Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СКЛАДЫВАНИЯ КОНФЛИКТНОЙ СИТУАЦИИ 15
1.1. Осетинские и ингушские общества в рамках российской государственности (вторая треть XIX - нач, XX в.) 15
1.2. Советская национальная политика как фактор нарастания осетино-ингушских противоречий 39
ГЛАВА 2. ДИНАМИКА УРЕГУЛИРОВАНИЯ ОСЕТИНО-ИНГУШСКОГО КОНФЛИКТА (1992-2006 гг.) 67
2.1. Постконфликтное строительство в период действия чрезвычайного положения (ноябрь 1992-февраль 1995 г.) 67
2.2. Процесс ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта после отмены режима ЧП (2-я пол. 90-х гг. XX в.-2001 г.) 84
2.3 Современное состояние постконфликтного урегулирования (2002-2005 гг.) 125
2.4 На пути к разрешению противоречий: опыт анализа переговорного процесса 146
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 169
Библиография 181
- Осетинские и ингушские общества в рамках российской государственности (вторая треть XIX - нач, XX в.)
- Советская национальная политика как фактор нарастания осетино-ингушских противоречий
- Постконфликтное строительство в период действия чрезвычайного положения (ноябрь 1992-февраль 1995 г.)
Введение к работе
Актуальность исследования. Распад СССР, спровоцировавший
политико-идеологический кризис, актуализировал массу социально-политических и межэтнических противоречий, в том числе и территориальных притязаний, обладающих значительным деструктивным потенциалом. На территории бывшего Советского Союза на 1992 год было зафиксировано около 200 этнотерриториальных споров, а к 1996 г. сохранили актуальность 140 территориальных притязаний.
Среди основных межэтнических конфликтов именно территориальные споры отличаются наибольшей остротой. Все они имеют глубокую историческую подоплеку, которая, будучи далеко не всегда главной и единственной причиной противостояния, резко актуализировалась в условиях стремления этносов к государственной самоорганизации и суверенизации.
Квалифицируемый в литературе как этнотерриториальный , осетино-ингушский конфликт был первым на территории РФ, перешедшим в открытую фазу. Кратковременное вооруженное столкновение привело к разрушительным последствиям, окончательно ликвидировать которые не удается доныне. Особо следует отметить, однако, что ни разу за весь постконфликтный период между сторонами не произошло новых вооруженных столкновений. Именно осетино-ингушский конфликт оказался единственным в отечественной истории, урегулирование которого происходит на основе переговорного процесса. Значимость данного прецедента определена еще и тем, что таким образом разрешаются противоречия между двумя субъектами одного государства.
Актуальность данной работы заключается таким образом в необходимости исследования переговорного процесса как механизма
урегулирования конфликта и разрешения осетино-ингушских противоречий. Важным представляется также освещение исторической подоплеки осетино-ингушских противоречий, вылившихся в открытый конфликт.
Цели и задачи исследования. Основной целью представленного диссертационного исследования является анализ динамики процесса по урегулированию осетино-ингушского конфликта с момента его перехода в открытую фазу (31 октября 1992 г.) по март 2006 п Эта цель конкретизирована рядом первоочередных и второстепенных задач:
показать динамику урегулирования осетино-ингушского конфликта (1992-2006 гг.) и выявить основные этапы этого процесса;
охарактеризовать особенности каждого этапа урегулирования;
представить опыт анализа переговорного процесса;
на основе анализа имеющейся литературы по истории осетино-ингушских отношений в XIX-XX вв. обозначить исторические предпосылки складывания конфликтной ситуации и факторы нарастания осетино-ингушских противоречий;
определить роль советской национальной политики в углублении осетино-ингушских противоречий.
Предметную область диссертационной работы составляет историческая динамика переговорного процесса по урегулированию осетино-ингушского конфликта и ликвидации его последствий.
Хронологические рамки исследования обусловлены спецификой темы. Исследование охватывает период с ноября 1992 г, по март 2006 г. Конечные рамки представленного исследования являются открытыми ввиду продолжающегося переговорного процесса, анализируемого в работе. Однако предпринятый в работе хронологический экскурс в XIX-XX вв. (т.е. период от начала установления российского государственно-административного аппарата на Северном Кавказе во втор, четв, XIX в. до конца 80-х гг. XX в.) вызван необходимостью освещения процесса
формирования и развития осетино-ингушских противоречий, приведших к открытому противостоянию в конце XX в.
