Введение к работе
Актуальность и научная новизна темы.
Великий Новгород, важнейший областной центр Московского государства в XVI-XVII вв. в Смутное время начала XVII в. оказался в уникальной политической ситуации. Сложные взаимоотношения Новгорода с московскими властями, с самозванцами, с Подмосковным и Нижегородским ополчениями, со шведским военачальником Я. Делагарди были отражением центробежных тенденций в истории Московского государства в Смутное время. Правительство города и его служилые люди в начале XVII в. оказались перед необходимостью самостоятельного политического выбора.
Политический режим, сложившийся в Новгороде летом 1611 г., формально возглавленный генералом Делагарди и боярином кн. И. Н. Большим Одоевским, образовался в результате компромисса – договора с генералом Делагарди, силой захватившего город. Этот договор тем не менее сохранял в условиях распада Московского государства жизнеспособность и, в некоторых смыслах, взаимную выгоду. Такая политическая ситуация эволюционировала в 1613-1615 гг. в неприкрытую оккупацию, как в связи с политическими переменами в Московском государстве, так и в связи с изменением отношения шведской королевской власти к идее занятия московского престола шведским принцем Карлом Филиппом. К 1611 г. новгородское общество было растеряно многолетней Смутой. Новая власть, созданная в Новгороде путем насилия предложила новгородцам некие компромиссы, и первые годы ее функционирования характеризовались наведением порядка в управлении.
При сравнительно хорошей изученности политической истории Северо-Запада, представляется, что плохо исследованными остаются процессы, происходившие внутри новгородского общества. Просопографический метод (изучение биографий новгородцев) позволяет во-первых, выявить основные модели поведения новгородцев и, вместе с тем, не только создать «коллективные портреты», «социальные портреты», «групповые портреты» отдельных общественных групп, но и проследить горизонтальные связи внутри таковых.
Предмет диссертационного исследования составляют те социальные группы, которые наиболее хорошо представлены источниками. Это в первую очередь служилые люди – новгородские дворяне и дети боярские, а также приказные – дьяки и подьячие.
Объект диссертационного исследования – новгородские служилые люди – дворяне и приказные начала XVII в. Просопографическое исследование этой социальной группы с одной стороны обеспечена источниками, представляющими подробные биографические данные; с другой стороны, непростая общественно-политическая ситуация создает условия для успешного поиска мотивов поступков людей.
Цели и задачи исследования. Задача представленного исследования – показать, как в результате просопографического исследования (исследования карьер/биографий) новгородских служилых людей начала XVII в. можно получить новую оценку событий Смуты в Новгороде Великом. Анализ служебных карьер и горизонтальных связей служилых людей Новгорода, поставленных в начале XVII в. в экстремальные условия политической катастрофы, позволяет получить целостную картину эпохи и построить несколько моделей для объяснения стереотипов поведения.
Методика исследования
Основной метод, использованный в диссертационном исследовании – просопографическое изучение служилых людей Новгорода начала XVII в. Под просопографическим исследованием здесь понимается сплошное исследование биографий избранной в качестве объекта социальной группы с особым вниманием к карьерам и горизонтальным связям внутри группы.
Реконструкция социальной картины общества на основе изучения биографий его представителей представляется важным направлением исторического исследования. Здесь обе составляющих имеют самостоятельную ценность: как изучение человеческих судеб на переломных этапах истории, так и общая картина, вырисовывающаяся на основании анализа полученных массовых данных. Такое исследование отличает воссоздание целостной картины эпохи путем исследования биографий людей и родов.
Сочетание биографического, социологического и демографического подхода, выражающегося в максимально полном охвате всех представителей той или иной социальной группы в течение определенного хронологического периода, рассмотрении разных сторон жизни этих людей – карьер, матримониальных, дружеских и прочих связей, количественные методы анализа – вот основные особенности просопографического метода.
Просопографический метод (изучение биографий новгородцев) позволяет, во-первых, выявить основные модели поведения новгородцев. Избранная для исследования эпоха позволяет выстроить такие модели поведения особенно удачно. Политические события эпохи Смуты вводят (в терминологию источников и, соответственно, в объяснительный дискурс) такие понятия, как «отъезд» и «измена», актуализируют понятия «плен», «присяга», «вдовство» и проч. Применение этих моделей к конкретным судьбам новгородцев позволяет группировать карьеры и жизненные стратегии в зависимости от этих моделей. Во-вторых, просопографический метод – исследование биографий всех служилых людей Новгорода за конкретный выбранный хронологический отрезок – дает возможность не только создавать «коллективные портреты» (в историографии также «социальные портреты», «групповые портреты»), но и реконструировать горизонтальные связи между новгородцами – дружеские/враждебные, соседские, родственные и т. п.
