Мещанство уездных городов Ярославской губернии в конце XUIII - первой половине XIX вв. Кострикина Ольга Анатольевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ УЕЗДНЫХ ГОРОДОВ В КОНЦЕ XVIII-ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в 46

Глава II. ПРАВОВОЕ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ МЕЩАНСТВА 70

1. Юридический статус. Опекай попечительство 70

2. Хозяйственная деятельность и уровень жизни 98

Глава III. КУЛЬТУРА И БЫТ ГОРОЖАН 133

1. Грамотность, образование и круг чтения 133

2. Будни и праздники горожан 161

3. Городской костюм 188

Заключение 210

Список использованных источников и

Литературы 214

Список сокращений 238

Приложения 239

• СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ УЕЗДНЫХ ГОРОДОВ В КОНЦЕ XVIII-ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX в
• Юридический статус. Опекай попечительство
• Грамотность, образование и круг чтения

Введение к работе

История многих российских городов начинается в последней трети XVIII в., когда правительственными постановлениями десятки сел и слобод получили статус города¹. В последующие десятилетия происходит складывание городских сословий, постепенное развитие городской инфраструктуры, формирование городского образа жизни и культурных стереотипов горожан.

Предметом настоящего исследования стало мещанство уездных городов Ярославской губернии. Выделение мещанства как самостоятельного объекта исследования объясняется несколькими причинами. Достаточно долгое время приоритетными в отечественной науке были проблемы, связанные с историей основных классов дореволюционной России - крестьянства и помещиков, пролетариата и буржуазии. С изменением общественной обстановки в стране, сменой парадигмы исторического знания с конца 1990-х гг. формируется интерес к исследованию купечества, военных, духовенства, чиновников. Мещанство, будучи основным населением городов (в середине XIX в. в провинциальных городах Европейской России проживало от 66 до 90% мещан ) и самым массовым городским сословием (в Европейской России в середине XIX в. мещане составляли 93% общего числа городовых обывателей ), тем не менее, до настоящего времени не было предметом специального изучения. В отечественной науке можно найти лишь отдельные сюжеты, касающиеся истории мещанства, главным образом, в работах, посвященных численности и составу населения городов и административных преобразований.

Вопросы, касающиеся рассмотрения мещанства в качестве отдельного сословия в социальной структуре России конца XVIII - первой половины XIX в., по-прежнему остаются дискуссионными в отечественной исторической науке. Некоторые исследователи (СИ. Сметанин⁴, Б.Н. Миронов⁵) предлагают считать

¹ В ходе губернской реформы 1775 г. статус города получили 212 крупнейших сел.

² Кошман Л.В. Город в общественно-культурной жизни // Очерки русской культуры XIX века. Т. I.
Общественно-культурная среда. М., 1998. С. 52. По подсчетам Б.Н.Миронова, в уездных городах в конце
XVIII в. - первой половине XIX в. проживало до 88% городского населения (Миронов Б.Н. Миронов Б.Н.
Русский город в 1740-1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое развитие. Л., 1990. С. 20-21.

³ Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX в.). Генезис
личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Т.1. СПб, 2000. С. 116.

⁴ Сметанин СИ. Разложение сословий и формирование классовой структуры городского населения
России // Исторические записки. Т. 102. М., 1978. С. 153-182.

⁵ Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи...

мещанство и купечество не двумя, а одним «городовым» сословием, полагая в качестве критерия имущественное положение. Б.Н. Миронов, например, разделяет городовых обывателей на три страты с точки зрения доходов («богатые» - купцы I и II гильдии, «средние» - купцы III гильдии, «бедные» - мещане и цеховые⁶).

Учитывая дискуссионность вопросов о едином «городовом» сословии, рассмотрим, во-первых, подходы к социальной стратификации общества, и, во-вторых, содержание понятий «класс», «сословие», «страта».

Проблемы социальной стратификации, включающие структуру общества и систему признаков социальной дифференциации, традиционно являются предметом социологических исследований; нам представляется целесообразным обратиться к анализу оснований и форм социальной стратификации признанным классиком социологии П. Сорокиным. В работе «Социальная стратификация и мобильность» он писал, что в основе социальной стратификации лежит «неравномерное распределение прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти или влияния среди членов того или иного сообщества» . Конкретные формы социальной стратификации многочисленны, однако, как правило, основанием дифференциации являются экономический (доход, уровень жизни и пр.), политический (авторитет, престиж, звания, почести и пр.) или профессиональный (род деятельности) статус членов группы. При этом П. Сорокин подчеркивал, что все три формы социальной стратификации тесно переплетены, но, как правило, совпадают друг с другом лишь частично: «...самые богатые далеко не всегда находятся у вершины политической или профессиональной пирамиды... не во всех случаях и бедняки занимают самые низкие места в политической и

профессиональной карьере» . Важным для нас представляется замечание П. Сорокина о некорректности употребления слишком широкого понятия «социальный класс»; предпочтительнее, на наш взгляд, использовать дефиниции «экономические, политические, социальные страты и классы».

Социальная структура докапиталистического общества в отечественной историографии советского времени изучалась в рамках марксистско-ленинской формационной теории. Важнейшими признаками класса были отношение группы

⁶ Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи...С. 119.

⁷ Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 302.

людей к средствам производства, их роли в общественной организации труда, и способами получения и размером доходов⁹.

Идеологические установки, играющие определяющую роль в формационной теории, определили достаточно жесткую схему деления общества на два противоположных класса: феодалов (помещиков, дворян) и крестьян в феодальном обществе; капиталистов (буржуазии) и пролетариев (рабочих) в капиталистическом. Сословия не вписывались в достаточно жесткую социальную структуру классового общества, что привело к появлению достаточно размытых понятий «неосновных», «переходных», «промежуточных» классов¹⁰, «прослоек», «классов-сословий»", «внутриклассового социального слоя» , «межклассового социального слоя»¹³. Следствием это 141 подхода стало приоритетное изучение основных классов и оттеснение на второй план «промежуточных классов» и сословий, в частности, мещанства. Традиционно в отечественной историографии советского времени под сословием понималась «социальная группа многих докапиталистических обществ, обладающая закрепленными в обычае или законе и передаваемыми по наследству правами и обязанностями»¹ ; считалось, что в России со второй половины XVIII в. утвердилось сословное деление на дворянство, духовенство, крестьянство, купечество, мещанство.

Заметно более широкое понятие «сословие» предлагает Б.Н. Миронов в работах начала 1990-х гг. Признаки сословия, пишет он, состоят в следующем: во-

⁸ Сорокин П.Л. Человек. Цивилизация... С. 303.

'' К. Маркс, рассматривая классы капиталистического общества, отнес к большим классам капиталистического общества только пролетариат, буржуазию и землевладельцев, а классовое деление провел по источникам дохода (заработная плата, прибыль и земельная рента). В то же время единство источника дохода Маркс определённо считал недостаточным для разделения на классы, но довершить свою мысль он не успел (глава «Классы» осталась неоконченной). См.: К. Маркс Капитал. Т. III. М, 1986. С. 963-964. В.И. Ленин в работе «Великий почни» для популярной работы дал достаточно развернутое определение классов: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по нх роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам топ доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства» См.: Ленин В.И. Полное собрание сочинений Т. 39. М., 1981. С. 15.

¹⁰ Советский энциклопедический словарь. М., 1980. С. 594.

" Преображенский Л.А. Об эволюции классово-сословного строя в России // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 69- 82.

¹² Краткий словарь по социологии. М., 1988. С. 307. Там же.

¹⁴ Советский энциклопедический словарь. М.: «Советская Энциклопедия». 1980. С. 1256; Это же определение повторяется в справочных изданиях позднего времени, см., например: Новый иллюстрированный энциклопедический словарь. М., 1998. С. 678.

6 первых, закрепление сословных прав в законе; во-вторых, наследственность и безусловность прав; в-третьих, наличие своих сословных организаций; в-четвертых, пользование нравом самоуправления; в-пятых, обладание сословным самосознанием и менталитетом; в-шестых, наличие внешних признаков сословной принадлежности¹⁵.

Определенный интерес представляют работы медиевистов по проблемам сословной структуры европейского города, в частности, Е.В.Гутновой¹⁶, Н.А.Хачатурян¹⁷. Л.И.Репиной¹⁸, А.А.Сванидзе¹⁹, М.А. Бойцова²⁰ и др. Определенным толчком для теоретических построений послужила дискуссия о социальной природе средневекового города и бюргерства, развернувшаяся в 1970-е гг. в ГДР. Основанием для выделения жителей западноевропейских городов в особое сословие являются особые экономические, социальные и политико-правовые отношения. Средневековое бюргерство было гетерогенной группой. Критериями для дифференциации третьего сословия становились, например, как это было в Англии, численносгь групп, абсолютная разница в имущественных уровнях, соотношение движимости, находящейся в руках той или иной имущественной и профессиональной группы, перспективы социальной мобильности²¹.

Если принять во внимание различие оснований и многообразие форм социальной стратификации, становится очевидно, что объединение мещан и купцов в единое сословие па основании имущественного признака не является единственно возможным. В диссертации мещанство рассматривается как самостоятельное городское сословие; дифференцирующим признаком является правовой статус, то есть юридически оформленное положение сословия. Исследование мещанства в качестве отдельного сословия обосновано и соображениями источниковедческого характера; в статистических и делопроизводственных материалах дореформенного периода внутри городского населения четко различается сословие мещан.

¹⁵ Мироном Б.Н. Социальная история России периода империи... С. 76, 140.

¹⁶ Гутиопа Е.В. Роль бюргерства в формировании сословной монархии в Западной Европе //
Социальная природа средневекового бюргерства XIII - XVII вв. М, 1979. С. 50-88.

¹⁷ Хачатурян 11.Л. Сословная монархия во Франции XIII - XV вв. М., 1989.

¹⁸ Репина Л.П. Городское сословие средневековой Англии: основные проблемы и этапы истории //
Проблемы Британской истории. 1984. М., 1984. С. 158-172.

¹⁹ Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1. Феномен средневекового урбанизма М.,
1999. С. 17.

²⁰ Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 2. Жизнь города и деятельность горожан.
М., 1999. С. 32.

²¹ Ренина J1.II. Городское сословие средневековой Англии... С. 168-169.

Особый интерес представляет изучение мещанства именно уездных городов. Феномен русского города был и остается одним из важных направлений в отечественной исторической науке. Однако, проблемы городской истории, как правило, разрабатывались на материалах столичных и губернских городов. Уездные города, в отличие от столичных и губернских, имели особый статус, функции, степень урбанизации, иным был их социокультурный облик. Одноранговый официальный статус определил наличие в каждом уездном городе однородных государственных институтов и типологически сходный сословный состав. Подобная гомогенность не означала единообразия «жизненной среды», известная пословица «что ни город, то норов» предполагала своеобразие каждого городского поселения. Очевидна потребность изучения повседневной истории именно уездных городов, которые, в отличие от столичных и губернских, несколько обделены вниманием исследователей. Комплексное изучение мещанства уездных городов Ярославской губернии, анализ повседневного уклада, образа жизни горожан имеет принципиально важное значение в контексте региональных исследований.

Территориальные рамки исследования включают Ярославскую губернию в границах, определенных правительственными узаконениями последней трети XVIII в. 3 августа 1777 г. Екатериной II был издан указ об учреждении Ярославского наместничества"". Новое наместничество предписывалось создать из 12 уездов: Ярославского. Ростовского, Петровского , Борисоглебского, Угличского, Рыбинского, Мышкинского, Мологского, Пошехонского, Любимского, Даниловского и Романовского²'¹. Этим же документом учреждалось 7 новых городов: Рыбинск, Мышкин. Данилов. Борисоглебск, Петровск, Пошехонье, Молога. Таким образом, в Ярославской губернии к началу XIX в. насчитывалось 11 уездных городов: 4 «старых» - Ростов, Углич, Романов, Любим и 7 «новых», перечисленных выше. Последующие изменения в административно - территориальном устройстве были незначительными и затронули лишь два уездных города. В 1822 г. города Романов и

²² Полное собрание законов Российской империи. Т. 20. СПб., 1830. С. 542-543.

²' Указом 1796 года Петровский уезд был присоединен к Ростовскому.

²⁴ Указом Павла I «О новом разделении государства на губернии» от 12 декабря 1796 г. в Ярославской губернии вместо двух уездов (Романовского и Борисоглебского) был сформирован один - Романово-Борисоглебскпп. ')гнм же указом наместничества преобразовывались в губернии.

Борисоглебск были объединены в город Романово - Борисоглебск, а Петровск стал заштатным городом""'.

Выбор хронологического периода работы концом XVIII - первой половиной XIX вв. объясняется рядом обстоятельств. Нижняя граница совпадает с реформами Екатерины II. когда, с одной стороны, был учрежден ранг уездного города, и, с другой стороны, метане получили статус «городовых обывателей». Верхняя граница исследования совпадает с общероссийской периодизацией русского доиндустриалі.ного города, традиционно признающей 1861 год началом эпохи буржуазных реформ.

Целью работы является комплексное исследование мещанства уездных городов Ярославском губернии в конце XVIII - первой половине XIX вв. В соответствии с этим определены следующие направления и задачи исследования:

выявить основные тенденции социально-экономического развития уездных городов Ярославской губернии в конце XVIII - первой половине XIX вв.;

определить особенности правового положения мещанства, семейно-имуществепных отношений, уяснить механизм функционирования системы опекунства;

рассмотреть круг вопросов, связанных с хозяйственными занятиями, материальным положением, способами получения дохода мещан;

исследовать вопросы, связанные с грамотностью, получением образования и кругом чтения горожан;

дать характеристику досуговой культуры мещанства уездных городов;

показать специфику и семиотический статус отдельных элементов материальной культуры мещанства.

Появление із последнее десятилетие интереснейших исследований по культуре и быту горожан российской провинции XVIII - XIX вв.² убеждают в необходимости и важности проведения исследований такого рода на микроуровне.

²⁵ Лествпцыи В.И. Открытие Ярославской губернии в 1777 г. Ярославль, 1877.

^:<> См.. например: Бойко В.П. Томское купечество в конце XVIII- XIX вв. Из истории формирования сибирской буржуазии. Томск, 1996; Куприянов А.И. Русский город в первой половине XIX века: общественный быт и культура горожан Западной Сибири. М., 1995; Гончаров Ю.М. Купеческая семья второй половины XIX -начала XX в. (по материалам компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири). М., 1998; Кусова И.Г. Рязанское купечество: Очерки истории XVI - начала XX в. Рязань, 1996; Зорин А.Н. и др. Очерки городского быта дореволюционного Поволжья. Ульяновск., 2000.

В работе использованы общенаучные (исторический, логический) и специально-исторические методы (сравнительно-исторический, общенаучные (исторический, логический) и специально-исторические методы (историко-сравнительнып. псторнко-генетический).

Обращение к истории повседневности определило использование инструментария относительно новых для российской исторической науки направлений - социальной антропологии , «новой социальной истории» (есер. 1990-х

г., Франция. Б. Лепти, Ж. Ревель, Э. Гренье ), микроистории (с к. 1970-х гг., Италия, К.Гинзбург. Дж. Леви. К. Пони ) и «казусного» подхода (с сер. 1990-х гг., Россия, Ю. Бессмертный. М. Бойцов"'⁰), локальной истории"³', «тендерной» истории (с 1990-хгг., Россия, Н. Пушкарева. Л. Репина"'²), истории ментальностей (с 1980-х гг., А. Гуревич, А. Куприянов)¹¹. Не вдаваясь в подробности дискуссий о новых исследовательских концепциях¹"¹, считаем необходимым остановиться на специфике ряда методов. Современная историческая антропология ориентируется на лучшие достижения школы 1960-1980-х гг. и по-прежнему представляет собой «направление интегративпого анализа прошлого, отличающееся установкой на изучение

"⁷ См.. например: Частная жизнь. Человек в кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового времени. М., 1996.