Степень изученности н научной разработанности темы. История Осетии и Ингушетии, развитие осетино-ингушских взаимоотношений, связей двух народов с Россией, вопросы установления в регионе российского административного режима неизменно привлекали внимание отечественных исследователей. Сведения путешественников, труды дореволюционных историков-кавказоведов, писавших о процессах утверждения на Кавказе российской администрации, дают богатый материал для характеристики осетино-ингушских связей и противоречий, проливают свет на конфликтогенные факторы межэтнических отношений .
Заметный вклад в изучение осетино-ингушских социально-политических и этнокультурных связей, сложившихся с древних времен до конца XIX в., а также разнообразных аспектов этнической истории двух народов внесли советские ученые Г.А. Кокиев, Б.А. Алборов, Б. Далгат, ГХ. Мартиросиан, Б.В. Скитский, Е.И Крупнов, В.И. Абаев, Е.К Кушева, КГ. Волкова, ММ, Блиев, Б,П. Берозов, Б.А. Калоев, В.Б, Виноградов, 3-М,
Блиева, В,С. Уарзиати и др. В их трудах анализируются особенности
вхождения двух народов в административное и социокультурное пространство империи, процессы освоения осетинами и ингушами плоскостных территорий.
Ряд публикаций советских и постсоветских десятилетий касается тех или иных аспектов развития двух народов в советское время, проблемы депортации ингушей и других народов в годы Великой Отечественной войны, послевоенного обустройства на территории Северной Осетии, складывания осетино-ингушского противостояния4.
Уже в первой половине 90-х гг. XX в, появились отдельные публикации, посвященные изучению различных аспектов осетино-ингушского конфликта, его предыстории и перспектив урегулирования.
Среди них следует отметить работу А.А. Цуциева, в которой представлен анализ предыстории и факторов развития осетино-ингушского конфликта. Несмотря на то, что автор определяет ее как историко-социологический очерк, работа привлекает внимание прежде всего постановкой проблемы, новизной исследовательских подходов и глубиной проработки отдельных тем. А.А. Цуциев обосновывает собственное понимание конфликтогенности осетино-ингушских отношений, которые, по его мнению, имеют историческую точку отсчета - XVIII в. Именно в этот период осетинские и ингушские общества попадают в сферу российских интересов и становятся объектами кавказской политики России, направленной на установление в регионе государственности6. Существовавший прежде «параллелизм» социально-исторического развития осетинских и ингушских обществ со времени начала российской колонизации на Северном Кавказе уступил место процессу дивергентного вхождения этих обществ в систему российской государственности, который обусловил диспропорции, асимметрии в уровне и характере развития этих обществ, в конце концов выразившихся в непосредственном противостоянии.
Таким образом, исследователь склонен объяснять причины разворачивания осетино-ингушского конфликта разной степенью и самим характером адаптации осетин и ингушей к новым социально-политическим реалиям. Основная же причина конфликта, его «рациональное» зерно -территория, взгляды на которую конфликтующих субъектов и определяют ход и характер протекания конфликта. Только отказавшись от заданности взгляда на спорную территорию - Пригородный район Северной Осетии -как на «этническую собственность», можно, по мнению автора, выйти за пределы конфликтологической парадигмы и приблизиться к действительному урегулированию, связанному с гражданским миром и справедливым властным представительством7.
Существенный вклад в изучение осетино-ингушского конфликта внес известный российский конфликтолог AT. Здравомыслов . Именно в работах AT- Здравомыслова показывается роль центра и отдельных представителей центральной власти в разворачивании конфликтных ситуаций на всем постсоветском пространстве, которые во многом были спровоцированы происходящими в стране процессами смены политических режимов и сопровождающей их борьбы новых и старых элит за властные полномочия.
