Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ В КЫРГЫЗСТАНЕ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА 15
1.1 Первые шаги реализации культурной политики в Кыргызстане 15
2.1 Создание научных обществ и развитие образовательной сферы в Кыргызстане 39
2.2 Становление сети лечебных учреждений, влияния в хозяйственной и культурно-бытовой сферах 53
ГЛАВА 2. РЕАЛИЗАЦИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПРОГРАММЫ МОДЕРНИЗАЦИИ ОБЩЕСТВА В ПЕРВЫЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ 73
2.1 Народное просвещение и наука как основа новой культурной политики 73
2.2 Развитие сети культурно-просветительных учреждений и художественной деятельности 97
2.3 Первые достижения в культурно-бытовой сфере 113
2.4 Изменения в духовной сфере общества 133
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 151
БИБЛИОГРАФИЯ 155
- Первые шаги реализации культурной политики в Кыргызстане
- Создание научных обществ и развитие образовательной сферы в Кыргызстане
- Народное просвещение и наука как основа новой культурной политики
Введение к работе
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность проблемы Кыргызстан с 1855 по 1991-й год, находился в составе российского государства в качестве национальной окраины в царское время и самостоятельного государственного образования с ограниченными правами в статусе автономной области, автономной и союзной республики - в советское. За столь непродолжительный исторический отрезок времени в сфере материальной и духовной культуры кыргызского народа произошли кардинальные изменения. Почти поголовно неграмотный народ с отсталой хозяйственной культурой стал обладателем передовой науки, технологии промышленного и сельскохозяйственного производства, такими ранее неизвестными для кыргызов видами духовной культуры как письменная литература, оперное, балетное, изобразительное искусство, кинематография и т.д. При этом были утеряны некоторые атрибуты традиционной кыргызской духовно-материальной культуры, традиций, обычаев и ритуалов, значительно иным стал и менталитет самого народа.
Все это стало возможным вследствие целенаправленной культурной политики начатой царской администрацией и продолженной Советской властью в последующем. Какова же сущность этой политики? Преследовала ли она чисто миссионерские, просветительские цели, как утверждалось в царское время? Или она была направлена на сохранение темноты и невежества населения отсталой окраины в дооктябрьский период, а в последующем - на превращение кыргызов во всесторонне развитую, процветающую нацию, как утверждала советская пропаганда? Насколько обоснованы утверждения лидеров туркестанских эмигрантов, то есть так называемых антисоветчиков, подхваченные постсоветскими националистами Кыргызстана, о том, что культурная политика царской России и Советского
государства почти ничем не отличались и имели задачу русификации коренного населения национальных окраин? Самое главное, каковы были мотивы, средства и методы реализации, источники финансирования культурной политики?
Объективный анализ истории культурной политики в Кыргызстане исследуемого периода без предвзятости и пристрастной критики прошлого, характерных советскому и постсоветскому периодам, поможет найти правильные ответы на вышеуказанные и далеко не праздные вопросы. Кроме того, он даст возможность восстановить историческую правду и справедливость в отношении культурных преобразований до и после октябрьских периодов, воздать должное их многочисленным проводникам и сподвижникам, что очень важно как в научном, так и нравственном плане.
Исходя из позитивного опыта прошлого, следует выявлять приоритетные для современной культурной политики направления, с помощью которых можно успешнее решать проблемы духовного развития народа. Актуальность данного вопроса обусловлена еще и тем, что у Кыргызской республики пока нет четко разработанной государственной культурной политики. Поэтому одни, начиная с Основного Закона (Конституции страны), призывают народ к «национальному возрождению», хотя, как сказано выше, в «возрождаемом» прошлом была почти поголовная неграмотность, кочевое скотоводство, примитивное земледелие и кустарное ремесло. Другие же находят выход в поголовной исламизации, а третьи, даже входящие в высшие эшелоны власти, обращают свои взоры в тенгрианство.
Безусловно, определенный опыт из негативных процессов и последствий культурной политики в прошлом, наносивших урон национальной самобытности и духовности народа, весьма, полезны для современности, ведь былые ориентиры, идеалы утеряны, а новые еще не утвердились, и тем самым население оказалось под мощным прессом западной массовой культуры.
Несмотря на разнохарактерность мотивов и способов реализации и их последствий, позитивный опыт и уроки предыдущих этапов государственной культурной политики имеют исключительно важное значение для современности. Поскольку слабо обеспеченные финансово, материально и организационно программы современности типа «Здоровье», «Аялзат» («Женщины»), «Кадры XXI в.», «Алтын шаты» («Золотая лестница») и др. остаются лишь красивыми призывами, на наш взгляд очевидна необходимость четко разработанной комплексной государственной культурной политики.
В первую очередь она должна быть направлена на сохранение и дальнейшее умножение уже накопленного потенциала в сфере культуры. В ней должны быть четко определены приоритетные направления развития, с помощью которых можно успешнее решать проблемы других сфер, как повышение общей грамотности и образовательного уровня населения в 20-30-х годов XX в. Или активное использование информационных технологий и пространства в современности. Необходимо воспользоваться опытом эпохи царизма и стран с рыночной экономикой в финансово-материальном обеспечении культурной политики, а также наработанным потенциалом Советского государства в умении ставить задачи и решать их в масштабах страны.
Хронологические рамки исследования охватывают - вторую половину XIX в. - конец 30-х годов XX в. Они обусловлены тем, что именно в это время происходило активное внешнее влияние, нарабатывался культурный потенциал, определялись приоритетные направления дальнейшего культурного развития, складывалась новая инфраструктура. Государственной культурной политике 20-30-х годов в Кыргызстане (до вступления республики в идентифицированный для всех народов СССР путь развития) был характерен и учет специфических, сугубо национальных интересов и потребностей народа в сфере культуры.
Степень разработанности проблемы. В историографии изучаемой проблемы можно выделить четыре периода, которые отличаются временными рамками, количеством и квалификацией исследователей, концептуальными подходами и обобщающими выводами.
Первый период (1855-1917 гг.) охватывает промежуток времени от присоединения Кыргызстана к России до установления Советской власти в регионе. Исследованиями в этой области занимались соответствующие отделы различных ведомств российского государства. В частности военное, хозяйственные и научные учреждения (Русское географическое общество) и др. В большинстве своем это либо описания природы, фауны, флоры Кыргызстана, история быта и культуры кыргызов, либо отчеты, содержание которых соответствовало специфике ведомственной принадлежности. К ним относятся материалы членов Русского географического общества (Ч. Валиханов, П.П. Семенов-Тянь-Шанский, В.В. Бартольд и др.), донесения Военного ведомства (И. Унковский, Ф. Ефремов, Г.И. Глазенап, СБ. Броневский, Н.И. Потанин, Д. Д. Маннергейм1 и т.д.), представителей царской администрации (Н.А. Аристов, Н. Г. Андреев) и др. Однако в них очень мало сведений о культурной политике царской России.2
Второй период (1917 - начало 30-х гг. XX в.) развития историографии характеризовался повышенным вниманием к проблемам, разработка которых определялась практическими потребностями преобразовательных процессов Советской власти. Для него было характерно отсутствие архивных, сравнительно-статистических материалов, а сами исследователи имели невысокую квалификацию и слабое знание языка, быта и традиций кыргызского общества. В трудах данного отрезка времени однозначно
1 G.G. Mannerheim in Central Asia. - Helsinki, 1999; Андреев Н.Г. Описание средней орды киргиз-
кайсаков. - Алматы, 1998; Посланник Петра I на Востоке. Посольство Флорио Беневени в Персию и Бухару
в 1718-1725 годах. - М, 1986; Назаров Ф. Записки о некоторых народах и землях средней части Азии. - М.,
1968; Путешествие Рафаила Динибегашвили в Индии, Бирму и другие страны Азии. 1795-1827. - М., 1969;
Северцов Н.А. Путешествие по Туркестанскому краю. - М., 1947; Аристов Н.А. Труды по историческому
и этническому составу тюркских племен. - Бишкек, 2003; Его же: Усуни и кыргызы или кара-кыргызы. -
Бишкек, 2001.
2 Кыргызстан - Россия (XVIII - XIX вв.). - Бишкек, 1998; Исторический Архив. АН СССР. - М.-Л.,
1936; копии части материалов имеются в архиве академика Плоских В.М.
7 дается отрицательная оценка всему дооктябрьскому периоду, но позитивная - всему, что свершилось после Октября. Среди публикаций данного периода надо отметить нижеследующие группы материалов:
Материалы экономико-статистических обследований, научная значимость которых в определенной степени снижается в связи с тем, что по многим позициям отсутствуют сравнительные сведения о дореволюционном периоде. Кроме того, они не содержат широких научных обобщений.1
Материалы археолого-этнографических исследований, проводившихся не только в научных целях, но и для решения политических, административных задач. Несмотря на значительную идеологическую нагрузку, они имеют большое научное и практическое значение.2
Публикации конкретных социологических исследований, содержащих фактические сведения о кыргызской деревне 20-х гг. В них сделаны попытки научного анализа эволюции социальных типов и социально-экономических отношений в кыргызском аиле, а также быта и т.д.3
Историко-экономические труды, написанные на материалах преобразовательного процесса и содержащие много неточностей и искажений в интерпретации классовой структуры
1 Материалы Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 и 1920 гг. - Ташкент, 1924-1925 -
Вып. 1-3; Промышленная перепись в Туркестанской республике. - Ташкент, 1924 - Вып. 2,4; Материалы по
статистике Киргизской АССР- Фрунзе, 1928 - Вып. 1,2.; Краткий статистический справочник
хозяйственного и социально-культурного строительства Киргизской ССР за 20 лет Великой Октябрьской
социалистической революции. - Фрунзе, 1937; АН СССР 1924-1934 гг. К 10-летию.-М.-Л., 1934 и др.
2 Дыренкова Н.П. Брак, термины родства и психические запреты у киргизов //Сборник
этнографических материалов- 1917 - № 2; Кушнер (Кнышев) П.П. Манапство в горной Киргизии
//Революционный Восток. - 1917 - № 2; В.В. Бартольд. Туркестанские друзья, ученики и почитатели. -
Ташкент, 1927; АбрамзонС.М. Современное манапство в Киргизии //Советская этнография- 1931 -№3-4 и
др.
3 Кушнер (Кнышев) П.П. Горная Киргизия (социологическая разведка). - М., 1929; Погорельский П. И
, Батраков В. Экономика кочевого аула Киргизстана. - М., 1930; Сахаров М.Г. Оседание кочевых и
полукочевых хозяйств Киргизии. - M., 1934; Фиельструп Ф.А. Из обрядовой жизни киргизов начала XX в.
- М.: Наука, 2002.
8 кыргызского аила, в оценке последствий социально-экономических, политическоих и культурных преобразований.1
Официальные документы партийно-советских
органов всех уровней.2 Для третьего этапа развития историографии (с 30-х годов до 80-х) характерно увеличение количества и роста квалификации исследователей, расширение источниковой базы науки, развитие новых направлений в исследовании истории и культуры Кыргызстана под полным контролем и диктатом марксистско-ленинской методологии. Исследователи первого поколения, которые шли по «горячим следам» культурных преобразований, сами были их организаторами; они и стали жертвами массовых репрессий во второй половине 30-х годов. Среди них Ю.А. Абдрахманоь с исследованиями социально-политического и экономического характера,3 и те, кто изучал духовную культуру кыргызов (Е.Д. Поливанов, К. Тыныстанов, К. Рахматуллин и др.). Их труды на долгое время были изъяты из обращения, поэтому следующие поколения ученых не могли опереться на работы своих предшественников. Однако, введенные ими в научный оборот фактические данные и их научные выводы имеют большое значение в качестве исходных для критического анализа и сопоставления.
С 50-х годов появляются интересные исследования, отражающие специфические особенности, борьбу политических партий и движений в Кыргызстане, контрреволюцию, результаты первых социалистических преобразований. Следует особо отметить значение трудов, раскрывающих
Фатьянов И.А. Хозяйственное и культурное строительство Киргизии. - Фрунзе, 1927; Залесов С. Культурная революция в Киргизии, ее препятствия, трудности и пути осуществления //Коммунистическая революция. - 1928 - № 15; Шоруков X. Киргизия на фронте латинизации //Алфавит Октября. - М.-Л., 1934; Галузо П.Г. Туркестан - колония (Очерки истории Туркестана от завоевания русских до революции 1917).-Ташкент, 1935 и др.
2 Отчетный доклад Революционного комитета Кара-Киргизской автономной области РСФСР I съезду
Советов РК и ДД области. Ноябрь 1924 - март 1925 г. - Пишпек, 1925; Резолюция I Кара-Киргизской
областной конференции РКП(б). 23-27 марта 1925; Отчет о работе правительства Киргизской АССР за два
года (март 1927 - апрель 1929 г.); Материалы к отчету Киргизского областного комитета ВКП(б) VI
областной партийной конференции. Январь 1929 - май 1930 г. - Фрунзе, 1930; Краткий статистический
справочник хозяйственного и социально-культурного строительства Киргизской ССР за 20 лет Великой
Октябрьской революции. - Фрунзе, 1937 и др.
3 Абдрахманов Ю. 1916 г. Дневники. Письма Сталину. - Фрунзе, 1991; Юсуп Абдрахманов. - Бишкек,
2001.
трудности и успехи борьбы за всеобщую грамотность, проблемы организации системы народного образования, развития инфраструктуры в области культуры, поскольку достижения в этих сферах очевидны и в основном положительны.1
Историография культурной революции и культурного строительства весьма разнообразна. В ней выявлены особенности становления и развития национальной культуры кыргызского народа, создания системы образования; проанализирована история различных отраслей науки, развитие которых обуславливалось потребностями народного хозяйства. Но, к сожалению, значение социальных преобразований для кыргызского общества передаются однобоко (в угоду идеологическим установкам) и не дают объективной картины процесса. Вопросам развития специфических видов деятельности (театр, музей, музыка, культурно-просветительская работа) посвящено значительно меньше работ.2 В основной массе это сборники документов или каталоги выставок музеев.
Четвертый период историографии проблемы начался с переосмысления исторического прошлого в условиях демократизации и плюрализма мнений. Опубликованы многочисленные научные статьи, монографии, посвященные критическому анализу противоречивых
1 Авшарова М.П. Русская периодическая печать в Туркестане (1870-1917). - Ташкент, I960;
Айтмамбетов Д. Культура киргизского народа во второй половине XIX в. и начале XX в. - Фрунзе: Илим,
1967; Воропаева В.А. Российские подвижники в истории культуры Кыргызстана. - Бишкек, 2005;
Алтмышбаев А. Октябрь и развитие общественного сознания киргизского народа. - Фрунзе, 1980;
Апышева А. Дорога счастья женщин Киргизстана. - Фрунзе, 1969; Взаимосвязи киргизского народа с
народами России, Средней Азии и Казахстана (конец XVIII-XIX вв.). - Фрунзе, 1985; Джамгерчинов Б.Д.
Добровольное вхождение Киргизии в состав России. - Фрунзе, 1963; его же: Присоединение Киргизии к
России. - М., 1959; Бендриков К.Е. Очерки по истории народного образования в Туркестане. - М., 1960;
Старусева Т.И. Культурное сотрудничество Кыргызстана и России в 50-е годы: Автореф. дис.канд. ист.
наук - Бишкек, 1992; Шейман Л.А., Соронкулов Г.У. Кыргызы, казахи и другие народы Востока в мире
Пушкина. - Бишкек, 1997; Шейман Л.А. Пушкин и киргизы - Фрунзе, 1963; Каракеев К.К. Из истории
культурного строительства в Киргизстане. - Фрунзе, 1968; Каниметов А.К. Развитие народного
образования в Советской Киргизии за полвека. - Фрунзе, 1972; Айдаралиев А.А. Развитие здравоохранения
в советском Киргизстане. - Фрунзе, 1970; Измайлов А.Э. Просвещение в республиках Советского Востока.
- М., 1973; Токтогонов С.А. Становление и развитие социалистической культуры Советской Киргизии.
1918-1958 гг. - Фрунзе, 1972.; Юсупов СЮ. Очерк истории культурно-просветительской работы в
Советской Киргизии. 1918-1965 гг. - Фрунзе, 1965; Библиотеки Киргизии. Из опыта работы /Сборник. -
Фрунзе, 1958; Жумабаев Б.М. Социально-экономическая и культурная жизнь Южного Кыргызстана второй
половины XIX - начала XX вв. в трудах русских путешественников и исследователей: Автореф.дис... канд.
ист. наук - Бишкек, 1994 и др.
2 Алгадаева Дж. Фонды Исторического музея //Памятники Киргизстана- Фрунзе: Кыргызстан, 1983 -
№ 7; Культурно-просветительская работа. - М., 1969.
преобразований 20-30-х годов. В них рассматриваются отдельные аспекты государственной политики, культуры, политическая и культурная деятельность выдающихся личностей истории Кыргызстана.1 При этом становление политики в сфере культуры рассматривалось лишь в связи с изучением таких отдельных направлений культурного строительства, как развитие науки, системы образования, печати, музейного, архивного, библиотечного дела, расширения сети лечебных учреждений, становления национальной интеллигенции и т.д.
Вопросам взаимодействия и взаимозависимости культурно-политических явлений на постсоветском пространстве и в особенности во взаимоотношениях Кыргызстана с Российской Федерацией посвящен ряд публикаций начиная от сборников документов до учебников и учебных пособий.2 Однако, проблема государственной культурной политики в качестве комплексной программы модернизации общества и ее роль в общественной жизни Кыргызстана, несмотря на ее актуальность и историческую значимость, еще не разрабатывалась. Данное обстоятельство и позволило диссертанту избрать ее в качестве темы своего исследования.
Цель и задачи диссертации. Основная ее цель состоит в анализе процесса становления культурной политики в Кыргызстане в период с середины XIX в. до конца 30-х годов XX века.