^2S См., например: Споры о главном. Дискуссии о настоящем и будущем исторической науки вокруг французской школы «Анналов». М.. 1993; Лепети Б., Гренье Ж.И. О некоторых изменениях в журнале «Анналы» п 1994 г. Ответы на вопросы Ю.Л. Бессмертного//Одиссей, 1994.

"⁹ См.. например Грснди Э. Еще раз о микроистории // Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. 1996. М., 1997. С. 291-302; Леви Дж. К вопросу и микроистории // Современные методы преподавания новейшей истории. М.. 1996. С. 167-190.

" См., например: Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. 1996. М, 1997; Казус: Индивидуальное п уникальное в истории. 1999 (вып. 2). М., 1999; Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. Вып. 3. М., 2000.

'' См., напрпмср:Тяпкина О. Малый город как объект локальной истории // «Горизонты локальной истории Восточной Европы в XIX -XX в.». Материалы международного научного семинара молодых историков 1-2 июня 2002 г. Челябинск. 2002. - в печати

³² См, например: Пушкарева Л.И. Материнство и материнское воспитание в российских семьях XVIII -начала XIX в. // Расі.і и народы. Вып. 25. М., 1998. С. 104-124; Пушкарева Н.Л. Частная жизнь русской женщины: невесга. жена, любовница (X - начало XIX вв.). М., 1997; Пушкарева Н.Л. (отв. ред. и сост.) «А се грехи злые, смертные...». Любовь, эротика и сексуальная этика в доиндустриальной России (X - первая половина XIX в.). М„ 1999; Репина Л.П. Тендерная история: проблемы и методы исследования // Новая и новейшая история. 1997. Л'» 6. С. 41-58.

"'"' См.. например: Гуревич Л.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984; Он же. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. М., 1990.

³⁴ Материалы конференции «Микро- и макроподходы к изучению прошлого» (4-6 октября 1998г., Институт всеобщей истории РАМ) опубликованы в сборнике: Историк в поиске. Микро- и макроподходы к изучению прошлою. М.. 11ВИ РАН, 1999; продолжение дискуссии: Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. Вып. 3. М.. 2000. С. 15-184.

представленим и мотивов человеческого поведения»"'⁵. Весьма актуальной в современной исторической антропологии является социальная антропология, актуализирующая основательное, фундирующее обращение к источникам о социальных группах и их признакам, типам социальных взаимодействий, сословных, формальных и неформальных обозначениях данных rpynn^j6. В этой связи достаточно перспективным представляется инструментарий, предложенный российскими исследователями для изучения истории ментальностей социальных групп, в частности, крестьянства XIX в. (правовое сознание, представления о собственности, отношения с окружающим миром и его восприятие)³⁷.

Мпкропстормя возникла в конце 1970-х гг. как реакция на подходы традиционной истории, сосредоточенной на изучении общественно-политических процессов и тенденций. Сторонники микроисторического подхода (К. Гинзбург, Дж. Леви. К. Пони¹') утверждают, что в их исследованиях речь идет не о «маленьких вещах» (мелких проблемах и малозначимых событиях), а о микроанализе существенных феноменов прошлого. «Микроистория - сестра истории быта», -замечал X. Медик'⁹, а X. Майер подчеркивал, что «интерес к микроистории определяется открытием новых тем и сюжетов, интересом к преимущественно частным историческим «микромирам», или «малым жизненным мирам», тем самым «малым областям», в центре которых стоит человек»⁴⁰. Одной из сущностных характеристик мпкроисторпи является уменьшение масштаба исследования. «Феномены, считавшиеся достаточно описанными и понятными, с изменением масштаба рассмотрения, приобретают совершенно новый смысл, они могут быть обобщены - по крайней мере, по их формальному признаку характеристики реальности. - даже если они выстроены с использованием малого масштаба», - писал

Бессмертный Ю.Л. Историческая антропология сегодня: французский опыт и российская историографическая ситуация // Историческая антропология: место в системе социальных наук, источники и методы интерпретации. Тез. докл. и сообщений научн. конф. Москва, 4-6 февр. 1997 г. М, 1998. С. 33.

³⁶ Историческая антропология: место в системе социальных наук, источники и методы
интерпретации... С. 15.

³⁷ Акопова T.13. Менталитет русского крестьянства по материалам волостных судов (60 - 70-е годы XIX
в.) // Историческая антропология: место в системе социальных наук, источники и методы интерпретаций...
С. 50-51.

'⁸ Подробнее см: Грендп Э. Еще раз о микроистории // Казус: Индивидуальное и уникальное в истории. 1996. М., 1997. С. 291-302; Лени Дж. К вопросу и микроистории // Современные методы преподавания новейшей истории. М.. 1996. С. 167-190.

''' Медик X. Мпкропеторпя ... С. 193.

⁴⁰ Цій. по: Медик X. Мпкропстория ... С. 195.

11 Д. Леви . Теоретики метода полагают, что концентрация исследователя в ограниченном поле наблюдения (деревня, часть города, социальная группа, один или несколько индивидов) позволяет качественно расширить границы исторического познания. Благодаря максимально многостороннему и точному освещению исторических особенностей и частностей, характерных для общности индивидов данного района («рассмотрение в подробностях»), взаимосвязь культурных, социальных, экономических и политико-властных моментов раскрывается как взаимосвязь всех объектов исторического бытия . На наш взгляд, очевидна плодотворность предлагаемого подхода, когда микроуровень представляет собой основу, на которой должны реконструироваться макрофеномены.

Выше мы отмечали, что мещанство не было предметом специального изучения. Изучение истории мещанства традиционно велось в работах, посвященных истории города и городских сословии и встраивалось в теоретические рамки различных исследовательских направлений

В отечественной историографии существует несколько подходов в изучении русского дореформенного города: историко-юридический, социально-экономический, демографический, псторпко-этнографический и историко-культурный.

В основе практически всей дореволюционной историографии города лежал историко-юридический подход. Научные интересы историков права включали вопросы городского самоуправления и городского состояния русского народа (Л.О. Плошинский), структуру управления городами (И.И. Дитятин), законодательной подготовки реформ Екатерины II (В.И.Сергеевич). И.И. Дитятин, например, в диссертационной работе ««Устройство и управление городов России»⁴"³ на основании архивного материала проследил судьбу общественного городского управления до реформы 1870 г, сравнив организацию и эффективность европейского и российского городского самоуправления. Подробно И.И. Дитятин рассмотрел состояние российских городов в первой половине XIX в., подчеркивая, что правовое понятие города претерпело существенные изменения в российском законодательстве. Единственным основанием понятия города у Екатерины II, писал И.И. Дитятин, было наличие торгово-промышленного населения; однако, уездные города

⁴¹ Лепи Д"/К. К иопросу и микропстории... С. 172.

⁴² Мелпк X. Микропстория ... С. 197.

рассматривались с точки зрения «чисто административного», а не «экономического элемента». «Преобладание в законодательстве такой точки зрения на город уясняет очень многое по отношению к городскому строю ... при относительно большом количестве городов, Россия, в сущности, отличается полным отсутствием городской жизни», - замечал И.И. Дитятин⁴⁴.

В рамках псторико-этнографического подхода активно исследовались
различные аспекты культуры русских. Утвердившееся в отечественной этнографии
XIX в. положение о крестьянской общине как хранительнице народных традиций
способствовало максимальному изучению традиций крестьян. В трудах
И.М. Снегирева¹", А.В. Терещенко⁴⁶, И.П. Сахарова⁴⁷, Н.Ф. Сумцова⁴⁸,

Д.К. Зеленина' собран значительный фактический материал по семейным и календарным обрядам русского населения XIX в., именно этими учеными предприняты первые попытки систематизации и выявления истоков народных обычаев. Менее изученной оставались традиции дореформенного города. И.Е. Забелин предполагал дать описание быта городских жителей разных общественных групп, но осуществил задуманное лишь частично в виде описания домашнего быта русских царей и цариц⁵⁰.

Во второй половине XIX в. выходит несколько исторических очерков местных исследователей, посвященных уездным городам Ярославской губернии. Среди них -опубликованные в 1854 г. записки «Романов в 1802 г.»⁵¹, приписываемые руке протоиерея И. Троицкого. В 1885 г. увидело свет историко-археологическое и статистическое описание г. Ростова и Ростовского уезда, написанное А.А.Титовым⁵²,

⁴³ Дитятин 11.11. Устройство и управление городов России. Т. 1-2, Ярославль, 1875-1877.

⁴⁴ Там же. С. 309.

⁴⁵ Снегирев И.М. Русские простонародные праздники и суеверные обряды. Вып. 1-4. М., 1837-1839.

⁴⁶ Терещенко Л.В. Быт русского народа. Вып. 1-7. М., 1847-1848.

⁴⁷ Сказания русского парода, собранные И.П. Сахаровым. М., 1989.

^4S Сумиов И.Ф. О славянских народных воззрениях на новорожденного ребенка // Журнал Министерства народного просвещения. Часть.ССХП. СПб., 1880. № 11. С. 68-94; Он же. О свадебных обрядах, преимущественно русских. Харьков., IScSl.

⁴⁴ Зеленіш Д.К. Очерки русской мифологии. Вып. I. Умершие неестественной смертью и русалки. Пг., 1916.

⁵⁰ Забелин . Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях: в 3 кн. М, 1990; Забелин И.Е.
Домашний быт русских парни в XVI и XVII столетиях. Новосибирск, 1992.

⁵¹ Романов в 1802 г. //ЯГВ.Ч. неофиц.1854.№ 32-34.

³² Титов А.Л. Ростовский уезд Ярославской губернии. Историко-археологическое и статистическое описание. М., 1885.

К.Д. Головщиков в 1880-90-е гг. издал исторические очерки гг. Данилова, Мологи, Пошехонья. Ромапово-Борпсоглебска, Рыбинска^5,3.

Основы отечественной урбанистики были заложены в 1920-е гг. работами И.М. Гревса, М.К. Пиксанова, Н.П.Анциферова; эти исследователи впервые поставили вопрос об изучении города как социально-исторического феномена. Особый интерес для нас представляет работа Н.П.Анциферова «Пути изучения города, как социального организма. Опыт комплексного подхода»⁵ . Являясь обществоведческой программой изучения города для единой трудовой школы, названная работа включает в себя ряд важных теоретических положений комплексного исследования города как социокультурного организма. Н.П. Анциферов полагал, что сущность города полнее может раскрыть органический подход: «Рассматривая город как социальный организм, мы можем по аналогии с живым существом выделить три элемента из его единства, которые определяют три подхода к его изучению: анатомию, физиологию и психологию («душу») городского организма. Возможность использования этих терминов при разработке теории города подчеркивает его органическую природу»⁵⁵. Для нас важны функции города, выделяемые 1-І.П. Анциферовым, и программа их изучения.

Исследователи русского дореформенного города 1950-80-х гг. работали в рамках формацпоппого подхода, рассматривая проблемы генезиса капитализма в России, эволюции феодального города в капиталистический в условиях формирования внутри феодальной формации буржуазных отношений⁵⁶. В 1950-60-е гг. в отечественном урбаповедении утвердилась точка зрения, согласно которой русский город XVIII - первой половины XIX вв. медленно, но неуклонно прогрессировал.

В 1966 г. вышел сборник статей «Города феодальной России» , охватывающий значительный хронологический период - от времен Древней Руси до середины XIX в. Большинство статей сборника были посвящены социально-экономической истории

⁵'' Головщиков К.Д. Город Данилов (Ярославском губернии) и его уезд. Ярославль, 1890; Он же. Город Молога. Ярославль, 1889; Он же. Город Пошехонье п его уезд. Ярославль, 1890; Он же. Город Романово-Борисоглебск и его историческое прошлое. Ярославль, 1890; Он же. Город Рыбинск, его прошедшее и настоящее. Ярославль. 1890.

⁵⁴ Анциферов 1-І.П. Пути изучения города, как социального организма. Опыт комплексного подхода Л, 1926.

⁵⁵ Там же. С. 17.

''' Клокман ІО.І'. Социально-экономическое развитие русского города: вторая половина XVIII в. М., 1967. С. 3.

⁵⁷ Города феодальной России. Сборник статей памяти Н.В. Устюгова. М, 1966.

городов. М.В. Волков⁵⁸, например, рассматривая вопрос о зарождении и формировании городской буржуазии в России XVII - XVIII вв., подробно проанализировал экономические и социальные источники формирования городской буржуазии, её требования в области внутренней экономической и социальной политики. В.К. Яцунский в статье «Некоторые вопросы методики изучения истории феодального города в России»⁵⁹ обратил внимание на снижение удельного веса городского населения в России в период с конца XVIII до первой половины XIX вв. (8,3% в 1780-е гг. и 7,6% в 1825 г.). Он предположил, что причина противоречий между цифрами 1780-х гг., с одной стороны, и первой четвери XIX в., с другой, заключается в различии способов подсчета городского населения в источниках. «Народное хозяйство России в конце XVIII - первой четверти XIX вв. несомненно развивалось. Нет никаких оснований предполагать, что доля городского населения во всем населении России в это время снизилась», - писал В.К. Яцунский и подчеркивал необходимость выяснения степени сопоставления данных о количестве городского населения в исторических источниках XVIII и XIX вв.

В работах П.Г. Рындзюнского⁶⁰, Ю.Р. Клокмана⁶¹, А.Г. Рашина⁶², В.М. Кабузана⁶³ рассматриваются социально-экономические и демографические вопросы развития русского города. Наиболее обстоятельной является работа П.Г. Рындзюнского «Городское гражданство дореформенной России», в которой дана обобщающая характеристика социально-экономического облика городов первой половины XIX века; значительное место автор уделил вопросам формирования людского состава городов, правового положения горожан. Достаточно подробно П.Г. Рындзюнский останавливается на процессах городообразовапия в Ярославской губернии XVIII - XIX вв.⁶⁴ Подчеркнем, что ряд конкретных проблем (уровень экономического и торгового развития, застройка городской территории, образование в городах) П.Г. Рындзюнский рассмотрел на примере уездных городов Ярославской

⁵⁸ Волков М.В. Формирование городской буржуазии в России XVII - XVIII вв. // Города феодальной
России. Сборник статей памяти Н.В. Устюгова. М., 1966. С. 178-206.

⁵⁹ Яцунский К.В. Некоторые вопросы методики изучения истории феодального города в России //
Города феодальной России. Сборник статей памяти Н.В. Устюгова. М, 1966. С. 83-89.

⁶⁰ Рындзюнский П.Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958.

⁶¹ Клокман Ю.Р. Социально-экономическое развитие русского города: вторая половина XVIII в. М.,
1967; Он же. Очерки экономической истории России первой половины XIX в. М., 1959.

⁶² Рашин А.Г. Население России за 100 лет (1811 -1913гг.): статистические очерки. М., 1956.

⁶³ Кабузан В.М. Народонаселение России в XVIII - первой половине XIX в. (по материалам ревизий).
М., 1963.

