Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Женщины-казачки на стыке взаимодействия с закубанским населением
1.1. Особенности участия женщин в военных столкновениях с горцами 33
1.2. Эволюция менталитета и поведенческих стереотипов казачек в процессе взаимодействия с закубанским населением 59
Глава 2. Особенности общественного и семейного положения женщин-казачек в условиях военного времени
2.1. Изменение общественного положения женщин в условиях переселения и военного быта казачества 84
2.2. Особенности семейной жизни казачек Кубани 99
Глава 3. Влияние военной обстановки на хозяйственные обязанности казачек Кубани
3.1. Участие казачек в хозяйственных работах за пределами станиц 124
3.2. Домашние обязанности казачек Кубани 136
Заключение 155
Список использованных источников и литературы 161
Приложение 193
- Особенности участия женщин в военных столкновениях с горцами
- Изменение общественного положения женщин в условиях переселения и военного быта казачества
- Участие казачек в хозяйственных работах за пределами станиц
Введение к работе
АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ диктуется в первую очередь характерным для современного этапа интересом к истории казачества как таковой, что связано с начавшимся в конце 1980-х годов процессом его возрождения. Кроме того, представленная тема носит региональный характер, что особенно актуально в русле современного процесса регионализации исторической науки. Объектом данной работы являются не только черноморские, но и линейные казачки, проживавшие в указанный период на Кубани. Это способствует более объективному рассмотрению жизни казачества в регионе. Ведь, по справедливому замечанию В.А.Колесникова1, многие современные историки, повторяя ошибку советской историографии, отождествляют понятия «кубанский» и «черноморский» казак, замалчивая о вкладе линейных казаков (а их было на Старой линии 6 бригад). Количество кубанских линейцев действительно было почти в 5 раз меньше, чем переселенных на Кубань казаков Черноморского казачьего войска. Но это была вторая по численности группа казаков из переселенных на данный рубеж. Кроме того, линейцы охраняли достаточно большую по протяженности Кубанскую кордонную линию. Они же оказали доминирующее влияние на черноморскую культуру, что и способствовало складыванию единого кубанского казачьего субэтнического пространства .
В представленном нами исследовании рассматривается повседневная жизнь казачек Кубани в эволюции ее основных черт от момента переселения на данный рубеж до окончания т.н. Кавказкой войны, что позволило выделить как общие региональные черты исторического развития и традиционной куль туры данного субэтноса, так и локальные особенности, связанные в большинстве своем с полиэтничностью (украинцы, русские, горцы4) и полигеографично-стью переселенных на Кубань групп казачества. Ведь помимо запорожского и донского контингента, за период т.н. Кавказской войны на данной территории расселяются хоперские, екатеринославские, волгские и другие группы казачества, - и все они вносили свои особенности в общекубанскую историю и культуру. Эти моменты имеют большое значение в свете явной полиэтничности выбранного региона в современное время.
Другим аспектом актуальности данного исследования является преодоление однобокости военно-исторического подхода к изучению кубанского казачества, при котором под историей казачества понималось перечисление его боевых заслуг. Впервые при рассмотрении военных событий в данном регионе объектом исследования стала повседневная жизнь гражданского населения, в частности, женщин-казачек. Жизнь и быт гражданского населения Кубани, особенно в период т.н. Кавказской войны, представлены в науке слишком слабо, что мешает складыванию объективной картины существования кубанского казачества в тот период - особенно в вопросах участия женщин в боевых столкновениях и их роли в событиях т.н. Кавказской войны. Таким образом, представленная нами работа не просто попадает в разряд особо актуальных на данном этапе тендерных исследований5, благодаря которым впервые в истории женщина становится самостоятельным объектом изучения, но и вносит определенные коррективы в картину современных представлений о военной истории рассматриваемого региона.
Кроме того, предлагаемое исследование имеет политическую актуальность в связи с напряженностью в межнациональных отношениях на Северном Кавказе. Мы постарались максимально объективно отразить участие казачек процессах взаимодействия казаков и горцев, как в рамках военных столкновениях, так и в рамках складывания торговых и дружеских отношений. Понима ние всей сложности и неоднозначности этих процессов может способствовать уменьшению ксенофобии в регионе.
ОБЪЕКТОМ исследования избраны казачки, проживавшие в конце XVIII - середине XIX века на территории Кубанской области (в границах на 1860 г.).
ПРЕДМЕТОМ являются специфические черты их повседневной жизни, обусловленные военной обстановкой в регионе.
ХРОНОЛОГИЧЕСКИЕ РАМКИ данного исследования охватывают период с начала переселения на Старую линию донских и черноморских казаков до окончания военных действий на Западном Кавказе (с конца XVIII до середины XIX века). Выделение для изучения данного периода обусловлено следующим. Мнения исследователей по поводу даты начала т.н. Кавказской войны, т.е. даты начала полномасштабных боевых действий, разбросаны от конца XVIII в., 1801 г., 1817 г. до конца 20-х гг. XIX в.6 Но даже если придерживаться даты 1829 г., то нельзя отрицать, что предпосылки складывания военной напряженности, отдельные боевые столкновения имели место уже с самого основания Черноморской и Кубанской кордонных линий. Таким образом, женщины- казачки уже с первых дней после переселения на данный рубеж испытывают на себе влияние военной обстановки, меняющей их общественное и хозяйственное поле деятельности, менталитет и стереотипы поведения. Именно эти особенности являются основополагающими при выборе хронологического периода для исследования.
При этом было бы не корректно обозначить данный период 1792-1864 годами, так как для большинства станиц эти хронологические границы достаточно условны. Кроме того, в контексте сравнительного анализа отдельных событий и фактов, в ряде случаев, возможен выход за рамки исследуемых событий, обусловленный стремлением полнее раскрыть сущность конкретных исторических явлений.
ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ РАМКИ. В качестве географических рамок данной работы взята территория Кубанской области на момент ее создания в 1860 г. n (Черномория, северо-восточная часть Прикубанья и Закубанье ). Выбор данных рамок объясняется следующим. В пределах административных границ Кубанской области на 1860 г. был официально обозначен субэтнос кубанское казачество. Таким образом, исследование жизни казачек Кубани в исследуемый период также следует производить в рамках данной территории.
СТЕПЕНЬ НАУЧНОЙ РАЗРАБОТАННОСТИ ПРОБЛЕМЫ. Дореволюционные исследования. В дореволюционной историографии достаточно работ, которые косвенно касаются положения казачек Кубани в изучаемый период. Для написания данного исследования использовались труды таких дореволюционных авторов, как Я.Абрамов8, С.Броневский9, Т.А.Зубов10, П.П.Короленко11, Л.Я.Люлье12, С.Меч13, П.Орлов14, А.П.Певнев15, И.Д.Попко16, В.А.Потто17, К.Ф.Сталь18, Е.Д.Фелицын19, Ф.А.Щербина20 и др..
