексеевского уезда крестьяне скрывали лошадей при содействии Советов и комбедов. В Иловской волости того же уезда сельские Советы отказывались приводить лошадей на сдаточные пункты.
В Руднянской волости Калачеевского уезда реквизиционный отряд, прибывший за лошадьми, был встречен сильными оружейными залпами и огнём. Для подавления восстания сюда также был послан бронепоезд с командой в 60 вооруженных солдат и отряд в 50 человек. Когда волость была «подавлена», было арестовано 25 восставших крестьян.2
В конце июля 1919 г. Н. Н. Кардашов и К. С. Еремеев сообщали ЦК РКП (б): «Воронежская организация в настоящее время несет большую работу среди населения и войск: участвует в поголовной мобилизации населения, лошадей, повозок и прочее, содействует армии путем организации передвижения войск и подвоза им снабжения, организует заградительные отряды, мобилизует население на окопные работы и ведет усиленную работу в тылу противника, имеет свои отряды, принимает самое деятельное участие в деле оказания помощи семьям красноармейцев». Это сообщение подтверждает, что кроме мобилизации лошадей на плечи крестьян легло огромное количество военных повинностей.
Главным мероприятием в деле организации Красной Армии, напрямую затрагивавшим интересы крестьянства, было учреждение в соответствии с декретом СНК от 8 апреля 1918 г. волостных военных комиссариатов. Принятие этого постановления означало, что советское государство нацелилось на проведение широкомасштабных мобилизаций населения. Уже с января 1919 г. мобилизации крестьян в армию следовали одна за другой. В январе 1919 г. был объявлен призыв двух возрастов: 1891 и 1892 годов рождения. 25 апреля ВЦИК принят декрет «О призыве среднего и беднейшего крестьянства к борьбе с контрреволюцией». По этому декрету каждая волость должна была выделить 10-20 добровольцев, стойких защитников Советской власти. Предписывалось их одеть, обуть, снарядить и вооружить, но, ни в коем случае, однако, не обременяя крестьян - середняков и бедняков. Призыв этих «добровольцев» сопровождался широкой агитационно-разъяснительной компанией.
Проблему существовавших на местах перегибов должны были решать посланные в 28 губерний уполномоченные ЦК РКП (б), ВЦИК и Совнаркома. Уполномоченным по Воронежской области был назначен К. С. Еремеев. 9 мая состоялось экстренное заседание губисполкома. Обсуждался вопрос о проведении в Воронежской губернии призыва в ряды Красной Армии, так как необходимо было бросить значительные силы на борьбу с Колчаком.
По предложению К. С. Еремеева, было решено послать в уезды прибывших к ним партийных и советских работников, уполномоченных губкома партии и губисполкома, коммунистов-рабочих. Всего в уезды было направлено 250 человек. В Алексеевском уезде работу по мобилизации возглавил 3. Г. Аршавский, в Бобровском - С. Г. Тищенко, Богучарском - Т. В. Рындин, Воронежском - П. В. Крюков, Задонском - В. Г. Попов, в Землянском - Степанцов, Калачеевском - Плотников, Коротоякском - М. Ф. Болдырев, Нижнедевицком - М. Цапиев, Новохоперском - М. Г. Рошаль, Острогожском - Н. Н. Демченко, Павловском - Н. Е. Алексеевский. Именно отчёты и доклады К. С. Еремеева и вышеперечисленных советских работников позволяют нам восстановить целостную картину проходившей мобилизации.
Эти документы дают нам сведения о проходящей мобилизации на территории губернии, о значительных перегибах в работе представителей власти на местах, приводящих в жизнь мобилизации, об отношении крестьян к службе в Красной Армии. 16 мая губернским исполкомом была объявлена мобилизация всех служащих мужчин от 18 до 40 лет - во всех советских и кооперативных учреждениях. Мобилизованных предполагалось заменить женщинами.1
Уполномоченный ВЦИК по Задонскому уезду В. Г. Попов в мае 1919 г. телеграфировал в Воронеж К. С. Ереемеву: «...мне удалось созвать собрание учителей и деятелей по народному образованию г. Задонска. Обсуждению подвергся вопрос текущей [мобилизации] и десятипроцентное отчисление [на] фронт. Резолюция, предложенная нами о поддержке советской власти путем отчисления на фронт десяти процентов, отклонен [а]. Принято предложение отрыть запись добровольцев. [В] Задонске не только все союзы, но даже и все группы служащих того или иного учреждения выделили 10%. Только деятели народного образования ограничились добровольной записью. К этим саботажникам и шкурникам необходимо применить репрессивные меры, дабы не повадно было другим ... Прошу сделать распоряжение мобилизовать от 18 до 40, с того дел[о] народного образования не пострадает, а выиграет. Контрреволюционной сворне не место в единой трудовой школе»1. Понятие «добровольность» в условиях ужесточения централизации власти и в период гражданской войны теряет свое исконное значение.
