Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Причины и предпосылки крестьянского движения 1905-1907 гг. в Орловской губернии 34
1.1. Экономическое положение орловского крестьянства накануне Первой российской революции 34
1.2. Неурожаи 1905-1907 гг. в Орловской губернии 44
1.3. Русско-японская война 1904-1905 гг. и орловское крестьянство 50
1.4. Ментальные факторы формирования социальной агрессии крестьян 55
Выводы 65
Глава 2. Экономические формы крестьянского движения 68
2.1. Разгромы, хищения урожая, притязания на землю 69
2.2. Порубки леса, потравы, незаконные покосы и увоз сена 81
2.3. Сельскохозяйственные забастовки 87
2.4. Поджоги 95
Выводы 100
Глава 3. Социально-политическая активность орловского крестьянства 102
3.1. Орловское крестьянство и Государственная Дума 102
3.2. «Приговорное» движение 113
3.3. Митинги и шествия 130
3.4. Крестьянские организации: Всероссийский крестьянский союз и крестьянские братства партии социалистов-революционеров 137
Выводы 150
Глава 4. Противоборство светских и духовных властей Орловской губернии с крестьянским движением в 1905-1907 гг 152
4.1. Борьба государственного аппарата Орловской губернии с крестьянским движением 1905-1907 гг 152
4.2. Выступления орловских крестьян против государственного аппарата 166
4.3. Антиреволюционная деятельность православной церкви в крестьянской среде в Орловской губернии в 1905-1907 гг 181
4.4. Выступления орловских крестьян против служителей церкви 191
Выводы 196
Глава 5. Характер, динамика и сопутствующие факторы крестьянского движения в Орловской губернии 1905-1907 гг 198
5.1. Характер и динамика крестьянского движения 1905-1907 гг. в Орловской губернии 198
5.2. Национально-религиозные столкновения: крестьянский антисемитизм 207
5.3. Сельское пьянство как сопутствующий фактор аграрного движения 1905-1907 гг. в Орловской губернии 215
Выводы 221
Заключение 223
Примечания 230
Список источников и литературы 287
Приложения 309
- Экономическое положение орловского крестьянства накануне Первой российской революции
- Сельскохозяйственные забастовки
- Борьба государственного аппарата Орловской губернии с крестьянским движением 1905-1907 гг
- Сельское пьянство как сопутствующий фактор аграрного движения 1905-1907 гг. в Орловской губернии
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Для предотвращения разрушительных внутренних конфликтов, могущих иметь место в любом обществе, необходимо исследование причин, порождающих острые формы гражданского противостояния. Такое исследование включает в себя нахождение ответа на вопрос, когда и почему возникают общественные силы, не только противопоставляющие свои ценности ценностям властной элиты, но и стремящиеся осуществить свои идеалы насильственными методами.
В начале XX века подавляющее большинство жителей страны составляли крестьяне. От позиции именно этого социального слоя зависело в конечном итоге, кому достанется в России власть, чей проект общественного устройства одержит верх. Первая российская революция 1905-1907 гг. была рубежом, четко обозначившим те дестабилизирующие тенденции, которые впоследствии привели Российскую империю к краху. Оставался ли шанс на развитие России без конфронтации – эта проблема найдёт своё решение, только если будет проведен всесторонний анализ участия в революции каждой социальной группы и в первую очередь крестьянства.
Положение крестьян в разных российских регионах имело свою специфику, которая обуславливалась различиями в природно-климатических условиях и исторических особенностях складывания аграрного строя. По этой причине крестьянское движение приобрело отличия на региональном уровне, без учета которых невозможна объективная оценка крестьянского движения в целом по стране.
Объектом диссертационного исследования является крестьянство Орловской губернии.
Предмет исследования – крестьянское движение в 1905-1907 гг. в Орловской губернии.
Хронологические рамки исследования охватывают период 1905-1907 гг., что обусловлено общепринятым взглядом на временные границы Первой российской революции. При этом крестьянское движение 1907 года рассматривалось нами за весь календарный год, а не только до 3 июня 1907 г. – формальной даты окончания революции. Данное решение связано с тем, что крестьянское движение подчинялось своим ритмам, которые не были прямо детерминированы изменениями в политической системе страны. С другой стороны, та часть нашего исследования, которая посвящена предпосылкам подъема крестьянского движения в годы Первой российской революции, учитывает, что эти предпосылки складывались на протяжении всего пореформенного периода.
Территориальные рамки исследования определены территорией Орловской губернии в границах 1802-1920 гг. К крестьянскому движению Орловской губернии отнесены только выступления орловских крестьян, совершённые в указанных пределах Орловской губернии. Орловская губерния входила в число российских регионов, где размеры крестьянских наделов были самыми низкими, а цена на землю и арендная плата – наиболее высокими. В структуре крестьянского хозяйства губерний этого типа доля беднейших хозяйств была высокой, зажиточных – низкой. Таким образом, мы можем считать, что Орловская губерния была одним из регионов с наиболее благоприятной почвой для возникновения в крестьянской среде движения социального протеста, что делает крестьянство Орловской губернии удобным объектом для анализа крестьянского движения.
Степень научной разработанности темы. В связи с тем, что крестьянское движение 1905-1907 гг. в Орловской губернии является региональным аспектом общекрестьянского движения, в историографический обзор темы мы включили исследования, посвященные проблемам общим для всего крестьянского движения, и исследования, рассматривающие непосредственно крестьянское движение в Орловской губернии.
Осмысление крестьянского движения 1905-1907 гг. и всей революции имело тесную связь с политическими событиями в стране, вследствие чего историографию темы можно условно разделить на три этапа: 1) дореволюционный (1905-1917 гг.); 2) советский (1917-1991 гг.) и 3) современный (с 1991 г. по наши дни).
Дореволюционный этап (1905-1917 гг.). Дореволюционные аналитики крестьянского движения, выясняя причины, толкавшие крестьян на выступления, обращались в первую очередь к проблемам малоземелья и кризиса продовольственного крестьянского хозяйства. Н.В. Саваренский и С.Н. Прокопович заложили основы территориальной поуездной статистики крестьянского движения. Н.В. Саваренский и С.Н. Прокопович анализировали главным образом экономические выступления крестьян, не придавая значения политическим, что было связано с их представлением об отсутствии у крестьян политического сознания. В то же время, П.П. Маслов и Б.Б. Веселовский отмечали, что бедственное положение деревни создавало благоприятные условия для политической агитации, что влияние партийных агитаторов на крестьянство росло и в какой-то мере способствовало пробуждению у крестьянства политического самосознания. Эти же два автора положили начало изучению Всероссийского крестьянского союза: по их мнению, Крестьянский союз объединял крестьян, не разделявших лозунги революционных партий, и более того – политические партии вообще не могли претендовать на руководство крестьянским движением.
Особое место в историографии крестьянского движения 1905-1907 гг. занимает изучение социальных представлений крестьянства, так как они имеют решающее значение для определения общего характера крестьянской борьбы и ее целей. Исследования в этой области начались с анализа приговоров, направленных крестьянами в высшие учреждения страны. В дореволюционный период крестьянские приговоры стали предметом исследования в работах В. Кудрявцева, А. Васильева, Б. Веселовского, П. Марева, К. Сивкова, П. Маслова. П. Маслов впервые поднял вопрос о влиянии «приговорного» движения на рост организованности и политической грамотности крестьянства.
В дореволюционный период движение крестьян Орловской губернии 1905-1907 гг. не получило в исследовательской литературе специального освещения, однако материалы по данной теме уже начали собираться: Вольное экономическое общество провело анкетирование своих корреспондентов по вопросу об аграрном движении 1905-1906 гг., и в числе прочих свои ответы прислали корреспонденты из Орловской губернии. Ответы орловских корреспондентов систематизировал в своем обзоре С.Н. Прокопович.