Работы этих авторов различны по тематике и качеству материала. Так, Я.Абрамов, С.М.Броневский, Т.А.Зубов, Л.Я.Люлье, К.Ф.Сталь вообще не касаются истории казачества, они освещают жизнь кавказских горцев, в том числе и положение женщин-черкешенок. Эти материалы дали нам возможность провести параллели в положении казачек Кубани и горянок, проанализировать причины и динамику особенностей существования женщин данных этнических групп. Кроме того, сочинения этих авторов позволили глубже понять процессы взаимодействия казаков и горцев, в том числе и особенности складывания торговых и куначеских отношений. При рассмотрении основных черт менталитета черкесских обществ более четко выделились причины и характер набеговой системы, от которой в частности страдало и женское население кубанских станиц.
Большинство работ по истории казачества Кубани, созданных в первой половине XIX в., имеет четкую войсковую и географическую градацию (история черноморских казаков, кубанских линейцев и т.п.), что объясняется незаконченным синтезом отдельных групп казачества в единую кубанскую общность. Для исследований этого периода характерно также то, что особенности существования женщин-казачек освещаются постольку, поскольку упоминание об их общественном положении и хозяйственных занятиях было необходимо для описания и анализа военных действий в период т.н. Кавказской войны. В результате информация о положении женщин-казачек в работах этого периода дается крайне отрывочно и косвенно, подробно рассказывается только о ярких героических поступках женщин в боевых столкновениях с горцами, что объясняется исключительностью подобных фактов.
Поэтому основной пласт информации о повседневной жизни женщин-казачек в исследуемый период содержится в сочинениях второй половины XIX в. - начала XX в. Условно работы этого периода можно разделить на популя-тивные и научные, хотя зачастую эта градация выражена нечетко. Работы первой категории значительно идеологизированы, опираются на малодостоверные сведения предшествующих авторов; для них характерно выпячивание доблести кубанского казачества, его общинности и демократичности в ущерб объективной оценке его исторического пути.
Но при всем этом подобные труды содержат ценные для современного исследователя нелокальные данные и при критическом отношении вполне могут служить источником сведений по истории кубанского казачества. Такова, например, работа С.Меча «Кавказ», где рассказывается о жизни казаков на Кавказе без дифференциации их по войсковому или географическому признаку. В книге доминирует негативное отношение к горцам. В данном сочинении присутствуют сведения о приграничных сложностях жизни казачек Кубани. Эта информация не носит детальный характер, но дает общую картину участия женщин в военных событиях исследуемого периода. Работы П.Орлова «Кубанские казаки» и А.П.Певнева «Кубанские казаки» также имеют популятивный характер. Они узкотематичны - касаются сугубо войсковой истории (в ее крайне доблестной интерпретации) без затрагивания общественных или экономических аспектов. Тем не менее, и эти работы дают косвенные представления о реальных военных событиях и участии в них женской части населения.
Первой попыткой действительно научного подхода к изучению кубанского казачества в дореволюционной период, по мнению современных исследова-телей , следует считать труды И.Д.Попко. Его работы выходят за рамки освещения военной истории казачества. Так, используемая в данном исследовании его книга «Черноморские казаки в их гражданском и военном быту» содержит сведения не только об исторических событиях в жизни черноморского казачества, его хозяйственной, торговой, промысловой деятельности, но и об особенностях общественных и семейных отношений, соционормативной культуре и фольклоре кубанского казачества. Затрагивая практически все стороны жизни данного субэтноса И.Д.Попко тем не менее дает достаточно отрывочные и косвенные сведения о положении женщин-казачек, что объясняется научной традицией того периода.
Касается особенностей семейных отношений кубанских казаков и такой видный историк, как П.П.Короленко. В его книге «200-летие Кубанского казачьего войска» наравне с войсковой историей присутствуют интересные замечания об особенностях семейных отношений в казачьей среде - например, сюжет о свадебной традиции удара невесты плеткой, чем жених символически до казывал свою полную власть над будущей женой23. Для рассмотрения внутрисемейных и внутристаничных тендерных взаимоотношений историк использует полевые материалы: рассказы стариков-кубанцев, тексты заговоров, наблюдения за традиционной свадебной обрядностью. Конечно, в духе современной ему эпохи объектом исследования вступают преимущественно мужчины-казаки и маскулинные формы поведения в бытовой и обрядовой сферах жизни станиц. Работы П.П.Короленко, в том числе и о черкесских племенах24, отличаются сильной источниковой базой, достаточной объективностью оценок и выводов.
Одной из самых крупных научных работ по истории кубанского казачества является «История Кубанского казачьего войска» Ф.А.Щербины25, где дан анализ не только кубанскому казачеству в целом, но и жизни женщин-казачек в отдельности. В данной монографии четко просматривается особое сочувственное отношение ее автора к общественному положению казачек. И у черноморцев, и у линейцев Ф.А.Щербина отмечает сильную заниженность женского статуса. В Черномории «женщину продавали и укрепляли за мужчиной, а у нея самой об этом даже не спрашивали»26; в линейных станицах муж являлся «властелином, имеющим право карать смертью жену за измену»27. При этом историк четко выделяет компенсирующие механизмы тендерного взаимодействия в станицах. Он отмечает, например, что «черноморская женщина, благодаря постоянному отвлечению мужчины от семьи военной службой, фактически была главою семьи»28. Проводя сравнение казачек Черномории и Старой линии, Ф.А.Щербина приходит к выводу, что «столь же важное положение занимала женщина и у линейных казаков, но здесь история не отвела ей той исключительной роли в создании казачьего быта, какую выполняла черноморка»29. Причинами этому он считает то, что, во-первых, на Кубанской линии «отно шения между полами были количественно более или менее уравновешенными», а во-вторых, «казак нес военную службу, находясь у дома или во всяком случае ближе к хозяйству и семье, чем черноморец»30. Кроме того, Ф.А.Щербина отдает должное оборонительной функции женщин в станицах. По его справедливому замечанию, «дерзкий черкес, как вор, украдкою пробиравшийся темной ночью в казачью станицу на грабеж, нередко имел дело с казачкой»31, «умею-щей постоять за себя и своих близких» .
Большой фрагмент об участии казачек в боевых действиях содержит мо-нография В.А.Потто «Два века терского казачества» - в нашем исследовании в качестве параллели используется сюжет о защите терскими казачками станицы Наурской. Работы Е.Д.Фелицина по истории черноморского казачества (от его корней в Запорожье)34 и о переселении донских казаков на Кубань35 позволили составить более полную картину жизни кубанских станиц в первые годы их основания, в том числе и участия женщин в их обустройстве.
В конце XIX - начале XX в. в отечественной историографии все больший процент стали составлять краеведческие работы (преимущественно популятив-ного характера). Одним их самых ярких таких трудов является работа по истории ст.Кавказской войскового старшины А.Д.Ламонова36. В книге рассказывается об особенностях переселения и обустройства станицы, о ее боевых и хозяйственных буднях, о традиционной обрядности и фольклоре. В работе много сюжетов, связанных с жизнью женщин ст.Кавказской в исследуемый период. Например, А.Д.Ламонов рассказывает о траншее, которую выкопали для того, чтобы женщины могли безопасно ходить к реке за водой. Интересен сюжет о казачке, похищенной горцами, которая хотела спустя тридцать лет вернуться к родным в станицу, но была вынуждена уехать в Турцию со своими детьми «черкесами». Особенностью краеведческих работ того периода была узкая локальность исследования без опоры на концептуальные труды маститых историков. Но с другой стороны, богатый фактический материал дает возможность объективнее характеризовать специфику повседневной жизни женщин-казачек в условиях военного времени, так как даже наиболее выдающиеся исторические исследования дореволюционного периода мало освещали тендерные аспекты.