Для нас важными представляются взгляды исследователя на природу и предпосылки осетино-ингушского конфликта, которые анализируются им с нескольких точек зрения, отстаиваемых как самими противоборствующими сторонами, так и авторами, так или иначе прикоснувшимися к этой проблематике. Одна из них опирается на признание исторической и культурно-психологической предопределенности конфликта как результата различных биографий обоих этносов, их ментально-психологических особенностей. Другая же точка зрения обосновывает роль конкретно-исторической ситуации смены политического режима в условиях демократизации и спровоцированной этим борьбы за власть в общероссийском и локальном масштабах9. По мнению исследователя, эти позиции не взаимоисключающие, как может показаться на первый взгляд, а взаимодополняющие, поскольку имеют в основе один объект изучения, требующий рассмотрения с нескольких сторон. Наряду с исследованием истоков и динамики конфликта автор показал возможные пути достижения компромиссных решений относительно постконфликтного урегулирования и представил прогнозируемые сценарии дальнейшего развития конфликта.
Проблема межэтнических конфликтов на Северном Кавказе до сих пор привлекает к себе пристальное внимание ведущих отечественных специалистов в области конфликтологии и этносоциологии, трактующих ее в рамках более широкой проблемы межэтнических отношений. При этом преобладающими в подходах к изучению особенностей межэтнических
отношений в полиэтничных российских регионах являются концепции, в основе которых лежит фиксация геополитических интересов отдельных групп (этнических элит), задающих векторы этнополитической мобилизации. В этом исследовательском дискурсе находятся работы таких видных российских ученых, как В.А. Тишков, А.Г, Здравомыслов, JLM. Дробижева, Г\У.Солдатова, В А Авксентьев, Л.Л, Хоперская и др.10, внесших свою лепту в изучение различных аспектов осетино-ингушского противостояния, В исследованиях всех этих авторов акценты расставлены на раскрытии конфликтогенных потенциалов этнических групп, поиске мотивов, приведших к вооруженному противостоянию, оценке роли и места этнических элит как в процессе разворачивания конфликтной ситуации, так и в ее урегулировании, а также перспективах постконфликтного строительства.
Середина 90-х гг. отмечена наибольшим количеством работ, посвященных осетино-ингушскому конфликту. Следует отметить, однако, что с течением времени исследовательский интерес к этой теме несколько ослаб, и уже начиная с 2000 г. специальных работ, посвященных изучению осетино-ингушского конфликта, становится значительно меньше. Среди них следует отметить работы ВА. Соловьева, А.Б. Дзадзиева, В.В, Смирнова11, посвященные изучению процесса постконфликтного урегулирования и разработке практических рекомендаций по разрешению ситуации.
Основные вехи в развитии переговорного процесса по урегулированию осетино-ингушского конфликта и анализ наиболее значимых мероприятий постконфликтного строительства обозначены в работе А.В, Кулаковского и В А. Соловьева , снабженной большим количеством документальных данных, иллюстрирующих основные вехи постконфликтного урегулирования.
Теоретическое осмысление переговорного процесса по разрешению осетино-ингушского конфликта представлено в работе A3, Чубенко1", где
автор опирается на существующие в современной практической конфликтологии модели урегулирования и разрешения конфликтов.
Источииковая база исследования представлена несколькими группами документов.
Обширную группу источников составили уникальные документальные данные, отражающие все фазы развития конфликта и постконфликтного урегулирования и отложившиеся в систематизированном виде в текущем архиве Министерства по делам национальностей Республики Северная Осетия-Алания (фонд «Осетино-ингушские отношения»). Они послужили основой для написания второй главы диссертационного исследования.
Среди документов данного архива, особо значимых для решения поставленных в диссертационном исследовании задач, можно выделить многочисленные протоколы совещаний и рабочих встреч, проводившихся на разных уровнях представителями всех сторон - участников переговорного процесса, в том числе и федеральных посреднических структур, игравших ведущую роль в переговорном процессе. Изучение этих материалов, представленных в хронологической ретроспективе, позволяет делать выводы относительно динамики развития самого переговорного процесса и хода урегулирования постконфликтной ситуации и постконфликтного строительства в целом. Содержание протоколов отражает эволюцию взглядов и позиций сторон по различным аспектам постконфликтного урегулирования - с одной стороны, и свидетельствует о значимости тех или иных проблем постконфликтного строительства на каждом этапе разрешения конфликта - с другой.