Для достижения этой цели поставлены следующие задачи:
определить место и роль культурной политики в общей государственной;
1 Джунушалиев Д. Время созидания и трагедий 20-30-е годы XX в. - Б., 2003; Семенов И.,
Джунушалиев Д. Ю. Абдрахманов: Штрихи к политическому портрету //Коммунист Кыргызстана. -
Фрунзе, 1989 - № 3; Плоских В. Самый обычный гениальный человек // Коммунист Кыргызстана. -
Фрунзе, 1990 - № 10; Тридцать седьмой год в Киргизии. - Фрунзе, 1991; Джуманалиев А. Политическое
развитие Кыргызстана (20-30 гг.). - Бишкек, 1994; Курманов 3.K. Политическая борьба в Кыргызстане: 20-е
годы. - Бишкек, 1997; его же: Национальная интеллигенция 20-30 годов: вклад в возрождение
государственности кыргызского народа и борьбу с тоталитарно-авторитарным режимом. - Бишкек, 2005;
Плоских С. В. Репрессированная культура Кыргызстана (малоизученные страницы истории). - Бишкек,
2002; Озмитель Е.Е. Православие в Киргизии XIX-XX вв. /исторический очерк/. - Бишкек, 2003 и др.
2 Из истории кыргызско-российских взаимоотношений (XVIH-XX вв.): Краткий курс лекций и
методическое пособие /В. Воропаева, Д. Джунушалиев, В. Плоских/ Под. ред. акад. А.Ч. Какеева. - Бишкек:
Илим, 2001; Введение в историю кыргызско-российских взаимоотношений: Краткий курс лекций и
методическое пособие /В. Воропаева, Д. Джунушалиев, Н. Кемелбаев, В. Плоских/ Под. ред. проф. З.К.
Курманова. - Бишкек, 2005; Кыргызстан - Россия: Сборник документов и материалов. - Бишкек, 2000.
выявить функции культурной политики как одного из социокультурных факторов жизнедеятельности государства и общества;
раскрыть противоречия становления культурной политики государства в Кыргызстане;
исследовать основные направления, средства, методы и последствия осуществления культурной политики в изучаемый период;
выработать на основе анализа и обобщения изученного материала выработать конкретные практические рекомендации и предложения, направленные на разработку цельной культурной политики в Кыргызстане.
Предмет и объект исследования. Предметом исследования является культурная политика государства как одно из направлений его деятельности, а также этапы и пути ее реализации. Объект исследования - особенности становления культурной политики в рассматриваемый период и их влияние на сознание и поведение людей, формирование их стереотипов, которые обусловили престижные формы социальной деятельности членов общества того времени.
Источники и методы исследования диссертационной работы. Конкретные задачи, решаемые в диссертации, определили разнообразный круг источников: архивные, сборники документов и материалов конференций, статистические и музейные. Методологической основой диссертации послужили принципы историзма и объективизма. Широко использованы такие методы, как конкретно-исторический, сравнительно-сопоставительный, которые позволяют рассматривать исторические процессы в их генезисе и причинно-следственных связях, обнаруживать логическую последовательность в событиях. Для более полного раскрытия особенностей становления культурной политики в Кыргызстане использован и деятельностный подход (Т. Парсонс, Э.С. Маркарян).
Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней, впервые в общественной науке Кыргызстана, государственная культурная политика рассматривается в качестве самостоятельного объекта научного анализа. Проблема изучена с позиции свободной от идеализации или пристрастной и безоглядной критики культурной политики прошлого. Она заключена и в самом подходе к проблеме формирования культурной политики как фактора социокультурного развития общества. В диссертации предпринята попытка анализа культурной политики как одного из направлений деятельности государства, направленной на модернизацию общества; изучения путей, средств, методов и последствий ее реализации в исследуемый период.
Особое внимание уделено выявлению позитивных моментов культурной политики той эпохи, благодаря которым можно выработать целостную и комплексную политику в сфере культуры современного Кыргызстана, а также извлечь уроки из процессов, имевших негативные последствия.
Основные положения, выносимые на защиту:
Культурная политика как социокультурный фактор постоянно присутствует в деятельности государства, ее значение и роль меняются в зависимости от специфики общественной системы; ее социально-экономического развития, политического и культурного уровня населения.
В свою очередь культурная политика влияет на социокультурные, этнические процессы в обществе, обеспечивая условия для трансляции социального опыта последующим поколениям.
Эволюционный путь развития культурной политики -процесс медленный и долговременный, но предоставляет этносу возможность усваивать в основном те ценности и нововведения, которые им полезны, выгодны и не наносят большого вреда их
национальной самобытности, традициям и другим духовным
основам. Революционный способ предоставляет государству право
определения содержания, инструментария, методов и
методологического обеспечения культурной политики и
гарантирует быстрый эффект. Однако, велика опасность
извращения сущности самой политики излишней идеологизацией
и политизацией в угоду интересам господствующей власти, а
также пренебрежения проблем сохранения самобытности этносов.
Взвешенная культурная политика, в которой приняты во
внимание интересы и потребности всех этнических групп,
позволит ускорить темпы духовного преобразования общества,
обеспечив тем самым эффективность политических и
экономических реформ.
Научная и практическая значимость результатов исследования.
Она состоит в возможности использования ее положений и выводов для
дальнейшего изучения проблемы культурной политики государства, ее
специфических особенностей, влияния на развитие общества, определения ее
приоритетов в современных условиях.
Попытка возрождения религиозных, духовных ценностей в переходный период не привела к ожидаемым результатам. Будучи не очень последовательными мусульманами и до Советской власти, кыргызы воспитанные на коммунистической идеологии, довольно скоро осознали, что религиозные идеологические ценности отнюдь не способствуют регулированию поведения граждан современного Кыргызстана. Не приживается здесь и западная либерально-демократическая идеология с ее ярко выраженным американизированным пластом культуры, поскольку она приходит в противоречие с азиатским менталитетом кыргызстанцев. Однако, угроза потери многих элементов, составляющих самобытность национальных особенностей, традиций, духовных ценностей, под напором исламизации или американизации все же сохраняется.
Отдельные положения, выводы и практические рекомендации диссертации могут быть использованы при написании работ по исследуемой проблеме, культурному строительству в Кыргызстане и в процессе преподавания отечественной истории и культурологических дисциплин.
Апробация работы. По теме диссертационного исследования опубликованы следующие работы:
Монография «Культурная политика государства в Кыргызстане (вторая половина XIX в. - конец 30-х гг. XX в.)». - Бишкек: Илим, 2005 (9,5 п.л.).
К вопросу о кыргызско-российских отношениях по ранним документам // Великий Шелковый путь: путешествие на Родину (на казах, яз.). - Талдыкурган, 2005 (0,3 п.л.).
Развитие киргизской науки в годы Великой Отечественной войны // Битва техник - битва духа. - Бишкек: Илим, 2003 (0,3 п.л.).
Музейный экспонат в изучении истории Кыргызстана // Сб. «2200-летие кыргызской государственности». - Бишкек, 2003 (0,1 п.л).
Кыргызско-российские взаимоотношения в области культуры и науки (1917-1940 гг.) // Диалог цивилизаций. Вып. И. Развитие государственности в условиях взаимодействия кочевых обществ и оседлых оазисов в зоне Великого Шелкового пути. - Бишкек, 2003 (0,2 п.л.).
Информационные технологии в музее: проблемы и перспективы //Музеи новой формации: традиции и новации-Бишкек, 2003 (0,3 п.л.).
Соотношение общества и государства // Современность: философские и правовые проблемы / Ин-т философии HAH КР. - Бишкек, 1998 (0,3 п.л.).
Структура диссертации. Исследование состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.
" Глава 1. КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ В КЫРГЫЗСТАНЕ В КОНЦЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВЕКА
1.1. Первые шаги реализации культурной политики в Кыргызстане
С позиций современной политологии сущность политики в любой сфере общественной жизни, и культурной в том числе - это деятельность государства, политических партий, общественных организаций или отдельных деятелей, цели и задачи, преследуемые ими в борьбе за свои интересы, а также методы и средства, при помощи которых они охраняются и защищаются, так как суть и направленность политики всегда исходят из осознанных жизненно важных интересов общества.
Интересы царской России в Кыргызстане и ее действия по их реализации исследованы многими историками дореволюционного, советского суверенного. По мнению подавляющего большинства дореволюционных исследователей, они носили преимущественно просветительско-миссионерский характер. Ученые-историки советского периода (Б.Д. Джамгерчинов, К.У. Усенбаев, А.Х. Хасанов и др.) утверждают, что царская Россия в Кыргызстане видела выгодный рынок сбыта, дешевый источник сырья и рабочей силы, важный военно-стратегический пункт, торговый тракт, источник пополнения государственного бюджета. Особо подчеркивалось стремление царского правительства к решению аграрного кризиса в европейской части страны с использованием кыргызских земель. Они не отрицали, а наоборот, выпячивали добровольный характер и
16 прогрессивные последствия присоединения Кыргызстана к России1. В трудах, опубликованных после обретения Кыргызской Республикой государственного суверенитета, отрицается добровольность вхождения Кыргызстана в состав России, умалчиваются его прогрессивные последствия. Так, по мнению Т.К. Кененсариева, Россия начала рассматривать весь Туркестан, в том числе и Кыргызстан как объект колонизации с XVI в., то есть еще со времен Ивана Грозного. Этот интерес усилился в эпоху правления Петра I, а процесс присоединения завершился в 70-е годы XIX в. завоеванием Кыргызстана2.
Причины особого интереса царской России к Кыргызстану у вышеперечисленных авторов указаны в основном правильно. Но, на наш взгляд это произошло гораздо позже в конце XIX - начале XX века, когда в России промышленность получила значительное развитие, а нехватка земельных угодий в ее европейской части стала остро ощущаться в результате отмены крепостного права в 1861 году и особенно после столыпинских реформ, последовавших за первой российской революцией 1905-1907 гг.
До середины 60-х годов XIX века Кыргызстан не представлял особую ценность для России как рынок сбыта. Как видно из исследований М.К. Рыжковой, в 30-50-х годах XIX века вывоз товаров из России в Туркестан оставался незначительным. В то время торговля с Туркестаном была невыгодна для России в финансовом отношении из-за отрицательного сальдо вывоза товаров над ввозом. Если в 1851 году из России в Туркестан вывозилось товаров на 839 тыс. рублей, то ввозились - на 1238; 1852 году данное соотношение составляло 710 и 1400.
Даже в начале 60-х годов XIX века в центральной прессе России часто высказывалась мысль о невыгодности российско-туркестанской торговли.
1 Джамгерчинов Б.Д, Добровольное вхождение Киргизии в состав России. - Фрунзе, 1963; Его же.
Очерки политической истории Киргизии XIX в. - М., 1959; Его же. Присоединение Киргизии к России. - М.,
1959; Усенбаев К.У. Присоединение Южной Киргизии к России. - Фрунзе, 1960; Хасанов A.X.
Экономические и политические связи Киргизии с Россией. -Фрунзе, 1960.
2 Кененсариев Т. Кыргызстандын Орусияга каратылышы. - Бишкек, 1997. -С. 27-28.
17 Так, в 1860 году в газетах "Голос" и "Народное богатство" были опубликованы статьи о том, что для России невыгодны торговые отношения со среднеазиатскими ханствами, поскольку стоимость русского экспорта намного меньше стоимости импортных товаров из Хивы, Бухары и Коканда. Следовательно, стремление к расширению торговли с Туркестаном не только невыгодно, но и вредно в экономическом отношении.1
Если среднеазиатские ханства с оседло-земледельческим населением были невыгодны для России в торгово-экономическом отношении, то Кыргызстан с населением скотоводов-кочевников - тем более, поскольку они могли предложить русским купцам только скот и меха, а приобретали в основном предметы долговременного пользования: котлы, топоры и т.д. К тому же в Кыргызстане не было особой потребности в широкомасштабном применении "дешевой рабочей силы". Даже в 1912 году, не говоря о более ранних периодах, на так называемых промышленных предприятиях Пржевальского и Пишпекского уездов работало всего 180 наемных рабочих. В 1914 году на 151 кустарном предприятии работали 276 рабочих.2 Рассматривать регион в качестве источника пополнения государственного бюджета Российской империи, на наш взгляд, тоже неверно. При введении "Положения об управлении Туркестанским краем" были установлены размеры кибиточного сбора. Кочевники Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей должны были платить кибиточный сбор по 2 р.75 коп. с каждой юрты и еще поземельный сбор в размере 25 коп. В 1882 году общий размер кибиточного сбора достиг 4 рублей с юрты. Общая сумма кибиточного сбора по Семиреченской области составляла 549420 руб. Если учесть, что все государственные расходы Семиреченской области в том 1882 году выражались в сумме 1065241 рублей 40 копеек, то так называемый
1 Дмитриев Г.Л. Подготовка к присоединению Средней Азии к России и центральная русская пресса
//Материалы по истории и археологии Средней Азии-Ташкент, 1975. - Вып. 47. - С. 40.
2 Джамгерчинов Б.Д. Очерки политической истории Киргизии
XIX в.-М., 1959.-С. 54.
3 Джамгерчинов Б.Д. Добровольное вхождение Киргизии в состав России. - Фрунзе, 1963. - С. 26.
"налоговый гнет" перекрывал лишь чуть больше половины государственных расходов в области.
Таким образом, возможности Кыргызстана стать выгодным рынком сбыта товаров из России в XIX веке были слишком ограничены. Регион не мог стать источником дешевого сырья в силу определенных причин. Во-первых, до конца третьей четверти XIX века Россия особо не нуждалась в ввозимом сырье, к тому же кыргызы скотоводы-кочевники, как было сказано выше, могли поставлять только продукты животноводства. Во-вторых, полезные ископаемые региона были еще не открыты и не изучены. Как выяснилось, даже теперь Кыргызстан располагает слишком ограниченными запасами полезных ископаемых. Кыргызы, с навыками кочевника-скотовода, не могли стать дешевой рабочей силой для промышленных и сельскохозяйственных предприятий. Использование же исконно кыргызских земель для размещения крестьян-переселенцев из европейской части России началось почти спустя десятилетие после вхождения окончательного кыргызского племени бугу в состав России в 1864 году.
Таким образом, на первом этапе кыргызско-российских отношений (80-е годы XVIII - 70-е годы XIX вв.) "особого интереса" России к Кыргызстану не было. Приписывание же причин колониальных интересов, характерных для России эпохи империализма, на наш взгляд, было бы грубым пренебрежением принципами конкретно-исторического подхода в исследовании.
Следует отметить, что по общественному строю, государственному управлению, внешне- и внутриполитическим целям и задачам, экономическим и военно-стратегическим возможностям Россия конца XVIII века значительно отличалась от России начала XX века. Страна развивалась, расширялась, набирала силу, были и победные шествия и горечь поражения. В соответствии с изменившимися обстоятельствами изменялась и государственная политика, признанная охранять и защищать российские интересы.
Анализируя документы, касающиеся кыргызско-российских отношений XIX и начала XX веков, можно отметить, что они в своем развитии прошли три этапа, отличающиеся по своим целям и задачам, средствам и методам их достижения.
Конец XVIII - середина XIX века - этап установления торговых, дипломатических отношений, сбора сведений о кыргызах и Кыргызстане. На данном этапе регион был выгоден для России в качестве кратчайшего тракта в торговле с западным Китаем, Кашгаром и Индией, а его население - в обеспечении целостности и сохранности российских торговых караванов. Многие кыргызские племена видели в России опору и защитника в их борьбе за целостность и самостоятельность своей страны.
Середина 50-70-х годов XIX века - присоединение Кыргызстана к России (мирными средствами Северного и путем завоевания - Южного). На этом этапе регион, сохраняя и расширяя свое значение в качестве торгового тракта, стал выгодным для России как объект территориального расширения своих владений. Мирные дипломатические переговоры сопровождались демонстрацией военной мощи и так называемыми военными экспедициями (полковника Хоментовского к берегам оз. Иссык-Куль в 1856 году, полковника Колпаковского против Кокандских крепостей Пишпек и Токмак в 1862 году, генерала Черняева против Кокандской крепости Аулие-Ата, генерала Скобелева к южным кыргызам и на Алай в 1875-1876 годах).
3. 1876-1917 гг. - этап взаимоотношений центра и национальной
окраины.
Таким образом, на каждом этапе изменявшиеся обстоятельства, цели и задачи вносили свои коррективы во всю политику империи в регионе, в том числе и культурную.
Постепенный сбор материалов о народах, проживающих за грядой Уральских гор, начинается еще во времена Петра I. Доступность к материалам ограничивалась кругом официальных лиц ("О слухах и событиях в Средней Азии"): петровский дипломат И.С. Унковский, "странник по
неволе" Ф.С. Ефремов, ученый, прозванный "оренбургским Ломоносовым", П.И. Рынков, выдающийся русский историк В.Н. Татищев. Их сведения о кыргызах носили в основном непоследовательный отрывочный характер.
Ситуация меняется с конца XVIII - начала XIX века, с развитием просвещения и торговли в России и в результате интереса, проявляемого к народам, населяющим Среднюю Азию. Сведения о кыргызах и местах их обитания в этот период находят отражение на страницах некоторых печатных изданий. Труды участников двух академических экспедиций в Сибирь (1733-1743 гг., 1768-1774 гг.), П.С. Палласа (1741-1811гг.) и И.П. Фалька (1727-1774 гг.), содержат историко-географические сведения о Кыргызстане и сопредельных территориях, об их населении. Г.Ф. Миллер (1705-1783), также участник экспедиций, известный специалист в области сибирской истории, этнографии и географии, на основе богатейших местных архивов написал "Историю Сибири" (1750), он обратил внимание на сложную проблему этногенеза кыргызов, подняв вопрос о переселении их с верховьев Енисея на Тянь-Шань.