В целом для историографии XIX - начала XX в. была характерна детализация в описании событий. Это дало нам возможность использовать этот обширный фактический материал в качестве самостоятельного исторического источника, что особенно ценно при крайней косвенности и фрагментации сведений, касающихся женского участия в исторических событиях.
Исследования советского периода. Советская историография перешла от сбора фактического материала к комплексному исследованию социально-экономической истории региона с позиций марксизма-ленинизма, при этом казачество начало упоминаться в основном только в контексте военных действий изучаемого нами периода или в связи с аграрно-капиталистической эволюцией края. 20-е гг. XX в. стали временем появления крайне негативных оценок истории казачества, где на первый план выпячивались его «кулаческие» черты, антисоветские настроения. Предметом исследований в основном были социально-классовые взаимоотношения внутри казачества. Попытки краеведческих изысканий (которые могли бы способствовать хотя бы частичной разработке женской тематики) в данный период были ограничены и вскоре прекратились . В 50-х гг. XX в. в связи с «оттепелью» запрет на исследование казачьей проблематики на некоторое время ослаб; в кубанских станицах возобновилась фольклорно-этнографическая работа. Пожалуй, главной монографией о традиционной культуре Кубанского казачества этого периода является коллективный труд «Кубанские станицы: этнические и культурно-бытовые процессы на Куба ни» , основанный на обширных полевых сборах. В нем достаточно подробно рассматривается образ жизни казачек, их общественное и хозяйственное положение. Книга отличается глубокой полевой и научной базой, но отдельные выводы авторов слишком поспешны, идеологизированны и оспариваются современными исследованиями.
В целом для работ советского периода характерна фрагментарность и тенденциозность в освещении казачьей истории, и даже такие видные историки, как А.В.Фадеев39, С.А.Чекменев40, В.П.Громов41, не смогли выйти за пределы классового подхода, в рамки которого не укладываются тендерные аспекты. Поэтому работы советского периода содержат очень мало материала, соответствующего теме нашего диссертационного исследования.
Постсоветская историография. В конце 80-х гг. XX в. в российской историографии произошла качественная перестройка: исчезла часть идеологических запретов и клише, выявился новый круг проблем и источников для их освещения. В этот период началось возрождение казачества, что потребовало новых исследований, причем не только глобальных военно-исторических и социально-экономических, но и региональных, так как проводить реконструкцию войсковых традиций невозможно без знания целого пласта бытовых, повседневных элементов. На первых порах появлению работ с женской тематикой особенно способствовали историко-этнографические исследования (в контексте хозяйственно-фольклорных тем).
Наиболее крупной исследовательской структурой в области изучения традиционной культуры кубанского казачества стал возникший в 1990 г. отдел фольклора и этнографии Центра народной культуры Кубани (с 1999 г. - Краснодарское государственное научно-творческое учреждение «Кубанский казачий хор»). Данная организация издает такие сборники, как «Традиционная культура и дети», «Кубанское казачество: история, этнография, фольклор», «Дикарев ские чтения», статьи из которых нашли свое место в данной работе. Школу Н.И.Бондаря на современном этапе представляют такие исследователи, как М.В.Семенцов42 (область интересов - народная медицина), О.В.Матвеев43 (форменная одежда, устная история), С.Г.Александров44 (система физического воспитания) и др. Для научной школы Н.И.Бондаря45 основополагающим является системный подход, при котором кубанское казачество (как объект исследования) рассматривается как целостная система (со своей структурой, строением, типом взаимосвязей элементов, их черт и свойств), имеющая в свою очередь подсистемы4 . Разноплановость работ по истории казачества позволила нам более полно представить многогранную картину жизни женщин данного субэтноса.
Видным историком и собирателем песенного фольклора кубанских казаков является художественный руководитель Государственного Кубанского казачьего хора профессор В.Г.Захарченко47. В песенном фольклоре присутствуют бытовые зарисовки, характеристики межгендерных отношений в станицах, отражается специфика положения женщины-казачки, изменение ее статусных ро . лей. Значительный вклад в изучение материальной культуры кубанских казаков вносит видный этнограф Кубани профессор Н.И.Кирей48. Изучением истории дореволюционной Кубани и черноморского казачества занимается профессор В.Н.Ратушняк49. В его работах есть интересные замечания по поводу социально-экономического положения казачек Кубани, в том числе и о боевых подвигах последних50.
Другой научной школой, где достаточно широко представлена проблематика кубанского казачества, является Школа профессора В.Б.Виноградова. Научной парадигмой данного коллектива является принцип российское™51, который учитывался и при написании данного диссертационного исследования. В рамках этой школы периодически издаются сборники «Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа» (с 1998 г.)52, «Археология, этнография и краеведение Кубани» (с 1997 г.)53, «Историческое регионоведение Северного Кавказа - вузу и школе» (с 1995 г.)54, «Вопросы северокавказской истории» (с 1999)55 и другие, где в числе многих научных проблем рассматриваются различные аспекты истории кубанского казачества, в том числе и особенности положения женщин-казачек. Автор данного диссертационного исследования неоднократно публиковался в этих и других научных сборниках кавказоведческой школы В.Б.Виноградова.
В рамках истории кубанского казачества В.Б.Виноградов сам и в соавторстве написал такие работы, как «Заметки о казаках-линейцах»56, «Средняя Кубань: земляки и соседи»57, «Казаки Средней Кубани»58, «Казаки Средней Кубани в современной исторической литературе»59. Возможность провести параллели между женским и мужским пленопродавством дала его брошюра «Горский плен: люди и судьбы»60 и сборник документов 1817-1853 гг. «Судьбы кавказских пленников»61.
Под эгидой научной Школы В.Б.Виноградова работают историки различных направлений. Проблемами Кавказской войны и кубанского казачества в регионе занимаются следующие исследователи. Особенности политики России на Северном Кавказе (и участием кубанского казачества в освоении региона, в том числе) изучает Б.В.Виноградов . Его работа о роли казачества в освоении Россией Северного Кавказа63 позволила нам лучше понять механизмы взаимодействия казаков с горцами. Его совместная статья с Ю.Ю.Клычниковым о специфике «пленопродавства» в данном регионе64 затрагивает качественные различия в мировоззренческих установках пленниц-казачек и пленниц-горянок. Взаимодействие населения станиц с горцами во время набеговой практики, а так же в результате переселения отдельных аулов под охрану русских крепостей рассматривается в статьях Ю.Ю.Клычникова65. Эти наработки помогли полнее раскрыть специфику процессов взаимодействия казаков с горцами, в которых важное место занимали женщины-казачки. Обобщающим анализом исторического облика и пути казачеств юга России занимается С.А.Голованова66. Особенно интересны в рамках представленной темы исследования ее выводы о семейных устоях и особенностях религиозного мировоззрения южнороссийских казачеств. Интересные замечания по поводу взаимоотношений горского населения с терскими казаками содержат работы Н.Н.Великой67. В них много моментов, касающихся тендерных взаимоотношений внутри казачества, которые в качестве параллели позволили нам объективнее представить эволюцию семейного положения казачек Кубани, а так же механизмы брачных связей казаков с горцами.