губернии; интересна для нас и статистика по движению городского населения ярославского региона, приводимая в монографии. П.Г. Рындзюнский в работе «Городское гражданство дореформенной России» посвятил мещанам небольшой сюжет, касающийся их участия в городской розничной торговле последних десятилетий XVIII в. (ценность товара в лавках мещан, величина ссужаемого капитал, прибыл от мелочной торговли)⁶⁵. Автором обобщены материалы сиротских судов Владимирской губернии (Юрьев - Польской, Суздаль).

В 1967 г. вышла работа Ю.Р. Клокмана «Социально-экономическое развитие русского города: вторая половина XVIII в.». Автор подробно рассмотрел подготовку областной реформы 1775-1785 гг., социально-экономическое положение городов до и после реформы. Несомненный интерес для нас представляет освещение автором работы Уложенной комиссии, в частности, обсуждение вопросов, связанных с правовым положением горожан и содержанием понятия «мещане» (проект М.М. Щербатова, «Проект законов о правах среднего рода государственных жителей», записка «Об общем городском праве»). Ю.Р. Клокман пришел к выводу, что в ходе реформ в правовом положении подавляющей массы городского населения не произошло существенных изменений; правительство предприняло чистку купеческого сословия, предоставив привилегии наиболее зажиточным горожанам. Реформа официально закрепила буржуазный принцип владения недвижимой собственностью в городе в качестве обязательного условия для вступления в городское гражданство⁶⁶.

Л.В. Милов в статье «О так называемых аграрных городах России»⁶⁷ подробно исследовал экономическое развитие древних городских центров Центрального промышленного района (гг. Ростов, Можайск, Димитров и др.) в период XVII -XVIII вв. Он подчеркнул принципиальное различие между существовавшими в России в XVIII в. аграрными «неразвитыми городскими центрами» и так называемыми «аграрными» городами. В первых культивировались типично сельскохозяйственные отрасли производства, а во вторых население занималось именно сельскохозяйственным производством. В «аграрных» городах торговое

⁶⁴ Рындзюнский П.Г. Городское гражданство...С. 227.

⁶⁵ Там же. С. 24-25.

⁶⁶ Клокман Ю.Р. Социально-экономическое развитие русского города... С. 120-121.

⁶⁷ Милов Л.В. О так называемых аграрных городах России // Вопросы истории. 1968. № 8. С. 59-64.

16 огородничество оказалось в более выгодном положении, чем на селе. По мнению Л.В. Милова, этому способствовал, во-первых, сам статус городского населения, объективно предоставлявший горожанам большую свободу хозяйственной деятельности, во-вторых, близость рынка сбыта⁶⁸.

Исследователи советского периода, занимающиеся проблемами генезиса капитализма, значительное внимание уделяли вопросам трансформации социальной структуры городов переходного периода. Л.М. Иванов⁶⁹ использовал материалы переписей городов 1860-70-х гг. и общей переписи населения 1897 г. для подтверждения положения В.И. Ленина о том, что население городов в пореформенный период вовлекалось в торгово-промышленную деятельность, всё более теряя сословный облик. Старые сословные отношения, пишет Л.М. Иванов, заменялись новыми классовыми отношениями, построенными на принципах капитализма, на отношении к собственности и продаже рабочей силы .

Существенный вклад в развитие городоведения внесло издание в 1976-1986 гг.

сборников «Русский город» , в которых обобщены материалы по истории русских городов различных исторических эпох. Сборники включали методологические, источниковедческие, историографические статьи по проблемам урбанизации и городообразования, конкретные исследования по истории отдельных городов и регионов. Значительный интерес представляет исследование Е.Н. Даниловой,

посвященное экономике Западного Подмосковья в первой половине XIX в. , Н.В. Козловой о наемном труде в Подмосковье во второй четверти XVIII в.⁷³, О.С. Евангуловой о взаимосвязи загородной усадьбы и города⁷⁴.

СИ. Сметанин⁷⁵ на примере Пермской губернии рассмотрел изменения в социальной структуре городов 1800-1860-х гг. и внутри каждой социальной группы городских жителей. Он впервые применил термин «примыкающее самодеятельное

⁶⁸ Там же. С. 59.

⁶⁹ Иванов Л.М. О сословно-классовой структуре городов капиталистической России // Проблемы
социально-экономической истории России. Сборник статей к 85-летию академика Николая Михайловича
Дружинина. М., 1971. С. 312-340.

⁷⁰ Там же. С. 323.

⁷¹ Русский город. Вып. 1 - 9. М, 1978 - 1990.

⁷² Данилова Е.Н. Экономическое развитие городов Западного Подмосковья в первой половине XIX в. //
Русский город (Москва и Подмосковье). Вып. 4. М., 1981. С. 76-99.

⁷³ Козлова Н.В. Наемный труд в городах Подмосковья во второй четверти XVIII в. // Русский город
(исследования и материалы). Вып. 6. М., 1983. С. 102-126.

⁷⁴ Евангулова О.С. Город и усадьба второй половины XVIII в. в сознании современников // Русский
город. Вып.7. М., 1984. С. 172-188.

население», к которому предлагал отнести городское население, примыкающее к городским сословиям по своему социально-экономическому положению - крестьян, разночинцев, отставных солдат. В отдельном сюжете, посвященном мещанам, СИ. Сметанин рассмотрел численность и занятия мещан, на основе обывательских книг выявил специфику участия мещан в сферах торгового и промышленного предпринимательства, имущественное положение по разным городам.

В советской этнографической урбанистике с 1960-х гг. приоритетным направлением было изучение рабочего класса. В трудах В.Ю. Крупянской, Н.С. Полищук прослежены источники формирования рабочих Урала в конце XIX -начале XX вв., особенности семейного и общественного быта. Несмотря на

искусственное сужение круга проблем , в этот период разрабатывалась методика изучения отдельной социальной группы, были сделаны попытки рассматривать вопросы быта рабочих в связи с воздействием на него культуры других групп населения.

Значительным событием в отечественной этнографии стало появление в 1970-1980-е гг. фундаментальных работ М.Г. Рабиновича, посвященных русскому

феодальному городу . Достаточно широкие хронологические рамки (XI - середина XIX вв.), вероятно, определили выбор М.Г. Рабиновичем не сословного, а профессионального деления горожан; интересующее нас мещанство в единичных случаях идентифицируется с профессиональными группами (ремесленники, домовладельцы и др.). М.Г. Рабинович воссоздал реальную бытовую обстановку, в которой протекала жизнь горожан, в том числе, малых и средних городов, рассмотрел эволюцию компонентов материальной культуры, общественного и домашнего быта.

Сметанин СИ. Разложение сословий и формирование классовой структуры... С. 153-182.

⁷⁶ Крупянская В.Ю., Полищук Н.С. Культура и быт рабочих горнозаводского Урала (конец XIX -
начало XX в.). М, 1971.

⁷⁷ Заметим, что наиболее этнографически изученной из всех социальных групп является крестьянство.
Сложившаяся историографическая ситуация объясняется, на наш взгляд, как традиционным интересом
российской общественной мысли к русской деревне, крестьянству как носителю народных, исконно русских
традиций, так и хорошей обеспеченностью разноплановыми источниками для периода XIX - начала XX вв. С
точки зрения процессов влияния сельской округи на город особый интерес представляют исследования
последних десятилетий, посвященные материальной и духовной культуре русского крестьянства XIX в. См.,
например: Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины. М., 1988; На путях из земли
Пермской в Сибирь. М., 1989; Русские: семейный и общественный быт. М., 1989; Миненко Н.А. Русская
крестьянская община. М, 1991; Громыко М.М. Мир русской деревни. М., 1991; Громыко М.М., Буганов А.В. О
воззрениях русского народа. М., 2000.

⁷⁸ Рабинович М.Г. Очерки этнографии русского феодального города. Горожане, их общественный и
домашний быт. М., 1978; Он же. Очерки материальной культуры русского феодального города. М., 1988; Он
же. Город и городской образ жизни // Очерки истории русской культуры XVIII века. М., 1990, Ч. 4. С. 252-298.

18 Значительное внимание он уделил понятию местной городской традиции и выявлению культурно-бытовых традиции города, оказавших влияние на формирование групп населения. М.Г. Рабинович, характеризуя город XVIII-середины XIX вв., обратил внимание на факт достаточно сильных элементов феодализма в мелких и средних городах. В хронологическом отношении эволюция городского быта была не очень быстрой, и еще в середине XIX в. в городах сохранялись, например, древние аграрные обряды, не говоря уже о типе жилища, пище и т.п. М.Г. Рабинович значительное место уделяет разнообразным подвижным играм, излюбленным русскими горожанами («военные игры» - взятие снежного городка, борьба, кулачный бой и «мирные игры и развлечения» - городки, качели, мяч, катания). Он полагает, что многие городские массовые праздники, по существу не отличавшиеся от сельских, генетически восходили к дохристианским ритуалам; особое внимание автор уделяет отголоскам магических обрядов плодородия в праздниках Пасхи, Троицы, Петрова дня, Святках, Масленице.

В это время был обобщен значительный фактический материал по городской культуре (М.Г. Рабиновичем, например, был проработан архив Русского Географического общества) и составлена типология отдельных элементов бытовой культуры (массового городского жилища⁷⁹, одежды). В работе А.Ф. Некрыловой

«Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища» исследуются основные развлечения площадной, ярмарочной культуры города, главным образом, столичного - медвежья потеха, кукольные представления, раёк, раусы, балаганы.

В 1970-е - начале 1980-х гг. в рамках этнокультурных исследований был предложен новый, междисциплинарный подход к изучению компонентов культуры локальных групп⁸¹. Объектом исследования этнографов, философов и культурологов стала культура жизнеобеспечения, интегрирующая различные элементы культуры (поселение, жилище, питание, одежда и пр.). Э.С. Маркарян, вводя понятие «культура жизнеобеспечения», обратил внимание на полифункциональность элементов жизнеобеспечения. Исходными и доминантными являются функции освоения природно-экологического пространства, защита и физическое поддержание

⁷⁹ Будина О.Р., Шмелева М.Н. Город и народные традиции русских. М, 1989.

⁸⁰ Некрылова А.Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища: Конец XVIII -
начало XX века. Л., 1988.

человеческих коллективов. В процессе своего реального функционирования элементы жизнеобеспечения призваны удовлетворять и иные, социогенные потребности -пресшжно-символические и эстетические. На наш взгляд, очевидна плодотворность предложенного подхода, позволяющего установить системные связи между отде. иными компонентами культуры не только применительно к изучению этнических групп, но и социальных групп вообще.

Изучение истории городов Ярославской губернии велось в общем контексте социально-экономического развития губернии или верхневолжского региона.

А.М.Пономарев на основании архивных документов исследовал численность, объемi.i производства, размеры промышленных предприятий в Ярославской губернии конца XVIII - первой половины XIX в., численность и социальный состав рабочих. Н.В. І Іащокин⁸³, используя архивные документы фонда канцелярии Ярославского генерал-губернатора, воссоздал картину формирования и изменения социально-сослеиного состава населения городов Ярославской губернии во второй трети XIX в. Он \осдительно показал, что единственным источником роста городов было перераспределение городского населения внутри губернии, т.е. рост городского населения за счет сельского. Особенно ценным представляется характеристика отдельных групп горожан, включающая анализ колебаний численности, источников

формирования городского населения. Н.С. Велитченко подробно рассмотрены вопросы, касающиеся организации хлебной торговли в верехневолжских городах, роли купечества в экономике региона.

В постсоветский период происходит критическая переоценка теоретических осно; гуманитарных науках. Разрушение монополии марксизма, понимаемой порой узко.огматически, в упрощенной интерпретации, в историческом сознании привело к поиску новых методов, освоению и осмыслению исследовательского опыта современной историографии. Стимулом для российских историков при изучении социальной истории явилась публикация трудов ведущих зарубежных историков, в

'' Культура жизнеобеспечения и этнос. Опыт культурологического исследования (на материалах армян, л )ii сельской культуры). Ереван, 1983.

^s: Пономарев A.M. Промышленность Ярославского края во второй половине XVIII - первой четверти XIX i;jia // Верхнее Поволжье в период разложения феодализма. Межвузовский тематический сборник. Яросллк и,, 1978. С. 16-44.

*' Нащокин Н.В. Население городов Ярославской губернии во второй трети XIX века. Источники формирования и состав //Там же. С. 57-71.

ракурсе нашей темы интерес представляют методологические статьи Люсьена Февра⁸⁵, Жака Ле Гоффа⁸⁶, Ж. Дюби⁸⁷, Ф. Броделя⁸⁸.

В методологическом и сравнительно-историческом плане интересны исследования последних лет отечественных и зарубежных медиевистов-урбановедов, рассматривающих город с позиций цивилизационного, системно-культурного подхода. Одним из наиболее ярких трудов является многотомное издание «Город в средневековой цивилизации»⁸⁹, выполненное авторским коллективом под руководством А.А. Сванидзе. Авторы проекта подчеркивали стремление сочетать при написании статей методы и формы макро - и микроструктурного анализа, использовать подходы «новой социальной школы», с ее интересом к уровню повседневности, маргинальным слоям общества, этике и нормам поведения, и «классический» интерес к учреждениям и общественным организациям, межгрупповым и межсословным отношениям⁹⁰.

Особой темой современной зарубежной урбанистики стала история малых городов; новый интерес к проблеме малого города обусловлен новым источниковедческим и методическим оснащением. Исследователи подчеркивают, что развитие малых городов, в которых жило большинство средневековых горожан, определяло степень и ритмы урбанизации европейских регионов. Проблема малого города сегодня - это прежде всего проблема средневекового урбанизма как такового, его специфики, изменений во времени; и, конечно же, проблема самого понятия город: его содержания, сравнительно-исторического изучения⁹¹.

Городоведческая тематика значительно расширяется и в работах отечественных исследователей. Город, городские сословия переходного периода -предмет исследования Б.Н. Миронова. . Анализируя процессы городообразования,

⁸⁴ Велитченко Н.С. Хлебная торговля Верхней Волги в первой половине XIX в. Дис. ... канд. ист. наук.
Ярославль, 1980 г; Она же. Экономическое развитие Ярославской губернии. Ярославль, 1989.

⁸⁵ Февр Л. Бои за историю. М, 1991.

⁸⁶ Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М, 1992.

⁸⁷ Дюби Ж. Европа в средние века. Смоленск, 1994.

⁸⁸ Бродель Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.,1986.

⁸⁹ Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 1-4. М., 1999-2000.

⁹⁰ Город в средневековой цивилизации Западной Европы. T.1... С.7.

⁹¹ Подробнее о современных течениях в зарубежной историографии по проблемам урбанистики см:
Ястребнцкая А.Л. Европейский город (Средние века - раннее Новое время). Введение с современную
урбанистику. М, 1993; Ястребнцкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке.
Учебное пособие. М., 1995.

⁹² Миронов Б.Н. Русский город в 1740-1860-е годы: демографическое, социальное и экономическое
развитие. Л., 1990.

он приходит к иным выводам, нежели историки 1950-1960-х гг. Он полагает, что отделение города от деревни «едва - едва произошло к середине XIX века, и то в основных чертах: оставалось значительное число аграрных городов, в городах иной специализации земледельческие занятия остались важным подсобным промыслом горожан. Образ жизни горожан и ментальность городского населения средних и

малых городов еще в значительной мере сохраняли деревенские черты» . Заслуживает внимание выделение Б.Н. Мироновым трех факторов, от которых зависит степень отличия городского образа жизни от сельского в период перехода к капиталистическим отношениям: величина города, его плотность и функции, выполняемые городом. Особый интерес для нас представляет двухтомная монография Б.Н. Миронова «Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX вв.)» - обобщающее фундаментальное исследование социальной истории периода Российской империи. Б.Н. Миронов рассматривает широкий круг проблем, несомненный интерес в ракурсе нашей темы представляет анализ автором социальной структуры и социальной мобильности населения, города и деревни в процессе урбанизация; наблюдения, касающиеся менталитета различных сословий как фактора социальной динамики, модернизации и благосостоянии населения.

