Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Развитие карьеры Н.Н. Новосильцова в конце XVIII - первом десятилетии XIX вв.
1. Начало карьеры 19
2. Участие во внутриполитических преобразованиях 34
3. Государственная деятельность в условиях внешнеполитических «вызовов» 63
Глава II. Служба в 1810-е годы. Н.Н. Новосильцов - доверенное лицо императора
1. Во время Отечественной войны 1812 года 80
2. Несостоявшиеся реформы: от польской конституции к Уставной грамоте 88
Глава III. Проблема общеимперской интеграции польского и еврейского населения
1. Борьба с польскими тайными обществами 117
2. В поисках решения еврейского вопроса 143
Глава IV. Завершение карьеры в царствование Николая I
1. Междуцарствие 1825 года 155
2. Последние годы 162
Заключение 174
Список сокращений 178
Список источников и литературы
- Участие во внутриполитических преобразованиях
- Несостоявшиеся реформы: от польской конституции к Уставной грамоте
- В поисках решения еврейского вопроса
- Последние годы
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Первая треть XIX века в России - время появления целой плеяды выдающихся государственных деятелей. В их ряду особо выделяется фигура Николая Николаевича Новосильцова, сподвижника Александра I, члена Негласного комитета, представителя императора в Царстве Польском. Современники давали его деятельности противоречивые оценки. Историками же его объективный портрет не создан. В отечественной историографии монографических работ о Н.Н. Новосильцове не существует. Настоящая диссертация - первое в отечественной исторической науке наиболее полное исследование государственной деятельности Н.Н. Новосильцова - должна заполнить существующую в историографии лакуну. Актуальность темы вызвана и недостаточной степенью изученности целого ряда аспектов правительственной политики Российской империи первой трети XIX века. Реконструкция политической биографии Н.Н. Новосильцова как одного из наиболее заметных представителей российской бюрократической элиты позволяет полнее исследовать преобразовательные поиски верховной власти, историю государственных учреждений, политику в отношении польского и еврейского населения России, шаги российского правительства на внешнеполитической арене в начале XIX века.
Степень разработанности темы исследования. Масштаб личности Н.Н. Новосильцова и широта его государственной деятельности, привлекали внимание исследователей. Однако за исключением нескольких справочных изданий целостной реконструкции политической биографии Н.Н. Новосильцова проведено не было. В отечественной историографии предпринимались попытки освещения лишь различных этапов его карьеры. Тот или иной исследователь, как правило, сосредотачивался на рассмотрении какого-либо одного аспекта государственной службы Н.Н. Новосильцова. Во многом под влиянием мемуаристов Н.И. Греча и О.А. Пржецлавского, в историографии сложилось стереотипное представление о двух периодах политической карьеры Н.Н. Новосильцова, характеризовавшихся кардинальной сменой его политических взглядов. В первом, связанном с деятельностью в составе Негласного комитета, Н.Н. Новосильцов проявлял себя как либерал, идейный соратник Александра I. Во втором, начавшемся после 1812 года и связанном с деятельностью в Царстве Польском и западных губерниях России, Н.Н. Новосильцов выступал как консерватор. По существу, все историографические работы, так или иначе касавшиеся фигуры Н.Н. Новосильцова, распадаются на две группы в соответствии с вышеуказанным делением. Одни авторы основное внимание уделяли началу александровского царствования, мельком упоминая Н.Н. Новосильцова. Другие - обращались к осмыслению российско-польских отношений первой трети XIX века и не могли обойти вниманием фигуру чиновника, сыгравшего в них значительную роль. Особняком в историографическом корпусе стоят работы, посвященные Государственной Уставной грамоте Российской империи. Факт руководства Н.Н. Новосильцовым разработкой общеимперской конституции в конце 1810-х гг. не мог быть вписан в незамысловатую схему радикальной перемены чиновником своих политических убеждений.
Первым профессиональным историком, уделившим внимание Н.Н. Новосильцову, был Н.Г. Устрялов, отметивший, что чиновник, назначенный полномочным делегатом при Государственном совете Царства Польского, призван был охранять «выгоды России».
Впервые внимание деятельности Н.Н. Новосильцова в составе Негласного комитета уделили дореволюционные историки. М.И. Богданович, будучи знаком с неопубликованной работой М.А. Корфа и заимствовав его характеристику Н.Н. Новосильцова, представил чиновника как убежденного абсолютиста, противника освобождения крестьян из крепостной зависимости, умного, но «мало способного к постоянным усидчивым занятиям». А.Н. Пыпин, напротив, считал Н.Н. Новосильцова убежденным конституционалистом. Историк первым в отечественной историографии назвал Н.Н. Новосильцова автором Государственной Уставной грамоты Российской империи. Вероятно, знакомство А.Н. Пыпина с этим проектом предопределило его осторожный подход к оценке деятельности Н.Н. Новосильцова в Польше. Специально историк ее не рассматривал, но заметил, что и в это время в Н.Н. Новосильцове «сохранились качества, способные вызывать большое сочувствие». Соглашаясь с мнением А.Н. Пыпина о конституционалистских убеждениях Н.Н. Новосильцова, великий князь Николай Михайлович охарактеризовал чиновника как «отличного исполнителя возлагаемых на него письменных задач», «скорее труженика [...], чем руководителя» Негласного комитета. Заслугой Н.К. Шильдера стало введение в научный оборот двух, разработанных Н.Н. Новосильцовым в 1805 - 1807 гг. проектов организации комитетов высшей полиции .
Вопрос о единстве общественно-политических взглядов членов Негласного комитета поставил М.В. Довнар-Запольский. Он полагал, что искренним либералом в составе кружка был только П.А. Строганов. «Что касается Кочубея и Новосильцева, то либерализм их был весьма относительного свойства; это были люди, стремившиеся к влиянию и власти, готовые даже сдерживать либеральные порывы осторожного монарха». Историк справедливо подчеркнул свойственные Н.Н. Новосильцову умеренные либеральные взгляды и желание карьерного роста.
Тезис о стремлении членов Негласного комитета к укреплению собственного влияния на Александра I был развит в советской историографии С.Б. Окунем. Считая мероприятия царствования Александра I вынужденной политикой «заигрывания с либерализмом», историк полагал, что «молодые друзья» императора «исходили из незыблемости основ абсолютизма и крепостничества», были «молодыми ветвями старого дерева» дворянской аристократии, проявлявшими лишь внешний либерализм. По мысли С.Б. Окуня, Государственная Уставная грамота была разработана Н.Н. Новосильцовым как заранее подготовленный правительством умеренный ответ на возможные революционные выступления. Иную точку зрения на деятельность Негласного комитета высказал А.В. Предтеченский, полагавший, что стремление «молодых друзей» к осторожным реформам было искренним, но работу комитета отличала бессистемность. Никакого, даже краткого портрета Н.Н. Новосильцова историк не оставил.
Наиболее подробно деятельность Негласного комитета отражена в работах сумевшего реконструировать процесс складывания кружка еще до воцарения Александра I М.М. Сафонова. Под пером исследователя Н.Н. Новосильцов предстает как осторожный политик, тонкий царедворец, чутко улавливавший
настроения монарха для укрепления собственного положения проницательного
советника , не отвергавший, однако, в принципе «конституционного
преобразования государственного строя» . На труды М.М. Сафонова опирается современный автор А.В. Демкин, не давая самостоятельной оценки деятельности
Н.Н. Новосильцова .