На первом этапе кыргызско-российских взаимоотношений была и другая категория исследователей, которых, прежде всего, интересовало торгово-экономическое и военно-стратегическое значения региона обитания кыргызов в интересах прокладки торгового тракта на Восток. Знание их нравов и традиций было необходимо в целях обеспечения безопасности торговых караванов, а система управления и правители для установления надежных деловых контактов. К ней относились коммерческие и военные чиновники Западно-Сибирского генерал-губернаторства, а также российские предприниматели и купцы.
Поскольку их не принято было причислять к категории ученых-исследователей, то до сих пор сохраняется, к сожалению, поверхностное отношение к их трудам и сведениям, хотя именно они и являются верным ключом в понимании причин, характера и последствий многих исторических процессов. В первую очередь командующий войсками Сибирской
21 укрепленной линии Г.И. Глазенапа, который для определения возможностей открытия торгового тракта в Восточный Туркестан и далее через города Аксу, Кульджу и Чугучак на запад - в Бухару и Коканд, а также на восток - в Кашгарию и Восточный Туркестан, Тибет и Кашмир, через казахские степи и кочевья иссык-кульских кыргызов пускает три купеческих каравана: ташкентца Миркубана Ниязова и казанского татарина Абдулгазы Оморова (1811 г.), Абдульмана Юсупова, Сафара Курбанбакиева, Мустафы Кумаматшихова и др. в 1812 году, в задачу же следующего каравана (в 1813 году)1, входили, помимо торговли, склонение кыргызских племен к российскому подданству.
В своем письме Министру иностранных дел Н.П. Румянцеву от 14 февраля 1814 года, Г.И. Глазенап писал: "... в крепости семипалатной согласил я тамошнее купечество отправить караван с товаром на 321 тыс. руб., предназначенный новейшим трактом (подчеркнуто нами - Г.Д.) в Китайский город Аксу ... Посланные сим имели от меня открытые письма ко всем солтанам, старшинам и биям, кочующим по пути, вновь для торговли полагаемому (подчеркнуто нами - Г.Д.), дабы они всячески содействовали нашему купечеству, не делали им обид, а наипаче грабительств, в особенности же самые отдаленные, называемыми дикими или каменными киргизцами...".2 Далее, в этом же письме, он отмечал, что дикокаменные кыргызы "никаких сообщений до сего времени с Россиею не имели и никого по своей предерзости чрез свои обиталища без грабительств не пропускали, в особенности прошены были принимать наши караваны, пропуская в назначенные им для торговли места".3 Касаясь торгово-экономического значения региона обитания кыргызов, он утверждает "... поелику их земля лежит в таком месте, миновавши ее невозможно из пределов России иметь торговлю с китайским городом Аксу, Кашкарией, Тибетом, Яркендом и
1 Взаимосвязи киргизского народа с народами России, Средней Азии и Казахстана (конец XVIII - XIX
вв.)- Фрунзе, 1985. - С. 68.
2 Внешняя политика России XIX и начала XX века: Документы Российского Министерства
иностранных дел.-М., 1970.-Серия 1.-Т. VII.-С. 501.
3 Там же. - С. 502.
Кашмиром".1 Опираясь на сведения купцов, Г.И. Глазенап пришел к выводу о том, что "от восстановления отношений и утверждения дружбы с дикими киргизцами, торговля на сибирской линии придет в цветущее состояние, почерпая богатство из источников Индии, Кашемира и других в смежности лежащих областей".2
Следует отметить, что в документах тех лет, когда шла речь о "диких" или "дикокаменных киргизцах", имелась ввиду только та часть кыргызов, которая обитала в восточной части озера Иссык-Куль и частично в Нарынской зоне. Причина особого интереса российских купцов-коммерсантов к этому региону и его жителям объяснялась тем, что торговый тракт Омск - Семипалатинск - Восточный Иссык-Куль - Нарын был самым кратчайшим к Аксу, Кульдже, Яркенду, Кашгару, Кашмиру и Индии.
На начальном этапе кыргызско-российских, а точнее российско-бугинских (кыргызское племя, обитающее на Иссык-Куле и в Нарыне) отношений россиянам было важно, чтобы бугинцы "содействовали российским купцам", "пропускали" в свои территории, не допуская грабительств. К началу второго десятилетия XIX века российская сторона все же добилась своей цели.
Из рапорта переводчика, губернского секретаря Бубенова, сопровождавшего с отрядом казаков караваны российских купцов М. Ниязова, М. Рафаилова в китайский город Аксу через территории бугинцев, видно, что "они следовали через всю киргизскую степь благополучно и дикие киргизцы почтеннейшие бии Ширайли и Ниязбек, по благоразумным внушениям, были склонны в пользу россиян, обязались сопровождать купеческие караваны на своей ответственности и пошлины не брать".3
С Бубеновым в Сибирь выезжает первое ответное посольство Иссык-Кульских бугинцев. Делегация, возглавляемая сыновьями бугинских биев Шералы, Шапак, Качибеком и Джакыпом 5 января 1815 года прибыла в
1 Хрестоматия по истории Кыргызстана. - Бишкек, 1997.-С. 181.
2 Внешняя политика России XIX и начала XX века: Документы Российского Министерства
иностранных дел-М., 1970.-Серия 1.-Т. VII.-С. 502.
3 Хрестоматия по истории Кыргызстана. - Бишкек, 1997. - С. 180.
Семипалатинскую крепость. Их лично принимал генерал-губернатор и заверив в расположении к кыргызам русского правительства, обещал покровительство. Кроме того, посланцев ознакомили с некоторыми пограничными крепостями, показали им барнаульские заводы. Кыргызские послы возвратились в свои кочевья в чине капитанов российской армии с именными саблями. Качибек был награжден золотой медалью на алой ленте, а Джакып - бриллиантовым перстнем.
Как видно из вышеизложенного, вся политика России, в том числе и культурная, ограничивалась рамками сбора сведений о кыргызах и их владениях, установлением дружественных отношений с родоплеменными правителями, демонстрацией им надежности российского покровительства и защиты, взаимной выгодности торговых отношений.
К началу третьего десятилетия XIX века интересы все более расширяющейся внешней торговли уже не удовлетворяли личностные дружественные отношения с родоправителями. Необходимо было установление контактов и отношений со всеми жителями региона, лучше всего в условиях их подданства России. Поэтому российские купцы активизируют свою работу по склонению бугинцев к его принятию, благо на их стороне был еще один веский аргумент - позитивные изменения в экономической, социальной и политической жизни казахских джузов, уже принявших российское подданство. Следует отметить, что в осуществлении своих намерений они весьма преуспели. Так, в своем донесении генерал-губернатору Западной Сибири П.М. Капцеву начальник Омской области СБ. Броневский сообщает: "В прошлом 1823 году татарин Файзуллин отправился из Семипалатинска караван с товарами в Киргизскую степь (казахскую -Г.Д.) и производил торговлю в разных волостях благополучно. Находясь у дикокаменных киргизов, удостоверился, что они новое управление в степи, вводимое Российским правительством почитают и считают для себя весьма
полезным. По таковому отзыву сих киргизов татарин Фаизуллин соглашал их вступить в подданство России...".1
Сведения о кыргызах в кокандский период содержатся в дневниках казачьего офицера Н.И. Потанина, сопровождавшего в 1829 году кокандских посланников из Омска в Коканд. Сбором информации исторического, географического и экономического характера о казахах и среднеазиатских народах занимались Г.Ф. Гене (1786-1845 гг.), председатель Оренбургской пограничной комиссии Азиатского департамента МИДа СБ. Броневский (1786-1858), бывший начальником Омской области. Врач Омского гарнизонного полка Ф.К. Зибберштейн, посетивший в 1825 году Восточное Прииссыккулье в составе казачьего отряда Нюхалова, который в то время сопровождал кыргызских посланцев из Омска на родину, дал исторический обзор сведений об иссыккульцах и их взаимоотношениях с соседними народами. Ф.К Зибберштейн отмечал достаточно широкое распространение среди иссыккульских кыргызов земледелия, пришедшего, правда, в упадок ко времени включения в состав России некоторых племен, что явилось результатом усобиц и тяжкого кокандского гнета, дополнившегося и гнетом родоплеменных феодалов.
Начиная с присоединения к России первого кыргызского племени бугу в 1855 году, территория Кыргызстана и сами кыргызы становятся объектом изучения и исследования русских ученых. Именно они "внесли важнейший вклад в дело изучения естественных богатств, природных условий, растительности, животного мира, истории, археологии, этнографии, языка и литературы киргизского народа".2 Как видно из мемуаров, путевых записок П.П. Семенова, Н.А. Северцова и других кыргызы оказывали всяческую помощь во время их экспедиций. Они служили проводниками, подсобными рабочими. Для нужд экспедиций предоставляли рабочий скот и ездовых лошадей; русским всюду оказывали традиционное кыргызское почетное гостеприимство.
1 ЦГА Республики Казахстан. Ф. 338, оп. I, д. 350, л. 9.
1 Джамгерчинов Б.Д. Добровольное вхождение Киргизии в состав России. - Фрунзе, 1963.-С. 58.
Первым русским ученым, который начал обстоятельно изучать Кыргызстан, был П.П. Семенов-Тян-Шанский. Первое путешествие ученого, на Тянь-Шань, маршрут которого проходил через Омск, Барнаул, Семипалатинск, Копал, Верный и восточное побережье Иссык-Куля, началось в сентябре 1856 года. В июне 1857 года началась вторая экспедиция П.П. Семенова в район Центрального Тянь-Шаня. Ее путь проходил через перевал Сан-Таш, рек Тюп, Джергалан, Ак-Су, Кара-Кол, Кызыл-Су, ущелье Джууну. '
Поездки к берегам Иссык-Куля и Центральному Тянь-Шаню позволили Семенову решить ряд очень важных для науки вопросов. Он одним из первых предположил складчатый характер геологического строения Тянь-Шаня и Памиро-Алая, их происхождение как результат подвижек тектонических плит, а не как итог вулканической деятельности, как представлялось западноевропейским географам Клапроту, Риттеру, Рифгофену и Гумбольдту, опиравшимся на данные китайской географии и описания средневековых путешественников.' Им была внесена ясность в отношении истока реки Чу и тем самым исправлена ошибка Риттера, который считал, что из озера Иссык-Куль вытекают реки Кетмалды и Чу. "Мемуары" П.П. Семенова-Тян-Шанского, изданные в 1946 году, являются ценнейшим источником историко-географических и этнографических сведений о Кыргызстане и его населении.
Поездки Семенова имели большое значение не только для науки, но и для установления взаимопонимания и общения между кыргызами и русскими, а также между самими кыргызскими племенами. Несмотря на междоусобную войну племен бугу и сарыбагыш, Семенов свободно разъезжал как по территории бугинцев, так и сарыбагышей. Ученый давал ценные советы тем и другим о необходимости прекращения межплеменной вражды и войн, об усилении дружественных связей с казахами Старшего жуза и русскими.
1 Галицкий В.Я., Плоских В.М. Тропою первопроходцев. - Фрунзе, 1973. - С. 16.
Русские ученые, исследователи-путешественники, независимо от своей научной специализации и ориентации, кроме своих чисто научных наблюдений всегда имели в виду варианты и способы наиболее эффективного использования природных богатств региона в интересах Российской державы, своими советами и рекомендациями способствовали этому процессу, что отчетливо видно из книги П.П. Семенова-Тян-Шанского "Путешествие в Тянь-Шань", написанной в мемуарной форме.
Заилийский край, в котором шла активная колонизация русско-украинскими поселенцами, он разделяет на пять зон, расположенных как бы этажами одно над другим.
Нижняя зона имеет от 300 до 600 метров абсолютной высоты и характеризуется очень жарким летом и мягкой и сравнительно теплой зимой, но также совершенно азиатской степной флорой и фауной, в которой очень мало европейских форм. Поэтому, считал он, что "эта зона не могла привлечь внимание русской колонизации и осталась почти всецело в руках кочевых аборигенов, составляя для них одно из важнейших условий их существования, т.к. они здесь имеют свои зимовки, при сравнительно теплых зимах и малом количестве снега, их стада находят себе подножный корм в течение всей зимы".1
Вторая зона имеет от 600 до 1400 метров абсолютной высоты и характеризуется круглогодичным умеренным климатом, напоминающим климат Малороссии, а также почти русско-европейской флорой. По мнению П.П. Семенова-Тян-Шанского именно по этой причине эта зона стала главной для русской колонизации. Русские, научившись приемам ирригации туземцев, беспрепятственно смогли получать баснословные урожаи и разводить роскошные сады и виноградники.
По мнению ученого, хотя русская колонизация, утвердившись почти исключительно в этой зоне, вытеснила из нее кочевников, имевших в этой зоне небольшие пашни, она взамен дала им такие выгоды по сбыту
1 Семенов-Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань. -М., 1958.-С. 150-151.
продуктов скотоводства, что они легко могли покупать у русских то небольшое количество зернового хлеба, которое обычно употребляют в пищу.1
Третья зона имеет от 1400 до 2500 метров абсолютной высоты, занимает горные склоны и характеризуется уже довольно суровым и влажным горным климатом, богатой лесной растительностью. Она и до русской колонизации не приносила большой пользы кочевникам, которые всегда быстро проходили через нее при своих перекочевках из зимовок нижней зоны на привольные пастбища своих летовок в четвертой - альпийской зоне. "Для русских переселенцев эта зона стала местом добычи строительных и лесных материалов, необходимых для оседлой жизни, а также для размещения своих заимок и под пчеловодство и для других целей".2
Четвертая зона - субальпийских и альпийских пастбищ - имеет высоту от 2500 до 3500 метров. "Это холодная, высокогорная зона. Эльдорадо киргизского населения, но достаточно непригодна для русской колонизации, а потому всецело осталась в руках кочевников, которым необходимо было только обеспечить свободный проход в эту зону".3
Наконец, пятая зона "начинается на высоте 3500 метров и, будучи покрыта вечными снегами, кажется совершенно безжизненной и во всяком случае одинаково непригодной ни для русской колонизации, ни для кочевников и привлекательна только для альпинистов и научных исследователей".4
Как видно из вышеизложенного, записки Петра Петровича были научно обоснованными планами колонизации региона с учетом интересов и потребностей как переселенцев, так и коренных жителей. Если его предложения и рекомендации исходили из условий начального этапа русской колонизации, то в последующем обстановка для туземцев изменилась в худшую сторону. Вытеснение кочевников из второй зоны приобрело такие
1 Семенов-Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань.-М., 1958.-С. 151-152.
2 Там же.-С. 152.
3 Там же.-С. 153.
4 Там же.
28 размеры, что "обеспечение свободного перехода со своими стадами с их зимовок в летние пастбища" стало очень трудным, вызывало межэтнические противостояния и противоборство и явилось одной из причин межнациональной резни трагического 1916 года.
По записям Семенова-Тян-Шанского видно, он не только оценивал возможности региона в плане эффективной колонизации, но и конкретными предложениями и рекомендациями помогал переселенцам в обживаний нового края. "Переселенцы воспользовались моим советом не перевозить леса в Верное немедленно после его рубки, а дать ему предварительно просохнуть в лесной зоне, и жалобы на недоброкачественность местного строевого материала прекратились. По моему же прошлогоднему настоянию казаки успели перевести в Верное пчелиные ульи из Алтая, и пчеловодство начало понемногу развиваться в Заилийском крае, к удовлетворению киргизов Большой орды, которые рассказывали мне, что казаки ухитрились привести такую муху, которая делает сахар".1 Пройдет еще немного времени и кыргызы, вместо того, чтобы удивляться сами будут заниматься пчеловодством, как один из сыновей кыргызского манапа Шабдана. Иными словами, все это способствовало эволюции хозяйственной культуры коренных жителей региона.
Интересны наблюдения Петра Петровича об архитектурной культуре кыргызского народа. Он писал: "Взойдя на Тасму (водораздел между реками Тюп и Джергалан - Г Д.), мы увидели красивую могилу богинского богатыря по имени Ногой, умершего на этом месте в 1842 г. Памятник имел вид небольшого храма восточной архитектуры с куполом и башней. В передней стене была видна дверь в глубокой амбразуре, а купол был расписан чрезвычайно грубыми фресками, на которых были изображены сам Ногой на коне с длинной пикой в руке, а за ним также на коне - его сын Чон-карач и далее все члены семейства Ногоя и ряд вьючных верблюдов. Между
1 Семенов-Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань.-М., 1958.-С. 150.
группами были нарисованы фантастические деревья и даже цветы".1 "Пройдя полчаса поперек долины реки Тюпа, - далее писал он, - мы достигли самой реки, перешли ее в брод и вошли на противоположный увал против могилы Джантая. Эта могила была выше и, в архитектурном отношении, красивее первой: она имела купол и две башни, а на передней стене ее видны были красивые узорчатые амбразуры окон и двери с интересными украшениями сверху. Комната внутри здания была высокая, цилиндрическая и посреди нее помещался род саркофага".2
Эти записи П.П. Семенова-Тян-Шанского в плане нашего исследования важны в двух моментах. Во-первых, они отрицают нередко встречающееся мнение о том, что кыргызы-кочевники почти не занимались возведением монументальных сооружений. Во-вторых, если в памятнике Ногоя были изображены сам Ногой, его сын, все члены семейства, лошади и верблюды, вопреки строжайшим запретам ислама на изображения людей и животных, то получаем еще одно подтверждение мнения другого русского ученого Ч.Ч. Валиханова о том, что кара-киргизы далеки от господства исламской религии, а также что кара-киргизы еще в середине XIX века были мусульманами символически, вопреки современным утверждениям мулл о том, что предки кыргызов стали правоверными если не раньше, то одновременно с самим пророком Мухаммедом.
Другим ученым, исследователям территории и самих кыргызов следует считать Ч.Ч. Валиханова (1835-1865гг.), который в 1856 году принимает участие в экспедиции полковника Хоментовского к берегам озера Иссык-Куль. Второй раз территорию Кыргызстана Ч. Валиханов посетил в 1858 году, когда с купеческим караваном в качестве секретного агента русского правительства совершил поездку в Кашгар, а третий - в 1864 в составе экспедиции генерала Черняева против кокандской крепости Аулие-Ата. "Знакомство мое с бурутами (кыргызами - Г.Д.), - в последующем писал Валиханов, - началось еще в 1856 году во время двухмесячного пребывания
1 Семенов-Тян-Шанский П.П. Путешествие в Тянь-Шань. - М., 1958. - С. 198.