С 1990 - х. гг наблюдается повышенный интерес к проблемам малых и средних городов, эти вопросы активно обсуждаются в рамках изучения культуры русской провинции. Споры о столичной и провинциальной культуре, зародившиеся ещё во второй половине XIX в., унаследованы современными историками; данной проблеме посвящено несколько конференций «Культура российской провинции» 1990-х гг. (Елец, 1992 г.⁹⁵, Кострома, 2000 г. ). Разработке типологических проблем провинциальных городов посвящены работы Л.В. Кошман. Она полагает, что тип нового провинциального города складывался на протяжении второй половины XVIII - первой половины XIX вв., именно в результате проведения губернской реформы 1775 года сформировалась административно-территориальная структура провинции и

^уз Там же. С. 227.

⁹⁴ Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи...

⁹⁵ Русская провинция. Культура XVIII - XX вв. Сборник статей. М., 1993.

⁹⁶ Провинция как социокультурный феномен. Сборник научных трудов VIII Международной
конференции 18-27 мая 2000 года. Кострома, 2000. Т. 1-6.

архия городов (столичные, губернские, уездные, заштатные). Л.В. Кошман⁹⁷, вивая положение Л.В. Милова о русских аграрных городах, одной из ологических особенностей русского позднефеодального города считает наличие арных городов, жители которых занимались торговым огородничеством и оводством, то есть типичными сельскохозяйственными занятиями. Автор ащает внимание сохранение подвижной связи между городом и деревней; в сийской провинции, по крайней мере, в наибольшей её части, не было достаточно ісобленной расчлененности городской и сельской жизни.

Из интересных региональных работ выделим исследование А.И. Куприянова 'сский город в первой половине XIX века: общественный быт и культура горожан адной Сибири». Автор использовал микроисторический подход, обстоятельно смотрев участие горожан в местном самоуправлении, конфессиональные аспекты одского быта, театральную и концертную жизнь русского города⁹⁸.

В последнее десятилетие защищены кандидатские диссертации по проблемам дных городов предреформенного периода ". Особый интерес представляет работа 1>. Ершова «Уездные города Зауралья в конце XVIII - начале 60-х годов XIX века», ;вященная экономико-географическим и социокультурным свойствам уездных одов Зауралья. По мнению М.Ф. Ершова, на рубеже переходных эпох (города >ежа XVIII -XIX вв.) «более значимыми определителями города будут не функции ода... не занятия и положение жителей..., а сами жители, состоящее из них [щское сообщество, построенное на иных, чем в сельской местности, юотношениях между своими членами»¹⁰⁰.

Кошман Л.В. К вопросу о типологии русского провинциального города (XVIII -XIX вв.) // іьньїй город: культурные традиции, история и современность. «Эйдос», 2002. С. 7-12; Она же. Город ^нно-культурной жизни // Очерки русской культуры XIX века. Т. I. Общественно-культурная среда. 12-72.

/приянов А.И. Русский город в первой половине XIX века: общественный быт и культура горожан 5ири. М., 1995.

job М.Ф. Уездные города Зауралья в конце XVIII - начале 60-х годов XIX века. Дис. ... канд. ист.

^1995; Лемайкина Л.М. Культура русского уездного города: проблемы эволюции и типологии (на

job Мордовского края XVII - начале XX вв.). Дис. ... канд. культурологии. Саранск, 2000;

Основные тенденции социально-экономического и культурного развития уездных городов

[860 гг. (на примере Арзамаса и Арзамаского уезда). Дис. ... канд. ист. наук. Нижний Новгород,

М.К. Изменение социальной структуры населения среднего русского уездного города в первой

^ка (по материалам Моршанска Тамбовской губернии). Автореф... канд.ист.Наук.Тамбов, 2002.

. М.Ф. Уездные города Зауралья... С. 63.

Городская проблематика продолжала разрабатываться и этнографами. О.Р. Будиной и М.Н. Шмелевой в работе «Город и народные традиции русских» ¹⁰¹ предложена методика выявления социально-бытовых групп, наиболее полно представляющих всё население города; несмотря на иные хронологические рамки (исследование проводилось на материалах городов среднерусской полосы последней трети XX в.), методика применима для более ранней истории города.

Во второй половине 1990-х гг. завершилась работа над фундаментальным этнографическим исследованием русского этноса. В многотомном издании «Русские: народная культура и современность» подробно рассматривается общественный быт и праздничная культура русских на протяжении тысячелетия (с X в. по настоящие дни). Заслуживает внимания классификация праздников, предложенная Н.С. Полищук¹⁰³. Она описывает общероссийские (церковные и гражданские, в том числе, царские дни) и местные (престольные или храмовые, обетные, съезжие, уличные, местные ежегодные гулянья), акцентируя внимание на ритуал праздника, истоки, общественные функции.

Удачным примером комплексного историко-этнографического исследования городов Европейской части России является цикл работ, посвященных городам Среднего Поволжья. Структура населения, экономика, занятия горожан, характер благоустройства поволжских городов - направления исследований одного из ведущих этнографов-урбанистов А.Н. Зорина¹⁰⁴. Он полагает обоснованным выделение [уездных городов в качестве самостоятельного объекта исследования, подчеркивая, сто штатные города в России действительно имели общие черты. А.Н. Зорин обратил [нимание на важность исследования жизнеобеспечивающих систем в городской ^льтуре.

Фундаментальное историко-этнографическое исследование дореволюционных

^одов Поволжья выполнено группой ученых при участии А.Н. Зорина¹⁰⁵. В книге

іерки городского быта дореволюционного Поволжья» исследуются семейный быт,

¹⁰¹ Будина О.Р., Шмелева М.Н. Город и народные традиции русских. М., 1989.

¹⁰² Русские: народная культура (история и современность). Том 4. Общественный быт. Праздничная
эа. Отв. Ред.и.В. Власова. М, 2000

¹⁰³ Русские: народная культура (история и современность). Том 4...С.60, 109, 112.

¹⁰⁴ Зорин А.Н. Уездные города Казанского Поволжья. Опыт историко-этнографического изучения
|вки. Изд-во Казанского ун-та, 1989; Он же. Горожане Среднего Поволжья во второй половине XVI -

LX в. Историко-этнографический очерк. Изд-во Казанского ун-та., 1992.

праздники и развлечения горожан, феномен мещанской общины, общественные организации городов. Подчеркнем, что вопросы, которые ставят и решают авторы «Очерков...» имеют не только региональное, но и общее теоретическое значение. Впервые в отечественной историографии в упомянутых «Очерках...» А.П. Каплуновским отдельным сюжетом исследуется феномен мещанской общины. На материалах Казанской губернии проведено комплексное исследование юридического и фактического положения мещанской общины, проанализирован состав органов мирского управления, их задачи и функции. Он полагает, что в многообразных общинных функциях сочетались черты «крепостной» сословной организации и «неформального» объединения части коренных горожан для обеспечения своих нужд¹⁰⁶. А.П. Каплуновский приходит к выводу, что в пореформенное время происходит консолидация и возрождение мещанской общины, сословие мещан приобретает корпоративность и объединяется в масштабах страны . Функционирование города как социокультурного организма практически оставалось за пределами внимания исследователей до конца 1980-х гг. Значительным событием в отечественной историографии стал выход в свет первого тома «Очерков русской культуры XIX в.»¹⁰⁸, подготовленных лабораторией русской культуры исторического факультета МГУ совместно с учеными Москвы и других городов России. Авторы «Очерков...» предложили системное, а не отраслевое исследование культуры XIX в. В качестве ключевого звена концепции авторов «Очерков...» выступают понятия «общественно-культурная среда», «культурное пространство», «социокультурный потенциал». По мнению авторов «Очерков...» для культуры XIX в. наиболее характерными являются ряд параметров: во-первых, сословность и полярность; во-вторых, происходившее в XIX в. преодоление замкнутости духовного развития различных социальных групп; в-третьих, процесс демократизации, возникающие «полифонизм и диалогичность» культуры . Город, деревня, усадьба являлись важнейшими социокультурными пластами, взаимодействие которых и составляло культурное пространство. Для нас важно положение авторов «Очерков...»

¹⁰⁵ Зорин А.Н. и др. Очерки городского быта дореволюционного Поволжья /А.Н. Зорин, Н.В. Зорин,
А.П. Каплуновский, Э.Б. Каплуноская, Е.В. Клюшина, Л. Хэфнер. Ульяновск. 2000.

¹⁰⁶ Там же. С. 414.

¹⁰⁷ Там же. С. 415.

¹⁰⁸ Очерки русской культуры XIX века. Т. I. Общественно-культурная среда. М, 1998.

¹⁰⁹ Там же. С. 7.

о первостепенной роли именно города в становлении и развитии культурной среды. В сборнике впервые предпринята попытка дать широкую картину социокультурного состояния и развития русского города, столичного и провинциального, на протяжении всего столетия. Однако авторы исследуют социокультурную среду главным образом столиц (А.П. Шевырева) и губернских городов (В.Н. Козляков, А.А. Севастьянова); уездные города, как правило, остаются за пределами внимания.

В 1990-е гг. в отечественной науке появляются культурологические исследования города, активно это проблематика разрабатывается сибирскими учеными¹¹⁰. Один из ведущих специалистов в этой области Д.А. Алисов замечал, что в настоящее время наблюдается определенный дефицит исследований, характеризующих исходный уровень и состояние культуры регионов в условиях современной модернизации ^и. Сибирские ученые, продолжая традиции градоведения 1920-х гг., предложили теоретические разработки ряда проблем, связанных с урбанизацией и культурой. Нельзя не согласиться с мнением Д.А. Алисова о том, что в формировании и развитии культуры городов заметную роль играли не только процессы урбанизации, но и «реактивное» воздействие традиционной культуры на городское сообщество . По сравнению с процессами урбанизации, процессы «рурализации» и их влияние на динамику, структуру и образ жизни городского населения на различных этапах практически не рассматривались в отечественной науке. На примере западносибирских городов Д.А. Алисов, например, исследует роль и место церкви в формировании новой урбанистической культуры, этапы развития светской инфраструктуры культуры во второй половине XIX - начале XX вв.

Несомненный интерес представляет историко-культурные исследования столичных городов. Среди них - работа Л.Н. Семеновой «Быт и население Санкт-Петербурга (XVIII в.)» , в которой рассматриваются численность и национальный состав населения Петербурга, роль иностранцев в жизни города, влияние морского

^1,0 Алисов Д.А. Урбанизация и культура // Городская культура Сибири: история и современность. Омск, 1997. С. 3-15; Он же. Социально-культурный облик «провинциальных столиц» Западной Сибири (конец XIX -начало XX вв.) // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. Омск, 1998. № 6. С. 263-272; Он же. Церковь в культурном пространстве западносибирского города // Культурологические исследования в Сибири. Вып. 1. Омск, 1999. С. 3-13; Гаврилова Н.И. Некоторые вопросы историографии и методологии исследования общественного быта горожан Сибири периода капитализма // Проблемы культуры городов России. Омск, 1997. С. 35-38.

¹¹¹ Алисов Д.А. Урбанизация и культура... С. 4.

¹¹² Там же. С. 12.

¹¹³ Семенова Л.Н. Быт и население Санкт-Петербурга (XVIII в.). М., 1998.

порта на жизнь горожан, снабжение города продовольствием. Л.Н. Семенова выявляет своеобразные черты жизненного уклада петербуржцев по сравнению с жителями других городов России. Праздничная культура Петербурга XVIII - начала XX вв. - тема монографии Е.Э. Келлер¹¹⁴. Автор рассматривает праздничную жизнь петербуржцев через призму ментальносте жителей северной столицы. Анализ социокультурного контекста различных видов праздников, их структуры и элементов (одежда, аксессуары, подарки, застолья) позволил говорить о том, что «петербургской ментальносте скорее соответствовали не традиционные народные увеселения, а торжества, в которых особенно ярко проявлялись такие характеристики ментальносте, как избранность, чувство сопричастности Великому городу, деликатность, вкус, понимание субординации»"⁵.

Последнее десятилетие отмечено появлением работ по истории городского населения и сословий XIX в., выполненных как на общероссийском, так и на местном материале. В 1994 г. выходит работа Ю.М. Лотмана, посвященная быту и традициям русского дворянства XVIII-начала XIX вв."⁶ Авторитетнейший знаток русской культуры Ю.М. Лотман подчеркивал необходимость освоения «безымянного пространства», «мелочей простой жизни».

Большой интерес представляют исследования Л.В. Шепелева по истории чиновничества¹¹⁷, В.В. Захаровой - по российскому мещанству"⁸, Л.В. Останиной и Ю.М.Гончарова - по сибирскому мещанству"⁹, В.П. Бойко - по томскому купечеству¹²⁰, А.Г. Битюкова - по купечеству Зауралья¹²¹, Ю.М. Гончарова,

¹¹⁴ Келлер Е.Э. Праздничная культура Петербурга: Очерки истории. СПб, 2001.

¹¹⁵ Там же. С. 35.

¹¹⁶ Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начло XIX
века). СПб, 1994.

¹¹⁷ Шепелев Л.В. Чиновный мир России XVIII - XX в. СПб, 1999.

¹¹⁸ Захарова В.В. Мещанское сословие пореформенной России. Дис. ... канд. ист. наук. М., 1998.

¹¹⁹ Останина Л.В. Мещанство Западной Сибири в конце XVIII - 60-хгг. XIX в. Дис. ... канд. ист. наук.
М., 1996; Гончаров Ю.М. Мещанское сословие Западной Сибири во второй половине XIX - начале XX в.в. //
Гуманитарные науки в Сибири. 2000 г. № 3. С. 115.

¹²⁰ Бойко В.П. Томское купечество конца XVIII - XIX веков. Томск, 1996.

¹²¹ Битюков А.Г. Купечество Зауралья в конце XVIII - XIX вв. Дис. ... канд. ист. наук. Курган, 1999.

А.А. Жирова - по купечеству Сибири¹²², И.Г. Кусовой - по рязанскому купечеству¹²³, И.В. Сучкова- по учительству России¹²⁴.

Диссертация Л.В. Останиной «Мещанство Западной Сибири в конце XVIII - 60-х гг. XIX в.» посвящена вопросам формирования и численности западносибирских мещан и особенностям их хозяйственной деятельности. Автор подробно рассматривает различные виды занятий мещанства - сельское хозяйство, промыслы, ремесло, работу по найму, извоз и судоходство, торговлю и отходничество. Логическим продолжением работы Л.В. Останиной стало исследование Ю.М. Гончарова «Мещанское сословие Западной Сибири во второй половине XIX -начале XX вв.». Используя данные метрических книг, Ю.М.Гончаров подробно анализирует людность мещанской семьи, возраст вступления в брак.

В.В. Захарова в диссертационной работе «Мещанское сословие пореформенной России» на основе городских и поземельных переписей, статистических материалов департамента МВД рассматривает специфику экономического положения мещанства, значительное внимание уделяется структуре занятости и особенностям мещанского землевладения. На основе «Экономического состояния поселений Европейской России в 1861-1862 гг.» В.В. Захарова приводит несколько интересных наблюдений, касающихся численности и структуры занятости мещан Ярославской губернии. Она отмечает довольно высокую численность мещан в структуре городов Ярославской губернии (более 80%), что является редкостью для средней полосы России. По наблюдениям В.В. Захаровой, мещане Ярославской губернии были очень активны и предприимчивы; среди мещан значительное распространение получило

отходничество . Небольшой сюжет указанной работы посвящен быту мещан в конце

ІХІХ - начале XX вв.