Советский этап (1917-1991 гг.). Стержнем советской историографии крестьянского движения 1905-1907 гг. стала концепция В.И. Ленина, которую большевистский лидер выразил в ряде своих трудов: «Социализм и крестьянство» (1905 г.), «Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905-1907 гг.» (1907 г.), «О “природе” русской революции» (1908 г.), «К оценке русской революции» (1908 г.) и др. В своих работах Ленин назвал крестьянство ядром российской революционной демократии, ибо национализация земли, к которой, как считал Ленин, стремится крестьянство, была невозможна без свержения самодержавия и ликвидации помещичьего землевладения. При этом Ленин полагал, что помимо общекрестьянской борьбы против самодержавия и помещиков имеет место «вторая социальная война» в деревне – между беднотой и кулачеством, сельским пролетариатом и сельской буржуазией. Однако решение аграрного вопроса зависело, по мысли Ленина, не только от напора крестьянского движения, но главным образом от способности крестьянства стать союзником пролетариата в борьбе с пережитками прошлого и способности пролетариата возглавить крестьянские массы.
В советское время в разработке статистики крестьянского движения центр внимания постепенно сместился от статистики территориальной к подсчету непосредственно количества крестьянских выступлений. Связано это было с тем, что территориальная статистика не учитывала уровень интенсивности крестьянской борьбы. Впервые общероссийские данные о количестве крестьянских выступлений были приведены С.М. Дубровским на основе материалов Департамента полиции.
Советские историки, по сравнению с предшествующим периодом, существенно расширили изучение отдельных форм крестьянского движения. Сельскохозяйственным забастовкам уделено значительное внимание в исследованиях А.В. Шестакова и М.Н. Шумилова. Различные формы сопротивления крестьян аграрным мероприятиям правительства, а также внутрикрестьянских столкновений нашли отражение в работах С.М. Дубровского, С.М. Сидельникова и Г.А. Герасименко. Антиклерикальное движение крестьян стало объектом исследования Л.И. Емелях.
«Приговорному» движению советские историки поначалу дали резко негативную оценку, как мирной форме протеста, тормозящей, по их мнению, настоящую революционность. Однако, начиная с 50-х годов, позиция советских исследователей поменялась: «приговорное» движение стали оценивать в положительном ключе, в крестьянских приговорах находить революционно-демократические требования. В 50-е – 70-е годы XX в. изучением приговоров местных организаций Всероссийского крестьянского союза занимались Е.И. Кирюхина и С.М. Дубровский, приговоров и наказов крестьян во II Государственную Думу – Е.Г. Василевский и А.И. Нильве.
Марксистское представление о классовой сущности социальной психологии вынуждало советских исследователей ограничивать свое внимание в основном эволюцией социально-политических воззрений крестьянства. Со второй половины 1980-х годов, когда отечественная наука стала освобождаться от политического диктата и навязанных сверху стандартных схем, отечественные исследователи крестьянского движения начинают изучение новой для советской историографии темы – структуры общественного сознания крестьянства. Этому немало способствовало применение контент-анализа и математических методов.
История крестьянских организаций 1905-1907 гг. являлась одной из тем советских исследований. Всероссийскому крестьянскому союзу были посвящены работы А.В. Шестакова, Е.И. Кирюхиной и В.В. Гармизы. Другие крестьянские организации, такие как крестьянские комитеты, стачечные комитеты, советы крестьянских депутатов, боевые дружины, рассматривались Л.Т. Сенчаковой.
Для советских историков своего рода идеей фикс была задача показать руководство со стороны большевистской партии крестьянской революционной борьбой, роль же других политических сил сознательно затушевывалась. Вопрос о деятельности большевиков в деревне, в свою очередь, рассматривался в неразрывной связи с такими темами как гегемония пролетариата в революции и союз рабочего класса с крестьянством. Среди работ по данной тематике следует выделить труды Е.А. Мороховца, В.И. Тропина, П.И. Климова и Л.Т. Сенчаковой, хотя и страдающие политической ангажированностью, но содержащие интересный фактический материал. Все остальные партии кроме большевистской стали для советских исследователей самостоятельным объектом изучения только в 70-80-е годы XX века. Накануне «перестройки» появились работы В.Н. Гинёва о борьбе неонароднических партий за крестьянство и Д.А. Колесниченко – о трудовиках.
В советское время появились исследовательские работы по крестьянскому движению в Орловской губернии периода Первой российской революции. К юбилею революции орловский истпартотдел на основе материалов орловского архива подготовил сборник «1905 г. в Орловском крае», вышедший в 1926 г. Крестьянскому движению в Орловской губернии, по мнению авторов сборника, были присущи стихийность, отчаяние и мечта о «вольной земле».
В 1930-е годы к теме крестьянского движения черноземных губерний обращались В. Алексеев и М. Лурье. В. Алексеев считал решающим фактором крестьянской борьбы в 1905 г. противоречия внутри самой экономики сельского хозяйства, вызванные развитием капитализма. М. Лурье стержневой идеей своей статьи сделал доказательство тесной связи крестьянского движения с рабочим. В 1948 году вышла статья М. Егорова, посвященная крестьянскому движению в Центральной Черноземной области в 1907-1914 гг. Автор сделал вывод, что столыпинское аграрное законодательство обострило противоречия в деревне и расширило почву для классовой борьбы.
В 1955 г. увидела свет книга Е.С. Пасекунова «Брянский край в революции 1905-1907 гг.», где в числе прочего описывалось крестьянское движение четырех уездов Орловской губернии, ставших частью Брянской области. По мнению Е.С. Пасекунова, крестьянская революция в Брянском крае «развернулась под непосредственным и прямым влиянием забастовочной борьбы рабочих».
Статья П.Н. Абрамова о крестьянском движении 1905-1906 гг. в центрально-черноземных губерниях выгодно отличалась от названных ранее работ большей глубиной проработки проблемы и широтой освещаемых аспектов крестьянского движения. Исследователь с привлечением статистических данных рассматривал формы и направления крестьянского движения, его стадии, интенсивность и территориальный охват, вопросы имущественного положения и возрастного состава участников крестьянских выступлений, влияния партийной агитации на крестьян, взаимосвязи крестьянского и рабочего движения.
Большое число материалов о крестьянском движении в Орловской губернии 1905-1907 гг. было введено в научный оборот благодаря сборнику «Революционное движение в Орловской губернии в период первой русской революции 1905-1907 гг.» (Орёл, 1957).
Последней исследовательской работой советского времени, уделившей отдельное внимание крестьянскому движению Орловского региона, стал труд В.А. Степынина «Крестьянство Черноземного центра в революции 1905-1907 гг.» (Воронеж, 1991). Исследователь акцентировал внимание на вопросах, не проясненных в предшествующей литературе, к числу которых он отнес роль общины в организации крестьянских выступлений, влияние разрядности крестьян на ход классовой борьбы в деревне, деятельность местных организаций политических партий в деревне, причины колебаний числа крестьянских выступлений в отдельных губерниях и уездах.
Советским историкам, несомненно, принадлежит большая заслуга в изучении крестьянского движения 1905-1907 гг. в Орловской губернии: они подняли значительный фактический материал, постарались учесть по возможности все крестьянские выступления, их формы и направления. Однако над исследователями довлел диктат политической доктрины, существенно ограничивающей свободу интерпретации выявленных фактов и заставлявшей историков зачастую на пустом месте изыскивать доказательства мощного влияния на крестьянство рабочего класса и большевиков.
Современный этап (с 1991 г. по наши дни). Крушение советского строя привело к тому, что в начале 1990-х годов российская историческая наука отказалась от марксистской парадигмы. Новой общепризнанной модели решения исследовательских задач с тех пор не сформировалось, однако большой популярностью стала пользоваться теория модернизации, зародившаяся в середине XX века на Западе. Сопротивление процессам модернизации (переходу к индустриальному обществу) со стороны крестьянства – страта традиционного общества – является, с точки зрения сторонников теории модернизации, основополагающей причиной крестьянских движений Нового и Новейшего времени. В первой половине 1990-х годов историк-аграрник В.П. Данилов выдвинул концепцию «крестьянской революции 1902-1922 гг.» в России, объясняющую крестьянское движение реакцией крестьян на индустриальную модернизацию.
Англо-российский социолог Т. Шанин предложил взгляд на события 1905-1907 гг. в России как на первую в мире революцию нового типа – революцию, характерную для «развивающихся обществ», в которой крестьянство было революционной, а не контрреволюционной силой.
С.А. Нефёдов описал крестьянское движение 1905-1907 гг. с точки зрения демографически-структурной теории.
