Содержание к диссертации
Введение
Раздел 1. Историография, источники и методология изучения проблем российского национального строительства
Раздел 2. Влияние межнациональных отношений и политических приоритетов власти на сферу национально-государственного строительства в советской России
Раздел 3. Эволюция военно-репрессивной составляющей в системе государственной национальной политики РСФСР
Раздел 4. Экономическое взаимодействие народов России в условиях оциалистического строительства 1917-1936 гг .
Раздел 5. Государственная политика в сфере развития образования и культуры народов России
Заключение 390-402
Список источников и литературы
- Историография, источники и методология изучения проблем российского национального строительства
- Влияние межнациональных отношений и политических приоритетов власти на сферу национально-государственного строительства в советской России
- Эволюция военно-репрессивной составляющей в системе государственной национальной политики РСФСР
- Экономическое взаимодействие народов России в условиях оциалистического строительства 1917-1936 гг
Историография, источники и методология изучения проблем российского национального строительства
Российское общество конца XX века вступило в очередную революционную пору пересмотра прежних представлений о жизни, ее законах и смысле. Не случайно столь бурными стали в наши дни и дискуссии о проблемах национального строительства, о путях и формах оптимизации межнациональных отношений. Это вполне объяснимо, учитывая, что страну населяют представители самых различных наций.
Приступая к изучению проблем российского нациестроительства, следует отметить, что идею огромной политической силы - идею нации как некой субстанции, через которую гражданское общество обретает право на суверенитет и власть, вместо идеи о ее божественном происхождении и обладании «помазанником» Бога в лице монарха, дала человечеству (преимущественно европейским народам) эпоха крушения абсолютистских монархий и колониальных империй.
Латинское слова «natio» (от nassi - рожден) означает родовую общность. Французская академия в 1694 году определила нацию как совокупность всех жителей «одного и того же государства, одной и той же страны, которые живут по одним и тем же законам и используют один и тот же язык...». Аналогичным образом дефилировал нацию аббат Сине в 1789 году. Он писал: «Объединенная группа, живущая по общему закону и представленная одним и тем же законодательством».
Идея нации помогла оформиться освободительным движениям среди народов, стремящихся построить демократические гражданские сообщества и создать суверенные государства. Хотя ни в эпоху буржуазных революций и распада крупных монархий в XVIII-XIX вв., ни в эпоху крушения колониальных империй в XIX-XX вв. идея национального госу 1 Le Dictionnare de I Akademie francoise, dedie au Roy. Bd.2. Paris, 1964. P. 110. дарства в ее чистом виде (один народ — одно государство) не была реализована.
Тем не менее, как всякая идея, идея нации по разному воспринималась различными политическими силами. В частности, в рамках возникшего в середине XIX столетия марксизма была предпринята попытка указать на новую систему ценностей, более значимую, нежели национальные. В данной связи марксисты выступили с осуждением национализма с классовых позиций и противопоставили его революционной пролетарской политике. Изначально в марксистской традиции национализм выступил как антипод интернационализму, классовому братству пролетариев всех стран. С осуждением национализма с классовых позиций выступали К. Маркс и Ф. Энгельс, считая, что капитал есть сила международная и пролетариату, чтобы победить международно-сплоченную буржуазию, необходимо также сплотиться, установить классовый союз рабочих всех стран. Лозунг «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» получил свое воплощение в организации I, II и III Интернационалов. К. Маркс вел упорную идейную борьбу против национализма (польских, ирландских, русских и др.), способного ослабить международную солидарность рабочих всех стран.
Тогда, в конце XIX века, в марксистских кругах были популярны выражения: «у рабочих нет отечества», «у рабочих есть одно мощное оружие в их классовой борьбе, это их международная солидарность». И поскольку национализм был выгоден международной буржуазии как средство раскола рабочего класса и ослабления его классовой революционной борьбы, то он был объявлен буржуазной политикой, практикой и идеологией, враждебной делу пролетариата и социализма. Революционный пафос совершенно отодвинул на второй план такие понятия, как национальные чувства и сознание, долг перед родиной, проблемы национальной культуры, языка, интересов.
Несколько забегая вперед, отметим, что взгляды К. Маркса на интернациональную природу пролетариата оказались довольно слабым звеном в его доктрине. И хотя самому ему не суждено было увидеть, к примеру, торжества доминирующих экономических и общественно-политических процессов, проистекающих из традиционной культурно-религиозной матрицы, особенно явно проявившегося в преддверии и в годы Первой мировой войны, социальные ученые Запада в XX столетии всерьез обратились именно к анализу этих фундаментальных явлений, непосредственно связанных с идеей нации.