В 1990-е гг. бурный всплеск частной инициативы и российского гаедпринимательства вылился в издание целого ряда исследований научного и [аучно-популярного характера, посвященных истории российского купечества,

¹²² Гончаров Ю.М. Купеческая семья второй половины XIX - начала XX в (по материалам
Ііпьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири). М., 1998; Жиров А.А. Провинциальное
речество Сибири (на материалах тарского купечества второй половины XVIII - начале XX вв.). Дне. ... канд.

наук. Омск, 2000.

¹²³ Кусова И.Г. Рязанское купечество: Очерки истории XVI - начала XX в. Рязань, 1996.

¹²⁴ Сучков И.В. Социальный и духовный облик учительства России на рубеже XIX - XX вв. //
|ественная история. 1995. № 1. С. 62-76.

¹²⁵ Захарова В.В. Мещанское сословие пореформенной России... С. 127.

жизни и деятельности крупнейших российских промышленников и банкиров¹²⁶. В методологическом плане несомненный интерес представляет сборник статей «Купечество в России. XV - первая половина XIX века», посвященный памяти профессора А.А. Преображенского . А.В. Семенова в статье «Национально-православные традиции в менталитете купечества в период становления российского предпринимательства» пересмотрела положение отечественных историков о неразвитости и дикости купечества России. Обобщив огромный фактический материал она пришла к выводу, что в России XVIII - первой половины XIX в. «шло формирование буржуазной идеологии, в которой сочетались национально-православные традиции, ценности «старой веры», идеи патриотизма и

просветительские концепции» . Одним из последних обобщающих изданий по истории российского предпринимательства стал сборник «История предпринимательства в России от средневековья до середины XIX в.»¹²⁹, в котором рассматриваются торгово-промышленная деятельность и общественно-политическая деятельность, культурные запросы сословия; на примере столичного купечества сделана попытка воссоздать социокультурный облик представителей «третьего сословия».

Ю.М. Гончаров в монографии «Купеческая семья второй половины XIX -начала XX в (по материалам компьютерной базы данных купеческих семей Западной Сибири)» анализирует демографические процессы, протекавшие в купеческой семье региона (людность, внутренняя демографическая структура, особенности в различных региональных и конфессиональных группах купечества), семейный быт, сословные ценности купечества. Вопросы, связанные с формированием томского купечества, сферой приложения капиталов, социальной психологией и менталитетом купечества рассматривает В.П. Бойко в работе «Томское купечество конца XVIII -XIX веков»¹³¹.

¹²⁶ См., например: 1000 лет русского предпринимательства: Из истории купеческих родов. М., 1995;
Предприниматели и предпринимательство от истоков до начала XIX века. М., 1997; Барышников М.Н. Деловой
мир России: историко-биографический справочник. СПб., 1998.

¹²⁷ Купечество в России. XV - первая половина XIX века. Сборник статей в честь профессора
А.А. Преображенского. М., 1997.

¹²⁸ Там же. С. 108.

¹²⁹ История предпринимательства в России/ Книга первая. От средневековья до середины XIX века. -
М, 2000.

¹³⁰ Гончаров Ю.М. Купеческая семья...

¹³¹ Бойко В.П. Томское купечество...

Среди региональных исследований городских сословий заслуживает внимания работа И.Г. Кусовой «Рязанское купечество: Очерки истории XVI - начала XX в.» . На основании топографических описаний Рязани XVIII в., ревизских сказок и гильдейских списков автор фиксирует изменения в составе рязанского купечества на протяжении конца XVIII - начала XX в., исследует торгово-промышленную деятельность рязанских купцов и их занятия в области неторговых операций, рассматривает общественную и благотворительную деятельность купечества.

В последнее десятилетие разрабатываются новые направления городской проблематики, в том числе междисциплинарные. Среди них - исследование К.Б. Соколова, посвященное социально-психологическим особенностям купеческой субкультуры ^J. Рассматривая купечество в системе отношений российского общества, К.Б. Соколов выделяет причины социальной изоляции купечества, в динамике рассматривает эволюцию ряда жизненных ценностей купечества. Н.В. Козлова, исследует вопросы социализации купечества XVIII в., предлагает интересную методику, позволяющую выявить уровень грамотности купечества и соотнести уровень грамотности с уровнем хозяйственной самостоятельности; значительное внимание она уделяет формам начального и специального обучения купеческих детей¹³⁴.

В отечественной историографии последнего десятилетия появились теоретические и локальные работы по истории городской повседневности. Основные аспекты повседневности изучались давно и традиционно, хотя и обозначались другими терминами (история труда, быта, отдыха и досуга и т.д.) . Принципиально новым при изучении истории повседневности является, во-первых, безусловное сочетание методов макро- и микроуровней исторического исследования и, во-вторых,

¹³² Кусова И.Г. Рязанское купечество:..

¹³³ Соколов К.Б. Субкультура российского купечества//Мир психологии. 2001. № 2.С. 210-227.

¹³⁴ Козлова Н.В. Некоторые аспекты культурно-исторической характеристики русского купечества
XVIII в. // Вестник Московского университета. Сер.8. История. 1989. № 4. С. 32-46.

¹³⁵ Фундаментальная база для изучения истории повседневности была создана историками культуры.
См., например, работы по истории костюма: Кирсанова P.M. Костюм в русской художественной культуре 18-
первой половины 20 вв.: Опыт энциклопедии, М., 1995; Арсеньева Е.В. Старинные узорные ткани России XVI -
начала XX века (Из фондов Государственного Исторического музея). М., 1997; Кирсанова P.M. Сценический
костюм и театральная публика в России XIX века. М., 2000; Мерцалова М.Н. Костюм разных времен и народов.
М. 2001.), истории книги: Зайцева А.А. Книгопечатание в России на рубеже XVIII - начале XIX вв. // Книга в
России (до середины XIX века). Л., 1978; Русские библиотеки и их читатель (Из истории русской культуры
эпохи феодализма). Л., 1983; Русская книга в дореволюционной Сибири: Читательские интересы сибиряков.
Новосибирск, 1989; Книга в России XVI - середины XIX в. Материалы и исследования. Сборник научных
трудов. Л., 1990.

зо необходимость структурирования повседневности на сферы и уровни и, в - третьих, поиск и выявление общего, единичного и уникального в повседневности. «...Образ повседневной жизни, и ее структура во многом определяются уникальной индивидуальностью каждого человека, но социальные, материальные параметры жизни объективно задают определенную «матрицу» повседневности... В сущности, в каждую историческую эпоху, в каждой стране, для каждого человека существуют пределы индивидуализации повседневной жизни. Различия в структуре повседневности внутри каждой из социальных категорий определяются индивидуальной реализацией возможностей, существующих в достаточно жестких рамках «свободы выбора», характерных для каждой из социальных групп», - отмечал один из теоретиков этого направления А.С. Сенявский¹³⁶. С точки зрения источниковедческого и методологического опыта интересны работы А.И.Куприянова «Русский горожанин конца XVIII-первой половины XIX века (по материалам дневников)»¹³⁷, СВ. Голиковой «Дневниковые записи как источник по изучению повседневной жизни Екатеринбурга на рубеже XVIII-XIX веков»¹³⁸, И.В. Нарского «Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917-1922 гг.»¹³⁹, Н.Б. Лебиной «Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920-1930 годы»¹⁴⁰.

Из исследований, раскрывающих те или иные аспекты функционирования городов и городских сословий Ярославской губернии, выполненных в последнее десятилетие, отметим работы И.Ю. Шустровой по праздничным традициям горожан

Козлова Н.Н. Социология повседневности: переоценка ценностей // Общественные науки и современность. 1992. № 3; Сенявский А.С. Повседневность как методологическая проблема микро- и макроисторических исследований (на материалах российской истории XX в.» // История в XXI веке: Ист.-антропол. подход в преподавании и изучении истории человечества: Материалы междунар. интернет-конф., проходившей 20.03 - 14.05.2001 на информ.-образоват. портале . М: МОНФ, 2001 // . О традициях проблематики «история повседневности в отечественной историографии см.: Поляков Ю.А. Человек в повседневности (исторические аспекты) // Отечественная история.

2000. №3. С. 125-132.

¹³⁷ Человек в мире чувств. Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до
начала нового времени. М., 2000. С. 120-146.

¹³⁸ Голикова С. В. Дневниковые записи как источник по изучению повседневной жизни Екатеринбурга
на рубеже XVIII-XIX веков // Уральский город XVIII - начала XX в.: история повседневности. Екатеринбург,

2001. С. 35-46.

¹³⁹ Нарский И.В. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917-1922 гг., М. 2001.

¹⁴⁰ Лебина Н.Б. Повседневная жизнь советского города: Нормы и аномалии. 1920-1930 годы. СПб.,
1999. Н.Б.Лебина является также ведущей рубрики «Российская повседневность» в журнале «Родина». См.,
например: Лебина Н.Б. «Оксфорд сиреневый и желтые ботиночки...» (Мода ленинградцев и москвичей 20 -
30 -х гг.) // Родина. 1994. № 9. С. 112-117; Она же. Белая фея, или Как «наводили марафет» в Советской России
// Родина. 1996. № 9. С. 64-66; Она же. Коммунальный, коммунальный, коммунальный мир...// Родина. 1997.
№ 1.С. 16-20.

31 XIX - начала XX вв. , Е.И. Сазоновой по быту и материальной культуре горожан XIX в. , Н.В. Обнорской и Н.Е. Прянишникова по ярославскому купечеству¹⁴³, О.В. Сизовой по дворянству Ярославской губернии к. XVIII - первой половины XIX в.¹⁴⁴

Несомненно положительной тенденцией можно считать оживление краеведческого движения. В 1992 г. Государственным архивом Ярославской области возобновлен выпуск журнала по истории края «Ярославская старина»¹⁴⁵. Усилиями местных музеев, архивов, любителей-краеведов регулярно проводятся конференции и научные чтения, посвященные истории и культуре малой родины: конференция «История и культура Ростовской земли» (Ростов), Тихомировские чтения (Ярославль), Золотаревские чтения (Рыбинск), Опочининские чтения (Мышкин). Несмотря на незначительное число материалов по истории городских сословий дореформенного периода, интересными для воссоздания общего контекста эпохи

Шустрова И.Ю. Этнография русских Верхнего Поволжья: праздничные традиции XIX - начала XX в. Ярославль, 1994.

¹⁴² Сазонова Е.И. Материальная культура и быт русского провинциального города конца XVIII - начала
XX вв. (на примере городов Владимирской и Ярославской губернии). Дис. ... канд. ист. наук. Ярославль, 2002;
Она же. Материалы к истории мещанско-купеческого быта Ростова XIX века // Труды Ростовского музея.
Ростов, 1991. С. 48-69; Она же. Портное ремесло в Ростове в конце XVIII -XIX в.// Сообщения Ростовского
музея. Выпуск III. Ростов, 1992. С. 36-41; Она же. Мир вещей ростовского обывателя I пол. XIX в.: «домашний
скарб и носильная одежда» // История и культура Ростовской земли. 1992. Ростов, 1993. С. 153-162; Она же.
Приходно-расходные книги как источник по изучению быта и материальной культуры XIX в. // Сообщения
Ростовского музея. Выпуск IX . Ростов, 1998. С. 259-270; Она же. Мир вещей ростовского обывателя XIX в.:
домашние иконы // История и культура Ростовской земли. 1995. Ростов, 1996. С. 185-194.

¹⁴³ Обнорская Н.В. Купечество Ярославской губернии в конце XVIII - начале XX вв. Дис. ... канд. ист.
наук. Ярославль, 2000; Прянишников Н.Е. Ярославское купечество: групповой портрет в интерьере истории //
Материалы региональной научной конференции (13-15 ноября 2000 г.), посвященной 100-летию Ярославского
Хорового общества и 135-летию Ярославского Общества любителей музыки и драматического искусства.
Первые Алмазовские чтения: Роль творческой личности в развитии культуры провинциального города.
Ярославль, 2000. С. 140-144.

¹⁴⁴ Сизова О.В. К вопросу о финансовом положении ярославских дворян в первой половине XIX в. //
Путь в науку: Сборник научных трудов аспирантов и студентов исторического факультета. Ярославль, 1998.
Вып. 4. С. 25-31; Она же. Дворянство Ярославской губернии в к. XVIII - первой половине XIX в. Дис. ... канд.
ист. наук. Ярославль, 2000.

¹⁴⁵ Ярославская старина: Из архива русской провинции. Ярославль, 1992; Ярославская старина:
Исторический журнал. Вып. 1-5. Ярославль, 1994 - 2000. В ракурсе нашей темы наибольший интерес
представляют, на наш взгляд, следующие публикации: Леденева Т.В. Читатель в русской провинции XVIII -
XIX вв. //Ярославская старина: Исторический журнал. Вып. 3. Ярославль, 1996. С. 3-12; Чиркова И.К. «Во всех
ты, душенька, нарядах хороша...» (Купеческий стиль в ярославском портрете первой половины XIX века) //
Там же. С. 33-36; Ермолин Е.А. Ярославец как культурный тип (опыт реконструкции культурного мифа) //
Ярославская старина: Исторический журнал. Вып. 4. Ярославль, 1997. С. 24-32; Севрюкова СВ. Купцы-
мологжане Бушковы и их дело // Там же. С. 145-146; «Угощайте меня как более Угличем...» (Историк М.П.
Погодин и угличский купец-собиратель И.П. Серебренников). Публикация и предисловие Я.Е. Смирнова //
Ярославская старина: Исторический журнал. Вып.5. Ярославль, 2000. С. 67 - 77.

представляются материалы, посвященные описанию местных традиций, истории отдельных фамилий и родов и т.д.¹⁴⁶

Подводя итог изучению русского города и городских сословий дореформенного периода отметим следующее. Дореволюционные историки занимались, главным образом, изучением политики государственной власти по отношению к городскому населению, исследованием правового положения горожан, податей и повинностей, их численности и состава. Предметом специального изучения советских историков стали численность и состав городского населения, его структура и социальная мобильность, формирование и функционирование купеческого торгового и промышленного капитала. Значительно меньше внимания привлекали вопросы городской культуры и культурно-исторической характеристики горожан. В то время как в отношении социально-экономического и правового положения городского торгового люда накоплен обширный фактический материал и имеются фундаментальные исследования, культурно-исторический облик мещанства, его кругозор, степень общей образованности и профессиональных знаний и умений, уклад социальной, общественной и семейной жизни остаются малоизученными. Определенный опыт в изучении различных сторон малых и средних городов Ярославской губернии дореформенного периода накоплен и на региональном уровне. Однако мещанство уездных городов Ярославской губернии не было предметом специального рассмотрения; особого изучения требуют вопросы, связанные с историей культуры и быта, системой жизнеобеспечения горожанина.