В 1990-е годы российские ученые стали перенимать западный подход к изучению крестьянского сознания как ментальности. Крестьянскую ментальность в свете социальных конфликтов начала XX века изучали С.В. Лурье, Л.Т. Сенчакова, О.Г. Буховец, В.П. Булдаков, О.А. Сухова. Взаимоотношения крестьянской общины с государственной властью в начале XX века, влияние общины на сознание и социальное поведение крестьян исследовал в своих работах О.Г. Вронский.
А.А. Куренышевым была написана обстоятельная работа о Всероссийском крестьянском союзе. Процессы и формы самоорганизации российского крестьянства в условиях революционной трансформации общества изучались А.В. Посадским. Из работ постсоветского времени, затрагивающих вопрос борьбы революционеров за крестьянство, необходимо отметить фундаментальный труд М.И. Леонова об эсерах.
Постсоветский период не принес, к сожалению, существенного продвижения в разработке темы крестьянского движения в Орловской губернии попросту потому, что историки не проявили к ней достаточного интереса. Мы можем отметить лишь статью Р.Г. Демидова о формах и методах крестьянского движения в Центральном Черноземье в 1907-1916 гг. и статью В.Б. Безгина, в которой автор прослеживает связь алгоритма крестьянских выступлений и общинного уклада.
Подводя итог историографическому обзору в целом, мы должны отметить огромную работу, проделанную исследователями как в области построения теорий, так и в сфере изучения конкретно-исторических проблем. Современное разнообразие теоретических подходов, на наш взгляд, идет на пользу исследованиям крестьянского движения, так как позволяет взглянуть на проблему с разных ракурсов. Тематика конкретно-исторических исследований расширяется, открывая новые возможности и пути получения информации о социальной активности крестьянства.
Что же касается изучения орловского крестьянского движения 1905-1907 гг., мы, нисколько не умаляя достижений предшественников, должны констатировать, что специальное комплексное исследование темы отсутствует. За исключением монографии В.А. Степынина, движение орловских крестьян 1905-1907 гг. не рассматривалось как целостность в губернском масштабе и за все три революционных года. Однако в труде В.А. Степынина, как и в других работах, предшествующих нашему исследованию, применительно к Орловской губернии был затронут гораздо меньший круг вопросов, а также далеко не полностью были использованы возможности Государственного архива Орловской области, что сказалось на итоговых результатах.
Целью исследования является определение причин и предпосылок возникновения крестьянского движения 1905-1907 гг. в Орловской губернии, анализ его направленности, характера, форм и динамики.
Достижение поставленной цели требует решения следующих задач:
выявить влияние экономического положения орловского крестьянства, русско-японской войны и неурожаев 1905-1907 гг. на формирование причин и предпосылок крестьянского движения в Орловской губернии;
установить поводы и катализаторы возникновения крестьянских волнений;
проанализировать формы крестьянского движения и тенденции их изменений;
изучить влияние ментальных установок на содержание крестьянских действий и требований;
дать оценку роли крестьянских организаций и политических партий в крестьянском движении;
проследить основные этапы и динамику крестьянского движения;
охарактеризовать действия светских и церковных властей губернии против крестьянских выступлений.
Источниковая база исследования. Для решения задач исследования был привлечен комплекс опубликованных и неопубликованных источников, которые можно разделить на группы: 1) законодательные акты; 2) документы официального делопроизводства; 3) статистические сборники и материалы; 4) периодическая печать; 5) документы личного происхождения.
Законодательные акты представлены в диссертации указом 18 февраля 1905 г. о петициях на «высочайшее» имя, законом 20 февраля 1906 г. об учреждении Государственной Думы, указом 4 марта 1906 г. о создании землеустроительных комиссий, указом 9 ноября 1906 г. о порядке выхода крестьян из общины. Государственное законодательство демонстрирует суть внутренней политики российских властей, в том числе в крестьянском вопросе.
Материалы официального делопроизводства являются обширной группой источников, которую уместно распределить на подгруппы: а) документы правоохранительных органов; б) материалы хозяйственных и административных учреждений; в) материалы военных учреждений; г) материалы Государственной Думы; д) документы, исходящие от крестьян.
Из документов правоохранительных органов (полиции, жандармов, судов) можно почерпнуть наиболее подробную и полную информацию о настроении населения, о причинах и поводах возникновения крестьянских выступлений, временных рамках выступлений, требованиях и целях крестьян, формах крестьянской борьбы, участниках выступлений, мерах властей по восстановлению порядка. Мы изучили материалы правоохранительных органов, обнаруженные нами в фондах Особого отдела Департамента полиции МВД (ГАРФ, ф. 102), Канцелярии орловского губернатора (ГАОО, ф. 580), Орловского губернского правления (ГАОО, ф. 4), Орловского губернского жандармского управления (ГАОО, ф. 883), Орловского уездного полицейского управления (ГАОО, ф. 706), Орловского окружного суда (ГАОО, ф. 714) и прокурора Орловского окружного суда (ГАОО, ф. 635). Также нами использовались сборники документов, в которых публиковались источники этой подгруппы как из орловского, так и из центральных архивов.
Ценная статистическая и иная информация, касающаяся социально-экономического положения крестьянства, имеется в опубликованных материалах правительственных комиссий и комитетов, обследовавших состояние сельского хозяйства. Помимо сведений, собиравшихся для центральных ведомств, нами брались в расчет и данные местного самоуправления. Для выяснения размеров продовольственной нужды населения, пострадавшего от неурожаев, пришедшихся на годы революции, большое значение имеют доклады и отчеты орловского земства. Кроме того, из хранящегося в ГАОО фонда Орловской губернской земской управы (ф. 525) мы взяли сведения о количестве крестьян-переселенцев из Орловской губернии.
Значимым источником по крестьянским выступлениям и направленным против них мерам властей являются документы орловского губернатора и его канцелярии (ГАОО, ф. 580). К губернатору сходились все нити управления губернией: должность губернатора в дореволюционной России совмещала в себе не только административные, но и полицейские, судебные и военные функции.
Документы Орловского губернского по воинской повинности присутствия (ГАОО, ф. 3) позволили нам прояснить вопрос, имел ли место бойкот орловскими крестьянами мобилизации в 1905 г.
Делопроизводственные материалы Государственной Думы, использованные нами, – это опубликованные стенографические отчеты заседаний данного представительного учреждения. Выступления орловских депутатов-крестьян на заседаниях Думы дают возможность прояснить точку зрения орловского крестьянства на главные проблемы внутренней жизни страны.
Документы, исходящие от крестьян, обрисовывают положение крестьянства с позиции самих членов этой социальной группы: их проблемы, требования и надежды. К данной подгруппе источников относятся: приговоры крестьянских сходов, прошения, наказы. Эти источники получены нами из фондов Канцелярии орловского губернатора (ГАОО, ф. 580) и Орловского окружного суда (ГАОО, ф. 714), газет «Орловский вестник» и «Мысль», а также из сборника документов «Приговоры и наказы крестьян Центральной России. 1905-1907 гг.» (М., 2000).
Статистические сборники и материалы – третья группа источников диссертации. Они несут в себе сведения о численности населения и населенных пунктов, занятиях крестьян, хозяйственных, социальных и других аспектах жизни деревни. В диссертации использовались как издания Центрального статистического комитета МВД, так и местные издания Орловского губернского статистического управления («Обзор Орловской губернии» – печатное приложение к всеподданнейшим отчетам губернатора) и Орловской губернской земской управы.
Периодическая печать составляет четвертую группу привлеченных нами источников. Из связанной с партиями прессы нами извлекались только наказы орловских крестьян в Государственную Думу. Орловскую непартийную периодику представляют в нашем исследовании издания «Орловский вестник», «Орловские губернские ведомости» и «Орловские епархиальные ведомости». «Орловский вестник» – крупнейшая независимая газета Орловской губернии в начале XX века. Среди материалов газеты были приговоры крестьянских обществ, судебные слушания некоторых аграрных дел, статьи о хозяйственном положении крестьян, о крестьянских волнениях, о ходе выборов в Государственную Думу. Официальные печатные органы – «Орловские губернские ведомости» и «Орловские епархиальные ведомости» – привлекались нами как источник информации о позиции и мерах государственной и церковной власти в отношении крестьян. В этих изданиях печатались указы и распоряжения властей, официальные объявления, материалы пропагандистского характера.