Исследования по истории линейного казачества Кубани (переселенцев с Дона) В.А.Колесникова в рамках заявленной нами темы способствовали более четкому выделению специфических отличий военной организации черноморцев и линейцев, что в свою очередь позволило выявить особенности повседневной жизни женщин у этих региональных групп. Разница в военной организации и социально-экономическом устройстве накладывала свой отпечаток и на статус и на обязанности казачек. Кроме того, в статьях и книгах этого исследова теля имеется богатый фактологический материал по участию казачек в боевых столкновениях в конце XVIII - середине XIX века.
Анализ военных событий на Кубанской линии содержится так же и в работах К.В.Скибы69. Его замечания по поводу особенностей наездничества у горцев и оборонной способности линии позволили нам объективнее сопоставить факты участия женщин во взаимодействии казачества с закубанцами, выявить сезонный, климатический, эпидемиологический и другие факторы в характере набегов и зависимость от этих факторов количества захватываемых на линии казачек. Над проблемами истории и культуры верхнекубанского казачества рабо 7ft тает М.Ф.Куракеева . Ее труды содержат немало интересных фактов и выводов о положении женщины-казачки, в том числе и в период т.н. Кавказской войны. Кроме того, исследователь многократно проводит параллели между положением казачки и горянки, что помогло нам лучше понять механизмы меж-гендерного взаимодействия в станичной среде. Кроме того особый пласт интересов автора составляет изучение особенностей менталитета и традиционной обрядности казачества Верхней Кубани, что так же нашло отражение при разработке нашей темы.
Из исследований с сугубо женской казачьей тематикой в современной историографии заметное место занимает монография А.Н.Мануйлова «Статус женщины в обычно-правовой системе казачьей семьи и станичного общества на Кубани» . Исследователь подробно анализирует межгендерные взаимоотношения в станичной среде, статусные особенности женщин-казачек в зависимости от возраста и гражданского состояния, отмечает локальные особенности женского менталитета. Хронологические рамки этой работы ограничены вто рой половиной XIX века, но автор показывает причинно-следственные связи определенных общественных явлений, обращаясь и к более ранней истории кубанского казачества (что оказалось очень ценным при написании данного диссертационного исследования). Монография опирается на большое число полевых материалов, архивных источников, дореволюционную и современную научную литературу.
В целом в современной историографии Кубани (в отличие от общерос ТУ сийского казаковедения ) большая часть работ с женской казачьей тематикой ограничивается второй половиной XIX - началом XX века, а основные предметы исследования - положение казачек в семье, хозяйственные обязанности, свадебная и родовая обрядность, становление женского образования. Например, в последнее время вышли статьи Л.Л.Колесник о женском образовании на ТХ Кубани , Е.Тончу о семейном положении и хозяйственных обязанностях кубанской казачки74, О.Г.Слобченко об участии женщин в свадебной обрядности ПС кубанского казачества , О.А.Гудимовой об образе женщин-казачек в фолькло-ре . Малочисленность даже таких работ объясняется новизной объекта исследования и слабостью полевой и архивной базы. Отдельных трудов о жизни казачек Кубани до середины XIX в., об участии женщин в событиях т.н. Кавказской войны на современном этапе практически нет, что и определило новизну заявленной нами темы диссертации.
Новым направлением в постсоветской историографии стало изучение положения женщин Кавказа, что показывает общую исследовательскую тенденцию в исторической науке. В последнее время были опубликованы работы
Ю.Карпова , О.С.Мутиевой , Б.Р.Рагимовой , Л.А.Сабанчиевой , Х.А.Хабекировой и др. Женщина-горянка, как и казачка, впервые стала самостоятельным объектом изучения. Такие работы позволили нам провести исто-рико-этнографические параллели, полнее выявить схему причинно-следственных связей между средой проживания, историческими событиями и особенностями положения женщин в определенную эпоху, а так же глубже проанализировать механизмы взаимодействия казачек с горянками. Кроме то-го, в монографии Ю.Ю.Карпова предложен специализированный термин, используемый нами в данной диссертационной работе, «амазонство», под которым понимается владение женщинами боевыми умениями и навыками, а так же применение их в реальных боевых столкновениях.
При написании нашего исследования также использованы и новейшие методологические тендерные разработки российских и зарубежных авторов. 1970-е гг. стали временем появления первых работ по исторической феминоло-гии - временем первых попыток «вписать» в мировую историю женщин, проанализировать эволюцию их общественного и хозяйственного положения, разобраться с их мировоззренческими установками и внутренним духовным миром, показать их значение для общего хода истории. Но уже в начале 1980-х гг. исследователи начали уходить от крайностей феминологии к более объективным тендерным исследованиям, т.е. от истории женщин к истории отношений между мужчинами и женщинами. Эти отношения, «будучи одним из важнейших аспектов социальной организации, особым образом выражают ее системные характеристики и структурируют отношения между индивидами..., осоз
нающими свою тендерную принадлежность в специфическом культурно-историческом контексте»83. При разработке нашего исследования использовались работы таких зарубежных классиков, как Р.Коллинз84, Г.Рубин85, Дж.Хубер86, Н.Чодороу87.
В начале 1980-х гг. первые работы в этом направлении появились в СССР, а в начале 1990-х гг. в России началось научное изучение западных фе-минологических и тендерных теорий, как одной из альтернатив отхода от классового подхода. Одним из лидеров этого направления на современном этапе яв-ляется Н.Л.Пушкарева , чьи наработки оказали сильное влияние на аналитические выводы по нашему исследованию. Кроме того, в процессе разработки заявленной темы нами использовались труды таких современных российских ученых, как Т.Ю.Власкина89, Н.Габриэлян90, Т.Дашкова91, С.В.Назаров92, Н.В.Новикова93, М.Степанянц94, В.И.Успенская95. А так же материалы сайтов www. gender, г и, www. thergenderstudies, ru, www. owl. ru.
Еще одним направлением, близким заявленной нами теме, на современном этапе является военно-историческая антропология, в рамках которой ведется тендерный анализ войн. Из работ этого направления в нашем исследовании в качестве аналитическо-сравнительной базы нашли место публикации таких ученых, как З.П.Вашурина96, Ю.Н.Иванова97, С.Л.Рыков98, Е.С.Сенявская". В монографии Ю.Н.Ивановой «Храбрейшие из прекрасных: Женщины России в 100 г воинах» дан хронологический обзор внедрения женщин в российские вооруженные силы: от неофициального участия и первых попыток добровольного призыва в годы Крымской войны до массового привлечения их на фронт в Великую Отечественную войну. Этот материал позволил вписать «амазонство» казачек Кубани в общий процесс проникновения женщин в армию и выполнения ими военных функций на протяжении всей истории российского государства.