2 Там же.
зо в восточной половине озера отряда полковника Хоментовского; находясь при экспедиции, я посетил аул Боромбая, собрал несколько замечательных преданий и составил записки о дикокаменных кыргызах. В последствии я имел столкновения с другими племенами: сарыбагышы, солто и, наконец, в (1858-1868 гг.) ознакомился с их кочевьями до Кошгара".1 Зная язык, культуру и быт местного населения, он сумел собрать большой материал по этнографии и фольклору кыргызов. Именно Ч. Валиханов первым проявил научный интерес к великому кыргызскому эпосу "Манас" и впервые в истории записал отрывки эпоса, посвященные тризне Кокотай-хана.
В рамках темы нашего исследования интересны его мысли о культуре кыргызского народа и возможных ее перспективах. "У киргизов, - писал он -неопрятность введена в обычай и освещена преданием. Мыть посуду они считают грехом, наравне, как плевать на огонь, переходить через привязь, где доят кобыл, и проч. Они думают, что с очищением посуды от нечистот уничтожается и счастье и обилие".2
В отношении религии кыргызов он заметил: "буруты (кыргызы - Г.Д.) называют себя мусульманами, но даже не знают, что за человек был Мухаммед. Похороны, свадьбы справляют они по шаманскому обряду, но заставляют при этом, если найдется грамотный среднеазиатец или татарин, читать молитву. Смело можно сказать, что никто из этой расы, начиная от кочевьев их на Иссык-Куле до самого Бадахшана, не знает грамоты ... в таких же религиозных понятиях были наши киргизы Средней орды (казахи - Г.Д.) лет тридцать тому назад. Русское правительство построило мечети, назначило мулл из татар и теперь, благодаря влиянию татарского элемента, киргизы Средней орды не уступают в фанатизме каким-нибудь дервишам кувыркательного ордена Мевлеви ... Мы не знаем, что было бы лучше для киргизской степи: прежнее невежество, чуждое религиозной нетерпимости, или современное татарское просвещение, выражающееся в продолжение 300
1 Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений в пяти томах- Алматы, 1985.-Т. 3.-С. 344.
2 Там же.-С. 341.
31 лет самым антипрогрессивным образом".1 Из приведенных цитат можно видеть, что мнение Ч.Ч. Валиханова о культуре кыргызов было весьма критичным, в то же время он опасался возможного распространения религиозного фанатизма после присоединения к России, как это было с казахским Средним жузом.
Крупным ученым, серьезно занимавшимся изучением языка и устного народного творчества кыргызов был тюрколог В.В. Радлов, совершивший две научные поездки по Кыргызстану. Первый раз в 1862 году, второй - в 1869 побывал на оз. Иссык-Куль и в Чуйской долине. Ученый занимался изучением наречий кыргызов. Наряду с этим он проявил большой интерес к народной поэзии, в частности, к эпосу "Манас". Им было собрано множество различных материалов не только по лингвистике и фольклору, но по географии и этнографии кыргызов.
В 1885 году вышла в свет работа В.В. Радлова "Образцы народной литературы северных тюркских племен" со специальной главой, которая называлась "Наречия дикокаменных киргизов". В вышедшей книге был помещен отрывок из эпоса "Манас", поэма "Эр-Тоштук" и несколько лирических произведений кыргызов. В отрывке из "Манаса", записанном Радловым, есть интересный эпизод, не встречающийся ни в одном из ныне известных вариантов эпоса. Эпизод повествует о том, что Манас, после удачной охоты, проводив своих джигитов с добычей домой, сам отправляется на Запад для переговоров с "Белым царем" ("ак падыша"). Во дворце русского царя происходят не только переговоры, но и раздел сферы влияния.
После установления дружественных отношений Манас даст слово русскому царю "Ак падыша элине типти озум тийишпейм" (подданных Белого царя трогать не буду). Включение такого эпизода в эпос -самовольное дополнение сказителя в угоду представителя "Белого царя" или объясняется более серьезными мотивами? Если вспомнить, что тогда происходило в кыргызско-российских отношениях, то причины самовольства
1 Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений в пяти томах.- Алматы, 1985. - Т. 3. - С. 343-344.
32 сказителя во многом станут ясными. Запись отрывка была произведена в 1862 году на берегу оз. Иссык-Куль, жители которого после более чем 40-летних посольских связей, переписок, просьб о российском подданстве в январе 1855 года были присоединены к России. В том, 1862 году, когда Радлов был в Кыргызстане, еще два кыргызских племени 9кеминские сарыбагыши и чуйские солтинцы) добровольно вошли в состав России. Следовательно, идея сближения с Россией уже в то время была господствующей в общественном сознании северных кыргызов, в ином случае идея дружбы с русскими не смогла бы проникнуть в народную святыню - эпос "Манас". Северные кыргызы, вопреки утверждениям некоторых нынешних исследователей, действительно вошли в состав России добровольно.
И.В. Мушкетов (1850-1902 гг.), приглашенный на должность чиновника особых поручений по горной части при генерал-губернаторстве в 1873 году, должен был производить геологические исследования в Сырдарьинской и Семиреченской областях, а также в Кульджинском районе. Отмечая широкие масштабы исследования Туркестана тех лет в своей книге "Туркестан. Геологическое и орфографическое описание по данным, собранным во время путешествий с 1874 по 1880 г.", он подчеркивал, что "нельзя пройти молчанием двух важных обстоятельств, которые ранее значительно содействовали успеху дальнейших исследований Туркестана, а именно: водворение в нем русского владычества и основание Императорского Русского Географического Общества в Санкт-Петербурге в 1846 г. ... Русские войска, постепенно проникая в Туркестан, открывали его для всесторонних научных исследований, а Географическое Общество регулировало и значительно расширяло эти исследования; с одной стороны, оно вызывало для них новых деятелей, снаряжало многочисленные экспедиции и публиковало их результаты; а с другой стороны, ставило
33 определенные задачи...".1 Какого характера были эти исследования, мы находим в дополнении П.И. Преображенского ко второму изданию цитированной нами книги И.В. Мушкетова, опубликованной в 1915 году. Говоря о северной цепи Тянь-Шаня он писал: "Познание этой части Русского Туркестана сильно продвинулось вперед: вдоль северного подножия Александровского хребта и восточной половины Заилийского Алатау вытянулся чуть не сплошной ряд русских поселений; Переселенческое Ведомство вело и ведет здесь целый ряд работ, из которых наиболее непосредственно соприкасающимся с геологией являются почвенно-ботанические и гидротехнические исследования; в связи с этими же вопросами строят и работы Отдела Земельных Улучшений, направленные в сторону изучения водных запасов края и их применения; Военно-Топографическим Отделом Главного Штаба почти вся эта местность снята полуинструментально, в двухверстном масштабе. Произведены в нескольких вариантах железнодорожные изыскания между гор. Ташкентом и Верным...".2
Результатом шестилетнего исследования И.В. Мушкетовым горных систем Центральной Азии стала научная концепция об истории образования и строения Тянь-Шаня и Памиро-Алая, исключающая меридиональную цепь -Болор и действующие вулканы Тянь-Шаня и первая геологическая карта Средней Азии.3 В своей фундаментальной работе "Туркестан" И.В. Мушкетов обобщил данные, полученные в ходе научных исследований, как личных так и предшественников. В свои дневники он вносил заметки из жизни и быта кыргызов, например, описание байги по случаю годовщины (аш) со дня смерти одного из баев Алая или описание формы кыргызских женских головных уборов Севера (элечек) и Юга (каляк), имеющих различия. Его самоотверженный труд был высоко оценен Русским географическим
1 Мушкетов И.В. Туркестан. Геологическое и орфографическое описание по данным, собранным во
время путешествий с 1874 г. по 1880 г. Изд. второе, значительно дополненное. - Петроград, 1915. - Т. 1. 4.1.
-С. 149.
2 Там же.-С. 273.
3 Данияров С.С. Становление киргизской советской культуры (1917-1924).-Фрунзе, 1983.-С. 17.
обществом (золотая медаль) и премирован Петербургской академией наук, а программа наблюдения ледников в верховьях реки Зеравшан, группы ледников Ак-Шийрак и Хан-Тенгри положила начало русской гляциологии..
Изучение вопросов землепользования в бывшем Кокандском ханстве и перспективы дальнейшего развития сельского хозяйства края по рекомендации Русского географического общества царские власти возложили на А.Ф. Миддендорфа (1815-1894). Ему принадлежит первая попытка научно объяснить происхождение, определение и описание практической ценности почв Ферганской долины, уделяя особое внимание возможностям рационального использования ресурсов пустынных и полупустынных районов для скотоводства. В своем монографическом издании "Очерков" он объяснил сельскохозяйственные условия Ферганской долины как результат взаимодействия физических изменений окружающей среды и хозяйственной деятельности коренного населения. Помимо достаточно специфических описаний почв в книге можно найти исторические и этнографические данные о регионе и его населении. Например, он отмечал, что у кыргызов пастбищные угодья принадлежали всему племени, что и обусловило круговую поруку в уплате податей, а также право общины отбирать земельные участки. ""Хозяйство кочевников начинается на общинных землях, на них же отдельные номады переходят к земледелию, захватывая участки земли в личное пользование на тот срок, пока продолжается возделывание на них хлебов. Но как только является надобность в орошениях, возложенных целым обществом, тотчас начинается разделение сообща устроенной оросительной области на частные, интенсивно обрабатываемые участки, которые, следовательно, поступают в прочное личное владение".1 Указывая на тот факт, что скотоводство в крае как форма хозяйствования исторически изживает себя выход из создавшейся ситуации он видит в обращении к земледелию.
1 Галицкий В.Я., Плоских В.М. Тропою первопроходцев. - Фрунзе, 1973. - С. 72.
В одном ряду с Ч.Ч. Валихановым стоят имена переводчика и этнографа Алатауского округа И.А. Бардашева (1831-1863 гг.), чьи работы (например, "Сведения о дикокаменных киргизах") также являются ценным источником истории кыргызского народа; востоковеда В.В. Григорьева (1816— 1881) и В.В. Вельяминова-Зернова. Немало сведений можно почерпнуть в отчетах профессора геодезии А.Ф. Голубева (1832-1866), географа М.И. Венюкова (1832-1901).
Наблюдения, изложенные в "Этнографических заметках" и других
работах-отчетах Н.А. Северцова дополняют описания
Ч.Ч. Валиханова и М.И. Венюкова, а его исследования дали ученому миру первую общую картину природы Средней Азии. Путевые заметки А.К. Гейнса (1834-1892), труды А.И. Макшеева (1822-1892), писателя-путешественника и художника Н.Н. Каразина (1842-1908) и других, также представляют определенный интерес.
Видное место в изучении Южного Кыргызстана принадлежит выдающемуся исследователю Средней Азии А.П. Федченко (1844-1873). Он был первым европейским ученым, проникшим на территории, подвластные кокандскому хану Алай 1871 г. Проехал вместе со своей супругой Ольгой Александровной по южной части ханства, он предпринял поездки к снеговому, водораздельному хребту. В программе путешествий по Туркестану значительное внимание им было уделено исследованию растительного и животного мира, неисследованным вопросам географии, а также знакомству с жизнью и бытом оседлого и кочевого населения ханства, особенно южной территории Кыргызстана. Перу А.П. Федченко принадлежит описание Узгенского архитектурного комплекса XI-XII вв., зарисовки которого сделала Ольга Александровна, а его труд "Путешествие в Туркестан" имеет огромное значение как источник этнографических, исторических и политических сведений об истории кыргызов.
Житель Каракола, генерал-майор в отставке Я.И. Корольков, переведенный командиром горной батареи в 1881 году, тогда же основал
36 метеорологическую станцию в городе. Будучи первоначально переносной, а позже — стационарной, она вела систематические наблюдения за температурой, давлением воздуха, силой и направлением ветра. Наблюдения способствовали изучению климатологии Прииссыккулья. Деятельность Я.И. Королькова в качестве географа-климатолога была отмечена Русским географическим обществом. В 1889 году он был избран его действительным членом. Кроме этих связей, установившихся у него сложились деловые контакты с Петербургским ботаническим садом. Ярослав Иванович активно помогал в подготовке и снабжении центральноазиатских экспедиций Н.М. Пржевальского, М.В. Певцова и В.И Роборовского. В 1903 году, совместно с известным ботаником В.И. Липским он совершил экскурсию в ущелье Джеты-Огуз, а также в Тянь-Шань, собрал археологическую коллекцию и записал ряд кыргызских легенд. С помощью Я.И. Королькова были организованы драматический кружок и духовой оркестр в г. Пржевальске. Любительские постановки музыкально-драматических пьес, пользовавшихся популярностью среди местной интеллигенции. Создается общественная библиотека-читальня, закладывается основание музея Н.М. Пржевальского и городского парка.
В начале 80-х годов XIX века пермский крестьянин-рекрут О.Е. Неживов попал в Нарын. Разнообразие фауны и красота природы произвели на него такое неотразимое впечатление, что после окончания службы он остался здесь навсегда. Благодаря его деятельности многие лучшие зоологические сады и музеи мира получили редкие экземпляры животных. Также организовал в Нарыне своеобразный зверинец-питомник.1
Русскими писателями было создано немало произведений, связанных по своей тематике с жизнью центральноазиатских народов. В дореволюционной русской литературе можно найти отражение кыргызской тематики, в частности, в произведениях Николая Николаевича Каразина: романе "Погоня за наживой", рассказе "Таук", очерках "Кочевья по Иссык-
1 Брудный Дм. Из истории русско-киргизских литературных и театральных связей. - Фрунзе, I960. -С. 14.
37 Кулю" и "Катастрофа на Кастекском перевале в Туркестане". В своих очерках он отмечает зависимое положение женщин-кыргызок, несмотря на то, что они ходят с открытым лицом, участвуют в празднествах и обрядах. Однако при этом их подчиненное положение в отношении мужчин в сущности отражает жизнь и быт кыргызского народа.
Для ознакомления научной и широкой общественности с памятниками древности Центральной Азии и их фиксацией необходимо также отметить заслуги русских художников - профессионалов и любителей. Во время путешествия по Тянь-Шаню в 1857 году П.П. Семенова сопровождал художник П.М. Кошаров, создав множество зарисовок этнографического плана,1 а так же этюды и пейзажи. Они являются документальным источником данных о материальной культуре и этнографии северных кыргызов.
В.В. Верещагин, приглашенный в качестве художника и дважды побывавший в Центральной Азии в 1867-1868 и 1869-1870 годах, был зачислен на должность в звании прапорщика. Летом 1870 г. он посетил укрепление Нарын, Чуйскую долину, оз. Иссык-Куль, живописнейшие уголки которых нашли отражение в его пейзажах. Многие работы Верещагина о Центральной Азии экспонировались на Туркестанской выставке 1869 г. в Санкт-Петербурге. Коллеги дали ему имя - В. Верещагин туркестанский. Одновременно с Верещагиным в Кыргызстае находился художник и писатель Н.Н. Каразин, чьи работы также представляют определенный интерес в качестве этнографического источника.
Этнографические зарисовки Б.В. Смирнова, побывавшего в Пишпеке в 1903 году в составе научной экспедиции Русского географического общества, в 1946 году были приобретены у автора Историческим музеем.2 В 1914 году в
Факсимиле рисунков П.М. Кошарова хранятся в Государственном историческом музее Кыргызской Республики.
В настоящий момент хранятся в Государственном историческом музее РФ.
38 Москве вышли его очерки "В степях Туркестана", в которых был дан прозаический отрывок из "Семетея".'
Н.Н. Щербина-Крамаренко по поручению Академии художеств совершил поездку по центральноазиатскому краю. Поездка была связана с имевшей место в России дискуссией об исторических корнях и самобытности приемов русского зодчества, влиянием на него соседних культур. Участвовали в ней В.Н. Даль, В.В. Стасов, И.Е. Забелин и другие. О своих работах в Центральной Азии в 1895-1897 годах Н.Н. Щербина-Кромаренко сделал доклад на заседании кружка любителей археологии. Он впервые, после осмотров А.П. Федченко и Н.А. Северцова, дал более или менее подробное описание памятников Узгена (1896 г.), побывав на юге Кыргызстана вместе с Н.Г. Маллицким.
Данный список можно было бы продолжить именами других исследователей-энтузиастов и путешественников, чьи интересы совпадали с интересами царской администрации, вследствие чего получали направления Русского географического общества. Их работы менее значимы с научной точки зрения, но интересны в качестве дополнительной информации. Очевидно, что сам край и его народ привлекали живейшее внимание не только научных кругов, но и представителей российской администрации в Туркестане. Среди них можно отметить Г.С. Загряжского, работавшего в 1867-1870 годах начальником Токмакского уезда. За время работы он собрал материалы по этнографии, юридическим обычаям и судебной практике кыргызов. Они представляют интерес в изучении быта и правовых отношений кочевников не только Чуйской долины, но и всего Кыргызстана.2 Начальником Пишпекского уезда А. Талызиным был написан краткий очерк об уезде, в котором дается ряд интересных сведений по истории кыргызов
1 ДанияровС.С. Становление киргизской советской культуры (1917-1924 гг.). - Фрунзе, 1983.-С. 23.
2 Загряжский Г. Кара-киргизы // Туркестанские ведомости. - 1874. - № 441; Его же. Быт кочевого
населения долин рек Чу и Сыр-Дарьи // Туркестанские ведомости. - 1874. - № 25, 27-32; Его же.
Юридические обычаи киргизов // Материалы для статистики Туркестанского края-СПб, 1876. - Вып. 1.
