Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Эволюция общественно-политических взглядов Н.С. Русанова 29
Глава II. Н.С. Русанов - участник революционного движения (1875-1895 гг.) 97
Глава III. Исторические взгляды Н.С. Русанова 159
Заключение 207
Приложение № 1. Примечания 211
Приложение $ 2 Краткий очерк жизни и деятельности Н.С. Русанова в I895-I9I7 гг 244
Приложение № 3. Библиография работ Н.С. Русанова 1880-I9I7 гг. 261
Библиография 278
- Эволюция общественно-политических взглядов Н.С. Русанова
- Н.С. Русанов - участник революционного движения (1875-1895 гг.)
- Исторические взгляды Н.С. Русанова
Введение к работе
"Чествуя Герцена, пролетариат учится на его примере великому значению революционной теории; - учится понимать, что беззаветная преданность революции и обращение с революционной проповедью к народу не пропадает даже тогда, когда целые десятилетия отделяют посев от жатвы..." Эти ленинские слова целиком и полностью могут быть отнесены ко всей славной плеяде русских революционных публицистов второй половины ХП в. от Д.И. Писарева и Н.Г. Чернышевского до Н.К. Михайловского и П.Л. Лаврова, ибо их пламенное слово, их титанические усилия по выработке правильной революционной теории, буквально "выстраданной", по выражению В.И. Ленина, всей передовой частью русского общества, подготовили триумф русской революции в XX в. Пропаганда словом в сочетании с трагической, но великой деятельностью "революционеров без революции", отдававших жизнь в жестоком поединке с силами русского самодержавия, вела страну к сознательному массовому революционному движению.
В этом процессе її.С. Русанову принадлежит важное место. В рассматриваемый нами период его деятельности - с начала 1870-х и до середины 1890-х годов, это - революционный публицист, эмигрант-народоволец, все свои знания и несомненный литературный талант отдававший поиску правильной революционной теории, пропаганде революции.
Тема нашей работы имеет несомненную научную актуальность. В широком плане - это изучение на примере деятельности одного из народнических публицистов общих закономерностей и конкретного хода развития русской революционной мысли от землевольческого аполитизма к идее политической борьбы, разработанной теоретика-
4.
ми вдошлиеогаа, и далее * к іеода и практике позднего на^
родовольчества. Не только конкретно Н.С. Русанов, но и в целом эмигрантская деятельность поздних народовольцев еще почти не подвергалась специальному научному исследованию. А между тем этот вопрос крайне важен не только для правильного понимания характера и путей эволюции народничества в целом (вплоть до идеологии партии эсеров), но также и для изучения общих закономерностей развития мелкобуржуазной (крестьянской) идеологии как в России, так и в других странах (на современном этапе - в странах "третьего мира")»
Что же касается непосредственно ЇЇ.С. Русанова, то его идейное и литературное наследие давно ждет своего монографического исследования. Об этом говорит широкое использование его публицистики и мемуаров в научной литературе, а также и в современ-ной партийной печати. ЇЇ.С. Русанов - один из первых популяризаторов марксизма в русской легальной периодике, фактически первый русский биограф К. Маркса, собеседник и корреспондент Ф.Энгельса. Столь же велика его роль и в истории русского революционного движения - он первый биограф ЇЇ.Л. Лаврова, один из первых - Н.Г. Чернышевского, автор брошюры-протеста русских революционеров против ренегатства Я.А, Тихомирова, главный соратник П.Л. Лаврова по организации "Группы старых народовольцев". Отсутствие специального исследования о деятельности этого человека, безусловно, создает пробел в историографии, заполнить который, по мере возможности, и призвана наша работа.
Цель своего исследования мы видим в разработке следующих вопросов: I. Конкретно проследить процесс формирования и последующей эволюции политических взглядов ЇЇ.С. Русанова вплоть до 1895 г. П. Проследить и проанализировать его практическую дея-
5.
тельность в организациях, группировках и кружках, участником которых он являлся, Ш. Дать научную оценку его историческим этюдам, посвященным русскому революционному движению. ІУ, В целом выяснить место и значение русановской деятельности в рамках разночинского этапа, ее воздействие на процесс формирования и эволюции русской революционной мысли.
По основным вехам биографии всю жизнь Н.С. Русанова можно разделить на четыре больших этапа: первый - до 1882 г. - весной этого года молодой публицист покидает Россию и едет сначала в Швейцарию, а потом во Францию, где и проводит почти четверть века. Этот период его жизни в Париже составляет второй этап и продолжается до 1905 года, когда Русанов возвращается на родину. Третий этап - это период І905-І9І7 гг. - время активной публицис-тической деятельности. Именно тогда - между двумя революциями, и были написаны главные исторические этюды Н.С. Русанова. В начале 1918 г. Русанов вновь покидает Россию. Больше на родину он не вернулся. Вторая эмиграция (I9I8-I939 гг.) составляет четвертый и последний этап его жизни.
Хронологические рамки нашей работы охватывают при рассмотрении взглядов и деятельности Русанова первый и почти весь второй периоды, выделенные нами, а при анализе его исторической публицистики - и третий период, поскольку "историком" разночинского этапа Русанов стал после 1895 г,
1895 год, которым мы ограничиваем анализ русановских политических взглядов, взят нами потому, что именно тогда, выступив в легальной печати со статьей против Г.В. Плеханова, Русанов открыто перешел на эсеровские позиции.
Помимо широты исторической проблематики и колоссального объема материала,- оставленного Русановым для будущих исследователей
6.
всей его жизни, объема, который не может вместиться в рамки нашей работы, такое хронологическое ограничение нами своего исследования вызвано прежде всего тем, что оно отвечает поставленным в диссертации задачам изучения на примере деятельности одного человека развития взглядов революционной демократии на переломном этапе русского общественного движения. Принципиально важным является также и го, что первые два этапа русановской деятельности представляются наиболее ценными в историческом и идейном плане. Прогрессивность и актуальность политической и творческой деятельности Русанова после 1895 г. стали неуклонно падать, ибо сближение публициста с эсерами неминуемо вело к утрате им передовых идейных позиций.
Методологической основой настоящей работы служат идеи В.И. Ленина о сущности, историческом месте и судьбе народнической идеологии в России. "Это целое миросозерцание, начиная от Герцена и кончая Н-оном. Громадная полоса общественной мысли" . -Так в самом широком плане оценивал В.И. Ленин русское народничество, признавая за ним "крупную историческую роль"4. Ленинская концепция идеологии русской "крестьянской демократии" составила научное ядро и методологическую базу для всех историков-марксистов в подходе к конкретной разработке целого комплекса историко-политических и историко-экономических проблем, связанных с пореформенным развитием России.