В нашем исследовании так же использовались методологические разработки теории повседневности. «История повседневности» возникла в ФРГ в начале 1980-х гг. в русле школы «Анналов» в противовес «социальной исторической науке» с ее акцентом на крупных социальных, экономических, технических процессах. Для данного подхода характерен интерес к субъективной стороне истории, к анализу изменчивого восприятия, переживания, поведения людей, влияния на них общественных структур и процессов. Среди использован ных нами работ по повседневности исследования Г.Ф.Гараевой101, В.В.Лукьяненко102, С.Н. и Е.Т. Тесля103, Е.И.Челидзе104.
Таким образом, из научных трудов постсоветского периода в нашей работе нашли место публикации различных научных направлений: казаковедения, кавказоведения, кубановедения, тендерного, военной-исторической антропологии, теории повседневности. Именно такой широкий разброс исследовательских подходов позволил нам отразить все многообразие повседневной жизни казачек Кубани в исследуемый период.
ЦЕЛИ И ЗАДАЧИ ИССЛЕДОВАНИЯ. Целью данной работы является выявление специфических черт повседневной жизни казачек Кубани в условиях военного времени конца XVIII - середины XIX века через призму общественных, хозяйственных, бытовых и военных реалий исследуемого периода.
Основными задачами данной работы являются:
1) рассмотреть особенности участия казачек в военных столкновениях с горцами;
2) выявить механизма влияния закубанского населения на эволюцию менталитета и поведенческих стереотипов казачек Кубани;
3) определить специфику влияния военной обстановки на изменение общественного и внутрисемейного положения казачек;
4) проследить процесс смещения тендерных стереотипов в хозяйственной сфере в исследуемый период;
5) выявить характер влияния военной обстановки на особенности выполнение хозяйственных обязанностей женщинами-казачками.
МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ ОСНОВА РАБОТЫ. В основу работы положен принцип историзма, рассматривающий все исторические события и явления в их становлении, развитии и органической взаимосвязи с порождающими их условиями, а так же значение этих событий и явлений для будущего. Так же применялись историко-системныи, историко-сравнительныи, статистический и аналитический методы. При сборе полевых материалов в среде современного казачества использовался метод открытого интервьюирования (когда заранее намечаются лишь основные темы беседы), т.к. это позволяло моделировать вопросы исходя из конкретных воспоминаний респондента и степени его стремления к сотрудничеству. В силу тендерной направленности данного исследования использовались также дескриптивный (задающий нормы и задачи) и реск-риптивный (допускающий что-либо вне нормы) методы.
Основным подходом к анализу российско-горских взаимоотношений является российскость, понимаемая как «долговременная тенденция к равноправному историческому партнерству народов под эгидой России, обеспечивающей интеграцию в социальной, культурной, политической и иных сферах»105, разрабатываемая научной Школой В.Б.Виноградова106.
ИСТОЧНИКОВАЯ БАЗА РАБОТЫ. Ее составили фонды Государственного Архива Краснодарского края (ГАКК), Российского государственного Военно-Исторического Архива (РГВИА), Государственного архива Ставропольского края (ГАСК); опубликованные документы и мемуары; периодическая печать XIX в.; художественная литература (XIX - XX вв.); полевые материалы.
Из фондов РГВИА в данном исследовании использовались следующие -482, 1058, 13454, 15044, 15264. В рамках представленной темы наиболее значимыми оказались статистические сводки численности, посемейного состава и хозяйственных особенностей Кубанского линейного полка, содержащиеся в материалах фонда 15044 «Комитет, высочайше учрежденный для составления проекта Положения об устройстве Кавказского линейного казачьего войска».
Эти документы позволили провести сравнительный анализ общественного, семейного и хозяйственного положения черноморских и линейных казачек в рамках исследуемого региона. Остальные документы из РГВИА, используемые в данной работе, содержат информацию о военных буднях населения Кубани, о решении административно-хозяйственных и социальных вопросов в станицах.
При написании данного исследования нами использовались следующие фонды ГАККа - 162, 249, 250, 252, 254, 256, 257, 260, 264, 318, 324, 341, 347, 373, 454, 764. Среди материалов этого архива наибольший пласт информации о повседневной жизни казачек Кубани в исследуемый период содержит фонд 249 «Канцелярия войскового атамана Черноморского казачьего войска», хронологические границы дел которого совпадают с рамками данного исследования. Материалы этого фонда (так же как и фонда 254 «Войсковое дежурство Черноморского казачьего войска») отличаются разнохарактерностью: от рапортов о похищениях скота и людей, о военных операциях на территории Закубанья до распоряжений по хозяйственной и общественной деятельности гражданского населения. В фонде 256 «Войсковое дежурство Кавказского линейного войска» большой процент материалов составляют дела по уголовным правонарушениям, в том числе и с участием женщин. Благодаря этим материалам параграф о внутрисемейной жизни казачек получил свою завершенность и объективную разносторонность. Информация по медицинскому обслуживанию казачек, о системе прививок в станицах, о карантинных мерах, а так же о санитарно-гигиенических условиях женского быта широко представлена в фонде 373 «Войсковая врачебная управа Черноморского казачьего войска».
Материалы ГАСКа оказались наименее обширны в свете представленной темы. Связано это, в первую очередь, с тем, что большинство фондов этого архива содержит документацию Кавказской области, а, соответственно, не совпадают с территориальными рамками данного исследования. Поэтому в данной работе нашли место только отдельные дела из фондов 63, 79 и 435, содержащие информацию о взаимодействии казаков с горцами - торговле, способах обороны, набегах, пленопродавстве.
Из опубликованных источников в представленной работе использовались различные сборники документов о переселении, жизни и взаимоотношении с горцами казачества Кубани в исследуемый период107, а так же законы108, правительственные распоряжения109 и войсковые приказы110, касающиеся казачек исследуемого региона.
Ценным источником оказались мемуары современников т.н. Кавказской войны, опубликованные в наше время: Н.Вишневецкого111, Ф.Торнау112 и Ап-полона Шпаковского . Так, Н.И.Вишневецкий в своих воспоминаниях описывает трагическую оборону Липкинского поста, уничтоженного горцами в 1862 г. Он подробно останавливается на подвиге казачки Марианны Горбатко, которая во время этого нападения сражалась вместе с казаками. Мемуары Ф.А.Торнау, который в 30-гг. XIX в. служил при генштабе в ст.Прочноокопской, включают информацию о повседневной жизни казаков и горцев (в плену у которых он провел несколько лет), а так же о механизмах пленопродавства в кавказской среде. Так, он упоминает о казачке Марии, которая много лет прожила в плену у абадзехов. Апполон Шпаковский в своих мемуарах рассказывает о лабинской казачке Анне Сердюковой, которая в одиночку убила шестерых горцев, похитивших ее, и привезла в станицу боевые трофеи.