Историки уделяли внимание и анализу отдельных шагов Н.Н. Новосильцова в начале XIX века. Подробный анализ его работы над созданием проекта учреждения министерств произвел М.А. Приходько. Роль Н.Н. Новосильцова в сфере просвещения и науки подчеркивают Т.Н. Жуковская и Э.Н. Филиппова.
Попыток связать факты активности Н.Н. Новосильцова в области разработки административных преобразований с его деятельностью в сфере просвещения и науки не предпринято. На связь деятельности всех членов Негласного комитета по развитию народного образования и по «усилению бюрократического начала в управлении государства» недавно обратил внимание лишь П.В. Акульшин, не выделив особо роль Н.Н. Новосильцова. В историографии комплексно не исследовались также шаги Н.Н. Новосильцова, вызванные внешнеполитическими угрозами первого десятилетия XIX века. Только перипетии дипломатической миссии Н.Н. Новосильцова в Лондон в 1804-1805 годах были рассмотрены А.М. Станиславской, А.А. Орловым, Л.В. Выскочковым. Л.В. Выскочков же первым обратил внимание на холодность по отношению к Н.Н. Новосильцову со
стороны Николая I .
Отдельный блок исследований, авторы которых касались фигуры Н.Н. Новосильцова, посвящен разработке Государственной Уставной грамоты Российской империи. Высказанную П.К. Щебальским мысль о федералистических принципах управления, заложенных в этом документе Н.Н. Новосильцовым, развил Г.В. Вернадский. Ему принадлежит заслуга увязывания Уставной грамоты с проектом «Учреждение наместничеств». Историк дал взвешенную оценку всей государственной деятельности чиновника: «Новосильцов - каковы бы ни были его недостатки - был государственным деятелем большого размаха, острого ума и сильной воли. [...] ...И в польский период своей деятельности, особенно в начале его, Новосильцов представлял еще собой крупную государственную силу - уже по одному своему административному опыту, патриотизму - разумеется, русскому, а не польскому - и природным дарованиям». Явившийся последователем Г.В. Вернадского в оценке конституционных замыслов Александра I С.В. Мироненко выдвинул предположение о знакомстве Н.Н. Новосильцова с текстом речи императора на первом сейме Царства Польского, проходившем в марте 1818 года.
А.В. Предтеченский отрицал конституционный характер Уставной грамоты, а
проект учреждения наместничеств с именем Н.Н. Новосильцова не связывал .
К.С. Чернов, кропотливо проанализировавший источники грамоты, также убежден в отсутствии в ней конституционалистских положений. Анализ Конституционной хартии Царства Польского и проекта «Учреждение наместничеств», которые легли
в основу Уставной грамоты, произвели А.В. Ващенко и В.Г. Арутюнян .
Об участии Н.Н. Новосильцова в решении еврейского вопроса упоминает несколько авторов. Более полное освещение получила его деятельность в Царстве Польском и Виленском учебном округе. На характеристику Н.Н. Новосильцова повлияли негативные отклики его современников на осуществлявшееся им преследование тайных обществ польско-литовской молодежи. Одним из создателей негативного образа Н.Н. Новосильцова в польской историографии был Ш. Аскенази, характеризовавший чиновника так: «...Он стал злым духом Царства Польского, и все несчастия, которые валились в эти годы на голову страны и лучших ее людей, вызывались, по большей части, Новосильцевым - его участием или инициативой». По-видимому, Ш. Аскенази принадлежит роль родоначальника мифа о стремлении Н.Н. Новосильцова к активной русификации западной окраины Российской империи. «Имя его, - писал историк, - [...] осталось в памяти поляков
как самое совершенное воплощение русификаторского гнета» . Аналогичная трактовка содержится в работе Л. Базылева, написанной в 1984 году и позже переведенной на русский язык. Схожая оценка роли чиновника дана автором единственного на сегодняшний день польского монографического исследования о
Н.Н. Новосильцове Б. Шиндлером . В написанной без привлечения архивных документов монографии под названием «Николай Новосильцов (1762-1838): портрет царского инквизитора» дан беглый очерк начала политической карьеры Н.Н. Новосильцова, а основное внимание уделено польскому периоду его деятельности. Б. Шиндлер приходит к тому же, что и Ш. Аскенази, выводу: «Новосильцов вошел в историю Польши как циничный и беспощадный высокопоставленный царский чиновник, который безотлагательно выполнял директивы, полученные из Петербурга, и команды великого князя Константина, жестоко усмирял вольнолюбивые устремления поляков и с помощью крупномасштабных, широких репрессий, особенно в отношении молодежи, в значительной степени способствовал ускорению роста антироссийских настроений
в Царстве Польском, который в конце концов привел к непредвиденным
последствиям» .
Более взвешенная оценка деятельности Н.Н. Новосильцова в Царстве Польском и западных губерниях утвердилась в отечественной историографии. В дореволюционных работах, наряду с освещением негативных сторон деятельности Н.Н. Новосильцова в Виленском учебном округе, подчеркивалась обязанность чиновника исполнять функции представителя центра империи на ее национальной окраине, препятствовать дезинтеграционным настроениям. С. Бархатцев особо выделял отсутствие в округе какой-либо русификации при Н.Н. Новосильцове. Так же нейтрально, как ее дореволюционные предшественники, оценивала мероприятия Н.Н. Новосильцова по раскрытию тайных обществ на территории
западных губерний Н.К. Орлова в диссертации 1984 года . Т.В. Андреева, один из крупнейших современных исследователей тайных обществ первой трети XIX века, справедливо подчеркивает, что причина проявленной чиновником строгости к польским конспиративным организациям крылась, в частности, в поставленной
ими цели польского национального освобождения .
В советский период внимание деятельности Н.Н. Новосильцова в Польше уделялось лишь в работах, посвященных представителям польской науки и культуры, пострадавшим в результате действий Н.Н. Новосильцова, который кратко характеризовался как реакционер, препятствовавший национальному освобождению Польши. Так, автор биографии историка и лектора И. Лелевеля, пропагандировавшего идею польского суверенитета и уволенного из Виленского университета, А.М. Басевич писал: «...Активную антипольскую политику проводил мракобес Н.Н. Новосильцев, занимавший пост императорского
комиссара при Административном совете» .
В современной российской историографии прослеживается попытка соединить дореволюционный и советский дискурсы. Так, Т.Н. Жуковская отмечает: «Н.Н. Новосильцев как государственный деятель и личность в годы пребывания в Царстве Польском оставил негативные следы. [...] В то же время известны некоторые записи Новосильцева, адресованные Александру I, где даются конструктивные советы по совершенствованию управления, польской политике в целом, выдержанные во вполне лояльном к полякам тоне». Неопределенность оценки деятельности Н.Н. Новосильцова содержит издание Института
славяноведения РАН «Польша и Россия в первой трети XIX века» . Один из авторов этой монографии Б.В. Носов полагает, что все - «и хорошее, и дурное» - в деятельности Н.Н. Новосильцова в Польше было обусловлено исключительно приказами Александра I, в чьих руках чиновник, лишенный, по мнению историка, индивидуальности, был лишь слепым оружием. Схожий портрет Н.Н. Новосильцова оставил английский историк В. Завадский. Он сомневался в его либеральных убеждениях и характеризовал мероприятия александровского царствования в отношении Польши как имитацию либеральной политики. Подобная оценка дана В.В. Кутявиным и В.В. Лазаревой, полагающими, что «если биография Новосильцева будет написана, то главный герой выступит в ней как образцовый и полезный функционер системы, преимущественно как социальный
тип, а не многосодержательная индивидуальность» . Очевидно, что эти спорные оценки Н.Н. Новосильцова лишний раз актуализируют необходимость настоящего диссертационного исследования.