7.
Видимо, нет нужды подробно излагать ленинский взгляд на главные, характерные черты народничества, поскольку он хорошо известен и не раз всесторонне освещался в исторической литературе. Однако помимо общих, глобальных суждений В.И. Ленина о теории и общественной практике русского утопического (крестьянского) социализма, для разработки нашей темы имеют первостепенное значение и более конкретные высказывания и оценки, имевдиеся в ленинском идейном наследии.
Непосредственно о Н.С. Русанове и его статьях В.И. Ленин говорит несколько раз. Все эти оценки и упоминания относятся, впрочем, к эсеровскому периоду деятельности бывшего народовольца, а точнее к I90I-I903 гг. Четыре раза В.И. Ленин упоминает Тарасова (псевдоним Русанова в "Вестнике русской революции") в письмах к Г.В. Плеханову (от I, 19, 25 декабря 1902 г. и 5
5 б
февраля 1903 г.),. Речь шла о статье , задуманной Плехановым
как ответ на русановскую "Эволюцию русской социалистической
мысли" , о ней - ниже. Подготовительные материалы к неосущест-
вленной брошюре Ленина против эсеров0, показывают, что именно статьи Русанова из "Вестника русской революции" должны были
лечь в основу критики В.И. Лениным эсеровской идеологии . Особенно это относится к его статье "Мировой рост и кризис социализма" В "Искре" х (статья "Революционный авантюризм") В.И. Ленин писал: "С принципиально теоретическим заявлением соц.-революционеры собрались выступить только во 2-м J& "Вестника Русской Революции" в редакционной неподписанной статье: "Мировой рост и кризис социализма". Мы усердно рекомендуем эту статью всем тем, кто хочет иметь наглядное представление о полнейшей теоретической беспринципности и шаткости (а также об
искусстве прикрывать таковую потоком слов)" .
8.
Эсеровская позиция, отраженная в русановских статьях 1901-1903 гг.,характеризуется В.И. Лениным как "Половинчатая и беспринципная" - "между революционным марксизмом и оппортунистической критикой", "между русским марксизмом и народовольчеством, вернее: "либерально-народническим направлением", как "ДО-ловинчатое отношение к классовой борьбе и рабочему движению" .
Есть у В.й. Ленина еще одно, не менее резкое упоминание Н.С, Русанова - более позднего времени, в работе "Государство и революция". Критике В.И. Лениным подвергается на этот раз эсеровский еженедельник "Дело народа" (в редакцию которого наряду с В.М. Черновым, В.М. Зензиновым и др. входил Н.С. Русанов)14.
Хотя приведенные нами оценки В.И. Ленина и относятся ко времени русановской деятельности, выходящему за хронологические рамки данной работы, они тем не менее крайне важны для нас, поскольку дают ключ для правильного понимания эволюции взглядов публициста, прошедшего сложный путь от правоверного народника-революционера до эсера-эмигранта, выпавшего из авангарда развития прогрессивной мысли.
Основной предмет нашего исследования представляют политические взгляды и деятельность Н.С. Русанова-народовольца. Поэтому для нас исключительно важны ленинские оценки всего народовольческого этапа революционного движения. Молодой литератор примкнул к партии "Народная воля" лишь в 1883 г., находясь в эмиграции, т. е. вся его публицистика вплоть до 1895 г. находится в орбите идеологии позднего народовольчества. Внешние вехи этого периода журналистской работы Русанова - "Вестник Народной воли" и "Группа старых народовольцев" с ее изданиями. Поскольку 1883 г. является, как известно, исходным пунктом в
9*
развитии русского марксизма (год образования плехановской группы "Освобождение труда"), возникает законный вопрос о временных границах исторически-прогрессивной роли народовольчества, сосуществовавшем отныне с новым более высоким по уровню течением политико-экономической мысли. В этом плане важное значение имеет, например, тот факт, что В.И. Ленин в 1894 г.(!) считал возможным вести "честную общественную деятельность"
"под знаменем народовольчества" .. Очень ценным представляется нам также, наряду с известной всесторонней критикой народнических экономических доктрин, признание В.И. Лениным и вполне определенных заслуг народников-экономистов, которые именно в
эпоху Александра Ш дали "обогатившие русскую общественную
мысль исследования экономической действительности России" Эта дань исторической благодарности в устах вождя русской социал-демократии особенно важна для исследования наследия H.G, Русанова, регулярно писавшего в русской нелегальной печати по экономическим вопросам. Отношение руководителя партии большевиков к литературному наследию группы П.Л. Лаврова красноречиво характеризует отмеченное в воспоминаниях В.Д. Бонч-Бруевича предложение В.И. Ленина переиздать все книги "старых народо-
вольцев" . Вообще же ленинский подход к явлениям и фактам революционной истории представляется образцом научного анализа, не выпрямляющего линию исторического процесса, не упрощающего сложную и противоречивую картину прошлого. Как важны, например, для изучения теории и общественной практики народовольчества в целом следующие ленинские слова: "...марксизм требует безусловно исторического рассмотрения вопроса о формах борьбы. Ставить этот вопрос вне исторически-конкретной обстановки значит не понимать азбуки диалектического материализма. В различные мо-
ю.
irara эшшшшй эволюции) в ттмтж w щшт урдо-
вий политических, национально-культурных, бытовых и т. д., различные формы борьбы выдвигаются на первый план, становятся главными формами борьбы, а в связи с этим, в свою очередь, видоизменяют и второстепенные, побочные формы борьбы. Попытаться ответить да или нет на вопрос об определенном средстве борьбы, не рассматривая детально конкретной обстановки данного движения на данной ступени его развития - значит покидать совершенно почву марксизма" .
Приступая к историографическому обзору научной литературы по теме нашей работы, мы должны констатировать ее почти полное отсутствие. Несколько небольших заметок в энциклопедиях и две вступительных статьи к воспоминаниям Русанова, написанные И.А. Теодоровичем в 1929 и І93І гг. - вот практически все, специально касающееся Н.С. Русанова вплоть до настоящего време-
ни . Однако отсутствие монографических исследований о Русанове не означает полного забвения его имени, деятельности и литературного наследия историками революционного движения, политической мысли, философии, социологии.