Именно исследование горизонтальных связей внутри одной социальной группы позволяет сближать просопографию с генеалогией. В отечественной историографии первые исследования, сегодня получившие бы название просопографических, были связаны с генеалогическим изучением различных социальных групп. Просопография методически близка, но не тождественна генеалогическим исследованиям. Задачей генеалогической работы является реконструкция истории рода. В просопографическом исследовании задачей является создание «портрета» социальных групп и того исторического фона, который создается при изучении отдельных биографий. В данном диссертационном исследовании выбран короткий хронологический промежуток, в течение которого представители этой группы вели активную жизнь; таким образом, вопрос о происхождении того или иного рода служилых людей для данной базы данных – не первоочередной.
Использование метода просопографии к исследованию истории Московского государства XVI-XVII вв. базируется на двух историографических традициях.
Самую длительную историю метод просопографии имеет в изучении римской и византийской знати. Именно этот материал в XIX-ХХ вв. создал классические просопографические работы. Видимо, это обусловлено своеобразием источниковой базы: источники об имперской знати начиная с позднеримского времени, многочисленны и хорошо исследованы.
Существует открытая база данных «Просопография Византийского мира», в которой собраны (и продолжают собираться) известия о всех индивидуумах, упомянутых в византийских текстах за период с 642 по 1261 гг. В этом же ключе следует рассматривать традицию просопографических исследований, сложившуюся в балканских странах – Сербии и, особенно, в Болгарии, где просопографический метод имеет длительную традицию и обширную библиографию. Отечественное антиковедение и византиноведение также оказывалось в круге этой историографии; не случайно первое учебное пособие по просопографии на русском языке было написано исследователем поздней античности.
Хорошая разработанность просопографии англо-саксонской знати также связана с тем, что сохранившийся источник конца XI в. – Domesday Book – дает обильную информацию по персональной истории последнего периода существования англо-саксонских королевств. Именно этому посвящена вторая крупнейшая открытая база данных «Просопография Англо-Саксонской Англии».
Второй важнейшей традицией для современного просопографического исследования общества Московской Руси является линия исследований, идущая от работ Н. П. Лихачева и С. Б. Веселовского начала ХХ в. Созданные этими учеными справочники по дьякам и подьячим Московского государства, боярским родам XIV-XVI вв. никогда в историографии не именовались просопографическими, хотя по сути являлись такими. Нельзя сказать, что исследования этих ученых стоят особняком в историографии ХХ в.; напротив, они породили широкий пласт последователей, прежде всего – в комментариях к источникам XV-XVI вв. Особенностью данного направления является преимущественное внимание к генеалогии, по сравнению с изучением горизонтальных связей внутри социальных групп.
С конца 1980-х г. достижения европейской историографии начинает шире использоваться отечественными исследователями. Термин «просопография», ранее употреблявшийся лишь историками античности и Византии, с этого времени прочно входит в употребление российскими учеными. Появляются работы, посвященные исследованию отдельных социальных групп московского общества, с использованием «просопографической» терминологии («коллективные портреты» и др.). Делаются и первые попытки осмыслить теоретическую базу просопографии (в первую очередь, в работах Ю. Юмашевой) и подвести первые итоги. Заметное влияние на теоретические разработки в области метода оказала монография Л. Стоуна.
Часто просопографические работы представляют собой словари-справочники, биографические и биобиблиографические. Необходимость таких справочников была осознана на исходе ХХ в. многими отечественными историками и американскими славистами. Широко известен заявленный М. По, в сотрудничестве с О. Е. Кошелевой и Б. Н. Морозовым, российско-американский проект «Биографический банк данных Российского государства XIV - начала XVIII в.» и его выполненная часть, посвященная думным и церемониальным чинам 1613-1713 гг. Несомненно, такие словари имеют самостоятельную ценность, особенно применительно к тем историческим эпохам, когда обилие имен в источниках необходимо требует их систематизации. Однако просопографическое исследование предполагает все же не только составление справочника по истории карьер той или иной общественной группы, но и исследование рассматриваемой группы/групп в конкретную историческую эпоху.