Объектом диссертационного исследования является политическая история России первой трети XIX века.
Предметом диссертационного исследования выступает жизнь и государственная деятельность Н.Н. Новосильцова.
Цель исследования - всесторонне изучить государственную деятельность Николая Николаевича Новосильцова в контексте правительственной политики России первой трети XIX века, реконструировать его политическую биографию. Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:
-
Рассмотреть последовательно этапы карьеры Н.Н. Новосильцова
-
Оценить степень участия Н.Н. Новосильцова в преобразовательных поисках верховной власти
-
Проанализировать предпринятые Н.Н. Новосильцовым меры в отношении польского и еврейского населения Российской империи
-
Проследить эволюцию общественно-политических взглядов Н.Н. Новосильцова
-
Исследовать обстоятельства частной жизни Н.Н. Новосильцова Хронологические рамки исследования охватывают период с 1766 или 1767
года по 1838 год, то есть годы жизни Н.Н. Новосильцова. Содержание первого параграфа первой главы несколько выходит за хронологические рамки, поскольку в нем кратко рассмотрена история рода Н.Н. Новосильцова.
Методологической основой исследования стали принципы историзма и научной объективности. При написании диссертации использован ряд методов исторического исследования: биографический, позволяющий проанализировать этапы становления личности Н.Н. Новосильцова; историко-психологический, выявляющий мотивы его шагов и действий; сравнительно-исторический, дающий возможность изучить государственную деятельность Н.Н. Новосильцова в широком контексте правительственных мероприятий начала XIX века. Метод исторической реконструкции позволил воссоздать в подробностях поездки Н.Н. Новосильцова в Лондон в 1804 и в Москву в 1812 гг., обстоятельства его участия в событиях в Варшаве во время междуцарствия.
Источниковая база, на которой построено диссертационное исследование, представлена одним типом источников - письменными источниками. Были использованы следующие группы письменных источников: документальные источники, повествовательные источники, справочники, периодическая печать. Документальные источники, использованные в работе, представлены следующими видами письменных источников: законодательными актами, законопроектами, делопроизводственной документацией. Группу повествовательных источников составляют источники личного происхождения (письма, дневники, воспоминания современников). Документальные и повествовательные источники представлены не только опубликованными, но и архивными источниками.
Характеризуя архивные фонды, следует отметить, что одной из причин отсутствия в историографии специального исследования о Н.Н. Новосильцове является известная скудость источников личного архива чиновника. Архив Н.Н. Новосильцова был разграблен в период польского восстания 1830-1831 гг. До нашего времени сохранилось ограниченное количество, распыленных по разным архивохранилищам источников, напрямую связанных с деятельностью чиновника. В ходе написания диссертации были использованы архивные фонды 8 архивохранилищ Санкт-Петербурга и Москвы. Документы личных фондов Н.Н. Новосильцова - в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки (Ф. 526) и архиве Санкт-Петербургского Института истории Российской академии наук (Ф. 176) - в большинстве своем носят разрозненный характер. Однако здесь представлены черновики ряда проектов Н.Н. Новосильцова, личная и служебная переписка. Большое значение для исследования начала карьеры Н.Н. Новосильцова, его деятельности в первые годы александровского царствования имеют документы из фондов Российского государственного архива военно-морского флота (Ф. 204), Российского государственного архива древних актов (Ф. 30), архива Санкт-Петербургского Института истории РАН (К. 115; Ф. 238), Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (Ф. 500; Ф. 859; Ф. 1000; Ф. 1043). Документы отражают стремление Н.Н. Новосильцова преуспеть на дипломатическом поприще, его работу в качестве личного секретаря Александра I, участие в разработке административных преобразований и реформе образования. Делопроизводственная документация, связанная с деятельностью Н.Н. Новосильцова в должности попечителя Санкт-Петербургского учебного округа, отложилась в фондах Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга (Ф. 13; Ф. 139). Определяющее значение для реконструкции возможного участия Н.Н. Новосильцова в событиях Отечественной войны 1812 года имеют обнаруженные нами неопубликованные воспоминания внучатого племянника чиновника, сохранившиеся в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинского дома) РАН (Ф. 250). Последовавший после окончания войны 1812 года этап карьеры Н.Н. Новосильцова, связанный с его деятельностью в Царстве Польском, нашел свое отражение в целом ряде неопубликованных источников, представленных в Российском государственном историческом архиве (Ф. 735; Ф. 1018; Ф. 1162; Ф. 1409). Так, среди документов фонда Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (Ф. 1409) нам удалось обнаружить считавшуюся утраченной чистовую писарскую копию не получившего силу закона проекта «Органического устава о евреях, живущих в Царстве Польском», разработанного Н.Н. Новосильцовым в 1816 году. Черновики этого проекта были найдены нами среди документов собрания отдельных поступлений Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (Ф. 1000). Делопроизводственные документы из Санкт-Петербургского филиала архива РАН (Ф. 7) позволяют узнать судьбу могилы Н.Н. Новосильцова.
Корпус опубликованных источников по теме составляют законодательные акты, законопроекты, делопроизводственная документация, источники личного происхождения, дореволюционные справочные издания, периодическая печать.
Законодательные акты по теме опубликованы, главным образом, в первом собрании Полного собрания законов Российской империи, в котором напечатаны утвержденные законопроекты, разработанные Н.Н. Новосильцовым (например, проект учреждения министерств). В специальных изданиях опубликованы законодательные акты, редактировавшиеся при участии Н.Н. Новосильцова (к примеру, Конституционная хартия Царства Польского).
Принципиальное значение для исследования имеют опубликованные законопроекты, созданные Н.Н. Новосильцовым, но не получившие силу закона. Для характеристики законотворческой деятельности Н.Н. Новосильцова в 1810-е гг. необходимо обращаться к разработанным чиновником, но не утвержденным монархом проектам преобразований на местном и общеимперском уровнях.
К делопроизводственным документам могут быть отнесены документы российского министерства иностранных дел, связанные с дипломатической миссией Н.Н. Новосильцова, донесения австрийского посланника в Петербурге Л. Лебцельтерна, доносы осведомителя III отделения Собственной Его
Императорского Величества Канцелярии Ф.В. Булгарина .
Источники личного происхождения позволяют максимально полно реконструировать не только эпизоды государственной деятельности
Н.Н. Новосильцова, но и обстоятельства его частной жизни. Работу чиновника в Негласном комитете можно реконструировать на основе как писем самого Н.Н. Новосильцова, так и при анализе документов других членов кружка - дневниковых записей П.А. Строганова, так называемых «протоколов Негласного комитета» и воспоминаний А.Е. Чарторыйского. Рельефнее охарактеризовать деятельность Н.Н. Новосильцова в Царстве Польском и западных губерниях России позволяют многочисленные мемуары современников, весьма пристрастных в своей оценке предпринятых им мер. Ценнейшим источником, позволяющим оценить изменение положения Н.Н. Новосильцова в управленческой элите с
воцарением Николая I, служит дневник М.А. Корфа .