Если можно говорить об историографичности взглядов на те или иные русановские статьи, обнаруженных современниками Русанова - оппонентами по его журнальной деятельности, то первыми историографами народнического публициста следует признать В.П. Воронцова и Л.А. Тихомирова, полемизировавших с нашими автором еще в начале 1880-х гг. Подробнее об этой полемике мы бу-
II.
дем говорить позднее, при анализе русановского мировоззрения, сейчас же отметим лишь, что и тот и другой оппоненты выступали против попыток молодого литератора приложить экономические идеи К. Маркса к анализу русских экономических отношений. Если будущего автора "Судеб капитализма в России" больше всего насторожил "пессимистический" взгляд молодого Русанова на легкость, с которой Россия может миновать капиталистическую стадию, то члена Исполнительного Комитета "Народной воли" не устраивало "преувеличение" юным поклонником К. Маркса роли "экономики" в общественной эволюции.
Следующим противником Русанова, и на этот раз можно уже говорить о закладывании научных основ в историографии "Народной воли" вообще и, в частности Русанова, перешедшего к этому моменту на резко народовольческие (во многом, тихомировские) позиции, стал Г.В. Плеханов. В "Письме к П.Л. Лаврову", открывающем одну из первых его марксистских работ - "Наши разногласия", Плеханов, чутко реагируя на дюрингианско-бланкистское направление нового приверженца народовольческой теории, и отталкиваясь от первой части его резко-полемической статьи (вызвавшей, как мы увидим впоследствии, протест самого П.Л. Лаврова)
из второго выпуска "Вестника Народной воли" , писал: "...г.Та-расов совсем не понял ни Маркса, ни его "эпигонов" и в своей святой простоте полемизирует, в сущности, против маленького буржуа Жоржа Молинари, а отнюдь не против великого социалиста Карла Маркса. Точно так же "метод" г. Тарасова приводит меня в большое смущение. < ..> Как буржуазные писатели для доказательства своих "естественных законов" имели обыкновение изобретать "дикарей", которые, разумеется, ни о чем так не мечтали, как о "сбережении и накоплении капитала", так и г. Тарасов,
12.
сознательно уже игнорируя данные современной этнологии, изобретает "дикарей", которые оказываются явными бланкистами и стремятся лишь к "захвату власти" над своими соседями. Этот своеобразно-индуктивный метод (курсив авт.) грозит привести к полному "банкротству" совдалистическо-дюрингианскую "науку" г. Тарасова"22.
Эта критика первым русским марксистом народовольческих
воззрений Русанова представляется нам верной и принципиально
н важной. И дело даже не в степени увлечения идеями Е. Дгорига
или 0. Бланки, как Русанов представлял себе много лет спустя издержки своего тогдашнего мировоззрения ("Испытывая процесс реакции против разрушавшегося тогда в моем уме мировоззрения, я перескочил через тот пункт, на котором бы остановился теперь... и из марксиста стал отчаянным "политиком" в духе Дюринга, как это сказалось... на моих первых статьях в "Вестнике Народной воли") , ибо причины непонимания и неприятия Русановым фило-софско-социологической стороны марксизма лежат значительно глубже тех или иных идейных увлечений или субъективно-психологических реакций, уходя своими корнями в адаптацию им всей совокупности господствующей в русских революционных кругах того времени системы народнического миросозерцания, базировавшегося на вполне исторически-определенном уровне политического и экономического развития страны. Это-то непонимание Русановым принципиальной и глубокой разницы между марксистами и народовольцами отмечал Плеханов и много лет спустя - в предисловии к русскому изданию книги А. Туна "История революционных движений в России". Целесообразность критики русановской идеи о том, что
"полемика между марксистами и хотя бы народовольцами была ос-од нована в значительной степени на недоразумении" , была, как
ІЗ. мы видели, горячо поддержана В.И. Лениным, с которым Плеханов
25 на этот предмет советовался.'",
"Взгляды социал-демократов были, - писал Плеханов, - прямо противоположны взглядам народовольцев... одни представляли
26 пролетариат, другие - мелют буржуазию" .
Используя безусловно ценные работы Плеханова по истории русского революционного движения 1870-80-х гг., надо тем не менее, иметь в виду и недостатки (подробно разобранные в исторической литературе), содержащиеся в этих работах: недооценка Плехановым положительных сторон в деятельности революционных народников, недостаточно подробное раскрытие социально-экономических корней и классовой сущности экономических теорий народников и народнической идеологии в целом как идеологии крестьянства .
Можно говорить и о недооценке Плехановым роли крестьянства в революции, и о расхождении его по этому вопросу с В.И. Лениным, считавшим (в 1899 г.), что "Роль крестьянства, как класса,
поставляющего борцов против абсолютизма и против пережитков
крепостничества, на Западе уже сыграна, в России - еще нет"
Перечисленные недостатки, тем не менее не умаляют того факта, что именно Г.В. Плеханов стал первым и долгое время единственным марксистским историографом наследия Русанова.
Из дореволюционной литературы еще заслуживает упоминания, пожалуй лишь, статья о Н.С. Русанове, помещенная в 22-м томе "Большой энциклопедии" С.Н. Южакова. Содержа, по преимуществу,' фактические данные (довольно подробные) о жизни и публицистике Н.С. Русанова, статья эта, тем не менее, указывает на течения и идеи, оказавшие влияние на формирование русановского мировоз-
зрения, в частности на идеи К. Маркса , основные этапы его
14.
идейной эволюции. Судя по всему, статья эта составлялась на основе автобиографии Н.С. Русанова, черновик которой сохранился
29 в его архиве .
В советской литературе единственным даже не исследователем, а скорее комментатором воспоминаний Русанова стал, как мы уже указывали, И.А. Теодоррвич. Однако его вульгарно-социологические взгляды, распространенные в конце 1920-х гг., почти полностью лишают комментарии и вступительные статьи к русановским воспоминаниям научного значения. Разобраться в построениях Тео-доровича весьма сложно. Его социологическая концепция русского революционного движения заключается приблизительно в следующем: "Дело в том, что в истории утопического социализма, представляющего собой в общем и целом идеологию мелкого производителя, пауперизируемого и пролетаризируемого капитализмом, мы видим, как правое крыло, т. е. своего рода реформизм, сменяется господством левого крыла, господством революционного утопизма. Затем тогдашний реформизм вновь воспроизводится на расширенной основе, обогащенный новым опытом, новымиобобщениями, и опять сменяется революционным утопизмом, в свою очередь воспроизведенным на новой, обогащенной базе. Такое развитие "не по прямой линии, а по спирали" (Ленин) проходит все же в рамках кустаризма, т. е. в рамках "неприятия капитализма".