периода господства Кокандского ханства.1 О быте и правовых отношениях кыргызов Сыр-Дарьинской области ценный материал оставил Н.И. Гродеков.2
Представители колониальной администрации интересовались, прежде всего, бытом, правовыми отношениями и судебной практикой кочевников, что диктовалось интересами организации эффективного управления населением подчиненных им уездов.
Таким образом, сбор сведений о кыргызах и крае их обитания, начавшийся еще в XVIII веке, усиливался и расширялся в первой половине XIX века по мере приближения границ российских владений к региону обитания, роста торгово-экономических и военно-стратегических интересов России. Процесс превращается в целенаправленное, широкомасштабное научное исследование уже на начальных этапах присоединения Кыргызстана к России.
1.2. Создание научных обществ и развитие образовательной системы в Кыргызстане
Государственная власть, не склонная широко поощрять и материально поддерживать научные общества в Центральной Азии, достаточно критично относящаяся к идеям и начинаниям местной интеллигенции, вместе с тем очень внимательно следила за их достижениями для дальнейшего использования в своих колонизационных целях. Одним из таких научных обществ был Туркестанский кружок любителей археологии (ТКЛА), внесший значительный вклад в изучение Туркестана. В 1893 году В.В. Бартольд на научном собрании историков отмечал "важное значение работ местных деятелей на поприще археологии" и говорил, что часть исследовательских
Талызин А. Пишпекский уезд. Исторический очерк. Памятная книжка Семиреченской области. Стат. Ком. 1898.-Верный, 1898.-Т. 11.
2 Гродеков Н.И. Киргизы и кара-киргизы Сыр-Дарьинской области-Ташкент, 1889. -Т. 1.
работ могут быть осуществлены местными работниками.1 Открытие Туркестанского кружка любителей археологии состоялось 11 декабря 1895 года в г. Ташкенте и в тот же день было созвано общее собрание его членов-учредителей.
Крупнейший востоковед, академик В.В. Бартольд много раз выезжал в экспедиции, результаты которых нашли отражение в трудах "Туркестан в эпоху монгольского нашествия", "История культурной жизни Туркестана", "Очерк истории Семиречья" (1898), "Киргизы" (1927) и основывались на большом количестве исторического, археологического материалов и восточных источников.
В 1902 году И.Г. Пославский, в связи с открытием Н.Г. Хлудовым изображений в урочище Саймалы-Таш, выдвинул определенную программу исследования с целью установления следов пребывания первобытного человека. Вклад Туркестанского кружка любителей археологии в дело фиксации и изучения наскальных изображений в Центральной Азии весьма значителен.
"Камень-памятник", известный под названием Келинчек-Таш, расположенный в горах по реке Кара-Тал приблизительно в 25 верстах выше казачьего выселка Кара-Булак, был осмотрен Н.Н. Пантусовым в 1898 году. Тибетские и монгольские надписи на гладких местах скал в районе "Арашанских горок" были кратко описаны Н.Н. Пантусовым, когда он посетил местность Арашан в мае 1900 года. Один из активных членов кружка любителей археологии В.А. Каллаур открыл рунические надписи в верховьях реки Талас, чтением которых занимались известные тюркологи В.В. Радлов, П.М. Мелиоранский, СЕ. Малов и другие.
15 января 1903 года на заседании Туркестанского кружка любителей
археологии было впервые заслушано сообщение
Н.Г. Хлудова и представлены зарисовки некоторых наскальных изображений в Саймалы-Таш. Дополнительные сведения, полученные И.Т. Пославским от
1 Лунин Б.В. Из истории русского востоковедения и археологии в Туркестане. - Ташкент, 1958.-С. 44.
РОССИЙСКАЯ
4i ГОСУДАРСТВЕННАЯ
БИБЛИОТЕКА Б.Я. Мощинского, позволили первому сделать доклад об открытии И.Г.
Хлудова. В 1903 году И.Т. Пославский, совершив поездку в Саймалы-Таш, и
кратко описав характер рисунков, заявил, что нет оснований датировать их
межледниковым периодом. Наскальные рисунки он разделил на три
категории: а) изображения отдельных животных, предметов, фигуры; б)
сцены из жизни и охоты; в) явно условные или идеографические.
В 1900-1903 годах были найдены христиано-сирийские надписи на юге от Иссык-Куля, а также у китайской границы, в расположенных близ селения Мазар развалинах Алмалыка - древней резиденции джагатайских ханов XIII— XIV веков. Эти находки непосредственно связаны с деятельностью Туркестанского кружка. 16 августа 1902 года на заседании Кружка Н.Н. Пантусов сделал сообщение о двух намогильных камнях с изображением несторианской символики. Впоследствии все изображения камней были переданы на рассмотрение П.К. Коковцеву, сумевшему перевести и истолковать 14 надписей, а также установившему, что одна из надписей была составлена на тюркском языке, остальные на сирийском (датировка - вторая половина XIX века). Свою очень плодотворную деятельность кружок прекратил в 1917 году.
Археологией края занимались также центральные научные
организации: Археологическая комиссия (с 80-х г. XIX века), Восточное
отделение Русского археологического общества (с
90-х г.) и Русский комитет для изучения Средней и Восточной Азии в историческом, археологическом, лингвистическом и этнографическом отношении (1903). Туркестанский отдел Русского географического общества, организованный в 1897 году, через короткий промежуток времени стал центром географических, геологических, зоологических и ботанических исследований. До 1917 года было опубликовано 13 томов "Известий Туркестанского отдела Русского географического общества", содержавших они не только статьи, но и значительный картографический и фотографический материал. Свою лепту в исследование и развитие
производительных сил края внесли опытные сельскохозяйственные учреждения, которые имели связь с соответствующими периферийными обществами (Семиреченское общество сельского хозяйства и горного дела).
В Кыргызстане, до вхождения его в состав России, были распространены духовные мусульманские школы типа мактаб (низшая школа) и медресе (высшая), основной задачей которых было религиозное воспитание в духе догматов ислама. М. Венюков в своей работе "Очерки Заилийского края" отмечает: "... грамотность у киргизов очень низкая, едва ли на 1000 есть один грамотный...". Основная часть духовных школ была расположена на юге, поскольку значительная часть его населения была оседлой. Даже там мактабы и медресе появились после завоевания региона Кокандским ханством, которое очень активно насаждало ислам на завоеванных территориях. Север, в силу своей удаленности, кочевого образа жизни населения и ориентации на Россию менее подвергся влиянию кокандцев.
Как правило, из-за кочевого образа жизни кыргызы не имели определенного места, где он регулярно проводились занятия. Это влекло за собой целый ряд особенностей: запись учащихся была затруднена и потому попросту не велась; муллы же перекочевывали и переходили с одного места на другое, как и обучающиеся и их общины, поэтому количество учащихся могло смениться неоднократно. Точный учет количества мактабов на территории Кыргызстана также не представлялся возможным и все же некоторые сведения об учащихся по кочевьям остались: к началу XX века в Пишпекском уезде на 21 волость с населением 109200 человек приходилось 59 мактабов с общим количеством 1313 человек (1182 мальчика и 131 девочек), а в Пржевальском уезде на 26 волостей с населением в 104000 человек - 28 мактабов с 2276 мальчиками и 42 девочками.
Учителями мактабов в большинстве своем были муллы местной мечети. При назначении на должность проверка знаний учителя не проводилась, как не существовало для них и определенного
образовательного ценза. Курс обучения составлял 4 года с продолжительностью учебного года с октября по апрель календарного года, а аплата за обучение была договорная. В мактабе не было общеобразовательных дисциплин, отсутствовала классно-урочная система, родной язык не изучался, учебники были на арабском языке, вследствие чего ученики, оставлявшие мактабы, по прошествии небольшого времени утрачивали навыки чтения, полученные ими за время обучения. Как отмечал М.И Гейдер в своей книге "Путеводитель по Туркестану", в мактабах "обучение начинается с заучивания букв арабского алфавита, которые учитель пишет на маленьких дощечках или на кусках жести, а в глуши, где нет такого материала, на бараньих лопатках. Заучив буквы, дети переходят к складам... Усвоение складов приводит уже и к чтению известной части корана (хавтиок). Эту книжку дети читают совершенно механически, так как не зная арабского языка, на котором она написана, они не отдают себе отчета в прочитанном, тем более и учитель далеко не всегда может объяснить им значение слов...Достаточно усвоивших процесс чтения детей начинают обучать письму, но так как и этот отдел обучения сводится к механическому начертанию букв, то окончивший мактаб ученик, конечно, не может практически использовать то, чему обучался в школе...".1
Оценивая качество обучения и воспитания в подобном учебном заведении, комиссия по вопросам о разведке вне и внутри Туркестанского края от 26 августа 1908 года пришла к заключению, что они "не дают ... не только какого-либо политического воспитания, но даже и общекультурного развития".2
Медресе особого распространения на территории Кыргызстана не получило. В конце XIX - начале XX века их всего насчитывалось 7, из которых 5 были расположены в г. Ош, в Пржевальске - 1 медресе при малой узбекской мечети с 45 учениками и 1 учителем. К 1914 году их
1 Гейдер М.И. Путеводитель по Туркестану. -Ташкент, 1901. -С. 3^4.
2 Центральный государственный исторический архив Республики Узбекистан (ЦГИА РУ), ф. 1, оп. 31,
д. 540, лл. 49-58.
насчитывалось уже 88, но по качеству обучения они стояли на уровне мактаба. Наиболее крупным и богатым было медресе Алымбека-датки в г. Ош. В наши дни оно не сохранилось, так как было снесено в советское время. Медресе готовили низших духовных лиц - служителей мечети и мулл для мактабов. Немногие кыргызы могли попасть на учебу в них при том методе обучения, который существовал в мактабах и в силу специфики образа жизни. Устройство и содержание медресе обеспечивались вакуфами, но поскольку на севере Кыргызстана их не имелось (мешала кочевая жизнь), было лишь одно медресе.
В 1875 году правительство России издало закон о подчинении всех религиозных школ Туркестана Управлению учебными заведениями края, а в 1879 году Министерство просвещения выпустило инструкцию для инспекторов народных училищ о правилах инспектирования местных школ. Но краевая туркестанская администрация не вмешивалась глубоко во внутреннюю жизнь местных религиозных учебных заведений, а попытка изменить свою политику в этом направлении после Андижанского восстания в 1898 году не привнесла существенных изменений.
Генерал-губернатор Туркестана Кауфман еще в 1873 году, представляя "План устройства учебной части и народного образования в Туркестанском крае",1 настаивал на совместном обучении детей коренного населения с русскими детьми. Для совместного обучения предполагалось использовать народные училища с четырехлетним курсом обучения, а учителей должна была готовить проектировавшаяся Туркестанская учительская семинария.
Для реализации школьной политики в Туркестане правительство Российской империи еще в 1876 году организовало Управление учебными заведениями Туркестанского края. За 20 лет его существования количество учащихся в нем увеличилось с 675 до 5003 человек, из них местного населения - с 158 до 842. Результаты, как видно, более чем скромные. Но иначе и не могло быть потому что, не хватало средств. Так, на нужды
1 Бердников К.Е. Очерки по истории народного образования в Туркестане. - M., 1960. - С. 63-64.
45 народного образования всего Туркестана в 1915 году "предусматривалось 575 тыс. руб., а на содержание полиции - 3650, причем из суммы, отпущенной на народное образование края, на долю Киргизии приходилась ничтожная часть - менее одной копейки на душу населения".1
Однако в этих училищах детей коренных жителей было единицы. Во-
первых, обучение проводилось только на русском языке. Во-вторых, обучать
своих детей кочевникам-кыргызам в уездных центрах было очень сложно. С
учетом этого обстоятельства Военное губернаторство Туркестанского края
принимает решение об открытии при уездных училищах подготовительных
школ-интернатов для детей коренного населения. Первый интернат был
открыт 1 октября 1874 года в городе Каракол под названием "Киргизская или
Азиатская школа". В этой школе обучалось всего
9 учащихся - по одному из каждой волости. В 1876 году открывается интернат на 20 мест при Пишпекском городском училище (опять одно место на волость). Финансирование интернатов было переложено на плечи местного населения. Так, для открытия Пишпекского интерната было собрано 9058 рублей 20 копеек.2
Учеба в интернатах проходила в тяжелых условиях: не хватало питания, медикаментов, широко распространенны были эпидемические и простудные заболевания. Поэтому в них доучивались до конца только дети бедняков и сироты, для которых скудное питание было главной проблемой. По данным 1882 года во всей Семиреченской области в интернатах обучалось лишь 35 детей, а потребность уездных и волостных структур управления в грамотных, знающих русский язык, кадрах из числа коренных жителей возрастало каждый год. В связи с этим принимается решение об открытии школы нового типа, близкой к коренным жителям не только по месту расположения, но и по духу. По приказу Военного губернатора Туркестана И.О. Розенбаха от 20 июня 1884 года начинаются открываться русско-
1 Токтогонов С.А. Становление и развитие социалистической культуры Советского Киргизстана (1918-
1958 гг.). - Фрунзе, 1972.-С. 22.
2 Там же.
туземные школы, имевшие две задачи: обучение местных жителей русскому языку и сохранение учебной программы прежних мактабов.
Первая русско-туземная школа на территории Кыргызстана открывается в октябре 1884 года в селе Каракониз вблизи г. Токмак. В школе обучалось 23 учащихся, из них 20 дунган и 3 кыргыза; вторая школа открывается в 1887 году в г. Ош с 11 учащимися.1 В 1894 году открывается русско-туземная школа в с. Мариниек Каракольского уезда, в 1897 году - в г. Токмак, а в 1899 году три школы в Пишпекском уезде - Сокулукская, Тынаевская и Джумгальская. Для каждой школы местные жители собирали по 1000 рублей: 400 руб. - для русскоязычных учителей, 300 - для местных, 300 -для учебных пособий и отопления помещений.2
Накануне Первой мировой войны на территории Кыргызстана было 16 русско-туземных школ. Из них: 8 русско-кыргызских, 4 русско-смешанных, 2 русско-дунганских и 2 школы для девушек.3 Обучение в русско-туземных школах велось на двух языках: 2 часа школьники обучались в русском классе и 2 часа - в туземном. Объективный анализ истории русско-туземных школ опровергает характерное для советского времени утверждение о том, что в них обучались лишь дети состоятельных людей, то есть баев и манапов. На самом деле подавляющее большинство учащихся русско-туземных школ составляли дети бедняков, а плату за обучение вносили действительно состоятельные люди. Они, опасаясь обрусения своих детей, посылали детей из бедных семей, выдавая их в качестве своих и оплачивая расходы.
Русско-туземные школы готовили, как было сказано выше, переводчиков, работников низовой и уездной администрации, торгово-промышленных предприятий и т.п. Иными словами, их открытие диктовалось, прежде всего, интересами колониальной администрации царского самодержавия и коммерческими интересами владельцев торгово-промышленных предприятий. Тем не менее, эти школы принесли в
1 Айтмамбетов Д. Дореволюционные школы в Киргизии.- Фрунзе, 1961. - С.55.
2 Измайлов А.Э. Просвещение в республиках советского Востока. - М., 1973. - С. 22.
3 Там же. - С. 34.
Кыргызстан первые плоды просвещения, давая основы светского образования. Многие выпускники русско-туземных школ впоследствии стали видными государственными деятелями (Ю. Абдрахманов, Б. Исакеев, Т. Айтматов, А. Осмонбеков), организаторами первых кыргызских советских школ (И. Абдрахманов, 3. Кыдырбаев, К. Джузенов) и новой системы народного образования.
Приволжские татары (наряду с русскими и украинцами) интенсивно переселялись в Кыргызстан во второй половине XIX века, составив значительный процент его населения. Упорядочивая свой быт и заботясь об образовании детей, они выступили с инициативой об открытии новометодных (джадидистских - "новаторских") школ и медресе, дети тяньшанцев в первое время обучались главным образом в этих школах.
В начале XX века появляются собственно кыргызские школы, где учителями, в основном, были киргизы, получившие образование в медресе Уфы, Казани и в новометодных мактабах городов Пишпека, Токмака и Пржевальска. Есть свидетельства, что кыргызские дети обучались даже в азербайджанских, например, в частных школах поэта Сеида Азима Ширбани и его друга Мирзы-Рзы. В семидесятых годах XIX века здесь обучались кыргызы: Ибраим (из Сары-Таша), Касымалы (с Иссык-Куля), Искендер (из Кызыл-Кии).1
Большую поддержку в организации школ и обеспечении их учебными книгами и хрестоматиями оказали татары Поволжья и Крыма. Через учебники Каюма Насыри, Таиба Яхина на Тянь-Шань проникают сказки и стихи А.С. Пушкина, басни И.А. Крылова, детские рассказы Л.Н. Толстого, произведения М.Е. Салтыкова-Щедрина. Таким образом учредителями новометодных школ стали приволжские татары, а программы для них были выработаны на двух мусульманских съездах 1905-1906 годов в Нижнем Новгороде. Буквослагательный способ обучения грамоте, характерный для мактабов, был заменен на звуковой и дополнен объяснительным чтением.
1 Жафар-заде А. Педагогические связи Азербайджана и Киргизии // Русский язык в киргизской школе-Фрунзе, 1970. - № 5-6. - С. 27.
Были введены такие новые дисциплины, как арифметика, география, естествознание, история России и стран Востока.
Типичной новометодной школой был мактаб "Экбаль" в г. Токмак, где
обучалось 200 кыргызов, 5 кашгарцев, 9 дунган,
30 узбеков, 36 татар. В ней работало 8 учителей. Срок обучения -4 года, учащиеся делились на 3 класса. "Экбаль" готовил мусульманских деятелей для всего Северного Кыргызстана. Обучение велось на татарском языке. Учащиеся имели возможность поступления в медресе Казани и Уфы.