За первую половину 1919 г. в армию было призвано 14 возрастов, давших более 523 тысячи человек по всей стране. Мобилизации изъяли почти всех трудоспособных мужчин из деревень Воронежской губернии. 15 мая был опубликован декрет о мобилизации солдат старой армии, вернувшихся из плена и о десятипроцентной мобилизации членов профсоюза. 22 мая был объявлен всеобщий призыв девятнадцатилетних - последний плановый призыв 1919 г., проходивший в период летних полевых работ и также не давший практических результатов.
Повсеместное вовлечение крестьян в армию привело к росту уклонений от призывов и дезертирству из её рядов. Массовыми эти явления стали весной 1919 г., превратившись в острейшую социально -политическую проблему. Еще с начала декабря 1918 г. при уездных комиссариатах появились специальные отряды для ловли дезертиров. Такой отряд во главе с командиром и комиссаром, представителями военкомата и ЧК неожиданно появлялся в селе и проверял документы у мужчин призывного возраста. В Нижнедевицком уезде с 15 по 19 января 1919 г. выловили 263 дезертира, в Бобровском с 25 по 29 января - 120, в Новохоперском с 28 января по 4 февраля - 530. А 6 февраля губернский военкомат направил в уездные военкоматы телеграмму: «Примите более решительные меры по искоренению дезертирства. Используйте караульные роты для внезапных облав. Привлекайте комячейки, агитаторов, разъясните гражданам зло дезертирства.
Отношение крестьян к политике «военного коммунизма»
В настоящее время политика «военного коммунизма» оценивается неоднозначно. Одни исследователи считают политику первых лет Советской власти неудачным экспериментом, проведенным в соответствии с идеями большевиков, другие - вынужденным военным шагом. Однако споры в этой области так и не решены. Следует отметить и третий вариант, в котором две существующие точки зрения обретают некое гармоничное сочетание. Чрезвычайные меры, составляющие ядро «военного коммунизма», не были изобретением большевиков. Они лишь использовали опыт царизма, вводившего в 1916 г. разверстку на хлеб, и Временного правительства, которое проводило хлебную монополию в 1917 г.1.
Унаследовав от предшествующего строя разваливающиеся экономику и финансы, советское государство получило в наследство и тенденции к чрезвычайным мерам. Они были значительно усилены объективной причиной - гражданской войной, и субъективной идеологией, обещающей скорую победу социализма и мировой революции. Отсюда та легкость, с которой большевики шли на применение чрезвычайных мер, призванных укрепить диктатуру пролетарского меньшинства в стране с гигантским мелкобуржуазным большинством (крестьянством). Поэтому мероприятия «военного коммунизма» протекали в сельскохозяйственных районах более болезненно, чем в промышленных.
В Воронежской губернии, как сельскохозяйственном регионе, политика Советской власти воспринималась очень противоречиво. Тем более что кризисы, назревшие перед революцией, не были полностью решены и после установления Советской власти. Эта проблема усугублялась еще и тем, что внутри каждого региона, имевшего общие черты, наблюдались и местные особенности. В Декрете о земле, принятом на II съезде Советов 8 ноября 1917 г., и Наказе крестьян, приложенном к декрету, было записано: «Помещичья собственность за землю отменяется немедленно без всякого выкупа». Однако при его реализации в уездах Воронежской губернии земельные отделы столкнулись со множеством трудностей. Так, при Коротоякском уездном Совете была создана специальная комиссия по распределению земельного фонда, которая в течение двух дней обсуждала вопрос о том, как лучше уравнять землю между крестьянами. 31 марта 1918 г., после долгих прений, было решено произвести уравнительный раздел земли пропорционально числу едоков в каждой волости.
В результате подсчетов комиссия обнаружила, что из 15 волостей уезда лишь в 5-ти количество земли соответствовало средней норме, в остальных 10 волостях либо был избыток земли, либо недостаток. Указывалось на то, что в Ново-Уколовской волости до средней нормы не хватало 3651 десятины, в Репьевской волости не хватало 3941 десятины, а в Расховецкой волости было 4087 десятины избыточной земли1. Было выяснено, что волости, имевшие недостаток земли, по своему географическому положению не являлись соседями тех волостей, где имелись излишки земли, а поэтому «прирезка земельного участка была невозможна».
После двух дней бурных прений комиссия так и не смогла прийти к определенному решению2. С такими же сложностями столкнулись земельные комитеты и в волостях Задонского уезда Воронежской губернии. Здесь надлежало произвести уравнение земли между волостями. Для осуществления этого были созданы три комиссии.3 Так называемые «нетрудовые земли» располагались по территории уезда неравномерно. Поэтому в одних волостях (центральных и южных) оказался недостаток земли против общеуездной нормы, в других (северных и одной южной) оказались земельные излишки, которые должны были перейти малоземельным волостям.