Круг источников, в которых нашла отражение история мещанства уездных городов Ярославского региона, достаточно широк. Настоящая работа написана на основе различных по происхождению и функциональной принадлежности типов письменных источников (законодательные и делопроизводственные материалы,

См., например: Корсаков О.Б. «Житие» купца А.П. Березина и местночтимые святыни Мышкина // Опочининские чтения. Выпуск 7, 8. Мышкин, 1999. С. 97-102; Крестьянинова Е.И. Материалы по генеалогии ростовского купечества. Н.А. Кандалов // История и культура Ростовской земли. 1998. Ростов, 1999. С. 182-188; Петухова Н.А. История рыбинских аптек в XIX - начале XX вв.// VII Золотаревские чтения. Рыбинск, 1998. С. 97-99; Петухова Н.А. Сотрудничество городов Рыбинска и Мышкина в XIX в. - начале XX в. столетий // Опочининские чтения. Выпуск 7,8. Мышкин, 1998. С. 58-73; Письма угличских купцов-собирателей Серебренниковых братьям Аксаковым // Книжная культура Углича (статьи, публикации) // Исследования и материалы по истории Угличского Верхневолжья. Вып. 4. Углич, 1996. С. 150-160; Рогушкина Е.В. К истории Ростовской женской Мариинской гимназии // История и культура Ростовской земли. 1998. Ростов, 1999. С. 161-166; Третьякова T.A. Мышкинские купцы Чистовы // Опочининские чтения. Выпуск 5. Мышкин, 1996. С. 58-68.

статистические данные, материалы периодической печати, источники личного происхождения, публицистика).

Среди привлекавшихся в диссертации законодательных источников следует выделить: «Учреждения для управления губерний» 1775 г.^{1 7}, «Грамота на права и выгоды городам Российской империи» 1785 г.¹⁴⁸, комплекс законодательных актов 1824-1840 гг., принятых в рамках реформ Е.Ф. Канкрина (Манифест «Об устройстве гильдий и о торговле прочих состояний» 1824 г., Указ 1824 г. «Об отмене взыскания податей по двум званиям» 1824 г., Положение «Об установлении почетного гражданства» 1832 г.) и др. Анализ законодательных актов позволяет составить представление об административно-территориальном устройстве городов, городообразовательной политике правительства, проследить изменения в правовом статусе мещанства.

Основной группой источников стали делопроизводственные документы местных судебных учреждений - палат гражданского и уголовного суда, городских магистратур, сиротских судов. Напомним, что на протяжении первой половины XIX в., вплоть до судебной реформы 1864 г., в России действовали суды, учрежденные губернской реформой 1775 г. Общесословными судами были палаты уголовного и гражданского суда, действовавшие в каждом губернском городе; сословными судами для городского сословия - магистраты и ратуши; для дворян и крестьян действовал уездный суд. Сословные суды действовали в каждом уездном

городе .

В нашей работе использованы архивные фонды Ярославской Палаты гражданского суда¹⁵⁰, Ярославской палаты уголовного суда¹⁵¹, канцелярии Ярославского губернатора¹⁵², Ярославского губернского магистрата¹⁵³ ряда магистратур (Любимской¹⁵⁴, Даниловской¹⁵⁵, Романово-Борисоглебской¹⁵⁶) и

Российское законодательство Х-ХХ вв.: в 9 т. Т.5. Законодательство периода расцвета абсолютизма. М., 1987. С. 167-321.

¹⁴⁸ Там же. С. 67-129.

¹⁴⁹ Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М, 1983. С. 179-180.

¹⁵⁰ Государственный архив Ярославской области. Ф.151. (Далее ГАЯО).

¹⁵¹ ГАЯО. Ф.150.

¹⁵² ГАЯО. Ф.73.

¹⁵³ ГАЯО. Ф.45.

¹⁵⁴ ГАЯО. Ф.52.

¹⁵⁵ ГАЯО. Ф.53.

¹⁵⁶ ГАЯО. Ф.54.

дум (Романово-Борисоглебская¹⁵⁷), отложившиеся в фондах зенного архива Ярославской области.

титут судебных палат - палата гражданского суда и палата уголовного суда ;ден в 1775 г. согласно закону от 7 ноября 1775 г. «Учреждения для я губерниями». Палата гражданского суда была главным судебным органом по гражданскому судопроизводству, палата уголовного суда таким же

0 уголовным делам. Обе палаты играли роль апелляционной инстанции для
^стоящих судов губернии. Ярославская палата гражданского суда была

1 декабря 1777 г. Первоначально в состав палаты входили председатель, два
и асессора; в 1831 г. штат палаты был определен в 41 человек¹⁵⁸.

ая палата уголовного суда также была открыта 21 декабря 1777 г.¹⁵⁹ В 57 г. на основании указа Сената от 21 февраля 1867 г. Ярославская палата ого суда была объединена с Ярославской палатой уголовного суда в :ую палату уголовного и гражданского суда. 30 ноября 1867 года ую палату уголовного и гражданского суда была упразднена по указу 8 ноября 1867 г., делопроизводство было отнесено к Московской палате о и гражданского суда¹⁶⁰.

бую ценность для настоящего исследования представляют массовые

[, хранящиеся в фондах Ярославской палаты гражданского суда - материалы

судов и описи имущества. Материалы сиротских судов выбраны нами в

ровного архивного источника; комплекс архивных документов сиротских

ые вводится в научный оборот, поэтому считаем целесообразным дать его

У-

pie суды и дворянские опеки были созданы по реформе местного

суда 1775 г. и являлись городскими органами по опеке¹⁶¹.

;иротского суда назначался городской голова, кроме него заседали

)вого магистрата и городовой староста. «Городовому сиротскому

шечение не токмо о оставшихся в том городе после всякого звания

[>п.1. Предисловие. С. 1-2.

обе палаты были слиты в одну - палату суда и расправы, а потом восстановлены

Л. Предисловие. С. 2-3.

жителей малолетних сиротах и их имений, но и вдовах и их делах», - говорилось в «Учреждениях для управления губерний» 1775 г. В ведении сиротских судов находились дела мещан, купцов, чиновников. Назначение опекунов главной своей задачей имело сохранение собственности в случае, если ее владельцами оказывались вдовы, малолетние или лица, проматывающие состояние.

Сиротские суды были упразднены Декретом ВЦИК и СНК «Об уничтожении сословий и гражданских чинов от 11 (24) ноября 1917 г.»¹⁶³. Согласно этому документу «все существовавшие доныне в России сословия и сословные деления граждан, сословные привилегии и ограничения, сословные организации и учреждения, а равно и все гражданские чины упраздняются» (ст.1), «имущества купеческих и мещанских обществ немедленно поступают в распоряжение соответствующих городских и земских самоуправлений» (ст.4). Статья 5 гласила: «Все сословные учреждения, дела, производства и архивы передаются в ведение соответствующих городских и земских самоуправлений»¹⁶⁴.

Архивные документы сиротских судов включают в себя несколько групп: отчеты опекунов по имениям; описи имущества; документы, связанные с продажей имущества; ведомственная и межведомственная переписка, документы, касающиеся взаимоотношений сиротских судов с частными лицами, рапорты уездных сиротских судов в Ярославскую палату гражданского суда, ведомости сиротских судов, отчеты ревизий и пр.

Наибольший интерес представляют ежегодные отчеты опекунов по имениям и описи имущества, составляемые при передаче имения в опеку. Именно эти типы документов позволяют получить интересные материалы по имущественному положению горожан, тем более что большая часть опек назначалась над имениями малолетних и вдов (т.е. фактически над имением неполной семьи, состоящей в большинстве случаев из вдовы и несовершеннолетних детей). Опекунские отчеты и описи имущества отличаются четкой структурированностью, значительным информативным потенциалом, высокой степенью достоверности и массовым характером, компактностью хранения и хорошей сопоставимостью со сведениями

¹⁶¹ В допетровскую эпоху вопросы опекунства находились в компетенции церкви, Петр I обязал вновь
учрежденные магистраты смотреть, «чтобы сироты не оставались без опекунов».

¹⁶² Российское законодательство Х- XX вв.: в 9 т. Т.5... С. 236.

¹⁶³ Декреты Советской власти. T.I. 25 октября 1917 г. - 16 марта 1918 г. М, 1957. С. 72.

36 других источников. Хорошие характеристики опекунских отчетов и описей имущества способствовали появлению в последнее десятилетие интереснейших исследований, в том числе региональных, основой которых стали указанные виды источников¹⁶⁵.

Рассмотрим структуру этих видов документов, сохранность по городам.

Опекуны ежегодно обязаны были предоставлять в сиротский суд отчет по имению; опекунские отчеты сшивались по годам и составлялась сводная ведомость. Сведения об опекаемых имениях направлялись в Ярославскую палату гражданского суда.

В опекунских отчетах обязательно указывались следующие сведения: время и причина поступления имения в опекунское правление, сведения о владельце имения с указанием возраста и местонахождения, состав имения, оценка движимого и недвижимого имущества, источники поступления денежных средств и расходы за отчетный год , данные об опекуне с указанием сословной принадлежности. Отчеты опекунов имеют табличный вид, с начала 1840-х г. появляются типографские формы. В приложении 1 в качестве примера мы предлагаем типичный образец опекунского отчета - «Отчет о приходе и расходе суммы по имению покойного мологского мещанина Петра Борисова Новотельнова за 1830-й год» .

Выбор отчетов сиротских судов уездных городов Ярославской губернии объясняется хорошей сохранностью документов и относительной полнотой приходно-расходных записей. В фондах ГАЯО (ф. 151 Ярославской палаты гражданского суда) нами выявлено около 600 имений горожан, по которым сохранились опекунские отчеты за 1817 - 1852 гг. (см. табл.1).

¹⁶⁴ Там же.

¹⁶⁵ Об использовании опекунских отчетов: Зуева Е.А. Русская купеческая семья в Сибири конца XVIII -
первой половины XIX в в. Дис. ... канд. ист. наук. Новосибирск, 1992; Об использовании описей имущества в
качестве источника см., например: Брянцев М.В., Дубровский A.M. Предметный мир провинциального
купечества // Теоретическая культурология и проблемы истории отечественной культуры: Сборник научных
трудов. Брянск, 1992. С. 47-57; Саверкина И.В. Описи имущества частных лиц как источники по истории
русской культуры первой четверти XVIII в . Дис. ... канд. ист. наук. СПб, 1995; Сазонова Е.И. Материалы к
истории мещанско-купеческого быта Ростова XIX века // Труды Ростовского музея...; Она же. Мир вещей
ростовского обывателя I пол. XIX в.: «домашний скарб и носильная одежда» // История и культура Ростовской
земли...; Яковлев В.И. Описи дворянских имений Ярославской губернии первой четверти XIX в. (к проблеме
исторических источников по музеефикации мемориальных, историко-культурных объектов) // Страницы
минувшего. VI Тихомировские краеведческие чтения. Ярославль, 1997. С. 31-32.

¹⁶⁶ Опекунами для «записи прихода и расхода сумм» покупалась «беловая книга». Например, опекуны
романово-борисоглебских мещан Масленниковых в 1851 г. купили «беловую книгу» за 15 коп. См.: ГАЯО.
Ф.151.0П.2. Д.20208. Л.56.

¹⁶⁷ ГАЯО. Ф. 151. Оп. 2. Д. 6473. Л.6-10.

Как видно из таблицы, 516 опек из 585 (88%) являются источником по истории «городовых обывателей» - купцов, мещан и посадских. Обратим внимание, что приведенная нами статистика по опекам отражает лишь выявленные в фонде Ярославской палаты гражданского суда документы; реальное число опек, как правило, несколько отличалось. Указанное расхождение в цифрах выявляется при сопоставлении статистических данных «Ведомостей сиротских судов»¹⁶⁸ (или «Отчетов о положении дел сиротского суда»), ежегодно направляемых в палату гражданского суда, и числа наличных опекунских отчетов.

Таблица 1 Сохранность опекунских отчетов уездных сиротских судов

Ярославской губернии*

Таблица составлена по отчетам уездных сиротских судов: Даниловского за 1829 - 1853 гг. (ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.6496, 8015, 8059, 8464, 8965, 11385, 11941, 12568, 13920, 16104, 17034, 17951), Любимского за 1817- 1849 гг.(ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.2707, 7077, 7482, 8069, 8974, 10928, 11376, 13916, 14982, 17035, 17952), Мологского за 1830-1849гг. (ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.6473, 7405, 8057, 8464, 8964, 10927, 11382, 11934, 16105), Мышкинского за 1811 - 1849 гг.(6901, 7068, 10925, 11378, 13930, 14971, 16094, 17947, 17974), Пошехонского за 1830-1852гг. (ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.8075, 8453, 8961, 11938, 14969), Романово-Борисоглебского за 1830-1854 гг. (ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.7479, 8050, 8452, 8979, 11939, 13923, 14979, 17038, 20208, 21282, 22483, ф.194, Оп.1, Д.1, 17, 25, 44, 46), Ростовского за 1832 -1852 гг. (ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.7481, 8053, 8454, 8973, 10926, 11381, 11937, 18989), Рыбинского за 1833 -1849 гг. (ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.8024, 8056, 8963, 8455, 11325, 14973, 16102, 17042, 17962), Угличского за 1816 -1849 гг. (ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.2405, 5550, 6474, 8068, 8450, 8959, 10979, 11369, 11927, 13929, 17950).

«Ведомости...» имели табличный вил и включали следующие сведения: всего опек, находящихся в ведении Сиротского суда за указанный период, число малолетних детей в опеках; при составлении этого вида отчета обязательной была классификация опек по «причине поступления» («над малолетними», «умалишеными», «расточителями», «спорящими о наследстве», «по беспутству», «ушедшими в военную службу» и пр.). См., например, «Отчеты о положении дел» //ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д. 10915.

Приведем разницу в данных за 1835 г.: Романово-Борисоглебский сиротский суд в «Ведомостях...» отчитался за 16 опек, в Ф.151 ГАЯО нами реально выявлено 18 опекунских отчетов; по Угличскому сиротскому суду - отчет за 55 опек, реально выявлено -38; по Ростовскому - 37 и 40 соответственно; по Рыбинскому - 26 и 25; по Любимскому -3 и 2; по Пошехонскому - 13 и 12¹⁶⁹. Причины отмеченных несовпадений, наверное, не только в «давности лет», но и в «нерадивости» опекунов (несоблюдении обязанности предоставлять отчеты в срок, «необязательности») и в беспорядках, присущих любой канцелярии. Необязательных опекунов призывали к порядку сиротские суды; сиротские суды за непредоставление отчетов, в свою очередь, призывало к порядку Губернское правление. Так, в 1832 г. Ярославское губернское правление публикует в газете «Ярославские губернские ведомости» распоряжение «О подтверждении Дворянским опекам и Сиротским судам, чтобы они должность свою в предоставлении ведомостей об опекунском управлении исполняли со всею точностию и без упущения времени»¹⁷⁰. Однако, через несколько месяцев губернское правление вынуждено публиковать вторичное подтверждение, так как отчеты пришли только из Петровской, Даниловской, Романовской и Любимской опек¹⁷¹.

В приложении 2 мы сочли необходимым дать поименные сведения о владельцах опекаемых имений по городам, с указанием сословной принадлежности, времени опеки и архивной ссылки. Структурируя «персональную» информацию уездных сиротских судов, мы, во-первых, преследовали практические задачи: расширение и дополнение алфавитного указателя фонда 151 ГАЯО и помощь региональным исследователям, краеведам, музейным работникам в поиске «персоналий»¹⁷². Во-вторых, представленные данные позволяют проследить «длительность» нахождения имения в опеке. Из таблицы видно, что большинство опек прослеживается на протяжении нескольких лет. Например, по отчетам 9 лет прослеживается имение Д. Переслегина (Углич), 7 лет - П. Дехтеревой (Углич),

¹⁶⁹ Подсчитано по: Ведомость о Сиротских судах за 1835 г. // ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.8938, 8941. и
Приложение 2.