Одним из преподавателей "Экбаля" был известный татарский писатель Сабир Габдельманов, родившийся в 1879 году в деревне Котлымбет Самарской губернии. В 1902 году он работал учителем в джадидтсской школе г. Пржевальска, а в 1908 года переезжает в г. Токмак. В очерке "Небольшое путешествие по Тянь-Шанским горам" С. Габдельманов рассказывает о поездке к своему другу манапу Канату, который на свои средства открывает новометодную школу в Кочкорке и приглашает на работу И. Арабаева.1
В 1902 году Пишпеке при татарской мечети существовала мужская новометодная школа, а в 1910 году был открыт второй одноклассный мактаб на 60 учеников. Организованная в 1912 году женская новометодная школа была организована в 1912 году и просуществовала она до 1914 года; в ней обучалось 70 девочек (50 татарок, 20 кыргызок), программа обучения дополнялась рукоделием. В татарской новометодной школе имени Гаспринского в г. Пржевальске она была скромнее, по сравнению с Пишпекской. В ней обучались 5 дисциплинам: арифметике, мусульманской грамоте, вероучению, истории, географии. В 1908 году сын Шабдана Самутдин на свои средства построил школу в Чон-Кемине "Мадраса-и-Шабдания", просуществовавшую до 1912 года, преподавали в ней два татарина, обучавшиеся в Уфе.2
1 Мамытов С.А. Кыргызско-татарские литературные связи второй половины XIX - начала XX века. -
Бишкек, 1999.-С. 118.
2 Бердников К.Е. Указанная работа. - С. 251.
Одним из лучших учебных заведений мусульман России являлось медресе "Галия". Среди ее учащихся "Галии" были будущие просветители И.Арабаев, О. Сыдыков, X. Сарсекеев, интенсивно занимавшиеся переводами и изданием книг на родном языке. В 1911 году публикуется национальный словарь по обучению кыргызскому языку на основе арабской графики, составленный Ишеналы Арабаевым; сдаются в печать поэмы Молдо Кылыча "Канаттуулар" ("Пернатые"), "Буркуттун тою" ("Пир беркута"), "Зар заман" ("Эпоха скорби") и два учебника для детей.
Распространение просветительских идей, приобщение кыргызов к грамоте стимулировало их интерес к своей истории. Осмоналы Сыдыков публикует результаты своих исследований "Кыргыз таварихи" ("История кыргызов", Казань, 1907), "Мухтасар тарихи кыргызия" ("Краткая история кыргызов", Оренбург, 1913), "Тарихы кыргыз Шадмания" ("История кыргызов и рода Шадмания", Уфа, 1910).1
В конце XIX века в крае начали распространятся профессиональные школы и курсы, связанные с сельскохозяйственным производством. В Семиреченской области было несколько таких школ в Пишпеке, Пржевальске и Копале. Они имели земельные участки от 150 до 500 десятин. Классные занятия проводились с середины января до середины марта и с середины октября до середины ноября, остальное время отводилось на практические занятия. В учебный план школ входили общеобразовательные и специальные сельскохозяйственные предметы.
Популярность подобных школ объясняется влиянием образа жизни русского переселенческого населения на образ жизни и культуру кыргызов, который коснулось очень многих сфер; появились промышленные объекты в крае, изменились домашние промыслы. В памятной книжке Семиреченской области2 говорится о том, что "Даже кочевники-киргизы мало-помалу начинают около мест своих зимовок делать насаждения фруктовых деревьев". И такие случаи были не единичны. Так, Камелетдин Шабданов из
1 Мамытов С.А. Указанная работа-С. 72.
2 Памятная книжка Семиреченской области. - Верный, 1898.-С. 12.
Пишпекского уезда получил малую серебряную медаль (Диплом Русского общества пчеловодства) за "поданный пример к занятию пчеловодством"'; Барахан Чыныбаев из Пржевальского уезда - Похвальный лист Русского общества пчеловодства "за доставленный центрифужный белый мед"2; Курманалы Кошоев стал обладателем диплома Министерства земледелия и государственного имущества за устройство плодового сада на своем зимнем стойбище и за доставленные из него яблоки высокого вкусового качества. Пишпекская сельскохозяйственная школа, за выставленные саженцы плодовых деревьев, введение термальной сушки плодов и овощей хорошего качества, также была награждена дипломом Российского общества плодоводства. Этот процесс этот имел двусторонний характер, так как переселенцы перенимали у кыргызов некоторые приемы ведения поливного земледелия, отгонного животноводства, применения в строительстве жилищ и хозяйственных построек сырцового кирпича.
На территории Кыргызстана с 1870 года существовала одна библиотека-читальня в г. Токмак. В первые годы XX века численность первых общественных библиотек-читален увеличивается. 14 мая 1902 года в г. Пржевальске открылась первая в Семиреченской области народная читальня, созданная на средства, скопленные городским общественным управлением путем ежегодных отчислений (с 1885 г.) и небольших пожертвований. Инициаторами создания читальни и музея были В.И. Роборовский, П.К. Козлов (спутник Н.М. Пржевальского). Большая заслуга в том, что библиотека стала возможной, принадлежала старосте, врачу Н.М. Барсову. Располагалась она в двух комнатах: на верхнем этаже - для состоятельных горожан, на нижнем - для остальных. Фонд библиотеки насчитывал 1000 книг, журналы и газеты самого разного содержания и направления. Большей частью читателями ее были учащиеся городских школ и представители местной интеллигенции, а иногда и женщины.
1 Мамытов С.А. Указанная работа. - С. 3<М0. 2Там же. -С. 41.
Библиотека содержалась за счет членских взносов, но кроме них в ее пользу поступали пожертвования в виде денег и книг от русского и местного населения. Н.М. Барсов, который являлся почетным членом библиотеки, отдал ей в дар 38 книг, преимущественно научного содержания, журналы "Школа и здоровье", "Исторический вестник" за 1902 год, записки Западно-Сибирского отделения Русского Географического Общества, сборник материалов по мусульманству, "Ислам в XIX веке".1 Таким образом, к 1 января 1904 года фонд библиотеки-читальни насчитывал книг: в бесплатном отделе - 471 наименование в 606 томах, в платном отделе - соответственно 576 и 1044. Библиотека нуждалась в средствах и с этой целью ее материально поддерживал кружок любителей драматического искусства г. Пржевальска, временами устраивавший спектакли в ее пользу. Популярность библиотеки росла, например, за 1903 год ее посетило 4957 человек, а поступление средств превысило расходы на ее содержание.2 В последние предреволюционные годы ее заведующим был П.И. Ливотов. Общая библиотека действовала также при Иссык-Атинском Арашане (с 1892 г.). По данным 1908 года в ней содержалось около 2000 книг, частью пожертвованных и частично приобретенных на средства местного управления Красного Креста.
9 сентября 1912 года была открыта Токмакская участковая библиотека-читальня, читателями которой было 30 человек кыргызов Загорных волостей Пишпекского уезда. Право пользования ею имели все, кто вносил плату в размере 6 рублей в год или 60 копеек ежемесячно; разовые посещения оплачивались по 2 копейки в день. Целью этой библиотеки являлось предоставление населению возможности заниматься самообразованием и, разумеется, культурный отдых горожан. В Пишпеке имелась публичная библиотека мусульманского общества "Шуро-и Исламия" (1917). В том же году в июле в Оше по инициативе учителя И.А. Чеснокова была создана
1 Айтмамбетов Д. Некоторые данные о лечебных, культурно-про
светительных учреждениях и печати в Киргизии во второй половине XIX - начале XX вв. // Труды Ин-та
истории. - Фрунзе, 1959.-С. 123.
2 Там же.-С. 123.
библиотека, организовывавшая платные вечера, средства от которых шли на нужды фронта. Библиотеки были организованы при приходских, городских и русско-туземных школах, снабжались они преимущественно литературой нравственного и педагогического характера.
С появлением школ в Кыргызстане начинают проводиться народные чтения (например, в здании Пишпекского городского училища для учеников пишпекских училищ). Впервые они были организованы в 1891 году на такие темы как религия, история, гигиена пишпекским врачом О.Г. Паллоп. Народные чтения были одним из средств распространения знаний среди некоторой части населения, способствуя повышению интереса к книге. Необходимо заметить, что к публичному чтению допускались сочинения, прошедшие цензуру, читались они строго по тексту, без отклонений.
Анализ исторической литературы и других документов показывает, что научное изучение культуры, быта, истории и традиций кыргызского народа, а также природы, флоры и фауны Кыргызстана соответствовало интересам Российской империи: использование природных богатств, торговых путей края, организация эффективного управления населением с учетом их традиций, обычаев, судебных правил и т.п., защита вновь обретенного владения и использование его, про возможности для дальнейшего расширения российской границы. Реализовали эту задачу различные научные общества, фонды, кружки и т.п., в которых объединились настоящие сподвижники, энтузиасты науки. В финансовом отношении их поддерживали различные ведомства российского правительства, особенно военное, торгово-промышленные предприниматели, исходя, в первую очередь, из своих экономических интересов.
Повышение уровня грамотности определенной части представителей коренного населения также было в интересах колониальной администрации, поэтому создавались различные типы учебных заведений. Однако их было крайне недостаточно, к тому же их финансовое обеспечение ложилось на плечи местного населения. В исторической литературе советского периода
53 это обстоятельство преподносилось как целенаправленная политика царского правительства, направленная на то, чтобы держать местное население в темноте и невежестве. На самом деле, в то время оно действовало соответственно правилам рыночных отношений, а не как советская система со своим централизованным финансированием.
1.3. Становление сети лечебных учреждений, взаимовлияние в хозяйственной и культурно-бытовой сферах
Кыргызы издревле имели свою народную медицину, которая предполагала как эмпирические, так и религиозно-магические способы лечения. Они передавались из поколения в поколение, становясь профессией отдельных лиц. К религиозно-магическим приемам лечения относились способы, основанные на древних шамано-языческих верованиях. Ислам еще не успел глубоко пустить корни в сознание и поведение кыргызов и вытеснить доисламские верования. Этими способами лечили людей бахши и бюбю (шаманы). Практики-эмпирики, занимавшиеся лечением людей, назывались табибами и имели своеобразную специализацию: тамырчы, определявшие характер и причины заболевания по пульсу и сообразно этому назначавшие то или иное лечение; сыныкчы (костоправы), табибы общего профиля, бабки-повитухи. Такого рода методы основывались на приемах нетрадиционной как принято считать медицины. Так, кожные болезни лечили мазями, присыпками, прижиганиями, едкими веществами, которые приготовлялись из ртути, серы и других лекарственных веществ с бараньим или каким-нибудь другим жиром.1 Раны присыпали жженным войлоком, тертым табаком для остановки кровотечения, или заливали горячим жиром, выжигали порохом, что служило своеобразной дезинфекцией. На переломы накладывались дощечки или круговая шина (шакшак), сделанные из
1 Колосов Г.А. О народном врачевании у сартов и киргизов Туркестана.- СПб., 1903. - Ч. 1. - С. 74.
камышинок или тонких прутьев, связанных между собой. Особым уважением у кыргызов пользовались лекари-костоправы (сыныкчы), занимавшиеся лечением вывихов, переломов и других травматических повреждений.
В случаях заразных и эпидемических болезней кыргызы довольно часто покидали свои кочевья и переселялись на новые места, стараясь держать больных отдельно в порядке профилактики. Горячие минеральные источники, в частности, Ак-суйские (Иссык-Кульская котловина), Иссык-Атинские (Чуйская долина), Джалал-Абадские, к которым издавна совершались паломничества всевозможных больных.
Средства и методы народного лечения у кыргызов имели двоякие
последствии. Основы положительного лечения составляли известные
элементы научной медицины, приводящие к действительному
выздоровлению больных; отрицательное, не имеющее ничего общего с научной медициной, приносило много вреда, хотя иногда давало временное облегчение больным и их близким. Один из исследователей народной медицины кыргызов конца XIX - начала XX века Г.А. Колосов писал: "...мы видим, что некоторые методы лечения, например, лечение сифилиса ртутью, чахотки кумысом, перетягивание конечности выше укушенного места при укусах змей, вполне сообразны и согласуются с требованиями научной медицины".1 Однако он также отмечал, что, с другой стороны, табибы нанесли большой вред здоровью народа. Употребление таких средств, как препараты ртути и медного купороса, опия, при назначении которых требовалась большая осторожность и точная дозировка, чего табибы не соблюдали, несомненно, вело к печальным последствиям. Мало того, эти средства часто назначались в таких случаях, когда они были противопоказаны. Производство хирургических операций без знания анатомии и без соблюдения антисептики также часто приводило к тяжелым последствиям, а нередко и к смерти больного.2
1 Колосов Г.А. Указанная работа. - С. 86.
2 Там же.
55 Кыргызская народная медицина была совершенно бессильна перед эпидемиями оспы, холеры, чумы и тифа, которые время от времени охватывали почти все стойбища кыргызов и уносили множество жизней. За 11 лет (с 1875 по 1885 годы) в Пржевальском уезде, по официальным данным, от одной только оспы умерло около 4000 человек. Если взять зарегистрированные случаи смерти от оспы, то по названному уезду смертность по годам (табл. 1) составляла:
Таблица 1.1
Составитель этой таблицы В.В. Вышепольский подчеркивал, что "число умерших в каждом году было больше, чем указано, так как не все случаи смерти от оспы регистрировались".1 Причины болезни кыргызы часто видели в "злом духе", который поселяется в определенном месте человеческого организма. Для изгнания его приглашали бакши, бюбю и мулл, которые прибегали к заклинаниям и различного рода магическим действиям. Часто, убедившись в бесполезности такого лечения, больные искали спасения в паломничестве к "святым" местам, которыми считались некоторые почитаемые деревья, горы, скалы, целебные источники и др. Помимо табибов существовали и другие группы знахарей, которые сами были подвержены религиозным суевериям и предрассудкам и распространяли их при лечении больных, внушая им, что это кара за
1 Вышепольский В.В. Медико-топографические очерки Иссык-Куль-
ского уезда (Пржевальского) Семиреченской области с описанием преобладающих болезней, в зависимости от почвы, климата и бытовых условий среди населения уезда (за время с 1870-1890 гг. в гражданском населении и с 1884-1994 гг.-в военном)//Военно-медицинский журнал.- 1895.-№ 9-12.-С. 153.
56 совершенные грехи. В Кыргызстане лечением занимались знахари и от исламских религиозных течений: молдо (муллы), думана (прорицатель, суфизм).
Первоначально был создан Гарнизонный фельдшерский пункт в Пишпеке.1 Начиная с 70-х годов XIX века, на территории Кыргызстана возникают лечебные участки с врачебным персоналом, небольшие аптеки, приемные покои и больницы. По штатам, уездным врачам Семиреченской области уже в 1867 году было отпущено по 200 рублей в год на приобретение инструментов и лекарств для местного населения в бесплатное пользование. На эти деньги, к которым добавлялись местные городские средства, частью из общего по области земского сбора, в каждом уездном городе содержались небольшие аптеки с самыми необходимыми медикаментами.
В мае 1897 года в Семиреченской области насчитывалось 19 врачебных участков, в том числе в Пржевальском уезде Пржевальск, Сазановка, Ат-Баши; в Пишпекском - Пишпек, Беловодское, Кутемалди (Токмак), в селениях - Кара-балты и Александровка (Сокулук) Чуйской долины. Медицинский персонал их состоял из врача, фельдшера, фелыперицы-акушерки и двух оспенников (один из местного населения для кыргызских волостей, другой - для русского селения). На юге Кыргызстана сельские участки действовали в Базар-Кургане, Джалал-Абаде, в г. Ош. По данным статистического обзора Ферганской области за 1904-1905 годы на население Южного Кыргызстана приходилась одна больница на 15 коек в г. Ош, один врач и два фельдшера.2
Таким образом, вся территория Кыргызстана была разбита на 11 врачебных участков. Содержались они за счет средств городских доходов, земских сборов, случайных пожертвований. Например, в 1884 году на строительство здания больницы и приемного покоя в Пишпеке купцами было пожертвовано более 5000 и листового железа на крышу на сумму 600
1 Галицкий В.А. История Пишпека. -Фрунзе, 1980. -15
2 Айдралиев А.А. Основные этапы развития здравоохранения Киргизии. - Фрунзе, 1958. - С. 17.
57 рублей,1 В 1896 году на содержание Пишпекского приемного покоя из городских средств был израсходован 941 рубль 59 копеек. По данным 1910 г. городская и уездная больницы существовали также в Пржевальске. В 1882 году каждому врачу было отпущено по 180 рублей из земского сбора на наем переводчика для объяснения с больными из коренного населения, получавших в приемных покоях только амбулаторную помощь. Каракольский приемный покой содержался на 300 рублей земского сбора и 300 из городских средств. Поскольку на столь мизерные средства трудно было покрыть нужды и потребности приемных покоев, то обеспечение больных питанием предоставлялось его родственникам.2 В отчете ревизии Туркестанского края 1908 года говорилось, что приемный покой в г. Пржевальск содержится на земские средства с пособием от города и помещается в городском здании из 4 комнат.
Токмакский амбулаторный пункт в торговом местечке г. Токмак до мая 1900 года существовал под названием "туземной больницы", в нем имелось несколько кроватей для стационарных больных. Превращение лечебницы в амбулаторию произошло в связи с неудовлетворительной оснащенностью медицинским и иным оборудованием. В 1907 году начинают строиться участковые больницы в Беловодском (Аксу) и Сазановском селениях Пишпекского уезда, открывшиеся для больных в 1912 году: позже появляются участковые лечебницы и городские больницы. Например, в Оше городская больница вмещала 15 кроватей, лечебница предназначалась для женщин местного населения.
Для оказания квалифицированной помощи местным жителям, Попечительство о слепых в Петербурге практиковало посылку летучих отрядов медицинских работников. Сохранились отчеты врачей в Центральном государственном историческом архиве г. Санкт-Петербург.
1 Айтмамбетов Д. Культура киргизского народа во второй половине XIX - начале XX века. - Фрунзе,
1967.-С. 24.
2 Айтмамбетов Д. Некоторые данные о лечебных, культурно-просветительских учреждениях и ... - С.
120.