Затем происходит "перерыв постепенности". Высшая форма революционного утопизма (в России, - в частности и конкретно, -народовольчество) сменяется качеств енно уже иным реформизмом, а именно трэдюнионистскими настроениями вновь образующегося слоя, а именно пролетария-сына, отвергающего, по закону противоречия, "неприятие капитализма"; образуется в про-
15.
тивовес утопизму - первая ^орма реализма, но реализма еще не
революционного, а приспособленческого. Эта стадия впоследствии сменяется подлинным пролетарским социализмом, т. е« реализмом революционным. <...>
История революционного движения учит, что в реформистской стадии пролетарской психоидеологии рабочий класс учитывает опыт борьбы правого крыла кустаризма, в р е -волюционной стадии - опыт левого крыла и левого центра (! - АД.)"30-
Итак, насколько мы поняли, народовольчество представляет собой "высшую форму", а одновременно и "левое крыло" утопического социализма. Русанов же принадлежит к "левому уклону" этого "левого крыла", вернее "левому центру", т. к. "левый уклон" в чистом виде Теодорович считает "предсоциалдемократизмом", не относя, по видимости, к нему Русанова. Одновременно же его можно считать представителем, по терминологии Теодоровича, "левого кустаризма", "Русского бабувизма" и т. д.
Судьба Русанова - народника, эсеровского эмигранта, закрыла, к сожалению, с середины 1930-х гг. всякую возможность объективного изучения его деятельности и литературного наследия более чем на 20 лет. Что же касается советской исторической литературы 1960-х - 80-х гг., то применительно к Русанову здесь можно говорить лишь об отдельных оценках и характеристиках, встречающихся в специальных и общих работах и касающихся лишь некоторых эпизодов русановской жизни и деятельности»
Поскольку специального монографического исследования о деятельности революционного публициста сделано не было, то и общий взгляд на Русанова не претерпел существенных изменений. Авторы, так или иначе касавшиеся его политической деятельности
16.
или публицистики, а чаще всего его мемуарных свидетельств,1 ограничивались, как правило, общими оценками вроде: "народник", "народоволец", "народнический публицист", а применительно к более позднему времени - "эсер", "один из крупных идеологов партии эсеров", "эсеровский публицист" и т. п. Что же касается более конкретных оценок и суждений по поводу того или иного факта ру-сановской деятельности, то для удобства их анализа целесообразно разделить все эти высказывания на три группы, сообразно главным причинам обращения историков к русановскому наследию.
Первая группа исследователей обращалась к Русанову постольку, поскольку занималась изучением тех деятелей и фактов, которые нашли свое отражение в русаковской публицистике или мемуарах. Это относится к В.В. Богатову, который подчеркивание цельности натуры ЇЇ.Л. Лаврова, единства его революционной теории и практической деятельности Русановым (в числе других исследователей) - считал большой заслугой, умением "по достоинству оце-
нить его личность и философию" , хотя и крайне резко высказал-
ся против попытки Русанова "сделать Лаврова позитивистом" . Э.С. Виленская отмечала "научный характер" статей Русанова
о Н.К. Михайловском , признавала заслугой Русанова впервые отмеченную им связь между "протестом против общественной пассивности и бездеятельности", содержавшемся в первой опубликованной статье Н.К. Михайловского (I860 г.) и "позицией зрелого публи-циста" .
С.С. Волк выделяет статьи Русанова о "Народной воле" "среди десятков статей эсеровских авторов, трактующих вопрос о народовольчестве и его "наследстве" как "более серьезные по содержа-
qc;
нию" ,. Русановский взгляд на главные черты идеологии и тактики "Народной води" этот исследователь характеризует следующим обра-
17.
зом: "Довольно удачно подметив эти черты, Русанов оказался бес-
помощным в их анализе. Уроки первой русской революции несомненно подсказали автору тот вывод, что тактика заговоров и террора возникла как результат слабости народного движения на грани 70-80-х годов. Русанову уже кажется "психозом" террористические попытки конца 80-х годов, когда "уже бродили и зрели незаметно новые революционные силы - трудящиеся массы"0,.
Историк журналистики С.Я. Махонина, исследуя отношение к Н.Г. Чернышевскому русских легальных журналов 1905 года, уделяет, в частности, внимание статье Русанова "Н.Г. Чернышевский и Россия 60-х годов". Называя Русанова одновременно и "одним из лидеров партии эсеров"0 и совершенно незаслуженно, на наш взгляд, "либеральным народником"38, она усматривает, наряду с ценными фактическими свидетельствами, содержащимися в статье, желание автора "представить позднего Чернышевского мирным проповедником разума и всепрощающей любви", стремление "убедить читателя в том, что Чернышевский либо отстал от времени, либо ОТКа-зался от своих надежд на революцию..."0'7. Мы считаем такого рода утверждения в лучшем случае недоразумением, ибо ничего подобного в названной русановской статье нет.
Вторая группа исследователей обращалась к Русанову в связи с разработкой более общих проблем русской общественной жизни.
Так А.И. Володин, анализируя известную полемику 1881 г. на страницах журнала "Дело" (главные участники которой были, как мы знаем, Русанов и Тихомиров) об "экономике" и "политике", марксизме и дюрингианстве, ставит Русанову в заслугу верную критику последним (на этом этапе!) взглядов Дюринга, причин его ненависти к Марксу, горячую защиту марксистской точки зрения . "В полемике с Дюрингом и его русскими поклонниками Русанов, отнюдь не
18.
игнорируя роли политической борьбы, настаивал на том, - верно отмечает Володин, - что именно развитие экономики подготавливает почву для политических преобразований, что политическая борьба только тогда приводит к успеху, когда она опирается на соответствующие экономические интересы" Признавая, что "Русанову не удалось вполне адекватно воспроизвести и истолковать марксистское учение о соотношении экономики и политики", исследователь все же считает, что "выступления Русанова против дгарингиан-ства Тихомирова, сопровождавшиеся прямыми ссылками на сочинения основоположников научного социализма, в частности на "Анти-Дюринг", необходимо все же поставить ему в заслугу" .