Сам принцип охвата просопографическим исследованием всех (или по возможности всех) представителей избранной категории предполагает, что среди объектов исследования будут не только выдающиеся деятели, но, прежде в сего, люди малоизвестные. Основной упор в исследовании делается прежде всего на человека «второго плана». Просопографическое исследование включает также поиск мотиваций в изучаемом обществе путем анализа биографий. Здесь просопографическое исследование сближается с исследованием повседневной жизни.
При исследовании разных хронологических периодов просопографический метод имеет разное применение. Родившись при исследовании поздней античной эпохи, просопографический метод первоначально применялся как накопление всей имеющиейся / находимой информации о персоналиях. Сегодня такой метод успешно применяется в историческом исследовании Древней и Московской Руси, при изучении византийской и англо-саксонской знати в Британии. Число документальных источники для этих эпох по определению малочисленны и вряд ли будут пополнены.
Источники по истории Московского государства XVI-XVII вв. позволяют с большой степенью надежности применить и первый способ просопографического исследования (когда собирается весь биографический материал о персоналии), и, равным образом, ограничиться каким-то одним типом документации (десятни, писцовые книги, разрядные записи, боярские списки, т. д.).
В просопографическом исследовании целью является максимально полный учет данных во-первых, о всех представителях социальной группы и, во-вторых, всех обстоятельств карьеры/биографии. Только такой полный охват данных может позволить выстраивать общие наблюдения. Для этого необходимо привлечение всех групп источников, сообщающих информацию о выбранной для исследования социальной группы.
Другим родственным просопографии направлением исторических исследований является микроистория. Реконструкция социальных связей – родственных, дружеских, соседских, диктует необходимость привлечения примеров-казусов, демонстрирующих реализацию этих горизонтальных связей конкретными людьми в выбранную для исследования эпоху.
В связи с этим применение метода просопографии наиболее перспективно для эпох ярких и насыщенных историческими событиями и соответственно обеспеченных письменными источниками. Одной из таких эпох является начало XVII в. – период отечественной истории, на долгие годы определивший судьбы страны и ее населения. Важной чертой этого времени является проявление центробежных тенденций в русской государственности, высокая степень региональной обособленности. Одним из ключевых эпизодов Смуты было образование в 1611 г. особого режима в Новгороде, обусловленного неравноправным союзом между шведским генералом Делагарди и новгородскими служилыми людьми. Со временем этот режим развился в прямую шведскую оккупацию Новгорода.
Хронологические рамки работы. В качестве хронологических рамок работы избран период между 25 июля 1611 г. (заключение договора Делагарди с Новгородом) и 27 февраля 1617 г. (подписание Столбовского мира). С двух сторон выбранный период охватывает 21 февраля 1613 г. – дату формального избрания на царство царя Михаила Федоровича Романова. Судьбы людей, волей или неволей оказавшихся в городе в это время, по возможности прослеживаются на протяжении всей их биографии, как она отразилась в источниках. Вопрос о том, что предшествовало занятию Новгорода шведами и установлению в городе администрации кн. И. Н. Большого Одоевского – Якова Делагарди, и как город передавался в 1617 г. московской администрации, лежит за пределами исследования.
Источниковая база
Основным источником диссертации является архив Новгородской приказной избы за 1610-1617 гг. Бльшая часть архива хранится ныне в Государственном архиве Швеции в Стокгольме. Эти документы были вывезены в 1620-х гг. уходившими из Новгорода шведскими войсками. Остальная часть архива ныне разрознена по нескольким архивохранилищам Санкт-Петербурга. Другим важным источником диссертации является фонд «Сношения России с Швецией», хранящийся в Российском государственном архиве древних актов. В диссертационном исследовании проводится реконструкция состава архива Новгородской приказной избы. Историографическая ситуация изучения архива Новгородской приказной избы, в отличие от истории изучения других собраний документов приказного делопроизводства Московской Руси, было определено тем, что значительная его часть находится вне пределов России. С этим связаны следующие особенности их изучения. Во-первых, в историографии эти документы часто именуются уникальными, хотя они вполне рядовые. Специфика их – лишь в происхождении и в компактном хранении. Во-вторых, к ним до последнего времени обращались преимущественно специалисты-филологи, исследовавшие русский язык начала XVII в., а не историки. В-третьих, уникальность этого собрания для шведских славистов связана именно с доступностью этих источников для изучения. С нашей точки зрения, ценность архива Новгородской приказной избы в том, что в нем компактно отложились данные, происходящие из одного центра за небольшой хронологический промежуток. Типологически близкие источники находятся во многих архивных собраниях России. Специфика архива Новгородской приказной избы заключается в том, что в нем отложились документы разных сфер деятельности областного учреждения за краткий хронологический период. При этом некоторые виды источников известны только по материалам архива Новгородской приказной избы; в других архивных собраниях они не сохранились.