Этого требовала сама жизнь, обнаружившая, что в XIX-XX вв., по мере развития и утверждения индустриального и постиндустриального производства и современных цивилизационных форм, в жизни людей эт-ничности в ее материализованном виде становилось все меньше, а национализма (имеется в виду система взглядов и устремлений) - все больше. Причин тому было немало. В частности, в доиндустриальных обществах грамотность и высокая культура, на уровне которой формируется представление о национальном, были доступны лишь узким элитным группам. Основная же масса членов общества, т.е. аграрии, хотя и обладала определенным комплексом этнических черт, культурной отличительностью, свою принадлежность к национальному не осознавала. Если здесь дальше осознания своей принадлежности к местности, к общине массовое сознание членов аграрных обществ не заходило, то в индустриальном, грамотном -напротив.
Естественно, что феномены нации, национализма требовали своего изучения. В частности, идея нации - государства развивалась Э.Дюркгеймом, согласно которому назначение государства состоит, с одной стороны, в том, чтобы направлять «неразумную мысль» толпы с помощью «более продуманной мысли», с другой стороны, в том, чтобы освободить индивида, возвратить личности тот «простор», который отняли у нее «местные группы, обладающие властью, и церковь». В свою очередь, М. Вебер исследовал проблему в контексте изучения так называемой «протестантской этики», тонко уловившего связь самой идеи нации с глубинными ментальными характеристиками.
Эту же тонкость понимал и отстаивал и К. Леонтьев, а позже и Вл. Соловьев, описавшие, если можно так выразиться, «православную этику» как иную культурно-цивилизационную систему и подчеркнувшие ее фундаментальную значимость для России. И хотя их подход оказался существенно иным, он не отрицал самого существа явления подъема национального чувства.
В данной связи заметим, что в Российском государстве - огромном многоэтничном образовании - вплоть до начала XX в. вместо объединяющей идеи нации действовала феодальная, эклектическая формула «православие, самодержавие, народность», которая затем была затем заменена политизированной идеей «пролетарской, классовой солидарности». Несколько забегая вперед, заметим, что последняя помогла большевикам, прибегая к революционному, а затем тоталитарному насилию, сохранить государство почти в тех же границах бывшей империи.
Влияние межнациональных отношений и политических приоритетов власти на сферу национально-государственного строительства в советской России
Рассматривая проблемы эволюции системы межнациональных отношений после гибели российской монархии, следует подчеркнуть, что, в принципе, в 1917 году в стране доминировала идея сохранения единого российского государства. В данной связи заметим, что и II Всероссийский съезд Советов, фактически передавший власть блоку большевиков и левых эсеров, по сути, представлял интересы различных регионов бывшей Российской империи. В частности, на нем присутствовало 122 делегата от Украины, 51 - от Белоруссии, а также делегаты от Эстонии, Латвии, Литвы, Закавказья, Туркестана, Крыма, Молдавии и других многонациональных районов страны. Укажем также на то обстоятельство, что съезд не провозгласил федерального устройства государства. В первые месяцы оформления нового режим Российская советская республика явилась единым многонациональным государством и включала территории всей бывшей Российской империи. Оно возникло первоначально как унитарное государство и вплоть до января 1918 года носило название Российской Советской республики.
В то же время съезд в ряде документов подчеркнул, что Советская власть «обеспечит всем нациям, населяющим Россию, подлинное право на самоопределение». В данной связи можно спорить о намерениях большевиков, однако, несомненно то, что фактически они пошли по пути формирования особой системы регулирования возможных национальных инициатив. В частности, уже в первом Советском правительстве был учрежден Народный комиссариат по делам национальностей (Наркомнац).
Однако национальные движения оказались, далеко не только союзниками большевиков. Под знаменами национализма на местах активно собирали силы представители местных элит, при буржуазном Временном правительстве добивавшихся лишь ограниченной автономии. В обстановке фактической общероссийской анархии после октября 1917г., на местах стали возникать «национальные правительства», претендующие на создание суверенных государств. Как известно, часть таких правительств сумели добиться признания государственной независимости вновь созданных государств (Финляндия, Польша и пр.).
В то же время, большевиков вовсе не устраивала перспектива отдать регионы на откуп местной буржуазии. Поэтому они в принципе блокировали подобные притязания большинства вновь возникших региональных «правительств». Среди них отметим Терско-Дагестанское правительство, Кавказское правительство и пр., заявившие об отделении от Советской России. Одновременно, учитывая бурный всплеск общественной инициативы на местах, большевистское руководство попыталось перехватить инициативу, реализуя стремление регионов к самодеятельности в форме создания внутрироссийских автономий.