Особый тип документов составляют планы и графики мероприятий по ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта. За количественными показателями и календарными планами можно увидеть реальное состояние проблем урегулирования и прежде всего - проблемы ликвидации последствий конфликта в социальном и хозяйственно-
экономическом аспектах. Эта категория документальных свидетельств наглядно иллюстрирует, как в действительности реализовывался процесс возвращения вынужденных переселенцев в места их прежнего проживания на территории Северной Осетии и какие задачи выдвигались в качестве первостепенных в течение всего переговорного периода. Качественные изменения в осетино-ингушских отношениях, произошедшие после подписания Соглашения от 11 октября 2002 г., отразились и на содержании данного типа документов, в которых уже в значительно большем, чем прежде, объеме предусматривались разнообразные мероприятия по линии т.н. народной дипломатии и дипломатии второго пути - встречи и совместные акции общественных объединений, молодежных организаций, научной общественности, творческих союзов.
Информация, полезная для решения поставленных в диссертационном исследовании задач, содержится также в многочисленных исторических справках, аналитических записках и прочих документах подобного рода, подготовленных учеными РСО-А, сотрудниками федеральных посреднических структур, ведомственными работниками.
Другую группу источников, важную для понимания сущности процесса по урегулированию конфликта и ликвидации его последствий, составляют материалы документального характера, опубликованные в информационно-аналитических сборниках, выпускавшихся федеральными посредническими структурами в зоне конфликта начиная с 1998 по 2004 гг. Отдельные рубрики бюллетеней содержат разнообразные сведения о ходе постконфликтного урегулирования, мероприятиях в рамках переговорного процесса, финансовой отчетности по выделению и расходованию средств, направляемых на ликвидацию последствий конфликта, а также большое количество документов и материалов, относящихся к хронологически-событийному контексту переговорного процесса14.
Следует отметить, что неоценимое значение для понимания морально-психологического климата в зоне конфликта, складывающегося на протяжении всех лет постконфликтного строительства, имеют также и материалы федеральных и республиканских средств массовой информации, освещающие ход переговорного процесса и его результаты на каждом этапе урегулирования.
Таким образом, архивные, историографические и публицистические материалы составили источниковую базу настоящего исследования.
Методологическую основу диссертационного исследования составляет системный подход, который позволяет рассматривать любой этнотерриториальный конфликт как результат действия комплекса кризисных факторов: экономических, политико-идеологических и социокультурных. Исследование базировалось на таких ключевых принципах исторического анализа, как историзм и объективность. Принцип историзма в изучении разнообразных явлений общественной жизни предполагает их освещение в контексте конкретных исторических реалий, определяющих динамику и тенденции дальнейшего развития. Соблюдение принципа объективности предполагает отказ от предвзятости при обобщениях и выводах относительно тенденций дальнейшего развития исследуемого феномена.
Основными методами, применяемыми в диссертационном исследовании, стали проблемно-хронологический, историко-сравнительный, историке-системный, логический, В основу ряда структурных отделов работы положен источниковедческий анализ.
Научная новизна диссертации состоит в том, что в таком ракурсе и в таких хронологических рамках представленная проблема исследуется впервые. Также впервые подвергнута анализу историческая динамика процесса по урегулированию осетино-ингушского конфликта, при этом анализ основывался на значительном объеме неиспользованных ранее
современных архивных материалов, отражающих все этапы и аспекты процесса урегулирования осетино-ингушского конфликта.
Практическая значимость исследования обусловлена
продолжающимся переговорным процессом по ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта. Материалы исследования могут найти применение в разработке лекционных курсов для высшей школы по современной истории народов Северного Кавказа, этнической конфликтологии, политологии и других обществоведческих дисциплин. Кроме того, выводы исследования могут использоваться в текущей работе министерств и ведомств, ответственных за реализацию положений государственной национальной политики на Северном Кавказе.
Научная апробации работы. Рукопись диссертационного исследования была обсуждена и рекомендована к защите на заседании отдела этнологии и антропологии Северо-Осетинского Института гуманитарных и социальных исследований им. В.И, Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-А, Основные положения диссертации и ее выводы отражены в научных публикациях автора, в том числе в тезисах, подготовленных для доклада на Всероссийском социологическом конгрессе.