Отдельные аспекты карьеры Н.Н. Новосильцова могут быть охарактеризованы благодаря обращению к дореволюционным справочникам. Среди них особое место занимают адрес-календари (месяцесловы), содержащие перечни правительственных учреждений и их личный состав. Энциклопедические издания XIX века позволяют уточнить биографию чиновника.
Для реконструкции биографии Н.Н. Новосильцова были привлечены также
материалы периодической печати .
Привлеченные в процессе исследования разнообразные виды источников позволяют с достаточной полнотой реконструировать и максимально объективно оценить деятельность Н.Н. Новосильцова на государственной службе.
Научная новизна исследования. Настоящее диссертационное исследование является первым в отечественной исторической науке специальным комплексным исследованием жизни и государственной деятельности Николая Николаевича Новосильцова. Все ключевые этапы карьеры Н.Н. Новосильцова рассмотрены на основе разнообразных письменных источников, в числе которых особое место занимают впервые введенные в научный оборот архивные документы (в частности, воспоминания внучатого племянника Н.Н. Новосильцова, черновики и чистовая писарская копия проекта «Органического устава о евреях, живущих в Царстве Польском»). Анализ всех аспектов государственной деятельности чиновника показывает, что распространенный в российской и зарубежной историографии тезис об эволюции общественно-политических взглядов Н.Н. Новосильцова после 1812 года (от либеральных - к консервативным) следует признать необоснованным. В рамках инициированного Александром I и продолжавшегося в течение 1800-1810-х гг. реформаторского курса Н.Н. Новосильцов оставался его деятельным участником, на всем протяжении своей жизни сохраняя умеренно- либеральные взгляды. В диссертации многие эпизоды жизни и государственной деятельности Н.Н. Новосильцова, которые прежде были практически не известны историкам, впервые подробно освещены. Так, впервые в историографии с наибольшей достоверностью определен год рождения Н.Н. Новосильцова, весьма полно исследован начальный этап карьеры чиновника, выявлены сведения о государственной службе отца Н.Н. Новосильцова. При характеристике роли Н.Н. Новосильцова в разработке министерской реформы удалось выявить его первоначальную мысль назначить на пост министра народного просвещения своего дядюшку А.С. Строганова, а не двоюродного брата П.А. Строганова, как это считалось в историографии раньше. Впервые в исторической науке поставлен вопрос об участии Н.Н. Новосильцова в Отечественной войне 1812 года и его роли в оставлении Москвы. Текстологический анализ позволил установить связь между отредактированной Н.Н. Новосильцовым Конституционной хартией Царства Польского и разработанным им же проектом «Учреждение наместничеств», для которого польская конституция служила источником. Этот факт дал основание выдвинуть гипотезу об обусловленности содержания речи Александра I на польском сейме 1818 года окончанием работы Н.Н. Новосильцова над проектом «Учреждение наместничеств». Подчеркнута роль Н.Н. Новосильцова в деле правовой эмансипации еврейского населения Российской империи, чиновник представлен убежденным сторонником общеимперской интеграции польского и еврейского населения западных окраин страны. Выдвинуто предположение о значительной роли Н.Н. Новосильцова в событиях в Варшаве во время междуцарствия. До появления настоящего диссертационного исследования Н.Н. Новосильцов оставался единственным из членов Негласного комитета, чья деятельность не была удостоена специального научного исследования.
Положения, выносимые на защиту:
-
Первые тридцать лет жизни Н.Н. Новосильцова, родившегося в 1766 или 1767 году, оказались решающими для оформления его общественно-политических представлений. Аристократическое воспитание, хорошее образование, храбрость на военном поприще, знакомство с английским гражданским и политическим устройством повлияли на формирование взглядов Н.Н. Новосильцова, который в дальнейшем проявил себя как сторонник постепенных конституционных преобразований, умеренный либерал.
-
В составе Негласного комитета Н.Н. Новосильцов наиболее активно проявил себя в административной реформе и реформе образования, рассматривая их как неотъемлемые и взаимосвязанные составляющие направленного на конституционные преобразования процесса выстраивания эффективного аппарата управления, в котором должны действовать квалифицированные кадры.
-
В 1810-е годы Н.Н. Новосильцов, будучи полномочным делегатом при Государственном совете Царства Польского, принимал ключевое участие в преобразовательных поисках верховной власти в отношении польского вопроса и общеимперской конституционной реформы. Явившись редактором Конституционной хартии Царства Польского, он на ее основе к марту 1818 года разработал проект «Учреждение наместничеств», выстраивавший стройную и единообразную систему управления всеми имперскими территориями. В соответствии с решением Александра I, оба проекта легли в основу разработанной также под руководством Н.Н. Новосильцова Государственной Уставной грамоты Российской империи.
-
В Царстве Польском и западных губерниях России Н.Н. Новосильцов играл роль представителя центра империи на ее национальной окраине. Он был убежденным сторонником общеимперской интеграции этой территории, пресекая сепаратистские, с его точки зрения, настроения польско-литовского населения и способствуя гражданской и политической эмансипации еврейского. Свойственные Н.Н. Новосильцову общие либеральные установки и недооценка им глубины укореннености в исторической памяти поляков идеи государственного суверенитета, обусловили безрезультатность его деятельности в западном крае, охваченном в 1830-1831 гг. антиимперскими выступлениями.
-
Согласно впервые выявленному источнику, Н.Н. Новосильцов сыграл одну из ключевых ролей в оставлении Москвы в 1812 году и, по мнению ряда мемуаристов, принимал деятельное участие в событиях в Варшаве во время междуцарствия.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов при дальнейшем изучении проблем истории России рубежа XVIII -XIX вв., а также при подготовке общих и специальных лекционных курсов, учебников и учебных пособий.
Апробация результатов исследования проводилась на конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Опора престола: дворянство в истории России» (Санкт-Петербург, 3-5 мая 2007 г.), на Всероссийской конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ноябрьские чтения - 2007» (Санкт- Петербург, 17 ноября 2007 г.), на Ежегодной конференции студентов третьего курса по проблемам мировой и национальной истории (The annual conference of the Third Year Students on the Problems of the World and National History), проводимой кафедрой английского языка для обществоведческих факультетов СПбГУ (Санкт- Петербург, 22 апреля 2008 г.), на Второй Всероссийской студенческой историко- регионоведческой конференции (Санкт-Петербург, 24-26 октября 2008 г.), на Всероссийской научной конференции «Проблемы политической истории России на рубеже XVIII-XIX вв. Павел I. Александр I» (Санкт-Петербург, 21-22 октября 2011 г.), на Международной научной конференции памяти М.Г. Штейна (Санкт- Петербург, 29-30 апреля 2012 г.), на Международной научной конференции «1812 год в судьбах России и Европы» (Санкт-Петербург, 6-7 декабря 2012 г.), на научно- практической конференции «Романовы в истории России» (Кингисепп, 17-18 мая 2013 г.), на заседании кафедры истории России с древнейших времен до XX века Исторического факультета СПбГУ, в Отделе новой истории России Санкт- Петербургского Института истории РАН. Основные положения диссертационного исследования представлены в ряде публикаций, общим объемом 3,6 а.л.