В частности в составе Советской России в 1918 году были созданы: в январе - Ставропольская советская республика; в феврале - Донецко-Криворожская советская республика; в марте - Донская советская республика; Таврическая социалистическая республика; Терская советская республика; Черноморская советская республика; в апреле -Кубанская советская республика. Заметим, что «республики» учреждались далеко не по национальному признаку. В принципе, это были достаточно искусственные образования, как правило, созданные в рамках прежних административно-территориальных единиц (Терская и Кубанская области, Черноморская и Таврическая губернии). Поэтому их дальнейшие реорганизации были столь же легкими, как и само учреждение. В частности, в условиях Гражданской войны, в ряде случаев для противостояния силам внутренней и внешней контрреволюции они объединялись между собой. Так, в июле 1918 года была создана Северо-Кавказская советская республика.
Тем не менее, формально большевики ратовали за реализацию права на национальное самоопределение. Заметим, что решение о признании курса на «самоопределение» наций они попытались навязать и созванному в январе 1918 года Учредительному собранию. В частности, в предложенном ими проекте «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» отмечалось: «стремясь создать действительно свободный и добровольный, следовательно, более тесный и прочный союз трудящихся классов всех наций России, Учредительное собрание ограничивает свою задачу, установлением коренных начал федерации Советских республик России, предоставляя рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоятельное решение на своем собственном полномочном советском съезде, желают ли они и на каких основаниях участвовать в федеральном правительстве и в остальных федеральных советских учреждениях».
Практику первых месяцев национально-государственного строительства в многонациональной Советской России в известном смысле определили решения III Всероссийского съезда Советов в январе 1918г., в частности, о федеративном устройстве государства и подготовке местными органами были определены в постановлении «О федеральных учреждениях Российской республики». Однако при этом были приняты довольно жесткие меры в отношении национальных автономий, которые возникли в Туркестане. В феврале 1918 года была разгромлена «Кокандская автономия» (провозглашена в конце ноября 1917 года), а в ноябре 1918г. - «Алашская автономия» (провозглашена в Оренбурге в декабре 1917г.).238
В контексте указанных неудач национальных элит отметим, что они демонстрировали свою слабость и в собственно российских регионах. К примеру, в январе 1918 г. Всероссийский чувашский военный съезд, не сумев решить вопрос о Средневолжских и Южноуральских штатах как средстве национально-государственной консолидации чувашей, создал Центральный чувашский военный совет, вскоре распавшийся. Вслед за этим, в феврале 1918 г., Чувашская национально-социалистическая партия устроила автономию в рамках федерации народов Поволжья, а в советах начался поиск средств обеспечения национального представительства. Возникли Центральный чувашский совет, Комиссариат но чувашским делам, Чувашский отдел при Наркомнаце, затем Чувашский левый социалистический комитет и Комиссариат по чувашским делам при Совнаркоме Казанской республики. Все они вряд ли имели реальную политическую власть. А после включения чувашских территорий в состав проектировавшейся но инициативе Москвы Татаро-Башкирской республики национальные социалисты укрепились в своем недоверии большевикам.
Эволюция военно-репрессивной составляющей в системе государственной национальной политики РСФСР
Нужно признать, что созданные здесь части вполне отвечали духу времени. В принципе, они были заложниками политической ситуации. Ярким доказательством этого стал, в частности, антисоветский мятеж в Ташкенте в январе 1919 г. Мятеж, организованный контрреволюционерами с помощью иностранных интервентов, возглавил военный комиссар Туркреспублики К. Осипов. Авантюрист по характеру, обманным путем проникший в большевистскую партию. В ночь с 18 на 19 января 1919 года мятежниками были схвачены и расстреляны 14 народных комиссаров и видных руководителей партийных и советских учреждений Туркестана. Среди них - председатель Туркестанского ЦИК В.Д. Вотинцев, председатель Совнаркома В.Д. Фигельский, председатель Ташкентского Совета Н.З. Шумилов, зам. председателя Ташкентского Совета Н.Ф. Финкелыптейн, член исполкома Ташкентского Совета А.Я.