Попытку, сделанную Русановым (а также Тихомировым) несколькими годами позже - "соединения марксизма с дюрингианством", о котором А.И. Володия лишь упоминает, правильно объяснила, на наш взгляд, В.А. Твардовская, отметив, что "дюрингианский уклон" народовольцев был в определенном плане и реакцией на анархизм, и "одним из проявлений поиска революционной мыслью ответа на
самый трудный вопрос движения: как победить самодержавие в ус-ид ловиях, когда нельзя прямо опереться в борьбе с ним на народ" .
Мы согласны с В.А. Твардовской и в другом вопросе. На наш взгляд, исследовательница совершенно справедливо оспаривает правильность тезиса некоторых советских историков о том, что, "сама концепция некапиталистического пути России в условиях конца 70-х - начала 80-х годов" была "явно запоздалой и неверной^ (не"избежал этой ошибки и такой крупный исследователь яародни-чества, как Б.П. Козьмин ,), полагая, что суть "расхождения между научным и утопическим социализмом состояла не в признании возможности для России избежать капитализма, а в разном понима-
нии условий реализации этой возможности" .
19.
Анализируя в этом плане взгляды народнических публицистов, Твардовская считает точку зрения Русанова в его статье "Совре-
47 4Я
менные проявления капитализма в России" "близкой Плеханову" ("Поземельная община и ее вероятное будущее - "Русское богатство", 1880, № I), Это противоречит более верному, на наш взгляд, мнению Б.П. Козьмина, считавшего, что "в вопросе о неизбежности капитализма Плеханов стоял на значительно более оптимистической
точке зрения, чем Русанов" .
Статья Б.П. Козьмина, цитируемая нами, должна быть отнесена к третьей группе исследований, содержащих историографические взгляды на Русанова, - исследований, посвященных истории русской журналистики. В своей книге 1933 г; "От девятнадцатого февраля к первому марта" Б. П. Козьмин опубликовал очерк "Русское богатство" (I880-I88I гг.)" (перепечатанной впоследствии в его сборнике статей "Из истерии революционной мысли в России" (М., І96І). В этом-то очерке Козьмин и дает параллельный анализ двух статей -русановской и плехановской о проявлениях капитализма в России и русской общине. Давая в целом верный анализ русановской статьи, , Козьмин, однако признает тезис, оспоренный В.А. Твардовской о запоздалости для 70-х - начала 80-х гг. концепции некапиталистического пути в русской экономике. Есть и еще один момент, на который хотелось бы обратить внимание: "Трудно определить, кого именно имел в виду Русанов, - пишет Козьмин, - когда он в 1880 г. говорил о русских "марксистах". По-видимому, его аргументация была направлена против ЇЇ.И. Зибера, выступавшего в то время в литературе в качестве ученика Маркса и высказывав-
шегося за неминуемость капитализма1: . На наш взгляд, "марксисты" Русанова - это, в первую очередь члены кружка петербургских лавристов - Мурашкинцев, Гинзбург и др., настоятельно подчерки-
20.
вавшие в то время, согласно русановским воспоминаниям пнеобходи-мость для России хотя некоторых первичных фаз капиталистической
.эволюции , . К этому вопросу, впрочем, мы еще вернемся в первой главе настоящей работы.
Много внимания проблемам, связанным с деятельностью Русанова и самому Русанову уделяется в работе Т.М. Кириченко, ПОСВЯ-ценной истории русской революционной периодики 1880-х гг.. Главную заслугу исследовательницы мы видим в аргументированной критике концепции В.П. Балуева, обнаруженной им в работе "Политическая реакция 80-х гг. XIX в. и русская журналистика" (М., І97І). "В отношении характеристики бесцензурной народнической периодики автор допустил, на наш взгляд, неверные, совершенно предвзятые оценки. Через всю работу В.П. Балуева красной нитью проходит мысль о снижении теоретического уровня народнической
печати после I марта 1881 г. и ее постоянных колебаниях в сторо-
ну либерализма и т. д. , Чтобы убедиться в справедливости этих слов Т.М. Кириченко, достаточно указать на те места книги В.П. Балуева, где автор говорит о П.Л. Лаврове, который примкнул к "Народной воле", оказывается, по одной единственной причине -
"Чтобы не быть заподозренным в излишней умеренности" _ и проявил в эти годы (1881-86) "с особой силой... неустойчивость и эклек-
тизм своих теоретических установок" , или о том, что "в общем виде уже давно отмечено в нашей исторической литературе" (!?) -"периодическая нелегальная печать народников после этого события (I марта 1881 г. - А.А.) стала чахнуть, агонизировать, пока СОВ-сем не скончалась в 1886 году. . Уместно напомнить в данном случае, что после марта 1881 г. только народовольцы, не говоря о чернопередельческой печати, издали 7 (из 12) номеров газеты "Народная Воля", 3 "Листка" (с приложениями):, 3 № "Рабочей га-
21.
зеты", 5 выпусков "Вестника Народной воли^, несколько выпусков "Материалов", множество прокламаций. Заслуживают внимания также и утверждения Балуева о "либеральных упованиях" Исполнительного Комитета "Народной Воли", которые исследователь находит и в прокламации по поводу события I марта 1881 г. и особенно в "Письме Александру Ш", причем вина ИК даже в том, что он обращается к царю "почтительно "Ваше Велшество"^. Говоря о понижении популярности народовольческой периодики среди революционной интеллигенции после I марта 1881 года, Балуев не только идет вразрез с множеством свидетельств современников, но и, по всей видимости, забывает о том факте, что Ф. Энгельс в письме Лаврову от 10 апреля 1882 (!) года^. от своего имени и от имени Маркса, писал о газете "Народная Воля": "Мы гордимся тем, что состоим ее сотрудниками",
Но вернемся к работе Т.М. Кириченко. Касаясь непосредственно русановских работ, она относит его статьи начала 1880-х годов
«60
к произведениям "демократического лагеря" , хотя неточно назы-
61 вает Русанова "народовольцем" применительно к осени 1880 года .
Одним из направлений русановской публицистики более позднего времени (1883-85 гг.) исследовательница справедливо считает его борьбу против буржуазной идеологии реформаторства (статья "Бая-кротство буржуазной науки" и др.), а также отмечает определенную разницу между статьями Л.А. Тихомирова, трактующего о невозможности, и Русанова - о нежелательности развития русского ка-питализма
Историографический обзор литературы о Н.С. Русанове, произведенный нами, по необходимости носит проблемно-фрагментарный характер. Это еще одно свидетельство о необходимости специального монографического исследования идейного наследия публициста
22.