Именно к началу XVII в. относятся обширные комплексы источников по истории карьер служилых людей – писцовые и дозорные книги, десятни, кормленые книги четвертей, другие источники такого рода. Их сопоставление с данными архива Новгородской приказной избы и создает наиболее полную картину биографий новгородских служилых людей.
Историография
Судьба Великого Новгорода в годы Смуты, особое политическое устройство, насильственно созданное в городе шведской администрацией, потребовали осмысления уже в первые годы после Смуты. Уже в летописных и литературных памятниках, возникших сразу после Смуты, судьбе Новгорода уделялось большое внимание. В трудах историков XVIII в., прежде всего – В. Н. Татищева и кн. М. М. Щербатова истории русско-шведских отношений на Северо-Западе, а также захвата Новгорода в 1611 г. уделялось заметное внимание. Монументальный труд Н. М. Карамзина в целом повторял концепцию насильственного отторжения шведами Новгорода в годы Смуты за «Новым летописцем». В середине XIX в. после введения в научный оборот материалов Посольского приказа, стало заметно более критическое и не столь прямолинейное отношение отечественной историографии к шести годам шведской власти в Новгороде (труды Н. И. Костомарова, Н. П. Лыжина). Для этой эпохи характерно большее внимание к деталям, чем у предшественников. Русская историография начала ХХ в., становясь частью мировой исторической науки, рассматривала проблему шведской власти в Новгороде с учетом мнения зарубежной историографии. В серии трудов Г. А. Замятина, основной задачей которых было рассмотрение реальности кандидатуры шведского принца Карла Филиппа на московский престол, такая связь с зарубежной историографией была наиболее развита. Впрочем, после событий, произошедших в России в 1917-1920 гг. разрыв в связях с мировой наукой, отсутствие возможности работать с находящимися за рубежом архивами, а также политические требования, предъявлявшиеся к историкам надолго вывели вопрос о Новгороде под шведской властью из под внимания исторической науки.
После активизации отношений между СССР и Швецией в конце 1950-х гг. наступил новый этап исследования русско-шведских взаимоотношений начала XVII в. и истории Новгорода в частности. Для этого периода характерен активный ввод в оборот ранее неизвестных историкам обеих стран документов. Изучение русских документов этого периода, хранящихся в Стокгольме, активно велось в 1970-80-х гг. шведскими славистами. Копии этих документов были переданы тогда же советским историкам, но большая часть их исследований была посвящена вопросам социально-экономических отношений и некоторым вопросам культуры.
С конца ХХ в. исследование истории Новгорода начала XVII в., прежде всего – политической, идет чрезвычайно активно (работы В. А. Аракчеева, Е. И. Кобзаревой, И. О. Тюменцева). В трудах современных ученых заметен учет новых тенденций в мировой историографии. Для них характерно использование разных групп источников. Вместе с тем, роль новгородского служилого сословия, отношения новгородцев к шведской власти, система социального устройства новгородского общества, горизонтальные связи внутри новгородских служилых групп оставались неизученными. Эти проблемы рассмотрены в настоящей диссертации.
Практическая значимость работы заключается в том, что она может быть использована для подготовки общих и специальных курсов по отечественной истории и источниковедению. Собранный в диссертации материал может быть использован при создании электронной базы данных по русскому служилому сословию. Методика, апробированная в данном исследовании, применима к изучению других исторических эпох и социальных групп.
Апробация результатов работы проводилась в 1997-2009 гг. на научных конференциях в Санкт-Петербурге, Москве, Великом Новгороде, Пскове, Архангельске, Старой Ладоге. Предварительные результаты изучения архива Новгородской приказной избы обсуждались в Славянском институте Стокгольмского университета. Многие наблюдения, в том числе методические, сделанные в ходе диссертационного исследования были включены в лекционные курсы «Политическая история России» и «Отечественная история», читавшиеся в 2006-2009 гг. в Санкт-Петербургском филиале ГУ-ВШЭ.
Структура работы