Пятой группой источников диссертации являются документы личного происхождения: письма революционеров и участников крестьянского движения, найденные нами в фондах 580 и 635 ГАОО. Источники этой группы повествуют о деятельности их авторов, личном восприятии происходящего участниками событий.
Методологической основой исследования являются принципы историзма, объективности и системности, предполагающие комплексное изучение объекта в его целостности и развитии. В качестве объяснительной модели автор принял теорию модернизации в той ее части, которая касается противоречий и социальных конфликтов, возникающих при переходе от традиционного общества к индустриальному.
В исследовании использовались общеисторические научные методы: историко-генетический метод способствовал выявлению причин и факторов социальной активности крестьян Орловской губернии; метод периодизации был использован для выделения основных этапов крестьянского движения 1905-1907 гг. в Орловской губернии; сравнительно-исторический и историко-типологический методы применялись при классификации форм крестьянского движения, выявлении особенностей протестных действий крестьян по районам и на различных этапах движения.
Достижение цели исследования потребовало обращения к методам количественного анализа. Статистический метод применялся нами для характеристики экономического положения орловского крестьянства, для изучения «приговорного» движения и выраженных в нем программных требований крестьянства, а также для определения таких количественных показателей крестьянского движения, как число крестьянских выступлений по территориальным единицам, периодам и формам.
В качестве основной единицы количественной характеристики крестьянского движения мы приняли крестьянское выступление. Под крестьянским выступлениям мы понимаем идущее вразрез с действующим законодательством деяние, совершённое крестьянами с целью достижения желаемых ими социальных изменений. Продолжительность крестьянского выступления мы считали от его начала до пресечения властями или добровольного отказа крестьян от дальнейших правонарушений. Если крестьянское выступление начиналось в одном месяце, а заканчивалось в другом, то при распределении выступлений по месяцам мы записывали выступление к каждому из охваченных им месяцев. Но при этом за год такое выступление считалось как одно. Подобным образом мы поступали, если выступление переходило из одного года в другой: оно засчитывалось к каждому году, но в итоге за революционное трехлетие считалось как одно. Некоторые крестьянские выступления обладали сложной структурой, сочетая в себе несколько форм борьбы. Такие «составные» выступления мы разделяли на отдельные элементы по формам борьбы.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Производственно-материальная база крестьянского хозяйства Орловской губернии к моменту начала Первой российской революции находилась в кризисном состоянии, для большинства крестьян доходы с собственного хозяйства не обеспечивали прожиточный минимум.
2. Русско-японская война 1904-1905 гг. и особенно серия неурожаев, ударивших в 1905-1907 гг. как по отдельным уездам, так и по Орловской губернии в целом, стали экстремальными факторами, усугубившими проблемы крестьянского хозяйства и поставившими орловское крестьянство на грань выживания. Угроза голода стала одной из главных причин как посягательств крестьян на чужую собственность, так и конфликтов крестьян с представителями властей.
3. С точки зрения крестьянской трудовой этики социально-экономический строй Российской империи в области земельных отношений воспринимался как несправедливый, что позволяло участникам крестьянских выступлений считать свои действия оправданными на ценностном уровне. Представление о праве затраченного труда как условии обретения земли составляло основу крестьянских претензий на земли частных владельцев.
4. Слой орловского крестьянства, отличающийся наибольшей социальной активностью, был представлен крестьянами, в силу разных причин вынужденными осваивать новые для себя виды деятельности за пределами родного села. Это прежде всего те крестьяне, которые уходили из села на сторонние заработки, и те, которые прошли службу в армии.
5. Крестьянское движение 1905-1907 гг. в Орловской губернии прошло через ряд четко выраженных подъемов и спадов, имело традиционалистскую направленность и преимущественно стихийный характер со слабой политической компонентой.
6. Российским оппозиционным политическим партиям не удалось ни создать в среде орловского крестьянства сколько-нибудь серьезной сети организаций, ни оказать существенное влияние на ход крестьянской борьбы.
7. В борьбе с крестьянским движением орловские губернские власти и руководство Орловской епархии столкнулись с рядом серьезных трудностей: губернские власти имели весьма ограниченные наличные силы для подавления беспорядков, деятельность же церковных кругов не достигла большого эффекта из-за слабого авторитета официальной церкви у населения. При этом действия крестьян против представителей государственной власти, как правило, не имели целью изменение государственного строя, а действия крестьян против священнослужителей не означали борьбу с религией.
Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые предпринято комплексное исследование феномена крестьянского движения 1905-1907 гг. на территории Орловской губернии во всем многообразии его проявлений и факторов. Автор намеревается восполнить пробелы, наличествующие в историографии темы: недостаточно разработан вопрос об экономических предпосылках крестьянского движения в Орловской губернии и ментальных факторах формирования социальной агрессии орловских крестьян; почти не освещались проблемы влияния русско-японской войны и неурожаев на крестьянское движение Орловской губернии; слабо изучена деятельность государственного аппарата Орловской губернии по борьбе с крестьянским движением; не затрагивались вовсе темы крестьянского антисемитизма в Орловской губернии в революционные годы, сельского пьянства как сопутствующего крестьянским выступлениям фактора, антиреволюционной деятельности православной церкви в крестьянской среде. При разработке темы исследования был привлечен широкий круг источников, часть из которых впервые вводится в научный оборот. Автор применил отличную от предшественников методику подсчета крестьянских выступлений, которую считает наиболее объективной.
Практическая значимость исследования. Материалы и выводы исследования могут быть привлечены при дальнейшей разработке крестьяноведческой проблематики. Результаты исследования могут быть использованы в образовательном процессе при подготовке обобщающих трудов и учебных пособий по истории региона и России в целом, а также специальных курсов по крестьяноведению.
Апробация работы. Основные положения работы докладывались на региональных, всероссийских и международных научно-практических конференциях. Содержание диссертации достаточно полно отражено в семи научных работах, из которых три опубликованы в изданиях, рекомендованных ВАК.
Структура диссертации построена на основе проблемно-хронологического принципа исследования и изложения материала. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка используемых источников и литературы, трех приложений.
Экономическое положение орловского крестьянства накануне Первой российской революции
Большинство историков сходится во мнении, что в XX век Российская империя вступила в состоянии острого аграрного кризиса, наиболее болезненно ощущавшегося в центре Европейской России и обусловившего участие крестьянства в русских революциях. На причины аграрного кризиса существуют две основных подхода: первый видит главную причину в крестьянском малоземелье, возникшем вследствие политики государства, направленной на защиту интересов дворянства; второй рассматривает кризис как агрикультурный, как несоответствие в данных хозяйственных условиях емкости территории и численности населения90. Б. Н. Мироновым, кроме того, была высказана точка зрения, что материальное неравенство в российском обществе начала XX века носило весьма умеренный характер, и причиной революции явилось не оно сам по себе, а осознание крестьянством этого неравенства через призму своих уравнительных идеалов91. Представляется, что Миронов прав в том, что для анализа причин революций важен не столько сам уровень жизни, сколько отношение человека к своему существующему имущественному, социальному или правовому положению. Однако главное воздействие на крестьян, вероятно, оказало не осознание материального неравенства, а осознание своей вполне реальной бедности и неспособности правительства исправить ситуацию.
Данные государственной и земской статистики позволяют дать характеристику экономического положения орловского крестьянства накануне Первой российской революции.
Согласно первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. всего лиц крестьянского сословия в Орловской губернии было 1.836.584. Из них в городах проживало 110.196, в сельской местности - 1.726.388 человек92. Всё сельское население губернии составляло 1.789.790 человек93, стало быть, на селе жило 63.402 некрестьян. Сословную принадлежность и род занятий следует различать, поэтому далее будут рассматриваться крестьяне как самостоятельные работники, занятые в сельском хозяйстве. Земледелие, по данным переписи, было главным занятием для 1.611.837 человек, животноводство - для 6.310 человек94. Между количеством крестьян в сельской местности и количеством людей, занятых земледельческим трудом и животноводством, получается разница в 108.241 человека. Это были жители фабричных поселков (таких как Дятьково, Любохна, Радица и др.), работники сельскохозяйственной промышленности, а также сельские ремесленники, лавочники, торговцы и пр.