Структура диссертации обусловлена целями и задачами настоящего исследования. Текст диссертационного исследования состоит из введения, двух глав, в составе которых шесть параграфов, заключения и списка использованных источников и литературы.
Примечания;
Дробижева Л.М. Эгнополитические конфликты. Причины и типология (конец 80-х - начало 90-х гг.) // Россия сегодня: трудные поиски свободы. М, 1993. С 227-236.
2 Осетины глазами русских и иностранных путешественников (Х11ГХІХ вв.) / Составление, вводная статья н примечания Б. А. Калоева. Орджоникидзе» 1967; Бутков П. Г. Материалы для новой истории Кавказа, с 1722 по 1803 год- - В 3-х частях, Ч. 1. СПб., 1869; Потто В.А. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. СПб., I8S9. Т. V; его же. Два века Терского казачества (1577-1801 п\). -В 2-х т. Владикавказ, 1912. Репринтное воспроизведение. Ставрополь, 1991; Броневский С. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. - В 2-х частях. М., 1823. Ч. ЇІ; Бларамберг И. Кавказская рукопись. Репринтное воспроизведение. Ставрополь, 1992; Дубровин Н. Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. - В 6-ти т. СПб., 1871-1888. Т. I. Очерк Кавказа и народов, его населяющих. Кн. 1, Кавказ. 1871.
" Кокиев Г.А. Боевые башни и заградительные стеньг горной Осетии // Известия Юго-Осетинского НИИ. Сталинир, 1935. Вып. 2; Алборов Б. Ингушское «Гальерды» и осетинское «Аларды» (К вопросу об осетино-ингушских культурных взаимоотношениях // ИИНИИК. Владикавказ, 1928. Т. I; Далгат Б. Материалы по обычному праву ингушей. Владикавказ, 1929; Мартирссиан Г.К. История Ингушии. Орджоникидзе, 1933; Скитский Б.В. К вопросу о феодальных отношениях в истории ингушского народа //ИЧИНИИ. Грозный, 1959. Т. 1. Вып. 1; его же. Очерки по истории осетинского народа с древнейших времен до 1867 г. // ИСОНИИ. Дзауджикау, 1947; Крупное Е.И. Средневековая Ингушетия. М„ 1971; Лбаев В.И. Скифо-европейские изоглоссы: па стыке Востока и Запада. М„ 1965; Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией в XVI-XVH вв. М., 1963: Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII - начале XX века. М., 1974; Блиев М.М. Русско-осетинские отношения. Орджоникидзе, 1970; его же. К проблеме общественного строя горских («вольных**) обшеств Северо-Восточного и Северо-Западного Кавказа XVIII - первой половины XIX века // История СССР. 19S9. Jfe 4; Березов Б.П. Переселение осетин с гор на плоскость. Орджоникидзе, 1980; Калоев Б.А. Осетино-вай нахские этнокультурные связи // Калоев Б.А, Осетинские историко-этнографические этюды. М., 1999; Виноградов BE. Вайнахо-аланские историко-культурные параллели (на материалах горной Ингушетии) // Вопросы историко-культурных связен на Северном Кавказе. Орджоникидзе, 1985; Уарзиати B.C. Осетино-ингушские этнокультурные контакты в материальной культуре // Вопросы историко-культурных связей на Северном Кавказе. Орджоникидзе, 1985; Блиева З.М. Система управления на Северном Кавказе в конце XVIII - первой трети XIX в. Владикавказ, 1992 н др.
4 Бугаев К. Политическое и экономическое положение Горской Республики. Владикавказ, 1922; Датиев И.