и его места в истории русского революционного движения и общественной мысли.
Источники, легшие в основу нашей работы, можно разделить на несколько групп. Во-первых, основу исследования, как это и по- ' вятно, составило литературное наследие самого Н.С. Русанова. Это, в первую очередь, его журнальные статьи. За почти шестидесятилетнюю публицистическую жизнь Русанов написал огромное количество статей, очерков, этюдов и пр. Конечно же не все они оказались одинаково важны для нас. Хронологические и тематические рамки исследования заставили выделить из этой массы печатного материала лишь его небольшую часть - а именно произведения Русанова, опубликованные в легальной и нелегальной прессе в 1879-95 гг., его историко-публипдстические этюды более позднего времени (1905-1917 гг.), а также мемуары. Как литератору-публицисту Русанову повезло - подавляющее большинство его статей оказалось опубликовано при жизни. Архивные фонды русановских материалов (о которых - ниже) в основном состоят из черновиков его опубликованных работ.
Статьи Н.С. Русанова 1879-1895 гг. делятся на две группы -легальные (1879-1882 гг.) - увидевшие свет преимущественно в журнале "Дело", а также на страницах артельного "Русского богатства", "Отечественных записок" и пр. - и нелегальные - опубликованные как в российских подпольных изданиях - "Зерне", газете "Народная воля", так и за границей - в "Вестнике Народной Воли", "Социалисте", "Материалах для истории русского социально-рево-люционного движения" и приложениях к ним - "С родшгна родину"*
23.
Оглядка на цензуру, а то и прямое вмешательство цензора, конечно, придавали легальным статьям Русанова характерный для всей прогрессивной подцензурной печати налет недоговоренности, пространности, "эзоповской" терминологии, рассчитанной на догадливого читателя. Поэтому, попав за границу, Русанов резко изменил тон своей публицистики - она стала более сжатой, ярко-полемичной и страстно-революционной.
Всю жизнь Русанов с особенным удовольствием писал по экономическим вопросам, всегда считаясь среди своих соратников специалистом в этой области. Его экономические статьи, несмотря на общий народнический (по сути неверный) характер обобщений и выводов, содержат много статистического материала (Русанов пользовался всеми доступными источниками статистической информации -справочниками, материалами прессы, трудами профессиональных экономистов), хотя и представляют на сегодняшний день только исторический интерес. Иначе дело обстоит с русановскими историческими этюдами. Содержащаяся в них обильная фактическая информация (Русанов всегда помимо агитационно-пропагандистской преследовал в своих такого рода статьях и просветительские цели), основанная как на личных свидетельствах, так и на рассказах очевидцев и современников, - став во многом уникальной,- сохраняет вплоть до сегодняшнего дня свою научную ценность. Это, в первую очередь, относится к его статьям и воспоминаниям о П.Л. Лаврове, Н.Г. Чернышевском, її.К. Михайловском.
Особое место в русановском наследии занимают его мемуары. При жизни публициста, как мы уже упоминали, были опубликованы два тома, охватывающие в общей сложности период с 1859 до 1905 г. йце две части - о времени с 1905 и практически до конца жизни Н.С. Русанова, т. е. до юнца 1930-х гг., - не опубликованы и
24.
хранятся в Рукописном отделе Государственной публичной библиотеки им. В.И. Ленина. Опубликованная часть воспоминаний Русанова (из всего наследия публициста) чаще всего использовалась и используется историками общественного движения. Особенно это относится к его основанным на личных впечатлениях характеристикам литераторов: її.В. Шелгунова, Г.Е. Благосветлова, Г.З. Елисеева, Г.И. Успенского, її.її. Златовратского, И.О. Тургенева, В.М. Гаршина; революционеров: ЇЇ.Г. Зайчневского, В.А. Осинско-го, М.її. Ошаниной, ЇЇ.ЇЇ. Ткачева, Л.А. Тихомирова, С.ЇЇ. Халтурина, Э.А. Серебрякова, Г.А. Лопатина и многих других. Близкое и долгое знакомство с П.Л. Лавровым, Г.В. Плехановым, личное знакомство с Ф. Энгельсом, многолетняя переписка с її.К. Михайловским - все это, найдя свое подробное освещение в мемуарах, делает их ценнейшим источником по истории русского общественного движения второй половины XIX - начала XX века.
И. А. Теодорович, комментируя русановские воспоминания, вполне обоснованно высказал сомнения на предмет исторической достоверности больших диалогов и монологов, часто встречающихся в тексте мемуаров. Действительно, помнить спустя более полувека разговоры с тем или иным человеком и дословно воспроизводить их - едва ли под силу кому-либо. їїо, что любопытно, никто из исследователей (за одним исключением) из обращавшихся к воспоминаниям Русанова не оспаривал конкретного содержания, которое вкладывал автор в уста своих знакомых и собеседников. Дело, по-видимому, в том, что Русанов как профессиональный литератор, отталкиваясь от запомнившейся основной сути того или иного разговора, моделировал его, опираясь на факты, почерпнутые из других исторически фиксированных источников - писем, статей и т.д. своих современников. В результате в мемуарах появлялся диалог
25.
или монолог, хотя и не точный по форме, но совершенно исторически достоверный по содержанию.
Исключение, о котором мы сказали, составляет возражение В.її. Фигнер на приведенный Русановым разговор Л.А, Тихомирова с А.Д. Михайловым (очевидцем этого разговора Русанов не был, а
потому воспроизводил его с чужих слов, скорее всего со слов
64 М.Н. Ошаниной). Это замечание Б.Н. Фигнер единственно известное нам возражение современников по поводу приводимых Русановым фактов. И хотя таких очевидцев к номенту публикации русановских воспоминаний оставалось не так уж много, последующие поколения историков относились к этим мемуарам как исторически достоверным.