Решающими факторами, оказывающими влияние на развитие крестьянских хозяйств, были обеспеченность рабочей силой, земельными угодьями, скотом и инвентарем.
В Орловской, как и в других центрально-черноземных губерниях, существовало аграрное перенаселение: несоответствие размера посевных площадей рабочим силам деревни, вследствие которого значительное количество крестьян оказывалось в ситуации неполной занятости в земледелии. Можно согласиться с тем, что, как пишет Н. Л. Рогалина, «избыток земледельческого населения возник под действием передельного общинного механизма в условиях архаичных систем хозяйствования»95.
Точной методики подсчета размеров аграрного перенаселения нет, условные цифры можно получить, исходя из общего числа работников и площади посева, которую может убрать один работник в течение уборочной страды. По подсчетам А. В. Перепелицына, избыток рабочей силы в Орловской губернии на селе увеличился с 533,0 тыс. человек (62,0 % всех сельских работников) в 1890 г. до 811,2 тыс. человек (71,2 % всех сельских работников) в 1900 г.96 Проблема «лишних» работников состояла не в том, что для них в деревне вообще не находилось работы, а в том, что их занятость носила нерегулярный характер: в уборочную пору село задействовало в работах максимум своих трудовых ресурсов, однако в остальное время образовывался избыток рабочих рук.
В крестьянском хозяйстве главным средством производства являлась земля. Царский Центральный статистический комитет МВД, анализируя данные поземельной переписи 1905 г., исходил из того, что минимум земли, необходимой крестьянину для ведения самостоятельного хозяйства в черноземных губерниях, составляет 5 дес. на двор. Хозяйства в 5-10 дес. были зачислены в среднеземель-ные, что позволило государственным статистикам довести число середняцких дворов в Орловской губернии до 69,5 % . Возможно, при должном уровне сельскохозяйственной техники и агрокультуры 5 десятин действительно хватило бы для обеспечения прожиточного минимума, но при тех рутинных способах обработки земли, которые господствовали у крестьян, земли им требовалось существенно больше. По мнению В. Г. Тюкавкина, для прожиточного минимума в черноземной зоне крестьянам требовалось 8-8,5 дес. на двор. Хозяйства в 8-15 дес. можно считать середняцкими, а свыше 15 дес. - многоземельными98. Конечно, группировка по количеству земли на двор имеет тот существенный недостаток, что при этом берется в расчет средний размер семьи, а не реальное число работников и едоков. Однако такой метод был взят за основу при проведении переписи 1905 г., которая служит важнейшим источником данных по землевладению в рассматриваемый период.
Если размер середняцкого хозяйства определять в 8-15 дес. на двор, то экономическое положение орловских крестьян выглядит откровенно неприглядно: недостаток земли испытывали 74,3 % от общего числа крестьянских дворов, середняки составляли 24,4 % дворов, а зажиточные - всего лишь 1,3 % (см. Прил. 1, табл. 1).
Необходимо принять во внимание, что крестьянское землевладение на надельных землях различалось по формам. 257.658 крестьянских дворов Орловской губернии (89,7 % от общего числа дворов) владели землей на правах общинной собственности, 29.508 дворов (10,3 % от общего числа дворов) - на правах подворной собственности". У подворных владельцев был существенно выше процент середняцких и многоземельных хозяйств, чем у общинных (см. Прил. 1, табл. 2). Середняки составляли 50,4 % подворных владельцев и лишь 21,4 % общинных. Процент зажиточных хозяев у подворников по сравнению с общинными собственниками был выше более чем в два раза (2,7 % против 1,2 %). Подворные владельцы были обеспечены землей лучше общинных. На двор подворного владения приходилось в среднем 8,5 дес. земли, на двор общинного - только 6,8 дес. Здесь, видимо, сказалось отсутствие переделов в подворных сельских обществах.
На обеспеченность крестьян землей оказывала влияние не только форма владения, большую роль играло то, к какой категории (разряду) принадлежало когда-то крестьянское хозяйство - государственным крестьянам, удельным или владельческим. Более всего в Орловской губернии было бывших владельческих крестьян (159.705 дворов, 55,6 % от общего числа дворов), затем шли бывшие государственные (109.499 дворов, 38,1 %) и бывшие удельные крестьяне (17.962 дворов, 6,3 %)100. Удельные и государственные крестьяне получили при освобождении большие наделы, чем владельческие, и эта разница в размерах надела к 1905 г. вполне сохранилась, что отразилось на количестве бедняцких хозяйств: у бывших владельческих они составляли 89,2 %, у бывших государственных -55,5 %, у бывших удельных - 56,1 % (см. Прил. 1, табл. 3). Бедняцкие хозяйства бывших помещичьих крестьян были самой многочисленной группой орловского крестьянства накануне революции: 142.475 из 287.166 дворов, или 49,6 %. В подавляющем большинстве это были общинные собственники (140.732 двора), так что можно говорить о том, что в орловской деревне существовала многочисленная - 49 % от общего числа - прослойка крестьян-общинников, имеющая причины быть недовольной своим положением, исповедующая уравнительные принципы и привыкшая видеть в частных владельцах своих давних оппонентов.
Уезды, где процент бывших государственных и бывших удельных крестьян был наиболее велик, в плане обеспеченности крестьян землей находились в более благоприятных условиях по сравнению с остальными. Однако большое влияние оказывал тот фактор, что крестьяне одной и той же категории получили в различных уездах далеко не одинаковые наделы. В целом, чем больший процент кресть 38 янского населения уезда составляли бывшие государственные и бывшие удельные крестьяне, и чем большие наделы они получили, тем больше средний размер надела по уезду превышал надел наименее обеспеченной категории крестьян -бывших владельческих (см. Прил. 1, табл. 4).
Практиковавшиеся крестьянами переделы земли обуславливали тесную связь прироста населения и количества земли на двор. За период 1871-1905 гг. сельское население Орловской губернии выросло с 1180,8 тыс. до 2029,4 тыс. человек, то есть на 71,9 %101. Более того, темпы роста населения Орловской губернии увеличивались (см. Прил. 1, табл. 5). Демографический рост привел к сокращению размеров надела, которое коснулось всех категорий крестьян (см. Прил. 1, табл. 6).
Малоземелье толкало крестьян расширять запашку на своих землях, а также искать дополнительные или альтернативные источники самообеспечения. Предельно допустимый процент распашки земель (80 %) в Орловской губернии был достигнут в начале 80-х годов XIX века, а в 1900 г. процент пашни составил 84,2 %ш\ Увеличение пашни велось за счет сокращения лесов, пастбищ, лугов и имело серьезные отрицательные последствия: истощение почвы, нарушение системы севооборотов, уменьшение поголовья скота. Временные выгоды от расширения пашни оборачивались для крестьянина большими потерями в будущем.
Сельскохозяйственные забастовки
Крестьянские выступления, направленные на достижение своих целей путем остановки работ в экономиях, целесообразно разграничить на виды. Эти выступления можно разделить на сельскохозяйственные забастовки и принудительное прекращение работ крестьянами, не работающими в экономиях. Забастовки, то есть коллективный организованный отказ от исполнения трудовых обязанностей с целью добиться от работодателя выполнения каких-либо требований, можно также подразделить на два типа: забастовки вольнонаемных рабочих и забастовки крестьян, обязанных произвести работы у землевладельца в качестве отра-ботков. Среди забастовок вольнонаемных рабочих в свою очередь следует выделить две подгруппы: забастовки по инициативе самих сельскохозяйственных рабочих и забастовки рабочих по инициативе и при поддержке крестьян их селений.
Подавляющее большинство забастовок и принуждений рабочих к оставлению работ в Орловской губернии пришлось на 1906 год (77 случаев). В 1905 г. таких происшествий было 6, в 1907 г. - 3. Забастовки, за редким исключением, происходили в летние месяцы, что было связано с сезонным характером сельских работ - даже небольшой перерыв в работах в период уборки урожая грозил потерей последнего. Поэтому остановка работ в летнее время была для землевладельца наиболее затратной и заставляла идти на уступки. Конечно, потери от забастовок несли и сами бастующие, поэтому забастовки, как правило, были краткосрочными - от нескольких дней до недели. Вероятно, неделя-полторы был тот предел, за которым кончался запас прочности забастовщиков. К примеру, за время забастовки в Литижском имении М. В. Воейковой в Севском уезде, длившейся десять дней (30 мая - 8 июня 1906 г.), крестьяне с. Литиж по оценке севского исправника потеряли около 5.000 рублей - немалую по тем временам сумму .