В качестве источников в данную работу также вошли материалы периодической печати XIX века. О военной обстановке на линиях в исследуемый период и о том, как она влияла на образ жизни казачек есть сообщения в журнале «Кавказцы, или подвиги и жизнь замечательных лиц, действовавших
107 Екатеринодар - Краснодар: два века города в датах, событиях, воспоминаниях... (Сборник документов.) - Краснодар, 1993.; Православная церковь на Кубани (конец XVIII — начало XX в.). Сборник документов. - Краснодар, 2001; Сборник исторических материалов по истории Кубанского казачьего войска. T.3: 1787-1795 гг./ Собраны и изданы И.И.Дмитренко. - СПб, 1896.; Судьбы кавказских пленников: Документы 1817 - 1853 гг./ Под ред. В.Б.Виноградова. - Армавир-Нальчик, 1998.
108 Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. Тт. 8, 23, 24. - С.-Пб., 1830.
109 Сборник правительственных распоряжений по казачьим войскам. T.V. - СПб.: Типография Г.Шредер, 1871.
110 Приказы по войскам Кубанской области и к ней прикомандированным. - Ставрополь, 1863.
111 Вишневецкий Н.И. Исторические воспоминания. - Краснодар, 1995.
112 Торнау Ф.Ф. Воспоминания кавказского офицера. - М., 2000.
113 Кубанский M., Басханов А. Казачка Сердюкова. //Ленинское знамя. - 1990. - 8 марта. -№ 39-41. - С.З. (Репр. воспр. мемуаров казачьего офицера, жителя станицы Лабинской, Аполлона Шпаковского, опубликованных в военно-теоритическом журнале Военного министерства «Военный сборник» (1870, № 7; 1871, № 4)).
на Кавказе»114 и в газете «Кавказ»115. В публикациях в «Кавказском календаре» 6 и «Кубанских войсковых (областных) ведомостях»117 хорошо отражены особенности общественной и внутрисемейной жизни казачек в исследуемый период. Об особенностях хозяйственной жизни женщин сообщают «Записки Кавказского общества сельского хозяйства» и «Записки кавказского отдела Императорского русского географического общества»119. Во всех этих изданиях (за исключением «Кубанских войсковых (областных) ведомостей») Кубани посвящены лишь отдельные статьи или даже фрагменты, но остальные публикации содержат множество фактов, которые используются в представленном исследовании в качестве параллелей.
Для подтверждения аналитических построений данной работы при-влекались казачье песенное творчество и фольклор , так как они являются самобытным источником представлений казачества военном укладе, об общественных и семейных отношениях, о хозяйственной деятельности. Кроме того, в качестве дополняющих источников в исследовании использовались художественные произведения, написанные в XIX в. такими авторами, как А.С.Пушкин121, Л.Н.Толстой122, А.Полежаев123, М.А.Вилинская124, В.Мова-Лиманский , А.Пивень , В.Потапенко . Эти поэты и писатели использовали свои личные впечатления для описания жизни и быта казачества, служившего в
XIX в. на Северном Кавказе, что позволяет использовать их произведения как для дополнительного анализа жизни казачек Кубани, так и для проведения исторических параллелей. Для большего «вживания» в события исследуемого периода (герменевтика) нами были изучены и некоторые современные художественные произведения о жизни казачек Кубани в первой половине XIX в., осно-ванные на историко-этнографическом материале .
В источниковую базу представленной работы вошли также полевые материалы, собранные автором в среде потомков кубанских казаков. Информация, представленная респондентами, касается практически всех сторон повседневной жизни казачек Кубани в исследуемый период. Собранный материал потребовал тщательной сортировки и критического отношения, т.к. отдельные сведения не совпадали с установленными на данный момент научными данными. В целом же полевые материалы расширили теоретические представления автора, оживили и дополнили архивные данные, позволили ярче конкретизировать локальные особенности положения казачек в рамках заявленной темы.
НАУЧНАЯ НОВИЗНА РАБОТЫ основывается на малоизученности в современной исторической науке следующих аспектов:
1. Несмотря на резко возросший в последнее время интерес к истории кубанского казачества и на появившиеся серьезные научные исследования его культуры, повседневная сторона существования, как военнослужащих, так и гражданского населения в военных условиях конца XVIII - середины XIX в., участие женщин в событиях того времени освещены в науке достаточно слабо. Таким образом, казачки Кубани, жившие в исследуемый период, впервые стали объектом специального изучения.
2. Многие исследователи не видят разницы в военных, бытовых и культурных особенностях существования кубанского казачества в первой и второй половине XIX века. Между тем, различия в положении и вариантах жизненных судеб казачек в исследуемое нами время и после окончания т.н. Кавказской войны вполне заметны. Смешивать эти периоды в единый пласт «существования кубанского казачества» без учета эволюционных хронологических особенностей недопустимо с точки зрения научной объективности.
3. Вносятся отдельные корректировки в сложившееся в исторической науке представление об инертности и беззащитности женского населения кубанских станиц во время боевых столкновений с горцами. Казачки Кубани официально не воевали в рядах действующей армии, но зачастую выполняли военные функции по охране собственных станиц или отдельных хозяйств. Кроме того, факты показывают, что некоторые женщины хотели и пытались вступить в ряды военнослужащих, но не были востребованы в тех исторических условиях.
4. Анализируется специфика «амазонства» в казачьей среде, а так же связанных с этим особенностей менталитета, системы ценностей и поведенческих стереотипов женщин-казачек при положительном санкционировании данных специфических черт на уровне обычного права. Данная проблема потребует в дальнейшем отдельного подробного исследования с выходом на общеметодологический уровень.
5. В работе максимально объективно показывается вся сложность взаимоотношения женщин-казачек с закубанцами - от убийств и пленопро-давства до родства и дружбы - не гипертрофируя негативизм в оценке действий горцев и позитивизм в вопросах «военной доблести» казачества.
Кроме того, нами введены в научный оборот целый ряд архивных документов и полевых материалов, касающихся повседневной жизни казачек Кубани в исследуемый период.
ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ: 1. Казачество, переселенное на Кубань, только во второй половине XIX в. сформировалось в единый субэтнос. В исследуемый же период женщины-казачки были членами обособленных региональных групп, как по локаль ности происхождения, так и по основным культурным и ментальным характеристикам. Поэтому для времени с конца XVIII до середины XIX в. используется более корректный термин «казачки Кубани», имеющий со-словно-топонимическую нагрузку, а не субэтническое обозначение «кубанские казачки».
2. Повседневная жизнь женщин-казачек Кубани проходила на стыке многообразного процесса взаимодействия казачества с закубанцами, включавшего как военную агрессию, так и торговые, дружеские и даже родственные отношения между обеими сторонами.
3. Основной целью нападения закубанцев на казачек являлось их пленение с дальнейшей продажей или использованием в качестве служанок, наложниц или жен. Главными покупателями «живого товара» являлись другие горцы, турецкие контрабандисты, а так же российская сторона, оплачивавшая возвращение пленниц на родину.
4. Под воздействием агрессии со стороны горцев в исследуемый период происходила эволюция менталитета и поведенческих стереотипов казачек в сторону усиления адекватности противодействия тактике закубанцев. В рамках этой эволюции произошел переход рефлексов «амазонства» из области традиционной в область рациональную при положительном санкционировании как в женской, так и в мужской сферах обычного права. Но при этом трансформация ментальных характеристик не была односторонней, так как казачки участвовали и в процессах мирного взаимодействия с закубанцами (торговле, дружбе, родстве).