Чтобы убедиться в силе русановской памяти на конкретные события, мы сравнили описание им одного из эпизодов своей жизни, имеющееся в мемуарах, с информацией об этом же происшествии, зафиксированной в бумагах Третьего отделения (тогда же - по
свежим следам). Мы имеем в виду обыск и арест будущего публици-
65 ста с его друзьями, произошедший 27 мая 1878 года ,. Что же
оказалось? Спустя 45 (!) лет Русанов совершенно точно воспроизвел не только обстоятельства ночного визита жандармов, но и адрес своего тогдашнего жилья, и мелкие подробности поведения участников этой сцены (пользоваться полицейскими материалами он, естественно, не мог, работая над мемуарами, а, следовательно, писал по памяти).
При изучении русановской публицистики определенные трудности вызываются тем фактом, что он писал под множеством псевдонимов, однако они известны. Всего в "Словаре псевдонимов" И.Ф.Ма-санова их упоминается 19 , однако основных псевдонимов у Русанова было меньше - это: Э.Вернер, Иван Корсаков, ЇЇ.Е. Кудрин,
26.
В.Г, Подарский, Иван Сергеевский и К. Тарасов, Первыми четырьмя псевдонимами, кроме своей настояцей фамилии, Русанов подписывал публикации разного времени в "Русском богатстве", "К, Тарасов" - автор нелегальных статей в' революционных эмигрантских журналах, "И, Сергеевский" печатался преимущественно в немецком "Форвертсе" (Jw&n Se«geijewsk^),
Неопубликованная часть русановского наследия сконцентрирована в двух архивных фондах - Рукописного отдела Государственной публичной библиотеки им. В.И. Ленина и Архиве Дома Плеха-нова в Ленинграде . Материалы московского фонда содержат в основном документы позднего времени жизни Русанова - 1920-х -30-х гг., в том числе, как уже говорилось, две последние части его воспоминаний, а также письма, личные документы и пр.
Именно в этом фонде нами обнаружено указание Русанова на
ранее неизвестный факт его участия в газете "Народная Воля" . Статья "Экономический кризис и политические партии во Франции" из № 10 этой газеты считалась до настоящего времени принадлежащей Г.А. Лопатину , однако автором ее был Н.С. Русанов.
Ленинградский архив Русанова датируется I905-I9I7 годами.
Помимо материалов, вышедших из-под пера Н.С. Русанова, в нашей работе используются и другие источники. Это, во-первых, целый комплекс материалов политического сыска, отложившийся в архивах Третьего отделения собственной Бго Императорского Величества Канцелярии и Департамента Государственной полиции, - секретные циркуляры, полицейские досье, жандармские рапорты, донесения заведующих Заграничной Агентурой. Первое персональное дело о Русанове в Особом отделе Департамента полиции было на-
чало в 1892 году - последнее, третье, - в 1906-м . Полицейская информация о Русанове при всей своей ценности и важности
27.
требует к себе критического подхода, ибо изобилует ошибками и неточностями. Так,- весьма характерно, что легальный отъезд публициста в Европу в 1882 году спустя десять лет воспринимал-
ся так, будто Русанов самовольно "скрылся за границу" .
Широко использованы в работе и эпистолярные источники. Это - письма близких Русанову революционеров - ЇЇ.Л. Лаврова, М.Н. Ошаниной, Г.В. Плеханова, Л.А. Тихомирова, СМ. Кранчинско-^-го, В. К. Дебагория-Мокриевича, П.Б. Аксельрода, Э.А. Серебрякова, Н.К. Михайловского и др., лишь частично опубликованные.
Важное место занимает также анализ воспоминаний современников її.С. Русанова. В первую очередь это относится к опубликованной и неопубликованной частям мемуаров и дневников Л.А. Ти-
хомирова .
Специально стоит отметить большую ценность для нашего исследования материалов, собранных, обработанных и опубликованных в известном двухтомном издании Б. Сапира - Лавров. Годы эмигра-ции . Наиболее важными для нашей темы оказались документы,опубликованные Сапиром во 2-м томе и касающиеся "Вестника Народной воли" и "Группы старых народовольцев". Документы, изданные Б. Сапиром, настолько важны, что без них невозможно никакое исследование по истории русского революционного движения 1870-х -90-х гг.
Особый раздел источников, привлеченных нами при работе над темой, составляют документы партии "Народная Воля", а также эмигрантских народовольческих кружков и групп. Это и письма Исполнительного Комитета "Народной Воли" заграничным революционерам, и программные заявления "Группы старых народовольцев", и устав этой организация, написанный П.Л. Лавровым, и многое другое.
28.
Еще один очень большой и важный комплекс исторических источников нашей работы представляют собой материалы периодической печати тех лет - это журнальные и газетные статьи современников (соратников и противников) Русанова, составляющие широкий контекст деятельности публициста-революционера, позволяющие воссоздать ту живую ткань исторического процесса, в рамках которого прошла жизнь Русанова - литератора, эмигранта, революционера.
И последнее: наравне с произведениями самого Русанова нами используется и литературное наследие других революционных деятелей - главным образом работы Г.В. Плеханова, ЇЇ.Л. Лаврова и Н.К. Михайловского - как наиболее крупных прогрессивных мыслителей 1870-х - 80-х гг.
29.
Эволюция общественно-политических взглядов Н.С. Русанова
Николай Русанов родился 16 сентября (ст. ст.) 1859 г. в г. Орле в семье зажиточного купца Сергея Дмитриевича Русанова, происходившего из старинного купеческого рода. Предки Русановых за участие в Углическом бунте 1591 года были Годуновым высланы в Орел. Н.С. Русанов принадлежал к старшей ветви этого многочисленного рода, не поднявшейся, однако, в своем общественном положении выше купцов, хотя и зажиточных»
Патриархальность провинциальной купеческой среды и семейного уклада, когда "господские" дети росли вместе с дворней,грубые нравы, тирания и рукоприкладство отца, освященное в семейной традиции примером деда, наблюдение работы пильщиков и трепальщиков льна на мануфактурах отца, да и в целом, - жизнь русской провинции 60-х гг. - все это дало будущему революционному публицисту очень хорошее знание русской жизни.
Летом 1869 года Русанов поступил в первый класс Орловской гимназии. В гимназической среде все сильнее обнаруживались новые для провинции идеи и веяния. Ломка привычного мировоззрения началась у Русанова и его друзей-гимназистов с разрушения веры в бога. Главную роль в этом процессе играли споры с Д.Г. Никольским - тогда (летом 1872 г.) студентом Медико-хирургической Академии . Вскоре, как пишет сам Русанов, "наш атеизм стал... не столько философским, сколько "социальным оптимизмом"..» Богу на небе и сатане в аду соответствовали различные власти на земле, то есть император Александр П в столице, помещик в деревне, купец на фабрике, директор в гимназии и отец дома. Против всех этих лиц направлялся теперь наш протест. Наш, то есть того кружка или даже нескольких родственных кружков, которые образовались вскоре у нас в 1872 году в Орле и стали очагами местного революционного движений" .