Причиной появления в Орловской губернии сельскохозяйственных забастовок как формы борьбы был пример крестьян соседних губерний, устраивавших такие забастовки, и орловских крестьян-отходников, видевших забастовки на заводах и шахтах.
Советник Орловского губернского правления В. П. Руткевич, отправленный орловским губернатором 1 июля 1906 г. в Волховский уезд для принятия мер к прекращению сельскохозяйственных забастовок, в своем донесении 4 июля 1906 г. причиной всего болховского движения назвал возвращение массы шахтеров из закрытых копей232.
Севский уездный исправник Н. А. Скрябин 29 июня 1906 г. рапортовал орловскому губернатору о том, что все сельскохозяйственные забастовки в Севском уезде начались после того, как прибыли из других губерний и главным образом из Курской губернии рабочие, выгнанные местными крестьянами. Прибывшие остались без работы и, влияя на свои сельские общества, также стали требовать уда-ления чужих рабочих из имений .
Забастовок по инициативе самих вольнонаемных рабочих в Орловской губернии было относительно немного - 18: 4 - летом 1905 г., 11 - в конце весны и летом 1906 г., 1 - осенью 1906 г. и 2 - летом 1907 г. Они затронули 8 уездов из 12: 9 забастовок произошло в Севском уезде, по две - в Елецком и Мценском, по одной - в Орловском, Волховском, Кромском, Ливенском и Трубчевском. Крупней 89 шими из них были забастовки 30 и 31 мая 1906 г. в Литижском имении М. В. Воейковой и ее же Татьянинском и Владимирском хуторах в Севском уезде. По донесениям севского исправника, сначала 30 мая в полном составе - 160 человек -забастовали рабочие Литижского имения, а затем на следующий день - рабочие двух хуторов. Требования они предъявили одинаковые: 1) увеличение жалования в размере от 70 % до 85 %; 2) сокращение рабочего времени с тем, чтобы работы производились с 6 утра до 6 вечера; 3) уничтожение штрафов, увольнений и всяких взысканий за упущения при работах; 4) улучшение пищи и чистота на кухнях; Ї 5) вежливое отношение к рабочим и обращение с ними на «Вы»; 6) выписка газет і за экономический счет. Администрация 31 мая 1906 г. рассчитала всех рабочих, однако через несколько дней с рабочими было достигнуто соглашение: во всех имениях Воейковой жалование увеличивалось на 20-30 %, улучшалось питание, было обещано завести в казармах подушки и тюфяки, а по праздникам отпускать чай. К 8 июня 1906 г. все рабочие вернулись к работам23 .
Что касается остальных забастовок по инициативе рабочих, то их требования были следующие: в 3 случаях - увеличение жалования и улучшение пищи, в 5 - только увеличение жалования, в 2 - улучшение пищи и сокращение рабочей нормы, в 4 - только улучшение пищи и для одного случая требования выяснить не удалось. В 5 случаях из перечисленных требования были полностью или частично удовлетворены, в 9 - работы возобновились на прежних условиях, или рабочие были рассчитаны, в 1 - итог забастовки нами не был установлен. Таким образом, забастовки, устраиваемые по инициативе рабочих, преследовали целью улучшение условий труда и не были направлены против хозяйства владельцев самого по себе, так как оно было для них источником к существованию.
От забастовок, в которых помимо тех крестьян, кто работал в экономии, участвовали и их односельцы, работы останавливались в экономиях 58 раз. Эти инциденты произошли: 1 - в декабре 1905 г., 45 - в июне 1906 г., 10 - в июле 1906 г., по одному в августе и сентябре 1906 г. Забастовке такого типа, как правило, предшествовал сельский сход, который оформлял крестьянские требования в виде приговора. Сельскохозяйственные рабочие выступали здесь как часть кре 90 стьянского общества, подчиненная его интересам. Если землевладелец не соглашался принять предъявленных ему требований, крестьяне в большинстве случаев, кроме того, что сами бойкотировали работы, еще и пытались заставить уйти всех остальных рабочих. 52 забастовки из 58 сопровождались насильственным снятием рабочих, либо же рабочие ушли вследствие угроз или уговоров со стороны крестьян. В еще одной забастовке крестьяне, уклонившись сами от работ в экономии, предполагали прогнать всех оставшихся в ней рабочих, но не успели реализовать этого намерения.
Важно заметить, что крестьянами сгонялись не только чужесельные рабочие, но и рабочие из своего же селения, если последние изначально не примыкали к забастовщикам. Крестьянские общества пытались выступить во время забастовок сплоченной силой, чтобы добиться максимального результата, поэтому использовали принуждение. К примеру, крестьяне д. Юшковой Волховского уезда перед тем, как начать забастовку в экономии В. И. Рябова, 7 августа 1906 г. составили приговор, в котором наряду с требованиями об увеличении заработной платы и уменьшении арендной, прописали, что каждый крестьянин, нарушивший этот приговор, будет подвергнут крестьянским обществом аресту на двое суток .
Цели забастовок, инициаторами которых выступали крестьяне, носили более сложный характер, чем цели забастовок одних рабочих (см. Прил. 1, табл. 18). Почти все такие забастовки содержали требование увеличения заработной платы. Многие владельцы называли устанавливаемые крестьянами цены на рабочие руки экономически неприемлемыми, разорительными для хозяйства. Например, сев-ский землевладелец Черничин заявил в июне 1906 г. крестьянам с. Доброводья, что требуемая ими плата поденщикам (1 руб. мужчине и 75 коп. женщине) настолько высока, что для него выгоднее оставить урожай несобранным .
И владельцы, и полиция смотрели на забастовки как на средство расстроить частновладельческое хозяйство с тем, чтобы вынудить владельца от него отказаться. В рапорте 30 июня 1906 г. трубчевский исправник Н. Н. Рагозин охарактеризовал действия крестьян-забастовщиков так: «...Ясно, что крестьяне, следуя выработанной для них программе действий, решили послушно и неуклонно ей следовать в целях изгнания помещиков из их владений, так как они прекрасно сознают, что при созданных ими условиях ведение сельского хозяйства ни для ко-го не мыслимо» . Это устремление крестьян наверняка в каких-то случаях имело место, однако вряд ли можно считать, что всякое повышение платы за работу было для частных владельцев непосильным бременем. И. Н. Емельянов, рассмотрев материалы описаний 15 помещичьих имений Орловской губернии, по которым имелись данные об оплате труда сельскохозяйственных рабочих в начале XX века, установил, что чистый доход в них исчислялся в 188,6 тыс. руб., а затраты на оплату рабочих составляли 71,7 тыс. руб.238
Борьба государственного аппарата Орловской губернии с крестьянским движением 1905-1907 гг
Успех или неудача крестьянского движения в Орловской губернии зависели не только от действий самих крестьян, но и от противодействия, которое им оказывала губернская администрация и правоохранительные органы. Сотрудники администрации, жандармы, полиция и земские начальники, судебные следователи, будучи хранителями государственного порядка, должны были подавлять крестьянские волнения, и эффективность их работы в этом направлении важна для понимания и оценки крестьянского движения.
Под рукой орловских властей для подавления крестьянских беспорядков поначалу были только полицейские стражники, но сразу же стало ясно, что без использования войск удерживать ситуацию под контролем не удастся. Чтобы справиться с всплеском крестьянского движения, произошедшим в феврале-марте 1905 г., были задействованы войска орловского и брянского гарнизонов, а также присланный из Москвы эскадрон драгун Сумского полка. Угроза повторения крупных крестьянских волнений поставила власти перед необходимостью сформировать войска в группы быстрого реагирования.