Структура диссертации. Работа состоит из введения и четырех глав, разделенных на параграфы, последовательно раскрывающие этапы карьеры Н.Н. Новосильцова, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы.
Участие во внутриполитических преобразованиях
Успехи на служебном поприще, сопутствовавшие Н.Н. Новосильцову в первой трети XIX века, трудно объяснить без обращения к началу его карьеры, к той общественной среде, в которой формировались его взгляды и жизненные установки.
Сведения о семье Н.Н. Новосильцова, его детских и юношеских годах весьма скудны. Н.Н. Новосильцов принадлежал к древнему дворянскому роду, берущему свое начало в XIV веке. «Предок рода Новосильцовых, муж честен именем Шель, по крещении названный Георгием, в 6883 (1375) году выехал из Свейского королевства в Польшу [...], а потом в Москву к Великому Князю Дмитрию Иоанновичу Донскому»1. Семейное предание носит во многом легендарный характер. Как замечает Б.Н. Морозов, «дата выезда явно недостоверна» . Приезд Шеля в Москву, если он имел место, состоялся раньше, поскольку сын Шеля - Яков Юрьевич Новосилец - был окольничим удельного князя Владимира Андреевича Храброго и уже в 1374 году стал наместником в Серпухове3. Василий Яковлевич был боярином у великого князя Василия Темного. На протяжении XV - XVII вв. Новосильцовы служили великим московским князьям, были воеводами, наместниками, послами. Прадед Н.Н. Новосильцова Иван Иванович Новосильцов участвовал в Чигиринских походах4, а в январе 1676 года царь Алексей Михайлович пожаловал ему «с поместного его оклада в вотчину» 118 четвертей земли в разных урочищах в Медынском и Боровском уездах . После смерти 8 (19) декабря 1740 года сына И.И. Новосильцова Устина Ивановича его земельное имущество было разделено между сыновьями: прапорщиком Ряжского драгунского полка Иваном, капралом лейб-гвардии Преображенского полка Саввой, драгуном Рижского драгунского полка Ефимом и капралом лейб-гвардии Измайловского полка Николаем6. Последний и стал отцом будущего сподвижника Александра I.
В отечественной историографии о Николае Устиновиче Новосильцове практически нет никаких сведений, приводятся только приблизительные годы жизни - (1707 - после 1775)1. Нам удалось отыскать материалы, позволяющие попытаться реконструировать некоторые эпизоды его биографии. Николай Устинович Новосильцов вступил в службу в 1738 году солдатом в лейб-гвардии Измайловский полк. Благодаря «оказанной в его службе ревности и прилежности пожалован 1751 мая 26-го в прапорщики». С 18 (29) декабря 1753 года стал подпоручиком, с сентября 1755 года выполнял функции полкового обозного, в 1758 году получил чин капитан-поручика, в 1761 - капитана. 3 (14) августа 1762 года Николаю Устиновичу был пожалован чин секунд-майора2. В 1770-е годы он числится секунд-майором лейб-гвардии Московского батальона3. В 1787 году Николай Устинович подал прошение в Московское Дворянское депутатское собрание о внесении его рода в 4-ю часть Дворянской родословной книги. Решение об этом было принято 22 февраля 1788 года .
В 1750-е гг. Николай Устинович вступил в брак с баронессой Марией Сергеевной Строгановой (1736 - около 1770), дочерью горнозаводчика, солепромышленника, барона С.Г. Строганова. Доподлинно известно, что от этого брака родилось четверо детей: дочь Мария, появившаяся на свет в 1760 году, и трое сыновей Сергей, Николай и Иван. Все трое обучались в Пажеском корпусе. Сергей выпустился оттуда в 1782 году, Николай - в 1783, а Иван - в 17875. Старшим, по-видимому, был Сергей. Он сделал военную карьеру, получил чин секунд-майора, в 1786-1787 гг. числился в палате Гражданских дел Московской губернии .
По вопросу о годе рождения Николая Николаевича Новосильцова в источниках и историографии нет единства. Наиболее часто встречающиеся даты - 1761 и 1762 годы . В издании «Петербургский некрополь», рассказывающем о местах погребения общественных деятелей XVIII-XIX вв. в Петербурге, указано, что Н.Н. Новосильцов умер 8 апреля 1838 года на 72 году жизни . В таком случае, годом его рождения следует считать либо 1766, либо 1767 год. На наш взгляд, именно эта дата (1766/1767) является верной. Она подтверждается словами самого Николая Николаевича. В письме к своему двоюродному брату Павлу Строганову он вспоминал: «Когда мне было только три года, я уже имел несчастье потерять свою мать...»2. Николай Николаевич не был младшим ребенком в семье, после него родился брат Иван. Известно, что он умер в 71 год 7 (19) сентября 1841 года . Следовательно, год рождения Ивана 1769 или 1770. Иван появился на свет в один из трех годов, составивших временной промежуток между моментом рождения Николая и смертью баронессы М.С. Строгановой. Николай, соответственно, родился либо в 1766, либо в 1767 году. Кроме того, косвенно подтверждает эту дату время выпуска братьев из Пажеского корпуса. Иван выпустился в 17 лет, в 1787 году, Николай - в 1783 и, по-видимому, в том же возрасте. (Заметим, что исследователь рода Строгановых И.В. Купцов называет годом рождения Новосильцова 1767-й, но никак не аргументирует свою позицию4).
Семья проживала в Москве, но после смерти Марии Сергеевны малолетний Николай был взят на воспитание в Петербург, в дом дяди, графа Александра Сергеевича Строганова (1733-1811), европейски образованного человека, сенатора, с 1800 года президента Академии художеств. Впоследствии Новосильцов с благодарностью вспоминал его: «Он вырвал меня из моего дома, вытащив из Москвы, где мы проживали, взял меня к себе и расточал на меня все заботы отца, которые только может расточать отец на своего ребенка»5. В доме дяди Николай получил хорошее начальное домашнее образование и был записан в пажи. Как указывает современный исследователь В.М. Файбисович, «протекция была едва ли не главным условием при определении в Пажеский корпус» . Как представляется, протекцию Новосильцову оказал граф А.С. Строганов.
Пажеский корпус был в то время не только учебным, но и придворным учреждением. Поступавшие в пажи малолетние дворяне, помимо посещения учебных занятий, несли повседневную службу при монаршем дворе. Само здание Пажеского корпуса в 1766 - 1788 гг. находилось вблизи императорской резиденции - в двухэтажном доме Амосова на Луговой (Миллионной) улице . Учившийся в корпусе почти в то же время, что и Н.Н. Новосильцов, видный деятель александровского царствования, министр полиции А.Д. Балашев указывал, из каких предметов состояла программа обучения пажей: «Учения же мои были в следующем: языкам - французскому, немецкому, греческому, латинскому, и правила Российского, на коем, после грамматики, риторику; наукам: физике, натуральной истории, истории, географии, арифметике, геометрии, артиллерии и фортификации. Сверх же того проходили мы математический курс: механику, гидраулику, гидростатику, оптику...» . По итогам обучения в корпусе выпускники сдавали экзамены. А.Д. Балашев вспоминал о своем последнем экзамене 31 июля (10 августа) 1787 года: «На сем экзамене получил я также первую и самую лестную похвалу, и в следующих газетах напечатано, что было в Пажеском корпусе открытое испытание, в котором особливым знанием отличились два пажа, и именно: первый был я, а Новосильцов - второй» . Речь идет, конечно, о брате Н.Н. Новосильцова Иване Николаевиче, который поступил в корпус в 10-летнем возрасте в 1780 году и выпустился в 17874. Знания, которые получил в корпусе Николай Николаевич, дополняли приобретенные на домашних занятиях в доме А.С. Строганова.