Так, Ф.Ф. Гуминский побывал в с. Сазановка (с. Ананьево), О.П. Левицкий -в г. Пржевальске, Е.И. Гуковский - в Пишпеке.
Русские медицинские работники, в число которых входил выпускник медицинского факультета Московского университета военный врач в Семиречье Федор Владимирович Поярков (1851-1910), вели борьбу с оспой, от которой страдало коренное население, специально для этой цели были выбраны и обучены оспопрививатели из среды местного населения. Поскольку раньше лечением населения занимались люди очень далекие от медицины (табибы), то конкуренция в лице квалифицированных русских медицинских работников их отнюдь не радовала. К числу обстоятельств, мешающих профилактическим мероприятиям, необходимо причислить и упорное сопротивление мусульманского духовенства. Простых и доверчивых "туземцев" свои же невежественные "туземцы-лекари" и духовные отцы запугивали вливанием "неверной"1 крови правоверным мусульманам во время санитарных мероприятий, связанных с прививками против оспы.
Ф.В. Поярков, проживая в городах Токмак и Пишпек, часто выезжал в различные места и, поэтому, имел возможность знакомиться с археологическими памятниками Чуйской долины (комплекс несторианских захоронений с намогильными эпитафиями, скопление каменных изваяний, башня Бурана) и Прииссыккулья и проводить там археологические разведки. Собранные материалы публиковались им в информационных газетных статьях и научных журналах, ему же принадлежит ряд работ по этнографии кыргызов и дунган, положительно оцененных российскими востоковедами. В работе "Из археологических экскурсий по Пишпекскому уезду и по берегам озера Иссык-Куль" он приводит данные из истории кыргызов, описывает древнейшие памятники на территории Чуйской и Иссык-Кульской областей. В другой работе - "Кара-киргизские легенды" Ф. Поярков описывает мировоззрение кыргызов, их представления об окружающем мире, понятия о происхождении болезней, особенно инфекциях, указывая на тот факт, что
Туркестанские ведомости. - 1873. -№ 6.
59 необходимо завести русско-кыргызские школы с русскими учителями; увеличить число врачебных пунктов для того, чтобы ослабить превратную пропаганду о русских торговцами из Бухары и Ферганы.
Одной из лучших работ, в которой дан анализ причин заболеваемости гражданского населения за двадцать лет и военного за 6 лет, стала публикация младшего врача Иссык-Кульского лазарета В. Вышпольского. Он подробно описал озеро Иссык-Куль и свойства его климата, привел сведения, полученные в ходе проведения химического анализа озерной воды, очень подробно остановился на действии и химическом составе горячих источников, расположенных вблизи г. Каракол, изложил результаты метеорологических наблюдений. Все эти данные он свел в таблицу динамики заболевания населения, сумев определить наиболее неблагоприятные периоды, когда повышается рост их числа и, виды болезней, характерные для них.
Медицинская сеть в дореволюционном Кыргызстане была сосредоточена в большей степени в городах, в местах расположения воинских частей и переселенческих поселках. Всего на его территории были открыты: 4 городские больницы (Пишпек, Токмак, Пржевальск, Ош) на 70 коек; 5 сельских - на 30 коек; 9 врачебных участков: 4 в городе, 5 в селе; 21 фельдшерский пункт -, 5 аптек.
Хотя в принципе медицинские учреждения были предназначены, в первую очередь, для обслуживания русскоязычного населения, плоды их деятельности отражались и на судьбе местного населения через передовых представителей врачебной интеллигенции. Да и сами кыргызы, чувствуя реальные положительные результаты научной медицины, все чаще стали обращаться за врачебной помощью к русским врачам. Так, например, число кыргызов Иссык-Кульского уезда, обращавшихся за квалифицированной
60 врачебной помощью, выражалось с 1880 по 1890 гг. следующим образом1 (табл. 2):
Таблица 1. 2
Из таблицы видно общее, постепенное увеличение числа кыргызов, обратившихся за помощью к русским врачам. Если учесть, что кыргызов в уезде в то время насчитывалось около 70 тыс., а в их среде заразные, эпидемические и простудные болезни были частыми явлениями, то приведенное число весьма неутешительно. Для этого были причины: во-первых, религиозные предрассудки самих кыргызов, и недооценка ими научной медицины; во-вторых, удаленность стойбищ кочевников-кыргызов от врачебного пункта, что не давало возможности своевременного обращения за медицинской помощью; в-третьих, агитация табибов, ишанов, которые, исходя из своих интересов внушали недоверие к русским медицинским работникам; в-четвертых, противодействие некоторых чиновников колониальной администрации оказанию помощи русских врачей местному населению. Так, приехавший однажды с проверкой генерал-губернатор Степного края барон Тауге, узнав, что в Пишпекской больнице лежат кыргызы, распорядился немедленно их выписать, а фельдшера В.М. Фрунзе уволить с работы. Но, несмотря на эти обстоятельства, местное население начало осознавать преимущества научной медицины перед врачеванием
1 Вышепольский В.В. Медико-топографические очерки Иссык-Куль-
ского уезда (Пржевальского) Семиреченской области с описанием преобладающих болезней, в зависимости от почвы, климата и бытовых условий среди населения уезда (за время с 1870-1890 гг. в гражданском населении и с 1884-1994 гг. - в военном) // Военно-медицинский журнал- СПб., 1895. - Кн.Х. -№ 9-12. -С. 153.
61 табибов и охотно обращалось к медикам. Так, в 1913 г. Базар-Курганский сельский врачебный пункт посетили 6406 больных, среди которых - 2035 русских, 2323 кыргызов, 1812 узбеков и 236 представителей других национальностей. В том же году число больных, пользовавшихся амбулаторией Джалал-Абадского участка, составило 7228 больных. Среди них: русских - 2368, кыргызов - 2356, узбеков - 2303 и 100 - представителей других национальностей.1
Кыргызстан богат минеральными источниками. Лечебные свойства
таких источников, как Хазрет-Аюбские (Джалал-Абад), Арашан (Иссык-
Атинские), Арашан (Аксуйские), Джеты-Огуз-
ские были издавна известны коренным жителям. Они пользовались ими, просто купаясь, не соблюдая норм приема ванн и правил гигиены. Русские врачи-исследователи внесли огромный вклад в изучение физико-химических, лечебных свойств и в правильное использование минеральных источников Кыргызстана. На их содержание отпускались средства местных учреждений и общества Российского Красного Креста. Например, Аксуйские и Джеты-Огузские минеральные источники содержались на средства Пржевальского городского и уездного управления, а Иссык-Атинские -местным обществом Российского Красного Креста. Были устроены ванны, построены помещения для жилья, производился ремонт и т.д. В результате таких мер посещаемость источников росла из года в год. Так, если в 1905 году на Иссык-Атинских источниках побывало 2450 больных, то в 1903 - 8750 посетителей.2
Описанию минеральных источников и курортных богатств Кыргызстана посвящены работы многих дореволюционных исследователей, в частности, А.В. Виноградского, А. Андреевского, Н. Гейцига, М. Рождественского, Н.Б. Тейко, И.И. Бунина и др.
Таким образом, с вхождением Кыргызстана в состав России в регионе появились первые лечебные учреждения, была начата более эффективная борьба с такими массовыми и эпидемическими заболеваниями как оспа,
1 Айтмамбетов Д. Культура киргизского народа .... -С. 232-233.
2 Там же.-С. 238.
малярия, холера, тиф. Во многих его районах проводилось оспопрививание, что было исключительно новым и эффективным средством. Открытие больниц, амбулаторий, аптек и других медицинских учреждений, хотя и в недостаточном количестве, все же было для Кыргызстана большим достижением.
После присоединения к России серьезные сдвиги произошли в земледелии, животноводстве, торговле и промышленности. Появились новые виды занятий, орудия труда и предметы домашнего обихода, одежда. Этому способствовал ряд объективных причин. Во-первых, кыргызы на опыте русских переселенцев, убедились в неэффективности традиционных для них способов хозяйствования. Они стали перенимать сельскохозяйственный опыт, навыки переселенцев, пользоваться усовершенствованными орудиями труда, выменивая на них скот. Обмолачивание хлебов с помощью животных, используемое коренным населением, вытесняется более производительным способом - обмолот каменными катками (молоташ), ручными зернотерками (жаргылчак) - водяными мельницами. Кыргызы, по примеру крестьян-переселенцев, начинают работать над улучшением породности скота, осваивают более эффективные приемы и способы ухода за ним, занимаются сенокошением, что позволяет снизить последствия джутов (бескормицы); строят закрытые загоны. Некоторые перенимают навыки пчеловодства, огородничества и садоводства.
Во-вторых, в условиях усиления торгово-экономических отношений с русскими многие виды домашних промыслов кыргызов не выдерживали конкуренции с российскими товарами и приходили в упадок. В домашнем обиходе местного населения все шире распространяются железные и чугунные изделия, сундуки, посуда фабричного производства, вытесняя традиционную из дерева и кожи.
В-третьих, сказалось отсутствие у кыргызов прочного религиозного фанатизма и их высокая восприимчивость к новым явлениям и привычкам, что отмечено рядом русских очевидцев и исследователями того времени.
63 "При столкновении с просвещенными нациями, - писал Л.Ф. Костенко, -киргизы замечательно быстро усваивают себе наружный лоск и привычки, не теряя, однако своей национальности и гнушаясь ею".1 "Присматриваясь к обстановке своих русских соседей, - сообщал другой очевидец, - туземец вообще легко перенимает то, что практично, дешево и прочно".2
В-четвертых, свою позитивную роль сыграла социальная,
экономическая и культурная политика, проводимая в регионе царским
правительством, различными общественными организациями,
промышленниками, торговцами, переселенцами, передовой российской интеллигенцией, хотя она и была преимущественно в интересах России и русскоязычных переселенцев.
В конце XIX - начале XX вв. появились заметные новшества в материальной культуре кыргызского народа, но не одинаково для всех кыргызов. У бедняков и середняков они сказались преимущественно на орудия труда и жилье. Они научились возводить глинобитные дома, которые первоначально строились без окон, состояли из одной комнаты с отверстием в потолке для выхода дыма и очагом в земляном полу,3 иными словами, точно повторяя архитектурные особенности привычных юрт. Кыргызские мастера деревообработчики переняли у русских переселенцев неизвестные ранее виды ремесел по дереву, новые орудия труда, а кузнецы научились изготовлять подковы для лошадей, железные зубья для борон и серпы более совершенного образца.4 По сообщениям очевидцев тех лет "киргизские батраки быстро усваивали русский язык и порядки",5 "кыргызы завели у себя сани, удобные в условиях снежных зим, обычных в условиях Киргизии; в их
Костенко Л.Ф. Туркестанский край. Опыт военно-статистическо-
го обозрения Туркестанского военного округа // Материалы для географии и статистики России- СПб., 1880.-T.1.-C.351.
2 Лыкошин Н.С. Полжизни в Туркестане. - Пт, 1916. - С. 16.
3 Взаимосвязи киргизского народа с народами России, Средней Азии и Казахстана (конец XVIII-XIX
в.). - Фрунзе, 1985. - С. 133-134.
4 Там же. - С. 18.
5 Колобов М. Свято-Троицкий Иссык-Кульский монастырь и его окрестности // Сем. Обл. ведомости
(неор. Ч.).- 1903.-№ 18.
64 хозяйстве появились новые предметы, необходимые для русской упряжки: дуга, хомут и прочее".1
Состоятельные люди имели больше возможностей для подражания русской культуре. Многие из них строили дома русского типа из саманного кирпича или из бревен в несколько комнат, с деревянными полами, под тесовой или железной крышей; обзаводились приусадебными хозяйственными постройками, а иногда и садом. Путешественник Н. Сорокин, совершивший поездку из г. Пржевальск в Ташкент через Кетмень-Тюбе еще в 1886 году, писал: "Мы заезжали к богатому киргизу Чыны-баю... Живет он на европейский лад в выстроенном доме; дом состоит из нескольких комнат; нам показали кабинет, гостиную, кое-где стояли складные стулья, висят часы. Через двое суток добрались, наконец, до поместья Рыскулбека. Это целая помещичья усадьба с садом, виноградником, строениями для прислуги.2 Другой состоятельный человек - солтинский манап Байтик Канаев с конца 70-х годов XIX века имел дом с большим садом,3 а предводитель племени бугу Боромбай еще в начале 60-х годов обзавелся усадьбой и фруктовым садом".
По тем временам переселенцы возделывали лучшие сорта полевых культур, выращивали различные овощи, занимались разведением фруктовых и декоративных деревьев, держали породистый крупный рогатый скот. Тем самым они давали окрестному местному населению наглядный пример для сравнения выгодности применяемых ими новых для края приемов хозяйства земледельческого, скотоводческого и промыслового хозяйствования.4 В начале XX века жители Пишпекского уезда скрещивали тонкорунных мериносных овец с местными видами. Кыргызы, за взаимное пользование производителей-мериносов содержали скот переселенцев и сдавали им в
1 Перепилица Л.А. Влияние русской культуры на культуру народов Средней Азии. - Ташкент, 1960. -
С. 331-341.
2 Айтмамбетов Д. Культура киргизского народа - Фрунзе, 1967. -С. 58.
3 Центральный государственный архив Республики Казахстан, ф. 64, оп. 1, д. 6358, л. 1.
4 Айтмамбетов Д. Культура киргизского народа -Фрунзе, 1967.-С. 23.
65 аренду свои пастбища.1 примером такого сотрудничества может служить житель Базар-Курганского участка Андижанского уезда К.А. Бжезинский ,бесплатно одалживавший соседям из коренных жителей производителя холмогорской породы.2
Специально, с целью скрещивания племенного и местного скота, были организованы животноводческие фермы и случные пункты, созданные русскими предпринимателями края. Первая молочно-товарная ферма была организована по инициативе ученого-садовода A.M. Фетисова в 1870 году возле г. Пишпек на арендованной у кыргызов земле. Здесь скрещивались коровы кыргызской и голландской пород, был построен сыроваренный завод. Послеего смерти 91 корова улучшенной породы была роздана коренным жителям.3
В 1907 году в Пржевальске был создан Иссык-Кульский конный завод чистокровных и полукровных английских лошадей. Его основателем стал коневод-любитель В.А. Пяновский, положивший начало чистокровному коневодству в Семиречье.4 В 1910 году открывается государственная случная конюшня, имевшая отделения во многих переселенческих селениях Прииссыккулья. В 1914 году конный завод открывается в г.Ош.
Постоянная ветеринарная служба в крае была организована лишь в 1891 году5 в достаточно скромных масштабах, начинают прививать скот против чумы в 1901 году. Например, в 1903 году домашнему скоту было сделано 417 прививок.6 Начинается изучение пригодности природных пастбищ для животноводства, ликвидируются очаги массовых и губительных эпизоотии скота, устанавливается надзор над продажей скота и многое другое. В ряду энтузиастов ветеринарии, оказывавших бескорыстную
1 Мерке (Аулиеатинского уезда) // Туркестанские ведомости. - 1903. -№ 20.
2 Статистический обзор Ферганской области за 1910 г.-Скобелев, 1912. -С. 61
3 Труды первого съезда ветеринарных врачей Семиреченской области в г. Верном 16-22 февраля 1904 г.
-Верный, 1904.-С. 321.
4 ЦГА РК, ф. И-44, оп. 1, д. 2728, л. 11.
5 Труды первого съезда ветеринарных врачей .... - С. 4.
6 ЦГА РУ, ф. И-78, оп. 1, лд.156. л. 15.
66 помощь местному населению, можно упомянуть П.И. Ливотова, С.Л. Францевича-Сарембу, В.Н. Онисименко и других.
Похожая картина наблюдалась и в пчеловодстве. Иногда дыйкане и крестьяне совместно содержали пасеки. Первые предоставляли земельные участки, а вторые - часть медосбора. Улья и инвентарь, употребляемые на кыргызских пасеках, полностью заимствовались у переселенцев. В основном пчеловодством занимались кыргызы четырех волостей Пишпекского уезда и одна - Пржевальского.1
Распространению заводского сельскохозяйственного инвентаря способствовали склады сельхозорудий и машин, открывшиеся в начале XX века в Пишпеке, Мерке, Аулие-Ата и других крупных городах Туркестанского края. По материалам ЦГА Республики Казахстан,2 жители оседлого кыргызского селения Таш-Тюбе (Чуйская долина, образовано в 1899 г.) имели 6 железных плугов и 4 молотилки.
С ростом роли земледелия среди крестьян и местного населения распространяются зачатки агрономических знаний (борьба с грибком, поражающим виноградники, с вредителями деревьев; методы прививок, способы сушки и хранения плодов), культивируются фруктовые и декоративные деревья в питомниках, основанных русскими учеными-садоводами. Саженцами снабжались все жители Кыргызстана, в том числе из отдаленных селений и местностей, например, Нарына и Ат-Баши.3 Постепенный процесс оседания кочевого кыргызского хозяйства способствовал становлению оседлого земледелия. По мнению П.Г. Галузо, " он зашел настолько далеко, что к началу XX века киргизские и казакские районы уже не были однородно кочевыми".4 Необходимо отметить, что на первых этапах оседание кыргызов заключалось в наделении их землями по
1 ЦГА РК, ф. И-44, оп.1, д. 48792, л. 13.
2 Там же, ф. И-44, оп.1, д.49133,л. 10-56.
3 Айтмамбетов Д. Культура киргизского народа во .... - С. 37-39.
4 Галузо П.Г. Туркестан - колония (Очерки истории Туркестана от завоевания русских до революции
1917).-Ташкент: Госиздат Уз. ССР, 1935.-С. 145.
уменьшенным нормам земельного надела в сравнении с участками земледельцев-переселенцев.'