5. В исследуемый период шло усиление общественных позиций женщин за счет повышения их хозяйственного и военного значения.
6. Под воздействием военной обстановки в исследуемый период у казачества Кубани происходило размывание межгендерной границы в хозяйственной сфере в силу феминизации большинства хозяйственных функций.
ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ РАБОТЫ состоит в том, что она может быть использована при написании трудов по исто рий Северного Кавказа и кубанского казачества в частности, а так же по истории конкретных частей региона. Отдельные положения будут полезны для исследователей тендерных проблем в российской истории, локальных аспектов военно-политической ситуации в годы т.н. Кавказской войны, процессов взаимодействия коренных этносов региона с Россией, и казачеством в частности.
Материалы окажут существенную помощь при написании работ по региональной истории, подготовке спецкурсов в вузах и среднеспециальных учебных заведениях. Часть будут востребованы в школьной учебно-воспитательной практике и регионоведческих кружках.
Результаты исследования можно будет использовать при лекционно-просветительской работе в среде современного казачества, особенно в детских казачьих организациях, где не хватает объективного исторического материала для просвещения молодежи.
АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры Регионоведения и специальных исторических дисциплин АГПУ от 31 мая 2004 г. (протокол №10). Основные положения работы были опубликованы и обсуждены на региональных конференциях: «Линейцы Средней Кубани в 300-летней истории Кубанского казачьего войска» (1996)130; «На стыке гор и равнин: проблемы взаимовоздействия» (2000)131; «Вопросы северокавказской истории. Вып.6. Часть 1, 2.» (2001 )132; «Развитие непрерывного педагогического образования в новых социально-экономических условиях на Кубани. Вып.7.» (2001) ; «Историческое регионоведение Северного Кавказа — вузу и школе» (2001134; 2003135); «Россия и Северный Кавказ: «Ничего не утаю...»(Л.Н.Толстой)» (2003)136; «Из истории и культуры линейного казачест-ва Северного Кавказа» (2004) , «Археология, этнография и краеведение Куба-ни» (2004) . Помимо выше указанных имеется еще 16 опубликованных работ 139 по теме исследования
Работа была так же апробирована в ходе выступлений перед учителями края на курсах повышения квалификации: в ст.Кавказской, в г.Лабинске, в пос. Мостовском, в г.Курганинске. Отдельные фрагменты работы неоднократно освещались перед студентами разных факультетов Армавирского государственного педагогического университета в рамках спецкурса «Женщины России в войнах», а так же перед школьниками Горько-Балковской средней школы и МСОШ № 13 х.Веселый.
СТРУКТУРА РАБОТЫ. Данная работа состоит из следующих частей: введения, трех глав, заключения, списка использованных источников и литературы.
Особенности участия женщин в военных столкновениях с горцами
Указанный в названии данного диссертационного исследования хронологический период характеризуется появлением и постепенным ростом присутствия российского гражданского населения на территории Кубани, постоянством участия мирных жителей в военных столкновениях, слабостью гражданского административного аппарата и т.п., что позволяет выделить этот период в особенный этап в жизни женщин-казачек данного региона.
Основная часть исследователей сходится во мнении, что в обозначенное время казачество, занимавшее территорию будущей Кубанской области, не являлось единым субэтносом, т.е. не обладало общими хозяйственными, бытовыми и культурными особенностями, не имело единого этнического самосознания (ДИ.Бондарь140, Н.Н.Великая141, С.А.Голованова142, П.В.Квитка143, О.В.Матвеев144 и др.). Переселенные казачки являлись членами обособленных региональных групп, как по локальности происхождения, так и по основным культурным и ментальным характеристикам. Это были женщины черноморского (причем, семейной его части) и родственного ему по этническим корням ека-теринославского казачества, донского и родственного ему волгского, хоперского и некоторых других групп казачества. Процессы аккультурации между этими группами в условиях военного времени шли медленными темпами, почему даже к окончанию т.н. Кавказской войны большинство региональных групп сохранили ярко выраженные локальные особенности и стереотипы обособленности. Таким образом, в отношении указанного хронологического периода правомерно говорить о черноморских, екатеринославских, донских, волгских и т.п. казачках.
Вместе с тем, переселение на новые рубежи российского крестьянства, а так же расселение на подконтрольных кубанских территориях кавказских ино-этничных групп, позволяет использовать термин «кубанские казачки» в качестве репрезентативного образа. Правомерность вычленения женщин казачества Кубани в качестве единого совокупного образа в сочетании с обозначением узких локальных культурно-бытовых и ментальных черт подтверждается следующими характеристиками:
1. Общность сословной принадлежности к казачеству, а, следовательно, единство общественных и хозяйственных женских статусов, основных ментальных установок (особенно связанных с военным укладом).
2. Единство географических и климатических условий региона. Наиболее массовое проживание женщин-казачек в исследуемый период наблюдалось на территориях Черномории (с 1792 г.), Кубанской (с 1794 г.) и Ла-бинской (с 1840 г.) Линий, обладавших схожими природными условиями (за исключением незначительных локальных особенностей). Так как в предгорные районы Закубанья переселение женщин, как и всего гражданского казачьего населения, происходило большей частью только с середины века, то правомерно не брать их в расчет при составлении репрезентативного образа кубанской казачки, за исключением обозначения отдельных фактов.
3. Схожесть военно-исторических условий проживания на территории Кубани (с учетом локальных иноэтнических и военно-стратегических характеристик районов области). Большинство казачек Кубани в определенный период времени прошло через этапы наибольшей агрессии со стороны горцев. Так, жизнь черноморских (особенно жительниц куреней близко лежащих к руслу Кубани) и казачек Кубанской Линии в конце XVIII в., т.е. в годы наибольшей беззащитности еще плохо обустроенных станиц, в общих чертах схожа с условиями жизни казачек, поселенных на Лабинской Линии в 40-х гг. XIX в.. За тем лишь исключением, что большой процент женщин Новой Линии составили казачки, переселенные с Кубанской Линии, а значит обладавшие адекватными стереотипами поведения и мышления в условиях военной агрессии. 4. И как следствие, схожие черты эволюции женских ментальных и поведенческих установок в сторону адекватного противодействия военной угрозе, в том числе изменение тендерных стереотипов в направлении усиления у казачек маскулинных черт в общественной и хозяйственной деятельности.
Таким образом, использование термина «кубанские казачки» применительно к периоду конца XVIII - середины XIX в. на первый взгляд вполне правомерно, если подразумевать под ним не женщин кубанского казачества как субэтноса (т.к. он еще не сформировался в этот период), а репрезентативный образ женщин-казачек, проживавших на территории Кубанской области в обозначенное время. Данная категория несет в себе не столько субэтническую характеристику, сколько сословно-топонимическую, являясь противовесом понятиям «русская крестьянка», «иногородняя», «крепостная» и т.п.
Но с другой стороны, это означает, что термин «кубанская казачка» применительно к указанному периоду всегда и везде было бы необходимо сопровождать оговорками о смысловой нагрузке данной категории - субэтнической или же сословно-топонимической. Это многократно усложнило бы исследовательскую работу, сделало бы текст диссертации громоздким и тяжелым для восприятия. Чтобы избежать подобных казусов, в данной работе для первой половины XIX века нами используется термин «казачки Кубани», который уже изначально несет в себе сословно-топонимическую нагрузку и не требует каких-либо оговорок и пояснений.