Несостоявшиеся реформы: от польской конституции к Уставной грамоте
Отъезд Н.Н. Новосильцова из Петербурга, подготавливавшийся в тайне, стал неожиданностью для многих приближенных ко двору лиц, в том числе для дружившего с Николаем Николаевичем П.И. Багратиона. В конце октября 1804 года он отослал Н.Н. Новосильцову письмо, в котором сетовал на внезапность его отъезда: «Не так, как дипломат, а как честной солдат Вам говорю, что крайне мне было больно - не простившись с Вами. Ваш внезапный отъезд меня удивил, приехавши в город. Я тогда жил десять дней и учил проклятый 20-й Егерский полк, [...] окончивши, мне говорят, что Вы уже давно в Кронштадт уехали...» . Из Кронштадта Н.Н. Новосильцов смог отправиться в Швецию лишь со второй попытки, в первый раз сильный шторм заставил корабль вернуться в порт . Из шведского же Ґетеборга на некогда французском, ас 1801 года захваченном англичанами фрегате «La Chiffone» Николай Николаевич добрался до Лондона . П.И. Багратион передал Н.Н. Новосильцову ходившие по Петербургу слухи о его стремительном отъезде: «Здесь многие думают, что вы поехали жениться, а я сумневаюсь, она нехороша, и вряд ли дадут много гамзы, а впрочем, будь судьба - благослови Бог» . По-видимому, под потенциальной невестой Н.Н. Новосильцова П.И. Багратион подразумевал дочь СР. Воронцова Екатерину (1783-1856) . Трудно сказать, имели ли со стороны Н.Н. Новосильцова место какие-либо ухаживания за дочерью российского посла в Лондоне еще в конце XVIII века, однако осенью 1804 года Николай Николаевич был направлен за границу, в первую очередь, с поручением общегосударственной важности.
При ведении переговоров Н.Н. Новосильцов должен был опираться на инструкцию, которую получил при своем отъезде из Петербурга . Над ее составлением работал сам Александр I при участии товарища министра иностранных дел А.Е. Чарторыйского, в тот период фактически возглавлявшего российское внешнеполитическое ведомство. В основе инструкции от 11 (23) сентября 1804 года лежало стремление к объединению сил и средств России и Великобритании. Согласно инструкции, в ходе переговоров Н.Н. Новосильцов должен был обсудить как конкретные задачи, которые предстояло решить обеим державам, так и цели, достичь которые возможно было в отдаленной перспективе. Первоочередной задачей было урегулирование ситуации в Европе, главным образом, за счет ослабления Франции. Речь шла о заключении англо-русского военного союза с целью прекращения военным путем агрессивных действий Наполеона. Декларировалась необходимость его свержения. При этом Александр I выступал как убежденный сторонник конституционной монархии и в странах, захваченных Бонапартом, предполагал не реставрировать устаревшие формы правления: «Не желая заставлять человечество идти в направлении, обратном прогрессу[...], я хотел бы, чтобы оба наших правительства согласились между собой не только не восстанавливать в странах, подлежащих освобождению от ига Бонапарта, прежний порядок вещей со всеми его злоупотреблениями, с которым умы, познавшие независимость, не будут уже более в состоянии примириться, но, напротив, постарались бы обеспечить им свободу на ее истинных основах»1. По мысли Александра, Франция должна была стать конституционной монархией. Надлежало также восстановить Сардинское королевство и ввести в нем конституционное правление. Вокруг Франции желательным представлялось создание буфера из ряда небольших государств - Голландии и Швейцарии. Не желая усиления ни Берлина, ни Вены, российский монарх предлагал способствовать созданию единой Германской федерации мелких немецких княжеств, исключив из их числа Пруссию и Австрию. Возможным представлялось в будущем присоединить к этой федерации Голландию и Швейцарию. Отдельным пунктом обсуждения должен был стать восточный вопрос. Позиция Османской империи в целом не вызывала серьезного беспокойства Англии и России. По мнению российского императора, следовало обеспечить расширение прав христианских подданных турецкого султана. Однако не был исключен и кардинальный вариант решения судьбы Турции: «Но если оно [турецкое правительство] присоединится к французам (ведь никогда нельзя быть вполне уверенным в искренности его чувств) или же если в результате их нападения и обстоятельств, которые явятся следствием этого, существование Оттоманской империи в Европе станет невозможным, то в этом случае обе державы [Россия и Англия] должны будут договориться между собой, каким образом лучше устроить судьбу ее различных частей» . Идея территориального раздела Турции была популярна у выходцев с Балканского полуострова, живших в Российской империи, и была хорошо известна Н.Н. Новосильцову3. Конечной целью союза России и Англии должна была стать выработка «нового кодекса международного права», который явился бы основой для межгосударственных отношений в Европе. В инструкции Н.Н. Новосильцову Александр I выступил как сторонник объединенной Европы, страны которой имели бы естественные границы, а военные столкновения предотвращались бы третейским посредничеством.
Изложенные в инструкции положения в реальности не могли быть безоговорочно приняты британской стороной. Прибывшему в Лондон 4 (16) ноября 1804 года Н.Н.
Новосильцову предстояли непростые переговоры с главой британского кабинета министров Уильямом Питтом. Основной раунд переговоров прошел 13 (25) декабря 1804 года1. Британский премьер-министр согласился с основной целью, которую нужно было достичь -«восстановить равновесие в Европе и утвердить ее безопасность и спокойствие на более прочных основах» . Тремя составляющими этой цели представлялись возвращение Франции в прежние границы, препятствование ее территориальному расширению, установление союзного пакта европейских держав для сохранения политического баланса. Согласившись с идеей установления в будущем некой лиги европейских государств, У. Питт, в первую очередь, был все-таки более озабочен проблемой возвращения Франции в ее былые границы. Необходимым условием достижения этой задачи, по мысли Н.Н. Новосильцова, являлось создание мощной коалиции европейских держав, которые были бы обязаны не заключать с Францией сепаратного мира. У. Питт согласился с этим положением. Разногласия вызвал вопрос о степени участия английских войск в предстоящей кампании. Российская сторона в лице Н.Н. Новосильцова предлагала осуществить совместный англо-русский десант в южной Италии, где при участии неаполитанских войск и албанских и итальянских ополченцев создалась бы мощная группировка, способная к проведению боевых операций. Предполагалось, что английские войска на юге Италии составят 15 тысяч человек. Н.Н. Новосильцов озвучил и идею участия английских сил на севере Германии. У. Питт категорически возражал против использования английских войск на континенте, находя целесообразным их размещение на родине, где бы они представляли постоянную угрозу безопасности французской береговой линии. Гораздо большее значение для будущих союзников имел финансовый вопрос. Великобритания должна была «оплачивать» военные действия, предоставляя России, поставлявшей воинский контингент, субсидии, а также выделять транспортные суда. Эти условия нашли поддержку английского премьер-министра. Различное понимание Н.Н. Новосильцов и У. Питт продемонстрировали в отношении Пруссии. С точки зрения России, в случае неуступчивости Пруссии в вопросе присоединения к формирующейся антифранцузской коалиции, договаривающимся сторонам не стоило прилагать усилий для изменения этой позиции Берлина.