Влияние переселенцев на коренное население больше всего отразилось в развитии земледелия, что отмечалось и официальными властями. Сенатор К. Пален в своем отчете о ревизии Туркестанского края писал, что "несомненное влияние крестьян на развитие земледелия в среде киргиз замечается повсеместно. По утверждению крестьян-старожилов Аулие-Атинского уезда, 20-30 лет назад, при образовании русских селений, киргизы производили посевы лишь незначительных размеров, возделывая почти исключительно просо. В настоящее время в отношении размера запашек киргизское хозяйство, в сущности, ничем не отличается от крестьянского. В районе поселка Карабалта каждый киргизский двор, по словам крестьян, запахивается ежегодно 10-15 десятин. Насколько широко развито земледелие среди киргизов в долине Талас можно видеть из того, что в этом районе киргизы теряют даже свой облик степных всадников и ездят, подобно крестьянам, на телегах. Лишь в течение одного 1907 года в немецком селении Орловка было куплено киргизами свыше 300 плугов и около 100 фургонов. Железные плуги, даже двухлемешные, а так же сеялки, сенокосилки, жатки вообще получают среди киргизов широкое распространение".2
Сказанное К. Паленом относится только к Таласской долине, подвергшейся колонизации в меньшей степени, чем Чуйская долина и Иссык-Кульская котловина, оказавшаяся схожей со средней полосой России по своим природно-климатическим условиям. Основываясь на сведениях, полученных от вторых лиц, в угоду царскому правительству, как правильно отмечал Б.Д. Джамгерчинов, он мог допустить известное преувеличение и идеализацию. В сущности так оно и было. Например, в 1913 году в Пржевальском уезде из 2803 кыргызских хозяйств 1701 вообще не имело посевных площадей, 23080 только имели 0,05 десятин и лишь 4243 хозяйства, или 15% из их общего
1 Сахаров М.Г. Оседание кочевых и полукочевых хозяйств Киргизии. - М: Изд-е центр, бюро краев-я,
1934.-С. 45.
2 Отчет по ревизии Туркстанского края, произведенный К.К. Паленом // Переселенческое дело в
Туркестане. - СПб., 1910.-С. 338-339.
68 количества, имели более 3 десятин пахотной земли.1 Однако, при всем этом серьезные сдвиги, происшедшие в земледельческом хозяйстве кыргызов сомнению не подлежат.
Другим, и исключительно позитивным влиянием переселенцев на коренных жителей, было то, что под влиянием первых усилилась тяга к оседлости у вторых. Первые переселенцы появились в Кыргызстане в 1864 году. Нужда, голод и безземелье гнали крестьян из родных деревень на поиски заработка в края, где можно было обзавестись собственными наделами, то есть за Урал, в Сибирь и Центральную Азию. С каждым годом росло число самовольных переселенцев и в Кыргызстане. Так как массовое переселение грозило лишить помещичьи хозяйства дешевых рабочих рук, царское правительство вначале не оказывало им особой поддержки. Однако в начале XX века положение изменилось. Мощное аграрное движение крестьян, особенно в период первой русской революции и после нее, серьезно напугало его. Поэтому, боясь крестьянских выступлений, царизм изменил политику и теперь был заинтересован в удалении из центра безземельных и малоземельных крестьян путем переселения их на окраины, во вновь присоединенные края.
Следует отметить, что под влиянием развития земледелия, а также жизни и быта русских крестьян кыргызы начали все больше переходить к оседлости. Но этот, в целом прогрессивный процесс имел и свои подводные камни. Позиция самой колониальной администрации в этом вопросе была непостоянной и противоречивой. В первые годы присоединения Северного Кыргызстана и России царское правительство выступало за сохранение традиционного образа жизни кочевников. Выражая официальную политику самодержавия, Западносибирский генерал-губернатор Гасфорд писал: "Понуждать их к оседлому гражданскому быту, несоответствующему их нуждам и потребностям и не свойственному их коренным законам, обычаям и преданиям, столь же было бы вредным, как вселить в них воинственный
1 Подсчитано автором по источнику "Материалы по обследованию туземного и русского старожильческого хозяйств землепользования в Семиреченской области".- 1916. - Т. VII. - С. 354.
дух, В таком быту они могут быть нам полезными и невредными. Быт этот испокон веков им нравится, они считают его лучшим в мире, полагают в нем свое счастье и не желают лучшего. По моему мнению, лишать их этого счастья привитием новых идей и нужд было бы столь же несправедливо, сколь невыгодно для нас",1
В начале XX века такая позиция изменилась. Царские власти признавали желательность устройства кыргызов на земле, имея в виду при этом "идти по пути политического воспитания киргиз и их ассимиляции до привлечения их к воинской повинности включительно".2
Отношение к оседанию было двояким и среди самих кыргызов. Одни были категорически против, поскольку трудно отказаться от традиционного, тысячелетиями выработанного образа жизни, традиций и обычаев. Другие были за, видя как русские переселенцы, занимаясь оседлым земледелием, за короткий срок подняли свои хозяйства.
В исторической литературе советского периода, посвященной кыргызско-российским взаимоотношениям XIX - начала XX вв., однозначно утверждается, что колониальные власти были против оседания кыргызов, боясь лишиться удобной для колонизации земли, а местные баи и манапы -боялись упустить из рук рабочую силу.3 Объективный анализ документов показывает, что прошения кыргызов об устройстве на землю решались, но не оперативно, через разные бюрократические преграды. Это испытывали на себе и крестьяне-переселенцы, о чем свидетельствуют сведения о многочисленных безземельных русско-украинских крестьянах. Манапы и баи часто выступали против оседания сородичей не только из-за того, что они были дешевой рабочей силой. Дело в том, что и сами не могли обеспечить достаточный фронт работ для многочисленных наемных работников. К тому же они опасались потери голосов и поддержки сородичей на выборах волостных управителей. Действительно, образование оседлых поселений и
1 XV лет Киргизской ССР. - Фрунзе, 1940. - С. 20.
2 Айтмамбетов Д. Культура киргизского народа - С. 54.
3 Джамгерчинов Б.Д. О прогрессивном значении вхождения Киргизии в состав России. - Фрунзе: Изд-
во АН Кир.ССР, 1963. - С. 47-48; Айтмамбетов Д. Указанная работа. - Фрунзе, 1967.
волостей кыргызов сменило бы традиционную кровнородственную общину на соседскую.
В конце XIX - начале XX вв. в Чуйской долине и Иссык-Кульской котловине возникают первые кыргызские оседлые поселения и даже оседлые волости. В 1899 году были основаны оседлые поселения Таш-Тюбе, Чалаказацкое (Полуказацкое), а жители их называли себя крестьянами. В Иссык-Кульской котловине в 1900 году возникло одно из первых оседлых кыргызских поселений Боз-Учука, вслед за ним такие поселения, как Тепке, Чырак, Темировка, Таштак, Дархан. Процесс оседания ускорялся с каждым годом. Так в 1906-1907 годах только в Пржевальском уезде 4222 кочевых кыргызских хозяйства подали прошение о переходе к оседлости, то есть почти 15%. К концу 1910 года 11644 хозяйства Пишпекского уезда изъявили желание перейти к оседлости. Однако, в то время, когда были сделаны первые шаги к оседлости, подавляющее большинство кыргызских хозяйств все еще оставалось кочевым.
Соотношение оседлого и кочевого населения в Кыргызстане по трем уездам в 1915 году выглядело следующим образом:1
Таблица 1.3
Даже на юге Кыргызстана, где значительная часть населения издавна вела полукочевой образ жизни, кочевые хозяйства все же преобладали. В процентном отношении это выглядело таким образом: Узгенский район -81,6; Кугартский - 75,7; Базар-Курганский - 60,8 и Майли-Сайский - 68,9%.'
1 Материалы по районированию Туркестана. - Ташкент, 1922.-Вып. 1.-С. 38-39.
' Материалы по землепользованию кочевого киргизского населения-Ташкент, 1913. - Т. 8-С. 34.
Политика и практические действия переселенцев, селекционеров-энтузиастов по выращиванию более продуктивных земледельческих культур, улучшению породности скота, применению усовершенствованных орудий труда и способам труда оказала огромное воздействие на кыргызов. Многие из них перенимали не только опыт, навыки и орудия труда, но и образ жизни оседлых земледельцев. Правда, таких было немного, но и это уже было огромным шагом вперед по сравнению с тысячелетними традициями народа.
Таким образом, резюмируя вышеизложенное, можно сделать следующие выводы.
С развитием кыргызско-российских отношений с конца XVIII и до начала XX веков изменялась позиция и политика России в целом, культурная политика, в частности, которые должны были обеспечить достижение поставленных задач по охране и защите российских интересов.
Использование природных богатств, торговых путей края, организация эффективного управления населением с учетом их традиций, обычаев, судебных правил и многие другие потребности государства требовали решения определенных задач, связанных с его социально-экономическим, политическим развитием, подъемом культурного уровня. Свой вклад в реализацию этих задач внесли различные научные общества, фонды, кружки, организация школьной сети и здравоохранения и т.п.
Культура обработки земли и соответствующий более совершенный сельскохозяйственный инвентарь; привнесенные переселенцами методы и средства улучшения породности скота предлагали перспективные пути развития хозяйства и образ жизни, более соответствовавшей требованиям времени и нуждам кыргызского народа.
Темпы, средства и усилия, предложенные царским правительством соответствовали эволюционному пути развития общества и предполагали длительное и медленное усвоение отличных от национальных традиций ценностей и нововведений.
\
> В период пребывания в составе Российской империи Кыргызстан не сделал каких-либо значительных рывков в экономике, в социальной сфере, но на этом историческом этапе сформировалась основа для его дальнейшего развития; определились направления; сложилась структура, соответствовавшая современным требованиям.
Первые шаги реализации культурной политики в Кыргызстане
С позиций современной политологии сущность политики в любой сфере общественной жизни, и культурной в том числе - это деятельность государства, политических партий, общественных организаций или отдельных деятелей, цели и задачи, преследуемые ими в борьбе за свои интересы, а также методы и средства, при помощи которых они охраняются и защищаются, так как суть и направленность политики всегда исходят из осознанных жизненно важных интересов общества.
Интересы царской России в Кыргызстане и ее действия по их реализации исследованы многими историками дореволюционного, советского суверенного. По мнению подавляющего большинства дореволюционных исследователей, они носили преимущественно просветительско-миссионерский характер. Ученые-историки советского периода (Б.Д. Джамгерчинов, К.У. Усенбаев, А.Х. Хасанов и др.) утверждают, что царская Россия в Кыргызстане видела выгодный рынок сбыта, дешевый источник сырья и рабочей силы, важный военно-стратегический пункт, торговый тракт, источник пополнения государственного бюджета. Особо подчеркивалось стремление царского правительства к решению аграрного кризиса в европейской части страны с использованием кыргызских земель. Они не отрицали, а наоборот, выпячивали добровольный характер и прогрессивные последствия присоединения Кыргызстана к России1. В трудах, опубликованных после обретения Кыргызской Республикой государственного суверенитета, отрицается добровольность вхождения Кыргызстана в состав России, умалчиваются его прогрессивные последствия. Так, по мнению Т.К. Кененсариева, Россия начала рассматривать весь Туркестан, в том числе и Кыргызстан как объект колонизации с XVI в., то есть еще со времен Ивана Грозного. Этот интерес усилился в эпоху правления Петра I, а процесс присоединения завершился в 70-е годы XIX в. завоеванием Кыргызстана2.
Причины особого интереса царской России к Кыргызстану у вышеперечисленных авторов указаны в основном правильно. Но, на наш взгляд это произошло гораздо позже в конце XIX - начале XX века, когда в России промышленность получила значительное развитие, а нехватка земельных угодий в ее европейской части стала остро ощущаться в результате отмены крепостного права в 1861 году и особенно после столыпинских реформ, последовавших за первой российской революцией 1905-1907 гг.
До середины 60-х годов XIX века Кыргызстан не представлял особую ценность для России как рынок сбыта. Как видно из исследований М.К. Рыжковой, в 30-50-х годах XIX века вывоз товаров из России в Туркестан оставался незначительным. В то время торговля с Туркестаном была невыгодна для России в финансовом отношении из-за отрицательного сальдо вывоза товаров над ввозом. Если в 1851 году из России в Туркестан вывозилось товаров на 839 тыс. рублей, то ввозились - на 1238; 1852 году данное соотношение составляло 710 и 1400.
Создание научных обществ и развитие образовательной сферы в Кыргызстане
Государственная власть, не склонная широко поощрять и материально поддерживать научные общества в Центральной Азии, достаточно критично относящаяся к идеям и начинаниям местной интеллигенции, вместе с тем очень внимательно следила за их достижениями для дальнейшего использования в своих колонизационных целях. Одним из таких научных обществ был Туркестанский кружок любителей археологии (ТКЛА), внесший значительный вклад в изучение Туркестана. В 1893 году В.В. Бартольд на научном собрании историков отмечал "важное значение работ местных деятелей на поприще археологии" и говорил, что часть исследовательских работ могут быть осуществлены местными работниками.1 Открытие Туркестанского кружка любителей археологии состоялось 11 декабря 1895 года в г. Ташкенте и в тот же день было созвано общее собрание его членов-учредителей.
Крупнейший востоковед, академик В.В. Бартольд много раз выезжал в экспедиции, результаты которых нашли отражение в трудах "Туркестан в эпоху монгольского нашествия", "История культурной жизни Туркестана", "Очерк истории Семиречья" (1898), "Киргизы" (1927) и основывались на большом количестве исторического, археологического материалов и восточных источников.
В 1902 году И.Г. Пославский, в связи с открытием Н.Г. Хлудовым изображений в урочище Саймалы-Таш, выдвинул определенную программу исследования с целью установления следов пребывания первобытного человека. Вклад Туркестанского кружка любителей археологии в дело фиксации и изучения наскальных изображений в Центральной Азии весьма значителен.
"Камень-памятник", известный под названием Келинчек-Таш, расположенный в горах по реке Кара-Тал приблизительно в 25 верстах выше казачьего выселка Кара-Булак, был осмотрен Н.Н. Пантусовым в 1898 году. Тибетские и монгольские надписи на гладких местах скал в районе "Арашанских горок" были кратко описаны Н.Н. Пантусовым, когда он посетил местность Арашан в мае 1900 года. Один из активных членов кружка любителей археологии В.А. Каллаур открыл рунические надписи в верховьях реки Талас, чтением которых занимались известные тюркологи В.В. Радлов, П.М. Мелиоранский, СЕ. Малов и другие.
Народное просвещение и наука как основа новой культурной политики
Культурная политика Советской власти в первые годы ее функционирования вошла в историю под названием культурной революции. О ее сущности, принципах, организации, методах и средствах реализации, достигнутых результатах в масштабе всего бывшего СССР и каждой его республики и области, проводились широкомасштабные исследования как внутри страны, так и за рубежом. Для советских исследователей она была подготовленным завоеваниями Великой Октябрьской Социалистической революции, небывалым скачком от культурной отсталости большинства населения страны ко всеобщей грамотности, созданию многочисленной новой, народной интеллигенции и высшего типа культуры -социалистического. Для подавляющего большинства зарубежных авторов это было попранием общечеловеческих ценностей духовности, а для национальных окраин - продолжением политики русификации, начатой еще в царское время.
Большая советская энциклопедия, была призванна стать настольной книгой советских людей в качестве толкователя всех исторических процессов и событий с позиций марксизма-ленинизма, а потому каждое из ее положений проходило неоднократное тщательное идеологическое просеивание. В ней "культурная революция рассматривается как составная часть социалистической революции, то есть целая полоса в культурном развитии народа, в течение которой осуществляется воспитание членов общества в духе идей коммунизма и достигается коренной подъем культурного уровня народа. В ходе ее трудящиеся массы критически усваивают культуру прошлого и обогащают себя достижениями новой, социалистической культуры. "Своеобразие культурной революции состоит в том, что она совершается по инициативе и под руководством социалистического государства, направляемого Коммунистической партией, при активной поддержке миллионных масс трудящихся, строящих новое общество".1
В своем исследовании культурной политики Советской власти 20-30-х годов мы сознательно отталкиваемся от характеристики "Большой Советской энциклопедии", а не от положений выдвинутых, основателями и лидерами большевистской партии, советского государства или партийно-государственных документов. Последние зачастую разрознены и касаются лишь отдельных задач и моментов культурной революции, которые к тому же часто были не доведены до логического конца или заменены другими по объективным или субъективным причинам впоследствии.
Согласно вышеприведенному положению, культурная революция была: во-первых, составной частью социалистической революции, то есть заменой естественно-эволюционного пути развития культуры революционным; во-вторых, она ставила задачу не только развития образовательного уровня народа и науки, но и критического усвоения ими культуры прошлого, при реализации которой в последующем будет нанесен большой вред традиционной культуре народов СССР, их традициям и обычаям; в-третьих, поскольку главной задачей культурной революции было воспитание членов советского общества в духе господствующей коммунистической идеологии, она осуществлялась по инициативе и под руководством государства и Коммунистической партии. Иными словами, определение сущности и направлений, средств и методов осуществления, финансовое обеспечение мероприятий, проводимых культурной революции были монополией Коммунистической партии, которая считала, что настоящим творцом истории являются трудящиеся массы. Все это соответствовало природе самого социалистического строительства, которое было отходом от эволюционного естественноисторического пути развития человеческого общества и должно было идти революционным путем, "на сознательных началах", строго по плану, разработанному и утвержденному партией и правительством.
Культурная революция 20-30-х годов была типичным примером революции сверху, призванная решать задачи не только политической и экономической модернизации общества, но и культурной. К развитию культуры был применен плановый подход. Строительство новых образовательных и культурных объектов (школ, музеев, парков, выставочных и концертных залов), ликвидация неграмотности, сокращение рабочего дня, увеличение свободного времени, чтение книг и газет, посещение театров и кинотеатров, галерей и выставочных залов - весь этот комплекс мероприятий, реализуемый государством, должен был не только совершенствовать пространственную среду обитания и организацию культурного досуга населения, но и способствовать тому, чтобы среди советских людей было как можно меньше тех, кто стоял бы "вне политики" из-за своей неграмотности и малограмотности.