Изменение общественного положения женщин в условиях переселения и военного быта казачества
По Константинопольскому трактату 1783 г. (в результате ликвидации Крымского ханства) к Российской империи отходят прикубанские земли между Еей и Кубанью, а сама Кубань становится ее южной границей. Но лишь после окончания русско-турецкой войны 1787-1791 гг. на данный рубеж начинается массовое переселение казаков. Демографическая картина переселяемого контингента выглядела следующим образом.
В 1792-1794 гг. происходит поселение Черноморского казачьего войска на Фанагорийском полуострове (Таманский) и части правобережных кубанских земель (по данным Е.Д.Фелицина, около 25 тыс чел. муж. пола, из которых собственно запорожские казаки составляли около 30%349). В 1794 г., после подавления станиц, бунтующих против переселения, на правом берегу Кубани было расселено 4700 душ обоего пола донских казаков. Образовались линейные станицы: Усть-Лабинская, Кавказская, Григорополисская, Прочноокопская, Тем-нолесская, Воровсколесская. Приходят для несения службы на Кубани волгские (125 семей), екатеринославские (3,6 тыс. чел.муж.пола) , хоперские и другие группы казачества. Позже начинается планомерное переселение российского крестьянства (в 1801 г. количество крестьян составило 21 тыс. чел.351), с частичным зачислением его в казачество (например, в 30-х гг. становятся станицами такие села как Старо- и Новомарьинское, Успенское, Рождественское, Каменнобродское, Расшеватское и др.)352- Таким образом, закладываются основы будущего кубанского уклада, смешавшего в себе русские и украинские корни, и испытавшего сильное влияние горской культуры .
Черноморские казаки переселялись практически всем составом (т.к. после ликвидации Запорожской Сечи в 1775 г. они, по сути, остались безземельными), добровольно. Донские же казаки уходить с обжитых мест на новые рубежи не хотели, поэтому судьбу переселенцев решал жребий. Да и само переселение происходило под контролем регулярных войск.
В среде переселенцев заметно не хватало женщин брачного возраста. Наиболее актуальной эта проблема была для черноморского казачества. Главной причиной этого являлась особенность традиций Запорожья (обычай безбрачия, как символ верности казачьей вольнице)354. Небольшое количество семейных казаков не могло обеспечить войско достаточным количеством женщин брачного возраста. Поэтому, несмотря на то, что при переселении предпочтение отдавалось семьям, где помимо способных к военной службе мужчин «более девок и вдов, в брак еще вступить могущих», количество женщин заметно уступало количеству мужчин. По данным Е.Д.Фелицина, в 1801 г. в Черноморском войске на 100 мужчин приходилось лишь 39 женщин (т.е. из 25 тыс. человек, переселенных в пределы Черномории, женщины составляли около 8 тыс), а в 1808 г. их все еще было в два раза меньше, чем мужчин
Донское казачество в начале своего существования (XVI в.) также соблюдало традиции безбрачия, но ко времени переселения на Кубань в его среде уже достаточно укрепился семейный уклад. Среди переселенцев преобладали семейные казаки, хотя в большинстве своем молодые и не имеющие детей брачного возраста. Таким образом, у линейного казачества не так остро стоял вопрос демографического роста, но и здесь он требовал решения.
Поэтому первые десятилетия проживания на Кубани в практику линейно-го казачества вошло ездить за невестами на Дон . Недостаток женщин толкал казаков к бракам с пленницами-горянками . Причем войсковая администрация выдавала единовременное денежное пособие в размере 100 рублей казакам, вступившим в брак с черкешенками, которые приняли православную веру . Часть казаков женилась на иногородних, надеясь найти в лице такой жены беспрекословную покорность и преданность в благодарность за включение ее в льготное сословие.
Участие казачек в хозяйственных работах за пределами станиц
Переселение на Кубань было тяжелым процессом для казачьих семей. Сама сложность перемещения и перевозки предметов домашнего обихода и утвари, скота и птицы ставила многие семьи на грань разорения, т.к. натуральная специфика казачьих хозяйств не позволяла обойтись минимумом скарба. Транспортных средств не хватало для всего необходимого, несмотря на то, что основную часть переселенцев составляли молодые, не многодетные пары, не обремененные еще большим количеством личного имущества. В силу того, что домашним хозяйством в казачьих семьях занимались преимущественно женщины, то и потеря в процессе переезда предметов домашнего обихода сказывалось в первую очередь на ухудшении их хозяйственного положения - работа становилась более трудоемкой, многие предметы приходилось создавать заново или искать им замену. Кроме того, по дороге гиб скот и мелкие животные, что снижало экономический уровень переселяемых семей. Часть переселяемого контингента умирала в дороге от болезней508, а на подходах к станицам - от «АО первых атак горцев. В процессе акклиматизации все переселенцы страдали адаптационным синдромом функций желудочно-кишечного тракта, часто болели цингой, почти все эндемическими болезнями.
По распоряжению императрицы на снабжение переселяющихся черноморских неимущих казаков и «особливо же вдов с детьми, потерявших мужей своих на сраженьях» было отпущено из казны 30000 рублей511. Переселяемые с Дона семьи согласно указу должны были «снабдить всем необходимым для житья в станицах», «на каждую семью приказано отпустить по 20 руб.», обеспечить «всем необходимым в пути». В заключении указа было выражено желание, чтобы прибыв в новые станицы, женщины и дети нашли готовые дома512. В Черномории, чтобы дать переселенцам возможность обжиться и стабилизировать хозяйство, мужчинам была дана трехгодичная льгота от службы, а затем они несли службу наравне с казаками-старожилами513. Конечно, не всегда удавалось эту льготу реализовать в силу военной ситуации в регионе, но, тем не менее, даже частичное облегчение военных обязанностей казаков давало женщинам возможность получить хотя бы минимальную помощь по хозяйству. Линейные казаки несли натуральные повинности не в таких значительных размерах, как черноморцы и крестьяне.
С первых дней поселения на новом месте казачкам приходилось подчиняться регламентируемому войсковым начальством режиму жизни и ведения хозяйства. Ворота станицы открывались только около девяти утра, после того, как вернется разъезд, осматривавший прилегающую местность на предмет горских засад. Скот жителей и порционный из крепости соединялся в одно стадо и караулился цепью солдат и казаков поочередно514. Работающие в поле женщины и подростки охранялись вооруженными командами. Если в поле выходили мужчины, то они обязаны были иметь при себе оружие. Нередко были вооружены и женщины (не имевшие ружей в критических ситуациях применяли для самообороны косы и вилы). При этом казачки Кубани находились в более безопасном положении, чем поселенные в регионе крестьянки. На селения горцы нападали чаще и охотнее, так как знали, что там мало вооруженных людей
Похожие диссертации на Казачки Кубани в конце XVIII - середине XIX вв. (Специфика повседневной жизни в условиях военного времени)