В поисках решения еврейского вопроса
В 1821 году Александр I поручил ему разработать перечень мер, чтобы «придавить беспокойный дух, обнаружившийся у некоторых учащихся Королевства, и воспрепятствовать его распространению и возрождению» . В стенах Варшавского университета студенты срывали занятия, грубили преподавателям, распространяли патриотические сочинения. Их оппозиционность проявлялась и чисто внешне - они носили так называемое «старопольское платье», а также демонстрировали свою привязанность исключительно к польским танцам. Активно ходатайствовали об академической мобильности, о предоставлении им права свободно выезжать в учебные заведения, которые располагались на польских территориях, входивших в состав Пруссии, Австрии или России. Демонстративное (на словах) игнорирование установленных в результате разделов Польши государственных границ и уверенность в будущем воссоздании единой Польши, свойственные варшавскому студенчеству, вызывали обеспокоенность со стороны общеимперской администрации. Н.Н. Новосильцов возглавил специально созданный Комитет, усиливший контроль над деятельностью Варшавского университета, установивший полицейский надзор во всех школах Царства Польского. За студентами и преподавателями была установлена слежка .
Осенью 1821 года в поле зрения Н.Н. Новосильцова попало действовавшее в Варшаве Патриотическое общество, объединявшее отставных и действующих офицеров. Во главе общества стоял майор В.И. Лукасинский. Целью организации, насчитывавшей порядка 200 человек, было восстановление независимой Речи Посполитой. Для ее достижения предполагалось создание широко разветвленной сети отделений общества по всей территории Царства Польского. Организация отделений и налаживание контактов с европейскими революционными структурами стали главным делом членов общества5. 1 (13) августа 1822 года последовал царский рескрипт на имя министра внутренних дел об уничтожении масонских лож и любых тайных обществ . Члены Патриотического общества были арестованы. Н.Н. Новосильцов в развернувшемся процессе активного участия не принимал2.
В июне 1822 года он был назначен состоять для особых поручений при великом князе Константине Павловиче, которому в административном и военном плане стали подчиняться западные губернии России . Именно на этих территориях, в первую очередь, в Виленском учебном округе (в составе Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской, Минской, Могилевской, Подольской губерний и Белостокской области) в 1820-е гг. наиболее активно шел процесс складывания различных тайных организаций польско-литовской молодежи, главным образом, студенчества. Осознавая свою польскую идентичность, учащиеся стремились к ее сохранению и культивации и внутренне противопоставляли ей свое общероссийское подданство. Причины отказа от встраивания в единый имперский организм они находили в истории своего края, в героическом прошлом Литвы. Как большинство поляков начала XIX века, испытывавших искреннюю любовь к попранному в результате агрессии иностранных держав отечеству, мечтало о его возрождении, так и молодежь западных губерний стремилась к восстановлению независимого польского государства и противилась интеграции его территорий в состав России. Распространившиеся в западных губерниях тайные общества «носили национально-освободительный, агитационно-пропагандистский характер» . Имея четкую стратегическую политическую цель, эти многочисленные общества, согласно крупнейшему современному исследователю тайных конспиративных организаций александровской эпохи Т.В. Андреевой, не являлись политическими, «поскольку не имели четкой конспиративной организационной структуры, не были представлены уставами и политическими программами деятельности». Историк предлагает для них название «полуполитические» . Начало их деятельности точнее отнести ко второй половине 1810-х гг., но общеимперским властям, в том числе Н.Н. Новосильцову, о них стало известно лишь в 1823 году. 3 (15) мая 1823 года ранним утром в 5 классе Виленской гимназии на учебной доске несколькими учениками были написаны, но оставались незамеченными в продолжение пары часов следующие надписи: «Виват Конституция 3 мая. О, какие сладкие воспоминания для нас, соотечественников, но нет никого, кто бы о ней напомнил». 3 (14) мая 1791 года сеймом Речи Посполитой была принята конституция. Приветствие конституции 3 мая означало призыв к возрождению самостоятельного единого польского государства. В создании надписи (в выработке формулировки и нанесении ее на доску) приняли участие ученики Михаил Платер, Иван Чехович, Осип Кулаковский и Бенедикт Косцялковский. На надпись не обратил внимания проводивший первый урок учитель истории Ян Вашкевич. Заметивший надпись на следующем уроке преподаватель русского языка Петр Островский донес о ней помощнику директора А. Жилинскому и исправляющему должность директора О. Скочковскому. 10 (22) мая 1823 года на стене Доминиканского монастыря в Вильне появилась похожая надпись: «Да здравствует Конституция 3 мая! Смерть деспотам! Дай Бог, чтобы это исполнилось» . О происшествиях стало известно Литовскому военному губернатору A.M. Римскому-Корсакову и великому князю Константину Павловичу. По просьбе ректора Виленского университета Йозефа Твардовского, к расследованию случившегося подключились не только университетские кадры, но и представители государственной власти. Общее руководство следствием цесаревич поручил Н.Н. Новосильцову. 7(19) июля он прибыл в Вильну . Была сформирована новая следственная комиссия (в нее входили виленский губернский прокурор И. Ботвинко, полицейский чиновник Ф. Круликовский, советник виленского губернского правления В. Лавринович, чиновник канцелярии Н.Н. Новосильцова Л.С. Байков), проведены обыски у гимназистов, допросы свидетелей, учителей и учеников. Н.Н. Новосильцов пытался понять, кто распространял сведения о конституции 1791 года, откуда о ней стало известно ученикам. Он ставил себе целью выяснить общественно-политические настроения гимназистов. Николай Николаевич подозревал во влиянии на формирование их взглядов не только родителей, но и весь виленский педагогический корпус. Пагубное воздействие на учеников, по его представлениям, оказывало преподавание политических наук. В соответствии с его замечанием из школьных курсов с начала нового учебного года исчезло политическое право3. Среди бумаг учеников были обнаружены вырезки из польской вольной печати времен восстания Т. Костюшко. Однако никаким репрессиям хранивший их ученик Станислав Хоминский не подвергся4. По распоряжению Н.Н. Новосильцова из-под стражи в связи с обострением болезни легких был выпущен арестованный в самом начале следствия (еще до приезда Николая Николаевича) учитель Я. Вашкевич5. Н.Н. Новосильцов не стремился к проведению серьезных репрессий в отношении гимназистов. Он видел свою задачу лишь в точном выявлении провинившихся. По его предложению, четверо авторов надписи на классной доске были исключены из гимназии. Великий князь Константин Павлович «простер свою строгость далее, приказав записать их в солдаты»
Последние годы
После смерти Н.Н. Новосильцова наследники вынуждены были рассчитываться с его кредиторами. К их числу причислил себя и П.В. Кукольник, демонстрируя во время судебных разбирательств подложный документ от 10 января 1838 года, по которому граф будто бы признавал все расчеты с ним совершенными и брал у того в долг 4 000 червонцев. П.В. Кукольник настаивал и на том, что порубка леса в Слонимской экономии была незаконна и велась в пользу Н.Н. Новосильцова еще с 1822 года. Слонимский уездный суд принял во внимание показания П.В. Кукольника, представленный им документ, и решил «наложить запрещение на все оставшееся имение после покойного графа» . Наследники возмутились и подали жалобу императору. Они указывали, что по истечении первого двенадцатилетнего срока аренды экономии - в 1828 году - «никакой претензии по порубке лесу не имелось»4. Наследники приложили к своему обращению особое письмо П.В. Кукольника к Немчиновскому, одному из управляющих экономией, где первый указывал, «чтоб во время пребывания тогда в Слониме сенатора Новосильцова, не показывать ему никаких економических счетов под тем предлогом, что они находятся не в Конторе, а у самого Кукольника как у главного управляющего имением. [Эта бумага, писали наследники,] довольно изобличает его в ложном показании, что не он всем распоряжался, а будто бы сенатор Новосильцов» . Кроме того, Иван Николаевич с племянником жаловались, что не могут из-за ареста имущества покойного делать выплаты по его счетам. Николай I внял просьбам родственников покойного графа, и вскоре с них было списано 200 тысяч рублей ассигнациями его казенного долга, а Слонимская фабрика и мельница были куплены в казну. Таким образом разрешились трудности, связанные с Слонимской экономией, которые начались еще при жизни Николая Николаевича Новосильцова, а завершились уже много месяцев спустя после его кончины.