Земельный вопрос в ГССР. Владикавказ, 1922; Гражданская война в Северной Осетии. Орджоникидзе, 1965; Гиоев МИ. Ленинская аграрная политика в горском ауле. Орджоникидзе, 1969; Алиева СУ. Так это было: национальные репрессии в СССР 1919-1952 гг. М., 1993. Т. 2; Репрессированные народы России: чеченцы и ингуши. М„ 1994; Бугай Н.Ф., Гонов А.М. Кавказ: народы в эшелонах (20-60-е гг.). М., 1998; Пушкарев Б.С. Коммунистический режим и народное сопротивление в России (1917-1998 гг.). М., 1998; Кокорхоева Д.С. Становление и развитие советской национальной государственности ингушского народа: Автореферат дисс. канд. истор. наук. Волгоград, 2001; Медоев Е.О. Крестьянство Северной Осетии в годы Великой отечественной войны 1941-1945 гг. и проблема заселения присоединенных районов: Автореферат аисс. канд. истор. паук. Владикавказ, 2005; Баликоев Т.М, К вопросу о заселении земель на Северном Кавказе в 1943-1946 п\ // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Общественные науки. Ростов-н/Д., 2003- № 2; его же. Национальная политика Советского государства на Северном Кавказе в 1941-1945 гг. Автореферат дисс, докт. истор. наук. Владикавказ, 2003; Дзидзоев В.Д. К проблеме взаимоотношений осетин и ингушей (истори ко-политологии ее кий анализ)// Вопросы политологии, истории и социологии: Сб. научных трудов. Владикавказ, 1999. С, 116-129; он же. Кавказ конца XX века: тенденции этнополитического развития. Владикавказ, 2004 и др.
5 Цуциев Л.А. Осетино-ингушский конфликт (1992-...): его предыстория и факты развития. Историко-
социолошческий очерк. М., 1998.
6 Там же. С. 7.
7 Там же. С. 164.
8 См.: Здравомыслов А.Г. Социология конфликта. М., 1995; он же. Межнациональные конфликты в
постсоветском пространстве; он же. Осетино-ингушский конфликт: перспективы выхода из тупиковой ситуации. М., 1998.
9 Здравомыслов А.Г. Осетино-ингушский конфликт. С. 22.
10; Денисова Г.С, Радовель М.Р. Этносоциологич. Ростов-н/Д., 2000; Дробижева Л.М.5 Аклаев АР.Т Коротеева В.В., Солдатова ГУ. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М., 1996; Соллатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998; Тишков В.А. Осетино-ингушский конфликт (антропология этнической чистки) // Очерки теории и политики
этничности в России. М., 1997; Хоперская ЛЛ. Современные этно пол и тич ее кие процессы на Северном Кавказе. Ростов н/Д„ 1997.
11 Соловьев В.А. Десять лет гостконфликтного урегулирования осетино-ингушского конфликта: проблемы,
опыт, рекомендации // Деятельность пред ставите л ьстпа специального представителя Президента Российской Федерации по вопросам урегулирования осетино-ингушского конфликта: Информационно-аналитический сборник. 2003, № 7, 8; см. также: Дзадзиев А.Б. Информация по этнополитической ситуации в Республике Северная Осетия-Алания и Республике Ингушетия // Бюллетень сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. 1994-2005 гг.
12 Кулаковский А.В., Соловьев ВА Северная Осетия и Ингушетия: Опыт постконфликтного строительства
новых взаимоотношений. Владикавказ, 2003. L1 Чубенко А.В. Переговорный процесс как средство урегулирования экстерриториальных конфликтов (на
примере осетино-ингушского конфликта) // Центр системных региональных исследований и
прогнозирования ИППКРГУ и ИСПИ РАН, 2002. Вып. 6. 14 См.: Деятельность представительства полномочного представителя Президента Российской Федерации в
Республике Северная Осетия-Алания и Республике Ингушетия. Владикавказ-Назрань, 1998-2000, Вып. 1-
10; Деятельность представительства специального представителя Президента Российской Федерации по
вопросам урегулирования осетино-ингушского конфликта: Информационно-аналитический сборник.
2000-2004. Вып. 1-11.
Осетинские и ингушские общества в рамках российской государственности (вторая треть XIX - нач, XX в.)
Рассмотрение истории взаимоотношений осетин и ингушей в контексте этнотерриториального конфликта 1992 г. уводит внимание исследователя к XVIII веку, когда осетинские и ингушские общества попадают в сферу российской политики на Северном Кавказе.
Осетинский и ингушский этносы сложились в горных ущельях Центрального Кавказа в тяжелых географических и хозяйственно-экологических условиях. Обе группы обществ (и осетинская, и ингушская) расселялись к 1730-1750 гп в пределах горной полосы» примыкавшей с запада {осетины) и востока (ингуши) к Тереку1 и ограниченной с севера равнинами, которые контролировались кабардинскими феодалами.