Перший, председатель Совета профсоюзов Ташкента и нарком М.С. Качуринер. Однако устоять против армий советской России он, естественно, был не в состоянии. Разгром контрреволюционного мятежа совпал по времени с ликвидацией первого вражеского окружения Туркестана. 22 января 1919 года, осуществляя указания ЦК РКП(б) и Советского правительства, VI армия Восточного фронта, при активном участии войсковых соединений Туркресиублики заняла Оренбург и восстановила связь Туркестана с Советской Россией.
В данной связи заметим, что в значительной своей массе бойцы большевистских национальных формирований не были какими-то фанатиками. Чаще всего, напротив, они были такими же жертвами, как и все те, кто практически насильно был мобилизован в армию противоборствующими сторонами. Поэтому самым горячим их желанием было прекращение кровавой бойни. Никто не хотел отдавать жизнь за интересы любой из воюющих сторон - отсюда и перманентное дезертирство из воинских частей красных и белых, и переменчивость политических настроений на местах. По мнению одного из советских работников, «киргизские массы были так забиты вековым гнетом самодержавия, были так отсталы в культурном и политическом отношении, что они были по большей части безучастными зрителями происходящей на их территории гражданской войны».415
Скорее, это было положение жертвы, оказавшейся между молотом и наковальней, характерное и для многих других этносов страны. Такой вывод подтверждается данными и красных, и белых. Так, агентурная разведка 1-й большевистской армии сообщала в 1919 г. о положении в лагере противника: «При наступлении сплошь и рядом посылается первая цепь с оружием, а вторая с нагайками, а затем с оружием третья. Мусульманам доверия нет, их всегда посылают в передних цепях, сзади ставят пулеметы; среди мусульман за последнее время наблюдается сильное дезертирство».416
Осведомительный отдел штаба колчаковских войск указывал, что «киргизы, обманным путем привлеченные на службу в красноармейские части, теперь не хотят драться против правительственных войск и массами дезертируют. На этой почве постоянные столкновения Красной армии с киргизами».417
В целом же и ход военных действий, приводивший к победам Красной армии, и неудачная политика белых заставляли массы и национальных лидеров склоняться к признанию советской власти. Однако развитие событий в период 1919-1920 годов показало, что использование национальных формирований, созданных пошедшими на союз с большевиками национальными правительствами, отдельными националистическими лидерами оказалось весьма трудным делом. Фактически они были не только не реформируемы, но и не воспринимались большевиками в качестве реальных союзников.
В целом, неоднозначность отношения к военным формированиям националистов, трагичность судеб значительной части их участников особенно наглядно показывают материалы Башкирии, где сторонники ее автономии прошли сложный путь поисков, в чем-то сопоставимый с трагическими поисками себя в революции Г. Мелеховым.
В данной связи, в 1918 году наиболее последовательных сторонники автономии, не нашедшие общего языка с большевиками, взявшими курс на Татаро-Башкирскую автономию, - группировка Валидова поддержала антибольшевистский Комитет членов Учредительного собрания (Комуч), сформировала свои собственные вооруженные силы, и попыталась ввести башкирскую автономию на территории, занятой белыми. Однако разогнавший в ноябре 1918 г. руководимый социалистами Комуч адмирал Колчак упразднил башкирскую территориальную автономию и распустил ее армию.418 После этого в начале 1919 г. Валидов и его люди решили перейти на сторону красных. Несмотря на некоторые сомнения, башкирские лидеры надеялись, что обещания большевиков дать всем народам национальное самоопределение для башкир, более перспективны, чем жизнь под властью русских генералов.
В данном случает несомненна военная подоплека этого соглашения. Переход Валидова на сторону Советской власти дал в руки последней 6000 солдат. Это в какой-то мере ослабило южный фланг Колчака и увеличило силы красных на Восточном фронте. Имеющиеся в нашем распоряжении данные наводят на мысль, что Советам, конечно, было выгодно заполучить опытных и дисциплинированных башкирских офицеров и солдат.419
При переходе башкир на сторону красных Валидов сообщил советским военным и гражданских должностным лицам, что численность башкирских полков составляет, по разным оценкам, 5700 и от 5000 до 10000 солдат. Позже было установлено, что в феврале 1919 г. к красным перешло 6556 башкирских солдат. "
Экономическое взаимодействие народов России в условиях оциалистического строительства 1917-1936 гг
В данной связи заметим, что рассматривавшаяся выше ситуация абсолютного преобладания в этом процессе русских рабочих очевидна. Несмотря на все усилия по вовлечению представителей собственных народов в ряды рабочего класса, местные элиты в этом в общем не преуспели. Жители преимущественно аграрных регионов упорно не желали менять свой образ жизни.