Смерть Н.Н. Новосильцова была скоропостижной. В своем дневнике 5 (17) апреля 1838 года барон М.А. Корф отметил: «Занемог опасно наш граф Новосильцев; болезнь его еще в самом разгаре, и нельзя сказать ничего решительного». 10 (22) апреля М.А. Корф ретроспективно описал произошедшее за несколько дней: «С 7 числа вечера графу Новосильцеву гораздо сделалось хуже; по желанию семейства его исповедали и причастили в полупамяти. 8-го утром посланному моему отвечали, что доктора произнесли уже смертный приговор и что он не переживет дня. [...] В 6 часов после обеда мне дали знать о кончине графа Новосильцева» .
М.А. Корф, занимавший должность государственного секретаря, немедленно приехал в квартиру покойного, где запечатал его кабинет. Император полагал, что между бумагами умершего «должна находиться переписка его с братьями Константином и Александром, доверенностию которых он пользовался, и, может быть, другие еще бумаги того же рода» . Разбор бумаг был поручен М.А. Корфу. Он не нашел в них особо примечательных документов. «Переписка с покойным государем и с великим князем Константином и самая большая часть всех других бумаг, которые могли бы быть так интересны, разграблены в Варшаве в революцию 1830 года. [...] ...Здесь теперь найдено очень мало, большею частью беспорядочные отрывки, копии, незначащие подлинные дела. [...] Иное велено было сжечь, другое распределить, по роду дел, в министерства...» .
В разговоре с Николаем I М.А. Корф поднял вопрос о похоронах Н.Н. Новосильцова: «Я спросил, не будет ли каких приказаний насчет погребения, втайне надеясь, что, может быть, он спросит при этом о положении, в котором остались дела покойного и родственники его (у которых почти ничего нет), и прикажет принять погребение на счет казны. Но он отвечал равнодушно и почти холодно: «Ну что ж, братец, ведь нам в это не мешаться, пусть родственники делают как хотят; впрочем, разумеется, что по наружному церемониалу должно быть соблюдено все приличие...». Реакция царя удивила М.А. Корфа. Он отметил в дневнике: «Вообще, я предполагал найти в нем более сочувствия или, по крайней мере, более вида сочувствия к смерти графа, хотя и знал, что прямого, искреннего расположения тут не было, а особенного уважения тоже быть не могло...» . В день смерти Н.Н. Новосильцова Николая I больше всего занимала мысль, кого назначить на его должности. И решение было принято в тот же день - поздним вечером император уговорил занять кресло председателя Государственного совета графа И.В. Васильчикова1. Газеты о смерти Н.Н. Новосильцова сообщили лишь после похорон, 13(25)апреля .
У тела Н.Н. Новосильцова с 10 (22) апреля дежурил своеобразный почетный караул из чиновников канцелярии Комитета министров и Сената. Похороны состоялись в церкви Святого Духа в Александро-Невской лавре в 11 утра во вторник 12 (24) апреля . Согласно указаниям М.А. Корфа, стояла хорошая, жаркая (по весенним меркам) погода - 16 градусов Цельсия. Близкие Николаю Николаевичу, который никогда не был женат и не имел потомства, люди все уже были мертвы - графы Строгановы, СР. Воронцов, цесаревич Константин Павлович, наконец, сам император Александр I. И потому неудивительно, что похороны сопровождала атмосфера какой-то рутинности. «На лицах присутствовавших не было написано ничего, кроме скуки участвовать по необходимости в этом обряде; разговоры были все за тридевять земель от покойного, и если где-где и слышалось его имя, то почти более с улыбкою равнодушия или малоуважения, чем с каким-нибудь, хоть наружным участием»4. Император присутствовал на отпевании, но с началом собственно погребения демонстративно удалился. В тот же день он с ветерком прокатился до Царского Села по железной дороге, «быв совершенно доволен как скоростью, так равно удобством и безопасностью»5. Первую горсть земли в могилу всыпал М.А. Корф.
Могила Николая Николаевича Новосильцова не сохранилась. «В июле 1936 года помещение Духовской церкви было передано организации Ленгорплодоовощ, которая немедленно принялась громить подвалы и склепы для размещения там котельной и склада угля»6. На основе архивных материалов нам удалось выяснить некоторые детали гибели захоронения Н.Н. Новосильцова, которые мы, по-видимому, впервые вводим в научный оборот. К началу 1937 года церковь находилась, согласно распоряжению Ленсовета, в ведении Осоавиахима, который производил ее реконструкцию для устройства там аэроклуба. Часть могильных плит было решено перенести в другие усыпальницы, находившиеся уже в тот период под управлением музея-некрополя Александро-Невской лавры. В феврале 1937 года, по запросу общества «Старый Петербург - Новый Ленинград», вопрос о переносе надгробия с могилы Н.Н. Новосильцова как бывшего президента Императорской Академии наук рассматривался в Президиуме Академии наук СССР. 5 февраля 1937 года президент Академии наук В.Л. Комаров направил запрос в Архив Академии, располагавшийся тогда в Ленинграде, с просьбой представить справку о состоянии могилы Н.Н. Новосильцова. 19 февраля 1937 года ученым архивистом A.M. Черниковым справка была подготовлена . Мы позволим себе ее процитировать, поскольку это единственный источник, содержащий информацию о надгробии Н.Н. Новосильцова2. «Над захоронением Н.Н. Новосильцева также находилась могильная плита размером 125 на 200 см из дубового дерева, вделанная в пол Духовской церкви. В настоящее время эта плита снята и подлежит передаче в музей Александра-Невской лавры. По словам заведующего названным музеем Н.В. Успенского, на могильной плите Н.Н. Новосильцева находится мемориальный текст из инкрустированных медных букв»3. Перед Великой Отечественной войной церковь была передана физкультурному обществу «Спартак», а затем во временное пользование Кировскому заводу4. По нашему предположению, дубовая надгробная плита с могилы Н.Н. Новосильцова погибла во время блокады Ленинграда.