Стесненные в горах страшным малоземельем, стремившиеся на тучные плоскостные земли, осетинские (Алагирское, Куртатинское, Тагаурское, Дигорское, Туальское) и ингушские (Галгаевское, Галашевское, Джераховское, Мецхальское, Цоринское, Хамцинское) общества с 40-50-х гг. XVIII в, постепенно включаются в сферу российских интересов и влияния. Интерес России к осетинам и ингушам» располагавшихся близ Дарьяльского прохода в Закавказье, диктовался необходимостью обеспечения безопасности будущих российских коммуникаций, проходящих через земли двух народов в Грузию.
В 1746 г. начинается деятельность Осетинской духовной комиссии -российской миссионерской организации, состоявшей первоначально из грузинских духовных лиц, которая занималась обращениями осетин, а позже (1756 г.) и ингушей в православие - Христианство сохранялось в Осетии в синкретическом с язычеством варианте еще с времен Алании IX - X вв. В последующем оно восстанавливалось в качестве составной части политического и духовного влияния феодальной Грузии (XII в.). Тогда же христианство силами Грузии распространяется и среди ваинахских (кистинских) обществ\
Осетинская духовная комиссия осуществляла покровительство посольству осетинских старшин в Петербург с целью добиться российской протекции над Осетией, С середины 1750-х п\ Кабарда усиливает свое давление на осетин и ингушей, обеспокоенная перспективой христианизации двух народов и, следовательно, выходом из-под влияния кабардинской феодальной элиты6. Осетины и ингуши вновь обращаются к России о желательности для них российской военной протекции, о присылке военных команд для защиты от кабардинских притеснений .
В 1763 г. была основана Моздокская крепость, которая приблизила цепь российских укреплений, идущую от Кизляра вверх по Тереку, к территориям осетин и ингушей. Ввиду дипломатического и военного сопротивления Кабарды, которая поддерживалась Турцией и Крымским ханством, российские власти решили укреплять линию Кизляр-Моздок не только казаками, но и принявшими христианство осетинами, ингушами, кабардинцами.
Советская национальная политика как фактор нарастания осетино-ингушских противоречий
Революция в 1917 г. в определенной степени способствовал углублению осетино-ингушских противоречий. Не будучи самостоятельным фактором острого гражданского противостояния в регионе, противоречия проявлялись в ходе социальных и этнических столкновений в Терской области, В ходе революции и гражданской войны (1817-1921) значительные силы осетинского офицерства в союзе с терскими казаками вступили в вооруженное противостояние с ингушами, поддерживавшими Красную Армию, и отрядами осетинской социалистической партии «Кермен». Поддержка ингушами революции и большевизма была обусловлена земельными противоречиями с казаками и обещанием большевистских властей решить эту проблему (возвратив ингушам отведенные в 1859-1861 гг. под казачьи станицы земли). Острые земельные противоречия между казаками, с одной стороны, и ингушами и чеченцами - с другой, начавшись с локальных столкновений в 1917 г., привели в 1918 п к ожесточенным вооруженным столкновениям между казаками и ингушскими селами.
В марте 1918 г. безземельные чеченцы и ингуши начали захватывать земли, принадлежащие зажиточным казакам. Так, например, ингуши захватили земли, на которых проживали временно с разрешения Войскового правительства. Они захватили так называемый «Галашевский войсковой земельный участок» (около 33424 дес. земли), на котором находились хутора: Галашки (1346 дес,)7 Мужичи (1029 дес), Верхний Датых (1072 дес.) и Сарали-Опиева (328 дес) . Тогда же впервые были предприняты попытки вернуть земли, занятые казачьими станицами. Казаки отстояли свои станицы, более того, они разгромили и сожгли ингушский аул Бардабос (июнь 1918 г.), В результате десятки людей и с той, и с другой стороны погибли79.
В мае 1918 г, съезд народов Терека принимает решение о земельном вопросе («О ликвидации чересполосицы»), являвшемся основой казачье-ингушского противостояния; предполагалось выселение четырех казачьих станиц с бывших ингушских земель (Тарской, Сунженской, Воронцово-Дашковской и Фельдмаршальской). В ходе Бичераховского антисоветского восстания (август 1918 г,) и штурма казачьими отрядами Владикавказа его обороняли наряду с силами Красной Армии и отрядами керменистов также значительные массы ингушей, прибывших из сел80.