¹⁷⁰ ЯГВ. 1832. № 15. С. 267.

¹⁷¹ ЯГВ. 1832. №26. С. 568.

¹⁷² Материалы сиротских судов являются уникальным источником для изучения «пассионариев»
провинции: в опеке находились имения весьма колоритных фигур, игравших значительную роль в жизни своего
города, например, мологских купцов Михаила и Федора Бушковых, рыбинского купца и фабриканта Лаврентия

39 В. Чуксанова (Углич); 6 лет - В. Болтунова (Углич), В. Гнидина (Углич), П. Калашникова (Углич), П. Пушникова (Углич), Ф. Бушкова (Молога); 5 лет -прослеживаются имения Тюменевых (Рыбинск), И. Дехтерева (Углич), А. Июдина (Углич), И. Латышева (Углич), Н. Носова (Углич), Трутневых (Романово-Борисоглебск). Диссертация построена на основе анализа более 1600 опекунских отчетов по имениям мещан и купцов.

Возможность проследить имение по сквозным отчетам нескольких лет в сочетании с большой информативностью опекунского отчета даёт историку ценнейший материал для исследования. Отмеченные признаки позволяют получить не только статичную картину быта городской семьи, но зафиксировать диахронические изменения, происходившие с ней: например, перемены в семейном бюджете, связанные с отъездом детей в другой город или изменением социального статуса наследников.

Помимо отчетов опекунов заметный интерес представляют описи имущества. Описи имущества составлялись по разным поводам (при учреждении опеки, продаже имущества за долги, решении имущественных споров и др.) и поэтому «рассеяны» в разных архивных фондах (фонды Ярославской палаты гражданского суда и городских магистратов). Большинство выявленных нами описей имущества мещан и купцов были составлены в 1810-1840-х гг.; в приложении 3 мы приводим поименный список 80 мещан и купцов, описи имений которых использовались в настоящей работе.

Традиционно считается, что сведения, содержащиеся в описях имущества, отличаются высокой степенью надежности: описи имущества составлялись официальными лицами в присутствии нескольких свидетелей («описывал ратман, цену полагали добросовестный оценщик...»). При получении прошения о принятии имения в опеку, сиротский суд давал указ одному из своих служителей, которому следовало идти для осмотра и составления описи. Преамбула описи имущества обычно включала сведения об основаниях и дате проведения описания, владельце имущества, перечисление лиц, проводивших описание. Примером описи может

Попова, ростовского мещанина Николая Кекина, ростовских фамилий Говядиновых, Кайдаловых, Мальгиных, угличских Зиминых, Кожевниковых, Меховых.

служит «Опись имения, любимского мещанина Петра Андреева Кичигина, составленная в 1825 году»¹⁷³ (см. приложение 4).

Большинство описей были описями «смешанного» типа, т.к. содержат описание недвижимого и движимого имущества; перечень вещей составлен, как правило, вне интерьера. При составлении описи соблюдался определенный порядок. Первым описывалось недвижимое имущество - двор-усадебный комплекс. Городской двор, являясь обособленной хозяйственной единицей, включал в состав жилой дом, а также хозяйственные и производственные постройки. Описи оговаривают наличие жилых (дом, флигель) и хозяйственных (амбары, сараи, бани, производственные помещения) построек, их расположение относительно друг от друга, указывают, каменными или деревянными были постройки, стеклянными или слюдяными окна, каким был тип кровли и пр. Если при доме имелся сад, то приводился перечень плодовых деревьев и кустарников. Кроме того, указывалась мера земли, занимаемая двором и ближайшие соседи.

Затем описывалось движимое имущество. Здесь на первом месте стояло «божие милосердие» - иконы. Помимо их сюжетов и количества, указывалось наличие оклада, материал, из которого оклад был выполнен и его вес. В описях имущества указывалась лишь цена оклада, считавшегося украшением образа; сама икона, как особая часть имущества, не оценивалась. Далее перечислялись имевшиеся в доме богослужебные книги. После этого описывалась мебель, утварь, одежда, украшения, картины, книги, ценные бумаги и документы. В большинстве случаев одновременно с описанием проводилась и оценка имущества; указывалась сохранность предметов. Ряд предметов, например, позумент, оловянная посуда, другие металлические предметы, оценивались на вес.

В материалах сиротских судов имеются и так называемые «вторичные описи», отражающие судьбу вещей после смерти их владельца. Так, после смерти уже упоминавшегося любимского мещанина Петра Кичигина в 1830-1832 гг. распродавались его личные вещи - мужское платье, столовые приборы, картины, карманные часы¹⁷⁴. «Вторичные описи» содержат сведения о покупателях, запрашиваемой и реальной стоимости вещей. Ненужные вещи можно было продать

ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.2707. Л.148-153.

ГАЖ). Ф.151. Оп.2. Д.7077. Л.З об., 8 об., Д.7482, Л. 2 об.

только с разрешения сиротского суда - в 1830 г. вещи Кичигина, например, продавали «по указу сиротского суда, последовавшего с указа гражданской палаты»¹⁷⁵, в 1831 -«с разрешения гражданской палаты» , в 1832 - «с разрешения правительствующего Сената»¹⁷⁷.

Описи имущества являются одним из наиболее ценных источников по истории быта. Эти документы позволяют проследить типы и эволюцию городского жилища, планировку и убранство жилого пространства, состав надворных построек и отражение в них хозяйственной жизни горожан; дают представление об уровне жизни, материальных и духовных потребностях людей. Сохранившиеся перечни икон характеризуют религиозное сознание человека; состав икон позволяет выявить круг особо чтимых в данной местности святых. Книги, предметы светского искусства (гравюры, картины) дают представление о круге чтения, особенностях украшения интерьера, художественных предпочтениях и вкусах горожан.

Значительную группу источников составляют судебно-следственные дела городских магистратов, Ярославской палаты уголовного суда и государственных учреждений. В отечественной историографии накоплен значительный опыт использования судебно-следственных материалов в качестве исторического источника; однако, материалы судебных органов использовались главным образом для исследования революционных движений (декабристы и др.) и антиправительственных организаций («Народная воля» и др.). Мы полагаем, что материалы местных палат судебных органов в должной степени недооценены исследователями, работающими в сфере социальных отношений, истории повседневности, ментальносте русских.

Следственные материалы (Экстракты), отложившиеся в фондах Ярославской палаты уголовного суда, содержат сведения о так называемых типичных личностях, говоря терминологией сегодняшнего дня - «маленьких людей», обычных жителей обычного города. Особый интерес в этом отношении представляет группа дел, связанных с расследованием причин пожаров, случившихся в уездных городах

ГАЯО. Ф. 151. Оп.2. Д.7077. Л.3 об. ГАЯО. ф.151. Оп.2. Д.7077. Л.8 об. ГАЯО. Ф.151. Оп.2. Д.7482. Л.2 об.

(Романово-Борисоглебск, Пошехонье) в первой половине XIX в.¹⁷⁸. «Дела о пожарах» являются ценным источником для реконструкции повседневной жизни жителей уездных городов Основное содержание «Дел о пожарах» составляют экстракты городских магистратов с показаниями свидетелей пожаров и подозреваемых. Допросы горожан проводились «по горячим следам», на следующий день после пожаров, и содержат живые конкретные описания индивидуальной жизни, бытовых деталей и нюансов, связанных с социальными отношениями. К несомненным достоинствам этой группы источников относится скрупулезная, «пошаговая» фиксация действий опрашиваемых в течение определенного отрезка времени. Каждый вызванный в магистрат старался максимально точно рассказать о своем местонахождении в момент пожара, занятии, состоявшихся встречах, мотивировал свою позицию относительно случившегося пожара. На наш взгляд, рассмотрение

таких «очень локализованных ситуаций» , «мира мелких событий» в сочетании с другими видами источников позволяют выйти на новый уровень обсуждения проблем региональной истории и общих проблем социальной истории.

Анализ дел Ярославской палаты уголовного суда (дела о кражах¹⁸¹) интересен с точки зрения исследования социальных норм городского провинциального общества XIX в. Многочисленные примеры девиантного поведения, зафиксированные в уголовных делах, позволяют судить о принятых в данной общественной среде правилах, массовых представлениях о должном и запретном, о существующих стереотипах поведения.

Городовые магистраты были созданы по реформе местного самоуправления 1775 г. и были низшей ступенью сословных судов для горожан. В фондах Городских магистратов особый интерес представляют Книги справочных цен по городам, Прошения о записи в мещанство, Городские обывательские книги.

Дело о поджоге дома романово-борисоглебского купца Дмитрия Сабуровского и о подозреваемом в этом купецком сыне Исаевском. 1842г. // ГАЯО. Ф.150. Оп.1. Д.4255; Дело о зажжении в городе Пошехонье на дворе мещанке Высоцкой бревен и тесин, а от них и дома свободного хлебопашца Крупнова. 1844 г. // ГАЯО. Ф.150. Оп.2. Д.4619; О пожаре бывшем в г. Романово-Борисоглебске 15 апреля 1848 г. (включает материалы по двум пожарам 1848 г.: 15 апреля и 23 апреля) // ГАЯО. Ф.150. Оп.1. Д.5568; Дело о поджоге бани романово-борисоглебского мещанина Дмитрия Пехтерева. 1850 г. // ГАЯО. Ф.150. Оп.1. Д.6046.

¹⁷⁹ Леви Д. К вопросу и микроистории ... С. 172.

¹⁸⁰ Медик X. Микроистория... С. 200.

¹⁸¹ См., например: Дело о пошехонских мещанах ... судимых по подозрению в краже у пошехонского
купца Феофила Шалаева имущества. 1843 г. // ГАЯО. Ф. 150. Оп. 1. Д.4457.

Городовые магистраты, сиротские суды и ратуши подчинялись губернскому магистрату; в работе использованы представляют рапорты городовых магистратов, спорные дела о наследстве, дела о продаже имущества за долги, находящиеся в фондах Ярославского губернского магистрата.

Достаточно представительна также группа делопроизводственных материалов государственных учреждений, прежде всего Канцелярии ярославского губернатора, образованной в конце XVIII - начале XIX b.^,oz С 1820 г. делопроизводство в Канцелярии распределялось между четырьмя столами; наиболее важны для нас дела, находящиеся в ведении первого и второго столов - дела о расквартировании войск, рекрутских наборах, недоимках и пр. Кроме того, Канцелярия аккумулировала рапорты, направляемые из уездных городов по запросам различных правительственных ведомств. В фондах Канцелярии сохранились ответы городских дум на «Записку о способе улучшения состояния городов», направленную в 1825 г. специальным «Комитетом, утвержденным для приискания способов к улучшению состояния городов» . Документы были своего рода подготовительным материалом для проведения реформ Канкрина; этот комплекс источников позволяет выявить проблемные «узлы», малых и средних городов (воинский постой, пожароопасность, использование городских земель и пр.). Интересны ответы городничих на предписания центральных ведомств - например, дела «О запрещении продажи книги «Ложный Петр III» (1811 г.)¹⁸⁴, «Об учреждении в губернии взаимного страхования от огня обществ» (1832-1835 гг.)¹⁸⁵

Статистические данные о социально-экономическом развитии Ярославской губернии, составе и занятиях городского населения содержатся в фондах Ярославского губернского статистического комитета¹⁸⁶, опубликованных статистических материалах военного ведомства , Памятных книжках Ярославской

1 RR

губернии .

¹⁸² ГАЯО. Ф.73. Оп.1. Предисловие. С.1-2.

¹⁸³ ГАЯО. Ф.73.0П.2. Д.61.

¹⁸⁴ ГАЯО. Ф.73. Оп.2.Д.9.

¹⁸⁵ ГАЯО. Ф.73. Оп.1. Д.2706.

¹⁸⁶ См., например: Сведения о числе гостиных дворов, торговых магазинов и лавок в Ярославской
губернии. 1855 г.// ГАЯО. Ф.642. Оп. 1. Д.6476. Л.22441.

¹⁸⁷ Военно-статистическое обозрение Российской империи. Том IV. Ч. 2. Ярославская губерния. СПб, 1851.

¹⁸⁸ Памятная книжка Ярославской губернии за 1861 г. Ярославль, 1862.

Весьма содержательным источником по жизнедеятельности городского сообщества первой половины XIX в. являются материалы периодической печати, особый интерес представляют сведения местного печатного органа - газеты «Ярославские губернские ведомости». Газета начала издаваться в 1831 г.; помимо официальных сообщений, газета широко предоставляла свои страницы для опубликования местных краеведческих материалов. Газетные объявления позволяют проникнуть в некоторые подробности повседневной жизни горожан, трудноуловимые по другим источникам (например, заметка «Транспортные услуги г. Алексея Петрова

Наумова» или первая реклама для уездных городов «Чай владельца Московского магазина Китайских чаев г. Климушина»).

Среди источников личного происхождения особое место занимает семейная переписка любимских купцов Михиных . Сохранилось несколько десятков писем дочери Савелия Федорова и Александры Алексеевой Михиных - Елизаветы, вместе с мужем - откупщиком Иваном Клепиковым отправившейся по делам в Чебоксары. Переписка содержит интересный материал по семейному быту и семейным взаимоотношениям.

Реконструировать культурное пространство города XIX в., ощутить его уже в значительной мере утраченный облик в известной степени помогают описания городов, оставленные современниками. Хорошо известны составленные в 1830-е -1860- ее гг. заметки об уездных городах Ярославской губернии: «Описание города Рыбинска», написанное в 1811г. и изданное спустя столетие Д.Золотаревым¹⁹¹, «История г. Углича» Ф.Х. Кисселя¹⁹², «Описание г. Рыбинска» М. Гомилевского¹⁹'³, «Увеселения города Мологи» А.А. Фенютина , и др. В работе использовалась

¹⁸⁹ ЯГВ. 1831.4. Неоф.№29.

¹⁹⁰ ГАЯО. Ф. 1186. Оп.І.Д.7.

¹⁹¹ Описание города Рыбинска // Старый Рыбинск. История города в описаниях современников.
Рыбинск, 1993. С. 13-47.

¹⁹² Киссель Ф.Х. История г. Углича. Углич, 1994. Указанная работа Ф.Х. Кисселя относится к жанру
исторических очерков; однако в настоящем исследовании нас интересуют наблюдения Ф.Х. Кисселя о
современном ему Угличе 1830-х гг., отношении горожан к воспитанию и обучению детей, церкви и пр.
Учитывая это обстоятельство, считаем возможным говорить об «Истории г. Углича» в рамках
источниковедческого обзора.

¹⁹³ Гомилевский М. Описание города Рыбинска. СПб, 1837.

¹⁹⁴ Фенютин А.А. Увеселения города Мологи // Труды Ярославского губернского статистического
комитета. Вып. 1. Ярославль, 1866. С. 1-153.

неопубликованная рукопись ростовского сочинителя «Сын купца»¹⁹⁵, относящаяся к середине 1840-х гг., с уникальным описанием повседневной жизни жителей Ростова.

Как мы видим, выявленный круг источников представляет интересный комплекс. Высокий информационный ресурс материалов сиротских судов, впервые вводимых в научный оборот, позволяет значительно расширить наши представления о «нормальной» жизни «обычных» людей¹⁹⁶, составить своеобразный сословный портрет мещанства уездных городов дореформенного периода. Новые методологические подходы и направления позволяют наметить социокультурные характеристики мещанства малых и средних городов Европейской России.