В данной связи отметим, что важнейшей тенденцией рассматриваемого периода стало быстрое расселение русских пролетариев (видимо «колонизаторов» нового типа) в национальных республиках и областях. В целом, к началу Великой Отечественной войны численность этой группы составила не менее 4 миллионов человек,
Была в отмеченном процессе и еще одна интересная сторона. Дело в том, что далеко не всегда такой переезд был добровольным. Полагаем, что в дальнейшем исследователям еще предстоит выяснить, сколько людей попало за пределы своего традиционного проживания насильственно. Однако уже сегодня ясно, что отдельные цифры здесь уже наработаны. В частности, это доказывает обращение к опыту индустриализации в Коми крае.
Характеризуя данный регион, нужно отметить, что послереволюционные преобразования слабо коснулись его экономики. В 20-е гг. Коми край оставался сельским. В Коми-Пермяцком национальном округе городских поселений вообще не было, а в Коми АО к таковым относились всего три поселения: единственный в крае город Усть-Сысольск (с 1930 г. - Сыктывкар), в населении которого преобладали коми, и заводские поселки Кажим и Нювчим с русским населением. Городское население составляло всего 3,2% жителей области. Доля горожан среди коми была еще ниже - 1,5%. Причем образ жизни городского населения мало отличался от сельского. Удельный вес фабрично-заводской и кустарно-ремесленной промышленности во всей валовой продукции Коми АО в середине 20-х гг. равнялся всего 6,7%. Достаточно интенсивно развивались только лесозаготовки, в основном с использованием труда крестьян-сезонников.
Однако в 30-е годы начинается интенсивное освоение природных богатств Коми АССР: угля, нефти, газа. Расширяются объемы лесозаготовок - базовой отрасли промышленности 20-х гг. Значение Коми АССР как сырьевой базы многократно возросло, а добывающие отрасли промышленности со второй половины 30-х гг. стали основными. К 1937 г. промышленность давала уже 75% валовой продукции народного хозяйства. В 1940 г. объем промышленной продукции превзошел уровень 1928 г. в 7,4 раза.6 В отличие от Коми АССР, Коми-Пермяцкий округ оставался сельскохозяйственным. Но и в нем к середине 30-х гг. создается мощная лесозаготовительная база, позволившая увеличить лесозаготовки по сравнению с 1928 г. в два раза. С созданием сети предприятий по заготовке древесины по существу завершилось формирование хозяйственного комплекса округа, ибо в последующие десятилетия его структура претерпела минимальные изменения.
Казалось бы, мы имеем дело с очевидным триумфом политики индустриализации, преобразившей отсталый аграрный регион. Однако обращение к сути вопроса показывает, что наиболее существенной чертой промышленного освоения Коми АССР и Коми-Пермяцкого округа являлось то, что оно во многом осуществлялось силами заключенных и спецпоселенцев. По существу вся мощная горнодобывающая промышленность ранее слабозаселенного севера Коми АССР и связанная с нею сеть поселений были созданы при минимальном участии коренного населения. Спецпоселенцы играли очень большую роль в лесозаготовительной отрасли. В основном их поселки помещались на этнической территории коми и коми-пермяков. В то же время, расширение хозяйственно-освоенной и заселенной территории не привело к расширению этнической территории коми.
Ориентация экономики на добывающие отрасли и лагерный труд отразилась и в том, что в 30-е гг. сопутствующий индустриализации процесс урбанизации в малой степени затронул Коми АССР. Численность городского населения возросла в 3 раза, но доля городского населения составляла всего 9,1%), причем 86,7% горожан проживали в Сыктывкаре (на единственный город республики и приходился почти весь прирост городского населения). " Таким образом, «индустриальное чудо» стало не плодом последовательного выравнивания уровня развития различных народов, а результатом репрессивной активности государства.
В данной связи вполне объяснимо, что и в 1930-е годы при проведении дальнейшего национально-государственного размежевания учитывался не столько этнический состав населения, не столько мнения на этот счет местных элит, сколько экономическая целесообразность. Чаще всего решающее значение имели экономические факторы. В итоге реорганизуемые и вновь созданные республики не могли не иметь многонационального состава населения. Тем не менее, почти до конца рассматриваемого периода вся официальная идеология и практика, включая политику коренизации, вместе с естественными процессами консолидации и этнокультурного развития способствовали развитию общественной идеологии на основе идеи нации, причем «коренной нации», обладающей, как было зафиксировано конституционно, через «свои» республики суверенными правами (1936 г.)632