Обещая передать Ингушетии часть земельной собственности Терского казачьего войска, большевики заручились поддержкой ингушского народа. Речь шла о землях, отданных в середине XIX в. казакам и входящим ныне в Пригородный район Северной Осетии, Конечно, безграмотные горцы, в том числе и ингуши, плохо понимали большевистские лозунги, тактические и стратегические задачи большевистской партии. Обрести обширный земельный фонд - вот что было в основе «красного героизма» горского народа. Сам Г,К. Орджоникидзе на заседании бюро горских фракций Терского Народного Совета 2 октября 1918 г, во Владикавказе говорил: «Я, конечно, понимаю, что ингуши поддерживают Советскую власть не ради прекрасных глаз товарища Орджоникидзе, каковых, кстати говоря, у него и не имеется, а ради той земли, которую большевики обещали дать ингушскому народу» .
Постконфликтное строительство в период действия чрезвычайного положения (ноябрь 1992-февраль 1995 г.)
Идеи «возвращения земель» и «восстановления исторической справедливости» были популярны среди ингушей со времен возвращения из депортации. Однако требования вернуть Пригородный район как историческую ингушскую территорию впервые были озвучены лишь в 1973 году, во время открытых выступлений ингушской интеллигенции в г. Грозном, В конце 1980-х годов проблему стали обсуждать активно. Принятие 26 апреля 1991 г. Верховным Советом СССР закона «О реабилитации репрессированных народов» послужило катализатором конфликта и обеспечило территориальным притязаниям ингушей правовую обоснованность, поскольку третья и шестая статьи нового закона предусматривали также и «территориальную реабилитацию».
Придав легитимность и обеспечив юридическую поддержку требованиям ингушей, закон активизировал их действия. На фоне общей социальной напряженности в регионе, в условиях свободного доступа к оружию и отсутствия эффективных механизмов регулирования противоречий, стремительно нарастающая осетино-ингушская конфронтация переросла в открытую (вооруженную) фазу.
В ночь с 30 на 31 октября 1992 г. вооруженные отряды, вошедшие в 6,30 утра 31 октября на территорию Пригородного района со стороны Ингушетии, у сел. Чермен разоружили пост внутренних войск МВД РФ, напали на пост ГАИ и отделение милиции, захватив заложников. В районе сел, Ольгинское Правобережного района ингушскими вооруженными отрядами была перекрыта автотрасса Ростов-Баку. Здесь нападавшие устроили пост, охраняемый автоматчиками, которые обстреливали проезжавший автотранспорт. Утром к Чермену был подогнан грузовик со стрелковым оружием, раздача которого была начата здесь же. Следом за ним из Назрани в сторону Чермена двинулась автоколонна, состоявшая из КАМазов, приспособленных к ведению боевых действий, В следующие дни в направлении позиций ингушских боевиков двигалась техника, КАМАзы, обитые листовой сталью, БТРы, новые группы вооруженных стрелковым оружием ингушских экстремистов.
Вооруженные столкновения в течение последующих нескольких дней происходили как на территории Пригородного района (в сел. Дачное, Чермен, Октябрьское, Камбилеевское, Куртат, Редант, Южный), так и во Владикавказе и прилегающих населенных пунктах. В окрестностях Владикавказа были попытки совершения террористических акций. Боевые действия сопровождались массовыми убийствами, захватом заложников, разрушением и поджогами хозяйственно-бытовых объектов, мародерством, угоном автотранспорта, скота и другими противоправными действиями.
Вмешательство российских войск, осуществивших крупномасштабную операцию по освобождению территории Северной Осетии от вооруженных бандформирований, остановило массовое кровопролитие. К 5 ноября ингушские вооруженные формирования были полностью выбиты с территории Северной Осетии, Однако отдельные стычки и захват заложников происходили на территории Пригородного района и в последующие месяцы. Чрезвычайно возросший уровень криминогенное создавал угрозу безопасности во всем регионе.