¹⁹⁵ Сын купца // РИАХМЗ. Р - 1116. Рукопись «Сын купца» выявлена сотрудником РМЗ И. Сагнаком в
библиотеке РИМХЗ; текст рукописи любезно предоставлен нам И. Сагнаком. Принадлежность «Сына купца»
перу А.Я Артынова считается спорной, обнаруживший рукопись И. Сагнак в числе наиболее вероятных авторов
называет Н.П. Хлебникова.

¹⁹⁶ Выражение И.В. Нарского; см.: Нарский И.В. Жизнь в катастрофе... С. 21.

Социально-экономическое развитие уездных городов в конце XVIII-первой половине XIX в

Изучение вопросов, связанных с происхождением мещанства, формированием его сословного менталитета невозможно без уяснения общей социально-экономической ситуации в городах, определения места мещанства в социальной струк і уре города. Именно этим вопросам и посвящена данная глава.

Русский дореволюционный город изучался прежде всего как административный, чиновничий центр; экономическое значение города не всегда принималось в расчет1. Однако даже в том случае, когда административная функция города не была подкреплена экономической, штатные города в России действительно имели общие черты, что позволяет выделять их в одну типологическую группу. Все уездные города Ярославской губернии в к. XVIII- первой половине XIX вв. относились к средним и малым городам. В дореформенный период именно средние и малые города дают наиболее яркие примеры большинства явлений городской жизни.

Прослеживая динамику численности городов, можно отметить, что население городов Ярославской губернии на протяжении первой половины XIX в. постоянно росло. Удельный вес горожан (включая губернский Ярославль) в общей численности населения губернии составлял в 1795 г. - 5%, в 1824 г. - 4,9%, в 1834 г. - 6,6%, в 1861 г. - 9,7%z. Большая часть горожан была жителями уездных городов; согласно статистическим данным, в них в 1795 г. проживало 55,7 % горожан губернии, в 1846 і. - 58,9%, в 1861 г. - 66,3%3. Важной характеристикой социально-экономического развития города являются численность и сословный состав населения, эти показатели во многом определяли административное, экономическое и культурное значение города. В дореформенный период происходило увеличение абсолютной численности населения уездных городов, что наглядно демонстрируют статистические данные. По сведениям авторов «Топографических описаний», в конце XVIII в. население Ростова составляло 4831 человек, Углича - 2567, Мологи - 2473, Рыбинска - 2444, Романова - 2099, Любима -1297, Данилова - 1291, Пошехонья - 1212, Мышкина - 6824. Сравнение с общерусскими показателями говорит о высокой концентрации населения в уездных городах губернии: по подсчетам М.Г. Рабиновича, в конце XVIII в. почти половина русских городов (44,5%) насчитывала менее 500 душ посадского населения5.

В целом на протяжении первой половины XIX в., как позволяют судить данные «Военно-статистического обозрения», население городов росло, и в 1846 г. составило в Ростове 7128 человек, Угличе - 9310, Мологе - 4321, Рыбинске - 6787, Романово-Борисоглебске - 7483, Любиме - 1827, Данилове - 2583, Пошехонье - 3676, Мышкине - 18436. Таким образом, во всех уездных городах губернии наблюдается рост численности городского населения. За период к. XVIII - сер. XIX в. наибольшие темпы роста отмечены в Угличе и Романово-Борисоглебске (в 3,6 раза) 7, высокие - в Пошехонье (в 3 раза), Рыбинске (в 2,8 раза), Мышкине (в 2,7 раза); далее по темпам роста идут Данилов (в 2 раза), Молога (в 1,7 раза), Ростов (в 1,5 раза), Любим (в 1,4 раза).

Процесс абсолютного роста городского населения продолжился и в последующее десятилетие: к 1861 г. в Ростове проживало 10292 человека (по сравнению с K.XVIII в. население выросло в 2,3 раза), Угличе - 10881 (в 4,2 раза), Мологе - 5426 (в 2,2 раза), Рыбинске - 11559 (в 4,7 раза), Романово-Борисоглебске -8341 (в 4 раза), Любиме - 3515 (в 2,7 раза), Данилове - 4569 (в 3,5 раза), Пошехонье -3733 (в 3,1 раза), Мышкине - 2701 (в 4 раза)8. Анализ демографических процессов в уездных городах Ярославской губернии не является специальной задачей диссертационного исследования; мы отметим лишь общие тенденции, определяющие динамику численности городского населения в рассматриваемый период. Воспроизводство постоянного населения в городах России, по мнению Б.Н. Миронова, до 1830-х гг. осуществлялось в большей мере за счет естественного прироста, а с 1830-х гг. преимущественного за счет механического притока населения9. Наибольшие колебания в численности городского населения наблюдались в 1820-е - начале 1830-х гг. Самое значительное увеличение численности горожан приходилось на 1824 - 1826 гг. (ежегодный рост горожан составлял 33%) и было связано с гильдейской реформой Е.Ф. Канкрина. «Реформа вынудила значительную часть торговцев и промышленников из крестьянства приписаться к городу, а часть городских сословий, проживавших постоянно в деревне, вернуться в город, поскольку одни и те же промысловые свидетельства для городских сословий стали стоить на 13-275% меньше, чем для крестьянства, в то время как до реформы они стоили одинаково», - отмечал Б.Н. Миронов10. Однако бурный рост населения городов прекратился с выравниванием в декабре 1827 г. цены промысловых свидетельств для крестьян и городских сословий. Крестьянство и городские сословия, прибывшие в города в 1824 - 1826 гг., стали уезжать из них. Максимальное уменьшение доли горожан отмечалось в 1827-1831 гг. С 1832 г. наступает период стабильного притока населения в города, связанный с принятием правительством комплекса мер, в частности, направленных на облегчение перехода крестьян в состав мещанства. Подсчеты динамики численности населения городов Ярославской губернии, проведенные ярославским исследователем Н.В. Нащокиным, в целом совпадают с характеристикой процессов, происходящих в городах Европейской России ".

Юридический статус. Опекай попечительство

В данном разделе работы мы рассмотрим вопросы, связанные с правовым положением мещан в конце XVIII - первой половине XIX вв.; проследим источники пополнения мещанского сословия. Особое внимание будет уделено функционированию системы опекунства. Высокая интенсивность перемещений внутри «городовых обывателей» обусловила привлечение сопоставимых материалов по купечеству и посадским. Изучение этих вопросов нам представляется важным с точки зрения определения факторов, оказавших влияние на образ жизни, традиции и обычаи мещан, складывание местной городской традиции.

Систематизация правового положения горожан началась со времен Петра I. По Уставу главного магистрата 1721 года податное население городов было поделено на три «части»: первую и вторую купеческие гильдию и «подлых» людей. К «подлым» людям относились посадские, «обретающиеся в наймах и в черных работах»1. В 1722 г. в связи с образованием цехов из состава «регулярных граждан» были выведены цеховые. В 1742 г. «подлые люди» были переименованы в купцов третьей гильдии. Таким образом, между купцами трех гильдий и цеховыми не наблюдалось существенных различий сословного характера: все они платили подушную подать, отбывали рекрутскую повинность, выполняли казенные и выборные службы и подвергались телесному наказанию. По замечанию Б.Н. Миронова, отдельные социальные группы граждан различались «более промысловыми, профессиональными правами, доходами и материальным достатком» .

Начало новой сословно-податной системе было положено городскими реформами 70-80-х гг. XVIII века. Граждане по новым правилам делились на привилегированных купцов трех гильдий и непривилегированных мещане Податная реформа 1775 года провозглашала новый принцип податного обложения городского населения, принадлежность к привилегированному купечеству теперь определялась имущественным цензом. «Всем тем мещанам, - говорилось в Манифесте от 17 марта 1775 г, - кои не имеют капитала выше 500 руб., впредь не называться купцами, но переименовать их мещанами»4.

«Жалованная грамота городам» 1785 года5 для полноправных граждан вводила новый термин - «городовые обыватели». «Городовые обыватели» подразделялись на шесть разрядов: 1) «настоящие городовые обыватели» - владельцы домов и земель в черте города; 2) купцы всех гильдий; 3) цеховые ремесленники; 4) «иногородние и иностранные гости» - русские и иностранные купцы; 5) «именитые граждане»; 6) посадские - мелкие торговцы, не записанные в цехи ремесленники, чернорабочие, городская беднота. Между перечисленными группами городовых обывателей существовали значительные имущественные и правовые различия.

Мещанам «Жалованная грамота городам» 1785 г. посвящала отдельный раздел «О личных выгодах городовых обывателей, среднего рода людей или мещан вообще». Это звание было наследственным: «мещанин сообщает мещанское состояние жене своей, буде она породы равной или нижней ... мещанские дети получают мещанское состояние наследственно»6. Мещане считались отдельным сословием городских жителей - «мещанским обществом».

Для причисления в мещане необходимо было иметь в городе недвижимую собственность («настоящие городовые обыватели суть те, кто в том городе дом или иное строение, или место, или землю имеют»7), заниматься торговлей, промыслом, рукоделием и ремеслом , нести податные обязанности и исполнять городские общественные службы. При соблюдении этих условий записаться в мещане мог каждый желающий.

Принадлежность к мещанству оформлялась записью в городской обывательской книге, а «кто не внесен в городовую мещанскую книгу, тот не принадлежит к обществу градскому того города»9.

В 1785 г. мещане получили право корпоративного объединения и сословного самоуправления; сословной организацией мещан стали мещанские управы. Судились мещане особым мещанским судом.

Мещане платили подушную подать, земские повинности (содержание дорог, мостов, городовых служб и пр.), постойную и рекрутскую повинности. Размер подушной подати («подушные», «государственная подать») не зависел от имущественного положения. Подушная подать с мещанина в 1797 г. была установлена в размере 2 руб. 50 коп., в 1812 г. она составляла 8 руб. ассигнациями, а в 1839 г. была переведена на серебро и составила около 2 руб. 30 коп. Земские повинности в XVIII в. «исправлялись» по усмотрению местных властей, без всяких правил. В 1805 г. началось упорядочивание земских повинностей, к «раскладке»10 и исполнению привлекались представители от сословий. В 1816 г. земские повинности были разделены на общие по губернии и частные; общие земские повинности распределялись на общества государственных крестьян, мещан и купцов. К общим земским повинностям относились содержание почт, мостов, перевозов и дорог, отопление, освещение, ремонт или постройка новых воинских зданий и пр."

Грамотность, образование и круг чтения

Рассмотрение вопросов, связанных с условиями получения образования, профессиональных навыков, читательскими предпочтениями и распространением издательской продукции в уездных городах губернии, нам представляется важным с точки зрения реконструкции культурного пространства, взаимопроникновения столичной и провинциальной, городской и сельской культур. Перечисленные сюжеты интересны и с точки зрения социализации городских сословий, то есть передачи определенной системы знаний, навыков, норм и ценностей. История культуры и быта мещан рассматривается в данной главе как составная часть городской культуры.

Система образования в исследуемый период включала в себя государственные, церковные, частные учебные заведения разных ступеней и домашнее образование.

В конце XVIII - первой половине XIX вв. в уездных городах существовали только начальные учебные заведения; правом открытия средних и высших учебных заведений (соответственно, гимназии и университеты) обладали только губернские города. Инициаторами в открытии городских школ в уездных городах стали рыбинские власти. В 1778 г. рыбинским городовым магистратом назначалось «для обучения в градскую школу мещанских детей 15 человек возрастом не более от 6 до 13 лет»1; однако по вине городских властей открытие школы затянулось на несколько лет, и занятия начались лишь в 1787 г. Финансирование школы было недостаточным, через три года после начала занятий смотритель училища купец Федор Крашенинников обращал внимание городских властей на непригодность здания для занятий: «дом не токмо дошел до совершенной ветхости, но даже угрожает падением ... холод и сырость наводят препятствие и опасность...ученикам», поэтому «многие ученики отстали ходить в училище» . Неблагоприятная ситуация, вероятно, сохранялась и в последующее десятилетие; по данным ярославского краеведа Д.Головщикова, в 1802 г. в школе обучались только 4 человека .

В 1782 г. особая «Комиссия об учреждениях народных училищ» выработала план устройства открытых школ для всех сословий государства. В каждом уездном городе предполагалось открыть «малое народное училище», в каждом губернском городе - «главное народное училище» и четыре университета. В рамках этого проекта готовились преподаватели, составлялись учебники и др. Но из-за сложности и дороговизны завершить дело Екатерине II не удалось: при ней было открыто несколько губернских училищ («гимназий»), не везде были открыты уездные училища и не было учреждено ни одного университета.

В 1780-е гг. начинает создаваться сеть народных и малых народных училищ и в Ярославской губернии. Главное народное училище открывается в губернском Ярославле в 1786 г., малые народные училища - в Ростове (1786 г.), Романово-Борисоглебске (1787), Мологе (1787), Угличе (1787), приходские - в Любиме (1789), Пошехонье (1789), Данилове (1789)5. Всего к началу XIX в. в России было создано около 300 школ и пансионов с 20 тыс. учащихся и 720 учителями.

Одной из главных проблем, с которыми сталкивались вновь созданные училища - отсутствие собственных помещений. В 1802 г. Мологская и Романовская городовые школы располагались в арендованных частных домах6.

В начале царствования Александра I группа молодых реформаторов во главе с М.М. Сперанским наряду с другими преобразованиями осуществила и реформу системы образования. В рамках реформы было образовано Министерство народного просвещения (1802 г.) и впервые была создана школьная система, распределенная по так называемым учебным округам и замкнутая на университетах. «Устав учебных заведений, подведомственных университетам» 1804 г. предусматривал создание трех типов школ: приходских училищ (низшая ступень образования), уездных училищ (промежуточная ступень) и гимназий (средняя ступень). Приходские училища учреждались в городах и селах, уездные училища - в уездных городах, гимназии, заменявшие собой губернские училища, - в губернских городах. Школы двух первых типов были бесплатными и бессословными. В отличие от екатерининской школьной системы, эти три типа школ соответствовали трем последовательным ступеням общего образования; учебный план каждого следующего типа школы не повторял, а продолжал учебный план предыдущего.

Похожие диссертации на Мещанство уездных городов Ярославской губернии в конце XUIII - первой половине XIX вв.

Московское мещанство в первой половине XIX в.: брачный круг и брачный выборПлатонова, Александра Андреевна

Купечество малых волжских городов Саратовской губернии в конце XVIII - первой половине XIX вековКузнецов Валентин Владимирович

Материальная культура и быт русского провинциального города конца XVIII - начала XX вв. : На примере городов Владимирской и Ярославской губернийСазонова Евгения Ивановна

Общественное призрение и благотворительность в архангельской губернии, конец XUIII- начало XX вв.Колебакина Елена Юрьевна

Библиотечное дело на Кубани во второй половине XIX - первой половине XX вв.Быкова Валентина Викторовна

Формирование медицинской интеллигенции Мордовии во второй половине XIX - первой половине XX векаЛукьянова Татьяна Васильевна

Русские рукопашные состязания как явление социальной истории аграрного общества. Тамбовская губерния, вторая половина XIX - первая половина XX в.Тедорадзе Анатолий Северьянович

Лесное хозяйство в Коми во второй половине XIX - первой половине XX векаЮшкова Наталия Анатольевна

Карачаево-балкарская эмиграция: этапы формирования и этнокультурной эволюции : вторая половина XIX - первая половина XX в.Борлакова Фатима Асланбековна

Мусульманский вопрос в имперской политике российского самодержавия вторая половина XIX века - 1917 г. Воробьева Елена Ивановна