23 марта 1905 г. штабом Московского военного округа было организовано в Орловской губернии четыре летучих отряда под общим командованием генерал-лейтенанта Бертельса, начальника находящейся в г. Орле 36-й пехотной дивизии. Эти отряды располагались в г. Орле (два батальона 141-го пехотного Можайского полка), г. Брянске (два батальона 144-го пехотного Каширского полка), на ст. Верховье (две роты 142-го пехотного Звенигородского полка) и в г. Ельце (полтора батальона 142-го пехотного Звенигородского полка). В Орловскую гу 153 бернию по распоряжению военного министерства также были командированы четыре сотни казаков, которые разместились по сотне в городах Орле, Ельце, Брянске и Севске . Впоследствии штаб Московского военного округа в зависимости от ситуации менял пункты расположения дежурных частей и их численность.
Однако даже летучих отрядов и казаков оказалось не достаточно в том положении, в котором Орловская губерния пребывала в конце 1905 г. 19 ноября 1905 г. орловский губернатор на письмо трубчевского уездного предводителя дворянства, просившего прислать в Трубчевский уезд конницу, ответил следующее: «Ежедневно я получаю множество писем и телеграмм от помещиков с просьбой оградить от погромов и поджогов их усадьбы присылкою войск. В моем распоряжении на всю губернию в помощь полиции имеется только 15 рот с составом 50 человек в роте и 7 сотен казаков, из которых 2 сотни имеют специальное назначение охранять Брянские заводы; такое ничтожное количество войсковых частей для обширной площади губернии, да еще при бездорожице, не может всюду предотвратить погромов, а временное пребывание войска в той или иной усадьбе не гарантирует, что после ухода его погромы не возобновятся. Рассчитывать на усиление численности войска нельзя, а имеющиеся полицейские урядники и стражники по своей малочисленности не могут оказать какой-либо серьезной зашиты от погромов. По моему мнению, единственным средством является усиление этой постоянной стражи и вооружение ее ружьями. В данное время по моей просьбе прислано оружие и патроны для вооружения стражников, и имеется запас на случай желания помещиков увеличить число стражников на собственные средства, для чего каждый, желающий иметь свою стражу, вносит в казначейство 200 руб. за каждого пешего стражника и 300 руб. за конного454, о чем, по взносе денег, заявляет местному Исправнику, на обязанности которого будет лежать наем, обучение и вооружение стражников»455.
Итак, в ситуации дефицита кадров руководство губернии рекомендовало землевладельцам создавать вооруженную стражу на собственные средства. Это было, вероятно, единственное доступное на тот момент средство усилить охрану. 28 ноября 1905 г. елецкий уездный исправник Н. П. Алексеев жаловался орлов 154 скому губернатору, что приставить к каждой усадьбе стражников для охраны нет возможности, так как в уезде 459 помещичьих усадеб, и только 83 стражника456. В похожем положении были и другие уезды457.
К 14 января 1906 г. по всей Орловской губернии на частные средства было учреждено 9 урядников и 210 стражников , что можно считать небольшим количеством, так как в губернии насчитывалось 190 богатых имений, превышавших 1.000 дес.459 Видимо, здесь сыграла свою роль привычка частных землевладельцев, и в первую очередь дворян, к государственной опеке, порождавшая надежду на решение всех проблем за счет государства460.
Кроме количества, не меньшее значение имело качество тех сил, которые могли быть использованы властями для наведения порядка. Орловский губернатор К. А. Балясный придерживался мнения, что обычная организация уездной полицейской стражи, в том виде, в котором она существовала до 1905 г., оказалась малопригодной при народных волнениях461. 19 мая 1905 г. орловский губернатор просил у министра внутренних дел разрешения вооружить стражников винтовками, но согласие на это получил только 4 ноября 1905 г. В ноябре 1905 г. губернатор Балясный своими циркулярными распоряжениями по полиции собрал всех полицейских стражников в команды по 10-25 человек, оставив на местах лишь то их количество, которое было необходимо для постоянного поддержания сообщения между исправниками и становыми приставами. В каждом уезде были организованы команды по числу станов и размещены при становых квартирах, причем жили стражники на казарменном положении. Каждая такая команда находилась в непосредственном подчинении становому приставу, который по собственному усмотрению мог передвигать ее в пределах стана, как в полном составе, так и отдельными командами численностью не менее пяти человек462.
Проведенные орловским губернатором изменения в организации полицейской стражи устранили не все ее недостатки. 15 января 1906 г. севский уездный исправник Н. А. Скрябин представил орловскому губернатору безрадостную характеристику полиции Севского уезда: приставы мало осведомлены о положении дел и занимаются более отписыванием бумаг; состав стражников и урядников ни 155 куда не годный - исправник уже трех арестовал и двух выгнал вон; команды стражников разнузданы - без дисциплины, без познаний; приставы не занимались с командами, будучи отвлечены беспорядками, и отдельные стражники своих обязанностей не знают и носить оружие не хотят4 3.
К стражникам у полицейских начальников, помимо низкой дисциплины была и другой важный упрек. Дмитровский уездный исправник Барков 22 ноября 1905 г. отмечал: «Стражники представляют собой ненадежную команду на том основании, что они все без исключения местные крестьяне, и можно быть вполне уверенным, что они разделяют ожидания своих односельчан» 4. Воинские пехотные части отличались гораздо большей надежностью, чем полицейские стражники, однако и они иногда вызывали беспокойство у полиции, которой помогали465. Возможно, стражники и солдаты, сами в основном происходившие из крестьянского сословия, действительно не горели желанием применять силу против своих собратьев, но, тем не менее, в Орловской губернии в 1905-1907 гг. не было случаев прямого неповиновения полицейской стражи и войск при подавлении крестьянских волнений.
Самым эффективным «оружием» властей показали себя казаки. Казачья конница быстро передвигалась, в отличие от пехоты, для которой приходилось нанимать подводы у крестьян. Казаки не проявляли особых симпатий к крестьянам, так как ничем не были с ними связаны. Они были готовы действовать жестко, если им приказывали. Крестьянам казаки виделись беспощадными карателями и внушали страх. Зная это обстоятельство, землевладельцы просили полицию отправлять для охраны их имений именно казаков, а уездные исправники осыпали просьбами о присылке казаков губернатора4 . За все 1905-1907 гг. казаки в Орловской губернии лишь один раз дали начальству повод усомниться в своей безусловной преданности4 7.
Недостатки количества и качества правительственных сил могли быть компенсированы применением эффективных методов воздействия на крестьян. Те методы, к которым прибегали в 1905-1907 гг. орловские власти, можно разделить на силовые, увещевательные, пропагандистские и экономические. Самым дейст 156 венным методом было бы проведение реформ, но это было в полномочиях центрального правительства, а не руководства Орловской губернии.
8 целях предотвращения крестьянских волнений орловские власти занимались пропагандой и убеждением крестьян через специальные воззвания и обращения к населению должностных лиц, беседы с сельскими сходами полицейских чинов и земских начальников. Главный мотив этих убеждений состоял в том, что монарх и правительство всеми силами стараются улучшить положение крестьян, и оно будет улучшено, но крестьяне и сами должны этому поспособствовать, охраняя внутреннее спокойствие государства. За устройство же беспорядков крестьян ждет суровое наказание. Беспорядки отдаляют удовлетворение правительством крестьянских нужд и провоцируются врагами царя, которым судьба крестьянства совершенно безразлична.
Сельское пьянство как сопутствующий фактор аграрного движения 1905-1907 гг. в Орловской губернии
Примечательной особенностью крестьянского движения 1905-1907 гг. в Орловской губернии было то, что многим формам его проявления сопутствовал прием алкоголя. Вопрос о причинах этого явления и влиянии спиртного на поведение участников крестьянских выступлений требует прояснения.