Подобное перемещение земель требовало огромных земельно-технических работ, уравнение было неосуществимо без переселения. В своей работе земельные уездные комиссии столкнулись и с другими трудностями. Крестьяне многоземельных волостей не хотели расставаться со своими излишками земли, в силу этого всячески препятствовали работе комиссий. Они добровольно уступали лишь неудобные земли. Поэтому крестьянам малоземельных волостей приходилось довольствоваться «отдельными разбросанными клоками», находившимися в среднем на расстоянии 30-40 верст друг от друга1.
В 18 селениях Задонского уезда при распределении земель были зафиксированы столкновения крестьян, в усмирении которых власть не принимала ни какого участия. О характере конфликтов дают представления следующие примеры. Села Воронежская-Лазовка и Хлевное сняли урожай села Воробьевки. Село Балахна Ксизовской волости спорило с селом Введенским Тешевской волости из-за сенокосов2. С тем же с. Введенским столкнулось с. Ксизово; крестьяне этого села имели луговые участки под с. Введенским, по другую сторону Дона. Село Введенское намеревалось снять сено с этих участков. Крестьяне из с. Ксизово установили на своем берегу реки пулеметы. Такая угроза подействовала, и до стрельбы не дошло.3 Как показывают материалы исследования, уравнение земли проходило с большими трудностями в большинстве уездов и волостей Воронежской губернии.
Наряду с земельным вопросом в деревне не был решен и продовольственный вопрос, что привело к увеличению недовольных политикой Советской власти на селе. В целях укрепления своего положения на местах Наркомат внутренних дел РСФСР в мае 1918 г. издал распоряжение, в котором предписывалось волисполкомам губерний регулярно сообщать в уезды об отношении населения ко всем нововведениям властей: службе в Красной Армии, к дезертирам из ее рядов, периодически докладывать о росте или падении престижа Советов среди населения и о степени влияния коммунистов1.
Вся эта информация о политической обстановке, собранная волисполкомами, направлялась в информационно-инструкторский отдел Губисполкома. Эти сведения анализировались и отправлялись в центральные отделы Советского правительства: Отдел связи и информации при оперативном отделе Совнаркома, Агитационный отдел исполкома, НКВД РСФСР, Информационный отдел Главного комиссара и военного руководителя всеми продовольственными отрядами страны, Агитационно-просветительский отдел Всероссийского бюро военных комиссаров, Всероссийскую комиссию по организации и формированию Красной Армии и другие отделы. В некоторые из них сообщалось не только о ходе организации красноармейских формирований, их моральном облике и боеспособности, но и о слухах, ходивших среди деревенского населения, продовольственном положении, отношении к Советской власти.
Большую роль в сборе общей информации о настроении населения в селах и волостях играли волвоенкоматы. Так, военком Бирюченского уезда Степанченко в июне 1919 г. телеграфировал в Воронежский губисполком: «Крестьяне относятся местами враждебно против принятых мер по ликвидации дезертирства, агитация местная не удовлетворяет».2 Из Острогожска уездный военком телеграфировал в Воронеж 17 ноября 1920 г., что в Гончаровской волости «некоторые лица агитируют в пользу восстания».1
Политический отдел штаба VIII армии сообщал в Губисполком о неблагоприятной для Советской власти обстановке. Так, в январе 1919 г. «в Бобровском уезде неблагополучно. Советы и комбеды бездействуют...». Сведения о выступлениях крестьян против продовольственной политики Советской власти приходили из всех уездов Воронежской губернии. Так, в конце 1918 г. сообщалось: «Нижнедевицкий уезд явно контрреволюционен и [необходимо] принятие решительных мер против агитации, идущей на почве реквизиции хлеба, она находит сильную поддержку в массах и совершенно не дает возможности укреплению там Советской власти».3
Губвоенком т. Благодарный 20 марта 1919 г. во все уездные исполкомы отправил специальные телеграммы, в которых отмечал, что «...губерния не спокойна и волнуется на почве хлебной монополии, чрезвычайных налогов...».4 Для пресечения беспорядков и усиления власти на местах Губвоенком указывал на необходимость «вооружить тов. коммунистов винтовками и револьверами», также хадатайствовал об отмене декрета Совнаркома от 10 декабря 1918 г., по которому выдача оружия сочувствующим была запрещена.5
Под влиянием сложной внутренней обстановки на селе Советская власть неоднократно корректировала свою продовольственную политику на протяжении 1917-1921 гг. Можно выделить следующие ее периоды. Первый -конец 1917 г. - весна 1918 г. В это время советское правительство проводит заготовки соответственно монопольной политике, но допускает некоторые отступления от проводимой политика: вводится своеобразный товарообмен, не ведется борьба с частной торговлей. Это, видимо, объясняется слабостью Советской власти на местах и влиянием партии эсеров на население губернии.