Круг чтения орловских гимназистов был обычен для передовой молодежи того времени. Русские переводы Фогта и Молешотта, Фейербах, Бюхнер, Бокль - выводили их на уровень современной западной науки. Сочинения Д.И. Писарева, ЇЇ.А. Добролюбова, ЇЇ.Г. Чернышевского, а позднее П.Д. Лаврова и М.А. Бакунина делали многих из них революционерами. Критической мысли молодых поборников прогресса способствовало сопротивление, встречаемое ими со стороны властей - первые аресты, воздействия со стороны гимназического начальства были их начальной революционной школой. За том Добролюбова, принесенный в гимназию, її. Русанов едва не был исключен бдительным директором, углядевшим в статьях об А.Н. Островском революционную заразу, поражающую умы гимназистов.
Н.С. Русанов - участник революционного движения (1875-1895 гг.)
Мы уже отмечали выше, что практический, личный вклад Русанова в революционное движение заключался, как правило, именно в его публицистической деятельности. Поэтому и тот комплекс его статей, который помог нам проанализировать политические взгляды публициста, и его исторические этюды, которые мы рассмотрим в третьей главе, безусловно, являются одной из, и едва ли не главной, формой его революционной деятельности. Но при этом, если понять "участие" буквально, можно вычленить в деятельности Русанова сумму поступков, связанных с некоторыми практическими мероприятиями из его революционной биографии» Участие в тех или иных практических предприятиях, изданиях, группировках, личные и партийные контакты, выступления с лекциями, докладами - все это и составит предмет нашего рассмотрения в настоящей главе.
В жизни любого общественного деятеля всегда можно различить два вполне самостоятельных, хотя и тесно связанных междіу собой слоя: его теоретические изыскания и построения и его практически-общественная деятельность. Такое разграничение особенно необходимо для правильного понимания истории пореформенной России, т. к# та эпоха часто порождала весьма специфические ситуации, в которых деятельность не только отдельных людей, но и целых организаций порой бывала резко неравнозначна в планах идейно-теоретическом и практическом. Именно по этой причине Г.В. Плеханов в своей работе "Социализм и политическая бррьба", не имея серьезных претензий по поводу практической деятельности "Народной Воли" (он указывал лишь на ее "известную практическую односторонность"1), резко критиковал ее программу, ее идейно-теоретичеекую базу. Квалифицируя борьбу народовольцев как частый слу-чай "перерастания теории практикой" , Плеханов считал в 1884 году, "что партия Народной Воли обязана (курсив авт.) стать марксистской, если только хочет остаться верной своим революционным традициям..."
Мы видим, что осяовположник русского марксизма не находил ничего невозможного в ситуации, когда группа деятелей совершает практически прогрессивное, а потому полезное для страны дело, опираясь на утопичную и отсталую теорию.
Если это суждение справедливо относительно целой политической партии, то оно тем более может быть применено к анализу деятельности одного человека. Именно под таким углом и стоит, как нам кажется, рассматривать практическую деятельность Русанова в рамках разночинского этапа русского освободительного движения. Конечно, строго говоря, с идейным оформлением русской социал-демократии в лице "Группы Освобождения труда", теоретические построения народовольцев стали вчерашним днем русской революционной теории, однако исторические заснути этой и иных немарксистских фракций русского революционного движения нельзя сбрасывать со счетов, ибо прав был Плеханов, говоря о них: "все существующие у нас фракции.
Исторические взгляды Н.С. Русанова
Историком в собственном смысле этого слова Русанов никогда не был. Та часть его литературного наследия, которая нас в данном случае интересует, должна быть охарактеризована как историческая публицистика, а точнее - как историко-революционная публицистика. Обращаясь к историческим сюжетам в своих статьях, Русанов всегда оставался тем же революционным публицистом, коим он был в своих журналистских откликах на современные события. Понятно поэтому, что выбор тем для своих исторических этюдов автор осуществлял в тесной зависимости от задач текущего политического момента, а также, хотя и в меньшей мере, от своих идейных пристрастий и партийных интересов.
По форме русановские исторические этюды представляют собой в основном журнальные статьи объемом, как правило, в полтора - два печатных листа. Предметом нашего анализа станут не все "исторические" статьи Русанова, а лишь та их часть, которая относится к истории России. И хотя тематически в нашей работе русановская историческая публицистика должна быть ограничена рамками разночинского этапа русского революционного движения, мы начнем наш анализ со статьи, посвященной декабристам, ибо это поможет нам выявить общий характер и содержание исторических взглядов публициста.
В своих работах Русанов, естественно, не мог и не пытался дать систематическое изложение русской революционной истории XIX века выбирая, по тем или иным соображениям, отдельные явления и моменты этой истории. Нам предстоит рассмотреть его взгляды на П.И. Пестеля, В.Г. Белинского, Герцена, Чернышевского, а также на "Народную Волю", Лаврова и Михайловского— деятельность которых была для Русанова не только историей, но и современностью.
Говоря о развитии революционных идей в Европе и России, Русанов постоянно пользуется терминами "социализм", "русский социализм" и даже "утопический" и "научный" социализм. И вот именно в понимании этих терминов рельефно проявляется методологическая слабость работ народнического публициста. Понятие "социализма" вообще у Русанова применяется в традиционно самом широком смысле ("С идейной точки зрения, социализм в собственном значении этого слова означает теорию, требующую перехода средств производства из рук частных владельцев в руки целого общества и замены конкуренции отдельных производителей коллективного организациею производства" ), подменяющем строго классовый анализ явления. Еще более ярко методологическая несостоятельность Русанова видна в его трактовке утопизма и утопических социалистов. "Что в особенности характеризует этот род общественных реформаторов? (в отличие от сторонников научного социализма. - А.А.) Это стремление решать великий социальный вопрос, вырастающий из самой толщи современных отношений лабораторным путем, устроением образцовых фаланстеров, колоний и т. п. микроскопических моделей будущего общества... Это отвращение от политической, особенно революционной деятельности, опирающейся, наоборот, вполне естественно уже не на отдельных лиц, а на широкие слои трудящихся.