Употребление алкоголя было традицией сельского быта. Праздничные дни в деревне сопровождались пьяным разгулом, продолжавшимся порой несколько дней. В первую очередь это касалось Рождества, Пасхи, масленицы и престольных праздников. Пили в селе на свадьбах и похоронах, на проводах в армию, крестинах и других семейных мероприятиях. Вино часто играло роль отступного в сельских спорах и конфликтах, сопровождало сельский сход и деревенское правосудие. Выпивка для крестьян являлась почти единственным доступным удовольствием, позволявшим отвлечься от тягот и однообразия сельских будней. В то же время, пьянство, разоряющее хозяйство и разрушающее семью, осуждалось. Потребление алкоголя на селе не носило регулярный характер - оно было отдушиной в редкие дни отдыха. В будние и постные дни крестьяне не пили. Бытовому пьянству были подвержены, прежде всего, крестьянская беднота и лица, утратив-шиє прочную связь с аграрным трудом . Однако социальные низы деревни и те слои крестьянства, для которых сельское хозяйство перестало быть единственным источником дохода, играли важную роль в крестьянских волнениях. Употребление алкоголя сопровождало крестьянские выступления еще и по той причине, что они часто начинались после схода, на котором пили спиртное. К повальному пьянству участников крестьянских волнений приводило попадание в их руки спирта из захваченных ими винокуренных заводов и казенных винных лавок. Водка могла оказаться у крестьян и в качестве «подарка» (а по сути, отступного) от землевладельцев.
Вот как, к примеру, начался разгром имения вел. кн. Сергея Александровича Романова при с. Долбенкине Дмитровского уезда, судя по рапортам Дмитров 216 ского уездного исправника. Ночью 27 февраля 1905 г. в экономию великого князя явилась из с. Долбенкина толпа пьяных крестьян и предъявила управляющему ряд требований (выдачи хлеба по низкой цене и т. д.), а также попросила нескольких ведер спирта в подарок. Управляющий экономии А. Н. Филатьев обещал крестьянам, что исполнит их требования, но утром. Крестьяне согласились и ушли. Утром 28 февраля Филатьев попытался успокоить крестьян и пошел угощать их водкой в винную лавку. Однако, выпив весь подаренный Филатьевым спирт и насильно взяв в казенной винной лавке 11 четвертей водки, толпа пошла громить экономию623. Отчитываясь министру внутренних дел, орловский губернатор, высказал мнение, что разгром экономии спровоцировал сам управляющий Филатьев, так как именно под влиянием выданных им четырех ведер спирта крестьянская толпа потеряла контроль над собой624.
10-11 ноября 1905 г. крестьяне устроили грабеж еврейского имущества на станции Хотынец, разгромив лавку и склад лесного материала. На следующий день крестьяне находящейся недалеко от станции д. Хохловки ходили по округе и требовали от владельцев имений и торговцев денег на водку, угрожая в случае отказа поджогом. Интересно, что крестьяне вымогали деньги именно на водку, не предъявляя никаких экономических претензий. Как отмечал в своей докладной записке жандармский унтер-офицер станции Хотынец, начинали бесчинства одни пьяницы, а другие присоединялись, видя их безнаказанность625.
По сведениям ОГЖУ, 22 февраля 1905 г. при разграблении Хинельской экономии купца Терещенко в Севском уезде, крестьяне до того перепились спиртом с винокуренного завода, что двое из них умерли . Кроме того, как докладывал в МВД орловский губернатор, опьяневшие крестьяне совершили «зверство по отношению к скоту»: когда рабочие Хинельской экономии стали выводить скот из сарая, пьяная толпа загнала весь скот обратно и, обложив сарай соломой, подожгла со всех сторон627.
Фактически поголовное пьянство сопутствовало беспорядкам 23-24 мая 1906 г. в с. Никольское Орловского уезда. Всё началось с того, что утром 23 мая крестьянин С. М. Ярославцев угрозами заставил продавца казенной винной лавки отдать ему бесплатно несколько бутылок водки. Легкость, с которой Ярославцев добился своего, видимо, помогла ему быстро найти помощников: через некоторое время он с группой из 15-20 крестьян вломился в лавку, и они начали разбирать водку. Вскоре к погромщикам присоединились и другие крестьяне с. Никольского. Вечером 24 мая крестьяне устроили разгром в усадьбе имения удельного ведомства, находящейся в с. Никольском. В тот же день крестьяне подожгли инвентарный сарай в имении помещицы Шениг и направлялись толпой к ее усадьбе, но отступили, когда стражники имения пригрозили стрелять. Похищенной в винной лавке водкой перепилось всё село, включая женщин и детей. Когда орловский уездный исправник прибыл в с. Никольское, то застал следующую картину: почти все крестьяне были пьяны, стояли толпами около своих хат, шумели, кричали, орали песни, в некоторых местах дрались .
Трубчевский уездный исправник 25 июня 1906 г., сообщая о волнениях крестьян в Красносельской волости своего уезда, описывал происходящее так: «крестьяне собирают сходы около казенных винных лавок (выделено мной - И. Г.), обсуждают организацию общей забастовки на полевые работы, напиваются пьяными (выделено мной - И. Г.) и толпами ходят по экономиям, снимая всюду не только полевых рабочих, но и домашнюю прислугу, действуя угрозами на тех, которые не выражают готовности последовать их требованиям...»629
Нетрезвое состояние нередко подхлестывало крестьян к оказанию сопротивления действиям властей. 25 ноября 1905 г. в сельцо Нескучное для розыска леса, украденного крестьянами в соседнем имении Носуленко, прибыл пристав с небольшой воинской командой. Собравшиеся для встречи с приставом крестьяне стояли у кучи приготовленных дубовых кольев, вели себя вызывающе и, будучи пьяными, угрожали убить пристава, если он пойдет с обыском по их домам. Крестьяне говорили, что дворяне долго держали их под гнетом, и теперь настало время «распорядиться с господами». Опасаясь, что к крестьянам могут присоединиться все крестьяне с. Долгого, и ввиду малочисленности воинской команды, пристав приказал солдатам возвратиться в имение Носуленко. Ливенский уездный исправник лично отправился в сельцо Нескучное с воинской командой. Но на следующий день, когда крестьяне отрезвились, то никакого сопротивления уже не оказали. Были произведены аресты и отняты все срубленные деревья630.
Такие случаи не всегда кончались без кровопролития. 26 декабря 1905 г. крестьяне с. Семеновского Севского уезда разгромили экономию севского уездного предводителя дворянства В. П. Подлинева, находящуюся при с. Добрунь. Пристав 1-го стана Севского уезда Ф. Ф. Орлов с отрядом казаков попытался перехватить возвращавшихся из разграбленного имения крестьян и недалеко от с. Семеновского обнаружил их обоз. Согласно показаниям Орлова следствию по делу о разгроме экономии Подлинева, подъехав к обозу, пристав приказал крестьянам заворачивать, но в ответ услышал пьяную ругань и крики. Человек 18 с вилами, кольями и топорами напали на казаков и самого Орлова. Пьяные крестьяне с остервенением бросались на казаков, которым пришлось пустить в ход оружие, что по крайней мере одному крестьянину стоило жизни .
Случалось, что крестьяне пользовались пожарами в казенных винных лавках, а иногда и сами их устраивали для того, чтобы завладеть спиртным. 18 октября 1907 г. вечером загорелся сарай при казенной винной лавке в с. Одрине Ка-рачевского уезда. На пожар сбежалось до тысячи крестьян, как мужчин, так и женщин. Некоторые из крестьян стали тушить пожар, а другие в очень большом количестве бросились в винную лавку через дверь и окна, которые выломали, и похитили всё имевшееся в лавке вино и порожнюю посуду для вина. По мнению карачевского уездного исправника, причиной пожара являлся поджог с целью попользоваться вином632.
Впрочем, не стоит думать, что крестьяне были не в состоянии устоять перед соблазном. Когда в ночь на 13 июня 1907 г. в сельце 2-м Никольском Очкинской волости Орловского уезда от неизвестной причины сгорела казенная винная лавка, крестьяне, как отметил в рапорте уездный исправник, во время пожара «держали себя хорошо»633.
Важно отметить, что самостоятельной причиной крестьянских волнений пьянство не являлось. Состояние опьянения лишь снимало барьер страха перед наказанием, а побудительной причиной самого посягательства на чужую жизнь и собственность являлось стремление крестьян найти хоть какой-то выход из своего бедственного положения. Пьяная толпа, которая могла быть и небольшой по численности, своими действиями ставила односельчан перед фактом, что грабеж уже начался, и надо или остаться в стороне или присоединиться. Многие присоединялись, потому что их толкала нужда и общинная психология действовать заодно с «миром». В протоколах допроса участников волнений часто встречаются формулировки типа «взял хлеб, потому что брали другие», «пошел потому, что пошел народ» и т. п.
